Глава 3 Часть 4

Пулемётчик не разбирал где свой, где чужой. Первая очередь скосила троих офицеров НКВД и  вцепившихся в них фашистов. Пулемёт умолк и бойцы Шенкмана попытались сбросить противников и укрыться в нишах. Голос крайсляйтера отражался от сводов подземелья заглушая крики людей.  Но тут пулемёт вновь загрохотал, перекрыв увещевания Вагнера о большевистской угрозе.
Майор НКВД кинулся зигзагом навстречу пулемёту, засовывая руку в подсумок с гранатами. Любая секунда промедления стоила жизней его полковых товарищей. Рухнув на сырой и грязный пол Шенкман перекатился в сторону, пулемётная очередь резанула воздух над его головой. С гранатой РОГ-43 в кулаке майор забился в нишу в десятке метров от поднятого моста. Пулемёт уже стрелял почти без остановки. Вытащив вторую гранату из подсумка Шенкман выдернул чеки и метнул гранаты в момент короткой паузы. Одна из гранат ударилась о металлический лист и упала в яму, вторая перелетела за защиту. Хлопок и никакой реакции. Пулемётчик продолжил стрелять, ствол пулемёта раскалился и стал тёмно вишнёвым.
Ругнувшись офицер достал ещё одну гранату. Пулемёт резко умолк прежде чем он вытащил чеку. Из-за моста раздался вопль, Шенкман за войну насмотрелся на всякое, но от этого вопля он вздрогнул и по спине пробежали мурашки.
- Это Адлер, - майор от неожиданности вздрогнул, когда над ухом раздался шёпот Полевого, от внезапного появления лейтенанта он чуть не въехал ему по уху. - Секунду назад она была рядом со мной, а потом исчезла.
Мост с грохотом опустился. По ту сторону тускло светили лампы в плафонах. Фигура Адлер хорошо была видна на их фоне.
- Мощности генераторов не хватает на освещение, - произнесла она. - Всё идёт на устройство. Мы уже опоздали.
У её ног лежало тело растерзанного фашиста, рука которого по прежнему сжимала рукоятку MG-34. Пулемётчик словно попался дикому животному, которое его распотрошило, голова его валялась поодаль у стены. Женщина вытирала окровавленный рот и руки от крови какой-то тряпкой. Майор на секунду замер, завороженный этой ужасной сценой, а в это время более практичная часть его сознания прикидывала как остановить эту женщину, если она вздумает убить взвод НКВД. И вообще он уже начал сомневаться, что эта старая немка вообще является человеком. Взяв себя в руки майор, с каменным выражением лица, направился к своим бойцам. Полевой же начал обыскивать тело пулемётчика. Голос крайсляйтера Вагнера и не думал замолкать, он вновь начал твердить о нерушимости крепости Кёнигсберг и отваге её защитников.
Из двадцати офицеров НКВД спустившихся под землю в живых осталась только дюжина. Некоторые были ранены, но не настолько серьёзно, чтобы прекратить путь дальше. Из сапёров уцелел только только один, младший сержант. Он сидел в сторонке, таращась на убитых. Включив фонари и уже не таясь офицеры НКВД перевязывали раны и проверяли оружие. Майор дотронулся до плеча сапёра, тот дёрнулся приходя в себя и уставился на Шенкмана. Ужас сапёра был вполне понятен ему, он и сам еле сдержал восклицание. Среди тел офицеров НКВД дергались грязные и изодранные эсесовцы. Это было просто невозможно, но они по прежнему были живы. На правых ладонях у них всех были вырезаны свастики, причём довольно давно, раны уже зарубцевались.
Полевой прекратил обыскивать карманы пулемётчика, найдя искомое, радостно воскликнул и бросился к Шенкману. В руке у лейтенанта была маленькая плоская коробочка похожая на ту, где хранят монпасье.
- Вот оно, наследие доктора Райнера.
Внутри были таблетки - небольшие и серые - напоминающие первитин.
- Это всё последствия приёма этих таблеток. Агрессия, отсутствие страха, нечувствительность к боли.
- Но они не умирают. Какая-то таблетка не может, - тут майора прервал сиплый крик одного из дёргавшихся гитлеровцев.
У лейтенанта не было ответа и он просто пожал плечами.
Шенкман отдал приказ оттащить не желающих умирать фашистов в сторону и сам подал пример, схватил одного за шкирку и поволок к стене. Когда его приказ был выполнен, он уже собирался пристрелить эсесовцев, как его взгляд остановился на одном из них. пулемётной очередью тому разворотило грудь, в мешанине мяса и рёбер было видно разорванное сердце. Фашист дёргал простреленными ногами, тянул к майору скрюченные пальцы и скалился, он не мог быть жив, это противоречило здравому смыслу, но это было так. Шенкман пожалел, что в этот момент у него под рукой не было огнемёта.
И он уже начал сомневаться, что фашисты тут в подземелье изготавливали химическое оружие. Так же его не оставлял в покое интерес к пресловутому "Отделу П". Майор расспрашивал многих своих знакомых и товарищей, и только двое кое-что слышали об этом особо секретном отделе. Их рассказы полностью противоречили друг другу. Один утверждал, что "Отдел П" вообще не относится к госбезопасности, а к ГРУ и "П" - означало психотронный. Другой уверял, что это некое Тринадцатое Главное управление НКВД организованное в тысяча двадцать четвёртом, связанное с философом-мистиком Рерихом.
Подлил масла в огонь и комендант города генерал-майор Пронин, когда майор решил поговорить с ним. По его словам лейтенант Полевой был сотрудником межведомственной организации называемой Четвёртым Департаментом, в состав который и входил "Отдел П". Чем же занимался этот странный департамент не знал и сам комендант, хотя высказал предположение, что он занимается поиском нацистских технических изобретений. Шенкман больше верил этой версии, до него доходили слухи о всяких штуках в Пенемюнде и на заводах Шкода.
Дальше взвод вновь двигался с выключенными фонарями, по плану впереди должны были быть две большие камеры, откуда можно было спуститься на нижний уровень. Полевой утверждал, что именно там должна находиться пресловутая химическая бомба. Голос крайсляйтера Вагнера продолжал сотрясать воздух словами поддержки солдат Рейха и проклятьями в сторону жидо-большевизма. Некоторые из бойцов, не выдержав, стреляли по рупорам. Они отделались от майора только замечанием, его самого уже достал этот рявкающий голос.
Помещение впереди соединялось узким коридором с галереей. Подозревая впереди засаду, Шенкман и ещё двое офицеров НКВД забросили в проход несколько гранат, им ответили стрельбой двух автоматов. Когда по ту сторону прохода прекратили стрелять, Шенкман метнул ещё пару гранат. После криков и разрывов бойцы НКВД вошли в комнату. Перед проходом была сооружена баррикада из мешков с песком, за ней обнаружились тела четверых эсесовцев, только у двоих было огнестрельное оружие - два грязных MP 38. У двух других штык-ножи в кулаках. Нашпигованные осколками, истекающие кровью с оторванными руками и ногами они тоже были живы, хотя Шенкман сомневался, что это действительно была жизнь. Он прощупал пульс у того, которому оторвало руку. Он пучил мутные глаза на майора и скалился. Пульса не было. Рядом с живым-не живым фашистом лежала оторванная рука с вырезанной свастикой на ладони. Майор поднял автомат, отсоединил магазин. Пустой. В кобуре у одного эсесовца оказался Вальтер с тремя патронами в магазине.
- Патронов у них почти нет, их фюрер давно мёртв, но они всё равно сражаются.
- Они теперь просто марионетки в руках хозяина подземелья, - из темноты за спиной майора раздался тихий голос Адлер. - Они не могут ослушаться его.
- Так кто этот тип?
Адлер промолчала, передёрнула плечами.
- Штандартенгемайдешарштеер Гейслер.
Включив фонари офицеры НКВД небольшими группами разбрелись по помещению, которое было достаточно большим. Полевому не было дела до фашистов не желающих умирать. Он с восторгом указал на некий массивный прибор у стены и сказал Шенкману, что это центрифуга барона Арденна, эти слова ничего не сказали майору. А вот гигантская штука с металлической аркой сверху, занимавшая чуть ли не половину помещения, его заинтересовала.
- Это циклотрон, - объяснила Адлер. - С помощью этой штуки мы из ртути и радиоактивных элементов создавали топливо. Вон и канистры из-под похищенной ртути. А вон там дверь в генераторную.
- Топливо для чего?
Полевой уже направился к циклотрону и тут Адлер его окрикнула. Шенкман, почувствовав опасность, в пару прыжков нагнал замешкавшегося лейтенанта и  дёрнул назад. И успел как раз вовремя.
Загремела цепь и из темноты на людей набросилось нечто, что отдалёно походило на человека, цепь натянулась и оно замерло всего в метре от Полевого и опешившего майора. Искривлённое как от костных болезней с цепью на железном ошейнике и железной маске, закрывавшей верхнюю часть распухшей головы. Прорезей в маске не было, существо принюхивалось, рычало и дёргало головой из стороны в сторону, скаля кровоточащий широкий рот полный железных зубов. Самым страшным в этой картине было то, что на этом существе была драная грязная роба заключённого концлагеря.
Подтянулись остальные и в молчаливом ужасе застыли позади майора и лейтенанта. Над головами людей по прежнему звучал голос крайсляйтера.
- Хозяин подземелья любит проделывать такое, - потирая отметины на запястьях Адлер прошла между ошарашенными людьми. - Хирургия и химические инъекции.
- И ваша кровь, - добавил Полевой.
Она оглянулась через плечо, прищурилась.
- В Берлине нашли отчёты на имя Гиммлера.  Nachzehrer Bataillon и всё такое прочее.
- Я уже говорила, что этот кретин-агроном не получил бы того, чего хотел. Моя кровь не превратит человека в... вампира. И укусы тоже. Эти опыты не подарили Гиммлеру бессмертных солдат-вампиров, а только этих изуродованных несчастных. Этот заключённый не первый, как вы знаете, господин лейтенант. Моя кровь только продлевала мучения подопытных, если бы не она, они не прожили и дня.
Подопытный повернул голову в её сторону и прекратил рычать. Женщина смело шагнула к нему и погладила по шишковатой голове и он тут же начал тереться и ластиться как кот. Впервые на её лице Полевой увидел сильную эмоцию - скорбь.
- Герр Шенкман, - обратилась она к майору. - Пожалуйста, помогите ему.
Майор осторожно обошёл изуродованного человека, которого Адлер поглаживала по голове. Вытащил пистолет, приставил к незащищённому затылку и выстрелил. Голова несчастной жертвы опытов дёрнулась вперёд, с хрустом клацнули зубы и он рухнул на пол. На лицо Элизабет Адлер вновь вернулось отрешённое выражение.
Когда бойцы Шенкмана приблизились к проходу в следующее помещение впереди возник тёмный силуэт. Издав стон эсесовец открыл огонь. Майор уже снова хотел забросать противника гранатими, но его остановил Полевой.
- Оборудование в том помещении не должно пострадать! Госпожа Адлер, вы не могли бы помочь.
Она в ответ только скривилась. Полевой протянул ей платок. Офицеры НКВД попытались подавить противника огнём, но тот даже не шелохнулся, выстояв под градом пуль. Как только они прекратили стрелять, Шенкман ринулся на фашиста, рассчитывая столкнуться с очередным неубиваемым врагом.
- Ах ты ж! - воскликнул майор, оказавшись перед гитлеровцем.
Перед ним был роттенфюрер СС, если изуродованный труп в форме ещё можно было считать таковым. Прямо поверх одежды на нём была броня, держащаяся на шурупах ввёрнутых прямо с кости и мышцы. Его лицо закрывала маска, похожая на ту, что была на заключённом, только вот у эсесовца в маске были отверстия для глаз. Кистей у него не было, вместо них - два штык-тесака, автомат же торчал у него из груди.
Шокированной Шенкман чуть не пропустил удал клинком в живот, отскочив в самый последний момент. Жуткая тварь ринулась на майора размахивая клинками. Позади фашиста в проёме появились офицеры НКВД. Услышав шум он повернулся и увидев новых противников завопил. Автомат вмонтированный в грудную клетку выдал очередь, люди успели упасть на пол, пули прошли над их головами. Не забыл он и про первого противника. Крутанувшись вокруг оси роттенфюрер рассёк полушубок на груди Шенкмана, второй клинок полоснул его по руке.
- С-сука! - майор, рискуя быть проткнутым тесаками, вогнал автомат в рот фашисту, нажал не курок и разнёс ему голову.
Командира взвода НКВД обдало чёрной кровью из разорванной шеи, где кроме позвоночника торчали железные пружины и тяги. Обезглавленное тело в последний раз воздело руки, словно намереваясь вонзить тесаки в майора, и с металлическим звоном рухнуло на спину. Между столпившимися офицерами госбезопасности протиснулся Полевой. Шенкман шагнул ему навстречу, указывая на труп с автоматом в груди.
- Вот что это за... Товарищ лейтенант?!
Его трясло, возможно от страха, а возможно от сдерживаемого гнева. Полевой глянул на тело, наморщил лоб.
- Мы разберёмся. Жаль только голова не уцелела, - он воззрился на майора. - Честно я не знаю. Наш отдел вообще не предполагал что тут внизу есть.
Они оба оглянулись на Адлер, которая только пожала плечами.
- Я здесь с сорок четвёртого не была. Когда город капитулировал, он мог окончательно спятить от безнаказанности.
Майор не поверил ни одному её слову, как собственно и Полевому.
По размеру это помещение не уступало тому с циклотроном. Непонятных приборов на столах и занимавших всё пространство от пола до потолка тут было не меньше. Под потолком, по полу и стенам змеились десятки прорезиненных кабелей разной толщины от пары сантиметров до дециметра. Лейтенант подошёл к одному из приборов, на который указала Адлер, и после его манипуляций опостылевший голос крайсляйтера умолк.
- Чувствуете вибрацию? - через несколько секунд обратился лейтенант к остальным.
- Это устройство, - с мрачным видом ответила Адлер, оглядываясь, и указала на боковой проход. - Лестница ведёт вниз к нему. Возможно он там и ещё парочка тех штук с ножами.
- А что там?
На вопрос Шенкмана она молча уставилась нас гермодверь на которую он указывал, словно задумалась о чём-то.
- Неужели он решил проделать это с собой.
Полевой был уже около гермодвери и взялся за штурвал. Женщина хотела броситься к нему, чтобы остановить, как путь ей преградил Шенкман и его товарищи. Взяли Адлер на прицел.
- Не открывайте эту дверь, герр лейтенант, - с угрозой в голосе произнесла она. - Иначе вы пожалеете.
Полевой с усилием провернул штурвал и обернулся.
- Пожалуйста, опустите оружие. Фрау Адлер, давайте так - мы с вами открываем дверь вместе, смотрим что там. И вы решаете что делать дальше.
- Дальше нам нужно уничтожить установку.
- Этого я не могу вам обещать, вы же понимаете. Но если наш отдел придёт к решению, что установка опасна - мы её уничтожим.
- Ладно, - после непродолжительных размышлений ответила Адлер.
Понявший ещё у циклотрона, что никакой химической бомбы в подземелье и в помине нет, Шенкман пропустил женщину к гермодвери. Когда она вместе с лейтенантом потянула дверь, из-за ней хлынул яркий белый свет, ослепивший стоящих рядом. На ощупь Адлер нашла деревянный ящик рядом с дверью и передала майору и лейтенанту госбезопасности очки-консервы с затемнёнными стеклами.
- Если он там - стреляйте на задумываясь, - сказала она, обратившись к Шенкману и надела очки, придавшие её лицу ещё более жуткий вид.
По ту сторону гермодвери, покрашенной изнутри в белое, находилась совершено белая комната, настолько белая и яркая, что и через очки у людей резало глаза, настолько белая и яркая, что казалась безразмерной. Тень съёжилась под ногами переступившего порог майора, словно её и нет вообще. Даже звуков шагов не было.
А в десяти метрах от входа был стул, обычный, не белый. и на стуле сидел человек в чёрной эсесовской форме и коричневом плаще, на левой руке алая повязка со свастикой. По рукам и ногам он был прикован ремнями к стулу. Грудь его закрывала кираса с высоким воротником, на ней были несколько непонятных циферблатов и устройств столь же непонятного назначения, от них тянулись толстые кабели за спинку стула. На голове его был колокообразный шлем с круглым иллюминатором. Эсесовец сидел на стуле выпрямившись, грудь его фиксировал ещё один ремень.
- Белая комната, как в Аушвице, - внутрь заглянул Полевой. - Эту использовали так же?
Адлер кивнула в ответ.
- Через эту камеру только на моей памяти прошло не меньше десятка людей. В Шталаге было много заключённых, у хозяина подземелья не было недостатка в подопытных.
Они вошли следом за Шенкманом, который медленно приближался к человеку на стуле, держа его на мушке. Полевой вытащил пистолет из кобуры.
- Он не может двигаться. Если он решился на опыт с собой, то ему сделали эпидуральную анестезию.
- Какую анестезию? - через плечо спросил майор.
- Всё что ниже головы он не чувствует. Эта камера используется для психических экспериментов, она изолирует подопытного от любых раздражителей. Парализованный подопытный не может двигаться, говорить и слышать. Он видит только бесконечно белое пространство. Ощущение времени и пространства исчезает, а наркотики только усиливают эти чувства. Устройство под нами направляет свою энергию сюда, в эту камеру, она течёт по этим кабелям через его тело.
Полевой заглянул в иллюминатор и вскрикнул, на него таращились мутные глаза. Они смотрели не на лейтенанта НКВД, а сквозь него, сквозь белые стены сферической камеры в пространства, где нет места людям и законам этого мира.
- Фрау Адлер, это же он!
Ничего не ответив она повозилась с защёлкой на воротнике сзади и сняла шлем. Бледное измождённое лицо с острым носом в подшлемнике из толстой ткани невозможно было не узнать. К стулу был прикован тот самый человек с фотографии, которую вчера Полевой отдал Адлер.
- Позвольте вам представить, - в голосе женщины кроме облегчения слышалось злорадство. - Штандартенгемайдешарштеер института Аненербе, доктор органической химии института кайзера Вильгельма господин Освальд Гейслер.
Из уголка его рта вытекла струйка слюны.
- Хорошо, что у него ничего не вышло. Мне так приятно видеть его в таком состоянии. Давайте его вытащим, радиоизлучение действует и на нас.
- Оно смертельно?
- Если пробудем здесь дольше, герр Шенкман.
Он закинул на плечо освобождённого от ремней фашиста и поспешил к выходу. Оказавшись снаружи Полевой захлопнул дверь, Адлер направилась к аппаратуре. Глянула на показания нескольких циферблатов, пробежалась пальцами по тумблерам, переключила некоторые из них. Гейслера усадили на стул у радиопередатчика, он по прежнему пускал слюну, майор брезгливо скривился и вытер испачканную руку об штанину фашиста. Рана на руке напомнила о себе и Шенкман подозвал бойца у которого были перевязочные пакеты.
- Итак, - сказал майор , пристально глядя на Полевого.
- По тем документам, что удалось достать в Берлине, здесь проводились медико-биологические исследования подпроекта "Люцифуг". Люцифер это ангел которого за гордыню изгнали из рая. Знаете что такое библейский ангел?
- Имею представление, - майор госбезопасности кивнул.
- А по другим интерпретациям Библии причиной была не гордыня, а то, что возгордившись, он решил дать людям знания о "свете потаённом", отсюда и имя ангела - Несущий свет.
- Мракобесие какое-то.
- Фрау Адлер, вы математик и лучше объясните.
Она отвлеклась от изучения показания приборов. Вибрация под ногами почти прекратилась, лампы стали светить ярче.
- Отказавшись от "еврейской физики", - она с нажимом сказала последние слова. - Они начали изобретать новую, арийскую физику и прибегали ко всему, что не укладывалось в христианство, считая его еврейской ложью. Этот самый "свет потаённый" из трудов алхимиков и оккультистов они и взяли на вооружение. Породив свою собственную физику они выдвигали теории, что он лежит в основе всех процессов во вселенной. Гейслер же был уверен, что человек преодолев ограничения своей природы мог бы управлять этим "светом". Отсюда и называние проекта.
- Мракобесие какое-то, - повторил майор, но Адлер не знала русский и не поняла его. - А вы чем здесь занимались?
- В сорок втором меня достали из концлагеря и отправили работать в Ордуф. Меня спасла научная работа о математическом моделировании гашения вибраций в центре сферических объектов. Проработав год в команде Герлаха я была отправлена сюда, я обучала местных техников работать с устройством. А ещё этому, - она мотнула головой в сторону фашиста на стуле. - Нужна была моя кровь.
- Мракобесие, - подвёл итог всему Шенкман.
- Мракобесие или нет, но устройство под нами работает. Но, - тут и сам лейтенант взглянул на пускающего слюни нациста. - хоть и работает, ничего полезного не делает. Фрау Адлер, вы его остановили?
- Нужно немного подождать.
Внизу что-то загудело, майор дёрнулся, хватаясь за автомат.
- Это насосы, - успокоила его женщина. - Они качают воду из Прегеля для очистки камеры.
Ждать окончания очистки пришлось долго, примерно двадцать минут. Когда внизу всё утихло, Полевой попросил в сопровождение двух человек. Получив разрешение от майора, вместе с Адлер и двумя офицерами госбезопасности спустился вниз.
Шенкман поставил стул напротив Гейслера, уселся. Пошевелил пальцами перевязанной левой руки. Немец по прежнему сидел запрокинув голову на плечо, глядя в пустоту.
- Повезло тебе, - сказал майор войск НКВД, удобнее перехватывая автомат. - Твоих дружков-фашистов в Нюренберге судят. Всю вашу свору. А ты сидишь тут и не понесешь наказания. Хотя может ты всё видишь и слышишь, вот  только ответить не можешь. И тебя страшно. Надеюсь это так. Это страшнее смерти и ты этого заслужил, гнида ты нацистская.
Тут Шенкмана отвлёк сапёр, и он не увидел, как мутные глаза нациста задвигались и уставились на него.