Глава двадцать восьмая. Незабываемое столкновение

   Приятного чтения)


   Вельмол проснулся резко, с долей огорчения и чувством холода по всему телу. Утро было пасмурным, падали мелкие крупицы дождя. Надо было поскорее собираться в дорогу.

   – Что-то слишком много снов на мою и без того загруженную голову... – эмоционально произнёс он и одновременно ругнулся, добавив про себя:
   «В такой глуши лучше не шуметь, особенно после волков. Мало ли».

   Он подошёл к костру, взял из углей картошку, очистил наскоро и съел последнее из оставшегося, запил флягой с водой и, умыв лицо остатками, взбодрился после всего.

   Его окружал ранний туман по колено. Конь сладко дремал. Вельмол оступился из-за того, что всё-то, включая трупы волков – были невидимы, ударился лбом об камень, но не слишком сильно.

   «Везение на каждом шагу». – промелькнуло в его голове.

   Память стала его всё чаще подводить, и только сейчас он вспомнил о истинном намерении выезда из Горбри. Ему захотелось вновь изучить записку, принесённую от гонца. Для этого он заново разжёг огонь и выжидал, пока свет пламени победит густой туман. Полена не разжигались, сухая трава еле помогала; но всё же он добился желаемого, огонь начал потихоньку охватывать территорию тусклым светом.

   Сейчас он реагировал на записку не так бурно, как в первый раз. Был терпим, но всё равно слегка нервничал. Его шантажировали, он это понимал по грубо-высокомерному тексту, и выходило это у них слегка нелепо, с невероятными ошибками в тексте, из-за которых Вельмол с трудом мог уловить то, чего же им в самом деле надо от него. Дочитав записку, он грустно подумал:

   «Какие-то намёки на то, чего нет. Говорят, продолжение условий выкупа я смогу найти только в своём доме. Наверное, там меня будет ждать ещё одна записка, но уже о местонахождении их притона. Видать они не знаю обо мне ровным счётом ничего. Скорее всего это головорезы, жаждущие выкупа за ни в чём неповинную мою семью».

   Перевернув лист бумаги на другую сторону, он увидел почти похожий текст, различающийся лишь тем, сколько ему нужно будет заплатить за детей или же взрослых. Но где же гарантия, что их вновь не похитят после освобождения? И какая участь постигла других пленников, если таковые имеются?

   «Нет, с такими мерзавцами как они, нужно расправиться раз и навсегда. Всё, хватит рассиживаться и тянуть время, настало время действий, а не раздумий». – решил он окончательно и начал собираться в дорогу.

   Оседлав лошадь и отправившись в путь, он скакал прямиком через тропинку в лесу, а далее через малочисленную, но самодостаточную деревню. Один только минус в пути его сильно отвлекал и нервировал – мошкара и комары, вгрызающиеся в открытую плоть, и особенно в новые раны. Это было порой болезненно и неприятно, но терпимо.

   Спустя пару часов он проехал ввысь, в гору, и доехал до утёса; там Вельмол завидел, что его дом находится далеко не в том состоянии, в котором он его покупал. Он невольно заволновался, ускорив лошадь для скорейшего приближения к каменному зданию.

   Чернобородый мигом слез с коня и направился прямиком в дом; ему сразу же не понравилось то, что входная дверь выбита, и скорее всего топором.

   В его доме было совершенно пусто, и это было явно ненормально – даже слишком. Не было ни посуды, ни картин, ни мебели с коврами, всё возможное разворовали именно из его дома буквально за какой-то маленький, но напряжённый срок.

   Вельмол находился в крайней панике и негодовании, но спустя мгновение, закрыв глаза и с силой выдохнув, решимость вселила в него силы. Он решил получше исследовать дом, где на втором этаже тоже было совершенно пусто. Ему с трудом верилось, что именно его семью обворовали. Тяжёлой поступью он поднялся на третий, менее разворованный этаж и начал искать оставленную записку.

   Он пошёл к единственному месту что уцелело, к резному дубовому столу, и увидел там её. Не успев толком вникнуть в текст, его потревожил из раздумий мужской истерично-нервный смех с первого этажа. Это не понравилось чернобородому, и он сразу же спустился вниз.

   Они встретились на втором этаже. Многие удивились виду Вельмола, глядя в его решительные глаза, он же, по слуху поняв, что их не меньше восьми, всё же был готов ко всему.

   «Похоже, пришли чтобы прихватить последнее оставшееся. Чую без боя, как зачастую у меня и бывало, не обойтись».

   Смотреть было тошно и внутренне больно на их рожи, настолько они были мерзки на вид. Это были даже не головорезы и мародёры, а какие-то одичавшие выродки, проживающие только в лесу и с помощью разбоя с разорениями, так думал он, обалдевая от их вида.

   В руках у одного из них был факел. Посматривая на них, Вельмол невольно подумал:
   «Да уж, одно лицо краше другого. Наверное, злые помыслы отражаются на лице».

   Разнообразные на вид и с разным вооружением, они пришли сюда лишь с одной целью – уничтожить всё огнём. А он же в свою очередь был решительно против. Вельмол рассмотрел на шеях некоторых клейма мародёров и убивцев, это было для него плюсом – он не желал убивать невинных, хоть они такими и не казались вовсе.

   Для начала попытавшись договориться с ними разнообразными увёртками, он говорил, мол: «Вы же выше этого, тут и так ничего не осталась. Зачем устраивать пожарище?» Но это не сработало, те только злостно посмеялись.

   Затем Вельмол попробовал откупиться гарантиями на полученные деньги за уход отсюда навсегда, без возвращения. Он придумал ещё парочку хитростей, но, похоже, им уже заплатили приличную сумму, и он решил подсунуть им бумагу, захватившую на столе, сообщив, что это купчая на огромнейшее поместье.

   Пока они всей толпой читали записку и пытались вникнуть в суть, он, не видя другого выходя из ситуации, быстро думал, кого бы первым прикончить.

   «Калеку без трёх пальцев на правой руке нужно побыстрее прикончить, с остальными дело выйдет посложнее. Ну да ладно, посмотрим как дело пойдёт». – мыслил он, пока один быстрее других сообразил и сказав:
   – Да это же чушь какая-то, а не... 

   Но Вельмол стоял близко к ним. Молниеносно достав нож, он крест-накрест успел перерезать глотки двоим разбойникам, забрызгав кровью куртку со стальными пластинами. Остальные были в шоке от увиденного, но долго не думая, схватились за оружие. И всё же они опаздывали, так как Вельмол был уже вооружён и атаковал ещё одного, просто-напросто проткнув ему грудную клетку и откинув назад.

   «Нельзя медлить и упускать хоть долю момента, надо двигаться». – промелькнула мысль в круговороте быстрейших событий.

   Справиться с троими удалось за скоротечное мгновение, словно не Вельмол их убил, а они сами пали замертво. Он отскочил назад, закрепил нож обратно на пояс и с лязгом достал свой широкий меч. За ним был опыт, тяжкая жизненная закалка, приличное вооружение, и какая никакая нательная защита. Не было в нём жалости и сомнений.

   «Они сами выбрали свой путь. Но одного надо бы оставить в живых и допросить после кончины остальных».

   За ними же было только количество, и их было уже шестеро на одного; новенький подоспел к ним на подмогу. На них были разного вида броня и доспехи, скорее всего снятая с воинов на поле боя Лериля, а не купленная.

   Чернобородый был готов на всё. После прочитанных строк с издёвкой он вошёл в раж, а эти бесчестные мародёры подвернулись как раз под-руку, чтобы всё плохое сбросить на них.

   Один из них, с разорванным, сшитым ртом и вооружённый ржавым мечом и щитом из дерева, бросился на него с яростным выкриком; тут же второй, самый низенький и вооружённый двуручным топором шёл не торопясь следом, надеясь на то, что его друг отвлечёт внимание противника, а он же сможет сам добить его в нужный момент.

   С трудом, кое-как парировав выпад меча, Вельмол не без труда справился с противником, проткнув его насквозь с омерзением, заляпав руки в тёплой крови. Топор противника промахнулся благодаря своевременному смещению чернобородого в сторону и застрял с треском в половых досках. Вельмолу ничего не стоило хорошенько ударить его мечом по рукам, чтобы он больше не мог держать оружие.

   Чернобородый, прерывисто дыша, не двигался в этом хитром и тесном месте, где на него был способен напасть лишь один человек, а не вся толпа разом. После смерти пятерых, остальные как-то приуныли лицом. Боевой кураж сошёл на нет, и что-то больше никто не пытался бежать сломя голову в бой.

   Разбойники, переминаясь с ноги на ногу, стали перешёптываться, даже встали в круг для этого, пытались найти его слабое месте, которого в данный момент не было. Вельмол просто стоял и выжидал; он твёрдо знал, что их ждёт, и не силился услышать их тактику – в этом не было нужды. Проход в последнюю целую комнату он закрыл собой, нож был под рукой, Кусака упёрт в пол и зажат крепко в руке – он верил в собственные силы.

   Они находились на расстоянии пяти шагов, у противников не было и шанса – так думал Вельмол, спародировав Сури, скривившись и высунув язык в их сторону.

   «Я увижу, как они двигаются, хват оружия, в какую сторону повёрнута рука, на что смотрят глаза и предугадаю удар».

   Один не выдержал оскорбления, на что и рассчитывал чернобородый, и кинулся на него с воплем и открытым ртом, держа два кинжала наготове. Одноручным мечом было сложно отражать многочисленные выпады и колкие удары; это был вихрь искр и максимальное напряжение с сосредоточением для Вельмола. Он, высчитав момент, со всей силы метко наступил сапогом на кожаный ботинок этого ловкача. Послышался треск. Тот с криком выронил из-за нестерпимой боли левый кинжал, а Вельмол воспользовался этим, присел, и стремительным ударом проколол живот. Но он не успел его добить, на пути появились ещё двое, тесня друг друга.

   Оба, похожие друг на друга близнецы, раскручивали в руках булавы на цепях с заострёнными шипами. Бородач хорошенько размотал свою булаву и ринулся на Вельмола мстительно быстро. Он ударил в район шлема противника, но тот цепью закрутил рукоять Кусаки и начал тащить на себя; его патлатый усач близнец тоже захватил меч таким же способом, обмотав цепью его ещё надёжнее.

   «Сговорились». – подумал Вельмол.

   Сил у него было достаточно, он некоторое время удерживал свой перекованный меч, тянув на себя, но понял, что всё равно двое крепышей пересилят одного. Он не видел смысла просто так тратить силы, и специально поддался, отпустив его. Меч отлетел к ним и тот, кто был вооружён простым маленьким одноручным топориком, обрадовался новой находке под ногами и буквально с жаждой вооружился Кусакой.

   До этого момента они боялись подходить ближе, пока он был вооружён мечом, но, пошептавшись о том, чтобы тот остался без него, стали злорадно ликовать, и вот теперь-то они могли напасть все вместе.

   Все остальные незамедлительно кинулись на Вельмола, он же, оббежав две комнаты, оказался у лестницы и быстрым ходом отступал на этаж ниже, вооружившись ножом.

   Он понимал, что одного такого ножа, хоть и из хорошей стали, было маловато против оставшихся. Вельмол случайно, пока размышлял о своих шансах, вспомнил, что ему запихнул в карман Гапдумол. То был мешочек с чёрной пылью, который создаст, как сказал старик, «непроницаемую даже солнцем завесу тьмы». Глазастый кудесник порекомендовал использовать его в самый необходимый момент – или как-то так.

   «Ну если этот критический момент не тот, на что он намекал, тогда я его недопонял». – он оказался возле камина на первом этаже, и оглянулся назад – его догнали.

   – Что это у тебя в руке? – прогнусавил косматый, скалясь на него.

   – Золото для вас, что же ещё. – проговорил Вельмол уверенно.

   Это их на чуть-чуть задержало. Они обменялись жадными взглядами и начали подходить – все вместе. Чернобородый высыпал себе на ладонь всё что было, и широким жестом метнул крупицы чёрного песка в противников. Гапдумол рекомендовал реже дышать, находясь в этой сгущающейся тьме, куда попадёт то, что он распылил. Даже Вельмол не сразу понял, что произошло; в его глазах потемнело так, как будто бы он находился без факела в катакомбах собора культа Мазларов.

   Противники начали взывать к друг другу в недоумении, спрашивая:
   – Что происходит? Что это-о-о?!
   – Он колдун!
   – Ансэль, ты где?

   Вельмол мог бы сейчас попытаться в такой темноте проползти к выходу, но его остановила та самая неугомонная жилка справедливости. Они выдавали своё местонахождение голосами, топотом, и тяжёлыми дыханиями в то время, когда Вельмол старался не шуметь и аккуратно начинал подползать к ним.

   «Да уж, я этот день уж точно не забуду. Но мне совесть не позволит оставить вас в живых, хоть и достаточно уже крови пролито. Это и есть самые настоящие убивцы, живущие только на разграблении, уничтожении, убийствах и мародёрстве. Не думаю, что они привнесли и доли доброго деяния в эти страны, и тем более для простого народа». – окончательно решил Вельмол.

   Он подкрался к сапогу самого ближнего, приподнялся и покрепче зажал нож, аккуратно нащупал его потное лицо, пока тот твердил:
   – Прекрати меня мацать!

   В этот момент чернобородый ударил, двумя руками держа сталь в надежде попасть в сердце. Вельмол промахнулся и рубанул по носу – скорее всего он напрочь его отсёк. Послышался истошный крик и он, чуть погодя, вновь ударил в то же самое место. Кто именно свалился в такой тьме – разобрать было невозможно. Было слишком много шума, они пытались в такой темноте ударять и колоть чем попало, в надежде задеть Вельмола, при этом попадая частенько в своих.

   Головорезы бегали по комнате, в надежде выйти из неё на улицу, но натыкались в основном на стены, деревянные балки и друг на друга.

   Находясь в непроницаемой тьме, Вельмол точно знал, где и в какой части комнаты присел недвижимо. Он слушал их «грамотные» речи о более верной тактике в данной ситуации, яростные вопросы с руганью – всё это не имело смысла в такой жутчайшей темноте, где он не мог рассмотреть даже своё оружие.

   Выжидая момента и прислушиваясь ещё сильнее, Вельмол почувствовал, как к нему направляется ещё один – тот нервно размахивал булавой и вышибал подпорки дома. Как только он подошёл достаточно близко, чернобородый с силой ударил ему в бедро, пробив кольчугу. Тот запнулся и упал из-за непосильной боли – пытаясь сделать хоть что-то, он выронил из рук булаву. Чернобородый нащупал его кольчугу на теле, приподнял её, ударил в живот несколько раз и почувствовал, как в нём начал разгораться до этого неведомый ему гнев. Он всё это время пытался дышать как можно реже, но во время ударов всё равно это не срабатывало.

   Непроницаемая и густая тьма, словно находишься ночью под звёздным небом без факела – пугала всех кроме него. Ему надоело прятаться как крыса во тьме, он встал во весь рост и пошёл на первый попавшийся звук.

   Кто-то мямлил про свой нос, и Вельмол с лёгкостью вырвал свой же меч из его рук, и ударил навершием Кусаки по голове, которую нащупал. Кто-то с силой ударил чернобородому в кисть металлом, и он выронил меч.

   Дымка потихоньку начала улетучиваться, воздух из окон мало-помалу начал втягивать дымчатую темноту наружу. Свет из окон был виден сильнее и теперь-то освещал силуэт бронированного здоровяка.

   Теперь же можно было рассмотреть, что двое воинов зарубили друг друга; оба они поверили так сильно что это именно он, что тот тоже воткнул меч в своего приятеля. Пол комнаты было окрашено в бордовый цвет, с мёртвых тел продолжала течь кровь.

   Бронированный нараспев присвистнув, хрипло прогудев:
   – Неплохо, весьма неплохо ты уложил моих братьев по оружию. Один против всех... кто бы мог подумать? – призадумался он, глядя на трупы. – С рук тебе это уж точно не сойдёт. Действовал ты как умелый боец, но я видел твою тактику и узрел в ней брошь, которая принесёт тебе смерть. Хах, ты будешь под конец изуродован так, что никто и никогда тебя не узнает.

   Этот убийца отбросил свой меч и поднял рапиру собрата. Другой мародёр ползал, но начал потихоньку отходить от темноты благодаря хорошему пинку бронированного. Тот знал, что его брат-близнец помер, и он, сжав зубы, почувствовал, что в нём разгорелась жажда мести. Он поднялся с пола и чуть было не побежал на чернобородого, но другой, закованный в латы, остановил его, крепко зажав рукой плечо.

   – Вместе мы сможем его одолеть. Окружаем.

   Вельмол пытался напустить на себя храбрый вид, но внутри же понимал – дело плохо. Нож против бронированного воина с рапирой, вдобавок другой, вооружённый палицей на цепи и одетый как попало, но всё же при защите, представляли для собой большую угрозу.

   Они начали обходить его, а он пятиться назад, не спуская глаза с бронированного здоровяка, но и в то же время интуитивно чувствуя другого, который подбирался ближе, чем другой.

   Противник внезапно нанёс удар в стенку, благо Вельмол пригнулся и успел захватить левой рукой саму цепь. Он резко дёрнул её со всей силы, но этого не хватило на то, чтобы вырвать оружие. Пальцы начали кровоточить, но отпускать было бы неразумно. Вельмол решил бросить кинжал на пол и двумя руками зацепиться за цепь булавы. Он натужно рванул её на себя – и брат-близнец убитого повалился на пол, на мгновение растерявшись. Чернобородый нанёс ему хороший удар ногой в шлем, в надежде что он того хотя бы нейтрализует.

   Он поднял свой нож почти вовремя, по его кожаной куртке уже прошлась рапира, но слабо, благодаря кольчуге. Развернувшись, он отразил удар бронированного прямиком в открытую голову, в сердце поблагодарив судьбу за везение. Они оба друга на друга наступали, Вельмол пыхтел, силясь отражать удары от рапиры; улучив момент, чернобородый поставил резкую подножку, и тот с рычанием повалился.

   Похоже, близилась подмога здоровяку, безоружный воин уже начал вставать и подбирать булаву на цепи, но чернобородый, прогнувшись назад, на выдохе всем корпусом нанёс ему прямой удар кулаком в нос. Противник с воплем отлетел назад, сотрясая деревянный пол.

   Вельмолу не хватало воздуха, он силился поднять рядом собой лежащий на полу нож, но бронированный пнул его в другой конец комнаты, не дав тому добить лежачего.

   Бронированный со злостью оттолкнул знакомого, подобрал с пола рапиру, начал подходить к Вельмолу и пытаться наносить удары в лежащее тело, но всё было безуспешно, тот вертелся и крутился, в него невозможно было попасть рапирой; он извивался под причудливыми углами и такими же позами – всё для того, чтобы удар не достигнул цели.

   У чернобородого, немало вспотевшему, получалось отлично и даже долгое время проводить такие манёвры, но его за ногу схватил тот самый нейтрализованный, теперь же очнувшийся как попало одетый мародёр. В невероятно крепком хвате находилась его левая нога, давая здоровяку в латах докончить всё одним решительным ударом.

   Начались яростные хрипения и стоны с попыткой высвободиться. Удерживающий за ногу Вельмола не сдавался, силился не выпустить его из своего крепкого захвата. Зажатый чернобородый понял, что счёт пошёл на секунды, и буквально слился в кулачном бое с тем, кто удерживал его.

   Бронированный был в замешательстве, упрашивал всячески своего напарника прекратить бороться и хвататься за противника, просто отползти в сторону. И как только он послушно начал отходить, Вельмол захватил его руку и ею защитил свой торс. Рапира прошла насквозь, как иголка через лёгкую ткань, так как броня отсутствовала. Послышался, врезаясь в уши, душераздирающий визг.

   Слегка одичавший от длительного боя, Вельмол уже не боялся ничего. Он крайне ненавидел насилие, и его буквально втянули в него, и ему было от этого мерзко на душе.

   Отдышавшись и ругнувшись, он увернулся от удара рапиры, и на бегу подняв Кусаку с пола, парировал удар в грудь и ответил яростным выпадом навершием в нос. Грузное тело, закованное в латы, завалилось с грохотом, немало обрадовав чернобородого, который еле дышал.

   Закончив почти со всеми, Вельмол глубоко выдохнул, вытер кровоточащий рот и раны на лице тряпкой, что сорвал с рубахи трупа. Сплюнув кровь, он подошёл к бронированному и снял с бездыханного все доспехи и большую часть одежды. Даже под такими толстыми латами уже успели появиться кровоподтёки и синяки. Чернобородый начал его приводить в чувство, как учила его старшая сестра, которая занималась знахарством на дому. Несколько кропотливых движений на сердце, пару ударов по щекам, последний, самый сильный в нос – и он ожил. Глаза уж точно начали шевелиться и появилось слабое дыхание с отдышкой.

   – Где вы держите пленников? Говори! – рявкнул он кудрявому в лицо. – Молчишь? К чему этот выпендрёж? Смотри мне в глаза, видишь, я серьёзен в своих намерениях, могу и убить!

   Вельмол грозно навис над противником и указал на него Кусакой. Он плавно провёл мечом по его шее, специально зловеще нахмурился, и спустя мгновение здоровяк спасовал.

   – Хорошо! – вскричал тот с небывалой силой. – Всех, вроде бы, держат на нейтральной территории, на севере, около развалин смотровой башни. Там есть тюремное подземелье с клетками. Именно там они и должны находиться. Может, всё же оставишь мне жизнь? У меня много детей, они есть-пить хотят, а я пытаюсь прокормить их в этом гнилом мире тем, на что способен. – он проговаривал всё это с кашлем.

   Покалеченный здоровяк с клеймом вора был в отчаянии. Ему больше не хотелось смотреть на свои раны и побои, он хотел, чтобы это просто закончилось быстрее. Любыми способами. У него выдался крайне плохой день. Внутри себя он понимал, что живым, после всего, он вряд ли уйдёт и спасётся.

   «Их покрывает кто-то могущественный, и более вероломный. – так подумалось Вельмолу, – Над всеми моими врагами всегда кто-то сверху стоит».

   – Нет. Этого мало. Мне нужна большая информация о местности, о том, как содержат пленников, насколько грубы к ним другие, сколько там охраны, словом – что это за место.

   Но в ответ на это кудрявый здоровяк лишь молчал и тяжело дышал.

   – Ладно, – вздохнул чернобородый, – Скажу я тебе кое-что – там мои близкие, и если ты не поведаешь мне всё что знаешь досконально, то я буду мучить тебя, отрезая плоть по кусочку, несколько часов.

   Вельмол был максимально сосредоточен и серьёзен в своих намерениях. В нём были задатки правильных наклонностей ещё с детства, заложенные родителями, которые правильно воспитали сына и увидели его плюсы и минусы. Они всячески поддерживали плюсы Вельмола, чтобы тот вырос достойным человеком – так и вышло. Сейчас же в нём не было минусов как таковых, разве что жажда справедливости любой ценой могла сойти за изъян. Убийство убийц не могло быть минусом, так как он считал, что избавлял мир от насилия и смертей единственно верным способом.

   Кудрявый нехотя всё рассказал, и воздел руки к лицу, моля:
   – Пощади. Я всего лишь изредка граблю...

   Чернобородый хотел было его прикончить, но не решился, думая, что уже достаточно крови пролито. Разочарованно выдохнув, он отвернулся и ушёл тяжёлой поступью из дома.

   Выйдя на улицу, Вельмол постоял некоторое время у цветов у веранды, которые засохли. Не зная, как будет более верно действовать в данной ситуации, как спасти из заточения родных, он был не в силах больше пошевелиться, пока не найдёт лазейку.

   Кулаки его и весь он – всё были в чужой крови. Он проверил колодец у дома, но там было пусто. Особенно ему желалось избавиться от грязи и смрадной крови, но нигде поблизости не было речки, ручейка – а идти к прибережной деревушке, к колодцам с водой, он не решался, это было бы привлечением лишнего внимания.

   В таком виде, весь в крови, он с трудом пошёл к лошади. Его голова была переполнена переплетающимися мыслями, образующих нечто гнетуще-давящее.

   Спустя долгую минуту Вельмол услышал яростный раскат грома, и понял, что его спасение от обнаружения – дождь. Кровь мерзко прилипла к пальцам, ещё хуже смердела мокрым железом на лице – ему претило всё то, что он натворил. Но пути назад уже нет, содеянное навсегда останется с ним – и будет давить на него, даже несмотря на то, что это заядлые убийцы и мародёры.

   Он выжидающе стоял возле лошади, пока кровь засыхала на нём, затем залез на коня и вскричал в небо:
   – Ну давай же! – последовал ещё один удар грома, отчего лошадь запаниковала, но Вельмол схватил за поводья и успокаивающе погладил гриву.

   Дождь начался внезапно, хило, он не мог отмыть в нём даже свои руки. Но, вняв терпению, он почувствовал, что поток воды усиливался, забарабанил по его доспехам. Вельмол поднял измазанное в крови лицо и смог умыться водой, далее пошли в дело легко отмываемые руки с грязными ранами под неистовым дождём, который превратился в сильнейший ливень. Броня и доспехи сами собой отмылись, и дождь, даже такой нещадный, приподнял ему настроение.

   Приободрившись, он принял решение:
   «Только старик даст верный ответ. Врываться в охраняемое, незнакомое место – самоубийство».

   Вельмол уверенно ударил коня уздечкой и направил обратно в Горбри, прямиком в логово, где его уже дожидался Гапдумол. Во время поездки в такую бурную непогодицу, в которой его настроение, как и обычно должно было быть приподнятым, было на редкость растоптанным от осознания заточения семьи неприятелем.

   Он скакал через маленькую вытоптанную тропинку, которую по бокам окружали могучие скалы; подул сильный и освежающий ветер в лицо на большой скорости, вселив в него надежду в мудрость кудесника.

   В лесу, где невозможно было ехать быстро, на него сыпались сверху листья, щекочущие лицо. Впервые за все эти тяжкие моменты, ему стало приятно жить.

   По пути этого густого леса ему встречались охотники, сборщики орех, ягод и грибов. Они приветливо кивали ему.

   На разных распутьях ухабистых дорог и побережий, могучих гор, глубоких и холодных рек, через которые проходил весь его торопливый путь обратно, он стремился вернуться как можно быстрее, но почему-то только сейчас начал замечать окружающие красоты.

   Он проехал по дороге, которую разделяли по бокам речки, которые были одинаковы как близнецы, и, приглядевшись, он смог разглядеть в прозрачной глади воды крупных, разноцветных рыб.

   Задумавшийся чернобородый проезжал между полями и видел несколько одинаковых одноэтажных домов, созданных явно точно из тех же деревьев, что и произрастали в лесу неподалёку. Сосна, смекнул он, почти все дома простого люда были созданы именно из этого древа.

   Жители деревушки устроили какое-то маленькое гулянье из десятерых или чуть больше человек, трёх собак, скромного яства на длинном столе, и гармони с самоваром.

   Похоже, думал он, их война никогда не затронет, так как они живут далеко от городов, пищу добывают сами, друг друга сами поддерживают. Было понятно одно и точно: они не зависят от Горбри и других прибережных деревень.

   Поодаль от гуляющих, кто-то строил новый дом начиная с фундамента. Здоровяк и, наверное, его крепыш сын бросили тяжёлое дерево на подставку и начали пилить двуручной пилой. А в это время кто-то уже развлекался, отдыхая; один, самый крупный в теле из гуляющих, с виду довольный, привалившись на пень буквально набивали живот с одеждой нараспашку огромным пирогом, а другие же трудились также без переставая, как он насыщался этот почти доеденным пирогом.

   Мужчины действовали слаженно и молча, каждый знал своё дело – видать не в первой дом строят, да и, подумал чернобородый.

   «Надеюсь, что я доживу до тех лет, когда мой Модун станет хотя бы приблизительно также крепко сложен».

   Чтобы сократить путь, он решил поехать через другое поле, засеянное картофелем. Минуя грядки, он перепрыгнул каменную изгородь на лошади и помчался дальше, уверенный, что дальнейшее обернётся лучшим образом.

   Вельмол в сердце беспокоился за родных, перед глазами периодически всплывало хитренькое и нескончаемо милое лицо Филити. Он чувствовал, что там, в заточении у врага, ей плохо. По-другому и быть не может.

   Через высокие горные хребты, где земли как таковой не было, только щебень и острые валуны, он проезжал более аккуратно, не торопясь – воздух здесь хоть и был чист, но со странным привкусом. Вид на всю округу был чудесен, лёгкий туман виднелся над полями и лесами, маленькими деревушками и возле берегов далёкой реки.

   Но у Вельмола не было времени задерживаться чтобы полюбоваться на всё это, он просто вёл коня в верном направлении.

   Мчась по мелководной речке через ущелье, где горы нависали с обеих сторон опасно, как будто бы намекая на то, что они могут в любой момент рухнуть на эту речку. Что радовало и умиротворяло его, так это запах увядающей листвы и лёгкий, чуть сладковатый привкус папоротника в воздухе.

   Внезапно передняя нога лошади соскользнула с мокрого камня и послышалось истошно-болезненное ржание. Вельмол не удержался и повалился на бок, упав с лошади. При падении он поранил и без того покалеченное лицо о угловатый валун, но не обратил внимания, так как конь от боли не прекращал оглашать лес истошным ржанием.

   Переломленная кость коня торчала из окровавленного мяса, окрашивая ручеёк в багровый цвет. Вельмола от шока обалдел и растерялся, принялся гладить коня, в сердце понимая, что удача в этот раз сыграла с ними злую шутку. И всё же он понимал, что его подгоняло время и то, что коня никак не спасти вдали от цивилизации.

   Он не мог бросить его страдать и изливаться кровью.

   – Боги, за что? – прошептал Вельмол, достал меч из-за пояса. Он точно знал, где находится сердце у коня. Это был послушный, верный конь, но иначе он в данной ситуации поступить не мог. Одним резким ударом он с мерзостью на душе уколол в бок, возле верхней части ноги преданного животного. Конь смолк навсегда, его страдания вместе с болезненным ржанием прекратились.

   Какое-то время он шёл через ухабистую дорогу с дурным настроением, пытаясь не думать о коне и злополучном случае, но это не получалось.

   Он перемахнул через овраг, пока не решил скоротать путь через густой лес. Через четверть часа Вельмол понял, что сбился с пути, и как на зло ночное небо было затянуто плотными облаками, по звёздам отыскать правильное направление было невозможно. Не паникуя, он искал наличие мха на деревьях или валунах – верный путь на север, откуда, повернув назад, можно было с лёгкостью добраться до южного Горбри.

   Чуть погодя, выйдя из-за леса, впереди его ждала речка. Пройдя вдоль берега, он увидел вдалеке какую-то деревянную постройку. То был заброшенный одинокий дом, где как по удаче возле берега виднелась целёхонькая лодка с вёслами. Столкнув её в воду, он неловко взобрался на неё и уселся на скамью.

   Вельмол никогда в жизни не грёб, сидя в лодке. Первое время он неуверенно управлялся с вёслами, он всё же понял принцип работы с ними.

   Течение было на удивление сильным, мощи рук еле хватало, чтобы несбивчиво плыть в нужном направлении. Прямо над его головой, в вечерней тиши, пролетели бекасы, удивив своей грациозностью. Мошки и всякой гнусной мелочи не было, что радовало его.

   Путь предстоял ещё долгий, но руки уже устали, а он от своей напористости не останавливался ни на мгновение, продолжая плыть к дальнему берегу. Вельмол знал, что после лодки ему предстоит ещё минимум пол пешего дня пути, но и это не проблема. Он знал: его ждут, на него надеются – и потому торопился.

   Проблема была в том, что путь в этой речке был узок, а остроконечные каменные выступы угрожали целостности лодки – такие места он аккуратно оплывал. Волны, хоть и были слабы, но мешали верному направлению Вельмола.

   Речка под лодкой тихо мчалась назад, но поток как-то внезапно рванулся, усилился и ему пришлось во всю силищу работать вёслами, чтобы не сесть на мель – а того хуже удариться об скалу и повредить лодку. Он прибился к берегу, чтобы немного передохнуть. Дыхание его было учащённым, руки ныли так, будто бы он вырыл ими огромную яму.

   «Да, вот уж... Путешествие. Что это, змея?» – подумал он, глядя на поверхность воды, где отразились крупные вертикальные глаза, злорадно следящие за ним издавна.

   Он отмахнулся от нахлынувших мыслей, думая, что это ему лишь показалось, и принялся растирать одеревенелые пальцы друг об друга. Вельмол устал и оголодал, но есть было нечего. Захотелось яблок, пусть даже кислых.

   Он посмотрел на маленькую пещеру вблизи берега, подумал о ночлеге, но отринул эту мысль моментально. Заточённые родные не могли ждать. Передохнув, набравшись сил и обдумав направление с помощью ночных звёзд в чистом, прояснившемся небе, он продолжил путь.

   Течение несло его вбок, как бы он не упрямился. Когда его в не нужную сторону несли волны, он пыхтел и бранился.

   «Да, словно моя жизнь точно такое же ненастное течение, где нельзя угадать, что будет завтра. Чтобы я ещё хоть раз сунулся сюда без дополнительного гребца – нет и никогда». – думал он, управляясь из последних сил вёслами.

   «Хорошо то, что это ещё тихие воды. Здесь не кишит всякая дрянь, готовая залезть в лодку и попытаться сожрать тебя. А ещё лучше то, что я сейчас не в водах побережья Анлазара, туда-то и на корабле заходить опасно... Ладно, хватит ворчать, справишься». – он грёб с ненавистью, но вдруг, речка сменила поток на благоприятный и спокойный, как будто бы поддающийся его воле.

   Теперь он только и делал то, что управлял вёслами в пол силы, чтобы не сбиться с курса и не въехать в скалы или берег.

   Чернобородый настолько измотался и расслабился, что заснул прямо в лодке.

   Он услышал отголосок слов покойного приёмного отца, шепчущего ему с эхом:
   «Вельмол, ты ступил тёмной дорогой, ведущей к поражению. Ты напрасно стал переступать через судьбоносные преграды, ей это не понравится. Надеюсь, мои слова дойдут до тебя. Вскоре на пути тебе встретится могущественный… человек. Мне отсюда далеко видно. Ты, наверное, сочтёшь мои слова сном, но это не так... Тот человек использует запретные знания для наращивания силы, не стыдится прибегать к недозволительной мерзости. Он на корню вырубил в себе всё человеческое. Ты узнаешь врага с помощью кудесника и должен будешь решить его окончательную судьбу».


   Лебединский Вячеслав Игоревич.1992. 21.03.2019. Если вам понравилось произведение, то поддержите меня и вступите в мою уютную группу: https://vk.com/club179557491 – тем самым вы мне здорово поможете. Будет нескучно)