На века заведено

Виктор Матюк

На века заведено

На века заведено, что жить грешно богом не велено,
Но всё равно людям привычно творить грех самолично
И не признаваться в нём публично, никто самокритично
Не смотрит на себе в зеркало кривое, никто не видит,
Как земля горит за спиною! Среди достойных мужиков
Нет уже давным-давно кремлёвских ходоков,
Блекнет утренний свет, остался только трубчатый дымок,
И ухудшился божественный слог, ведь под кремлёвскими стенами
Едва трепещется трёхцветное знамя, когда-то грозный дух летал над нами!
Проще справиться с простыми мужиками, а как быть с теми, кто в своё время
Противился той общественной системе, где в непроходимой тайге узники спят на земле
И тепло находят в золе, в этой богом проклятой стране в столице и в селе все гадают,
 Как народ от зла и порчи избавить? Где же цезарево чело, ведь оно не щадит никого?
Искушение мнимо, жизнь проходит мимо, наказание неотвратимо двигается к нам,
Немощным рабам сквозь сумрак ночи, чтобы удостовериться воочию в том,
Что в полумраке ночном простираются странные звуки, а рядом окровавленные звуки!
Эй, там, наверху, ку-ку-ку, дайте свободу простому мужику, он доберётся до ферзя,
Ему царский указ, как суесловие короля, не трепеща, он отодвинет полу плаща,
Останутся нетронутыми только те, кто свою жизнь прожили в темноту и сплошной суете!
Никто самозванца не славил, он жил правил, не соблюдая правил, держит бразды крутой рукой,
Найдись такой, кто бы ему перечить стал, наш полу-царь напросился бы на него,
Как голодный шакал! В нём он врага бы мигом признал!
Бог вложил ему в уста неприглядные слова,
Мир извещавшие спроста с раннего утра,
Что каждый судья – конченный ханжа, им не чета я, кто в людском горе виноват?
Власти творят, что хотят, людям остаётся право умолять, плакать и рыдать,
Не касаясь запретной темы, не время и не час впадать  в экстаз!
В испытаниях доли прошли кровопролитные битвы в ратном поле,
Боль в горле сковала слова, доля оказалась права, что ни слово, нет выхода иного,
Как кое-кого на три буквы тут же надо послать, коль даже сам ты в чём-то виноват!
Послушай, названный брат! Что тебе умные люди с раннего утра на ухо говорят,
Они утверждают давно, что так было заведено, что дурные рожи, не дай боже,
У твоего порога стоят и пристально в оба глаза зрят, как в дымке нежной
Толпа распинает нынешних бояр на площади Манежной! Чем меньше грешных,
Тем больше смиренных, пусть мир объят тоской вселенской,
В кремле пьяная толпа танцует вальс «Венский», на её плечи ложится непосильный груз,
Она вот-вот лишится высоких чувств, а грусть,
Сбросив мир мирских оков, обвяжет  бичевой здешних мужиков,
Она по воле местных богов дойдёт до главных ворот,
А потом свернёт в сторону южных и северных широт,
Чтобы не дай бог никто в их предназначении не усомнился,
Тот, кто в местных храмах крестился, с верой сроднился!
Он свыкся с грехами, теперь хватается за них обоими руками,
Он же плывёт невесомо мимо отчего дома, на небе нет светила, 
Ему бы сил хватило бы, если бы не ветхость рока и судьбы!
Выше головы не прыгнешь,  шею выгнешь, как жираф,
Трах, бах, всё – тлен, всё прах, не подняться рабам с колен, а зачем?
Один хрена равниной дымка, она предвестник кровопролитного поединка!
Огонь любви давно уже потух, кукарекает общипанный петух, у него нарушен слух,
Но крепок дух страждущего старика, крепка ещё его рука, а от кадыка исходит прыть,
Но не стоит вслух говорить, как он будет жить и кого станет любить?
На поверхность всплыла ветхость замыслов людских,
Нет ничего нового в них, смог над грешниками завис,
 В душах – хаос, жизнь пошла в разнос, страсть спряталась в картофельной ботве,
Любимых женщин две, одна верна себе, другая верит только року и судьбе!
Они вдвоём вмещаются в сердце твоём, живут голышом, спорят даже днём,
Но потом, встав на кривые ноги, выходят без толики страха из собственной берлоги!
Перед ними топор и плаха, стена Плача и потная нательная рубаха,
Этот скряга и тупица обещал моложавой девице неоднократно жениться,
Ему не стоит торопиться, он зануда и деспот, любит совать член бабам в рот,
 А она принципиально в пасть не берёт, спустя порядочное время даст всходы проросшее семя,
И баба та не будет со стороны наблюдать, как ****ью в кровати стать?
Она попытается наверстать былые потери, в её талант я верю,
Ведь жизнь без цели, как пепел и дым, любовь становится местом пустым,
Ему бы стать немым, прикинуться святым, его же пыл не укротим,
Ему бы на край табурета присесть, хотя там шершавая поверхность,
Тот старый табурет издаёт жуткий треск, в свалке дней этот звук
Отбивает сокровенное желание от ослабевших рук! Всё не так, как у людей!
Страсть гонит робость взашей, мужчина себя на мытарства обрёк,
Неспешно перевернулся на правый бок, закрыл рот на амбарный замок,
Он женщину предостерёг от атаки между стройных ног! Он – не раб и не бог,
Однако смог стать сфинксом, когда не поладил с откровенным свинством,
Пиная коленом тьму и мрак, отложил долгожданный брак и не соглашается никак
Оказаться в замкнутом круге семьи, там очертании холодной полыньи!
Бог когда-то захотел слияния двух тел, а когда осознал, как велик страстей накал,
Отступился от своих намерений, толика сомнений осталась в душе,
Их растревожил шум в камыше! На блудной стезе люди все утопают в грехе!
Базарный люд на городской площади шумит, что от всеобщего взора скрыт
Государственный клад, тот, кто смог наворовать, золотыми монетами шумят,
У них немало государственных наград, за ними бабы любят наблюдать,
Они не могут своё семя в нужное время в мошонке задержать!
От крика лопаются ушные перепонки, голоса дерзкие и звонкие
Разносятся по округе, господа и слуги потирают от жадности руки,
Прикидывают в уме, кто из них будет срок тянуть на Калыме, а кто умрёт в тюрьме?
Должно быть, не стоило господа гневить и неправедно жить, каждый проказник
Грешил в божественный праздник, толпа кричит от тоски и гнева, ворьё и справа, и слева,
Где же непорочная Дева? Её не видать, её слов не слыхать, истину поглотила грязь бытия,
Падает наземь чужой выкормыш, шумит камыш, а первозданную тишь нарушает робкий выстрел,
Нарыв на теле толпы давно уже вызрел, гнев промчался вихрем по пыльным дорогам,
Долам и горным отрогам, в миг похмелья попал в полосу забвенья!
Никто не жил честь по чести, с грехом вместе основал собственное поместье
 В деревенском захолустье, теперь со стоном, криком и грустью подбирает слова,
От былой святости не осталось и следа! Унылая пора – очей очарованье, приятна мне твоя пора,
Горят полночи прожектора во дворце местного императора, то есть злодея и диктатора,
Он греет у костра, над ним летает гнус и мошкара, основой греха является его седина,
Тропа бледна, слабо светит холодная Луна, а полночная звезда уже за край горизонта ушла!
Мысли ходят косяком, их дипкурьер сидит за обеденным столом, бьёт по бутылке носком,
Совесть ушла прочь, она точь-в-точь, как холодная промозглая ночь! 
Нет-нет, пытаюсь думать и сметь, когда-то моё желание должно действие возыметь,
Что за бред? Что за суета? Слышен женский крик, рядом с ней худощавый и с виду бравый мужик,
Он – не бандит, но в этой округе знаменит, он былинного героя своими подвигами затмит,
Мало говорит, в основном, молчит, в его походке – бандитский шик, у него взгляд на баб стоит,
Он выпивает два стакана, и ведёт жизнь донжуана! Ему не нужна реклама! Он ходит как туз,
На душу давит огромный груз, но ему плавать на местных баб, он таков, как есть,
Пусть будет здоров, его слова и жесты свидетельствуют высокой чести!
Он вышел живым из праха, только разорвал нательную рубаху,
Уязвимость мужского паха – его боль и его наслаждение,
Хватило бы ему терпения, дабы из вереницы той мирских грехов,
Что следуют за ним одной тропой, он выбрал бы туман густой!
Бог ты мой, что творится с православной страной? Боже, истину ты нам открой!
Люди, разбившись попарно, ведёт себя нагло и странно, живут как звери в стае,
Я же лишь голые факты прилюдно оглашаю! Нет архитектуры рая,
На голую суть взирая, кричу и стенаю, осуждая и крах бе6сстыдству предрекая,
Посылаю всех на, не подбираю нужные слова, чувства покалечены, раны не залечены,
Кровати полночи скрипят, мыши в каморке пищат, но ни одна из ретивых баб,
Согрешившая много раз подряд, не собирается опускать в преисподнюю и в ад!
Там жарко, парко и скользко, о сколько нам ведений приносит ночное сношение?!
Страсть загоняет грешников в угол, силы идут на убыль, дешевеет ,
Речь идёт о жизни и её дороговизне! Молодые соски стоят на людном перекрёстке,
На них серые штаны в крупную полоску, на голове странная причёска,
Всё очень просто: менять что-то в жизни поздно, здесь райский остров для ****ей,
Многие даже из когорты приличных людей готовы подниматься к оргазму мелким шагом
По ступеням обветшалым! Трудно стать добрым малым, ещё труднее быть верным генералом,
И идти на врага с открытым забралом! Он любит баб странною любовью,
Объясняется с ними без предисловия, ходит зимой без кепки,
Мечется в своей берлоге, как птица в клетке, болят ноги в ночи,
При свете едва горящей свечи он кается богам во лжи!
Он бабьи ноги разрисует страстным и нежным поцелуем,
Согрешит всуе, и сразу покается? Его судьба ломается напополам из-за капризных дам,
К прошлому нет возврата, он в этих местах воевал когда-то, воровал серебро и злато,
Хотел стать знаменитым и богатым, но не тут-то было, злые языки его чело пронзили,
И невзлюбили так, что тьма и мрак погрузили в себя паркет, серый цвет окрасил буфет!
Он набекрень шляпу сдвинул, и неспешно женскую обитель ближе к утру покинул
Он бы в её пенатах и дальше жил, но завистливый люд его невзлюбил,
Стыд по комнате кружил, пока он подбирался  к бабе издалека,
Она спрятала думы свои, ей нынче не до страстной и нежной любви!
Любого мужчину спроси напрямик: «Реально ли, чтобы мужик
Прятал от женщины собственный кадык и вместо него показывал бабе красочный ярлык?»
Истина пряма, как и стезя без греха, коль очи застит пелена,
Тогда свобода выбора видна только из-за угла, товарищи и господа,
Страсть на диво велика, наше нутро своенравно и хитро!
Бог грешниц пощадит, порядочного семьянина пощадит,
Если тот не будет вёдрами алкоголь пить! Господи, пойми,
Что грешен не тот, кто громко хлопает дверьми,
Повинен тот, кто постоянно лжёт и наперекор судьбе идёт!
Трудится старик без передышки, не спит часовой на лагерной вышке,
Я же знаю не понаслышке, каково сидеть в дырявом пальтишке
 У гаснущего кострища! Не грусти! Улыбнись! Да катись ты пропадом!
Перестань таращиться вниз! Поделись жизненным опытом,
Скажи женщине шепотом без крика и хохота, что надоела тебе мирская суета,
Сожми правую кисть в кулак, авось, бог увидит на небесах твой развёрнутый стяг!
Что-то нас к себе в любви прельщает, страсть изжогу утоляет, собака лает,
 А караван идёт, не чувствуя под собою ног! Несуразный слог появился между строк,
Явный порок стукнул мужика в левый висок, он на морозе продрог, вступил на отчий порог,
Только сделал глубокий вдох, но ни слова не изрёк, как стал взором следить за звездой,
Женщина мир постигает вещицей одной, у неё мир под пятой лишь тогда,
Когда её вместилище утех поощряет наслаждение и грех! Ветер трясёт листвой,
Женщина блещет красотой, я же наслаждаюсь тишиной, иду пьяный и хмельной
По знакомой с детства стезе, вижу везде, как мужики ходят в узде,
Зажав православный крест в правой руке! Желание нас на подвиг воодушевит,
Без любви мужикам не жить! Всё порядком надоело, только молодое женское тело
Поглотило разум всецело, жар из половой щели, там слышны отзвуки былой метели!
Нынче там поют свирели, под шум весенней капели двигаюсь к заповедной цели,
Она остановились у дверной щели, стонет еле-еле, и только небеса раздувают паруса!
Уйти бы дальше от греха, дрожит левая рука, в ней нет креста, походка легка у мужика,
Как строка его стиха! В нём нет стыда, ха-ха, ваш покорный раб и слуга ходит по лезвию ножа!
Ему подсказывают из-за рубежа, что и как? Он – не дурак, ему не страшен девятый вал,
Зачем ему скандал с бабьем? Прошлое порастет быльём и никто опосля не вспомнит о нём!
Проходит смрад, страсть сошла на нет у местных баб, в итоге бытовых разрух
Их в задницу намедни клюнул молоденький петух! Не всё так плохо, как кажется,
Об этом заявила молодая бездельница с порога, у неё грехов много, она уверовала в бога,
Шипами и розами, склоками и угрозами усыпана её дорога! Завистников много на пути,
В оба зри, дабы твои мозги не свернулись набекрень! Думать мужчине лень,
Каждый день остаётся видимый след на его тропе от старых штиблет!
Денег в кармане нет, простыл их след, я же – домосед, худощав и сед,
Пытаюсь прошлое забыть, и его в болотной тине утопить, после обвинительной речи
С многими просторечиями надо думать о грехах человеческих и пороках земных!
Икона стене, крест на шеи, звезда Давида у еврея, мы же меж собой разделены
 Без помощи белокаменной стены, сценарий требует своего развития,
До всплытия сети  остались считанные минуты! Фу ты!
Едва ль убранная перед глазами вуаль позволит рассмотреть необозримую даль,
Ветер срывает паутину и несёт её в глубокую лощину, в сумраке ночном скрежет и стон за окном,
Вскоре грянет гром и что потом? Деньги спрятаны в чулок, взгляд девицы упёрся в потолок,
Пришёл срок устремить порочный взгляд за облака, перед глазами белокаменная стена,
Люди оказались за бортом, вдалеке их отчий дом, холодно и страшно в нём!
Нет монет золотых в сундуках своих, на просторах земных нет принципов иных,
Как выводить из рабства слепых, немощных и больных, они ждут всплытия,
Но не торопят грядущие события! Надоело двигаться вспять и зря землю топтать,
Дороги раскисли в полном и переносном смысле, а мысли на телеграфных проводах повисли,
Ночь холодна, а мысль одна достигла дна! Без помощи матерных слов не снять с неё покров,
Видеть грех и не прервать его, значит подвергать своё естество другим испытаниям,
Скрипит кровать, как напоминание о естественных причинах мироздания! В памяти пропал,
Разум затосковал, там образовалась брешь, преодолён запретный рубеж, нет былых надежд,
Гаснет яркий свет в подземелье бытия, совсем не видна узкая и скользкая стезя!
Не дай бог изме7нить ему собственный слог, он молитвы знает наизусть,
Его слух достала тоска и неподдельная грусть! Был искус исправить неправильный прикус,
Едва не завял у него зелёный фикус, его душа просится полёт, но ей свободы никто не даёт,
Ёбаный народ же тебя в грядущем ждёт? Кто тебя, как личность оценит,
Если в кармане нет денег? Бери веник и пол мети, коль родители твои тебя от смуты не уберегли!
Беги без оглядки, и будешь в полном порядке после утренней физзарядки!
Чем чревато гнездо разврата? Бедные и богатые, трезвые и в меру поддатые, лысые и патлатые
Впадают в обман, в глазах тоска и туман, а за спиной любовный роман! Встав на колени,
Мужчина убрал с тропы камень преткновения, ушли сомнения о сути земного бытия,
Впереди чистая стезя, рядом заповедные края! Не буду стена я по поводу жития,
Поднимаюсь чуть свет, чуть заря, делами занимаюсь, молюсь, грешу и каюсь!
Падаю, когда спотыкаюсь, но вновь поднимаюсь, не жалею об убитой жизни,
В это стране, так кажется мне, что лишние мысли мешают от земли отрываться,
Легко думать и к небесам подниматься, стоит немного зазеваться, как ты и твои мечты
Могут в пропасть сорваться, и не дай бог твои намерения не воспримет пророк!
Глаза засыплет песок, но ты успеешь сделать глубокий вдох и тихо произнести,
 Что ты изнемог на себе тяжкую поклажу нести, но не станешь плакать,
И свои чувства прятать, поступишь наоборот, и пусть видит господь,
Что ты нищим отдашь последний ломоть хлеба, и пусть дождь освежит высокий лоб
И избавит грешную плоть от всех мирских забот! Пусть капельки утренней росы
Смоют давнишние грехи с твоей огромной бороды, а побелевшие от старости усы
Станут продолжением твоей узкой и скользкой тропы, с которой не дано тебе сойти!
Неисповедимы господние пути! Пусть судьба крылом смахнёт с лица пыль и песок,
Пройденных путей и дорог, ты же приблизился к райским кущам,
Напомнив себе и всем живущим о Боге всемогущем!

Г. Ржищев
13 апреля 2019г.
5: 16