Негде скрыться

День рождения Людмилы Пустозвоновой отмечали на работе, поэтому праздник протекал сначала в рамках приличия и весьма сдержанно. Из портрета на стол поглядывал Владимир Владимирович Путин, и коллектив сотрудников немного смущался. Но после первой бутылки водки компания оживилась. Поругали «Единую Россию», вспомнили Советскую власть и рассказали пару незатейливых анекдотов. Женщины быстро разрумянились и весело хохотали над каждой удачной шуткой мужчин. Иван Иванович Шурупов не отвлекался от именинницы Пустозвоновой и всячески за ней ухаживал. Особым шиком он считал поднести ей на ложечке салатик «Оливье» после выпитой рюмочки водки. А после очередной бутылки вся бригада нашла Люську очень красивой и самобытной женщиной, поэтому в курилке посоветовали Иван Иванычу заняться ей вплотную.

Люська умиляла Иван Иваныча своими талантами. Она пела и плясала так, что другие женщины меркли в её тени. Под вечер, когда все напились и стали расходиться по домам, Люська обняла Шурупова на лестнице и крепко поцеловала. Потом она разревелась и пожаловалась на свою нелёгкую судьбу. Иван Иваныч утешал ее, как мог, говорил ей ласковые слова, подарил ей свой носовой платок и нежно погладил по спине. Когда они  решили снова выпить, то обнаружили, что остальные куда-то разошлись. Только Путин всё также смотрел на праздничный стол.
- Иван Иваныч, - сказала Пустозвонова. – Если мы будем заниматься сексом, то вам следовало бы скрыть этот нахальный взгляд в нашу сторону.
Шурупов намёк понял и прилепил грязную салфетку на лицо президента. Людмила уселась на диван и посмотрелась в зеркальце. Приведя себя в порядок, она тут же налила водки и предложила Иван Иванычу сказать тост. Шурупов встал и торжественно начал:

С Юбилеем дорогая,
Поздравляю я тебя,
Счастья женского желаю,
За тебя я пью до дна!

Будь улыбчивой и милой,
Будь здоровой, бед не знай,
Будь всегда такой красивой,
Все плохое забывай!

- Вы просто прелесть, Иван Иваныч! Только у меня не юбилей, но всё равно, давайте-ка на брудершафт!
Иван Иваныч сел рядом, и они выпили и поцеловались. Люська была альтруисткой, она тут же свалила на штаны Иван Иваныча салат и мило оконфузилась:
- Я такая растяпа.
- Ничего страшного, - улыбнулся Шурупов, и вытерся салфеткой.
- Снимайте брюки. Я замочу.
- Не стоит, Людмила Викторовна. Пустяки.
- Снимайте, снимайте, - Пустозвонова потащила за штаны.
Иван Иваныч не успел расстегнуть ремень, как Пустозвонова с треском спустила с Иван Иваныча трусы вместе с брюками. Шурупов застыл, а Людмила даже не смутилась. Она опрокинула Иван Иваныча как черепаху на спину и ловко сняла с него испачканные брюки.
- У вас тазик есть? – спросила она.
- Тазик? – изумился Шурупов.
- Да.
- Думаю, что нет.
- Жаль. – и Пустозвонова бросила портки Шурупова в угол.
Иван Иваныч прикрыл своё достоинство пиджаком и туго соображал, что делать дальше. Пустозвонова заметила этот  растерянный взгляд Иван Иваныча и мило улыбнулась:
- Мой бывший вообще без штанов ходил, так что не стесняйтесь Иван Иваныч. Вашу погремушку никто не съест.
- Я просто…
- Давайте выпьем!
Пустозвонова не дожидаясь налила и подала рюмку Шурупову. Иван Иваныч взял и приготовился махнуть залпом, как вдруг Людмила Викторовна объявила, что мужчины пьют стоя. Она отобрала пиджак, которым прикрывался Иван Иваныч, и тоже бросила его в угол. Иван Иваныч встал, быстро выпил и сел, заложив ногу на ногу и чуть-чуть приспустил галстук. Пустозвонова тоже выпила, включила музыку и стала танцевать стриптиз. Она вертелась вокруг стула, сняла в такт трусы и бросила их в лицо Шурупова, затем чуть не грохнувшись стащила с себя платье и принялась стаскивать лифчик. Когда тот всё-таки стащился с великой груди, он так же полетел в Шурупова. Салфетка с Путина сползла, и нахальный его взгляд снова уставился на Людмилу. Он даже как бы улыбался, и Пустозвонова смутившись взяла стул и швырнула его в сторону президента России. Иван Иваныч пригнулся, зажмурил глаза и через секунду услышал звук расколотого стекла. Когда Шурупов опомнился, то увидел, что аквариум разбит, рыбки разлились на пол, а Людмилы уже не было.

Спасать надо было всех, и рыбок и Люську. Иван Иваныч выбежал за Людмилой на улицу, но пушистый снег оставил только её следы. Делать было нечего, без штанов Иван Иваныч спасать Люську не рискнул. Хоть и было уже далеко за полночь, однако снег и холодно.
- Люся! – прокричал он в темноту. – Пустозвонова!
Но никто не ответил. Иван Иваныч вернулся и сгрёб разноцветных рыбок в ковшик, залил их кипячёной водой из чайника и стал думать. Рыбки как будто оживились. Подумав, Шурупов кряхтя надел свои брюки и выбежал искать Пустозвонову. А Люська в это время голая лепила снеговика. Она сияла от счастья, ведь снеговик получился похожим на директора Юрия Михалыча Пердыщенко. Только без морковки.
- Ваня! Смотри, какой типаж вышел! – сказала Людмила, когда сзади объявился Иван Иваныч.
- Люся, там рыбки упали, - сказал Иван Иваныч. – Пошли домой.
- Придурок! – Людмила отвесила пощёчину и снова убежала.
Иван Иваныч долго смотрел, как Пустозвонова бежала по липкому снегу. На ум почему-то пришла песня «Яблоки на снегу» и Иван Иваныч её замурлыкал. Придя обратно в кабинет с Путиным, он сам вымыл полы и прикончил оставшуюся бутылку водки. Спустя полчаса Людмила вернулась. Она запихалась в Иван Иваныча и поняла, что устала. Иван Иваныч тоже понял, что секса не будет, жалко, но так они и уснули.

Утром Людмила вновь превратилась в женщину. Обнаружив в соседней комнате плиту и чайник, она как хозяйка сварила Иван Иванычу что-то в ковшике.  Посолила на глаз, накрасилась и ушла домой. Проснувшись, Иван Иваныч обнаружил, что Люська ушла. Пахло чем-то вкусным, и он не глядя съел уху из ковшика. Сознание ещё не донесло информацию о погибших рыбках, но зато напомнило о коте Барсике, который вчера остался без ужина. В животе что-то булькнуло, и Иван Иваныч заторопился домой.

Москва была снежной и проветренной. Иван Иваныч шёл домой к любимому Барсику, радовался свежему воздуху и даже его нюхал лёгкими. Люська осталась в прошлом, и Иван Иваныч с чистой совестью зашёл в метро. Он вновь удивился куче народу, но стерпел это обстоятельство, конечно, Сергей Собянин был несказанно доволен, что прилепил к фиолетовой ветке ещё четыре станции из Некрасовки. Однако теперь народ из Выхино проклинал народ из Котельников, а люди из Подмосковья проклинали москвичей из Москвы. Иван  Иваныч ехал в Строгино и никого не проклинал. Ему было хорошо, и он теперь был полностью уверен, что секс с Людмилой всё-таки был не нужен. Ведь секс по пьяни - это не секс. Вдруг на станции Таганской произошло недоразумение. Какой-то юнец надавил на живот своим рюкзаком и Иван Иваныч почувствовал дискомфорт. Он немного сдержался, а потом нечаянно пукнул. Какая-то красивая женщина что-то заподозрила и отвернула нос к кондиционеру. Иван Иваныч напрягся и задержал дыхание. Он стал считать до ста, чтобы восстановить кислотно-щелочной баланс, но естество его в этом противилось. Хорошо, что в своё время Елена Малышева научила в телевизоре как правильно пукать и Иван Иваныч на этот раз пукнул правильно, без звука. Красивая женщина не выдержала:
- Скотина!
- Я? – удивился Иван Иваныч.
Что-то забурлило в переполненном вагоне, и Иван Иваныч почувствовал приближающуюся катастрофу.
- Расступись! – закричал он.
В Китай-городе тоже толпилась прорва людей, Иван Иваныч нёсся в поисках туалета и не мог его найти. Почему-то каждое утро женщины занимают кабинки био-сортиров и вылезть оттуда не торопились. Иван Иваныч в панике бросился во дворы и пристроился за большим деревом. Спустив штаны, он с облегчением опустился. Вдруг подбежала большая собака и бросилась неистово лаять и кидаться.
- Бессовестный! – закричала хозяйка собаки. – Тут дети играют! А вы нашли место!
Иван Иваныч покраснел, подтянул штаны и давление его подскочило. Где-то на улице Клары Цеткин 42, Иван Иваныч пристроился между сугробами. Вокруг никого не было. И когда Шурупов только собрался опростаться, появился наркоман Владик с компанией. Они встали рядом, и не замечая Шурупова, занялись своими героиновыми делами. В отчаянье Иван Иваныч бросился наутёк за угол и присел возле старого Запорожца. Поднатужившись, он, было, собрался с силами, но откуда не возьмись, возникла молодая мамаша с ребёнком. Они вышли ниоткуда, из-за детской площадки. Мамаша брезгливо фикнула, и малыш ударил Иван Иваныча лопаткой.
- Совести у вас нет! – возмутилась девушка. – Я счас полицию позову. У меня муж мент, понял?! Убирайтесь отсюда!
- Засланец, - улыбнулся малыш.
Иван Иваныч побежал за магазин «Пятёрочка» и рухнул возле заднего двора. Он опять распустил штаны и приземлился возле лысых кустов шиповника. Водитель «Грузовичкофф» газанул в лицо Иван Иваныча, побуксовал и обдал его грязью и снегом. Тут же уборщица «Пятёрочки» Эльмира вылила на Ивана Иваныча ведро вместе с фантиками. Иван Иваныч вскрикнул и вскочил, Эльмира увидев Иван Иваныча со спущенными штанами, хихикнула в ладошку и убежала обратно в магазин. Вскоре вышел охранник Бердыев, он дико озирался, ища Шурупова, а нашедши, отпустил такого пинка, что тот упал. Иван Иваныч не в силах сдержать смущения помчался прочь. Держа штаны на коленях, он забился в распущенную дверь подъезда, где консьержка Фархатова готовила чай. Увидев Иван Иваныча, она вскрикнула нехорошими нерусскими словами. Жилец того же дома поглядев на несчастного Иван Иваныча схватил его за шиворот и вытолкал вон. Со спущенными штанами Иван Иваныч упал навзничь, а Фархатова плюясь на потрёпанного Иван Иваныча кричала что-то обидное:
- Урус шайтан! – и дальше не разборчиво.
Иван Иваныч со слезами на глазах отчаянно натягивал штаны. Фархатова позвала на помощь и охранник Бердыев тут же отозвался. Он ударом карате стукнул в живот Иван Иваныча и тот не стерпев жидко пропоносился.
- Фу, рускай свинья! – сказал Бердыев и ушёл.
Иван Иванычу стало плохо. Грязного и измождённого в метро теперь его никто не пустит. А Строгино было так далеко. Иван Иваныч пробрался на улицу Капиталистов 147 и, сняв штаны, замочил их в луже. Хорошая была колдобина посреди Капиталистов, глубокая. Обмотавшись собственным пуховиком, Иван Иваныч постирался. Вывесил брюки на дереве и стал робко наблюдать, как мерседесы ездили по огромной яме с лужей.

Холодно зимой в мокрых штанах, и надо было хоть как-то согреться. «Пятёрочка» уже продавала водку, но Иван Иваныч опасаясь каратиста Бердыева, пошёл в «Дикси». Сердце билось в истерике, народу было полно и здесь. 
- Бабушка, можно я вперёд вас пробью? - Иван Иваныч старался быть вежливым.
- Понаехали тут, безбожники, - сказала бабушка. – Вся Москва вами заполнилась! Убирайтесь в свою Россию!
- Я итак в России, - сказал Иван Иваныч.
- Ха-ха, - засмеялась продавщица Сульмукаева.
- Россия эта где-та там, а тут Москва. – сказала она.
Иван Иваныч встал в очередь. Нерусская баба с ребёнком встала за ним. Она долго озиралась по сторонам и увидела наконец акцию.
- Вот дядя, - сказала она, - возьми его за пальчик и жди. Я счас вернусь.
Она убежала, а узкоглазый мальчишка, нащупав член Иван Иваныча, живо за него ухватился и продолжил что-то грызть. Как только Иван Иваныч пытался его отцепить, малыш тут же начинал дико орать. Покупатели грозно смотрели на Шурупова, и требовали успокоить ребёнка. Иван Иваныч не в силах отказать, смирился со своим гнусным положением. Он только сильнее сжал заветную бутылку и стал ждать. «Ничего, - думал он. – Выпью и всё забудется. Согреюсь, успокоюсь, и не стыдно будет зайти в метро». Когда же пришла мать горлопана, то молодой киргиз больно дёрнул Иван Иваныча за причинное место и бутылка с грохотом разбилась. Недовольные люди разом зашипели:
- Алкаш!
- Извращенец!
- Платите!
Иван Иваныч заплатил. Вышел на улицу, закричал, что есть духу и умер от сердечного приступа.