Мой вклад в русскую словесность

        В 1958 году я с институтской группой поехал покорять целину. Мы должны были на Алтае построить сельский клуб. Ехали все с чудесным настроением: хорошая компания, новые интересные места. До этого почти никто дальше Подмосковья не ездил. Всем хотелось увидеть горы Алтая. Через четверо суток ночью мы добрались до места назначения.

        Высадили нас на какой-то маленькой станции, оттуда на грузовиках нас доставили в село. Переночевали мы в старом клубе: девочки вповалку на сцене,  а ребята вповалку в партере. Когда утром мы вышли из клуба, всех ожидало разочарование. Никаких гор мы не увидели: вокруг простиралась бескрайняя степь.

        После дня отдыха мы приступили к работе. Котлован клуба был выкопан, шла укладка фундамента. Фундамент был бутовый. Бут это горный камень. Замешивали цемент, а затем в опалубку в раствор закладывали бут. Все камни были неровные, и надо было их выложить, как мозаику. Работа была тяжёлая, и  готовить раствор вручную и выкладывать фундамент из бута – всё это не просто. А ещё была страшная жара.

        Где-то на пятый день нашей работы запасы бута начали кончаться. И тогда прозвучал клич руководства: кто хочет поехать на Алтайские горы за бутом. Сразу нашлось четыре дурака - комсомольца: я, мои друзья Боря Шуров, Миша Штеймберг. К нам примкнул   Витя Пархаев по прозвищу Паха. Нам выделили два грузовика, они наверно были ещё довоенные, окна в них были выбиты, дали нам сухой покой на целый день и отправили в путь.

        Надо заметить, что до нашего приезда на Алтай, там прошли дожди и по дороге встречались огромные  лужи. Тёплых вещей мы, конечно, не взяли: зачем они нам,  думали мы, погрузим бутовый камень в машину и сразу назад.  В каждой машине сидело по два добровольца. Несколько раз приходилось вылезать из машин и выталкивать их из лужи. На место мы приехали уже днём. Было очень красиво: с одной стороны величественные горы, а с другой стороны горный ручей,  на берегу которого стоял маленький сарайчик, у которого сидел мужик.

        Но нигде не видно было бута. Когда мы спросили этого мужика: «а где бутовый камень? он посмотрел на нас, как на дураков, и сказал: так вот же он, целая гора. И тут мы поняли, как мы влипли. Оказывается, надо было на уступе горы ломами и кирками откалывать от горы куски бута. Но этого оказалось мало. Они скатывались в горную речку, из которой их надо было вытаскивать и грузить их на машины. Как раз труд для комсомольцев-добровольцев.

        Но делать было нечего, мы перекусили и с новыми силами взялись за адскую работу. Мы загрузили две машины к вечеру. Так как есть уже было нечего, сухой паёк давно кончился, мы решили ехать домой, пока ещё не стало совсем темно, Но проехав, наверно,  километров двадцать мы вынуждены были остановиться, так как обе машины наши застряли в грязи,  и вытащить их ночью не было никакой возможности.

        Ночью никто не мог заснуть из-за холода и обилия комаров. Чтобы они нас меньше кусали, мы завесили окна тряпками, намоченными в бензине (стекол ведь в машине не было). Как только начало светать, мы стали вытаскивать машины из грязи, что нам всё-таки с огромным трудом, но удалось сделать. Приехали мы домой к обеду.

        И когда наш главный начальник в отряде поблагодарил нас и спросил нас, как мы себя чувствуем, я ему ответил одним словом, которым, как мне кажется, я полностью описал наше состояние. Я сказал ему: »Мы заеБУТились». Вот так родилось новое слово в русском языке, и я горд, что имею к этому непосредственное   отношение.

        К сожалению, эта история с бутом имела для меня плохое  продолжение. Скоро у меня началось воспаление лёгких, около двадцати дней я пролежал в местной больнице,  а потом мои ребята отправили меня лечиться в Москву, так как местные врачи не знали, как меня лечить. Так бесславно для меня закончилась целина.