стадия горького не китайского дыма

всё та же «стадия горького не китайского дыма».

Важно ли вам с какой стороны смотреть на эту всю изобразительную демагогию?
Важно ли вам очередность событий вообще – в целом, или хоть по отдельности?
И, насколько вам вообще важно, чтобы сказка продолжалась?
…
Нет, я никогда не задаю себе этих самых вопросов (хотя порой, возможно, не мешало бы), пока «суть да дело». Потому как если суть и дойдёт до дела, то обязательно всем будет не до предшествующих событий.

И потому, если вдруг, кто-то очень уж посвящённый в мою глубину (всех тех историй), вдруг обнаружит, экспрессию изложенного «в не совсем достоверных событиях» и «отвлечённой очерёдности», то мой вам совет, – не обращайте особого на то внимания. Потому как, вот это вот самое «особое внимание» вам обязательно ещё «ой, как пригодится». А, по сути ведь, важно лишь то, как все эти события вообще вкладываются в вашей голове. И «всем этим непростым грузом» не давят на ваш собственный мозг?

Да, вот это и есть величайшее китайское чудо! Уметь «всем масштабом актуальной глобальности» не давить на мозг.

Мозг, конечно, сам по себе – совершенно замечательный мускул. Но вот он-то не работает в отдельности от всего целого тела.

Моё всё «целое» готовилось к дальнему перелёту.

Нет, оно («целое») не боится летать. Оно, (на этот раз – моё тело) уже летало в Таиланд. Разница, по сути, же в этих всех «вчерашних и сегодняшних» перемещениях «оттуда в сюда и достоверно обратно» не велика.
Вот только, чтобы свершить это «действие», потребовалась, что естественно, «великая тайна китайского искусства». И на сей раз, особо ярко подчеркну, не только изобразительного.

Простите за невежливое обозначение, но в моей «коллекции» китайских друзей прибывали всё новые Искусные Мастера. Плюс ко всему – со всем опытом своих профессий и того самого непревзойдённого мастерства.

Посольство Китая – это, своего рода, ведь тоже искусство. Так вот с этой причины, давайте его сразу же правильно и должным образом обозначим. Как именно?

Например, – «Искусство культурной дипломатии».

«В таких «дипломатах» я ещё не бывала». – Тем временем думала я в ««эн»ноградусный мороз», ожидая дозволенного, или, если поудобнее определиться, ожидала дозволения сделать первый шаг «на путь профессиональной дипломатии».

Нет, не дипломатии вообще, как таковой, так как некоторый опыт к тому самому времени, естественно, возымел возможность быть.

Дело всё было в ментальности. Да, всё в той же самой банальной ментальности. Плюс, ко всему «не сопутствующему», - в совершенном отсутствии языковых навыков по отношению к принимаемой стороне.

Я не курю.
Видимо, для меня это слишком «дурно-пахнущее» и скучное занятие. Но я запросто могу простить «это вредное занятие» тем, кто «вкусно курит» и тем, кто это может себе позволить пусть даже в обыденной импровизации.

Именно таким, «обыденно-импровизирующим» был «мой переводчик».

Он, конечно же и, что естественно, курил нечто ничего не изображающее, но зато – с ним, этим самым «обыкновенным курцом», было не страшно без  акваланга спуститься на мутную глубину.

Видимо, вот «тот самый дым всей этой «вчерашней обыденности»» помогает в некоторых ситуациях адаптироваться к самой необыкновенной действительности.

Действительностью моей, на сей раз, было – лицезреть «относительно неприятное», – пускание дыма в глаза, в интерпретации событий из жизни «моего переводчика». И пускал он весь этот дым в глаза не мне, конечно же, а – «себе собственному».

Я же, как вы всё ещё помните, – совершенно не курю.

Но (так временно! бывает), что умею «с этим всем дымом» на время смириться, особенно – «в некотором ожидании».

- А нам скоро? – Всё-таки, но почти, как ёжик из тумана, постаралась обратить на себя внимание «моего переводчика» я.
- Наверное, да.

Я вообще очень люблю «всех этих разговорчивых людей», особенно –«малословно разговорчивых курящих собственных переводчиков». Это вообще – картина не маслом, не по маслу, не акварелью, и даже – не китайской тушью по полупрозрачному рисовому холсту. Так как это нечто совершенно новое, «нео- не- без- искусства».

- Наверное? Или всё-таки – «Да»? – Настаивала на скорейшем продолжении событий я.
- А ты сможешь заполнить самостоятельно анкету?
- Могу. Если она на русском или «приближённом» к нему языке.
- А какие языки у русского приближённые?
- Те, которые я понимаю. – Даже с определённой нотой гордости отозвалась и обозначилась я.
- Так значит, как по мне, «приближённые» – это английский и китайский – «плюс +».
- Не…не…не… у меня, вот «эти самые» – английский и китайский –  пока всё ещё«минус -».
- Так какой же «иностранный» ты изучала в школе?
- Английский.
- Вот и замечательно.
- Что замечательно?
- Заполнишь всё без меня, так как анкета дублирована «на китайско-английском».
- И это всё в нашей стране?.. где «в двух государственных» значатся совершенно иные? – Уверенно протестовала я.
- Но ведь цель нашего визита…
- … да, вот очень кстати, – а какая цель нашего визита? Вашего-то я приблизительно догадываюсь, – «доставить меня в мастерские художника (…/ов – если очень повезёт). А моя?
- Культурный обмен.
- А вот это уже очень даже интересно! Что я китайцам могу такого предложить, за столько всего мне предложенного, чтобы «на взамен»?
- Так «взамена» никакого не будет.
- Т.е.? -  (Недоумение, оказывается, порой тоже не знает границ. И вот моё, как раз таки находилось «на этой самой стадии того самого «безграничья»»). – Вы только что сказали прелестнейшее словосочетание, звучащее, в общем-то, не так уж и формально – «Культурный Обмен».

Мой переводчик, пустив кольцо дыма в небо. Очень загадочно так улыбнулся и совершенно успокаивающе обозначил:

- Твоя задача обмена, – впитывать опыт Великого Китайского Искусства.

Не поверите, что после всего сказано, у меня будто бы отрасли собственные крылья. И мне даже на миг показалось, что я могу долететь до Великого Китая и «без всяких там» самолётов.
Но это «без всяких там» зависло «где-то там» в незаполненном пространстве мыслей, так как время не вышло, а – пришло.
И пришло не простое время, а того самого «экзаменирования на весь мой иностранный язык».

Признаюсь – прямо! сразу! и – чуть-чуть розовея на скулах! – «экзамен бы я провалила» если бы… не то самое Великое и настоящее-неподдельное чувство к китайцам, которое (о чём я начинала подозревать) у меня с рождения. Вот правда, откуда? уточнять не стала тогда, не стану сейчас и не буду «на долгое после».
Видимо, по той самой простой причине, что должна же быть в женщине хоть одна какая-нибудь там неразгаданная загадка.

Для меня же «вечной загадкой» останется слово на английском языке, которое, к роковому, или – по роковой случайности, на «наших» двух языках звучит и пишется на три буквы. Только вот на русском тут всё без претензий –  «пол», а вот на английском – «SEX».

- Господи, за что?.. зачем они так шутят в таких серьёзных документах? – думала я (ведь русского-то сопровождения в данной потребной анкете не было).

Мне почему-то сегодня кажется, что «мой переводчик» всё это время думал, что я с него издеваюсь… и на самом-то деле я – «ушлая шпионка» с потрясающими знаниями иностранных языков. Но (О! УЖАС!) на тот момент никаких шуток в моём «не владении иностранщиной» совершенно не было, даже – проблеска на ту самую шуточку, «шутишечку», «шутинушку».  К прискорбию моему, и, к изумлению переводчика, когда он пришёл проверять  анкету, всё было, как было:

- А ты не можешь заполнить с первого раза?
- Так я же заполнила.
- Ответив на два вопроса из двадцати восьми?..
- Ну, не преувеличивайте вы так.
- Да-а-а, моё преувеличение лишь в том, что «эти два» тоже не совсем верны. Даже – совсем не верны.

У меня, по-видимому, сделались «глаза с ромашки», при том, не полевые, а самые, что ни на есть «настоящие садовые ромашки»:

- Ну, простите вы меня… так я же с самого начала честно призналась.  – Шептала, почти что в оправдание, я. (Так как «в месте событий» вообще нельзя было что-либо говорить).

Мой переводчик понимал «масштабы почти что катастрофы». И, став подле меня, только всё тыкал обратным концом ручки, указывая, таким образом, мне те места, куда стоит расставить «галочки». Когда все «птички» были в полном сборе, и на «себе- востребованных» местах. Он («мой переводчик») только сказал:

- Говорить буду я.
- А мне что делать?
- Улыбайся.
- И всё?
- Но… делай это не очень-то навязчиво.
- Может, вообще лучше не улыбаться?
- А вот – нет уж! Сейчас ты поедешь по самому культурному обмену на телевидение.

Так вот! откуда у меня были «глаза, как садовые ромашки».

Ведь «общественно народная мудрость» гласит, что «если хочешь заниматься истинной журналистикой во всей красе и в полном объёме – ступай в газету, потому, как радио – это уже – своего рода «дурдом в журналистике», а телевидение, – почти что «пожар в дурдоме (журналистики)».

У нас же, как вы помните, пока ещё была всё та же «стадия горького не китайского дыма».

Как же всё-таки всё прошло?

Неожиданно «для меня и всех сопутствующих» – легко и спокойно. Видимо, рекомендация «ненавязчиво и вовремя улыбаться» возымела преприятнейшее последствие – сбыться.

«Мой переводчик», выбежав на улицу, нервно закурил.
О чём он курил? – Только Господь знает.

Тут же, дождавшись своего коллегу, он как-то очень быстро нас познакомил и сказав: «Я скоро», – скрылся всё за теми же «анкетно-проходящими» дверями.

Моего, но не совсем ещё «пока моего» второго переводчика звали на три последние буквы – «ГИЙ».

Он был – молодой, красивый, интеллектуально-одарённый. … но, (иль к моему счастью, иль к всё тому же огорчению) женатым.
Ну, и соответственно, держался «как женатый не мой переводчик».

Но вы-то учтите, что журналистам-то нужно всегда и при любых обстоятельствах пребывать, как минимум, в размышлениях. А иначе они могут «наделать делов» и куда более сложных, чем как принято называть «нейкие там дела» «по маленькому» или «по большому». Ведь уж если журналисты наделают «тех делов», то уж – обязательно «Великих».

Так вот, чтобы я не наделала «тех самых «великих делов»», мой, но не совсем тогда мой переводчик, рассказал мне не то анекдот, не то притчу, (как я тогда думала). И, как оказалось, по сути и по жизни, тогда «мой не мой» поведал мне самый важный и действенный «закон мировой дипломатии». Который, пусть себе изначально, звучал в форме загадки:

- Как вы (это он ко мне так естественно «на «вы»» обращался) думаете?.. Если переводчик не согласен с мнением руководителя дипломатического корпуса и не желает «это что-то, чтобы там не было» переводить обратной стороне? Что в таком случае «переводчик» должен сделать?
- Не переводить.
- Он не имеет права  – по долгу службы.
- Переводить.
- Он не может – по глубоко личным убеждениям.
- «Перевести относительно точно».
- Это лишит его лицензии заниматься такого уровня переводами.
- …Вы предлагаете мне придумать вам ещё парочку ответов?
- Нет, ответ я знаю, и он один. Мне было интересно совершенно другое, –знаете ли вы ответ на этот вопрос?
- Как видите, нечем вас порадовать.
- Так вот ответ единый и единственно правильный. Так как в таком случае, переводчик должен уйти в отставку.
…
Так вот что я вам скажу, дорогие любители сказочной интерпретации действительности, в тот самый момент, благодаря Великому Переводчику, я поняла, что жизнь-то, в общем-то, – не совсем сказка… даже если нам очень кажется, чтобы могла ею быть.

«Суровый закон дипломатии» поднял рейтинг Великого Переводчика до статуса «МОЙ», – это, видимо, чтобы уж наверняка и «на все эти три буквы».
И с тех пор «я пребывала в долгих не журналистских  размышлениях» столько, сколько нужно было всему дипломатическому корпусу, чтобы найти компромисс с единственным вариантом ответа.

И не спрашивайте, замёрзла ли я на морозе?
И вообще, какой градус был на дворе?

Одно я сейчас знаю точно. Для того, чтобы очень даже согреться «в нескучной дипломатической компании», достаточного одного удивительного компаньона.

Поняв и приняв правду всей сказочной жизни, стало куда гораздо легче жить. И потому, когда подошёл «Мой Переводчик», мы отправились делать и вершить «Великие Дела без всяких там кавычек».