Отцовская печаль

(Наташины сказки)

День был погожий и теплый. Я прогулялся по поселку до знаменитого дуба-великана, с усмешкой посмотрел на табличку возле него и невольно подумал: «Наверно никто здесь так и не узнает, сколько же лет этому дубу, пока не спилят его…» Настроение от мыслей, что однажды это чудо-дерево кто-то спилит, испортилось, и я быстрыми шагами пошел прочь от дуба, думая о том, что спилят его непременно. Мы же люди, и обязательно приходит такой момент, когда нам что-то или кто-то мешает до невозможности и мы начинаем все уничтожать на пути своих желаний. Неожиданно меня остановил окриком старый знакомый Гришка:
- Будь здоровым, сказочник. Далеко путь держишь, приятель?
- Здравствуй, Григорий. Просто гуляю… Погода хорошая А ты в наш мир по делам, или просто знакомишься с новыми людьми?
- Нет, дела у меня там, где меня знают, в нашей чудесной кузне под горой, а сейчас иду погулять в лесу. К Наташе гость, мне не любый забрел. Вот я и убёг переждать время этого визита.
- Интересно, а как ты думаешь, Григорий, Наташа не будет против, если я наведаюсь к ней в гости прямо сейчас? Очень интересно, что за гость такой.
Поинтересовался я, а Гриша с ухмылкой ответил:
- Ступай, приятель, можа еще одну неправильную сказку- присказку напишешь. А что? Хозяйке твои сказки, ой как по вкусу пришлись. Да и высокий гость нынешней тебе думаю понравится.
Гришка махнул на прощание рукой и вразвалку, неспешной походкой пошел в горы, покрытые скучным, зимним промокшим лесом, а я, не теряя времени, поспешил к дому номер тринадцать, горя желанием услышать еще одну интересную историю и увидеть нового, нелюбого гному гостя.
Зайдя в дом и, тепло поздоровавшись с хозяйкой, я почувствовал сильный запах морской тины и рыбы. Подумалось, что это Руслана со скуки подружек пригласила погреться немного.
- Нет, сказочник, это не русалки собрались погреться чайком, там сам Царь Морской попроведать хозяйку пришел!
Промяукал из темного угла прихожей приятный и очень знакомый голос. Присмотревшись, я разглядел на небольшом кресле сидящего здоровенного кота, приятеля Бабы-Яги:
- Ну, привет, усатый! А ты чего тут сидишь грустный и в одиночестве? Иди за компанию в комнату. Там много веселей!
Сказал я старому знакомому, но тот только недовольно головой мотнул:
- Не пойду… Сил нет, как рыбки хочется, а он, жадина, не велит рыбу мне есть. Все мышей предлагает. Вот уйдет, ирод проклятый, я тогда и проберусь через подпол к Ядвиге в избу родимую. Она прислала меня с весточкой к Наташе, а тут этот сом отмороженный заявился. Вот и прячусь тут, что бы хвост ему не отгрызть….
Едва я зашел в комнату, как мне сразу же бросился в глаза огромадный дед с длинной и широкой бородой, позеленевшей от тины и водорослей. Слегка выпученные глаза напоминали рыбьи, а губы тонкие и мокрые были точь-в-точь как у сома! Он снисходительно поздоровался со мной, как будто знал меня прежде. Видимо Наташа или Руслана рассказали ему обо мне заранее.
- Здравым бывай, сказочник! Давно я сказителей не встречал. Как Садко отпустил наверх, так почитай и не знался со сказителями. Сам-то ты, батюшка, часом не гусляр? Соскучился я по игривому перебору!
Я улыбнулся, вспомнив сюжет из старой сказки, и ответил:
- Да нет, Ваше Мокрейшество, не гусляр я. И гусли отродясь в руках не держал! Я немного на гитаре играю, а пою так жутко, что пескари да карпы в пруду мрут ….
Водяной захохотал так громко и весело, что домик затрясся!
- Так меня прежде никто не титуловал! А ты молодец, сказитель! Честно молвил, хвалю!
И протянул мне на ладони жемчужину размером с большой фундуковый орех:
- Держи на память!
Я посмотрел на Наташу и, заметив, как она кивнула, взял жемчужину и поклонился Водяному со словами благодарности. Пока я усаживался, Владыка Морей потягивал, судя по запаху, пиво из большой кружки, литра на четыре, и когда я отпил душистого наташиного чаю, он нетерпеливо потребовал:
- Ну, сказитель, давай, поведай про все, что обо мне ведомо…. Люблю сказки про себя!
Я неопределенно пожал плечами и ответил:
- Так о чем сказывать, Ваше Величество? Ведь кроме известной истории Садка, и сказки про то, как Водяной заманивает девушек в канун рождества в свою прорубь, ничего про тебя мне не ведомо. Может, поделитесь тайнами для истинной сказки? Дабы люди побольше узнали о Царе Придонном.
Водяной Царь задумался, отставил в сторону кружку и, закрыв глаза начал раскачиваться из стороны в сторону. Минут через пять он открыл свои рыбьи глаза и опечаленно сказал:
- А знаешь, сказочник, ведь и я о себе ничего не припомню… Не было вроде бы ничего интересного в моем придонном царстве. Вот ведь незадача какая… Как же так получилось то? Пять сотен лет и ничего…
Руслана тихонько подошла к Царю и, успокаивающе расчесывая его седую зеленоватую гриву, тихонько шепнула:
- Ну как же так ничего, Царь мой! А Кракен? А Змей Ёрмунганд? Сцилла? Вритра? Ну и……   Бедняжка Юрата…. Прости уж меня болтушку, батюшка….
Пауза, которую сделала Руслана, видимо напомнила Водяному Царю о, чем-то горьком и в печальных глазах его блеснули слезы. Он тяжко вздохнул и тихо ответил:
- Конечно, рыбонька, не забыл я о дочери милой, но вспоминать, ой как больно… Жена то моя добрая, Водяница плачет уже сколько лет, а выплакать горе наше не может никак. Это, приятель сказочник, грустная история. Очень грустная и тяжелая, очень больно вспоминать мне этот урок забывчивости родительской…
Мне было одновременно и неловко и любопытно. А Наташа, зная мой интерес к сказочным историям, попросила гостя, не забыв подлить ему в кружку пива:
- Поведай нам свою историю, Царь-Батюшка, вдруг и тебе полегчает, да и другим наука случится может…
Водяной поднял на меня свои бирюзовые бездонные глаза, в которых плескался морской прибой, и начал свой рассказ……

Много веков живу я в глубине темной, на дне Океана-моря, много веков царствую в мире подводном. Чудес насмотрелся волшебных и дивных без счета, да и сам научился чудесить. Это вам тут, на Земле кажется, что Царю Придонному жизнь – как сладкое молоко дельфина. Ведь мне там и делов-то, - ничего! Любуйся танцами русалочек, да песни Садка слушай! На конях морских прокатиться, да бурю на море учинить! А на самом-то деле забот и хлопот не перечесть. Кажный день то одно, то другое… Там мои сторожа-змеи нападут на людей, и утащат в море по сговору с Афиной, то Ёрмунганд начнет буянить- дескать устал без дела маяться на дне морском, то Сцилла безобразит.  И нет на них управы иной, как слово мое суровое, да трезуб мой острый. Вот и мотаюсь я по всем морям и крупным рекам без сна и отдыха, загоняя коней своих морских, что бы порядок был везде в придонных владениях моих. Вот я слыхал, что люди думают, будто пираньи это зло неизмеримое, супротив рода людского? Ан нет, сказочник! Они из Амазонии не выпущают в океан Вритру. Страшного и большого змея в алой шкуре с огромными когтями на спине и языком наполненным ядом! Сколько сил я потратил, дабы загнать его в глушь Амозонии… А пираньи, они сторожат змея, что бы ни выбрался. Ну и за одно не пускают туда людей… Он как-то сцепился в битве с Мировым змеем – Ёрмунгандом, так вызвал потоп всемирный. Насилу их разогнал по углам.
А Юрата… это дочка моя единственная! Не любила она глубины темные, любовалась луною-красавицей, и глаза у нее словно звезды сверкали ярким светом манящим. Нравилось девушке при луне петь дивные песни, а рыбы и дельфины танцевали под музыку ее чарующего голоса! Вот и построил я для  моей Юраты дворец красоты невиданной, из янтаря-камня чудного в море Варяжском. Все ждал, когда же запылает сердце девичье, и проснется в нем любовь чистая. И кто только не сватал дочь мою любимую: И Борей – ветер могучий, и Сварог – воин несгибаемый. Даже Аполлон заглядывал, со сватом- Посейдоном, сородичем моим. Но пуще всех любил Юрату Пяркунас – громовержец. Жил он высоко в небе, и ездил над морями и землями в черной повозке запряженной грозовыми тучами. Не сватал он ее, ибо боялся Пяркунас отказ получить. Боялся, что не стерпит сердце непокорности девичьей, а без нее не мог жить Пяркунас. Но никого не любила моя нежная Юрата и все ждала в янтарном дворце своего суженного. Однажды, в дни тяжелые, когда дел у меня было немеренно, влюбилась дочь моя прекрасная…
Но влюбилась она не в Ветер могучий, не в Гром небесный, не в Тучу штормовую. Влюбилась она в рыбака смертного, что ловил сетью рыбу в море, подле того острова, что вы Буяном кликаете. Часто рыбак, глядя в море, видел, как смотрит на него Юрата, и говорил ей, как любит видение волшебное и прекрасное! Что любит лучистый взор ее больше жизни! Про все поведали мне дельфины, что были приставлены оберегать Юрату от бед, а я все не мог найти время навестить дочку. Думал, что успею еще, но однажды, на беду начался шторм нешуточный, и утонула лодочка утлая, а вместе с лодочкой и рыбак тонул. Не могла допустить моя дочь смерти Каститиса. Подхватила она рыбака умирающего и жарко поцеловала в губы его холодеющие, чем и вдохнула в него жизнь вечную, подводную. Очнулся Каститис на дне Варяжского моря, видит: мечта его несбыточная рядом стоит, и улыбается ему с нежностью. Обнял рыбак деву прекрасную, и сказал ей о том, что любовь его так же вечна, как звезды над морем и луна над землею! Забрала Юрата в свой дворец суженного, и зажили они счастливо в янтарном дворце. Думала дочька моя, что нашла свое счастье долгожданное. Про то не ведали ни я, ни моя жена-Водяница. Она дельфинов из сетей вызволяла, а я сначала уговаривал Кетцалькоатля не лететь в Тенотчитлан, не нападать на испанцев, а потом усмирял Ёрмунганда. Опять он заспорил с Тором из Асгарда. Тот балбес ему обещал голову размозжить, а змей клялся откусить Тору руку вместе с молотом его волшебным. Только угомонились Тор и змей, как Сцилла всплыла в Геркулесовых столбах. Помчался ее загонять в глубины темные….. Знал ведь, что должен был я присмотреть за дочкою, да усмирить гнев женихов отвергнутых. Знал же: осерчают они на выбор смртного в мужья Юратой.
А тем временем дочь моя Юрата обрела свое счастье с Каститисом и жила безгорестно во дворце своем янтарном на дне Варяжского моря. Но едва пришла осень бурная, проведал о том Пяркунас безжалостный от воронов черных и чаек болтливых, закипела в нем кровь и ревность дикая, неуемная. Всю свою прежнюю любовь к Юрате он превратил в огонь ненависти и искрящейся молнией поразил дворец, стоящий на дне моря. Сила этой яростной молнии была велика и ужасна! Дно океана содрогнулось от полюса до полюса, а дворец янтарный распался-рассыпался на мелкие кусочки и камушки, а волны быстрые разнесли эти кусочки по берегу моря. Избранник Юраты Каститис, сгорел а страшном пламени этой молнии, а вместе с ним сгорело навсегда и счастье дочери моей. Мои верные дельфины спасли Юрату от погибели, но не уберегли ее от раны незаживающей в сердце чистом и доверчивом.
Много горя я испытывал прежде, но такого испытания еще не было. Умер Каститис, и следа не осталось, умерло счастье моей дочери Юраты, но не умирает любовь ее чистая. Горько плачет дочка моя ненаглядная, уже который век плачет. А вместе с ней и мать ее Водяница плачет – не улыбается. Отказалась от дворца дочь моя – красавица. Ни в море не хочет дворец Юрата , ни на океанском дне. Укрылась в глубоком гроте подводном тайном и там, в одиночестве плачет от разлуки с любимым. Лишь изредка всплывает она повидаться с сестрицей своей, с Луной и рассказать ей о горе своем неизбывном. В такие дни Луна плачет и прячет от всех лик свой скорбящий. Потому, что не поет более Юрата песен звонких и чарующих.
А я же отец… Я уже много лет не могу простить себя за то, что не уберег мою красавицу от гнева Пяркунаса, что не сохранил ее любовь прекрасную и тем обрек ее на душевные муки вечные…

Царь умолк и громко забулькал пивом из кружечки. Видимо рассказ разбередил старую больную рану в его хоть и холодном, но по большому счету очень добром сердце. Я и прежде слышал старую легенду о Юрате и о её чудесном янтарном дворце, и потому спросил у Царя:
- Это очень печальная история, Владыка. У нас она рассказывается почти так же, только у нас говорят, что янтарь – это слезы безутешной Юраты….
Царь согласно кивнул головой, показывая мне, что ему известно про это. И стал неторопливо выбираться из-за стола. Наташа, как хорошая хозяйка спросила:
- Чего ж так рано оставляешь нас, Царь-батюшка? Только пришел и сразу назад… Почитай уже лет пять – шесть не навещал мой дом. Али не угодила чем? Может в пиве хмеля маловато, или хлеба не пропеченные?
Царь наклонившись, так как не помещался в высокой комнате Наташи, пробасил уважительно:
- Ты не серчай, хозяюшка добрая! Во всем ты угодила старику, матушка! Сто лет и еще двести говорил бы я с тобой, да дела зовут неотложные. Чую, матушка, опять Кракен поднимается из глубин океана Атлантов. А как только этот злодей появляется на поверхности – ждать надо беды страшной.
Встревая в разговор, я спросил:
- Ваше морское Величество, а что за беды он может натворить тут, в мире нашем? У нас и корабли теперь совсем иные. Прочные!
- Не знаю я, добрый сказочник, да только вот, когда он всплыл сто лет тому, непонятно почему потонул ваш знаменитый Титаник… Поди слыхал о таком пароходике?
Ухмыльнулся рыбьим ртом Водяной.
- Конечно, слыхал и читал много об этом. Но позвольте, Ваше Величество! Титаник то утонул, столкнувшись в океане с айсбергом посреди ночи!
Возразил я.
-  Конечно! Взял да и столкнулся! Места же в океане моем мало, дабы разминуться! Совсем нет места!
Хохотнул морской царь, направляясь в сторону кухни:
- Мне Кракен про Титаник в тот день так и объяснил, дескать, не при чем он! Просто поплавать решил под небом чистым, под тучами штормовыми…. Да только о том, кто пригнал айсберг туда, где плыл корабль – молчит. Но мне-то дельфины мои верные сказывали, что к чему и почему! Ну, да ладно, это дело прошлое. Главное, что бы он теперь снова не добрался до корабликов ваших крепких! Прощевай, друг-сказитель! Ежли в море увидимся ненароком, пособлю, как умею!
Руслана, провожая Морского Царя, быстро приподняла крышку неприметного люка в углу кухни, а мой новый знакомец, обернувшись большой золотистой рыбиной с ярко красными плавниками, да и нырнул прямо в него. Руслана со словами: «Я провожу…», прыгнула следом, и до меня из глубины колодца донесся громкий всплеск. Крышка люка упала сама по себе и пропала, словно ее и не было никогда.
Наташа глубоко вздохнула, и принялась убирать посуду со стола:
- Растрогался Царь Морской. Больно вспоминать ему про несчастную любовь дочери….
Видимо хозяйка была очень расстроена историей Морского Царя, и ее голубые глаза светились теплой грустью. Мне  подумалось, что печаль ей к лицу, хотя улыбка ее была намного приятнее. Прощаясь с Наташей я заметил в ее глазах слезы и попросил не огорчаться.
- Сто раз слышала эту историю, но все равно не могу не печалиться…
Ответила женщина и на лицее ее сверкнула едва заметная улыбка. Первая за этот вечер.
-Ты хозяюшка прости, что я тут. Не люблю я водяных, сама ведаешь. Прощевай, Матушка, все как велено Ядвиге перескажу.
Промявкал кот и прошмыгнул на кухню, только хвост и мелькнул в проеме подпола.

Я неспешно шагал домой и, глядя на море, старался представить себе, как мчится сквозь морскую толщу, распугивая косяки бычков и сардин, большая золотистая рыба! И как послушны Царю Морскому все обитатели придонного царства от Мирового змея Ёрмунганда и Кракена до мелкой кильки и рака-отшельника.  Старался представить себе прекрасную Юрату, проливающую горькие слезы по любимому Каститису, и как эти горючие слезы превращаются в капельки чудесного камня-янтаря, из которого мы делаем украшения, радующего взор. Мне стало немного неуютно, и я торопливо поспешил домой, в теплую комнату, которую мои друзья великодушно отдали в мое распоряжение.

А зимний ветер бушевал над морем, в котором в этот миг резвилась удивительно красивая Русалка по имени Руслана, и где грозный Владыка Морей привычно укрощал Змея, успокаивал Сциллу и ставил на место Кракена. В общем, наводил Мир и порядок на дне моском. Как в сказке….

08,04,2019 год