Двенадцатый День рождения

        Пат подошла к зеркалу и замерла, глядя на своё отражение. Стекло оказалось мутным, и женщина воззрилась на него с тоской, досадуя, что не может позволить себе таким его оставить. Под слоем пыли, отражение выглядит просто отражением, а ей – хотелось большего. По личным причинам. Поэтому – тряпка, пена, и приятный запах «Золушки». Через какое-то время Пат снова погляделась в зеркало, но на этот раз увидела не пыль, а себя. «Впрочем, не большая разница… - подумала она, - Я – такая же серая…»
Она не нравилась себе, пожалуй, с детства. Слишком худая, слишком высокая, бледная… А ещё – тихая, вялая какая-то, едва живая, как прихлопнутая газетой муха. Серая мышка! И что он в ней нашёл?
«Нашёл… - подумала женщина, и улыбнулась своему отражению, неожиданно сделавшись от этого раза в два красивее, - Что-то разглядел! Сегодня опять звонил, пишет, оценивает фото в сетях, балует вниманием… Я нужна! Надолго, или нет, но сейчас – да».
Мысль согревала, словно объятья ангела. Объятья… Ах, как давно её никто не обнимал, не целовал, не прижимал к сердцу! Лучше и искренней всех это получалось у мамы. Тогда, в детстве, Пат ощущала себя по-настоящему любимой. Сможет ли кто-нибудь любить её так же?..
Она давно была одна. Но поисками своего человека не занималась. Она никогда не являлась той, кто ищет сама. Ждала, когда её найдут другие. По личной логике Пат, это будет гарантией, что её не бросят, раз выбрали сами. А ещё быть выбранной – лестно…
За этими полудетскими, (хотя когда они были взрослыми?..) мыслями женщина обнаружила, как что-то юркое и мягкое трётся у её ног. Кот. Домашний выкормыш. Любимец и баловень. Тонкие, бледные губы Пат опять надломились тёплой улыбкой.
- Хочешь на ручки? Ко мне на ручки, да?.. – наклонилась, и оторвала кота от пола. Он за него и не цеплялся, а когда оказался мягко прижатым к груди женщины, благодарно замурчал.
     «Впрочем, это может быть не благодарность, а психологическая поддержка, - подумала Пат, осознавая, что к тридцати годам начинает всё чаще верить в свои фантазии. Так, словно с возрастом не мудрела, а наоборот, впадала в детство, - Животные – существа проницательные. А кошкам всегда приписывали мистические способности».
Окутывавшая комнату тишина дарила покой, но с другой стороны начинала медленно давить. Наверно, потому, что её было слишком много. И тогда, по привычке, Пат стала разговаривать с единственным своим слушателем.
     - Подходя к зеркалу, я до сих пор вспоминаю о своей сестре, котей… - слова с губ слетели вяло, зазвучали медленно и вдумчиво, отстранённо, как в трансе. «Котею» было всё равно, - Мы были близняшками, и в детстве нас шутливо называли отражениями. А мы специально вставали друг против друга, и смеялись вместе со всеми... Знаешь, что было потом? Наверно, да. Не нарочно ты всегда подходишь ко мне, когда я стою здесь, и думаю о ней. Она умерла в наш двенадцатый День рожденья, но пока я смотрю в зеркало, не отрываясь, мне кажется, что мы не расставались. Уже много лет…
Кот мурчал, блаженно прикрыв глаза. Рука Пат ласкала его тёплый мех, зарываясь в него пальцами, и мысль о том, что она кому-то дарит радость, согревала сердце. «Ты хорошая, - словно говорил кот тем временем, - Ты не виновата».
     «Мы поспорили! Она убеждала меня, что попадёт в другой мир».
     «Она всегда была фантазёркой»…
     «Она верила в свои фантазии, и пошла на ЭТО, чтоб доказать их реальность!»
     «Ты пыталась её образумить»…
     «Нет. Меня просто раздражала её глупость. А ещё – я завидовала... Да. Я не умела так мечтать и фантазировать, как она. В тот день мы набили полные карманы конфет, и взобрались на наше любимое дерево, чтоб обозревать мир сверху и жевать их, сбрасывая фантики вниз. Взрослые нас не видели, а залезли мы тогда слишком высоко: крыши дачных домиков лежали на земле и тонули в зелени. Она сказала, что вид просто восхитительный. Я согласилась. И тогда она снова заговорила об этих своих мирах…
     «Ты рассердилась, но ты не знала, чем всё это кончится»… - не открывая глаз, кот продолжал успокаивающе мурчать.
     «Она говорила и говорила. Жевала конфеты, а глаза – светились мечтами. Тёплый ветер подхватывал фантики, кружил их и уносил вниз: цветные, как бабочки… Она сказала, что мечтает совершить путешествие. И сделает это. Самостоятельно и вопреки моему недоверию. Она не верила в смерть. Думала, что это лишь переход из одного мира – в другой… Предполагала, что сможет перемещаться… Через зеркало…»
     «Каким это образом?»
     «Не знаю. Так она думала. «Мы же – «отражения»… Наверно, зеркало представлялось ей каким-то волшебным порталом. Но проходить сквозь стёкла она, естественно, не умела, и придумала, что есть другой способ, чтоб его задействовать… А тут – бабушка с Библией… Соседка-дачница... Однажды нашла нас играющими во дворе, усадила на лавочку и вдохновенно стала рассказывать о «надежде, подаренной Иисусом», «лучшей жизни» и «другом мире», в который мы предположительно попадём после смерти. Я быстро заскучала от этих сказок, бабушка показалась мне странной, а сестра заслушалась, задавала вопросы, разглядывала картинки… Основной «сюжет» Библии, к огорчению верующей, её не увлёк. Сестра перебивала её и спрашивала лишь о том, как бы это попасть в рай. Мне это не понравилось, и я сказала женщине, чтоб оставила нас в покое: «Уходите! Нет никакого рая, вы сумасшедшая!» «Ошибаешься, милая…» Я была груба с ней, потому что интуитивно почувствовала опасность. Я сердилась на сестру, но любила её, а тогда она показалась мне такой доверчивой, беззащитной… Возможно, мне наоборот не следовало прогонять верующую… Ведь из-за этого и родился конфликт…
     В день трагедии я думала, что он давно исчерпан. Не догадывалась, что сестра до сих пор терзается досадой. Ведь «та женщина говорила правду»! По мнению сестры, слова верующей доказывали реальность её собственных вымыслов! И вот, мы сидели на толстой ветке и спорили, пока не поругались, забыв даже про то, что пора слезать, потому что стол накрыт и скоро должны придти гости. Голоса всё повышались, фантики летели, пальцы нервно разворачивали конфету за конфетой, пока они у неё не закончились, как и слова. Тогда она замолчала... В глазах сестры остро блестела обида, а я торжествовала. Последнее слово, как всегда, за мной. Я – умнее, проворней, в любом споре – победитель… И мы обе это знали. Но в тот день, наверно, её кротость и терпение закончились.
Она была оскорблена, слишком сильно на этот раз… Другая, может, на её месте заплакала бы, или попыталась меня поколотить, но сестра никогда так не делала. Вместо этого её взгляд неожиданно стал твёрд, и… весел. Она взглянула на меня совершенно спокойно, и сказала: «Слова – всего лишь слова, и я прощаю, что ты мне не веришь. Поэтому, я докажу тебе иначе. Ты поймёшь, что другой мир действительно существует. Сегодня вечером. Я вернусь через зеркало…»
     Я ничего не успела понять. И то, что последовало потом, произошло так быстро, что я даже не донесла до рта свою карамельку. Я просто замерла, глядя, как сестра срывается с ветки, и летит вниз. Листья, и игриво кружащийся фантик, последовали следом гораздо медленнее. Ветка вздрогнула и облегчённо закачалась, вынудив меня инстинктивно схватиться за другую, чтоб удержаться... А сестры рядом больше не было.
     Ни крика, ни удара её тела об землю я не услышала. Выронив конфету, продолжала сидеть там, на верху, одна, в оцепенении. Летний день выдался солнечным и удивительно красочным. Мою разогретую кожу щекотал тёплый ветер, а я вдруг почувствовала безграничный страх от того, что это не сон. И теперь, если моя сестра действительно внизу, (а где ей ещё быть?..) она может оказаться мёртвой, либо сильно покалеченной.
     Отойдя от первого шока, я стала стремительно спускаться. Торопилась, и ветки хлестали меня по лицу, кололи в бока, лезли в глаза, царапали, но боли я не чувствовала. Кажется, я кричала её имя…
     «Но она не отозвалась?» - проявил участие кот.
     «Нет… Последними её словами было обещание вернуться…»