в самой безвуальной форме

«в самой безвуальной форме», с припиской: «с великим удовольствием!»



Мы прилетели.

Долетели, так сказать, очень даже благополучно.

Вот куда только подевался «мой китайский Иван?»

Риторический вопрос веку.  Но, –
не про меня,
не обо мне, и
не для меня.

Вообще, я уже привыкла, когда китайцы всегда есть, но порой «очень даже в невидимом присутствии».

Долго я не «демагогствовала», потому как к счастью, «Альбион» вышел, как тот Джин из бутылки. И, как оказалось не только из меня, но и из «моего переводчика».

Вот это и есть тот  самый момент, с которого я осознанно и сознательно всё прекрасно помню.

Он сам нашёл меня на выходе из самолёта. Естественно и без сомнений. Ведь Великий Переводчик приехал в Китай, как  к себе домой.

Вообще, говорят, что я очень даже могу быть наблюдательной, если очень того захочу. И я, чтобы вы там подумали, конечно же, захотела… захотела наблюдать за всем происходящим, со всех позиций и точек наблюдения.

И, забудьте вы на мою близорукость, так как в «международной великой дипломатии», физические «как бы изъяны», в общем-то, никакая там не проблема.

И вообще, не было у меня больше «тех не сказочных проблем», с тех самых пор, как, во-первых, вышел из меня «весь лётный Альбион», а, во-вторых, и совместно с первым, это случилось в «тот самый удивительный момент моей сказочной жизни», как только нашёл меня «мой переводчик».

Мы направились за багажом.

Я, что естественно, – чисто формально. Ведь какой там у меня «блондинисто-крашеной журналистки» мог быть багаж? Только пять платьев и соответствующая к ним «дамская атрибутика».

А вот какой багаж был у «моего переводчика»? по видимому, мне предстояло для себя открыть. И открытие это, видимо, должно было стать обязательно сказочным.

Естественно, а как же иначе? Ведь я то «в сказку» приехала. И, заметьте, все, «читающе- интерпретирующие», не «куда-нибудь там в один час лёту», а «на тот самый другой конец света».

С того, я, естественно, глубоко внутри себя, "теплила" не сказочную надежду, что никаким «концом света» всё это не закончится. По крайне мере, – для «нас», так сказать «героев» вот этой самой «сказки».

А если признаться, о чём я на самом деле точно и достоверно знала? Так это то, что никакого «конца света» здесь вообще не случится. Однозначно!

Ведь на самом-то деле, сказка происходит с тобой до тех только пор, пока ты в неё веришь.

Я верила и чувствовала, что «без Джина» очень даже как-то проще стало жить. С той самой простой причины, где «сам себе Джин», там и сам себе сказочник.

«Мой переводчик» «фибрами всех духовных точек соприкосновения» почувствовал, что ему придётся с сего момента совместить две незаурядные, но бесконечно непростые роли: «моего переводчика» и «моего сказочника». (Одновременно!)  Вообще-то, хотя бы с причины «той светлой намеренности», чтобы не случился «тот самый конец света». Ему я бы всё это так и констатировала. А вот самой себе как? Тут уж, извините, пришлось «собой разумеющимся способом» «к сим выводам» придти.

Что «он» делал с тех пор, как нашёл меня в прилетевшем самолёте и сопровождающим манёврам вёл к багажной ленте? Естественно, начал смотреть в сторону того самого места «без запрета для курения». Я же, опять и естественно, в те места не то, что не вглядывалась, а вообще, к тому времени, никуда не вглядывалась, потому, как меня интересовало «то самое ненавязчиво неприличное» – «как это быстрее бы получить свой «удивительный незаурядный» багаж».

Да, представьте себе, меня очень даже волновали мои платья и фен, но больше всего, волновал сам саквояж. Он же у меня, пусть только визуально, играл «роль лондонской будки».

Нет, нет!.. смеяться пока рано, потому, как это чистой воды правда.

И эту всю правду я изыскала ещё в нашей столице, и, влюбившись в неё с первого взгляда, никак не могла не захватить «на другой конец света».

Свет моих очей не гас и даже после того, как «мой безудержно курящий переводчик» на время исчез в искомом направлении. Я же, словив себя на ноте спокойствия,  постаралась «до тех самых пор», на этой ноте себя удержать.

Никогда не верьте в то, что нет разницы между натуральными блондинками и крашеными.

Натуральные – всегда лучше. Как бы мне это не было прискорбно констатировать.

Хотя, как мне кажется, моя «будка», уравновешивая все «за» и «против», стирая все эти «понаразвешенные вокруг стереотипы».  И вообще, прочный вездесущий совет наблюдателя гласит:

«Не определяйте хозяйку «будки» по конкретному типажу».

Неожиданно ко времени, выплыла по чёрной ленте, почти что сама и почти что прямо мне в руки, чудная (с ударениями, как себе пожелаете) «лондонская будка».

Я, как всегда, больше всего на свете люблю истинность совершающихся вокруг меня событий. Это, как раз таки то, что мистически называется почерком судьбы, который мне, безо всяких там тревог, выводил следующую позицию: «Ждать!». Эта позиция, к тому моменту, мне очень даже нравилась. Хотя, впрочем, а куда было деваться? Как говорится, «что предложили», «куда указал «мой переводчик»», там я так себе спокойненько и стояла.

Я вообще полюбила ждать.

Когда «он» вернулся?

(к тому моменту)
«Будка моей мечты» стояла рядом с его «незаурядным багажом», который по весу (явно) превосходил меня в разы. По каким таким параметрам или позициям? Точно не угадаю. Т.е. - я не очень-то хотела об этом угадывать. Так как, в прочем, какая разница? если я, учитывая всю разницу в нашем возрасте, при большом желании смогла бы наверстать весь тот непростой багаж.

Кто-то ещё более наблюдательный, чем я, естественно, поставит в нужную точку иглу рефлексотерапии, с тем самым намёком – «а вдруг – не дано?».

А вот «вдруг» – не дано? То пусть себе так запросто «случится конец света», хотя бы по той самой простой причине, чтобы уже скорей бы начался «новый конец света».

Это вообще, судя по всем веяниям «вселенной мистики», новая страсть чтецов и идущих к прочтениям, начинать всё не с начала, а с КОНЦА.

Я вот, если честно, пока смотрела на чёрную резиновую ленту со всеми не только нашими багажами, успела даже порассуждать на тему, «а возможно ли?.. прочтение начать «с конца?»»

Тогда, "не читавши" никакого Даниэля Пеннака, я была уверена, что «нет». А вот сейчас, долгое время спустя, и прочитав «нужную до нельзя» книгу, этого замечательного француза, я думаю совершенно иначе.

Но в тот момент, моё «сегодняшнее «иначе»» сработало, видимо, на подсознательном уровне. Но, ничуть не хуже, чем со всеми прочтениями «до и после».

«Ожидая» мой багаж на современной аналитической ленте, не вздумайте ничего не читать (в целом) и не подумайте, что всё и всем можно прочитать «с КОНЦА». «С конца» читают только «очень опытные ушлые журналюги».

Я же, по мнению «большинства», была ещё пока «журналюшка». Говорят,  что совершенно «безопытная».

Так вот эта самая «безопытная журналюшка» смотрела, не на «тяжкий опыт» своего переводчика, а на «лондонскую будку» со своими платьями.

А, что тут удивительного, когда женщина любит платья?

Далее путь лежал… – нет, не к встречающим операторам, мой-то и «сам с усами» (во всех смыслах этого слова) был. «Мой усатый» быстро сориентировался на «таксоплатформе», и перед нами "нарисовался" мой «новый любимый китаец – «таксист»». Он, естественно, сразу же стал «моим ещё одним любимым китайцем».

Потому, как «далеко до того как», будучи в гостях у уже вам давно известного моего студенческого друга «.УКА»,  после его командировки в «сказочный Китай», я имела полное представление о том, «за что можно полюбить китайских таксистов».

Даже больше, я просто таки мечтала столкнуться с такими «влюбленскими историями» наяву, чтобы наверняка и тут же влюбиться.

История «влюбленскости» звучала коротко, но ясно:

«Если китайский таксист по маршруту почувствует в организме томную усталость, всю эту поездку он останавливает в точке усталости, выпроваживает всех пассажиров и ложится исправлять усталость».

Вы знаете, чистосердечно признаюсь, что, во-первых, история мне близка своей истовой похожестью, ведь я тоже «при» (и «на») работе поступаю точно также. Но только «с той философской разницей», что я сижу в кабинете и «без всяких там пассажиров». И при том, всегда и вовремя помня о сроках и месте, куда во время должна быть доставлена информация.

Информация – это и есть продукт, который производит каждый ЖУРНАЛИСТ.

Что производит в таком случае таксист?.. сказать однозначно – трудно. Но синтерпретировать – возможно.

И, возможно, получится следующий продукт –  «китайский ТАКСИСТ» учит людей вовремя остановиться. Т.е. его продукт может запросто называться – «ЖДАТЬ».

Это у нас, у примитивного люда, всё просто – «по каким-то там светофорам». У моих же любимых китайцев, как оказалось, «все светофоры в голове».

Что же всё-таки не давало спокойствия даже моему воображению?

Я боялась, но «жаждила» себе представить, что же тогда? в таком случае? должно твориться на дорогах?

А на дорогах… по нашему маршруту, мы никогда не стояли в пробках. Видимо, мы с «моим переводчиком», просто напросто очень умеем ждать.

И с нами, судя по всему, не очень-то соскучишься.

Конечно, когда людям даже «с самими собой» не очень-то скучно?.. о каком «скучательстве» вообще может идти речь?

ВЫ(В)(Х)ОД (с того):
«Не скучно жить!»

Особенно если – ты находишься «на другом конце света без конца».

«Без конца», видимо, находился «на этом конце света» и «мой переводчик», и потому-то он даже не успел соскучиться по сигаретам, к тому моменту, когда мы были на должном месте.

«Не ждите». Никаких красных дорожек, никакого оркестра, даже никаких «хлеба с солью», и вообще «никаких» и никого не было в той «сказочной сказке» с названием «добро пожаловать». А вообще-то, и «добро пожаловать» – тоже никакого не было.

Был «какой-то другой лозунг». Да и тот, всё по- прежнему, – всё на том же «китайско-английском». Так вот и «его» я тоже не прочитала. И, возможно даже, всё не потому, что «мой английский «на уровне трёх неоднозначных букв»», а по той «непричинной обстоятельной случайности», что вокруг, на дворе, был полный мрак… А дальше (?) – полумрак в здании, именуемом «нашей на время» гостиницей.

Но я и на сей раз очень даже ошибалась.

Мрак, как оказалось, был ещё впереди.

Мы шли по серой дорожке, как принято у нас называть «ковровой», на которой так "удобненько" зафиксировались не только следы временных жильцов, но и «много большего». Думаю, что даже сам Роршах был бы в диком восторге. Я же к его системам интерпретирования вообще, к тем временам, даже не подбиралась. И, если бы не мой минимальный наблюдательный «опыт на бабушкиных восковых отливах», я бы уже даже начала подумывать, о той «сказке», которая тут же заканчивается, – ещё совершенно не начавшись.

«Мой переводчик» открыл дверь, как тогда я подумала, «моей комнаты» и, как тут же оказалось, – «нашей комнаты». Так себе с очень вежливой и культурной улыбкой:

- Сегодня мы спим здесь.
- «?.!.?!..?!!!!»

Я не знаю, чему там больше удивилась: слову «мы»? или «сегодня»? Но у меня, как не странно, получилось скрыть всё это «двойное удивление». Наверное, потому, что я хотела верить, что «ОН» так шутит.

А «ОН», тем временем, представьте себе,  ни капельки не шутил.

И когда я это поняла?

«Тут». – В Китае! В тот самый момент, когда «он» поставив «наши багажи» рядом «по центру комнаты», снял с себя не только самую верхнюю одежду, но и пиджак, и
отправился, что нам стало уже привычно и естественно, курить.

Курил он долго. Видимо, всё для того, чтобы дать мне время подумать над всё теми же «двоими» моими удивлениями: «мы» и «сегодня».
…
Я открою вам «огромную тайну», что люблю я не только китайцев, но и свою память, хотя бы «за всё-то превалирующе хорошее», что она в себя впитала.

И так, как очень бывает всё с памятью «кстати», мне вспомнились практические занятия по предмету «Международная журналистика», где наш Профессор рассказывал (а скорее – делился опытом) нам «истории из собственной жизни». Наш Профессор, владея пятью иностранными языками,  за этим самым и с того самого, «за рубежом», в года своей лучшей молодости, проводил не только много времени, а ещё и с «приставкой: «на далеко грядущие воспоминания»». И была средь этих всех «историй», одна, поражавшая меня своей «так сказать» «невозможной откровенностью». Начиналась она с того, как однажды, «в пятидневной командировке», как мне кажется (по профессорским воспоминаниям), во Францию, «их» с коллегой заселили в одну комнату. И всё бы ничего, но коллега-то была противоположного пола. Когда решили разобраться, «как так получилось?»
Оказалось, что она, та коллега, обладала «универсальной фамилией».

Вот же в чём «вся Эврика».

Чем всё же закончилась профессорская история?.. я вам не отвечу, хоть и прекрасно помню (но на этом самом интересном месте срабатывает «шлагбаУМ «под грифом секретно»»). А вот, чем закончилась, а точнее началась с продолжением «моя сказка»?.. я достоверно и «в самой безвуальной форме», с припиской: «с великим удовольствием!» поведаю.

Ведь я – тоже «обладатель универсальной фамилии» – банально, но – на «…ВИЧ». У нас вообще, пол страны такой «универсальщины». И в этих всех наших фамилиях никогда не поймёшь, кто же там женщина? А кто всё-таки – мужчина.

И попробуй ты объясни моим любимым китайцам? что если двое? поздно вечером приехали в мало-престижный «не ВИПовский» отель, это не обязательно два однополые, и даже не обязательно «семейная пара без колец».

Возвращаясь к «сказочным событиям», где я на время даже успокоилась. По началу –  «с точки зрения христианских традиций», по которым  «все мы братья и сёстры». А далее, оставалось ещё «то самое второе слово – «сегодня»». Ведь там, где есть «сегодня»? вообще – можно не спать.

Вот, скажите, чем не вариант?

«Мой той» вариант развеялся как дым, когда зашёл «мой переводчик» и пошёл почти что прямиком в душ.

Душевой же отсек, представьте себе, был в нашей той «сказке» абсолютно стеклянный. Да (почти, как спасение, для эмоциональной психики), – «здорово матовый».  Но ведь спасение, как сработало по существу, на самом-то деле заключалось лишь в том, что происходило «всё мытьё» за двойными матовыми дверями.

(Тем временем, как я всё ещё не могла осмелиться снять верхнюю одежду).

А «ОН» уже вышел (успокойтесь – не голый! Но… – почти что!) в трусах.

«Хорошо хоть, что так». - Подумала скоро я, и села «спиной к событиям». Из-за спины и «по потоку голосового звучания», я поняла, что «он» расположился на кровати, оттуда я и услышала «нечто совершенно без ноты смущения»:

- А ты собираешься всю ночь так сидеть?
- Как так?
- В верхней одежде?
- А что остаётся делать? – Ответила фразой завершающей мой любимый еврейский анекдот.
- Идти в душ и – спать.
- На диване?
- Так кровать вообще-то двухспальная.

Хорошо, что в этот самый момент «китайской истины», он не видел мои глаза.

А вообще, что того всего лучше, что и я не видела «в тот сказочный момент» свои «небезудивлённые» глаза.

Следующая, сопровождающая мою бодрость, фраза была из романа Фёдора Абрамова «Братья и сёстры»… хотя, вообще, как оказалось, не только с этого романа, так, например, у Шолохова она тоже присутствует. Но я-то (!) тогда «эти все романы» не читала.

А вот афоризм, прям таки «не ЭЙфелевским гвоздём» мне в голову (очень даже кстати) вбил мой «коллега по градусным предприятиям»: «Сучка не захочет, кабель не заскочит!»

Так вот «он» («не мой кабель») – на сей раз мой «коллега по тем самым предприятиям», видимо, был «практикующий знаток «всех этих перефразий»». Не знаю никакой конкретики, ведь в его практических интерпретациях, не могу так уж быть уверена, как в собственных. Хотя бы по той самой непростой причине, что мы с ним так и остались в статусе «хорошие друзья» и «вечные коллеги по цеху». Что же к тому времени, творилось с «моим переводчиком»?.. как мне показалось, он (возможно «полуспал»). Но его «совершенно не полусонный голос» заставил «думать от обратного»:

- Ты там определяйся… и – гаси свет, так как в комнате, как ты заметила, есть не только одна «королева».

«Королева» тут же выключила свет, чтобы тихонько пройти «в тот самый душ». И тут же вернулась, к своей «будке». Просто, ненавязчиво вспомнив, что там, кроме любимых платьев, есть ещё «тигровый шёлковый халатик».

Спать мне пришлось не как «мой переводчик» (в трусах),  а, как «крашеной блондинке». Т.е. – тоже в трусах, «плюс» ко всему «относительно неприличному гардеробу», в шёлковом халатике и тёплых колготках, которые решено было применить вместо пижамных «штаников», – естественно, – в силу отсутствия таковых.

«Мой переводчик» очень сильно смеялся с моего ночного туалета. Но «дело» это было только утром. Так как все «ночные дела» «он» проспал «вместе со всеми моими душами».

… (до того как)
Ночью, не считая никаких овечек, я счастливо подумала:
«Как хорошо, что «мой переводчик» не храпит!» –
И с этой мыслью накрепко уснула, чтобы утром бодренько «так себе» проснуться!