Терновый венец рассказ-метафора

С Алексеем я познакомился этим летом, когда подрабатывал у дяди разнорабочим. Можно сказать, что он был моим коллегой, если бы я работал постоянно, а не ради карманных, впрочем, у него чёткого графика у него не было из-за случавшихся запоев.
Первая встреча с ним состоялась, когда я, мой отец и дядя грузили арматуру и лом для сдачи, который у нас появился после сноса старого дядиного склада. Помещение было уже настолько ветхим и сырым, что решили частично заменить здание, поэтому и снесли. И, чтобы все местные алкаши и бомжи не облюбовали это место как источник надежного дохода, было принято решение: собрать и сдать весь лом самим.
Как оказалось, силы трёх мужчин не всегда хватает для переноса чугунных балок, поэтому дядя поехал за Алексеем. И вот спустя 15 минут подъехала “ГАЗель”, быстро, соскочив с подножки, выбрался дядя, а за ним вылез мужик лет пятидесяти в выцветшей кепке и в не менее старой джинсовке, штанах, ботинок. Когда же он выпрямился, я смог лучше разглядеть его: лицо у него напоминало накренившийся мешок с картошкой, складки которого образовывали брови, рот, морщины на лбу. В целом, таких же мужиков много по всей России. Их можно увидеть на скамейках в парке, у подъезда, увидеть, как они разгружают “ГАЗели” у магазинов “ИПэшников” с фамилиями Петров или же Кузнецов, они работают, слесарями и сварщиками – словом, пройдешь рядом и не заметишь.
Однако, приглядевшись к Алексею, я увидел особые черты: от одного уха осталась лишь одна треть – из-за головы выглядывал маленький узелок. А ещё… на затылке, где у кепок располагается “окошко”, выглядывал крест из ровных тонких шрамов.
Мы молча, кивнув друг другу головой, пожали руки и приступили к работе. Он работал также молча, не отлынивал, принимал на себя лома столько же, сколько и другие. Когда же, наконец, мы сгрузили остатки чугуна и смогли выдохнуть, Алексей снял свою кепку, чтобы проветрить и охладить голову. И тогда я и увидел всю картину целиком, кроме узелка сбоку, а ещё те два шрама оказались лишь малой частью – кресты и линии опоясывали всю верхнюю часть головы, которые сплетались в венец, поэтому у меня сразу и возникло название – Терновый венец.
Но нужно было ехать дальше, поэтому мы стали прощаться. Дядя отстегнул пару купюр работнику, тот кивнул, поблагодарил и уже собирался уходить, но отец остановил его, предложив доехать до дома – идти ему было далеко.
После этого случая я ещё встречал Алексея. Как и тогда, работал он молча, был терпеливым и не отлынивал. Впрочем, для меня он растворился бы среди остальных батраков, если бы не венец. Как он получил эти следы? Почему так много на черепе, ведь надо постараться, чтобы так ранить? Если бы только он не поставил голову…
Я стал спрашивать у отца и дяди про шрамы – ничего внятного не отвечали. Потом я перестал его видеть, видимо, запил. А вскоре я и сам уехал из города, а, когда вернулся, нашёл другую подработку.
Но спустя полтора месяца я однажды встретил Алексея. В магазине, когда я уже сложил все продукты и собирался уходить, вдруг заметил его, ждущего очереди перед кассой. Я не смог удержаться и скользнул взглядом по боку головы, покрытой кепкой, после я перевёл взгляд на ленту. На ленте лежали колбаса, ещё что-то, а над всем возвышались две бутылки водки… Вдруг уловил какое-то мычание со стороны, поднял голову – Алексей тоже меня узнал, мы кивнули друг другу, и я ушёл.
Через пару дней на своей новой работе я услышал, что кого-то зарезала жена, причём до этого она уже резала, а сейчас вот добила. Говорили, что убила на попойке. Ну а как такое можно совершить в трезвом уме? Однако всем этим слухам я не придал никакого значения. Ушёл.
Вечером того же дня отец спросил меня, помню ли Алексея? Ответил, что да, естественно, вот недавно видел в магазине. Отец, не дослушав, сказал, что его убили. Зарезали.