19. Дни эти запомнились навсегда

     Картина: "Приём в комсомол".
     Художник С. Григорьев.

     *****

     СЕРДЦЕ, НЕ ВОЛНУЙСЯ! (роман-хроника в 4-х частях).

     Часть вторая: В СЕЛЕ ЕРМАК.

     19. ДНИ ЭТИ ЗАПОМНИЛИСЬ НАВСЕГДА

     Совсем недавно моя внучка, собираясь на отрядный сбор в школу, попросила своего отца, нашего младшего сына, завязать ей галстук; он клеил коробку, испачкал руки в клею и отослал дочь ко мне. Я сидел, не занятый ничем.
     - Дедушка не умеет завязывать галстуки, - сказала внучка. - Притом, он не был пионером, а ты был, - обиженно добавила она. Сын посмотрел на нее с любопытством и, видимо, вспомнив о чем-то, многозначительно хмыкнул:
     - Ты уверенна в этом? А попроси, на всякий случай?
Внучка неуверенно приблизилась ко мне и горделиво спросила:
     - Дедушка, ты же не был пионером? У тебя вон какая седая борода. И с тростью ходишь...
     - Был. Самым первым...
     Это крайне удивило ее, она даже немного растерялась.
     - А что ты делал, когда был пионером?
     - То же самое, что и ты делаешь. Еще мы очень много песен пели. А вы поете сейчас?
     - Поём, но мало.
     - А костры зажигаете?
     - Нет.
     - А мы зажигали костры и песни пели.
     - Я приду со сбора, ты расскажешь мне, как был пионером?
     - Обязательно.
 
     *****

     "Самым первым" - это не совсем точно сказано. Дело было так.

     В день похорон Ленина, когда вся страна прощалась со своим вождем, отправляя его в последний путь, всей школой мы ходили на братскую могилу со знаменами, портретами, лозунгами. Могила находилась недалеко от школы, сразу за железнодорожной насыпью. Помню, был сильный мороз, мы кутались, ежились от холода, чуть руки и щеки не обморозили. Митинг был кратким. Возложили венки и вернулись обратно в школу быстрым шагом. Тут, в школе, и состоялось торжественное собрание, на котором было постановлено основать ермаковскую пионерскую организацию.

     Приняли тогда в пионеры десять или двенадцать учеников из третьей группы, в том числе и меня. Первым нашим вожатым был Иван Андреевич Климов. Горнистом избрали Володю Жаданова. Сборы у костра мы проводили в Народном доме, в одной из комнат, где помещалась изба-читальня. Искусственный костер делали довольно просто: на стол ставили большую керосиновую лампу, с четырех или пяти сторон ее из аккуратных поленьев возводилась решетка - и костер готов. Мы садились на лавки и беседа начиналась.

     Через два с лишком года я вступил в комсомол, принимали меня в том же Народном доме и в той же комнате, на общем собрании ячейки. Рекомендовал нас в комсомол вожатый нашего отряда Иван Андревич Климов. Кроме меня были приняты в комсомол Василий Сорокин, Петр Омельченко, братья Криченковы(Кирилл и Михаил), Николай Солодилов, Иван Забугин. Туш нам не исполняли, фанфары не играли, в литавры не били - ограничились только горячими аплодисментами, но и они запомнились. Председатель собрания Федор Телепнев жал нам руки и радостно улыбался.

     Комсомольские билеты нам сразу не выдали, сказали, что после получим, но и после не получили их. В райком комсомола (тогда они назывались волкомолы) мы не ездили, кандидатуры наши нигде не утверждались, тогда, видимо, был такой порядок.

     Весной я получил от брата второе письмо и посылку с книгами "Рабфак на дому". Брат писал: "Не транжирь понапрасну времени, а берись за самообразование". Я так и сделал, кончив весной пахоту, взялся за учебники. Каждая книга разбивалась на уроки, у меня были уроки только по физике, геометрии, русскому языку и два задачника по алгебре, от которых рябило в глазах - цифры и цифры. Не все, конечно, я понимал в уроках, но кое в чем разбирался и кое что запоминал.

     Я показал Федору Телепневу книги, которые получил от брата и рассказал, что занимаюсь самообразованием, он похвалил меня и одобрил мое начинание. К тому времени Телепнев уже был избран председателем сельского Совета и очень активно проводил мероприятия по исчислению единого сельскохозяйственного налога и средств по сбору самообложения. Он ни минуты не сидел на месте, суетился, бегал, доказывал. Ходил он в черных суконных галифе, таком же френче и в сапогах, много курил и был бледен, как после болезни. Телепнев уважал меня и причислял к числу сельского актива.

     В начале октября в селе открылась передвижная школа политического образования. По решению партийной ячейки, которую тогда возглавлял фельдшер Голыгин, в обязательном порядке мы должны были посещать эту школу, а коммунисты и некоторые комсомольцы - по желанию.

     В числе других я тоже записался в школу. В качестве учебника служила нам невзрачная книжка в мягком переплете, не толстая и не тонкая, отпечатанная на ломкой газетной бумаге, в обложке соломенного цвета. Точное название книжки запамятовал, но между собой мы называли ее "Политграмота Ковалевского". После трех или четырех месяцев обучения я получил на руки такой документ:

"Характеристика. Товарищ Орлов Виктор Васильевич - активность весьма хорошая, дисциплинирован, посещаемость 100-процентная, усидчив, весьма внимателен, выступает кратко, по существу и убедительно. Усвояемость весьма хорошая, выдержан, имеет большую склонность учиться, школу-передвижку окончил хорошо, почему перевели в кружок политсамообразования повышенного типа. Руководитель школы-передвижки - Алтунин, от ячейки РКП(б) - Голыгин, от слушателей школы-передвижки - Крыченкова".

     Прошло совсем немного времени после того, как школа-передвижка закончила свою работу. Я снова усиленно взялся за самообразование. Брат прислал мне новую посылку с книгами, подбадривал меня, обещался летом прислать мне вызов. Однажды пошел я на отчетно-выборное комсомольское собрание, которое проводилось в Народном доме. Пошел рядовым, а вернулся секретарем ячейки! Это было так неожиданно, что я даже растерялся. Рекомендовал меня в секретари Телепнев.
     - Не теряйся, - сказал он. - Не боги горшки лепят. Коли не знаешь, с чего начать в своей работе - подскажем.
     - Я же скоро уеду.
     - Ничего.

     На другой день я пришел в сельсовет к Федору Телепневу, чтобы он помог мне составить план работы комсомольской ячейки, хотя бы небольшой, как мы условились с ним вечером, расходясь по домам после собрания, но ему было некогда и он только спросил меня, свертывая из махорки и газетной бумаги длинную папиросу:
     - Как в вашей ячейки насчет дисциплины? Кто из комсомольцев пьет водку?
     - Никто.
     - А хулиганит?
     - Тоже никто.
     - Значит, все Иисусы святые?

     Я покраснел, не зная к чему он клонит, но Телепнев, сладко чмокая губами при каждой затяжке дымом, продолжал:
     - Перед комсомолом на селе сейчас стоят очень большие и важные задачи.

     Первое: надо кончать с ликвидацией неграмотности и малограмотности. Для этого следует из числа комсомольцев выделить несколько человек культармейцами и попросить их составить списки всех неграмотных и малограмотных. Потом организовать пункты ликбеза, исходя из наличия обучающихся.

     Второе: при избе-читальне установить постоянное дежурство из комсомольцев, следить за порядком и не допускать случаев пьянства и дебоширства.

     Третье: регулярно, не реже одного раза в месяц, выпускать стенную газету.

     Четвертое: хотя церковь отделена от государства, но это не значит, что мы не должны вести антирелигиозную работу. Надо поставить спектакль на эту тему. Я берусь достать пьесу на антирелигиозную тему и сыграть в ней главную роль. Дальше.

     Пятое: Работа с несоюзной молодежью. Она у нас запущена. Комсомольская ячейка не растет за счет трудовой молодежи. Ты сам знаешь, об этом и на собрании говорилось: все комсомольцы - это бывшие ученики пятой группы. Надо усилить работу кружков художественной самодеятельности - драматического, физкультурного и через них увлекать молодежь в комсомол. Ты согласен со мной?

     Шестое: скоро, 18 марта будет день Парижской Коммуны, давай устроим для молодежи и для населения доклад Алексея Иваныча Котельникова, нашего старого большевика, я думаю он с удовольствием согласится сделать такой доклад для народа. Вот славно будет!

     И последнее: мы совсем забыли о наших славных маленьких друзьях и братьях - пионерах. Ты сам займись этим вопросом, можно учителей подключить к этой работе, у них большой опыт... Вот по этим всем пунктам набросаешь план и придешь ко мне. Возможно, еще кое что добавим.

     Первое комсомольское собрание, которое я провел самостоятельно, без помощи старших товарищей, было посвящено укреплению дисциплины. Разбирался вопрос о поведении Ивана Латыгина, недавно женившегося на Наде Уточкиной. Обоих я хорошо знал, особенно Ивана, он был сыном зажиточных родителей, она - дочь портного. По настоянию родителей и родни Иван обвенчался в церкви, вот за это мы и обсуждали его.   

     Из газет я знал, что за такие поступки строго наказывают, комсомольцы не должны поддерживать мракобесие, они обязаны бороться против религии, а тут такой позорный случай. На собрании я рассказал о поступке Латыгина и поставил вопрос об его исключении. Мне не возражали, и сам Иван, смущаясь, признался, что он смалодушничал, поддавшись уговорам родни, не надо было ему так поступать. Однако, в прениях никто не выступил и не поддержал меня. Я думал, что мое предложение провалится, но нет, при голосовании Ивана исключили.

     На другой день Федор Телепнев сказал мне:
     - Правильно сделал, Виктор. За религиозный дурман надо гнать из комсомола. Давай наводи порядок среди своих комсомолят.

     *****

  Окончание второй части здесь: http://www.proza.ru/2019/04/12/2099