Хищник Жора

    
     Георгий был «хищником» и имел кличку «профессор». В начале 70-х годов он учил меня, тогда новичка, премудростям ручной добычи золота. Как производить разведку и промывку золота на бортах отработанных полигонов и целиках. Каким инструментом  пользоваться, как ставить пожоги, и еще много чему, в том числе - как вести себя в тайге при встрече с медведем и другими хищниками.
    Впервые это произошло во время моего зимнего отпуска. Тогда, отдохнув после первого промывочного сезона, я вернулся на Колыму, слетав на «материк». Помнится, это было в середине января. Жора уговорил меня сходить с ним в тайгу на охоту, сказав, что полезно развеяться. Мол, надоело без конца торчать в чипке, глушить водку с пивом и болтать с пьяными мужиками.
   Снабдив меня двустволкой, он увел далеко, километров за тридцать, объяснив, что только там хорошие места для охоты. Но привел на старательский стан в распадке небольшой речки. Место было глухое, и мы добирались на лыжах. Погода была замечательная - не более минус 20 градусов. Лиственницы были такие крупные, каких на Колыме я и не предполагал. При подходе к стану, почти рядом с нами взлетела стая куропаток, но одна, взлетев, сразу упала. Оказалось, в неё вцепился горностай и, видимо, перегрыз горло.
   На деревьях были беличьи гнезда; белки с любопытством рассматривали нас. Было так красиво, что все окружающее казалось декорацией к какой-то сказке.
   Старатели не оставили сторожа, и мы жили в их рубленом домике. Здесь стало понятно, что основной целью Жоры была не охота, а добыча золота. Мне он не сказал всей правды, так как знал, что я не испытываю нужды в деньгах, и мог отказаться идти с ним. В любом случае я бы настоял, чтобы взяли документы на вольный принос. В то время он  приветствовался, если металл сдавался в кассы артелей или приисков. Оказалось, Жора брезговал иметь дело с официальными органами, мол, это «западло».
    Он сказал, что у него есть хорошие распадки в тайге, недалеко от поселка Нексикан, даже с шалашами. Это им же выстроенные жилища, с железной печкой и всем прочим. Но они «засвечены», - сказал Жора. - Их не видно с высоты, так как строю в гуще лиственниц на сопке, но эти паразиты (ОБХСС) приспособились находить с воздуха, сверху. Облетают на вертолетах и замечают дымок. Можно скрыть пламя, но куда деть дым?» - сокрушался Жора.
 - Конечно, услышав их, когда они еще вдали, я принимаю меры, но не всегда успеваю.
     Пару раз меня вывозили вертолетом. Но я прятал не весь металл, часть отдавал им – не то схлопочешь по морде или лотком по голове, - рассказывал он.
   Могут облетать и тут, но здесь должен дымить сторож, поэтому проверять, скорее всего, не будут, - добавил он.  Позже, мы, действительно, слышали звук вертолета, но вдали, - к нам он не подлетал.
   Рядом со станом Жора наставил ловушек на горностаев, приспособив для этого ящики из-под папирос «Беломорканал», стрелял белок из мелкокалиберной винтовки. Но одновременно установил пожог и начал промывку золота.
    Оказалось, он наведывался сюда раньше и знал, где здесь погребенное русло. Жора объяснил, что почти все золото лежит в узком промежутке, шириной не больше 1,5 метра. А на остальной площади крохи, - объяснял он.
  Также рассказал, что старатели, толкая бульдозерами, промывают пески по всей ширине распадка, - даже те, где малое содержание. А он промывает только центряк, самый цимус. Поэтому геологи называют такую добычу хищнической, а его, – хищником. А милиционеры так его называют, так как считают расхитителем государственной собственности.
   У ментов своя работа, а у меня своя, - говорил, улыбаясь Жора. - Без них жизнь была бы скучной. Это как игра, - так острее чувствуешь жизнь. На мой вопрос: А какой счет? – Жора ответил: - Примерно равный.
   И тут же, со смехом, рассказал про случай, когда был на высоте. Он шел по Нексикану, а с собой спичечная коробка, набитая золотом. Навстречу шли два милиционера, с явным желанием прошмонать его, - обычное явление по отношению к нелегальным старателям.
  - Я достал сигарету, коробку с золотом, и, заглянув туда, отбросил на землю, и сразу попросил у милиционеров прикурить. И обошлось - они не поняли, что я их обдурил.
    Пожоги Жора ставил по целику, по центру распадка, несколько выше бульдозерной отработки. Жора сказал, что старатели даже рады копышам хищноты. Они часто разбивают там полигоны. Мол, это дорогого стоит, так как бесплатная разведка и наводка. Промыто много песков, - значит хорошее содержание металла.  Даже помогают «хищноте» - нередко выделяют им бульдозера.
   Я был знаком с добычей золота только с применением техники и поначалу не верил, что можно вручную намыть хорошее золото. Жора доказал, что я неправ.
   Сначала, он хотел соорудить проходнушку с головкой, грохотом, и всем прочим, что необходимо для промывки. С собой он, как, оказалось, взял небольшой лоток, годный лишь для доводки. Но обнаружив на стане большой лоток, обошелся только им.
   Промывал в полубочках, в воде от растопленного снега, благо бочек здесь хватало. Работал лотком очень шустро, постоянно добавляя в лоток пески и сажая тяжелую фракцию вниз. И только промыв несколько объемов, производил окончательную доводку.
    Был неутомим, его хватало на все. Выходило так ловко, что я только дивился. Без всяких сравнений было понятно - Жора в своей стихии, - так умело он увязывал начала и концы.
   Я помогал ему, хотя он и не понуждал, правда, намеки делал. Я начал таскать лиственницу для пожогов. Выискивал и сушняк, который обязателен для пожога. Жора учил их ставить.
    Уложив сначала сухие веточки и полешки, сверху укладывал сырые. Поджигал через отверстие, оставленное в середине. Сверху укладывал листы кровельного железа, благо на стане они нашлись. Дым выходил из центральной высокой части, так как оттаявший грунт плотно заваливал листы железа по краям. Жора объяснил, что без железа ставить пожог трудоемко, так как  сверху нужно плотно уложить больше сырца, даже раскалывая поленья пополам.
   Объяснял, что только при правильной постановке пожога будет нормальная оттайка. Как и в любом деле, здесь свои тонкости, но надо знать главное: минимум сухих дров, а сырые должны гореть долго и сгореть полностью. Только тогда будет хорошая оттайка.
   Иногда Жора скребком по чуть-чуть снимал слой песков, собирая крупные значки «на глаз». Однажды обнаружил самородок на 130 грамм. Все оттаявшие пески  промывал лотком. Учил и меня.
    Он предусмотрел все. По направлению струи в двух точках, выше по руслу, добрался до песков при помощи взрывов. Оказалось, что взрыв патроны и все необходимое, он привез с собой. Слой торфов был невелик, и за 2-3 взрыва он добирался до спаевой части песков.
    После каждого взрыва с неба падали камушки, но мы, отойдя в сторону, прикрывали головы совковыми лопатами, так как касок не было. Пожоги ставили в 2 местах одновременно.
    За полторы недели Жора намыл больше 2 килограммов. Чем не Клондайк? Не хватало только Джека Лондона с его Смоком и Малышом!..
    Свои продукты у нас кончились, но крупы и макароны здесь были. Мы стали есть мясо белки. По вкусу оно хуже собачатины. Когда я сказал об этом, Жора пообещал добыть соболя. Сказал, что его мясо вкуснее беличьего.
    Я попросил этого не делать. Мол, жалко переводить ценного зверька, если это только для еды. Притом, надо заниматься чем-то одним – и вообще, уже пора домой.
    Жора уговорил задержаться еще чуть-чуть. Но тут на бульдозере подъехали хозяева - два старателя.  Им надо было что-то вывезти на основную базу, и мы закончили свою «охоту».
    Но под самый конец, попросив разрешения у старателей, Жора промыл шлихи в большущем зумпфе, расположенном около домика.   
    Старатели летом производили в нем окончательную доводку: магнитили и освобождали золото от тяжелых частиц, после съемки с промприбора. Зумпф был наполовину заполнен шлихами. В них всегда есть золото, обычно неплохое.
    Жора сказал старателям, что за пользование домиком он должен сделать доброе дело и очистить зумпф, подготовить его к новому сезону. Старатели улыбнулись, прекрасно поняв его.
    Я натаскал дров, а он развел костер под зумпфом, который представлял собой квадрат со стороной больше метра и бортиком в треть метра.
    Промыл все Жора быстро. Даже хозяева были удивлены, когда он показал намытый металл. Золота в зумпфе оказалось около 600 граммов. Правда, оно было некрасивое – легкое, пузырчатое, много «пыли». Но золото, есть золото.
    Один из старателей сказал, что в конце нового сезона он сам промоет зумпф. Второй посоветовал заткнуться и чтобы никому ни слова: мол,  «преду» это может не понравиться. Мы пожелали им всяческих благ и «отвалили».
   Тут нам пришлось нелегко. Был конец января и в последние дни, после короткой оттепели, на снегу образовалась твердая корка. Лыжи часто проваливались по насту; на половине пути мы совсем выдохлись и заночевали в тайге.
    Перед этим Жора обнаружил громадные следы медведя-шатуна, нашего попутчика. Он предположил, что тот вернется «услышав» нас. Жора не боялся медведя. Он специальными пулями зарядил  двустволку. Сказал, что стволы с чоком, с нарезкой «парадокс», поэтому можно стрелять и пулей, а не только дробью. С близкого расстояния можно и дробью, когда ещё летит  контейнером – это даже опаснее пули, если прямо в сердце, но нужен опыт. Мужество, это когда осознаешь всю меру опасности, но знаешь, как надо поступить. А не бесстрашие, которое часто от неведения, а порой от глупости.
    Шатун не пришел, их жалко – они крайне редко доживают до лета. И опасны – могут напасть даже на медведиц с медвежатами в берлогах.
    Даже в мороз под минус 45 градусов мы выспались замечательно: будто на пляже где-то на «югах».
    Жора разбил костер у зарослей стланика, приподняв их из-под снега и сделав стенку. Плотно уложил баланы (отрезки ствола лиственниц) так, чтобы тепло от них шло прямо к нам, а горели-тлели они всю ночь.
     Как я понял, золото Жора сдал «налево» кавказцам, за цену почти в 4 раз выше, чем в артелях. Старательские артели тогда за грамм такого (шлихового) золота получали от государства (от прииска) по 1 руб. 36 коп.
   Называется шлиховое золото не из-за наличия настоящих шлихов в намытом объеме, но из-за присутствия в золоте серебра и других металлов. В основном серебра, так как, остальных металлов  очень мало, в пределах одного процента. 
    Все деньги Жора поделил поровну. Я отнекивался, заявив, что он мыл один, к тому же, он многому научил меня. Но он не захотел даже слушать: мол, таков таежный закон, - раз были вместе. Сейчас это почти анахронизм. Но люди различаются  не только пониманием всяких смыслов и бессмыслиц…
   Тех денег хватило бы на две легковые автомашины «Волга» - розово-голубую мечту большинства российско-советских мужчин тех лет, практически недоступную.
   Жоре было 35 лет, когда за мелкую обиду, по горячке, его проткнул ножом его же «названый брат». Потом этот «названый», оправдываясь передо-мной, сказал:
  - Жора простил, умирал очень спокойно, даже утешал меня, когда я плакал на его груди...
    В этом весь Жора, - подумал я, – он все понял, все просчитал, и без обид покорился печальному обстоятельству…
    Неудачи всех, за исключением неудач очень близких, мы переживаем относительно легко. Нередко, лишь из приличия должны рисовать на лице сострадание. Жору было жалко, с ним никогда не было скучно, но он жил по своим законам и правилам, которые весьма чреваты опасностями.
    Когда-то на «материке» он жил другой жизнью, занимался стендовой стрельбой - был даже мастером спорта в этом виде. Но тогда, как я понял, никто и не собирался искать и судить его убийцу.
    Помочь Жоре было нельзя, и я отреагировал лишь на уровне рефлекса: только раз, но очень сильно ударил локтем под дых того «названого брата», так что он упал, весь скрючившись и задыхаясь.
    Придя в себя, он, видимо, даже обрадовался такому наказанию: это произошло в чипке, при свидетелях, которые тоже осуждали его за импульсивный поступок, и что-то готовили против него.
    Света, жена Жоры, работала операционной сестрой. Вскоре и она ушла из жизни, наглотавшись снотворных таблеток. Прилетел её первый муж, и вывез на материк их совместного сына, которому было 9 лет.