С песней по жизни

                С ПЕСНЕЙ ПО ЖИЗНИ.
         Песни, как люди, имеют свою судьбу. Некоторые из них передаются из поклонения в поколение, никогда не стареют и всегда остаются востребованными и современными. Сегодня мы хотим рассказать об одной из таких любимых песен.
. Звуки этой песни, как ласковое журчание кристально чистого горного ручья, продолжают литься уже без малого шесть десятилетий. Она звучит по радио, особенно в праздничные дни, в исполнении именитых артистов, поют её и труженики полей, и молодёжь, и даже дети. Можно сказать, что песня «Водии Хисори ман» («Моя Гиссарская долина»), а речь идёт именно о ней, стала поистине народной.
Автор её текста — Собир Султон, популярный и на удивление плодовитый поэт-песенник. Если быть точным, более 70 его стихотворений положены на музыку и включены в песенный фонд Таджикского радио. Но самой знаменитой из этих песен всё же является «Моя Гиссарская долина».

Собир Султон давно разменял девятый десяток, оставаясь по-прежнему жизнерадостным, подвижным, легким на подъем. Когда он вывел на бумаге эти строки: «Моя Гиссарская долина, необъятная, плодоносная равнина», ему было 27 лет. Сколько воды утекло с тех пор, сколько изменений произошло в жизни, как неузнаваемо, как и вся наша республика, преобразилась Гиссарская долина, воспетая славными своими сыновьями – Мирзо Турсунзаде, Хабибулло Назаровым и другими, а также Собиром Султоном, уроженцем другого края. Но с годами песня его не стареет, по-прежнему звучит свежо, лаская слух. Верный признак того, что она с достоинством прошла испытание на прочность, будет всегда оставаться востребованной.
Мы обратились к Собиру Султону и попросили рассказать, как зародилась песня «Моя Гиссарская долина».
— Как сейчас помню, — начал свой рассказ Собир Султон, — это было осенью 1961 года. Тогда Гиссарский район первым в республике выполнил государственный план по сдаче хлопка-сырца. Эта радостная весть быстро облетела весь Таджикистан.
В тот же день меня пригласил к себе в кабинет ответственный секретарь газеты «Точикистони Совети» (ныне «Джумхурият») Абдурахмон Назаров, инвалид Великой Отечественной войны, которого все уважали за общительный нрав и трудолюбие.
— Собирджон, — сказал он без обиняков, — к тебе большая просьба. Редакция получила задание «сверху» — срочно выпустить тематический, специальный номер, посвященный гиссарским хлопкоробам. Всё готово, можно приступать к вёрстке, да вот незадача: на первую полосу нужны стихи по поводу этого события. А где их взять?
Я с интересом слушал, догадываясь, к чему клонит ответственный секретарь, всегда погружённый в нескончаемые заботы республиканского партийного издания. Тогда я работал в молодёжной газете, где иногда печатались мои стихи. Но неужели хотят обратиться именно ко мне, тогда ещё малоизвестному поэту? Видя моё замешательство, Назаров продолжил:
— Не стану скрывать, я вначале хотел обратиться к Шукухи, Ансори или Фархату. Но один находится в Москве на пленуме Союза писателей, другой лежит с высоким давлением, а третий как в воду канул, не смог его найти. Так что выручай, брат!
Я задумался. Аминджон Шукухи, Файзулло Ансори, Мухиддин Фархат тогда были очень известными поэтами-песенниками, их песни были у всех на слуху. А что буду делать я? Прервав мои думы, Назаров серьёзно сказал:
— Ты сам газетчик, Собирджон, войди в моё положение. Я читал твои стихи, мне они понравились. Уверен, что ты сможешь написать хорошую песню. Если не подкачаешь, гонорар я тебе обещаю двойной.
Мне ничего не оставалось делать, как согласиться, хотя тогда о гонораре я думал меньше всего. Я направился домой и, не мешкая, принялся за работу. Всю ночь корпел над бумагой, слова как бы сами ложились на неё, превращаясь в рифмованные строки. А с первыми лучами солнца я постучался в кабинет Абдурахмона Назарова, который уже ждал меня. Выхватив у меня из рук исписанный лист бумаги, он быстро пробежал глазами и одобрительно закивал головой. У меня словно камень упал с души. На другой день газета вышла с моими стихами на первой полосе.
А дальше произошло то, чего я никак не ожидал. Правда, это я потом узнал, что Комитет по радиовещанию сильно покритиковали «наверху» за то, что мало озвучиваются песни о героике наших дней, движении эпохи, достижениях современников. Председатель комитета Рахмон Саидов срочно созвал собрание коллектива, который состоял из замечательных композиторов, музыкантов и солистов, и передал им о крайнем недовольстве руководителей, о том, что надо самым серьёзным образом перестроить работу. Затем добавил, что у него на столе свежий номер газеты со стихами некоего Собира Султона и поручил написать музыку. Надо, так надо, за дело взялись сразу несколько человек. Но больше всех авторитетным музыкантам пришлась по душе мелодия, сочинённая чангистом Турсуном Улмасовым. На другой же день своим задушевным голосом песню спела Барно Исхакова. Я слушал и не верил своим ушам.
Так родилась эта песня, которую потом исполняли Ахмад Бобокулов, Шоиста Муллоджонова, Мастона Эргашева, Абдулло Султонов и другие. В их репертуаре она занимала особое место.
Но что весьма интересно, многим казалось, что автором слов к песне «Моя Гиссарская долина» является сам Мирзо Турсунзаде, великий сын таджикской земли. На одном концерте так даже и объявили. Я по природе своей человек не самолюбивый, к этому относился спокойно, мне даже льстило, что моё стихотворение приравнено к творениям самого устода. Вскоре после этого ко мне заглянул Убайд Раджаб и сказал, что меня хочет видеть устод. Помню волнение, охватившее меня: каково предстать пред очи всемирно известного и всенародно любимого поэта, живого классика?!
Устод встретил меня приветливо, с мягкой улыбкой. От моей робости не осталось и следа.
Мирзо Турсунзаде сказал просто:
— Песня получилась хорошая, всем нравится. Чувствуется, что у Вас есть дар поэта-песенника и натура у Вас музыкальная. А музыкальный дар у нашего народа от природы. Так что серьёзнее относитесь к песенному творчеству. В добрый час!
Это был один из самых счастливейших моментов в моей жизни, за что я благодарен судьбе. И ещё я очень обрадовался, когда узнал, что по просьбе устода моё стихотворение на русский язык перевела Марианна Фофанова.
Вскоре после беседы с устодом и его напутствия я перешёл на работу в музыкальную редакцию Таджикского радио, где исправно трудился более сорока лет. Там я познакомился с такими корифеями музыкального искусства, как Бобокул Файзуллоев, Шохназар Сохибов, Фазлиддин Шахобов, усилиями которых был издан в нотах «Шашмаком» — бессмертный шедевр таджикского народа. Творческое содружество меня связывало с выдающимися, талантливыми композиторами — Зиёдулло Шахиди, Амоном Хамдамовым, Шарофиддином Сайфиддиновым, Зайниддином Зулфикаровым, Саидом Хамраевым и с более молодыми, такими, как Амирбек Мусаев. Я всегда с благодарностью вспоминаю те замечательные годы, тех, с кем свела судьба, и думаю о том, что я с музыкой и песней прошёл по жизни.
       Бог даст, я напишу книгу воспоминаний о той незабываемой поре. Мне есть что рассказать.