Поэты, поглощённые войной - Багрицкий Всеволод

Погиб 26 февраля 1942 года под Ленинградом. В деревушке Дубовик.
На сосне, под которой похоронен Всеволод Эдуардович, вырезано четверостишие:

                Я вечности не приемлю,
                Зачем меня погребли?
                Мне так не хотелось в землю
                С родной моей земли.

Стихи начал писать в детстве. Их читали ещё в школе, в рукописном журнале.
Был корреспондентом "Пионерской правды". Вошёл в состав молодёжного театра,
которым руководили А.Арбузов и В.Плучек.



              ОДЕССА, ГОРОД МОЙ!

     Я помню,
     Мы вставали на рассвете:
     Холодный ветер
     Был солоноват и горек,
     Как на ладони,
     Ясное лежало море,
     Шаландами
     Начало дня отметив,
     А под большими
     Чёрными камнями,
     Под мягкой, маслянистою травой
     Бычки крутили львиной головой
     И шевелили узкими хвостами.
     Был пароход приклеен к горизонту,
     Сверкало солнце, млея и рябя,
     Пустынных берегов был неразборчив контур...
     Одесса, город мой! Мы не сдадим тебя!
     Пусть рушатся дома, хрипя в огне пожарищь,
     Пусть смерть бредёт по улицам твоим,
     Пусть жжёт глаза горячий чёрный дым,
     Пусть пахнет хлеб теплом пороховым,
     Одесса, город мой,
     Мой спутник и товарищ,
     Одесса, город мой,
     Тебя мы не сдадим.

     1941


          *****
     Бывает так, что в тишине
     Пережитое повторится.
     Сегодня дальний свист синицы
     О детстве вдруг напомнил мне.
     И это мама позабыла
     С забора трусики убрать...
     Зимует Кунцево опять,
     И десять лет не проходило.
     Пережитое повторится...
     И папа в форточку свистит,
     Синица помешала бриться,
     Синица к форточке летит.
    
     Кляня друг друга, замерзая,
     Подобны высохшим кустам,
     Птиц недоверчивых пугая,
     Три стихотворца входят к нам.
     Встречает их отец стихами,
     Опасной бритвою водя.
     И строчки возникают сами
     И забывают про меня.

     1941


           *****

     Мне противно жить не раздеваясь,
     На гнилой соломе спать.
     И, замёрзшим нищим подавая,
     Надоевший голод забывать.
     Коченея, прятаться от ветра,
     Вспоминать погибших имена,
     Из дому не получать ответа,
     Барахло на чёрный хлеб менять.
     Дважды в день считать себя умершим,
     Путать планы, числа и пути,
     Ликовать, что жил на свете меньше
     Двадцати.

     1941


         ОЖИДАНИЕ

     Мы двое суток лежали в снегу.
     Никто не сказал: "Замёрз, не могу".
     Видели мы,- и вскипала кровь -
     Немцы сидели у жарких костров.
     Но, побеждая, надо уметь
     Ждать, негодуя, ждать и терпеть.
     По чёрным деревьям всходил рассвет,
     По чёрным деревьям спускалась мгла.
     Но тихо лежи, раз приказа нет,
     Минута боя ещё не пришла.
     Слушали (таял снег в кулаке)
     Чужие слова, на чужом языке,
     Я знаю, что каждый в эти часы
     Вспомнил все песни, которые знал,
     Вспомнил о сыне, коль дома сын,
     Звёзды февральские пересчитал.
     Ракета всплывает в сумрак и рвёт.
     Теперь не жди, товарищ! Вперёд!
     Мы окружили их блиндажи,
     Мы половину взяли живьём...
     А ты, ефрейтор, куда бежишь?
     Пуля догонит сердце твоё.
     Кончился бой. Теперь отдохнуть,
     Ответить на письма... И снова в путь!
    
     1942


            ВСТРЕЧА

     Был глух и печален простой рассказ
     (Мы в горе многое познаём)
     Про смерть, что чёрной грозой пронеслась
     Над тихой деревней её.
     ... Немало дорог нам пришлось пройти,
     Мы поняли цену войне.
     Кто, встретив женщину на пути,
     О милой не вспомнит жене?
     ...Она стояла, к стене прислонясь,
     В промёрзших худых башмаках.
     Большими глазами смотрела на нас
     Сын на её руках.
     "Германец хату мою поджёг.
     С сынишкой загнал в окоп.
     Никто на улицу выйти не мог:
     Появишься - пуля в лоб.
     Пять месяцев солнца не видели мы.
     И только ночью, ползком,
     Из липкой копоти, грязи и тьмы   
     Мы выбирались тайком.
     Пусть знает сын мой, пусть видит сам,
     Что этот разбитый дом,
     Студёные звёзды, луну, леса
     Родиной мы зовём!
     Я верила - вы придёте назад.
     Я верила, я ждала..."
     И медленно навернулась слеза,
     По бледной щеке потекла...
    
     Над трупами немцев кружит вороньё.
     На запад лежит наш путь.
     О женщине этой, о сыне её,
     Товарищ мой, не забудь!
   
     1942


С первых дней Всеволод Багрицкий рвался на фронт. Семья, в которой появился этот
талантливый ребёнок, знаменита поэтом-отцом. Великолепными друзьями и делами.
Как, впрочем, многие еврейские семьи...

Сколько прекрасных талантливых людей потерял мир в этой бойне...
Будь она проклята!