Но без тебя...

- КТО ИДЕТ С СОБАКОЙ?
Каждое утро мы слышим этот вопрос. Почти каждое – надо сказать, что иногда я сама гуляю с псом, сообщая детям, что ушла, указав одеваться и выходить к машине, чтобы ехать в школу. Но, бывает, наш папа взрывается по этому поводу. По поводу утренней прогулки с собакой, которую завели поперек его желания. Вот и сегодня – дочка по-всякому отпихивается, отмазывается, сын юлит и канит, я молчу, и папа, чертыхаясь и отплевываясь, надевает поводок на прыгающего ему в нос скулящего щенка и выходит, сильно хлопнув дверью.
На какое-то время в квартире виснет тишина. Дочь досыпает в своей комнате – или смотрит в телефон, - сын тоже сопит, старший - за закрытой дверью, я мою посуду. Есть у меня такая задача: мыть посуду по утрам. На автопилоте. Наверное, мама так воспитала: войдя на кухню, плестись к раковине. Почему не с вечера? Вопрос…
Через десять минут звучит сигнал домофона. Это нормально, думаю я, посматривая в окно: слишком долго в такую снежную и ветренную погоду гулять никто не будет.
Хлопает дверь.
И слышится смятенный голос мужа:
- Я убил Масика.
Будничный такой, обычный голос. Возвещающий о том, что он убил собаку – как, к примеру, просит принести мусор из кухни, или зовет меня взять пса и мыть ему лапы после беготни того по слякоти.
Также буднично я отвечаю:
- Ты шутишь?
- Нет.
Я выключаю воду и кидаюсь в коридор, повторяя:
- Ты шутишь? О, нет, ты, наверное, пошутил так!
Я вижу мужа и собаку.
Она висит у него на руках и капает кровью на пол.
Дочь в дверях своей комнаты дрожит голоском «я, кажется, сплю…», выходит из своей комнаты старший сын, делает небольшой круг - совсем как собака, отчаявшаяся большая собака! -  и укореняется в проеме двери. Издалека слышен скулеж младшего.
Я очень деятельна. Внутри застыла, но снаружи – причитаю, говорю «как это страшно, как мне страшно!» - беру одеяло, заворачиваю в него пса, договариваюсь о том, что мы едем в ветеринарную клинику.
В таком же замороженном и дрожащем внутри состоянии доезжаем до клиники. Там его слушают. Он не подает признаков жизни.
- Ну, что же вы.
Так говорят нам, разводя руками.
Мы отдаем его на кремацию. Спрашиваем, сколько стоит индивидуальное кремирование, нам озвучивают такую сумму, что мы отказываемся от этой идеи. Расплачиваемся, уезжаем.
В машине муж рассказывает мне о случившемся: он звал его, звал, тот не шел. А машина поехала – прибежал. И – под задние колеса. Визг, шлеп…. Машина уехала: видимо, водитель и не заметил маленькое тельце на снегу.
После старший сын плакал, уткнувшись в переноску. Сделал себе иконостас из переносок, пуфиков и игрушек щенка. На наши сетования о своей вине – муж винил себя в том, что произошло, дочка – в том, что не пошла гулять в этот день сама, я… в общем винила себя во всех смертных грехах, чувствуя себя главой семьи – говорил: «Думайте о нем. Не о себе. О нем!»
Маленький кидался снежками и получал в школе от товарищей, чтобы поплакать. Девочка рисовала, рассуждала, почему же она не плачет, писала посты и делала фотки. А я…
Я тоже сделала пару фильмов. В понедельник – этот кошмар случился в субботу – открыла дверь своим ключом, не на много, чтобы не выскочил… А его не было.
Никого не было.
Я закрыла за собой дверь и разрыдалась.
Я плакала в голос.
И потом плакала – поставила себе песню в машине «Все, как вчера, но без тебя», и плакала под нее. Стала приходить с работы раньше старшего сына, кормить его, чуть не стала прекрасной матерью.
А потом я завела кошку.
А через год спасла котенка.
Они оба спят в переноске Масика.
Rest in peace.