Капелька Добра

Эта миниатюра посвящается Галине Кадетовой 2.
Замечательной поэтессе и любящей бабушке.




- Деда, а почему люди плачут?

- Ну, как тебе сказать, Михасик? – озадаченный вопросом старик снял очки, покрутил  в руках, и не найдя в них ответа, водрузил обратно на нос, - Люди плачут, когда им больно.

- Значит вон той бабушке очень больно? – кивнул Михасик в конец больничного коридора.

Дед повернулся в указанном направлении, и почувствовал, как сжимается его сердце. Пожилая, бедно одетая женщина, с надеждой внимала статному молодому доктору, нежно поглаживая по руке, сидящую в инвалидном кресле, девочку. Врач хмурил изящно изогнутые брови, подбирая слова утешения. А когда эти слова закончились, и он ушел, то по  щекам женщины покатились янтарики слез. Она не пыталась их скрыть или остановить. И слезинки весьма довольные этим обстоятельством догоняли друг дружку, и весело спрыгивали на синий подол  платья. Глядя на бабушку, захныкала и внучка.
   
- Деда, а можно я расскажу этой девочке, как мы с мальчишками играли в футбол, и как мне больно ударили по ноге. Но я не плакал, а смеялся. Потому что тогда я забил гол.

- Можно, Михасик. Только для начала узнай, как зовут девочку и ее бабушку. И еще. Назови им свое имя.

Забыв о разбитой коленке, внук вприпрыжку побежал рассказывать о своем спортивном подвиге. И судя по тому, что его слушательницы перестали плакать, история имела успех.

- Позвольте представиться, - чинно поклонился старик, - Василий Егорович, дедушка этого балагура.

- А меня Галина… можно просто Галя, - улыбнулась в ответ женщина, - А это моя Катенька…

- Деда, у Кати ножки не ходят… но зато она замечательно поет. Давай пригласим ее с бабушкой на мой день рождение? А?

Василий Егорович уже готов был повторить приглашение внука, но заметив, как смущенно кутается в поношенную кофту женщина, осекся, и неожиданно для самого себя выдал:

- Галина, а Вы случаем не шьете? Дело в том, что моя старшая дочь училась в колледже на швею, а потом замуж выскочила, и в Питер уехала. А мне в наследство оставила материй разных. И шифон, и лен, и шелк. А зачем они мне?

- Постойте, а Вашу дочь случайно не Света зовут?

- Света… Света Карасевич… Так это Вы у нее преподавали?

- Я, Василий Егорович, стилистику и дизайн, - улыбнулась  женщина, приятным воспоминаниям, - Света была моей лучшей ученицей. Очень талантливая и увлеченная девочка.

- Да, - довольно закивал старик, - сейчас у нее свой салон… модельный бизнес. Вот.

- Правда?! Я так рада за нее.

- Значит, Вы, не против… принять в знак благодарности… так сказать? – вдруг покраснел, как школьник Василий Егорович.

Галина внимательно посмотрела на него, затем утвердительно кивнула, и вдруг неожиданно расплакалась.

- Простите… я от радости… 

                ***

Выйдя из больницы, Василий Егорович с Михасиком зашли в магазин «Ткани», где старик купил отрезы шифона, льна и шелка. И на вопрос внука зачем, ответил:

- Это наша с тобой капелька добра, Михасик, в море человеческих страданий.