080. Принцесса Аликс - Цесаревичу Николаю

Письмо принцессы Гессен-Дармштадтской Аликс Цесаревичу Николаю Александровичу.
На английском языке с переводом на русский.

№ 35.       Harrogate.
                June 4th 1894.

My own beloved Darling,

A good long kiss and 1000 thanks for you sweet letter I just received, Sunday is always a sad day, no letter, and Monday a grand one, as then I receive one before breakfast, and the other in the afternoon. Schneiderlein is also writing, breakfast is not yet ready, – she intends to speak only Russian from today, and I am frightened out of my mind, to understand is so much easier than to speak well, I know some words at last, what is a bit of a help, otherwise I must gesticulate.

I am writing on my lap, as it is more comfortable than on a table.

Darling, did I not give you those line you wrote out on// a card for me, I shall keep the card separately, so as to be able to read it whenever I like.

Darling, gout is an inheritance from the English family—do you not remember poor Eddy had it so bad in his foot, he took the baths somewhere here in the county I think.

Certainly you shall not have any pains for anything in the world, – men are not in this world to suffer bodily ailments, and I pity every man who has anything the matter with him, more than words, for us, women, what does it matter, we are the weaker sex alas, and so of course more suffering falls to our share.

How happy your dear Father must be that you can ride over to Gatchina so often, as it must so lonely for him, tho’ with much work// one’s time flies extraordinarily. I am rejoiced to hear that you are having fine weather again—the poor soldiers to be laid up with fi;vre and rheumatism that is hard.

I heard from Toria this morning, and a very dear letter too, yes darling, certainly, you must go to Marlborough House, and I sure Granny won’t mind sparing me a night or two.

Naughty Boy, you are not to say your letters are dull; for me they are far from it; I don’t mind what you write, as long as I hear from you, sweet Nicky mine!

Service in the little Scotch Church was nice, only the sermon was rather too long, but the singing was good.

It is grey, dull and warm this morning, and looks much like rain.//

;As rivers seek the sea
Much more deep than they,
So my soul seeks thee
Far away:
As running rivers moan
On their course alone,
So I moan.
Left alone.

As the delicate rose
To the sun’s sweet strength
Doth herself unclose,
Breadth and length
So I spread my heart to thee,
Unveiled utterly,
To thee
Utterly.

Its goal the river knows,
Dewdrops find a way,
Sunlight cheers the rose
In her day:
Shall I, lone sorrow past,
Find thee at last?
Sorrow past
Thou at last?

Oh, the joy when we at last do meet again, it will be great, parting strengthens one’s love, does it not, love grows and increases. With unending true devotion better far than I can say.//

Now милый, дорогой душки, прощайте! Many tender kisses and fond blessings,
ever your own true and devoted bride
Alix.

Now you will get the two letters on one day again.

Oh, I wish I could learn Russian quicker, I fear you must think me such an idiot for being so slow about it, but it is so difficult, learning it in the country is so much easier, when you hear everyone around you speaking in the same tongue, I shall never dare to open my mouth in Russian before you.

My sweet one, Schatz, спицбибъ loves her гаусбубъ so deeply, she can’t find any words for it.

A good hug!


№ 35.       Хэррогейт.
                4 июня 1894.

Мой дорогой и любимый,

Крепко и нежно целую и также нежно благодарю за твое милое письмо, которое я только что получила. Воскресенье – всегда тоскливый день, ибо письма не приходят; а понедельник, напротив, замечательный, так как я получаю одно перед завтраком, и одно – после полудня. Шнайдерляйн тоже пишет, завтрак еще не готов; она намерена разговаривать со мной только по-русски с сегодняшнего дня, чего я до смерти боюсь: понимать гораздо легче, чем хорошо говорить. Что же, в конце концов, несколько слов я знаю, это мне немного поможет, а иначе мне пришлось бы объясняться жестами.

Пишу на коленях – это удобнее, чем на столе.

Дорогой, разве я тебе не посылала стихов, что ты написал мне// на открытке? Я буду хранить ее отдельно, чтобы перечитывать, когда мне вздумается.

Милый, подагра – это наследство английских родственников. Ты помнишь бедного Эдди, который сильно страдал от подагры в ступне? Он принимал ванны где-то здесь, думаю, в этом графстве.

Конечно же, ты не должен страдать так, как я. Мужчины в этот мир пришли не для того, чтобы испытывать телесные недомогания, и мне жаль тех из них, кто от чего-либо страдает. Нам, женщинам, какая разница, мы слабый пол, и большинство страданий выпадает на нашу долю.

Как счастлив должен быть твой дорогой  Папa, что ты можешь так часто приезжать в Гатчину, так как ему, должно быть, очень одиноко, хотя при большом количестве работы// время пролетает удивительно быстро. Рада слышать, что у вас снова хорошая погода – бедные солдаты слегли с температурой [фр.] и ревматизмом, это плохо.

Сегодня утром я получила известия от Тории, очень милое письмо. Конечно, милый, тебе нужно непременно съездить в Мальборо-Хаус; я уверена, что Бабушка не будет против, если меня не будет один вечер или два.

Несносный мальчик, ты не должен говорить, что твои письма скучные, для меня это совсем не так. Пока ты будешь мне писать, я буду рада всему, что ты мне ни напишешь, мой милый Ники!

Служба в маленькой шотландской церкви мне понравилась, только проповедь была слишком длинной, но пели хорошо!

Сегодня утром погода хмурая, облачная и теплая. Похоже, что скоро пойдет дождь!//

«Как стремятся реки к морю –
Глубоко,
Так душа к тебе стремится
Далеко.
Одинок их путь неблизкий
И тосклив.
Так и я одна страдаю,
Полюбив.

Роз бутоны солнца жаждут
Чтобы расцвести.
Лишь к тебе стремится сердце
На своем пути.
Как роса взлетает утром
В небеса,
Дух к тебе мой припадает
Чище, чем роса.

Без следа она уходит –
Не найти конца.
Так и я исчезну тихо с твоего лица.
Цель свою все реки знают.
Росы ввысь плывут.
Солнце розы ободряет,
Ну а я все жду,
Что, забыв свои печали,
Я тебя найду?»
[Выдержка из стихотворения «Слияние» английской поэтессы Кристины Джорджины Россетти (1830-1894).]

О, как велика будет радость, когда мы, наконец, встретимся. Разлука закаляет любовь, она становится глубже и сильнее, не правда ли. С вечной и неизменной преданностью.//

Теперь милый, дорогой душки, прощайте! Множество нежных поцелуев и благословений, всегда твоя преданная невеста
Аликс.

Теперь ты снова получишь два письма в один день.

О, если бы я могла быстрее выучить русский! Боюсь, ты подумаешь, что я совсем глупая, так как продвигаюсь медленно, но он очень трудный. Гораздо легче учить его в стране, где все вокруг тебя говорят на одном и том же языке. Я никогда не посмею сказать хотя бы слово по-русски прежде тебя.

Мой милый, Сокровище [нем.], спицбуб любит своего гаусбуба так глубоко, что не может выразить словами.

Крепко обнимаю!