Итоги. Часть 30

Реформирование проводилось с оставлением у руля старых «капитанов», таких как Вьюнов, Плешко, Гольбах на Северо-Западе и им подобных, на других участках, которых вполне устраивал апробированный режим, построенный на шаблоне и произволе. Они его называли единоначалием. Тем не менее, движки пошли. Так, Вьюнов стал заместителем Полномочного представителя президента в Санкт-Петербурге еще при Черкесове.

В 2004 году занял должность начальника Северо-Западного таможенного управления. Ближайшими его сподвижниками стали Тахир Бикпаев и Олег Кочнов.  Первым замом, до отставки Вьюнова в марте 2005 года, у него был Корчажкин. Где сейчас Вьюнов, трудно сказать. Проходили сведения, что он одно время руководил Волжско-Окским управлением Ростехнадзора.  Новые по мышлению лица в ФПС, такие генералы как Павленко (сменивший Вьюнова в Петербурге), Минаков в Воронеже и другие потерпели в первых атаках на старое полное фиаско.
 
Другая крайность. Пограничников решили вызволять из леса и размещать в больших городах. На базе бывших пограничных застав, отрядов, возникли отделения, отделы. службы.  Пограничные округа по устоявшимся регионам ответственности, перестали существовать, стали внедрять принцип территориальности, с возложением формальной ответственности за границу на области, края и республики. Во всех перечисленных структурах, даже в тех, где до этого был только один пограничный отряд, появились Пограничные управления с наличием огромных бюрократических структур.
Естественно, усилился отток кадров специалистов с границы. Так родилась еще одна тенденция убежать от границы в территориальные центры (при Николаеве бежали в Региональные управления и в Москву). Пограничники стали приграничниками.

Плюс к этому, московские структуры значительно расширились. Появились Пограничная академия, институты (Калининград, Хабаровск, Курган и др.), еще более усугубили отток кадров. Особенно разрушительно на состоянии оперативных органов сказалось формирование таких структур как служб: собственной безопасности (СБ), международно-договорной деятельности (МДД), информационных и правовых служб. В новые структуры ушел костяк оперативных сотрудников. Разве можно было это делать при переходе на оперативную основу охраны границы?!
Еще одна беда. В новых структурах процветало дублирование. Между штабами и оперативными структурами началась борьба за информацию, так как информационные органы появились в обеих службах.  Количество докладов и сводок увеличилось на порядок, ответственность за выводы снизилась. Пойди найди кто что написал и предложил, когда все перепуталось.

Старая система пробуксовывала, сил и средств ее содержать не хватало, а главное кадровый состав совсем разуверился в лозунгах и призывах «демократов», а точнее плутократов от военных ведомств. Все это сказывалось на службе. Николаев пошел по ошибочному пути раздувания системы и выбивание материальных средств. Скорее всего, следовало вернуться к старой проверенной практике формирования на базе пограничных отрядов более скромных и малозатратных, но продолжающих отвечать за участок, отдельных пограничных комендатур (ОПК). Однако, на скромности, политический и военный багаж не наживешь, к чему явно стремился активный и напористый Андрей Николаев.
 
Никак мы не научимся строить новое на фундаменте веками созданного. Нам обязательно хочется «до основания все разрушить, а затем...", а потом, хоть трава не расти, и "все сначала, да опять». Сначала, имеется ввиду создание территориальной (по республикам, краям и областям) структуры. Помнится Н.С. Хрущев, когда сокращал Вооруженные Силы,   утвердил систему пограничных органов по республикам — в каждой был свой пограничный округ. Нынешние реформаторы пошли дальше — до областей, где появились Пограничные управлений ФСБ. Карацупов в разы стало меньше, а число столоначальников ровно на столько увеличилось.

Старая бюрократическая машина работала крайне медленно, а ее еще на раз раздули. Просматривался явный перебор. Мы раздувались, а соседи сокращались. У них и так все было предельно оптимизировано, потому как деньги они уже давно научились считать. Мы же, оголодавшись, пошли с протянутой рукой к спонсорам — к тем барыгам, которые нас обокрали, к монополистам, которые жили припеваючи и выпускали всем известные, в том числе и для нас, «облака смерти». Так называли норвежцы вредные выбросы ГМК «Печенганикель».

Начальникам отрядов и прочих служб было крайне сложно содержать воинские части, подразделения и раздутые службы. Они выкручивались как могли. По этой причине в руководители на всех уровнях стали выдвигаться не командиры-службисты, а различные «крученые» проходимцы, сумевшие приспособиться к новым реалиям выживания за счет помощи со стороны, что-то выторговать для личного состава и для начальства на верху. Они не гнушались идти на сделки с совестью, более того со временем им это даже понравилось.

Пришло время торгашей и проныр. Москва на все это смотрела сквозь темные очки, периодически намекая, что не мешало бы и в центр на общие расходы кое что переслать от сладкого пирога. По сути дела выполнялся «завет» Ельцина, «кусайте сколько можете прожевать и проглотить», бог с ним с принципами, главное выжить. Естественно, что до поры до времени по службе продвигались самые «кусачие», то есть "проглоты". Они сами кормились и начальство не обижали.

Когда времена поменялись и ФПС оказалась под крылом ФСБ (в оперативном подчинении), явления коррупции, под видом шефских связей, выплыли наружу. Тогда и начались чистки, перестановки, но проводились они без шума, деликатно, чтобы не навредить мундиру. Тоцкого перевели в Европу, еще кое кого подвинули.
Читая мемуары Будберга, приходил к мысли, что в России мало что изменилось: привыкли повиноваться иноземцам и всяким авантюристам (верим на слово); излишняя парадность (помпезность) властей при нищете низов, и любовь к всяким бесполезным шествиям; не желание заниматься (как на войне монголы) снабжением, надежда на авось и народный энтузиазм. Привычка надеется, что все придет по щучьему велению и на барина, который придет и все рассудит; у власти чаще люди безграмотные выскочки; обывательское занятие — начальству в нос гусара запустить. (Интересно, что это за гусары? Табак что ли?). Смысл понятен: рисоваться, стучать каблуками и выглядеть лучше чем есть на самом деле; не от бедности мы страдаем,  а от внутренней гнили.

 Волокита, волокита. С этим столкнулся генерал Будберг в Военном министерстве в Омске. Но, что меня удивило, идет Гражданская война, на фронте положение аховое, а в Военном министерстве 8-ми часовой рабочий день. Вспомнил записки полковника Никольского, однокашника деда по Московскому военному училищу, о том, что рабочий день в Главном штабе после русско-японской войны составлял от силы 5 часов. Начальники отделов приходили к 11.00, а в 4 часа они уже были свободны от государевых дел. Вот так раз! А мы всю жизнь пахали по две смены с намеком, что день военных не нормированный.

Когда же нам официально запретили переработки? Кажется, в 2000 году. Да, именно тогда поступило распоряжение прекратить практику сверх нормированной деятельности. Но, как известно, в России все полезное и нужное доводится до крайности, а то и до абсурда. На самом деле переработки не отменили, а разрешили их компенсировать.  Что получилось? Кто не работал ранее, получил право всячески манкировать и уходить от исполнения прямых обязанностей под любым предлогом, сваливая на всякие задержки на службе, командировки и многочисленные дежурства.

 Настал ужасный период, когда невозможно было ориентироваться в свободном и рабочем времени подчиненных, кому и когда идти в отгул за «переработку» в командировках, в воскресные дни и при задержках в своих рабочих кабинетах при решении нестандартных вводных после окончания рабочего дня. Все запуталось до анархии. Кто-то хотел сделать лучше, а получилось — как всегда.
Страна пародоксов. А все от тупизма, от лозунгового управления, от нежелания вникать в детали. Вот и сегодня сообщили, что в Германии на 69-м году жизни скончался великий спортсмен СССР тяжеловес Алексеев. Он добился 80 мировых рекордов(!), дважды был олимпийским чемпионом и пять раз чемпионом мира. Говорят, что долго болел, но вспомнили, когда уже умер.

Смотришь телевидение — одна реклама и похабщина, артисты показывают сами себя и этим зарабатывают. Подумаешь тяжеловес Алексеев! Какой-то спортивный стахановец! Сейчас такие не в моде. На сцену пришли те, которых ранее, как  иждивенцев, не желающих работать, выгоняли на 101 километр города Москвы. Недавно была передача об одном таком по фамилии Шибутинский. Живет во дворце, ест и пьет на серебре.
Вспомнилась книга «Пятьдесят лет в строю» генерала А. Игнатьева. Какие у него из графского сословия были девизы? «Не казаться, а быть», «Если все, то не я». Представления о порядочности совершенно поменялись. Все так и стремятся «казаться», а не «быть» и повально заразились накопительством.

Что еще меня возмущало? Наши начальники - генералы, скорее всего от системы подготовки вбивания солдафонских и рекрутских наук в училищах, где главная наука — настоять на своем «люминии», оставались на уровне сержантов и старшин, от силы взводных и ротных. Они вечно копались в мелочевых вопросах и не шли дальше уставных требований. Выросли до генералов, а все как старлеи на разводах проверяли внешний вид, следили за распорядком дня и режимом пропуска в служебные помещения. В общем делали, что умели. Раньше говорили: «Не барское это дело». И правильно делали, ведь для этого есть совсем другие ответственные лица. В чем причина таких управленческих нарушений?

Мне кажется, что все идет от наших социальных корней, от разнорабочего происхождения и забитости. К этому нужно прибавить и другие вывихи, а именно:
1.Порочная практика подбора кадров.  До уровня руководства во всех звеньях доходят, как правило, серые, но исполнительные из когорты «что прикажите и умеющие щелкать каблуками» функционеры. Естественно, достигнув вершин власти, от своих подчиненных они требуют  проявления тех же качеств. Для них важнее не дела, а послушание в мелочах.

2.Вся система приучает не думать, и не принимать самостоятельных решений, а ждать команд сверху и только потом исполнять. У нас всякая инициатива наказуема, да и команды выполнять быстро тоже не рекомендуются, а вдруг отменят. Оттого проблемы потихоньку накапливаются, накапливаются вплоть до того, что хоть опять делай революцию. Перестройка этому пример. И здесь совершенно не причем какой режим, или при самодержавии,  или при социализме исход один и тот же, - темный тупик или черный квадрат, который любят рисовать малера от искусства.
 Продолжаю читать мемуары Будберга. Делаю выписки лиц, отвечающих за вопросы снабжения: военный министр Степанов, его помощники: генерал Сурин, американский майор Слотер.

Автор дневника с болью констатирует: «Авторитет власти подорван, кругом заговор и воровство». Как не ужаснуться нашим настоящим! Начальники тылов почти все проворовались. Дошло до того, что отдельные начальники отрядов ударились в предпринимательство: завели заправки ГСМ у границы,  открыли на рынках свои лавочки, ввели порядок оплаты въезда в пограничную зону и прочее. 
Будберг не лестно отзывается о Харбине 1904-1905 годов. Проводит параллели с Омским режимом: формальное исполнение служебных обязанностей, апатия. В наше смутное время тоже нет идей и подвижничества. Среди военных большой балласт. И такие явления, как разброд, вялость, без цветность и никчемность концепций и программ полностью  присущи нашему времени. Весь энтузиазм уходит не в конкретные дела, а в увещательно-бумажные, в накачки и разносы. Образовался разрыв верхов и низов.

Алексей Будберг призывал к творчеству, а для него во все времена нужны творческие люди, не те, которые привыкли трудиться только по команде и  «от обеда и до забора». Как заставить всех беспокоиться? И тогда в России процветала «постыдная поденщина». История повторяется. Генерал тоже хотел изменить всю систему управления. Хотел очищения и внедрения «железной системы энергичного и добросовестного исполнения». Увы, его одиночные меры не помогали. Продолжали «сеять мелочь, ее же и пожинать».

Генерал крайне негативно отзывался о колчаковской контрразведке. Считал борьбу по раскрытию заговоров фикцией, а сотрудников называл «почетными фабрикаторами». Очень похоже на многих наших «Почетных чекистов», особенно из числа политработников. Тогдашняя контрразведка, по мнению генерала, «разбухла до чрезвычайности». Интересно, что бы он сказал сейчас.
И тогда всех мазали грязью. Что это, способ выживания или самоутверждения? С какого времни это началось? Может с ордынских ханов, которые стравливали князей и приучили их «стучать» друг на друга. И тогда прикрывылись лозунгом «борьбы» за спасение родины. Выходит не Сталин это придумал. Он только развил негативные традиции, придал им революционную окраску в условиях вражеского окружения.

И в то время знали, что при малейшем отсутствии контроля, контрразведка становилась скопищем «всякой грязи». На всякий случай записал фамилии сотрудников колчаковской контрразведки: подполковник Заварицкий и ротмистр Фиотин.
Разбухла при Колчаке не только контрразведка, а  весь аппарат диктатора. Будберг выражался так: «Огромная голова без туловища и конечностей». Наша пограничная служба, с раздуванием органов управления, как в центре, так и в регионах, стала тоже напоминать такую конфигурацию. На самой границе ходоков и часовых все меньше и меньше. Пограничники стали превращаться в чиновников-столоначальников с голубыми воротничками. Центростремительное движение поближе к главной кассе, начальству и комфорту.

По утверждению Будберга, «вся работа стала заключаться в отписках и втирании очков". Так, командующий армией Ханжин в докладе Будбергу подтвердил, что число ртов, показываемое в войсковой отчетности, превосходит приблизительно вдвое действительное их наличие. С генералом Ханжиным я еще встречусь, когда буду читать письма с фронта А.Е. Снесарева и книгу «Последний белый генерал» о генерале В.М. Молчанове.

Вспомнился случай в Мурманске. С переводом в 2006 году обнаружил, что мой отдел ведет делопроизводство по давно отмененному приказу ФПС.  Разбирательства по «ЧП» не проводили и виновных не нашли. Точнее не захотели искать, потому как путаницу организовало само начальство.
Многие руководители опереточные, считал Будберг. «Очень уж у многих выдублены шкуры и вылущены совести....Тянут осточертевшую лямку, потому что за это платят, тянут куда хуже, чем делали прежде, ибо нажим требовательности как-то обмяк, да и настоящего контроля стало меньше». И тогда был популярный лозунг: «Давайте нам назад царя и урядника». И сейчас мы без царя в голове и неплохо бы иметь под рукой урядника.

Выезжая в командировки, Будберг, как и мы в свое время, старался отдохнуть от суеты и выспаться. Дать отдохнуть мозгу и нервам тогда называлось «продуть котлы». Действительно, ничто так не помогало, как такие краткие перемены-перерывы, даже если они были связаны с тяжелой нагрузкой иного характера. Подальше, подальше от «центра», где машут «бумажным мечем». Дело это, как считал Будберг,  совсем напрасное, "потому как на местах приезжаешь и видишь полнейший произвол и презрение ко всякому распоряжению".

 В наше время откровенного произвола не было, а вот указания и распоряжения тоже уважением не пользовались. Слишком уж много их было и устных, и письменных. Как в песне: «Мне сверху видно все, ты так и знай». Хотя на месте тоже сидели не дураки и тоже люди облеченные властью. Вспомнились давнишние времена, когда из первопрестольной распоряжения в Сибирь доходили через полгода. Тогда губернаторы и пограничные комиссары на местах всю ответственность брали на себя, были настоящими уполномоченными. Сейчас всякий норовит ответственность свалить на другого.

И все потому, что нет авторитета власти. А как его завоевать? По мнению Будберга, она держится на «трех китах»: доверие к начальнику подчиненных, уважении их и любви. 
1.Доверие,  - по-Будбергу,  основывается на профессиональных качествах и знаниях руководителя, на уверенности подчиненных, что начальник отлично знает свое дело, всегда начеку, всегда распорядится и подчиненных не даст в обиду.
2.Уважение - приобретается истовым и честным и высоко добросовестным исполнением своих обязанностей при всякой обстановке, не считаясь с тяготами, лишениями и опасностями. Такое исполнение лучше, выше и действеннее всяких приказов  и поучений.

3. Любовь — рождается от забот о подчиненных, удовлетворения их законных нужд, защиты их мелких интересов. Это когда подчиненные сознают, что их нужды и дела для их начальника выше его собственных интересов.
Прочитал эти слова и задумался. А были ли у меня начальники, обладающие такими качествами? Был ли я сам таким? Начальники были разные. По большей части требовательные и ответственные, но особыми знаниями они не обладали, и, как правило, специальными вопросами (глубокая разработка операций, заданий, проверок и прочее) не занимались. У них (по законам стаи, а точнее по образу действий не чекистских, а воинственных штабных организмов) преобладали командирские качества и потому основные функции сводились к организационным: постановка задач и контроль за их выполнением. Естественно: дисциплина, распорядок, исполнительность, режим.

В профессиональных делах чаще процветало упрощенчество, когда желаемое выдавалось за действительное. Излишние сомнения, по мнению руководства,  тормозили процесс. Подозрения затирались, небольшие успехи раздувались до героических. Были и значительные личные достижения, но о них, как раз, трубить не полагалось. Таким образом, в большинстве своем, мои начальники доверия не вызывали.

Что касается уважения. Тут тоже есть свои шероховатости. По сути все начальники, которым я когда-либо подчинялся, тянули громадный груз всяческих нужных и ненужных обязанностей. Тяготы лишений и опасностей с рабоче-крестьянской ( пролетарской) закалкой переносили стойко. При этом, они не обладали твердой нравственной основой и чтобы выжить: хитрили, ловчили, пресмыкались и приспосабливались, иногда шли на обман и очковтирательство. В итоге, честность вызывала сомнение.
Что касается любви и связывающих уз на почве заботы и защиты  руководителями потребностей и интересов подчиненных, то тут примеров, за исключением трех-четырех, за всю долгую службу, отыскать трудно. Добрым словом хочется вспомнить начальника мангруппы в Даурском отряде подполковника Туренко, курсового наставника подполковника Говорова, офицера отдела Дальневосточного округа майора Сапожникова, подполковника Овчаренко в Казакевическом отряде. От них, наряду с требовательностью, ощущалось и тепло.

О любви и заботе не принято было рассуждать не только в военной среде, но и повсеместно в советском обществе. Не зря все злоупотребляющие алкоголем стучали себя в грудь и спрашивали собутыльника: «Ты меня уважаешь?» Чаще всего люди друг друга не уважали. Человек  деградировал и потихоньку превращался в оловянного солдатика, а офицер оперативник в обычного пешку-исполнителя без никаких благородных кровей, званий и владений. В отличие от тыловиков, ничего у него за душой не имелось. Он не обладал рычагами власти, влиянием штабистов, политработников, кадровиков и особистов, и любовь такому  в войсках доставалась крайне редко. Спрашивается, за что?

Скромная когорта пограничных оперативников и их структуры, которые наряду с линейными пограничными заставами несли постоянную службу по охране границы, не вписывались в органы чиновничьего управления, а  по своим функциям больше походили на  подразделения специального предназначения. Их же затянули в органы управления и навесили массу несвойственных задач, превратили в «слугу двух господ»  - в управленцев и исполнителей одновременно.  Это положение дел еще до конца не исправлено, хотя попытки имеются и существенные.

Заинтересовал проект Будберга по привлечению городского населения к отбыванию караулов и мелких нарядов гарнизонной службы. Цель – снять с войск нагрузку. Вот какому принципу следует придерживаться в критические моменты. А мы вместо одного караула учредили несколько. Естественно, как и во время Колчака, при штабах и отделах стали «болтаться стайки разных балбесов, сплетников, флиртующих дам и даже девиц». Это все от стремления пристроить своих чад к теплым и денежным местам. Выиграет ли от этого служба и дело, которому мы себя посвятили, многих уже не интересовало.

Будберг пытается объяснить причины поражений белых сил. Одна из них, это то, что люди выросшие в атмосфере собраний, речей и прочих словесных турниров, мало способны действовать практически. Таких деятелей он назвал «пустобрехами по завораживанию толпы». Есть схожие моменты с нашим временем «Главное для них, - писал Будберг, - сорвать аплодисменты и вынести желательную резолюцию и чтобы она обязательно была против властей, делала ей разные подвохи. Воевать и обороняться они не желают, отступают потоком на восток. Кругом серые и безликие лица». 
Где-то читал, что в  природе все справедливо. На стороне красных воевало 48.5 тыс. офицеров, 10,3 тыс. царских чиновников, 14 тыс военных врачей. Из них 3 тысячи относилось к дворянам. Почему они встали в ряды красных? Значит считали это дело правым.

Белая власть рушилась. Одна из причин провалов, считал Будберг, — любовь к дутым и ложным донесениям. По мнению автора, "это старая наша болезнь, полученная на Кавказе и в Туркестане, а позднее широко развившаяся во время Боксерского восстания в Китае и русско-японскую войну, когда на этом создавались карьеры. Все врут и фабрикуют." Можно согласиться. Болезнь эта у нас еще не излечилась. До сих пор желательное выдается за действительное. И сейчас «мало кто удержиться от того, чтобы не прислониться к такому источнику наград и повышений».

Тогда коррупцию называли просто взяточничеством. Будберг рассказал историю ареста за взятки начальника военных сообщения ставки генерала Касаткина и нескольких железнодорожных служащих, в том числе поручика Рудницкого, коменданта железнодорожной станции Омск.  Вспомнил Будберг и Зефирова, бывшего министра снабжения, который покупал чай по тройной цене. Страна рушиться, а тут чай. Получается, Россию продали.
Основная же причина отступлений по-Будбергу — не Красная Армия, не искусство ее вождей, а профессиональная неграмотность белых, а подчас и предательство. Очень он возмущался желтоносыми и честолюбивыми  генералами, погубившими тысячи бойцов, ради своих нелепых планов.
 Вся Европа, по мнению генерала, ждала обессилия России, и что никто там не думал желать появления могущественной и реформированной империи. Главной язвой, убивающей Омск, адмирала и его правительство, по мнению барона, безусловно являлось отсутствие реальной и сильной власти. Повторялась извечная сказка о голом короле.

А что сейчас? Ощущается скудость творческой активности. Мало кто желает участвовать в добровольно-общественном и безденежном деле. Все ударились в накопительство, в утраченный либерализм, когда все можно, кроме подчинения и исполнения долга, в  строительство капитализма с русским лицом, в восхваление царизма, который довел родину «до ручки». Похоже, Россия уходит в новую крайность.

Мы никак не можем определиться кто мы, откуда взялись, куда идем и чего хотим.. Это плохо. От этого постоянные метания и неустойчивость, попадания в зависимость под варягов, татар, немцев, а то и евреев. Сталин  и его кавказская группа — это тоже пример славянской слабости. Разруху внесли реформы Петра и последующая бироновщина, церковный раскол и умаление религии, а с ней  и нравственности. Россия по сути дела стала доменом немцев, не заинтересованных в освобождении народа от рабства и его образовании. Дошло до того, что во время Великой войны с немцами, председателем Совета министров России был назначен Штюрмер. Русский царь больше боялся своих, чем немцев. Хотя, какой он свой? В этом и вопрос.


Пора подводить итоги и думать о страшном суде.
Когда тебя время спросит. Зачем ты? Когда и где?
Задумаешься, отложив книгу. Заглянешь на мир в окно.
Как все ужасно глупо. Кто-то придумал давно.
А может никто не спросит. Не надо держать ответ
Ничто меня породило, ничто меня заберет.