Рыжий медведь

На каникулах мне выпадало гостить у маминой подруги. У нее был сын мой одногодка, хотя нет, он, по-моему, был все же чуть старше меня. Подругу звали Наташа, сына Алик. Тетя Наташа и дядя Сурен жили на улице Калинина, сейчас Джавахишвили. Чуть дальше них, вверх по улице жила и моя бабушка. Она была мне неродной бабушкой, как любила я всем объяснять. Видимо от того, что не питала к ней глубокой привязанности. Не складывались у нас с ней теплых отношений. Но, об этом отдельным пунктиром. Чаще всего я оставалась у нее, этой самой неродной бабушки, сестрой моей родной бабушки. Маме нужно было меня кому-нибудь сбагрить на то время, пока она находилась на работе. Родной бабушки к тому времени в живых уже не было, мне было 4 года, когда она умерла. Тетя Наташа жила на первом этаже. Точнее, это был даже не первый этаж, а полуподвальное помещение. Окна спальни возвышались над тротуаром лишь наполовину.

Помню, это было зимой, мама подвела меня к этим окнам. Присела и условно постучала. Время было раннее, город еще наполовину спал. Ставни дернулись и в окне появилась теть Наташино лицо – голубые, заспанные глаза и примятая соломенная шевелюра. Она подает знак рукой, и я вприскочку бегу во двор. При входе заворачиваю направо и спускаюсь по деревянным ступеням вниз, в дом. Прохожу одну комнату, другую, и наконец оказываюсь в спальне. Теть Наташа обнимает, снимает с меня пальто, шапку и улыбаясь шепчет:

-Рано пока. Давай-ка согреемся немного, а потом встанем и будем готовить завтрак, - с этими словами я скидываю с себя ботинки и лезу вслед за нею в теплую постель. И вот мы уже под одеялом – я, тетя Наташа и дядя Сурен. Он спит, или делает вид что спит. Алик-их сын спит отдельно, в другой кровати. Алик старше меня и часто смотрит на меня снисходительно, как на мелюзгу.
Если бы у меня были бы и папа, и мама, я бы спала с ними в одной большой постели, вот как сейчас, посередке. А мое сегодняшнее место-у стенки. И я его не люблю, потому, что оно похоже на последнюю станцию, на конец игры, на закрытую дверь. В общем, не люблю я его, и нечего тут не попишешь.
Дядя Сурен зашевелился, потом минут через пять поднялся с кровати. Теперь, уже я делаю вид, что сплю. Он надевает шлепанцы и шумно шаркая идет к двери.

-Тише ты, ребенок небось уснул, - цыкает на него теть Наташа.

Минут через десять дом просыпается, приходит в движение. В дальнем углу скрипит дверь, это дядь Сурен вернулся из туалета. На кухне открылся кран, заполняется чайник. Алик просыпается позже всех. У нас с ним не выходит играть дружно. Мы обязательно с ним в конце концов соримся. Всему виной его машины. У него их много, но делиться с ними он не хочет. Постоянно твердит, что я ему их поломаю. Часто я сажусь за стол и просто наблюдаю за игрой Алика. Если он в благодушном расположении духа, то полезет на гардероб и вытащив оттуда игру в хоккей или футбол, даст мне в них поиграть. Но, играть я должна тихо, как затаившаяся в чулане мышь. Он не любит, когда я ему мешаю.

И вот настал день рождения Алика. Не отклоняясь от традиций, мы с мамой презентовали ему машину. Машин, как у девочек кукол, много не бывает. Машину я выбирала тщательно, будто для себя. Она был небольшой, с красочным кузовом. А на дверцах кузова надпись- цирк. Дверцы открывались, у машины даже было лобовое стекло, в общем, все как полагается. Имениннику понравилась. За вечер он даже пару раз дал мне с ней поиграть. Я в тот день после пирогов, чая, и совместных игр, дала себе слово дружить, даже если будет жадничать. Но, слова я своего не сдержала, потому, что в последующие дни я от игр с подаренной мною машиной, была отлучена. Получалось, то была однодневная индульгенция. Мы вздорили с ним часто. Но, мамы наши дружили. Таскали нас по выходным повсюду, то по грибы, то в Ботанический сад, то еще куда. Но, даже несмотря на это мы с ним жили в состоянии необъявленной войны.

Отношения между родителями прекратились после одного памятного дня. Помню хорошо, как теть Наташа готовилась к приезду своего брата из Свердловска. Наготовила кучу вкусностей. Встречала знатно, с тбилисским размахом. Вечером, то был выходной день, мы пошли знакомиться с дядей Володей. Так звали ее брата. Все уселись за старинный, деревянный стол. Он стоял в середине небольшой комнаты. Взрослые говорили, мы с Аликом тыкались друг в друга угрюмыми взглядами. Днем раньше мы опять поссорились из-за очередной игрушки. У дяди Володи были русые волосы, зачесанные назад и голубые глаза. Большие глаза, не то что теть Наташины бусины. Мы на тот вечер с Аликом все же заключили мирный пакт, чтобы не огорчать взрослых. Да и к тому же к нему, дядя приехал, поэтому мы-дети были от всего этого торжественного мероприятия в некотором возбуждении. Дядь Володя много рассказывал, остальные слушали. Потом разговор шел между мужчинами, женщины держались особняком, о чем-то шушукались. Мама почему-то волновалась. Дядя Володя был холост, может был вдовец или разведенный. Не знаю подробностей. Знаю, что тот вечер был смотринами. Только я это позже поняла. А тогда в семилетнем возрасте, я только чувствовала в воздухе странные вибрации.

Вечер близился к логическому завершению, когда мне нежданно-негаданно презентовали медведя. Игрушка была большая и жгуче-рыжая. Дядя Володя вез это чудовище аж с самого Свердловска. Медведю была отведена самая главная роль в этом вечере. Расчет был таков. Мужик едет в отпуск на смотрины. Потенциальная невеста имеет ребенка. А в виду того, что путь к сердцу разведенной женщины лежит через ребенка, нужно снискать благосклонность у этого самого ребенка. С этим расчетом дядя Володя и тащил сюда эту рыжую зверюгу.

Медведь был заключен в целлофановый пакет. Дядя Володя торжественно вручил мне его перед нашим уходом. Вышли мы от тети Наташи поздно. На улицах было уже тихо, безлюдно. Идем только мы – я, мама и медведь. Нести его неудобно, он моего роста. Но, я не жалуюсь на неудобства, это же подарок. Мы с мамой говорили по дороге домой о многом. И вдруг мама как спросит меня о дядя Володе:

-Ну, как он тебе, нравится?

Я, не понимая, что от меня требуется, лишь пожала плечами. Мама продолжала, проливая свет на истинное положение вещей.

-Дядя Володя приехал, чтобы … создать семью, жениться.

Тут, я будто прозрела, по-детски.

-А ты бы хотела такого папу?

-Какого?

-Как дядя Вова, - нерешительно говорит мама.

Папу я хотела давно. Но, отчетливее всего я это поняла, когда пошла в первый класс. Мама опаздывала с работы, и я в школьном дворе смотрела как взрослые мальчишки гоняли футбол. Мои одноклассники тоже ждали своих родичей на лавочке. И тут Юля, которая сидит в классе в моей колонне, как вскочит и как побежит. А бежала она к воротам, туда, где у железной ограды стоял какой-то дядька. Он подхватил Юлю и поднял на руки. Меня так носили, только когда я была совсем маленькой. Папы приходили и за другими одноклассниками.
Были и такие у кого их не было, но они о них рассказывали. Например, Кнарик. У нее была очень молодая и красивая мама. С длинными, русыми волосами и большими солнечными очками на маленьком лице. Напоминала чем-то Йоко Оно, только гораздо симпатичнее. Кнара приходила в очень красивых кроссовках, куртках, носках. У нее бывали необычные тетрадки, пеналы, резинки с вкусными жвачными ароматами. Она любила хвастать всем этим добром на перемене и после уроков. Мама с папой у нее были в разводе. Папа жил в Америке. Оттуда и присылались все эти заморские штучки. Мы еще и понятия не имели о таких модных изысках, как дутые куртки, а Кнара в один прекрасный день явилась в розовой куртке.

-Это мне папа прислал, - гордо выдала она после уроков. Нам тоже хотелось моря шмоток и игрушек. Хотя, если совсем уж честно, то мне хотелось больше чтобы и у меня было что рассказать о папе. Ну, или чтобы у меня была какая-нибудь памятная вещь от него.

-Смотри, какая красивая у нее куртка, - с завистью говорит Инесса. Из крупной, ладно скроенной Инессы три Кнарика вышло бы. А она о куртке…

-Сосиски и сардельки и в наших магазинах продаются, - фыркнула я ей в ответ. Откуда мне было знать, что эти сардельки еще лет 50 будут в тренде.

Еще я очень хотела папу, потому, что у моей подружки, которая жила через стенку Лены был очень добрый папа. Правда, у нее не было мамы, она умерла у нее, и это обстоятельство странным образом нас уравнивало. Правда, мне казалось, что ее обидели сильнее, чем меня. Мне хотелось защищать Лену от дворовых мальчиков, если они отнимали у нее мяч. Хотя она в защите вовсе не нуждалась, сама могла за себя постоять. Вместе с Леной мы наряжали елку, вместе же ходили на парад. Точнее, на парад нас повел ее папа дядя Рудик. Нам дойти до площади, по которой маршировали участники парада, минут 10 нужно было. Перейти мост по подъему Элбакидзе и мы уже наверху. В общем, дядя Рудик мне очень нравился. Но, я его знала уже давно, как например дядю Котэ, который жил на первом этаже нашего двора и постоянно по вечерам резался в нарды. А дядя Володя…

Не бывает рыжих медведей. Бывают бурые, либо белые. Я попыталась представить, как он водит меня в школу, или в парк Муштаид, или в кино. И у меня почему-то не получалось. По дороге целлофан с мягкой игрушки сполз, обнажив его курчавую голову. Волосы у медведя были жесткие и колючие.

-Колючий, - недовольно поморщилась я.

-Дядя Вова? – уточнила мама.

-Медведь, - ответила я.

-Ты представь, мы начнем жить втроем, - вкрадчиво продолжала мама.

Я пыталась представить, но не поучалось, как с рыжим медведем. Воображение упорно отказывалось рисовать картинку.

Мы между тем, приближались к дому. Улица была такой пустынной, что мы вышли почему-то с мамой на проезжую часть и шли по ней не спеша.

-Ну, так как? – нерешительно спрашивала мама. Обычно она бывала другой. Строгой, твердой и уверенной. Так мне казалось. Я вдруг подумала, неужели мой ответ так важен. Итак, я, мама и Володя, или Вова, дядя Вова. Нет, я не смогу называть его папой. Притом, мне почудилось что от него веяло холодом, будто он привез его с собой, из Свердловска. Мы зашли во двор, начали подниматься по лестницам. Я еще раз посмотрела на свое рыжее чудо и поняла, что не хочу этого дядю в папы. И сказала об этом маме. Она сжала мою руку в своей большой ладони. Она всегда так делала, когда одобряла мои слова. И мы вошли в дом.

Медведь долгое время мною не снимался из пакета. И занимал не самое почетное место в гостиной. А потом мы перешли в другой дом. И я избавилась я от него при первой же представившейся возможности. Отдала его нашей новой соседке, которой он приглянулся. Расставалась я с ним без особого сожаления. Редкий, надо сказать, случай. Обычно я к игрушкам привязывалась и расставалась с трудом. Но, рыжик видимо так и не преодолел минимальный барьер. От него все так же, даже спустя годы веяло холодом. После того памятного вечера дружба мамы с тетей Наташей пошла на спад. Мы больше не ходили к ним в гости. И они к нам не захаживали. Я избегала спрашивать маму, что же произошло на самом деле.

Прошло много лет. Я окончила школу. Мы с мамой как-то прогуливались по Руставели и у оперного театра нас остановил мужчина. Мне показалось, что я его знаю. Это был заметно осунувшийся и постаревший с годами дядя Сурик. Он рассказал, что живет один. Два года назад тетя Наташа поехала в гости к брату, Володе. Вышла утром из дома, переходила на противоположную сторону дороги и ее сбила машина, насмерть. Алик после смерти матери уехал в Свердловск, там женился и остался. Дядя Сурик ехать туда отказался и продолжал жить на первом этаже, в полуподвальном помещении…