Жизнь среди равнодушных

                (записки аутиста)

Аутист – это гиперактивный ребенок, человек дождя. Некоторые из них плохо говорят – повторяют отдельные слова, другие – вообще молчат, а некоторые разговаривают сами с собой. Они очень злятся, когда их не понимают и не уважают. Когда ребенку ставят диагноз «аутизм», родители порой не в силах вместить всю эту боль, растерянность, чувство вины и беспомощность, которые обрушиваются на них в одночасье. Почему? Что делать дальше? Как помочь своему ребенку? Есть ли шанс избавиться от страшного диагноза?
Эффективность применения нового метода в воспитании и обучении детей-аутистов подтверждается уникальными результатами: от явного улучшения состояния ребенка и позитивной тенденции в его развитии до полного снятия диагноза аутизма.
Спазмы нервной системы от громкого звука, эмоциональной речи, аутоагрессии, эмоциональной перенасыщенности, от ритмического прикосновения, судороги. Мир перестает существовать, если им неинтересно то, чем они занимаются в течение десять минут. Но надо отдать должность, что мозг и память работают гениально. Надо почаще слушать расслабляющую музыку, иметь животных, с любовью и понятием относиться к ним. Если не лечить, то в конечном итоге: алкоголь и наркотики, что укорачивает жизнь.

Только любящая мать может так сказать о своем ребенке - аутисте:
 

 
Мой ребенок аутист
Маленький мой мальчик.
Как же я тебя люблю!
Дорогой мой зайчик.
Пусть твердят, он не такой,
Как прочие детишки.
Не говорит и не поет,
Не читает книжки.
Пусть с истериками мы
Ходим в магазины...
Обсуждают продавцы
Такую маму с сыном...
Все на улице хотят
Нам сделать замечание…
Почему же я молчу...
Быть может от отчаянья?
Сил нет больше говорить,
Что он не избалован.
В Своем Мире он живет
И вполне доволен.
Он чудесный у меня,
Ласковый сыночек.
Как же хочется, родной,
Твой слышать голосочек.
Часто снится ночью мне,
Что ты как все детишки,
Меня мамой называешь
И читаешь книжки...
Все получится у нас,
Надо только время...
И у Бога попросить,
Удачи и терпенья!
 

         
                Моя бабулечка

Я знаю историю жизни моей бабулечки, то есть Омы, из рассказов о ней самой. Она как бы извиняясь, рассказывала мне истории из своей жизни. Я немного опишу ее жизнь, потому что это серьезное осложнение в ее отношениях с родными. Но как она осталась при этом доброй, дарящей любовь к своим детям, внукам и всем  беззащитным человечкам и животным – безусловно, и бескорыстно, что можно только удивляться ее терпению.
Отверженная в детстве теми, кто ей был дорог, изгнанной из родного дома, она решила, что никогда больше не будет так доверчива и чувствительна. Надо бы отгородиться от всех высокой стеной равнодушия, чтобы навсегда избавить себя от страданий. Но видать доверчивость и переживания стали хроническими чертами характера.
Старания родного отца, постоянно утверждавшего, что она ничтожество, а мать молча соглашалась с ним, давали ей еще больше комплексов. Она вспоминала свои юношеские клятвы о создании лучшей семьи, где бы царило любовь и уважение, а не ссоры, побои, раздражение и ненависть.
Она осталась без друзей, без родных и близких, без всякой помощи моральной и материальной. Все эти года она боролась в одиночку. Боролась, чтобы выжить. Она выжила, работала, вышла замуж, вырастила детей, а годы борьбы принесли ей инвалидность и  потерю сил. Любила говорить в свою защиту: «Лучше потерять здоровье, чем честь и совесть!»
Какое счастье выпало бы ей, по ее мнению, вырасти в атмосфере взаимной любви и уважения. Если бы родители любили ее, верили и доверяли бы ей, а она им, то у нее бы никогда не возникало необходимости доказывать, что она чего-то стоит.
Ома должна избавиться от воспоминаний, от которых не заживают раны на сердце. У нее доброе сердце. У нее есть смелость и преданность. Это неоценимые качества. Но она недоумевала, как много теряют злобные люди из-за своей неспособности любить или хотя бы быть терпимыми к своим близким и родным.
Даже ее муж не понял, когда умирал, что надо остепениться и позаботиться о корнях своих и о матери своих детей, чтобы быть счастливым, а не выбирать легкий неразумный путь в никуда...
Когда - нибудь родители узнают о ее успехах и будут вынужденны признать, что она добрая, отзывчивая и чего то стоит. Она опровергла своими действиями предсказание скорого и позорного конца и вышла победителем.
Ей нужен был бальзам для своей мятущейся души. И им оказался я – внук Денис. Я, как и она, стесняюсь всех, беру все близко к сердцу, но ни перед кем не прогибаюсь. Живу сам по себе, люблю всякие вкусности, делаю что хочу, конечно, в рамках приличия, но при этом добр ко всем, стараюсь помочь всем. Смеюсь, когда мне весело или грущу, когда одолевает одиночество. Могу любого человека поцеловать и спросить как у него дела.
Я заметил, что у Омы, печальный, депрессивный свет в ее серых глазах постепенно переходит на мягкий. Это означает, что старая рана на сердце стала заживать. Наверное, благодаря мне.
Ее сыновья похожи по темпераменту. Когда вместе, они грызутся как собаки. Есть такая поговорка: «Когда дерутся взрослые собаки, щенок, не лезь в их драки». Я и не лезу. Только смотрю и удивляюсь, чего они всё делят... Любовь матери или быть выше и умнее другого. Я знаю, мать их любит одинаково и безусловно.
Хорошо, что Ома больше не трясется от страха перед детьми, когда они затевают скандал. Даже родных и близких она уже нее боится. Она просто уходит с того места, где начинается заварушка. Раньше они жестоко обращались с ней, но теперь она считает, что уже все взрослые и должны сами отвечать за свои дела.
Ома отошла подальше от всех, где не прекращаются раздоры. И она свила гнездышко, где находится ее внук Денис, то есть я.
Я – аутист. Не знаю, почему это выпало на мою долю, но думаю, такова моя судьба. Я – не от мира сего, но, как говорит Ома, я такой искренний, свободный, такой бескорыстный... И надеюсь, это не помешает дальнейшей жизни Омы.
 

                Мое детство

Когда я родился, я у мамы был самый, самый… «Сладкий котик я у мамы - пупсик, ёжик, карапуз, медвежонок и бутуз. Птенчик, солнышко, шалун, непоседа и крикун. Крошка, лапочка, звоночек, рыбка, ягодка, цветочек. Зайчик, даже поросенок… Ну, когда же буду я ребенок?»
Но когда поставили мне диагноз «аутизм», то мир перевернулся у нее. Она долго глядела в одну точку, осмысливая происходящее, потом выпила бутылку коньяка и проспала весь день. Проснулась, встала и как-будто ее подменили. Она стала выполнять домашние заботы как будто во сне. Не хотела смотреть на мир трезвыми глазами. Я больше находился у моей бабулечки моего отца.
Однажды меня Ома везла в детской коляске. Мне было два годика. Я смотрел на мир чудесный и пил сок через трубочку. Мы проезжали мимо стайки молодцов, которые учились ездить на скейборде.
У одного парня соскочил скейборд из под ног и он, чтобы не упасть, перепрыгнул через бортик и чуть не упал. Я залился смехом. Ома остановила мою коляску посмотреть, что будет дальше – уж больно завораживающее зрелище! Все парни пробовали ездить, и все скатывались под мой хохот.
Они оглядывались по сторонам, ища того, кто с удовольствием хохотал, но кроме женщины с маленьким ребенком, которая лишь улыбалась, никого не видели. Они продолжили свои катания, и опять зазвонил звоночек – детский хохот... Теперь только увидели светлую головку в коляске, которая свешивалась с коляски и заливался смехом.
Парней это удивило, что так по-взрослому хохочет маленький ребенок. Они перестали извиваться на досках и собрались что-то обсудить, попеременно оглядываясь на нас. Ома сказала им: «Давайте, давайте, продолжайте...» Один улыбнулся и спрыгнул так громко, выполняя выкрутасы, что снова все услышали мой хохот. Ома тихонько толкала коляску дальше, а я перегнулся через него, держась рукой, чтобы не вывалиться. И постоянно хохотал, уже отъезжая от парней.

Позже мы были на даче. Там стояла бочка с водой, к которой Ома меня не подпускала. Боялась, что я утону. А меня это еще больше распирало. Я играл на лужайке, смотрел журналы и ждал, когда моя Ома уйдет готовить обед.
Ома ушла, оставив меня одного. Я прошел к бочке, подставил кирпичи и влез в нее. Прохладная вода качалась мягким одеялом вокруг моего тела. Вода закрывала меня с головой, и я, чтобы не утонуть, цеплялся за край бочки. Какое удовольствие: в жару поместить свое тело под воду!
Через несколько минут Ома услыхала, как из заднего окна раздается плеск воды. Она выглянула из окна и в ужасе побежала к дверям, а потом ко мне, вытянув вперед руки. Схватила меня и вытащила наружу. Сразу не потащила меня вытирать, а подняла к поверхности воды и с горечью сказала:
- Смотри, сколько там жучков – кровососов, и ты туда же. Они могут тебе причинить много вреда...
Я только смеялся... Чтобы я больше не лез куда не следует, она каждый день ставила на солнце тазик с водой. Вода до полудня нагревалась, и я купался. Потом купили большой надувной бассейн. Было очень здорово!
- Головка не болит? – спрашивает меня Ома.
- Нет, - качаю головой я.
Если бы Ома спросила меня: «Головка болит?» – и сделала утвердительный знак, то я бы ответил бы: «Да!» Так в моем представлении делают люди. В моем состоянии дети моментально соглашаются или отклоняются не по убеждению, а по-нашему маленькому опыту: быстрее скажешь то, что они ждут, быстрее отстанут.

Мы были на даче, когда Оме приспичило сбегать к почтовому ящику сбросить письмо. Она была там всего лишь десять минут, но для меня это было большим стрессом. Она думала, что за эти десять минут я не замечу ее исчезновения, но я уже через две минуты ощутил себя брошенным, одиноким и никому не нужный. Я стоял возле калитки и громко плакал.
Ома вернулась и схватила меня:
- Что случилось?
Я увернулся от нее и отбежал к калитке. Споткнулся и упал лбом о бетон. Ома схватила меня и отчаянно стала меня тормошить и прикладывать к шишке холодный компресс. Я плакал и хотел чтобы она больше меня пожалела.
Я вырвался и обиженно стал собираться домой к родителям. Она, встревоженная, все же собрала меня и отвезла домой. Родители удивились, но, узнав в чем дело, отругали ее и предупредили ее, чтобы в следующий раз так не поступала. Я думаю, что теперь она обижена была. Жаль ее, но я был тогда маленький...
Через некоторое время родители везли меня в коляске в центр, где продавались различные вещи. Я болтал ногами и пил из трубочки сок. Они увидели костюмы в ангеботе и заинтересовавшись ими, стали разглядывать подходящие модели. Я обернулся через край коляски, чтобы увидеть, куда девались мои родители. Коляска почему-то заскрипела и упала на бок. Я свалился как мешок песка из коляски, ударившись сильно головой о мраморный пол. Папа и мама сразу схватили меня и стали успокаивать.
Как раз время пришло делать мне прививку. Мама со мной были в поликлинике, где и сделали врачи ее мне. Не знаю, отчего, но после этого все стали замечать, что я «какой-то не такой...». Стал ходить на цыпочках, разбивать картины, висящие на стене, не разговаривать, не глядеть в глаза...
Все друг друга винили, что не доглядели или зря поставили прививку. Ома долго плакала, но потом сказала всем, что надо нести свой крест молча и терпеливо.
- Какой крест? – зло кричал мой отец, - Выдумаешь тоже, чтобы никого не винить...
- Денис по-крайней мере не виноват, что вы таким его сделали...
- Мы старались делать хорошо...
- А кто постоянно пил пиво и говорил тост: «Вот от этого напитка сын мой будет большим и умным...»
- А, это просто ты хочешь свалить на нас вину, чтобы оказаться невиноватой...
- Детей сейчас много аутистов, вполне возможно, что это от химических добавок в еде....
Вот такие споры происходят, когда собираются все вместе.

Я неожиданно услышал, как мама рассказывала одной подруге:
- У меня погиб в Чечне брат Александр, когда он нес службу на необоснованной войне. Он тогда уже получил краповый берет десантников за выдающиеся заслуги. Чуть позже привезли его из Чечни убитого, погибшего от пули врагов. Это не была шальная пуля, а контрольная – прямо в лоб.
Я тогда была убита горем, сильно плакала от отчаяния, чуть с ума не сошла. Даже не заметила, как хоронила его в фуфайке. Все похороны пролежала я, обнимая гроб и спрашивая Господа: «За что? Почему именно он?»
От горя умерла и мать. Она долго страдала, ее безутешное горе превратилось из страдания в неизлечимую болезнь. Мама просила меня перед смертью, присмотреть за младшими сестрами, потому что я была старшей и все теперь на моих плечах, не считая отца. Он был занят личными делами и его заботили только личные проблемы.
Это был для меня второй удар – смерть матери. Ужас перед глазами стоит до сих пор, предсмертные напряженные ночи. Перед смертью она иконку прятала под подушку...
Я, как схоронила мать, никак не могла найти покоя. Меня депрессия скрутила так, что не давала свободно дышать, спокойно жить. Сколько раз меня увозили на скорой – давление прыгало, к горлу подступала тошнота. Не знаю, чем бы все это закончилось, но моя знакомая по работе, тогда я работала медсестрой в травматологической больнице, сказала:
- Ну что ты переживаешь так? Ты ведь молодая еще, рано тебе думать о смерти.
И с меня как сняли пелену: действительно рано. И я вновь ощутила прилив жизненных сил и стала жить. Я работала, занималась сестрами, платила долги...
Вскоре переехали в Германию, хорошо еще бабушка была жива и имела возможность переселиться на свою историческую родину. И мы все вместе с ней.
Здесь все по-другому: и в отношении жилья, и в отношении работы и жизни вообще. Но что замечательно, так это одно: выполняй требования закона Германии, а в остальном – СВОБОДА. Гуляй в парках или лови рыбу, расти детей или заводи себе домашних животных, в свободное время подрабатывай, в этом нет дефицита, или ходи на массаж, в сауну или бассейн, права вождения сделать или путешествовать... Некоторые, правда, используют свое свободное время на грязные дела... Что душе угодно, не то, что в России... Все надо выбивать самой, всего добиваться своим силами...
Но мне, как и сестре захотелось иметь ребенка. Все же время уже... Выйти замуж очень сложно – всегда поджидает коварство и ложь, но мне так хотелось иметь семью. Пусть Бог простит мне мое положение, но я была поддержана другом, или он преследовал свои личные цели, но спасибо Господу, что Он мне подарил такого славного мальчугана – сына Дениса. В паспорте не было штампа, свидетельствующая замужество, присутствовала только любовь...
Денис растет замечательным сыном. Смотришь и действительно видишь в нем Божьего ребенка и желаешь ему только счастья. Как-то, ночью, мне приснился брат, он взял моего сына на руки и сказал: «Смотри, береги его, это мой сын». Я обрадовалась: значит, есть у моего сына – Ангел-хранитель!
Через пять месяцев я его окрестила. Пастор дал ему в жизнь девиз – строчки из Писания: «Все возможно, если веришь» (Ев. от Марка 9:23). Крестными родителями стали его брат и моя сестра. Брат любовно держал моего сыночка в руках, когда его головку поливали святой водой и читали молитву, а сестра зажигала священную свечу. Расти здоровым и крепким, и примени свою силу и знания в жизни на пользу людям и Господу – будь врачом, как предсказывала мать его отца, и да будет успех в твоих делах.
Когда было Денису пять лет, он еще не мог разговаривать. Я от отчаяния металась в поисках врачей, но так и не добилась от них ничего. Мне стало все равно, что будет и чем все это закончится. Любая мать хочет услышать от детей слово «мама». А Денис все молчит...
Обидно, когда соседи на него говорят «дебил». Он молчит, но, я вижу, он обижается. Как жить дальше?..

Решили ехать в Чехию, где, разрекламировав исцеление аутизма, пригласили и нас посетить этот праксис. Мы поехали на машине и пробыли там двадцать три часа. Там нас обследовали и дали нам таблетки для спокойствия нервов, витамины и снятие гиперактивности. Я пропил все таблетки и мама захотела продолжить лечение. Но, к счастью, этот праксис закрыли, посчитав его за насмешкой над больными людьми и заколачиванием денег.

Ома говорит про себя, когда они разговаривают с моим папой:
- Я никогда не бываю радостной, потому что как бы мне не было хорошо, кому-то в этот момент плохо.
Мой папа не согласен с нею:
- Невозможно на себя принимать все несчастья людей. Так тебя надолго не хватит.
- Ну что же я могу сделать, если все больные и несчастные стоят передо мной и плачут.
- Ты что выдумываешь? Кому ты нужна?
Отец, конечно, не прав! Все хотят кому-нибудь поплакаться в плечо. И, если находится такой человек, то почему бы ему не излить свои слезы?.. Только закрытые несут свою боль в своем сердце... Но надо понять, что дети еще не понимают страданий взрослых. Для счастья вовсе не нужно причины. Ты видишь... Ты слышишь... Ты любишь. Ты живешь!
Один ребенок в доме - это бандит! Мама - могущественная покровительница! Кошка - партизан-диверсант. Папа - политический лидер, а Ома пока не определилась - она карательный орган или жертва беспредела!
Помню, когда мне было пять лет, я любил лечь на землю и лежать. Мне было смешно, как Ома взмахивала руками, крича и плача: «Машина едет... Вставай скорее!» Поднимала и тащила меня с дороги. А я хохотал. Я люблю смотреть, как люди переживают и заботятся обо мне, особенно, когда у них эмоции переваливаются через край...

Мне очень нравится, когда у людей большие эмоции: радуются или пугаются. При этом они взмахивают руками с ужасом на лице, или с радостным выражением лица. Иногда они выпускают эмоции как пар из трубы: «Ох!» или «Ах!» Мой папа сразу меня обрывает и грозно кричит: «Mach kein Schei;e!» Мама моя тоже: «Перестань!» Ома всегда мне доверяет и не наказывает, только внимательно приглядывает. «Доверяй, но проверяй».
Мы часто гуляем и я ей делаю не очень веселые сюрпризы. Это для того, чтобы она научилась терпению, а то по всякому поводу переживает. Однажды я убежал от нее с озера к ее дому. Расстояние было большое. Я слыхал ее запыхавший отчаянный зов: «Денис! Денис!»
Но я еще быстрее пустился в бега, пробежал сквозь квартал, пересек детскую площадку и прибежал к ее дому. Ее долго не было. Видно от отчаяния и хромоты она не могла быстро бегать. Я стоял, взявшись за перила, и ждал. Наконец, она появилась – запыханная и зареванная. Когда она меня увидела, не стукнула, как это делают другие, а обняла и приласкала, вытирая слезы.
- Больше ты от меня никогда не убегай, прошу тебя!..
Вышел ее сосед, старенький дедушка и, увидев нас, обратился с немецкой расчетливостью к моей бабушоночке:
- Что тебе платят его родители за то, что ты смотришь за внуком?
- Ничего! Мне и не нужно, ведь это мой внук! Мне только это в радость!
- А чего тогда глаза на мокром месте? Тяжело ведь, да еще в твоем положении...
- Ничего! Помрем, тогда и отдохнем! Только большая ответственность за внуков. Это большой стресс. Но думаю, что будет все хорошо! Бог поможет!
Дед покряхтел, качая головой...

Я знаю, что всем интересно пообщаться со мной. Но только пять минут. Зато потом все хотят выброситься в окно. Только моя Ома говорит, что со мной надо жить одной жизнью. Она хоть и валится с ног, но мужественно проходит все испытания. Я ее понимаю... Но что же делать, если я хочу немного тепла и внимания. От мамы не дождешься, от папы тоже. Они заняты собой. Мама целый день трындичит по телефону, а папа смотрит телевизор, а сам перемогается, зевая ноздрями.
Только Ома обязана мною заниматься, хочет она этого или нет. Ома – женщина скромная, заботливая, нежная. Для чужих людей она сильная, а сама слабая, незаметная. Она хочет быть кому-то нужной. И у нее есть совесть. Она возится со мной, тихонько шатаясь, из последних сил. Как-то соседка сказала моему отцу:
- Мама у вас вся больная. Помогайте хотя бы закупаться...
- Да она как цыганка, - отвечает он ей, - навесит на свои ходунки три пакета, битком набитые продуктами, и тащит... Еще сверху посадит внука... Прямо стыдно за нее...

Ома делится со всеми своим мнением обо мне:
- Дениску невозможно не любить. От него исходит полное доверие ко всем людям и бесхитростное желание отдать всего себя. Как «Ванька – встань-ка». Он может целовать каждого и кажется ему это нормально.
Она иногда спрашивает меня:
- Можно я полежу - отдохну часок, а ты поиграй в компьютер?
Я тут же бегу и ложусь рядом с нею. Лежу тихо, как-будто уснул. Через двадцать минут вскакиваю и кричу: «Guten Morgen! Du muss aufstehen…!» («С добрым утром! Вставай!»)
Она кряхтит, но тоже поднимается. Чтобы компенсировать как-то мое нетерпение, я ей повторяю: «Ich liebe dich!» («Я люблю тебя!») и посылаю воздушный поцелуй. Она мне отвечает тем же. Почему так происходит? – спросите вы. Сам не знаю... Как-то само выходит...
Потом я включаю компьютер и ищу тексты на японском или на китайском языках. Вслух читаю:
- Ё – ка – лэ – мэ – цэ – пэ...
Ома слушает и смеется:
- Так вернее: о – цинь – чан – ху – ван – и – бян... Лучше давай выучим песенку, которую мне написал один хороший человек:

 
Unser Nachbar H;nsel
Hat zwei brave G;nse –
Eine wei; und zweite grau,
Was f;r brave G;nse!
 
G;nse wuschen F;sschen
In dem Teich am Fl;sschen,
Eine wei; und zweite grau,
Sieht man keine F;sschen!
 
Rief der Nachbar H;nsel:
Wo sind meine G;nse –
Eine wei; und zweite grau,
Meine braven G;nse!
 
Massen G;nse H;lse,
Wer hat Hals am l;ngsten,
Eine wei; und zweite grau,
Was f;r brave G;nse!
 
Freut sich Nachbar H;nsel,
Kommen heim die G;nse –
Eine wei; und zweite grau,
Was f;r brave G;nse!

 

Мне не хочется учить песенку, и я перевожу разговор на другую тему. Но Ома часто мне поет эту песню...
                А дома, я – дома?

Меня отправили в школу. Я не знал что это такое. Думал, просто какой-то праздник для детей устроили взрослые. Сначала сидел на коленях у Омы, потом с мамой пошли куда-то записываться и меня проводили в класс, где много было детей. Все сидели смирно. Только я, гиперактивный, все никак не мог успокоиться и сидеть на месте. Мама и Ома ждали меня во дворе, а учительница стала мне делать замечания и даже пригрозила меня выгнать.
Я, чувствуя себя одиноким и покинутым, разрыдался. Позвали маму на собеседование и предложили ей посидеть со мной за партой, пока я не привыкну. Прошла неделя, другая... Мама все сидела со мной за партой и ничем не помогала мне. В смысле, психически, повторяла: «Наказывайте...»
Больше она со мной в школу не ездила. Я сам добирался на автобусе до школы и очень был встревожен. У меня началось расстройство нервной системы. У меня происходили нервные тики, подрагивание века, лягания, щелканье, навязчивые движения, покрикивание, кивание головой. Нюхать все и вся. При этом я прекрасно осознавал неприемлемость и неадекватность своего поведения, но никак не могу контролировать свое поведение. Из-за этого происходит депрессия с подавленностью и замкнутостью, заниженная самооценка и избегание контактов с людьми.
На совете учителей было сказано, что я не пригоден посещать обыкновенную школу и меня надо перевести в специальное учреждение. Сообщили родителям. Те, немного помявшись, дали согласие. И я стал жителем интерната для аутистов. Там была школа, своя комната для житья, совместная столовая, игровая, ванная... Детей было много: кто ходил, кто на коляске, другие психически больные. Один мальчик, не говорящий, но всё понимающий, стал моим другом.
Сначала я тяжело привыкал, потом был как дома. Мне нравилось, как нас обслуживают, как водят в цирк, кино, в музеи. На каникулах нас возят на неделю в другие города в зону отдыха. На выходные меня забирают родители и Ома.

Как-то пришла ко мне в интернат моя Ома и принесла сладости, которые спрятала в шубладе шкафа. Показала мне, чтобы я не предавал ее отцу и потом съел с друзьями. Так я и сделал. После легкого ужина я с другом пошли в мою комнату, достали упаковки со сладостями и стали весело пожинать их. Даже не заметили, когда пришла воспитательница укладывать спать. И всплеснула руками:
- Вы что тут делаете? Кто вам это принес?
Но так как мы не умели говорить, молчали, ожидая, что нас накажут.
- Ну я покажу твоим родителям... Разве можно так...
Когда пришел мой папа, она его предупредила:
- Давайте договоримся, если вы хотите ребенка побаловать конфетами, то лучше давайте мне. После ужина я буду давать ему пару конфет. А то вчера обожрались сладкого, а это вредно...
- Это бабкины проделки. Я ей скажу, она не будет больше этого делать.
- Что ж он как в тюрьме, - запричитала Ома, - Даже нельзя немножко полакомиться!

Недавно подарила Ома мне заводного велосипедиста. Он молчит и никого не раздражает. Сам в шлеме и обмундировании, он интересно крутит педалями и ездит по комнате по кругу. Я лежу и наблюдаю часами. Все-таки нам трудно угодить с играми, но этот мне по нутру.
Ома всегда рада моим радостным эмоциям. Правда, она сама делает мне своими руками поделки и игры, которые мне не интересны. Например, домино. Или несколько смешных голов с длинными носами, у которых подвешены кольца. Кольца надо кидать и ловить носом. Мне это неинтересно. Неживые существа. Один раз сделала самодельный мультфильм, где человек занимается упражнениями. Надо только быстро листать листы бумаги, взявшись за один конец, и смотреть, как человек делает упражнение руками и ногами. Интересно, но на раз...
Родители меня посылают в мою комнату, чтобы не мешал, и дают в руки тетрадь и карандаш. Я стараюсь им написать или нарисовать что-нибудь необычное. Какие-то слова, которые раньше запомнил, цифры от одного до ста, алфавит. Мама радуется моим успехам. Собирает листки с моими произведениями и делится ими всем, кто разделяет ее заботами обо мне.

Мне нравятся кошки домашние. Теми, кто гуляют сами по себе по улицам, немножко брезгую. Считаю их за бродяг. Она вспыльчивы и агрессивны. Собак вообще боюсь. Они лают разными голосами и рвутся на поводках. Сначала я страшно их боялся, даже тех, кто тащит за собой ноги, и отпрыгивал с криком. А кошек не боюсь, хотя они царапаются больно и шипят, когда не хотят, чтобы их трогали. Но мне все-равно интересно за ними бегать.
Однажды мама взяла мне котенка. Я был тогда мал. Дергал его за хвост. Брал за лапы и подкидывал его на весу. Тот визжал, царапался и взлетал по шторам к потолку. Но я не знал, что ему больно и выворачивал его наизнанку. Не знал, что надо его любить и ласкать, а не выворачивать шею. Мама была довольна: я занят и не мешаю ей заниматься своим делом. Только Ома иногда приходила к нам и, глядя на мои игры, хватала свою голову руками и делала круглые глаза. Мне казалось, что она восхищается моим поведением и старался еще больше нажимать на живот резиновой игрушки, чтобы она долго звучала. Ома молча почистила ящик его испражнений, открыла ему дозу «Viskas» - корм для кота. Тот, видимо голодный, напал на корм и ел под ее охраняющем взглядом.
- Надо в нем воспитывать любовь и заботу о животных, а не давать просто так на растерзание... Тогда животные ответят тем же...
Через два месяца мама его выкинула, когда она меня исцарапала до крови. Я плакал от обиды. Не понимал, за что она меня так... Папа сказал:
- Правильно сделала, что выбросила. Еще не хватало от кошки получать раны.
Только бабушонок Ома была огорчена, когда узнала, что котенка больше нет. Смахнула скупые слезы...
- Ой, - заметила моя мама, - распустила свои сопли. Кошки ей дороже людей...
У нее есть тоже кот Митька – кастрированный. Слыхал, как она рассказывала, что пришлось кастрировать, чтобы был спокойнее и прилежнее, иначе он все углы помечал противным запахом. Но кот обиделся на нее за это и никогда больше не сидел у нее на руках.
 Она всю жизнь хотела загладить свою вину: покупала дорогой корм для кошек, стелила ему теплую постель с одеялом, провожала и встречала его с прогулок. Купила ему кратцбаум для точения когтей, раз в месяц купает в ванне. Бегает по всему району, когда он исчезает и, крича по-кошачьи, не заходит домой, пока не отыщет своего питомца. Он узнает ее голос и бежит ей навстречу, так же крича по-кошачьи. Потом усаживается на руки, трется усами о руки Омы и идут счастливые домой.
Дома, когда Митьку приспичет на улицу выйти, подходит к двери, трется и мяукает о входную дверь. Ома, занятая на кухне, отвечает ему по-кошачьи: «МАУ-МАУ». Мол подожди немного. Он не хочет ждать, и тоже говорит: «МАУ-МАУ», и тянется к замку. Она вздыхает, одевается и говорит ему в знак примирения: «МЯУ-МЯУ». Он выскакивает на лестницу, потом к входной двери и выглядывает наполовину: какая погода? Если сухо и тепло, то выходит гордо подняв хвост. Если дождь и слякоть, то поворачивается назад. И так несколько раз в день.
Со мною она делает не так. Она все делает вместе со мной. Говорит: большая ответственность! Сначала договариваемся, потом делаем. Завтракаем, потом я сажусь за компьютер, а она смотрит телевизор и готовит обед. В 11.00 мы идем в магазин «Netto» и я покупаю все, что хочу. Это мне подарок от Омы. Я ем сладкие пирожные и еду верхом на коляске Омы, а она везет меня. Это просто мечта внука! Мой отец высказывается зло:
- Пусть сам ходит, уже не маленький.
А она возражает ему:
- Ты забыл, как я тебя таскала до шести лет. Вы всегда для меня маленькие... – возражает Ома.
- Вот, вот, нас неправильно воспитала, стали эгоистами, теперь внукам жизнь портишь... Так и в школе ученики тебе на шею садились, думаешь, я не помню это?
- Так расстреляйте меня за это...

                Я уже подрос

Люблю, когда Ома возит меня на своих ходунках до магазина и обратно. Там я выбираю себе сладкие сырки, чипсы, сладкие булочки и сок. Она все это покупает безоговорочно, лишь бы мне сделать приятное. Потом садимся где-нибудь на лавочке и едим. Как говорят, делаем пикник.
Потом мы идем домой. Я смотрю номера, расставленных по сторонам домов и читаю номер. Говорю Оме из какого это города машина. Она отвечает мне всегда: «Супер!», потому что плохо знает немецкий язык.

Иногда меня берут на дачу семья сестры моей мамы тети Кати. У них двое детей. Там свежий воздух, еда, растения, вода, игрушки... и высокий забор. Но это не мешает нам развлекаться, хотя мы мало разговариваем. У меня еще разговорный аппарат не разработан. Я не умею предложениями разговаривать. Хотя все понимаю.
Я бегаю, веселюсь с двоюродными братьями. Меньший Арно много капризничает. Может, не хочет терять право на внимание брата Артура.
Время от времени мы подбегаем к столу и хватаем фрукты и сладкие булочки. Тетя Катя запрещает нам, потому что ждет обеда, а дядя Алекс говорит, что нехай они развлекаются.
У тети вымотавшийся вид, из-за того, что много переживает. Но нам весело и мы заняты только собой. И чего взрослые так переживают и злятся, во всем хотят видеть порядок и дисциплину. Но ведь на то и дано детство, чтобы радоваться и веселиться. На беды и горести хватит время и не стоит думать о них заранее.

Мне дали фотоаппарат в мое пользование. Я фоткал все, что попадалось на глаза: кошку, которая гуляют сама по себе; собак, идущих на поводке своих хозяев; картинки и обложки в журналах; тетради с записями Омы и прочее.
Ома сама любит фиксировать мой каждый шаг и потом с упоением смотрит то, что создала. Она сделала видеоролик с моей автобиографией: фото с одного года до сегодняшнего дня. Ома также сделала альбом фотографий с моими возрастными фотками. Я любил раньше смотреть, но сейчас поднадоело. Может, потом появиться у меня желание снова заняться своими фотками. Однако, мне нравится фотографировать все, что движется. Наверное, и это пройдет...

Однажды Ома поставила кипятить электрический чайник. Хотела порадовать меня вкусным моим любимым ягодным чаем, пока я завтракал. Но вдруг мне привиделось, что чайник вот-вот взорвется и я стал тянуть выключатель. Ома сорвалась с места:
- Нет, еще не готов! Чайник должен сам выключиться, тогда готов!
Я не мог сказать ей, что это опасно, и с криком стал тянуть за выключатель. Мы еще немного боролись, как вдруг чайник вспыхнул и перестал шуметь.
- Что это было? – удивилась Ома.
Я стоял тоже смотрел на нее с укором, мол, вот видишь, а ты спорила... А она посчитала, что это счетчик вырубился от накала наших эмоций.
Позже вспыхнули провода в электропечке. Загорелись, задымились, контакты сплавились. Хорошо, что мы были дома. Сразу все вырубили и позвали мастера. Он заменил нам провода и сказал, что неправильно было все подключено. Спасибо тебе, Господи! А вернее мне нужно сказать «Спасибо!»

Чудные люди! Они не понимают, что жизнь – это один миг по сравнению с вечностью, где мы будем рождаться несколько раз. И каждый раз с каким-нибудь пороком или с каким-то талантом. Нам надо из всех жизней взять рюкзак опыта, научиться сострадать, любить, верить. Понять, что на месте человека, который тебе в чем-то противен, мог бы быть ты. Надо уважать его, иначе можешь в следующей жизни получить его оболочку. Поэтому принимайте все так, как есть и радуйтесь жизни. Хочется это сказать, но не могу. На мои уста как-будто замок повесили. Могу только некоторые слова озвучивать. Наверное, я в прошлой жизни обидел такого же человека, поэтому наказан в этой.

Недавно Ома сказала, что купит для нас инвалидную электрическую коляску с ручным управлением – электромопед. Мы будем вместе на одном сидении осваивать просторы вселенной. Мой папа и дядя были не в себе от ее глупой затеи, которая часто посещала мою бабушку.
Везде можно найти свои плюсы и минусы. Неудобно вдвоем сидеть на одном сидении, но зато буду ощущать тепло и ласку ее рук, что для меня необходимо – физический контакт. Для меня это счастье, а для моей Омы – видеть глаза счастливого ребенка!
Немного я побаиваюсь отца и мать. Они, если сделать что-нибудь не по-ихнему, сразу кричат и могут даже ударить. Поэтому приходится перед ними делать им угодное, как раб перед рабовладельцем. Вот Ома – перед ней все можно: хоть на голове стоять, хоть на руках или ногах. Она всегда улыбается и целует в щечку. Правда, к концу дня выглядит замученной.
Зато я научился сам ездить на двухколесном велосипеде, который Ома купила на трёдльмаркте за двадцать пять евро. Я быстро освоил его и потом уже летал на нем, слыша отчаянный голос Омы: «Осторожно... Машины!»
Однажды я уехал далеко на своем велике, смотрел, как в пруду плавают утки. Потом выбирался с берега озера. Весь вымазался. Приехал домой, а там дверь заперта и Омы нет дома. Я заволновался.
Оказывается, она стала переживать, почему меня так долго нет, и поехала на машине с моим дядей искать меня. Они заезжали в подлески, на горки, под мост, но нигде меня не было видно. А я был недалеко от дома. Потом приехали домой и увидели меня грязного, промоченного и замерзшего, но живого. Ома расплакалась. Я спрашиваю ее: «Was ist L;ss?» А дядя мой жестко предупредил меня: «Езди недалеко от дома, иначе на этом schl;s».
Ома сразу повела меня в теплую ванну. Я бултыхался в воде, радуясь, что все нашлись, хотя я был в некоторой растерянности. Все-таки хорошо, когда есть такие люди, как Ома.
Потом она направляет мое внимание на цветы, на жучков, на птиц. Она мне дарит говорящие игрушки, наверное, для того, чтобы я приобщался общаться с другими.
На этот Новый год и на мое день рождения Ома мне подарила говорящего деда Мороза, поющего оленя и большого кота, который повторяет мои слова в комичном виде, нажмешь на левое ухо, слышишь – песенку из мультфильма. Нажмешь на правое – слышна сказка одна из двеннадцати. Мне ужасно нравятся такие сюрпризы, но воспитатели быстро конфискуют, потому что я мешаю спать громкими разговорами.


                Ома в поисках причин моей болезни

Ома всегда ищет в книгах и в компьютере симптомы и лечения аутизма. Иногда попадает в точку, иногда бесцельная информация создают некоторую ауру энциклопедичесих знаний. Она этим создала книгу «Исцели себя сам». А на счет моей болезни она вычитала, что дети иногда потому не разговаривают, потому что в детстве не в урочный день накормили нас рыбой. А этого категорически нельзя делать. Нашла и лечение от этого, правда - эзотерическое. Но после лечения, я начал говорить!
Чтобы ребенок заговорил, нанижите на медную проволоку три рыбьи головы и в полнолуние бросьте их в реку против течения, произнося перед этим такие заговорные слова:
«Помоги, Господи, рабу Своему (имя), поставь все на место. Рыба в воде, слово на языке. Аминь».
Надо и моим немым друзьям предложить такой метод лечения. И еще методы лечения по сибирской целительнице Н. Степановой:
Чтобы ребенок сопли не ел, произнесите шепотком на воду три раза кряду и тут же умойте ребенка. Больше за ним подобного не заметите. «Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Не бывать  рту выше носа. И так бы из носу во рту не бывать тоже. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Во веки веков. Аминь».

Отвести онанизм. Лечить надо быстро, чтобы не перешло в привычку. Поставьте ребенка в таз с водой или ванну (воду возьмите после молнии), говоря: «Царство небесное непоколебимое и несокрушимое. Тело – храм души человека – да не поколеблется силой черной, страстью грешной, тьмой кромешной. Как молния с Престола Господнего с неба на землю упала, так бы и похотливость с раба Божьего (имя) пропала. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь».
Чтобы ребенок не грыз ногти. Грызущему ногти нет удачи. Наговорите на воду и вымойте ребенку руки. Читают на полную Луну: «Не тяжло, не дыхло, не грызло, не маята, не на утро хожденье, не на дневное потенье, не на закатное грызенье, не при горести, не при радости. Ключ, замок, язык. Аминь».
Ома считает, что слово Божье творит чудеса! И верит, что когда-нибудь и на нашей улице будет праздник...

А ее соседка рассказала ей, что ее внук тоже не разговаривал. Но все-таки ходил в школу. Не разговаривал, только мычал. Дети называли его дебилом, а врачи ставили диагноз – аутизм. Никто с ним не общался и он злился на всех, почему все его так боятся и отворачиваются, поэтому бился головой об стену. Когда ему было девять лет, мать его повела к знакомому старенькому врачу, надеясь, что у него больше опыта, и он сможет чем-то помочь. Врач обследовал молодого человека и сказал: «Это у него происходит потому, что у него (как и у других с таким же диагнозом) в носу, там, где кислород должен поступать в мозг, имеются полипы (Wucherrungen oder Polypen in der Nase) и их надо удалить хирургическим путем. Ему сделали операцию. Когда он пришел в себя после операции, он отчетливо сказал матери: «Пойдем домой». С тех пор он стал здоровым человеком. Сейчас работает, женился и имеет троих детей.
У Омы появился положительный прогноз моего заболевания. Но родители не захотели рассматривать это, а продолжали меня оценивать как аутист. Потому что врачи поставили свой диагноз.
Потребность в любви, которая заложена в человеке с рождения и движет им всю жизнь, у меня обращена к Оме. И к папе, и к маме, но к ним условная, а к бабушонке – безусловная. Меня с детства осматривали врачи и ставили диагноз: аутизм. С детства до самой старости мне придется наблюдаться у врачей. Одна только Ома не верит в это и делает все, чтобы снять диагноз.
Пишет на сайты экстрасенсам, чтобы они посмотрели и вынесли свой вердикт. И они действительно отвечают, что это никакой не аутизм, просто неадекватное поведение из-за расстройств нервной системы и неурядиц в семье. Недодали любви в младенчестве. Я видел только ссоры и драки родителей. Иногда было страшно, что перебьют друг друга. От страха и произшел сбой в моей психике. Каждая ссора – удар по нервам.

Но Ома решила бороться до конца. Она хотела пойти и дать священнику пятьдесят евро, чтобы он благословил меня, и тогда, может быть, я исцелюсь. Ведь он меня в младенчестве крестил. Но  тетя Лиза – родственница наша сказала, что он недавно развелся и стал жить с другой. Какой же он священник, да еще от Господа Бога!.. Мы так и не пошли к нему, но Ома стала молиться каждый день утром и вечером.
Ома меня повела к массажисту Юрию Калиткину, который давно занимался своим праксисом. Он ставит диагноз, лечит больных массажем и биотаблетками, видит и делает прогнозы на будущее, настоящее и прошедшее.
Он раздел меня догола, оглядел всего. Потом надавил карандашом определенные точки и сказал, что у меня никакого аутизма нет. Просто в мочеполовой системе есть воспаления и какое-то сжатие в области низа живота.
- Так делали ему операцию на том месте и подрезали шкурку на пенисе.
- Это – фимоз. Я же говорил, что проблема в мочеполовой системе. Ему сделали операцию не чисто.
- И как это лечить?
- Надо делать ему массаж на область мочеполовой системы. И пить капли, которые я вам пропишу. Надо развивать разговорную речь и светотерапию. Я вам помогу.
Он посмотрел внимательно на меня и вдруг сказал:
- На лбу у него написано, что он никому не нужен.
- Как? – возмутилась Ома, - Я бьюсь, бьюсь, чтобы его поправить, люблю и забочусь. Не знаю, как его родители...
- Родителям он не нужен!
- Если бы я здоровая была, тогда бы я взяла его к себе и растила. Но мне не дают. Говорят, сама себя обслужить не можешь. И потом я немецкий не знаю, а ему нужен немецкий язык. Не знаю, чему я его научу.
Конечно, это только отговорки. Но она меня и так любит. Короче, мы на массажи не пошли. Запретил мой папа. Он сказал:
- Это еврей. Ему лишь бы деньги. Он сделает массаж, потом светолечение, потом музыкальную терапию... и конца не будет видно, только бы деньги качать. А где их взять? Если он берет за сеанс пятьдесят евро. Пусть Денис сам растет. Как его судьба распорядится. Он уже начал говорить отдельные слова. Дальше будет лучше. Она нашла список поведения с ребенком, как я.

  Как вести себя с ребенком-непоседой
Итак, как специалисты советуют вести себя мамам гиперактивных детей:

1. Всегда занимайся с ребенком в начале дня, а не вечером. После обеда малышу труднее концентрировать внимание, чем утром.
2. Больше гладь, ласкай, обнимай и целуй своего ребенка. Ему необходим тактильный контакт. Каждый день делай ему общий массаж (хотя бы «рельсы, рельсы – шпалы, шпалы»). Твои ручки отлично успокоят маленького.
3. Всегда находись рядом с крохой, когда он рисует, лепит... А в детском саду предупреди воспитательницу, чтобы сажала непоседу возле себя во время занятий.
4. Используй гибкую систему поощрений и наказаний. Малыш должен знать, что за шалости ты с него спросишь по всей строгости, а, допустим, за быстро собранные игрушки вознаградишь.
5. Уменьшай рабочую нагрузку непоседы. Проработай сама различные методики раннего развития, но остановись на одной. Не загружай малыша интеллектуально и физически. Иначе ты можешь не только навредить здоровью ребенка, но и отбить у него желание учиться чему-либо.
6. Дели ваши игровые уроки на короткие периоды. Обязательно введи в моду физкультминутки. Гиперактивному ребенку необходима разрядка.
7. Будь актрисой. Перевоплощение – твой конек. На каждом занятии играй роли. Так сможешь удерживать интерес и внимание.
8. Не требуй слишком многого и чаще хвали. Пусть пока не получаются аккуратные линии и кружочки. Главное, чтобы было желание их выводить.
9. Обожай кроху даже тогда, когда он переворачивает дом вверх дном. В такие моменты думай о том, что ты злишься не на него, а на то, что он делает. Только твоя безграничная любовь поможет маленькому обрести уверенность в своих силах.
10. Давай только короткие и четкие инструкции. Двигательная активность ребенка не должна быть бесцельной.
11. Похвалы и награды не откладывай на будущее. Если пообещала – держи слово. Тогда и он будет поступать так же.
12. Предоставляй ребенку возможность выбора. Не загоняй его в рамки. Всегда спрашивай, во что он хочет играть. Во все и сразу? Одно условие: по порядку.
13. Предупреждай кроху о своих планах. Собираешься делать уборку? Попроси его о помощи и дай конкретное задание.
Соблюдай эти правила. И ты поможешь не только проявиться талантам ребенка, а станешь самой прогрессивной мамой и другом.

Мне не страшно с Омой, потому что у нее повышенная ответственность за меня. И как-то она сама сказала: «Не бойся, я с тобой!» И коту это говорила, когда он бегал по комнате, прячась от страха, когда гремел гром. На крыше дверь была приоткрыта, и сквозняком периодически ветер хлопал дверьми. «Не бойся, я с тобой», и пошла установить причину такого стука. Она закрыла двери, тогда как весь дом сидел на месте, и от страха прислушивался к одномерному стуку, представляя, что пришел конец света. И дяде моему – брату отца тоже говорила: «Не бойся, я с тобой», когда он ходил на собеседования, связаными с работой. Он был закрыт, импульсивен, самокритичен и нуждался в защите.

Меня часто ни с того ни с сего разбирает беспричинный смех. Всем кажется это неуместным и всех злит. Но меня всегда поддерживает Ома и мы вместе хохочем, только покажи палец. Это выплескивается из меня не до конца прожитое счастливое детство, беспредельная радость, не осознавая причины.
- Ну вы и дураки! – высказывается мой папа, - Меньше надо есть конфеты с добавками аспартама. Они делают людей идиотами.
- Пусть ребенок порадуется, - отвечает Ома. - Неизвестно, какая его жизнь ждет. Тебе хочется, чтобы он сидел как солдатик и не мешался под ногами. Но это разумный человечек и пусть он радуется, кричит, бегает, поет... Дай ему свободу...
- У тебя как хочешь, а у меня – нет!
- Бедный ребенок! Всю жизнь надо делать по-вашему. Деспотизм какой-то...


                Понимаем друг друга с полуслова
               
Я Ому понимаю, она – меня, с полуслова. Особенно, когда смотрим в глаза, мы читаем мысли друг друга и от этого мне весело и комфортно. У меня есть такая привычка, от которой я избавиться никак не могу: сопли вытаскивать пальцем и в рот. Сам не замечаю. Но мой палец на правой руке живет сам по себе и вечно меня ставит в неловкое положение. Потому что он незаметно для меня пробирается в штанишки, трогает за дырочку в попе и сразу возвращается к носу. Удивительный запах! Какой-то необычный, терпкий, резкий. Мне нравится запах выходящих газов! Я знаю, что это неэстетично, но я не думаю об этом, только хочу получать удовольствие. Ома высказала свою точку зрения:
- Скорее всего, это синдром Туретта.
Мой дядя рассказывает стихом о моем поведении:
- Ты какой-то не такой:
Попу трогаешь рукой,
Тянешь пальцы в рот себе -
На фига они тебе?!
Ты не дружишь с головой.
Не хочу играть с тобой!
И продолжает:
- Надо в интернате в его комнате видеокамеру поставить. Это он делает не спроста. Может его кто-то заставляет за конфетку что-то сделать, чтобы фотографировать его за неприличным делом. Вот давай спросим его: «К тебе приходят дяденьки и снимают штаны?»
- Да, воспитатель Тобиас и Стефан.
- Так двое или один?
- Двое!
- Или ты сам в штанишки лазиишь? – спросила Ома.
- Сам!
- Он сам не знает, что говорит, - успокоилась Ома, - Я посмотрю в компьютере порно, нет ли там моего внука...
- Еще чего! – возмутился мой сын, - За это штраф огромный получишь. Лучше видеокамеру в его комнате поставить и проследить.
- Но как?
- Ладно, еще понаблюдаем... Если что, то заявим в полицию...

Взрослые сразу думают о плохом. А ничего этого нет. Все воспитатели добрые, надежные. Просто я не могу еще выразить правильно...
Как-то раз я обкакался и в наказание мне дали мои обкаканные трусики постирать. Сначала я стирал, плача, потом мне понравилось: и работа и запах. Такого запаха нигде нет. Запах навоза на полях тоже приносит удовольствие. А взрослым все не нравится. Даже духи... Они химические, могут аллергию вызвать. А я прямо тащусь от запахов мыла, когда мою руки, от запаха зубной пасты, когда чищу зубы, от сладких булочек и душистого чая. И даже камешки на берегу озера нюхаю, листья и ягоды. Так я познаю мир! Всех это бесит. Ома хватается за голову:
- Везде черви, а ты пихаешь в рот или в нос. Так же нельзя! Потом будут черви в животике. Вот, посмотри на картинке, какие бывают черви (W;rmer) вокруг нас. Они и лезут к тебе в рот, потому что ты все в рот кладешь и сосешь (Finger l;tschen).
Ома показала в азбуке клубок червей. Я засмеялся и показал, как червей из книжки я беру и в рот кладу. Ома вскрикнула и сделала имитацию пальцами, как будто из моего рта вытягивает обратно и бросает в сторону: «Weg schmei;en». Потом мы смеемся своим проделкам и я повторяю это снова и снова. Она каждый раз пугается и вытягивает обратно: «Фу, кака!»
А однажды она сказала:
- Ты уже взрослый, красивый мальчик! Тебе уже десять лет. Девчонки заглядываются на тебя и переговариваются между собой: «Какой красивый парень!» (Super junger Mann!). Потом видят, что ты трогаешь рукой попу и разочарованно говорят: «Но он ковыряется в попе... Это нехорошо!» И отворачиваются. Пора тебе при людях вести себя достойно!
Это закончилось тем, что я перестал пачкать трусики!

Я сидел за компьютером. На диван вскочил кот Митька, изогнулся, поднял высоко заднюю лапку и стал облизывать свою попу. Я удивился и спросил у Омы:
- А что это он делает?
- Он не может взять бумагу и вытереть свою попу. Приходится это делать ртом. Видишь, как это неприятно и не эстетично. А ты всё кладешь в рот и постоянно сосешь свои пальцы, палки, сопли, предметы, найденные на улице.  А ведь на них грязь и невидимые вирусы, которые в животике твоем развиваются, растут и пожирают твои соки и витамины, отчего твой организм сохнет. Сколько тебе не говоришь, ничего не помогает. Зря твой папа говорит, что так ты знакомишься с окружающими предметами. Надо приучаться к чистоте. Нет, так дело не пойдет! Я тебе заклею рот пластырем и пусть он будет, пока ты от этой привычки откажешься. Ты же знаешь, что это плохо и опасно. Так зачем ты всё тянешь в рот?
- Не знаю. Само получается. Привычка...
- В следующий раз, когда захочешь полизать, я тебе принесу кота, чтобы ты ему облизал попку!
- Нет! Не хочу! Противно!
- А грязные пальцы - не противно? У кота хоть переработанные какушки, а на пальцах неизвестно какие глисты находятся. То есть, яйца. А когда попадают в рот, развиваются, размножаются и образует клубок червей, которые съедят тебя...
- Больше я не буду ничего в рот брать.., - испуганно произнес я и снова потянул палец в рот.
Бабушонок шлепнула меня по руке:
- Ну не хорошо это...
- ОК! Чашка на пол улетела, не сердись, Омуля! На меня нельзя ругаться, я ж твоя лапуля!
  Как говаривал Жан-Жак Руссо: «У ребенка свое особое умение видеть, думать и чувствовать; нет ничего глупее, чем пытаться подменить у них это умение нашим».

                Новые ощущения

Однажды я с Омой играли в прятки. Я закрыл ее одеялом с ног до головы и ждал, что она будет дальше делать. Ома тихо сидела под одеялом, видно раздумывая как дальше поступить, затем часто задышала и вскрикнула:
- Kein L;ft! Hilfe! Ich kann nicht atmen…
Через некоторое время еще и еще... Я испуганно сбросил с нее одеяло и увидел ее улыбающееся лицо. Значит, ничего страшного, она лишь только притворялась... Я еще много раз проделывал это с нею и она каждый раз восклицала: «Kein L;ft! Hilfe!»
Мне понравилась эта игра. Когда пришел за мной папа, я продемонстрировал эту игру. Притащил одеяло и накинул его на Ому. Сам залез к ней. Смотрел на Ому, она, улыбнувшись, стала кричать:
- Hilfe! Ich kann nicht atmen! Kein L;ft!
Все окружающие замерли, думая, что на самом деле все так плохо. И вдруг я увидел, что она свое лицо иногда отводит в сторону, где был задрат конец одеяла. Так можно просидеть целый день и притворяться, что тебе не хватает воздуху. У меня сразу пропал интерес к этому занятию. Я хотел все по-честному...
А ведь я и сам был нечестен, когда покупал ребусы и быстро их отгадывал, заглядывая на последнюю страницу, и списывая ответ. Все поздравляли меня с выигрышем и гордились мною, что вот какой у нас сын и внук! Или может быть, только притворялись...

Глядя на мои ноги, а вернее ступни, которые шелушились и ногти все искусанные мною, Ома, не говоря ни слова, взяла ванночку, налила туда горячей воды, насыпала туда порошок кофе и поместила мои ступни. Мне она дала в это время таблетку с играми, которую купила специально для меня. Я с удовольствием играл, а она мне мыла ноги. Потом вытерла и одела носки. Мои ступни стали такие мягкие и нежные. Интересно, надолго ли...
Ома придумала еще повод для расслабления моего затравленного организма по ее мнению и нового ощущения – насыщения более яркими эмоциями – катание на лошадях каждую субботу, когда я нахожусь у нее. Мы приезжаем на конный двор с огороженной трехкилометровой дорожкой и стойлом для лошадей, где отдыхают они после тяжелой работы: каждый час меняются седоки из детей, которые больны психически или физически. Каким считают и меня.
В первый день мне было интересно. Я ездил на лошадке, впереди держала за уздцы фрау Хайке – моя руководительница и шагала все километры рядом с лошадью. Она была старой, с седой проседью, с косичкой в гриве. За все время фрау Хайке общалась со мной, рассказывала, что она любит и как ухаживать за ней.
Затем мы подъехали к сараю в стойло и она меня заставила чистить копыта, чесать бока специальной щеткой и расчесывать хвост. К концу я был весь в лошадиных волосах. Все это время Ома фотографировала меня для моих последующих воспоминаний.
Во второй раз я приехал с Омой и дядей с другой стороны и чуть опоздали. Хайке сразу же заставила меня чистить бока и копыта, что мне не очень нравилось. Я нехотя брал щетку и быстро проводил по бокам. Но она снова заставляла ухаживать за лошадью, видно старалась меня полюбить это дело и не лениться.
Ома сидела на скамейке и указательным пальцем трясла у меня перед носом: «Денис, ты должен аккуратно и прилежно за лошадью ухаживать...» Но мне это скучно было, неужели она этого не понимает или ей стыдно за меня перед Хайкой? Мне такая работа не приносит удовольствия! Я, конечно, знаю, чего они от меня хотят: трудотерапия и все такое прочее, но мне не нравится это. Лучше рассмешить всех... Я поднял лошадиный хвост и заглянул в ягодицы: «Popa l;tschen...» и от души рассмеялся. Ома готова была провалиться сквозь землю:
- Денис, verboten! (Запрещено так делать!)
Хайке сделала серьезный вид и повернулась к Оме:
- А разве твои сыновья не такие были? Разве их не интересовало то же самое? Надо не запрещать, надо разъяснять!
Ома потупила взгляд и глубоко вздохнула. Видно она боялась, что я еще могу сунуть палец в лошадиную попку и потом понюхаю.
Мы с лошадью проехали те же три километра и, наконец, закончили. Каждый раз Ома платила за проделанные процедуры  двадцать евро. Многовато, но она не жалела для меня ничего, лишь бы вырос хороший человек...

В третий раз было очень холодно. Мы оделись по-летнему, надеясь на скорое лето, ведь на дворе было начало мая. Мы не успели пообедать и решили, что пол часа, которые мы будем заниматься, ничего не стоят и мы не умрем с голоду. Приедем и пообедаем...
Приехали раньше на полчаса. Хайке занималась с другими девочками. Она сказала нам, чтобы мы подождали. Пока мы ждали, продрогли насквозь. Я залез в стопку колес и попросил Ому: «Масh Photo!». Подбежала Хайке и присела рядом. Ома нас сфотографировала.
Подойдя к конюшне с заднего двора, мы стали искать запасной выход. В конюшне было темно. Пахло навозом и терпким потом лошадей. Лошадки стояли каждый в своем заграждении и жевали сено. По стенам висели седла и различные инструменты.
Девочки сами поехали на лошади по огороженному полю без провожатого. Я с Хайке пошли в стойло и принесли обручи разных расцветок и конусные стойки. Когда подъехали девочки, я схватил лошадь за хвост, демонстрируя свое умение и желая рассмешить всех и даже напугать, но Ома пригрозила мне. Я бросил это дело.

Потом я ездил на лошадке, кидая на конусные установки цветные обручи. Сначала без настроения, потом, желая удовлетворить Хайке, старался попасть и попадал на тумбы. Она хвалила меня. Но мне это надоело и я лег лошади на гриву. Она подошла ко мне что-то сказать, но я отвернулся от нее на другую сторону гривы. Ома смотрела на нас и в мозгу у нее вертелись другие планы: «Зачем насиловать ребенка, если это не приносит ему удовольствия?»
Хайке мне что-то говорила, грозила пальцем, но я ничего не хотел. Я продрог и хотел кушать. Мы все пошли в конюшню. Я вырвал фотоаппарат у Омы и побежал фотографировать тележку с навозом. Затем подбежал к Оме и показал, будто я ем навоз из тележки. Они поняли, что я хочу есть и Хайке побежала в кладовку, взяла там конфетку и подала мне. Ома застеснялась моего поведения и, сконфузившись, сказала, что не надо, мы скоро уедем и будем обедать.
- Ничего! Не берите все так близко к сердцу! Только, вы в следующий раз приезжайте вовремя!
- Извините, мы рано сегодня приехали к Вам.
- Если вы в следующий раз приедите рано, то можете походить, посмотреть соседние конюшни и пастбища.
- Хорошо! Будет сделано!
Ома заплатила ей деньги и мы побежали к машине. Это не трудотерапия, а какой-то садизм!
Моя Ома очень переживает по-любому пустяку. Наверное, не понимает или не хочет понять, что я делаю всякие выходки, потому что просто хочу, чтобы на меня проявляли внимание, поэтому и придуряюсь. Наверное, это и называется аутизм, когда без оговорок, требую любви, внимание, соучастие и уважения к моей персоне.
Я не хочу быть одиноким, несчастным и больным. А как еще направить внимание на себя? Если я делаю все, как они хотят – прилежно и разумно, то они довольны и оставляют меня одного с моими проблемами, не замечают моего присутствия. Правда, это срабатывает только с Омой, потому что она ответственная и эмоциональная, но и достойная уважения. Я люблю тебя, Ома!
Мы больше не ездили на лошади, хотя Ома каждый раз вспоминает об этом.

                Как папа сказал…

У нас в интернате пацаны заглядывают девочкам и женщинам за пазуху, чтобы посмотреть на их груди. Это интересно и вызывает много эмоций: почему, зачем, от чего? Я и к Оме заглядывал, хитро сузив глаза. Она, недолго думая, усадила меня напротив себя и объяснила:
- Это нужно только для того, чтобы младенцев кормить молоком. Вот, посмотри в компьютере, мама кормит сына или дочку грудью и в этом нет ничего зазорного. И тебя, когда ты был маленьким, кормили так же, потому что у тебя не было зубов и ты не мог с ложки есть, только сосал молоко из груди мамы. Понял?
Я мотнул головой, в знак согласия. С тех пор мне стало неинтересно заглядывать к девчатам запазуху...

Как-то я пришел к ней в гости с ночевкой и сразу приказал:
- Закрой рот, а то пойдешь в свою комнату, ляжешь в постель, чтобы тебя не было слышно!
Бабулечка смотрела на меня широко открытыми глазами с удивлением на лице и не понимала, что она сделала такого...
Я рассмеялся и сказал:
- Так меня наказывают.
- Слава Богу, что не бьют! – посетовала Ома.
За то время, что я был у бабулечки, я совал себе в рот различные предметы и причмокивал. Ома устала уже мне говорить:
- Finger weg! Nicht alles l;tschen! Alle Parasiten in deinen Mund! Das ist gef;hrlich!
Я каждый раз отвечал: «ОК!», а сам продолжал по-привычке. В конце-концов Ома мне залепила рот пластырем. Я сначала мычал, потом пошел посмотреться в зеркало. Мой вид меня разозлил. Я сорвал кляп и затолкал Ому в комнату, закрыл за ней дверь и обиженно приказал:
- Sofort! Du wird’s hier 5 Minuten sitzen und sein Schuld ;berlegen!
Ома пыталась выйти, а я тут же бежал и жал на рычаг, чтобы она не могла выйти. И так несколько раз. Потом она тихо сидела несколько минут и сказала через дверь: «Entschuldigung!» Я смилостивился, взял будильник и проговорил:
- Zwei Minuten noch…
Потом выпустил. Она вышла молчаливая и задумчивая. Кто кого воспитывает... Не понятно!

Она мне в тот день рассказывала, что у меня есть много вредных привычек: в носу ковыряться и козули есть, бить пальцем о стол, бросаться с лестницы вниз, мыть руки холодной водой (уже цыпки на руках), бежать навстречу к приближающейся машине. А те, которые стоят на стоянке, проводить пальцем по их номеру, и определять с какого он города, при этом всегда палец в мазуте и во рту. 
- Но у меня есть тоже плохая привычка, - смеется Ома. - Я люблю как обезьяны рыться в шерсти у кошек и собак, ловить блох и давить их, чтобы трещали. От этого я получаю удовольствие, хотя их очень брезгую. Я ложу на колени старую тряпицу. Сверху свою кошку или собачку, которые постоянно бегают во дворе и принимают кровопийц - квартирантов, то есть блох, которые не дают им нормально жить и сосут кровь. Я роюсь у них за ушами, на горлышке, под мышками, то есть там, где им тепло и комфортно, а собачка или кошечка в это время кайфуют и засыпают. А у меня успокаиваются нервы, как будто я вяжу носки. Раз в три месяца я их обмазываю керосином, и они лежат десять минут без признаков жизни, будто отравленные. Но что делать? Надо же им как-то помочь. В это время они ходят под себя прямо там, где лежат; иногда прячутся... Но это было там, в Казахстане, а здесь более менее комфорт. Животные считаются как дети, поэтому все условия для них. 
Домашние кошки и собаки общаются с другими кошками и собаками и меняются новыми кровососами. А закрыть их в неволи, как говорит Ома, это все равно как в тюрьме содержать. Начинаются кожные заболевания, слепота, депрессии, отсутствие аппетита.
Она рассказывала мне, что ее отец заставлял ночью пинцетом давить клещей у кур. Это было противно и гадко. Клещи сидели кучкой под крылышками курей, и надо было их давить быстро, пока не разбежались. Освобожденные куры разбегались, не видя перед собой в темноте, страдая от куринной слепоты и истекая кровью задавленных клопов. Тех, кто остался в живых, бегали по стенам, и нужно было керосиновой лампой подносить близко к телам и сжигать их заживо.
- Слава Богу, мы сейчас живем в цивилизованном мире и, если встретим паразитов, то всегда найдется спрей от летучих и ползающих тварей, проинформировала меня Ома.
Потом она рассказывала, что когда у них была дача, их огород атаковали кроты. Они рыли подземные ходы, оставляя кучки земли на поверхности, нанося порчу корневой системе. Сначала она лила керосин в норки, потом купила два будильника на батарейках, завела и поставила звонок на шесть и двенадцать часов каждый. Положила их в стеклянные банки и закрыла крышками. Потом закопала их в землю по разные стороны сада. Больше их не было... Интересная задумка!

После обеда мы пошли с ней в магазин «Netto», купить что нибудь вкусное. Решили сделать пикник и провести время на игровой площадке. В магазине Ома случайно задела женщину с коляской. Она, улыбаясь, начала извиняться. Та ей отвечала: «Mach nichts». Я ушел вперед, но услыхав, что Ома постоянно извиняется, повернулся и сказал:
- Egal!
Все бабули от удивления открыли глаза и покачали головой. Я слышал нарекания Омы:
- Ну и ну, как стыдно, Денис! Лучше промолчи, чем показывать себя с дурной стороны. Я все считаю тебя больным, а ты этим пользуешься!
Вечером я научил Ому играть в судоку. Она, оказывается, до сих пор не знает, как им пользоваться. Мы играли два часа и она заполняла под моим присмотром все заданные клетки. Ну и глупые же эти Омы, только и умеют варить, стирать и ухаживать за детьми. А чтоб научиться компьютеру и всеми програмам, это для них... неважно...

                «Полицай, халло!»

Я ночевал у Омы, когда сверху молодежь гуляла на дне рождения хозяйки. У них гремела на всю мощь музыка да двенадцати, так что стены тряслись и звенели. Так и казалось, что сейчас дом рассыпется как карточный домик.
Ома сначала била ножницами по батарее, но они еще больше включали музыку на зло. Такое ощущение, как будто сатана пляшет в агонии. Мой дядя сказал, что пойдет и выключит счетчик в коридоре, но так и не пошел. Не хотел связываться с соседями, как и другие жители.
Мы уже легли в постель отдыхать, но усиленный гром музыки довел Ому до отчаяния. Она мне предложила:
- Ты возьми вторую подушку и положи ее на голову, чтобы меньше слышалась музыка, и тогда уснешь.
- Если человек хочет спать, тогда он уснет и без подушки, - ответил я.
Она вконец разнервничалась и решила позвонить в полицию. Сначала позвонила в дверь к соседям, что находились внизу и прятались от страха из-за грохота музыки. Она объяснила, чтобы они позвонили в полицию, так как не могла хорошо говорить по-немецки. Все отказались, только что не перекрестились, и закрыли дверь за собой.
Я, понимая, что все боятся, стал сам звонить, держа согнутую кисть у уха с отопыренным пальцем. Вполне серьезно, считая, что должны меня услыхать полицаи, стал сообщать:
- Халло! Полицаи! Помогите нам. Сверху нас живут молодые, и они уже в какой час грохочут музыку так, что стены трясутся. Приезжайте, прекратите это безобразие!
Затем я ушел в другую комнату и снова повторял, и повторял это сообщение. Мой дядя показал на меня и тихо сказал:
- У Дениса уже нервное расстройство. Надо успокоить...
Тут вдруг приехали новые друзья к соседям сверху. Пока они поднимались, Ома, открыв двери, преградила им путь и приказала твердо:
- Передайте своим друзьям, чтобы музыку сделали потише или вообще вырубили. А то полицию вызовим.
Они испуганно сказали «хорошо» и поднялись выше. Послышалось сверху слово «Scheise» и музыка стала грохотать тише, почти неслышно. Мы уже были в ночных сорочках и отправлялись спать, как вдруг кто-то постучал в дверь. Ома открыла дверь, я за ее спиной в одних трусах. Там стояла пара молодых, которая жила над нами, глядя пьяным взором, и что-то бормотали, типа:
- Так хватит для вас... Мы уменьшили звук... Извините, раньше мы всегда ставили музыку на всю мощь и ничего... А теперь, что?
- Можете всю ночь гулять и музыку при этом слушать, но, пожалуйста, потише! У нас ребенок не спит, а уже ночное время...
- Так пойдет, как сейчас играет?
Ома кивнула и закрыла дверь. Вскоре музыка совсем исчезла, и гости разошлись. Мы тут же уснули, но к утру все-равно в душе был стресс. Мы выпили успокоительные капли. Ома сказала сыну, а я слыхал:
- Чего удивляться, если они громко трахаются два-три раза в сутки, при этом скрипит кровать, и слышны стоны на весь дом. Как будто они хотят доказать, что мы все дураки и не умеем жить. Сосед по площадке, одинокий парень, жаловался, что не высыпается каждый день из-за стуков. Взяли лучше бы другую квартиру, а эту оставили бы для больных стариков. Интересно, где ее сын от первого брака? Наверное, родителям спихнула и забыла...

Я в основном, живу на командных окриках: «Нельзя!», «Нет!», «Не делай этого!», «Не лезь...», «Mach keinе Schei;e!»… Это для родителей считается нормальным воспитанием. Но Ома думает иначе.
Если, скажем, я хочу кота погладить, а в ответ кот фыркает и, взъерошись, на меня фурчит и выпускает когти, то это не значит, что я издеваюсь над ним. Вон, Ома сама ходит вся исцарапанная, потому что кот так играет. Схватит в свои когти так, что не вырвешься. Он - природный охотник! А мне говорят, что я не люблю кошек. Сразу кричат: «Оставь его в покое!» Разве дисциплина дороже воображения, затейничества, радости..? Взрослые не понимают, чего хотят...

Я нашел у Омы такую необычную вещь – присоску. Она им делает массаж, присасывая к телу. Меня заинтересовала эта вещица.
Этой присоску я лепил себе на щеку, на лоб, на грудь... на свои губы и они были похожи на губы обезьяны. Сразу все снимал на фото.
Позже я заметил, что остаются следы от присоски – синяки. А ведь завтра мы встречаемся на день рождении... Я побежал в ванную и стал полоскать их водой, но ничего не смывало. Потом я еще попробовал смазать вазелином.
Ома меня потихоньку поругала и, улыбаясь, дала электронную таблетку, чтобы я играл и не боловался. 

Все считали меня психически больным. Оме и в голову не приходило наказывать любимого внука бранным словом, и если злились на меня отец или дядя, то она брала все близко к сердцу, будто ее несправедливо ругают. Я был не по годам своеволен и любвеобилен. Ома со мной проявляла потрясающее терпение, пока я сам не научился обуздывать свой темперамент.
Однажды Ома на Рождество собрала всех за накрытым столом, с закусками, пельменями и котлетами с толченой картошкой. Всем налили шампанское, а мне в бокал сока.
Я все это время молчал, следил, как она перед ужином помолилась: «Господь Бог, благослови нашу пищу в наше здоровье и силу для жизни! И пусть осветится лик Твой! Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь». Потом поздравляли с Рождеством Христовым. Но когда Ома громко отрыгнула воздух, даже не заметив, продолжала предлагать всем всякие блюда, я возмутился, не вытерпел и закричал на нее: «Geh im deine Zimmer! Und bleib dort halbe Stunde und ;berlegt Mal: sch;n oder nicht so machen!»
Все замерли, глядя на нас. Ома смотрела на нас широко раскрытыми глазами и не ведала в чем провинилась. Только сказала:
- Entschuldigung!..
- Ich habe gesagt: raus!
У Омы потекли слезы из глаз. Я глянул на папу, мысленно спрашивая, все ли правильно сделал?.. Папа мне тихо сказал:
- Warum so streng?
Мне жалко стало Ому. Я повернулся и у нее спросил:
- Was ist l;s?
Я поцеловал ее, как бы извиняясь. Она ответила мне тем же.
- А что я сделала? – недоуменно спросила Ома своего сына.
- Ты отрыгнула...
- Я даже не заметила.., - потом повернулась ко мне и грустно сказала:
- Ich bin schon alter Mensch!
Все успокоились, а мой отец повел меня в кухню и стал учить:
- Sprich langsam und deutlich. Alle haben dich nicht verstanden…

После все смирно сидели и отдыхали после сытного ужина. Ома опять начала всех расшевеливать:
- Ну что вы такие скучные? И так некоторые говорят, что у нас праздники проходят как похороны. Давайте поиграем... Помните, как мы в детстве играли, пели, танцевали? Давайте оденем маски и каждый выступит с каким-нибудь номером, будет защищать свое место. Кто-нибудь споет песню, кто-нибудь станцует какой-нибудь танец, другой – расскажет стих или анекдот...
Все заулыбались, но остались сидеть на своих местах. Тогда Ома сама начала показывать «концерт по заявкам». Сначала протанцевала «Во поле березонька стояла, во поле кудрявая стояла... Люли, люли, стояла...». Немного необычно было смотреть на любимую Ому. Потом спела песню: «Были у бабуси два веселых гуся...» в конце рассказала стих: «Родились мы с братом Колей в тот же вечер, в тот же час. Мама вскрикнула: «О Боже, как похожи, просто жуть!» Папа буркнул: «Ну и что же, разберемся как-нибудь». Но не могут разобраться мама с папой много лет, потому что рожа братца абсолютно мой портрет».
Потом играла с котом, поднося кулак к его мордочке и раскрывая его перед его носом. Кот Митька сидел и следил за кистью Омы, потом мгновенно вскакивал и вгрызался своими зубами и когтями в ее пальцы, а между палец стекала кровь... Ома пробормотала кому-то с обидой:
- Я к вам со всей душой, а вы ко мне всем задом...
Наконец, раздарила всем подарки. Мы еще посидели и разошлись по домам. «Да, тяжелая это работа из болота тащить бегемота...»

                Все – аутисты?!

Как то Ома спросила про мою маму. Я сказал, что уважаю ее хотя бы за то, что она моя мать.
Ома рассказала об этом моему отцу. Он не поверил.
- Так прямо и сказал... Ты все выдумываешь!
- Вы не верите, потому что с ним не общаетесь. Только отмахиваетесь как от назойливой мухи: «Уйди! Не мешай! Заткнись! Вот он и не общается с вами – с тобой и с матерью. Когда ест, он поглядывает на тебя исподлобья, чем еще ты недоволен и как тебе угодить.
- Все ты выдумываешь! Это только твои воображения!
- Когда вы в детстве говорили что-нибудь интересное, например: «Когда я мыл попочку, дырочку нашел» или твои слова: «Когда папка умрет, он свои часы мне подарит!». Я записывала все выражения и читала сестрам. Они тоже говорили мне, что переписываю из журнала и присваиваю себе. Надо заниматься с детьми с любовью, а так для вас – это только обуза...

Я знаю свою Ому, что она, если сделают ей какое-то зло, то она в отчаянии и милосердии будет молиться за него, потому что она видит в нем жертву зла, как будто бесы в него вселились. От этого она сама страдает, потому что люди делают ей специально зло, так как получают от этого удовольствие. Ее уже сделали больной, но она все-равно подвержена своим идеям.
Люди довольны, что кто-то прогинается перед ними. Словно марионетка. И как не водить ее за ниточки, если они так повышают свои ценности в своих глазах... Пора бы ей наконец сделать вывод, людей просеивать по виду и взгляду, и общаться только с одномышленниками. Если человек не заслуживает доверия, то не стоит проявлять благородство (жертвовать собою) по отношению к нему. Бог специально дает ей такие испытания, чтобы она научилась разбираться в людях. Но ей чем больше даешь страданий, тем больше она любит людей...
Известно, все говорят в спину, что угодно, а в глаза, что выгодно... А Оме если скажешь: «Не ходи туда, там ждут одни неприятности!», она скажет: «Не как не ходить? Они же ждут».
Мне Ома рассказывает, что иногда, когда она идет, земля под ней качается. Ей кажется, что она идет по воздуху и она боится, что земля совсем уплывет из под ног. Она как-то сказала, что ничего нет страшного, если имеешь ответственность за других. Ради этого надо идти вперед хоть по земле, хоть по воде, хоть по воздуху!

Мой дядя вечно ворчит, что соседи не дают ему покоя, все злыдни и выживают его с квартиры. Лучше бы иметь свой дом, обведенный колючей проволокой и не видеть никаких людей. Выглядел он занудой. Оказался снобом до мозга костей. Приходилось не обращать внимания на эту отвратительную черту, но его замечания невольно вызывают неприязнь.
Ома отвечает ему так:
- Сынок, разве у тебя плохая жизнь? Разве тебя кто-нибудь когда-нибудь бил, насиловал, издевался? А у меня всю жизнь так было: ненавидели, били, изголялись.., но я люблю всех людей. Все страдают, переживают, болеют. А ты всех ненавидишь... Просто ты от жира бесишься...
- Может ты и права, - опустил он голову.
- А может, ты тоже аутист?
- Все у тебя – аутисты...

У меня всегда синяки под глазами, несмотря на то, что я упитанный. Но моя бабулечка говорит, чтобы не обращали на это внимания. А то получится как у нее: ее мать с детства всегда говорила, что у нее синяки под глазами, потому что у нее глисты – вечно возится с кошками и собаками.
Ома верила ей и делала все, что мать ей скажет. В двенадцать лет мать заставила ее выпить больше половины стакана керосина. Ома боялась последствий такого приема жидкости внутрь, но раз мать сказала, то она знает, что делает.
Ома выпила керосин и стала ждать последствий. В душе она говорила: «Боженька, помоги!» Она заметила, как у нее на время поднялась температура, лицо покраснело. Но вошла в этот момент соседка что-то спросить у матери, как все забыли об этом энциденте. Только потом ее сестра сказала матери:
- А ты бы выпила стакан керосина? Конечно, нет! Надо думать, что предлагать и чем лечить...
Позже Ома рассказала об этом своему двоюродному брату, что мать обвиняет ее в неправедных поступках. Он засмеялся. Потом серьезно рассказал о прибывании его в армии.
- Я был очень худой. Как твой и мой отец. Это у нас в природе. Под глазами у нас всегда синяки, потому что глаза глубоко сидят на лице. Когда меня забрали в армию, целый год таскали по медицинским пунктам. Все хотели найти во мне болезнь. Но было странно для них, что все переболели всякими болезнями, а я так и вернулся с армии живой и здоровый. Не слушай никого! Что дал нам Господь, то мы и должны нести всю жизнь...
Ома успокоилась, но все равно была сломлена психика... Она мне рассказывала удивительные вещи, которые происходили в ее жизни по ее глупости. В детстве в семье нужно было чистить навоз у свиней и носить воду. Никто не хотел этим заниматься, отговаривались тем, что надо учить уроки. Оме пришлось наводить порядок в сарае. Она всегда говорила про себя: «Если не я, то кто?»
Свиной навоз был жидким и вонючим. Приходилось выгребать навоз савком из сточной канавы. Потом от нее выходил ядовитый запах два-три дня, хотя она каждый раз мыла руки с мылом.
Однажды она в душе возмутилась несправедливым решением семьи – загнать дочь в рабство. И захотелось помочь себе в таком вонючем деле. Она вырыла арычок к ближайшему туалету в огороде, как тогда называли уборной. Но уборная оказалась соседской. Своя же стояла на другом конце огорода. Ома по этому арычку слила всю жижу и потом сравняла землю, чтобы не заподозрили ее в поганном деле. Соседи заметили сразу, потому что  вонь стояла на всю деревню. И к вечеру ее стали ругать родители и соседи. Она, опустив голову, тихо говорила: «Извините!» Но вину она чувствует до сих пор.

Я часто сижу у компьютера и совсем не замечаю, как пальцы левой руки постоянно в движении: то попку потрогаю, то носовые ходы, то ухо... потом в рот. Так познается моя болезнь, мое одиночество...
Чтобы меня отвлечь от злых привычек, Ома мне купила соску, чтобы рот был занят. Смазала ее медом, чтобы приятней мне было сосать. Мой отец узнал и вскипятился:
- Ему уже одиннадцать лет, а ты его приучаешь к соске. Какая ты бабушка?
Ома опустила виновато глаза:
- Ну тогда воспитывайте сами...
Но он продолжал:
- Не обращай внимание на его привычки. От этого никто еще не умирал...
Но бабушка с ним была несогласна. Она стала заклеивать мне рот скотчем. Я смеялся, глядя на себя в зеркало. Позже я взял кусок скотча и наклеил ей на рот. Она сидела притихшая, ничего не говорила, а на глазах выступили слезы. Я стал извиняться перед ней, поцеловав ее. 
В следующий раз, пока я кушал в столовой, она нарвала зеленых ниток, скрутила их и бросила мне на стол, как будто черви выпали у меня из-зо рта. Я испугался и бросил их на пол.
- Эти черви, - предупредила она меня, - сьедят тебя самого, если будешь облизывать все подряд.
На меня это сильно подействовало. Но как избавиться от этой привычки?..

                Каждый выживает, как может…

У каждого были карманные деньги на различные расходы. Ома вспоминала, как ей хотелось тоже зайти в магазин, купить книжку с запахом типогрфской краски и перечитывать ее, чтобы оказаться за дальними странами, в прекрасном лесу, где птицы поют и жужжат жуки и стрекозы. Или в песках Мадагаскара, где зной и пыль, и ходят по ним верблюды с путниками на спинах.
Или хотя бы купить пирожок, чтобы успокоить желудок, звенящий посреди уроков и требующий хоть какой-то пищи. Но в те времена не было ничего такого, и как они выжили, одному Богу известно.
Отец ее часто заезжал на базар, покупал жареные семечки, фрукты и лепешки. Иногда предлагал угоститься ими. Но моя Ома была стеснительной, чтобы взять, не только попросить. Она отказывалась, отводила голодный взгляд и уходила вперед, глотая слюни.
Отец тем временем щелкал семечки, собирая скорлупу у рта, потом плевал во все стороны, говоря:
- Люблю я щелкать семечки, чтобы разлетались во все стороны.
Ее мать злилась:
- Весь пол оплевал...
- Зато комфортно!

Моя бабулечка, когда была подростком, тоже решила секретно подзаработать денюшек, чтобы приобретать себе вкусные вещи, например, сгущенное молоко или конфет каких-нибудь... Она предложила сестре, и та согласилась. Стали собирать в курятнике яйца и потом сдавать их в магазин, где происходила закупка яиц от населения.
Потом с радостью покупали на эти гроши сладости и книжки и читали их вечером, закрывшись под одеялом. Так было недолго... Узнав об их секрете, мать наказала их, побив шлангом от стиральной машины.
Больше Ома никогда даже не строила планов на улучшение жизни в семье. Она хотела только убежать от невыносимых условий и создать свою семью, чтобы все были сыты, одеты и ни у кого не было желания воровать или страдать.
Может быть поэтому она сейчас своему внуку, то есть мне, позволяет два раза в месяц покупать все, что вздумается на десять евро. Кто знает...
Я четко понимаю, что мне нужна радость во всем: в еде, в дружбе, в играх - обнимашки, целовашки, даришки. Такие состояния, как злость, тоска или скука не для меня. Я их просто не переношу. Я не устаю признаваться в любви осознанно или неосознанно родителям и моей золотой Омочке дома или на улице, целовать их. Порой прохожие скептически улыбаются и удивленно оборачиваются. Но мне все-равно. Думаю, что и моей любимой бабулечке.

Как то я попросил у Омы апельсин. Она мне дала свежий, вкусный фрукт. Я сел, взял нож и аккуратно надрезал его корку на четыре части от хвостика до попки. Потом стянул кожицу, и апельсин остался голый и сухой. Я стал есть дольки апельсина, а Ома ахала: какой я сообразительный, внимательный и аккуратный.
Оказывается, она все это время следила за моими движениями и даже засняла все на видеокамеру. Вот такая у меня добрая бабушка.

Сегодня Ома, задумавшись, поделилась со мной как бы между прочим:
- Когда приходит твой отец - мой сын, я становлюсь как бы глухо-немой: делаю все скорее по-интуиции, чем чувствами. И устаю морально больше, чем физически. Потом у меня вид, как у выжатого лимона. Все силы отдаю, чтобы он только не злился. Так было и при родителях, и при сестрах, и при мужьях, при сыновьях, а теперь и внуки на подходе. Но как всегда, все не уходят пока не выматерят меня, как бы наслаждаясь своим напускным величием. Правильно говорят: «Идиоты своим несостоянием упрекают всех». Он выпивает все мои силы. Вампир какой-то... Надо его проверить на болезни печени. Уж много у него желчи...
Я только и мог произнести:
- Ja, Mama – dumm, Papa – dumm…
- Genau so!..
Ома уверенна, что я ничего не понимаю, но это видно реально: отец уходя – расцветает, Ома увядает. Ома продолжила, вспоминая:
- Как и твой дедушка, Царство ему Небесное!, на людях был пай-мальчик, дома – агрессивный эгоист! Поэтому я и терплю все, потому что считаю себя виноватой, что за такого вышла...

               
Доверие надо заслужить

Как только мой отец привел меня к Оме, я тут же ее позвал тихонько в другую комнату, сказав: «Hilfe!» Она обняла меня за талию и усадила к себе на колени. Тревожно поглядев на меня, спросила:
- Was ist l;s?
Я готов был расплакаться, снял штанишки и показал ей половые органы, на которых стали появляться редкие волосинки.
- Was ist das? – мой голос дрожал от вероятно плохой новости.
Ома мне улыбнулась, успокаивая:
- Das ist Normal! Hier werden ;berall die Haare erwachsen. Du bist schon gro;er Junger Mann. Nicht passiert! Keine Angst! Guck mal, dein Papa hat viele Haare ;berall! Bei dir werden die Haare auf Beine, Gesicht, под мышками.
У меня сразу слетела с души тревога и я благодарно поцеловал ее в щеку.
- Что случилось? – в комнату ворвался отец.
- Да просто разволновался, что волосы везде лезут. Это для мужчины нормально!
- А-а, а я думал, чего он испугался. Разве не мог он у меня спросить? Сразу побежал к тебе...
- Значит, он мне больше доверяет...
Я бы посвятил такие строчки Оме:
Я с бабушкой своею дружу давным-давно.
Она во всех затеях со мною заодно.
Я с ней не знаю скуки, и все мне любо в ней.
И бабушкины руки люблю всего сильней!

Мне – 12 лет и Ома говорит, что я превратился из пацанчика в симпатичного юношу. У меня уже пробиваются волосики под носом, подмышками, под животиком. Голос становится грубым, басовитым. Ома говорит, что мой голос ломается и скоро я превращусь во взрослого мужчину. И это не наводит на меня прежний ужас. Теперь я знаю, мы как цветы развиваемся, цветем и увядаем... И это задумано природой...
Но это только начало. Я уже ношу вещи размера «М» и ростом догнал отца и Ому. Но фигура, как сказала моя бабушка, еще моложавая, упитанная, потому что не занимаюсь спортом и физической подготовкой.
Мне не до этого. Я увлекаюсь сбором номеров (Kennzeichner) на компьютере со всех стран. Копирую и айнфюгиваю в файл. Ома потом делает страницы и помещает их в одном размере. Говорит, что потом можно издать книгу с номерами всех стран и континентов.
Сделали 20-25 картинок и, когда я приехал к Оме в следующий раз, она мне вручила готовое фото и поручила мне вставить в альбом. Там был номер с моей фамилией, именем и числом моего рождения. Спасибо, Ома! Ты – замечательный человек! Побольше бы таких! Я взял этот альбом домой, чтобы показать друзьям.
Кормит она меня на убой. Мое пузо становится толстым, как арбуз. Я часто пукаю и говорю вслух:
- Lecker gefurzt! (Вкусно пукнул!)

Ома смеется, а папа, который считает себя умным, зло смотрит на нас. Ома говорит:
- Kein Problem!
Сегодня Ома купила мне джинсы без застежек, тянущиеся – стреч. Она заметила, что мои джинсы с ремнем давят на мою душу. Это плохо. Оказалось, что мужских штанов нет без пуговиц и ремня. Она тогда купила женские, ничем не отличающиеся от мужских. Странно, подошли мне как влитые. Здорово смотрятся! Спасибо, Ома!

Инструмент, которым пользовалась Ома, больше ничем не могла пронять своего сына, то есть моего отца, был сарказм.
- Как ты, должно быть, горд собой... прямо пуговицы на груди раскалились...
Две пары серых глаз встретились, две воли скрестились, как бывало не раз...
Ома была решительной, а не слабовольной. И не могла промолчать, если ее что-то не устраивало. Но больше молчала, если на нее были нападки.
Мой отец тоже слишком импульсивный и вспыльчивый. Если ему мешали на дороге, он на всех кидался сразу матом:
- Одни идиоты! Не могут нормально дорогу перейти.
- В дороге существует правило 3Д: «Дай дорогу дураку!» Чего ты торопишься и куда? К Господу мы всегда успеем прийти. Сам уменьши скорость...
- Если я сказал – это черное, а оно белое, так значит - это черное.
Я был почти всегда за него. Он был мой кумир! Хотя видел обиженные глаза Омы. Но что я могу сделать? Меж двух огней... Ома все-равно простит, а с папкой еще надо помучиться.
- Ты покупаешь ему соки, сладости, булочки и всякую ерунду. Лучше бы дала ему воду и яблоко, - зло начинал мой отец.
- Это ты успеешь дать, а у меня всего лишь день в неделю и я его хочу побаловать.
- Твое баловство выливается в тунеядство.
- А что ты делаешь для его развития? Я же тебе говорила, давай купим ему спортивную шведскую стенку с кольцами и троссом для отжатия. Пусть занимается спортом. Ты не хочешь. Так что тебе надо? Только покричать...
Заметив насмешливую ухмылку, она опускает глаза.
- Все ОК? – спросил я ее участливо.
- Keine Sorge! Alles in Ordnung! – заставила она меня успокоиться.
А недавно она показала мне фото с маленьким ангелочком и добавила:
- Это твой отец, когда был еще ребенком. Какой был, и какой стал! Как быстро время пролетело...

                Следы жизни

Я писал и буду писать все, что со мной произошло, об аутистах – детях дождя. Я читал много таких исповедей, но все хотят заявить о себе только хорошее. А я пишу правду, только правду, что со мной происходит, потому что я верю, кому-то поможет моя исповедь. Может у нас действительно поломан какой-то ген, а может у нас сдвиг по фазе... А может все дело в том, что у меня пробита психика с детских лет, когда мои родители выясняли отношения, не глядя на меня... Ой, много причин... Теперь они едят ту жизнь, которую сами сварили.
Страдания возвышают человека или кидают ниже плинтуса. Смотря у кого какая сила воли. Видать у моих сила воли слабая... А жаль! Было бы все по-другому. Видно, такая судьба...
В любом случае, я абсолютно уверен, что среди нас нет таких, которые ненавидят кого-то, мстят, воруют, обманывают, убивают... Мы не перебираем в еде. Что дадут, то и ладно. Мы не смотрим кто как выглядет, а любим и дорожим теми людьми, кто заботится о нас, за доброту, за внимание...
Как моя Ома, например, уже пожилая, с морщинками на лице. Как она говорит, это не морщины, а следы жизни. Руки потрескавшие, тело изможденное. Но она самая замечательный человек на свете. Ее душа очень добрая. К ней хочется прикоснуться и чувствовать себя защищенным, как у ангела под крылом. Извини, если я тебя когда-нибудь обидел! Я тебя люблю! Не забывай этого!

Я не очень задумывался, почему моя Ома не ест с нами. Только обслуживает меня и моего папу. Мы едим вкусный борщ или душистые котлеты, пьем кофе или чай с ванилиновыми булочками, и слушаем или делаем вид, что слушаем, деферамбы Омы про наши подвиги и отношения друг с другом. Потом вытираем губы и бежим по своим делам, даже не сказав «спасибо». Папа уходит домой, а я сажусь за компьютер и играю в электронную игру.
Однажды я пошел за полотенцем в кухню, где Ома убирала посуду. И каково мое было удивление, когда увидел, как она ест наши остатки, а если ничего не осталось, то с удовольствием ест хлеб с чаем.
- Я ем не то, что осталось в тарелках, а осталось в кастрюле, - успокаивает меня Ома. 
- Почему ты с нами не ешь? – спросил я ее.
- Да мне не хочется есть. После болезни я потеряла вкус к еде, то есть аппетит. Ем, только чтобы не умереть с голоду. Мне не надо ничего вкусного, только переводить продукты. Главное, чтобы вы были довольны.
Мы конечно довольны, но недовольны положением Омы. Как служанка... Она любит говорить:
- А что мне остается делать? Только служить моим близким. Пока ты кому-то нужен, значит живешь! Умрем, тогда и отдохнем...
Ома сидит у телевизора и слушает песню Данила Плужникова «Я свободен...» и плачет. Перед сном я слышу, как она молится за меня и всех больных детей на свете. Тонкая, ранимая душа! Судьба несправедлива. Страдают больше добрые люди.

Она хочет меня видеть танцором или певцом. Заставляет меня читать стихи, фотографирует и показывает мне, как я провел лето и выходные. Смастерила на компьютере фотошоп с моими фотографиями и сделала видеозапись. Можно потом, когда повзрослею, пригласить всех на мое день рождение и показать этот фильм. Но это только мечты Омы.
Но мне нравятся больше изучать языки, смотреть, каковы номера машин по всему свету, умею читать по-русски, хотя не понимаю смысла, и читать по-немецки – это я понимаю и считаю, что читаю лучше всех в классе. Хотелось бы изучить тайский. Мне больше нравится сидеть и заниматься филологией. Ну, будущее покажет...

Однажды мы пошли в магазин купить что-нибудь вкусненькое. Мы всегда так делаем, когда я прихожу к Оме. Потом мы идем на игровую площадку, катаемся на качелях и едим сладости. Ома сразу предлагает окружающим детям. Некоторые с удовольствием берут, а другим не разрешают родители. Хорошо проводим время.
Но сегодня с Омой происходило что-то невероятное. Она, при касании за что-то или кого-то, билась током и сама была в ужасе. Пальцы искрились и производился звук – скрежет железа. Она отбрасывала свою руку и в ужасе хваталась за сердце. Когда она задела пальцем о мой палец, произошел разряд в сто двадцать вольт. Она стояла шокированная, а я хохотал так, что весь магазин слышал, как я смеюсь. Даже цыгане смотрели на меня и улыбались из-за моего заразительного смеха. Я чувствовал, что перегибаю палку, на вспомнив испуганные глаза Омы, снова заливался смехом.

Как-то Ома у меня спросила:
- Не обижает ли мама? Если обижает, ты можешь прийти ко мне...
- Нет. Какая бы мама не была я должен любить ее. Так учат нас в интернате, и так я думаю...
- Хорошо! Договорились...

                Прабабушка Лиза

Моя прабабушка Лиза заболела. Она сломала головку тазобедренного сустава. Ее положили в больницу и сделали операцию по замене на искусственный. Когда мы пришли к ней, прабабушка лежала на кровати, усталая от посещений.
Моя Ома стала кормить ее блинчиками с чаем. Я подошел и стал говорить ей по-немецки, что мы сожалеем, что она заболела, и надеемся, что она скоро поправится. Все слушали молча, улыбаясь.
Затем я взял, предложенную ее соседкой по кровати, журнал и стал разгадывать судоки, пока мой отец и Ома разговаривают с прабабушкой.
Закончив два задания на двух страницах, я подошел к соседке и показал свою работу. Та изумленно высказалась:
- O, tol! Bundebar! Super!
Мне понравилось, что она оценила мой труд, не отвернулась! Я подошел и пожал ей руку. Папа и Ома были поражены этой сценой!
- Kommen zu uns noch ein Mal! – сказала она нам и приятно улыбнулась. Ома поцеловала свою мать, мы попрощались и пошли к выходу.

Домой ехали быстро, потому что было жарко. Папа открыл задние окна, а свое оставил закрытым. Ома просила закрыть задние, где сидел я, чтобы меня не продуло. Он, злясь на всё и вся, заявил:
- Меня в детстве никогда не продувало! У детей есть определенная защита – у них мягкая мускулатура.
- У нас не было машины, когда ты был маленьким, а вот твой брат часто ездил с дедой на запорожце. Он часто простужался и температурил...
Но он был непоколебим.
На следующий день Ома звонила моему отцу:
- Как там Денис? Не заболел?
- Не знаю, он в интернате, - был ответ.
- Так узнай! Они ведь скоро едут в Urlaub с классом, а он будет плохо себя чувсвовать. Что за отдых? Если болен, то привези ко мне на три дня, я его вылечу.
- Прекрати! Все хорошо! Если бы было плохо, то они мне уже давно сообщили...

Еще через месяц был у прабабушки Лизы день рождения, юбилей – девяносто лет. Справляли в тайском ресторане. Мы тоже туда поехали. Правда папа отказался, видно стеснялся моего положения. А дядя сказал, что может быть, мы последний раз ее видим. Надо поехать! И Ома тоже, приняла решение ехать, все обиды похоронила, остались только родственные души.
Ома готовилась заранее. Покупала и выписывала подарки. Рассказала, что она когда работала в альтенхайме, там дарили пожилым на день рождение комнатные тапочки – тепло для дома, куклу – ностальгия по детству и коробку конфет. Так и она сделала. Купила чайный набор с самоваром и чашками, баночку кофе, поднос, куклу и коробку конфет. Все завернула в целлофан и обвязала красной ленточкой.
Приготовила подарки и для внучат. Все-таки не видела их с самого рождения. Все поздравляли прабабушку Лизу стихами и конвертами, только я один спел ей песню «Zum Geburtstag viel Gl;ck» и подарил ей роскошную куклу с завитками, в длинном платье с рюшками по - низу и с зонтиком. Это мне оставила моя хорошая, добрая Ома. Все были в трансе. Все хлопали мне, как будто я прочитал поэму.
Ома раздала подарки всем внучатым племянникам и вручила каждому по 10 евро. Все были очень рады, но никто не сказал «спасибо». А все считают, что это нормальные дети...

Я приехал к Оме, когда на дворе была 36-градусная жара. Казалось, что мы все находились в раскаленной духовке. Ома выполняла все мои просьбы: наливала в маленький бассейн воду, который надула и поставила на балконе; готовила несколько раз еду – вареники с картошкой, заливную рыбу, мороженое, чай с выпечкой.
Потом смотрели фильм, сбрызгивая себя водой из бутылки. Оме было плохо. Онa принимает «Markumar» для разжижения крови до 25%, поэтому в жару кровь кипит, а в холодные дни кровь застывает. Перед глазами у нее туман, как она выражается, тело обмякло, ноги ватные. Она молила Бога дать силы пронести этот крест без жалоб и сожаления. Мой отец работает в субботу, а ей приходится сидеть со мной.
Когда Ома ест что-нибудь, я подхожу с одной стороны и смотрю, что она ест, а с другой – кот Митька. Ома, как бы извиняясь, предлагает нам еду, которую мы недавно ели. Оказывается, она ест остатки пищи после нашей еды. Но мы имеем хороший аппетит и не хотим пропустить что-нибудь вкусненькое. Иногда я ее спрашиваю испуганнно:
- За это не ругают? Это хорошо или плохо? Я нарочно не доел или нечаянно?
Она спокойно отвечает:
- Ничего страшного, но лучше когда ты все доедаешь...

Перед обедом мы пошли в магазин закупиться. Я стоял с Омой в очереди, чтобы расплатиться. Впереди стоял мужчина с дочерью примерно моего возраста. Мне она понравилась. Такая милая, рассудительная... Я даже застеснялся, когда она глянула на меня с интересом. От этого я почему-то скривил лицо и открыл рот. Как Ома говорит: лицо становится лягушачье. Остается только квакнуть. Девчонка сразу презрительно отвернулась. Ну и ладно – обиделся я. Пускай себе ищет принца на белом коне... Феминистка...

Позже я прочитал исповедь одного аутиста. Он прав! Мне очень понравилось его излияние души:
«Я аутист. Если я бью себя по ушам, то не для того, чтобы рассмешить вас, а оттого, что мне надо привести мой мозг в порядок. Ученые говорят, что это самостимуляция, что у аутистов нарушена чувствительность, мозг не получает той информации из окружающей среды, что получаете вы. Я не понимаю того, что говорят ученые. Я сам поддерживаю свой мозг в тонусе. Я зажимаю уши, если звуки слишком громкие, и бью себя по ушам, если звуки «слабые». Я люблю шуршать бумагой и целлофаном, громко кричать - это помогает моему мозгу почувствовать себя живым. Если я трясу руками перед глазами, то не для того, чтобы напугать или развеселить вас. То, что я вижу, не обрабатывается моим мозгом и не складывается в целую картину так, как это происходит в вашей нормальной голове. Я поддерживаю свой мозг в тонусе и зажимаю глаза руками, если воздействие слишком сильное для меня, и трясу ладошками или ленточками перед глазами, если мне не хватает зрительной информации. Нормальные люди просто не замечают того, что постоянно видят что-то, и это что-то должным образом обрабатывается их нормальным мозгом. Если я раскачиваюсь, то делаю это не для того, чтобы вам захотелось поучить мою маму, как надо воспитывать детей, чтобы дети научились себя вести в общественных местах. Мой мозг путается, обрабатывая информацию о том, каковы размеры моего тела, где верх и низ, где право и лево. Чтобы привести мой мозг «в форму», я раскачиваюсь или прыгаю. Я делаю много непонятных движений, не для того, чтобы вы покрутили пальцем у виска или, спрятав глаза, быстрее увели своих детей подальше от меня, или начали смеяться надо мной. Мой мозг устроен иначе, но это не означает, что я не хочу играть с вашими детьми. Я очень хочу, но у меня не получается. Без вашей помощи и ваших шагов навстречу мне не справиться. Если вы не хотите сделать шаг навстречу, то просто пройдите мимо. Не надо учить жить меня и моих родных. Я все равно вас не пойму, а мои родные уже устали понимать вас. Если же вам все равно смешно, то не смейтесь слишком громко, это очень сильно ранит мою маму, это заставляет моих братьев и сестер стесняться меня. Пожалуйста, запомните - я не клоун, не придурок и не тупой. Я – аутист».

Действительно, нас не понимают и не пытаются нас понять. От этого больно, стыдно, печально... Но я живу своей жизнью и не моя вина, что я такую жизнь получил.
Но не переношу, когда меня оскорбляют. Вот однажды пошли мы с Омой на мир поглядеть и подышать свежим воздухом. Потом присели на скамеечку отдыхать рядом с песочницей. К нам подбежали мальчишки с соседних дворов и стали играть в мяч. Иногда и мне предлагали, но я отказывался, потому что стеснялся.
Одного зовут Люкас, другого Петер. Люкас был наглее и рассказывал нам всякие глупости. А Петер посмеивался. Он рассказал, что один пожилой мужчина пристал вон к тем девочкам, указывая в сторону, и у одной поднял юбку. Он и сейчас с ними. Девочки плачут, а мы убежали.
- Ты правду говоришь? – забеспокоилась Ома.
- Да, вон этот мужчина, - он показал пальцем в сторону прохожего с собакой.
Тот шел молча, искоса поглядывая на нас.
- Баламут! – сказала Лукасу Ома и отвернулась. Лукас засмеялся и спросил:
- А что у вас внук – бехиндер? А-а-а, пипиманн-какаманн...
Я прижался к Оме и не хотел отходить от нее. Все-таки, защита!
Ома разозлилась на Лукаса и, взяв меня под руку, пошла к своему дому.
- Вы что, обиделись? – крикнул Люкас, - Так я же пошутил...
- Твои шутки неуместны...
Для меня это был большой стресс. Но я быстро отошел, потому что мне Ома сказала:
- Не бери в голову. В одно ухо влетело, в другое – вылетело. Его Бог за это накажет...
 
Я изучаю карту, где живет отец, мать, где находится Ома, дядя и другие родственники. Без проблем могу найти на карте дом, улицу, город, в котором живут они. И свой интернат тоже. Кто-то что-то забывает, все сразу идут ко мне за справкой – я готов уделить внимание каждому.

                Одно - допустимо, а другое – ну никак

Мне уже двенадцать лет с копейками. Пошел тринадцатый. Как говорят, переходной возраст. Начались проблемы... Нет, не у меня, но по моей вине, как кажется всем. Об этом не говорят, но я скажу, потому что в других семьях, где есть дети – инвалиды, может по этому поводу возникнуть куда более тяжелые проблемы.
Я, сидя целыми днями за компьютером, за просматриванием книг, за решением кроссвордов, за партой в школе.., заметил, что кроме таких скучных дел, есть еще приятное занятие – трогать перчик, всегда манящий под руками и между ног, через который мы писаем. Заинтересовавшись этим, я стал его больше трогать, тереться о мебель, одеяло, подушку... Мне это приятно.
Сначала я боялся, но потом понял, что в моем возрасте это дело - довольно обычное. Что все мальчики делают это и даже девочки. Что у меня - аутизм, и незакрытая дверь - это не эксгибиционизм, а всего лишь проявление страха оказаться закрытым в туалете. Да, не спорю, ничего в данном факте хорошего нет. Но ничего ужасающего я не вижу тоже.
У меня всегда стресс от непонимания окружающих, когда мною постоянно командуют в интернате. Некому успокоить, обнять, приголубить... И поэтому я ухожу в себя, чтобы загасить неприятную ситуацию. Я начинаю хвататься за пенис и ласкаю его. Он приносит мне удовольствие и успокоение. Сразу все проблемы уходят на задний план.
Постепенно все узнали и стали возмущаться, скандалить между собой, искать виноватого: кто его обнимает и при этом прижимает его попку, или кто его оставляет наедине с собой... А Ома узнала самая последняя через полгода. Ходила прямо в шоке и ничего не говорила. Только видно по лицу, что у нее большой стресс.

У нас в интернате для родителей детей аутистов проходят два раза в год родительские собрания. Каждый делится своей идеей по воспитанию детей. Этот вопрос подняли тоже.
Моя мама говорила о каких-то таблетках, которые якобы дают солдатам на службе, чтобы им не хотелось сексуальных утех. А что если им попробовать тоже? Все были против. Это казалось всем против здорового образа жизни.
Моя Ома высказала осторожно мысль, что может быть, всех нас кастрировать. Ведь кастрируют же кошек, собак, так почему бы этим не воспользоваться и им. Правда, животные потом становятся жирные и безинициативные. Все-равно ведь такие дети никогда не женятся...
На нее накинулись все. «Как, нашего ребенка под нож?.. Как только у вас ума хватило, чтобы говорить такое...»
Взяла слово одна из мамаш:
- А я даже где-то читала, что тех аутичных подростков, кто сам не догадывается как снимать сексуальное напряжение, учат мастурбировать, но так, чтобы никто не видел и не заметил этого.

      Врач говорила - стараться отвлекать, но не настойчиво. Не давить и не ругать.
- Вообще, удивляет то, что воспитатели, учителя так реагируют. Тем более, что коррекционная школа или интернат. Вроде никто кроме аутистов так не делает. Ребенка без особенностей, диагнозов понятно, что воспитывать полегче. Что можно, что нельзя (на публике) они усваивают быстрее. Так же как и все остальное (поведение, навыки). И напряжение снимают другим способом. Не очень это красиво выглядит, но что делать? Но не может он в одном быть аутистом, а в другом без особенностей.
- Когда мой ребенок ходил в садик, меня тоже доставали воспитатели тем, что ребенок онанирует, требовали срочно повести его к врачу, вписали этот момент во все характеристики, в сопроводительные карты, короче, ужаснее моего ребенка никого не было. Но ни одна, простите, тварь не подумала откуда растут ноги у этой проблемы. Дома он этим не занимался, а в садике ребенка настолько затюкали, что он таким образом снимал напряжение.
Сейчас ему 12. Не скажу, что он этим не занимается. Но на людях - никогда. Он понимает, что это слишком интимный процесс.
- Для некоторых видимо, это самый ужасный, кошмарный «проступок» у ребенка. Наверное, взрослые сами погрязли в каких-то комплексах, если такое они воспринимают с ужасом и тем более- с отвращением.
Ома тихо сказала:
- Очень хорошо, что меня проинформировали. Этак и в гроб загнать можно...
- У меня девочка 6 лет тоже этим занималась в саду и дома. Вопли воспитателей... А еще она во время тихого часа разделась и голая прыгала в саду. Я объяснила, что это не красиво, что это стыдно и над ней смеяться будут. Помогло! Теперь на людях этого не делает, но иногда замечаю (судя по испуганной физиономии), что до моего появления в комнате что-то делала. Очень переживаю, это нормально? Она же маленькая! Кем она вырастет? Сексуально озабоченной, что-ли?
- Говорит Фрау Фрида, как будто читает:
- ...В одной бедной бедной семье рос мальчик. Семья была на столько бедная, что если бы это был не мальчик, играть ему было бы не с чем...
Взорвалась одна дама:
- Вы этим нас унизили. Вообще-то за такие фразы можно и обидеться... А какое право Вы имеете мне так говорить?!

     Они всего лишь исследуют свое тело. Не более того. А в рот вы ему палец тоже не даете брать? Ухо трогать? Нос? Обнаружил всегда прикрытую дырочку. Я бы честно говоря, объяснила, что это его попа, а из дырочки какашка выходит... Так объясните мне, ну что ужасного-то, в том что он у вас сделал?! У любого человека есть свое тело, и знать где у него что, он должен. А так молча можно свихнуться. Беру я за руку двенадцатилетнего балбеса ростом с меня, несу наглухо затегивающиеся штаны, натягиваю, руки наручниками сцепляю за спиной, после чего волоку его ни с того ни с сего на улицу, ничего не понимающего, потому что - молча!..
Папа мой грубо высказал свое мнение:
- Иногда у меня возникает ощущение, что мамы малышей с соматикой или неврологией никогда не поймут родителей с малышами с психиатрическими диагнозами...
Еще одна турчанка взяла слово:
- Стрес для ребенка немецкий язык в школе, да плюньте вы на этот немецкий язык, если такие проблемы идут, ищите другие способы для успокоения. Сейчас у вас ребенок сам с собой налазиется в инете, захочет девушку, не найдет - вы сами будете с ним? Или на дом вызывать? Впадет в истерику... А ему вынь да положь... Вы просто не видите будущего, а оно может быть каким угодно.
- В двенадцать лет захочет девушку? Аутист? Вы что-то уже забываетесь. Девяносто девять процентов мальчиков этим занимаются и как раз в таком возрасте. Ничего в этом ужасного нет. И прекратить не получится, уж в двенадцать лет тем более. Ваши советы надеть комбинезончик и гулять - смешны. Маленького так можно отвлечь, как вы пацана большого отвлечете?
- А вы сами проходили через этап подросткового онанизма? – сетует турчанка, мать девочки – аутистки, - Если, как вы говорите, «онанизм» совершенно обычный этап развития ребёнка, так расскажите о своем личном опыте. А я как не очень «одаренная» в этом вопросе просвещусь, а то я как то переросла этот момент в своем детстве без онанизма...
- Хорошо! Хотите я расскажу? Мастурбировала с начальных классов по-разному, причем не только дома в ванной, но и в детском лагере под одеялом и в общем душе. Чем дальше - тем лучше, я любила и люблю мастурбацию в любом ее виде, с использованием предметов и без. Секс тоже люблю. Ничего ужасного со мной не стало. Очень я благодарна родителям, что не вламывались ко мне в ванную...
- Я тоже занималась этим... Я росла обычной девочкой, у психиатра даже ни разу не была. Извращенкой не стала, трахаться в раннем возрасте тоже, уж простите за прямоту, и поверьте на слово. Я все же выскажу свою мысль дальше. Потащить ребенка (притом неважно, обычного или особого) по врачам из-за мастурбации - это простите, зародить в нем мысль, что он плохой, делает какие-то ужасные вещи и теперь ему нужно ходить по врачам и сдавать анализы. Тут и говорить не о чем, к чему это может привести.
- Меня шокирует ваш подход к этой проблеме, а не сам факт, - высказала свое мнение мамаша с заднего сидения. -
Хотя судя по выражению многих - это вовсе и не проблема, а как за хлебом сбегать в магазин. Вы смотрите на это только со своей колокольни, а со стороны не хотите даже задуматься. Такой ребенок может напугать других детей своими действиями, которые также могут случайно это увидеть, или наоборот спровоцировать на тоже самое. Я нигде не говорила, что надо ребенка стыдить или что-то внушать ему, надо просто отвлекать от таких мероприятий в своем зачатке. А то я так понимаю, заперся ребенок в своем интимном уголке и хрен бы с ним, лишь бы не вякал. И как разрядка организму в 12 лет - это не метод, у ребенка должны быть другие ценности и другие развлечения.
- Онанизм, как и много другое (навязчивые движения, агрессия, самоагрессия...) является показателем сильного неблагополучия и дискомфорта для ребёнка. Причем в первую очередь именно этого в таком возрасте. И хорошо, если получится решить эту проблему и помочь ребёнку адаптироваться. Вы знаете, что ваш ребенок живет в интернате, то есть не дома. И вы считаете, что это не стресс для ребёнка?! Учителя проявляют максимум терпения к нему, понимая его переходный возраст, а вот мать игнорирует замечания, спихнула не неделю и забыла. Привезла домой на выходные, спихнула к бабушке, и опять забыла. Вот это печально,  когда маме всё равно. Ребенок-то не виноват, что он никому особо не нужен в этом мире... Потом переживаете, что ребенок у вас растет маньяком...
Наконец взяла слово детский психиатр:
- Так, успокойтесь, мамаши! Давайте притормозим!? Тема очень специфичная в двух плоскостях и в плане интимности, и в плане психиатрии. Будем взаимовежливы! Сексуальная потребность у детей переходного возраста неизбежна. Увы, по данной проблеме, статистика примерно такая по подросткам: «этим» занимаются около 70% мальчиков, и около 20% девочек. Давайте договоримся, пусть они сидят в своей комнате и делают что хотят – снимают стресс или возбуждение. Вы без стука не заходите к нему или к ней. Ваша задача приучить их это делать не на людях, а наедине с собой, закрывшись в туалете или в своей комнате. Вот и все. Что мы можем в такой ситуации больше сделать – ничего. Только усугубим положение дел. Против природы не пойдешь... Я не даю вам «умных советов» по части воспитания вашего ребенка. Ваши страхи «анального мастурбирования» и тому подобное - от вашей вопиющей безграмотности. Почитайте по проблеме сами или проконсультируйтесь с хорошими специалистами, которым вы доверяете. С детьми, даже «не понимающими» обращенную речь - всегда рекомендуют разговаривать и комментировать свои действия с ними. Это для Вас новость? Вы думаете, это единственная проблема, возникшая на данном этапе? Дети растут, они подростки. Извините, разные части тела подают сигналы, и тоже разные. Почитайте про физиологию, психологию подростков (дорастет и ваш когда-то). Например, о том, что такое ночная поллюция, тоже давайте проигнорируем?! И не будем отвечать на вопрос, который он задает?! Или узлом завяжем на ночь, по Вашей «мудрой методе?» Стрессов у аутиста много! И как раз одна из наших задач - научится обыденные стрессы воспринимать спокойно. Не выходить из себя из-за плохой оценки, несправедливого замечания и так далее. Поверьте, этому куда труднее учить ребенка (любого), чем создать ему тепличные условия! Доказательством правильности применяемых нами методов воспитания служит то, что данный эпизод остался эпизодом. А не стал системой, как некоторые тут боятся. Оно и не станет...
Психолог добавил:
- Знаете, почему больные дети мастурбируют под одеялом? Это - от страха жизни. Они боятся смерти. А возбуждение этот страх гасит.

На этом и порешили. Слава богу, что есть вменяемые врачи!

- Не знаю, - высказывала свою точку зрения Ома моему отцу после собрания, - двоих сыновей вырастила и не знала вообще, что такое может быть...
- А тебе и не надо знать... Думаешь мы другие были? Просто умели все скрывать. А Денис, не мужик что ли? Все нормально.
Она покачала головой.
- Мог бы давно мне объяснить, что так может произойти.
- Ладно, больше я не буду к тебе его приводить.
- Почему? Просто мне надо успокоиться. Он также остается мой любимый внук!
Я сидел в коридоре и все слышал. С тех пор у нас дома урегулировано: если играешь с писькой - иди к себе и дверь прикрой. Да и за закрытая дверь не означает, что мы этаким заняты - можем и рисовать, сидеть спокойно или пилить-стругать. Просто все в дверь стучат и зовут сперва, а не вламываются молчком.
Правда мне Ома старалась объяснить, что мужские органы – это два помидора с семенами и шланг для мочеиспускания – от этого рождаются дети. Но я был очень агрессивен с нею, потому что не хотел на эту тему общаться...


                Чем мы отличаемся от животных?

Все могут нас осуждать, ненавидеть или жалеть. Но скажите, пожалуйста, в чем заключается смысл нашей жизни? Нас – инвалидов? Также как кошек и собак, давать себя гладить и лежать, никому не мешать? А если мы что-то вытворяем, так конец света? Наша участь: сидеть у компьютера, раскрашивать картинки, угадывать кроссворд... За что нам такое наказание? Может мы в прошлой жизни сделали много ошибок и теперь расплачиваемся за них?
А я думаю, чего это люди волнуются так? Все такие. Только кто-то скрывает, а кто-то нет по незнанию и непониманию эстетических норм. Если бы нас выводили каждый день с зари до зари на поле, выдавали бы лопаты и грабли и заставляли копать, сажать и окучивать, то мы бы валились с ног от усталости, и нам бы не хотелось заниматься всякими плохими делами. А то мы сидим без движения и постепенно сходим с ума.
Моя Ома однажды сказала:
- От детей-инвалидов больше пользы, чем от нормальных людей. Только единицы добиваются поставленной цели. А остальные также сидят, едят, спят и ноют, что им мало досталось благ. Лишь бы день до вечера, больше делать нечего...
  Что ж, время покажет...

Я тоже был шокирован, когда все узнали, что мы стараемся заглушить внутри обиду на родителей, на судьбу, что нам такую бессмысленную жизнь даровала, заниматься удовлетворением своих физических потребностей. За что? Никто не знает. Мы все в обиде на родителей, что нам не повезло в жизни. Вот прабабушка Лиза, и Ома, и ее сыновья, и мы – дети, и все на свете, если что не так, то сразу виноваты родители...
Моя Ома, когда кастрировала своего кота, очень жалела его, когда он крича и плача, окучивал плюшевого мишку, стараясь удовлетворить свои физические желания. Но никак не получалось.
Ей сказали, что видно он до кастрации получил уже удовлетворение, и сейчас пробует то же самое. Надо было раньше, когда он не знал, что такие чувства имеются. Ома винила себя за то,  что угробила своего кота, лучше она его не брала. Хоть и говорили, что он после кастрации станет спокойным и нежным котиком, оказалось, наоборот. Он стал нервным, зашуганным, равнодушным, больше не сидит на руках... Как и соседская собака, после кастрации стал много спать и жрать. Стала похожа на свинку...
Так почему люди кошек и собак жалеют. Всю жизнь убирают говно за кошками и собаками, и даже готовы им попки целовать, а за людьми брезгуют и отмахиваются от них... А ведь они лижут свои пречендалы, потом лица людей, и им это нравится... Из лотка прет такой запах, что голова кружится... Если котик пукнет – это феерверк, если человек – это катастрофа. Если обкакается – это определяют, как испуг и начинают жалеть его. А если человек, то это противное действие... Нет справедливости на земле! Может, я не прав?
Недавно я шел с Омой по улице и мы увидели шпермюль, выставленный хозяевами соседнего дома. Оме так понравилась четырехэтажная стойка для цветов, что она не могла пройти мимо. Она попробовала поднять ее и отнести к своему дому, но она была тяжелая.
- Помоги, - стаснительно предложила она мне.
- Ладно, давай...
Мы протащили ее через всю улицу и опустили стойку у ее дома. Ома стояла и не знала, как нести по ступенькам одной, и вдруг сказала:
- Подожди! Я принесу тебе деньги за работу деньги.
- Ладно, - хотя я очень удивился, так как мне никто не давал денег. Она ушла и вернулась очень быстро, неся в руках пять евро.
Я взял деньги и сказал «спасибо». Потом предложил помочь отнести ее наверх. Она обрадовалась и сказала, что я очень хороший молодой человек. Я улыбнулся:
- Меня все презирают, глядят как на ненормального, обходят стороной. А мне все-равно, я на них не обращаю внимания. Помнишь, как я радовался, когда мы пришли в русский магазин и даже прыгал от счастья. Ты еще сказала продавщице: «Ничего страшного, он – аутист. Все мы – дети Божьи!» А она ответила: «Боюсь, что разнесет все на свете...»
Люди не могут научиться свободе. Думают, что свобода сродни безответственности. Они выдвигают требования и требуют, чтобы все люди следовали их представлениям о дисциплине. В чудесной естественности Солнца есть дисциплина, которая совершенно нам непонятна, которая не поддается контролю. Подлинная дисциплина – только в естественности. Естественно смеяться, радоваться, печалиться, плакать, пугаться... Вся природа действует естественно. Наши тела были бы здоровы, если бы мы не проецировали на них ложные представления...

Однако, не все так радужно. В который раз я с Омой пошел к туркам за дюнером. Она купила мне. Я попросил сьесть его прямо за столом в пиццерии, на что она согласилась. Я поел с удовольствием, но как всегда испортил настроение всем, не ведая, что творю... Пока Ома протирала стол, я развалившись, расслабился и стал пальцем стрелять в турков, стоящих за прилавком.
Ома подлетела и погрозила пальцем. Стала извиняться перед продавцами и сконфуженно вышла из помещения, таща меня за собой. Турки смеялись и успокаивали Ому.
Она предупредила меня, чтобы я больше этого не делал, а то больше никогда не купит мне дюнер. Я ей сказал, что будем покупать, но кушать дома. Хорошо! – сказала она, но сама никак не могла успокоиться.
Позже она поделилась своими впечатлениями с моим папой:
- Еще подумают, что мы против турок и будут продавать нам дюнеры с большими ползущими мухами.
Отец как всегда промолчал, а дома он мне запретил играть в компьютерные игры в GTA. «Никогда больше!» Я плакал так горько, что чуть не умер. Одну радость в жизни, и ту отняли...
Оме стало жалко меня и она подарила мне новую куртку. А дядя мой инсталировал на таблет новые компьютерные игры, которые мне очень понравились. А папа немного позже подарил мне плейстейшен с играми. Я вконец успокоился, но могли бы меня как-то по-другому воспитывать, а то уж очень больно... Жизнь продолжается. Как дальше будет, время покажет...

Следующий раз я приехал к бабуле. Все меня считают аутистом. Типа: моторчик в попочке – гиперактивный ребенок! Но мама поначалу не любила меня и не ухаживала за мной, занималась своей личной жизнью. Но теперь, когда я воспитываюсь в хойме, разговариваю, и сам ухаживаю за собой, она ко мне относится по-другому. Как к сыну. Мне еще в детстве воспитатели говорили: какая бы мать не была, не надо о ней говорить плохо. Неизвестно, как мы поведем себя в жизни...
Ома меня искренне любила. Когда я прихожу к ней, у нее словно крылья за спиной вырастают и она становится из сонного подбитого хорька, которому умереть нельзя, но может довести страданиями до смерти, в орлицу, когда хочется жить, печь пироги, готовить вкусняшки, гулять с внуком по городу, есть мороженое и радоваться жизни. Появляется сила, настроение, воля... Мы внуки – это прививка от старости!
И пусть люди оборачиваются, внимательно глядя на мое неадекватное поведение с синдромом аутиста. Приходя домой, я сразу звоню отцу – вечно хмурому от чувства отчаяния, что глубоко несчастлив, и нету этому конца. А не видит того, что счастье рядом ходит, можно его осязать и ощущать... Я прошу остаться еще на день у Омы, так как с ней легко и свободно.
- Так ты хочешь остаться или приехать ко мне? – строго спрашивает у меня отец.
- Остаться... – опуская глаза и чувствуя свою вину, отвечаю ему я.
- Ну ладно! Но в следующий раз обязательно ко мне!
Я чуть не плакал. Ома подошла ко мне, обняла. У меня почему-то ноги тряслись.
- Ты чего?
- Так... папу боюсь...
Хотела Ома научить меня говорить в таком случае: «Не ваше дело, я уже самостоятельный!», но чтобы не портить мое воспитание, она предложила:
- Не говори папе всю правду. Я не учу тебя обманывать, но просто не говори про то, что тебя волнует. Прячь конфетки с витаминами в нагрудный карманчик, а то он из сумки все выбрасывает. Надо быть уже самостоятельным.
Я благодарно взглянул на нее, кивнул головой и сказал:
- Я тебя люблю!
- Я тебя тоже. Ты самый замечательный человек на свете, а кругом зло и ненависть.
Ома посмотрела на меня, будто говорит: «Интересно, какой ты будешь и кем, когда ты повзрослеешь?». Теперь меня внука лелеет и оберегает. Но иначе она не может. Сама выросла без родительской любви, спокойствия и достатка.

Многие спрашивают, почему мне досталась такая ноша, как особенный ребенок? В чем моя вина? На этот вопрос можно ответить так. Ребенок, у которого не соответствие генов, дан сверху как испытание. Это по отцовской или материнской линии. Оно дано, чтобы родовой клан освободить от грехов прабабушки, прадедушки... Это может быть несправедливое отношение власти к людям, в особенности – к детям. Обычно, это женщина-мать, которая манипулировала сознанием других и вы за это сейчас отвечаете.
Каждый должен нести то, что вам предлрожила судьба. Иначе, если сделаете аборт или откажетесь от ребенка, то вы перенесете вину на своих детей, внуков или правнуков. Надо самим справляться с этой проблемой. На фоне болезни ребенка женщины становятся более мягкими, без колючек, более заботливее. Мужчины – более ответственными, серьезными... Болезнь ребенка – это как дар от Бога!

                Мои правила для жизни

У меня не депрессия. А легкая задумчивость на фоне хронической усталости...
Миром правит безумие. Будем бороться с ним или присоединимся к нему?
Легкая придурковатость делает человека практически неуязвимым
Я ничуть не безумен! Я просто по-другому нормален!
Если не обращать внимание на трудности, они обидятся и уйдут...
     Постарайтесь получить то, что любите. Иначе придется полюбить то, что получили.
     У меня всё отлично! Мне нечем вас порадовать...
     Иногда всё происходит настолько внезапно, что даже не успеваешь офигеть! 
    Трудно найти человека, с которым у вас в голове тараканы одного вида...
    Пусть меня ненавидят таким, какой я есть, чем любят таким, каким я не являюсь.
    Легкая придурковатость делает человека практически неуязвимым!
    Есть моменты, которые хочется растянуть на всю жизнь, и есть люди, которых хочется видеть всегда...

           Для бабушек, которые нас не покидают

Какое счастье бабушкой быть!
Детей своих детей-внучат любить!
Прижмётся тёплым маленьким птенцом.
И в горле от волненья ком.
В душе зажжётся светлый огонёк.
Готова мир сложить у детских ног!
Ходить за ним, как в ясный полдень, тень.
Жизнь обретает иной смысл, звенит струной.
А на душе и радость, и покой.
Какое счастье бабушкою быть!


Мы все взрослеем...

Мне уже 16 лет. Я вполне взрослый, но мне еще приходится выполнять требования воспитателей и родителей: правильно ешь и не много, одевайся так, как мы скажем, иди туда, не зная куда... Все по расписанию, по их желанию. Никакой свободы... Отец запретил всем меня кормить досыта, чтобы я не был такой упитанный. Все выполняют его требования и я стал такой худой, как тростинушка, что на меня начали налазить детские вещи...
Когда я попадаю в дом бабули, она в отчаянии всплескивает руками: «Какой худой! До чего вы довели моего внука... Если хотите, будьте сами худосочными, а внука моего оставьте в покое...»   Одна только бабуля меня понимает, раскрепощает и успокаивает. Правда, сейчас редко к ней отправляют, чтобы не баловала и не кормила тем, чего я желаю. Но они и созданы для того, чтобы нас иногда баловать...
По утрам я делаю зарядку, но если нет желания, то как учила меня бабуля, то есть по-немецки – Ома, я могу просто танцевать так, чтобы все суставы двигались. И мне это приносит только удовольствие...
Отец мой так и остается всему недовольным. Всегда брюзжит по любому поводу, особенно любит препираться с матерью. Ему все не нравится что она делает. А она мне самый родной человек! И я люблю и уважаю ее.
Но мне отца жаль! Видно несчастлив в жизни. Он всегда добивается чего-то, но все усилия кончаются крахом. Ома говорит, что он хочет добиться идеального в жизни, а идеального ничего нет. Нужно просто жить и никому не делать плохого. И стараться избегать людей, с которым плохо. Жизнь наша коротка и не надо растрачивать ее по пустякам...
Отец довел меня до того, что я надеюсь с ним быстро расстаться и говорю ему при входе в квартиру Омы: «Пока!» (Tschu;) Он злится и обижается, но пусть дает некоторую свободу...

В детском доме семейного типа для аутистов нам всем шестерым братьям по-несчастью купили и подарили по отдельному смартфону, чтобы звонить родным и близким. Ому пообещала в следующий раз заложить в него мои фотографии, которые она фотографировала меня с самого рождения. Она хотела записать в мой смартфон свой номер телефона, но отец мой запретил, сказав: «Тебе не обязательно». В глазах у Омы засветились слезинки, но она их быстро спрятала и пошла готовить мне обед. Я тоже промолчал... Все-таки еще стою под его покровительством...
Отец стесняется меня показывать на людях, как будто я какой-то изгой. Аутисты не так заметны в обществе, а чтобы сказал, если бы действительно у него был ребенок инвалид... Не дай Бог, конечно, но надо к жизни относиться позитивно и благодарить Бога за то что есть...
Его мать, моя Ома, ругает его:
- Это раньше было позором родить калеку, но теперь время другое. Посмотри кругом... Назови мне человека идеального и безгрешного? Каждый десятый человек рождается в неполной семье, у каждого двадцатого проблемы со здоровьем... Чего смотреть на других... Если ребенок здоровый, то он баловный, невыносимый, капризный... А у тебя сын – аутист, но Ангел во плоти: скромный, честный, чистый, положительный... Им надо гордиться, а не прятать ото всех...
Я рассказал Оме, что мы учимся в школе последний год. Потом три года будем определяться и учиться на профессию, затем пойдем работать по выбранной специальности.
Она напутствовала меня на будущую жизнь:
- Ты уже взрослый парень! Имеешь право на собственное мнение и желание быть ответственным перед собой. Хватит уже играть под чужую дудку, перед всеми преклоняться и выполнять их требования. Ты имеешь право иметь свои деньги и тратить их себе в удовольствие: когда захочется поесть что-то вкусненькое и попить чашечку кофе. Ты имеешь право носить не детские вещи с наклейками на груди, узкими шортиками и босолапками, а носить изысканные пуловер, джинсы и модные туфли. Ты уже имеешь право сказать «нет» и не всегда подчиняться родителям, быть при этом честным, незлобивым, общительным и добрым. Ко злым людям относись так как-будто их не замечаешь, общайся с добрыми людьми. Никого не обижай, но не давай себя в обиду. Будь как змея и голубь, так учит нас Священное писание...
- Но все-равно нужно как то жить с интересом... – промямлил я.
- Я прожила тяжелую жизнь. Меня все родные называли «паршивой обцой в стаде», и я доказывала всем, что не хуже других: приобрела много профессий от дворника, парикмахера, художника, архитектора до руководителя... Была на все руки мастер. Конечно, закончила ВУЗ, но все почти никогда не работают по своей специальности. Диплом – это просто справка о том, что ты не дурак. А все другие родные, которые надо мной издевались, так и ничего не добились в жизни. А ты ставь перед собой небольшие цели, чтобы было ради чего жить. Мы с тобой создали и издали три книги о автомобилях, теперь ты можешь дальше создавать произведения, например, придумывай сказки для детей, или рассказы для взрослых... Рисуй рисунки к ним и это будет твоя миссия в этой жизни...
Да хорошо чтобы так и было! Время покажет...


Последующие записи моей омы

Ко мне долго не приходил внук. Ему уже исполнилось двадцать. Он слушает мать и живет по ее законам, хотя живет в хайме. Она посылает всех матом и гнет свою линию. Сначала я сильно скучала по внуку, потом успокоилась. Тем более у меня напрасные переживания, стрессы и паники, что я не могла нормально жить и встречать гостей. Мне самой уже это надоело и каждый день молюсь, чтобы меня Господь исцелил психически или забрал к Себе. Но ничего это не происходит... Так и несу свой Крест по жизни...
Часто задумывалась, как изменить жизнь и не смотреть на стены жилья, а пытаться что-нибудь делать... До этого я писала картины и дарила всем и каждому, но сейчас мне это не приносит удовольствие и надо заняться чем-то другим. И тут позвонил мне внук и попросился ко мне на выходные. Я ответила ему, что уже соскучилась и рада буду его увидеть. Хотя я была в растрепанных чувствах, я согласилась. Я записала на клочок бумаги, что нужно купить, снять деньги, что варить на завтраки, обеды и ужины. Все приготовила и стала ждать его появления.
Потом у меня началась паника: а что если я умру, а Стефан будет стоять рядом и испугается... А что, если у меня не хватит сил с ним даже прогуляться... И так целый день... Эти неотступные мысли довели меня до бессознательного состояния, что пришлось принять антидепрессант. Так можно себя довести до сумасшествия... Наконец, мои мысли успокоились и я взяла себя в руки...
Мы провели с ним хорошее время. Первые дни я все же нервничала, потом настолько успокоилась, что я готова была вместе с ним жить и заботиться о его существовании... Помимо завтраков, обеда и ужина, мы ходили с ним гулять, заходили в кафе, где ели пирожное, мороженое и пили какао.
Я все это время наблюдала за собой, почему я так волнуюсь, переживаю за то, чего нет. Ненавижу себя за это! Лучше подумать, как помочь внуку быть немножко счастливым! Из кожи лезла вон, чтобы угодить ему! Но вроде все устаканилось...
Он в свою очередь предлагал свои услуги, и я была польщена, какой у меня замечательный внук. К концу визита я была совершена спокойна. Зря я себя гроблю необдуманными переживаниями. Я от души целовала его в щечки, он меня тоже. Смазывала раны, делала массаж спины, убирала триггерные точки... Кто-то подумает, что таким образом я как будто заслуживаю дешевую любовь, но мне приносит удовлетворение – забота о других.
Только меня раздражала его привычка каждые полчаса мыть руки. Уже кожа на руках у него шелушится, между пальцев образовалось корочки и ногти стали белыми, водянистыми. После мытья он смазывает кремом и опять моет руки. Плохая привычка! И всегда мотает головой под звуки музыки или когда ходит – под такт своих шагов, как индюшка... Я понимаю, это последствия аутизма. Но надо что-то с этим делать...
Я внушала ему, что везде чисто, мы не в навозе ковыряемся, не работаем шахтерами, и руки надо мыть только перед принятием пищи. Много раз повторяла, что не нужно мотать головой, а то потом будет болеть спина. Он соглашался, но все-равно продолжал свои дурные привычки.
Перед тем, как поехать домой, позвонила его мать и сказала, чтобы он нашел в чемодане новые джинсы и примерил их, и потом ей перезвонил...
Я была в ужасе: джинсы на два размера больше... Он стоял в этих джинсах как свечка в банке. Пуловер тоже был огромных размеров, ботинки большие, поэтому у него мозоли на ступнях...
Я сама позвонила ей и сказала, что он выглядет как пугало огородное, все огромных размеров и лучше бы она покупала в Aldi или Lidl подешевле, чем заказывала по интернету дорогие вещи.
Она зло закричала в трубку:
- Что, я значит плохая мать!
- Дело не в этом. Просто хотелось бы, чтобы он выглядел человеком...
- Не ****и! Еще мне будет указывать старая бабка, как мне одевать сына... Ты не разбираешься в моде. Сейчас модно все широкое, свободное. На *** твои наставления! Я сама знаю, как нам жить и как его одевать...
Я положила трубку, чтобы не слышать больше оскорблений. А внуку сказала:
- Какая у тебя злая мать! «Лучше быть одной, чем вместе с кем попало»... – Я посмотрела на внука с сожалением, - Тебе хорошо живется в хайме? Никто не обижает?
- Нет, - ответил он, - У меня все хорошо!
- Вот и живи там. С папой и мамой лучше быть на расстоянии и не гробить свою жизнь... Когда мы умрем, то перейдем в другую жизнь на другую планету, и там будут ждать нас всех близкие и родные. Мы будем жить мирно и счастливо. Дай Бог!
Он поцеловал меня на прощание. Я перекрестила его на дорогу. Однако я переживаю за него!
Позже его мать позвонила:
- Через год я хочу его поселить у нас в доме в соседней квартире, а то его хайм забирает все деньги, а ему ничего не остается...
- А он один сможет?
- Конечно. Он вполне самостоятельный.

Я поняла, что мне Господь отпустил еще жизнь, чтобы я могла помочь внуку стать нормальным человеком, а не аутистом. Синдром Аспергера – более подходит к нему. Мы еще поборимся за его жизнь и свободу...
Я решила его познакомить с девушкой, похоже по поведению тоже со спектром аутизма. Правда ей уже 22 года, а внуку 20, но ничего, это не имеет значения. Работает она в альтенхайме, а внук в бюро на компьютере. Живет она в нашем доме в квартире 55, но надо еще с ней поговорить, захочет она или нет. Да и с внуком ее познакомить, а там пусть сами смотрят, подходят они или нет. Может будут просто друзьями...

Надо еще прояснить, почему у внука нет проездного билета, хотя у него имеется паспорт инвалида. Я послала запрос в бюро социальных услуг, и они мне написали, что приняли решение, что больше не будут давать льготные тарифы ему, так как он уже взрослый человек и может сам покупать ежедневно проездной. Я считаю, что так поступать с аутичными людьми не надо, ведь у него инвалидность 80%.
Его мать на это зло отозвалась:
- Не надо ему покупать проездной, а если оштрафуют, то пусть хайм оплачивают за него. И так много денег они получают за него... А на счет той девушки, которую ты предлагаешь, я согласна, только сначала мне надо на нее посмотреть...
- Не бойся, я своим внукам не враг. Хорошая девушка, только она сама согласится или нет, я еще не разговаривала с нею. Как что-то узнаю, так сообщу!

Его отец, мой сын отреагировал на это агрессивно.
- Да ты что, хочешь показать всем какая ты хорошая бабушка! Зачем ему это? Ты вообще соображаешь, что ты делаешь? Ему это надо? Не вздумай позорить нас. И вообще, оставь всех в покое!
- Когда он останется один и будет пребывать в депрессии от одиночества, ты не будешь за него бороться. А я хочу сейчас сделать его счастливым...
- Ты сначала свою жизнь устрой, а потом будешь нашими управлять...

У меня снова в гостях мой внук. Я раз за разом целую его и говорю, что он самый лучший и симпатичный молодой человек, чтобы поднять самооценку в его сознании. Только мне не нравится, что он трясет головой, когда ходит или слушает музыку через наушники.
- Стефан, подними голову и иди так, словно не хуже других!
Я ему даю деньги, так как интернат выделяет ему небольшую сумму на мелкие расходы. Я молюсь каждый день Богу, чтобы он был здоров и никакая злая сила не вселялась в него, и не мешала жить и радоваться всему живому. Я ему всегда говорю, что ему будет лучше в интернате, ведь там друзья и общение, а быть одному – это страдать от одиночества.
У него своя комната и душ с туалетом. Обеды им готовят. Если надоест, то всегда может приехать к матери или к бабушке. А когда пройдет наваждение, может снова общаться с друзьями и знакомыми. Он согласен, искренне улыбаясь. А что он делает у матери? Слушает маты и сидит за компьютером?..
Мы пошли с ним в кафе посидеть за столом и поесть какао со сладкими булочками. Быстро все съели и он сказал мне:
- Давай посидим здесь немного, посмотрим на людей...
- Хорошо! Кругом хорошие люди!
За соседним столом сидели две пожилые сморщенные женщины. Услышав наш разговор, они заулыбались, хоть прежде были замкнутые и серьезные. Затем они встали, помогли друг другу одеть куртки, поправив воротник заботливо и нежно. Потихоньку вышли из помещения.
Вот бы и мне такую подругу! Ну что делать? Надо тянуть свою лямку до конца...
Я присела на лавку у остановки автобуса, а внук побежал за угол, где продавались шаурма и дюнеры, купить себе что-нибудь вкусненькое. В это время к остановке подошла семья: отец, дочь и трое малолетних сыновей. Они общались между собой по-русски. Старшая дочь подкатила коляску прямо под ноги братьям, сидевшим на скамейке рядом со мной. Я от неожиданности воскликнула:
- Боже мой! Ты же ноги мальчишкам отдавишь...
Она сразу отошла, а отец говорит:
- Куда наша мама запропастилась? Еще не успеет до прихода автобуса...
Я улыбнулась и проронила:
- Успеет! А вы отец всем четверым?
- Да, этим мальчишкам, да и она тоже (показывает подбородком на девочку), хотя и не совсем.
Я не стала разбираться в их родословной, только сказала добродушно:
- Почему-то цвет глаз у всех разный, у кого голубой, у кого – карие, но все симпатичные...
Мальчишки стали смотреть на меня дружелюбно, а девочка поделилась:
- Кто пошел в мать, кто в отца.
Самый маленький мальчик лет пяти гордо похвалился:
- А я одет в костюм человека-паука!
- О-о, замечательный костюм!
Мальчик с карими глазами, худощавый, похож на турка, вставил:
- Мы не хотели, чтобы он одевал его, но он был непреклонен...
А пухленький мальчик с голубыми глазами, лет восьми, произнес:
- Он всегда старается выглядеть не таким как все. Любит выделиться!
- Какие вы замечательные ребятишки!..
Тут подбежала их мама и они вошли в остановившейся автобус. Мое внимание перешло между тем на огромную черную собаку, с которой подошли семейная пара, не очень опрятные. Собака протянула свой нос, обнюхивая меня.
- Du bei; nicht? (Не кусаешься?) – спрашиваю я.
- Nein. Er sehr lieb! – ответила хозяйка.
Я стала гладить собаку по голове, и тут я увидела его глаза с подтеками гноя на морде. Он тяжело вздохнул и лег, еле подбирая ноги. Я спросила:
- Ist er alt? Schade! Armer Hund!
- Er ist bereits 15 Jahre alt.
Между тем автобус уже тронулся и я увидела в окнах автобуса все мальчики высунулись, улыбаются и машут мне руками. Ради таких детей стоит жить! Я радостно помахала им рукой и пожелала счастливого пути!
Через пятнадцать минут подошел мой внук и мы сели на другой автобус и поехали домой. Сегодня почему-то все замечательные люди! Благослови, Господь, всех людей на земле и пусть освятится лик Твой! Аминь!

Внук с аппетитом уплетал дюнер и удивлялся, почему я с его мамой не любим такую вкуснятину? Я подтвердила:
- Потому что это не всегда полезная пища.
- Ну раз в месяц можно себя побаловать!
- Нас уже ничем нельзя удивить, - и добавила, - Я хочу взять маленькую кошечку. Как ты думаешь – стоит или нет?
- Ведь она тоже умрет, как и та, бывшая?
- Мы все не умрем, а только перейдем в другую жизнь, - и показываю на небо. Нас ждет Царство небесное, где Господь - наш любящий Отец! Вот почитай детскую Библию и потом мне расскажешь, что ты узнал...
- Но это скучно!
- Тогда просто верь и все будет хорошо! А котенка брать.., действительно, надо подумать... Зря твои родители не хотят иметь никаких животных. Они дарят покой и истинную любовь?

Мой внук опять перестал ко мне приходить и отвечать на звонки. И моему сыну, его отцу тоже не подерживает с ним никакую связь. Почему? Может это его мать наговаривает на нас, что мы такие-сякие, и он не хочет с нами связываться...
Я решила поехать к ней и разобраться в чем дело. Взяла с собой мою книгу «Иисус Спаситель мой», коробку конфет и сладкие булочки с изюмом, и поехала к ней домой. Боялась, что она как всегда не откроет дверь, и поэтому на всякий случай взяла с собой хенди, чтобы позвонить ей и сообщить, что я жду ее у дверей ее дома. Но она открыла двери, хотя и не впустила меня в дом. Правда предложила мне посидеть в палисаднике сзади дома, выпить чай и поговорить.
Я ей отдала сумку с подарками и пожалела, что я вложила туда свое письмо, где говорилось следующее:
«Привет, Танюш! Я хотела с тобой по телефону поговорить, но думаю, ты не захочешь меня слушать, опять начнешь злится и материться. Поэтому решила написать тебе. Дочитай, пожалуйста, до конца, потому что я желаю тебе только добра!
У нас в доме живут много одиноких мужчин и я бы хотела тебя познакомить с одним. Он добрый, хороший, немец. Есть и русские, но они пьющие. Но боюсь, как услышит он твои маты и увидит твою злость на всех, так сразу убежит.
Вот я и боюсь за внука. Он познакомится с девушкой и, может быть, будут жить дружно вместе, но твое поведение может испугать ее и она уйдет от твоего сына. Может ее родители из Польши, а там маты те же и они понимают их.
Ты злишься на Артема, но он подарил тебе счастье – сына! И платил алименты! Он выполнил свою обязанность. Оставь его в покое. У него в жизни было три женщины, а у тебя – 300... Но надо забыть прошлое! Уже ничего изменить и исправить нельзя, а будущее – никому не известно. Надо жить сейчас! Будь добрее к людям, не матерись за каждым словом – это отталкивает от тебя людей, а потом ты ищешь виноватых. Я сама много страдала, вся уже больная и физически и психически. Но надо идти к людям с добром.
Мне сказал один батюшка на сайте «ОК», что, чтобы исцелиться, надо обязательно идти в Православную церковь покреститься, потом исповедоваться о своих грехах и причаститься. Я бы это уже сто раз сделала, но ехать далеко и с пересадкой одна боюсь. Если хочешь, давай вместе съездим в Православную церковь, которая находится сейчас по новому адресу: Иерей Максим Садовой.
Не надо на кого-то смотреть и кому-то завидовать, у всех своя судьба, еще хуже чем у тебя. Надо заняться своей жизнью. Все в руках Божьих! Лучше жить и умирать с Богом, чем с дьяволом! А маты и проклятия – это от дьявола. Скажи себе твердое «Нет» матам и злости, извергающиеся изо рта, несколько раз 2-3 в день и все дурное уйдет, вот увидишь.
Посмотри на Е-ТУБ хотя бы эти два видео:
1) Душевные и нервные болезни. Страх. Порфирий
2) Береги свое здоровье о бесовском воздействие. Порфирий
Не злись на меня! Я желаю тебе только добра и здоровья! Благослови тебя, Господь!»

До меня дошло, что я ее осуждаю этим написанием, а не отношусь к ней с добром, желая ей помочь, и очень этим была растроена. Пока она готовила чай, я молилась Богу, чтобы каким-то образом письмо исчезло, и она не прочитала его. Господи, прости, благослови, спаси и помилуй всех нас грешников. Аминь!
Она вернулась с двумя чашками чая и поставила их на дощатый столик мне и себе, и поспешила за булочками и конфетами. А я переставила чашки, думая, что она туда что-то подмешала мне в чай: нашептала или плюнула туда. На всю голову я, наверное, больная и мнительная...
Я ее спросила:
- Почему внук не отвечает на мои звонки и не приезжает ко мне хотя бы раз в месяц?
- У него телефон испорчен. Надо ему отремонтировать. А не приезжает... Ты разве не читала про аутистов, в 20 лет они не хотят встречаться со старыми бабками...
- Но ведь тебе звонит, почему нам не отвечает? И потом, не хочет со мной встречаться, так почему же и с отцом...
- Он обижен на него... Мало уделяет ему времени...
- Но у него же жена и маленькие дети! Ему некогда с ним часто встречаться. Мой сын же уделял много времени ему до 18 лет, а теперь, конечно, меньше...
- Он еще пожалеет, что создал свою семью!
- Ты еще хочешь молодых парней? Зачем они тебе? Одни проблемы! Одной, конечно, тяжело, но спокойней...
- Я не одна. Ко мне еще ходит Ренат. Мы грилим мясо и наслаждаемся на природе, вот здесь, под старой сливянкой. И сын с нами.
- Так вот в чем дело! А ты бы не хотела жить с сыном, все-таки не было бы депрессии.
- Да мне хватает его на выходных, а там пусть сам работает и живет. Позже я хочу снять ему квартиру рядом...
- Не надо рядом, ведь здесь одни турки...
- Ну и что! Недалеко живет турок Аргел, который тоже аутист и учился вместе с ним.
- Ну как хочешь, может лучше в мой дом, здесь квартиры лучше, чистые и ухоженные...
- Посмотрим...
Я все ждала, когда она про письмо мне скажет, и я попрошу у нее прощение, но она даже не заикнулась о нем. Может быть был в квартире у нее Ренат и он уничтожил его. Кто знает? Но так она и не заикнулась о письме, на нее это что-то не похоже. Обычно она материт всех, считая себя только правой. Может больше не лезть в их дела, пусть живут, как могут. Главное, пища и одежда есть всегда. Благослови их, Господь!