Страшная тайна герасима и муму

    Как-то раз, подрядившись чинить худую крышу в особняке на Остоженке в доме 37/7, (это бывший особняк Варвары Петровны Тургеневой, матушки известного писателя, Ивана Сергеевича Тургенева) я обнаружил на чердаке среди ветхой хозяйственной утвари: изломанных корзин, худых сапог, склянок, дохлых крыс, черепов, пыльных рогож, столового серебра, колотых крынок, гипсовых бюстов, старинных картин, прялок, серый, щегольской шушун, в коих в старину приказчики ходили на ярмарку, пусть старый, нехай – облеванный, но еще вполне пригодный для ношения. Он мне сразу глянулся. Встряхнув наряд, я наскоро примерил его. Он пришелся мне в пору, и я, не сумняшися, забрал его с собой. Дома я еще раз примерил его уже внимательнее, перед зерцалом, и вдруг нащупал в кармане что-то объемное. И вытащил из недр шушуна скрученные в свиток, исписанные аккуратным, мелким почерком листки грубой, оберточной бумаги. Отложив шушун в сторону, я, сгорая от нетерпения, уселся за чтение. И был сражен наповал. Это были фрагменты дневниковых записок глухонемого дворника Андрея! Да, да! Того самого Андрея, который стал прототипом Герасима, героя известного сочинения Ивана Сергеевича Тургенева «Муму», названного так, в честь погибшей от руки этого бесчеловечного догхантера, безобидной, бессловесной, наивной и беззащитной твари. Так кем же он был, на самом деле, этот Андрей-Герасим? Жертва или палач – судить вам.



1. Жизнь, право же, удивляет. Еще давеча я косил траву в лугах Рогачевки, а сегодни уже мету двор в барском угодье в новых нанковых портках и в красной рубахе. Компания тут собралась пестрая: швеи, прачки (есть прехорошенькие), шорники и башмачник Капитон Климов. В общем, бездельники. Кажется, барыня, Варвара Петровна положила на меня глаз (он у ей один). Вчерась, проходя мимо, больно ущипнула меня за афедрон. Как бы нечаянно. «Мое стегно тебе невозбранно!» - как бы говорили ее заплывшие, красные глаза. Я дерзнул нарочно поморщиться и игриво погрозил ей пальчиком. Контакт налажен.

2. Живу в довольстве и радости. Вчера с Капитоном после обедни играли в трессете. На выпивку. Он срубился после второй кружки. Потом играл с дворецким Гаврилой в трик-трак. Выиграл бутылку самогона. Утром еле проснулся. Гаврила показа мне знаками, что я вчера приставал к прачке Татьяне, а потом к Гавриловой жене, Устинье Федоровне. В смятении, стремглав побежал я в лавку, купил Татьяне пряничного петушка, чтобы не серчала.

3. А сегодни случилась со мною нечаянная неудача. Зашел на кухню выпить квасу. Да случайно сел на раскаленную кочергу. От невыносимой боли я вскрикнул «Бля-а-а-а-а-а!». Повар, Макарий Вагиныч, от удивления обварился кипятком. Кажется, он догадался, что я не глухонемой. Да только кто ему поверит?

4. Ловил рыбу у Крымского брода, а поймал двух карасей, трех ротанов, одну простипому и щенка лобрадора. Сука. Кто-то утопить неудачно его пытался. Забрал с собой. Собака ладная. Пригодится. Через нее можно передавать докладные. 

5. После заутрени, гуляя на Пречистинской набережной, повстречал неприкаянного Гаврилу Чернышевского. Тот, несмотря на мои категорические отговорки, все-таки опять умудрился всучить мне экземпляр своего романа «Что делать?». Он забыл, что третьего дни уже дарил мне свой роман. Прочитал. Пустая, и совсем не своевременная книжица! Отдал Капитону на самокрутки.

6. Варвара Петровна опять изволили ущипнуть меня за причинное место, то есть, за афедрон. Шалунья! Неисправимая, неугомонная, неистощимая шалунья! Эх! Ей бы скинуть лет пятьдесят, я бы ей показал!!!

7. С утра чинил уборную в конце сада. Капитон будучи пьян, совершая традиционную, утреннюю дефекацию, провалился в дырку и сломал перегородку. Вонища на всю Остоженку. Барыня не унимается. Подарила кумачовую рубаху, под цвет революционного знамени. Это уже десятая рубаха. Лучше бы трусы подарила. Хожу без трусов. Не по-людски это как-то….

8. Посетил цирюльника с утра. Потом приходил сочинитель Иван Сергеевич Тургенев с Полиной Виардо к своей маменьке, денег просить. О! Как страстно смотрела на меня Полина!  Тургенев вышел от матушки мрачный и всклоченный. Как всегда, барыня отказала ему. И правильно. Работать надо, а не матушку разводить на бабки. Проходя мимо меня, остановился задумчиво, пощупал мой бицепс, потрепал по бороде, сделал саечку, дал пендаля и отправился дальше. О! Если бы не крепостное право, ужо, я бы навешал ему…. Полина незаметно сунула мне в ладонь записку. На конюшне я незаметно прочитал ее: «Приходи вечером к Ростопчиным! Жду, целую! Твоя навеки!». Поражаюсь! Какие все-таки нравы у ихнего сословия! Диавольский сосуд! От огорчения, избытка чувств, выпил касторки и заснул.

9. На Святки у Лужницкой слободы повстречал Герцена. Разговорились. Я посетовал на то, что старая барыня упорно склоняет меня к сладкому пороку. «Да пошли ты ее на х…!» - горячо воскликнул Герцен. Тоже мне – Робеспьер! Легко сказать, когда ты свободный гражданин. Когда возвращался, мимо пронесся тарантас с графом Львом Толстым на козлах. Он был красен и нещадно хлестал лошадь вожжами по заду.

10. Был у Ростопчиных. Встречался с Виардо. Пела арии из оперы Беллини «Сомнабула». Голос у нее неплохой, громкий, как у Капитона. Глаза горели страстным желанием…. Фу! Даже писать такое неловко! Простерлась после ужина на сундуке в людской вместе со мной. Отдавал ей свое низкое почтение всю ночь. Ее лоно пахло завтрашним утром, и будущее ворвалось в меня солнечным, обжигающим лучом! Еле унес свое, натертое до красна, боевое копье. Возле Крымского моста меня нагнал бричка, в которой ехал пьяный в хлам граф Толстой с пятью девками из борделя. Граф кричал на всю улицу: «Доколе!!!!» и гневно стучал кулачищем по извозчику.

11. Ну что ты будешь делать?! Барыня все-таки добилась своего! Воспользовалась тем, что мы с Капитоном опосля вечерней службы нажрались грогу до беспамятства. Ну да ладно. Не беда! Это все же лучше чем Капитон. Но хуже, чем прачка Татьяна!

12. Со вчерашнего дня все вокруг смотрят на меня с негодованием. Да не топил я вашу Муму! Придумают же такое! Я всего лишь засунул ей контейнер с реляцией в зад и отправил вниз по течению. Там, возле Нескучного сада ее связной из германского посольства и выловил. Контейнер вытащил, а ее отпустил. Депеша писана для Бисмарка, по его поручению, про политическую ситуацию в России, о состоянии и численности вооруженных сил. Так и написал: низы уже не могут жить по старому, а верхи не могут управлять вообще. Пару строк чиркнул о стачках, маевках и волнениях. А собак я люблю. Они не предадут….