Эктримальное удовольствие

Середина лета. Июль...

Зимой, когда нахлобучив пониже на лоб шапку, подняв воротник пальто и уткнув нос в натянутый до его уровня шарф, напряжённо и осторожно переставляешь ноги по обледенелому тротуару — тогда вспоминаешь летнее время, и оно кажется таким приятным, таким тёплым и радостным!

Говорят, наша память настроена на позитив, на то, чтобы забывать плохое, негативное.
Наверное поэтому совсем не помнишь изнуряющей июльской жары, обжигающих зноем лучей, исходящих от солнечного диска -- раскалённого, кажущегося неподвижным, навеки приклееным в белёсом зените.
Не помнишь тяжести и усталости во всём теле, когда мечтается найти хоть какую-то прохладу — озёрце или речку, чтобы окунуться и долго-долго не выходить из обволакивающей, освежающей, возвращающей к жизни стихии. Или хотя бы большое тенистое дерево и лавочку под ним. Или, в крайнем случае, хотя бы лёгкое, освежающее дуновение ветерка.
Но, увы! Зной, зной, зной! Неподвижный раскалённый воздух, асфальт - мягкий, с выступившими, словно пот, капельками смолы и удушающим, керосиновым запахом.
И даже долгожданный вечер не приносит облегчения. Всё вокруг излучает настоянное на зное тепло: тяжело вваливающийся в распахнутые настежь окна пересушенный воздух, стены, потолок, пол и даже постель — на её горячих простынях твоё тело никак не может обрести успокоение и освежающий сон. Разомлевшее, тяжёлое, гудящее усталостью оно оберегает, охлаждает себя, испаряя липкую, забивающую поры, влагу.
 
Пить, пить, пить! Пьёшь всё, что есть в доме: компот, квас, газировку и простую воду, желательно холодную. Но обилие влаги, к сожалению, совсем не приносит облегчения.

Ждёшь, как манны небесной, хотя бы краткого, временного похолодания, чтобы передохнуть, сделать глубокий вдох облегчения.
И злишься на синоптиков.
Бездушные, жестокие люди! Что же они изо дня в день прогнозируют тридцать шесть и выше, тридцать шесть и выше!...
Уж соврали бы, что ли! Хоть бы надеждами потешиться!
Но... Ничего не сделаешь...
Лето. Июль...


Как-то летом в гости ко мне приехала в Донецк младшая сестра.
Она только что окончила школу, а я, окончив техникум, работаю здесь по направлению и в этом году поступила в университет на вечернее отделение.

Выросли мы в небольшом провинциальном городке, но я уже восемь лет, как уехала на учёбу, и уже пять лет живу в большом красивом городе и прекрасно в нём ориентируюсь.
Недавно нам с мужем и маленьким сынишкой, завод, где мы оба работаем, выделил прекрасную двухкомнатную квартиру. Совсем недавно мы купили новую импортную мебель (гарнитур) и я, до краёв переполненнная гордостью, уже успела всё это продемонстрировать сестре.
Чем бы ещё её удивить?
Чего она ещё никогда не видела, а оно есть в нашем городе?!

Посоветовавшись, мы с мужем решили в выходной, все вместе, развлечься на аттракционах в центральном парке культуры и отдыха им. Щербакова.

И вот мы в парке. На нас с сестрой обращают внимание: симпатичные, стройные, привлекательные своей молодостью, свежестью, впитанной нашими загорелыми упругими телами от дыхания ветерка, ароматов разнотравья и тёплого, парного излучения чернозёмов на просторах родной Днепропетровщины.
Наша чистая природная красота ещё не успела поблекнуть, покориться  городскому смогу и искусственным краскам химической косметики.
Лёгкие платьица-мини с юбками «солнце-клёш» по моде того времени, под ними трусики и лёгкие бюстгальтеры из хлопчатобумажной ткани. И больше ничего.
Июль, жара!

Мы успели подняться к небесам и спуститься на землю в колесе обозрения, (или «чёртовом колесе, как тогда нередко его называли), уже покатались на разноцветных, вертящихся вокруг своей оси стульчиках-цветочках, закреплённых на большом, тоже вращающемся деревянном круглом помосте, нахохотались в «комнате смеха». Идём по аллее парка прикидывая, какие бы ещё аттракционы освоить?

И тут дорожка выводит нас на круглую, посыпанную жёлтым песочком полянку с каким-то необычным сооружением.
Вертикальная металлическая опора, высотой метров, эдак, десять, на которой, словно два крыла, закреплён огромный пропеллер сваренный из металлоконструкций, тоже в вертикальном положении. Сверху и внизу на концах пропеллера приварено по креслу с ограждениями на уровне локтей сидящего там человека, с высокой спинкой и откидной скобой спереди, чтобы в это кресло можно было войти и выйти.
На заборчике с калиткой, окружающем это чудо развлекательной техники, установлена табличка: «Иммельман»

Возле калитки двое молодых парней. Мы подошли как раз в то время, когда из нижнего кресла вылезал только что прокатившийся в нём мужчина.
- Ну что, девочки, прокатитесь? - предложили нам парни улыбаясь и заманчиво подмигивая.
- А сколько стоит это удовольствие? - поинтересовалась я, так как благосостояние молодой семьи требовало экономии.
- Недорого. По двадцать копеек с человека.
- А за сколько времени?
- Катаем пять минут. Но таких красивых девушек покатаем в два раза дольше, целых десять минут! - завлекают нас парни.

Мы с сестрой переглянулись и, заплатив за билеты в маленьком окошке кассы, смело вошли в калитку, предвкушая получить необычные, удивительные ощущения полёта. Сестра села в кресло, ребята на уровне талии обхватили её специальным ремнём и прочно зафиксировали к спинке кресла. Затем  защелкнули замок на скобе.
Нажали кнопку на пульте и пропеллер, очертив полукруг, поднял сестру вверх, при этом кресло плавно развернулось, чтобы она не оказалась там вниз головой.
Усадив и закрепив меня, парни загадочно подмигнули и повторили:
- Катаем, как и договорились, десять минут!
Я благодарно улыбнулась, довольная комплиметами и возможностью «на шару» покататься вдвое дольше. Ощутила, как пришёл в движение пропеллер, кресло плавно поплыло в сложном повороте, автоматически удерживая меня в вертикальном положении.
Пропеллер крутился всё быстрее и быстрее, образовавшийся при этом довольно сильный ветер подхватил модную мини-юбочку «солнце-клёш» и лихо набросил мне на голову.
Мощная центоробежная сила начала яростно отрывать меня от кресла, чтобы со скоростью пули пустить по небу выше деревьев в парке.
Волосы, которые я всё утро укладывала в причёску после того, как ночь напролёт отмучилась на жёстких бигудях, метались во все стороны путаясь и лохматясь. Но мне было не до них.
Одной рукой ухватившись за ограждение кресла, другой я пыталсь удерживать на коленях юбку, ведь это так стыдно, чтобы в центральном парке кто-то увидел не только мои оголённые бёдра, но и трусики!
А душу заполонял жуткий животный страх: казалось что моё тело, вырвавшись из кресла, висит только на тщедушном, не вызывающем доверия ремешке, который обязательно, вот-вот, не выдержит и лопнет.

Хотя бы скорее закончилось это «адское удовольствие»!
Господи! И зачем я согласилась кататься десять минут!
Наверное ребята катают нас значительно дольше! То ли время неправильно заметили, то ли решили продлить удовольствие понравившимся девушкам!
А пропеллер бешено крутится, а моё кресло совершает заданные ему повороты, а я уже ничего не хочу, судорожно пытаясь хоть как-то прикрыть свои трусики улетающей куда-то ввысь юбочкой «солнце-клёш».

Наконец движение стало замедляться, кресло сестры опустилось вниз, моё застыло наверху.
Еле дождалась момента, когда смогла ступить на землю трясущимися от пережитого ногами.

Парни смотрели на нас с любопытством и явным злорадством:
- Ну как, понравилось?
- Нормально, - отозвалось что-то внутри меня, я даже удивилась, услышав словно сквозь вату его неестественный, хорохорящийся тембр.
Сестра молчала.

Муж ожидал нас возле калитки, о чем-то спрашивал, но я, чувствуя себя безмозглым роботом, с трудом приходила к памяти от только что полученного «удовольствия».

Немного оклемавшись, осторожно спросила:
- Наверняка, мы катались минут двадцать?
- Нет. Ровно пять минут, - удивлённо ответил муж. - Точно пять минут, я специально засекал время.


Много воды с тех пор утекло, многое стёрлось из памяти, а вот экстрим до сих пор будоражит, и название «иммельман» помню.
Несмотря на его необычность.