Выженная степь

Степь, выженная солнцем, тяжело дышала. Дорога, уходящая вдаль, задыхалась от пыли и жары. Гудели шмели, стрекотали кузнечики. Редкий цикорий замучено склонял головку голубых цветков. Ближе к горизонту стелится серебристым ковром ковыль.
Колеса грузовика несли меня который раз в дальний стан кочующих чабанов. Грузовик трясло на ухабах, я то и дело сжимал сильнее руль машины. Но ничто не мешало мне вспоминать лицо молодой казашки, имя которой Разия, и которую мне предстояло увидеть.
Смуглое, обветренное ее лицо озаряет добрая, приветливая улыбка. Карие глаза мягко блестят и вся она светится внутренним нежным светом. Ее стройная фигурка, хлопоча у казанов, придает знойной одинокой степи прохладную свежесть...
Приезжаю я в общем-то к ее мужу – старшему чабану Ахмету Аргинбаеву. Везу ему необходимый инвентарь, для молодняка витаминный комбикорм, передаю документацию по приплоду и падежу овец, доставляю ветеринаров, стригалей и выполняю прочие чабанские нужды. И каждый раз, приезжая сюда, мне нестерпимо хотелось увидеть ее рядом с мужем, напиться воды в этой удивительной компании и сказать на прощание простое: «Рахмет».
Однажды в душный жаркий день вез я в стан зоотехника. Пока он ходил по отарам, решил заглянуть к Джасыбаевым, отведать свежего крепкого кумыса. Как только заглох мотор, я услышал раздирающий женский крик, несшийся из юрты.
Много было предположений в голове – что бы это значило, а заглянуть не решался. Наконец я все же приоткрыл дверь. Разия лежала на кошме, обхватив живот руками. У нее были схватки. Поблизости никого не было. Что делать? В район, в больницу... – решил я.
Кое-как погрузил ее в пыльный кузов под брезентовый навес и помчался на предельной скорости в район, стараясь вести машину как можно ровнее. Я отчетливо слышал позади крики, но они вдруг прекратились.
Было еще очень далеко. Жара давило на тело, на разум. Пот застилал глаза. Я сбросил газ, надавил на тормоза. Остановился. Полез в кузово. Женщина, исказив лицо от боли, странно шевелилась и глухо стонала. Она рожала.
Я выгреб с угла старые мешки, предназначенные для шоферских нужд и первый раз в жизни занялся принятием родов. Ребенок выходил ножками и мне самому пришлось выуживать его. Мальчик оказался крупным, сразу закричал, задергал ручками и ножками. Я оторвал пуп и перевязал морским узлом.
Что дальше нужно делать я не знал. Тут я вспомнил, когда у нас телилась корова, отец зачем-то дул теленку в ноздри. Наверное так и надо. Я подул в нос ребенку, потом завернул в мешок и положил рядом с матерью. Разия стонала, не открывая глаз. Я обтер руки и погнал машину в городскую больницу к знакомому врачу.
Ее и ребенка сразу отнесли в глубь здания. Меня отвели к умывальнику. Долго я мыл свои руки щеткой, но почему-то неделю не мог есть спокойно.
С тех пор прошло уже много лет. Мальчик вырос. Джигит. Он так и зовет меня «Аке». А Разия при встрече прячет глаза – стесняется.