Ребризер

 (with Alex Saikowski )
-------------------------------------------
Мы приехали после обеда. Военные там были уже с утра — в стороне чадил дизелем кунг с рацией. Два солдата стояли у места провала. Мы бросили наш уазик на замерзшем лугу и подошли к солдатам. Сержант — гнутая бляха на спущенном ремне, чуб, яловые сапоги — старослужащий,  помогал рядовому натягивать на солдатское белье гидрокостюм.
Наш старшой  Генрих - высокий старик с черной бородой и длинными седыми волосами до плеч - спросил у сержанта:
— Почему он на голое надевает?
— Ну, вот же кальсоны есть, — сказал сержант.
— Положено специальное водолазное белье.
— На всех водолазов белья не наберешься, — улыбнулся плохими зубами сержант. — Всем нравится водолазное носить.
— А ты в чем под водой работаешь? – спросил Генрих.
— Я не работаю, я страхую, мне до дембеля осталось полгода.
— Как ты страхуешь?
— Смотрю.
— А если он заблудится?
— Не заблудится. Он никуда не ходит. У нас веревки пять метров.
— Ты подо льдом когда–нибудь работал? – спросил Генрих у молодого в гидрокостюме.
— Нет.
— А где ты работал? — спросил Генрих.
— До армии ходил в клуб, тренировался в бассейне.
— А почему, вообще, военные занимаются поиском?
— Так полковника же сын утонул.
Недалеко стояла большая воинская часть. Для детей военных в поселке построили десятилетку и поселочные перестали уезжать в интернат после восьмого класса, учились вместе с детьми военных. Сын полковника заканчивал десятый класс.
Место провала было обложено необрезанными сосновыми досками, под которыми хлюпал мокрый снег.
— Подозревают, что деревенские пацаны его толкнули, — сказал сержант.
— А что это такое в чем он работает, — показал Генрих на небольшой рюкзак за спиной у молодого солдата с гофрированной трубкой и маской.
— Ребризер, — сказал сержант. - Противогаз замкнутого цикла.
— Где твой командир? – спросил у сержанта Генрих.
— В кунге сидит.
Дверь в кунг долго не открывали. Капитан спал и не слышал стука из–за звука работающего двигателя. Генрих грубо дернул открывшуюся наконец дверь, толкнул ладонью капитана в грудь и сказал:
— Ты что, капитан, охуел? Тебе мало одного трупа? Ты хочешь еще один?
— У меня приказ искать, — ответил обижено капитан.
— Кто отдал приказ?
— Командир части.
— Соедини, я должен с ним поговорить.
Через час Генрих вернулся с капитаном. Молодой солдат ушел под лед на длинной веревке, которую ему из запаса дал я. Сержант бессмысленно держал конец в руках.
— Ну, что там? – спросил Генрих.
Сержант пожал плечами.
— Он знает азбуку?
Сержант ничего не ответил.
— Дай сюда, — Генрих забрал из рук сержанта конец, натянул,
прислушался к подергиваниям и сказал:
— Он ориентацию потерял. Нужно вытаскивать. Главное, чтобы ни за что не зацепился. Ты — будь готов! — крикнул он мне.
— На сколько у него дыхания? – спросил Генрих у сержанта.
— Патрон на сорок минут. Когда кончится, нужно плюнуть в трубку и оно даст еще пять.
Молодого солдата вытащили живого, полузадохшегося и сильно напуганного.
— Выпить ему можно? — спросил Генрих у капитана.
— А что у тебя? – спросил капитан.
— Спирт.
— Я бы и сам выпил, — сказал капитан.
— Пошли тогда к нам в буханку, — сказал Генрих.
Налили каждому: рядовому, сержанту и капитану по полстопки. Капитан спросил:
— А ты что, пить не будешь?
— Мне еще работать, — сказал Генрих.
Капитан выпил, расчувствовался и сказал:
— Ты хороший человек, что для тебя приятного сделать?
— Продай мне этот ваш ребризер.
— Я тебе его так отдам, — сказал капитан. — И коробку химических патронов дам впридачу.
Мы работали уже четвертый день. Около последнего моста на южной окраине поселка поставили рыболовную сеть. На всякий случай. Как положено, отутюжили галсами дно. Сейчас наш уазик, переваливаясь по кочкам подмерзшего луга, ехал вдоль реки. Я сидел за рулем.
— Разошлись, — сказал я Генриху, показывая на то место, где три дня стояла толпа любопытных. — Только эта женщина осталась.
— Это его мать, — сказал Генрих.
— Одета как–то странно.
— Это ей деревенские свое дали, в городском она бы уже давно замерзла. Подъедь к ней.
Когда мы поравнялись с женщиной, Генрих открыл двери сказал:
— Иди сюда, сядь в машину.
Она повиновалась.
— Замерзла? – спросил Генрих.
Женщина молчала и смотрела  в окно. Генрих налил на один глоток спирта в алюминиевый стаканчик и приказал:
— На, выпей!
Женщина послушно выпила.
— Чего ты здесь стоишь? – спросил Генрих.
Женщина молчала.
— Чего ты хочешь?— спросил у нее громко с усиленной артикуляцией, как у глухонемой.
— Вы не там ищете, — ответила женщина совсем тихо.
— А где? – спросил Генрих.
— Возле провала, — сказала она.
— Мы там уже сто раз искали, ничего не нашли.
Женщина молчала.
У нас был еще час до темноты.
— Ну что, сделаем последнюю ходку? - спросил Генрих.
- Воздух кончился, нужно заправляться, - сказал я.
- Возьми этот ребризер, - сказал Генрих.
 Генрих меня быстро зажгутовал, зацепил наплечные свинцовые грузы, надел ходовой конец и прикрепил коробку дыхательного аппарата. Я сел около вырубленной во льду майны, достал изо рта загубник и обхватил себя руками за колени. Остатки воздуха со свистом вышли из гидрокомбинезона. Прыгнул в воду.
Вода прозрачная — поднятый со дна торф унесло течением.  Видимость средняя — если по горизонтали, то на вытянутую руку. Мягко опустился на черное неровное дно. Посмотрел вверх, угадывая желто–молочный лед в метрах трех над головой. Воздушные пузыри дорожкой бегут вверх и растекаются у поверхности подо льдом. Эту майну вырезали безопилой в том месте где подросток провалился. Буду искать ниже по течению. Делаю два шага вперед, становлюсь на четвереньки и дальше ползу по дну перпендикулярно течению. Три галса от берега к берегу. Что –то давно меня не запрашивали о самочувствии. Дернул за конец сам! Дернуть раз означает "чувствую себя хорошо". Почему такая слабина? Переворачиваюсь на спину, ложусь на дно и начинаю наматывать конец на локоть. Веревка уходит совсем не в ту сторону, куда я ожидал. Может коряга? Встаю и иду по концу.  Поднимаю голову и вижу парящее надо мной тело мальчика. Он примерз меховым воротником ко льду...