Записки переселенца. 2 глава краткий отрывок

Постепенно начинало вечереть. Погода лучше не стала, все так же было сыро и холодно. Но хоть не было дождя. Куда идти, я даже не представляла, поэтому ничего лучшего не придумала, как отправиться на вокзал. Как описать чувства, которые переполняют душу, когда нужно сегодня перейти Рубикон. Для меня это было провести первую в свой жизни ночь на вокзале. Там, найдя свободные места, мы приткнулись на жестких, холодных скамейках.  Малышка дрожала от ночного холода, я ее обняла и закутала в курточку.
О, как я была благодарна тому человеку, который поделился с нами этой курточкой. Ведь она согрела малышку, не дала простудиться в ту прохладную летнюю ночь.
Чтобы согреться, мы обнялись, и плотнее прижались к друг другу. Но уснуть я все равно не смогла. Меня пугала и настораживала ночная жизнь города. На лавочку напротив нас присел большой, толстый бродяга с большой, окладистой бородой. Он заснул, причмокивая во сне толстыми, обветренными губами. Начал даже подхрапывать. Но периодически почесывался, и когда у него задралась рубашка, я чуть не упала в обморок от ужаса. Его толстый, волосатый живот был весь в старых и свежих расчесах. О Боже, нам только не хватало для полного счастья подцепить на вокзале чесотку или набраться вшей. Я заметила на подлокотнике какое-то насекомое. Оно упорно ползло в мою сторону. Я внимательно рассмотрела это чудо природы. «Вошь!». – Как током, пронзило меня. Еще бы, сколько я таких зверей вылавливала у детишек в школе, отправляла домой с записками для родителей. Вот так встреча! Я ловко сшибла эту тварь на цементный пол, и тут же казнила тапочком. Господи, это была не ночь, а сплошной кошмар.
Недалеко от нас расположились несколько цыганок. Они в своих разноцветных юбках, и блузках, платках, обшитых монетками, были похожи на стайку тропических птиц, случайно запорхнувших сюда. Цыганки что-то говорили на своей непонятной тарабарщине, но я с них не спускала настороженного взгляда. Слишком были живы были в памяти рассказы бабушки, и ее напутствия держаться от цыган подальше. Ведь они воруют детей и кошельки. Денег у меня почти что не было, поэтому я особо не переживала за свой почти пустой кошелек. Черная тоска змеей обвилась вокруг моего сердца. А вот за ребенка я им глотки зубами поперегрызаю! Тронут, пожалеют на всю жизнь. Пусть лучше не рискуют здоровьем, не таких обламывала. Однако цыганки, словно как почуяли мой воинственный настрой, что-то тревожно между собою залопотали. И, как испуганная стайка разноцветных тропических птиц, сорвались, и унеслись на ночную привокзальную площадь. Но все равно не решилась испытывать судьбу, и спать не стала. Чтобы как-то скоротать время, всю ночь листала учебник французского языка, и вспоминала знакомые слова, которые когда-то выучила в школе. Милая Татьяна Михайловна, наша чудесная учительница французского языка! Ты нас не учила. Нет, ты играла с нами, ведь каждый твой урок, это была игра. Мы пели, рисовали, танцевали, ставили маленькие спектакли на французском. И когда ты уехала в Донецк, это было для меня большим ударом. Именно эти светлые воспоминания детства как-то дали силы продержаться до рассвета. Кое-как дождавшись утра, мы не просто ушли, а убежали из зала ожидания.
Вокзал жил своей привычной, ритмичной жизнью. Кто-то приезжал, и его на перроне встречали с радостью. Кто-то уезжал, и его со слезами провожали. Только мы оставались, потому что нам было некуда ехать, и никто нигде нас не ждал. Только мы были одиноки в этой огромной, бурлящей, как вода в котле, привокзальной толпе. А это самое страшное одиночество.   
За эти сутки жизни на вокзале мы немного стали ориентироваться, где можно умыться, помыть руки, набрать воды или сходить в бесплатный туалет. А рядом был платный. Но, как потом я рассмотрела, они практически ничем не отличались. Мы зашли в этот туалет. Ничего такого особенного. Кафель, раковины, и прочая атрибутика. Разве что чисто, и нет окурков. Я достала мыло и полотенце. Мы умылись, вытерли руки, и даже почистили зубы. Когда мы уезжали, если можно так назвать наше бегство, я бросила в рюкзак эти простые предметы гигиены, как мыло, зубную щетку, зубную пасту, расческу.
И даже небольшой флакончик шампуни. Поэтому за небольшую плату мы могли даже принять горячий душ, и хорошенько смыть привокзальную пыль и грязь. Так что на вокзале можно было сносно существовать, но увы, не жить. Особенно с маленьким ребенком. Не было той особой защищенности, что давал собственный угол, своя крыша над головой. Не было надежды на будущее.
Бытовые вопросы понемногу разрешились. Погода немного улучшилась. Мы сидели на скамейке, в маленьком скверике, напротив железнодорожного вокзала. Вокруг цвели цветы, и гудело несколько пчелок, собирая нектар. Вдалеке позвякивал трамвай. Мягкий летний воздух, запах цветов и гудение пчел навевали дремоту. Но сон никак не шел на мои глаза, потому что мучил самый главный вопрос. Где заработать денег на кусок хлеба, и как нам дальше жить? Дело идет к осени, ночи будут все холоднее и холоднее, а крыши у нас над головой нет. В кармане жалобно бренчала мелочь, которой не хватило даже на четвертушку простого хлеба.