Ручьи текут в реку. действие четвертое

Драма в 4 частях.


Часть вторая.
Октябрь 1918 года. Уходят последними.

Действие четвёртое.
КЛЮЕВ.
/Подходит к окну, смотрит на улицу. Потом звонит по телефону./

Клюев.                Телефонная, больницу. Кто? Здравствуй, Василий
                Михайлович. Клюев.
                Не узнал, едрёна корень? Что выделяешь нам из
                медикаментов? Надя уже получила? Смотри, не
                обижай. Ну, будь здоров!

/Кладёт трубку, снова подходит к окну, стоит спиной к зрителю/.
МИНИН в дверях.

Минин.                Разреши, Николай Гаврилович?
Клюев.                /Поворачиваясь/. Двери для всех отворены, заходи.
Минин.                /Заходит/. Доброго здоровьица.
Клюев.                Здравствуй, садись.

/Минин садится на табурет у стены, Клюев стоит у окна/.

Минин.                Зашёл узнать о сыне моём, Николае. Как
                мобилизовали, ни одного письма.
Клюев.                Жив, здоров Николай твой. Недавно получил
                весточку от ребят. Только кто же его мобилизовал,
                если он добровольно пошёл.
Минин.                Как добровольно, а повестка?
Клюев.                Это по его просьбе.
Минин.                Отца, значит, обманул. Вот сукин сын!
Клюев.                Как же это ты о своей жене-то, Тимофей
                Артемьевич?
Минин.                Тьфу, ввёл во грех!
Клюев.                Неувязка у вас. Сын за красных, а отец…
Минин.                За белых, так что ли?
Клюев.                Похоже, так. Не выпытывал бы, куда детали
                локомобилей девались, едрёна корень.
Минин.                Так ведь жить-то надо. Вы уходите, завод
                остановили.
Клюев.                Вернёмся, пустим завод.
Минин.                Ну, когда-то это ещё будет.
Клюев.                Вижу, не веришь, потому и ждёшь белых.
Минин.                А если жду, - расстреляешь?
Клюев.                Этим занимается чека, но, между прочим, она зря
                никого не расстреляла.
Минин.                Как никого. А священников нашей церкви отцов
                Петра и Алексея, царство им небесное.
Клюев.                Попы были связаны с Невьянскими эсерами.
                Сознался на допросе Загоров.
Минин.                Не верится что-то.
Клюев.                Твоё дело, только мне врать не к чему. А что,
                Тихон Артемьевич, пошёл бы ты с нами? Сын-то у
                нас…
Минин.                Извини, нет. И возраст не тот, и…
Клюев.                Сомневаешься в нашей победе?
Минин.                Да. Хоть как наказывай, - не верю.
Клюев.                А за что тебя наказывать? Ты нам вреда не сделал.
                Просто интересно твоё мнение.
Минин.                Силёнок у вас маловато, оружия. Ученья вон
                Проводили с деревянными ружьями…
Клюев.                Пётр Великий тоже вначале из деревянных пушек
                пареным горохом палил, да Россию на ноги
                поставил.
Минин.                То Пётр!
Клюев.                А то рабочие! Они посильней Петра будут.
                Миллионы!
Минин.                Посильней, послабей – увидим. Там регулярные
                армии, генералы, оружия вдоволь. Нет, извини,
                маленьким вашим ручейкам не прорвать плотину
                такую.
Клюев.                Рассуждаешь вроде правильно, да не совсем. Дед
                мне рассказывал. Давно это было. После затяжного
                ненастья – Исинский пруд переполнился. Старая
                демидовская плотина не выдержала, и вода
                хлынула. Много бед натворила…
Минин.                К чему это?
Клюев.                Пруд переполнился почему? Ручьи да речушки
                воды натащили в реку, а она в пруд. Плотина же
                старая. Так что всё дело в ручьях, выходит.
                А ты говоришь…
Минин.                Ловок ты, Николай Гаврилович, образованье бы
                тебе.
Клюев.                Не мешало бы. Четыре класса маловато…
                И ещё на прощанье. Мы уходим. Белые тебя, как
                подрядчика, наверняка в следственную комиссию
                назначат. Запомни, крепко запомни. За пытки и
                издевательства над нашими семьями спросим.
                Со всех спросим. Вот уж тут, если будешь виноват,
                расстреляем. Передай это всем своим. А вернёмся
                мы обязательно. Обязательно и скоро.
                Плотина-то старая!..
Минин.                Темна вода во облацех.
Клюев.                Посветлеет! Будь здоров. Ко мне сейчас люди
                придут. Передавать ли привет Николаю, вдруг
                встретимся?
Минин.                /Подумав/. Кланяйся. Ну, я пошёл, прощевай.
                /Уходит/.

НЕСТЕРОВ.
С наганом в кобуре на поясе. Под пазухой довольно объёмистая коробка, которую он ставит на подоконник.

Нестеров.                Привёз оружие.
Клюев.                Полностью?
Нестеров.                Как обещали. Ребята уже получают. Полк,
                оказывается, сильно потрёпан в боях. Выбыла
                почти половина личного состава, но дисциплина,
                по-моему, твёрдая.
                /Показывает на коробку./ И вот ещё…

/Шум в коридоре/.
РЫБАКОВ, БАБКИН.
Вводят человека с уздой за плечами, сзади красногвардеец.

Рыбаков.                /На введённого/. На наши секреты нарвался, а
                патрули сюда привели. Из Черемшанки шёл.
                Лошадь, говорит, ищет. Купил её здесь, в Салде.
                Думает, ушла к старому хозяину.
Клюев.                У кого купил коня?
Кулак.                Фамилию забыл, дом укажу.
Красногвардеец.                Врёт! Я узнал его. Он привёл белых в штаб…

/Кулак пытается выхватить наган из кармана штанов. Бабкин выкручивает ему руку, Рыбаков помогает. Наган падает на пол. Рыбаков хватает его, отскочив, направляет на кулака. Нестеров тоже выхватывает наган/.

Бабкин.                За услуги беляки наган подарили?! Дурак, а ещё в
                разведку пошёл!
                /С силой отталкивает его к стене/.
Клюев.                /Кулаку/. Белые в деревне?
Кулак.                Не знаю.
Клюев.                Не знаешь или не скажешь?
Кулак.                Ничего не знаю.
Клюев.                /Красногвардейцу/. Решайте с ним сами.

/Рыбаков отворяет дверь. Выходит в коридор, держа наган наготове. Бабкин кивком головы показывает кулаку на дверь. Тот выходит. За ним Нестеров с наганом в руке, Бабкин, Клюев, красноармеец. Сцена пуста/.

КЛЮЕВ, БАБКИН, НЕСТЕРОВ, РЫБАКОВ, ШЕПОРЕНКО.

Клюев.                Каков наглец.
Бабкин.                Полагал, мы лыком шиты.
Нестеров.                /Берёт с подоконника коробку, ставит на стол/.
                А ну, подходи, получай личное оружие!
Клюев.                Ты что, едрёна корень, откуда?!
Нестеров.                От Пичугова. Берите, и по коробке патронов.

/Подходят, берут, пристёгивают кобуры к поясам. Коробки с патронами прячут в карманы/.

Клюев.                Молодец Пичугов! Знает, когда надо подбодрить.
                Как вам, а мне веселей стало.

/Оживление, улыбки. Уходят. Остаётся один Клюев/.

НАДЯ, ПАВЕЛ с винтовкой/.

Клюев.                Ого, наш фельдшер уже с охраной?!
Павел.                Только что получил, иду в боевое охранение.
Надя.                Задержалась, простите. С фельдшером Душиным
                воевать пришлось. Йоду и марли мало выделил.
                Там, говорит, получите. Я сказала, если он
                предполагает, что там йод из речки черпают, а
                марля прямо на деревьях развешена, тогда другое
                дело…
Клюев.                /Смеясь/. Ну и что?
Надя.                Поругался маленько, но дал.
Клюев.                Он ругается для вежливости. Знаю его…

/В коридоре слышен плач/.

Надя.                Кешка плачет.
Клюев.                Почему?
Надя.                С нами просится.

/Клюев выбегает из комнаты. Вводит Кешку, поддерживая за плечи/.

Клюев.                Ты что, едрёна корень, разве мужики ревут?
Кешка.                /Трёт глаза кулаками/.
                Да… Сам корень… Заревёшь, раз не берёте.
                Возьми, дядя Коля, хорошо воевать буду…
Клюев.                Ну, вот что, мы тебя возьмём, только не теперь.
                Подожди маленько. Когда всё выясним, пришлю за
                тобой Надю и Павла. Согласен?
Кешка.                /Всхлипывая/. Ага.
                /Наде/. А ты скорее приезжай.
                /Павлу/. И ты тоже.
                Нечего целоваться.
Надя.                /Смущённо/. Кешка!
Клюев.                /Смеётся/. Валяй, Кешка, валяй!
                Целуются, говоришь?
Кешка.                Ага, думают, я не вижу.
Клюев.                Так это ж хорошо!
Кешка.                Скажешь тоже.
Клюев.                Очень хорошо. Уверены, значит, что победят.
                /Достаёт из стола бумагу и синий карандаш, подаёт
                Кешке/.
                Это тебе. Красным рисуй звёзды, а этим небо.
Кешка.                Синее – без тучей?
Клюев.                /Смеясь/. Лучше без тучей. Ну, идёмте.
                /Направляются к двери. Кешка и Надя выходят.
                Клюев задерживает Павла/.
                Кешка верно сказал?
Павел.                Правильно. Надя уже в моём доме.
                некогда справлять, едрёна корень.
Павел.                Вернёмся и справим.
Клюев.                После победы, значит?
Павел.                После, когда будет без тучей…

/Смеются. Слышны сильные взрывы со стороны станции/.

Клюев.                Пошёл полк. Завтра мы…

Продолжение следует.