Боль

       1. Творческие сёстры

       Лера сидела в вечернем синем платье за синтезатором и листала ноты.
  - Ну, что ты так вырядилась, тебя же только вчера в послушницы одели, - сказала послушница Саша, поправляя подрясник.
       Лера смущённо улыбнулась.
  - Она это платье на прощанье, в последний раз надела, - подала голос пожилая монахиня Варвара из-за Сашиной спины.
  - А-а-а, - протянула, понимающе, Саша.
       Дверь открылась, и в библиотеку вошла очень пожилая монахиня в серой расстёгнутой кофте поверх апостольника, и с наперсным серебряным крестом.
  - Матушка Никифора, благословите начинать вечер? – спросила новенькая послушница Лера, ласково глядя на матушку.
  - Конечно!
  - Сейчас я спою песню, посвящённую моему духовному отцу, иеродиакону Серафиму из Сарова, написанную два года назад, а потом - песню, посвящённую нашей матушке.
  - У нас Лера и поэт, и композитор, - сказала Игуменья.
       Лера мягко опустила руки на клавиши, и нежным голосом запела:

              Рука к руке, свет вдалеке –
              Дивный Фаворский Свет.
              Рука к руке, белый храм в реке –
              Краше на свете нет… (1)

       Она пела то нежно, то горячо свои песни, потом – церковные песнопения, и тогда уже подпевали все сёстры. Но больше всего песен прозвучало посвящённых отцу Серафиму в этот вечер.
       Саша даже позавидовала Лере немножко, что у неё к батюшке такая горячая любовь… И что она сама никого так не любит, даже матушку.
       Придя в келью после концерта, Саша пыталась помолиться. В келье было темно, тускло мерцала лампадка на мартовском сквозняке. Весна будоражила, заполняла келью сочным запахом талого снега. Ещё в этом запахе чувствовались набухающие почки, прорезающаяся травка, и грядущее жаркое солнце.
       «Нет, невозможно молиться, просто невозможно!» - думала юная послушница. Она достала свой дневник – большую жёлтую тетрадь, и начала писать стихи:

              Послушнице Валерии и Иеродиакону Серафиму

              Ты и батюшка – свет и свеча,
              Ваша к Богу любовь горяча.
              Ваша родина – Новый Завет,
              Вы Фаворский в нём встретите Свет…

       Утром, перед завтраком, Саша постучалась в келью Леры.
  - Входите, - услышала она голос за дверью и вошла.
На кровати сидела Лера без платка, на ногах у неё лежал маленький ноутбук. По покрывалу были раскиданы ноты. На полу стояли цветочные горшки и неразобранные сумки. Саша вспомнила, как их переносил сюда отец Серафим – высокий, худой, босой, в рваном светлом подряснике, с седыми волосами, и длинной седой бородой.
  - Слушай, Лер, я вам с батюшкой стих посвятила… - Саша не успела договорить, как Лера вскочила, вырвала у неё из рук листок, и стала жадно читать.
  - Гениально! Перепиши мне в двух экземплярах! – горячо сказала Лера.

       2. Искушение

       Сегодня Саша была уже третий день на кухне. Было утро, а силы уже кончились. Она вяло разбирала посудные сушки, то и дело устало роняя железные крышки от кастрюль. От этого грохота каждый раз вздрагивала старенькая инокиня, живущая в келье над кухней. «Ничего, скоро переедем в другой дом, и я себе найду тихий уголок», - думала она.
       В кухню зашла мать благочинная – монахиня Поликсения, и вручив Саше букет цветов, сказала:
  - Сашенька, поставь вон в ту красивую вазу, это матушке кто-то принёс.
       Саша механически взяла цветы, положила на раковину, и, поставив стул, полезла за вазой на шкаф. Сняла, и поставила в неё цветы, забыв налить в них воду от усталости.
       Мать Поликсения стояла в дверях и принимала помыслы. А поскольку гнев она таить не умела, то и сказала яро:
  - Вазу протереть надо было, и в цветы воду налить, и подрезать их!
       Саша хотела ответить: «Вот вы сами всё это и сделайте», - но сдержалась, и молча пошла мыть вазу. И тут Саша уронила вазу, как одну из железных крышек, прямо в раковину. Дикий грохот, разлетелись осколки.
       Мать Поликсения и Саша замерли.
  - Ну, ничего, не переживай, я скажу матушке, что это я разбила, - сказала благочинная прерывисто.
 - Не надо мне такой лжи! Это была хорошая, нужная вещь, а теперь её нету, я её уничтожила, - расплакалась Саша.
       Плакала она больше от усталости, но и от покаяния.
       Мать Поликсения всё поняла и незаметно ушла. Саша утешилась, на душе у неё просветлело. Стоя перед иконой Господа, она мысленно просила прощения у Него, лицо её в этот момент было похоже на икону.
       Вдруг, она заметила, что в дверях кухни стоит молодой рабочий Олег, смотрит на неё и улыбается.
  - Как вы сюда вошли? – смущённо спросила она.
  - Да открыто было, - сказал рабочий: - вы мне кусачки не дадите, сестра?
  - Нет, это к Любе.
  - А где её можно найти?
  - Не знаю.
  - Понятно, - сказал парень, развернулся и ушёл.
       «А, может, я ему понравилась?» - подумала послушница, и чтобы выбить этот помысел из головы, встряхнула головой, да так, что платок развязался.
       Через пару дней, выходя из храма, Саша увидела Олега. Он стоял рядом с бетономешалкой, скрестив руки на груди, и пристально смотрел на неё. Саша посмотрела ему в лицо, не смогла удержаться и не посмотреть. Так они и стояли, глядя друг на друга, пока послушница не отвернулась.
       Придя в келью, Саша думала: «У него красивое, утончённое лицо, правильные черты, высокий рост, хорошая фигура, а одежда каким-то чудом всегда чистая и отглаженная, хоть он всё время на стройке… Я что – увлеклась им? Нет, кажется я не перешла ещё эту черту… Боже, помоги!»

       3. Самое большое испытание

       Как-то матушка Никифора сказала за трапезой:
  - Саша, я хочу тебя назначить постоянным трапезарником. Это – хорошее послушание, благодатное. Ангельское послушание – людей кормить… а почему ты плачешь?
  - Потому что я молиться не успеваю…
  - А ты во время работы молись.
  - Хорошо, матушка, благословите. У меня уже сил нет ни молиться, ни послушание исполнять. Единственное желание – отдохнуть, поспать немножко.
  - Спи, конечно.
  - Когда?
       Матушка пригубила кофе и перевела тему.
  - Сегодня вечером, когда посуду после ужина помоешь, сходите с Олегом белорусом в новый дом, надо там краны проверить, фонарик возьмите, там света нет, - сказала матушка и поставила чашку с кофе на стол.
       У Саши заколотилось сердце.
       Вечером, в весенней мгле, послушница Саша подошла к кажущемуся в темноте тёмно-коричневым дому. Фонариком она высветила лицо ждущего её Олега.
- Не свети в лицо, глаза обожжёшь, - сказал парень, морщась.
Саша опустила фонарь.
       Они вошли в неосвещённый дом.
  - Может, сначала, на второй этаж? – спросила Саша, голос её подвёл, он звучал слишком мягко.
  - Как скажешь, - ответил рабочий весело.
       Они поднялись по витой лестнице. В тёмном коридоре второго этажа были приоткрыты двери комнат.
  - А твоя келья какая здесь будет? – бодро спросил Олег.
  - Не знаю ещё, - пробормотала Саша, она боролась с собой.
Они прошли в душевую.
  - Посвети мне, - сказал парень, заходя в душевую кабинку.
  - Так?
  - Да. Вот, видишь, вода везде идёт.
  - Только я заметила, что все краны закрываются в одну сторону, а этот в другую, - сказала Саша, думая о послушаньи.
  - Да, надо эконому сказать, - подтвердил парень.
  - Что, в туалетах проверим? – Спросила послушница взволнованно.
  - Да, а потом спустимся в котельню, - сказал Олег, улыбаясь неестественно.
       Зайдя в туалетную комнату, Саша и Олег потянулись к крану, и их руки встретились. Олег сжал её руку и опустил вниз лицо. Саша замерла. В этот момент она осознала: «Да, я очень сильно увлеклась». Сердце её бешено колотилось. И тут её взгляд упал на окно. Из голого окна был виден поклонный крест, а на нём – Спаситель! «Спаси меня, Господи!» - закричала в душе Александра, и, вырвав свою руку из руки Олега, бросилась к двери.

       4. Помыслы и стихи…

       Придя в келью, Саша, как заводная, ходила из угла в угол, читая молитву. «Значит, увлеклась я. Это страшный грех, ведь я послушница… Как жить дальше? Как жить с осознанием этого греха? Покаяние до уныния доводит… Скажу всё завтра матушке!» От этой мысли она немного успокоилась. Но боль осознания не покидала её. Всю ночь она не спала, то плакала, каясь, то – писала стихи, посвящённые ему.
       Утром Александра постучалась в келлию Леры.
   - Входите! – Привычно услышала она.
Саша зашла.
  - Лер, я стихи ночью написала.
  - Много?
  - Пять.
  - Ух, ты! Ну, дай почитать.
       Саша с надеждой дала Лере тетрадь.
  Лера долго читала с мрачным видом, потом сказала:
  - Кошмар. Такие стихи писать нельзя. Ты же послушница! Ты что, в кого-то влюбилась?
  - Да сама ты в своего духовного отца влюбилась, - сказала Саша, и вышла, захлопнув дверь.
       Лера растерянно посмотрела ей вслед…
       Влетев в келью, Саша бросилась на кровать и зарыдала. Да, она не ожидала такой резкой критики своего творчества. Нервы её были – как оголённые провода, её било током душевной боли! Скорбь, нежелание смириться, уязвлённая творческая гордость разъедали её раны, словно яд.
       Саша беспросветно, беспокаянно плакала. Вдруг в келью постучала матушка.
  - Саша, ты что посуду мыть не идёшь?
       Саша бросилась к ногам матушки, потом усадила её на кровать, и стала быстро эмоционально говорить:
  - Матушка, простите меня! Я без благословения Вашего стихи писала, и сёстрам читала их, простите!
  - Ну, хорошо, что стихи пишешь. А о чём?
  - Обо всём… - Саша замялась: - А последние о рабочем. И их раскритиковали. А я – плачу. От гордыни.
  - У каждого своё мнение, на всех не угодишь. А что там о рабочем?..
  - Матушка, я сильно увлеклась одним рабочим, - сделав над собой усилие, сказала Саша, и по щекам её покатились слёзы.
  - Это которым? – Спокойно и даже успокаивающе спросила Игуменья.
  - Олегом белорусом. И он взял меня вчера за руку. Но я убежала…
  - Молодец!
  - Простите меня, матушка!
  - Зачем тебе он нужен? В Царствии Небесном все будут как Ангелы, и мужчины, и женщины, там не будет брачных отношений. У Олега плохой характер, к тому же он на десять лет тебя старше.
  - Да? А я думала, он мой ровесник.
  - Ты хочешь, чтобы я сняла с тебя послушническую одежду и благословила выйти за него замуж? – спросила матушка, испытывая послушницу.
  - Вы что, матушка?! Я только об одном мечтаю – от этого искушения избавиться! – строго сказала Саша.

       5. Страшная боль

       С утра у Игумении Никифоры болело сердце. Пересиливая себя, она ласково разговаривала с благодетелями и, не гневаясь, строго говорила с экономом. Потом появилась смутная тревога в душе и беспокойство за сестёр.
       А послушница Саша тем временем с трудом засовывала свои келейные иконы в большой переполненный рюкзак.
       Днём матушка сидела в трапезной, и, прикладывая к сердцу Дивеевскую земельку с канавки, заедала хлебом корвалол.
       В трапезную решительно вошла Саша.
  - Ты помыла посуду? – Спросила привычно матушка.
  - Нет, я не помыла посуду! И не вымыла пол на кухне! Я ухожу из монастыря!
       Матушка онемела. А Саша продолжила:
  - Наш монастырь – это сельскохозяйственная артель: всё вокруг труда, а на молитву упора не делают! Хочешь – молись, не хочешь – не молись. Живи, как хочешь, главное – работай. Никто ничему духовному не учит. От чрезмерной усталости послушания делаешь непослушно и бессовестно, лишь бы всё успеть. В монашеском корпусе постоянно появляются рабочие и другие мужчины, искушения страшные от них. Не нужны мне ни такой монастырь, ни такая матушка! Всё, я ухожу! – выкрикнула Саша.
  - Ну и уходи, - сказала спокойно матушка.
       Саша вышла из трапезной, хлопнув дверью. Из глаз матушки брызнули слёзы в этот момент…
       Девушка надела на спину рюкзак, и вышла из тёмного корпуса в солнечный мартовский день. Она быстро шла к монастырским воротам. Вдруг Саша услышала голос Леры за спиной:
  - Саша, вернись!
       Девушка прибавила шагу.
Лера закричала громко и отчаянно:
  - Саша, матушка умерла!
       Послушница вздрогнула и остановилась. Простояв несколько секунд, как вкопанная, она сбросила рюкзак наземь, и бросилась к корпусу. Матушка лежала на полу в трапезной. Саша встала на колени, положила голову матушке на грудь, на её мёртвое сердце, и зарыдала.
  - Матушка, я никогда, никогда не уйду из монастыря, только оживите, - беспомощно бормотала она…
       Неподалёку стояла душа матушки, она улыбнулась.

                9-10.03.2019г.
               
               
______________________________________________________

(1) – стихи послушницы Дарьи