Лето счастливого детства

 Воспоминания, словно сладкий и пленительный сон нахлынули на меня в один из вечеров. Неожиданно захотелось поделиться ими, рассказать о нескольких днях из моего счастливого детства, родных, любимых, самых близких людях….

Моим близким и друзьям посвящаю!

                Часть 1

                Дом который был.

   Войти сегодня в этот дом нельзя, его уж нет для нас - остался только в памяти да в сердце и время не вернёшь назад, чтоб хоть на миг увидеть лето детства!
                (Валерий Ямской)
               
   Широки, необъятны просторы Российские! Вольно раскинулись на них большие и маленькие города, а возле, уютно разместились сёла да деревеньки крохотные. Их так много, совершенно не похожих друг на друга. И называются они порой странно, Тютицы например! Её скромные избы, словно специально спрятались от кого-то за холмами и тю-тю, найди их, попробуй! А отыщешь, удивишься, какая сказочная красота царствует вокруг, особенно летом! В эту пору солнце просыпается рано. Недавно победившее ночную тьму, оно украсило золотом голубое небо и неспешно плывущие по нему облака, щедро одарило землю теплом и светом!   Скоро, радуясь новому дню, в тенистых садах весело запоёт разноголосый птичий хор, а сейчас, пока воздух прохладен и свеж, здесь слышна заливистая соловьиная трель. И только за околицей,  в небольшой дубовой роще, тишина. Там, укрывшись под густыми кронами могучих деревьев, из-под огромных валунов, похожих на сказочных исполинов, с силой бьют студёные родники, которые объединяются в небольшой ручей. Он не глубок и весело журчит в густой траве. Её тоненькие стебельки, склонившиеся к воде, приводит в трепет лёгкий ветерок и крупные капли утренней росы, словно слёзы, тихо падают с резных листочков на сырую землю. Обогнув крохотную лужайку, богато украшенную весёлыми огоньками луговых цветов, узкое русло теряется в глубокой лощине. 
   Когда-то, в этом месте, одиноко стоял маленький домик, с виду неказистый, больше похожий на сказочную избушку. Соломенная крыша, издали похожая на старую шляпу, сильно нависала над толстыми, местами покрытыми мхом и лишайниками, серыми бревенчатыми стенами. Им под стать, массивная дверь, из строганых досок, едва державшаяся на кованных петлях, со скрипом открывала вход в длинные, тёмные сени, в которых стоял старый, окованный железом сундук, ветхий столик с выдвижным ящиком, да кое где, на самодельных полках, инструмент домашний лежал. Здесь, даже в летний зной было прохладно и всегда пахло яблоками. Их аромат просто витал в воздухе и незаметно проникал в единственную комнату. Она не отличалась богатым убранством, наоборот, всё было достаточно просто. В центре, несколько старых стульев скромно притулились возле большого обеденного стола, над которым низко висел красиво расшитый яркими нитками мулине и украшенный кисточками, рыжий абажур. Вдоль стен, оклеенных простенькими бумажными обоями, деревянная лавка да пара кроватей расположились, а в  углах, по обе руки от входа, стояли рукомойник и буфет, покосившийся от времени. Чуть дальше, справа, заняла место белёная мелом русская печь. Пожелтевший от времени портрет, бережно вставленный в деревянную рамку, стоял на небольшом комоде, втиснувшемся в узкий простенок, как раз между крохотными окошками, из которых был хорошо виден старый пруд, густо заросший камышом и ряской. 
  В этом доме не было места шумным вечеринкам, ссорам, скандалам и обсуждениям! Полное умиротворение и тишина правили в нём бал, лишь треск ярко пылающих в печи поленьев, тиканье ходиков, да едва уловимые голоса, доносившиеся из старенького радио, были исключением. Беды и неприятности, всегда обходили стороной дружное, счастливое семейство. Идеально выверенные временем, никем не писаные, благословенные правила, установленные здесь, никогда не нарушались и всегда помогали. За долгие годы они многих научили  уважать старших и беспрекословно, ревностно до безумия, исполнять их просьбы, отвечая добром за добро. Каждый день, проведённый в этом гостеприимном гнёздышке, дарил что-то новое, интересное, важное, полезное, неистово учил честности, щедрости, доброжелательности, стал подготовкой к взрослой, самостоятельной жизни.
   В те далёкие дни, здесь собиралась вместе большая, дружная семья, а на огонёк нередко заглядывали друзья, они приезжали из Ленинграда и тогда дом, наполненный радостью встречи близких людей, гудел как пчелиный улей.
  Следующим утром, на выскобленном добела и вымытом с мылом дощатом столе, в большой эмалированной миске, укрытой чистым  полотенцем, уже поднималось тесто и только умелые руки хозяйки дома, бабушки Крапины, чуть позже, могли сотворить из него неподражаемо вкусное великолепие.
   Конечно, первыми, как всегда, в печь отправлялись лепёшки, а пока собравшиеся ими подкрепиться, весело балагурили, делились последними новостями, да громко смеясь, травили анекдоты, счастливая хозяйка заваривала свежий, ароматный чай со «слоном» и негромким голосом будила внука: «Валерка, вставай, завтракать пора! Скоро все за стол сядут, а ты спишь!» Но крепкий сон не сразу отпускал из своих объятий, едва открыв глаза, мальчишка вновь и вновь проваливался в сладкую дрёму. В конце концов внук поднимался, натягивал на ноги старенькие калоши и бежал умываться колодезной водой. Ледяной холод бодрил основательно.
   К тому времени лепёшки были уже готовы. Испытавшие нестерпимый жар русской печки, покрытые такой аппетитной, тонкой, румяной, корочкой, под которой скрывалась нежная, белая мякоть, они лежали на большой тарелке и наполняли дом сказочным ароматом. Бабушка разливала  янтарного цвета чай, по традиции, сначала гостям, а затем остальным и собравшиеся за столом, с наслаждением прихлёбывая его из чашек, а кто из блюдца,  смаковали каждый глоточек, макали ноздреватые ломти лепёшек в варенье, сметану или растопленное сало и за обе щеки уплетали эту горячую вкуснятину. 
  Свежая выпечка исчезала быстро, но к пряникам, сухарям, баранкам, печенью и даже к конфетам, пока никто не прикасался, не до них было, ведь бабушка Крапина уже приготовила новое угощение, это был огромный пирог с капустой! Щедро сдобренный свежим, домашним, сливочным маслом, аккуратно порезанный на ровные квадраты, он появлялся на столе в праздничном блюде, раскрашенном синими васильками. Это выглядело очень торжественно и никто не мог отказать себе в удовольствии, поскорее положить в рот заветный кусочек!
   После такого завтрака кому-то может и хотелось отдохнуть, понежиться, да некогда, летом в деревне каждому дело найдётся: крышу подлатать, в саду траву выкосить, воду, дровишек натаскать, они и в доме и в баньке нужны, борозды да грядки прополоть, водицей их полить, а то сорняки забьют или высохнут и без урожая останешься. И ведь времени хватало на всё, потому что жили дружно, работали честно и праздники отмечали с размахом,  шумно, весело! 

                Часть 2

                Иванов день.

    Вот уже несколько дней, с  раннего утра, деревенские пацаны, те кто постарше, как угорелые, носились по Тютицам со старыми покрышками, которые хотели использовать на Иванов день. Этот праздник пришёл к нам из языческих времён и соблюдая древние традиции, его шумно отмечали седьмого июля. По данному поводу старики рассказывали много интересных историй,  страшилок,  поверий, услышанных ещё от своих родителей. Они поговаривали,  что в ночь накануне гуляний, природа щедро наделяет растения целительной силой и люди, знающие толк в лечении болезней, собирали букетики из целебных трав и кореньев. Не сидела на месте и нечистая сила: ведьмы, оборотни, русалки оставляли свои логова, выходили на поиски уснувших людей, караулили одиноких путников, пугали их и даже наносили непоправимый вред! Боялись они в эту ночь только огня. Поэтому, неотъемлемой частью торжества был огромный костёр! В нём дотла сгорало всё грязное, ненужное, отжившее.
  И совсем не важно, верили люди в такие байки или нет, но шестого числа, примерно за два часа до полуночи, многие деревенские дома пустели, жители и дачники собирались в дружные кампании и через поле шли в Дубки, красивую рощу из вековых дубов. Там, на поляне, ровно в полночь и поджигали собранные пацанами резиновые покрышки. Яркие языки пламени с гулом вырывались на свободу, поднимались высоко в небо, временами выхватывая из темноты лица и фигуры веселящихся людей и пугающие, скачущие тени, медленно расползаясь по земле, прятались в густых кронах могучих деревьев, под которыми, молодые девушки плели веночки из только что собранных полевых цветов, пели любимые песни, водили хоровод, а парни устраивали дружеское побоище и шуточные борцовские поединки, ведь каждому из молодых людей хотелось показать красавицам свою силу и удаль! Слабаков здесь не было никогда, поэтому немного потешив самолюбие, молодцы крепко пожимали друг другу руки и обнявшись присоединялись к гуляющей толпе.
   Праздничные  гулянья, согласно правилам, всегда заканчивались шутками в адрес недружелюбной, порой даже агрессивной части Тютицкого населения. Старая Шурупиха с вечера интенсивно готовилась к встрече, но вряд ли она в очередной раз могла остановить не на шутку развеселившуюся, разгорячённую лёгким хмелем молодёжь и пока самые смелые и бойкие отвлекали вредную бабульку разговорами, наиболее дерзкие и шустрые ребята успевали колхозную телегу закатить во двор или небольшую поленницу дров перенести в другое место. Напряжение праздника спадало лишь под утро. Только тогда, удовлетворённые сладкой местью, слегка угомонившиеся люди, нехотя, расходились по своим домам. 


                Часть 3

                Сенокос.

   Как раз на Ивана Купалу начинался сенокос и в один из выходных дней, вся семья, дружно отправлялась на дальние луга. Место, где они располагались, называли очень просто — Озёрки, оттого, наверное, что рядом находилось небольшое озерцо. Оно ловко спряталось среди высоких деревьев и скорее на средних размеров пруд походило. Травы здесь всегда стояли богатые и косцам было где показать своё умение и сноровку. Тонкая, хорошо отбитая, умело заточенная сталь инструмента, легко срезала зелёные стебли и они падали ровными рядами, в последний раз укрывая собой землю. От напряжения, красивые, полуобнажённые тела сильных мужчин покрывались потом, вены буграми вздувались на руках и женщины с интересом поглядывали в сторону своих разгорячённых, загорелых тружеников, не забывая ворошить и складывать в валки подсыхающую траву.
  К обеду разводили небольшой костёр, раскладывали на чистой скатерти нехитрую снедь: картошечку, сальце, лучок, свежие да солёные огурчики пупырчатые,  доставали молочко домашнее, нарезали крупными ломтями мягкий, ноздреватый хлебушек и с аппетитом начинали трапезничать. Чтобы восполнить потраченные силы, кушали плотно, а немного отдохнув, вновь брались за дело.
   Ближе к вечеру приезжал трактор. Он тащил за собой прицеп, в который необходимо было погрузить всё, заготовленное за день сено. Работа на вид несложная, но здесь также требовалось умение и существовали свои маленькие хитрости. Укладку начинали с углов и двигались от бортов к центру прицепа, при этом постоянно утаптывая груз. Воз получался высоченный и забраться на него в одиночку было нелегко. Зато наверху, улёгшись поудобнее на душистой свежей траве, подложив под голову старую куртку, раскинув в стороны руки, можно было долго смотреть в бесконечное небо и мечтать под приятный шум мирно тарахтящего тракторного дизеля…
   Это был нелёгкий труд. Он отнимал много сил и времени, поэтому каждый работоспособный член семьи обязательно оказывал посильную помощь. И только детвора, счастливая, довольная, днями беззаботно носилась на великах по Большой дороге, играла в мяч возле клуба, а то и просто, тихо лазала по тёмным коридорам и чердакам в поисках приключений, с надеждой раскрыть какую либо тайну.

                Часть 4

                Семейная легенда.

   Долгие годы в древнем сундуке, что стоял в тёмном углу сеней, бабушка Крапина бережно хранила небольшую, очень старую серебряную монету, называла её семейным талисманом и  говорила, что он надёжно защищает дом,   ведь в повседневной суете счастливого бытия все напрочь забыли, что есть в мире жадность, зависть, подлость, корысть, предательство и в поисках богатой добычи, громко матерясь от временного бессилия, эти твари давно рыскали рядом. О, как же они возрадовались, когда бабушки не стало и каким-то непонятным образом, монета исчезла! В одночасье  рухнули,  превратившись в прах стены, некогда такие крепкие и надёжные, долго оберегавшие от любых посягательств извне. Всё чёрное, порочное, недоступное ранее хлынуло в дом. Безрассудство овладело умами слабых, зависть озлобила их, разделила время на до и после, оставив лишь немногим добрые воспоминания и надежду...
   Пройдут годы и однажды, во сне, Валерка увидит в своих руках денежку, очень похожую на ту самую, которую считали семейным оберегом. Время покроет серебро благородной голубой патиной, под которой едва ли можно было различить древний герб. В какой-то момент, изображённый на нём воин в железных доспехах, вооружённый коротким мечом, начнёт спешно спускаться с крепостной стены и что-то громко, резко выкрикивать на ходу,  но Валерка не понимал его языка… а жаль! 

                Часть 5
   
                Наши деды и бабушки.
               
                Я деда своего совсем не знал,
                Со мной он не играл,
                Не баловал
                И не наказывал любя,
                Его, забрала навсегда
                Жестокая война…               
                (Валерий Ямской)

  Лето в деревне, время бойкое, недаром люди издавна утверждали что один день в эту пору, год кормит и кто в город жить не уехал, на фермах, парниках или в поле допоздна трудились. Но рук рабочих всё равно катастрофически не хватало, поэтому дети, те кто постарше, часто помогали родителям. Особенно нравилось им за лошадьми ухаживать, а главное, в ночное ходить с хорошей кампанией! Там можно было верхом накататься вволю, посидеть возле костра, наблюдая, как яркие искры, игриво кружась, поднимаются в чёрное, богато украшенное россыпью сияющих холодом звёзд небо, и медленно угасая, теряются в бесконечной космической бездне, а то просто, под треск поленьев послушать страшилки разные и уже утром, когда кони, люди, даже яркое пламя, накрывает белая пелена тумана, согреться, выпив  кружечку горячего чая.
   Втайне надеясь увидеть всё это, по изъезженной телегами деревенской дороге, в сторону колхозной конюшни, шагал маленький, белобрысый пацан. Это был Валерка. Похоже, он очень спешил и потому не обращал внимания на серую пыль, успевшую толстым слоем осесть на новых, синего цвета сандалиях, обутых на босые ноги. Зато тёмные шорты и тщательно отглаженная, голубая рубашка, с закатанными до локтей рукавами и расстёгнутым воротом, оставались чисты, как и крохотная, украшенная яркой вышивкой тюбетейка, едва уместившаяся на самой макушке.
   К тому времени стариков в деревне почти не осталось, разве что дед Филя, так он, ещё в Империалистическую своё отвоевал и часто, пряча израненные ноги в старенькие, латаные валенки, коротал дни возле дома, пристроившись на узенькой лавочке.  А сколько здоровых мужиков деревенских, дедов наших, навсегда забрала с собой Великая Отечественная война: кого-то сразу, а покалеченных и больных чуть позже. Сгинули в её пекле чьи-то отцы, матери, братья и сёстры. Лютая, жестокая бойня и Валерку оставила без деда. Фёдор Иванович сильно простудился и умер в дороге, когда сопровождал колхозную технику, отправленную в глубокий тыл.  Осталась бабушка, добрая и сильная.
  Родом она из деревни Кайбала, что на дороге из Котлов в сторону Нарвского тракта стояла. Места эти когда-то родственникам арапа Петра Великого приглянулись, они усадьбу здесь построили, с красивым, сложенным из местного плитняка особняком в два этажа, со множеством подсобных помещений и большим огородом, вокруг, парк с липовыми аллеями разбили, который до самой речушки Индыш спускался. Чуть дальше, за рекой, располагался огромный пруд. Он был глубок, но вода так чиста и прозрачна, что не только маленькие камушки, даже песчинки, лежащие на дне, хорошо различались. Возле него, на месте церкви старой, именитые хозяева часовенку поставили, в честь родителей своих и школу, для детей крестьянских открыли.
  Позже в имении появилась новая наследница. Она занималась благотворительностью и нередко наведывалась к ученикам с угощениями и подарками для особо старательных, не забывая  по приезду рассказать им о пользе наук. Её доброе отношение усиливало у деток тягу к знаниям, но закончить обучение удавалось немногим, торопились родителям помогать, семьи то большие были.
   Годы быстро летели. Едва успели зажить раны, нанесённые Гражданской войной, как грянула Октябрьская революция и в один из весенних дней, сверкающий чёрной краской автомобиль, неожиданно влетел в Тютицы. На заднем кожаном сидении, громко посапывал мужичок, из знаменитых «пятитысячников», невзрачный такой, ещё по дороге успевший надраться как свинья. Приехал он колхоз организовать. Новость о визите незнакомца быстро облетела деревню и заинтригованные жители потянулись на площадку к Пожарному сараю. Там, понемногу приходивший в себя гость, начинал выступление, перечитывал подготовленный заранее текст, подкрепляя его заученными жестами и мимикой, а в завершении, окинув колючим взглядом собравшихся людей, указал кривым пальцем на стоявшую в сторонке молодую женщину и противно шлёпая толстыми губами, язвительно резюмировал: «Вот ты, теперь на меня работать будешь!» Эти слова, своим неподдельным желанием властвовать, поразили присутствующих, заставили их недовольно зароптать, а бедная женщина расплакалась и закрыла руками покрасневшее лицо. Так в Тютицы пришла новая жизнь. Её приняли со всеми достоинствами и недостатками. Сельчане трудились не покладая рук и не за деньги порой, а за пустую палочку в табеле, так называли трудодни. Но никто не унывал!
   И всё бы хорошо, но силам чёрным потребовались новые жертвы, Великая Отечественная война, громыхая костями, ворвалась в жизнь советских людей, искалечила их тела и души, забрала миллионы жизней.
  Бои шли жесточайшие. Красная Армия отступала. В августе 1941 года, совсем рядом, под Велькотой, прикрывая отход своих товарищей, два пулемётчика целый день сдерживали врага. Оружие героев замолчало лишь к вечеру и только после этого фашисты вошли в деревню. Началась немецкая оккупация. Серая чума добралась до Тютиц. Жители в спешке собирали детей, немудрёные пожитки, скотину домашнюю и бежали в лес, но вражеские патрули находили их и возвращали обратно. Деревню освободили в январе 1944 года. Как выдержали, не сложили от бессилия руки одинокие женщины и старики сказать невозможно!
 Послевоенный период тоже был нелёгок. Взрослые колхозники трудились от рассвета до заката и кормили страну, а подросшая молодёжь не желая оставаться в деревне, уезжала жить в города.
 ...А маленький, белобрысый мальчишка, негромко напевая весёлый мотивчик, шёл навстречу уходящему за горизонт солнцу. Там, где-то далеко впереди, его ждала взрослая жизнь, захватывающая, временами трудная, полная неожиданных событий, взлётов и падений!


                Часть 6

                Родители.   
   
      
   Хоть и крепок сон в молодые годы, но сегодня Валентин  проснулся раньше обычного времени. Мысль о том, что скоро он закончит школу, и надолго, а может навсегда, уедет из родного дома, немного беспокоила. Да ещё осень выдалась  отвратительная, тоску нагоняла.  За окнами, из которых в ясный день был хорошо виден небольшой, заросший камышом и ряской пруд, уже неделю висела серая, унылая мгла,  назойливый дождь не переставая шелестел по соломенной крыше, дул порывистый ветер. Он с силой раскачивал старую яблоню и её ветки громко стучали по стеклу. А здесь, за толстыми бревенчатыми стенами, было тепло и парню хотелось задержаться в уютном доме, но сиротливо прижавшийся к спинке стула старенький, потрёпанный портфель, ещё с вечера туго набитый ученическим скарбом, напоминал о школе. Она находилась в соседней деревне, километрах в трёх, если полем по узкой, извилистой тропинке идти, а по разбитой тракторами и телегами дороге, ещё дальше. Итого два часа в день в оба конца и чтобы к началу уроков успеть, приходилось вставать раньше. Но для Валентина это было делом привычным. Младший тоже был лёгок на подъём и уже не спал. Братья заправили постели, умылись и уже за завтраком, Генка, с возмущением рассказал, что вчера, после уроков местные пацаны подкараулили наших, тютицких, тех кто из начальных классов домой в одиночку пораньше шёл, да накостыляли им за просто так, а до кучи и ему досталось! Валентин нахмурил брови и задумался ненадолго, братишку было жалко, но к учителям идти  нельзя — неправильно это, а решать вопрос надо обязательно, пацаны-то на самом деле обнаглели! Вскоре, зачинщик  расправы был жёстко наказан — огромный фингал красовался под заплывшим глазом. Так, порой кулаками, Валентину приходилось бороться с несправедливостью — не любил когда слабых обижают, характер мужской не позволял.
   В жизни он помог многого добиться деревенскому мальчишке. Пройдут годы, имя «Заслуженного строителя РСФСР», бригадира комплексной бригады, передовика производства, неоднократного победителя в социалистическом соревновании, узнают не только в городе и районе. Местная газета «За коммунизм» не раз напишет о нём, да и областные корреспонденты в стороне не останутся, возьмут не одно интервью. Но сначала надо было школу закончить, профессию получить да опыта набраться.
   Страна поднималась из руин: возводились фабрики и заводы, строились детские сады, школы, жилые дома, поэтому профессия строителя, созидателя, стала очень популярной и монтажники, бетонщики, арматурщики, каменщики, плотники, штукатуры, маляры были очень востребованы. О них говорили по радио, писали в газетах и журналах, пели песни, снимали кино. Вот и уехал молодой парень, закончив семилетку, в Ленинград, поступать в профильное училище. Узнав об этом жители деревни меж собой обсуждали это событие и ждали когда он выучится и будет им новые печи класть. 
   Северный город поразил деревенского паренька своим величием и даже тёплый грибной дождичек, который насквозь промочил одежду и обувь, не испортил первые впечатления. По широким проспектам нескончаемым потоком мчались   автомобили, а трамваи, громкими звонками напоминали о своём приближении многочисленным пешеходам. Приветливо улыбаясь, люди спешили куда-то по чистым тротуарам, интеллигентно уступали дорогу и сидячие места в транспорте женщинам и пожилым людям, а в очередях пропускали их вперёд.  Многие держали в руках газету или журнал и в свободную минуту читали их.
   Купив порцию эскимо, Валентин свернул в тихий, уютный парк. Там играли счастливые дети, пара влюблённых, взявшись за руки, шепталась в сторонке, а в глубине, небольшая группа молодых людей заняла несколько скамеек. Ребята и девчонки по очереди, вслух читали конспекты, записанные мелким почерком в толстые тетради. Экзамены были на носу!
  Учёба в ФЗУ давалась легко, да и в общежитии отношения с ребятами сложились хорошие. Жили дружно, в обиду себя не давали, друг за друга стояли горой. Это закалило и без того твёрдый характер.
  Трудовую деятельность молодой специалист начал в передвижном мостостроительном отряде, закопёрщиком. Теперь от его грамотных, умелых действий зависела точность работы машиниста копра, огромной, шумной машины, при помощи которой устанавливались сваи строящихся мостов. Здесь требовались смекалка, гибкий ум и сноровка. У Валентина этих качеств было предостаточно и часто, понимая, что в работе многое ему удаётся, он гордо расправлял плечи, подставлял лицо сырому, обжигающему ветру и счастливо улыбаясь, смело передвигался по узким балкам, брошенным над бурным, кипящем далеко  внизу речным потоком.
  Работа отнимала много сил, но личное время было занято саморазвитием: чтением и походами в кино. Ничто не ускользало, не оставалось незамеченным, мозг, словно губка впитывал, обрабатывал, раскладывал по разным полочкам поступающую информацию: политические новости, строительные технологии, архитектуру, технику, спорт.  Эти знания расширяли кругозор молодого человека, давали возможность общения с людьми разных интересов.
 Однажды их отряд отправили в Кингисепп, большой железнодорожный мост через Лугу требовал ремонта. После очередной трудовой смены Валентин отправился на танцплощадку. Девчонки сразу обратили взгляды на симпатичного молодого паренька в светлых отутюженных брюках и модном, двубортном пиджачке, но его внимание привлекла невысокая, миловидная девушка с длинной косой, скромно стоявшая возле входа.  Они познакомились и громко смеясь, весь вечер красиво кружили по залу, ведь оркестр, словно специально для них играл вальс. Девушка понравилась Валентину и теперь, при любой возможности он бежал на другой берег реки, в Заречье, там его уже ждала ненаглядная Люся!
  Крохотный домик, в котором она жила с бабушкой, стоял почти на самой опушке леса. Отсюда были хорошо видны полноводная Луга и мосты. Маленький, деревянный, что над каналом, весной частенько ломал или уносил за собой ледоход и в город добираться становилось сложнее. Зато зимой, сильные морозы надёжно сковывали реку льдом и жители посёлка смело ходили по нему, минуя мосты, что значительно сокращало путь. 
  Бабушкиной пенсии хватало ненадолго, поэтому не до учёбы Люсе было и работать девушка рано начала. Пробовала себя на кожевенном заводе, хлебопекарне, в столовой. Платили немного, но всё прибавка к семейному бюджету! А тут парня хорошего встретила! Всегда чисто выбрит, аккуратный, начитанный, прибежит к дому, под окно встанет и ждёт, с ноги на ногу переминается. А она выйдет, сердце трепещет и от волнения и радости руки не знает куда деть — влюбилась!
  Ремонт моста подходил к завершению и отряд готовился к отъезду. В один из вечеров, сделав над собой огромное усилие, сильно заикаясь, Валентин сообщил девушке об этом. Долго они стояли напротив друг друга, она растерянная, в слезах, он угрюмый, но решительный. Утром поезд увёз его в Красное Село. Только разлука не долгой была. Уже к вечеру второго дня знакомая фигура мелькнула под окном девушки. Как ошпаренная выскочила она из дома и бросилась парню в объятия, а он, едва выговаривая от волнения, тихим голосом сообщил, что уволился и приехал к ней, а затем, очень робко сделал предложение. Это было в 1958 году. Влюблённые зарегистрировали брак как раз перед Покровом, тринадцатого числа. Скромно отметили событие в кругу самых близких людей, которые помогли стол собрать и на ночь оставили, ведь своего угла у молодожёнов не было. Чтобы никого не беспокоить они быстро нашли и сняли комнату в частном доме. Новая семья жизнь с нуля начинала. Трудно было, но помощи особо не ждали, добро сами наживали, своим трудом, разве что из деревни продукты привозили: картошку да молоко с творогом. В пятьдесят девятом, сразу после рождения, умерла дочь. Такое горе молодой отец пережил с трудом, выпивать начал! Но вместе выстояли! Люся уже на фабрику устроилась, скорняком, а Валентин в передвижную механизированную колонну. Школы, дома, животноводческие фермы, овощные хранилища строил. Когда побольше опыта накопил, бригаду возглавил, да какую! Парни собрались молодые, физически крепкие, весёлые, исключительно трудолюбивые. Их заслуги не раз отмечены премиями, грамотами, ценными подарками, наградами правительства. Прославили ребята себя надолго и со временем, попасть к ним в коллектив многие мечтали! Но они не зазнавались, собирались вместе в новой квартире, которую молодому бригадиру  дали в шестьдесят третьем. В тот год их сыну, Валерке три года исполнилось.


                Часть 7

                Друзья.
 

   Обожаю людей, с которыми чувствуешь себя в своей тарелке с которыми можно говорить всякие глупости и они, конечно же, тебя поймут и добавят своего.
                (Бредли Купер)

  Эти люди прекрасны в своих устремлениях, приветливы, просты в общении, поэтому окружающие, в поисках общих интересов, тянутся к ним, развивают взаимные, доверительные отношения, со временем перерастающие в дружеские. Дружба не имеет возрастных ограничений. Её первые, робкие проявления многим знакомы с детства. Именно в эту пору у Валерки появился замечательный друг — одноклассник и сосед, по имени Леонид. Мальчишки любили рыбалку, собирали марки, значки, этикетки от спичечных коробков.
А познакомились они в школе.
   Первый в жизни учебный год был довольно труден! Если чтение давалось без особых проблем, то на письме руки быстро уставали и едва выводили простым карандашом палочки, крючочки, кружочки, больше походившие в результате на немыслимые каракули. Позже, с буквами и цифрами происходила та же история. Но А.Г, классный руководитель,  как настоящий друг всегда была рядом, поддерживала  учеников в случае неудачи, вместе с ними искренне радовалась  любым, даже очень скромным успехам. Терпеливо объясняя основы наук, она часто ненавязчиво говорила о необходимости хороших знаний, важности достойного образования, а чтобы доказать правильность своих убеждений, каждую работу своих подопечных оценивала строго и справедливо. Только если плохие отметки можно было без труда исправить, то совершённые поступки, увы, не всегда!
 Так случилось, что однажды, во время перемены, играя с ребятами в классе, Валерка разбил стекло в книжном шкафу, за что строгие дежурные повели его к директору школы.  Массивная дверь в её кабинет, расположенный на втором этаже, как раз над главным входом, была открыта, поэтому мальчишка не постучав, перешагнул через небольшой порожек,  сделал несколько неуверенных шагов по широкой ковровой дорожке и остановившись перед укрытым зелёным сукном столом, тихо поздоровался со стоявшей возле окна уже немолодой женщиной в строгом, чёрного цвета костюме, которая с интересом смотрела на вошедшего ребёнка сквозь толстые стёкла аккуратных очков в золотой оправе. В.Г, так её звали, вежливо ответила на приветствие, выдержав небольшую паузу, дала мальчишке немного успокоиться и только потом выслушала его. От волнения он торопился, говорил громко и сбивчиво, но опытный педагог быстро поняв его проблему, принялась умело разъяснять, как должен вести себя советский ученик. С уважением слушая короткую, поучительную речь мудрого человека, Валерка неожиданно понял, что вырос и ответственен за свои поступки. Теперь он знал, что многих неприятностей в жизни можно избежать, достаточно хорошо подумать, прежде чем сделать что-то. Этот разговор запомнился ему надолго, а сам случай стал серьёзным жизненным уроком!
   Но всё уходит, ведь время не стоит на месте, оно торопливо бежит вперёд. Последний весенний месяц подходил к концу. Остались позади все тревоги учебного года, похвальные грамоты и новые, ещё пахнущие типографской краской учебники, убраны в потрёпанные портфели и как только резкий звонок нарушил тишину, царящую в классе, тот час с криками: «Ура! Каникулы!» в узкие коридоры школы высыпала радостная,  шумная орава учеников. Впереди их ждали три месяца отдыха, спокойного, беззаботного, весёлого и от этого у Валерки внутри всё трепетало, а забытое ощущение свободы вызывало улыбку на его лице. Сегодня обязательно рыбалка, а потом можно и к бабушке, в деревню!
   Дома, схватив с вечера приготовленную бамбуковую удочку, он стрелой понёсся по лестницам вниз, на второй этаж, и с нетерпением нажал на кнопку звонка в квартиру, где жил его друг. - Ну где ты, Лёнька, открывай скорее! - так и хотелось закричать ему. Но тот не спешил,   появился на пороге заспанный, в мятых брюках и рубашке! Ситуация знакома, придётся ждать пока он переоденется и поскольку из-за рассеянности приятеля, его вещи лежали где угодно, только не на своих местах, потом они примутся искать неожиданно пропавший ключ от входной двери, а может ещё что-то. Очень часто, по этой причине, мальчишки, запыхавшиеся от бега, влетали в класс после прихода учительницы и сразу в дневнике появлялось написанное яркими, красными чернилами замечание,  за которое дома приходилось держать ответ. Но на этот раз  друг собрался быстро и Валерка облегчённо выдохнул, да как оказалось рано, они опять попали впросак, ключ от квартиры остался за захлопнутой сквозняком дверью! 
   Выбравшись с горем пополам из дома, друзья накопали червяков, сложили их в подвернувшуюся под руку старую, покрытую ржавчиной консервную банку и поспешили на реку. Совсем скоро, узкая тропинка, часто петляя среди кустов, вывела их на пологий берег весь заросший одуванчиками. Здесь пахло мёдом, водорослями и тростником, пчёлы и большие, мохнатые шмели, громко жужжали перелетая от цветка к цветку, а синие, большеглазые стрекозы порхали над прозрачной водой. Яркое солнце за день уже успело согреть её и теперь, по ровному, песчаному дну можно было спокойно пройти через протоку к маленькому островку, что недалеко от берега манил песчаным пляжем. Возле него, в неглубоком канале, всегда стайками ходили пескари. Эта рыба любит чистую воду и прекрасно ловится, если на закуску ей предложить хорошего червячка.
   На островке Валерка удобно устроился на небольшом камне и едва  успел забросить снасть, как поплавок, лёгкое гусиное перо, заметно шевельнулся и резко ушёл под воду. Это была настоящая поклёвка! Только подсечка не удалась, нога мальчишки скользнула по мокрому основанию, он оступился и широко раскинув руки, словно решил поймать кого-то, с шумом повалился в воду. Хитрая рыба ушла, прихватив с собой червяка. Увидев изысканное падение, Лёнька схватился за живот, он смеялся долго, безудержно, до коликов, и Валерка, представив как нелепо выглядел в тот момент, уже подыгрывая ситуации, со смехом повторил падение.  Брызги полетели в разные стороны, окатили Лёньку и он, не думая долго, сам плюхнулся в тёплые речные объятия. Теперь друзья громко хохотали вместе, веселились искренне, долго прыгали и ныряли в прозрачной воде.
   Ближе к вечеру несколько усатых рыбок было поймано, ребята повесили их на кукан, оставили последний у самого берега и перешли на другое место, решили уклейки половить. Она живёт у самой поверхности и может поэтому очень осторожна. Для наживки хорошо бы опарыша найти, но иногда и булочный мякиш подойдёт, главное, размять его тщательно и долго ждать поклёвку не придётся, важно не проморгать её. Как только поплавок задёргался, надо подсекать, тогда очередной трофей, сверкающий на солнце серебристой чешуёй, будет пойман!
 Мальчишки так увлеклись любимым занятием, что и про пойманную рыбу забыли. Неожиданно раздавшееся ласковое кошачье «мяу» заставило обернуться  незадачливых рыбаков! Уютно расположившись на солнышке, возле смолёных лодок, огромный, серый котяра с наглой мордой, доедал недавно пойманных ими пескарей. Возмущённые такой несправедливостью, мальчишки швырнули удочки в кусты и желая проучить воришку, молча бросились к нему. Но хитрый кот, увидев буйное негодование, мгновенно ретировался и наказать его уже было невозможно.
  Но друзья не умели грустить.
- А всё-таки здорово мы время провели — воскликнул Леонид и хлопнув приятеля по плечу, взглядом указал ему на уходившее за горизонт солнце.
- Собирайся, нам пора — продолжил он и схватив в руки удочки, оба рванули наперегонки в сторону дома.
 Так заканчивался ещё один день счастливого детства. Завтра начнутся каникулы и уже в ближайший выходной родители увезли Валерку в Тютицы.
   Ах, какая красотища летом в деревне, равно что в сказке! Приятно подняться поутру, когда природа вокруг невинна и чиста, а воздух, не тронутый лишним движением так прохладен и свеж, что хочется вдохнуть его в себя, да по-больше, искренне улыбаясь потянуться всем телом, и громко крикнуть «Привет!» просыпающемуся солнцу. Но ещё совсем недавно такое ласковое уже ближе к полудню, оно начинало нещадно палить, хотелось поскорее спрятаться в тени, а лучше, в водицу окунуться, Сумскую прохладную, только до реки идти далековато. Однако, сей факт вряд ли кого останавливал! Схватив с обеденного стола несколько ломтей чёрного хлеба, а из тазика в коридоре десяток сырых картофелин, Валерка завернул их в газету, бросил в авоську и рванул к друзьям. Около Ключей его уже поджидали два брата Ефимовы: младший, небольшого роста молчаливый Витёк — добрая душа и шпана Питерская — Вован - нормальный пацан, длинный, нескладный парень, вечно ходил ссутулившись, засунув руки в карманы, и показно, уж очень часто сплёвывал сквозь зубы. Втроём, они отправились к деревенскому клубу, где встретили Владика и Андрея, которые сильно жестикулируя, о чём-то негромко спорили в тени небольшой веранды, а девчонки, Галка и Лариса, шептались, удобно усевшись на крылечке, рядом с будкой киномеханика.
   Отсюда, вниз, под крутую гору, узенькая тропинка спускалась. По ней, ребята вышли на слегка присыпанную мелкой щебёнкой, удивительно ровную дорогу, которая дугой огибала  огромное пастбище. Стадо пёстрых коров медленно разбредалось по нему. Не обращая на это внимания, растянувшись во весь рост на стареньком плаще, спокойно дремал колхозный пастух, дядя Ваня. Прямо над ним, где-то очень высоко в лазурном безоблачном небе, грустно пел жаворонок, а едва заметный, тёплый ветерок ласкал густые травы, скромные ромашки и нежные васильки, что цвели вокруг. Они персидским ковром, раскинулись до самого леса, который плотной зелёной стеной стоял впереди. На подходе к нему, тихим шелестом листочков кампанию встречали стройные берёзки. Под ними, в высокой траве прятались синие колокольчики, радовали глаз  кукушкины слёзки, пленяла красками Иван-да-Марья, а вдоль глубокой колеи, изрезавшей старую дорогу и на небольших полянках вдоль неё, обильно цвела земляника.  Долго обходя многочисленные ямы и глубокие лужи, ребятишки приблизились к Змеиной поляне. Это место пугало их, ведь не зря кто-то дал ему такое название! Страх подгонял, поэтому поляну проскочили быстро, почти бегом! Отдышавшись после короткого забега, ватага вышла на светлую опушку возле Трёх Осин и с небольшого песчаного пригорка, каждый смог разглядеть серебристую, игриво петляющую  среди деревьев, тонкую ленточку Индыша. Немного дальше он соединялся с водами Сумы. Как красивы они были, две небольшие речушки! Серые раки давно облюбовали эти места, на стремнинах жила  царская рыба — форель, возле неё резвился, сверкая серебряной чешуёй красавец хариус, толстые налимы занимали тёплые, спокойные отмели возле камней, а в ямах и омутах охотились осторожные, зубастые щуки.
  Правый берег Сумы, густо заросший кустами лесной малины, украшали восемь лугов. Самый удобный для купания — третий. Только без костра лезть в ключевую воду считалось полным безрассудством, она жгла холодом! С непривычки зубы начинали лязгать, губы синели и чтобы горячая кровь могла согреть усыпанное мурашками, озябшее тело, сердце колотилось с бешеной скоростью. Но разве холод мог остановить бесстрашных мальчишек и после непродолжительного отдыха возле жаркого огня, они вновь и вновь с весёлыми криками, смело прыгали в манящие ледяные объятия, ныряли поглубже, до самого дна в чистую воду, а две подружки просто плескались в стороне, на мелководье (Они не умели плавать.)
  Ближе к вечеру усталость одолела всех, приветливое пламя костра начало медленно угасать, голод давал о себе знать, значит пришло время испечь картошки. На свежем воздухе что могло быть вкуснее! Засыпанная горячими углями, готовилась она быстро! Уже минут через десять, первой, попавшейся под руку палочкой, Владик выкатил её из кострища и разделил поровну хлеб. Перебрасывая горячие картошины из руки в руку, друзья начали торопливо чистить подгоревшую местами кожуру, обнажая рассыпчатую мякоть. Щедро посыпанная солью, она обжигала губы, но это ни кому не мешало и весь небольшой припас быстро, с наслаждением был съеден.
 Жаль, но время пролетело незаметно и настала пора возвращаться домой. За разговорами и обсуждениями событий, обратная дорога не казалась долгой. Жара спадала, багровый диск небесного светила прятался за вершины деревьев, и яркий красный закат предвещал на завтра такую же сказочно красивую погоду. На смену дневному шуму и суете в Тютицы медленно приходили сумеречные покой и тишина. Ночь была уже близко. Ещё немного и мерцающие холодом, далёкие звёзды загорятся над деревушкой, на темнеющем небе ненадолго покажется сверкающий серебром, изящно изогнутый серп Луны и всё вокруг, словно в туман,  погрузится в сладкий, пленительный сон!

                Послесловие.

                В одно окно смотрели двое.
                Один увидел дождь и грязь,
                Другой — листвы зелёной вязь,
                Весну и небо голубое.
                В одно окно смотрели двое.
                (Омар Хайям)

   Это очень печально, но жизнь наша не вечна. В последний раз Валера навестил бабушку всей семьёй. Как всегда она очень обрадовалась их приезду, особенно ей было приятно увидеть подрастающих правнуков. На ужин наварили картошки, чай пили, говорили на разные темы, но больше вспоминали. Всё было хорошо, но какое-то странное предчувствие, неприятное, тревожное, беспокоило Валеру. На обратном пути, оно лёгким холодком пробежало по его спине, сильный спазм сдавил грудь, слёзы ручьями хлынули из глаз. Пришлось остановить машину. Жена помогла прийти в себя, но тревога не покидала, это был плохой знак и он не обманул - через два месяца бабушки не стало. С её уходом, ниточка, тесно связывающая Валерия с деревенской жизнью оборвалась и как оказалось навсегда.