А. Глава тринадцатая. Главка 4

4

 
     Когда стало уже совсем жарко, мы перебрались на веранду. Веранда в доме Евгения оказалась далеко не столь обширна, как моя, но была зато гораздо уютнее. Она примыкала к дому с теневой стороны, и потому тут всегда царила прохлада. Покрытые вьюном окна пропускали мало света, и небольшая лампа под потолком горела всё время. Вечерами, как рассказал художник, это привлекало насекомых – у него даже есть несколько зарисовок на тему. “Приятно бывает сидеть здесь после захода солнца и размышлять, – заметил он. – Моё любимое место в доме”. 
     Это было мне понятно – я бы и сам не отказался от такой веранды. Тут стояли только два кресла и шахматный столик с резными белыми и красными фигурами.
     – Играете? – спросил я, указывая на две выстроившиеся в молчаливой сдержанности крошечные армии.
     – Иногда, когда настроение хорошее, – пожал плечами Евгений. – А оно у меня редко хорошее бывает – в общепринятом смысле если.
     – И с кем же вы играете?
     – Сам с собой, – без промедления ответил он. – У меня редко бывают партнёры. 
     – Я совсем плохо играю…
     – Вам следует подучиться. Очень полезная игра, в том числе и для отвлечения. Мне очень помогает освободить мозг. К тому же чувствуешь себя немного богом.
     – Богом? – удивился я.
     – Да, вы никогда над этим не задумывались? Шахматная доска – как маленькая вселенная, полностью тебе подчинённая. Особенно, когда играешь за обе стороны, – тонко улыбнулся Евгений. 
     – Но ведь, насколько я могу судить, даже самый выдающийся шахматист не сможет рассчитать всех вариантов…
     – Верно, не сможет рассчитать даже их сотой доли. А бог, думаете, может?
     – Нас учили, что он провидит будущее.
     – Да, нас многому учили, – как-то безразлично согласился художник. – Но знаете, у меня есть собственная теория на этот счёт. Если выразить её в двух словах, то получится примерно следующее: бог не играет в шахматы. Он вообще не играет. Ни во что, ни с кем.
     – Но разве вы только что не сказали...
     – Сказал, конечно, сказал. Просто этим я как раз хотел подчеркнуть разницу между общепринятым восприятием бога и моим собственным. Правда, сразу хочу оговориться – ни в какого бога или богов я не верю. В тех мирах, куда заносит меня сила воображения, им нет места. Но если предположить, что бог, создавший мир и нас с вами, всё-таки существует, неужели вы полагаете, что он подобен гроссмейстеру, виртуозно разыгрывающему вселенскую партию? 
     Я задумался, хотя, если честно, в тёмной прохладе веранды думать совершенно не хотелось. 
     – Почему бы ему и не быть гроссмейстером?
     – Мне кажется, это слишком скучно для верховного существа. Какой смысл, если все ходы заранее просчитаны и неизменны? 
     – Ну… стандартным ответом тут будет: человеку не понять путей Его.
     – Это верно, – мягко кивнул художник. – Так всегда говорят, когда заканчиваются аргументы. Но вот что интересно: сама мысль о том, что пути божьи неисповедимы родилась ведь в голове человеческой, не так ли? Не свыше же её спустили! А раз так, то всё это чистейшей воды софистика, к реальной жизни не имеющая никакого отношения. 
     – Как и любая теория на этот счёт…
     – Верно. Но я выступаю за полную свободу мнений в этом вопросе. Мне кажется, бог в куда большей степени зритель, нежели режиссёр. Думаю, ему нравится наблюдать за нами; не случайно же говорят о свободе воли. Посудите сами, какой смысл был бы в свободе воли, если бы верховное существо вмешивалось во всё? Нет, бог существует сам по себе. Возможно, он и создал нас – не так, как это описывают в Библии, конечно; однако потом он отошёл в сторонку и предоставил людей самим себе. Вполне разумно с его стороны, не находите? 
     – С какой стороны посмотреть.
     – А вы когда-нибудь затрагивали религиозные темы в своих статьях? – вдруг сменил тему Евгений.
     Я смешался. Вопрос оказался далеко не таким простым, как могло показаться.
     – Пожалуй, что нет… напрямую не затрагивал. Но мне доводилось размышлять об этом – не так часто, как вам, наверное, но доводилось.
     – И что вы думаете о моей теории? – с неподдельным любопытством спросил он. 
     Я нагнулся над шахматной доской и взял в руки белую пешку. Она была гладкой и прохладной, приятной на ощупь. Отполированное дерево быстро согрелось у меня в руке, и пешка словно ожила, наполнилась каким-то еле ощутимым внутренним колебанием. Впрочем, это, наверное, было лишь игрой раззадоренного теологическими вопросами воображения. Подумав, я опустил её на два поля впереди всей шеренги.
     – Что думаю о вашей теории?.. Она мне нравится. Однако если бы я был Богом, то с удовольствием играл бы в эту игру.
     Евгений негромко зааплодировал своими длинными ладонями с острыми костистыми пальцами.
     – Хорошо сказано, очень хорошо сказано. Мне нравится ваш подход! Знаете, я вот совсем не портретист, в жизни не написал ни одного портрета, но сейчас почему-то захотелось вас изобразить. Вот прямо так, за шахматной доской. 
     – Ну что вы, я, мне кажется, нефотогеничен…
     – А для живописи это совершенно неважно. У меня реалистическая манера, но по сравнению с фотографом – столько свободы, что даже страшно порой представить. Так что о своей внешности можете не беспокоиться.
     Предложение было заманчивым. Меня ещё никогда в жизни не рисовали, и это представлялось любопытным. Но лёгкость, с которой этот изящный молодой человек загорелся желанием сделать мой портрет, всё-таки насторожила. Евгений напоминал мне мотылька: такой же красивый, воздушный, и такой же переменчивый. Он выражал свои чувства, нимало не стесняясь их. В этом, несмотря на всю привлекательность, было и нечто тревожащее. 
     – Хорошо, я подумаю. А сейчас, пожалуй, мне пора… Спасибо вам за интересный день, это действительно было очень… необычно.
     – Рад, что вам понравилось. 
     – Если хотите, можете зайти ко мне завтра. Я тут ненадолго, но с удовольствием уделю вам время.
     Кажется, это прозвучало несколько вычурно, но Евгений и бровью не повёл.
     – Ответный визит вежливости? – усмехнулся он. – Что ж, с удовольствием воспользуюсь предложением.
     Он протянул мне на прощание руку, но, не успел я сделать ответного движения, отвёл её назад.
     – Пожалуй, не стоит. Я как-то не привык к этому… – он чуть задумался, подбирая слово, – к этой мужской традиции. Давайте обойдёмся без неё.