Глядя в небо

      (глава из повести, не включенная в повесть.)
               
   «Давай – давай,  еще немного, ближе, гадина, еще ближе!» Он подвигал плечом, выбирая лучшее положение для бронебойки, плотно прижал приклад, вглядываясь в приближающуюся грязно – серую коробку танка Желтой Лиги. «Так,  пора – держите подарок, твари мохноухие!» Бронебойка дернулась от выстрела, больно ударив в плечо – танк, словно натолкнувшись на невидимую стенку, вздрогнул, замер на подъеме, скрежетнул пару раз траками гусениц с налипшими комьями  земли и глины и затих. Двигатель еще работал на холостых оборотах, но из смотровых щелей башни и люков уже появился сизый дымок, все разрастаясь, устремился вверх и робкие язычки пламени пробились из – под брони наружу. «Готов!» Он, отодвинув бронебойку, поднял автомат, ожидая экипаж подбитой машины, но изнутри никто не вылез. «Да – а, урановый патрон – это вещь! Дорогая, черт ее дери, мало дают на руки и только лучшим бронебойщикам. Таким, как он. Зато – с одного выстрела и у Желтой Лиги на один танк и на один экипаж стало меньше. И поделом!» Бой закончился, мохноухие отступили, оставив у высоты сотню трупов в серой униформе и несколько чадящих танков. Можно расслабиться и узнать, кто остался жив и сколько боезапаса есть в когорте( 500 – 1000 чел, прим. автора.), случись следующая атака.
   Ароматный горячий настой фиолетовой травы - «фитр», приятно обжигал горло, согревая сидящих в окопе солдат. Квадратный котелок переходил из рук в руки, каждый делал пару глотков, сладостно щурился, стараясь задержать во рту приятный вкус и передавал посудину дальше.  Он сидел на камне, привалясь спиной к косяку блиндажа и смотрел в небо. Чадящие танки Лиги расцветили его дымами с оттенками сгорающего топлива и краски с танковой брони. Но там, в вышине, дальше – там небо было чистым и глубоким в своей изумрудной, вечно зеленой глубине. Далекое белое солнце уже сходило с небосклона, завершая свой обычный путь. 30 – ти часовой день заканчивался, близилась холодная ночь. Надо было подумать о кострах для солдат и организации дежурства в окопах. «Эй, легионер – подойди!» Солдат средних лет поднялся и отдал приветствие, вытянув вверх правую руку. «Слушаю, господин центурион(командир центурии: 100 – 200 чел. прим. автора)!»
-  Значит, так, служивый. Будешь за опциона(помощник центуриона -  прим. автора), пока новых не пришлют, согласен?
- Так точно, слава Империи!
- Ну, хватит про Империю, у нас тут дела поважнее есть. Слушай сюда.
  Он растопил маленькую железную печурку, брикеты из комплекта «Ночлег в летнее время, категория 2», горели весело и энергично, нагревая блиндаж. Улегся на жесткую походную кровать. Мысли текли неторопливо, как обычно и бывает по ночам, снаружи доносились голоса легионеров, негромкий смех и типовые похабные шутки. Он попытался заснуть – роскошь на фронте, надо успевать, пока все тихо.
Но организм взбунтовался, а, может, крепкий фитр не дал задремать, но сон не шел. Перед его глазами мелькали прошедшие годы службы. Вспомнилось, как давно, он еще был деканом ( командир отделения – 10 чел. прим. автора.), у них  в легионе пропала шкатулка трибуна  (помощник легата – командира легиона. прим. автора) с «нюхачом» - порошок такой из корня одного. Веселый такой, порошочек! Ох и было шуму! Бегали, искали, грозили. Нет, никто – ничего не видел. А они потом вчетвером: три декана и опцион сидели на дальнем посту и нюхали. А - а - а, хорошо - то как, даже сейчас вспомнилось – жуть, как хорошо. Он усмехнулся - ну, нарушали дисциплину, было такое. Молодые, горячие - было и прошло. И молодость и много еще чего. А Империя стоит, уже двести лет стоит и он – ее верный солдат. Сторонник дисциплины и порядка и нашивки центуриона на мундире – тому подтверждение.
   Далекий гул моторов появился в ночном небе, все приближаясь, становясь отчетливее, нагоняя страх – мерзкий и липкий. «Ночники» - ночные бомбоносцы Лиги, мать их так, растак!  Летучие твари пожаловали, вот же непруха! Он выскочил из блиндажа: «Костры тушить! Быстро, землей закидайте!  Тупые рогоносцы, дети шлюх и нюхачей! Всем укрыться, сейчас тут будет жарко, без костров согреетесь! Шевелитесь, ребятушки, быстрее – быстрее!» Леденящий душу, вой падающих бомб, вклинился в барабанные перепонки, выдавил все прочие звуки и все мысли. Разрыв, еще, еще – ближе, ближе. Он метнулся в блиндаж, пинком распахнул дверь, кидаясь на пол. Спрятаться, исчезнуть, раствориться! Кто – то еще упал рядом, прижимаясь, сверху навалились другие.  Оглушительный грохот и пламя поглотили все: доски, бревна, печка с летящими искрами, тела людей – все взметнулось вверх и в стороны, разлетаясь, разрываясь бешеной, неудержимой силой. И наступила тишина…
   Он потряс головой, картинка взорванного блиндажа отступила, но какие – то другие образы роились и теснились в сознании, мешая сосредоточиться и разобраться в происшедшем. Белое здание, люди в светлых одеждах. Несколько мужчин и женщин с улыбкой глядели на него, один негромко сказал другому, он услышал фразу: «Он же солдат, ему нравится быть солдатом, зачем ему в пятый сектор? С тоски там загнется.» Женщина поддержала говорившего: «Да – да, в четвертом ему  тоже делать нечего. Молодая душа, опыт не набран, думаю – в третьем Мире он себя найдет и проявит свои возможности наилучшим образом.» Седоватый мужчина, постарше на вид, чем остальные, возразил: « Да, я сам начинал, как он, вы вспомните! Еще тогда, во времена Большого Витка, сами – то кем были, члены уважаемого Совета? Хотите его на Гайю отправить - не лучшее место, хотя, там скоро Переход, уже недолго, ладно, я согласен. В третий  сектор, ему там будет привычнее.»
   Солдат в сером мундире вскинул вверх правую руку в привычном приветствии: «Слушаюсь, господин гауптман! Будет сделано, господин гауптман!» Он, встраиваясь в реальность, уже вытеснил странные воспоминания из головы и оглядел позицию. Батарея укрылась в зарослях кустарника на опушке леса. Впереди было раскисшее поле, голая земля, ничем не засеянная, грязные лужи после холодного осеннего дождя, серое низкое небо над головой. Холод, сырость, тоска.
   Он поднес к глазам бинокль. «Аха, началось, вон они –  танки, штук восемь и пехота, рота – не меньше.» Поворачиваясь к своим солдатам, крикнул, поднимая руку: «Батарея, бронебойными - заряжай, цель – танки противника! Подпускаем ближе, без команды огня не открывать!»
   Сидя на снарядном ящике, он глядел в небо. Темнело, ветер слегка разогнал за день дождевые тучи и редкие звезды виднелись на небосклоне. «А, вон та звезда – Сириус, точно, а эта – Вега, а та – Полярная. Надо же, еще помню, увлечение детства – астрономия. Самодельный телескоп из водопроводной трубы и книги с картами звездного неба. Когда это было и было ли?» Звезды всегда манили и притягивали его, он мог часами лежать в огороде их большого дома на расстеленном рыбацком плаще отца и смотреть в небо. Разговаривая со звездами, распрашивая их о далеких мирах и галактиках, о том, есть ли там люди – другие люди и какие они?  О том, какое там небо, такое же, как здесь, на Земле, голубое – голубое, или другое, может – зеленое, или розовое? И о чем мечтают те люди со звезд, как живут, что делают? Наверное, там все счастливые и радостные, там нет войн и самой смерти там точно нет. Ведь говорят же – «Попадешь на небо, будешь жить в раю!» А в раю живут вечно, там хорошо. Правда?
  «Правда – правда», он поднялся с ящика, подозвал солдата средних лет: «Эй, ефрейтор, временно будешь за унтер – офицера, пока нового не пришлют. Надо расставить посты и решить вопрос с горячей пищей. Слушай сюда.»