Семейный портрет на 1-13 площади. Том 2. 1. 1

                Том 2

                «Дорогие друзья.
                То, что вы приняли за мои произведения, не более
                чем мои собственные отбросы, те ошмётки души,
                которых нормальный человек не принимает»

                Антонен Арто

                (Этот же эпиграф относится и к первому тому)


Я по своей сути анархист. Не в узком, политическом смысле, а в универсальном, онтологическом. В этом отношении моя половина, наверное (наверное, потому что наверняка я не могу поручиться даже за человека, которого я знаю лучше других), монархистка. Ну а ребёнок ещё просто не знает таких слов, хотя это не означает, что у него нет убеждений.

Писатель должен рассказывать истории, как говорил Моэм, вот поэтому я и не писатель в традиционном смысле этого слова. Я ничего не рассказываю – я создаю хаотические потоки. Потоки чего? Сам не знаю. Просто потоки, которые текут. «Вот я и начинаю на самой низшей точке своей жизни. Я двигаюсь и вспять, и вперёд – полифонично. Да, бесконечная импровизация. Я всю жизнь буду писать и никогда не закончу. Это книга длящейся жизни. Процесс – вот что это такое» (Джон Дадли). И ещё: «Я же не писатель. Я просто рассказываю. Потерянная душа. Общаюсь только с одним человеком, которого знаю. А вообще-то рассказываю вслепую, без адреса» (Он же). Я же даже не рассказываю, а просто освобождаю хаосы, будто выпускаю из рук нитку, к которой привязан воздушный шарик, и он взмывает в небеса и очень скоро теряется в необозримой лазури.

Все религиозные, психологические и политические теории – это вчерашний день. Человек, осознающий себя самостоятельным, уникальным и самодостаточным универсумом – вот новое (и вечно новое!).

Каждый день ходить на работу – это ли не самая изощрённая пытка, выдуманная человечеством. Какой там ад может с этим сравниться. Когда древние выдумывали все эти «чудеса» инфернального мира, им было и невдомёк, что через каких-нибудь 2000 лет научно-технический прогресс породит такие адовы муки, которые им и не снились, и все их наивные сказки будут вызывать лишь снисходительную улыбку. Каждый день бегать по кругу, как зашоренный мул, при этом вроде бы как считаясь свободным и полноправным и достойным звания Homo sapiens, что может быть ужасней. Раньше рабство было грубым и непрекрытым; раб мог взбунтоваться и его убивали за это. Всё было чётко и определённо, но теперь никому и в голову не приходит бунтовать против тотального рабства, кроме бунтарей-одиночек.

 Сейчас рабство стало настолько утончённым и всобщим, что к нему, напротив, стремятся, а не избегают его. Нынешний социум стремится унифицировать человека, превратить его в послушного исполнительного смиренного безгласного беспрекословного раба и робота, стандартизировать его, нивелировать в нём всё грубое и тёмное и сделать его светленькой, блестящей никелем, машиной. Как пишет Уильям Берроуз: «Вожди отчаянно пытаются добиться стандартного и податливого человеческого продукта». Но им это неудастся (именно так!!). По крайней мере пока сущестуют такие личности как Уильям Берроуз, Маркиз де Сад, Риббмон-Десень, Ив Танги, Генри Миллер, Лев Толстой, Николай Бердяев, Андре Бретон, Сальвадор Дали, Антонен Арто, Макс Штирнер, Лев Шестов, Шарль Бодлер, Альфред Жарри, Гийом Аполлинер, Артюр Рембо и многие многие другие какими бы они разными ни были. Эти личности не дают человечеству стать некой серой гомогенной массой, вполне счастливой и сытой. Они постоянно держат человеческий дух во взрывоопасном состоянии и взрывают его, приводят на край пропасти, будоражат его и вырывают почву из-под ног. Благодаря этим «психам» человечество ещё не окончательно скатилось к программированной кнопочной жизни. Люблю бунтарей, люблю либертинов, люблю мятежников. «Я твёрдо верю, что мятежник ближе к Богу, чем святой» (Генри Миллер).

Идёшь на работу, а вокруг тебя птички поют таким разноголосым и гармоничным хором, что невольно заслушиваешься и сначала замедляешь шаг, а затем окончательно останавливаешься. Какая там работа?!! Вокруг жизнь, а ты умертвляешь себя 8 часов в день (как минимум, ибо начальству не нравится, что ты работаешь всего лишь 8 часов, давай больше, давай, давай и давай!). И как подумаешь, что вот так ещё 20 лет туда-сюда ходить, становится так плохо, что ноги подкашиваются, и думаешь, что лучше об этом не думать, а просто взять и изменить это. В один прекрасный день я так и сделаю. Почему в сутках не 240 часов? Из них бы 8 часов работать, 8 часов спать, 3 часа на еду – а остальное время заниматься собой. Вот тогда бы работа вызывала радость. Идёшь на работу и радуешься, а не тянешь себя за шиворот.

Идёшь на работу, а в этот момент тебя посещает вдохновение тут бы только сидеть и писать а ты идёшь на работу своё человеческое божественное меняешь на чужое скотское Работать можно где угодно кем угодно и когда угодно Работа величина непостоянная профессия – дело аморфное. А вот по сущности своей все люди делятся на три типа: обыватели, романтики и аналитики. Романтики в свою очередь делятся на: поэтов, мистиков, философов, туристов, эстетов, алкоголиков, наркоманов, военных романтиков, политиков-романтиков, сексуальных маньяков, технарей и оккультистов. Аналитики делятся на: учёных, юристов и торгашей. С обывателями всё ясно.

Когда человек начинает общаться с Богом индивидуально и интимно, его объявляют еретиком и сатаной, ибо он отбирает хлеб у жрецов. Для жреца страшно если человек станет осознавать Бога, он должен только его бояться. Так же как для врача страшно, если человек перестанет болеть, для повара – если человек перестанет нуждаться в еде, для портного – если человеку не нужна будет одежда, для строителя – если человек будет жить под открытым небом. Вся цивилизация наша зиждется на человеческих нуждах и страхах. Мало того – она культивирует их искусственно. Для неё не допустима мысль, чтобы человек стал свободным и сбросил оковы нужды.

 Цивилизация укрепляет рабство, человеческие страхи и беспомощность. Ибо если человек осознает себя и станет свободным – цивилизация рухнет, то есть многие из рода человеческого останутся неудел. Зависимость и нужду человека пытаются сохранять всеми правдами и неправдами. Ибо как же? Нуждающийся человек это уже не человек, а Бог. Что ж тогда? Да ничего тогда – тогда не будет уже никакого человечества, а будет просто симпозиум Богов, «пир» Богов, «пир» Божественного Творчества.

 Только представь себе: каждый творит свою собственную Вселенную. Что может быть интереснее и прекраснее этого?! Но пожалуй слово интереснее слишком слабо выражает устремление и вдохновение подобного акта. Каждый Сам Себе Бог. Ни законов, ни власти, ни иерархии. Да как же можно всего этого лишиться, да как же можно это допустить?! – вопит цивилизация и рубит с плеча налево и направо. Бросить все силы и средства на одурманивание и оболванивание, побольше идеологического опиума, хлеба и зрелищ! Вызвать зависимость, устойчивый рефлекс, постоянную тягу. Под эгидой борьбы с одними «наркотиками» и наркотиками без кавычек, навязывать другие «наркотики». Манипулировать! Главное программировать и управлять. И Контролировать!

 Утрата контроля – самое страшное для рабовладельцев. Поэтому никакой самостоятельности, никакой автономии, никакой автаркии, никакой анархии. Марионетка – идеал цивилизации. «Наркоман» - вот цель цивилизации. «Наркоман» - это прежде всего идолопоклонник. А идолы это всё – вещи, традиции, продукты питания и потребления, неорганические вещества, животные и другие люди. Алкоголик и наркоман – это идолопоклонники и рабы, но трудоголик и религиозный фанатик – тоже идолопоклонники и рабы; член партии, секты, приверженец политического течения – тоже; даже кофеман, гурман, телеман, кинофил и синемафил – тоже. Сущность любой «наркомании» не в том, что она вредна для здоровья или психики, а в том, что человек становится зависимым, становится рабом, а раб не может быть творцом. Творец всегда находится в точке идеального адогматизма и абсолютной автаркии. Он ориентируется только на самого себя и на ничто, поэтому способен творить из ничего, то есть идеально творить, быть творцом как таковым, а не копировщиком или последователем.

Жизнь не для того, чтобы бояться и поклоняться, а для того, чтобы творить. Нужно жить не для того чтобы жить, а для того, чтобы двигаться, эволюционировать. Причём эволюция у меня это не движение по спирали вверх, а во все стороны по неописуемым кривым, по параболе и по гиперболе, а также по интроинтегральным эпюрам архихаоса.