У костра

Костёр трещал догорающими слегка влажными от росы поленьями. Искры, поднимаясь в воздух, озаряли пространство вокруг себя, выхватывая из темноты лица собеседников. В этот раз, на радость новичков, рядом с ними сидел бывалый сталкер по забавному прозвищу Рюмка – знатный смельчак, шутник да балагур. Что не исключает того факта, что в Зоне он находился уже, без малого, десяток лет.

В дело пошла уже третья бутылка «Казаков», когда кто-то из молодняка жалобно протянул тихонько (но так, чтоб Рюмка точно услышал): «Тоскливо что-то, блин, а?».

– Да ты не кисни, – мигом отозвался бывалый сталкер. – Зона нюней не любит, знаешь?!
Потом, помолчав немного, заговорщицки добавил, подмигнув с прищуром:
– Что, историю никак хочешь, да, браток?!
Неопытный сталкер часто–часто закивал головой. Друзья–приятели не громко в разнобой его поддержали. Рюмка довольно хмыкнул.
– Лады, братцы. Только, чур, не перебивать! Ну, слушайте про то, как я в Зону, значится, попал…

…Ну, собственно, вот так всё и было. Шёл тогда толи восемьдесят девятый, толи девяносто первый, мать его за ногу, год – тут уж память моя с кем-то мне изменила. Городок хоть и маленький, но до жути родной – Челяба. Эх…

Помощником прораба на одной из строек я затесался. Орал на всех матом. Эт я завсегда филигранно умел. Работяги аж заслушивались – «перегнёшь» их через мать–перемать–да–растудыть–да¬–ё–маё… М-да. Матушка мне говорила, что умение орать матом у меня от бати зашито на хенэтичском уровне, блин. И, даже говорила, что когда я выполз из неё на свет божий, то тоже на всех подряд орал… Хотя, тогда вроде не матом пока. Но орал точно – тут прям к бабке не ходи. Потом даже обоссал кого-то. Толи маму, толи батю, толи всех по очереди. Еще я обделался на руках у врача – прям халат, шо забор ваш, покрасил. Ну, а он что? Молча меня маме передал, да переоделся – ему терпеть положено, он же свой долг выполняет. Хе-хе, видать с пелёнок я слово это не перевариваю – долг. Тьфу, блин.

Эх-хе-хех… Что ж потом-то было?! Ах, да. Потом, как ходить да балакать бойко начал (а не только орать, как оглашенный), матушка свела меня в музыкальную, мать её во все позы, школу. И стал я теребить… Не-не, ребятушки, то, о чём вы сейчас подумали, теребить я начал, как и все, лет эдак в тринадцать, а пока теребил струны несчастной виолончели, и нервы немолодой уже преподавательницы-музички. Ненавидел обеих – и училку и инструмент, чтоб он пополам разом треснул. Это ещё хорошо, что материться я пока не умел. Приходилось просто, грустно и молча дергать за струны. Брр… Как вспомню – так блевать и кидат.

Чуток попозжа началась подготовка ко взрослой, растудыть во все места, жизни. Школа, линейки, перва сентября. И все, в один голос, что родственнички, что учителки с завучами пополам, твердили в унисон – ты, мальчик, учиться должон. Ты, говорят, мол, должон стать человеком. А я, меж прочим, должон был только пацанам из соседнего двора за проигрыш в «тысячу», да ножик у дядьки-дворника я с кармана «подрезал» …и, по идее, вернуть его не мешало бы… а, ладно, не в ту степь погнал…
А батяня сказал, что, мол, настоящий мужик должон (опять это слово, тьфу три раза на него) заниматься боксом. И прям таки отдал меня в секцию енту, в местный ДЮСШ. Эх, а там тренер и другие поцаки мутызгали меня на ринге без малого лет 6. Или 7. Или 8. Не помню тут, короче.

А когда вся энта котовасия наконец кончилась, то начались обещанные злыми дядьками из зомбоящика секс, наркотики да рок-н-роллы залихватские. Ну, то бишь, радость да веселие. И длилась эта лафа аккурат до 18-ти летия. Эх, хорошо тогда погулеванили. М-да… Что там дальше-то было… Так-так-так. Да погоди ты, дружище, не торопи! Ага.

Потом я, как и все нормальные парни, пошёл в университет (блин, думал не выговорю). Чего ты там спрашиваешь? На кой? В смысле, «на кой» ?! Чтоб було! Вона как.

Учился толи на химика, толи на физика, толи на ядерщика. Не помню уже, парни, хоть режьте. Но, всё равно, дальше стыривания всяких интересных реактивов, да переделывания подручного инвентаря под бульбулятор, ни хрена не пошло. Может, конечно, оно и к лучшему, кто его теперь знает, а?

А потом я положил глаз на дочку ректора. Ну… не только глаз. В общем, дружили мы организмами. Не долго, правда. Почему не долго? Да всё просто, как лапоть обоссать – спалил нас как-то её батяня в лаборантской. Я как раз её там…ну…это…теории разные подробно доказывал. По два раза. Хе-хе. А он, в общем, сразу как вскинется, как давай меня матом крыть да вещами тяжелыми в меня кидать.

Короче, суть в том, что попёрли меня ко всем звёздам из этой шарашки, а как попёрли, так сразу радостный военком пришёл. Говорит, мол, пошли долг (да что ж это слово прицепилось-то?) Родине отдавать. Прям так и сказал, прям так и забрал – в исподнем, за шкварник, да на распределительный пункт. А там, толи кореш бати моей зазнобы работал, толи просто этот негодяй уже всем, кому можно и нельзя про меня растрещал… короче, взял полкан длинную линейку и говорит:
– Вы, юноша из Челябинска? – и линейку такой к карте прикладывает. А она в аккурат до края Россиюшки доходит, что на западном рубеже. – Значит, служить пойдёте в Ростовскую область.

И вот, как там, в сказках говорят – «долго ли, коротко ли» – а оказался я таки на границе с Нэзалэжной та самастыйной. Вот служил бы себе, да служил бы. Да, пацаны? Ан, нет. Как-то раз под одним из вкусных допингов (вот что конкретно тогда мне мозг разжижило – хоть убей не помню – толи промедол, толи травушка-муравушка какая, а мож грибы меня догнали). В общем, если коротко, то дал я майору. И прям в морду. Что говоришь?! За что дал?! Да хрен его знает. То ли он выпендривался много… Толи я. Толи оба. Дал, короче, в бороду ему и всё. А он, как нарочно, возьми, да и «брык» с копыт.

Я, вроде, сначала бежать думал. А куда драпать-то? В Ростове нэма никого. Да и на…или в… короче, на территории Украины нет ни корешей, ни знакомых. Вот, и сел я рядом с КПП покурить. Мозг тогда ещё из состояния желе не вышел.

Минут через час меня отпустило, и только тогда я полностью осознал тяжесть своего положения. И позвонил я дружку единственному, что поближе был – в Сочах. Выручай, ему говорю. А дружок мой в тех годах на службах государственных штаны высиживал. Ну, с краю – второй помощник первого заместителя третьего председателя. Но, это не суть.

Дружок кому-то один разок позвонил, что-то пообещал. И, по итогу, предложил мне командир части два варианта – один другого краше: либо на губу, а затем на зону; либо сразу, но только В Зону. Ну, как раз в эту самую, где мы с вами, братки, сейчас калякаем.

Тут, как ни крути, а варик достойный лишь один – иначе, как говориться, нам удачи не видать. Приписали меня в охрану к группе яйцеголовых человечков, что засылались в Зону Чернобыльскую для изучений всякого. Выдали, причём бесплатно, ОЗК, калаш, да еды на два дня. И…, и, собсно, всё.

Забрасывали нас «на точку» по всем законам жанра – без посадки, то есть заставили из застывшего на высоте пары тройки метров «Крокодила» прыгать. И прям аккурат ногами в жижу чего-то непотребного.

Ну, дык, вот. Как только мы спрыгнули двумя ногами в жир, поплелись эти научники в какой-то бункер. Ну и я, значится, с ними. В ентом замке Иф мы посидели, кой чаво покушали, кой чаво откушали. С людьми разными интересными и не очень перетёрли да пообщались. Потом они мне в руки преблуду какую-то суют.
– Это чего это за хреновасия? – спрашиваю. А он такой важный мне в ответ. – Это, мол, детехтор-хретектор, для улавливания и потрогования всякого бестелесного и неизведанного.

После всех инсинуаций, хе-хе, послали нас в какую-то мало радостную жопу чего-то там измерять, добывать да получать. Не, послали, есесьно, одни яйцеголовые других яйцеголовых. А так как, я шо комар клеем «Момент» был примазан к группке энтих научников, вышло что послали и нас прицепом.

Дошли до какой-то лужи с вонючей жижей. Нам скомандовали «Перекур», а умная братия начала приборы разные во все места тыкать. Да не друг другу же, тьфу на тебя! А в землю, блин. Так и шло время – мы курили, они – тыкали. Или выткали. Или тыкали и втыкали.

А чуток погодя начался вообще какой-то трындец нечленораздельный. Херня, в общем. Чего говоришь, братишка? Чего за трындец? Ну, это, того, это… Короче, все вокруг как давай громыхать, тучи быстрей сопли из носа побежали. Как сказал бы Пришвин, чтоб ему спалось, смеркалось. Вот. Ага, а потом все энти тучи, что в кучку смеркнулись, давай разом краснеть. И вот тут, ребятки, я постепенно начал штанишки-то попой жевать. Ведь, если прям аларм, то до бункера километра с три бежать, а я ж с ентими. Они ж не Динамо. Они ж не бехуть.

Короче, чего сопли по подолу размазывать, ломанулся я в одного, правда по тихой грусти. Мчусь почти спиной вперёд, гляжу на яйцеголовых, чтоб не спалили мой отход, да не расплакались, горемыки. И тут, как говно с неба, предо мною нарисовались шесть рыл. Кажись, похоронная бригада – все в чёрном, аки негры твои. Негры, говорю. Ну есть такие люди, только в саже все. Вот.

Я им с ходу ору:
- Лягаем, братцы?
А они мне в ответ:
- Лупень, куда ж ховаться-то? Кабзда настала. Выброс.
- Чего, мля? – только и успел осведомиться я, как все тааак тряхонуло, что я в какую-то ямку – «брык» и усё.

А что потом было – это я, хоть меня химере скорми, не помню. Ну, не так, чтобы прям полный отвал башки – трясло, помню; колбасило не по-детски – тож это помню. А в остальном в голове – тухляк один. Ружьишко хоть не потерял – и то хлеб.
Сколько я там землицу обнимал, в этой ямке, хрен меня знает. А только когда очнулся, то всё ужо закончилось. Да и, видать, давненько. Голова гудела, как пароход на пирсе, а от этого ни тебе осознаний, ни тебе понимания. Да и во рту, как кот насрал. Хреново, одним словом.

Тут в головёшку здравая такая мысля стучится – валить надо. И не просто валить, а, в идеале, до дому (жаль он за колючкой). Но, сперва, надобно из ямки выползти. Сказано – сделано.

Хотя, сказать, а, точнее, подумать, оказалось в разы проще, чем сделать – кряхтя по-стариковски и цепляясь руками за какую-то растительность по краям ямы, мне все-таки удалось переместить своё туловище на поверхность. Этот процесс занял гораздо больше времени, чем я предполагал. Ещё какое-то время понадобилось, чтобы оглядеться.

Вокруг уже не творились разброд и шатание, а наоборот даже: лёгкий ветерок перегонял пожухлые листья от куста к кусту и… всё. И, как говориться, тишина. Не-не, мёртвых с косами не было, хе-хе. Но за шутку – уважуха!

Так, блин, с мысли меня сбил. Об чём это я? Ах, да. Вот. Нет, это самое, мёртвые были, те самые парняги в чёрном. Только они не стояли, а лежали. А потом, кстати, вставать начали. Я по первой подумал, что пацанов, как и меня, приход отпустил, и всего делов. Но ведь нет жеш – зенки у него стеклянные, слюнка изо рта капает, и как давай по мне шмалять. Прям акурат из калаша меня поливает, гад.

Чего? Ты по громче скажи, костёр трещит – не слышно. А, конечно же, струхнул, а как иначе? И в ответку давай его свинцом угощать за милую душу. Ну, и попутно кирпичный заводик открыл. Небольшой.

А знаете, братишки, что самое обидное-то? Я в ентова козла весь магазин подарил. Прям в чёрное брюхо. А ему хоть бы хрен – даже не поморщился. А он же не один там валялся. Гляжу – его кореш стал подниматься – на роже всё тот же макияж полного отсутствия мозга.

Ну, со своей жизнью я тогда уже раза три попрощался, не меньше. Каким-то макаром, не знаю даже, со страху, наверное, удалось мне таки одного «уговорить». Наглухо. Вот он брык с копыт, а я шасть за камень. Это такой ход хитрый, чтоб перезарядится.

Тут слышу, другой кто-то шмаляет – звук не такой, громче и тяжелее. А потом ка-а-а-к грохнуло, и всё. Снова тишина. Я тогда кирпичи из штанов вытряхнул, и из-за камня стал высовываться. Ну, и всё стало сразу ясно, аки божий день.

Хлопцы мне сподмогнули с этими чёрными дебилами. А сами они в таком пятнистом камуфляже. Да, молодец-молодец, без тебя бы все остальные не въехали бы, да? Конечно же это были парняги из «Свободы». Они всех этих… «поехавших» одной гранатой из подствольника угомонили, красавцы!

Они сначала меня на прицел взяли, а я такой руками машу и курумультук вверх поднимаю, мол – сдаёмсу. Они меня под белы рученьки и к себе на базу. Там мы со всеми вместе и по очереди водочки откушали, после чего я прилёг на пол отдохнуть.

А по утру их старшой говорит, мол, давай к нам, мы ребята ровные. Я ему в ответ – я лучше домой, за кордон. Он так хмыкнул, с пригрустью. «Не советую», - говорит. – «Положить могут». Я ему в ответ: «А я попробую». «Удачи!» - говорит. – «Ты, видать, фартовый».

Короче, чтоб не растекаться мыслью по древу, скажу коротко – на подходе к периметру меня и правда пытались грохнуть. Не вышло, как видите. Оттуда я ломанулся к бункеру, по старой памяти. Пришёл – а его, как и не бывало. Толи свалили, толи ещё какая хрень. Ну а потом день мыкался ошалелый, пока не набрёл на вот это вот место. Тут я уже, считай десяток лет живу.

Парняг из «Свободы» при любом удобном случае уваживаю чем вкусным. А вот при слове «долг», да при виде чёрной формы – рука сама тянется к оружию, уж не обессудьте.

Вот такая сегодня у нас вышла история, ребятки.

Новички молчали, переваривая услышанное. И лишь костёр, догорая, «разговаривал» с людьми о чём-то таинственном и загадочном.


Новосибирск – Новосибирский Академгородок – Искитим
2012 – 2019 гг.