Богатство старости

ЛЮДМИЛА КОЛБАСОВА - http://proza.ru/avtor/kolbassova -  ВТОРОЕ МЕСТО В КОНКУРСЕ «ЛАУРЕАТ 54» МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ

Она стояла в свете яркого алого заката на высокой прибрежной скале. Солнечные лучи всем спектром цветов отражались в беспечно спокойной зеркальной водной глади, и едва заметные волны ласкали каменистый берег. Завораживающая красота умиротворяла. Слушая вздохи и шёпот моря, она тихо начинала рассказывать свою историю жизни. Видела себя со стороны босоногую в пёстром ситцевом купальнике. Две тугие чёрные косы до пояса. Долговязая, худенькая и счастливая в лёгком неземном покое. В который раз пыталась прыгнуть, становясь на носочки, задерживая дыхание и … просыпалась. Страх, сердцебиение и лёгкое счастье растворяется в ранних часах летнего утра земной жизни…

В сетку на окне, жужжа, билась муха. Квохтанье кур во дворе, гомон птиц в саду, шум проезжающего мотоцикла постепенно возвращали Майю к жизни. Тело наполнилось болью и тяжестью. Кряхтя, с трудом опустила больные ноги с кровати. И медленно, держась за стены и дверные косяки, вышла на крыльцо.

- Как мать, то? - услышала голос соседки.
- Плохо, спит много, как будто в себя уходит, - дочка всхлипнула, - доживает похоже.
- Девятый десяток - немало пожила, - соседка задумалась, -  Да в полной памяти и на своих ногах. О таком можно только мечтать.
Майя опустилась на горячее крыльцо: «И вправду зажилась», - подумала. Вспомнила сон и горько усмехнулась: «Опять не прыгнула».   

Почему, когда подошла к финишу, когда земное незаметно перестало волновать, вдруг выплыли из памяти иллюзии несбывшегося счастья и любви? Несбывшегося полёта со скалы в бездну моря. Может быть, это были самые яркие и счастливые моменты в её жизни? Но зачем тогда они так болезненны и сладки одновременно? Или это то, земное, что крепко держит её здесь – на этой грешной земле и не отпускает? Майя понимала, что её земная жизнь полностью себя исчерпала. Готовилась к жизни вечной, верила в неё и надеялась, что она будет сладкая и лёгкая, совсем не похожая на ту, которую влачила сегодня. Верила и …  мечтала хоть в той – неизведанной жизни, поборов страх, нырнуть в море с высокой скалы, и свидеться с Валеркой …

Майя не помнила своих родителей. Осталось несколько фотографий. Отец в военной форме с ромбами в петлицах, да мама в строгом костюме с камеей из морской раковины на кружевном воротнике блузки. В сорок первом они вместе ушли на фронт и не вернулись. В начале войны Майя гостила у бабушки в Крыму и осталась с ней. Дед – смотритель маяка умер ещё до войны. Стариков, да детей эвакуировали, но они не поехали. Пережили оккупацию, радостно встретили Победу. Море – безбрежное бесконечно волнующее, каждый день и каждый час разное, очаровывало притягивало и стало для Майи миром её жизни.  Бабушка как-то свозила девочку в Москву.
- Ну как, понравилась столица? - спрашивали соседи.
- Ничего, красиво, - Майя пожала худенькими плечами, - только там моря нет.

Тревога за безрассудную в своём бесстрашии внучку, вынудила бабушку попросить соседского паренька присматривать за девочкой.
Валерка, на пять лет старше Майи, не мог отказать уважаемой на всём побережье вдове, и худая длинноногая смешливая пацанка таскалась за ним повсюду.  Мальчишка был таким же отважным и необыкновенным романтиком. Собирал репродукции картин Айвазовского, зачитывался произведениями писателей маринистов.
Он сажал Майю на раму своего, видавшего виды, велосипеда и, преодолевая гористую местность, катал по всему побережью. На отцовской моторной лодке возил в бухту Ласпи – самую тёплую и живописную в Крыму, где на склонах Главной Горной Гряды дышат вековым покоем сосновые заросли. Водил горными тропами в Храм солнца и рассказывал прочитанные книги, как героические сказки моря.

С Валеркой было интересно и надёжно. Майя даже немного преодолела страх высоты, находясь рядом с ним, и поднималась на скалу, откуда мальчишки смело прыгали вниз в морскую пучину.
- Майка, давай, не дрейфь, - кричал из воды Валерка, но она, подойдя к краю, вновь испытывала головокружительный ужас до тошноты, до слабости в ногах и отступала.

В тринадцать лет влюбилась. Дышать рядом с ним не могла. Валерка вырос, возмужал, в армию собирался. Загорелый, как уголёк, с выгоревшим чубом, волновал настолько, что начинало першить в горле. Свои тайны Майя доверяла дневнику. И надо же было такому случиться, что как-то уснула на веранде, оставив недописанную страницу открытой, а бабушка нечаянно прочитала.
- А ну вставай, - размахнулась тонким прутом, - я тебе покажу любовь. Я тебе покажу скалы. Ишь, негодница, решила меня осиротить! Да, что же я Там твоим родителям скажу? Не уберегла? - и долго причитала ещё, гоняясь по двору за, изворачивающейся от ударов, внучкой.

А затем с тем же прутом побежала в Валеркин двор.
- Ах, ты ж поганец, я тебе самое дорогое доверила, а ты угробить её надумал!  - и серьёзно замахивалась и на него.

Вечером Майка незаметно пробралась к Валерке во двор.
- Расскажи, что читаешь, - несмело и виновато пролепетала, не глядя ему в глаза.
- Некогда, Майка, сейчас читать. Я тебе книгу хорошую подарю, а когда вернусь из армии – ты мне расскажешь. Договорились? - он положил руку ей на плечо и Майка чуть не закрыла глаза от счастья.
- Я тебя буду ждать, - она преданно на него посмотрела.
- Обязательно, - Валерка потрепал её по волосам, - вернусь, может и женюсь на тебе. Ты девчонка отчаянная, мне такие нравятся.
И весело засмеялся.
- Валер, - Майка сдвинула брови и, волнуясь, попросила, - давай ещё попробуем прыгнуть. Может получится? Один разочек.

И они вновь стояли на высокой скале. Зеркальная гладь под ними отражала в себе всю яркость закатного неба и лишь лёгкая рябь на воде с кудряшками пены, тихо билась о камни.
- Не бойся, - Валерка ловко нырнул и, улыбаясь, манил её руками из воды, - загадай желание и прыгай, и оно обязательно исполнится. Ты будешь самой счастливой, самой красивой. Майка, прыгай!

Но подлый страх высоты подкашивал ноги, и девочка, заплакав, отошла назад.
Стемнело. Они плавали в серебряных блёстках по дорожке от полной луны и чувствовали себя частичкой первозданной природы.
- Послушай, - тихо говорил Валерка, - слышишь, море поёт и рассказывает нам свои тайны. Оно подозрительно покорное сегодня.
И они, слушая шептание сонных волн, чувствовали удивительное родство душ.
- Когда тебе будет плохо, найди эту звезду, - Валера показал на яркую Вегу в созвездии Лиры, - вспомни обо мне и я обязательно приду к тебе на помощь.
Майя кивнула. Не хотелось нарушать словами Божественный покой природы и чувств.

Она подумала, что Валерка для неё и так, как та звезда на небе, зажёг свет в душе и остался в ней навечно. Ей казалось, что он всегда будет рядом, а как же могло быть иначе, если они мыслили и ведали одинаково. Стали близкими, как брат и сестра. Зарождающаяся любовь, как искра, как удар током, ещё не созрела, но он стал для неё уже самым желанным и родным.

Поутру небо затянули грозные тучи, море злилось, играя беспощадным штормом. Огромные высокие волны с мощной силой бились о скалы, словно пытаясь высказать весь свой гнев.
Валерка принёс Майе книгу «Бегущая по волнам".
- Это на память, читай. Приеду – расскажешь. Поняла, моя маленькая Дэзи, - и, улыбаясь, назидательно погрозил пальцем.
Вскоре его забрали в армию на целых долгих три года в морской флот.
А зимой у Майи умерла бабушка и девочку определили в неблизкий детский дом.

2.

Как же так могло случиться, что долгая удивительная дружба двух родственных сердец оборвалась с простыми переездами по стране? Ведь была же почта, были справочные. Мы не знаем, что чувствовал Валера и как сложилась его жизнь, но эту худенькую бесстрашную девочку с пытливым умом и добрым сердцем он часто называл сестрёнкой.

Почему Майя не написала? Кто теперь ответит. Но любой приходящий в её жизнь человек не был так близок душой, как Валера и ни один не покорил её сердце. Она никогда не забывала свою первую и неповторимую дружбу и любовь с романтиком моря, которого называла в мыслях, прочитав подаренную книгу, не иначе, как Томас Гарвей.

В детском доме Майя сникла, закрылась, как будто замёрзла. Взахлёб читала книги писателей маринистов, что рассказывал Валерка и снились ночами море, чайки, высокие скалы и он – стройный высокий загорелый … А ещё бабушка, что каждое утро поднимала соседей громким ударом в рынду. Вначале плакала, прячась, а потом смирилась, но душой не оттаяла.
Появились друзья. Но никогда она не ходила с ними купаться в грязной речке-переплюйке.   

После детского дома, получив профессию ткачихи, осталась работать на фабрике.
Стройная, чернявая, немногословная нравилась мужчинам. Зачем согласилась выйти замуж за инженера Петра – не поняла саму себя. Чем-то напомнил Валеру. Но только внешне.
Был много старше, серьёзный, надёжный. Но Майе с ним было скучно. Муж был правильный, расчётливый и никогда не стал бы прыгать в воду с отвесной высокой скалы в море.
- Не вижу смысла рисковать, - пожал плечами на её вопрос и снова уткнулся в газету «Правда».
- Покажи мне на небе звезду Вега в созвездии Лиры, - подняла голову и посмотрела на звёзды.
- Ты лучше под ноги смотри, - муж заботливо поддержал её за локоть.

Строили дом, растили детей и никогда никуда не ездили. Только, бывало, в Москву за одеждой, да колбасой. Заботы о детях, доме задвинули мечты о море глубоко в уголки души, но они иногда болью выглядывали, и тогда строила отпускные планы на южном берегу Крыма, которым никак не удавалось сбыться. Как подросли дети, стал болеть Пётр. Долго выхаживала его после инфаркта. Но не спасла.
Осталась одна с тремя дочками невестами на руках. Всех замуж отдала, всем помогла детей поднять.  И сейчас жила со старшей дочерью в своём доме, что строили вместе с Петром.

Старость подкралась незаметно.
Неизбежно и закономерно вдруг навалилась усталость. Вроде жизнь оставалась полноценной осмысленной и даже насыщенной событиями, но всё чаще хотелось остаться в тишине. Иссякли силы для земных дел, исчерпали себя иллюзии, надежды. Не удивительной казалась привычка спокойно расставаться с уходящими из жизни друзьями, соседями. Она научилась жить в постоянном присутствии болезни и смерти, умом понимая, что впереди уже осталось чуть-чуть. Всё живое и суетное теряло свой смысл. Поддерживали молитвы и вера.

А ещё в душе жили воспоминания. Майе даже нравилось спать, ведь в каждом сне она видела море. Лунную дорожку на воде, уходящую к ярким звёздам, Валерку и себя в цветном ситцевом купальнике, который сшила ей бабушка из нового отреза, что хранила себе на платье. Она чувствовала на своих волосах её тёплые руки, заплетающие косы, и видела хитрую улыбку, с которой бабушка ударяла в корабельный колокол рано утром.
Мир её детства жил в ней нерушимыми воспоминаниями и грел тёплой памятью старое изношенное тело.

Но были и тайные мысли, из-за которых Майя смиренно принимала все скорби в жизни.
«Загадай желание и прыгай, и оно обязательно исполнится. Ты будешь самой счастливой, самой красивой. Майка, прыгай!», - она вспоминала Валеркины слова и винила себя за страх и малодушие, как ей казалось. Поэтому, думала, и не стала она в жизни «Моя Дэзи» для соседского паренька романтика, её Томаса Гарвея. Не испытала полного глубокого женского счастья...

Майя взяла с полки немного помятую, подаренную Валерой, зачитанную книгу Александра Грина «Бегущая по волнам». Нацепив на нос очки, стала перечитывать свои любимые места.
Дочка заглянула в комнату, покачала головой.
- Опять Грина читает, - тихо сказал мужу и вздохнула, - что её там так увлекает?
- Так, ты сама рассказывала, что она на море выросла, - возразил муж.
- Когда это было ...

«Рано или поздно, под старость или в расцвете лет, Несбывшееся зовёт нас, и мы оглядываемся, стараясь понять, откуда прилетел зов. Тогда, очнувшись среди своего мира, тягостно спохватываясь и дорожа каждым днем, всматриваемся мы в жизнь, всем существом стараясь разглядеть, не начинает ли сбываться Несбывшееся?», - читала Майя и незаметно уснула.
Дочка, зайдя перед сном, заботливо укрыла одеялом спящую мать, поцеловала, перекрестила, аккуратно закрыла книгу и убрала на полку...

*  *   *

Она опять стояла на высокой скале и ветер приятно освежал разогретое южным солнцем тело. Море, тихим движением лёгкой ряби, манило и умиротворяло безмятежностью и величием. Майя доверчиво рассказывала ему о своей жизни, и оно, знакомым с детства шумом, отвечало. Над водой увидела Валерку. Он, улыбаясь, с выгоревшим чубом, молодой и загорелый, махал ей руками и весело звал: «Ну, Майка, прыгай, не бойся. Загадай желание … ». Она, закрыв глаза, вытянулась, пристав на носочки и … полетела вниз в свободном волшебном полёте, отвечая радостным смехом на лучезарный Валеркин взгляд. Вода встретила её лёгким толчком и обволакивающей прохладой неведанного  великого блаженства… Она смогла, преодолела, и поверила, что будет счастлива.

Утром дочка заглянула к матери в комнату и заплакала.
- Отмучилась, - с изумлением смотрела на её удивительно спокойное, казалось, улыбающееся и счастливое лицо …
 
*   *   *
Говорят, что старость – это время воспоминаний прожитой жизни, это – богатство старости.* Старики вспоминают о заслугах, достижениях, подвигах, открытиях, пытаясь понять и объяснить смысл прошедших событий, воскрешая в памяти самые тёплые и значимые из них. Но самое главное место в воспоминаниях занимает любовь. Любовь, волнующая, бескорыстная, романтическая, потаённая и неповторимая, способна пробуждать в человеке самое лучшее и призывает совершать порой нежданные, но самые верные действия и поступки.

«… И море, и Гомер — все движется любовью.
Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит,
И море чёрное, витийствуя, шумит
И с тяжким грохотом подходит к изголовью.»
(Осип Мандельштам)



* Письмо Елизаветы Воронцовой к А.С. Пушкину «... прошу Вас… принять во внимание, что воспоминания – это богатство старости и что Ваша старинная знакомая придаёт большую цену этому богатству…»

23.01.2019



"На Конкурс - Лауреат 54 - http://www.proza.ru/2019/01/21/1372 Международного Фонда ВСМ"