Глава 1. О себе, о своём

Фарос и Листопада (роман).

Глава 1. О себе, о «своём».

Если меня попросили бы высказать мнение о том, в чём особенно преуспело современное поколение в сравнении с поколением предыдущего столетия, ответил бы так: «Люди 21-го века великолепно усвоили и преумножили опыт, который позволяет им успешно …растворять своё «я» среди миллионов себе подобных.

=

Когда началась вся эта заварушка с романом?
Трудно сказать. Я - Тюлькин Андрей Константинович - иногда сам себя спрашиваю об этом. И всякий раз отвечаю по-разному. Может быть, когда впервые подрался? Встретил девушку с золотистыми волосами? Или когда купил компьютер и вообразил себя писателем?
Хотя… Пожалуй, раньше. В 1968 году произошло знаменательное событие. О его значении судите сами: я впервые увидел мир, а мир увидел меня.
Детство помню плоховато. Но это поправимо: родители рассказывают. Маму с папой всегда слушаю с большим интересом, так как понимаю: они знают меня лучше, чем я сам себя.
А рассказывают порой весьма занятные вещи. Например, в пять лет их сын вообразил себя центром мира. И что не только люди, птицы и машины способны двигаться - высотные дома «ходят» не хуже людей и машин!
- Разве непонятно? - доказывал упрямый мальчуган родителям. - Земля не может стоять на месте - если ты делаешь шаг, она тоже двигается. Вместе с домами и всем остальным!
- Ты рассуждаешь, как Эйнштейн, - без тени улыбки заметил папа. - Насчёт движущихся домов он бы тебя поддержал.
- Не придавай большого значения словам сына, - шепнула мама папе, - так думают большинство детей.
К слову сказать, в теорию Эйнштейна, которую нам преподавали в 10-м классе, не верил ни один из учеников. Потому что мы давно распрощались с детством, чувствовали себя взрослыми, умными и не желали забивать головы «глупыми сказками». Даже если учебники называли «сказки» теориями.
В семь лет я замучил маму с папой вопросами, и далеко не всегда родители могли сразу дать на них ответ. Например, однажды спросил:
- Почему в мой день рождения не родилась ни одна знаменитость? Несправедливо.
Папа с мамой в ответ улыбнулись и пожали плечами.
Признаюсь, ответ на этот вопрос меня не очень волновал: я знал его заранее. Вернее, догадался. Во-первых, это такой закон действует: закон всемирного невезения. Чего бы тебе ни захотелось, это: или нельзя, или ещё рано, или уже поздно. А во-вторых, в отличие от обычных людей, знаменитые выбирают свой день рождения сами. Захотел - сегодня родился, захотел завтра или через неделю - пожалуйста. На то они и знаменитости - им позволено...
Какие даты предпочитают? Это зависит от прихоти ума. Например, многие считают такой месяц как ноябрь отвратительным - холод, ветер, темень... Если снег ещё не выпал - значит, в начале декабря вряд ли появится; если выпал - так и норовит растаять. Брр, неуютно. А нашим будущим кумирам не хочется появляться на свет под ворчание дождя и уколы холода.
…Детство с уходом немного запоздало: всё цеплялось за мою любовь к игрушкам, сказкам, за непослушание и за стойкую привычку к безудержным фантазиям.
В шестнадцать лет влюбился. Едва осознал себя взрослым, как детство оборвалось. Было ли мне его жаль? Немного, совсем чуть-чуть. Но с годами выявилась странная метаморфоза: чем больше мне лет, тем больше я жалею об ушедшем времени. Разрастающаяся ностальгия по детству слегка пугает: боже, что будет, когда мне стукнет пятьдесят!
Но перевоплощение в ребёнка имеет один плюс. Когда это случается, я достаю «дежурный» блокнотик, карандаш или подсаживаюсь к компьютеру. И начинаю сочинять. Передо мной раскрывается волшебный мир, мимо которого нельзя пройти просто так… Самый сильный «приступ детскости» пришёлся у меня на ноябрь. Да-да, тот самый, колючий и холодный. Это была осень 2006 года.
Наверное, многие из вас помнят её. Сводки погоды напоминали вести с фронта:
«Во второй половине ноября оттепель контролирует европейскую часть России. Высокая температура закрепилось и не думает сдавать завоёванные позиции! Возможно, в мире назревает серьёзная перемена климата…». Кстати, природная аномалия продолжалась, и разве можно забыть о том, как за две недели до нового года на деревьях набухали почки? Это как если б снег, выпавший в мае, продержался бы до середины июня!
Прогнозы погоды я старался не слушать: боялся сглазить. Помню, иду в собственный День рожденья вдоль проснувшейся аллеи; чувства такие, словно попал в сказку: лето возвращается, щебечут птицы; запахи, которые успел позабыть... Нет лютых морозов, нет гололедицы, вместо снежинок деревья окутала лёгкая дымка. Голова переполнена идеями и сюжетами. Я посмеиваюсь про себя: «Вот вам и ноябрь. Если бы знаменитости знали, насколько тепло в ноябре, они предпочли бы родиться именно сегодня».
…Приобщение вашего покорного слуги к большой литературе произошло в зрелом возрасте. К тому времени, когда издательства стали публиковать рукописи, день моего рождения успел повториться сорок пять раз.
Самый серьёзный творческий кризис испытал, когда держал в руках свою первую изданную книгу, досадуя: кому нужна эта ерунда!
Памятуя об истории создания романа под номером один, от нового хотел заречься страшной клятвой. Но преодолел себя, выкарабкался… Вы хотите знать, чем меня прошлый роман «достал»? О, с позиций сегодняшнего дня эту историю нельзя вспоминать без улыбки.
Вначале готовая рукопись …пропала. Как стало известно позже, файл в компьютере тоже исчез! Правда, я не обратил на это внимания, так как самозабвенно лепил рассказ за рассказом.
Спустя месяц во время приборки рукопись обнаружилась за диваном. Держа в руках бумаги, покрытые пылью, я испытал состояние, близкое к известному «смеху сквозь слёзы». О том, что рукописи теряются, некоторые авторы узнают, только когда обнаруживают свои произведения под диванами.
Дабы «бумажки» перестали испытывать меня, я решил от них избавиться. Нет, сжигать не стал: жалко, да и Гоголь из меня никакой - просто отнёс в литературный журнал. Решил: опубликовать - не опубликуют, зато больше не потеряются.
Сказано - сделано. Я наметил день визита в редакцию, отменил все дела - и …тут моя рукопись исчезла во второй раз!
Рассердился. Обшарил в доме каждый сантиметр, особенно тщательно искал под диваном, но ничего не нашёл. Лишь к обеду понял: рукопись несёт мне одни несчастья, не надо её искать. Успокоившись, я устало повалился в кресло и уснул. Проснулся - обрадовался. Хотя нет, не так - я прыгал от счастья! Напевая:

Сытенькой писательской шаражке
Я голодный предпочту побег!
Наконец-то, глупые бумажки,
Вы меня оставили навек!

Но история с пропавшей рукописью, как оказалось, не закончилась.
Однажды я зашёл в книжный магазин. Книги меня не интересовали - я давно запомнил место каждой из них. Зато обнаружил новенькую, хорошенькую продавщицу. Захотел познакомиться - отпустил пару-тройку заранее подготовленных шуток, завязал «душевный» разговор. Из приличия попросил её подобрать мне кого-нибудь из «местных» - современника, не косноязычного, с юмором, желательного мужского пола. Дескать надеюсь на ваш вкус, прекрасная леди.
Девушка на приманку клюнула: от комплимента смутилась, покраснела. Я ещё немного похохмил, потом предложил встретиться. Получил телефончик.
Имя автора книги, на которую указала продавщица, мне ни о чём не говорило. Купил. Последний экземпляр, между прочим.
Довольный удачным походом в магазин, до дома не шёл - летел… Большой кучи осенних листьев не заметил. Услышав окрик Прокопыча, нашего дворника, весело помахал ему рукой. В ответ дворник сердито помахал мне метлой, да ещё пригрозил кулаком.
Вообще-то, с порога я не читаю - тяну удовольствие. Страсть как люблю выискивать в чужих произведениях всякие несуразности. Это нехитрое занятие, за которое мне ещё немного приплачивают в издательстве, неизменно поднимает моё «я» в собственных глазах.
Так как автор мне неизвестен - выходит, он молод и неопытен, - простодушно заключил я. Как раз то что надо.
Вечером прочёл несколько глав, сделал три десятка пометок. Над некоторыми фразами от смеха едва ли не катался по кровати. И только когда одолел добрую четверть произведения, сердце ёкнуло.
Пробежался по роману, начиная с середины; сразу понял: «непутёвое» произведение «неизвестного» автора оказалось моей потерявшейся рукописью! Значит, всё то время, пока читал, я смеялся чисто по-гоголевски - над самим собой?
По правде сказать, меня ввели в заблуждение некоторые главы, бестолковые и явно не моей рукой писанные. Но каким образом «самозванцу» удалось «свои доморощенные» втиснуть в мой роман? Неужели редактор ничего не заметил? Или они там читают через страницу? Особенно возмущало: кто из писателей мне так «удружил»?.. Весь оставшийся вечер я старательно вспоминал фамилии своих врагов, недоброжелателей и завистников. Но сбился со счёта. Пытался рассуждать логически - запутался, бросил. В самом деле, о том как рукописи доходят до печатного станка, доподлинно известно лишь одно - это сплошное вселенское таинство.
Догадка пришла лишь утром - как всегда, на свежую голову. А не приложил ли руку к моему роману Прокопыч?
Кто такой Прокопыч? Дворник. Тот самый, который вчера мне махал метлой. Жители дома, особенно пенсионеры, к нему обращаются часто. У нас тут неписанный закон: «Если ты что-то потерял - или не потерял, а так, найти хочешь - шагай к дворнику: ЭТО у него всегда имеется».
Довод показался мне не таким уж и фантастическим: соседи поговаривали, что у Прокопыча в верхнем ящике комода целая кипа рассказов. А некоторые из них даже опубликованы в июльском журнале «Метла».
Через несколько дней я достал выше названный журнал и убедился: соседи говорили чистую правду. Оставалась сущая мелочь: сесть и скрупулёзно сравнить стили «моего-чужого» романа и рассказов Прокопыча в журнале «Метла». Но тут на меня навалилась срочная шабашка да плюс командировка. Свободное время появилось только через три недели.
Когда вал бумаг схлынул, я решил вернуться к незавершённому делу. И тут обнаружил, что журнал «Метла» исчез! И книга тоже!
Разумеется, по поводу пропаж пришлось обращаться к Прокопычу. Но пока ни журнал, ни книга почему-то не объявились.
Прошло время, и я понял: это судьба не подпускает меня к своему собственному сочинению. Любое произведение - это почти ребёнок; если ты не любил его, не уделял должного внимания, оставь его в покое, отпусти. Найдя роман, ты всё равно его потеряешь.
…Да, с разговорами о предыдущем романе я совсем забыл про новый.
Каюсь, с теми, кого у нас обычно называют «прототипами», вижусь редко. Зато каждая встреча - что-то вроде праздника. Знакомые или соседи, случайно увидев большую весёлую кампанию, часто интересуются: уж не прихожусь ли своим друзьям родственником? А что, пожалуй, прихожусь. Отцом.
Фароса и Листопаду знаю давно - лет двадцать. Наше знакомство не всегда было безоблачным: например, однажды я крепко поссорился с родителями Листопады. Потом, конечно, всё выяснилось - мы помирились.
Я бы немедленно приступил к изложению «борьбы и страстей», но у романистов не принято «начинать с конца». Поэтому, приготовься, уважаемый читатель: тому, о ком я хочу рассказать, ещё предстоит родиться.
Мы с тобой лишь в начале пути. Мои герои должны вот-вот появиться на свет, но не спешат, тянут время, подбирая для себя дни рождения - предчувствуют, что когда-то станут знаменитыми.