Семейный портрет на 1-13 площади. Том 2. 1. 19

С чем же можно сравнить мои грёзы? Да ни с чем!! Вселенная пред ними величина незаметная. А больше и сравнивать-то не с чем. Только с грёзами другого безумца? Но это недопустимо. Эти миры грёз не могут не то что соприкоснуться, но и приблизиться друг к другу на гигапарсекный выстрел. Внутренние миры изолированы и их сравнить попросту не с чем. И оценить невозможно. В их самодостаточности и нарциссизме неиссякаемость, бесконечность и жизнь вечная.

Фирма «Проктолог и гембель» предлагает стационарные и портатитвные дебиляторы – приборы для удаления мозговых извилин и замены их на прямокишечные.
   
Психоанализу и шизоанализу я противопоставляю антианализ.
Моя поэзия и моё творчество в целом основываются на трёх Э: ЭЭЭ: эмоция, экстатика, энергетика.

И астрономии и астрологии я противопоставляю химерологию вернее химеррею.
Примем на борт корабля Истории всех, кого когда-либо выбрасывали за борт. Примем их на борт и устроим все вместе колоссальную оргию. Пусть энтропия захлебнётся от зависти своей собственной тягучей слюной. Возможно ли возлюбить всех? Не знаю. Но всеобщую оргию устроить можно. Долой войну, долой вражду! Да здравствует промискуитет! Долой все нормы! Долой все литературные нормы! Пусть будет бесконечный шабаш, бесконечная вакханалия и сатурналия, бесконечная феерия Хаоса. Ни мира, ни войны! Хаос, хаос, хаос! Оргия, оргия, оргия! Пусть рухнут все законы материи и астрала, пусть рассыплются все структуры, пусть расплавятся все тверди. Пусть бушует пламя, льёт дождь и клокочет магма!

Толстой – слишком толст (чего стоят только тома «Войны и мира»)
  Достоевский – достал до самого дна и даже до бездонности человеческой души
Пушкин – Царь-Пушка русской поэзии
Хлебников – хлеб русской поэзии
Маяковский – маяк русской поэзии
Державин – на нём держ ится вся русская поэзия
Батюшков – это духовный наставник (батюшка) русской поэзии
А теперь перейдём к иносранцам:

Кено – это просто кино!
Эко – экологически чист
Де Сад – это вечноцветущий сад
Дали – всегда в загадочной дали
Желязны – это Железный Роджер (почти Феликс) фантастики
Ибаньес – (неприличная фамилия, ну сами посудите)

Моя личность цельна, уникальна, священна и непостижима  никем ничем и никогда поэтому на все теории философии науки социологии технологии и прочее и прочее которые пытаются эту самую личность нивелировать я… не будем употреблять ненормативную лексику и фонетику… Я – бездвижная Ирреальность и какие бы воды не текли будь то хрустально-горные или канализационные они обтекают меня не касаясь. Всем цивилизациям, историям, эволюциям, инволюциям, революциям, мирозданиям, хаосам, энергиям, литературам, искусствам, познаниям, фантазмам, химерам, реальностям и ирреальностям, вселенным и антивселенным, эдемам и преисподням, коллективам и одиночествам, нормам и безумствам я противопоставляю себя и свой неистребимый нарциссизм-анархизм

Для жизни нужна не мысль нужна антимысль не чувство а античувство не ум а безумие не последовательность а непоследовательность парадокс и полное непонимание.

Любые материи с их законами  антизаконами просто ничто по сравнению с моими грёзами.
Материальный мир был создан в результате тупости Евы и ещё большей тупости Адама а змий здесь ни при чём и мудрости в нём ни фигон
Вещество подалось вспять только начал засыпать. Пёс и антисемитизм образуют пессимизм.

Вспоминаю когда я работал в охране на автобазе в лесу там был белый пёс по кличек Солидол но так как он всё время общался с машинами и теми кто ими управляет а у последних руки вечно в солидоле то Солидол был уже не белый песчанно-дождевого-грязного цвета с разводами. Солидолового цвета.

Поэтические сборникИ: «Аспирины»; «Дадафазы, абсурдозы и футурозанозы».
Забегаловка «У пса»  (– Мадам, вы пробовали Upsa? – Что??? У пса??? – Очень эффективное средство! – Фу!!! Какая мерзость!!! – А мне помогает)

«Маргиналы всех стран, разъединяйтесь!»

Однажды в тихий погожий вечер мечтал я о чём-то и мысли мои были что ни на есть знаконевоспроизводимые и тут у меня из очков выпала линза и разбилась причём правая чего она выпала до сих пор понять не могу так и ходил с левой линзой и  взирал на всё слева. Вот так я и приобщился к левому искусству.
Мы – ты и я – одинокое Древо Незнания. Незнания Тайны. Наши руки и ноги проросли друг в друга и коренятся в тайне. Наши сердца – крона этого Древа, души – листья, а цветы – тайники, целлы душ. Плоды…

Переключение регистров.

Атепичная литература.
- И вы называете это… литературой?
- Хорошо, я обозву это монстротурой. Можно просто лит-ра, как говорят школьники, или как-то ещё… Перед словом литература вы сделали паузу. И правильно сделали. Потому что действительно это не совсем литература или лучше сказать совсем не литература. Это чтиво для асоциальных трансъинтеллектуалов и бунтарей-одиночек, для перверс-эрудитов и сексуальных камикадзе. В общем для всех недовольных пандемией исторической жизни.

Огонь, вода, твои глаза, твоё лицо, облака, небо. Что ещё надо? Для творчества и вообще…

Исследователи  удивляются, почему Маркиз де Сад, участвовавший в  Семилетней войне, ни разу не упомянул о ней в своих произведениях, также как и о Наполеоне. А я вот совершенно не удивлён. Донасьен де Сад по своей глубинной сути был чужд всему военному. Это был философ до мозга, и прежде всего философ. Причём типичный философ гедонистичечкой школы, каковой она была в античности с её разнополюсностью от Аристиппа до Гегесия. Божественный Маркиз был человек по своей внутренней структуре далёкий от политики и неизбежно связанной с ней войны. А по своей внешней структуре он был произвольно-сексуальным игроком и гиперпорнографическим фантастом.

 Только тот, кто сам испытал подобные чувства, и чья структура близка к такой же структуре, может не просто понять де Сада, но как бы сопутствовать с ним. К такой структуре принадлежал Сальвадор Дали. Вся моя психо-физическая организация (или дезорганизация) и, как говорится, телесная конституция способствует моим сексуальным фантазиям и моему поэтическому творчеству. И тоже подобна двум первым. В ней чувствуется какое-то огромное удивление перед человеческим телом и затем перед человеческим духом. Но отсюда не следует никаких грубо-механо-материалистических выводов. Это мистическое удивление перед телом.

 Тело – это материал для духа и инструмент духа, и вместе с тем помеха для духа. Вообще всякий философ и всякий поэт – мистики. Только чистый обыденный рационализм лишён мистики. Нудисты присутствуют на пляже обнажёнными со своими детьми, тем самым они волей-неволей приучают ребёнка к виду голого тела и лишают обнажённую плоть мистического ореола и поэзии. Сухой рационалистический взгляд на тело превращает это тело в машину, а дух в аналитический маятник. Впрочем, я не осуждаю рационалистов. Хотелось бы, чтобы и они никого не осуждали.

 Рай будет тогда, когда каждый займёт место соответствующее самому себе, не осуждая другие места. То есть жить в соответствии со своим космосом или хаосом, совершая в нём великие географические открытия и при возможности делиться этими открытия с другими. Рай – это не одна единая правильная объективная идея, это, в настоящее время, шесть миллиардов (…) идей, которые не мешают друг другу. И живём мы в Аду (иначе наш мир назвать невозможно) только потому, что не можем терпеть других идей и не можем не навязывать своих.


Рецензии