Сёстры и братья часть 1 глава 12

Валентин
Меховые шапки головы деревьев, за ночь нахлобучили, грусть-тоску развеяв. Чистые, свободные мир заполонили, лик старухи осени на день схоронили. Вечером 22 ноября 1943 года Иосиф Виссарионович Сталин, Вячеслав Молотов и Клим Ворошилов отбывали из столицы СССР.
- Хорошее начало стихотворения! - подумал Иосиф Виссарионович, глядя, как снегопад изменил привычный пейзаж Москвы.
Литерный поезд № 501 шёл на Сталинград, потом на Баку. Сталин располагался в отдельном бронированном вагоне. За тяжёлые годы войны он заметно постарел. Сильно поседел и осунулся.
- Каждое решение нужно тщательно обдумать и пропустить через себя! - думал Иосиф Виссарионович под стук колёс. - Это забирает силы и здоровье.
В отдельном вагоне ехал Берия, ответственные работники Наркомата иностранных дел и Генерального штаба. По пути не обошлось без тревог.
- Воздух! - на одном из участков пути поезд чуть было не попал под налёт германских бомбардировщиков. Были и технические неполадки.
- Это происходит из-за выделения неисправных паровозов, горения буксов, выявления лопнувших рельсов, - оправдывался Лаврентий Павлович.
26 ноября литерный поезд прибыл на станцию Килязи, в ста километрах от Баку. Сталин и свита проследовали на аэродром, где их ждали шесть американских самолётов «Дуглас» С-47.
- Летим на первом самолёте! - решил Иосиф Виссарионович.
За штурвалом первого самолёта был командующий авиацией дальнего действия маршал Александр Голованов, а второго личный пилот Сталина полковник Валентин Грачёв. Когда руководители СССР подходили к первому самолёту, у него чихнул мотор.
- Это, как известно, плохая примета… - Сталин развернулся, и все пошли во второй самолёт к Грачёву.
Полёт от Баку до Тегерана продолжался пятьдесят минут. Около полудня 26 ноября «Дуглас» благополучно приземлился в столице Ирана.
- Здравствуйте, товарищ Сталин! - в комнату, где Иосиф Виссарионович готовился впервые увидеть Рузвельта, зашёл переводчик Бережков.
Президент США поселился в здании советского посольства и вскоре должен был спуститься для переговоров. Сталин был в маршальской форме, но, как всегда, неряшлив. Он уделял одежде мало внимания.
- В мятых брюках и неизменных кавказских мягких сапогах… - украдкой осмотрел его переводчик.
Иосиф Виссарионович степенно прохаживался по комнате. Осень стояла восхитительная. Тепло, всё цвело, в окна лился яркий солнечный свет. Сталин указал на диван и велел:
- Товарищ Бережков, я буду сидеть у окна, вы на этом месте. Рузвельт же в коляске напротив меня.
Валентин мгновенно понял причину такого решения:
- Он хочет сидеть спиной к свету…
Иосиф Виссарионович не хотел, чтобы первое впечатление от оспы на его лице было неприятно президенту США. Сталин закурил не трубку, а папиросы «Герцеговина Флор».
- Из двух зол следует выбирать известное… - пошутил Иосиф Виссарионович, увидев недоумение во взгляде переводчика. - Врачи советуют меньше курить!
Пока ждали союзников, он продолжил работать с бумагами. Бережков знал, что Сталин вникал во все мелочи производства вооружения. Однажды он случайно стал свидетелем, как авиаконструктора Яковлева и заместителя наркома Дементьева, ведавшего вопросами серийного производства самолётов, вызвали в Ставку Верховного главнокомандования.
- Входите! - пригласил Иосиф Виссарионович.
В кабинете кроме Сталина находились маршалы Василевский и Воронов. Валентин сидел в углу и срочно переводил на английский письмо Рузвельту. Приглашённые заметили на столе куски потрескавшейся полотняной обшивки крыла самолёта и поняли, в чём дело:
- На выпущенных одним из восточных заводов истребителях ЯК-9 обшивка крыльев стала растрескиваться и отставать. Произошло несколько случаев срыва полотна с крыльев самолёта в полёте.
Причиной явилось плохое качество нитрокраски, поставляемой уральским химическим предприятием, где не проверили в достаточной степени качество лаков. Сталин с негодованием обратился к ним:
- Знаете ли вы, что это срывает важную операцию, которую нельзя проводить без участия истребителей?.. Почему же так получилось?! - продолжал он, всё больше выходить из себя. - Почему выпустили несколько сотен самолётов с дефектной обшивкой? Как вы могли допустить такое положение и почему не приняли нужных мер раньше?
Мимика его была чрезвычайно бедной, скупой, и по лицу нельзя было угадать направление его мыслей. Ни одного лишнего жеста, выработанная манера, которая стала естественной.
- Эту сдержанность он сохраняет всё время, - подумал тогда Бережков. - Отсюда способность чётко формулировать мысль. При этом природный ум и редкая память. Поразительная работоспособность, умение быстро схватывать на лету суть дела позволяют ему просматривать и усваивать такое количество материала, которое под силу только незаурядному человеку.
Обычно спокойный и рассудительный, Иосиф Виссарионович неожиданно впал в острую раздражительность, его взгляд стал тяжёлым и жёстким. Авиаторы объяснили, что в момент изготовления самолётов дефект на заводе обнаружить невозможно:
- Он обнаруживается лишь со временем, когда самолёты находятся не под крышей ангара, а на фронтовых аэродромах, под открытым небом.
Там под воздействием дождя и солнечных лучей ткань трескалась.
- Выявить дефект на самом заводе трудно и потому, что самолёты сразу же из цеха отправляются на фронт! - добавил Яковлев.
Валентину не приходилось видеть Сталина в таком негодовании.
- Значит, это выявилось перед лицом противника? - переспросил он. - Да знаете ли вы, что так мог поступить только коварный враг?! Выпустив на заводе годные самолёты, чтобы на фронте они оказались негодными! Враг не нанёс бы нам большего ущерба, это работа на Гитлера!.. Вы знаете, что вывели из строя истребительную авиацию? Вы гитлеровцы!
Бережков почувствовал холод. Дементьев стоял весь красный и нервно теребил в руках кусок злополучной обшивки. Сталин приказал военной прокуратуре немедленно расследовать обстоятельства дела и обратился к Яковлеву:
- А ваше самолюбие не страдает? Как вы себя чувствуете? Над вами издеваются, гробят вашу машину, а вы чего смотрите?
Несколько минут прошло в гробовом молчании. Наконец, он, походив некоторое время в раздумье, успокоился и по-деловому спросил:
- Что будем делать?
Дементьев заявил, что в течение двух недель дефект будет устранён. Срок был принят вождём. Переводчик видел, как Иосиф Виссарионович заботился не только о вооружении, но и моральном настрое солдат.
- Я в мае работал с переводом текста, - вспомнил он, - когда Сталин вызвал Жукова в кабине.
На диване лежали два народных костюма восточного типа. Рядом два старинных кинжала в ножнах с филигранной чеканкой.
- Вы ведь русский, товарищ Жуков? - неожиданно спросил он.
- Советский, товарищ Сталин, - почувствовал подвох боевой маршал.
- Мы тут все советские. Но сегодня, товарищ маршал, побудете бурятом!
Он объяснил ошарашенному Жукову, в чём дело и приказал тому надевать старинный бурятский наряд. Бурят-Монгольская АССР насчитывала всего полмиллиона человек, из них бурятов двести тысяч.
- Тем не менее, бурятская автономия поставила под ружьё сто двадцать тысяч бойцов! - уточнил Иосиф Виссарионович.
Выросшие в суровых природных условиях буряты оказались выносливыми солдатами, способными совершать многочасовые марши. В Кремле готовилось награждение десяти лучших бурятских снайперов.
- За годы войны эти десять охотников уничтожили больше двух тысяч фашистских оккупантов! - пояснил он.
Среди награждаемых был Арсений Ётобаев. Единственный снайпер, у которого было два подтверждённых сбития вражеских самолётов и три с половиной сотни уничтоженных гитлеровцев. Сталин сказал:
- Попрошу отнестись к награждению серьёзно. Это Вам, товарищ Жуков, не спектакль и не маскарад. Давний обычай бурятского народа.
- Что же нам, теперь каждого в своём костюме награждать?
- Если по триста фашистов каждый набьёт, будете! Буряты народ маленький, а дело сделали большое. Поэтому товарищ маршал, сегодня мы все немного буряты! - сказал Иосиф Виссарионович.
Пока Бережков вспомнил забавный случай, слуга привёз Рузвельта в комнату. Лидеры сверхдержав встречались впервые, но атмосфера во время переговоров была доверительной.
- Нет предварительного изучения друг друга, - отметил Валентин.
Затем в комнату вошёл премьер-министр Великобритании. Они оказались до смешного разные.
- Рузвельт, играет в идеалиста, а Черчилль, гордится тем, что циничный политик… - тихо сказал Сталин переводчику. - Хотя они оба империалисты. 
Черчилль вручил ему меч Сталинграда со словами:
- Маршал Сталин может быть поставлен в ряд с крупнейшими фигурами русской истории и заслуживает звания «Сталин Великий».
Иосиф Виссарионович скромно ответил:
- Легко быть героем, если имеешь дело с такими людьми, как русские.
Главной темой переговоров было открытие второго фронта. Черчилль не удержался и спросил о территориальных претензиях России после победы. Сталин возразил:
- Нет нужды говорить об этом, но придёт время, и мы скажем!
Рузвельт открыто заявил, что США вынуждены прекратить поставки ленд-лиза в СССР, и не могут открыть Второй фронт:
- Поскольку всесильное еврейское лобби в нашей стране требует от большевиков исполнения обязательств по векселям и решения вопроса с «Крымской Калифорнией».
- Какого решения? - переспросил Иосиф Виссарионович.
- Либо начать выплаты по вашим векселям по займу от «Джойнт», либо учредить в Крыму Еврейскую республику! - ответил Президент США.
В разгар войны средств для выплат у СССР не было. За десятилетия с процентами набежала огромная сумма. Сталина фактически загнали в угол, и он согласился начать подготовительные работы по созданию республики.
- Нужно по требованию американских владельцев векселей провести депортацию крымских татар, - приказал Иосиф Виссарионович, - как главной помехи переселению евреев на полуостров.
Потом был небольшой банкет. За большой массивный стол на первом этаже уселись до двадцати человек. К ужину подавалось первое блюдо в супнице, мясное и рыбное вторые блюда, гарнир, закуски, овощи и грибы.
- Колбасы и консервы Сталин не любит, - знал Бережков.
На столе стояли бутылки «Боржоми», грузинские, азербайджанские, молдавские и венгерские вина, коньяк. Иосиф Виссарионович позволил себе глоток сухого вина, но зато произнёс тост, после которого присутствующие за столом не осмеливались не выпить:
- Майор авиации неумышленно оскорбил девушку, за неё вступился инженер, служивший в тылу. Майор схватился за табельное оружие, назвал его тыловой крысой и убил. Приговор суда расстрел. Мне стало известно, отправил его на фронт. За Родину он бьётся геройски. Солдат всегда нуждается в понимании. Советская армия не идеальна, но врага она бьёт хорошо. Пока идёт война, всё остальное не имеет значения!
Встреча прошла успешно. Через полгода союзники открыли второй фронт и высадились в Нормандии.
Мариночка
Перевалив через гору Алтын-таг по тропе, которую отыскал проводник отряда, Николай Михайлович Пржевальский вместе с товарищами 28 января 1885 года вышел к южному берегу озера, открытого им восемь лет назад.
- Привязанность может обойтись без взаимности, но дружба никогда! - сказал товарищам Николай Михайлович. - Надеюсь, нас здесь помнят.
Предыдущий год Пржевальский почти не выезжал из поместья. Он обставил дом так, чтобы всё напоминало ему о путешествиях. У дверей из передней в гостиную стояло чучело огромного тибетского медведя. Над медведем висел его портрет, изображавший возвращение с охоты.
- Самое хорошее и приятное приходит в нашу жизнь неожиданно и нежданно! - признался Николай Михайлович приехавшему его проведать Витте. - Это могут быть совсем незначительные вещи: пение птиц в саду или луч солнца, который пробивается в комнату через приоткрытые шторы.
В столовой по стенам красовались фазаны под стеклянными колпаками. В спальне матрац на железной кровати был набит хвостами диких яков.
- Ты ещё не женился? - спросил Сергей, осмотревшись.
- Не изменю до гроба тому идеалу, которому посвящена моя жизнь! - заверил Пржевальский. - Написав, что нужно, снова махну в пустыню, где при абсолютной свободе и у дела по душе, буду стократ счастливее, нежели в раззолоченных салонах, которые можно приобрести женитьбой.
В саду росли кусты тибетского ревеня, в парниках хотанские арбузы и дыни. В кабинете рядом с письменным столом стоял шкаф с ружьями. Большая библиотека состояла почти исключительно из книг об Азии. Среди мыслей о новом путешествии, никогда не покидавших Николай Михайлович, была мечта всей жизни, которая особенно его преследовала:
- Достигнуть Лхассы, таинственной, недоступной столицы далай-ламы.
- А что ты там ищешь? - спросил гость.
- Шамбалу, - признался он. - Там живёт Бог! 
На поиски таинственного места он отправился, как только поступило финансирование путешествия. Лобнорцы узнали их, обрадовались знакомым и вынесли им испечённый хлеб. На Лоб-норе Пржевальский провёл всю весну. Николай Михайлович проникся большой симпатией к миролюбивому, гостеприимному племени и глубоким сочувствием к вечной его нужде:
- Дружба, которой может прийти конец, никогда не начиналась…
На месте стоянки Пржевальский дважды произвёл астрономическое определение широты и долготы пункта, наблюдал весенний пролёт птиц, охотился, изучал климат, растительный и животный мир Лоб-нора.
- Жаль не хватит денег дойти до Тибета! - жалел он. - Мёд в Шамбале! 
Воротами туда, по его мнению, могло быть озеро Иссык-Куль:
- На древнетюркском языке Иссык-Куль означает «священное озеро». На древних тибетских знамёнах Шамбала это оазис, заключённый в кольцо снежных гор, этим напоминала Иссык-Куль. Это озеро одно из глубочайших в мире, овеяно множеством легенд и сказаний.
Проконсультировавшись с местными жителями-уйгурами, он выяснил:
- Подводный город лучше наблюдать с предгорий на закате в июле.
Они предупредили, что лучше не пытаться туда проникнуть:
- Это опасно для жизни!
Он ослушался совета, траление дня озера произвёл. Во время работ к Николаю Михайловичу подошёл кто-то в одежде священника. Седой мужчина был одет в белое платье и передал ему капсулу из самшита, в которой лежало послание с важнейшей тайной для человечества:
- Так надлежит жить людям!
- Какое мне дело как надо жить людям?! - возмутился он.
- Ты повлияешь на будущее человечества.
- И каким же образом? - усмехнулся путешественник. 
- Приведёшь в мир величайшего воина и злодея всех времён и народов!
Священник предупредил исследователя о скорой смерти и будто растаял. Поскольку послание это принадлежало ему лично, содержание Пржевальский не озвучил товарищам, но с горечью сказал:
- У нас всё впереди. Эта мысль тревожит…
Роборовский сделал множество фотографических снимков, на которых запечатлел жителей и природу страны. Однако деньги заканчивались, и руководитель решил прервать дальнейшее путешествие и повернуть домой:
- Нельзя пожать друг другу руки со сжатыми кулаками.
20 марта 1885 года экспедиция выступила из Лоб-нора на юго-запад. Все население ближайших деревень собралось проститься с русскими, а Кунчикан-бек отправился проводить их до ближайшего поселения.
- В здании человеческого счастья дружба возводит стены, а любовь образует купол! - попрощался с ним Николай Михайлович.
Вместе с радостью при возвращении на родину он испытал грусть. Её вызывала мысль о том, что близилась старость:
- И это путешествие, быть может, последнее.
Из ближайшего к границе российского города Каракола навстречу путешественнику вышли местные власти, чтобы торжественно чествовать его. В походной палатке пили шампанское и Пржевальский сказал:
- Сегодня окончилось четвёртое путешествие по Центральной Азии. Ровно два года провели мы в пустынях вдали от всего цивилизованного мира. Но мила и сердцу дорога свободная странническая жизнь. 
15 ноября Николай Михайлович выехал из Каракола. Во второй половине января он был в Петербурге. Полковник генерального штаба Пржевальский был произведён в генерал-майоры.
- Мои товарищи достойны награды! - благодаря его хлопотам все спутники были награждены орденами, получили денежные награды.
Жизнь чиновничьего Петербурга тяготила Николая Михайловича:
- Характер петербургской жизни, на грош дела, на рубль суматохи!
Мария Девина с их дочерью Мариночкой приехала в столицу из имения. 
- Мужчины обеспечивают женщин, те взамен дарят им время, - подумал он. - Потому чем старше мужчина, тем моложе женщина нужна ему рядом!
Чтобы развлечься, Пржевальский с дочкой пошёл на базар, покупать девочке туфли. Выбрали отличную пару, причём продавец пообещал:
- Четыре рубля, копеек двадцать уступлю.
- Какие-то они дешёвые... - девочка сморщила прелестные губки.
Отец с улыбкой спросил продавца:
- А у тебя братец нет таких же, но подороже?
Продавец минут пять перебирал коробки, достал туфли другого цвета.
- Эксклюзивная модель из Парижа. Стоят шесть рублей. Не уступаю.
Николай Михайлович всё понял, криво усмехнулся и спросил у девочки:
- Тебе эти туфли нравятся?
- Вот это восхитительно!
Отец расплатился по цене первой пары, отдал туфли девочке.
- Каждый получил то, что хотел, - с улыбкой рассказал он Марии.
Засадив Роборовского готовиться в Академию генерального штаба, а Козлова определив в юнкерское училище, Пржевальский поспешил уехать в Слободу. С собою он взял казака Телешова, с которым очень подружился. В Слободе они вместе охотились целыми днями и неделями.
- Среди лесов и дебрей смоленских, - мечтал Николай Михайлович, - мы будем жить как в экспедиции, редко ночевать дома, чаще в лесу.
Но ни прекрасная охота, ни удачные опыты пересадки азиатских растений в родную Смоленщину не могли заглушить гнев и печаль, которые вызывала в нём окружающая действительность:
- Борьба за выживание в виде работы, удовлетворения потребностей жены и детей современному человеку необходима, чтобы не оставалось времени для понимания бесполезности своего существования.
Среди обширной корреспонденции, стекавшейся в Слободу со всех концов мира, Николай Михайлович 15 апреля 1886 года получил письмо. Секретарь Академии наук Веселовский обращался со странной просьбой:
- Как можно скорей снять с себя фотографию, непременно в профиль, без ретушовки, и прислать её в Академию наук.
Правительственной телеграммой Пржевальский  был вызван в Петербург для участия в работе особого комитета. Ему сообщили:
- Усиление японских позиций у русских и намерение Англии занять порт Гамильтон создали угрозу войны на Дальнем Востоке.
На торжественном собрании Академии наук Веселовский произнёс речь:
- Экспедиции Николая Михайловича Пржевальского в Центральную Азию составляют одно из выдающихся путешествий. Первым из европейцев наш знаменитый путешественник проник в центр высокой нагорной Азии! 
Речь произвела на Николая Михайловича неожиданное впечатление:
- Вот прекрасный некролог для меня! Годы налегают, и наступит время, когда уже невозможно будет выносить всех трудов и лишений путешествий.
Ему вручили памятную медаль, для изготовления которой и понадобился его портрет в полный профиль.
- Есть оружие пострашней клеветы - истина! - вздохнул он. - Но отыскать её среди нагромождения лжи невероятно трудно.

 
продолжение http://www.proza.ru/2019/04/19/622