Сказ о Королеве Стекла и Никите-мастере

Давно это было. В те времена человечество ещё не знало, что такое интернет и биткойн. Да и телевизора не было. Для того, что бы прокормить семью, трудились люди без устали, видели смысл в работе да в мастерстве, которое оттачивали годами, а тайны ремесленные передавались из уст в уста, от отца к сыну, от деда к внуку…
Никита как раз в такой крестьянской семье и родился. Пахать с детства умел, косить, за скотиной ходить, без деревяшек и запаха лесного жить не мог. Вырос, возмужал, добрыми делами на всю округу славился: кому дом построит; кому хлев  подправит; кому дровяник… В деревне дел много, а мастера всегда нужны. Недаром его Никитой назвали – «Победитель» имя означает. И Никита побеждал каждый день: и усталость, и грусть, накрывающую иногда, и град из пота глаза застилающий. Своей силушки не жалел, щедро ею с людьми делился. Раз-два! И готовы качели для детворы на гуляние! Раз-два! И обустроена для плясок полянка со скамейками! Да и стол тут огромный, что вырублен из ствола дуба могучего. Вот уж точно – руки золотые!
Время пришло - девушку ладную из соседнего села привел, женился, дом поставил. Всё как у людей.  Жизнь потекла, как быстрая река. Сменялись восходами, закаты яркие. Проходили весны, хрустя снегом талым, синеву первоцветов по округе рассыпая. Грустно стало Никите. Сердце его влекло на берега речные,  к трубам заводским. Туда,  где жизнь бурлит, а в гутах стекло варится.  Казалось Никите, что насколько трудна эта работа с хрупким стеклом, настолько и удивительна. Сначала стекло горячее, как глина мягкая любую форму принимает, а уж если остынет – ты к нему не подходи: недотрога, да и только. А в печи обжиг пройдет – тогда и пользуйся им на здоровье: хочешь квас налей в бутыль, хочешь – молоко в крынку.
Жена заприметила супруга печаль:
- Иди, – говорит,-  на завод, наймись в подмастерья, а там посмотрим, что будет.
- Что ты, лебедушка моя. Засмеёт меня народ. Там ребятки лет с 14 работать начинают, а я лоб такой припрусь. Да и трудно работать с механизмами, боязно. Стекло видишь, какой материал, непростой, особенный. Красота в нем заключена необыкновенная: искрится оно, сияет всеми цветами радуги, а что если не сумею я?
- Тебе ли, Никита, в себе сомневаться?! Вот слышала я, народ говорит, что талантливые люди талантливы во всём. Это про таких, как ты, говорят, а новое дело освоить никогда не поздно. Было бы желание.
Послушал Никита жену, набрался смелости и пошёл к самому владельцу стеклозавода – помещику Бакунину. Смело сказал, глядя прямо в глаза:
- Мастером стекольным хочу стать. Возьми меня учеником.
 А самому лет уже немало, почитай годков, наверное, 30. Удивился Бакунин:
- Что ты, Никита,  куда идёшь? Ты и так мастер:  дерево тебя любит и слушается. Избы твои самые хорошие. Люди тебе благодарны всегда.
- Надоел мне лес, каждый день одно и то же, а мне хочется чего-то такого, чтобы душа развернулась, чтобы в моих руках стекло особой музыкой запело.
 Не согласился с этим помещик, но перечить не стал:
- Попробуй, Никита, может, что и получится, а в лес вернуться всегда успеешь. Познакомлю я тебя с дедом Колей, попрошу, чтобы тайны стекла тебе открыл, секретами мастерства поделился. Слушай его внимательно, два раза он не повторяет. А зарплату пока назначу минимальную – не обессудь, ты ведь теперь всего-навсего подмастерье.
Пожали руки друг другу, да в свои будни каждый вернулся, только у Никиты с той поры жизнь резко изменилась: каждому дню радуется, на работу чуть свет спешит, за всё с улыбкой берется, всё в руках спорится, всё получается…
Прошло совсем немного времени, а дед Коля, за трапезой, между делом и говорит Никите:
- Всё, Никита, что сам знал, все тебе знания передал. Ты теперь самый настоящий стекольный мастер. С каждым заказом новым, с каждым новым изделием, твоё мастерство и опыт только расти будут. Вижу – силен ты и настойчив. Да стеклоделы все такие: с одной стороны поэзию стекла чувствуют, а с другой – ни жара, ни копоти не боятся. Выносливые и крепкие. Так что работай себе в удовольствие, людям на радость.
- Что ты говоришь, дед Николай, - огорчился Никита, - я знаю, что очень мало знаю. Столько тайн в стекле и загадок разных, что в жизнь их не освоить. Вот давеча мне сон приснился, что держу в руках то графин диковинный:  внутри его, на самом донышке,  петушок стоит пестренький, перышки- то все разноцветные, а бородушка шёлковая. Вот бы такую красоту сделать!?
Дивится таким речам дед Николай:
- Давно живу, много чего видел, много где бывал. Вот на Дятьковском хрустальном заводе  мастер из германии по фамилии Петуфф работал. Из-за фамилии дятьковские мастера дали ему прозвище «Петух». Искусен был этот немец в изготовлении узкогорлых сосудов с яблоками на дне, за что хозяин завода Мальцов очень его ценил. Но однажды дятьковские стеклоделы подшутили над немцем – в присутствии Мальцова преподнесли ему узкогорлый графин с забавным петушком на дне. Поняли все, что стеклодувы русские своим мастерством превзошли немцев. И иноземец тоже понял смысл шутки. Очень интересный графин! Когда графин стоит пустой, то петушок выглядит маленьким, но стоит жидкость залить, сразу петушок кажется очень большим. Как будто хвостом и клювом стенок касается…. Очень много встречал я там всевозможных графинов, на дне которых были: яблоки, петухи, поросята… Но это в тех краях, а у нас таких не делают: материалы другие и технология нужна. Так что выброси ты, парень, эту идею из головы и иди домой спокойно.
А у Никиты, по мере рассказа дедова, глаза разгораются, дух от восхищения перехватывает:
- Какой дом, дед Николай?! Пошли, давай к гутам, опробуем технологии иноземные…
Дед только рукой махнул:
-Рабочий день давно закончился. Пойду к своим – там меня ребята ждут, да и твоя жёнушка все глазоньки, наверное, проглядела. Ступай, домой.
Не слышит деда Никита, в цех спешит. В голове только одна думка – как такой графин сделать. И так попробует, и этак, но все нет результата. До чего доработал, тут присел отдохнуть и не заметил, как заснул. Проснулся от тихого женского смеха. Глядит, сидит перед ним сама Королева Стекла: кожа белая, почти прозрачная, глаза зеленые, яркие, волосы темные, а на голове корона из стекла. Сама в богатом платье, стеклярусом  да самоцветами расшитом, а на ногах башмачки хрустальные:
- Что Никита-мастер? Хочешь тайны мои узнать? Все секреты стекольного дела распознать?
-Хочу, - отвечает мастер.
- Ни времени, ни сил не пожалеешь? – а сама смеётся, словно колокольчик звенит: весело, раскидисто.
Королева и впрямь многословной оказалась: то одно расскажет, то другое. Одна история другую сменяет. В каждой – чудеса и тайны и деяния рук человеческих.
Никита совсем с работы не уходит, осунулся весь, похудел, одни глаза голубые и остались.
Жена не раз на завод приходила, домой звала: жаловалась на судьбу свою и упрашивала домой идти, да все без толку.
Работает Никита, не покладая рук. Сделал ли он графин, как у стеклоделов дятьковских, о том история умалчивает. Только стали в тех местах, в тех избах, где заводчане жили, цветы стеклянные появляться. Их и в наше время встретить можно, на современных заводах. Вот бежит бутылка вереницей по контейнеру, сама горячущая, от жара красная, а умелый мастер хвать её щипцами: тут приплюснет, да там вытянет, и готов цветок, что не вянет никогда. А как стекло остынет, цветок становится или зеленым, или янтарным, почти коричневым… А зависит это от того, какая стекломасса в печи варится. И цветы научились умельцы между делом изготавливать, и вазочки крученые. Не сразу и поймешь – что в основе стеклянная бутылка обычная, пол-литровая. Их ещё раньше «Чебурашками» называли. Почему «Чебурашками»? Лимонад детский разливали в них. Вот вкуснотища-то была. Дети пили – радовались и мам с папами угощали.
Время меж тем шло. Неделя-другая промелькнула. Никак Никита домой не идет. Дед Николай жену Никитину жалел:
- Все это проделки Королевы Стекла. Видал я мастеров таких, на работе помешанных. Увлекутся стеклянной бабой, а на живых своих – ноль внимания. Ты, голубушка, знаешь что, напрасных слез не лей. Иди домой, за пряжу садись, а потом и за ткацкий станок. Сшей ты ему рубаху праздничную, чтоб рисунок был, яркий, как Ярило в небе, да все в узорах да вензелях. Да ты сама все, лучше меня знаешь. Как такую волшебную рубаху изготовишь, так супруг твой и домой явится. Иди, лебедушка, принимайся за работу.
Успокоилась жена, и домой пошла, а дед к Никите направился:
- Хороша Королева Стекла, не спорю. Я ведь тоже её в молодости знавал. Многим она нашим мастерам жизнь сгубила. Много тайн знает, но вся из стекла она и сердце у нее такое же: стеклянное, холодное. А в женщине что главное?  Чтоб живая она была: смеялась, так  от души;  сердилась так, что искры из глаз;  а любила так, чтобы дыхание захватывало. Уходит Никита жизнь твоя, как песок наш речной. Сквозь пальцы. Оглянись, подумай, что людям оставишь? Кому оставишь?  Детьми семья крепка и жизнь радостна.
И как пелена с глаз у Никиты спала. Встал и пошел домой. И смотрит по сторонам: всё своё, родное, но незнакомое: как будто краски стали ярче, насыщеннее; ветер свежее и радостнее; а лучи солнца нежные, как ланиты сударушки любимой. А вот и она: у избы стоит, белье возле колодца полощет. Как увидела супруга, так и присела:
- Вот уж Никитушка и не чаяла тебя дома вновь увидеть, так и думала, что сгинешь ты на заводе. А у нас новость хорошая, - и руку на живот кладет, - малыш у нас скоро будет. Радость-то какая!
Обнял Никита лебедушку свою и заплакал. Стоит, а слезы так по щекам и текут: то ли от встречи душевной, то ли от радости, что и у него род продолжается и скоро новый человек на свет появится, то ли еще от чего.
Так и появился род стеклоделов Никитиных в Чагодощенском районе. Более полутора веков прошло, а потомки Никитины и сейчас на стеклозаводах района работают.
А Королева Стекла ходила-ходила по тем местам, да и выписала себе жениха по интернету из далёкой солнечной страны. Правда, говорят они совсем недолго в мире и согласии вместе пожили, но это уже совсем другая история.

Елена Раннель