Мужской характер

Был у нас студент Коля Кусков - тюменский мужичок в свитере, серьёзный и немногословный.
К нам в общагу  иногда заходили местные ростовские ребятишки, современно одетые и «культурно» разговаривающие.
«Вот я вижу, - сказал однажды Коля, - что я умней их, а чем, не пойму»!
 
Коля был образцом сдержанности и невозмутимости. Он упорно осваивал акушерство-гинекологию,  имел смутную мечту остаться на кафедре и даже начал ухаживать за дочкой Гусева, ассистента кафедры гинекологии. Но дочь,  хоть и сама была невзрачна, в ближайшие лет десять связывать свою свободу замужеством не собиралась, тем более что суровая красота души интеллигентного простолюдина её не прельщала.  Что и как сложилось у Коли в дальнейшем, я не знаю – к сожалению, мы потеряли связь со многими после распределения. 

На лекциях Коля  спицами вязал себе свитер.

Однажды его чуть не женили, но он, используя уже полученные знания в гинекологии, доказал, что беременность невесты превышает срок их знакомства на три месяца и вышел из игры.  После Коля назвал себя дураком – была квартира в Ростове, обеспеченные родители,  а девушка, нахичеванская армяночка, была удивительно хороша.

В мае у нас была практика в роддоме, и она как раз поступила со схватками. Совершенно голая,  без сопровождения (что-то не состыковалось в приёмном покое), она поднималась по широкой белокаменной лестнице в родзал на второй этаж и громко кричала.
– Чего ты голосишь? – спросили её. 
-  А чтобы роды прошли благополучно, - ответила она, - мне бабушка так сказала.
Коли с нами не было.

В споры Коля не ввязывался, ничем не возмущался и смотрел на всё как бы со стороны.  Его отстранённость сводила на нет любую напряжённую ситуацию.

После пятого курса мы проходили военную практику от военной кафедры на базе подводных лодок в Севастополе. Нам выдали флотские ботинки и бескозырки с ленточками и поселили в экипаже – так называлось общежитие гостиничного типа для младших офицеров плавсостава.

 Гостиница обычно пустовала – кто-то в плавании, кто-то в отпуске, кто-то дома с семьёй. Однажды в нашу комнату зашел симпатичный старший лейтенант в кремовой рубашечке и в белой фуражке  с «крабом» - по-видимому отпускник и владелец койко-места на данной жилплощади.

Мы в свободных позах отдыхали после обеда. У Юры на спинке кровати висели сувенирные лапти, Коля, полусидя в кровати, штопал носок. У его изголовья на сияющем белизной подоконнике просыхали кеды, вымытые под колонкой во дворе после игры в футбол.  На мне была застиранная матросская роба с лычками старшего матроса на погонах.

Вошедший недоуменно остановился.
   - Что здесь происходит?
Мы, привыкшие к студенческой вольнице, не догадались даже встать перед старшим по званию.
  - Мы студенты-медики, на практике,- доложил я.
  - Почему здесь? Рядовому составу место в матросском кубрике.
  - Мы здесь по распоряжению флагманского врача, - соврал я.

В офицерской гостинице мы пребывали стараниями нашего старосты Гены, который отслужил своё во флоте, знал всё и вся и нашёл общий язык с главстаршиной экипажа. Он же выбил нам пропуска и мы, переодевшись в штатское, по вечерам свободно проходили через КП гулять в прекрасный вечерний Севастополь.

Флагманский врач в звании капитана первого ранга для боевого старлея был никто, но  на лице его никак не отразилось неуважение к старшему по званию.
 - Устроили цыганский табор, - старший лейтенант сурово хмурил брови, но быть сердитым у него не получалось - он был славный малый - качество почти обязательное для морского офицера.
- Лапти, кеды вонючие на подоконнике… -  обосновывал он свой статус законного жильца.
Коля не меняя позы, перегнулся, взял кеды, понюхал:
- Неправда, я их с мылом мыл.

Коля вернул кеды на подоконник. 
Старший лейтенант как-то сразу угас, потерял интерес к происходящему и вышел.
Больше нас до конца практики никто не беспокоил.

1967 - 2019