Хакани

Хакани

(1120–1199)
Переводы М. Синельникова.


Весна, что озаряет мир, явив щедроты, — это ты,
И легкий всадник, что громит ряды пехоты, — это ты.
Цветенье сердца моего и сладкий плод моей души,
Весна, что пробудить пришла мир от дремоты, — это ты.
Драконы вьющиеся кос, ресниц манящих колдовство,
И чудотворец и калиф, дол и высоты — это ты.
Ты на охоте дичь моя, но вижу: я тобой убит.
Пронзающая тучей стрел в пылу охоты, — это ты.
Я — тот несчастный, чьи дела тобой расстроены вконец.
Кос распустившая тугих водовороты — это ты.
Каменосердая, опять ты ранишь и не лечишь ран.
Бросающая в грудь мою прямые дроты, — это ты.
Убила чарами меня, не повредив и волоска.
Отринувшая свысока мои заботы, — это ты.
Ты взором сердце Хакани сожгла, красавица, дотла.
Преобразившая в огонь свои красоты, — это ты.





Это бедное сердце к устам светлолицей бежало,
В дикой жажде оно к пламенистой кринице бежало.
Плачет пламя в воде, и вода от огня закипает,
Прямо в пламя и воду веселья крупица бежала.
Соблазнили Адама ланитами смуглыми Евы,
В рай явилась беда, и в слезах чаровница бежала.
Черных локонов зов в миг неверья услышало сердце,
В край неверья оно, чтоб отмстить и разбиться, бежало.
Сердцу лишь по воде можно было бежать из темницы,
Со слезами оно, покидая зеницы, бежало.
Это мертвое тело, оставив пустыню индийцев,
В царство серны из Чина, к нарциссам юницы, бежало.
Ты в любви — словно див, ну а разум — всего лишь безумье.
Сколько мощных умов от любви в огневице бежало!
Свой шафрановый лик сблизив с мускусом локонов милой,
Сделал я амулет, и болезнь-дьяволица бежала.
Хорошо, Хакани, на земле слушать притчи о небе.
Твое счастье с небес, чтоб на землю спуститься, бежало.



Любовь пришла и сделалась судьбой,
Жизнь вечная — свидание с тобой.
В тени волос твоих светлеет сердце,
Соседствует с небесной синевой.
Арканом кос ты сердце захлестнула,
Я от обиды горькой — сам не свой.
Как божий день мне ясно: сердце скрылось,
Окутанное мускусною мглой.
Я отдал душу за любовь, хоть знаю:
Огонь бесплатен в стороне любой.
Пусть небеса у твоего порога
Стоят, как страж, как зоркий часовой, —
Красавицы, бывало, знали жалость,
Ты пожалей пришедшего с мольбой!
Ведь Хакани живое красноречье —
Как залежи, богатые рудой.


Что для любимой наше сердце? Милее мира суета!
Дичь сбитую не поднимая, прошла, надменна и крута.
Мы от восторга чувств лишились, когда ее красу узрели,
Но, ничего не замечая, она другими занята.
Она лишь повела глазами, и стали мы гонимой дичью,
А после даже не взглянула, ей незнакома доброта.
Сказала: «Пары не ищу я!» — и верность слову сохранила.
Сказала: «Буду одинокой!» — и правду молвили уста.
Когда удача изменила, из рук свидание уплыло,
Мне сердце милая пронзила, затем что не было щита.
Прошла молва, что процветают дворцы желанного свиданья,
Пошел я умолять о встрече, но отыскать не мог врата.
В отчаянье решил взлететь я на крышу этого чертога,
Но толку не было — бессильна моя бескрылая мечта.
Боролся Хакани с тоскою, с ней в нарды верности играя,
Но видит: кости нет прохода, ловушка прочно запрета.



Уста Исы даны любимой, но для меня вздохнуть ей жаль.
Пред ней — больной неисцелимый, но для меня шагнуть ей жаль.
Что думать мне о солнцеликой, как мне прославить прелесть злую?
Ей для меня благоуханья, цветенья легкой сути жаль.
Я преданности ожерелье ношу на шее, как голубка,
Но пусть любимая — Кааба, открыть к святыне путь ей жаль.
Надев рубашку из бумаги, жду осуждения проступка,
Но ей бумаги жаль, тростинку в чернила окунуть ей жаль.
Пишу кровавыми слезами страницы длинного посланья.
Жаль для меня чернил на строчку, бумажных ей лоскутьев жаль!
Как! Сердце Хакани забыто! Не вспомнит без напоминанья.
Неужто милости ей жалко, помочь в сердечной смуте жаль?
* * *




Если какой-нибудь ночью глухой можно свиданье с тобой обрести,
Значит, удачу в юдоли земной может несчастный любой обрести.
Сердце не знает покоя, когда зашевелится чуть слышно любовь.
Боль — ожиданье! На жарком огне разве возможно покой обрести?
Помнит душа о любимых устах. Лучше бы ей позабыть их совсем,
Ибо уста — не охотничья дичь, чтобы, словив их, покой обрести.
Ах, я сгорел оттого, что живьем в страсти варился! Но только пойми:
Страсти котел без огня золотых можно лишь с пищей сырой обрести.
Знай, что, покуда в любви не сгоришь, ты не прославишься! Только когда
Кожу прижгут, сможешь ты от клейма славу, обласкан молвой, обрести.