Хозяин

(Фотоколлаж автора)

Посвящается светлой памяти замечательного человека,
моего свёкра Павла Васильевича Пигарева

Цвела черёмуха в саду,
Птиц голоса звенели.
Прасковья третий день в бреду
Металась на постели.

- Ведёт дорога на восток,
Ох, как же я устала,
К тебе спешу, к тебе, сынок, -
В горячке бормотала.

Семёна, первенца, в бою
С фашистами скосило,
Свою двадцатую весну
Не встретил сын родимый.

Рыдал беспомощно больной,
Её супруг Василий,
За грудь дрожащею рукой
Хватался он в бессилии.

Топталась рядом ребятня,
Сынок и две дочурки.
Не отходила все три дня
Соседка, бабка Нюрка.

Но вот Прасковьи больше нет
Ни для кого на свете,
Отныне сладостно рассвет
Её малые дети

Не встретят с матушкой родной.
Василь, как мог, держался.
Но предстоящею зимой
Тиф грозный разгулялся.

Охвачен жаром, что в огне,
Всю ночь провёл Василий,
А на предутренней заре
Сквозь стон промолвил сыну:

«Сестёр оберегай, Пашок,
Хозяин  ты  отныне.
Земной окончен батькин срок», -
Сказал и смолк Василий.

Восход заснеженный вставал,
Ветры шатали крышу.
Сквозь слёзы Пашка прошептал:
«Сестрёнок не обижу».

МеньшАя Сюня шести лет
В комочек тихо сжалась
На печке, где уюта нет,
Тревога нарастала.

Зашлась в истерике большой
Сестра вторая Феня,
Десятый ей годочек шёл
В суровое то время.

Ну а Хозяину – Пашку
Всего тринадцать было.
Он – молодец. Не впал в тоску,
Хотя внутри всё ныло.

Сестрёнок надо подымать
В голодную годину.
Легко сказать, с чего начать,
Когда война над миром?!

Когда в подвале два мешка
Картошки для посадки.
Вязанка сена от стажка
Для коз Луны и Жатки.

Кончалась топка – кизяки,
В амбаре вовсе пусто.
Но руки Павлика ловки,
Он за вилок капусты

Умело крышу починил
Хатёнки бабы Веры…
Старик Петрович предложил
ВестИ совместно дело -

Обувки старенькой ремонт…
Не стало так угрюмо.
Жалела маленьких сирот
Всё та же баба Нюра.

Пришла весенняя пора,
Зазеленела травка,
Повеселела детвора.
Решил податься Павка

В подпаски к главным пастухам.
Работа не из лёгких,
С зарёй до темени в лугах,
А сон ночной короткий.

Ушёл Павлушка в первый день
Под гомон птичьей стайки,
В фуражке рваной набекрень.
А Сюня – в попрошайки,

Пока «начальства» дома нет,
Рванула в дальний хутор,
Чуток собрала на обед
Картофелин за утро.

Сестру не стал ругать Пашок,
Но, строгость проявляя,
Сказал: «Ещё такой шажок,
За космы оттаскаю…»
 
Девчонки слушались во всём
Беспрекословно брата.
Убогим был их отчий дом,
Одежда вся в заплатах.

Но мир царил, покой и лад.
С хозяйскою замашкой,
Чтоб прокормить себя, девчат,
Из кожи вон лез Пашка.

Не доедал, не досыпал,
Подобно часовому.
Сестёр сберёг, как обещал
Он тятеньке родному.

Война закончилась: «Ура, -
Сорвав с себя рубашку, -
Настала мирная пора!» -
Кричал весёлый Пашка.

Прошло, без малого, шесть лет,
Пашок успел влюбиться,
Сестрёнки не сказали «нет»,
И он решил жениться.

Его избранница слыла
Душою  без изъяна!
Такой по жизни и была
Моя свекровь – Татьяна!

Но эту роль не раз играть
Ей предстоит нескоро.
Детишек всех родится пять
Желанных и здоровых.

Построит Павел новый дом:
Три комнаты и кухня,
Железный верх, с резным крыльцом.
Очаг в нём не потухнет.

Огромный сад, добротный двор,
Всё это тоже будет.
О Павле стыд или позор
В сердцах не буркнут люди.

Наоборот, большим сочтут
Мастеровым умельцем
И вереницей потекут
К нему со всяким дельцем.

Жестянщик, кровельщик, печник
И плотник был отменный.
По жизни – доброта, шутник
И семьянин примерный.

Смеялся, радовался, жил,
Полсотни лет отметил.
Но, словно кто наворожил,
Судьба за всё в ответе.

Померк для Павла белый свет,
Перед глазами – темень
Стояла долгих десять лет.
Сломался бы и кремний.

Во снах он видел речку, луг,
Зелёные дубравы…
А просыпался – ночь вокруг,
Да чёрные канавы.

Страницы прожитых годов
Листая, вспоминаю:
Ни ох, ни ах, ни малый вздох…
Казалось, что из стали

Отлиты были сила, дух
И из железа – воля.
Судьбой не плакался он вслух.
В нём видела Героя:

Улыбка на лице, настрой,
Мозолистые руки,
На ощупь делал всё с душой…
Его любили внуки.

Не высказать, не передать
Словами, уж поверьте,
Всю ту заботу, благодать,
Что получали дети.

Он шёл у них на поводу,
И стар, и мал с задором
Играли в партизан в саду,
Дед был всегда шпионом,

А если надо – моряком,
Отважным капитаном,
Индейцев смелых вожаком
Часами неустанно.

Своих бойцов вооружал,
Он делал заготовки,
Приноровившись, вырезал
Из дерева винтовки…

…Удар был страшным для семьи,
Случилось горе летом,
На время смолкли соловьи,
Прощались внуки с дедом…
----------------

Послесловие:
Для меня Павел Васильевич был вторым отцом.
Ему было шестьдесят, всего шестьдесят лет.