Висяк - это дело без лица

Когда читаешь детективы или смотришь "криминальные" телесериалы, то профессия следователя представляется необычайно яркой и увлекательной. Будто бы это напряженный интеллектуальный поединок с преступником. В действительности же в этой профессии, как и во многих других, даже самых творческих, достаточно много рутины. Но это, видимо, и есть жизнь.

Разговорилась я на днях в неформальной обстановке с одной знакомой молодой женщиной - Сашей М., выпускницей Академии МВД. Ей 30 лет, она капитан, работает в Федеральной службе охраны. Невысокая, худенькая, с детским лицом. На молодежной толстовке - изображение мишки Тедди. Она громко хохочет, когда слышит шутки "Камеди вумен" и любит читать детективы Акунина.

Отец Саши всю жизнь проработал в милиции-полиции, а потому единственную дочку отправил учиться в Академию МВД. Саша с содроганием вспоминает Курс молодого бойца и напряженные физические нагрузки. Учеба была нелегкой: с 8 утра и до 20.00. Ну, хоть ночевала не в казармах. Вечером отец забирал любимую дочку и привозил домой на машине, она сразу падала в постель и засыпала. Саша очень старалась, боялась разочаровать отца. Он мечтал о сыне, потому и назвал дочь мужским именем…

Получив диплом юриста, Саша пришла работать следователем в один из столичных ОВД – «на землю». На мое восторженное «О-о! Наверняка ты можешь рассказать много интересного!», она замялась:
- Я занималась квартирными кражами, в основном это были «висяки»…
 
Подследственность Сашиного отдела – кражи, грабежи, разбои. Но если во время разбоя кто-то погибал, то такие дела передавались в прокуратуру. Проработав несколько лет за зарплату, которой хватало только на бензин (девушку полностью содержали родители) Саша поменяла место работы на более спокойное и доходное. Справедливости ради надо сказать, что с тех пор оклады сотрудникам правоохранительных органов повысили.


БЕЗ ВЫХОДНЫХ И ЛИЧНОЙ ЖИЗНИ

- Следователь «на земле» - это не работа «с 9 до 18.00», это образ жизни, без выходных и личного времени, - рассказывает Саша. – Нужно быть готовым к тому, что тебе в любой момент могут позвонить и вызвать на место происшествия. Особенно тяжело приходилось летом по выходным: горожане уезжают на дачи, а воры только этого и ждут, чтобы залезть в квартиру. В воскресенье вечером люди возвращаются домой, обнаруживают взломанную дверь, разбросанные по полу личные вещи, понимают, что их обворовали и звонят в полицию.

Когда квартирных краж слишком много и становится ясно, что дежурный следователь с таким шквалом вызовов в одиночку не справится, настает черед его коллег. Даже если у тебя в этот день выходной, приходится все бросать и ехать на работу.
 
- Можно, конечно, отключить телефон и не брать трубку, но это было бы не по-товарищески, не по совести, ведь ты понимаешь, что твои коллеги сейчас реально «зашиваются», - говорит Саша, - И ты знаешь, что когда дежурить в выходные будешь ты сама, они тоже придут тебе на помощь.

Квартирные кражи, по словам бывшей следовательницы, удается раскрыть, только если квартира была поставлена на сигнализацию или если злодея случайно взяли по горячим следам.

- Нас самих как-то раз обворовали, - вспоминает моя собеседница, - Отец так переживал! Ему претило, что в его «нижнем белье» рылись чужие люди. Воришки тогда зачем-то даже крупу из банок на кухне высыпали на пол, видимо, надеялись найти на дне спрятанные «золото и бриллианты». Отец хотел вызвать полицию, но я его отговорила. Напомнила, что сама именно такими делами занимаюсь и объяснила, что наш случай – стопроцентный «висяк». Ну, придут мои коллеги, натопчут, будут искать везде отпечатки пальцев, долго составлять протокол. В итоге так никого и не найдут. Оно нам надо?

После этого случая родители Саши поставили на окнах решетки, а саму квартиру – на сигнализацию. Опытный вор, кстати, сразу замечает, что над дверью мигает маленькая красная лампочка  - датчики - и никогда в такую квартиру не полезет. Суются в квартиры на охране только неопытные новички или обкуренные наркоманы. И тут же попадают в руки оперативно приехавших на место происшествия сотрудников полиции.

Но однажды все-таки удалось раскрыть 25 «висяков» сразу: по словам Саши, взяли с поличным на квартирной краже матерого уголовника (он был похож на героя Евгения Леонова из комедии «Джентльмены удачи»…). Задержанный взял на себя и предыдущие эпизоды (уточнять у Саши, сделал ли он это добровольно или под воздействием физической силы, я не стала…). Впрочем, имущество хозяевам 25 квартир никто так и не вернул…

В то время на указательном пальце правой руки у Саши образовалась здоровенная шишка - болезненная натертость от авторучки: приходилось постоянно оформлять протоколы осмотра. «Я нахожусь на улице такой-то, дом номер такой-то, дверь в квартиру такая-то, личинка замка такая-то, вскрыта таким-то образом». Все это по-прежнему нужно записывать от руки.

ПЕРЕКРАСИЛАСЬ В БРЮНЕТКУ И НАУЧИЛАСЬ МАТЕРИТЬСЯ

Первые полгода Саша сама допросы не вела, а только присутствовала на допросах, которые проводили опытные следователи. Ей тогда поручали одни «висяки» - дела «без лиц» (на жаргоне следователей, если в уголовном деле фигурирует задержанный или подозреваемый, то это дело «с лицом», если злодея задержать не удалось, то это дело «без лица»).
 
- Одно «висяковое» дело я тогда все-таки раскопала, случай помог, но еще, конечно, поначалу был энтузиазм, было желание проявить себя, силы были, - вспоминает моя собеседница, - мне тогда даже рутинная работа казалась интересной. После того, как я это дело раскопала, мне стали поручать дела «с лицами». Теперь мне давали конкретного человека, которого надо было допрашивать, то есть доводить «дело» до конца.

Сначала злодеев (так следователи и опера называют задержанных и подозреваемых, ведь преступниками их вправе назвать только суд) приводили на допрос к Саше в наручниках, а рядом во время допроса находился опытный «опер».

- Мне было реально страшно, - вспоминает эта хрупкая миловидная женщина, - Сначала я была очень вежлива с задержанными, обращалась к ним на «вы», говорила им «здравствуйте, проходите, пожалуйста, присаживайтесь». А сама боялась лишний раз взглянуть в их сторону. В итоге злодеи не принимали меня всерьез. Оскорбляли. Отказывались давать показания. Называли «соской», малолеткой, мол, на себя посмотри, девочка, допрашивать она еще меня вздумала.

Оскорбили раз. Оскорбили другой. Через некоторое время характер вежливой девушки стал меняться. Она поняла, что «миндальничать» здесь нельзя. А потом у юной следовательницы выработался жесткий и цепкий взгляд, выражение лица совершенно изменилось.

- Я перекрасилась из блондинки в брюнетку, стала на работе гладко зачесывать волосы в «хвост» на затылке, научилась семиэтажно материться, - вспоминает Саша.

– Однажды мой отец, полковник милиции, вышел на даче погреться на солнышке и вдруг услышал, как я виртуозно послала куда подальше соседского мальчишку, потянувшегося через забор, чтобы сорвать наше яблоко… Отец был в шоке, дескать, неужели это моя маленькая девочка так жестко матерится. И только тут до него «дошло», что я вообще стала совсем другой. Тогда он сам посоветовал мне уйти из полиции. Мама его поддержала, но по другим причинам: по ее словам, какому мужу понравится, если жену могут вызвать в любое время на работу, даже среди ночи?

На мой вопрос, выбивают ли из задержанных показания, Саша пожала плечами: «Бывает, что опера срываются».

А что, если человек не виноват, а его избили и заставили взять вину на себя, ужасаюсь я. Саша вновь пожимает плечами: всех, с кем ей приходилось работать, брали с поличным. А значит, он виноват, но не хочет признаваться. Если злодея не поймали сразу по горячим следам, то потом – ищи ветра в поле. Это вам не расследования Шерлока Холмса…

И вообще, по словам бывшей следовательницы, большинство злодеев – моральные уроды и «дебилы». Сочувствия они у нее не вызывали.

"Я ТЕБЯ ЗАПОМНЮ, ВЫЙДУ И УБЬЮ"

Итак, следователь возбудил уголовное дело, прокурор подписал, можно начинать работать (в то время следователь ОВД самостоятельно принимал решение о возбуждении уголовного дела, но теперь это – прерогатива прокуратуры). Работать – это значит вызывать свидетелей, а также самой ездить в следственный изолятор на допросы.

- В СИЗО было жутко: одна дверь перед тобой открывается, а другая, позади, тут же закрывается, - вспоминает Саша, - из-за этого возникало ощущение беспомощности, оторванности от мира. Да еще злодеи, как правило, угрожали, мол, я тебя запомню, вернусь на волю и тебе не поздоровится. Но коллеги сразу же мне объяснили, что это пустые угрозы. Я не слышала ни об одном случае, когда осужденный реально разыскал  потом следователя и причинял ему какой-то вред. Гораздо хуже было то, что подозреваемые «катали жалобы», будто я их не допрашивала, хотя я их допрашивала. Мягко говоря, это было неприятно. Потому что после этого уже тебя вызывают «куда надо», и уже тебя начинают допрашивать.

Почему задержанные так поступали? По мнению бывшей следовательницы, они это делали просто от злости, чтобы отомстить всему миру за то, что они сами такие уроды.

"НИЧЕГО НЕ ЗНАЮ, И ЭТО НЕ МОЁ!"
Нередко, по словам моей собеседницы, злодеи, даже взятые с поличным, отпирались самым нелепым образом, уходили в глухую «несознанку». Саша вспоминает ситуацию, когда ее коллеги, сотрудники патрульно-постовой службы, во время объезда по территории увидели драку, участники которой явственно «махались ножами». Во время задержания шпана побросала ножи в ближайшие кусты, а потом, несмотря на показания свидетелей, нагло все отрицала: «Не было у меня никакого ножа, а это не мой, свидетели все врут».

Саша, выросшая на детективах Агаты Кристи, первое время приходила в недоумение: преступники в романах писательницы тут же признавали свою вину, как только знаменитый сыщик или наблюдательная мисс Марпл выводили логическую цепочку и рассказывая всем участникам разыгравшейся драмы, как именно было совершено преступление. В жизни злодеи ведут себя совершенно иначе и тупо все отрицают. Хотя, если их взяли с поличным, отказываются они лишь от каких-то эпизодов, чтобы уменьшить срок.

Злодеи теперь умные, орудуют в перчатках, чтобы не оставлять следов, ведь «пальчики» - это уже неоспоримое доказательство. И все-таки выход есть: возбудить уголовное дело можно на основании показаний двух свидетелей и потерпевшего. Кстати: свидетелей обязательно предупреждают об уголовной ответственности за дачу ложных показаний.

Как правило, было так: полная «сознанка» или полная «несознанка», и ты должна принять решение, возбуждать ли уголовное дело…

С УЧЕТОМ НЕЖНОЙ ПСИХИКИ ПОДРОСТКОВ

Саша с удовольствием вспоминает о своем самом первом деле, за которое её даже похвалил прокурор.

- Это было «висяковое» дело по факту вандализма. Надо было опрашивать кучу свидетелей, проводить очные ставки, а результат мог оказаться нулевым, - рассказывает девушка.

Ситуация была вот какая. Перед новым годом какие-то подростки разгромили автобусную остановку, скинули украшения с установленной поблизости искусственной елки и разломали их. Благодаря показаниям свидетелей, ребят задержали. Двум из них было по 14 лет, а заводиле – 16. Все трое из благополучных семей (захотелось адреналина).

Ребята не признавались. Проводить допросы пришлось в присутствии адвокатов. Детишек боялись травмировать: у них ведь еще неустойчивая детская психика! Сначала Саша опрашивала каждого по отдельности, потом провела очную ставку и перекрестный допрос.

- Во время очной ставки и перекрестного допроса они начали «ёрзать», так всегда бывает, - говорит моя собеседница, - В итоге подростки во всем сознались. Родителей оштрафовали, а 16-летнего еще и поставили на учет.

ФИЛЬМЫ ПРО СЛЕДОВАТЕЛЕЙ СТРАШНО ДАЛЕКИ ОТ ЖИЗНИ

По словам Саши, за время работы следователем она всего один раз почувствовала жалость к преступнику. Было это так. Ей пришлось заниматься делом о причинении тяжких физических повреждений: жена пырнула мужа ножом, задела ему печень… Как часто бывает в простых российских семьях, муж пил, бил жену, издевался над ней. Но уйти от него жертве было некуда. В момент трагедии женщина готовила еду на кухне. Началась словесная перепалка. Пьяный муж замахнулся кулаком, чтобы ударить. Женщина, защищаясь, инстинктивно ткнула в него ножом.

Саша добилась, чтобы действия «злодейки» признали совершенными в момент аффекта. Муж, придя в себя в больнице, сам просил, чтобы жену не судили, так как он «претензий не имеет». Но женщине все-таки «дали срок».
 
В скобках замечу, что по статистике мужья не ждут жён из мест лишения свободы, быстро находят, с кем утешиться. А вот многие женщины навещают своих непутевых мужей или бойфрендов, возят «передачки», отправляют посылки.

Но вернемся к Саше и ее работе следователем в ОВД.
- То, что показывают по телевизору про нашу работу – это смешно, - считает моя собеседница, - Сериал «Улица разбитых фонарей» – это красиво, но этого нет в жизни.

апрель 2014