Связь с внешним миром

    Зазвонил телефон. Я бросила книгу «Серебряный век», которую только что читала. Смысл строчек никак не хотел доходить до моего сознания: «Владимир Соловьев стоял у истоков русского «серебряного века» как родоначальник экуменизма, как наследователь и, одновременно, предтеча». Прочитав несколько раз это предложение, я не могла найти в своем багаже знаний определение – экуменизм и предтеча. Скудноватый багаж.
    Ладно, можно пропустить. Что дальше? «Поэтам «серебряного века» дороги и близки все явления живой и мертвой природы. «Славлю в равной мере капельку и море» - пишет один символист, а другой подпевает: «И господа и дьявола хочу прославить я...» Маразм какой-то. Не доходит до меня поэтическая генерация в «серебряном веке» и все тут. Я даже обрадовалась, что меня оторвали от такого сложного разбора несказуемых земных истин и можно сделать перерыв.
  В трубке слышались какие-то нервные трепыхания не то руки, не то сердца. Я не знала, кто на линии русско- или немецкоговорящий человек и вместо русского «Да!», от которого немеют немцы, произнесла: «Халлё!»
  Из трубки донесся надломленный мужской голос на русском наречии:
- Я хотел бы с тобой встретиться.
- А Вы кто?
- Я – Андрей.
- Не знаю такого.
- Ну я у тебя в магазине покупал плащ, а ты мне сказала, когда сдавала сдачу: «Какой вы симпатичный!».  Мне это сказали первый раз в жизни. Я теперь место себе не нахожу.
- Что Вы хотите от меня? Чтобы я повторила это?
- Надеюсь ты не обидишься за мою прямоту? Я хочу тебя как женщину. Только я хочу предупредить тебя, что я к женщинам отношусь с предостережением. Они как обезьяны с гранатой, не знаешь, когда она ее бросит. Многие потом шантажируют, требуют денег. Некоторые звонят, пугают меня, что беремены и спрашивают сколько денег дам на аборт. Одной говорю: «Так после этого у тебя менструация была». «Месячные шли через плод» - говорит эта дура. «Ну хорошо, - говорю, - Я люблю детей, давай рожай».  Почему-то до сих пор ни одна не родила.
- Да, горький опыт у Вас за плечами. И богатый. Интересно, если я соглашусь, какой порядковый номер заработаю в вашем списке соблазненных?
Он засмеялся:
- Как ты угадала? Это действительно мое хобби, но вдруг ты окажешься тем человеком, который станет моим понимающим, сострадающим другом?!
- Иначе говоря – личным секретарем? Извините, на такие авантюры я никогда не попадаюсь. Преобладает здравый смысл. И я разве давала Вам повод для таких решений?
- А разве нет? Ты ведь сказала: «Какой Вы симпатичный», так?
- Это было бесплатное приложение к товару, как сухой суп в пачках, с истекшим сроком годности. Благодарность за покупку. Интересно только, откуда вы узнали номер моего телефона?
- Твоя шефиня мне дала.
- Попрошу мне больше не звонить, если не хотите дополнительных неприятностей.
- Жаль.  Вот еще одна обезьяна с гранатой!
В трубке послышались гудки сбоя. Не успела я отойти от аппарата, как телефон зазвонил снова. Старая немка с нижнего этажа. Этот тип людей, которые заряжаются энергией за счет скандала с другими. При этом у них повышается аппетит и настроение, регулируется давление. Сегодня в ее списке на очереди видимо я. В трубке заскрипел раздраженный, с примесью обиды и горечи голос на немецком языке:
- Ты на лестничной площадке насадила цветы в горшках, а не подумала, что в них разводится всякая мошка. Она лезет на нижний этаж и уже целой армией направляется к моей квартире, в сторону моей кухни.
- Я сейчас посмотрю.
Я вышла на лестничную клетку. Цветы молча стояли в горшках, испуганно поглядывая на меня большими лопоухими листьями. Насекомых квартирантов не обнаружила. Я спустилась на этаж ниже. Звонившая стояла уже у своих дверей с вытянутым указательным пальцем. Я направила свой взор по направлению ее указателя. В углу потолка в паутине покоилась стайка сушенных мошек.
- Это надо убирать.
- Хорошо, - спокойно согласилась я и хотела добавить, что вообще-то это ее обязанность. Но старость надо уважать.
Скандал у нас не получился. Но настроение было испорчено. Значит она все же всосала какую-то долю энергии. Наверное сейчас уселась пить кофе с кексом.
  Я снова раскрыла книгу. А зачем мне эта непонятная терминология поэтов – серебряников, когда рядом лежит роман Бенцони в яркой привлекательной обложке.
  Нет, надо все-таки преодолеть и осмыслить значение поэтов-серебряников. «Русский символизм объединяет поэтов отношение к слову как к семантически труднопередаваемой вести. Символ только тогда истинный, когда он изрекает на своем иератическом и магическом языке намека и внушения нечто неизглаголемое...»
  Ничего не поняла. Или я совершенно необразованный человек или разговор идет совершенно на непонятном мне языке. Даже голова разболелась.
  Зазвонил снова телефон. Выключить его что ли? А вдруг что-то важное.
- Привет Тань, что делаешь? - в трубке я услыхала приятный голос Игоря, старого знакомого, который любит со мной, как он сказал, поболтать о жизни. В данную минуту моя жизнь была занята «серебряным веком» в поэзии и никак о проблемах его настроения.
- Читаю и пишу.
- Снова пишешь? А кому нужно то, что ты пишешь?
- Кому нужно, тот и читает.
- Пишешь ты одни гадости. Ну и что, что Сашка пьяница, а Ирена заплатила тебе за услуги гнилыми конфетами?! Да, мы все грязные идиоты и живем только для себя, держимся за свою шкуру. Но зачем об этом писать? Хорошо еще что имена изменяешь, а то вот с кокосом так и выставила бы меня на посмешище.
- Ты что сегодня плохо спал или жена не дала?
- Я хорошо спал, но я поражаюсь. В жизни ты скромная, стеснительная, готовая всем помочь, а в рассказах резкая, прямая, я бы даже сказал – жестокая.
- Я пишу то, что вижу. А вижу пока то, что пишу.
- Я знаю, ты хочешь розового мира, светлой любви, цветущего сада и никаких болезней. Так и пиши об этом.
- Для чего? Я пишу реальность не для того, чтобы люди читали и давились комками обиды, узнав себя. Я хочу, чтобы человек, увидев свои недостатки со стороны, исправлялся в лучшую сторону.
- Будто ты идеальная...
- Ты не поверишь, но себя я вообще не люблю.
- Ну ладно, пиши. Все-равно никто не читает твои сочинения. Это как пытка для заключенного, чтобы сознался скорее в содеяном, как завянувший член для женщины.
- Ты имеешь в виду свой?
- Вот так всегда. Хотел поговорить с тобой по - человечески, а ты меня по лицу бьешь.
- Бей тем, чем бьют тебя.
В трубке послышались гудки. Нет, сегодня какой-то нелетный день. И «серебряный век» никак в голову не идет. Кстати, что там дальше? Может термины и выражения пойдут попроще, ближе к народу.
«Серебряный век» характеризуется мистицизмом, ницшеанством и кризисом веры. Поэзия становится сублимацией духовного недуга». Я потерла лоб. Может в стихах Анненского весь смысл «Серебряного века»:
Не правда ль, больше никогда
Мы не расстанемся? Довольно...?
И скрипка отвечала «да»,
Но сердцу скрипки было больно...
Телефон затрещал так, будто предупреждал: попробуй, не  возьми! Я сняла трубку с рычага.
- Тань, ты не представляешь, какая я злая. Сейчас позвонила в эту дурацкую фирму – брачную контору  и высказала все, что я о ней думаю.
- Ольга, ты? Привет.
- Привет. Представляешь, они пишут о мужчинах: «стройный как кипарис, добрый как Карлсон и нежный как Ромео». На самом деле объявления дают одни идиоты. С одним назначила встречу. Говорил, что ему пятьдесят лет. А когда на вокзале увидела в его идиотских белых штанах с пятном на правом колене, чуть в обморок не упала. Ему все шестьдесят восемь, да еще прихрамывает на одну ногу. Представляешь, как надул? Хвалился, что готовит отлично, а сам картошку пожарил, да консервы открыл. За бутылку схватился и почти половину выпил. Не стала я конца дожидаться, сославшись на неотложные дела, сбежала. Хорошо, что до постели не дошло, а то бы месяц блевалась. Потом с другим встречу назначила. По телефону сказал, что при встрече меня до колен зацелует. «Почему только до колен, а выше?» - обиделась я. «Я вообще то собирался с верха начинать. Надеюсь, ты тоже сексуально образованна?» «Надеюсь, - говорю, - все-таки дочь растет». «Ладно, встретимся, выясним». Приехал. Высокий, с виду приличный. Домой привела, накормила, спать уложила, а он наутро заявляет, что до настоящего секса мне далеко – российский малограмотный. Вот если бы я знала, как другие управляются... Короче говоря, предупредил меня, чтобы мешок с барахлом я не собирала, так как он намерен проехаться еще по нескольким адресам для пробы, два из которых в Америке, а уж потом он сделает выбор. Скотина, сколько времени потрачено на это чучело...
- Не надоело тебе экспериментировать с сомнительными знакомствами? Я еще понимаю, когда ради прописки. Но ты же имеешь немецкий паспорт и гражданство. Потом дочь. Ты подвергаешь опасности и свою жизнь, и жизнь ребенка.
- Любви хочется. Как стукнуло сорок, так вся кровь заиграла.
- Давай я про тебя статью в газете напишу и намекну, что не прочь познакомиться. Серьезней будет.
- Я согласна. Завтра же пришлю свою фотографию и автобиографию.
- Автобиографию и заявление присылать не стоит. Пусть все будет в легкой лирической форме. Я возьму за основу твое хобби: езда на лошадях и разведение кур на даче.
- И притащатся ко мне бауры со всех концов Германии.
- Да ну тебя, тогда посмотри повнимательней на соседей. Вполне возможно счастье рядом ходит.
Тяжело вздохнув, Ольга положила трубку. Я приготовила себе чай, побулькав в кипятке мешочек с заваркой, про который отец всегда говорил: «Заварка в мешочках – мусор, собранный на полу после сортировки чайного листа».
Зазвонил телефон просительно-требовательной мелодией. Я почувствовала интуитивно, что на другом конце провода сын.
- Халлё! – протянула я, натянув струны своего голоса на вежливо-интеллигентную ноту, предварительно откашлявшись. Мало ли что и кто? Вдруг шеф с работы или из газеты.
- Мам, - услыхала я голос сына, - мне нужны деньги.
- Тебе каждый день нужны деньги, а они с неба не валятся. Раз так часто нужны деньги, - переменила я вежливый тон на назидательный, - иди заработай.
- Я тебя ненавижу.
- Меня сегодня все ненавидят. Что ж мне теперь в реку прыгать? Сидите себе и ненавидьте, а мне некогда. Мне надо работать, чтобы ни у кого ничего не просить и всех вас любить.
- Я пошутил. Я тоже тебя очень люблю. Я рад, что ты моя мама. Но мне действительно нужны деньги. Я за это четыре раза помою посуду.
- Договорились. Ты же знаешь, как я не люблю мыть посуду. Сколько не мой, она все стоит на столе, неблагодарная.
Я спрятала книгу в шкаф. В конце-концов «Серебряный век» - это не «Золотой». Да и сегодня день как-то не задался. Как говорит мой дядя: «Если с утра все с рук валится, лучше пойти поспать».
  Я отключила телефон. Пусть все оставят свои эмоции пока при себе. Лучше пойти спать.