Вой

ВОЙ

Закрываю за собой дверь  Я – дома.  Вдыхаю прохладный воздух. Приятно пахнет воском – сегодня как и каждую пятницу,  приходила горничная, или помощница по домашнему хозяйству,  или домашняя работница, или как-нибудь еще, придумайте сами, как назвать милую женщину весьма средних лет, зарабатывающую на жизнь уборкой, стиркой и утюжкой,  приходила и навела в просторных комнатах идеальную чистоту.

Скоро полночь.

Я немного пьян. Немного. Три бокала вина в дорогом винном баре с важным клиентом моей консультационной компании. Он считает меня другом. Пусть будет так; он мне не друг, у меня нет друзей, но время от времени я его исповедую: он рассказывает мне о перипетиях своей семейной и любовной жизни. Третий брак, балансирующий на самом краю пропасти развода. Любовница. И так далее. Я – прекрасный исповедник. Во время подаю глубокомысленные реплики. Если улыбка уместна, улыбаюсь, давая собеседнику понять, что к подобного рода проблемам нужно относиться с иронией.  Если ему очевидно плохо, хмурюсь, и в моих глазах появляется затаенная боль – порой женщины сильно осложняют жизнь нам, обеспеченным современным мужчинам, не желающим приплясывать под их дудочки.

Теперь же я ощущаю глубокую усталость.

Принять душ в великолепной ванной комнате, примыкающей к моей спальне, и лечь на чистые простыни. Одному. Завтра, завтра, завтра я встречусь со своей подругой, и она, скорее всего, останется у меня до вечера воскресенья. Но сейчас я принадлежу сам себе.

Вернее, я всегда принадлежу сам себе; я – одиночка, абсолютный, совершенный одиночка, я не таким не стал,  затаив обиду на весь мир, а родился, с детских лет сосредоточенным на самом себе, мне никогда не была нужна компания, но кто-то в моем роду, или кто-то свыше, милосердно передал мне и понимание того, что нужно вести себя, как остальные люди, иначе я вызову в них неприятие и злобу. Мой успех – доказательство того, что окружающим меня не нужно искреннее внимание, Боже упаси, разговоришься – не остановишься, не нужно глубокое понимание, иначе станут видны все надежно припрятанные тайны,  им нужна иллюзия доброго отношения. Иллюзия. Не более. 

Никого к себе не подпускаю.

Однако не люблю стены. Ирония. В моей квартире их немного. Кухня, гостиная, холл, библиотека – единое пространство. Отделены спальни и ванные. Здесь живу только я. Подруги приходят и уходят. Со мной тяжело. Тишина моего дома беспокоит. Светлые стены, никаких картин.  Светлый пол, никаких ковров. Не на чем остановить взгляд. Негде спрятаться от самой себя. Как бы ни был хорош хозяин, а я – очень хорош, здесь жутко. Нет ли у него тайной комнаты, темницы для простодушных искательниц семейного счастья?!

За окнами гостиной, далеко внизу – темный парк, заповедное место, не освещаемое после захода Солнца, чтобы не тревожить обитателей удивительного островка природы в двадцати минутах езда от центра города. Там, среди деревьев, струится ручей. Когда-нибудь я спущусь у нему после заката и окуну пальцы в быструю ледяную воду. Поблизости пропоет птица, в траве раздастся шорох, я подниму глаза и вижу высоко в небе звезды другого мира, в котором я не одинок. Пока я остаюсь наверху, среди домов, машин, никогда не меркнущего света огромного мегаполиса   

Подхожу к окнам.

В Ее окне горит свет

Ее окно.

Но Ее нет, я понятия не имею, кто живет в двадцатиэтажной башне за парком, возведенной прямо напротив моей.  То окно, вернее те окна – на предпоследнем этаже,  как и мои. Там может жить семья: отец, мать, сын, дочь, да еще – суматошный домашний питомец, песик, с которым нужно гулять два, а лучше три раза в день.  Скорее всего, так и есть. Сколько на свете одиночек, занимающих несколько комнат, чтобы отгородиться от мира свободным пространством, поглощающим и преобразующим избыточный шум современной цивилизации?!

Она должна там быть, тем не менее. Должна. Я чувствую Ее присутствие. Чувствую.  Луна всегда остается в небе, даже если мы не видим ее; половина моей замкнутой души существует, даже если я не нашел ее. Иначе все бессмысленно, а эта безлунная ночь настолько прекрасна, что не могла быть создана просто так, ни для кого. В такие прохладные ночи в начале весны в нас пробуждается тоска по Вечному. Да, мы прячемся от тоски,  как и от всего тревожного, но само это ноющее чувство в груди, приходящее, казалось бы, ниоткуда – подтверждение наличия смысла. Будь по другому, мы бы просто жили.

Я никогда не подхожу к тому дому за парком. Я в здравом рассудке, руковожу процветающей фирмой, полностью укоренен в настоящем. Во всяком случае, днем. Поздними вечерами, однако, мне нужно мечтать.  Не о том, как я стану еще успешнее и куплю себе яхту. Мне нужно мечтать о Ней. Это – от моей прабабушки с отцовской стороны, Веры.

- Никогда не переставай мечтать,  - говорила она мне, - всегда находи время, чтобы посмотреть на небо.

Я застал несколько последних светлых лет прабабушки, прежде чем она погрузилась в  мир теней. Помню, она рассказывала мне сочиненные ей же самой истории про трех братцев, Трика, Трука и Трака и, по-моему, даже рисовала их, смешных человечков в камзолах. Рисунки не сохранились.  Меня не пугала ее старость.  Прабабушка оставалась опрятной красавицей до последнего вздоха – седовласой колдуньей с безумными синими глазами,  видевшими открывшееся только ей другое измерение.  Она застывала у зеркал, всматриваясь в манящую, переменчивую глубину и могла смотреть в них часами, если только ее не уводила за руку сиделка. Моя младшая сестра ее боялась, прабабушку. Мы жили большой семьей в двух квартирах, расположенных на одном этаже дома в центре Москвы  Прабабушка, бабушка, наша семья – родители и мы с сестрой.  В одну из редких минут ясности незадолго до смерти, тихой, во сне,  прабабушка рассказала мне,  как сложится моя жизнь.

- Вырастешь, разбогатеешь, - шептала она, глядя поверх моей головы,  - бедный мой красавец синеглазый. Но долго останешься одиноким.  Женщины будут, но чужие, не по твоей мерке. А потом она тебе посветит.  Посветит из окошка. Так ты ее и найдешь. Верь  мне и жди.

Когда я впервые увидел озарившееся светом окно в недавно заселенном доме за парком, то вспомнил прабабушку, и меня охватила дрожь. Днем – переговоры, дела, сложные решения, а ночью – безумие. Что, если угасание ясного разума прабабушки объяснялось не старостью и нарушением мозгового кровообращения, , а медленно развивавшейся всю жизнь душевной болезнью?!  Я схожу с ума?!

Затем я перестал бояться. Прошел медицинское обследование. Здоров. Если что-то во мне и не в порядке, ни анализы крови, ни ультразвук, ни магнитно-резонансная томография этого не показывают. Возникла и ушла сама собой мысль написать завещание на имя племянницы. Спешить некуда. Когда меня не станет, уж как-нибудь разберутся. Мне всего сорок. Буду сходить с ума долго.

Ее окно все еще полно света.

Наливаю себе бокал вина. Меня клонит в сон, но я все еще не готов вернуться в реальный мир, принять душ и лечь спать. Мне нужно мечтать, так велела мне Вера, и я представляю Незнакомку, стоящую у окна. Она прекрасна, спокойная, прохладная, совершенная, созданная из звездного света и журчания темной воды.

Она ждет меня.

Миг нашей встречи все еще  не настал, мы все еще боимся сделать то, что предначертано нам судьбой: выйти из наших башен и пойти навстречу друг другу через парк. Она – такая же одиночка, как и я, мы созданы, чтобы продолжить жизненный путь вместе, рядом, но не касаясь друг друга, чтобы каждый из нас мог спокойно дышать в своем ритме. Только она может понять меня, только я могу понять Ее.

Меня немного пошатывает от усталости. Тяжелая неделя.

Ее окно гаснет. Значит, и мне пора.

Я поднимаю голову к невидимой Луне и беззвучно вою.