Расследование — баня,
из которой виновный, порой,
выходит чистым,
а невиновный — всегда запачканным.
Адриан Декурсель
Глава 1 (2.11.14)
Утро пятнадцатого апреля выдалось тихим и безмятежным. Уже по-весеннему теплое солнце вовсю пригревало, заставляя окончательно и бесповоротно исчезнуть совсем уж небольшие кучки грязного снега – последнее напоминание ушедшей зимы. На деревьях уже начали появляться почки, как свидетельство неотвратимости наступления теплого времени года. На ясном и по-весеннему ярко-голубом небе изредка проплывали небольшие облака, заставлявшие следить за своим полетом задумчивым взором. Хотелось запрокинуть голову и смотреть на небо, ни о чем не думая.
Зинаида Петровна или просто баба Зина для всех своих знакомых и соседей не смотрела на небо. Она вышла из подъезда, неся в одной руке авоську, из которой выглядывали горлышки нескольких пластиковых бутылок. Как и всегда по субботам баба Зина выходила с утра из дома, смиренно дожидаясь, когда грузовик молочника, наконец, подъедет и поедет кругом по двору, созывая жильцов истошными завываниями сирены. Потом машина останавливалась в середине двора, неподалеку от детской песочницы, где уже поджидали первые покупатели. Многие из них готовы были ждать приезда машины еще дольше, с нынешними ценами на молоко в магазине было не всем сладить. А продукт приезжавшего два раза в неделю молочника был не только дешевый, но и вкусный. Так что ждать его стоило.
Зинаида Петровна спустилась с крыльца подъезда и удивленно огляделась. Обычно она не спешила и самой первой не приходила. Но только сейчас весь двор тонул в тишине. Только какой-то подросток, одетый в грязные лохмотья, которые и одеждой-то было сложно назвать, возился не пойми с чем у обочины дороги. Баба Зина не стала приглядываться, чем же занят молодой человек, о чем ей вскоре предстояло серьезно пожалеть. Она направилась в центр двора, где обычно останавливал свою машину молочник, присела на лавку и стала ждать. Ее все сильнее удивляла тишина всего двора, который обычно в это время уже жил полной жизнью. В песочнице уже вовсю возились малыши, со спортивной площадки доносился стук баскетбольного мяча, хозяева выгуливали своих домашних животных, которые время от времени оглашали двор своим звонким лаем. Сегодня это все напрочь отсутствовало. Поозиравшись по сторонам и еще раз скользнув равнодушным взглядом по подростку, старушка глубоко вздохнула и стала смотреть в одну точку перед собой.
Неожиданно ее внимание привлек громкий и почти человеческий писк. Она сначала не поняла, откуда он идет, и стала просто чуть более внимательно смотреть по сторонам. Писк повторился, и женщина теперь могла не сомневаться, что шел он оттуда, где сидел на корточках мальчишка. С кряхтением баба Зина поднялась со скамейки и сделала несколько шагов в направлении скамейки, после чего ее глаза широко раскрылись, а слова застряли в горле. Она не ожидала, что увидит нечто подобное.
Мальчик пытал живую кошку, совсем еще котенка. Поймав ее, он стал жестоко измываться над несчастным животным. Одна лапка была уже отрезана ножом, который сжимал в своей руке паренек, выглядевший чуть постарше десяти лет, и валялась в придорожной пыли. Кровь несчастного животного залила землю, а визг стал постоянным.
У старушки перехватило дыхание. Какой сволочью надо было быть, чтобы так издеваться над беззащитной тварью? Зинаида Петровна приблизилась еще на несколько шагов и гневно обратилась к мальчишке:
- Ах ты, негодник! Да кто ж тебе, супостату проклятому, дал право мучить кошку? Где твои родители?
Если то, что делал подросток с животным, поразило бабку до глубины души, ответ паренька потряс ее еще больше. Мальчишка с ножом поднялся на ноги и посмотрел на женщину. В его глазах баба Зина не нашла ничего человеческого.
- Пошла вон отсюда, старуха, - его голос был хриплым, словно он начал курить еще с младенческих пор или был жестоко простужен. – А то и тебе достанется.
- Да как ты разговариваешь со старшими?
Негодованию старушки не было предела, и она не стала прислушиваться к своему внутреннему голосу, который подсказывал ей, что во всем происходящем есть что-то неправильное, иррациональное. Не мог совсем еще ребенок так с ней разговаривать. И, тем не менее, он разговаривал. Более того, сжатый в его кулаке нож, оказался угрожающе направлен в сторону Зинаиды Петровны. Капля крови скатилась по лезвию и упала на землю, и это заставило бабку сделать шаг назад. До нее начало доходить, что паренек смотрит на нее без всякого испуга, которому вроде нужно было бы появиться в разговоре с взрослым человеком. Но ни испуга, ни даже намека на почтение в голосе мальчишки не было.
Баба Зина почувствовала, что ей срочно необходимо уходить. Сколько мыслей ни пронеслось в ее голове за несколько последних секунд, ничего иного она придумать не смогла. Резко повернувшись и едва не потеряв равновесие, она направилась к своему подъезду, надеясь, что подросток за ней не последует. Ей стало по-настоящему страшно. Старушка еще не догадывалась, что жить ей оставалось не больше минуты.
Ффффуххх, - увесистый камень просвистел в воздухе и попал Зинаиде Петровне точно между лопаток. Женщина застыла и потом грузно упала на асфальт перед подъездом. Она еще дышала, но камень, пущенный вроде бы детской рукой, с невероятной силой попал ей точно в позвоночник, повредив его. Ступени крыльца были всего лишь в нескольких шагах, но добраться до них пожилая женщина так и не смогла. Сжимая в руке палку, подобранную тут же, подросток приблизился к Зинаиде Петровне и несколькими сильными ударами размозжил старушке голову. Кровь вперемешку с мозгами щедро покрыла нижнюю ступеньку крыльца. А мальчишка еще некоторое время стоял над бездыханным телом женщины, оказавшейся не в то время не в том месте, словно любуясь результатами своего поступка. Потом он отвернулся и направился обратно к своему временно прерванному занятию, пробормотал себе под нос пару слов и зашагал к арке, вскоре покинув двор. Тело старушки и труп котенка остались единственными напоминаниями о происшедшем, не считая крови, устилавшей землю.
Поднялся ветер, сорвавший с дерева, росшего рядом с местом парковки молочника, листок бумаги, на котором корявым почерком было выведено несколько строк, объяснивших отсутствие людей во дворе. Все, кроме Зинаиды Петровны, успели, видимо, накануне ознакомиться с этим объявлением, которое гласило:
Уважаемые жильцы. По причинам, от меня не зависящим, завоз молока состоится на час позже. Приношу вам свои извинения. Молочник
Ветер поволок бумажку дальше. Она на мгновение задержалась возле безжизненного тела несчастной женщины, а затем, увлекаемая ветром, понеслась дальше и вскоре покинула место событий.
Было без пятнадцати минут десять утра, когда молодой мужчина вышел из своего подъезда, обменялся вежливыми кивками с двумя соседскими старушками, восседавшими, как всегда, на скамейке у подъезда, и уверенным шагом направился к стоявшей неподалеку «тойоте». Судя по внешнему виду автомобиля, сошел он с конвейера далеко не год назад, однако до сих пор служил верой и правдой своему хозяину, счастливо избегая поломок и неисправностей. Достав из кармана рубашки сигарету, мужчина чиркнул зажигалкой, прикуривая ее, но отвлекся от этого процесса, потому что мобильник, висевший у него на ремне, пронзительно и требовательно заверещал. Сплюнув в придорожную пыль и отбросив в сторону так и не прикуренную сигарету, он снял с ремня телефон и приложил его к уху в ожидании предстоящего разговора. Голос в трубке принадлежал его коллеге по работе:
- Привет, Андрей. Я тут только что на работу пришел, а мне дежурный с порога заявляет о происшествии…
- Давай вкратце, а то я телефон подзарядить забыл. Сейчас отключится.
- Как скажешь, начальник, - звонивший скороговоркой продиктовал ему адрес. – Похоже, это совсем не далеко от твоего дома. Съездишь?
- Ну конечно. Только ты не надейся в кабинете отсидеться. Ноги в руки, и через двадцать минут я тебя жду на адресе. Что там вообще произошло?
- Старушку замочили. Как сказал человек, позвонивший в дежурку, ей голову камнем проломили… А подробностей, уж извини, не знаю.
- Ладно, на месте разберемся.
- Тогда до встречи.
Андрей Васнецов, начальник «убойного» отдела городского УВД, тридцати семи лет от роду, отключил телефон и тяжело вздохнул. Утро мрачно свидетельствовало, что день будет не слишком хорошим и безоблачным.
Справедливости ради стоит заметить, что Андрей Сергеевич Васнецов был не начальником, а всего лишь исполняющим его обязанности. Просто найти подходящую кандидатуру на место начальника старшим не удавалось, и на данный момент лучше майора Васнецова человека не находилось. Но и начальником, вместо не слишком уж обнадеживающего «и.о.», его назначать не хотели. А всему виной был характер. Андрей не был склочным, к подчиненным не придирался, за что они в нем души не чаяли, но при этом был честным и открытым, никогда не стесняясь правду в лицо говорить даже вышестоящим по званию, за что неоднократно от этих самых «вышестоящих» получал нагоняи. А уж с отделом собственной безопасности управления отношения и вовсе не складывались, хотя и поводов к себе прицепиться в рамках службы Васнецов не предоставлял. А то, что он был знаком с половиной криминальных авторитетов города… Как он всегда говорил, ему по роду службы это было положено. Хотя понимания и уж тем более одобрения в такой своей позиции Андрей не встречал.
Усевшись за руль, Васнецов повернул ключ в замке зажигания. «Тойота» завелась с первой попытки, тронулась с места и вскоре выехала со двора. Некому было обратить внимание, как следом двинулась неприметная бежевая «шестерка», в салоне которой сидели двое.
Ни одна из бабушек на скамейке даже не обратила на «шестерку» ни малейшего внимания. Старушки живо и с огнем в глазах обсуждали перипетии очередного сериала, которым телевидение с такой охотой пичкало население. Они машинально поздоровались с майором и, скорее всего, начисто забыли про него, стоило ему уехать.
Постепенно движение во дворе сходило на нет. Взрослые люди расходились и разъезжались на работу, детей давно уже спровадили кого в школу, а кого и в детский сад, собачники еще пару часов назад закончили выгуливать своих питомцев. Тишина нарушалась только живой дискуссией пожилых женщин, уже давно перешедшей из простого обсуждения в горячий спор.
- А я тебе говорю, что окажется, будто она – сестра его родная, - увещевала свою товарку одна из них.
- Это что ж получается, - закатила глаза вторая, - брат с сестрой переспал? Ужас-то какой!
- Выходит, что так…
Любой, кто мог бы прислушаться к разговору бабушек, быстро потерял бы к нему интерес. Перетирание косточек главным действующим лицам очередной мыльной оперы превратилось в своего рода ритуал, за которым старушки каждый день, в-основном, правда, вечерами, собирались у подъезда. Никто не обращал на них никакого внимания. И в этот день все было как обычно.
Убийство произошло буквально в квартале от дома Андрея, поэтому майор подъехал на место преступления даже не через двадцать минут, а раньше. Однако к его собственному удивлению звонивший ему капитан Егоров, он же просто Безумный Макс, получивший свое прозвище еще в период срочной службы в армии, а потом только подтвердивший его в командировке в Чечню, уже был там. Сотрудники морга уже упаковали тело жертвы, а Макс с философским видом стоял чуть в стороне и курил. Выйдя из машины, Андрей обменялся со своим подчиненным и хорошим другом рукопожатием и уставился на него, всем своим видом выражая заинтересованность.
- И не надо на меня так внимательно смотреть, - Максим сделал еще одну затяжку и отбросил окурок в сторону, даже не потушив его, чем вызвал неодобрительный взгляд мужчины в годах, который только что что-то объяснял одному из сотрудников. – На мне узоров нет, и цветы не растут…
- Рассказывай, что успел узнать. Старушку правда убили?
- Абсолютно. Вон у эксперта спроси. Думаю, у него есть, что тебе рассказать…
Андрей почувствовал на себе взгляд и повернулся. В десяти метрах от него стояла довольно симпатичная особа, на вид которой вряд ли можно было дать больше двадцати пяти. Находиться на месте преступления посторонним воспрещалось, и майора заинтересовало, кто пропустил девушку за ленты, которыми данное место преступления уже было огорожено.
- А она не посторонняя, - Макс кивком головы предложил девушке приблизиться, что она тут же и исполнила, словно только этого и ждала. – Знакомься, начальник, это Женя, наша новая сотрудница. Направлена к нам сразу после окончания школы милиции… в смысле полиции, никак не привыкну…
- Доброе утро, Андрей Сергеевич, - сотрудница без стыда и совести поедала майора глазами. – Мне очень приятно с вами познакомиться. Я много слышала о вас…
- Надеюсь, больше хорошего, - кивнул в ответ девушке Андрей. – А утро я бы не назвал таким уж добрым.
- Для кого как, - пожала плечами Евгения. – Для меня оно доброе уже по причине состоявшегося знакомства с вами…
- Приятно слышать, - буркнул в ответ Васнецов, он уже отвернулся, осматриваясь в поисках эксперта.
- Привет, Андрюша, - эксперт решил не заставлять себя искать и подошел сам, пожимая руку майору. Знакомы они были уже давно, поэтому никаких предисловий не требовалось. – Что могу сказать… Некто кинул в старушку камнем. Причем сделал это с невероятной силой. Камень был не слишком увесистый, но попал ей точно в позвоночник. Поверхностный осмотр выявил повреждение спинного отдела. А после этого тот же самый некто приблизился к жертве, которая была обездвижена прямым попаданием булыжника, и несколько раз ударил ее по голове. И удары, судя по силе, наносил далеко не ребенок. Череп проломлен. Орудие убийства подобрано неподалеку. Буду пытаться найти отпечатки…
- Интересно, кто мог столь жестоко расправиться со старушкой? – Андрей оглядывался по сторонам, но взгляд не находил, на чем мог бы задержаться.
- Вот это тебе и предстоит выяснить. Ты же у нас «убойщик»…
- Макс, бери с собой нашу юную сотрудницу и давайте дружно по соседям. Может, как всегда, кто-нибудь что-нибудь видел…
- Сделаем, начальник…
- Извините, - в разговор вмешалось неожиданное действующее лицо. – Может, я смогу вам хоть чем-то помочь…
Невысокий сутулый мужчина в годах стоял в нескольких шагах и внимательно смотрел на полицейских уже несколько минут, прежде чем предпринять робкую попытку встрять в беседу. Майор окинул внимательным взглядом мужчину. Ему можно было дать лет пятьдесят, но лицом и особенно глазами на пожилого сей господин никоим образом не походил.
- Если у вас есть, чем с нами поделиться, я с удовольствием вас выслушаю, - Андрей глазами показал своим коллегам, что им можно идти выполнять задание, а сам весь обратился в слух.
- Дело в том, - голос мужчины даже слегка подрагивал, - что я мог видеть убийцу. Я в соседнем подъезде живу и как раз завтрак себе готовил. А кухня у меня на эту сторону выходит… Я всегда предпочитаю яичницу на завтрак, вот и стоял с утра у плиты…
- Буду вам признателен, если вы перейдете к самой сути разговора, - майор не совсем вежливо перебил мужчину, почувствовав, что иначе разговор может свернуть в нежелательную колею; не хватало ему еще выслушивать про гастрономические пристрастия возможного свидетеля. – Что вы видели?
- Посмотрите вон туда, - свидетель ткнул пальцем в сторону от подъезда, перед которым убили старушку. – Видите, там капли крови на земле?
- Вижу, - Андрей пригляделся внимательнее и утвердительно кивнул головой: кровь еще не успела впитаться и была видна невооруженным глазом. – И что?
- Я в окно увидел подростка бродяжнического вида. Он сидел на корточках и что-то делал с этой кошкой. Вроде бы мучил ее. Не удивлюсь, если эта кровь принадлежит несчастному животному.
- А ведь и правда, Андрюша, - эксперт не торопился уезжать к себе, вслушиваясь в диалог. – Был тут неподалеку труп кошки, почти котенка еще.
- А куда он делся теперь? Я там никакого трупа не наблюдаю…
- Старушки уже закопали. Живое все же существо было…
- Ладно, - майор снова повернулся к свидетелю. – Еще что-нибудь видели?
- Я увидел, как старушка направилась к странному мальчишке, и, по-моему, разговора у них не получилось. А потом у меня зазвонил в прихожей телефон… Жена звонила, я отправился отвечать. Минут через пять вернулся на кухню, а во дворе уже никого не было. Я набрал ноль-два и уже собирался выскочить из дома, а тут ваши приехали… Поразительная скорость реагирования…
- А сразу почему не выскочили? Вы же видели ребенка, который мучил животное. Могли бы выйти и выяснить, зачем им это понадобилось…
- Я… конечно, мог… - мужчина явно смутился. – Однако у меня телефон зазвонил. Да и мальчишка мне был не знаком, явно не здешний. Вот я и подумал: мало ли, что у них на уме…
- Испугались?
- Не испугался, а задумался, - мужчина непроизвольно едва не взвизгнул. – И вообще, почему вы так со мной разговариваете? Я здесь, между прочим, чтобы помочь вам, а вовсе не почувствовать себя обвиняемым…
- А я вас ни в чем и не обвиняю. Пока.
- Можно я пойду домой? – едва не взмолился мужчина, никак не отреагировав на неприкрытую иронию в голосе майора. – Мне на работу в ночь выходить. Хотелось бы выспаться…
- А получится после увиденного?
- Хочется верить, что получится…
- Тогда идите сейчас вот к тому парню, - показал Андрей на своего коллегу, который в сопровождении молодой сотрудницы выходил из подъезда, - пусть он запишет ваши данные. Из города не уезжайте. Вызову вас как свидетеля…
Не говоря ни слова, мужчина развернулся и на негнущихся ногах отправился к капитану, что-то сказал ему, кивнув на его начальника. Егоров достал из кармана блокнот и внимательно записал все, что продиктовал ему свидетель. Потом тот попрощался и скрылся в подъезде, а Макс вернулся к начальнику. Вскоре к ним присоединилась и Женя.
- Ну, рассказывайте, - майор вопросительно посмотрел сначала на капитана, потом на девушку.
- А нечего рассказывать, Андрей Сергеевич, - Евгения довольно нагло взяла на себя право голоса, но разговаривала с уважением, - никто и ничего не видел… Никто ничего не слышал. Узнав о причине нашего визита, старушки крестятся и тут же захлопывают у нас перед носом дверь, продолжая причитать в прихожей, но наотрез отказываясь снова нам открыть.
- Неудивительно.
- Что именно?
- Неудивительно, что отказываются.
- Почему вы так считаете, Андрей Сергеевич?
- Да просто потому, что все боятся. Не каждый день происходит подобное зверское убийство.
- И что теперь делать?
- Дождемся результатов экспертизы. Выясним, кем была убитая старушка, и наведаемся к ней на жилплощадь. Вдруг нам удастся что-нибудь найти… Так что подождем, пока нам позвонит патологоанатом. Макс, заберешь Женю в отдел?
- А ты?
- А мне надо прокатиться и подумать…
- Не вопрос, начальник, сделаем. Что начальству говорить, если позвонят?
- Что я скоро буду.
Вскоре ни одной машины сотрудников не осталось. Последними на своем уазике уехали патрульно-постовые, осуществлявшие видимость оцепления рядом с местом преступления. Во дворе снова не было ни души. Только заградительные ленты, так и оставшись натянутыми между деревьев, да две небольшие лужицы запекшейся крови, одна у дороги, другая у самого подъезда, напоминали о том, что здесь совсем недавно произошло убийство. Поднявшийся ветер несколько раз прошелестел полиэтиленовыми лентами, а затем все стихло. В одном из окон занавеска вернулась на исходную, но силуэт за ней остался на месте. Кто-то внимательно смотрел на улицу, стараясь ничего не упустить из виду.
Васнецов не слишком быстро ехал по дороге по направлению в отдел и размышлял. До сегодняшнего утра ему казалось невероятным, что кто-то может так убить старушку, забить ее до смерти у собственного подъезда. По какой причине ее убили, оставалось начальнику «убойного» неизвестным.
Размышления майора были прерваны звонком. На экране мобильника высветился номер полковника Истомина, на данный момент исполняющего обязанности начальника городского управления внутренних дел. Полковник начинал когда-то одновременно с Васнецовым, но в его жизни выдался период, когда он практически молниеносно вскарабкался по служебной лестнице, сразу на два звания обойдя своего бывшего однокашника. Впрочем, на их личных отношениях это никоим образом не сказалось, и, в случае острой необходимости, Истомин всегда мог подстраховать Андрея, оказывая ему всяческую поддержку. А теперь он звонил, горя желанием узнать подробности недавнего преступления. Заставлять его висеть на телефоне в ожидании Васнецов не мог да и не хотел. Левая рука переместилась на руль «тойоты», а правая поднесла телефон к уху.
- Добрый день, Дмитрий Иванович.
- Может, хватит уже паясничать, Андрей? – судя по голосу, старший по званию был сегодня не в духе. – Есть, что доложить?
- Дима, я по-твоему всесильный? Увы, это не так…
- Что по убийству? Мне сегодня главный с самого утра названивает, а на него из прокуратуры уже насели…
- Какой интерес вызвало у прокуратуры рядовое убийство несчастной пенсионерки? – это было что-то новенькое, прокурорские редко интересовались обычным бытовым разбоем, каким казалось лично Васнецову произошедшее убийство.
- Это ты у них сам спросишь, когда они тебя вызовут. А пока меня к себе на ковер Главный требует.
- И что ему неймется…
- Вот у него и спроси. Ты кстати где? И когда тебя ждать?
- Минут через десять буду. Хотя, если честно, результатов у меня пока никаких…
- Вот прямо так и доложишь. Через десять минут жду. И чтоб ни минутой больше.
Из мобильного донеслись короткие гудки, и Андрей отключил связь. Вскоре он был уже в управлении и, кивнув приветственно дежурному, взлетел по лестнице на второй этаж, пробежав мимо своего кабинета. В этот момент дверь кабинета открылась, и в коридор выглянул Макс.
- Андрюха, ты куда? Забыл про утреннее собрание?
- Проведи планерку сам, - пришлось затормозить, чтобы дать капитану ценные указания. – Хотел бы я сказать, что меня не будет полчаса, не больше, но не могу. Иваныч к себе вызывает…
- Он уже звонил и разыскивал тебя. Злой как черт…
- А патологоанатом не звонил?
- Дождешься от него, как же. Пока не звонил.
- Если что, пусть на мобильный мне сразу звонит.
- Хорошо, я передам. А ты не хочешь познакомиться с новыми сотрудниками?
- Мы ж с утра уже с Женей познакомились… Еще кого-нибудь нам прислали?
- Кроме Евгении еще двое. Такое ощущение, что у нас тут не «убойный» отдел, а школа милиции… Они сидят в кабинете и тебя ждут.
- Сразу от Иваныча зайду. А ты пока Макарова пошли к нашему эксперту. Вдруг что-нибудь надыбал уже… - Леха Макаров был чуть моложе Безумного Макса, но уже успел понюхать пороху и не раз доказывал свою профпригодность. – И молодняк наш загрузи чем-нибудь. Пусть привыкают к бешеному ритму нашей работы.
- Не изволь беспокоиться, начальник, - Макс лихо отдал честь, приставив свободную руку к голове, изображая козырек. – Все сделаем в лучшем виде.
Макс скрылся в кабинете, а Васнецов отправился к начальнику и вскоре стоял у его кабинета. На стук в дверь сразу последовало решительное «войдите». Приглашать себя дважды Андрей не стал заставлять.
Дмитрий Истомин хоть и был одногодкой Васнецова, но выглядел значительно старше из-за ранней седины, обрамлявшей уже несколько лет его виски. Открытое и честное лицо полковника не позволяло усомниться в его порядочности, хотя он не раз за это и страдал. В этом они с майором были похожи. Вот только правду в лицо вышестоящим по званию Истомину по долгу службы приходилось говорить значительно реже. В кабинетах руководства он все чаще молчал, покорно снося упреки, в том числе и в адрес своих подчиненных. Зато и уважение к нему со стороны всех коллег было неподдельным.
Он поднял на Васнецова глаза, и тому сразу захотелось попятиться от этого взгляда. Голос полковника обладал легкой хрипотцой, но сейчас под влиянием эмоций она стала еще более заметна. Истомин стал похож на Глеба Жеглова из замечательного произведения братьев Вайнеров.
- И что же ты мне скажешь?
- Нечего пока докладывать, товарищ полковник, - Андрей лихо вытянулся по струнке и взял под воображаемый козырек. – Одни только домыслы…
- Так давай хотя бы домыслы, - Истомин только устало махнул рукой на привычные выкрутасы подчиненного. – Надо же мне хоть что-то генералу доложить. Он меня с утра к себе требует…
- Ну, если так, то убийство пенсионерки не представляет никакого интереса для прокуратуры. Какой-то подросток, по словам случайного свидетеля, до смерти забил бабушку палкой. Чистой воды «хулиганка», даже не взяли ничего. Макс с утра во дворе справки навел. Старушка за молоком вышла. К ним через день по утрам машина приезжает. А в этот раз что-то припозднился молочник… Так вот подросток не взял даже деньги, которые у бабки в кармане были припасены на молоко. Никакого ограбления, только убийство.
- А тебе это не кажется странным? Обычная старушка, которую вдруг до смерти избивает м альчишка, не взяв даже денег.
- По словам того же свидетеля, этот молодой человек во дворе кошку вроде бы мучил. Наверное, бабушка сделала ему замечание, вот он и разозлился…
- Так сильно разозлился, что убил пожилую женщину?
- Дима, а ты не замечаешь, что молодое поколение в настоящее время уже не слишком уважает взрослых? Вот и этот не стал выслушивать критику в свой адрес…
- Зато мне сейчас в кабинете Главного этой критики будет вполне достаточно… Мне его тоже что ли убить? Ладно, иди, работай. До вечера постарайся раздобыть информацию по убиенной. Кто такая, чем жила, ну и так далее… Не мне тебя учить.
- Сделаю. Разрешите идти?
- Иди. Кстати, у тебя там пополнение в отдел поступило. Обрисуй каждому из молодых сотрудников фронт работ. Представлять тебя им не нужно? Сам справишься?
- Так точно.
Васнецов снова козырнул начальнику и, резко развернувшись, почти промаршировал к выходу из кабинета, на что полковник ответил лишь усталым взглядом. Андрей был хорошим работником, и за это с некоторыми его повадками приходилось мириться.
- Товарищи офицеры! – Максим первым встал из-за стола начальника по стойке «смирно».
Остальные тоже повскакивали со своих мест, приветствуя начальника. Васнецов прошел к своему столу и уселся на кресло, столь любезно освобожденное ему капитаном. По пути он обратил внимание на новые лица в своем отделе. Кроме капитана Егорова из старых сотрудников здесь были Леонид Проскурин и Миша Астафьев, оба сотрудники отдела в звании старших лейтенантов. Не хватало Алексея Макарова, которого Андрей сам отправил к эксперту за информацией, и Паши Аронова, который уже вторую неделю грипповал дома на больничном. Зато привлекли к себе внимание сразу трое новичков. С Женей он уже был знаком с утра, а вот двое молодых людей пока что оставались для него неизвестными.
- Ну что, прошу всех присаживаться, - сам Андрей уселся за свой стол и открыл лежавшую перед ним папку с текущими планами. – Макс, ты собрание не проводил, что ли?
- Да я только собрался, как Маша пришла с новостями. У нас опять вызов. Тут в соседнем квартале ДТП случилось…
- А мы тут причем?
- А там происшествие стрельбой закончилось… Есть жертвы.
- Тьфу ты черт! Ладно, бери с собой молодых людей и езжай на место происшествия. Если понадобится мне подключиться, сразу звони на мобильный или сюда в кабинет.
- Есть.
- А я пока подожду Леху Макарова. Давно он уехал?
- Минут пять назад.
- Ладно. Женя, не будете ли вы так любезны прокатиться с нашим сотрудником снова в тот двор, где мы уже с вами были с утра. Может, какие-нибудь бабушки уже будут сидеть во дворе и удастся их расспросить. Миша, займись.
- Есть.
- Леня, на тебе текучка. Есть что-то, чем нужно в первую очередь заняться?
- А как не быть, начальник, - Проскурин пожал плечами. – По делу Синицына прокуратура к себе требует. Якобы мы им не всю информацию передали. Грозятся дело закрыть…
- Ладно, тогда езжай, поговори со следователем. Синицын – калач тертый. У него уже, как я помню, есть судимость за вооруженный квартирный грабеж…
- Так он совсем недавно откинулся и снова по той же самой сто шестьдесят первой статье может залететь.
- В первый раз ему сколько дали?
- Четыре года, из них он только два отсидел и вышел по условно-досрочному.
- И с двумя годами условного снова попался. Молодец парень. Проверь там, у прокурорских, достаточно ли доказательств, и не забыли ли вы что-нибудь в своих сейфах. А то задолбает УСБ своими проверками…
- Сделаю.
- Ну а в таком случае, все свободны.
Сотрудники отдела все разошлись, а Андрей еще долго сидел за столом над чашкой кофе, заботливо принесенной ему секретаршей Машей, беззаветно, и, к сожалению, безответно, влюбленной в своего начальника. Девушка, узнаваемая благодаря своей красоте, во всем Управлении, тратила свое время на бесплодные попытки завоевать сердце своего шефа, но он в данном случае был неприступен. Вот и в этот раз он сухо поблагодарил девушку за кофе и снова погрузился в свои мысли. Маша еще постояла около минуты, поедая глазами начальника, но ответного взгляда не дождалась и покинула кабинет.
А Васнецова от мыслей отвлек звонок мобильного. Номер звонившего был неизвестен, и майор сперва не хотел брать трубку, но затем все-таки передумал.
- Майор Васнецов у телефона.
- Андрей Сергеевич? Моя фамилия Королев, Аркадий Королев, юрист. Один мой знакомый хотел бы с вами встретиться для приватной беседы.
- А у вашего клиента есть имя?
- Разумеется. Но я не хотел бы называть его по телефону… И я уточню: именно знакомый, а не клиент.
- Хорошо. Где и когда мы сможем встретиться?
- Знаете закусочную на пересечении Краснознаменской и Рокоссовского? Вам не будет слишком затруднительно подъехать туда сегодня к восьми вечера?
- Хорошо, я буду.
- Займите столик у второго окна от входа и ожидайте.
- И кого же я там увижу?
- Вы все поймете при встрече. Итак, мы договорились?
- Договорились.
- Вот и замечательно. До скорого.
В трубке раздались короткие гудки, и Андрей устало посмотрел на мобильный. Кто мог ему звонить, так и осталось для него загадкой. Нет, конечно, адвоката Королева он превосходно знал, хоть и исключительно понаслышке. Он был очень даже высокооплачиваемым юристом и брался только за дела, в которых фигурировали авторитетные люди из мира бизнеса и политики. Причем обычно он выходил из всех дел, в которых принимал активное участие, победителем. Люди из его окружения часто шутили, что Королев сможет работать адвокатом у самого дьявола. Однако как известно, в каждой шутке есть только доля шутки. Васнецову было весьма интересно, кого из влиятельных клиентов столь известного юриста с безупречной репутацией он смог заинтересовать своей скромной персоной. Хотя адвокат не зря уточнил, что с ним хочет поговорить именно «один знакомый». Совсем не обязательно знакомый должен был оказаться его клиентом. Хотя и здесь бабушка надвое сказала.
Вспомнив поговорку, Андрей вернулся мыслями к убитой утром старушке. Кому она могла помешать? В убийство в состоянии аффекта, совершенное каким-то подростком, ему не особо верилось. Кем мог быть этот мальчишка, так и оставалось до сих пор загадкой. И с чего вдруг все начальство так заинтересовалось данным убийством? Уж не под давлением ли сверху генерал в свою очередь давил на полковника Истомина? С чего вдруг?
А еще следовало подождать Максима с докладом о дорожно-транспортном происшествии в центре города. Именно том, где была стрельба. Васнецову казалось, что мало кто отважится устроить стрельбу среди бела дня, да еще и в оживленном районе.
- Кругом одни загадки в темноте, - чуть слышно пробормотал майор, обращаясь к самому себе. – И почему так происходит?
Ему наскучило сидеть в душном кабинете, и он решил не ждать, пока Макс, наконец, объявится с докладом. Он допил кофе, который уже успел остыть, встал из-за стола и вышел из кабинета, заперев дверь на ключ. Андрей решил покататься по городу, чтобы привести свои разбросанные мысли в порядок. Почему-то ему казалось, что события сегодняшнего дня каким-то непостижимым образом взаимосвязаны. Он пока не понимал, как, но назойливое ощущение связи между событиями его не покидало. Махнув рукой Марии, проводившей его взглядом своих красивых темно-карих глаз, он вышел из управления, сел в машину и направился, куда глаза глядят.
Глава 2
- Значит так, парни, - капитан сразу решил заняться «обучением» новых сотрудников – благо время позволяло, они как раз на его машине ехали на место ДТП, - начальника нашего вы уже видели. Широкой души человек. К нему всегда можно обратиться, если помощь понадобится. А коллектив у нас небольшой, но дружный. И потому, если честно сказать, я изрядно был удивлен, что вы пришли в наш отдел, а в карманах у вас ничего не булькает, и пакетов никаких в руках нет. Наблюдается некоторый непорядок.
- Что, прямо с утра что ли начинать? – сердито буркнул уставившийся в окно на пробегавший мимо тусклый пейзаж один из лейтенантов.
- Вечером проставимся, за нами не заржавеет, - подал голос второй, выглядевший не в пример веселее своего приятеля – как же, настоящее дело, на которое они едут вместе с бывалым сотрудником.
- В таком случае, парни, прошу у вас прощения. Не пойму я, как мог в людях так ошибаться. Зовут меня Максим, для друзей Безумный Макс…
- Безумный Макс? - практически одновременно переспросили новички удивленно.
- Ну да, Безумный Макс, воин дорог. Фильм что ли не смотрели? Это ж классика американского боевика. Молодой Мэл Гибсон и все такое… Поколение «пепси», блин, - капитан сердито вышел из разговора и сосредоточился на дороге, они уже подъезжали к месту происшествия.
- Товарищ капитан… - подал голос один из новеньких.
- Обращаться «товарищ капитан» вовсе не обязательно, - Максим уже парковался неподалеку от двух столкнувшихся машин, вокруг которых уже сновали санитары, упаковывая кого-то в пластиковый пакет. – Наш отдел – одна дружная семья. И обращения друг к другу соответствующие…
- То есть можно просто Максим?
- Угадал. Именно так. Или Макс, если тебе так больше нравится.
- Что, и к начальнику можно просто по имени, Андрей?
- Ты сначала прослужи с ним плечом к плечу хотя бы пару лет, салага. Пока обойдешься, - он открыл свою дверцу и поставил одну ногу размера сорок седьмого на асфальт. – Понеслась, ребятки.
Оба новичка переглянулись и полезли из машины, каждый со своей стороны. Выбравшись наружу, они стали напряженно оглядываться по сторонам с полным отсутствием какого-либо выражения на лице. Капитан пару минут снисходительно наблюдал за обоими сотрудниками, которых привез на место ДТП, затем покачал головой. С ними еще предстояло работать и работать, чтобы соображать научились быстрее.
- Ну что, салаги, носы повесили? Давайте-ка прогуляйтесь вокруг. Поспрашивайте людей. Может, кто-нибудь что-нибудь видел. Если что, сразу зовите меня.
Оба новичка переглянулись и разошлись в разные стороны. Толпы зевак вокруг не было, уже прошлись «пепсы» и разогнали. Но некоторые прохожие останавливались то тут, то там, чтобы посмотреть. Вроде бы столкнулись две машины, правда прямо на перекрестке, создав отнюдь не маленькую пробку. Сплошь и рядом случаются подобные аварии. Вот только рядом с покореженными машинами не было их владельцев, а в лобовом стекле одной из машин зияло несколько отверстий, происхождение которых не вызывало лично у Макса ни малейших сомнений, а само лобовое стекло было изнутри забрызгано красным.
- Обоих наповал, - от раздавшегося рядом с ним голоса, Макс разве что не подпрыгнул. – Откуда у этого придурка пистолет оказался, ума не приложу.
Капитан обернулся и уже второй раз за день узрел рядом с собой эксперта-криминалиста. Его помощник до сих пор бегал вокруг с фотоаппаратом, выполняя осмотр места преступления, а он сам уже стягивал с рук перчатки, закончив свою предварительную часть экспертизы.
- Михалыч, второй раз за день с тобой встречаемся. Не к добру, - капитан снова пожал протянутую ему руку эксперта. – Что тут можешь сказать?
- А ничего, - эксперт только пожал плечами. – Нас сотрудники патрульно-постовой вызвали, когда тут уже все было кончено.
- А где эти сотрудники?
- Да вон они стоят курят, - махнул эксперт рукой в направлении двух ребят. – Если хочешь, можешь попытаться у них что-то выяснить. Не знаю, правда, смогут ли они что-нибудь рассказать. Они, как я понял, тоже только к концу всего действа подошли. Как раз, чтобы стрелявшего спеленать.
- А что за стрелявший?
- А вот ты у них и спроси.
Максим направился к двум «пепсам», которые стояли чуть поодаль, тихо о чем-то между собой переговариваясь. Похоже, уже сообразили, что к ним у начальства появятся вопросы, вот и пытались выработать по возможности общую линию поведения.
- Здорово, парни, - капитан решил, что у обоих патрульных было уже вполне достаточно времени пообщаться между собой, и решил подключиться, с ходу доставая свое удостоверение и демонстрируя его обоим.
- Здравия желаю, товарищ капитан, - оба «пепса» хором поприветствовали старшего по званию и вытянулись по стойке «смирно», побросав сигареты себе под ноги и взяв под козырек.
Обоим по внешнему виду можно было дать лет по двадцать пять, не больше. Максим достаточно общался с подобными сотрудниками, которые без малейшего зазрения совести могли обобрать подвыпившего прохожего или лишить продавщицу семечек ее дневной выручки, но которые при этом были способны дружно наложить в штаны при появлении рядом сотрудника в офицерском звании. Такие уж были в последнее время рядовые представители власти в стране.
- Расслабьтесь, молодежь, - капитан протянул «пепсам» открытую пачку сигарет и сам дал каждому прикурить. – Я к вам не с проверкой подошел. Объясните мне, что здесь произошло.
- А мы не знаем, товарищ капитан, - сразу ответил один из молодых сотрудников. – Мы были на обходе квартала, когда услышали громкий звук удара от столкновения машин. Направившись на шум, мы услышали еще и звуки выстрелов. Уже бегом добежав сюда, мы только и успели, что увидеть мужика, который уже успел расстрелять полный барабан своего револьвера в людей в машине напротив. Увидев нас, он направил свой пистолет в нашу сторону, словно забыв, что патронов в нем уже нет, и несколько раз нажал на спуск… Затем он приставил пистолет себе к виску и еще дважды нажал на курок, опустив затем револьвер и удивленно посмотрев на него, когда он издал только сухие щелчки…
- Ну и где этот стрелок теперь?
- Ну так мы его скрутили и вызвали подмогу. Приехал наряд с нашего отделения и забрал мужика к себе.
- И все?
- Ну да, все.
- Скажи, а вы когда крутили мужика он вам странным не показался? Я имею в виду, не считая того, что он устроил пальбу в центре города и пытался застрелиться, забыв, что расстрелял боекомплект.
Оба парня переглянулись с испуганным видом, и Максим сразу понял, что какие-то мысли про мужика у них определенно возникли. Он придал своему голосу наиболее любезную интонацию, на какую был способен, чтобы подбодрить молодых сотрудников:
- Ладно, парни, я все понимаю. Сейчас скажете, а потом вас отчетами замучают или ротный начнет докапываться по любому удобному поводу и без оного. Только я ж у вас не под протокол спрашиваю. И готов вам поручиться, что в своем отчете не буду указывать ничего, что сейчас от вас услышу. Ну?
- Ну, в-общем… - замялся первый, но его напарник подтолкнул его локтем, пытаясь придать ему смелости, - … взгляд у него странный какой-то был. Мы ему руки за спину заломили, а от него ни малейшего звука или стона и смотрит прямо перед собой невидящим взглядом. Никогда такого взгляда не видел…
- Вот как? И ни одного слова вы от него так и не услышали?
- Ни одного…
- Только… - в разговор вступил доселе молчавший напарник и внимание Макса целиком переключилось на него. - … может, мне показалось, но…
- Ну, не томи, - капитан едва не простонал, - что тебе показалось?
- Ну, когда его уже в «уазик» посадили, там же темно, вот мне и показалось, наверное… В-общем… В-общем солнечный луч внезапно осветил внутренности кузова, и упал на лицо этого типа. И у меня ощущение такое странное появилось, что мужик этот… он улыбается. И губы его шевелились, как будто он говорил что-то. Не знаю, может, молился…
- Спасибо за сведения, - Макс удивленно хмыкнул.
- Товарищ капитан! Товарищ капитан, - один из молодых, которых он привез на место происшествия в своей машине, явно забыл все его слова и нравоучения. Он быстрым шагом направлялся к Максиму, размахивая руками, всячески пытаясь привлечь его внимание. – Товарищ капитан, я свидетеля нашел, который все видел.
Излишне возбужденный вид молодого лейтенанта не понравился Егорову с первого взгляда. В «убойном» отделе с таким поведением делать было нечего. Да и смысла вести себя как зеленый «пэпээсник», если и не возбранялось, то уж точно и не поощрялось, о чем он и не преминул сказать лейтенанту, оказавшись с ним лицом к лицу. Тот сразу смутился и постарался укрыться в собственной тени. Заметив это, капитан несколько смягчился. Не стоило ему строить молодого с первых минут знакомства, мог и не выдержать. Да и не в армии же они находились. Так что Макс просто хлопнул лейтенанта по плечу, пытаясь придать ему заряд бодрости.
- Ладно, летеха, расслабься. Это все с опытом придет. Ну, показывай, где твой свидетель.
- А вон женщина, которая пирожками недалеко от остановки торгует, видите? Она согласилась поговорить. Говорит, что все от момента столкновения как на ладони видела. Говорит…
- Лады, малой. Пойдем, посмотрим.
Торговец пирожками представляла из себя дородную тетку лет пятидесяти, невысокого роста, но с веселым задором в глазах. Руки она спрятала в карман своего фартука при приближении к ней Максима, как будто чего-то вдруг устыдилась. Она сразу догадалась, что он старше по званию, чем парень, который к ней подходил, поэтому все свое внимание сосредоточила на капитане.
- Кушать не хотите, товарищ капитан? - заискивающим голосом обратилась она к Максиму, когда он к ней приблизился, доставая из кармана удостоверение. – Пирожки у меня сегодня удались отменные.
- Пока нет, благодарю, - Макс спрятал «ксиву» обратно в карман рубашки, отмечая про себя, как энтузиазм пропадает из взгляда женщины. – Лучше расскажите мне, что вы сегодня видели.
- Да что я могла видеть, - взгляд ее при этих словах метнулся в сторону, желания поговорить у нее не наблюдалось.
- Так, понятно. С чем пирожки-то у вас сегодня? – безошибочно определив подход к продавцу, обратился Макс, махнув одновременно рукой, подзывая своего молодого коллегу, который осторожно приблизился с интересом в глазах.
- Есть с мясом, есть с картошкой, с капустой еще есть, - женщина расцвела прямо на глазах.
- Давайте по одному с мясом и с картошкой. Малой, иди сюда, - капитан с грустью успел подумать, что денег до следующей зарплаты у него остается все меньше, но взял два горячих пирожка, расплатился и протянул пирожки своему сотруднику. – На, ешь.
- Товарищ капитан, - его коллега не знал, куда себя деть от смущения и был готов сопротивляться щедрости капитана до последнего.
- Бери, говорю. Тебе расти надо. Вот и подкрепись. Иди, вон твой приятель бродит вокруг, не зная, куда себя деть. По пирожку на каждого вам в самый раз. А то у нас события, смотрю, развиваются слишком стремительно, так что обеда по расписанию я вам обещать не буду.
- Спасибо, - молодой коллега взял пакет с просто-таки огромными пирожками из рук капитана и отошел в сторону. Максим заметил, что они с другим молодым сотрудником уселись на скамейку на остановке, уплетая за обе щеки горячие пирожки. Сам же он обернулся к продавщице, которая, судя по довольному внешнему виду, готова была теперь поговорить.
- Ну, давайте теперь с вами разберемся. Расскажите мне, что вы видели.
- Ой, тарищ капитан, - затараторила тетка. – тут такое было. Стою я, значит, продаю пирожки. У меня студент один как раз подошел. Я ему как раз сдачу отсчитываю, вдруг слышу громкий шум. Поднимаю глаза, а там две иномарки столкнулись…
Макс видел, что одной из столкнувшихся машин была «Лада гранта», но не стал поправлять тетку.
- …ну, думаю, сейчас начнутся крики. Там в одной иномарке сидела пара, мужчина и женщина лет по тридцать пять, прилично одетые, а в другой один мужчина, но тоже не сказать, чтоб малообеспеченный. Такие обычно из машин вылезают и начинают друг на друга орать, связями своими кичиться и «гаишников» вызывать. Однако из машины даже не выскочил, а спокойно вышел мужчина, который один ехал. Тот, который с женщиной, он, такое ощущение у меня возникло, в шоке был и только-только за телефоном в карман полез. Женщина тоже стала в своей сумочке рыться. Не знаю уж зачем, может, тоже телефон искала…
- Дальше, - Макс старательно делал какие-то записи в своем блокноте, который он извлек из кармана.
- Дальше мужчина, который с женщиной ехал, приоткрыл дверцу, пытаясь вылезти наружу, но его спутница в него вцепилась мертвой хваткой и что-то начала ему говорить. Далеко было, я слов-то не слышала…
«Ага, зато все в деталях разглядела», - мелькнула у Макса мысль.
- … он к ней отвернулся и что-то резко ответил, и тут началось. Тот, который один был, встал прямо напротив автомобиля, в который врезался и полез в карман. Я-то думала, он за телефоном полез, а он достал из кармана пистолет, я такие только по телевизору видела, и как начнет стрелять! Он дважды выстрелил в мужчину, дважды в его спутницу. Потом подошел ближе и выстрелил еще по разу. Женщина к тому времени уже была мертва, а вот мужчина еще шевелился, потому что до последнего пытался выбраться из машины. Ему мужик выстрелил в голову, когда тот уже практически выбрался наружу. А потом появились ваши сотрудники. Я-то думала, что сейчас перестрелка начнется, я такое в сериалах видела, а мужчина направил пистолет на ребят. И ведь явно стрелять пытался, только я лишь щелчки слышала. Это у него, наверное, патроны закончились, да? Потому что потом он к собственной голове пистолет приставил, но так и не смог выстрелить. Патроны кончились, верно?
- Все верно, у него в барабане только шесть патронов было. Он их все на мужчину с женщиной израсходовал…
- А ведь я знала! – гордо подбоченилась тетка. – Я люблю сериалы про ментов… Ой, извините.
- Ничего. А что потом?
- А потом ваши, которые сначала как зайцы разбежались и попрятались, осмелели, и мужика, который стрелял, схватили. Я тут подумала, что они ему руки с корнем повыдирают, так усердно они ему их заламывали.
«Конечно, - снова сверкнула в голове капитана мысль, - надо ж было рвение служебное продемонстрировать».
- А потом приехал ваш «козлик», из отделения, наверное, и мужика забрали. А потом вот и вы приехали…
- Вы скажите, вас как звать-то?
- Тамара Кирилловна я, - взгляд тетки снова предприимчиво заблестел. – Может, еще пирожочков?
- Нет, спасибо. Эй, орлы, - он повернулся к своим молодым коллегам, которые, снова стояли неподалеку, голодными глазами глядя на тележку с пирожками, за которой стояла тетка-продавец, - эксперт уже уехал?
- Уехал. Сейчас эвакуатор машину заберет и все.
- Ну и нам тут больше не следует задерживаться. Поехали обратно. Надо начальнику информацию передать. Не идет у меня из головы этот мужик, так спокойно расстреливающий двух людей средь бела дня. Садитесь в машину, - он повернулся к тетке-продавцу и протянул ей визитку. – А вам, Тамара Кирилловна, огромное спасибо за сведения. Если вспомните еще что-нибудь, обязательно мне позвоните.
- Обязательно позвоню.
Автомобиль, в который загрузились сотрудники, вскоре снялся с места, резко повернув и с нарушением правил дорожного движения выехав на дорогу, заставив истошно засигналить встречную машину, уехал в направлении Управления. Его провожали взглядом только внимательные глаза продавщицы пирожков, которой теперь было достаточно информации, чтобы привлечь к себе внимание своих товарок по вечерним посиделкам.
Астафьев с Евгенией уже вдоль и поперек исходили несколько подъездов двора, в котором произошло убийство старушки. Уже ничто во дворе не напоминало о произошедшем сегодня с утра событии. Даже лужицы запекшейся крови были заботливо присыпаны песком. Это сердобольные соседи постарались скрыть все следы происшествия, чтобы дети, проживающие в этом доме, поменьше обращали внимание на кровавое свидетельство случившегося убийства. Труп котенка с отрезанными лапами тоже был заботливо завернут в тряпки и закопан под одним из деревьев. Теперь только какая-нибудь особо любопытная или особо голодная собака могла раскопать кошачий трупик, чтобы им полакомиться.
- Миш, - Жена говорила, настороженно озираясь по сторонам, - ты ничего не чувствуешь?
- А что? – он отвлекся от своих мыслей, какими бы они у него ни были и внимательно посмотрел на свою коллегу. – Что я должен чувствовать?
- Не знаю, - Евгения зябко передернула плечами. – Не нравится мне здесь.
- А что именно тебе не нравится? – говорил он вроде бы спокойно, но Жене совсем не понравился взгляд старшего лейтенанта, ставший жестким и внимательным. И еще она заметила, что Михаил расстегнул пуговицу на пиджаке, чтобы ничто не помешало ему добраться, в случае необходимости, до оружия.
- Если бы я знала. Не притворяйся, тебе тоже здесь не нравится.
- Ну, в-общем, конечно. Безлюдно как-то для выходного дня. Детей на игровой площадке нет, собак никто не выгуливает, старушки на лавочках сериалы не обсуждают… Непривычно как-то…
- Вот и я о том же… Мне тут определенно жутковато.
- Лейтенант Анохина, вспомните, что вы в настоящий момент времени являетесь сотрудником при исполнении, а потому не можете давать волю своим странным ощущениям, - голос Астафьева был строгим, но смотрел он на свою молодую коллегу с легкой кривоватой улыбкой.
- Слушаюсь, товарищ старший лейтенант, - козырнула Евгения, и они оба тихо рассмеялись. Ей сразу показалось, что мрачные ощущения отступают, словно спугнутые их смехом.
- Ну что, может, попробуем еще раз обход жильцов? – Женя смотрела на своего более опытного коллегу с легким подобием интереса.
- Как будто ты не знаешь, что у нас в стране никто, ничего и никогда, - он достал из кармана сигарету и прикурил, мрачно сплюнув в пыль.
- Отлично знаю. Но зачем-то ведь мы сюда приехали, не так ли?
- Все так, Женя, все так. Давай начнем вот с этого подъезда, - по странному наитию Миша показал именно на тот подъезд, где проживал свидетель, видевший парнишку, но побоявшийся выйти к нему. Тот самый, который сейчас отсыпался перед ночной сменой.
- Давай, ты сверху, а я снизу… - она замолчала, заметив тут же появившуюся улыбку Астафьева и мрачно топнула ногой. – Я тебе не о том. Поднимайся наверх и обзванивай сначала квартиры на верхних этажах. Я попробую то же самое внизу.
- Договорились, мисс Марпл. Я пошел.
Однако обзвон квартир на двух верхних этажах ничем не увенчался. Михаил упорно трезвонил в каждую дверь, после чего стоял и прислушивался, не донесется ли до него хоть какой-нибудь звук из квартир, в которые он звонил. И пару раз ему казалось, что он слышит тихий, почти бесшумный шорох шагов по ту сторону входной двери, а один раз он готов был поклясться, что в дверном глазке мелькнул свет, когда человек в квартире выглянул с другой стороны на лестничную клетку.
- Откройте, полиция, - он добавил в свой голос максимум суровости, надеясь, что интонации сотрудника, находящегося при исполнении, заставят хозяина квартиры открыть дверь.
- А не пойти бы тебе?.. – донесся до него голос из-за двери, щедро сдобренный алкоголем и кавказским акцентом. – Чего названиваешь?
- Я вот сейчас наряд вызову, чтоб они дверь вскрыли, а потом вам объясню, по какой причине звоню вам в дверь.
- А я сейчас своему адвокату позвоню, чтобы он объяснил тебе незаконность твоих действий. Все, я пошел звонить адвокату. Он тебе устроит райскую жизнь. Будет еще тут в дверь ломиться…
Астафьев решил, что в другой раз обязательно вернется именно к жильцу этой квартиры, чтобы потолковать о законности его действий. Сейчас, однако, у него была другая задача. Успев внутренне возмутиться американизации современного общества (а как же! чуть что, сразу звонят адвокатам), он спустился еще на один этаж, запомнив номер той квартиры, где ему нахамили.
- Ты с кем тут поругаться успел? – Женя поднималась на тот же этаж, вопросительно глядя на своего напарника. – Я твой голос еще через два этажа отсюда услышала.
- Да, козел там какой-то нетрезвый пытался мне через дверь права качать.
- Я все слышу и все записываю. И про козла своему адвокату тоже сообщу, - донесся голос этажом выше сразу после щелчка замка – некто с кавказским акцентом набрался смелости и выглянул на лестничную площадку.
- Вот засранец, - Михаил рванул по лестничному пролету наверх, но дверь захлопнулась у него перед носом, а из-за двери донесся издевательский смех.
- Да брось ты его, - все презрение, на которое Женя была способна, сквозило в ее голосе. – А то действительно адвоката вызовет. Нам еще проблем с нашими эсбешниками не хватало…
- Вот-вот, послушай эту малолетку. А ты правильно базлаешь, сучка мусорская. Пусть твой кореш задумается, - все тот же голос доносился из-за двери, а его обладатель, похоже, ловил настоящий кайф от перепалки с полицейскими.
Однако его переход к откровенным грубостям был не слишком взвешенным. И это не слишком удачливый жилец квартиры понял уже через минуту. Слышать такие выражения в отношении молодой сотрудницы, которая Мише Астафьеву с первого взгляда понравилась, он был не в состоянии. Вихрем взлетев по лестнице, он успел просунуть пальцы левой руки в щель между дверью и косяком. Если бы обнаглевший жилец действовал немного порасторопнее, Михаил мог остаться без пальцев. Однако и так не обошлось без травмы. Превозмогая боль, вероятно пальцы все-таки были сломаны, он рванул дверь на себя. Не ожидавший такого напора жилец выпустил ручку двери со своей стороны и, издав истошный, почти женский крик, помчался вглубь квартиры, даже не подумав, что выход из квартиры был только один, и полицейский его уже перекрыл. Не обращая на резкую боль в скорее всего сломанных пальцах, Миша настиг его в три шага и мощным ударом с правой отправил незадачливого грубияна в нокаут. Затем уселся на корточки, прислонившись к стене коридора, пытаясь заглушить боль в искалеченной руке. Евгения уже сидела рядом с ним, спрашивая, как он себя чувствует, а затем отступив на шаг вызывала врача. Из-за сильнейшего приступа боли сознании Астафьева медленно уплывало. Как ни странно, но помог ему в этот момент именно вид его поверженного противника, который валялся без чувств в шаге от него.
- Женя, - голос его дрожал, - попробуй пульс этого типа. Я его не убил случайно?
- Нет, жить будет, - успокоила его молодая коллега, пощупав ровный и спокойный пульс вырубленного хозяина квартиры. – Здорово ты его.
- Терпеть не могу, когда женщин оскорбляют…
- Так это ты за меня вступился? – Евгения смущенно улыбнулась. – Просто рыцарь в сияющих доспехах. Мне очень приятно, что у меня появился такой защитник. Вот только защитник теперь однорукий остался.
- Как изрек в прошлом один известный классик, слухи о моей смерти довольно сильно преувеличены, - ответил Миша где-то услышанной давным-давно цитатой. – Ты врача вызвала?
- Разумеется, вызвала. Скоро будет. Потерпи пока. Хотя тебе сейчас в травмопункт надо ехать. Не думаю, что врачи «скорой» тебе чем-нибудь помогут. Дождемся врача, приведем в чувство этого урода, и я тебя отвезу.
- Спасибо, - Астафьев не мог не улыбнуться.
- Да не за что. Мы, если ты забыл, на твоей машине сюда приехали. Не думаю, что ты с одной рукой сможешь нормально с вождением управляться.
- Ты еще не знаешь всех моих способностей, - тихо проговорил Миша и откинул голову на стену. Резкая боль постепенно превращалась в тупую и ноющую, но он отлично знал, что, если он хотя бы попытается пошевелить покалеченными пальцами, прежняя боль вернется и вновь будет радостно вгрызаться в его левую руку, отдаваясь даже в плече.
- А вот и врач, - услышала звонок во входную дверь Евгения, направляясь, чтобы открыть.
Доктору хватило беглого взгляда на покалеченную руку старшего лейтенанта, чтобы направить его в травмопункт, как и утверждала Женя. Он лишь сделал офицеру укол обезболивающего, после которого Михаил перестал чувствовать руку вообще. Для приведения же в чувство хозяина квартиры хватило и обычного пузырька с нашатырным спиртом. Вдохнув едкие пары, тот моментально пришел в себя, попытавшись немедленно отстраниться от полицейских, крича в сторону доктора, что это они его изувечили. Врач терпеливо в течение нескольких минут выслушивал жалобы явно нетрезвого мужчины с ироничной улыбкой. Но потом и его терпению пришел конец. Он подошел к жильцу и наклонился над ним, изучающее на него глядя.
- Заткнитесь уже, - проронил он, наконец, небрежно. – Закройте ваш рот, который несет какую-то околесицу. В данный момент вы находитесь в состоянии алкогольного опьянения, это я чувствую, даже находясь в нескольких шагах от вас. Сотрудник полиции ранен, и если в этом повинны вы, а я уверен, что у этого мужчины, как кажется на первый взгляд, перелом указательного, среднего и безымянного пальцев левой руки по вашей вине, доказать это с моей помощью можно будет в течение пяти минут, так что ваш адвокат вам не поможет. Разве что только ему удастся вам уменьшить срок за нападение на сотрудника, находящегося при исполнении служебных обязанностей. Вы сейчас находитесь не в той ситуации, когда можете чего-либо требовать. Поэтому сделайте самое лучшее, что сейчас можете сделать – заткнитесь.
У жильца был в данный момент вид, что он получил сильный удар под дых. Он молча смотрел на доктора, открывая и закрывая рот, как рыба, выброшенная волной на сушу. Затем до него дошел смысл высказывания врача, и глаза его округлились.
- Да как вы смеете? Да вы все с одной шайки! Знайте, что я документально зафиксирую факт побоев, полученных от полицейского. Думаете, что сможете меня запугать? Кишка у вас тонка! Да я…
- Да замолкни ты уже! – Евгения сморщилась, как будто крики хозяина квартиры вызывали у нее мучительные приступы головной или зубной боли.
- А ты… А ты, с… - тут он пораскинул мозгами и пришел к выводу, что сейчас в присутствии врача ругаться ему точно не следует. Весьма правильному выводу, на взгляд Евгении.
- Что? Опять меня сучкой мусорской хотел назвать? Ну, давай, не стесняйся. Что тебя останавливает?
Мужчина промолчал, решив не связываться. Опять-таки мудрое решение. Как и любой кавказец, он готов был чувствовать себя смелым только в группе себе подобных. Наедине же предпочитал не высовываться. Хотя даже находясь в подавленном состоянии, он мог быть опасен, поэтому Евгения рассудила, что необходимо хоть как-то обезопасить себя и окружающих. В руке ее холодным светом сверкнули браслеты наручников.
- Давай-ка свои ручки, дорогой, - она сознательно сымитировала кавказский акцент, и выражение бессильной злобы, появившееся на лице хозяина квартиры, донельзя порадовало ее. – А то, что ты про какие-то побои заикался, так поспешу тебя утешить. Твой синяк на том, что ты привык считать своей физиономией – ничто по сравнению с переломом пальцев моего напарника. Ясно тебе, ара?
Безропотно позволив застегнуть у себя на руках наручники, он со стоном поднялся на ноги и, шаркая, прошествовал в кухню, откуда донеслись звуки, которые ни с чем нельзя было перепутать – он решил выпить, подумав, что его переживания стали достаточным основанием для того, чтобы его никто не смог за это осудить.
- Ну что? – доктор посмотрел на полицейских. – Я вам больше не нужен?
- Спасибо, доктор. Дальше мы уже сами, правда, Миша?
- Тогда я с вами прощаюсь. Напомню только, что необходимо вашему напарнику срочно сделать рентген. Я, конечно, говорил этому парню, - он кивнул в сторону кухни, где продолжал свои возлияния кавказец, - о переломе пальцев. На самом деле вероятно, что у него перебиты сухожилия, а перелома нет. Так что рентген срочно необходим.
- Ясно, доктор. Спасибо. Ну что, Миша, забираем этого клоуна с кухни и поехали?
Кавказец продолжал отправлять в себя одну за другой стопки, наполняемые им из бутылки «Абсолюта». Тем не менее, он безропотно дал поднять себя на ноги и увести из квартиры. Они уже приближались к машине Астафьева, когда задержанный вдруг остановился и посмотрел в сторону. Евгения была в этом дворе с утра и теперь могла без малейших сомнений, что смотрел кавказец именно на то место, где с утра лежало безжизненное тело убиенной старушки. От его следующих слов кровь в жилах у лейтенанта Анохиной застыла:
- Камень летел слишком быстро. Ребенок не мог его так бросить…
Не прислушивавшийся к его словам Михаил просто подтолкнул его в сторону своей машины. Судя по выражению его лица и испарине на лбу, боль возвращалась с новой силой.
Андрей Васнецов, бесцельно прокатавшись по городу, вернулся в Управление и уже собирался направиться к себе в кабинет, когда его окрикнул дежурный:
- Андрей Сергеевич, одну секунду.
Он остановился, вопросительно глядя на сержанта, который чуть ли не бегом приближался к нему, выскочив из своей каморки. Выражение лица дежурного сразу не понравилось майору, но он, несмотря на возникшее у него предчувствие чего-то недоброго, остановился и ждал приближения полицейского.
- Андрей Сергеевич, звонил дежурный с пятого отдела. К ним там пришел какой-то странный паренек, попросил запереть его в камере.
- И что? Заперли? – майор уже мысленно устало вздохнул – молодой дежурный опять что-нибудь напутал и теперь потчевал старшего по званию дезинформацией.
- Нет, в камеру сажать не стали. Отвели в кабинет, где содержат обычно потеряшек…
- Сержант, не томи…
- Его закрыли на ключ в этом кабинете, - сержант приобретал все более испуганный вид. – Принесли ему еды, каких-то игрушек из кабинета ответственной по работе с трудными подростками… Вот…
- Сержант, ты решил просто поболтать? Я-то тут причем?
- Товарищ майор, через полчаса ребенок снова стоял перед дежурным и просил его запереть в камеру.
- Не понял…
- Я тоже не совсем понимаю. Но вышло так, что он выбрался из кабинета, где его закрыли. Причем там произошло что-то жуткое… Я слышал сегодня уже историю про старушку, которую убил какой-то подросток. Вот я и подумал, что вам будет любопытна эта история…
Уже при последних словах дежурного сержанта, Андрей почувствовал, что его подхватывает какая-то сила и как на крыльях несет обратно к выходу. Не сказав ни слова он пробежал мимо ошарашенного сержанта и выбежал на улицу к своей машине. Мотор завелся моментально, и машина тронулась с места, вскоре пропав из виду. До отделения полиции под номером пять ехать было с полчаса, если без пробок и без превышения скорости. Однако Андрей мчался вперед, забыв об ограничениях, чувствуя, что время стремительно убегает от него, как песок сквозь пальцы. Управляя одной рукой, он достал мобильник и набрал номер Безумного Макса. Услужливый голос автоответчика с медово-сахарными интонациями проинформировал его, что вызываемый им абонент находится вне зоны действия сети. Витиевато выругавшись и швырнув сотовый на пассажирское сиденье, он еще прибавил скорость, хотя и до того превышал ее безбожно.
Уже через четверть часа он влетал в пятое отделение, на ходу демонстрируя свое служебное удостоверение на пропускном. Не обращая внимания на вскинутые к козырькам руки младших по званию, отдававших ему честь, он почти подбежал к дежурному, который уже успел подумать, что сам начальник службы собственной безопасности явился, чтобы задержать его.
- Я майор Васнецов, ведущий дело о сегодняшнем убийстве. У вас находится несовершеннолетнее лицо, которое по показаниям свидетелей может являться подозреваемым в совершенном убийстве. Где мальчишка, который сам к вам пришел сегодня?
- А, вы по этому поводу, - по лицу дежурного было видно, что беспокойство его постепенно отпускает, и явку с повинной он пока писать не собирается. – Ну мы подумали…
- Мне наплевать, что вы подумали, - Андрей довольно грубо оборвал дежурного. – Я вас спросил, где он сейчас.
- Там, куда он так стремился попасть. В камере, конечно, - дежурного покоробила манера общаться майора, но старшему по званию он претензии высказать не мог. Зато он подумал, что обязательно нажалуется начальнику отдела. – Но если бы вы видели, что он натворил в комнате, куда его поместили сначала…
- Обязательно посмотрю. Как мне к нему пройти?
- Пойдемте, я вас к нему проведу.
Камеры располагались в полуподвальном помещении, и дежурный сразу направился к самой дальней из них. В дальнем углу на самом краю шконки сидел мальчишка, которому на вид было не больше двенадцати лет. Он смотрел на свои руки, опустив глаза вниз, но, услышав приблизившиеся шаги, обернулся, вперившись взглядом в подошедшего майора.
- Я ему говорил, что не надо этого делать, - произнес мальчишка тоненьким детским голоском. – Но он меня не послушался. Он меня никогда не слушался, а делал все только так, как считал нужным. А я ему говорил…
- О ком ты говоришь, мальчик? – Андрей подошел к самой решетке, опасаясь пропустить хоть одно слово мальчишки, ему казалось, что сейчас странная завеса упадет с его глаз, и ему откроется правда. – Кто этот он? Кто он для тебя?
- Мой хороший друг. Раньше он всегда давал мне хорошие советы, а теперь…
- Это ты с ним убил сегодня с утра старушку?
- Товарищ майор, - дежурный попытался вмешаться. – Может, не стоит так наседать на паренька? Посмотрите, он ведь сейчас расплачется…
- Это ты со своим другом сделал это? – Васнецов проигнорировал слова дежурного, не удостоив его даже взгляда. – Ты убил ни в чем не повинного человека, который только и всего, что сделал тебе замечание? Ты живьем резал котенка, наслаждаясь теми звуками, что животное издавало от боли. А когда бабушка сделала тебе замечание, ты проломил ей голову камнем. Маленький выродок, ты человека убил. Сержант, откройте камеру!
- Товарищ майор…
- Сержант, немедленно подчиняйтесь приказу. Откройте камеру!
- Виноват, товарищ майор. Вы сейчас не в том состоянии…
- Откройте чертову камеру! – Андрей схватился за прутья камеры и затряс их, вымещая на глухом к его стенаниям металле свою бессильную злобу, душившую его мертвой хваткой. – Маленькое чудовище.
Майор тут вспомнил о том, что у него в кобуре заряженный пистолет. Переведя на дежурного совершенно безумный взгляд, он убедился, что тот не смотрит за его движениями, словно зачарованный мальчишкой, и сунул руку под полу пиджака, привычным движением выхватывая табельное оружие и наводя его на ребенка в камере. Однако за мгновение до выстрела кто-то здоровый схватил его сзади, вырывая у него из руки пистолет. У Андрея появилось ощущение, что сзади находится кто-то огромный, кто может просто разорвать его одним движением, даже не запыхавшись. Однако нечто огромное только сжимало его в огромных ручищах и, похоже, травмировать не собиралось. Тогда Васнецов прибегнул к хитрости – он старательно расслабился, практически повиснув на руках у того, кто был позади него. И лишь почувствовав, что медвежья хватка оппонента всего на миг ослабла, он рывком вырвался из захвата, одновременно оборачиваясь и пытаясь выхватить ствол. Если бы табельное оружие непостижимым образом не застряло в кобуре, дни капитана Егорова, стоявшего позади Андрея, были бы сочтены. Ничто не спасло бы его от выстрела в упор. Однако пистолет только на одно мгновение зацепился за край кобуры (а может, и за ремень, майору некогда было отметить про себя сей факт), и этого мгновения вполне хватило, чтобы Андрей рассмотрел, кто перед ним. И пусть палец уже лежал на спусковом крючке, но удержать его от давления на курок у майора вполне получилось. Безумный Макс стоял перед ним, застыв в немом удивлении и слегка прищурив глаза, ожидая выстрела
Однако вид его близкого друга, а по совместительству и подчиненного разом привел Васнецова в чувство. Одна рука продолжала сжимать табельное оружие, а вот второй он приложился к своему лбу, сжав ее в кулак. Всего мгновение назад он мог убить Егорова, при свидетеле (дежурный сержант наблюдал за разыгравшейся сценой, широко открыв глаза – такого он на своем дежурстве в тихом пятом отделе еще не видел).
- Может, уберешь пистолет, командир? – чудом избежавший смерти Макс смотрел на Васнецова с немым укором. – Если ты, конечно, передумал в меня стрелять…
Глава 3
Безумный Макс чудом успел предотвратить то, что исправить уже было бы невозможно. Ему удалось это сделать в последнюю секунду. Появись он на минуту позже, и все было бы кончено. Мальчишка в камере был бы застрелен, а его друг и начальник арестован за превышение должностных полномочий. Егоров привез в Управление обоих молодых сотрудников, с которыми уже успел познакомиться в дороге. Одного звали Стас Коваль, другого – Илья Маношин. Оба были однокашниками, вместе были еще со школьной скамьи и вместе отправились служить в полицию, а теперь вместе оказались направлены в «убойный» отдел. Впрочем, последнее скорее по удивительной случайности. Макс завез их в Управление, наказав готовить сабантуй в отделе по поводу их первого совместного дела. Самого же его дежурный сержант отправил в пятое отделение, куда минут десять назад уже отправился Васнецов. В отличие от своего начальника, Максим не стал допрашивать дежурного о причинах поездки туда. Однако что-то подсказывало ему, что Андрей поехал в отделение неспроста. Поэтому он направился по пятам за своим начальником и успел в последний миг, сам едва не став жертвой. Поэтому утерев пот со лба и видя, что начальник приходит в себя, Макс решился подать голос:
- Может, уберешь пистолет, командир? Если ты, конечно, передумал в меня стрелять…
- Макс… - Андрей посмотрел на свое табельное оружие таким взглядом, будто видел его впервые в жизни, а потом убрал его обратно в кобуру. – Прости, я сам не знаю, что на меня нашло.
- А ты бы выстрелил? Смог бы, Андрей? – взгляд Максима, направленный на начальника, был полон немого укора.
- Не знаю… - майор рукой взъерошил себе волосы, и осмотрелся по сторонам. – Где мы вообще находимся?
- Пятое отделение полиции, товарищ майор, - робко подал голос сержант. – Я звонил в Управление, чтобы прислали кого-нибудь за мальчишкой, который к нам сам пришел сегодня… А вы его чуть не… - взгляд сержанта был красноречивее слов.
- Ну да, я хотел его застрелить. Это он сегодня с утра убил старушку, - майор повернулся к капитану. – Взгляни, Макс. Вот он, жуткий убийца.
Максим подошел ближе к камере и внимательно всмотрелся в ребенка. Тот сидел на шконке, низко опустив голову и рассматривал свои ладони. У Егорова появилось ощущение, что мальчишка вот-вот заплачет. Еще бы! Оказаться в камере, где самое место матерым убийцам и грабителям, карманникам и чердачникам. Ведь он же еще совсем ребенок! Он уже хотел обернуться к своему начальнику, чтобы все свои мысли высказать ему вслух, когда мальчишка поднял голову, и они с капитаном встретились взглядами. Макс от неожиданности сделал шаг назад. Глаза мальчишки вовсе не казались глазами ребенка. В них плескалась чернота. А еще он улыбался. Нет, улыбкой это назвать можно было лишь с большой натяжкой. Он ухмылялся, веселясь над чем-то, ведомым только ему. Эти глаза напомнили Максу все фильмы ужасов, какие он в своей жизни успел посмотреть. Ни в левом, ни в правом глазах не было ни белка, ни радужки, ни зрачка – только сплошная и непроглядная тьма. Егоров перевел ошарашенный взгляд на начальника, и его встретил не менее ошарашенный взгляд Васнецова. Главное, что успел отметить капитан, что рука его начальника опять потянулась к кобуре с табельным пистолетом.
- Андрей, что это с ним? – голос Безумного Макса слегка дрожал, звук был непривычным, потому что даже во время чеченской кампании тот ничего не боялся, зато вот его самого до сих пор боялись на берегах Терека и в окрестностях Грозного, такого в-общем доброго и душевного парня.
- А я почем знаю? Сержант, - Васнецов повернулся к дежурному, - он такой же был, когда пришел?
- Никак нет, товарищ майор, - дежурный аж вытянулся по струнке. – А вот то, что он в кабинете натворил…
- Пойдем, кстати, посмотрим, - Андрей одернул полу своего плаща, прикрыв кобуру во избежание эксцессов.
Они уже готово были покинуть помещение, где располагались камеры, когда до их слуха донесся голос, который только с большой натяжкой можно было назвать детским. Говорил, разумеется, мальчишка, вот только интонации и сами слова принадлежали далеко не ребенку:
- Это только начало. Скоро начнется самое интересное. А бабка зря высунулась во двор. Сидела бы себе дома у телевизора, глядишь, и ничего бы не случилось.
Васнецов развернулся на сто восемьдесят градусов и быстрыми шагами подошел к камере. Мальчишка смотрел прямо на него, и у него снова были обыкновенные детские глаза, в которых теперь уже надолго, если не навсегда, поселился испуг.
- Что начнется? – Андрей взялся за прутья решетки и сжал руки так, что костяшки побелели. – Что ты несешь? Кто ты такой?
- Узнаешь в свое время, - взрослые интонации снова пропали из голоса ребенка. – Если, конечно, доживешь, начальник.
- Гаденыш, - Васнецов мрачно сплюнул на бетонный пол.
- Наверное, клея просто обнюхался, Андрюха, - судя по внешнему виду Макса, ему не терпелось убраться от камеры с непонятным и пугающим ребенком. – Пойдем отсюда.
Они вышли из помещения, в котором после этого наступила полная тишина, которая внезапно была нарушена тихим хихиканьем, донесшимся из камеры, в которой был заперт мальчишка. Потом все снова стихло, только лампочка под потолком тихо пощелкивала, мигая.
- И это все натворил ребенок? – Андрей повернулся к дежурному сержанту, вопросительно глядя на него, отчего тому захотелось быть невидимым. – Тут как будто бригада молдаван поработала, только они не строили, а наоборот разрушали…
В комнате, куда первоначально с утра поместили мальчишку, был абсолютный бедлам. Большой письменный стол стоял, накренясь, как будто у него одна из опор отсутствовала. Все ящики стола были не просто выдвинуты, а вытащены и разбросаны по комнате. На столешнице были следы, словно кто-то пытался ее грызть. Несколько мягких игрушек, которые ранее находились на полках шкафа, теперь валялись на полу разорванные на части. У самого шкафа одна из полок была сломана точно посередине. Сломана так, если бы кто-то нанес по ней сильный удар, продемонстрировав умения из восточных единоборств. Окно, ведущее из комнаты на улицу, тоже подверглось нападению, одно из стекол было разбито, и по нему сейчас змеились трещины.
Андрей с Максимом переглянулись. У Безумного Макса был вид человека, который пропустил удар в солнечное сплетение и теперь старается вдохнуть. Его друг и начальник был спокойнее. Однако Егоров прекрасно знал, что спокойствие шефа было напускным. Он никогда своим внешним видом не показывал, какая душевная борьба может идти у него внутри.
Около года назад Васнецов после работы решил развеяться и покатать шары в бильярдной, куда часто захаживал. Его там прекрасно знали местные обыватели. Бывало, что он мог сыграть партию-другую с кем-нибудь из них, правда, с переменным успехом – катал шары он весьма неплохо, но вот Вилли Хоппом никогда не являлся и даже намеков на это не было.
Вот и в тот вечер Андрей сидел после особо удачной партии в баре, когда туда же зашли две девушки. Взгляд одной из них пересекся с его взглядом, и майор почувствовал, что сердце его ухнуло куда-то глубоко вниз. Высокая, стройная, светловолосая, сероглазая (это он уже потом разглядел), она сразу заставила задержаться на себе взгляды присутствующих. Впрочем, наступившая тишина не была длительной – вскоре разговоры возобновились, и до Андрея снова донесся стук бильярдных шаров.
Если вкратце, то они познакомились, и Ирина, так ее звали, без какого-то ложного стеснения оказалась в его постели. Однако вопреки привычности этой ситуации, мужчина и женщина, познакомились, приятно провели время вместе, расстались наутро, их отношения не прекратились с рассветом. Не завершились они и через неделю, и через месяц, и через полгода. Друзья уже всерьез подумывали, что Васнецов сделает Ирине предложение, и были правы – он просто ждал подходящего момента. Однако предложения так и не последовало – жизнь распорядилась иначе, и случившаяся авария внесла свои коррективы в развитие событий.
Это произошло около четырех месяцев назад. Ирина возвращалась с работы в своем туристическом агентстве, как всегда с нетерпением ожидая встречи со своим мужчиной. Он часто задерживался на работе, но девушка прекрасно знала, кем он являлся, когда соглашалась на его предложение переехать к нему. Зато она не допускала даже малейшего сомнения, что он опаздывает домой к ужину именно из-за своего ненормированного рабочего времени, а не потому что у него завелись отношения на стороне. Вот и в этот раз она шла, погруженная в свои мысли, не замечая ничего вокруг. Ей необходимо было сообщить своему возлюбленному новость, которую сама узнала только с утра – в их отношениях уже появилось третье лицо, которому предстояло увидеть свет через девять месяцев. Ирина была беременна. Эта новость ошеломила ее, и теперь она гадала, как воспримет ее мужчина эту информацию. Она всерьез боялась, что своим сообщением может спровоцировать разлад в их отношениях. Слишком часто бывало так, что мужчина просто исчезал из жизни женщины, когда появлялось что-то, что требовало от него немалой ответственности. Так было у некоторых из ее подруг, и теперь Ирина гадала, как подготовить Андрея к информации, что он в скором времени будет папой. Как он воспримет эту новость? Крепко ее обнимет и прошепчет ей на ухо слова любви? Или взгляд его потускнеет, и с этого момента в их отношениях появится трещина, которая будет только расти и рано или поздно приведет к разрыву? И какой выход у нее в таком случае оставался? Аборт и перспектива остаться навсегда бездетной, став детоубийцей? Или роды в одиночестве и забота о сыне либо дочери и постоянное напоминание биологическому отцу ребенка об алиментах?
В то мгновение она еще не знала, что ребенку не суждено родиться, а ей стать матерью. Не глядя по сторонам, девушка ступила на проезжую часть, не обратив внимания на красный свет. Она словно чувствовала, что вокруг нет ни одной машины. Однако в следующую секунду из-за поворота на предельной скорости вынеслась «двенашка», за рулем которой сидел подросток, взявший машину у своего отца «просто покататься». Он решил продемонстрировать двум своим приятелям собственную «крутость» и на скорости, близкой к восьмидесяти, вошел в поворот. Води он транспортное средство немного хуже, и «двенашка» встретилась с телеграфным столбом, обняв его, а возлюбленная майора осталась бы жива, отделавшись легким испугом. Однако поворот был выполнен действительно мастерски. Машину занесло, однако она вписалась в поворот и на немного снизившейся скорости сбила девушку. Удар был настолько сильным, что Ирина кувырком прокатилась по автомобилю сверху и упала на асфальт, раскинув руки. Падение могло бы получиться крайне болезненным, однако сердце девушки остановилось немногим ранее, и на асфальт падало безжизненное тело.
Подростки скрылись с места преступления, хотя тому, кто был за рулем, влетело по первое число от предка. Знай его отец, отчего появились вмятины на капоте, он мог бы быть со своим сыном еще суровее. Но и так его несовершеннолетний потомок еще неделю принимал пищу стоя.
Андрей примчался на место происшествия, игнорируя знаки ограничения скорости. Он с каменным лицом стоял над телом своей девушки, сжимая в кармане красивую коробочку с кольцом, которое приобрел еще с утра, чтобы сегодня за ужином сделать предложение. С таким же лицом, лишенным какого бы то ни было выражения, он присутствовал и на похоронах. Его друзья были рядом, но он никого не замечал вокруг себя. Только придя домой, Васнецов дал волю слезам, упершись лбом в стену и нанося удары по ней правой рукой, не чувствуя боли. Следующую неделю он плохо помнил, пребывая в алкогольном тумане, не отвечая на звонки ни по телефону, ни в дверь. Пару раз доходило до того, что он приставлял свой табельный пистолет к виску, но что-то удерживало его от небольшого усилия, необходимого для нажатия на спусковой крючок.
Только через неделю Андрей взглянул на свое отражение в зеркале, а не в бутылке, и увиденное заставило его хотя бы частично прийти в себя. Побрившись и приняв душ, он явился на работу. Начальство закрыло глаза на его отсутствие в течение такого долгого срока, так что он ограничился только выговором. Хотя в тот момент, Васнецов был готов и к увольнению из рядов тогда еще милиции. Но его друг и начальник Дмитрий Истомин прекрасно понимал, что побудило майора уйти в запой, к счастью так и не уведший его в пучину безумия.
Вот и теперь Андрей не выдавал своих эмоций. Это не было в его привычке. Происшествие с его девушкой словно лишило его части его души. Поэтому теперь он лишь напряженно обозревал комнату, в которой и небольшой смерч не мог бы нанести большего урона.
- Сержант, а с мальчишкой что, никого не было? – он обернулся к дежурному, который молчаливой тенью присутствовал позади.
- Никак нет, товарищ майор. Мы его посадили в эту комнату, послали за специалистом по работе с детьми и…
- Ну и где специалист?
- Вы меня имеете в виду, товарищ майор?
В дверях возникла девушка с погонами старшего лейтенанта, заставившая глаза Васнецова удивленно раскрыться, только на одно мгновение ему показалось, что перед ним Ирина, погибшая четыре месяца назад, те же светлые волосы до плеч, тот же высокий рост и стройная фигура, только глаза темнее, и форма лица другая. Отойдя от мгновенного наваждения, Андрей сделал шаг в сторону, пропуская девушку в комнату.
- Если вы являетесь специалистом по работе с несовершеннолетними, то, наверное, именно вас мы и ожидаем, - он указал рукой на беспорядок в комнате. – Скажите, ребенок мог натворить такое?
- Теоретически, мог, конечно, - она задумчивым взглядом обвела помещение. – Вот только…
- Что? – в один голос задали вопрос мужчины, даже сержант не остался в стороне.
- Ну, понимаете, товарищ майор, - она обвела всех присутствующих задумчивым взглядом, - разорвать на части мягкие игрушки может и ребенок. Дети, кстати, очень часто этим занимаются. Но вот я не поверю, что это он сломал полку и вцепился зубами в столешницу. Да и в каком состоянии ему надо было для этого находиться?
- А в каком состоянии надо пребывать, чтобы забить до смерти старушку кирпичом? – тихо проговорил Андрей, отворачиваясь, чтобы выйти.
- Что вы имеете в виду?
Он уже вышел из помещения, поэтому не ответил, то ли не услышав, то ли проигнорировав вопрос. Вместо него ответил его друг, который собирался также выйти в коридор, но был остановлен девушкой.
- Рано утром мальчишка забил пожилую женщину палкой до смерти. Так вот.
- Скажите, а ваш начальник всегда такой вежливый и общительный?
- В последнее время да, - Макс задержался, чтобы ответить. – Особенно после гибели его девушки…
- Вот как? – красивые глаза старшего лейтенанта в удивлении расширились. – Я не знала об этом. О майоре Васнецове ходит много слухов, но об этом ни звука…
- Вот и вы его не спрашивайте. Он вам все равно не ответит. А вот возможное его расположение вы точно потеряете. Как вас, кстати, зовут?
- Светлана. Старший лейтенант Ковалева.
- Так вот, старший лейтенант, - Максим словно умышленно проигнорировал тот факт, что она представилась ему по имени, - никогда не говорите с ним об Ирине, так звали его погибшую девушку. Если вдруг пересечетесь по службе, держите при себе ваше любопытство.
Он махнул рукой сержанту и вместе с ним отправился вслед за майором, уже скрывшимся за поворотом. Светлана еще несколько минут стояла на месте, глядя вслед ушедшим мужчинам.
Своего друга и начальника Макс увидел во дворе отделения. Васнецов сидел уже за рулем, но еще не заводил двигатель. Он внимательно посмотрел на подошедшего капитана, который склонился над ним с вопросительным выражением на лице. Они уже давно вместе служили и понимали друг друга практически без слов, поэтому Андрей прочитал вопрос Макса по его глазам.
- Оставляем мальчишку здесь. Пока. Делать ему нечего в Управлении. Пусть с ним старший лейтенант поработает. Может, что и получится…
- Ты про старшего лейтенанта или про мальчика?
Васнецов скользнул равнодушным взглядом по лицу своего подчиненного и ничего не ответил, отвернувшись. Макс понял, что ненароком задел своего друга, поэтому решил переменить тему.
- Что дальше делаем, командир?
- Дальше? Дальше поезжай обратно в Управление. Может, уже кто-нибудь вернулся. Макаров что-то не звонит. Он уже должен был бы вернуться от эксперта. Мне интересно, что тот ему рассказал. Да и Астафьев с нашей молодой сотрудницей куда-то запропастились. Пошли, называется, на повторный обход.
- Ну а ты?
- А я проедусь по делам. У меня через пару часов встреча назначена… Покатаюсь пока по городу, подумаю. Да и домой бы заскочить, переодеться. А то, как угорелый, по местам происшествий целый день бегаю.
- Что говорить полковнику, если будет звонить и тебя спрашивать?
- Истомину? Что я уехал на оперативную встречу с возможным источником информации. Возможно, узнаю что-нибудь новое.
- Кто-то готов поделиться сведениями, что старушка на самом деле являлась агентом ЦРУ, а тот мальчишка – сотрудник нашей службы внешней разведки, рассекретивший агента и самостоятельно сведший с ним счеты?
- Не говори глупости, Макс. Я в жизни не поверю, что бабка была агентом иностранной разведки. Скорей уж попавшей под вербовку нашей Госбезопасности еще в советское время… Лучше сделай доброе дело. Задержись и поговори со старшим лейтенантом, которая с детьми работает. Может, она тебе психологический портрет мальчишки сможет нарисовать. Сделаешь и назад в Управление.
- Слушаю и повинуюсь, - сложил руки в восточном знаке покорности Егоров. – Послушаем, что нам Светка расскажет.
- Я как погляжу, ты уже и познакомиться успел… Ну-ну, дерзай, ловелас.
- Она, между прочим, кое с кого глаз не сводила, пока мы там стояли, и этот «кто-то» - явно не я.
- Все, я поехал, - Андрей не поддержал начатую тему, только взгляд его стал чуть более сосредоточенным. – Вечером в кабинете встретимся, покумекаем.
- Договорились. Опять ненормированный рабочий день.
- Когда у нас было по-другому?
- Даже пива некогда выпить…
- Разговорчики в строю, Егоров, - напускная суровость майора не помешала легкой улыбке скользнуть по его губам. Будешь пиво брать, и мне возьми бутылочку. Вот и посидим-подумаем.
Это меняет дело. До встречи вечером, - капитан хлопнул ладонью по подставленной ладони Васнецова и ушел обратно в здание, в котором располагалось пятое отделение полиции.
Андрей еще несколько минут сидел, не заводя двигатель машины, барабаня пальцами по рулю. Он думал об утреннем убийстве старушки, об аварии, на которую уже ездил Безумный Макс, и про которую он совсем забыл его расспросить, о погроме в кабинете в отделении полиции, устроенном мальчишкой, о словах этого мальчишки, сказанных с абсолютно не детской интонацией. Однако его мысли раз за разом возвращались к моменту встречи с девушкой в звании старшего лейтенанта в коридоре пятого отделения. Всего лишь на одно-единственное мгновение ему показалось, что он видит перед собой свою Ирину, словно ее призрак восстал и явился ему. Затем наваждение отпустило, но воспоминания об этом мгновении не желали стираться из памяти. Повернув ключ в замке зажигания, Васнецов как всегда ощутил мягкую и успокаивающую работу двигателя его машины. Передвинув рычаг коробки передач, он тронулся с места и вскоре уехал от отделения. Сначала предстояло заехать домой. Прокатавшись в течение всего дня, он чувствовал, что ему необходимо как можно скорее попасть в душ. Потом необходимо было ехать на встречу. Что-то подсказывало майору, что на этой встрече он узнает что-то новое. Да и, в конце концов, куда подевался Астафьев, которого он в компании молодой сотрудницы отправил на повторный обход во двор, где утром забили старушку?
Достав из кармана мобильник, Андрей припарковался у обочины, не обратив внимания на запрещающий знак, и набрал номер Михаила. Через мгновение услужливый женский голос доверительно сообщил ему, что «в настоящее время аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Беззлобно чертыхнувшись, он уже протянул руку к зажиганию, когда увидел сквозь лобовое стекло приближавшегося к нему сотрудника дорожно-постовой службы, который вальяжно размахивал своим полосатым жезлом и явно надеялся поживиться за счет лоха на «тойоте», остановившегося практически под самым знаком о запрете парковки. Что ж, «депса» ждало горькое разочарование.
- Сержант Пахомов, - сотрудник ДПС подошел к машине Васнецова со стороны водителя, козырнув и представившись; обычно вид его формы производил на лохов на дороге неизгладимое впечатление, и они дрожащей рукой протягивали ему свои права, - ваши права и техпаспорт, пожалуйста. Нарушаете правила дорожного движения, понимаете ли.
«Лох», сидевший в машине, сунул руку во внутренний карман своего плаща, и через мгновение перед взглядом столь уверенного в себе сержанта Пахомова возникло удостоверение майора уголовного розыска. Рот «доблестного, честного и сердцу дорогого», рассчитывавшего на свое немедленное обогащение за счет «лоха», медленно раскрылся от непередаваемого чувства удивления. Он едва не выронил свой жезл из рук и собственной дрожащей рукой отдал честь.
- Надеюсь, это окажется смягчающим обстоятельством, сержант, - Васнецов опустил стекло со своей стороны и убрал «ксиву» обратно во внутренний карман, - и вы больше не будете меня задерживать. Я в некотором роде спешу.
- Разумеется, - сержант ДПС лихо козырнул, отдавая честь, и машинально махнул жезлом, показывая, что «тойота» может следовать дальше. – Счастливого пути, товарищ майор.
- Благодарю, сержант, - Андрей тронул машину с места, одновременно поднимая стекло.
Пахомов вернулся к своей машине, где его ждал напарник. Он только посмотрел на него удивленно, видя, как его приятель минуту назад отдавал честь тому, кто был в машине. На этот раз заработок уплыл от них, а, точнее, уехал на четырех колесах.
- Ну, и кто это был, что ты ему так лихо козырял? – в голосе напарника сквозил сарказм.
- Майор Васнецов из «убойного».
- А-а, знаю такого. Он у них сейчас вроде за начальника. Ты что ж, машину его не узнал, что ли?
- Я что, по-твоему, машины всех убойщиков наизусть знаю? – огрызнулся Пахомов.
- Ладно, не кипятись, - успокаивающе поднял руки напарник. – Поехали лучше пожрем, а то полдня тут торчим просто так.
- Поехали.
Он уселся в машину с надписью «ДПС» на крыле, и они, не включая мигалку, уехали со своего поста, решив устроить себе небольшой обеденный перерыв. На этом участке дороги машины проносились не так часто, чтобы он мог считаться прибыльным, поэтому оба сержанта без сожаления решили ненадолго его покинуть, в душе ненавидя своего ротного, который поставил их сюда, а не на какое-нибудь более «золотоносное» место.
Приехав домой, Васнецов прямо в прихожей скинул с себя плащ, разулся и босиком прошел в комнату. Там он уже был более аккуратным, и через мгновение пиджак его уже висел на спинке стула, а поверх него покоилась кобура. Пистолет Андрей вытащил, привычно проверив, на предохранителе ли он, и положил его на полку своего довольно старого серванта, который остался ему от матери. Сама его мать, Елена Андреевна Васнецова, уже около полугода спокойно пребывала за рубежом, открыв в себе полгода назад недюжинные навыки успешного предпринимателя. До того она работала преподавателем немецкого языка, потому, не раздумывая, уехала в Германию и занялась там с переменным успехом бизнесом вскоре после смерти супруга. Отец Андрея был на много лет старше своей жены, потому банально ушел из жизни, когда пришло его время, в возрасте семидесяти шести лет. Многие живут дольше, но многие же и отправляются в последний путь значительно раньше. Смерть главы семьи словно придала Елене Андреевне новых сил, вместо того чтобы выбить надолго из колеи. Поэтому она в настоящее время спокойно жила и налаживала свой бизнес в пригороде Дюссельдорфа, откуда каждый месяц сын получал по тысяче евро на необходимые расходы. «На свою ментовскую зарплату ты все равно не сможешь прожить, поэтому не отказывайся», - говорила она, когда Андрей робко пытался ей возразить. Воспитанная в семье, ведущей свое происхождение от зажиточного помещика, чуть ли не дворянина при царском дворе (большую часть жизни вынужденная скрывать свое истинное происхождение), обладательница волевого подбородка и властного взгляда, сохранившая весьма не плохую фигуру в свои сорок девять, мать Андрея была человеком, которого переубедить в чем-либо не представлялось возможным.
Раздевшись донага, Андрей порылся в бельевом шкафу, достав свежее нижнее белье, и прошел в ванную, откуда вскоре донеслись звуки льющейся из душа воды. Спустя четверть часа, шум воды затих, и Васнецов вышел из ванной, старательно вытираясь большим пушистым полотенцем. Он уже надевал свои брюки, когда на прикроватной тумбочке зазвонил телефон. Трубка, как всегда отсутствовавшая на базе была неизвестно где. Проклиная про себя весь научно-технический прогресс, придумавший в том числе и беспроводные телефоны, Андрей подошел к дивану и резким движением приподнял подушку. Ну разумеется! Телефонная трубка лежала там и невозмутимо пиликала. Майор нажал на кнопку приема вызова:
- Алло.
- Андрюша, здравствуй, - Елена Андреевна всегда, независимо от его возраста, называла его Андрюшей, хотя прекрасно знала, что он терпеть не может этой формы своего имени.
- Привет, мам, - Андрей не глядя швырнул полотенце на диван, предчувствуя, что разговор займет далеко не две минуты.
- Как твои дела? – она всегда начинала любой разговор издалека, выясняя малейшие подробности, прежде чем перейти к теме разговора.
- Нормально, мам, - как он не противился интонации в собственном голосе, она все-таки его вывела. – Все еще продолжаю служить родине.
- Ты это о своей работе в милиции, что ли? То же мне, служба родине, - не удержалась и фыркнула Елена Андреевна. – При твоих-то связях в деловом мире…
- Во-первых, не в милиции, а в полиции, мам, - в голосе его послышались нотки нетерпения. – У тебя что-нибудь срочное?
- Как будто я не могу позвонить собственному сыну, находясь за тысячи километров от него, чтобы просто узнать, как у него обстоят дела… Ну и ну…
- Не обижайся, мам. Я просто по уши в работе…
- Настолько увяз в работе, что посреди рабочего дня у меня получается застать тебя по домашнему номеру? Кого ты планируешь обмануть? Знаешь же, что я весь ваш розыск за пояс заткну…
- Знаю, мам. Только я как раз собирался выходить.
- Ну ничего. Удели уж своей соскучившейся маме несколько минут своего служебного времени.
- Хорошо, мам, давай побеседуем, - Андрей глубоко вздохнул, поняв, что разговор продлится не две и не три минуты.
- Прежде всего я хотела бы знать, когда, наконец, ты осчастливишь меня внуком. Как твои дела в личной жизни?
- Никак, мам, - он неловко замолчал, потом снова заговорил. – Ты же знаешь, кем для меня являлась Ирина…
- Знаю, сын, - Елена Андреевна глубокомысленно замолчала, делая паузу. – Послушай: она была замечательной девушкой, но нельзя же теперь всю жизнь прожить только в мыслях о ней. Ее ты вернуть уже не сможешь…
- Спасибо, мама, - голос Андрея стал глухим, это означало, что он начинает злиться.
- Прости, сынок, - мать уловила в голосе сына злость и резко пошла на попятную, - но я ведь просто хочу, чтобы ты был счастлив…
- Я счастлив на своей работе.
- Ну о чем ты говоришь? – настало время злиться матери. – Какое счастье способна принести тебе эта проклятая работа? Ну дадут тебе, наконец, полковника, они кстати не собираются еще этого делать?
- Нет пока.
- Ну получишь ты три звездочки, вместо одной, на свои погоны. Это имеет для тебя какое-то значение? Полковник Васнецов поймал очередного преступника. Мир стал чище! – в голосе Елены Андреевны зазвучала скрываемая до этого момента горькая ирония. – И к этому ты стремишься?
- В настоящее время да. А теперь прости, мам, мне пора на очередную оперативную встречу. Пойду делать мир еще чуть более чистым.
- Пока, сын. Ты хоть питаешься-то нормально?
- Конечно, мам. Трехразовое питание. Как в санатории на курортном лечении…
- Знаю я твои санатории. Перехватил кусок на ходу и тому рад. Вот приеду к тебе в гости, посмотрю, как ты питаешься.
- Не стоит, мам. Такой неблизкий путь проделать, чтобы позаботиться о моем пищевом рационе – не думаю, что это оправданно. Как там твой бизнес? Процветает?
- Цветет и пахнет, как всегда. Вот и думаю в отпуск съездить в родной город, сына повидать.
- Слетай лучше куда-нибудь на Канары, отдохни как следует, мам. В родном городе сейчас слякоть, хоть весна и солнечная.
- Ладно, я подумаю. Пока, сын.
В трубке раздались короткие гудки, он даже не успел ничего ответить. Его мать всегда была импульсивной женщиной, и действия ее часто носили весьма резкий характер. Вот вздумалось ей опять его на ком-нибудь обязательно женить. Опять интересовалась его личной жизнью. Она прекрасно знала о его отношениях с Ириной. Для нее ее смерть стала практически таким же болезненным ударом как и для него. Однако она всегда умела перестроиться по ходу дела. Андрей так не умел. А потому и не стал вдаваться в подробности по поводу его теперешней пассии. Она была на несколько лет старше его, обладала изумительной фигурой и ни разу не заговаривала с ним о браке, довольствуясь тем, что он проводил с ней редкие свободные от работы часы. Ее звали Наталья, и она была еще до встречи с майором весьма состоятельной женщиной, которой повезло встретить в своей жизни обеспеченного человека и отсудить у него после развода половину собственности. Более чем достаточную для ее безбедного существования половину. Она влюбилась в Андрея без памяти, но никогда не поднимала в разговорах тему возможного замужества. И если бы кто-нибудь сказал ему, что она страстно желает стать женой майора, он был весьма удивился. А она желала, буквально спала и видела, как он ей на палец обручальное кольцо надевает. А Васнецов оставался непоколебим в своей уверенности, что они просто доставляют друг другу удовольствие в постели, не имея никаких предпосылок к будущей совместной жизни. Так просто было пригласить ее в гости и с головой окунуться в ауру тепла, которым она с ним щедро делилась.
Андрей поймал себя на мысли, что с такими размышлениями ему не настроиться на предстоящую встречу. А он ожидал хоть какую-нибудь информацию, способную пролить свет на происходящее. Его весьма интересовало, кто мог являться знакомым столь известного адвоката. Ответ на этот вопрос ему предстояло получить не более чем через час. Вновь пристегнув к поясу кобуру с табельным оружием, Васнецов вышел из квартиры, запер дверь на ключ и отправился на встречу.
Закусочная с романтическим названием «Бабушкины пельмени», от которого веяло чем-то ласковым и домашним, располагалась на самом перекрестке, и вход в нее был точно на углу здания. Изображение доброй бабушки весело подмигивало прохожим с наступлением темноты, приглашая зайти и отведать гостеприимства по-домашнему. Однако в-основном сие заведение посещалось студентами, которым здешняя готовка была по карману либо уж совсем случайными посетителями. Поэтому выглядящий новехоньким и аж блестевший в подкравшейся незаметно апрельской ночи «Лексус» адвоката Королева смотрелся, припаркованный у входа, как летающая тарелка между строящимися египетскими пирамидами во времена Древнего Египта. Что уж говорить о стоящем рядом черном «Гелендвагене», рядом с которым стояли как истуканы двое лиц, наружность которых не вызывала у майора Васнецова ни малейших сомнений в роде их занятий, с лицами, не обезображенными интеллектом. «Братки» проводили его своими ничего не выражавшими взглядами и вернулись к своей беседе. Что они могли обсуждать, так и осталось для него загадкой. Да и, честно говоря, ему не было до этого никакого дела. Равнодушно скользнув взглядом по этим двум субъектам весьма крупного размера, Андрей вошел в закусочную.
Он вошел с темноты улицы, поэтому ему не пришлось долго привыкать к полумраку помещения. Васнецов с ходу заметил того самого юриста Королева за столиком у окна, за которым ему предстояло ожидать его «знакомого». Адвокат призывно помахал ему рукой, кому-то кивнув при этом. Майор не придал этой конспирации особого значения. В конце концов, он по роду своей деятельности часто встречался с представителями криминального мира, которые сторонились огласки и назначали ему встречи порой в самых не соответствующих для подобных встреч местах. Васнецов подошел к столику, занятому юристом и протянул руку для приветствия:
- Господин Королев, я полагаю?
Вопрос был излишним, и он это прекрасно понимал. Адвоката такого уровня, хоть и очевидно не по возрасту, знали даже в столице, и уж в лицо его в провинциальном городе мог узнать каждый, кто хоть раз включал телевизор. При этом теплота встречи несказанно удивила майора. При его приближении юрист почти выскочил из-за стола, пожимая протянутую ему руку. На его лице играла самая радушная улыбка.
- Андрей Сергеевич? Очень приятно, наконец, иметь честь лично с вами познакомиться.
- Ну, положим, юристу вашего уровня не пристало общаться с простыми сотрудниками «убойного» отдела. Вы сказали мне по телефону, что со мной хочет поговорить какой-то ваш знакомый…
- Совершенно верно, Андрей Сергеевич. Мой знакомый появится с минуты на минуту. Извольте пока присесть за столик. Вы голодны? Заказывайте, не стесняйтесь, все уже оплачено.
- Вот как? Даже не зная, что я закажу, вы уже все оплатили? – он тут же укорил себя за этот очевидно глупый вопрос, но юрист и бровью не повел, оставляя свои впечатления при себе.
- Поверьте, Андрей Сергеевич, знакомый, которого я имею честь представлять – весьма влиятельный человек. Ему хватило бы денег на карманные расходы, чтобы купить это заведение, - он осмотрел закусочную критическим взглядом, - вместе со всем его персоналом и даже с посетителями.
- А с какой целью столь влиятельный человек захотел встретиться со мной? Я ведь простой майор…
- Не прибедняйтесь, Андрей Сергеевич. Все-таки вы не просто майор полиции, а начальник «убойного»…
- Исполняющий обязанности…
- Это не принципиально. В мире, где вершатся большие дела, о вас собрано достаточно сведений. Вы тот самый человек, который подходит по всем параметрам.
- Подходит для чего?
- А это пусть объяснит вам мой знакомый. Вот, кстати, и он. На этом позвольте откланяться. Всю дальнейшую информацию вы получите от этого человека.
Адвокат быстро пожал руку подошедшему мужчине, сразу же отдернув руку, словно боялся обжечься, и поспешил ретироваться. Андрей поднял глаза и увидел подошедшего к его столику. Этому мужчине можно было дать по внешнему виду около пятидесяти лет. Глубоко посаженные глаза смотрели очень внимательно, и у того, на кого они смотрели, могло появиться ощущение, что его просвечивают взглядом насквозь как рентгеновскими лучами. Седая голова покоилась на короткой шее, укутанной в легкий шарф. Шириной плеч вновь пришедший вряд ли уступал кому-либо из своих подчиненных, но возраст наложил уже на него свой отпечаток, и он сильно сутулился. Стоило ему зайти в закусочную, как все разговоры в зале смолкли, а через мгновение снова возобновились. Не обращая внимания ни на кого вокруг, мужчина подошел к столику, за которым сидел Васнецов, протянув руку для рукопожатия.
- Андрей Сергеевич? Благодарю вас, что так оперативно откликнулись на мою просьбу о встрече. Геннадий Иванович Бурцев, к вашим услугам.
Конечно же, Андрей знал этого человека. Не лично, конечно, а понаслышке. Однако сведений хватало с лихвой. Один из самых влиятельных людей не только в родном городе, но и в России, человек, через руки которого проходили вся нефть и весь газ, извлеченные уже из недр или готовящиеся к этому событию, человек, по слухам, ногой открывающий входную дверь в Кремль. Человек, одного мановения руки которого могло бы быть достаточно, чтобы вызвать настоящий ураган в экономической, да и в политической жизни страны. Геннадий Иванович Бурцев, глава корпорации «Россталь», основатель нескольких фондов, которые каждый год делали его богаче на несколько миллионов (а может и миллиардов) долларов, добровольный спонсор некоторых мероприятий, устраиваемых государством в попытках поднять свой пошатнувшийся имидж, один из самых авторитетных людей в России и постоянный участник хит-парада, проводимого «Форбс» среди мировых миллиардеров. Арабским шейхам он, конечно уступал, потому как те ели и спали на нефти, а вот разных бизнесменов российского розлива, вроде одного известного покупателя английского футбольного клуба, он мог без проблем заткнуть за пояс. Геннадий Иванович и сам в последнее время думал, а не приобрести ли ему какую-нибудь игрушку вроде футбольной, хоккейной или баскетбольной команды, давно уже свыкнувшись с мыслью, что в российский спорт вкладываться бесполезно, а вот заокеанские клубы только и ждут русских хозяев с набитыми долларами карманами.
Лет двадцать назад о бизнесмене и меценате Бурцеве знали разве что его близкие родственники и знакомые. Сотрудник жалкого НИИ, живущий от получки до получки, но при этом своей общительностью и своим чувством юмора никогда не дававший тем, кто находился рядом, унывать. Его супруга, с которой они когда-то вместе учились еще в школе (а еще говорят, что школьная любовь не бывает долгой), покорно сносила все тяготы и лишения, жизнь в коммуналке и постоянный расстроенный вид мужа, возвращавшегося с работы с пустыми карманами, а еще лежавшую на столе кипу литературы – она выполняла набор текстов на компьютере, чтобы хоть как-то прокормить их небольшую семью. И спустя несколько лет подобного существования супруги Бурцевы были вознаграждены. Во многом Геннадию повезло, и он смог приобрести с помощью кредита сначала одну, а потом еще две туристические компании. И неожиданно что называется «поперло». Свой банковский займ он погасил с опережением графика – надо же было такому случиться, что очень многим влиятельным и не очень людям приспичило ехать за рубеж отдыхать. Нескончаемый поток туристов довольно быстро обогатил Бурцева, но это было только самое начало его успешной карьеры в бизнесе. Кто подсказал ему мысль начать развивать российское производство, он и сам по прошествии лет не смог бы сказать. Однако, выкупив один из влачивших жалкое в то время существование металлургических заводов и выиграв изнурительную борьбу за сталь и алюминий у китайских предпринимателей, Геннадий основал корпорацию «Россталь», которая уже трижды за последние годы признавалась самым прибыльным предприятием, включая в себя уже семь заводов. Ни малейших задержек с выплатами, никаких конвертов с «серой» заработной платой, абсолютно прозрачная налоговая история – день за днем Бурцев опровергал ставшее практически аксиомой правило, что чистого бизнеса в России быть не может.
И теперь этот человек присел за столик напротив Андрея, глядя на него своим пронзительным взглядом и не произнося ни слова. Васнецов почувствовал себя неуютно, ему показалось, что этот взгляд просвечивает его насквозь. Но спустя мгновение Геннадий Иванович улыбнулся, и наваждение пропало. Он протянул руку над столом, игнорируя дурные приметы, и Андрей ее пожал.
- Благодарю вас, Андрей Сергеевич, что вы соизволили откликнуться на мою скромную просьбу о встрече…
- От таких приглашений вроде как не принято отказываться, - Васнецов поерзал на стуле, выражая своим видом нетерпение.
- А я всегда полагал, что так можно выразиться только о вызовах в кабинеты «высокого начальства», - Бурцев добродушно улыбнулся, продолжая при этом изучающе смотреть на собеседника; глаза его не улыбались. – Я наводил о вас справки, так что не скромничайте. К тому же речь идет именно о приглашении, а не о вызове. Поэтому я снова выражу вам свою признательность…
Майор слушал своего собеседника в пол-уха, переведя взгляд на вошедшего в закусочную мужчину. Лет тридцати, более чем просто одетый, он не производил впечатления человека, который мог бы привлечь к себе внимание. И тем не менее, что-то в его внешности заинтересовало Андрея. Бурцев тем временем продолжал:
- Я специально вас пригласил сюда, чтобы поделиться с вами некоторыми соображениями.
- А почему именно в эту закусочную? Я полагаю, что люди вашего положения обходят подобные заведения своим вниманием.
- Я люблю места, - олигарх вполне добродушно усмехнулся, - где трудно встретить знакомых.
- При вашем положении в нашем обществе сложно назвать человека, который вас бы не знал. Вон как некоторые посетители шеи посворачивали. Сейчас еще кто-нибудь додумается подойти и автограф попросить.
- Браво, Андрей Сергеевич, - Бурцев довольно искренне рассмеялся. – Информация о вас соответствует действительности. Хорошее чувство юмора.
- Не более чем констатация факта. Думаю, что каждый, кто смотрит телевизор, способен узнать вас в лицо. А парни характерной внешности на улице, ожидающие возле «геленда», сами по себе могут привлечь внимание. Почему только двое? Вроде как не ваш уровень…
- А я здесь с неофициальным, если позволите так выразиться, визитом.
- Тогда давайте перейдем к делу, - взгляд Андрея снова скользнул по только что вошедшему, на вид невзрачному посетителю – что-то в нем его настораживало.
- Вы абсолютно правы, Андрей Сергеевич. Как говорится, время – деньги. Вы сегодня еще не ужинали? Может, вы голодны?
- Не стоит беспокоиться. В данный момент больше всего меня терзает любопытство, чем я мог привлечь столь важного человека…
- Хорошо, считайте, что убедили меня. Не будем терять времени, - улыбка сошла с лица Бурцева. – Я знаю о том, что произошло сегодня утром. На первый взгляд рядовое убийство, правда, причины неизвестны. Однако меня насторожил сам факт убийства невинной старушки, а потом еще и расстрел в центре городе одного автолюбителя другим…
- Вы более чем осведомлены. Вам наш генерал докладывает?
- Нет уж, увольте, Андрей Сергеевич, - улыбнулся собеседник. – У меня свои источники информации. И именно этой информацией я намерен с вами поделиться в надежде, что она окажется вам полезной…
Васнецов уловил резкое движение слева от себя. Его полицейские рефлексы сработали как надо. Вот только время это было безнадежно упущено. Майор рванулся вперед прямо через стол одновременно с прозвучавшим выстрелом, за которым последовал еще один. Краем глаза он заметил, что недавно вошедший посетитель стоит слева от него, зажав в руке пистолет, из которого он только что стрелял. Если бы стреляли в него, шансов у него не было бы. С расстояния в несколько шагов промахнуться не представлялось возможным. Андрей упал на пол, увлекая за собой Бурцева, но уже понимая, что опоздал. Две пули попали в грудь и живот олигарху, однако он еще был жив, когда Васнецов выхватил из кобуры свое табельное оружие и выстрелил в сторону незнакомца, практически не целясь. Только по виду мужчины, который сразу судорожно схватился за живот, он понял, что попал удачно. Пистолет тот выронил и угрозы больше не представлял.
Закусочная быстро опустела. Услышав выстрелы, посетители разбежались, а обслуживающий персонал попрятался. Спустя мгновение в помещение ворвались те двое парней характерной внешности, которых еще на подходе приметил Андрей. Оба они подбежали к месту событий, проигнорировав вне всяких сомнений мертвое тело стрелка – тот в позе эмбриона лежал на полу, не производя никаких движений.
- Иваныч? – один из парней упал на колени рядом с подстреленным олигархом. – Иваныч, ты как?
Бурцев явно силился что-то сказать, показывая пальцем на Васнецова. Который уже поднялся на ноги и подошел к телу стрелка, отшвырнув пистолет ногой в угол помещения
- Андрей Сергеич, - один из охранников Бурцева обратился к майору, - вас Геннадий Иваныч зовет. Скорее…
Он подошел и наклонился над умирающим. Тот едва дышал, но взгляд его оставался таким же пронзительным
- Андрей Сергеевич… - его голос слабел с каждой секундой. – Я верю, что вы раскроете это дело. Я хотел вам сказать… Это…
Глаза Бурцева остекленели. Он был мертв. Один из его охранников тупо смотрел на своего хозяина, прежде чем высказал вслух результат своих жалких размышлений:
- Может, ему «скорую»…
Андрей устало взглянул на охранника. Презрения в его взгляде не было. Вряд ли от такого парня стоило ожидать дельных мыслей. Такие всегда качали мышцы и всегда в ущерб собственным мозгам. Найти среди подобных особей человека, который осилил бы игру в шахматы или разгадывание кроссворда, не представлялось выполнимым. Однако это была не его вина, что тело его шефа лежало сейчас на полу, потому Васнецов сдержался, хоть и почувствовал сильнейший позыв к тому, чтобы наорать на здоровенного детину с полным отсутствием интеллекта.
- Теперь уже «труповозку»… Эй, - он повернулся к официанту, робко выглядывавшему из двери, ведущей в подсобное помещение, - вызовите полицию. Убийство все-таки…
- А вы?
- А я спокойно подожду дежурный наряд и следователя из СКП. Хотя, думается мне, что нечего мне здесь делать…
- Вы же стрелка подстрелили…
- Вот именно. Одной объяснительной не отделаюсь. Теперь эсбешники замучают… - Андрей уже разговаривал сам с собой.
- А зачем стрелять было? – второй охранник казался более сообразительным, чем его напарник, поэтому смело решил подключиться к разговору.
- А если бы я не стрелял, сейчас на полу лежали бы как минимум два мертвых тела, и одно из них принадлежало бы мне. Так что послушайте моего совета, парни, не отсвечивайте здесь. Шефа вашего вам уже не вернешь, а вот вопросами вас дежурный следак гарантированно засыпет. Что, например, мог делать убиенный Бурцев в этом гадюшнике…
Словно в-ответ на его слова прямо у него над плечом раздалось покашливание. Повернувшись, майор увидел давешнего официанта, который вертел в руках салфетку, будто не мог найти ей применения.
- Вы в полицию позвонили?
- Да, позвонил. Сказали, что наряд пришлют. Они там переполошились, узнав, что у нас в закусочной труп. У нас раньше такого никогда не случалось…
- Это они еще не знают, чей у вас в закусочной труп. Иначе одним дежурным нарядом дело бы не ограничилось. Придется самому заниматься. Все как всегда, - он достал из кармана мобильник и набрал собственный рабочий номер. – Маша? Макс еще не ушел? Сидит в кабинете и пиво пьет? Ай молодца! Знаешь закусочную на пересечении Краснознаменской и Рокоссовского? Передай этому алкашу, что, если его через десять минут не будет здесь, разжалую в рядовые и отправлю на Восточный фронт. Спасибо, - он отключил связь и убрал телефон, повернувшись к выходу.
- А вы куда? Вам разве не надо дожидаться наряда? Он вот-вот приедет…
- Если будут спрашивать, я подожду подхода основных сил в машине. Вон она стоит перед входом…
Андрей вышел из закусочной, в которой его только что чуть не подстрелили и уселся в свою машину, скользнув равнодушным взглядом по бежевой «шестерке», припарковавшейся неподалеку. Чем-то ее вид показался ему знакомым. Изгнав из головы ненужные, как ему показалось в тот момент, мысли и соображения касательно странно знакомой машины, он задумался и перестрелке, в которой сам принял непосредственное участие. Кем был стрелок? Что побудило его открыть стрельбу в заведении, где было полно народу? И был ли случайным выбор его цели или все было заранее спланировано?
Внезапно на Андрея снизошло озарение. Он вдруг понял, что именно показалось ему странным в том мужчине, которого он застрелил. У него были пустые глаза, лишенные какого бы то ни было выражение. Он смотрел в пустоту. Видел ли он свою цель, или она была случайной? Майор почувствовал, что ему необходимо, как можно скорее, раскрыть странные убийства сегодняшнего дня.
Глава 4
Переломов у Астафьева не оказалось, однако захлопывавшаяся дверь повредила сухожилия на руке, потому доктор в травмпункте все-таки наложил гипс. Пока Михаилу делали рентген, и врач долго и придирчиво рассматривал получившийся снимок, Евгения находилась рядом. Номера ее телефона у начальника еще не было, а у Астафьева телефон разрядился, потому никто из них и не догадывался, что Васнецов давно уже разыскивал их обоих. Наконец, утомительная процедура гипсования поврежденной кисти была завершена, и врач, сохраняя равнодушный вид, вернулся к своим записям на столе, от которых его отвлекли своим визитом полицейские. Только когда Михаил уже собирался попрощаться, он поднял на своих посетителей взгляд:
- Даже не знаю, повезло вам с травмой или нет.
- Что вы имеете в виду, доктор? – Астафьев, уже направлявшийся к выходу, обернулся, махнув рукой Евгении, чтобы она шла к машине, где до сих пор оставался на заднем сиденье прикованный наручником к двери субъект, из-за которого и пришлось наведаться в травмпункт.
- Переломы обычно в моей практике всегда проходят быстрее. Кости срастаются и восстанавливают свои функции. У вас на левой руке перебиты сухожилия сгибателей пальцев, на четырех пальцах из пяти. Это значит, что вы не сможете сгибать пальцы левой руки без хирургического вмешательства. То есть, скажем, вы сможете сгибать пальцы в области ногтевой фаланги градусов на шестьдесят. Но вот разогнуть вы их уже не сможете.
- И что же делать? Как мне восстановить их двигательные функции?
- Сшивать сухожилия. Больше никаких средств нет.
- Так сшейте тогда. Зачем вы гипс наложили? Мне совсем не улыбается перспектива остаться одноруким, доктор.
- Сейчас хирургическое вмешательство не представляется возможным. Необходимо, чтобы отечность спала. Так что недели две придется вам поносить гипсовую «перчатку». Да, и ощущения ваши в первые дни будут, честно говоря, не из лучших…
- Болеть будет?
- И еще как! Особенно в первые несколько дней. Даже неосознанные движения пальцами могут причинить вам сильную боль. Так что постарайтесь подержать вашу левую руку в состоянии покоя, пока гипс не снимут. Наберитесь терпения.
- Спасибо, доктор, - Михаил, пребывая в весьма мрачном расположении духа, вышел из врачебного кабинета. У него в левой руке уже начинался невыносимый зуд, грозивший к ночи превратиться в агонию.
Женя ждала его у машины. Учитывая, что рука Астафьева была в гипсе, вести машину снова предстояло ей. Они уселись в автомобиль, и Михаил обернулся к задержанному ими мужчине, пользуясь своим положением пассажира. Пальцы левой руки мучительно ныли.
- Тебя как звать-то?
Мужчина отвернулся и засмотрелся в окно на что-то, ведомое только ему. Это было, на взгляд Астафьева, не слишком вежливо. Он помахал перед пристегнутым наручниками к двери машины свое загипсованной рукой, стараясь привлечь его внимание. На это движение поврежденные пальцы снова отозвались приступом нудной, медленно вгрызающейся в плоть боли.
- Эй, я к тебе обращаюсь или к кому? Видишь этот гипс? Это все произошло по твоей вине. Потому не думай, что у тебя получится отмолчаться, - он отвернулся вперед и продолжил, уже обращаясь к самому себе. – Надо было тебя, козла, дежурному наряду сдать, а не возить с собой по городу. А то расселся тут, понимаешь, как на экскурсии…
Неожиданно мужчина заговорил, и Михаил навострил уши. Голос был глухим и словно не принадлежал говорившему. Астафьев уловил боковым зрением, как дернулась на месте водителя Евгения от звуков этого голоса, едва не потеряв управление.
- Меня зовут Арман. Арман Гагикович. Вы ко мне вообще по беспределу ворвались. Я стал сопротивляться, защищая свое жилье. По-моему, все вполне законно…
- А ругался ты на меня тоже законно? – Женя взглянула на сидящего позади в зеркало заднего вида, и взгляд ее не сулил мужчине ничего хорошего. – Я ведь помню, как ты меня сукой обозвал. Так что не надо тут соловьем заливаться про ментовской беспредел. Наслушались уже.
Мужчина испуганно посмотрел на девушку за рулем. Но кроме испуга в его взгляде были и другие эмоции. Сомнения и… уважение что ли? Михаил и сам посмотрел на напарницу с некоторой долей удивления на лице.
- А ты не так проста, как кажешься, девочка, - Арман Гагикович говорил спокойно, но сидевший впереди Михаил уже без всякого сомнения улавливал нотки уважения в его голосе. – Сколько тебе лет?
- Достаточно, чтобы водить машину, курить и употреблять алкоголь.
- А конкретнее?
- Не твое дело, - она если и смотрела на своего собеседника, то только в зеркало заднего вида, однако у него было ощущение, будто Евгения повернулась и смотрит на него в упор. – Ты мне лучше скажи, о чем это ты говорил, когда мы тебя к машине вели?
- О чем это вы? Не понимаю, - однако Женя видела, что глаза у него забегали.
- Я о твоих словах про мальчишку. По всему выходит, ты видел, как старушку убили…
- Я как раз сидел в кресле на балконе и курил. Меня с улицы было не видно… - мужчина зябко передернул плечами. – А то, может, и меня бы убили… Я видел, как старушка вышла на улицу, как подошла к мальчишкам…
- Стоп! – Михаил резко включился в диалог. – Что ты имеешь в виду? Почему ты сказал мальчишкам? Он не один что ли был?
- Нет, двое их было. Как близнецы. Оба в какие-то лохмотья одеты, оба темноволосые, не слишком высокие и довольно щуплые. Я с балкона конкретно не видел, но, наверное, лет по десять…
- Ну что ты остановился? Продолжай.
- Я видел, как старушка подошла к подросткам. Слов я не слышал, но мне стало понятно, что она мальчишкам что-то гневно высказывает. Потом мальчик что-то сказал ей в-ответ, и я даже с балкона увидел, как бабка отшатнулась, а потом начала кричать. Только подросток не испугался, не стал плакать, а наоборот сделал шаг по направлению к старушке. Тогда она развернулась и заковыляла к своему подъезду. А дальше я не поверил своим глазам. Мальчишка поднял с земли камень и с невероятной силой бросил его в бабку. Та почти добралась до крыльца подъезда, когда камень попал ей в спину с хрустом, который даже я на балконе услышал… А может, мне показалось… Как бы то ни было, старая женщина была еще жива, когда подросток подошел к ней с палкой в руке. И тут мне захотелось оказаться за много километров от места, где все произошло, и никогда этого не видеть.
- А что ты дальше увидел? – Астафьев с нескрываемым любопытством слушал рассказ задержанного.
- Дальше? А дальше подросток несколькими сильными ударами размозжил старушке голову. Я больше ничего не видел. Меня как ветром сдуло с балкона. Я побежал в туалет, и меня вытошнило. Как представлю, как палка опускается на голову бабки, так опять дурноту чувствую. И вообще у меня ощущение, что я просто дурной сон увидел. Потому что в реальности такое невозможно…
- Что именно? Что ты имеешь в виду под словом «такое»? Что ты увидел?
Арман Гагикович почти минуту молчал и Михаил с Женей подумали, что он уже не собирается отвечать, выбросив из головы их вопрос (совсем как голова старушки выбросила из себя мозги после ударов палкой), но тут он заговорил:
- Второй пацан… Вроде он был, а вроде его и не было… Ну и конечно камень, который бросил ребенок. Он просто не мог лететь с такой скоростью. Он как будто был выпущен из пращи. Или бросил его, по меньшей мере, мастер спорта по метанию диска, молота и копья одновременно, а не щуплый мальчишка. Камень был брошен с нечеловеческой силой. И кто бы мне что теперь не говорил, я верю тому, что я видел. Даже если вы оба посчитаете это бредом с моей стороны.
- Бредом это считать, конечно, можно. Вот только бабку и правда забили до смерти. Надо подождать, что нам эксперт поведает. Чувствуя я, что его мнение нам действительно необходимо для дальнейших действий. Женя, - он повернулся к девушке, - поехали в Управление.
- А с ним что делать? – кивнула она на Армана Гагиковича, который аж сжался в испуге от того, что его прямо сейчас повезут в тюрьму.
- Останови у бордюра.
Она остановила машину, и Астафьев вышел, подойдя к своему автомобилю со стороны задержанного ими мужчины. Открыв дверцу, он отстегнул наручники, освободив кавказца, а сам спрятал браслеты в карман и направился обратно на свое место рядом с водителем, захлопнув дверь машины.
- Начальник, - у Армана Гагиковича был ошарашенный вид. – А что со мной теперь?
Михаил только махнул ему в-ответ рукой, уселся в машину, и они с напарницей уехали, оставив освобожденного кавказца одного на тротуаре. Тот несколько минут стоял на одном месте, не решаясь шевельнуться. У него была мысль, что он подпустил в штаны с испуга, но, проведя рукой по промежности, убедился, что тревога была ложной. Тогда он отвернулся от исчезнувшей вдали машины и медленно побрел в направлении своего дома.
- И не надо на меня так смотреть! – эксперт начинал уже терять терпение. – Я тебе рассказал все, что мне удалось выяснить. А ты выясняй, не было ли рядом с местом преступления, например, Гарольда Конолли или Юрия Седых.
- Это еще кто такие? – у Макарова уже ум за разум заходил от информации, полученной у эксперта.
- Молодежь, - полупрезрительно процедил сквозь зубы эксперт. – Никаких познаний.
- Михалыч, ты меня не загружай своими историческими знаниями из области столь любимой тобой легкой атлетики. Расскажи мне еще раз, как камень, пущенный рукой ребенка, мог проломить старушке позвоночник.
- Точное попадание острым краем в место стыка двух дисков и невероятная сила, с которой камень был брошен – вот слагаемые данного происшествия.
- А мог мальчишка хотя бы теоретически столь сильно швырнуть камень?
- Исключено, - эксперт сразу отрезал данный факт даже как мельчайшую возможность. – Я тебе не зря упоминал знаменитых метателей молота – даже не у всякого взрослого получилось бы с такой силой бросить камень.
- Михалыч, там не было никого из взрослых. Кроме самой старушки, разумеется.
- Не знаю… Я много лет уже работаю в судебно-криминалистической экспертизе, и повидал я за эти годы всякое. Но я на смертном одре готов поклясться, что ребенок чисто физически не смог бы бросить камень с такой силой. Я еще допускаю, что, брось этот камень взрослый, с вероятностью один к миллиону он мог попасть так точно в место стыка между позвонками, раздробив, при этом, оба позвоночных диска D3 и D4, если уж называть их хирургическими обозначениями, что лишило старушку способности к движению. Но ребенку это не под силу, уверяю тебя, капитан.
- У меня ощущение, что происходит что-то странное… - Макаров говорил, скорее, сам с собой.
- Тебе с этим и разбираться. А я тебе рассказал все, что мог. Если окажется, что это сделал ребенок, я первый съем свое удостоверение судмедэксперта, попомни мои слова.
Эксперт отошел к шкафчику, открыл застекленную дверцу и достал оттуда бутылку, наполненную прозрачной жидкостью. Налив жидкость в стаканы, он подвинул один к Алексею, сам уютно устроившись за своим столом, заваленным отчетами.
- Давай уж лучше выпьем, чтобы стресс снять.
Макаров опрокинул свой стакан, и у него перехватило дыхание – в стакане был чистый медицинский спирт. Поставив пустую емкость на стол, он с укоризной посмотрел на эксперта.
- И не надо на меня так смотреть, - Михалыч ответил капитану безмятежным взглядом. – При моей работе иногда просто необходимо расслабляться вот таким образом. Иначе можно и с ума сойти.
- Что мне Сергеичу докладывать?
- Можешь передать ему мои слова, опытного судмедэксперта. Ребенок никогда не смог бы сделать ничего подобного. Забить бабушку палкой смог бы и ребенок – тут больших сил не понадобится, а вот с такой силой бросить камень – это подвластно только взрослому. Взрослому, - повторил эксперт, словно для пущей уверенности, что его слова дойдут до капитана Макарова, - но никак не ребенку.
- Ясно, Михалыч, - Алексей пожал руку эксперту на прощание. – Спасибо за информацию. Я, пожалуй, пойду.
- Ступай, Леша, ступай.
Капитан вышел из кабинета, а судмедэксперт уселся обратно за стол и налил себе в стакан еще спирта. Он был убежден в каждом своем слове. И в том, что камень был брошен рукой ребенка, он не то, чтобы сомневался, а, скорее, был на сто процентов уверен, что это невозможно. За годы своей службы в области судебно-медицинской экспертизы Прохоров Егор Михайлович навидался всякого, был не раз представлен к наградам и поощрениям со стороны руководства. Но он никак не мог смириться с мыслью об иррациональности происходящего, например, о том, что камень мог быть брошен рукой мальчишки. Михалыч, как его любя называли все в ведомстве, назвал бы, наверное, пару мужчин, которым такое могло быть под силу. Вот только его терзали сомнения по поводу того, что и всякий мужчина смог бы бросить камень так, что тот бы перегнал пулю, выпущенную из пистолета. А судя по раздробленности позвоночных дисков, скорость полета камня была приблизительно такой. Если не еще быстрее.
Егор Михайлович снова налил себе медицинского спирта и опять выпил, стремясь прогнать от себя пугающие мысли. Ребенок, швыряющий камень с умопомрачительной силой – было от чего прийти в ужас. Эксперт снова, уже в четвертый раз, наполнил свой стакан, но не торопился выпить. Поставив его на стол, он уставился на него долгим задумчивым взглядом.
Безумный Макс вылез из видавшей виды «шестерки», водитель которой согласился его подвезти, сжимая в руках открытую бутылку пива. Преследования со стороны «гайцов» он не боялся – его удостоверение всегда лежало в его внутреннем кармане куртки. Видя «ксиву» и чувствуя на себе угрюмый взгляд в сущности доброго парня с не слишком доброй погремухой, рискнувший его остановить «депс» торопился отдать честь и взмахом своего жезла отпускал его, переводя дыхание. Особо непонятливым молодым и желавшим выслужиться перед начальством сотрудникам дорожно-постовой службы хватало вида огромной фигуры Макса, неизвестно как поместившейся в казавшуюся рядом с ним игрушечной «шестерку», которая выбиралась из машины и через мгновение возвышалась над доблестным сотрудником как Эверест над обычным холмиком. В-общем так или иначе, но Егорова побаивалось даже руководство, уж не говоря о младших сотрудниках. Хотя характер у Максима был мягкий и незлобивый. Он и мухи не обидел бы, хотя в окрестностях Грозного в это мало кто поверил бы, когда он участвовал в перестрелке в-одиночку против не менее чем двух десятков «духов», когда его отделение попало в засаду, и он один чудом выжил. Когда БТР, на котором он ехал, подорвался на фугасе, взрывной волной Безумного Макса отнесло за какие-то развалины в Волчьем капкане, как назывался этот участок дороги между двумя сопками, укрывшись за которыми он и отстреливался от окруживших его моджахедов. С практически измочаленной ногой, которую впоследствии собирали буквально как мозаику, он отбивался до последнего патрона, а одного из «духов», подобравшегося слишком близко, зарезал ножом, когда подошло подкрепление. «Духи», пережившие бой с настоящим русским богатырем, спешно ретировались, оставив пленного, транспортируемого в Грозный к командованию, в плену, а сам Егоров получил четыре месяца пребывания в госпитале, где опытнейший хирург собрал его ногу по частям. Все оказалось не так плачевно, как представлялось ему поначалу, и через четыре месяца Безумный Макс вернулся в родной «убойный» отдел в звании капитана, опираясь на тросточку, хотя изначально представлялось сомнительным, что он вообще сможет ходить.
Это было несколько лет назад, а сегодня, когда секретарша Маша нарушила его спокойное уединение в кабинете у начальника в окружении батареи пустых и не только пивных бутылок, Максим, не произнося ни слова возмущения, встал на ноги, слегка пошатываясь, направился к своей машине и через десять минут был возле закусочной, у которой уже озаряли сгустившуюся ночную темноту мигалки машин полиции и «скорой». В «труповозку» уже загрузили тела Бурцева и его убийцы. Принявший непосредственное участие в краткосрочной перестрелке майор Васнецов стоял неподалеку от входа в закусочную, давая ответы, чаще всего односложные, сотруднику прокуратуры, стоявшему рядом с ним и заполнявшему бланк первичного допроса, положив его на свою папку для удобства. Макс увидел как переменился в лице его начальник, заметив у него в руке пивную бутылку, поэтому поспешил отдать ее стоявшему рядом в оцеплении «пепсу», чтобы тот ее куда-нибудь отнес.
- Здравия желаю, товарищ майор, - почти по-уставному отрапортовал Макс своему другу и начальнику, прикладывая руку к воображаемому козырьку. – Капитан Егоров по вашему приказанию прибыл.
- У вас еще есть ко мне вопросы? – обратился Васнецов к сотруднику прокуратуры, который, судя по виду, был молод и полон решимости зарекомендовать себя перед начальством въедливым и исполнительным сотрудником.
- На данный момент нет, - он отправил исписанный какими-то непонятными каракулями, означавшими, видимо, его почерк, лист бумаги в папку и протянул руку на прощание. – Вам надо будет в ближайшее время посетить следователя, который будет вести это дело.
- Всенепременно, - майор пожал руку следаку и повернулся к своему подчиненному. – Макс, ты охренел с пивом на службе расхаживать?
- Спокойно, начальник. Я как стекло, а рабочий день уже давно закончился.
- У нас рабочий день ненормированный. Еще раз увижу, разжалую в рядовые…
- …и на Восточный фронт, - продолжил за него Макс. – Успокойся начальник, все будет в порядке.
- Я тебя предупредил.
- Ладно, Андрюха, я тебя услышал. Лучше скажи, что здесь произошло.
- В этом заведении я сегодня встречался с неким Бурцевым Геннадием Ивановичем. Знаешь такого?
- Ни фига себе, - Макс присвистнул. – Это который металлургический магнат?
- Металлургический, медиа- и какой угодно еще магнат, совершенно верно.
- А чем это его заинтересовала твоя скромная кандидатура?
- Он мне не успел рассказать, когда вошедший в заведение мужчина начал стрелять. Не знаю, Бурцева ли самого пытались убить, меня или еще кого, только первые две пули пришлись в грудь российскому миллиардеру.
- Поговаривали, что он дверь в Кремль ногой открывал…
- Точно. Больше не откроет. В-общем, когда тот молодчик открыл огонь, у меня сработали рефлексы. Если бы я не начал стрелять, мы бы с тобой сейчас не разговаривали. Так вот и получилось, что я стрелка застрелил, а прокуратура готова спустить на меня всех собак.
- Так давай там в прокуратуре кому-нибудь морду набьем, чтоб не докапывались.
- Тогда точно докопаются. Так что мордобитие – не лучший выход. Ладно, что у нас за день накопилось?
- А ничего. Я имею в виду, ничего, что тебе было бы неизвестно. Леха Макаров звонил, говорил, что интересные данные есть у эксперта. Миша с Женей недоступны. Парней молодых я по домам отправил, чтоб не мешались под ногами…
- Ага, чтоб пиво тебе в моем кабинете пить не мешали, - добродушно хмыкнул Васнецов.
- Ну и это тоже, - простодушно сознался Макс. – А почему это, интересно мне, после окончания рабочего дня, сотруднику, добросовестно отработавшему целый день, нельзя пива попить? Это противозаконное ущемление прав, между прочим.
- Вот увидит тебя начальство в моем кабинете с пивом, и будешь ты перед ними оправдываться. Ладно, чего уж там, - Андрей оглянулся. – Тут уже вовсю прокурорские работают. Пообщайся с ними, собери информацию. Потом свободен.
- А как же пиво?
- Сегодняшний вечер отменяется. Перенесем на другой раз. А то слишком что-то много событий для одного дня. Устал я. Поеду домой отсыпаться. Иди, работай. Завтра с утра обсудим.
- Понял, начальник. Не изволь беспокоиться.
Васнецов отвернулся, прошел под лентой, огораживающей место преступления и заботливо приподнятой дежурившим там «пепсом», уселся в свою машину и уехал, провожаемый задумчивым взглядом своего товарища.
Павел Аронов, старший лейтенант полиции, сотрудник «убойного» отдела, проснулся в темноте и сперва не осознавал, где находится. Ему снился непонятный кошмар, подробности которого он теперь вспомнить не мог. Помнил только, что во сне он в кого-то стрелял. И ладно бы просто в кого-то – стрельба была неотъемлемой составляющей его работы. Вот только в кого Паша стрелял, вспомнить он не мог. Помнил, что в его кошмаре принимал участие его начальник, врио начотдела Васнецов, Макс, к которому намертво прикрепилось прозвище Безумный, хотя Павел с рукой на Библии готов был поклясться, что безумие не было ему свойственно, если только по отношению к врагам, которых у него из-за работы в полиции было довольно много. Во сне, Аронов был в этом уверен, они были на задании. И вроде бы все шло своим чередом, но вдруг вокруг вспыхивала перестрелка.
- Пашка, стреляй, - вопил ему майор, стремясь перекричать грохот выстрелов.
У него было ощущение, что стреляли по меньшей мере из пушки, судя по грохоту. Таких звуков обычное табельное оружие издавать не могло. Начальник кричал ему стрелять, и в этот момент он словно видел себя со стороны, вытягивающим руку с пистолетом и направляющим его на цель. Палец готов был уже нажать на спуск, когда Павел понимал, что оружие его направлено в спины товарищей. Только во сне он не успевал остановиться. Смертоносные свинцовые пули вылетали с пушечным грохотом из ствола его ПМ, и в спинах его друзей и сослуживцев появлялись кровавые отметины от выстрелов. Он видел взгляд Васнецова, устремленный на него, когда он оборачивался, глядя на него с осуждением. Губы майора шевелились, и, несмотря на грохот вокруг, Паша слышал его шепот:
- За что? – вопрошал его Андрей.
Он пытался что-то ответить, но вместо этого снова нажимал на курок, и уже в груди его начальника появлялось зияющее отверстие, которой ни при каких условиях не могло быть оставлено девятимиллиметровой пулей из «макарыча». Затем Паша переводил прицел на Макса, который ничего вокруг не видел, поглощенный перестрелкой, и всаживал ему в спину всю остальную обойму. Удар первого же выстрела опрокидывал Безумного Макса, так и не понявшего в последний момент жизни, что с ним происходит, и кто его так сильно толкнул вперед. Последним усилием он перекатывался на живот, но лишь для того, чтобы схватить еще несколько выстрелов в грудь неизвестно от кого. Аронов видел глаза своего товарища, уже подернутые пеленой смерти, которая наступила так внезапно. Он был в ужасе от содеянного, от своего предательства. Паша направлял себе пистолет под подбородок и нажимал на курок, чтобы почувствовать последний свинцовый удар, отправляющий его в небытие. Но вместо выстрела слышал только сухой щелчок. Пистолет давал осечку, потому что его магазин был пуст. Аронов давил на спуск снова и снова, ожидая выстрела, и, наконец, дожидался его. Сильнейший апперкот ударял его в подбородок…
И в этот момент Павел проснулся, судорожно заметавшись в своей кровати. Подушка была насквозь мокрой. Вокруг была темнота, и разглядеть хоть что-нибудь не представлялось возможным. Ему показалось, что он лежит в гробу, что его похоронили вместе с товарищами, которых он предательски расстрелял в спину. Он уже протянул руку в сторону и морально готов был почувствовать пальцами сосновую доску стенки своего гроба. Но рука его не встретила ни малейшего сопротивления. Поводив ей в пустоте вокруг, старший лейтенант несколько успокоился. Он не был заживо похоронен, его не закопали в землю. А кроме того, он чувствовал сильнейшую головную боль, а значит его жизнь все еще была при нем. Неожиданно в голове всплыла фраза из одной старой советской комедии «Профессор, конечно, лопух, но аппаратура при нем, при нем». В каком фильме Паша слышал эту фразу, не представлялось возможным вспомнить. Он коснулся собственного лба и, шипя, отдернул руку, обжегшись. У него был жар, температура тела зашкаливала. Это показалось ему странным, ведь последние пару дней он шел на поправку. Даже его мокротный кашель почти унялся, и температура больше не подскакивала, и вот надо же.
Сон окончательно слетел с него, и Павел попытался подняться на ноги. Это ему удалось, хоть и с превеликим трудом. Высокий жар непосредственно повлиял на его координацию движений. Его шатало из стороны в сторону, и чтобы дойти до туалета, он был вынужден держаться обеими руками за стены коридора. Дверь уборной была всего в нескольких шагах, но ему показалось, что он шел до нее целую вечность. Его охватило отчаяние, сквозь затемненный высокой температурой рассудок прорвалась мысль, что он вечно будет идти по этому коридору. Оставшаяся у него за спиной комната тонула во мраке, и Павлу показалось, что он непостижимым образом перенесся из своей однокомнатной квартиры куда-то в пустоту, где вечно царит непроглядный мрак, и где ему теперь предстоит вечно скитаться. С его губ сорвался легкий стон, который в окружившей его мертвой тишине показался ему оглушающе громким. Но самым страшным было то, что ему показалось, что звук этот издал не он сам, а услышал его пришедшим с какой-то из сторон. Аронов постоял на месте, вслушиваясь в темноту, и ему почудилось, что до него донесся легкий шорох. Правда в голове у него звенело так громко, что он вообще сомневался, что шорох был легким, иначе как бы он его услышал.
- Здесь есть кто-нибудь?
Его собственный хриплый голос напугал его еще сильнее. Паше показалось, что голос этот принадлежит совсем не ему, а кому-то, кто стоит у него за спиной, и чьи холодные и скользкие пальцы он готов почувствовать на своей разгоряченной шее. Он настолько себя убедил, что позади него кто-то есть, что и вправду почувствовал касание чего-то легкого и холодного. Воспаленное жаром еще больше воображение нарисовало полицейскому странный темный силуэт за спиной, человеческую фигуру, с головой укрытую в плащ с капюшоном. Он был уверен, что если откинуть с незнакомца капюшон, он не сможет увидеть его лица, только зияющую пустоту и два холодных глаза, которые будут блестеть как две монетки в лунном свете. Павел совсем потерял голову от страха и слепо рванулся вперед, не разбирая дороги, в темноту. Он рванулся с такой силой, что уже через два шага с размаху врезался в дверь уборной. Удар был настолько сильным, что Аронов потерял сознание, рухнув на пол в собственном коридоре.
Светлана Ковалева осталась в отделении, где в камере находился мальчишка, подозреваемый в убийстве. Ее кошмар должен был спустя несколько минут произойти наяву. И главным действующим лицом в нем был подросток, с которым она очень хотела побеседовать. Тот самый мальчик, который произвел невообразимый погром в кабинете, где был заперт. Однако Света не верила ни в то, что ребенок совсем недавно стал убийцей, ни в то, что погром в кабинете произвел именно он. Ей просто необходимо было с ним поговорить.
После того как майор и капитан из Управления уехали, она попросила дежурного сержанта привести мальчишку. Сама она устроилась за тем самым столов, столешница которого была словно обгрызена с одной стороны. Ей, конечно, многое казалось непонятным, но девушка была уверена, что ребенок натворить такое не мог. Оторвать игрушкам головы – дети вполне были на это способны. Но вот в том, что мальчишка сломал книжную полку, разбил окно и повредил столешницу – в это она поверить не могла.
Когда мальчика привели, Светлана внимательно на него посмотрела. Довольно смуглая кожа и темные глаза и волосы свидетельствовали о том, что его предки были южанами – молдаванами вероятнее всего. На кавказца парнишка не тянул. Еще ей бросились в глаза темные круги под глазами у мальчика, как будто у него выдались несколько бессонных ночей подряд. Он спокойно держал за руку сержанта и позволял себя вести, производя впечатление несколько заторможенного. «Может он умственно отсталый», - мелькнула у нее мысль. Это ей и предстояло выяснить в разговоре.
Ковалева Светлана уже несколько лет занимала должность инспектора по делам несовершеннолетних. В ее работе ей приходилось встречаться со всякими детьми. Были дети из неблагополучных семей, которые часто убегали из дома. Были такие, которых практически ежедневно избивали родители, свято веря, что воспитывают своих чад. Были подростки, которые не стеснялись в-открытую рассматривать ее фигуру (весьма соблазнительную) и стройные длинные ноги. Были и такие, что совершали поступки, за которые взрослого давно бы уже приговорили к пожизненному заключению. Всякие бывали, но она всегда говорила себе, что перед ней очередной ребенок, который по какой-то причине чего-либо недополучил в своем развитии: может полноценной семьи, в которой люди друг друга любят, а может и обычной материнской ласки, потому что мать таких детей обычно пьянствовала с дружками-собутыльниками или дралась с мужем, и в таких условиях должен был расти и воспитываться ребенок.
Но теперь она не могла найти подходящих слов, чтобы описать свое неоднозначное впечатление от мальчишки, которого привел к ней сержант. С виду он казался тихим и спокойным, позволял себя вести за руку, спокойно уселся на стул, к которому его подвел взрослый и вообще не производил впечатления проблемного. Однако с другой стороны что-то ей подсказывало, что спокойный вид малыша носит напускной характер. От него веяло чем-то опасным. Светлана поймала себя на мысли, что, когда училась на юридическом факультете, то встречалась с чем-то похожим парнем. Нет, внешне они друг на друга совершенно не походили. В противовес темноволосому и темноглазому мальчишке тот парень был блондином с глубокими голубыми глазами, взглядом которых покорил не одно девичье сердце. Попала в этот список и Ковалева, которая влюбилась сразу и без памяти и отдалась парню уже на четвертый день знакомства, после второго свидания. Конечно, сейчас никого не удивить и сексом после первого свидания, но тогда ей казалось, что она поступила довольно опрометчиво, позволив ему так скоро залезть к ней под юбку, пополнив собой обширный список его побед над женщинами. Он был с ней очень нежен, в этом плане ей не к чему было придраться. Ясные голубые глаза смотрели прямо и проникали, казалось в самую сущность. Но в нем чувствовалось нечто непонятное, какая-то сила, которая могла заставить его сделать что-либо плохое. Он, конечно, не был плохим в полном смысле этого слова. Но он был способен на Поступок, причем отнюдь не положительный, на некоторую необузданность. Казалось, что он презирает весь окружающий мир и смеется над его бедами. Долго их отношения не продлились. Пожелай Света сама уйти от него, она сомневалась, что ей удастся. Не то что ей удастся решиться, а он ее просто не отпустит. Но в его сети попалась очередная добыча, и он сам отправил Светлану восвояси, разбив ей сердце.
Ей вообще не везло с мужчинами. Большинство из них просто пользовались ей некоторое время, а потом уходили, оставляя пустоту внутри ее. Она при этом не готова была чему-то научиться, вынести что-либо положительное из своего огромного негативного опыта. Светлана не была глупой, и гулящей ее никто бы не решился назвать. Просто она всегда изначально видела в людях хорошее, а многие из них бессовестно пользовались ее доверием. Как и тот голубоглазый блондин Игорь, который «поматросил и бросил». Она помнила, как ей завидовали подруги, и как ее ненавидели ее предшественницы… К числу которых она в свою очередь присоединилась. Она была не первой и не последней брошенной в этом мире женщиной, и часто ей казалось, что ей, на самом деле, повезло, потому что сама она никогда бы не решилась уйти. Игорь, как она знала, всегда был способен на нечто, что его в итоге и сгубило. Он как раз встречался с Маринкой, подругой Светланы, с которой они всегда были не разлей вода до появления на горизонте Игоря. Они с Мариной просто колесили по городу на его машине, когда на одном из перекрестков встретили знакомых Игоря, которые были в алкогольном или наркотическом опьянении, и им не хватало острых ощущений. Вот для получения таковых они и пристали к Игорю. А он не стал ломаться и заставлять себя упрашивать. Обе машины стояли у начала длинного прямого отрезка дороги. Игорь сам предложил им устроить заезд на перегонки. Тогда восемь лет назад стрит-рейсинг еще не был столь модным, но предложение его было воспринято на «ура». Ехал бы Игорь слева, ни с ним, ни с Мариной ничего не случилось бы. Дорога производила впечатление пустынной, и им всем казалось, что встречному транспорту просто неоткуда взяться. Заезд подходил к концу, когда на перекресток выехал велосипедист. Он не смотрел по сторонам и ехал как ни в чем не бывало. Игорь вынужден был резко ударить по тормозам и выкрутить руль до предела. Мат, сорвавшийся при этом с его губ, был последним, что Марина слышала в своей жизни, и что Игорь в своей жизни произнес. Машина несколько раз перевернулась, пока не встала на борт. Будь кто-нибудь из них пристегнут, возможно, им бы повезло. Но увы, и водитель, и пассажир погибли. Велосипедист ни капли не пострадал, но Светлану, узнавшую на следующий день о гибели подруги в автокатастрофе, это слабо утешало. Качество Игоря, которое притягивало многих людей к нему, его способность бесстрашно взглянуть в лицо опасности, стало причиной его гибели. А вовсе не велосипедист, так опрометчиво выехавший на перекресток.
И вот теперь мальчуган, сидевший на стуле напротив нее, напоминал ей того самого Игоря, хотя внешне они ничем не были похожи. При взгляде на него тоже создавалось ощущение, что он способен на нечто. От него исходила та самая энергия, которая способна была на любой негатив. И насколько же у него ярким было это свойство, если в данный момент он сидел на стуле напротив нее и время от времени шмыгал носом и словно сдерживался от подступившись слез.
- Привет, - она сделала первую робкую попытку завязать разговор.
Мальчишка на одно короткое мгновение поднял на нее взгляд своих темных глаз и снова уткнулся на свои руки, сцепленные на коленях, перед этим успев повернуть голову и посмотреть на сержанта, который стоял рядом и с непонятной смесью выражений испуга и злости смотрел на него. Светлана посмотрела на дежурного, которому явно не терпелось завершить свою смену или, по крайней мере, запереть парня обратно в камеру, а самому устроиться поудобнее у себя в «дежурке» и уткнуться в газету, погрузившись в чтение статей об очередном перевороте на африканском континенте или новых изменениях курса евро и доллара по отношению к рублю.
- Давай-ка мы попросим этого дядю оставить нас одних, а самому подождать в коридоре, - Света заговорщически подмигнула мальчишке, а сама посмотрела на дежурного. – Сержант, не будете ли вы столь любезны и не оставите нас одних ненадолго?
- Не могу, - как ему ни хотелось последовать ее просьбе, он все-таки помнил свои обязанности и то, что в настоящий момент ответственность за безопасность инспектора по делам несовершеннолетних лежала на нем, он помнил, что мальчик сотворил с этой комнатой несколькими часами ранее, просто и без всяких сомнений принимая это как данность. – Думаю, мое начальство разозлится на меня, если я оставлю вас наедине с подозреваемым.
- С подозреваемым? Сержант, перед вами ребенок, - она на мгновение вспыхнула, но сразу погасила свои эмоции и взяла себя в руки. – Хорошо, я предлагаю вам компромисс. Вы выйдете в коридор и оставите дверь открытой. В случае чего вам останется лишь сделать несколько шагов, чтобы снова оказаться рядом. Как вам такое мое предложение?
- Но…
- А кроме того, прошу вас не забывать, что в данный момент я являюсь вашим начальством. Так что сделайте одолжение, выполните мою просьбу. Это ведь только просьба, а не приказ. Пока…
- Есть.
Сержант вышел в коридор, оставив дверь открытой. Светлана услышала, как он с кем-то поздоровался, поэтому убедилась, что он совсем рядом, на случай если понадобится его помощь. Впрочем, она сильно сомневалась, что его помощь пригодится. Перед ней, в конце концов, сидел маленький мальчик, борющийся в данный момент со слезами. Ей и в голову не могло прийти, как такой мальчуган может обвиняться в убийстве и в учиненном погроме. Светлана подошла к мальчишке и провела рукой по его волосам.
- Я не причиню тебе вреда, успокойся. Я просто хотела бы с тобой поговорить. Поболтаем как друзья? Как тебя зовут?
- Меня зовут Иван. У меня нет друзей. Вернее, есть один друг, но… я не хочу с ним дружить, - мальчишка шмыгнул носом и жалобно посмотрел на женщину, присевшую рядом с ним. – Я не хочу, чтобы он приходил ко мне…
- О ком ты говоришь?
- Он приходит ко мне по несколько раз в день. Это он советует мне делать разные нехорошие вещи. Я больше не хочу, чтобы он назывался моим другом, - мальчишка все-таки не выдержал и разревелся.
- Успокойся. Кого ты имеешь в виду? Как он приходит к тебе? Когда? Зачем? И о каких нехороших вещах ты говоришь? – она нахмурилась, не понимая ни слова из того, что говорил ей мальчик.
- Он приходит, когда я сплю. Правда, когда я не сплю, он приходит тоже. Тогда у меня самого ощущение, что я заснул. Очень часто я просто не помню того, что мог сделать, пока… пока он был мной…
«Да у ребенка классическое раздвоение личности, диссоциативное расстройство идентичности, как сказали бы психологи», - подумала она, но вслух произнесла совсем другое:
- А откуда ты знаешь, что он существует, если, по твоим словам, ты спишь, когда приходит он? Я не совсем тебя понимаю…
- Скажите, вы видите сны? – мальчик весь подобрался, глядя на нее совсем не жалобным взглядом, который был у него еще две минуты назад.
- Конечно, - Светлана усмехнулась. – Каждый человек видит сны. Иногда яркие и красочные, иногда плохие и мрачные, которые мы зовем кошмарами.
- Я всегда вижу, что он делает, как будто в этот момент вижу сон. Но это не я, это все он, - мальчишка снова заплакал, на сей раз вполне натурально, как она про себя отметила.
- То есть ты хочешь мне сказать, что твой друг, он живет в тебе?
- Да… и нет. Он все время со мной рядом, в непосредственной близости, чтобы слышать и видеть все, что происходит вокруг. Он очень боится остаться один, и потому не отпускает меня от себя. Заставляет меня делать… всякое.
- Это он сделал? - Светлана обвела комнату правой рукой, вопросительно взглянув на мальчика.
- Это сделал я… когда он приходил.
- И ты говоришь, что он все слышит и видит?
- Да, он всегда рядом, чтобы все слышать и видеть. И он… делает меня сильным. Гораздо сильнее, чем я мог бы когда-нибудь быть.
- А ты пробовал когда-нибудь… вызывать его? Я имею в виду умышленно? Ну, чтоб он пришел, когда это нужно тебе, а не когда понадобилось ему.
- Пробовал. Однако он приходит, когда ему самому хочется, - глаза мальчика закрывались, словно он боролся со сном, но старший лейтенант Ковалева не придала этому значения.
- То есть ты вызывать его не можешь, - скорее, утвердительно, чем вопросительно произнесла она, уже погруженная в свои мысли.
Светлане казалось странным, что у маленького в сущности ребенка в таком раннем возрасте наблюдается такое яркое проявление раздвоения личности. Задумавшись над этим, она не обратила внимания на то, что мальчишка поднял взгляд и теперь глядит на нее в упор, а на губах у него играет усмешка, в которой веселости было меньше чем в оскале черепа. Взгляд больше не принадлежал ребенку. Темными Ваниными глазами на женщину смотрел недавний объект их разговора, только Ковалева этого пока не замечала. Вернуться в реальность ей удалось, только услышав голос сидевшего напротив нее ребенка:
- Хотела меня увидеть, глупая сучка? Ты меня видишь. Есть вопросы?
Как зачарованная смотрела она, как мальчишка слез со стула и идет по направлению к ней, а на лице у него все та же хищная ухмылка. Светлана попыталась позвать дежурного, но из ее горла вырвался только практически бесшумный хрип. Легко было говорить всего несколько минут назад о психологическом отклонении мальчишки. Теперь же, когда она видела это отклонение воочию, ей расхотелось в этом участвовать.
- Все глупые дуры вроде тебя вечно хотят знать больше, чем им положено. Любопытство, говорят, кошку сгубило. Как того котенка во дворе. А эта старая карга тоже хотела знать, что мы с моим другом там делаем. Сама же она за это и поплатилась. Она многое узнала, но уже было слишком поздно. Как и для тебя сейчас. Конечно, я бы с удовольствием познакомился с тобой поближе, чтобы услышать, как ты кричишь от смешанных чувств боли и удовольствия, однако времени у меня слишком мало. Этот олух сейчас вернется сюда…
Монстр в теле ребенка протянул к ней свои руки, сомкнувшиеся на ее шее. Светлана почувствовала, что штаны мальчишки раздирает изнутри мощная эрекция. Странное дело, а она всегда считала, что у мужского пола подобное невозможно до достижения определенного возраста, только не помнила, какого именно. Спустя несколько секунд ей уже стало наплевать на возбудившийся половой орган этого ребенка, потому что пальцы его как тиски сдавили ее шею, препятствуя доступу кислорода.
- Дежурный, - она попыталась крикнуть, но из сдавленной глотки снова вырвался только жалкий хрип. – На помощь.
Она не знала, куда мог запропаститься дежурный сержант, ведь Светлана знала, что он находится в коридоре прямо за дверью. Ей и невдомек было, что сержант минуту назад отправился в уборную по уважительной причине. Задержись он там всего на минуту, ей было бы все равно. Хватка мальчишки на ее шее не ослабевала. Свет уже померк в ее глазах. Лишь перед тем как окончательно провалиться в пучину забытья, она почувствовала, как хватка на ее шее ослабла, а потом совсем исчезла. После этого наступила темнота.
Глава 5
Светлана не знала, сколько времени она провела в забытье, только очнулась она в дежурке на диване с мокрым полотенцем на лбу, свернутым в несколько раз. Она попробовала вдохнуть и попытка отозвалась в ее горле приступом мучительной боли. Горло болело как при жестокой простуде. Кашлянув, Светлана попыталась приподняться с дивана и тут же упала обратно на жесткую подушку – голова у нее кружилась так сильно, что не представлялось возможным вообще принять вертикальное положение. Ей не оставалось ничего другого, кроме как ждать, пока дикая карусель у нее перед глазами уймется. Над ней возник чей-то силуэт, и она услышала голос, показавшийся ей странно знакомым:
- Я рядом с диваном тазик поставил… На всякий случай… Так что, если что, не стесняйтесь.
- Где я? – она могла только сдавленно хрипеть, а горло нещадно саднило.
- Я вас к себе в дежурную часть отнес. Вы вообще признаков жизни не подавали, и я думал, что этот мелкий мерзавец смог-таки добиться желаемого… Я «скорую» вызвал, врач должен скоро приехать.
Словно в-ответ на его слова из прихожей дежурной части донесся разговор другого дежурного, сидевшего на шлагбауме, которого кто-то требовал поднять его, чтобы машина могла заехать. Через две минуты перед окном дежурного сержанта остановился мужчина в белом халате, лет сорока семи, но уже практически полностью седой. Очки в роговой оправе только добавляли ему излишней серьезности.
- Кто нас вызывал? – он сразу обратился к дежурному тоном человека, которого отвлекли от важных дел и отправили выполнять какую-то незначительную работу.
- Проходите, - сержант открыл дверь дежурки и отступил назад, пропуская доктора внутрь. – Женщина на диване. Она…
- Можете мне ничего не объяснять, - врач отмахнулся от дежурного и подошел к дивану. – Тут одного взгляда достаточно, чтобы все понять. И как же вас угораздило, дорогая?
- Вы вот так с ходу разобрались во всем, доктор? - интонации сержанта наводили на мысль, что он не просто удивлен, а буквально шокирован скоростью принятия решения врачом.
- А что тут разбираться? – доктор удивленно посмотрел на сержанта, словно обвинял его в непроходимой тупости. – Следы на шее в местах, где с кожей соприкасались пальцы нападавшего. Чертовски, видимо, болит…
Она только горестно покивала головой, радуясь, что ей не приходится хоть что-то говорить – горло все еще нестерпимо болело при попытке произнести хоть слово.
- Ничего страшного, потерпите. Несколько дней надо будет поносить рубашки с высоким верхом или свитера, прикрывающие шею. Надеюсь, ваш муж или жених - не Отелло…
- У меня нет… - жалкий хриплый шепот, вместо которого она намеревалась сказать доктору, что у нее нет ни того, ни другого.
- Я тут вам выпишу мазь от синяков, - врач торопливо писал на листке бумаги название средства, сержант заглянул в листок и скорчил недовольную гримасу – почерк любого врача напоминал ему каракули ребенка, - но про свитер, закрывающий горло, не забудьте. Особенно сейчас, когда потепление в любой момент может смениться похолоданием.
- Спасибо, доктор, - она еще хрипела и попытки заговорить вызывали новые приступы боли в поврежденном горле, но голос уже стал немного внятнее, если говорить медленно и не слишком много.
Врач попрощался, собрав свой саквояж, и вышел из отделения. До них через полминуты донесся звук заработавшего двигателя, который вскоре затих вдали. Светлана повернулась к дежурному, глядя на него вопросительно.
- Да в камере он, в камере, в себя приходит. Говорил же вам, что не надо мне было вас оставлять, - сержант только пожал плечами. – Вы простите, это я в сортир… виноват… в уборную отлучился. Всего-то на пару минут. Возвращаюсь, а из комнаты шум доносится. Я заглядываю, а пацаненок вас на пол повалил и душит. Я его оттаскивать пытался, да проще танк с места сдвинуть. А он же вас душит!
- Дальше, - Светлана почувствовала, что головокружение прекратилось, и приняла на диване сидячее положение, поправляя форменную рубашку.
- А что дальше? Ну, вижу, что ни в какую. Я тогда пистолет хватаю и рукояткой его по затылку. Он сразу как-то обмяк весь, но главное, что руки от вас убрал. Я его в камеру обратно отнес, сейчас он, наверное, в себя уже пришел. Потом вас на руках сюда, в дежурку и бегом врача вызывать. Вы ж как мертвая были. Я только через минуту понял, что вы тихонько, но дышите. А до того всерьез вас мертвой полагал. Лежите себе на полу бледная и не шевелитесь. Ну, думаю, попрут меня из органов с волчьим билетом… А потом догадался у вас на шее пульс прощупать. И уловил, слабый, правда, но есть… Вы простите меня, что отлучился в неподходящий момент.
- Ничего, сержант, - она вынуждена была говорить помедленнее, чтобы горло так сильно не драло, - это же я просила вас выйти и оставить нас с мальчиком одних. Так что вашей вины здесь нет. Это я виновата. Мальчишка, вы говорите, в камере?
- Да, я его сразу запер, от греха.
- Надо отвезти его в управление, а мне с ним необходимо поехать. Вчерашний майор, он ведь с Управлении приехал?
- Ну да, это ж Васнецов Андрей Сергеич, майор из «убойного». Его все наше ведомство знает. Да и не только наше…
- Надо с ним поговорить, рассказать, что у нас произошло. Сержант, позвоните дежурному в Управление, узнайте, на месте ли майор Васнецов.
Уже через две минуты Светлане было известно, что в «убойном» отделе никого нет, потому что в городе еще одно убийство, и сотрудники, которые еще были на месте, поехали туда.
- Ладно, завтра съезжу, - махнула рукой она. – Сержант, вызовите мне такси, будьте добры. Поеду домой отсыпаться.
Однако перед тем как уехать Ковалева все же спустилась в помещение, где были расположены камеры. Мальчишка лежал на шконке и спал, положив кулачок под щеку. Люди без сознания в такой позе не бывают. Поэтому она решила, что подросток пришел в себя, увидел, что опять находится в камере, устроился поудобнее и заснул. Сейчас инспектор по делам несовершеннолетних смотрела на спящего ребенка и не могла поверить, что некоторое время назад она чуть не погибла от рук именно этого мальчишки. Точнее, от рук того, кто находился в теле мальчика. Кто-то невероятно сильный, и кто едва ее не прикончил, потому что ей было бессмысленно с ним бороться – силы были очевидно неравны. Света никогда не верила в такие вещи, как переселение душ, но совсем недавно ей это наглядно продемонстрировали.
- Такси подъехало, - произнес у нее за спиной сержант, спустившийся за ней в полуподвальное помещение, и она едва не закричала.
Васнецов приехал домой и сразу пошел в душ, во второй раз за день. Он поехал на встречу ради разговора, а получилось принять непосредственное участие в перестрелке. От него теперь пороховыми газами разило за версту. И теперь ему предстояло смыть с себя это амбре, чем он и занялся. Выйдя из душа, Андрей прошел босиком в комнату. На автоответчике горела красная лампочка – у него были записанные сообщения. Решив отложить прослушку на потом, он отправился на кухню, сделал себе огромный бутерброд с колбасой, уселся с ним за компьютер и вышел в интернет, чтобы прочитать последние новости. И сразу наткнулся на главную новость, посвященную сегодняшнему убийству мультимиллионера Геннадия Бурцева. Были представлены снимки той закусочной, где сегодня и был застрелен Бурцев, и где сам Васнецов застрелил его убийцу. Тут же была приведена фотография человека, который стрелял в олигарха. Со снимка скромно улыбался мужчина лет тридцати пяти, с каштанового цвета волосами и глазами, цвет которых на фото был трудноразличим. Где журналисты раздобыли эту фотографию, оставалось загадкой. Тут же было и его собственное фото в форме, с которого смотрел человек с майорскими погонами. Андрей фотографироваться не любил, и такую фотографию «труженики пера» могли раздобыть только в архиве его ведомства.
- Кто, интересно, предоставил им мое фото, - тихо пробормотал в пустоту своей комнаты Васнецов.
Особенно его заинтересовала подпись под фотографией. «Убийца убийцы» гласила она. Это Андрею решительно не понравилось, но он углубился в чтение статьи.
«Сегодня в начале девятого вечера произошло событие, последствия которого мы с вами можем ощутить в самом скором времени. В закусочной под названием «Бабушкины пельмени» был застрелен один из самых, если не самый видный деятель российской экономики, Геннадий Иванович Бурцев. Для нас с вами, по-видимому, теперь уже навсегда останется загадкой, что повлияло на выбор одним из наиболее известных российских олигархов подобного заведения, куда даже бизнесмены средней руки брезгуют захаживать… Мужчина произвел несколько выстрелов в упор, пока охрана Геннадия Ивановича бездействовала на улице у входа в закусочную… Доверенный источник сообщил нам, что господин Бурцев встречался в закусочной с майором Уголовного розыска Васнецовым Андреем Сергеевичем, личностью довольно известной в правоохранительных органах и криминальной среде… Остается загадкой, почему господин Бурцев выбрал для встречи такое далеко не импозантное место, и зачем он встречался с обычным майором, имея выход на куда более высокопоставленных лиц… От комментариев по поводу случившегося майор Васнецов отказался, скрытно улизнув под покровом темноты, стремясь избежать встречи с теми, кто проливает свет на происходящее в нашем обществе, порой просто рискуя жизнью… Не было ли покушение на столь известного человека спланировано властными структурами, для чего и прибегли к помощи правоохранительных органов? Кто возьмет на себя ответственность за произошедшее? Кто решил выставить напоказ все грязное белье нашего общества? В этом и предстоит разобраться вашему покорному слуге, автору этой статьи, Артемию Тряпочкину».
Андрей прочитал статью до конца, опуская особо скучные или особо пафосные моменты и заскрипел зубами. Не сказать, что он хорошо знал этого Артемия Тряпочкина, но был о нем в достаточной степени наслышан. Макс вообще называл его не иначе как канализационной крысой, ищущей, где погрязнее. Он обещал при встрече обязательно свернуть этому товарищу шею. Поэтому индивид под псевдонимом Тряпочкин действовал, с точки зрения Андрея, очень умно, не вылезая на линию огня, а продолжая строчить свои «произведения» исподтишка. Надо было бы с ним как-то пообщаться. Но как? В редакции его настоящих данных не дали бы, и редактор не стал бы организовывать с ним встречу. Подловить как-нибудь вечером после работы? Но для этого необходимо было хотя бы знать, как выглядит эта «акула пера». Васнецов решил временно выбросить мысли о журналисте из головы. Конечно, убийство человека такого масштаба произвело настоящий фурор, и завтра его ждала серьезная беседа с руководством, которое, наверное, уже кипятком писает после подобных статей. Опять Истомину придется за него свою задницу подставлять.
Как бы то ни было, необходимо было еще раз поразмыслить над событиями сегодняшнего дня. У Васнецова была манера размышлять над какой-либо проблемой, раскладывая всю информацию по полочкам. Так проще было принимать какое-нибудь решение. Андрей выключил компьютер и, не включая свет, уселся в свое «кресло для раздумий», как он его называл, заложив руки за голову.
Итак, первой новостью дня стало убийство старушки во дворе, причем убил ее, по словам соседа, какой-то подросток. Теперь этот подросток сидел в камере в пятом отделении полиции, явившись туда самостоятельно, вместо того чтобы исчезнуть в неизвестном направлении. Был ли мальчишка один? Мужчина из соседнего подъезда говорил, что видел только одного. Во двор, где случилось утреннее убийство, майор отправил по второму разу Мишу Астафьева с новой сотрудницей в надежде, что они что-нибудь выяснят дополнительно. Завтра на утреннем собрании надо будет обсудить их поездку. Сейчас лично ему не верилось, что ребенок мог решиться на убийство сам, без подсказки со стороны.
Второе. Расстрел мирных граждан в центре города из-за обычной аварии. То есть, как любил выражаться Безумный Макс, один баран пошел и прострелил голову другому барану. Хотя странной казалась причина расстрела – обычное ДТП. Мужчина вышел из одной из двух столкнувшихся машин, подошел к другой машине и разрядил обойму пистолета в сидевших там людей. Если бы после каждой аварии одна сторона расстреливала другую, население города сократилось бы в разы. Надо у Макса будет с утра поинтересоваться, вдруг он что-нибудь нарыл.
Третье. Обыкновенный мальчишка приходит в отделение полиции и рассказывает, что он совершил убийство. Мальчик лет одиннадцати, который по описанию вроде бы подходит к тому, который был во дворе, когда убили старушку. Мальчик, устроивший погром в кабинете, где его заперли, не желая закрывать в камере, нанесший в частности мебели такие повреждения, которые ребенок нанести просто не в состоянии. По крайней мере, ему казалось, что не в состоянии. А еще эта мимолетная встреча с инспектором по делам несовершеннолетних, которой оказалась не дородная тетка бальзаковского возраста, а очень даже симпатичная женщина под тридцать, которая на всего лишь на одно короткое мгновение напомнила ему его погибшую невесту. Морок рассеялся, а женщина осталась. Надо будет с ней поговорить. Вдруг она уже говорила с мальчишкой и узнала что-то новое? Васнецову в его работе всегда казалось, что мелочей не бывает, и никогда не знаешь, какая казавшаяся незначительной поначалу деталь может оказаться решающей. Он решил после утреннего собрания поехать снова в пятое отделение в попытке застать инспектора по делам несовершеннолетних, вспомнив, что Макс даже успел с ней познакомиться.
Наконец, четвертое. Приглашение на встречу с человеком, с которым в обычной жизни они никогда не имели бы возможности встретиться, слишком разные у них высоты полета. Однако сначала звонит юрист, который на судебном процессе в порошок может стереть любое обвинение, даже если будет защищать Джека Потрошителя или Чикатило Андрея Романовича. Он приглашает Васнецова на встречу, сказав только, что с ним хотят поговорить. А на встречу приходит сам Бурцев Геннадий Иванович, здоровающийся за руку с министрами и ногой открывающий двери в Кремль. Он осведомлен о происшествиях дня и явно хочет поделиться своими соображениями, но не успевает ничего рассказать, потому как в закусочную заходит мужчина и стреляет в упор в Бурцева. Олигарх погибает, а журналисты теперь готовы накинуться на него, на Васнецова, что он, убив стрелявшего, помешал понять причины, сподвигнувшие его на убийство известного человека.
Разложенные по порядку события дня ничего не прояснили для Андрея. Он все так же терялся в догадках. Единственное, что он понимал, что нечто заставляет людей убивать друг друга в обстоятельствах, которые к этому никогда бы не привели. Можно, конечно, было допустить, что застреленного автолюбителя заказала жена, что у Бурцева оказался еще более всесильный конкурент, решивший именно таким образом закрыть вопрос. Но вот в то, что мальчишка забьет до смерти обыкновенную старушку, в своей жизни никому ничего плохого, скорее всего, не сделавшую – в это майор поверить не мог. Не мог, и все тут. Одно он чувствовал: события сегодняшнего дня были только началом. Он снял с базы телефонную трубку и набрал номер Макса:
- Алло, - голос в трубке был хриплый и не слишком добрый, вероятно, Максим лег спать пораньше и теперь гадал, какой самоубийца решил его поднять.
- Спишь, Макс? – Андрей нарочно прибавил в голосе бодрых интонаций.
- Нет, блин, обнялся с пивом и на звезды любуюсь! Андрюха, ты время видел?
- А что не так со временем? Половина одиннадцатого всего-навсего.
- Да? Ну, тогда ладно. Чего хотел-то?
- Как с начальником разговариваете, капитан Егоров? – в шутку подпустил в голос суровости Васнецов.
- Слышь, начальник, - Макс говорил сварливо, но вовсе не зло. – Я вот тебе завтра с утра все выскажу, так и знай. И как мне разговаривать с начальником, который своим подчиненным спать не дает?
- Ладно-ладно, скажи мне лучше, кто журналистов сегодня вечером за ограждение пустил?
- А я откуда знаю? Я ж не могу быть в нескольких местах сразу. Они ж как тараканы, сам знаешь. Завтра пойдем к ротному патрульно-постовой и у него спросим.
- Точнее, пойдешь и спросишь.
- Ладно, пойду и спрошу. Начальник, дай поспать. А то весь день по городу разъезжал, башка раскалывается…
- Она у тебя не от этого, а от чрезмерного употребления пива раскалывается. Ладно, спи. Только завтра чтоб трезвый и без опозданий…
- Сухой как лист и пунктуальный как швейцарские часы, ты же знаешь.
В трубке раздались короткие гудки, и Андрей отключил связь. Он вспоминал время, как они с Максом вместе начинали, как оба получали и обмывали первые звездочки на погоны, как весь отдел переживал, когда Максим отправился в Чечню на полгода, и как его уже считали погибшим, когда пришло сообщение, что колонна, которую подразделение Макса сопровождало, попала в засаду на горной дороге, и все подразделение погибло. Весь отдел горевал, секретарша Маша не могла работать, потому что непрерывно рыдала навзрыд, в кабинете Васнецова на тумбочке стояла фотография Макса в военной форме и горела свечка, когда раздался звонок. Весь отдел наблюдал, как их начальник говорил по телефону, как он краснел, потом бледнел, потом проводил рукой по лицу. Гадать о таком его состоянии долго не пришлось. Когда он положил трубку на рычаг, все его подчиненные увидели, что его глаза блестят от выступивших слез. Никто и никогда не видел начальника плачущим. Впрочем, и в этот раз он не заплакал, но с трудом выдавил из себя только два слова:
- Макс живой.
А через четыре месяца подлеченный и обновленный Безумный Макс вернулся в отдел, в кои-то веки одев форму и сверкая новыми капитанскими звездами на погонах. За обеспечение сохранности колонны и проявленный героизм, старший лейтенант Егоров был награжден орденом «За мужество», а по своему ведомству представлен к внеочередному званию капитана тогда еще милиции.
Андрей вырвался из объявших его воспоминаний и посмотрел на автоответчик. Лампочка на нем сообщала ему, что есть непрочитанные сообщения. Махнув рукой на тех, кто эти сообщения ему оставлял, Андрей нажал на кнопку удаления. Лампочка автоответчика погасла, а Васнецов отправился в спальню и улегся спать. Спал он спокойно, и никакие кошмары не тревожили его сон.
Как всегда в апреле, когда еще весна окончательно не вступила в свои права, ночь опускалась на город внезапно. Казалось, вот они только сумерки сгустились, а вот уже и темнота. И свет уличных фонарей эту темноту только подчеркивают. По ночам еще бывало холодно, время от времени случались и заморозки, когда лужи от растаявших на теплом апрельском солнце в течение дня остатков сугробов, служивших напоминанием о суровой зиме, которая, к счастью, закончилась, подергивались тонким слоем льда. Земля еще в апреле была холодной, с каждым днем отогреваясь все сильнее в лучах солнца.
Вот и этой ночью было холодно. Поднялся промозглый ветер, пробиравший до костей редких прохожих, старательно кутавшихся в зимние куртки, с которых они уже поторопились отстегнуть теплые подкладки. Вот и оба приятеля, Костя Синицын по прозвищу Каштан и Игорь Вербин, которого все приятели звали просто Гариком, стояли в тени торговой палатки, думая, куда им применить свою силушку богатырскую. Богатырями они, конечно не были, да и «качками» их назвать было сложно. Обоим по двадцать лет, оба студенты-птушники, успеваемость которых оставляла желать лучшего, оба высокие, сутулые и любящие подраться. От армии в свое время оба успешно «откосили», потому уму-разуму их учить было некому. У Каштана мать-алкоголичка все время проводила в компании таких же пьяниц, какой была она сама. Про сына она вспоминала, только когда заканчивалась выпивка, и надо было кому-нибудь бежать в магазин. Гарик вообще в прошлом году остался сиротой, когда его алкаш-папаша отдал концы, не дойдя до дома каких-нибудь сотню метров. Парню повезло, что квартиру успели приватизировать, когда его батя еще вел относительно нормальный образ жизни. Он был совершеннолетним, а потому квартира отошла ему. Там он и проживал на пару со своей теткой, которая незаконно вселилась в квартиру после смерти брата, и которая в упор не замечала своего племянника. Гарику, по крайней мере, повезло, что алкоголь она на дух не переносила, ведя образ жизни разве что не пуританский, вкладывая всю душу в своего кота, которого Гарик ненавидел и пинал при первой же возможности. Котяра оказался мстительным, и гадил в тапки Игорю, когда выпадала оказия, но по большей части старался держаться от парня подальше и не попадаться ему на глаза, особенно в отсутствие хозяйки, которая его в-обиду не давала. Гарик уже подумывал о том, чтобы подсыпать в кормушку Барсику, как любовно величала его тетка, отравы в его «вискас». Однако где-то в глубине души у него оставалась какая-то человечность, которая и мешала ему отравить животное.
А сейчас они с Каштаном стояли на улице, зябко кутаясь в свои куртки и высматривали хоть какую-нибудь мало-мальски подходящую кандидатуру на роль их жертвы. Вчера им попался какой-то прыщавый выродок, носивший очки с такими толстыми линзами, что у Гарика сразу заболели глаза, как только он в шутку напялил эти очки на себя. За это выродок тоже получил пару пинков, хотя парни обещали его отпустить, когда он отдаст им все свои наличные. В кошельке у него было всего несколько сотенных, которые парни сейчас заканчивали тратить на пиво. Дородная тетка-продавец в киоске уже неодобрительно поглядывала на обоих молодых людей, но побаивалась делать им замечания. Очень мудрое решение, на взгляд Гарика. Если, конечно, тетка не хотела оказаться запертой в киоске, в тот момент, когда они бы облили его бензином и подожгли. У них на счету уже была одна такая торговая палатка. Два года назад Каштан с Гариком поссорились с продавцом в киоске, потому что по мнению Каштана он неправильно дал им сдачу. Дагестанец уверял их, что посчитал все правильно, но ему же невдомек было, что восемнадцатилетним хулиганам просто необходим повод для ссоры. Вот и в тот день они сначала долго ругались на продавца, с трудом общавшегося с ними по-русски, а потом вроде бы ушли. Дагестанец собирался перевести дух, полагая, что на тот момент отмучился. Только парни ушли ненадолго и недалеко. Неподалеку у Гарика был гараж. Машину-то его отец еще при жизни продал и деньги пропил, а вот гараж оставался. И в гараже стояли несколько канистр с бензином, до которых его папашка так и не добрался, а то бы и бензин, наверное, выпил бы, как Игорь порой думал. В последние годы жизни Вербин-старший пил все подряд, доходя даже до разбавленного растворителя для красок. Вот одну из канистр подростки прихватили с собой. Подперев выход из киоска и обрушив на стекло впереди козырек, закрыв тем самым все возможные выходы, они облили его бензином и подожгли, а потом стояли поблизости и с удовольствием слушали крики и мольбы о помощи кавказца. Кто совершил поджог, никто не стал допытываться, списав все на возможных конкурентов. Одна пожилая женщина вспомнила, что проходила неподалеку, когда продавец ругался с какими-то парнями, и они громко кричали друг на друга. Но что это были за парни, она сказать не смогла, потому дело о поджоге быстро спустили на тормозах, списав на конкурентов. Дагестанец сам держал этот киоск и сам же в нем работал, отказываясь от предлагаемой ему в добровольно-принудительном порядке «крыши». Вот и подумали, что киоск подожгли представители рэкета, и даже не стали допытываться, кто именно. Державшая многие палатки в этом районе ОПГ открещивалась от участия в поджоге – им и самим было невыгодно, чтобы на них подумали. Так расследование и прикрыли за неимением улик.
Вот и сейчас Гарик с Каштаном изредка обменивались ничего не значащими фразами, только Каштан не в первый раз уже отмечал про себя, как настороженно его приятель оглядывает окрестности. Да и взгляд у парня был какой-то странный. Даже когда они ходили к нему в гараж за бензином, у Вербина не было такого взгляда, хотя оба они понимали, что готовят убийство. Теперь же в глазах его друга была странная пустота, как будто он смотрел, но не видел.
И вдруг Гарик весь как-то подобрался, сосредоточившись на подъехавшей к обочине машине. С места пассажира рядом с водителем выбралась женщина, даже девушка лет двадцати пяти, попрощалась с человеком за рулем, Каштану почему-то показалось, что в салоне сидел парень, и подошла к киоску. До него донеслись обрывки краткого разговора. Парень предлагал подвезти девушку до дома, но та отказалась, потому что ей надо купить сигарет, и к тому же она не хочет, чтобы кто-то из соседей заметил, что ее привезли домой на машине. Парень за рулем подождал несколько секунд, но, заметив, что девушка завязала непринужденный разговор с продавцом, поняв, что она не торопится, включил самолюбие и дал по газам, умчавшись с такой скоростью, как будто за ним черти гнались. Девушка взяла сигареты, протянутые ей продавщицей, дождалась сдачи и отправилась в сторону жилого дома, расположенного в двух шагах, выделявшегося темным силуэтом с мигающими глазами окон на фоне темного апрельского неба.
Она как раз проходила мимо парней, когда у Гарика на лице прямо-таки расцвела хищная улыбка. Каштан просто стоял рядом, не собираясь, в свою очередь, вступать в разговор, но с растущим испугом наблюдая за приятелем.
- Здравствуйте, девушка, - Гарик говорил тихо, но так, чтобы девушка его услышала.
- Добрый вечер, - она произнесла приветствие с интонацией человека, который считает себя повелителем этого мира и не ожидает никакой опасности; однако Игоря не так-то просто было сбить с толку резкой интонацией.
- А почему такая красивая девушка ходит ночью одна? – он уже сладострастно осматривал ее длинные стройные ноги, лишь едва прикрытые мини-юбкой.
- А кто вам сказал, что я одна? – только шаг она ускорила.
Но Гарик нашел свою жертву и так просто отступать не собирался. В два широких шага он догнал девушку и схватил ее за руку.
- Я же вижу, что девушка совсем одна, - он интонацией подчеркнул слово «совсем». – Идет, такая красивая, и на симпатичных парней внимания не обращает.
- А кто тебе сказал, что ты симпатичный? – она рассчитывала, что хулиган растеряется от ее вопроса, и сразу попыталась вырваться. – Пусти меня. Я сейчас парню своему позвоню. Он у меня боксер…
- Ой, девушка, простите, пожалуйста, - в Гарике умер блестящий актер. – Я же не знал. Ну раз такое дело… - он еще крепче схватил девушку чуть выше локтя и практически зашипел ей в лицо. – Ты правда думаешь, что меня можно напугать каким-то вшивым боксером? Ты и правда такая дура? Я видел, как твой хахаль только что умчался на своей машине. Он теперь и трубку, наверное, долго брать не будет, увидев твой номер.
Он откровенно вжился в свою роль и немного расслабился, что едва не стоило ему глаза. Вырвавшись из его цепкого захвата, девушка исхитрилась нанести ему удар хорошо наманикюренными ногтями по лицу. Гарик взвыл, скорее от неожиданности, чем от боли и схватился рукой за свое лицо, а девушка, сама пребывая в шоке от своего неожиданного успеха, еще пару секунд стояла на одном месте. И только потом она, наконец, опомнилась и побежала в направлении дома. Спасительный подъезд был в каких-то пятидесяти метрах… Которые ей не дали пробежать. Все еще держась за окровавленное лицо – ногти девушки нанесли глубокие царапины – он догнал ее и поставил подножку. Не ожидая такого подлого приема, она упала лицом вперед, а Игорь взгромоздился на нее сверху, недвусмысленно расстегивая себе ширинку на джинсах.
- Глупая сука, - он снова шипел, но теперь от боли, - ты только посмотри, что сделала с моим лицом. Хотя да, посмотреть ты на это, конечно, не сможешь. Но ты мне за это заплатишь. Я бы просто отнял у тебя деньги и все, если бы ты себя так не вела. Теперь я намерен отнять у тебя нечто более дорогое для тебя.
Девушка выла от страха, но вокруг не было никого. Каштан испуганно озирался по сторонам, в страхе (а, может, в надежде?), что кто-нибудь из выгуливающих своих собак людей прибегут на эти крики. Однако никто на крики о помощи не отзывался. Игорь, тем временем, уже задрал юбку своей жертвы и резким движением вошел в нее. Девушка уже не кричала, посадив себе голос, только беззвучно плакала. Ее насиловали в непосредственной близости от дома. Каштан решил, что он достаточно насмотрелся. Он был таким же хулиганом, как и Гарик, но с него уже хватило увиденного. Он приблизился к месту, где его приятель уже тяжело дышал, подводя половой акт к логическому завершению.
- Гарик, хватит. Уходим отсюда, - его собственный голос казался ему голосом немощного старика.
- Сейчас. Сейчааааас, сей… чаааа….ааас.
Внезапно в свете уличного фонаря блеснула холодная сталь. В руке Игоря появился нож, которым прежде он разве что угрожал особо непонятливым жертвам. Со щелчком, который отчетливо ухватило ухо Кости, выскочило лезвие. Девушка уже не сопротивлялась, смирившись с насилием, а, скорее всего, потеряв сознание. Каштан уже догадался, что сейчас будет, но отказывался поверить в это.
- Игорь, не делай этого. Игорь, не надо.
В момент высшего наслаждения, видя как его горячее семя брызжет на задранную юбку девчонки, Гарик завел нож ей под подбородок и резким движением перерезал бедной девушке горло. Каштан потом часто ловил себя на мысли, что надеется, что девушка не почувствовала боли, не ощутила, как холодная сталь разрезает ее тонкую шею, как горячая красная кровь бьет фонтаном из раны, заливая асфальтовую дорожку, ведущую к дому.
- Какого хера? – Каштан рывком поднял на ноги своего приятеля.
Тот не торопясь привел себя в порядок, заправил рубашку обратно в джинсы и пустым взглядом посмотрел на товарища. Нож он сложил и убрал в карман, даже не позаботившись оттереть его от крови. Потом он перевел взгляд на уже безжизненное тело своей жертвы и плюнул в ее сторону.
- Тупая сучка. Я же говорил тебе, что ты заплатишь. Каштан, давай посмотрим, что у нее в сумочке. Может, что-нибудь ценное найдем…
- На хрена ты ее убил? Уходим отсюда. Сейчас кто-нибудь припрется, кто слышал крики.
- Никто не придет, расслабься, - он деловито подошел к телу девушки, наклонился и поднял сумочку, раскрыл ее и стал рыться в ней.
- Откуда ты знаешь? – Каштан постоянно оглядывался по сторонам, ему казалось, что сейчас отовсюду сбегутся люди, и все будут показывать на него пальцем, как будто это он перерезал горло девушке, а не его приятель.
- Мне сказали, что все будет нормально, успокойся. Если бы кто-нибудь слышал ее крики и собирался прибежать разобраться, уже обязательно прибежал бы. Взгляни-ка, а телочка-то не бедствовала, - у него в руке были несколько тысячных купюр.
- Значит, нам тем более надо уходить. Может, у нее папаша какой-нибудь авторитет. Он же нас живьем закопает и еще будет смеяться над нашими воплями. А все потому, что тебе так не вовремя захотелось…
- Он сказал мне, что все будет в порядке…
- Кто сказал? – до него, наконец, стал доходить смысл слов приятеля. – Кто тебе сказал?
- Голос.
- Чей голос?
Гарик перевел на него взгляд своих пустых глаз, и теперь Каштан по-настоящему испугался. У него возникло ощущение, что он разговаривает не с человеком, а с роботом, который просто удивительно похож на его друга.
- Откуда я знаю, чей? Просто голос. Он говорил, и его хотелось слушать, ему хотелось следовать. Он мне так и сказал, что сегодня будет жертвой девчонка, так что дрочево на сегодня можно отменять. Так и вышло… Трахнул сучку. Еще и денег у нее целая куча оказалась. Пойдем тратить?
- Давай уже отсюда куда-нибудь уходить. Черт, мне от твоих слов дурно становится…
- Че это тебе дурно? Жидким что ли припустил? – Гарик снова ухмыльнулся, и от этого его выражения лица Каштану показалось, что нож, так и не очищенный приятелем от крови, может быть использован против него.
- Пошли отсюда, - он постарался не подать вида, что сильно испуган, понимая, что у него это плохо получается. – А то еще мусоров вызовут…
- Ну, пойдем. Надо ж тебе дать возможность обосранное белье сменить, трусишка.
Если бы Игорь не стоял сейчас рядом с ним со своей жуткой ухмылкой на лице, Костя подумал бы, что разговаривает с кем-то другим. Он слишком хорошо знал своего приятеля, тот никогда бы не стал говорить с ним даже не с такой интонацией, а такими словами. Но перед ним стоял все тот же Гарик, парень, с которым они вместе учились еще в школе, сидя за одной партой, как ни старались учителя их рассаживать Тот же Гарик, с которым они вместе ходили на рыбалку в детстве, проводя летние каникулы у бабушки Игоря в деревне, пропадая на этой рыбалке целыми днями. Тот же Гарик, с которым они заступались друг за друга в любой ситуации, им было наплевать, сколько против них противников. Если обижали одного, это считалось, будто обидели обоих. В школе к этому были приучены даже такие же хулиганы, как и они сами, из старших классов. А уж младшеклассники разбегались, кто куда, едва завидев неразлучную парочку. Вот и теперь перед Каштаном стоял все тот же друг Гарик, только ухмылявшийся чужой, не свойственной ему ухмылкой и пустыми ничего не выражавшими глазами.
- Ну, что тормозишь, Каштанка? Правда, что ли, обхезался? – снова не его, чужие слова и чужая интонация, словно кто-то вселился в его друга. – Уходим. А то и правда мусоров вызовут. Мне морда этой продавщицы из киоска сразу не понравилась. Сжечь ее что ли вместе с ее палаткой. Прямо как того чурку, помнишь?
- Конечно, помню. Черт с ней, пойдем уже отсюда, - придал Каштан наигранную веселость своему голосу.
Костя забыл спросить у Гарика про отпечатки, которые он мог оставить на сумочке девчонки, когда копошился в ней, про частицы его кожи под ногтями у жертвы, и про другие следы, которые сейчас подсыхали на одежде девушки. Ему не представлялось возможным, что его приятеля смогут вычислить по ДНК. А скоро он вообще выбросил эти мысли из головы. На найденные в сумочке убиенной деньги Игорь купил бутылку коньяка в круглосуточном магазине, и началось то самое Веселье. Что в их жизни никогда не проходило, так это Веселье. И Каштан был совсем не против этого.
В нескольких шагах от дома, до которого девушка так и не добралась, взвыла бродячая собака. Она подбежала к остывающему трупу, внимательно его обнюхала и снова завыла. Продавщица из киоска вышла посмотреть, что случилось, и почему так истошно воет собака. В темноте что-либо сложно было разобрать, и потому она подошла ближе. И внезапно через несколько шагов кто-то будто сдернул у нее с глаз пелену, и она увидела лежащее на асфальте тело и изрядную лужу крови вокруг него. Перекрестившись и запричитав, женщина вернулась к себе в киоск и заперла дверь на засов, словно опасалась, что убийцы могут вернуться и за ней. Только придя в себя, она дрожащей рукой достала из кармана мобильник и набрала номер полиции. Ответил ей сонный голос дежурного:
- Отделение полиции, слушаю вас внимательно, - судя по интонации, полицейский только что дремал и вряд ли готов был внимательно выслушать звонившего.
- Але, это полиция? – голос продавщицы дрожал, и она сделала паузу, чтобы успокоиться.
- Вы позвонили, чтобы это уточнить? - скучающим голосом осведомился служитель закона.
- Я работаю продавцом в торговой палатке по адресу… - она спешно продиктовала адрес того самого дома, в котором проживала убитая девушка.
- Не торопитесь, прошу вас, - безразличие в голосе полицейского поубавилось. – Еще раз адрес назовите.
Ей захотелось вдруг послать взявшего трубку куда подальше самыми грубыми словами, на которые она была способна. Однако ей пришлось сдержаться, ведь полицейский просто мог повесить трубку, решив, что разговаривает с обычным хулиганом. Это не входило в ее планы, поэтому она еще раз продиктовала адрес, а затем заставила мужчину его повторить, чтобы убедиться, что он правильно его записал,
- Ваш киоск рядом с этим домом? Мы вышлем к вам наряд. Оставайтесь на месте и никуда не отходите.
- А куда я уйду? У меня рабочая смена до девяти утра…
- Вот и отлично. Я высылаю к вам наряд. Ожидайте.
- А как я ваших сотрудников узнаю?
- Что значит, как? – остатки сна слетали с дежурного, так он удивился самому глупому вопросу, который когда-либо слышал. – По автоматам. И подъедут они к вам на «уазике», знаете такую машину?
- Знаю, конечно, - она сказала это таким тоном, словно интересовалась у дежурного, неужели он ее считает полной дурой, а такие выводы уже напрашивались.
- Тогда ждите, - отрезал дежурный, и в трубке раздались короткие гудки.
Продавщица посмотрела на свой мобильник таким взглядом, словно видела его впервые, а потом убрала его обратно в карман. Она видела в сериалах про ментов, что наряд должен был приехать очень быстро. Поэтому, закрыв окошко и проверив, надежно ли заперта дверь, она скрестила руки на необъятной груди и приготовилась ждать.
Продавца в ночном киоске звали Алена Николаевна. Ей было сорок два года, и волосы она уже начала подкрашивать, чтобы скрыть начавшую появляться седину. Никого из родственников у нее не было. Родители остались на Украине, откуда она перебралась в Россию пару лет назад, а мужа у нее никогда и не было. Был в ее жизни мужчина, который обрюхатил ее и бросил. Но Алена Николаевна от ребенка не стала отказываться, пойдя наперекор воле родителей. Ее, конечно, не выгнали из дома, и внучку свою бабушка и дедушка очень любили. И все бы ничего, но пятнадцать лет назад, когда маленькой Олесе было три годика, врачи поставили ребенку жуткий диагноз, не оставляющий шансов на выздоровление: лейкемия. Страшное слово, значения которого еще молодая в то время Алена даже не знала, поставило крест на ее мечтах о светлом будущем. Маленькая девочка была единственным, что связывало ее с родителями. После ее смерти они отдалились друг от друга, и эту пропасть невозможно было пересечь. Сперва Алена перебралась в отдельную квартиру в том же городе, но в другом районе и перестала даже по телефону разговаривать с родителями. Впрочем, те и сами не испытывали от этого ни малейшего дискомфорта. Когда она покидала дом, отец сказал ей слова, которые она помнила до сих пор. Он сказал, что дочь умерла для них в тот момент, когда остановилось сердце их внучки. Алена не понимала, за что родители винят ее. Хотя в подсознании у нее был ответ на этот вопрос. Отец ее ребенка много курил, а в ночь, когда произошло зачатие, был еще и мертвецки пьян. Для него не меньшим откровением стала новость о беременности любовницы. Он, конечно, хотел втереться в доверие, а потом и вступить в дом ее родителей на правах одного из наследников. Но такую цену заплатить за это оказался не в состоянии. Потому сразу после известия о его грядущем отцовстве, его и след простыл. А Алена выносила и родила ребенка, и на протяжении трех лет буквально пылинки сдувала со своей красавицы-дочурки, которая отчасти напоминала ее в детстве, но большей частью своего отца, еще до того как тот стал пить. А потом после смерти малышки в ее душе образовалась пустота, которую ее родители оказались не в состоянии заполнить, да в-общем и не пытались.
А два года назад Алена Николаевна перебралась в Россию, на историческую родину своих предков. Ее дед просто после войны встретил ее бабку на Украине, вернулся туда после взятия Берлина, и так там и остался. Их сын Коля, бывало, посматривал в сторону то Киева, то Москвы, но так и не решился на глобальные перемены в своей жизни, а потом встретил женщину, которая стала Алениной матерью. И сама Алена никогда бы не решилась на переезд в давно уже другую страну, если бы не холод, который окружил ее в «жовто-блакитной»…
Она услышала шум двигателя и выглянула в окошко. Прямо напротив киоска притормозил «козлик», из которого выбрались двое дюжих молодцев, держа в руках автоматы. Если бы она разбиралась в оружии, то сразу сказала бы, что сотрудники сжимают в руках «укороты» или «ксюхи», а если по-научному, то АКС-74У с калибром 5,45 со складным прикладом. Вид оружия одновременно и напугал Алены и придал ей уверенности. Она вышла на улицу и молча указала полицейским место, где видела труп. Оба парня дали отмашку водителю, чтобы переставлял машину ближе к указанному месту, а сами направились туда пешком, зорко вглядываясь в темноту вокруг в поисках возможной опасности.
Алена осталась возле своего рабочего места, но навострила уши, чтобы, по возможности, расслышать все, что будут говорить друг другу сотрудники правоохранительных органов. Она скорее догадалась чем увидела, что один из парней опустился на колено рядом с телом, показавшимся ей почему-то смутно знакомым, а потом услышала его голос:
- Антоха, вызывай убойщиков и «труповозку». Похоже, у нас проблемы.
Словно в подтверждение его слов, поблизости снова завыла собака.
Глава 6
Борису Травкину было сорок два года, однако выглядел он немногим старше своих лет. Всему виной было его прошлое, в котором он несколько раз уходил в запой, только чудом возвращаясь к нормальной человеческой жизни при помощи друзей. Жена его давно бросила, забрав с собой их семилетнего сына и уйдя жить к своей матери, он как раз пребывал в состоянии перманентного алкогольного опьянения, когда каждое утро начиналось с жестоких приступов абстиненции, когда спасало только правило «лечить подобное подобным». Этим он и занимался, упиваясь сивушной выпивкой, каким-то чудом избегая приступов белой горячки. Борис проводил уходившую с вещами супругу, державшую за руку ничего не понимавшего в тот момент сына, каким-то витиеватым ругательством, которое сорвалось с его заплетавшегося языка. Оставшись в одиночестве он опустился на самое дно человеческого существования, перестал мыться, бриться, менять нижнее белье. Выходя в магазин за очередной порцией выпивки, Травкин заставлял встречных прохожих шарахаться от него в разные стороны. Аккуратная одежда совсем недавно еще приличного и относительно успешного индивидуального предпринимателя висела на нем лохмотьями, а сам он источал такое валившее с ног амбре, что люди брезгливо зажимали носы и морщились. Борис их не обвинял – он и сам понимал, что давно уже потерял свое человеческое лицо. Каждый вечер Травкин просил Бога ниспослать ему, наконец, сердечный приступ, опрокидывая в себя очередную порцию пойла. Остановиться было выше его сил. Даже его собственное отражение в зеркале, с которого на Борю смотрел какой-то незнакомый «чухан», было отныне неузнаваемым и заставляло вздрагивать всякий раз, когда он на него смотрел. А небо оставалось безучастным к его мольбам и равнодушно наблюдало, как прежде уважаемый человек опускается все ниже на самое дно.
Он уже был в самом низу, превратившись в непонятное существо, в котором с трудом угадывался человек, когда нечто заставило его остановиться. Вчера к нему заходил его вроде бы старый знакомый, с которым они уже тысячу лет без малого не виделись. Он даже не вспомнил имя своего приятеля. Да и задуматься, пытаясь напрячь память, мешало сильное опьянение. Он как раз допил бутылку, начатую с утра, когда его голову взорвал пронзительный звонок в дверь. Пошатываясь и не соображая не то, что который час, а вообще, какой сегодня был день, Борик слишком быстро рванулся в направлении двери – так велико было его желание скорее прекратить этот жуткий звук, буквально взрывавший его мозг. При этом левым коленом он со всего маху ударился о ножку кухонного стола и взвыл от боли. Похоже, до звонившего донеслись его стоны, вперемежку с всхлипами, приближавшиеся к двери, потому что трель звонка тут же прекратилась, словно ее отрезало ножом. На пороге стоял мужчина, у которого было до боли знакомое лицо, но имя его не желало выплывать на поверхность, заблудившись в коридорах памяти Травкна. Тот смотрел на него со странной смесью жалости и отвращения. Размазывая слезы от боли и сопли по неумытому лицу, Борис уже открыл рот, чтобы поинтересоваться личностью своего гостя, когда тот сам заговорил:
- Привет, неудачник. Как поживаешь?
Травкин в недоумении замер на месте как вкопанный и посмотрел на свое отражение в зеркале. И действительно, в нем отражался не прежде гордый и успешный мужчина, а какой-то жалкий отброс общества, которому место на городской свалке или в подвале, а вовсе не в квартире, которую ушедшая супруга до поры оставила ему. Засаленные, вытянутые в коленях штаны от пижамы, какие-то лохмотья вместо нормальной футболки, взъерошенные волосы и изрядно опухшее лицо – ничто из этого не выдавало в нем прежнего удачливого бизнесмена.
Он, даже не глядя перед собой, машинально протянул руку, чтобы поприветствовать гостя, но тот лишь брезгливо сморщился и руку ему пожимать не стал. В руке у него был пакет, из которого выглядывало горлышко бутылки. Если бы Борис не опустился до такого состояния, в каком пребывал сейчас, он бы без труда узнал по этикетке не слишком дорогое, но весьма не плохое виски «Уильям Лоусон». Едва сдержавшись, чтобы не броситься на посетителя, он протянул дрожащую руку к пакету.
- Подожди, - его знакомый чуть отвел руку назад, словно в издевку над Травкиным, - всему свое время. Успеешь еще нализаться. А может, тебе уже хватит? В зеркало на себя давно смотрел?
- Только что, - буркнул раздосадованный алкоголик, не сводя мутного взгляда с бутылки.
Полупрозрачный пакет не мог полностью скрыть то, что лежало в нем. Борис сразу определил, что в нем лежит не одна бутылка, а целых три, просто две из них были уложены плашмя, а вот третья стояла вертикально, потому он ее и приметил сразу.
- Слушай, ты мне что-то не слишком нравишься в таком состоянии, - проговорил гость, жалостливо глядя на хозяина квартиры. – Иди-ка ты, наверное, в душ и приведи себя в порядок.
- Я и так в полном порядке, - пробормотал Травкин, по-прежнему косясь на заветный пакет в руках у своего знакомого.
- Значит так, - его знакомый чуть повысил голос, но этого вполне хватило, чтобы Борис перестал пялиться на виски и поднял взгляд на него, - сейчас ты приведешь себя в порядок, а потом мы сядем с тобой на кухне, и ты мне поведаешь о твоих скорбных делах. Вот тогда и выпьешь…
- А может, прямо сейчас? – едва не взмолился спившийся бизнесмен. – Только «соточку», чтоб поправиться…
- Обойдешься. Сначала в душ и бриться, а потом получишь выпивку.
Так быстро Борис не приводил себя в порядок со времен армии, когда бойцы его отделения одевались и раздевались за то время, пока в руках командира горела спичка. Прошло уже много лет с тех пор, но, как он открыл для себя, навыки остались. Метнувшись в комнату за чистым бельем, он захватил с собой в ванную чистые джинсы и футболку. Долго простояв под почти доведенным до кипения душем, Борис старательно растерся мочалкой, а потом хозяйственным мылом прошелся по редеющим волосам. Затем он смыл с себя мыльную пену и еще пять минут простоял под контрастным душем, то нагревая воду почти до состояния кипятка, то вздрагивая под хлесткими ледяными струями воды. Потом Травкин старательно вытер зеркало полотенцем, и взялся за опасную бритву, потом подумал и отложил ее в сторону. Его руки так дрожали, что он боялся вскрыть себе сонную артерию, едва начав бриться. Безопасный станок лежал тут же, и вот им Борис воспользовался сполна, сбривая со щек отросшую за время его запоя не слишком аккуратную бороду.
Выйдя из ванной, Травкин в первую очередь увидел стоявший посреди кухонного стола стакан, до краев наполненный алкоголем. Его знакомый сидел напротив, наблюдая за его поведением с легкой улыбкой презрения. Несмотря на отбитое совсем недавно колено, Борис вихрем пронесся от выхода с ванной до кухонного стола, схватил наполненный стакан и залпом его осушил. Выпивка чистейшим огнем прошла по его пищеводу и взорвалась в желудке. Сознание его заволокло туманом, и Борик зашатался, что не укрылось от внимания его знакомого.
- Ты смотри осторожней, дружище. Иди лучше, присядь, - мужчина заботливо поддержал Травкина под руку, помогая ему опуститься на табуретку. – Вот так-то лучше.
- Слушай, а мы вообще знакомы? – заплетающимся языком произнес Борис. – Извини, я просто не могу тебя вспомнить…
- Конечно, знакомы, - усмехнулся мужчина, сидящий напротив него. – Ты же не стал бы открывать дверь незнакомцу, правда? Ведь не до такого же состояния ты набрался?
- Конечно, нет, - бодро ответил Борис, чувствуя неопровержимую логику в словах знакомого. – Вот только не могу вспомнить, как тебя зовут…
- Разве это так важно? – мужчина снова наполнил и подвинул к нему стакан. – Выпей лучше.
Травкин счел совет пришедшимся как нельзя кстати и залпом опустошил емкость. Снова вискарь расплавленным металлом прошел по пищеводу в желудок, вызвав новый взрыв, который разнес тепло по его венам. Борис глубоко вдохнул, чувствуя, как разум его уносится в невообразимые дали. Ушибленное колено больше не причиняло ему неприятных ощущений, и он решил, что не так уж и сильно его ушиб. Его знакомый наполнил стакан в третий раз.
- А чем вызван твой визит? – задал показавшийся ему вполне логичным вопрос Травкин.
- Как чем? – мужчина изобразил на лице крайнюю степень удивления. – Решил вот проведать своего старого приятеля и рассказать ему о своих успехах…
- Как будто меня могут волновать чьи-то успехи, - еле-еле проговорил Борис, которому все сложнее было грамотно связывать слова.
- Это тебя совершенно точно заинтересует. У меня в кармане такое замечательное изобретение…
Мужчина порылся в одном из карманов в своей рубашке и вытащил на свет странный предмет, который сначала показался Борису сигаретной пачкой. Размеров он был таких же, но при ближайшем рассмотрении оказывалось, что у него совсем другая форма. Кроме того, на передней панели были расположены пара кнопок, а сбоку пристроились лампочки, которые медленно помаргивали. Травкин долго задумчиво смотрел на странное приспособление, а потом поднял недоумевающий взгляд на своего знакомого:
- И чем же он может меня заинтересовать?
- Сейчас увидишь, - мужчина нажал на одну из кнопок, и лампочки на боковой панели замигали ярче.
Борис минуту смотрел на их перемигивание, а потом снова с недоумением посмотрел на своего знакомого. К его удивлению, того больше не было напротив него. Он сидел абсолютно один в своей кухне, и рядом с ним стояла уже ополовиненная бутылка виски. Травкин протянул руку к аппарату, но не успел его коснуться, как почувствовал, что разум его покидает. Последним усилием оставшихся зачатков воли он потянулся к бутылке, и тут сознание его оставило, и он бессильно уронил голову на стол.
Мужчина долго смотрел на него и тихо шептал какие-то только ему известные слова. Потом он взял из шкафчика стопку, налил в нее виски из бутылки и опрокинул в себя. Выпивка пошла как никогда хорошо. Он снова глянул на потерявшего сознание Бориса. Больше мужчина не улыбался, и выражение его лица приобрело все очарование радиаторной решетки бульдозера, а взгляд превратился в волчий.
- Ты все увидишь и все ощутишь, - медленно проговорил он. – Надо тебе будет проехаться завтра по городу и навести в нем пошатнувшийся порядок. Многие просто разучились соблюдать правила дорожного движения, но ты не допустишь, чтобы они остались безнаказанными. По паре выстрелов в каждого не повредит. Одной обоймы хватит…
Он поднялся из-за стола, обошел так и не пришедшего в себя Травкина и направился к двери. Достав из внутреннего кармана пистолет, мужчина оставил его в прихожей на видном месте, забрав с кухонного стола странный аппарат, а сам покинул квартиру, ни разу больше не оглянувшись. Оставалось только подождать результатов.
Все, что Травкин помнил о дне накануне, что он выпивал на кухне с каким-то своим знакомым. Потом он потерял сознание и погрузился в странный сон. Во сне бывший успешный предприниматель ехал по городу, когда случилась авария. Его машина претерпела вследствие столкновения большие изменения, особенно спереди. В машине, которая взяла его на таран, сидели двое: мужчина и женщина. Может, это были муж и жена. Может, мужик просто подвозил любовницу. Разве во сне это имело хоть какое-нибудь значение? Травкину снилось, что он вышел из машины, достал пистолет (точно, это был сон, у него же в жизни никогда не было пистолета) и несколько раз выстрелил сначала в мужчину, а потом и в женщину, убив наповал обоих.
В себя Борис пришел в камере. Теперь была глубокая ночь. Он проснулся от чьего-то шепота. Словно призрак что-то тихо проговорил ему в ухо. Он не сомневался, что голос шел с луны, которой в полуподвальном помещении, лишенном окон, не было видно. Однако Травкин почти не сомневался, что сегодня на небе была полная луна. Заливая своим мистическим светом окрестности, она продолжала безучастно взирать на то, что происходило у нее на виду. Гарик уже несколько часов как сделал свое черное дело, перерезав девушке горло. Мальчишка в камере очнулся от своего сна, вскрикнув. Пашка Аронов бежал в темноту, чтобы встретиться, плачевно для себя, с дверью. Всего этого Борис не знал. Он слушал голос, говоривший ему, что ему следует делать дальше. Кивнув самому себе и улыбнувшись, услышав и приняв, что говорил ему голос, Травкин закатал рукава до локтей. Ему сейчас следовало сделать, что ему было сказано. У пусть опыта у него не было ни малейшего, он не сомневался, что у него хватит смелости выполнить последнее поручение. Его руки взметнулись к голове, напряглись, а затем под громкий хруст ломающихся костей, резко крутанули голову в сторону. Бездыханное тело упало на пол камеры.
Приехав с утра в Управление, Васнецов кивком головы поздоровался с дежурным и сразу поднялся к себе в кабинет. Коллектив был уже в сборе, не хватал только болевшего Паши Аронова и серьезно застрявшего в прокуратуре Лени Проскурина, а у Миши Астафьева рука была в гипсе. Все выжидательно смотрели на начальника, ожидая от него каких-то слов или действий. Андрей прошел за свой стол, быстро проглядел оставленную Машей сводку по вчерашним событиям – о большинстве из этих событий он и так прекрасно был осведомлен – а потом уставился на свой коллектив. По его выражению лица никогда нельзя было понять, собирается ли он отпустить какую-нибудь шутку или начнет «накачивать» своих подчиненных. Первым этого повисшего молчания не выдержал Безумный Макс:
- Андрюха, ну чего хотел-то? Или так и будем молчать?
Если бы, например, капитана Егорова решили штрафовать за систематические нарушения субординации, даже самая малая часть зарплаты до него просто не доходила бы, расходясь на штрафы. Однако, учитывая его героическое прошлое, многое ему прощалось. На некоторые не самые положительные черты его характера Васнецов просто закрывал глаза. Но тут находились и некоторые молодые сотрудники и негоже было демонстрировать им подобное общение с руководством. Впрочем, майор решил махнуть на это рукой и отложить на максимально возможное время процесс воспитания Безумного Макса, что лично ему представлялось непосильной, но и не самой важной задачей.
- Михаил, что с рукой?
- Один буйный товарищ попался, товарищ майор, - ответила за своего старшего коллегу молодая Евгения, сидевшая рядом с Астафьевым. – Стал, понимаете, обзывать меня последними словами. И старший лейтенант решил продемонстрировать, что рыцарские чувства еще не до конца покинули человеческие души…
- Он что тебя, Мишаня, зубами грыз, что ли?
- Руку он мне дверью прищемил, - теперь Михаил решил, что хватит за него девушке отдуваться. – Я успел схватиться за дверь до того, как он ее захлопнул, но…
- …но он ее все-таки захлопнул, - продолжил начальник за него.
- Ему это почти удалось…
- Переломы есть?
- Нет, сухожилие перебито. Надо ждать пока опухоль спадет и решать, оперировать или нет.
- Понятно, но я вообще-то «буйного товарища» имел в виду.
- Никак нет, товарищ майор. Мы с ним поговорили просто. Оказывается, что он видел всю утреннюю сцену, пребывая на своем балконе с сигаретой в зубах и в полной уверенности, что никто его не видит. Интересные он вещи говорил…
- Давай об этом чуть позже. Начнем с того, что надо было предпринять еще вчера, - он перевел взгляд на двух молодых лейтенантов, выглядевших сейчас как Гензель и Гретель, обнаружившие, что заблудились в лесу, но еще не нашедшие пряничный домик. – Сегодня, думаю, у нас найдется пара минут, чтобы поприветствовать в нашем коллективе сразу трех новых сотрудников: Евгению Анохину, Станислава Коваля и Илью Маношина. Все трое являются выпускниками Следственной школы, все направлены в наш отдел для прохождения службы как особо отличившиеся по «строевой и политической».
- Ага, скоро «простава» ожидается, - потер руки в предвкушении Безумный Макс.
- Так мы же еще вчера все организовали, товарищ капитан, - опять забыл все лейтенант Маношин. – А вы никто так и не соизволили объявиться. Ну мы и…
- Что, неужели все сами выпили? – в голосе Егорова звучали вперемешку чувства недоумения и искреннего уважения.
- Зачем выпили? Убрали просто. Нам Мария любезно предоставила холодильник…
- Ладно, об этом потом, слегка хлопнул по столу рукой Васнецов, привлекая внимание к себе. – Давайте теперь о насущном.
- А что ж, интересно, может быть еще насущнее, - тихо пробормотал Макс, и Андрей, хоть его и услышал, но вида не подал.
- Все вы прекрасно знаете, что вчера произошло сразу несколько событий, неразрывно связанных с нашей работой. Начнем с самого первого…
- А может, с самого громкого? – вмешалась Женя и сама смутилась от своей смелости. – Извините…
- Давайте уж лучше по порядку. Догадываюсь, что все уже прекрасно знают об убийстве человека такого масштаба как Бурцев…
- А кто это? – подал голос Коваль со своего места.
- А для тех, у кого рация на бронепоезде, а не на полупроводниках, поясню, что Бурцев Геннадий Иванович – один из самых успешных российских предпринимателей, состояние которого оценивается в несколько миллиардов. И если умных вопросов ни у кого нет, то давайте с глупыми на этом закончим. Вернемся назад во вчерашнее утро. Во дворе жилого дома до смерти забивают старушку. Делает это, по словам немногочисленных свидетелей, какой-то подросток, который затем добровольно является в отделение полиции с просьбой определить его в камеру У кого что есть об этом убийстве сообщить? Алексей, что у тебя? Что эксперт говорит?
- Эксперт утверждает, что ребенку чисто физически невозможно с такой силой швырнуть камень Точность попадания, возможно, вызвана стечением обстоятельств, но сила…
- А наш свидетель то же самое утверждал, - подала голос Евгения. – Говорит, что видел, как подросток швырнул камень, как старушка упала, когда камень попал ей в спину, и как мальчишка палкой забил ее до смерти. Так вот он тоже клянется и божится, что ребенок никогда с такой силой не смог бы бросить никакой предмет, что это было нарушением законов физики…
- А если бы сыскался еще кто-нибудь из свидетелей, то они утверждали бы то же самое… - Васнецов словно ушел в себя ненадолго, и ему пришлось встряхнуться, чтобы вернуться в реальность. – Хотя я видел вчера, что тот же самый ребенок, если это, конечно, тот же самый ребенок, натворил в отделении полиции, куда я ездил…
- А что он там наделал?
- Да ничего особенного. Только разнес в клочья один из кабинетов, куда был помещен ожидать специалиста по работе с детьми…
Его прервал стук в дверь. Затем дверь открылась и в кабинет Васнецова собственной персоной зашел его начальник Истомин Дмитрий Иванович. Он оглядел всех сотрудников отдела с непонятным выражением на лице, махнул всем вскочившим офицерам, чтобы садились обратно, а затем обратился непосредственно к хозяину кабинета, который продолжа стоять по стойке «смирно», игнорируя позволение присаживаться:
- Андрей, у меня был разговор с Главным. Все остальные дела по боку, работаете по убийству Бурцева первым номером. Если в течение двух ближайших дней не будет результатов, к нам направят комиссию из столицы разгребать все… - он сделал над собой усилие, чтобы не заругаться при подчиненных, - …которое у нас тут получается. Оставь кого-нибудь из своих в целях контроля за расследованием убийства старушки и расстрела в центре города, а сам целиком и полностью сосредоточься на убийстве олигарха. Это ясно?
- Так точно, товарищ полковник, - Андрей взял под козырек, всем своим видом демонстрируя готовность исполнять любые приказы начальства.
- Еще одно, - его друг и начальник давно уже привык к подобным выкрутасам Васнецова, поэтому даже вида не подал, что заметил. – Ты вчера был в пятом отделении? Что там случилось?
- Ничего особенного. Пришел в отделение мальчонка, который сказал, что это он убил старушку утром, его посадили в камеру, вот и все.
- Все, говоришь? Ну-ну… - Истомин выглянул в коридор и поманил кого-то пальцем. – Меня тут попросили поспособствовать… Старший лейтенант Светлана Ковалева, временно прикомандирована к отделу по раскрытию убийств. Как говорится, прошу любить и жаловать.
В кабинет вошла молодая женщина в форме. Васнецов и Егоров сразу узнали ее. Старший лейтенант Ковалева Светлана, специалист по работе с несовершеннолетними. Они виделись накануне. Вот только появилось что-то новое, чего Андрей раньше не замечал. Взгляд опытного сыщика моментально сфокусировался на этой новой детали, а именно на синяках на шее у старшего лейтенанта Ковалевой, которых вчера не было, и которые сегодня с утра она безуспешно попыталась скрыть под тональным кремом. Что-то случилось накануне, и это что-то было неразрывно связано с происходящим – это ощущение было очень навязчивым и никак не хотело его отпускать. Вместо приветствия он молча указал вошедшей женщине на свободный стул, а сам повернулся к начальнику.
- Нечего на меня так смотреть, - покачал головой Истомин. – Вчера в отделении, где содержался мальчишка, что-то случилось. Подробнее про это тебе сможет рассказать товарищ старший лейтенант. Помни о моих словах, назначь кого-нибудь из своих ответственным за расследование убийства старушки, а сам целиком и полностью сосредоточься на убийстве Бурцева. Начальство готово предоставить тебе все имеющиеся ресурсы и разрешения, чтобы ускорить поиски. Все, мне пора. Сейчас Главный опять звонить будет…
Полковник спешно ретировался, не дожидаясь возможных вопросов, которые обязательно последовали бы, задержись он еще ненадолго. Андрей долго смотрел на Ковалеву, а затем снова перевел взгляд на своих подчиненных и продолжил:
- А вот пришедшая нас навестить старший лейтенант Ковалева, искренне на это надеюсь, расскажет нам о цели своего визита, потому что мне что-то подсказывает, что это неразрывно связано с происходящим.
- А вам разве не поручили расследовать совсем другое происшествие, товарищ майор? – специалист по работе с несовершеннолетними смело выдержала взгляд начальника «убойного» отдела, а ирония, отчетливо слышимая в ее голосе, давала понять, что она приняла правила игры и готова им следовать.
- Что-то мне подсказывает, что все события, упомянутые нами в разговоре, тесно связаны между собой, а потому я вовсе не намерен перебрасывать дело об убийстве старушки на чьи-то еще плечи.
- Вы так уверены, что готовы нарушить приказ старшего по званию?
- Этот старший по званию – мой друг и однокурсник. Полагаю, что он меня поймет. Главное ведь результат. А я всерьез настроен его дать.
- А комиссия с Москвы?
- А что комиссия? В первый раз что ли? Если будет результат, Светлана, простите, не знаю, как вас по батюшке, будет кому позвонить руководству этой комиссии. Это первостепенная задача. Что ж, давайте перейдем к делу. Вы вовремя пришли, я как раз начал говорить о мальчишке, который пришел в отделение, чтобы сдаться…
- …и который вчера чуть не убил меня, - она указала на синяки на шее. – Светлана Игоревна, если не возражаете.
- Расскажите подробнее, Светлана Игоревна.
- Разумеется. Вчера по моей просьбе ко мне привели мальчишку. Он вел себя абсолютно спокойно и адекватно. Мы с ним разговаривали, и он мне рассказывал о каком-то своем друге, который приходит, когда он спит. В-общем, исходя из его рассказа, я подумала, что у мальчишки раздвоение личности. А потом он явил мне доказательства этого раздвоения…
- В чем оно заключалось?
- Как вам сказать… - Светлана горько усмехнулась и снова прикоснулась к синякам на шее. – Ребенок поддерживал беседу, разговаривал спокойно, только плакал, когда жаловался на этого своего друга. А потом вдруг все изменилось. Сменилось выражение его лица, на губах появилась усмешка. Он шагнул ко мне и схватил меня за шею с какой-то невероятной силой. Я никогда не думала, что у ребенка может быть такая сила… В-общем, если бы не появился сержант, этот гаденыш меня бы задушил.
- Вот гаденыш, - Егоров посмотрел на начальника. – Андрюха, может, его и правда стоило вчера пристрелить? Всем бы стало одним геморроем меньше…
- Зато нам одним геморроем больше, - Андрей спокойно отреагировал на как всегда резкую реплику подчиненного. – Макс, за нами сейчас контроль будет с Москвы жесточайший. А тут вдруг новость: исполняющий обязанности начальника «убойного» отдела города хладнокровно расстреливает запертого в камере и притом добровольно сдавшегося в руки правосудия возможного, подчеркиваю, несовершеннолетнего преступника. Да меня члены выездной комиссии повесят на ближайшем фонарном столбе…
- Господа офицеры, - снова подала свой голос Ковалева, - я, конечно, прошу прощения, что вмешиваюсь в вашу высокоинтеллектуальную дискуссию. Однако прошу вас обоих не забывать, что речь идет о ребенке, причем о ребенке, страдающем сильнейшим психическим расстройством.
- Если бы, по вашим словам, дежурный не успел прийти к вам на помощь, вас бы уже никакие расстройства не беспокоили…
- Все верно, но ведь ничего не случилось. И потом это я сама виновата, что попросила сержанта подождать на выходе, а ему взбрендило в голову куда-то отойти. Я еще раз вам повторяю: мы с вами говорим о РЕБЕНКЕ!
Она умолкла и осмотрела присутствующих. Некоторые, особенно молодые лейтенанты смотрели на нее с интересом, Женя рассматривала Светлану откровенно оценивающе, как женщина вообще может рассматривать женщину, если пытается понять, будет ли она соперничать с ней в коллективе, состоящем из мужчин. Васнецов задумчиво смотрел в окно, постукивая карандашом по столешнице. Казалось, что он в своих мыслях где-то совсем далеко. Максу пришлось даже протянуть руку и легонько похлопать начальника по плечу, чтоб вернуть его обратно.
- Значит, одной убиенной старушки ему показалось мало, - проговорил Васнецов, оглядывая поочередно всех своих подчиненных, - и он решил прибавить к своему списку еще и старшего лейтенанта полиции. Интересный мальчишка…
- И при всем при том, это был явно не ребенок, - Светлана всю ночь перебирала в голове подробности того происшествия, заснув только под утро. – Понимаю, что сама себе противоречу, но в нем ощущалось что-то… взрослое.
- Что вы имеете в виду?
- Голос совсем недетский, сила, какая даже не у всякого взрослого бывает, да и еще… - тут она замолчала, смутившись, вспомнив, какая мощная эрекция буквально разрывала одежду мальчишки.
- Что еще?
- Я работала со многими детьми, абсолютно разными, и ни у кого из них я не видела подобного выражения лица, - нашлась она с ответом.
- Понятно. Алексей, ты можешь пересказать твой разговор с экспертом? Что он тебе говорил?
- По расстрелу людей в машине в центре города ничего интересного, ожидается анализ крови стрелявшего на предмет присутствия в ней каких-либо препаратов, способных повлиять на столь неадекватную реакцию.
- Когда анализ будет?
- Говорил, что сегодня. Крайний срок завтра. Но если честно, не верю я, Сергеич, в какие-то психотропные вещества в этом случае. Сам посуди, каким количеством мескалина или другой кислоты нужно закинуться, чтобы полностью потерять контроль, выйти из машины и устроить паре в машине напротив публичную экзекуцию.
- Думаешь, что это невозможно?
- Уверен. А если даже представить себе, что отдельный взрослый индивид нахавался наркоты и устроил стрельбу, то под влиянием чего устроил настоящую казнь старушки ребенок?
- Говорю же вам, что не похож он был на ребенка, - влезла в разговор Ковалева. – Повадками, лицом, голосом…
- Ну да, мы его вчера тоже слышали, правда, Макс?
- Так и есть, Сергеич.
- А еще эксперт мне утверждал, что ребенок не мог запустить камень с такой силой. Вероятность случайного попадания с такой точностью в стык между двумя позвоночными дисками им вполне допускается, но то, с какой силой эти диски раздроблены попавшим камнем, заставило его утверждать, что так мог бросить камень разве что метатель молота или диска, причем уровня олимпийского чемпиона в такой дисциплине.
- Но помрачение рассудка очень часто вызывает неконтролируемое увеличение у человека физических сил. Я где-то слышал, что, например, мать может поднять автомобиль, под который угодил ее ребенок, - Васнецов встал со своего кресла и отвернулся к окну. – Наукой это не объясняется. Может, мы имеем дело с подобным случаем?
- Андрей, мы так договоримся до суперменов, а потом до летающих тарелок, - Макс осмотрел всех присутствующих. – Давайте на мгновение отвлечемся от мальчишки, который мальчишку напоминает только внешним видом, и поговорим об убиенном олигархе. Кто и, главное, за что его убил? Сергеич, ты видел стрелка. Запомнился он чем-нибудь тебе перед тем, как ты его застрелил?
- Да, - Васнецов внимательно посмотрел на своего давнего друга. – Глаза у него были странные. Пустые какие-то…
- Вот и я о том же, - Егоров внимательно посмотрел на начальника. – Я этот бред про глаза уже слышал. Догадаешься, где и когда?
- Что-то мне подсказывает, что в центре города, где ты собирал информацию по расстрелу двух людей в машине.
- Браво, начальник. Именно там. От «пепсов», которые скрутили того мужика, кто убил двоих. Они, конечно, опасались сказать чего лишнего, но я их успокоил, заверив, что сведения, полученные от них, в протокол вносить не буду. Да и как этот бред вносить в официальный документ? Глаза у него были пустые. У наркоманов, кстати, бывают пустые, ничего не выражающие глаза, как зельем своим закинутся…
- Пока нет результатов анализа крови, утверждать о наркотиках мы не можем. Но я тебя уверяю, что видел парня, который стрелял в олигарха. Видел его так же хорошо, как сейчас вижу тебя. И на наркота он был похож меньше всего. Обычный прохожий, какого ты увидишь на улице и тут же про него забудешь, потому что нет в нем ничего примечательного.
- Куда его, кстати, отвезли? Того который мужчину с женщиной в машине расстрелял?
- Здесь он, в Управлении. В клетке сидит со вчерашнего вечера. Я думаю, надо с ним поговорить…
- Полагаешь, он что-нибудь скажет? Если убийство было заказным, так этот тип ничего говорить не будет. Иначе велика вероятность, что время его пребывания в нашем лучшем из миров резко сократится.
Неожиданно резко зазвонил телефон на столе, отчего многие из присутствующих вздрогнули. Аппарат издал один протяжный звонок, второй, третий. Андрей смотрел на него и не торопился снимать трубку. Что-то подсказывало ему, что звонивший торопится сообщить ему не слишом хорошие новости. Наконец, он решился и поднес трубку к уху:
- Майор Васнецов.
- Товарищ майор, дежурный беспокоит. Вам надо спуститься к нам.
- Что-то случилось?
- Парень, которого привезли вчера вечером… Сказали, что он людей каких-то прямо на улице расстрелял. Не моя смена была…
- Что с ним? - Андрей сжал телефонную трубку так, что костяшки пальцев побелели.
- Найден в его камере со свернутой шеей.
- Уже осматривали?
- Сейчас собираемся отвезти в лабораторию, чтоб эксперт осмотрел.
- Я понял, спасибо. Дозвонитесь дежурившему вчера сотруднику, чтобы он в спешном порядке ехал на работу…
- Так он здесь. Не успел еще уехать.
- Пусть зайдет.
Он положил трубку обратно и посмотрел на Егорова, сидевшему к нему ближе всех:
- Никогда у тебя не замечал дара ясновидения…
- Ты это о чем?
- Парень, застреливший тех двоих в машине прямо в центре города…
- И?
- Ему свернули шею, пока он сидел в камере. Сейчас придет дежурный, чья смена вчера была. Хочу у него спросить, как получилось так, что уже у нас в Управлении убивают…
Раздался стук в дверь, и на пороге возник молоденький сержант, тот самый, который накануне принимал звонок из пятого отделения, и который передал все сведения майору Васнецову. Невооруженным глазом было видно, как он испуган. Ему грозило, как минимум, увольнение с «волчьим билетом» из органов. Судя по его внешнему виду, он считал, что его позвали, чтобы сообщить об этом самом увольнении. Вслед за ним в кабинет вошел начальник дежурного. Оба отдали честь и стояли по стойке «смирно» перед начальником «убойного» отдела.
- Товарищ майор, вызывали? – голос вчерашнего дежурного дрожал от страха, а сам он был готов свалиться в обморок.
- Вызывал. Вчера ведь твоя смена была? Я помню, ты меня на входе остановил и рассказал про пятое отделение, куда я потом и поехал.
- Так точно.
- Во сколько закончилась смена? И перестань трястись. Я тебя вызвал поговорить, а не допрашивать. А то на тебя смотреть больно.
- Виноват, товарищ майор. У меня смена до восьми утра. Я сегодня сменился, просто еще уехать не успел…
- А сам пока, передав дела по смене, спустился в камеры, зашел к парню и свернул ему шею? Говори, крыса тыловая, - Макс аж привстал со стула, сурово глядя на дежурного.
- Макс, перестань, - с укоризной проговорил ему Андрей. – Ты же видишь, что парнишка и так на ногах еле стоит. А то станут потом говорить, что «убойный» отдел сотрудников своего же ведомства плющит похлеще, чем УСБ. А ты рассказывай.
- А мне нечего рассказывать, товарищ майор, - сержант робко оглянулся на ротного, который его, видимо, уже проинструктировал на предмет показаний, к которым его будут принуждать. – Парня привезли вчера еще днем, я проводил конвойных к камерам, запер арестованного и отправился к себе.
- И все?
- Ну да… Простите, товарищ майор, так точно. Я только ему еще сказал, что с утра ему вызовут адвоката, если он не хочет, конечно, позвонить своему. Он мне молча протянул бумажку с номером. Я так понял, что с номером его адвоката…
- Бумажка где?
- Виноват, товарищ майор. Я ее забыл сменщику своему отдать, когда смену передавал. Вот она, - протянул он измятый клочок бумаги Васнецову, на клочке этом корявыми цифрами был написан телефонный номер.
- Так, номер у нас есть, - Андрей повернулся к Максиму. – Макс, дуй к Маше и сиди у нее над душой, пока не найдете человека, на которого зарегистрирован данный номер. Потом пулей ко мне.
- Да стопудово мертвая душонка, - протянул Безумный Макс, но бумажку взял и вышел из кабинета.
- Свободен, сержант, - взмахом руки отправил он дежурного и его начальника восвояси, а потом обратился к остальным присутствующим. – Есть у кого какие-нибудь мысли?
- Я согласен с Максом, - Астафьев поглаживал свою покалеченную руку, морщась от неприятных ощущений. – Номер числится на каком-нибудь человечке из далекой Богом забытой деревушки, которого либо в живых давно нет, либо и не существовало никогда.
- Предлагаешь теперь не использовать эту возможность? Мишаня, мы пока как слепые котята, наталкиваемся друг на друга в темной комнате в поисках выхода.
- А что если нам сделать биллинг номера и выяснить, куда с него были сделаны звонки в последнее время? - заговорила Светлана, до того чутко прислушиваясь к разговору мужчин. – Это пусть и немного, но упростит задачу поиска владельца данного номера.
- Стыдитесь, джентльмены, - повернулся к подчиненным Васнецов. – Мы с вами давно работаем вместе, а дельную мысль высказывает человек со стороны. Простите, Светлана.
- Ничего, я не обижаюсь.
- Мысль ваша очень хорошая, просто замечательная…
- В ваших словах чувствуется какое-то продолжение, начинающееся со слова «но».
- Вы снова абсолютно правы. Дело в том, что нам понадобится порядка двух недель, чтобы получить результаты биллинга трубки, за которой числится номер…
- Предоставьте это мне, - снова бесцеремонно влезла в разговор Евгения.
- Евгения, если ты надеялась поразить меня своими скрытыми талантами, то ты своего уже почти добилась. Каким образом?
- Андрей Сергеевич, вам же нужен биллинг с мобильного телефона? Не все ли равно, где я его раздобуду, если завтра-послезавтра он будет у вас на руках? Извините, конечно, если это выглядит грубо…
- Да нет, ничего, - Васнецов усмехнулся и кивнул на своих старых товарищей. – Давай, молодежь, утри нос этим старым легавым псам.
- Слушаюсь, товарищ майор, - Анохина резво вскочила со стула, едва не опрокинув его. – Разрешите идти выполнять?
- Выполняйте, лейтенант.
Когда дверь за Евгенией захлопнулась, майор еще минуту смотрел ей вслед, потом снова усмехнулся и обратился к оставшимся:
- Ну что, товарищи офицеры, а нам с вами предстоит долгая и кропотливая работа. Пока Макс сидит с Машей и ищет хозяина сим-карты, а Женя получает биллинг с трубки, с остальными займемся делом. Мишань, как там Пашка?
- Болеет, - больше всех в отделе Астафьев общался именно с Ароновым, который все еще грипповал на больничном. – Я с ним позавчера разговаривал, вроде бы идет на поправку.
- Вот и замечательно. Леха, ты продолжаешь наседать на эксперта и давить на него касательно отчетов, чтоб не затягивал. А то знаю я Михалыча. То покурить выйдет, то усядется в интернет новости читать спортивные. Тоже мне, легкая атлетика как предмет для восхищения! То ли дело футбол. Ладно это дело личное для каждого. Главное, чтобы отчеты шли без задержек. Это на тебе.
- Есть, - Макаров шутливо поднес руку к непокрытой голове, отдавая честь.
- Отлично. Вам, молодые люди ответственное задание. Поедете вот по этому адресу, - он протянул Маношину листок бумаги, на котором размашистым почерком записал адрес, - по поводу изнасилования и убийства, которое произошло там сегодня ночью.
- Сделаем, товарищ майор, - Илья спрятал бумажку с адресом в карман и поднялся со стула. – Мы поехали?
- Один момент. Светлана Игоревна, - он взглянул на специалиста по работе с несовершеннолетними, вновь, в который уже раз, подивившись ее сходству с погибшей уже довольно давно девушкой, хотя сходства очевидного не просматривалось, - вы же по роду вашей деятельности психолог? Не сочтите за труд, съездите на адрес вместе с парнями. Помощь психолога там, думаю, не помешает. Если у вас, конечно, нет других планов…
- Никаких планов, товарищ майор. Я прикомандирована к вам, потому наравне со всеми выполняю ваши приказы…
- А чем, кстати, вызвано, с позволения узнать, ваше желание поработать в моем отделе? Какие-то личные мотивы?
- Андрей Сергеевич, не секрет, что многие значительные личности в нашем городе знают и искренне уважают вас. Вот мне и захотелось оказаться в составе вашей команды. Основания у меня более чем достаточные, - она снова потрогала синяки на шее.
- И вот так легко вас прикомандировали к нам по первой вашей просьбе?
- Профессия сыщика накладывает свой отпечаток, не правда ли? – Светлана усмехнулась. – Вы уже подозреваете меня в связях с сильными мира сего. Ну как же! Просто попросила, руководствуясь личными мотивами, и сам начальник уголовного розыска покидает кабинет, чтобы представить своим подчиненным временно приставленного к ним сотрудника. Сразу возникают подозрения: а не обеспечивают ли господа начальнички присутствие «засланного казачка» в самом уважаемом отделе полиции в городе? Вы так и подумали, не так ли?
- Если честно, то приблизительно так и думал, - слова старшего лейтенанта Ковалевой заставили его взглянуть на нее по-новому; женщина на такой чисто женской должности в полиции зрила в самый корень, словно читая его мысли. – Попытаетесь опровергнуть терзающие меня смутные сомнения?
- Пусть время рассудит, - пожала плечами Светлана, холодно посмотрев на своего временного начальника. – Не боитесь рискнуть?
- Qui n`ose rien, n`a rien как сказали бы французы, - Васнецов улыбнулся в попытке растопить лед в глазах Ковалевой.
- Votre audace me plait beaucoup, - ничуть не смутившись ответила Светлана. – Однако давайте вернемся к родной речи, чтобы не смущать наших юных коллег.
И Коваль, и Маношин действительно производили впечатление абсолютно сбитых с толку людей, испуганно взирая то на своего начальника, то на специалиста по работе с несовершеннолетними. С тем же успехом можно было при них заговорить не на французском, а на китайском или на наречии индейцев маори. Они все равно ничего бы не поняли. Глядя на них, майор едва сдержал в себе позыв рассмеяться, чтобы не смущать молодых лейтенантов еще больше. Однако для него было не менее удивительно знание французского Светланой Ковалевой, и для себя он решил при случае обязательно прояснить этот момент.
- Что ж, я полагаю, что вам самое время ехать на место преступления. А мне надо подумать…
Дверь распахнулась без стука, и Васнецов абсолютно не удивился, увидев на пороге улыбающегося Максима. Наверное, во всем Управлении не сыскалось бы больше ни одного человека, который врывался бы в кабинет к начальнику без соблюдения элементарных норм приличия. Майор перевел взгляд с сияющего вида капитана на лицо Ковалевой и увидел с трудом подавленную ею улыбку.
- Ну, раз уж ты без стука врываешься ко мне в кабинет, полагаю, у тебя есть, что мне сообщить, - констатировал Андрей. – Нашли что-нибудь?
- Так точно, начальник, - Егоров, не спрашивая позволения, прошел к столу и уселся на стул, пока его командир спокойно взирал на очередное вопиющее нарушение субординации со стороны своего друга. – Все, как я тебе и говорил…
- Опять ты мне собираешься про гоголевские мертвые души рассказывать?
- А вот и не угадал. Сим-карта зарегистрирована на вполне себе живого человека, - он развернул листок, который сжимал в руке, - некую Рамазанову Гузель Шахрияровну, сорок восьмого года рождения, проживающую в деревне Пасленкино, внимание, Хабаровского края. Это бывший совхоз, с представителем которого я связался и выяснил, что эта самая Гузель Шахрияровна проживает в их деревне и помирать вовсе не собирается, по крайней мере, в ближайшее время.
- С ней не пытался созваниваться? Может, у нее в нашем городе родственники живут?
- Опять не угадал, начальник. Сегодня просто не твой день. Председатель их совхоза мне рассказал, что никого из ее родственников в живых у нее уже не осталось. Все уже обрели вечный покой на деревенском кладбище.
- Значит, нам все равно толку с этих знаний чуть… Ладно, выясняй дальше. Маше говорил, чтобы она тоже по интернету установленную личность покрутила?
- Крутит уже.
- Тогда, Макс, поезжай-ка ты вместе с нашими молодыми сотрудниками и очаровательным старшим лейтенантом Ковалевой на адрес, который они тебе скажут. И объяснят все по дороге…
- Ну ни минуты покоя с этим начальством. Макс, сходи туда, Макс, сходи сюда.
- Макс, иди уже. На пенсии отдыхать будешь.
- Доживешь с тобой до пенсии.
Васнецов решил не вступать в долгий спор со своим другом, иначе Максим опять начал бы требовать отгулы и тому подобное. Он подождал, пока все четверо вышли из кабинета, и уселся обратно за стол, обхватив голову руками. У него появилось ощущение, что эта самая голова у него уже приобретает квадратную форму от количества мыслей в ней. Слишком много событий навалилось на него сразу. А скоро должна была еще и приехать комиссия с Москвы. Вот уж тогда весело совсем не будет. Понаедут нахлебники, и все в офицерских чинах не младше подпола. Начнут тут командовать, а ему снова придется возвращаться в ранг исполнителя чужих приказов. А главное, что приезд комиссии означал увеличение в разы количества отчетов, постоянные собрания, построение планов проведения розыскных мероприятий. Андрей привык уже работать без тонн макулатуры, которой снова будет завален его стол. Все мысли собирались им в собственной голове, систематизировались и раскладывались по полочкам, разве что не в алфавитном порядке. Он привык так работать и не испытывал ни малейшего желания перестраиваться на ходу.
А тут еще и эта Ковалева свалилась ему как снег на голову. Впервые он увидел ее накануне и заслуженно полагал, что больше им встречаться не придется. Ан нет, увиделись уже на следующий день. Ему было интересно, кому могла позвонить обычный специалист по делам несовершеннолетних, чтобы Истомин тут же примчался к нему, чтобы представить нового сотрудника, пусть и временного. Чье же это было приказание? Никак сам Главный подсуетился… А кем ему приходилась эта самая Ковалева? По информации, которой располагал Андрей, их генерал вел спокойную семейную жизнь, сохраняя взаимные уважение и любовь с супругой. Да и Светлана Игоревна Ковалева не произвела на него самого впечатление молодой сотрудницы, готовой ради карьерного роста ложиться под руководящие чины. Обручального кольца он, конечно, на ее пальце не заметил, но это еще ничего не значило.
Стоп! Андрей аж вскинул голову, когда одна мысль чуть не взорвала ему мозг. Ведь у Бурцева была супруга, которая пребывает сейчас дома. Разумеется, она уже в курсе событий. А может, она была в курсе еще до того, как все произошло? Васнецову показалось, что она в состоянии пролить свет на некоторые обстоятельства, покрытые для него мраком. Нажав кнопку на своем аппарате, он обратился к секретарше:
- Маша.
- Да, Андрей Сергеевич? – она словно дежурила на своем месте, никогда не отлучаясь.
- Найди мне адрес, по которому в нашем городе проживают Бурцевы, Геннадий Иванович и, вероятно, Елена Тимофеевна.
- Как срочно нужен адрес?
- Час назад был нужен.
- Поняла вас, Андрей Сергеевич. Сейчас все будет.
Через две минуты Мария вошла в кабинет, в отличие от Макса вежливо постучавшись в дверь и дождавшись разрешения войти. Она протянула ему листок бумаги, на котором был записан только один адрес. Это был один из самых отдаленных районов города, и Андрей удивленно посмотрел на свою секретаршу. Он ожидал, что люди уровня Бурцева должны проживать ближе к центру.
- Андрей Сергеич, адрес довольно старый, почти четырехлетней давности, но другого нет. Уж извините…
- Ничего, Маш, спасибо, - он повертел в руках листок бумаги, запоминая адрес, затем разорвал его на множество мелких клочков, отправив обрывки в мусорную корзину. – Значит, придется съездить по тому адресу, какой есть.
Однако он сильно сомневался, что ему удастся кого-нибудь найти по найденному адресу. Андрей вообще, честно признаться, не думал, что человек такого масштаба как Бурцев еще проживал в родном городе. Хотя, с другой стороны, почему бы олигарху, у которого были виллы в Монте-Карло и на Канарах (в чем майор был практически уверен), не сохранить свое место жительства в городе, где он родился и вырос. Он в любом случае мог себе позволить подобный каприз, подобно фермеру, владеющему тысячами гектаров земли под кукурузу где-нибудь в Штатах и в буквальном смысле трясущемуся над каждым молодым побегом.
Васнецов пожал плечами, соглашаясь с собственными мыслями, и, захлопнув дверь своего кабинета направился на стоянку к своей машине. Второй день он чувствовал себя не в своей тарелке, и каждое новое событие выбивало его из колеи все с новой силой. Оставалось только надеяться, что поручения, которые он раздал своим подчиненным, будут в результате иметь хоть какой-то смысл, а не покажутся ему чем-то бестолковым, только и придуманным для того, чтобы продемонстрировать кипучую деятельность. Выйдя на автостоянку неподалеку от входа в Управление, Андрей уселся в свою машину и в очередной раз закурил, заботливо стряхивая пепел в окошко и следя, чтобы он не испачкал обивку сидений. Предстояло думать и принимать решение.
Глава 7
Макс снова любезно предоставил свой автомобиль для поездки на место преступления, только теперь компанию ему, кроме молодых лейтенантов, составляла еще и очаровательная Светлана, специалист по работе с несовершеннолетними. Она самовольно, и, на взгляд Егорова, довольно нахально, сразу заняла место справа от него, недвусмысленно отправив Илью и Стаса назад. Они обменялись невыразительными взглядами, но спорить не стали. По дороге Макс весело травил байки из своей командировки в Чечню. То про историю с пулеметчиком из их подразделения, которому «сундук» из хозчасти пулемет с кривым стволом подсунул, а тот затупил и расписался в получении, мучился потом, пристреливал. То про постоянные ссоры с «мабутами», располагавшимися поблизости их части, с которыми постоянно доходило до рукоприкладства. Приходилось даже командирам подразделений разнимать дерущихся. Так что на «губу» тоже ходили дружным строем, разве что без строевой песни.
- Долго вы там служили? – Светлана, все время едва заметно улыбавшаяся каким-то своим мыслям, вдруг вступила в разговор, внимательно посмотрев на капитана.
- Год без малого. И это была не совсем служба, я все-таки был в командировке…
Егоров как-то сразу помрачнел, и Ковалева догадалась, что она задела какие-то струны в его душе, какие-то воспоминания, которые он старательно прятал от всех. Впрочем, он быстро пришел в себя и опять повеселел, вспомнив пару анекдотов, пока они не подъехали к месту преступления. Макс поставил машину поодаль, и они все вчетвером прошли оставшуюся часть пути пешком. Там Максим предъявил «пепсу», стоявшему в оцеплении свое удостоверение. Тот уважительно шагнул в сторону и даже поднял огораживающую место происшествия ленту, помогая всем приблизиться.
Тела уже не было – «труповозка» еще утром его увезла, но неподалеку еще маячил фотограф, только что закончивший снимать, а еще в нескольких шагах от него переминались с ноги на ногу двое патрульных, а рядом с ними женщина в фартуке. Сыскной опыт не подвел Безумного Макса, и он безошибочно направился к этой троице.
- Привет, бойцы. Ну и что тут случилось?
- Убийство тут, товарищ капитан, - на правах старшего по званию первым заговорил патрульный с двумя лычками на плечах. – Нас еще ночью вот она вызвала.
Он кивнул на женщину, выглядящую как продавец. Та бросила боязливый взгляд в сторону вновьприбывших и уже явно собиралась куда-нибудь убежать с места преступления. Ну, а если не получится убежать, то хоть провалиться под землю. Макс легко по ее глазам прочитал обуревавшие ее чувства, поэтому, нацепив на лицо самую свою любезную улыбку, направился к женщине.
- Здравствуйте, - он в который уже раз достал из кармана удостоверение и продемонстрировал его женщине.
- И вам не хворать, - она довольно долго сравнивала фотографию с оригиналом, желая, видимо, убедиться в максимально возможном сходстве.
- Что здесь произошло?
- Ой, что тут было! Тут женщину убили, зарезали прямо насмерть! Жуть, что творится!
- Успокойтесь, - Макс понял, что пока она не перестанет причитать, шансов выведать у нее что-нибудь полезное у него нет никаких. – Как вас зовут?
- Алена Николаевна я. Работаю тут рядом…
- В том киоске?
- Ну да…
- Значит, вы видели, что тут произошло? Ведь метров тридцать всего.
- Ой, да я отгородилась от всего и даже зажмурилась. Ведь так и думала, что убьют ее. А эти… - она вдруг запнулась, поняв, что сболтнула лишнего.
- А вот с этого места давайте подробнее, - Максим вцепился мертвой хваткой в попытке выудить у продавца хоть какие-нибудь сведения. – Кто «эти»?
- Да ошиваются здесь периодически два оболтуса. Молодые, лет по двадцать. Выискивают постоянно, к кому можно пристать. Вот и этой ночью так же было. Эта бедная девушка, она из машины вышла, попрощалась с кем-то и направилась к дому. А один из этих за ней увязался. Я их разговоров не слышала, да и не прислушивалась, только приятель его, по-моему, все отговаривал его. Потом я бросила взгляд, только на секунду, а девушка уже на земле лежит, и этот… эта скотина с нее одежду срывает. Потом он… Ой, даже не могу сказать… Ужас какой!
- Понятно, - Максим повернулся в сторону и заметил эксперта, который о чем-то спрашивал у фотографа. – Илюха, пойди к Михалычу подойди, расспроси его. Может, расскажет нам что-нибудь путное.
От продавщицы больше он ничего не надеялся добиться, хотя при этом прекрасно соображал, что видела эта самая Алена Николаевна гораздо больше, чем сказала. Вероятно, стоило ее порасспросить подробнее. Только сомнительно было, чтобы она что-либо еще рассказала. Вид у нее был как у испуганного зверька, который внезапно выскочил на автотрассу с оживленным движением, и теперь принюхивается, решая, в какую сторону ему бежать дальше.
- Алина Николаевна, спасибо за сведения, - он черканул на листочке, вырванном с блокнота, свой телефон и протянул листок женщине. – Если вспомните что-нибудь, позвоните мне обязательно. Все, что угодно, что могло бы нам помочь найти убийц.
- Хорошо, - Алена шмыгнула носом и заторопилась обратно к киоску, провожаемая одновременно тремя парами глаз.
- Максим, у эксперта есть только поверхностная картина происшедшего, - Илья подошел к старшему коллеге. – Говорит, что даже поделиться нечем…
- Михалыч, - крик Егорова заставил эксперта резко обернуться и расстаться с мыслями о немедленном возвращении в лабораторию. – Хотя бы предварительно…
- А что тут предварительно рассказывать? – эксперт подошел и поочередно пожал руки мужчинам. – Девушке перерезали горло. А перед этим ее еще и жестко изнасиловали. Следы на теле более чем очевидные. Это я успел узнать, когда тело девушки еще здесь было. С самого утра здесь как проклятые…
- Ты кому другому о своей судьбе-злодейке расскажи… По вчерашним убийствам есть что новое? Сегодня наш Леха Макаров должен был к тебе снова приехать. Не видел его еще?
- Где б я его увидел? Я ж тебе говорю: с пяти утра здесь безвылазно торчим… Вот и пусть у меня в офисе теперь посидит, с молодым потреплется. Надоел мне совсем… И это ему не нравится, и там у него чуйка его не то подсказывает…
- А что за молодой? Тебе на смену кого-то прислали?
- Ага, щас, дождешься от них смену. Кто нормально учился, так те хотят на крутых тачках кататься и много денег зарабатывать. А в трупах ковыряться – желающих много не найдется. Парнишку в помощь ко мне чуть не пинками пригнали, учитывая, что события набирают обороты.
- И как он тебе?
- Если всеобщей звездной болезнью не заразится, из него может получиться хороший эксперт-криминалист. Вот тогда можно и на покой, - Михалыч потянулся, захрустев всеми суставами. – Ну что, есть еще ко мне вопросы?
- С этим делом тоже долго не затягивай, - Макс обвел вокруг себя пальцем. – А то начальство отчетами замучает. Нам из самой Первопрестольной комиссию обещают…
- Ну, может, они вас, лоботрясов, работать заставят. А то разъезжаете себе по городу без всякого смысла…
- Ты поговори еще, старпер, - Егоров добродушно и несильно задвинул эксперту кулаком по плечу. – Про отчеты не забудь. По вчерашнему стрелку тоже…
- Это который в центре города пальбу устроил? Так его ж в камеру посадили, а я у него кровь на анализ не брал. Мне моих мертвых хватает, а вы уж с живыми как-нибудь сами…
- Ты ж еще не знаешь… Мужчину в камере нашли со свернутой шеей. Хотелось бы услышать твое мнение как специалиста.
- У вас уже прямо в камерах убивать начали? Поздравляю, господа сыщики, дожили…
- Ты мне давай не умничай, а с отчетами поторопись. А то наш Макаров с твоим новеньким сговорятся и на тебя вдвоем будут нападать.
- Никакого уважения к старшему поколению, - картинно вздохнул и развел руками Михалыч. – Будут вам ваши отчеты. Всему свое время. Сам же знаешь: терпеть не могу, когда меня торопить начинают…
- Это не мы, нас самих сверху спрашивают. Ты ж знаешь, им раскрываемость подавай. А трудности их не волнуют.
- Ну и правильно. Когда было по-другому?
Они дружно рассмеялись, и эксперт уселся в свою машину, и через мгновение его и след простыл. К Максиму подошла Светлана, стоявшая поблизости и слышавшая весь разговор. Скептическое выражение, единожды появившись при виде эксперта, так и не покидало ее лица.
- Поговорили?
- А как же, Свет, - Макс машинально перешел на упрощенное обращение к коллеге. – Да ты и сама весь разговор слышала.
- И когда отчетов ждать? Быстро успеет подготовить? – она не обиделась на такой резкий переход на «ты», все-таки со старшим по званию разговаривала.
- Михалыч-то? Думаю, что завтра все отчеты уже будут у Андрюхи на столе.
- Что-то слабо верится…
- Не обращай внимания. Это Михалыч с виду такой нескладный. На самом деле, он – гений судмедэкспертизы. Просто он очень удачно это скрывает.
- Ну-ну – протянула она недоверчиво.
- Я бы предложил поспорить, что завтра утром все отчеты будут готовы, но некрасиво получится, если выиграю спор у младшего по званию, да еще к тому же и у женщины. Слушай, Свет, поехали пожрем куда-нибудь. А то кишка с кишкой уже слиплись в пустом животе. А ты сама знаешь, у мента на пустой желудок голова плохо соображает.
- Предложение принимается, товарищ капитан.
- Да ладно тебе, меня все просто Макс зовут, что я и тебе советую, - он повернулся к лейтенантам, стоявшим с сонным видом неподалеку. – Эй, молодняк, хватит мух ловить. Поехали.
Все четверо загрузились в машину к Максу, и тот снова резко дал по газам, оправдывая свое прозвище. Патрульные тоже загрузились в свой «уазик» и уехали. Через минуту вокруг не было ни души, только огораживающая лента, так и оставленная натянутой между деревьями, напоминала о месте преступления.
Андрею понадобилось не менее получаса, чтобы найти нужный адрес. Город, практически неизменный в плане архитектуры ближе к центру, чем дальше к окраинам, тем больше изменялся. Особенно в частном секторе, где красивые особняки росли как грибы, соревнуясь между собой в щеголеватости и находчивости архитекторов. Вот и по нужному частному сектору он сделал два круга, прежде чем остановил машину у шикарного особняка, производившего впечатление давно покинутого. Небольшой фигурный фонтан во дворе давно не работал и был вовсю захвачен в силки вьюном. На выложенных плиткой дорожках то тут, то там виднелись остатки прошлогодней листвы. Дикий виноград вовсю увивал забор вокруг двора, но было видно, что за ним давно никто не ухаживает. Вдоволь «насладившись» гнетущим видом, Васнецов уже думал уезжать, когда периферийным зрением на мгновение ухватил дернувшуюся занавеску на одном из окон второго этажа. Можно было, конечно, списать все на игру воображения, или небольшой сквозняк, только майор нутром чувствовал на себе чей-то взгляд. И взгляд этот был отнюдь не добрым.
Он решил, что довольно привлекал внимание кого-то, кто находился в доме, стоя у него на виду, поэтому решил переходить к более активным действиям. Выбравшись из машины, Андрей подошел к калитке и нажал на кнопку звонка. Громкую переливчатую трель он услышал даже от того места, где находился. Камера над входом в дом повернулась и уставилась на него своим единственным глазом. Доведенным до автоматизма жестом он достал из кармана удостоверение и продемонстрировал его прямо в камеру.
- Майор Васнецов, уголовный розыск. Мне надо поговорить с кем-нибудь из жильцов. Могу я войти?
Ответа, который он рассчитывал услышать, не последовало, но замок тихо щелкнул, и калитка, сильно заскрипев, подалась назад, пропуская майора во двор. Изнутри этот двор производил впечатление еще более запущенного, чем снаружи, но Андрей решил не придавать этому значение. Подойдя к входной двери, он снова позвонил, и снова громкая трель звонка разрушили сгустившуюся вокруг тишину. Васнецов около минуты стоял, прислушиваясь к звукам, доносившимся из дома, и в последний момент уловил тихие шаги по ту сторону двери. Снова раскрыв свое удостоверение, он произнес то же самое приветствие.
Сначала ему показалось, что за открывшейся дверью никого нет, в довольно густом сумраке прихожей невозможно было что-либо разглядеть, особенно после солнечного дня. Однако, спустя мгновение, Васнецов увидел женский силуэт. Сказать, кому он мог принадлежать, представлялось даже для него затруднительным, однако потом дверь раскрылась чуть шире, и его взору предстала женщина, на вид лет сорока пяти, до сих пор сохранившая на лице и фигуре остатки молодой свежести. А может, это было результатом многочисленных подтяжек, он не стал сразу вникать в подробности. Кроме того, его это ни в коей мере не касалось. Возраст особы, стоявшей по ту сторону входной двери, угадывался по ее глазам. Шевелюра, уложенная в простенькую домашнюю прическу так же не познала появления седины. Одета женщина была в простой домашний халат, а тапочки в виде собачек заставили Андрея на секунду улыбнуться. Однако он поспешил стереть со своего лица улыбку, чтобы хозяйка дома, не приведи Господи, не усмотрела бы в этой улыбке что-либо для себя обидное. В третий раз Васнецов раскрыл свое удостоверение, позволяя женщине сравнить изображение с оригиналом, но та только нетерпеливо отмахнулась.
- Давайте сразу к делу, майор. Я видела вашу «ксиву» в камеру наблюдения. Чем обязана? – голос так же сохранял звучание молодости, но в нем уже проскакивали время от времени нотки, присущие человеку в возрасте.
- Я хотел бы поговорить с Людмилой Сергеевной Бурцевой, если это возможно…
Дверь неожиданно широко распахнулась, и женщина предстала перед майором, скрестив руки на груди и с недобрым взглядом. Спустя мгновение ее лицо настолько разительно изменилось, что он впоследствии и под присягой не смог бы утверждать, что всего лишь секунду назад оно было таким мрачным.
- Проходите, пожалуйста, - она посторонилась, пропуская его не в прихожую, а в целый холл, в который свет проникал пока только через открытую входную дверь. – Не слишком любезно заставлять гостя ждать на пороге. Надеюсь, вы мне простите мою бестактность. Все как-то сразу навалилось…
- Так как я могу…
- Я и есть Людмила Бурцева, супруга покойного Геннадия Ивановича.
- Примите мои самые искренние соболезнования, Людмила Сергеевна…
- Спасибо вам, майор, только зовите меня просто - Людмила. Вам будет проще, а мне приятней.
Она вовсе не производила впечатления убитой горем женщины. Немного потерянной, это да, но его нюху сыщика сразу показалось, что женщина, скорее изображает скорбь, чем горюет на самом деле. Причем, как Андрей слышал, жили они душа в душу. А если вспомнить, что именно Людмила Сергеевна тащила на себе их маленькую ячейку общества, когда чета Бурцевых испытывала основательные финансовые затруднения, постоянно берясь за всевозможные подработки, связанные с компьютером, лично ему ее напускная грусть показалась странной. Конечно, они вели довольно богемный образ жизни в последние годы – статус самого успешного российского предпринимателя Геннадия Бурцева это вполне позволял им обоим, но все-таки столько лет прожить вместе и теперь только старательно принимать скорбный вид – этого Васнецов понять не мог. Решив подумать над этим на досуге, он, потоптавшись на коврике перед дверью, прошел внутрь. Не сказать было, что внутреннее убранство дома разительно отличалось от того вида, который так неприятно поразил его снаружи. Похоже было, что за домом вовсе не ухаживали. Андрей как раз открыл рот, чтобы задать мучивший его вопрос по поводу всего этого, когда вдова Бурцева сама его опередила:
- Вы простите, я полностью с вами согласна, что здешний вид вызывает уныние, но мы с супругом вернулись в этот дом, спустя много лет отсутствия. Как нам стало известно, пожилая женщина, которую муж нанял когда-то для присмотра за домом и прилегающей территорией, и которая исправно выполняла свои функции домохозяйки, уже три года как умерла. Ее сын-алкоголик вовсе не торопился принимать в наследство работы по хозяйству, которые она вела. Она была замечательным работником, а сейчас таких людей днем с огнем не сыскать…
- Как же вы планируете жить дальше? Управитесь в-одиночку?
- Если честно, я еще не решила, как дальше поступить с домом. С одной стороны, проще купить квартиру в центре города, благо средства позволяют. А с другой… Гена построил этот дом, как только прочно встал на ноги. Не сам, конечно, построил, а заказал работу целому строительному подряду. Однако это по-настоящему непередаваемое ощущение – видеть, как поднимается из фундамента твой первый собственный дом. Та квартирка в «хрущобе» не шла с этим вообще ни в какое сравнение.
- Понимаю…
- Не обижайтесь, майор, но вряд ли вы действительно понимаете. После долгого времени мытарств, когда я постоянно ломала себе ногти, набивая эти проклятые тексты курсовых работ студентам, а супруг раздавал на улице листовки, не обращая внимания на погоду, а получая за это жалкие гроши. Однажды он попал под сильнейший ливень и так жутко простудился, что я всерьез боялась, что он умрет. В течение одной бесконечной ночи его снедал жуткий жар, который, казалось, человеку не под силу вынести. У него на лбу можно было жарить яичницу, а сам он трясся от холода. Я скормила ему никак не меньше пяти таблеток аспирина, а сама всю ночь провела у его изголовья. Несколько раз мне и впрямь казалось, что мой супруг испускает дух. В такие моменты я забывала, что некрещеная, и начинала молиться. То ли молитвы возымели действие, то ли организм моего мужа оказался крепким орешком для болезни, только утром температура спала, а через несколько дней он и вовсе выздоровел. А потом миру явился новый бизнес-мессия, простите меня за богохульство, и для нас началась райская жизнь. Вы, наверное, пока ехали сюда, успели подумать про виллу где-нибудь на Лазурном берегу.
- Вовсе нет, - он состроил гримасу удивления на лице, внутри чувствуя себя шокированным его прозорливостью.
- Можете меня не пытаться обмануть. Я же видела в окно, с каким видом вы осматривали мои теперешние владения. А по поводу Лазурного берега… Нет, ни там, ни в Монте-Карло, ни в Калифорнии мы практически не появляемся, хотя загородные дома у нас там имеются. Да нам и некогда было отдыхать на виллах. Гена постоянно пропадал на работе, готовый и сам работать в сталелитейном, подменив кого-нибудь из уставших рабочих. Он всю душу вкладывал в свое дело. А из собственности… Вот этот дом с приусадебным участком, да небольшая гостиница на Багамах, которую он прикупил забавы ради, а потом подарил мне. Маленький отель, бывший заброшенным, пока супруг в него не вложился. Из-за своих миниатюрных размеров отель не примет участия и даже не будет упоминаться ни в одном хит-параде гостиниц, однако забивается он под завязку стабильно, кроме сезона дождей, принося стабильную прибыль.
- И как же вы следите за вашим отелем? Вы же все время здесь.
- Там управляющим один надежный человек, никогда не замеченный в крысятничестве. К тому же он дорожит своей работой, за которую получает солидную зарплату. А большего ему и не надо.
- Людмила, с вашего позволения, я хотел бы вернуться к цели своего визита, - Андрей робко откашлялся в кулак, ловя при этом каждое малейшее изменение в выражении лица женщины, и на одно мгновение ее лицо снова стало злым и настороженным, хотя через секунду снова появилась добродушная улыбка, от которой так и веяло гостеприимством.
- Конечно, майор, - она всплеснула руками. – Простите, заболталась я тут. Вы же приехали задавать вопросы? Ну, правильно, у вас работа такая…
- Когда похороны Геннадия Ивановича?
- Завтра. Если вдруг сможете вырваться со службы, приходите обязательно помянуть. Мне один из его охранников рассказал, что вы были последним, с кем он разговаривал. Что он вам такого сказал?
- Ничего особенного, - Андрей не подал виду, что заметил, каким настороженным стал еще на мгновение взгляд женщины, и как она напряглась. – Прошептал, что я обязательно найду его убийц, что сыщик моего уровня просто обязан это сделать…
- В этом я с ним абсолютно согласна, - расслабилась новоиспеченная вдова. – Вы, конечно, можете подумать, что людей нашего уровня мало заботит, что происходит у подножия Олимпа. Однако и до нас доходят слухи. И майора Васнецова хорошо знают в наших кругах. Вы их обязательно найдете.
- Тогда, если не возражаете, я перейду как раз к причине моего приезда. Самого убийцу искать не надо – он был мной убит через мгновение после того, как застрелил вашего супруга. Другой вопрос: Qui prodest?
- Кому выгодно? – Людмила усмехнулась. – Вы знаете, майор, приятно в правоохранительных органах встретить образованного человека. В наше смутное время это большая редкость…
- Рад, что произвел на вас впечатление. А все же: кому? Кто мог стоять у истоков столь удачного покушения? Вы не знаете, были ли у вашего супруга враги?
- В той сфере, где крутятся большие деньги, всегда есть враги, майор. А в сфере влияния моего мужа были не просто большие, огромные деньги. Значит, и враги должны быть соответствующие…
- Он в последнее время не получал звонков, писем с угрозами? Бывал моментами в дурном расположении духа? Выглядел чем-либо обеспокоенным?
- Я бы вам с удовольствием ответила на ваши вопросы… Вот только в последнее время мы с супругом, теперь уже покойным, - она глубоко вздохнула, - весьма отдалились друг от друга. Последний месяц мы вообще были в столице, лишь несколько дней назад вернулись в родной город. В столице проживали в съемных апартаментах, Гена возвращался очень поздно, бывало, что и не в духе. Но, увы, это было неотъемлемой частью его бизнеса…
- С вами он не разговаривал о своих проблемах?
- Проблемах? Майор, тех проблем, о которых можно поговорить за ужином с женой, у него не было. А вот о проблемах иного уровня он никогда не распространялся, просто не имел такой привычки. Иногда я думала, что он просто завел себе любовницу, моложе и симпатичнее меня…
- Вы на себя наговариваете, Людмила. Вы очаровательно выглядите, на мой мужской взгляд.
- Да вы льстец, майор. Увы, - она словно в смущении поправила челку, заправив ее за ухо, - возраст для женщины становится непосильной платой за возможность побыть красивой. Так вот, давайте вернемся к теме разговора. Сейчас я уже думаю, что согласилась бы, чтобы у него была любовница, да хоть сразу три любовницы, зато я хоть иногда видела бы его дома. А теперь его тело завтра похоронят в земле…
Андрей отметил про себя, что в первый раз с момента их встречи, грусть у Людмилы неподдельная. Глаза у женщины заблестели от подступивших слез. Он подумал, что сейчас для него наилучшее время, чтобы откланяться, и смущенно прокашлялся.
- Я благодарен вам, Людмила, за полученные сведения…
- Да какие там сведения! Если б я только знала… Могла ведь почувствовать. Люди черствеют с возрастом, не находите?
- Мне сложно об этом судить именно с точки зрения возраста. На меня отпечаток накладывает все-таки не возраст, а моя профессия. Ладно, я пойду. Возьмите, - он протянул женщине визитку, которую она машинально спрятала, даже не посмотрев, в карман своего домашнего халата, довольно легкомысленно короткого халата, - на всякий случай. Если вдруг начнутся звонки с угрозами, сразу звоните. От бандитов прикрою, от нашего брата отмажу.
- Думаете, понадобится?
- Всякое может случиться. Не забывайте, ваш супруг владел одной из крупнейших отраслей отечественной промышленности. Мало ли найдется желающих на столь лакомый кусок…
- Хорошо, я обязательно вам позвоню в случае необходимости, - улыбка женщины была слаще меда.
Она проводила его до двери, протянув на прощанье руку, на одной из которых он заметил небольшой синяк, причину появления которого он по своему роду деятельности хорошо знал – такие следы могли оставить только наручники. Вот только кто мог их надеть на руки вдове? Оставив эту мысль, как и несколько других, на потом, он галантно поцеловал протянутую ему руку и, отвернувшись, направился к своей машине. Он продемонстрировал галантность, чтобы иметь дополнительную возможность разглядеть синяк на запястье. Очевидно, этот след оставил именно наручник.
Дойдя до машины, Васнецов уселся за руль и посмотрел на особняк. Входная дверь была закрыта, и снаружи никого не было. Заведя двигатель и прислушавшись к его ровной и успокаивающей работе, он выехал на основную улицу в этом частном секторе и поехал в направлении своего отдела. Он не заметил или просто не обратил внимания на бежевую «шестерку», которая отпустила его подальше, а затем проследовала за ним. Не мог Андрей увидеть и госпожу Бурцеву, которая стояла у окна первого этажа, скрытая занавеской. Она смотрела на постепенно скрывшийся вдали автомобиль майора «убойного» отдела, только улыбки на ее лице больше не было, и выражение его было, скорее, гримасой злобы.
- Ну, и долго ты собираешься еще стоять у окна, радость моя? – на лестнице, ведущей на второй этаж, появился мужчина, на котором из одежды были только трусы; красивый торс заставил бы любую женщину заглядеться на него. – Мне не хватает твоего тепла и ласки. Или ты думаешь, что мент вернется? Я слышал разговор, ему тут больше делать нечего. Он тебя выслушал, сделал свои выводы и поехал в Управление обдумывать услышанное.
Людмила обернулась и заискивающе улыбнулась, напоминая выражением лица провинившуюся школьницу, которую злой преподаватель сейчас накажет. Она больше не напоминала ту властную особу, какой предстала перед майором.
- Конечно, мой господин. Я уже иду к тебе, любовь моя.
Она стремительно поднялась по лестнице, где он грубо заграбастал ее в медвежьи объятия, и их губы соединились в затяжном поцелуе. Она почувствовала, как набухает у него в трусах тот самый предмет, который еще пару часов назад заставлял ее заходиться в крике наслаждения, и потерлась об него. У нее внизу живота снова зарождался жар похоти, который можно было утолить только одним способом, известным еще со времен древних предков, когда люди одевались в звериные шкуры и исключительно охотой добывали себе пропитание. Мужчина схватил ее на руки, как жених невесту, и перенес в комнату. Они едва успели добраться до уже не раз использованной сегодня кровати со смятым постельным бельем, и он одним резким движением вошел в нее, заставив в очередной раз закричать. Чего было больше в этом крике: боли или наслаждения – они оба затруднялись сказать. Да им и было все равно. Главным для обоих оставался сама факт их совокупления, далеко не первого за сегодня и далеко не последнего до завтрашнего утра.
Спустя полчаса они оба лежали голые в постели, которую Людмила делила в недалеком еще прошлом со своим мужем. Она гладила холодными пальцами его мускулы на груди и на животе, переживая мысленно сложившуюся ситуацию. Они с ним уже далеко не в первый раз занимались любовью. Это началось еще при живом Геннадии Бурцеве и продолжалось уже два года. Пару раз они даже раздельными рейсами летали на Багамы, чтобы встретиться в ее гостинице. Ее доверенный человек никогда бы и ничего не рассказал ее мужу, и встречи проходили без нервных оглядываний по сторонам, а секс был размеренным и страстным.
- Пойду в душ, - он довольно грубо сбросил с себя ее руку, вызвав выражение некоторого недоумения на ее лице. – Совсем ты меня заездила, кобылка.
- То ли еще будет, дорогой, - Она жеманно натянула на обнаженную грудь простыню и стыдливо потупила взор. – Мне тебя подождать?
- Если хочешь, мы можем пойти в душ вместе.
- Тебе спинку потереть?
- Звучит весьма неплохо… для начала.
- Ну так что тогда стоим? Кого ждем?
- Никого не ждем. После вас, мадам.
Она, не одеваясь, прошла в ванную, откуда вскоре донесся шум воды. Мужчина последовал за ней, и скоро из ванной снова донеслись сладострастные крики. Он был доволен сложившейся ситуацией. За неполный день, с перерывом на разговор любовницы с проклятым ментом, ему удалось познать ее по-всякому. Он брал ее и спереди, и сзади. Количество поз в сексе, известных ей, переваливало за три десятка. Однако даже у секса есть возможность надоесть хотя бы на время. Вот и они решили устроить себе перерыв до вечера, и вскоре Людмила тихонько сидела в кресле, глядя с обожанием на своего любовника, а сам он стоял, в чем мать родила, у окна и смотрел во двор на открывающийся мрачноватый вид.
- О чем думаешь, дорогой?
- Не о чем, а о ком. О менте об этом снова, - он обернулся к любовнице. - О ком же еще?
- Думаешь, он о чем-нибудь догадывается?
- Откуда я могу знать? Это он все-таки сыщик, а не я. А даже если и догадывается, что нам с этого? Он все равно ничего не сумеет доказать.
- Плохо изучаешь своих возможных соперников, любовь моя. Если у этого парня возникнут хоть малейшие сомнения насчет меня, он тут же возьмется прокачивать ситуацию, чтобы докопаться до истины. И до нас с тобой он тоже сможет добраться…
- Пока он битый час сидел перед тобой, занятый разговором, мои ребята были неподалеку. Можно было бы его убрать по-быстрому…
- Например, машину заминировать?
- Например, - мужчина поглядел на нее с вызовом. – Мои парни – мастера по этой части. Подорвался бы он на своей машине при попытке завести двигатель, и у нас бы стало одним серьезным противником меньше. Чем тебе плох такой вариант?
- Да хотя бы тем, что его сотрудники могли знать, куда он поехал. К кому были бы вопросы, взорвись он в своей машине прямо перед моим домом? Сам догадаешься или звонок другу?
- Догадался уже, - пробормотал мужчина хмуро, сам в свою очередь, принимая вид нашкодившего школьника. Может, позвонить тогда ребятам, чтобы они его возле его дома встретили? Обставили бы все как хулиганское нападение с целью ограбления…
- Не надо пока. Посмотрим, к каким выводам придет Васнецов, и будем действовать по обстановке.
- Смотри, как знаешь…
- Чего пригорюнился? Мужик ты или кто? – она недвусмысленно положила ногу на ногу и лукаво посмотрела на любовника. – Иди-ка лучше засади мне еще разок.
- Какая ненасытная! – он в два шага оказался перед ней, давая ей возможность обхватить одной рукой его детородный орган, который моментально утвердительно отозвался на ласки, начав набухать и становясь твердым.
- Надо еще позвонить в морг по поводу похорон моего муженька, - она говорила с сильной одышкой, вся захваченная очередным соитием, впившись длинными ногтями в его плечи, когда любовник в очередной раз мощно вошел в нее и начал плавно двигаться.
- Успеешь еще последний долг своему благоверному отдать, - он вдруг резко напрягся, затем обмяк и мощный оргазм в очередной раз захватил их обоих.
Они были обессилены и просто лежали на кровати, лаская друг друга. Людмила ни о чем не думала, кроме того, как ей хорошо с этим мужчиной рядом. За последние несколько часов она испытала наслаждения столько, что хватало на всю ее предыдущую жизнь. Определенно был свой плюс в том, что она теперь была предоставлена сама себе. Ей, конечно, еще не было известно содержание завещания, но вдова просто не верила, что безвременно почивший муж мог оставить ее без гроша. Детей у них с Геннадием не было, и по всему выходило, что она была единственной наследницей огромного состояния. Заводы, фонды, банковские счета – это все теперь должно было принадлежать ей. С этой мыслью и с мечтательной улыбкой на губах Людмила и заснула.
Любовник неодобрительно покосился на нее. Сейчас, когда она его не видела, он мог смотреть на нее с тем выражением пренебрежения, какое она у него всегда вызывала. Конечно, вдова сохранила фантастическую фигуру (хотя он, как доверенное лицо ее покойного мужа, не сомневался, что многочисленные подтяжки обошлись Бурцеву в немалый деньги), сексапильный ротик, которым она творила настоящие чудеса при необходимости, и если было на то ее желание, и наивный взгляд школьницы, еще не познавшей радости секса, но страстно об этом мечтающей. Длинные ноги были от природы стройными, а бедра претерпели некоторые изменения путем хирургического вмешательства, зато теперь смотрелись как у двадцатилетней участницы конкурса красоты. Ну а не слишком большие, но и не слишком маленькие груди избежали, благодаря своему размеру, обвислости, приобретаемой ими с течением времени и до сих пор так и просились в ладонь. И все равно он никогда не забывал о ее возрасте, хоть она и была всего на пять лет старше его. Однако он постоянно ее хотел.
Мужчина почувствовал, что снова возбуждается, но ему не хотелось будить свою любовницу. Поэтому он осторожно встал с кровати, слегка прикрыл свою наготу халатом и тихо спустился на кухню. Людмила во сне что-то неразборчиво пробормотала, перевернулась на другой бок и затихла. Ей, наверное, снилось оглашение завещания, по которому она становилась единоличным владельцем всех активов убиенного супруга.
Васнецов решил просто прокатиться по городу и поразмыслить над услышанным от вдовы. Ему не давала покоя ее натянутая улыбка при общении с ним. Перед глазами у него постоянно стоял тот краткий миг, когда она позволила себе не контролировать свои эмоции, явив ему свое истинное лицо. Конечно, Людмила считала, что он ничего не заметил, и Андрей постарался оставить ее в этом убеждении И все же…
Ему на краткий миг пришло в голову, что она сама могла быть причастной к удавшемуся покушению на своего супруга. Только зачем ей это надо было? Ответ напрашивался сам собой: любовник. Ну и что? В десятках подобных семей из «высшего общества» оба супруга не стеснялись заводить отношения на стороне, порой даже не стараясь это друг от друга скрывать. Вот только, если этот любовник был знаком с обоими супругами… Кто это мог быть? Друг семьи? Член правления корпорации «Россталь»? Конкурент? Но у Бурцева в его бизнесе практически не было конкурентов – слишком обширным было его влияние, в том числе на «власть имущих». Тогда кто?
Майор так глубоко задумался, что едва не потерял управление. Его «тойота» уже готова была выехать на встречную полосу движения и уже практически пересекла две сплошные. Придя в себя, он резко крутанул руль вправо, уходя от угрозы столкновения с мчавшимся ему навстречу «лэндровером». Водитель встречной машины начал истошно сигналить, сзади тоже донеслись сигналы клаксонов и скрип покрышек по дорожному полотну. Андрей выровнял машину и перестроился в крайний правый ряд, припарковавшись у обочины.
- Ты, урод, у тебя глаза есть?! – донеслось до него из проехавшей мимо машины.
В былые времена он догнал бы человека, оскорбившего его, выволок того из машины и объяснил бы ему, что не стоит хамить первому встречному. Однако по причине осознания собственной вины, а, может, просто погруженный в свои мысли, Андрей решил не связываться, вернувшись к своим раздумьям. Однако их прервал требовательный звонок мобильника. Звонил Макаров. Вероятно, у эксперта были какие-то новости. Он откинул крышку мобильного и нажал клавишу приема вызова:
- Внимательно.
- Начальник, я тебе звоню с новостями. Эксперт отсутствовал с утра, но я его дождался. И по моей личной просьбе он первым делом осмотрел тело мужика, которого нашли в камере со свернутой шеей. Ты сидишь?
- Нет, блин, вальс танцую. Говори уже.
- Хорошо, слушай. Михалыч битый час осматривал труп, а потом выдал сногсшибательное заключение…
- Тебе надо профессиональным рингонауцером работать, представлять боксеров, выходящих на ринг. То же мне, Майкл Баффер…
- Ладно, тогда слушай и не падай.
- Мне некуда. Я в машине сижу, пристегнутый. Короче, Склифосовский.
- В-общем Михалыч утверждает, что этот стрелок себе шею сам свернул.
- Чего?
- Что слышал, начальник. Говорю тебе: мужчина, устроивший пальбу в центре города, свернул себе шею сам. Нет никаких свидетельств присутствия какого-то еще действующего лица.
- Нам еще «якудзы», для полного счастья, не хватает…
- Почему «якудзы»? Причем тут японская мафия?
- Фильм вспомнился. Там один японец, задержанный полицейскими и оставленный в кабинете в одиночестве, самостоятельно ломает себе шею. Довольно старый фильм, в девяностые был довольно известным.
- Аааа, понятно, - Макаров терпеливо замолчал, выжидая от Васнецова каких-либо приказаний.
- Еще что-нибудь?
- Он отдал кровь на анализ, сразу несколько образцов: парня, убитого тобой в закусочной, и мужика-самоубийцы.
- Останешься там ждать?
- А как же! Буду стоять у него над душой, пока мне все результаты не предоставит. С Михалычем по-другому нельзя, - Леха вдруг резко понизил голос. – Проходил сейчас мимо меня с недовольным видом, пробурчал что-то насчет того, что его от работы отвлекают. Ладно, начальник, еще будут какие-нибудь распоряжения?
- Вечером подъезжай в Управление, Максу позвоню, чтоб тоже туда подтягивался. Заодно и парни молодые проставятся. Вот и посидим, перетрем про дела наши скорбные. Про остальных тебе что-нибудь известно?
- Мишка мне позвонил, сказал, что тебе дозвониться не может. Предупредил, что поехал домой, а то боль в руке ему покоя не дает. Сейчас, наверное, уже закинулся обезболивающим и дрыхнет без задних ног. Проскурин в прокуратуре по твоему поручению безвылазно торчит. Максу ты сейчас сам звонить будешь… И еще: Пашка Аронов пропал.
- Куда пропал? Он же на больничном.
- Так мы с ним часто созваниваемся. А тут я ему дозвониться не могу. Сначала трубку не брал, теперь автоответчик сообщает, что абонент временно недоступен. Может, заехать к нему?
- Ты от эксперта не отставай, пусть все отчеты к вечеру будут готовы. А я сам к Пашке заеду, мне все равно по пути. Узнаю, как у него дела.
- Договорились. Тогда до вечера.
В трубке раздались короткие гудки, и Андрей убрал мобильник в карман плаща. Потом подумал секунду-другую и снова его достал, набрав номер Аронова. Томный женский голос сообщил ему, что абонент «находится вне зоны действия сети», а не менее приятный мужской услужливо перевел информацию на английский. Васнецов удивленно выслушал информацию, убрал телефон в карман и снова задумался, теперь о «недоступности» Павла. У того не было в правилах оставлять телефон отключенным, даже находясь на больничном. Неприятная мысль, что, возможно, случилось что-то непредвиденное, кольнула сознание майора, но он усилием воли отогнал ее от себя. Аронов все-таки находился на больничном, и ему предписан был покой. Вероятнее всего было, что он отключил все-таки телефон, чтобы поспать. Однако он все равно решил к нему заехать. Тем более, что, как Андрей сам заметил, ему было по пути.
Во дворе дома, где жил его подчиненный, Васнецов был через двадцать минут. Двор поражал своим пустынным видом. Не было ни играющих детей, ни их заботливых мамочек. Бабушки не сидели у подъезда, в очередной раз обсуждая мыльные оперы. Только дворняга пробежала по дорожке, приостановилась, приподняв одно ухо, надорванное в одной из бесчисленных уличных драк, в которых ей, вне всякого сомнения довелось участвовать в своей дворовой жизни, словно к чему-то прислушиваясь, но, не обнаружив в окружающих звуках ничего интересного, потрусила дальше. Андрей уже готов был зайти в подъезд, когда заприметил вдалеке показавшуюся ему смутно знакомой бежевую «шестерку». Разглядеть что-либо в салоне машины не представлялось возможным в ярких лучах апрельского солнца. Однако у него возникло ощущение на подсознательном уровне, что он не в первый раз уже видит эту машину. Правда, где майор видел ее прежде, он так и не смог вспомнить. Выбросив из головы все мысли об этом с виду неприметном автомобиле, он открыл дверь подъезда, с которой неизвестными злоумышленниками давно был сорван кодовый замок, и шагнул в темноту.
Аронов жил на третьем этаже, а лифт в доме отсутствовал, поэтому, пока Андрей поднялся на шесть лестничных пролетов, то успел несколько раз подумать о том, что пора бросать курить. То, что в молодости казалось простой забавой, с годами превратилось в серьезную угрозу для организма. Он прошел всего три этажа, а одышка уже замучила его, и сердце билось так, что готово было, казалось, выпрыгнуть из груди. Остановившись перед дверью, Васнецов постоял, переводя дух, а затем нажал на кнопку звонка. Мелодичный перезвон донесся до его слуха сквозь дверь, но больше ни единого звука он не услышал. Никто не подкрадывался с другой стороны, чтобы выглянуть в дверной глазок, и решительных шагов в направлении двери он тоже не услышал. Майор подождал немного и несколько раз сильно постучал в дверь костяшками пальцев. С тем же результатом. Из-за двери не доносилось ни звука.
Мимо Андрея прошла старушка, нагруженная пакетами с продуктами. На его взгляд, в совокупности пакеты весили никак не меньше самой старушки, однако женщина терпеливо несла их, поднимаясь домой, и ничем не выражая своей усталости от веса груза.
- Может, вам помочь?
Майор отвлекся от беспрерывных звонков в дверь Аронова и повернулся к бабке, однако та только сурово зыркнула на него и прибавила шагу, хотя, может, ему это только показалось. Она пробормотала что-то, обращаясь к самой себе, но до него донеслось что-то вроде «шляются тут всякие», и Андрей добродушно усмехнулся. У подобных этой старушке людей старой закалки, способных нести в руках груз, превышающий их собственный вес, бдительность всегда была на высоте. Вот и она чтила старое как мир правило не вступать в разговоры с незнакомыми людьми.
Васнецов выбросил бабку из головы и снова вернулся к своему прерванному занятию, упорно звоня в дверь. Он допускал, что Павел мог быть на приеме у врача. А никого родных у него не было. С женой он развелся несколько лет назад и с тех пор даже не пытался наладить семейную жизнь. Не было у него и домашних животных. В любом случае выходило, что Андрей напрасно терял время, звоня и барабаня в дверь. Плюнув на эту затею, он спустился по лестнице и вышел во двор, где по-прежнему никого не было. Снова майор вернулся мыслями к «шестерке», которая стояла на том же месте, где и в прошлый раз. Он попытался незаметно разглядеть ее номера, но номер спереди был замазан грязью. Вряд ли кто-то стал бы скрывать номер, имея добрые намерения. Васнецов уселся за руль своей верной «тойоты» и еще раз оглянулся назад. Ему подумалось, что «шестерка» тронется за ним. Решив проверить свои догадки, он выехал со двора, зорко следя в зеркало заднего вида за бежевой машиной. Та, вопреки его ожиданиям, осталась на месте. Ну и ладно.
Глава 8
Они вчетвером как раз заканчивали свой завтрак, по времени больше подходящий к обеду. Лейтенанты быстро справились со своими заказами, не отличавшимися величиной, Светлана вяло ковырялась вилкой в наполовину пустой тарелке, а вот Макс, единственный из них всех, с головой ушел в употребление в пищу огромной порции салата, чем-то отдаленно напоминавшего оливье, и временно взял передышку в рассказывании бесконечного числа историй, которые, скорее, можно было назвать «армейскими байками». Ковалева слушала в пол-уха, явно погруженная в свои собственные размышления, лишь изредка поднимая голову и окидывая взглядом весь зал закусочной. Макс оторвался от своего занятия чревоугодием и внимательно на нее взглянул:
- Света, все в порядке? Ты какая-то не такая…
- Все нормально, нездоровится что-то, - она пробормотала это таким тихим голосом, что ее соседи по столу ее едва услышали, но затем, вновь оглядевшись в зале, женщина наклонилась ближе к столу, и ее громкий шепот могли бы услышать даже их соседи, случись кому-нибудь оказаться рядом. – Капитан, нам надо срочно уйти отсюда.
- Что такое? – Макс оглядел помещение вслед за Светланой, проигнорировав ее упорное нежелание обращаться к нему по имени, ничего не заметил и вновь уставился на нее с вопросительным выражением на лице. – Что не так?
- Не знаю, - она резким жестом закинула непослушную прядь волос за ухо. – Нет, я правда не знаю. Просто у меня чувство, что должно произойти что-то ужасное. Причем в самом скором времени…
- То есть ты хочешь сказать, что нам надо убраться отсюда, руководствуясь твоими ощущениями?
Максим смерил ее тяжелым взглядом, в его глазах она лишилась некоторой доли идеальности, какой обладала за мгновение до этого. Он не любил, когда кто-то рядом начинал даже просто говорить о суеверии и мрачных предчувствиях. Суровая жизнь, особенно год в Чечне, научили его более или менее реально смотреть на вещи. Он откровенно недолюбливал некоторых молодых бойцов из своей части, которые следили внимательно, с какой ноги встают со своих коек. Конечно, он свято чтил заповедь фельдмаршала войска российского Суворова о том, что пуля – дура. Но по его глубокому убеждению, ее точность зависела вовсе не от дурацких примет и суеверий, а, скорее, от меткости вражеского снайпера. Поэтому он просто молча вернулся к поеданию своей необъятной порции салата. До серьезных изменений в его убеждениях касательно суеверности оставалось лишь несколько минут.
Егоров только успел, наконец, доесть свой салат, когда открылась дверь, и в заведение вошел невзрачного вида паренек. Встретив такого на улице, любой человек просто прошел бы мимо, и образ встречного парня начисто стерся бы из памяти за считанные мгновения. На вид ему было не больше двадцати пяти. Одетый в потертые джинсы и простенькую куртку-ветровку, он был похож на студента, который живет в чужом городе и едва сводит концы с концами, лишенный помощи родителей. Парень смотрел прямо перед собой, не моргая, и шел, пересекая зал в длину, непонятно куда направляясь – дальняя стена была глухой, и на ней кафелем красиво был выложен городской вид. Он уже прошел мимо их стола, и Макс готов был выбросить его из головы, тем более, что сидел к нему почти спиной, когда по округлившимся глазам Светланы понял, что происходит нечто ужасное. Он не стал оборачиваться, чтобы понять суть происходящего. Врожденные рефлексы выручили его в очередной раз. Светлане повезло, что она сидела по соседству с ним. Егоров бросился на нее, увлекая ее на пол, подминая под себя, закрывая своим телом от пули. Поэтому первые две пули точно в грудь схватил Илья Маношин, молодой лейтенант. Он умер, даже не успев понять, что его ударило. Второй лейтенант Стас Коваль бессильно пытался достать табельное оружие из кобуры, но произошло то же, что и накануне с Васнецовым – взводом пистолет зацепился за край кобуры, и никак не поддавался. Тут бы и пришел конец только начавшему свою карьеру в полиции лейтенанту, если бы не годами отточенная выучка Безумного Макса.
Капитану не надо было долго размышлять, чтобы принять единственно правильное решение. На спасение их жизней у него были доли секунды. Он увидел краем глаза, что Маношин уже сполз со стула на пол, и по его лицу было понятно, что его служба в полиции окончена Парень, вошедший в заведение всего лишь минуту назад, сжимал ствол пистолета одной рукой и уже медленно переводил прицел на Коваля. Однако тут грохнул выстрел из табельного оружия Егорова. Меткостью особой капитан никогда не блистал, едва втискиваясь в удовлетворительные результаты на стрельбах, но в этот раз его руку словно вел кто-то более меткий, чем он. Пуля из «макарыча» попала парню точнехонько в кисть руки, сжимавшей пистолет, раздробив кость. Тот истерично взвыл, выронил оружие и схватился за руку, уже обагренную кровью. Потом ему словно пришла в голову мысль попытаться убежать, однако этой попытки его лишил поднявшийся на ноги Макс, ударом ноги под дых заставивший парня упасть на колени, задыхаясь и тщетно силясь вдохнуть.
- Стас, вызывай патруль. Стас! – он подошел к Ковалю, так и сидевшему на своем стуле и с ошарашенным видом взиравшему на происходящее, пребывая в шоке.
Видя, что требуемого результата добиться не удается, Максим влепил лейтенанту пощечину, искренне надеясь, что тот не затаит на него обиду за это. Голова Станислава откинулась назад, а на щеке заалело пятно от ладони капитана. Однако ступор покинул его глаза, и он схватился за мобильный. Видя, что его молодой коллега пришел в себя, Максим подошел к Светлане и протянул руку, помогая ей подняться. Он искренне надеялся, что ему не придется лечить шокотерапией и ее. Однако если старший лейтенант Ковалева и была шокирована происходящим, то ей моментально удалось взять себя в руки. Она подошла к стойке, за которой попрятались бармен и официантки, боявшиеся издать хоть малейший звук, и тихим голосом осведомилась, где ей можно взять большую салфетку или полотенце. Получив требуемое (один из официантов протянул ей белое полотенце дрожащей рукой) женщина, как ни в чем ни бывало, зашла за стойку, намочила полотенце из-под крана и протянула его Ковалю. Тот посмотрел на нее с немой благодарностью, и снова опустил взгляд на лежащего в луже собственной крови своего друга и однокашника. Он уже вызвал патрульных, и вдалеке уже раздавались звуки сирены.
Макс сосредоточился на главном виновнике происходящего. Он крепко-накрепко перебинтовал парню простреленную им кисть руки бинтом из аптечки и надел на него наручники. Потом схватив его за шиворот, капитан усадил убийцу его молодого коллеги к столу, за которым они завтракали всего несколько минут назад. Казалось, что это было на прошлой неделе. Парень словно не замечал происходящего вокруг. Он все так же смотрел перед собой. Андрей мог бы узнать этот взгляд, таким же он был у убитого им мужчины, застрелившего Бурцева. Конечно, два этих убийства нельзя было сравнить между собой, слишком разного уровня были убитые. Однако он легко мог бы найти очевидное сходство. К тому же, если бы Макс не бросился на пол, повалив и Светлану, пуля вполне могла бы достаться ему или ей, а вовсе не Маношину.
Егорова сейчас накрывал «отходняк», он избежал неминуемой смерти благодаря исключительно своей реакции. Посмотрев презрительно на убийцу, все так же безмолвно смотрящего перед собой в пустоту, он отвернулся, легонько похлопав по плечу Коваля. Тот разве что не отшатнулся от него, поэтому Максим направился на улицу с сигаретой в зубах. Он успел выкурить только половину, когда к заведению подлетел как на крыльях «уазик». Выскочившие из него патрульные с криками и бранью навели на него свои «ксюхи», но Макс продемонстрировал им свою заранее приготовленную для этих целей «ксиву».
- Не стреляйте, парни, свои, - он невозмутимо выбросил окурок в урну перед входом и направился внутрь заведения, поманив подъехавших сотрудников за собой.
Те не стали заставлять себя упрашивать, оставили одного своего перед входом, чтобы отгонял случайных любопытных, а сами зашли внутрь. Там они сразу взяли под руки убийцу, направившись с ним на улицу. Одна из официанток уже пришла в себя и суетилась возле симпатичного лейтенанта, предлагая ему приложить лед. У Егорова была тяжелая рука, и на щеке Коваля запросто мог остаться здоровенный синяк. Сам же Максим подошел к Светлане, с безучастным видом стоявшей чуть в стороне.
- Спасибо, капитан, - она взглянула на него без единого намека на слезы на глазах, демонстрируя стальные нервы и железную выдержку.
- За что?
- За то, что спасли мне жизнь. На месте бедного парня легко могла бы оказаться я…
- Или я сам.
- Тоже верно.
- А ведь ты говорила про мрачные предчувствия… Надо было мне тебя послушаться, - Макс кашлянул в кулак и без вечно присущей ему улыбки взглянул на женщину. – Прости, это моя вина.
- Не говорите глупостей, капитан, - она привычным жестом поправила выбившуюся прядь волос. – Разве я могла представить себе подобное?
- У тебя хотя бы были предчувствия, в отличие от меня. С годами у сотрудников правоохранительных органов появляется некая толстокожесть. Надо Андрюхе позвонить…
- Звоните ему сейчас, скоро времени у вас не будет, - она кивнула на вошедшего в закусочную мужчину, который пока что просто оглядывался по сторонам.
- УСБ, - мрачно процедил Макс сквозь зубы. – Легки на помине. Долбаное «гестапо»…
- Полагаю, нас с вами ожидает не слишком приятное будущее в виде общения с эсбэшниками. Звоните Васнецову, капитан. Звоните, пока не стало поздно.
Не произнося больше ни слова, Егоров достал из кармана мобильник и набрал номер шефа, старательно вслушиваясь в гудки и одновременно поглядывая на сотрудника собственной безопасности. Тот пока не предпринимал никаких действий, только что-то тихо спросил у «пепса», стоявшего поблизости от него. Тот ему негромко ответил, и эсбэшник вышел на улицу. Что-то подсказывало Максиму, что он встретится с ним и еще с кем-нибудь из «гестапо» в самом скором времени.
Васнецов почти бесцельно колесил по городу. Почти, потому что он зорко всматривался в зеркало заднего вида, пытаясь увидеть бежевую «шестерку». Ему хватало опыта, чтобы «срубить» любую слежку, даже если бы были задействованы профессионалы из их Управления. Но люди на «шестерке» либо демонстрировали высочайший класс скрытого слежения, либо просто ему показалось, и за ним никто не следил.
- Надо тебе Андрюха, успокоительного попить, - пробормотал он себе в полголоса. – А то скоро уже чертей у себя на пузе ловить начнешь.
Резко зазвонил мобильный телефон в его кармане. Достав его, Васнецов увидел номер Макса. Он их с молодыми сам посылал разведать обстановку вокруг сегодняшнего происшествия, но вот чтоб так скоро звонить с отчетом – в это верилось слабо. К тому же он сам собирался звонить капитану, чтобы справиться о новостях. Решив не строить беспочвенных догадок, Андрей нажал на клавишу приема вызова:
- Внимательно.
- Андрюха, у нас большие проблемы, - голос Макса постоянно прерывался из-за низкого качества связи.
- А когда у нас было по-другому? Мы живем, окруженные проблемами…
- Илюху убили. «Гестапо» поблизости пасется.
- Маношина? Вот черт. А эсбэшники там что делают?
- Мы вчетвером зашли в кафешку позавтракать. Через некоторое время туда же зашел парень, которы застрелил нашего молодого сотрудника. Я подстрелил убийцу. Его сейчас патрульные заберут. Мне, по большому счету, повезло – я ему точно в руку с пистолетом попал.
- Пусть сразу в Управление везут, скажи им. Давай подробнее про ваш «завтрак».
- Съездили мы на место убийства девчонки, там я поговорил с Михалычем. Потом я предложил остальным поехать куда-нибудь перекусить, а то кишка кишке уже колотила по башке. Мы сидели и завтракали в забегаловке, ты знаешь, люблю я такие места. Вернее, раньше любил. Вдруг заходит тело, просто идет по залу и внезапно останавливается напротив нашего столика и открывает огонь. Если б не моя реакция, нас бы со Светой тоже подстрелили…
- Понял, давай адрес.
Максим продиктовал ему адрес, и Васнецов, игнорируя предупреждающие знаки и истошные сигналы других автомобилей, развернулся прямо через две сплошные и помчался на место происшествия. У него не выходила из головы мысль, что неприятности на этом не закончились.
Он как всегда не ошибся. Стоило ему подъехать из машины и подойти к Максу, тут же рядом нарисовался, выпрыгнув, как чертик из табакерки, сотрудник УСБ в своем черном кожаном плаще, будто стараясь подтвердить «гестаповское» прозвище службы. В таких плащах изображали сотрудников «гестапо» в фильмах про войну, которые Андрей смотрел в детстве. И больше ему нравились именно фильмы про шпионов и разведчиков, а вовсе не кино, в котором показывались бесконечные бои, кровь, кишки, наматываемые на гусеницы танков… Конечно, советская киноцензура никогда не пропустила бы такие элементы ни в один фильм, но при наличии хорошего воображения (а оно у него было и еще какое!) легко было все это себе представить. Помнится, в далеком уже детстве посмотрел он «Горячий снег», и потом еще несколько ночей подряд ему снилось танковое сражение и слышались в ушах разрывы снарядов. И потому больше ему нравились фильмы вроде «Семнадцати мгновений весны» или такие как «Щит и меч», рассказывавшие о геройствах русских разведчиков в тылу врага.
Он отогнал от себя мысли о детстве и холодно взглянул на подошедшего к ним с Максом эсбэшника. Того ледяной взгляд майора вовсе не смутил – все сотрудники Управления собственной безопасности прекрасно знали, как к ним относятся в остальных отделах внутренних дел. Презрение было бы слишком мягким словом, чтобы выразить все отношение того же, например, «убойного» отдела. Парни каждый день играли со смертью в догонялки, рискуя собственной жизнью, а эсбэшники сидели в своих уютных кабинетах и следили за законностью действий «убойщиков». Вот и сегодня один из этих мракобесов, как называл их Безумный Макс, примчался на место происшествия, едва услышав про перестрелку в закусочной и убийство полицейского. Тем более, что именно этот эсбэшник занимался делом, связанным с убийством мегапредпринимателя Бурцева. Как бы то ни было, но майор Васнецов все-таки застрелил насмерть человека, пусть и убийцу, и майору Смирнову из УСБ не терпелось сомкнуть свои хищные пальцы на шее Андрея, заставив его молить о пощаде. Однако первый блин вышел комом – он с трудом получил доступ к бумагам по этому делу. Собственное начальство Димы Смирнова уже получило от Главного по шапке за излишнюю прыткость в отношении «убойного» отдела. Соответственно, получил по шапке и он сам от начальства. Слишком серьезные, похоже, силы были задействованы в политической игре, в которую незамедлительно превращалось любое дело такого масштаба.
Но теперь, когда офицер «убойного» отдела устроил перестрелку в мирном заведении, в которой могли пострадать гражданские лица, Смирнов довольно потирал руки: ему должно было повезти в расследовании этого дела. Поэтому он подошел к подъехавшему майору, небрежно раскрывая перед ним свою «ксиву», хоть он и знал, что его идентифицировали уже по его внешнему виду.
- Майор Васнецов? Майор Смирнов, отдел собственной безопасности. Нам надо поговорить.
- Вот как? – взгляд Андрея стал еще более холодным, и в нем появилась понятная Максу ирония. – Ну, если сама Беспека просит о разговоре, не вижу причин отказываться.
- «Гестапо» проклятущее, - пробормотал стоявший рядом Макс.
- Капитан Егоров, я попрошу вас впредь не использовать подобных выражений в моем присутствии, - Смирнов закрыл удостоверение и сунул его в карман. – На первый раз я вас прощаю…
- Ты меня? – Макс определенно вышел из себя. – Лягушка, да ты пистолет-то хоть раз в руках держал? Или только бумажки свои и строчишь? Андрюха, давай ему и остальным эсбэшникам, которые сюда приедут, морды набьем…
- Максим, это ведь наши коллеги все-таки. Разве можно так о них отзываться? – Андрей говорил, пытаясь успокоить своего подчиненного, тихим и ровным голосом, но Смирнов слышал в голосе майора плохо скрываемую иронию. – Пойдемте, отойдем в сторону, майор, чтоб нам никто не помешал.
Они вдвоем отошли чуть поодаль, и Васнецов всем своим видом дал коллеге понять, что внимательно его слушает. Попытка капитана расправиться с ним произвела на Смирнова неизгладимое впечатление, поэтому голос его слегка дрожал, когда он начал говорить:
- Майор, вас давно знают и уважают в Управлении внутренних дел. Но разве можно позволять своим подчиненным подобное самоуправство?
- Давайте перейдем к сути нашего разговора, а то мои сотрудники еще подумают, что я к вам в осведомители пошел.
- Майор, прекрасно понимаю ваше отношение к УСБ и ваше нежелание нашего вмешательства в действия ваших людей. Однако сами посудите: капитан Егоров открыл огонь в общественном месте, где в этот момент могло быть много людей. А даже если никого и не было, оставались ведь официанты и другой обслуживающий персонал. А если бы кто-то из них пострадал?
- Если бы Максим не начал стрелять, жертв было бы наоборот намного больше. Оружие, из которого был убит мой сотрудник, уже осматривали?
- Не знаю. Этим баллистическая экспертиза займется. А пока что я вашего сотрудника официально задерживаю до окончательного выяснения всех обстоятельств перестрелки.
- У вас напрочь отсутствует логика и умение слушать других людей, майор Смирнов.
- Зато у вас и того, и другого хватит на двоих. Ничего, майор, мы разберемся в ситуации и накажем виновных.
- Виновных? – Андрей на протяжении всего разговора был невозмутимо холоден, но теперь вспылил. – Да, вам бы только мента посадить и палку себе очередную срубить.
- Вы позволяете себе слишком много, майор, - он сделал знак своим коллегам, остававшимся до поры до времени в машине, и они подошли к Максу, застегнув у него на руках браслеты наручников. – Разберемся. Я увожу вашего капитана, чтобы он смог предоставить нам письменное объяснение того, что произошло сегодня в закусочной. И на вашем месте, майор, я бы серьезно призадумался. Вы, например, в похожей ситуации просто застрелили человека. Насмерть. И если бы не ваши непонятные защитники, мы бы с вами уже сидели в моем кабинете в Управлении собственной безопасности, и вы собственноручно писали бы мне отчет о случившемся. Так что благодарите ваших начальников, которые дали вам «зеленый свет». Но ведь ситуация может перемениться… И отчет мне все-таки предоставьте, не затягивайте с этим. В письменном виде.
Смирнов уселся в свою машину, следом за ним туда же поместили и Макса, по бокам от Егорова сели помощники эсбэшника, не давая ему возможности, например, выпрыгнуть из машины, если бы такое желание у него вдруг возникло. Черная наглухо тонированная «волга» через мгновение уехала, а Васнецов увидел своего приятеля из прокуратуры, который уже писал на листке бумаги, подложив для удобства папку, осмотр места происшествия, и направился к нему.
- Здорово, Дима, - они с приятелем обменялись крепким рукопожатием, и Дмитрий Лисицкий, майор юстиции, он же старший следователь юстиции, вернулся к своему занятию, от которого его отвлек Андрей. – Как поживаешь?
- Даже не спрашивай, Андрюха. У нашей Лиды зубки начали резаться, так мы с Ольгой всю ночь возле ее кроватки провели. Ни на секунду глаз не сомкнули.
Лидой звали совсем недавно появившуюся на свет их с супругой дочку, эдакого ангелочка, который, правда, своим постоянным криком не давал расслабиться родителям. Вообще-то это была уже вторая их дочка, и Дмитрий иногда в шутку хватался за голову, стеная по поводу будущей выдачи красавиц-дочерей замуж. Однако пока все планы, связанные с замужеством были в относительно далеком будущем – старшая, Илона, должна была в этом году только перейти в шестой класс.
- А ты еще и на дежурстве? Повезло.
- И не говори. Хотя на работе хотя бы не так шумно как дома. А там Ольга пусть сама справляется. Я сегодня у себя в кабинете сам не заметил, как голова на сложенные руки упала, спать так хотелось. Так нет же, Макс твой стрельбу затеял…
- Это не он затеял, а тот парень.
- Мне надо будет его допросить и, чем скорее, тем лучше.
- Ну так поехали, я тебя в Управление подброшу. Его вроде туда должны были отвезти.
- Спасибо, поехали. Ты мне, кстати, скажи, что там с Максом?
- Его вроде безопасники к себе увезли, сказали, что поговорить…
- Ну-ну, с Безумным Максом они вдоволь наговорятся. Тогда еще неизвестно, кто кого увез.
- Как думаешь, что ему может грозить? А то суровые реалии нашей службы молниеносно меняются, эсбэшникам мента посадить – раз плюнуть.
- А, я не думаю, что до этого дойдет. В самом крайнем случае ограничатся выговором с занесением в личное дело. Твои же сотрудники все смогут подтвердить, что Егоров может Беспеке наплести?
- Ну да…
- Что-то я уверенности в твоем голосе не слышу. Ладно, поехали в Управление. Из твоих кто-нибудь еще здесь?
- Так оба здесь. И Светлана, и Стас. Они с Максом и… с еще одним парнем, которого и убили сегодня, обедали здесь, когда все и произошло. Позвать их?
- Спрашиваешь! Зови, конечно. А лучше, поехали все вместе в Управление, я с ними по дороге поговорю.
- Не вопрос. Света, - он повернулся к стоявшим в стороне Светлане и Стасу, которые с потерянным видом о чем-то переговаривались между собой. – Не возражаете, если я вас еще задержу сегодня? Обещаю потом подвезти лично.
- Я знала, что с вами не соскучишься, Андрей Сергеевич, - женщина пожала плечами. – Но я ведь сама напросилась в ваш отдел. Теперь сама и расхлебываю.
- Тогда садитесь со Стасом в машину, я сейчас подойду, - он нажал кнопку на пульте сигнализации, отпирая все дверцы машины. – И садитесь вместе с вашим коллегой назад. С нами еще один человек поедет.
- Как скажете, - они вдвоем с Ковалем уселись в «тойоту», приготовившись ждать и поглядывая в сторону, где стоял Васнецов, ожидавший, пока Лисицкий закончит писать акт осмотра место преступления.
-Меня зовут Дмитрий Лисицкий, я являюсь старшим следователем юстиции и занимаюсь сегодняшней перестрелкой в закусочной, - представился спутникам Андрея его приятель, когда они уселись в машину и поехали в сторону Управления. – У меня к вам несколько вопросов, и хотелось бы, чтобы вы мне честно на них ответили. Это не допрос, но я являюсь ответственным за расследование сегодняшнего убийства сотрудника полиции Ильи Маношина. Насколько я знаю, непосредственный участник событий Максим Егоров уже задержан УСБ и минимум до вечера будет отвечать на их вопросы. Успешность расследования зависит от вашей прямоты и честности, так что не рекомендую вам увиливать. Только прямые ответы на вопросы, без пояснений. Это понятно?
- Так точно, - хором ответили сидевшие сзади Света и Стас.
- Тогда первый вопрос: что вы делали в закусочной сегодня утром?
- Завтракали, - пожала плечами Светлана; ее голос как всегда оставался спокойным и безразличным. – Мы были на месте преступления с утра…
- Это где девушку сегодня ночью изнасиловали и убили, - вмешался с комментарием Андрей. – Я посылал туда Макса с молодыми парнями, чтобы потихоньку опыта набирались, а Светлану попросил съездить с ними, если там кому-то вдруг помощь психолога понадобится.
- Понадобилась кому-нибудь?
- Некому было понадобиться. Если только вашему эксперту-криминалисту…
- Михалычу, что ли? – Дима усмехнулся. – Так он сам тебя похлеще любого психолога «залечит». Ему только дай волю с кем-нибудь и о чем-нибудь потрепаться…
- В-общем потом, когда все разъехались, капитан предложил поехать перекусить…
- А то у него «кишка с кишкой слиплись»? Одна из любимых его присказок.
- Да, он так и сказал. Мы поехали все вчетвером в закусочную, которую, как капитан сказал, он знает. Когда зашел этот странный парень, мы на него даже не обратили внимания, так, глянули вскользь. Да и откуда было знать, что он стрелять собирается?
- Света, успокойтесь, - Андрей уверенно вел машину по средней полосе, изредка перестраиваясь, когда нужно было повернуть, - вас просто расспрашивают о произошедшем. Мы должны знать, что произошло, что называется, из первых рук.
- Хорошо, - она судорожно сглотнула. – Парень этот… Если бы я его встретила на улице, то даже не обратила бы на него внимания. Он был… невзрачный какой-то. Такого обычно увидишь, а через мгновение уже забудешь, потому что взгляду даже не на чем задержаться. Не молодой-не старый, не красавец-не страшный при этом, примет никаких запоминающихся не имел.
- Зашел он, а дальше? – Дмитрий начал что-то быстро записывать на бумаге, которую достал из папки. – Сразу к вам направился?
- Не сказала бы… Он как-то через зал по прямой проходил, никуда особо не направляясь. Но когда он остановился напротив нашего столика, я увидела, что он лезет под куртку, а через мгновение достает пистолет. Максим… капитан все непостижимым образом понял. Он спас мне сегодня жизнь. Если бы он не бросился вниз, повалив и меня на пол, первая пуля могла достаться как ему, так и мне. Парень тем временем уже переводил прицел на Стаса, который почему-то сидел и не шевелился…
- Неправда! – горячо возмутился Коваль. – Я пытался вытащить пистолет из кобуры, но он за что-то зацепился. В любом случае, если бы не Макс, мы бы все могли Богу душу отдать в том самом заведении.
- Да, это все заслуга капитана Егорова. Он выстрелил, и я сперва подумала, что он промахнулся, но потом заметила, как парень схватился за искалеченную выстрелом руку. Капитан всегда так метко стрелял?
- Вот уж нет, - покачал головой Васнецов. – У Максима, конечно, много положительных качеств, но стрельба уж точно не одно из них.
- Однако я своими глазами видела, как его пуля попала точно в руку, которой парень держал пистолет и уже целился в Стаса, - ее не так-то просто было убедить, что не было ничего, что она, на самом деле, видела сама.
- Все так, - вторично подключился к разговору Коваль. – Я видел потом след от попадания. Парень смог бы посмотреть на нас сквозь кисть руки через дырку. Зуб даю, это Макс его так пометил.
- Смотри, а то без зубов останешься, - урезонил молодого лейтенанта майор.
- Ну, я ж в образном смысле, - поправился Стас.
- Ладно, - прервал дружескую беседу Лисицкий. – Светлана, вы еще что-нибудь можете мне рассказать о парне, застрелившем Илью Маношина?
- Нет, вроде. Рассказала все, что вспомнила.
- Стас, а вы? Подтверждаете все, что рассказала ваша коллега?
- Слово в слово, - Коваль внезапно продолжил говорить. - Вы знаете, мы же со школы вместе с Илюхой. Он меня всегда выручал, когда что-либо случалось. Помнится, однажды летом я умудрился глубоко распороть себе ногу. Так Илья меня на себе тащил несколько километров до дома, а потом еще выслушивал истерику моей матери, которая его во всем обвиняла, хоть он ни в чем не был виноват. Как же теперь…
В глазах у лейтенанта заблестели слезы, и он отвернулся и стал глядеть в окошко на пробегавший мимо городской пейзаж. Прекрасно понимая его состояние, молчали и оба майора. Для молодого коллеги и просто увидеть на своей работе смерть было бы жутким ударом по психике, а уж что было говорить о том, что у него на глазах погиб его лучший друг. Васнецов умышленно перевел разговор на другую тему:
- Ты мне скажи, друг мой Дмитрий, ты абсолютно уверен, что Максу в УСБ ничего не грозит? – зная, какой авторитет в глазах обоих лейтенантов приобрел Егоров за эти два неполных дня, он решил поговорить о нем, полагая, что это отвлечет Стаса от ненужных сейчас грустных мыслей.
- Ну, зная Макса, я затрудняюсь утверждать что-либо конкретное. Ты и сам отлично его знаешь, поэтому вряд ли будешь удивлен таким моим ответом. Если он будет вести себя на допросе адекватно…
- Вы хотите сказать, если капитан не будет выбрасывать эсбэшников в окна их кабинетов? – вмешалась в разговор Светлана.
- Что-то в этом роде я и имел в виду, - Дмитрий взглянул на Андрея вопросительно, но тот лишь пожал плечами в-ответ – старший лейтенант Ковалева буквально мгновенно составляла верное впечатление о людях, вероятно, помогал ей ее опыт работы психологом. – Главное, ему понять, что арестовывать его не за что, иначе УСБ уже затребовало бы к себе кого-либо из прокурорских. А так как дело это поручено вашему покорному слуге, а я все еще нахожусь здесь, арестом тут и не пахнет. С ним побеседуют и отпустят. Последует ли что-нибудь за этим разговором-допросом, я утверждать не берусь.
- Надо будет с ним вечером созвониться, - Андрей обращался уже, скорее, к самому себе, но Светлана его услышала, и он поймал ее вопросительный взгляд в зеркало заднего вида.
В кабинете майора службы собственной безопасности было просторно, но располагались здесь обычно двое сотрудников. Этот вывод Макс сделал, увидев два письменных стола, на которых царил рабочий беспорядок. За дальним столом сидел, опустив голову вниз, мужчина лет на десять моложе приведшего его сюда майора. Он только приподнял взгляд на вошедших, услышав звук открывавшейся двери, но затем вернулся к своему занятию, делая какие-то заметки в своей записной книжке. Не обратив на своего коллегу ни малейшего внимания, Смирнов прошел к своему столу и уселся за него, сделав знак Егорову присаживаться напротив. Это предложение тот принял с невозмутимым видом, продолжая осматриваться вокруг. На стене за спиной сидящего за столом Смирнова были портреты президента и министра внутренних дел. Между ними уместилось изображение герба службы собственной безопасности – фигурный щит, на красно-синем фоне которого, разделенного по диагонали, было изображение скрещенных меча и рыцарской перчатки. Венчал щит двуглавый орел – знак, присущий всем ведомствам федерального уровня. Максим невольно залюбовался изображением, и его вернуло в действительность деловитое покашливание майора.
- Давайте начнем, капитан Егоров, то, ради чего мы вас сюда пригласили.
- Вы хотите сказать, не «пригласили», а «привезли», зорко следя за тем, чтобы я не сбежал по дороге. Служа закону, служим народу, - прочитал, изображая глубокую задумчивость Макс. – Забавно…
- Что именно вы находите забавным, капитан?
- А много ли моих коллег вы пересажали, пока «служите закону» - вот что меня интересует. Вы ко мне прицепились, потому что я не погиб сегодня в закусочной, а смог ранить опасного преступника и убийцу. Вы готовы состряпать дельце, практически не имея подручного материала. Пригласили они меня…
- Именно пригласили. Просто вынуждены были проконтролировать, что наше приглашение не останется с вашей стороны безответным, так что уж простите некоторую настойчивость. А что касается «пересажать», как вы изволили выразиться… Мы боремся за настоящую, а не изображенную на бумаге чистоту рядов органов внутренних дел. Хочется, чтобы в полиции встречалось поменьше «оборотней» в погонах.
- Да ладно! – вполне искренне изумился Максим. – То есть вы хотите сказать, что считаете меня «оборотнем»? Вот новость! А вы мой послужной список хоть краем глаза просматривали, прежде чем мне подобные обвинения выдвигать?
- Вам никто в данный момент не выдвигает никаких обвинений. Я повторюсь, что вас просто пригласили для разговора. Если мы будем тратить наше время на выяснении этого момента, нам просто времени не хватит…
- Ну, так, может, я, в таком случае, пойду? – Егоров, улыбнувшись, поднялся со своего стула, готовясь уйти.
- Сядьте, капитан, - майор, похоже, начинал терять терпение, и Макс послушно сел на место. – Пойдете, когда я вас отпущу.
- А ты немного на себя берешь, майор? – он так же начинал закипать, ему определенно не нравилось, когда с ним разговаривали в подобном тоне. – Или ты считаешь, что тебе все позволено, когда ты сидишь в своем кабинете?
- Надо же, а сотрудник с гонором, - подал голос из-за своего стола коллега Смирнова, и Макс резко развернулся к нему.
- А ты чего вякаешь, крысеныш? Смотри, этаж третий, лететь из окна – удовольствие малоприятное.
- Вы что себе позволяете, капитан? – молодой коллега Смирнова аж привстал из-за своего стола, опершись на столешницу. – Угроза должностному лицу при исполнении.
- Слышь, должностное лицо! Ты бы рот свой прикрыл, чтоб я ничего не слышал. А то у меня и так руки чешутся…
- Алексей, не провоцируй его, - Смирнов решил вмешаться, пока разговор не перетек в драку. – А вы, Егоров, попытайтесь успокоиться. Сами же видите, сотрудник молодой. Не всем же знать о том, что в окрестностях Грозного до сих пор капитана Егорова боятся до дрожи в коленках…
- И есть за что, - хмуро пробормотал Максим, на дух не переносивший моменты времени, когда приходилось себя хвалить.
- Безусловно, - Смирнов примирительно поднял обе руки вверх, показывая, что сдается. – Вот, познакомьтесь, Алексей, это Егоров Максим… - он вопросительно взглянул на капитана.
- Иванович, - он продолжал хмуро смотреть в окно.
- …Максим Иванович, капитан полиции, сотрудник «убойного» отдела, начальником в котором является небезызвестный нам Васнецов Андрей Сергеевич…
- Не начальником, а исполняющим обязанности, - снова вставил свою реплику Макс.
- Пусть исполняющим обязанности.
- Это тот самый, который стрельбу вчера в закусочной в центре города устроил? Когда самого Бурцева застрелили?
- Да у вас, как я посмотрю, шикарные осведомители, - Макс едва сдержался, чтобы не расхохотаться во весь голос. Надо же, «стрельбу устроил»… А то, что неизвестный начал стрелять первым и стрелять именно в Бурцева – такие сведения вас не волнуют?
- У нас, Максим Иваныч, сведения полученные от свидетелей. Просто нам не дали это дело раскрутить, - Смирнов с многозначительным видом указал пальцем в потолок, - мы бы вашего Васнецова вывели на чистую воду.
- Запаритесь выводить.
- Полагаете, ему его криминальные связи помогут? Это вряд ли…
- Майор, что вы такое несете? Вам самому не стыдно?
- А почему мне должно быть стыдно? – Смирнов впервые в ходе разговора вспылил. – Я много лет работаю в службе собственной безопасности и привык не церемониться с сотрудниками, которые ведут двойную игру. С оборотнями в погонах, проще выражаясь. А криминальные связи вашего начальника давно нам известны. Так что настанет день, когда майору Васнецову не удастся уйти от правосудия.
- Ну да, «отсутствие у вас судимости это не ваша заслуга, а наша недоработка», - процитировал известное изречение Макс.
- Именно так. По-моему, идеально подходит к данному случаю, - Смирнов взглянул на часы. – Однако мы с вами говорим не о том. Вернее, не о тех героях вспоминаем, - сделал он ударение на слове «герои». Так вот, Алексей, перед тобой Максим Егоров, который, на год застряв в рядах Вооруженных сил на Кавказе, попал в засаду, в которой полегли все его сослуживцы, никто не уцелел. Колонна нарвалась в горах на классическую засаду, подобную той, что устраивали нам в Афганистане. Капитан, тогда еще старший лейтенант Егоров, единственный выживший, контуженный и с раздробленной ногой, более получаса отстреливался от боевиков, не подпуская их к грузу в колонне. А там уже и подкрепление подоспело. Потом на месте засады нашли четырнадцать трупов чеченских наемников, которых отправил на тот свет Егоров. Самого его подобрали в полубессознательном состоянии и отправили в госпиталь. И вот он перед нами, живой и здоровый. Даже хромоты не осталось, правильно я понимаю, капитан?
- Правильно понимаешь, майор. Эскулапы собрали ногу по частям.
- Да вы у нас просто легенда, - иронично усмехнулся молодой сотрудник, к которому Смирнов обращался как к Алексею.
- Вот и не зли меня понапрасну, Лешенька. А то, неровен час, узнаешь, каков капитан Егоров в действительности.
- В-общем так, - Смирнов протянул Егорову через стол несколько листков бумаги. – Хватит мне сотрудников запугивать. Пишите, как все произошло в закусочной, на ваш взгляд. Как можно подробнее. Потом ответите на пару вопросов и можете быть свободны.
- Вот это совсем другое дело, - заметно повеселел Максим, уже успевший несколько раз подумать, что все это – инсценировка чистой воды, и что минимум одну ночь он проведет в камере.
Он склонился над листом бумаги и стал быстро писать. Смирнов, один раз заглянувший ему через плечо сморщился как от зубной поли – почерк капитана оставлял желать лучшего. Впрочем, в своей жизни и на своей работе он часто встречал людей с еще менее разборчивым почерком, некоторые умышленно коверкали почерк, чтобы запутать майора, сбить его столку. Однако такие вещи он распознавал с ходу, и ни у одного еще не получилось поводить его за нос. В отличие от начальника этого капитана, который сидел сейчас за его столом и описывал произошедшее сегодня событие. Васнецов уже несколько раз уходил от цепкого захвата Смирнова, а когда тот подумал, что, наконец, ему не отвертеться, последовал звонок сверху. Ему в категорической форме отказали в служебном расследовании, хотя майор «убойного» застрелил человека, даже если виновного в убийстве. А вокруг же были еще люди. А вдруг он случайно подстрелил бы кого-нибудь из гражданских? Да и Бурцев тот же. Зачем он поперся в эту убогую закусочную с идиотским названием, когда его радостно встречали в любом самом раскрученном ресторане города? А не Васнецов ли его туда пригласил? Смирнов попытался представить, что это врио начальника убойного отдела спланировал все подобным образом, и у него аж голова закружилась от подобного предположения. Это какой же клубок можно было бы распутать, если бы удалось доказать подобное предположение.
Смирнову уже мерещились полковничьи погоны на плечах (хоть он и ходил в штатском), и он улыбался этим своим мыслям, когда рядом с ним раздалось деликатное покашливание. Придя в себя, он увидел Егорова, протягивающего ему исписанные его довольно корявым почерком два листа бумаги.
- Вот, тарищ майор, чистосердечное признание, написанное собственноручно. Извольте прочесть. За почерк прощения просить не буду – сами виноваты, я бы вам все то же самое мог запросто рассказать, - Макс спокойно смотрел на майора взглядом младенца.
- Ладно, сейчас прочтем, - Смирнов прошелся по кабинету, усиленно расшифровывая неразборчивый почерк капитана, и почти сразу остановился. – Вот, вы пишете, что убийца остановился напротив вашего столика, хотя утверждали до того, что сидели к нему спиной. Откуда вы знаете, что стрелок стоял напротив вас?
- А у вас никогда не было ощущения чьего-нибудь взгляда на своей спине? Поймите меня правильно, господа «гестаповцы», я в серьезном затруднении, - заметив, как на лице Смирнова появилась столь плохо скрываемая им радость, он злорадно добавил. – Я затрудняюсь объяснить людям, которые привыкли работать только с бумагами и никогда в жизни не участвовали ни в одной перестрелке, книжным червям, которых смерть не подстерегает на каждом шагу, а к которым приходит лет в шестьдесят в виде сердечного приступа, когда они сидят на собственном толчке с газетой в руках, так вот, я им бессилен объяснить, что такое оперативный опыт. Я никогда не смогу им объяснить, что это за ощущение, когда чувствуешь направленное тебе в спину оружие.
- Идите, капитан, вы свободны, - Смирнов подписал пропуск и протянул его Егорову через стол; на его лице отражалась целая гамма чувств: от злости, что Егоров так легко обвел их вокруг пальца, и до сожаления, что капитан в некотором роде прав, только признавать этого было нельзя.
- В таком случае, господа, я с вами прощаюсь, - Макс взял «под козырек», изобразив его свободной рукой. – Счастливо оставаться.
- И вам счастливого пути, капитан - тихо пробормотал Смирнов, так что его услышал только молодой помощник. – Надолго ли мы с вами простились…
Он отмахнулся от вопросительно посмотревшего на него Алексея, вернулся к своему столу и уселся за него, по-прежнему сжимая в руках два листка бумаги, добросовестно исписанных капитаном Егоровым.
Глава 9
Они уже подъехали к зданию Управления. Загнав свою «тойоту» на привычное место на стоянке, Васнецов поставил автомобиль на сигнализацию, и они все вчетвером вошли в здание. Лисицкий сразу направился в сторону камер, а вот Андрей со своими подчиненными пошел в направлении своего кабинета. Перед дверью уже стояли Астафьев и Макаров, а неподалеку с какими-то бумагами на подпись прохаживалась взад-вперед Маша. Открыв дверь в кабинет, он пропустил туда всех сотрудников, и зашел сам. Потом передумал, вышел, дошел до холодильника, достал бутылку водки, подумал, взял еще одну и вернулся в кабинет. Судя по выражению их лиц, и Макаров, и Астафьев уже все знали.
- Помянуть надо, - слова давались ему с трудом.
Сейчас они стояли вокруг его стола, не произнося ни слова, держа наполненные стаканы в руках. Так же, не произнося ни слова, выпили, и Андрей наполнил стаканы заново. Заботливая Маша принесла закуску и хотела уходить, когда майор задержал ее за руку.
- Выпей с нами, мы ж все в одном отделе работаем.
Она покорно встала рядом с Васнецовым и взяла стакан, который он ей передал. Он обвел взглядом всех присутствующих. Все стояли, устремив взгляды в пол. Андрею хотелось закричать, ему не хватало воздуха. Как сейчас пригодилось бы присутствие рядом его старого друга Макса Егорова.
И тут же, словно повинуясь его желанию, распахнулась дверь, и на пороге предстал капитан Егоров собственной персоной. Он явно хотел при появлении сказать что-нибудь веселое, отпустить какую-нибудь шпильку в адрес сотрудников УСБ, которые его так и не стали задерживать, но, увидев лица всех присутствующих, передумал и по возможности тихо прошел в кабинет. Васнецов просто молча протянул ему стакан.
- Кто-нибудь хочет что-нибудь сказать? – Андрей снова обвел взглядом всех собравшихся.
- С твоего позволения, Андрюха, я скажу, - Егоров возвышался над стоявшими рядом с ним Мишей Астафьевым и Марией на целую голову, но при этом говорил тихо, словно боялся, что его услышат все присутствующие, и все на него посмотрят.
- Давай, Безумный Макс, глаголь.
- Я догадываюсь о причинах, побудивших всех собраться здесь. Хочу я того или нет, но так же и я стал косвенной причиной этого. Мне искренне жаль, что произошло то, что произошло. Ведь если бы я не бросился на пол, Илья остался бы жив, молодой парень, которому еще жить да жить. Он пришел в полицию, я уверен, полным в чем-то романтических надежд. Однако надежды эти превратились в суровую реальность, когда два куска свинца ударили его сегодня в грудь. И мне не хотелось бы, Стас, чтобы ты винил меня в смерти твоего друга…
- Не говори глупостей, Макс, - Васнецов с громким стуком поставил стакан обратно на стол. – Никто из нас, слышишь, никто не мог бы предугадать, когда нам суждено погибнуть. Тебе было бы легче, если бы мы вот так же стояли сейчас и поминали тебя?
- Я бы сейчас не чувствовал за собой никакой вины, потому как не чувствовал бы в принципе ничего. Ведь парнишка сидел за мной, и следовательно это я подставил его под выстрел, когда увернулся сам.
- В его смерти виноват его убийца. А ты не только сам увернулся, но и спас жизни Светлане и Стасу, - Васнецов посмотрел на них, ища у них поддержки.
- Все так, капитан, - Светлана медленно покивала головой.
Стас ничего не сказал, отойдя от стола и подойдя к окну, продолжая держать стакан в руке. Все видели, что его плечи тряслись от беззвучных рыданий. Никто не решался к нему подойти, чтобы хоть как-то утешить. Он должен был справиться со своей болью сам. В кабинете повисла тишина. Было слышно, как мимо двери проходили по коридору сотрудники Управления. Пару раз до находившихся в кабинете донеслись смешки тех, кто проходил мимо. Андрею захотелось вдруг выйти наружу и прижать к стенке смеющегося, упереть ему в скулу ствол табельного пистолета и спросить, есть ли у него желание продолжать смеяться. Только он понимал, что смерть молодого парня не изменила весь остальной мир, что миру было, искренне говоря, наплевать на всего лишь одну каплю в море событий, происходящих в мире ежедневно. Кто-то в этот момент оплакивал ушедших из жизни родственников, кто-то умирал от лихорадки Эбола в африканской саванне, кто-то целовался на мосту для поцелуев в столице мировой моды – тому, кто находился над всем этим было абсолютно все равно. Все происходящее не выбивалось из графика, а шло своим чередом.
- А знаете, - от зазвучавшего вдруг голоса Коваля Васнецов вздрогнул, - я сегодня вспоминал уже о том случае, когда Илья практически спас мне жизнь. Я просто хотел подробнее рассказать о том случае, чтобы вы все поняли, каким он был человеком.
- Говори, Стас, - Андрей в очередной раз оглядел стоящих людей, чтобы убедиться, что никто не против. – Мы все тебя внимательно слушаем.
- Это случилось десять или двенадцать лет назад, сейчас сказать точнее сложно, воспоминания из детства понемногу стираются. Мы с Илюхой пошли на рыбалку…
---но клева сегодня не было. Два парня двенадцати лет от роду, даже дни рождения которых шли с интервалом в три дня, терпеливо сидели на обрывистом берегу, задумчиво всматриваясь в поплавки. Но те не шевелились, разве что из-за легкой ряби на воде, появлявшейся из-за порывов ветра. Придя сюда на берег с самого утра, когда еще рассвет только занимался над землей, и пока что линия горизонта была отмечена ярко-розовой полосой восходящего светила, они закинули удочки и стали ждать клева. Ночью прошел дождь, и клев должен был быть, но его не было. Сначала было довольно зябко сидеть на еще не отошедшей от ночной прохлады земле, но вскоре взошедшее солнце отогрело обоих изрядно продрогших мальчишек. Час за часом проходил, но рыба блуждала где-то в иных глубинах и клевать не собиралась. Первым не выдержал Стас. Он резко выдернул поплавок из воды и начал сматывать леску. Илья сначала долго и заинтересованно смотрел на него, потом, наконец, решился спросить:
- Ты уже собираешься домой?
- Надоело мне здесь сидеть. Кто обещал, что сегодня будет клев? Кто говорил, что уверен в этом на все сто?
- Я говорил. И если ты обратишь внимание, я все еще жду, - Илья всегда был гораздо более спокойным мальчишкой, и, когда Стас уже готов был кипеть как чайник, он оставался невозмутимым.
- А я думаю, что ждать уже бессмысленно. Вся эта сволочь ушла на глубину, и не собирается в настоящее время искать себе пропитание.
- И что ты предлагаешь делать? – Илья посмотрел на своего закадычного приятеля с нескрываемым любопытством.
- Я предлагаю идти обратно домой. Рыбалка, мать ее, не удалась сегодня.
- Нет уж, я лучше еще посижу и подожду.
- И когда ты собираешься домой? К вечеру? Ближе к ночи? Чтоб идти до поселка в ТЕМНОТЕ?
- По крайней мере будет шанс, что не придется возвращаться с пустыми руками, - Маношин невозмутимо пожал плечами, демонстрируя готовность ждать клева до морковкиного заговенья, как говаривали бабушки у них в деревне.
Оба мальчишки были вообще-то городскими жителями, но каждое лето родители вывозили их в родную деревню, из которой сами переехали в город, погостить у бабушек, которые, как всегда, души не чаяли в своих внуках. Да и воздух в деревне, вдалеке от всех автомобильных дорог, был чистым и им дышалось легко. Если мальчишек отвозил отец Ильи, у Стаса отца не было, он сам пропадал на весь день, помогая то матери, то теще по хозяйству: рубил дрова, чинил прохудившуюся за зиму крышу, подправлял изгородь вокруг дома и той, и другой – в-общем занимался физическим трудом, а вечером с бутылкой пива сидел на веранде, крутив настройки радиоприемника, пытаясь поймать какую-нибудь волну. Однако чаще с мальчишками ехала одна или другая матери, а то и обе, предпочитающие работу в деревне отдыху за рубежом. Обе до студенческих пор жили в деревне, а потому привыкли с утра до вечера копаться в грядках, забывая про свой городской маникюр и мэйк-ап. К вечеру женщины, уставшие, но жутко довольные собой, сидели в беседке во дворе, забывая про взлохмаченные волосы, траур под ногтями и вообще внешний вид, с которым они постеснялись бы выйти из дома в городе. А мальчишки, пока старшие были заняты делами по хозяйству, целыми днями пропадали на речке, до которой, правда, было весьма далеко, но зато пребывание там компенсировало им все тяготы пути.
Вот и в этот раз пацаны вышли из дому спозаранок, чтобы с рассветом прийти на речку. Всю ночь лил дождь, который еще продолжал слегка моросить. Илья сказал, что клев должен быть отменным. Идти до речки было часа два, но мальчишкам повезло. Соседу необходимо было в соседнюю деревню, и он согласился их подвезти. Это сэкономило им почти час времени, и на берег они вышли еще затемно. Обрыв с которого пацаны собрались рыбачить, резко заканчивался в десяти шагах, и дальше пришлось бы лететь больше двух метров, чтобы достичь, наконец, воды. Это их не пугало – оба превосходно плавали, и их даже приглашали в детскую команду по плаванию на соревнования. Впрочем, ни тот, ни другой не собирались связывать свое будущее со спортивной карьерой. Оба хотели идти служить в милицию. Им обоим служба в милиции казалась идеальным вариантом развития событий. Много лет спустя одному было суждено осознать на примере своего погибшего товарища, что ничего выдающегося в работе милиционеров нет. К тому времени, как они закончили Следственную школу, милиция уже была переименована в полицию, но суть, далекая от романтики, осталась прежней.
А вот сегодня, еще пока не думая о будущем, Илья со Стасом намылились на рыбалку. Но день с самого утра не задался. Представители речной фауны с завидным постоянством игнорировали забрасываемые им крючки с наживкой, вот у Стаса и лопнуло терпение. Он встал на ноги и принялся отряхиваться, затем смотал леску на удочке и в сердцах швырнул ее на землю.
- Пошла она, эта рыбалка!
- То есть, ты меня тут одного бросишь?
- Нет, Илюха, я предлагаю и тебе сворачиваться. Пойдем вместе, нечего нам тут ловить…
- Не пойду, - Илья часто бывал поразительно спокойным, но при этом еще и дьявольски упрямым. – Я останусь. Пусть тебе завидно будет, когда я домой с полным ведром рыбы приду
- Ну-ну, мечтатель. Ты, главное, сам не потеряйся.
- Я постараюсь.
- Будешь идти поздно вечером по темноте, обязательно не забудь на сельское кладбище посмотреть, вдруг увидишь там мертвые огоньки.
- Не волнуйся, я обязательно подойду поближе, чтобы подробнее рассмотреть. А ты ступай, если надумал, бросай меня одного…
- Ну и пошел ты!
От переизбытка эмоций Стас со всей силы планировал врезать ногой по стволу дерева, росшего поблизости. Собственная злость помешала ему прицелиться. Удар пошел по касательной. И надо же было такому случиться, что в основании ствола оказался ржавый гвоздь – вероятно, раньше тут были прибиты крепления для сетей. Сейчас один гвоздь остался на месте, и именно он глубоко пропорол парню ногу. Коваль взвыл и упал на землю, схватившись за ногу. Неожиданно обильно хлынула кровь. Привлеченный шумом Илья подбежал посмотреть, что случилось с его другом, и ощутимо помрачнел. Оторвав большой лоскут ткани со своей футболки, он кое-как перебинтовал другу ногу. Однако он помрачнел еще больше, увидев, что кровь и не думает останавливаться.
- Стас, обо что ты поранился?
- Об де… де… дерево, - Коваль стонал от сильной боли, но уже не кричал, чтобы не тратить силы на крики, прекрасно понимая, что им теперь предстоит добираться до деревни и только оттуда вызывать «скорую».
Илья внимательно осмотрел дерево и сразу нашел причину крика его приятеля. Щедро обагренный кровью из ствола дерева торчал крупный гвоздь. Но самым плохим было то, что гвоздь был ржавым, а Маношин не помнил, как ни силился вспомнить, делали ли им в школе прививки от столбняка. Старался изо всех сил, но вид окровавленной ноги Стаса вышибал из него всю память. Если прививок им не делали, а ржавчина попала в кровь, его другу грозила ампутация ноги., и, может, не только до колена. Приятель мог остаться инвалидом на всю жизнь. Сейчас у них обоих был для этого не слишком подходящий возраст, и Илья принял решение, хотя так же не свойственное его детскому мышлению. Он подошел к Стасу и попытался его поднять.
- Дружище, помоги мне, ты слишком тяжелый.
Было видно, что любое физическое напряжение отдается в раненой ноге, но Стас с усилием добрался до злосчастного дерева и с его помощью поднялся на ноги, едва не скуля от боли. То, что он предпринимал какие-то действия несмотря на боль, недвусмысленно напоминало его другу, что он так же представлял последствия травмы.
- Ты сможешь дойти, Стас?
- А если нет? – на лице мальчика странным образом мешались чувство вызова и страх. – Ты меня бросишь?
- Что за чушь тебе пришла в голову? Нет, конечно, - у него самого сердце кровью обливалось, когда он видел, как сильно побледнел его друг. – Ты, главное, сознания не теряй. Я же не смогу тебя нести. Тебе нужно будет идти самому, а я буду тебя поддерживать. Ты меня понял? Не теряй сознание.
Стас слегка улыбнулся и с трудом, но все же кивнул головой. Он уже был белый как бумага. Как-то раз из уст своего отца Илья слышал слова, которые теперь вертелись у него в голове: апоплексический удар. Он не знал, что это такое, но задавал сам себе вопрос, может ли пугающая бледность его друга быть последствием апоплексического удара. Ведь так витиевато называлось прекращение мозгового кровообращения, а разве не по той же причине его приятель теперь был такой бледный. Надо было спешить. Илья подошел к едва державшемуся на ногах Стасу и приобнял его с одной стороны, позволяя другу практически навалиться на него. Он услышал какое-то неясное бормотание и остановился.
- Ты что-то говорил сейчас?
- Я тебе сказал, - от слабеющего с каждым мгновением голоса приятеля Илью бросило в жар, - что, если разболтаешь девчонкам в школе, что вот так нес меня до дома, я больше с тобой разговаривать не буду.
Маношина разобрал смех. Он снова остановился, чувствуя, что у него начинается настоящая истерика, вызванная случившимся нервным перенапряжением. Мальчик готов был сбросить с себя своего друга, чтобы ничто не мешало ему от души посмеяться. Его внезапно сильно пошатнуло, и это вызвало негодующий возглас друга. Они едва вместе не грохнулись на землю. От осознания этой мысли его снова разобрал смех. Это уже был хохот, который не представлялось возможным ничем остановить. Воздуха в легких Илье не хватало, перед глазами плясали какие-то разноцветные круги, он готов был упасть в обморок. Оставалось только одно средство, и настало время им воспользоваться. Маношин где-то слышал или вычитал, что болевой шок часто воспринимается психиатрами для возвращения больных к реальности. Хотя бы ненадолго. Ему оставалось полсекунды, чтобы сделать свой маленький шажок в пучину безумия. И если бы его нашли другие люди, то они увидели бы, что он хохочет рядом с безжизненным телом друга, истекшего кровью, и не может остановиться.
Илья поднял свободную руку, сжал ее в кулак и нанес себе самому удар в нос. Удар был весьма болезненным, а в носу что-то даже хрустнуло, но зато в голове прояснилось. Истерику как рукой сняло. Спустя мгновение он почувствовал привкус крови на своей верхней губе и провел рукой под носом. Приводя себя в чувство, парнишка разбил себе нос. Куда-то подевалось желание смеяться, исчезли разноцветные круги перед глазами, дышал он с трудом – все-таки Стас был немного крупнее его самого – но не задыхался, и это было главным. Его друг молчал, но продолжал дышать, хотя и продолжал свое пребывание в полубессознательном состоянии. Илье вдруг захотелось поговорить с другом, чтобы тот просто подал голос.
- Стас, ты там как? Живой?
- Чтобы я умер, а ты пригласил самую красивую девчонку нашего класса на выпускной? Хрен тебе с маслом, не дождешься.
- Судя по тому, что ругаешься, жить будешь.
- Ты извини, Илюха, что тебе вот так приходится меня тащить…
- Заткнись, чтоб я этого от тебя не слышал! – Илья почувствовал злость – он поддерживал своего друга, не давал ему упасть, а тот начал ЗА ЭТО просить у него прощения. – Мы друзья или кто? А друзья друг друга в беде не бросают. А потому я НЕ ЖЕЛАЮ слышать от тебя подобных изречений. Понятно тебе?
Спустя почти три часа после начала пути мальчики были дома. Увидев, каким странным образом они идут по проселочной дороге, мать Стаса поднялась на ноги с грядки, где копошилась с утра, и приложила руку как козырек к глазам, прикрываясь от садившегося солнца. Спустя мгновение ее лицо отразило глубочайший страх. Она бросилась к калитке, к которой со стороны проселка уже подошли мальчишки. Перехватив сына у Ильи она отвела его в дом, позвала врача, который по счастливой случайности жил рядом и тут же явился на ее зов, а потом вернулась назад к изгороди, где так и стоял Маношин, стараясь отдышаться.
- Как это произошло? – ее ледяной тон не оставлял ни малейших сомнений в том, что она для себя уже решила, кто виноват. – Говори, как получилось, что мой сын весь в крови. У тебя я вижу кровь под носом. Вы что, подрались? Он ведь сильнее тебя, и ты не нашел ничего лучше, кроме как взять в руки нечто острое и распороть моему сыну ногу. Все так и было? Говори!
На звуки ее криков прибежали и обе бабушки, и мать Ильи. Она сразу подошла к сыну и обняла его, обеспечивая самой надежной в мире защитой – материнской любовью. Прикрыв его собой как щитом, она обернулась и гневно посмотрела на свою подругу с детства.
- Перестань орать на моего сына! Что случилось?
Бабушка Стаса, видевшая сцену с возвращением внука с рыбалки, вкратце объяснила ей причину нападок ее подруги на сына. При этом она осторожно косилась на свою дочь, словно опасалась, что та бросится на нее. В таком состоянии она вполне могла так поступить.
- Твой сын привел его на собственном плече, у калитки его перехватила моя дочь. Он так и стоял здесь, когда Люда, - она кивнула на мать Стаса, которая молчала, но озиралась по сторонам, словно выбирая направление, откуда стоит броситься на обидчиков.
- Конечно, привел. Он опасался, что я с него с первого спрошу за случившееся с моим сыном, а потому решил таким образом заслужить прощение. Только зря старался…
- Вы уверены, Людмила? – в дверях дома стоял врач, только что закончивший осмотр ее сына. – Можете успокоиться, Станиславу ничто не угрожает. Его друг привел его очень вовремя. Конечно, точнее сказали бы в клинике, я ведь только сельский врач…
- Дорогой, что произошло? – Виктория Александровна, мать Ильи, стояла, по-прежнему обхватывая его руками. – Мне ведь ты можешь рассказать…
- В дереве торчал ржавый гвоздь, кто-то из рыбаков, наверное, оставил. Он себе об этот гвоздь и поранил ногу. Я понял, что случилось, только когда услышал его крик из-за моей спины. Я так боялся, что мы не успеем добраться, что он умрет у меня на руках… - мальчишка не смог сдержаться и заплакал.
Слезы прочертили две сияющие полоски на его щеках, и продолжали течь, когда из дома вышла в очередной раз мама Станислава. Вид у нее был утомленный, но она больше не злилась. Когда она подошла к Илье, его мать отвернулась, скрывая плачущего сына от этой женщины. Та решила не делать вступлений, обойдя свою подругу, и встала рядом с спрятавшим от нее лицо мальчишкой.
- Послушай, я хотела только извиниться перед тобой. Я действительно зря на тебя кричала. Стас мне все рассказал, - по всему выходит, ты спас ему жизнь. Я была несправедлива к тебе. Прости, что накричала на тебя. Мне искренне жаль.
Договорив, она повернулась и ушла обратно в дом, как будто ей было все равно, простил ее друг ее сына или нет. Да и ей самой, похоже, было абсолютно наплевать. Ее холодность в отношениях с Ильей была все заметнее. Она так до конца и не оправилась от своего первоначального убеждения, что именно он виноват в травме ее сына. А мысль о том, что Стас мог остаться на всю жизнь одноногим калекой, приводила ее в исступление. С Викой отношения у них тоже довольно быстро разладились, потому что обе женщины прекрасно помнили, как одна шла к мальчишке, а другая отворачивалась, скрывая его за собой.
Калекой Стас не остался. От пореза ржавым гвоздем остался белесый шрам. А теперь он стоял в кабинете своего начальника, сжимая в руке стакан, в который ему снова налили водки. Одним махом он отправил содержимое стакана к себе в желудок и оглядел людей в кабинете. Коваль был здесь самым младшим по званию, но эту его историю слушали все. Он протянул стакан начальнику с недвусмысленным намеком, и тот прекрасно его понял, вновь его наполнив. Завтра парню грозило жуткое похмелье, если еще раньше он не расстанется с содержимым желудка где-нибудь по дороге домой. И все равно от утренней алкогольной абстиненции никуда ему было не деться.
- Теперь вы понимаете, каким человеком был мой друг? Я бы с радостью сейчас поменялся с ним местами, чтобы меня поминали, а он стоял здесь живой и здоровый, чтобы хоть частично расплатиться с долгом, который у меня перед ним за то, что случилось много лет назад. Товарищ майор, - его язык уже основательно заплетался, но лейтенант не обращал на это внимания, - и не надо мне тут говорить, что я несу бред, что говорю глупости и тому подобное. Я прекрасно осознаю все, что говорю и отвечаю за каждое мое слово, - он договорил и в буквальном смысле упал на диван, очень кстати оказавшийся прямо за ним, иначе падение было чревато травмами.
- А ты, Максим, просто спас мне жизнь, да и мальчишке тоже, - Светлана впервые назвала Макса по имени и не обращаясь по званию. – Завтра, конечно, ему будет хотеться смерти с утра гораздо больше, чем даже сегодня. Но за все в этом мире надо платить. Андрей Сергеевич, вы, кажется обещали меня отвезти домой. Еще не передумали?
- Никак нет, Светлана. Дайте мне пять минут, и я буду готов отправиться в путь.
- Я не понял, а допивать кто будет? – Макс обескуражено развел руками.
- А вот вы с ребятами и допейте. Только завтра в отделе быть к десяти утра, трезвыми и ясно мыслящими. Все понятно? А я пока отвезу нашего старшего лейтенанта до дому, а потом поеду к себе домой и сяду за отчет для УСБ. Они, кстати, вспоминали про меня в твоем присутствии?
- Шутить изволите, товарищ майор? Если бы не вопросы о сегодняшнем происшествии в закусочной, я бы вообще подумал, что они привезли меня к себе, чтобы о тебе поговорить.
- Даже так? – брови Андрея удивленно взметнулись вверх. – Интересно…
- И ничего интересного. Ты для них как красная тряпка для быка, в-общем цель номер раз. И пока тебе не в клетку днем облака, а ночью луна, спокойно они себя чувствовать точно не будут.
- Да я не о том. Про их ко мне пропитанное насквозь любовью отношение я знаю. Мне интересно другое: они могли сегодня и даже еще вчера задержать меня, пусть и по формальному поводу. Все-таки я человека убил, пусть и преступника…
- Они что-то упоминали про звонок сверху, и по телефону им сказали спустить дело на тормозах, об этом я тоже слышал.
- Это что же у меня за покровитель такой на самом верху выискался? Неужто, сам Главный за меня вписаться решил? Ладно, пора идти, нельзя заставлять женщину ждать, - он подмигнул уже собранной Светлане, которая в-ответ только закатила глаза.
Но уйти у него сразу не получилось. Дверь кабинета распахнулась и на пороге возник собственной персоной Дмитрий Истомин, начальник отдела уголовного розыска. Васнецову совсем не понравился взгляд его приятеля, брошенный им на стол, на котором громоздились несколько бутылок водки, а некоторые из подчиненных держали в руках стаканы, готовые их уже опустошить путем внутреннего употребления. Один, как Истомин определил, самый молодой, вообще лежал в отключке на диване, заботливо укрытый одеялом, и производил впечатление спящего.
- Вы бы ему хоть подушку принесли от Марии. Отставить, - отмахнулся он от поднесенного ему наполненного водкой стакана. – Что вы творите? А если сюда кто со стороны зайдет?
- Так дежурный предупредит, - Васнецов постарался вызвать весь огонь на себя.
- Дежурный этот первым и отбарабанит, кому надо, что у тебя в кабинете происходит. Мало, что ли, УСБ на тебя косится, драйва тебе не хватает?
- Драйва за глаза. Хотелось бы знать, кстати, только что об этом говорили, что это за ангел-хранитель у меня в высших эшелонах власти появился. Главный решил побеспокоиться?
- Как же, побеспокоится он! Нет, Андрюха, бери выше. Я бы и сам хотел знать, что за скрытый у тебя там покровитель отыскался, что о нем никто не знает ничего, кроме того, что он есть. Однако тайна сия покрыта мраком. Ладно, я у себя, если вдруг понадоблюсь. И приберите тут все за собой.
- Слышали, товарищи офицеры? Приберите все за собой. Макс, малого нашего до дома отвезешь?
- Конечно отвезу, Андрюха. Остается только надеяться, что он мне всю машину не заблюет.
- Если заблюет, то сам пусть и отмывает тогда. В этом случае на его отсутствие я глаза закрою. Все, я ушел. Если что, мне на мобильный звонить. Да, Макаров, выйдем пошепчемся.
Шептались они с подчиненным недолго, Светлана успела только до лестницы дойти, когда Васнецов ее уже догнал. На улицу они вышли вместе, и майор галантно распахнул перед женщиной дверцу своего автомобиля, сопроводив это действо полупоклоном.
- Карета подана.
- Не в-обиду, майор, но вам не слишком идут примочки гайдука, едущего на запятках кареты, - Ковалева усмехнулась, хотя ее глаза оставались грустными.
- Так я и не на запятках еду, а за рулем.
- Нет, на роль кучера вы тоже не годитесь. Есть в вас что-то… - она прищурилась, поглядев на него, - …аристократическое что ли.
- Вот уж спасибо, - он усмехнулся в свою очередь. – Нет, Светлана, все мы вышли из народа, дети семьи трудовой, как в песне поется.
- То есть к роду Васнецовых, имевших родство даже с графами Толстыми, отношения вы не имеете?
- Как вам сказать… - Андрей замялся. – Если и был знаменитый художник Васнецов моим предком, мне об этом ничего не известно. Да и не надо нам такого счастья…
- Вы всерьез так полагаете? Принадлежность к чему-то знаменитому и великому вы действительно считаете сомнительным счастьем?
- А вы, как я посмотрю, честолюбивы до мозга костей. Вы лучше мне скажите, вам за этот день не надоело являться сотрудником моего отдела? Вы только прикоснулись к этому делу, а уже дважды едва не погибли. Мы каждый день как по лезвию бритвы ходим. Мой вам совет: главное – вовремя остановиться, как в казино.
- А мне чем опаснее, тем интересней. Иначе какой-то пресный привкус в работе появился, надоедать постоянное общение с малолетками стало. У большинства из них неблагополучные семьи, иногда отец пьет, иногда мать, иногда оба предка. Некоторые, но таких, к счастью, меньшинство, сами ищут для себя романтики в бродяжническомом образе жизни, уходят от богатых родителей, от больших карманных денег, от кредитных карт, от возможности поступить в любой самый раскрученный университет. И ведь не достучаться до их мозгов. Поэтому вечером приходишь домой и просто падаешь на кровать, с которой встаешь на следующее утро по звонку будильника. Такая вот у меня однообразная жизнь, скучно, хочется чего-нибудь, что нарушит это однообразие…
- Теперь довольны? Однообразие нарушено. Даже в моем прошлом сложно вспомнить все моменты, когда мне два дня подряд грозила смерть. Так что поздравляю – вы идете с опережением графика.
- Если честно, то получила я больше, чем ожидала. Скажите, майор, вы столь галантны со всеми или только со мной по какой-то причине? Как у вас с личной жизнью? – она спохватилась, вспомнив предупреждение Максима, но было уже поздно что-либо исправить.
- У меня была девушка, на которой я собирался жениться, - он долго собирался с мыслями, чтобы ответить. – Я даже кольцо успел приготовить, оно теперь где-то в бардачке этой машины валяется. Ее звали Ирина, и она погибла. Только после ее смерти я узнал, что она еще и была беременна. Вот так из-за каких-то нетрезвых выродков я потерял сразу двух любимых людей. Вам, наверное, кто-нибудь из ребят рассказывал, что я не люблю на эту тему говорить…
- Да, простите…
- Не извиняйтесь. Ничего запретного в этой теме нет. Просто она меня расстраивает, вот и все. На чай я, кстати, к вам напрашиваться тоже не буду, уж извините.
- Ладно, спасибо, что подвезли, - Светлана наклонилась к Васнецову, запечатлев у него на щеке поцелуй, сама не зная, зачем и по какой причине это сделала. – Всего доброго.
- До завтра, Света. Если, конечно еще не успели передумать…
- А вы?
- Что я?
- Еще не передумали? Насчет чая?
Андрей не ответил, поднял стекло со своей стороны, включил дальний свет и отъехал от подъезда, с трудом протискиваясь между иномарками, заполонившими весь двор. Внимательно следя, чтобы не влететь в чью-нибудь машину, он не заметил, каким внимательным взглядом проводила его Светлана.
Она поймала себя на мысли, что ей начинает нравиться этот майор. Из общения с ним она уже успела выяснить, что он представляет из себя весьма незаурядную личность. Некоторые свои познания французского он успел ей недавно продемонстрировать, чего она никак не ожидала от майора уголовного розыска. Сама она изучала иностранный язык в университете, просто жизнь у нее так сложилась, что она выбрала психологию и чисто случайно попала в органы внутренних дел специалистом по работе с несовершеннолетними. А вот то, что старший лейтенант Ковалева услышала, пусть и от подтянутого, молодо выглядевшего и в-общем симпатичного, но все же майора «убойного» отдела французскую речь – это стало для нее в немалой степени сюрпризом. А теперь он удивил ее еще больше, сразу сказав, что не будет напрашиваться к ней на чай… и все, что за этим должно было логично последовать. Она и сама не знала, была бы она против, чтобы Васнецов поднялся к ней. Скорее всего, она была бы совершенно не против. Более того, ей бы этого очень хотелось – ее женская природа брала в ней верх над всеми предрассудками, но виду она, разумеется не подала. Он принял свое решение, и она не хотела выглядеть в его глазах просто очередным флиртом. Светлана вдруг поняла, что ей хочется значительно большего. Пожав плечами в-ответ на собственные мысли, она повернулась и вошла в подъезд, поднялась на лифте на свой четвертый этаж и вошла в свою пустую, и от этого кажущуюся еще более холодной квартиру. Родители ее жили в области, а никакой домашней живности в ее квартире не водилось, как она ни старалась – коты убегали, собаку, еще щенка, отравил кто-то из соседей, она в этом не сомневалась, попугаи либо помирали, либо вылетали в открытую форточку. Даже тараканы и те не заводились. Иногда Света думала, что ей так и предстоит провести всю жизнь в одиночестве, наблюдая, как ее собственная квартира, наследство от давно умершей бабушки, превращается в склеп, стены которого смыкаются над ней. Иногда ей было откровенно страшно одной в темной трехкомнатной квартире, но чаще бывало просто одиноко. И случайные гости, оказывавшиеся в ее постели на одну, максимум на две ночи, это одиночество только подчеркивали.
Ковалева задумчиво посмотрела на сумку у себя в руках, подумала и сильно бросила ее дальше по коридору. Творение «Дольче энд Габбана» пролетело несколько метров и упало, негодующе зашелестев по полу. А Светлана разулась и отправилась в кухню, чтобы сообразить себе что-нибудь на ужин. Голод был единственным спутником, который никогда ей не изменял.
Андрей с грехом пополам выбрался из двора Светланы, заметив, что въехать было гораздо проще, чем выехать обратно, и остановился, заглушив двигатель. Правильно ли он сделал, заявив красивой женщине, что не собирается напрашиваться к ней на чай? Зачем он об этом заговорил? Надеялся, что она сама пригласит его зайти? Но старший лейтенант вовсе не производила впечатления легко доступной женщины. Порой ему казалось, что она смотрит на него чуть ли не презрительно, теряясь в догадках, что явилось причиной такого к нему отношения. Она ему понравилась с первого взгляда, хоть он и не давал волю эмоциям. Они и знакомы-то были всего лишь два дня. Впрочем, с Ириной они оказались в одной постели еще быстрее, по истечении пары часов знакомства, и никто бы не предположил, что легкий флирт, продолжившийся в постели, станет основанием для долгих отношений. Да и прекратились отношения не сами по себе, не потому что они охладели друг к другу. Дорожно-транспортное происшествие разделило жизнь Андрея на до и после, оборвав жизнь его девушки, которой он всерьез собирался сделать предложение.
Васнецов поймал себя на мысли, что снова думает о прошлом, и усилием воли отогнал от себя эти мысли. Сейчас надо было проверить свои догадки, о которых он шептался с Макаровым рядом с кабинетом. Он достал из кармана мобильный и набрал номер подчиненного. После нескольких гудков до него донесся голос Алексея, сильно искаженный помехами.
- Начальник, ты ясновидящий? – голос Лехи из-за этих помех становился неузнаваемым.
- Что видел, рассказывай.
- Все как ты предсказывал. Бежевая «шестерка», в салоне двое. Приняли тебя сразу, как только ты выехал за пределы Управления. Странно, что ты их не заметил, пока отвозил нашу коллегу. Кстати, как она тебе?
- Ты не отвлекайся от темы. Что можешь об этой слежке сказать?
- Ну, что сказать? Работают профессионально – явно проходили обучение в рядах нашей доблестной «наружки», а, может, еще где. Порой удачно скрывались за разделявшими вас на дороге машинами. Проводили тебя до самого адреса, куда ты Светлану повез. Знаю, потому что сам ехал за ними и видел, как ты из двора выбираешься. Они забавным образом словно испарились за пару минут до того, как ты из арки выехал. Я тоже уехал, и уже мчусь домой. Слушай, а это не эсбешники под тебя копают и слежку приставили?
- Вряд ли… Скорость не нарушай, Шумахер недоделанный. Как приедешь домой, позвони Пашке Аронову.
- Может, лучше заехать?
- Я сегодня заезжал, он мне дверь не открыл.
- Может, у врача был…
- Нет, время позднее, а ему поправляться надо. Не беспокой его приездом на ночь глядя. Если дозвонишься, привет передавай и говори, что, как время появится, сразу к нему всей толпой заедем.
- Будем сделано, начальник.
- Завтра с утра в отделе. Михалыч отчеты с утра обещал?
- Он успел много не слишком лестных эпитетов в мой адрес и в адрес всего нашего «убойного» отдела высказать, но торжественно поклялся, что к утру все отчеты будут у тебя на столе
- Вот и отлично. Увидимся…
- А ты чего у Светланы не остался? Я Безумному Максу косарь проспорил…
Из трубки уже доносились короткие гудки, и Алексей нажал на кнопку отбоя. Домой ехать ему предстояло еще через весь город, поэтому он сосредоточился на управлении. Все-таки даже мента, если он нетрезвый, «депсы» имели право остановить и лишить прав. И никакая «ксива» не помогла бы.
Каштан и Гарик прошедшую ночь помнили смутно. На деньги, взятые из сумочки этой «недешевой сучки», как выразился Игорь, они накупили выпивки и зависли на всю ночь на квартире у Гарика. После сотворенного им с девушкой, он вообще переполнялся бравадой и готов был горы свернуть. А если не горы, то, по крайней мере, одну шею, своей драгоценной тетушке. Но на ее счастье, она куда-то запропала еще накануне с вечера, и квартира стояла пустая. Туда и направили свои стопы молодые люди.
И теперь они сидели и стопку за стопкой поглощали водку, приканчивая уже вторую бутылку. Закусывали они тем, что удалось найти в холодильнике. Тетушка накануне ждала своего хахаля в гости, потому наготовила жратвы, забив ей две полки в холодильнике. Изысками ее готовка не блистала, но под водку было самое что ни на есть то. Мясо, щедро политое горчицей вообще представлялось им пищей богов, а как закуска было на вес золота.
Синицын сидел напротив Игоря и пытался сосчитать, скольких приятелей он видит перед собой. Выходило никак не меньше пяти Гариков, которые говорили все одновременно, отчего Каштану давно уже хотелось сходить освободить свой желудок. Только он боялся разозлить своего приятеля, который не в первый уже раз вспоминал сегодняшнее свое преступление:
- …а она мне как врежет ногтями своими по лицу. Интересно, а бешенства у нее не было? А то еще придется прививку делать…
- А все-таки зачем ты ее так, дружище? – язык Каштана заплетался, и он с трудом выговаривал самые простые слова.
- А затем чтоб руки свои не распускала, дрянь. Ты посмотри, что она с моим лицом сделала. А если б в глаз попала? Ну уж нет, она получила по заслугам. Я эту стерву насадил-таки на свой вертел…
- А убивать было зачем?
- А мы ее убили, да? Ну, так тем лучше. Не побежит никому жаловаться. А то кто ее знает, кто у нее батя. Еще самих раком поставят и пикнуть не успеешь.
- Думаешь, нас так не найдут, если сильно захотят? Ты ж и образец своей кожи у нее под ногтями оставил, и сперма твоя на ее одежде и в… ну там, внутри у нее. Думаешь, не вычислят? У них сейчас столько новшеств…
- А ты, я смотрю, уже и обоссался от страха? Не боись, другалек, прорвемся. Только тетка та из киоска мне покоя не дает. Надо нам было и ее заодно… того. Ладно, время терпит.
- Да я и не боюсь…
- Врешь, вон у тебя как руки дрожат. Ты так стопарь мимо рта скоро проносить будешь. Чего ты хмурый такой?
- Говорю, не надо было тебе ее убивать. Симпатичная девчонка…
- Ну так вернись пожалей. Сердобольный какой нашелся. Можешь пойти обратно и покаяться в содеянном.
- Покаяться? Но я ничего не делал. Это ты ее убил.
- Что ты сказал? - Гарик внезапно замолчал и косым от опьянения взглядом уставился на своего кореша, а потом хриплым голосом рассмеялся. – Да я просто трахнул телку и все. Она, наверное, и сама удовольствие получила. Эти телки все такие, кочевряжатся только для виду, а сами так и ищут, перед кем бы ноги раздвинуть. Послушай своего умного друга, у них между ног извечная чесотка. Вот я и почесал ей там…
- Ты ей горло перерезал от уха до уха! Там кровищи было море. Ты сам потом в луже нож свой отмывал и руки – они у тебя все в крови были, - Каштан от избытка чувств, хоть и притупленных алкоголем, но не до конца, перешел почти на визг.
- Чего ты разорался, как истеричка припадочная? Говорю тебе, я просто поимел эту овцу. Она и не сопротивлялась, потому что сама страстно хотела, чтобы ее поимели…
- Ты ее убил! – крик Каштана заставил Гарика поморщиться.
- Не говори глупостей. Мне теперь и с телкой перепихнуться нельзя, что ли?
- Ты ее не просто изнасиловал, а еще и убил. Своим собственным ножом. Я пойду к ментам и все им расскажу. Не желаю в этом участвовать, - Костя попытался встать из-за стола, но не справился с ориентацией в пространстве и грузно опустился обратно на свой табурет.
- Ну, и куда ты пойдешь в таком виде? Тебя первый же патруль примет…
- Вот и отлично. А я им расскажу замечательную историю про своего приятеля секс-гиганта, который изнасиловал и убил ни в чем неповинную девушку.
- Она сама хотела, чтобы я с ней так поступил! – теперь уже и Гарик перешел на крик. – Она сама мне об этом сказала.
- Ты послушай себя, какой ты бред несешь…
- Ладно, давай-ка мы сейчас с тобой успокоимся, - Игорь как-то резко перешел с крика на ровный голос, хотя произношение многих слов давалось ему с большим трудом. – Ночь на дворе, того и гляди соседи мусоров вызовут из-за наших криков.
- Не хочу я успокаиваться!
- Успокойся, говорю тебе, - Гарик стукнул кулаком по столу, на что посуда на столе отозвалась жалобным звяканьем. – Сейчас допьем то, что осталось в бутылке и спать. А завтра отправишься в полицию и все им расскажешь, если у тебя все еще будет с утра на то желание. Договорились?
- Договорились, - Синицын махнул стопку, и приятель заново ему ее наполнил. – Черт, башка раскалывается. Что ж с утра будет?
- Вот утром и увидим.
Вербин хитро усмехнулся в-ответ на какие-то свои мысли, и для Кости-Каштана смысл его усмешки так и остался непонятным. Однако он был слишком пьян, чтобы размышлять над этим. Его ощутимо клонило в сон. Он бы уснул прямо за столом, если бы Гарик не решил вдруг проявить рьяную заботу о друге. Он подошел к Синицыну и поднял его из-за стола, приговаривая:
- Вставай, братишка. Негоже мужчинам спать за столом. Пойдем я тебя провожу в комнату.
Он заботливо сопроводил приятеля в свою комнату и помог ему улечься на собственную кровать. Сам он решил спать пока не ложиться. Сна у него не было ни в одном глазу, а в голове шумело. Шатаясь, Гарик вернулся в кухню и налил себе водки, заменив стопку на граненый стакан. У него уже созрела мысль по поводу судьбы приятеля. Одурманенный алкоголем мозг не мог сопротивляться неожиданно резкому импульсу. Спустя полчаса, сжав нож в руке, Игорь прошел в комнату. Каштан мирно спал на кровати, похрапывая. Он лежал на спине и голова его была запрокинута, открывая беззащитную шею. Гарик стоял ровно минуту над спящим другом, словно о чем-то раздумывая. Потом, наконец, решившись, он приставил лезвие ножа, уже однажды сегодня изрядно напившегося крови, к незащищенной шее приятеля и резким движением полоснул по его горлу. Обильно хлынувшая кровь залила подушку и постельное белье на кровати. Глаза Каштана широко распахнулись, и невидяще уставились в потолок. Он издал только один хрипящий звук и перестал дышать. Гарик сделал свое дело – ненужный ему свидетель был мертв. Теперь никто не смог бы ему предъявить за убийство в парке. Отправившись в ванную, он вторично за сегодняшний вечер отмыл нож от крови и вернулся в кухню. Залпом опустошив стакан с водкой, он наполнил его снова. Его друг, с которым они с детства были вместе, был мертв, но его это не волновало. Ни капельки.
Глава 10
Утро выдалось на редкость безмятежным. Никто его не будил требовательным верещанием мобильного, никто не толкал в плечо с предложением пойти на кухню и сделать кофе. Хотелось пребывать в этой блаженной неге вечно. Однако многолетний опыт пробуждений на его ответственную работу сделал свое дело – Андрей рывком поднялся и спрыгнул с кровати. Не слишком долгая по времени зарядка, контрастный душ, то леденяще холодный, то обжигающе горячий, неизменная чашка горячего кофе, и майор уголовного розыска был практически готов приступить к выполнению своих служебных обязанностей. Перескакивая через ступеньку, он выскочил во двор, поздоровался с сидящими на скамейке старушками (они совсем что ли домой не отлучаются?), уселся в свою «тойоту» и спокойно, без всякой спешки поехал на работу.
Первым на работе его встретил Лисицкий, стоявший на улице с невозмутимым видом и смоливший очередную сигарету. По мнению Васнецова, имея крепкую надежную семью, не стоило так часто курить, но Дмитрий никого не слушал. Встретил он своего приятеля не слишком дружелюбно, с мрачным видом пожав руку.
- Благодарю, что подождал меня вчера. От Ольги будет отдельная благодарность…
- А что, с транспортом какие-то напряги? – Андрей принял на себя безмятежный вид, словно не понимая, в чем его обвиняет его товарищ.
- В два часа ночи? – брови следователя прокуратуры взметнулись вверх, придав его лицу ироничное выражение. – Даже не знаю, какие напряги могут быть в такое время. Хорошо, что шальная «маршрутка» проезжала, а то бы я вообще не уехал.
- А ты чего так поздно? Я ж тебя вчера довольно рано сюда привез…
- А у нас выдался фантастический диалог с парнем, который подстрелил вашего молодого лейтенанта. Конвойный два или три раза уводил его в уборную к умывальнику, потому что у парня вдруг ни с того ни с сего начинала идти носом кровь. А мне приходилось ждать. Да и разговора как такового не получилось.
- Что так?
- А он либо молчит, либо несет полный бред…
- Например? – Андрей изобразил у себя на лице заинтересованность.
- Я его спросил, почему он стрелять начал, а он мне и говорит, что ему приказали. Кто приказал? И почему именно в ментов? Молчит, сидит с видом каменного истукана откуда-нибудь с острова Пасхи…
- Про жизнь его не пробовал расспросить?
- А смысл? Все равно ж молчит. Сегодня попробую. Только знаешь, Андрюха, кажется мне, парнишка усиленно под психа косит.
- Думает, что на суде поверят, что его зомбировали и в таком виде заставили парня-полицейского пристрелить? Было бы весьма наивно с его стороны в это верить…
- Понимаешь, он помнит, как доставал пистолет, как стрелял, но не помнит, откуда этот пистолет у него взялся.
- А по картотеке ствол пробивали?
- Я послал вчера запрос. Баллистика должна сегодня отчитаться. Но вообще, знаешь ли, у парня все-таки «тэтэшник» был, а на дороге они не валяются. Какой-нибудь киллер выбросил, а парнишка подобрал?
- Да я тебя умоляю. На черном рынке такого добра навалом, только деньги плати.
- Ну, ты такие вещи лучше меня знаешь.
- С кем поведешься…
- Ладно, пойду я с парнем пообщаюсь…
- Не возражаешь, если я с тобой?
- Ну, вообще-то не приветствуется, но почему бы и нет. Пойдем.
В Управлении с самого утра царила какая-то непонятная суматоха. По глазам дежурного Васнецов понял, что произошло что-то из ряда вон выходящее. Даже приезд комиссии из столицы не вызвал бы такого морального упадка, который демонстрировали парни, несущие дежурство. Андрей подошел к дежурному, по какому-то совпадению тому же самому, которого он уже допрашивал по поводу смерти в камере виновника преступления, и, не произнося ни слова, мрачно на него взглянул. Молчание сержант верно расценил как вопрос. Поднеся дрожащую руку к козырьку фуражки, он отдал честь, приветствуя старшего по званию, а потом стал объясняться таким убитым голосом, как будто не сомневался, что его прямо сейчас посадят.
- Товарищ майор, у нас ЧП…
- Что случилось? Коротко и ясно, давай сержант.
- Андрюха, доброе утро, - Макс вынырнул словно из ниоткуда и незаметно сделал знак рукой сержанту испариться. – Хотя даже не знаю, действительно ли оно доброе…
- Если сам Безумный Макс в такую рань уже на работе, значит и впрямь произошло нечто из ряда вон выходящее. К нам столичная комиссия едет?
- Угадал, но не совсем. Теперь-то они точно к нам приедут… А парню, - кивнул он на дежурного смены, - стоит писать заявление по собственному, а то притянут к делу как виновного…
- Да что тут, на хрен, происходит? – взорвался Васнецов, хотя тут же взял себя в руки. – Может, объяснишь?
- А пусть тебе Михалыч объяснит, - Макс махнул эксперту, дотоле незамеченному майором.
Эксперт подошел с невозмутимым выражением на лице, пожал руку Андрею и вопросительно взглянул на Макса:
- Чего зовешь?
- Объясни нашему начальнику, что произошло. А то у меня образования не хватит…
- А чего тут объяснять? Задержанный умер в результате отравления. Это вероятнее всего.
- Какой заключенный? Какое отравление? Вы о чем тут оба говорите? – Васнецов почувствовал, что готов потерять самообладание, и никаким усилием воли ему уже не удастся его сохранить.
- По первоначальному осмотру тела можно констатировать, что у парня наблюдалось неконтролируемое кровотечение, приведшее к смерти. По принципу действия похоже на крысиный яд, вероятнее всего зоокумарин, который провоцирует кровотечение и вызывает понижение уровня протромбина, то есть препятствует свертываемости крови, как при гемофилии…
- Михалыч, у меня сейчас мозги закипят от количества умных слов, которые я от тебя слышу. Мог бы говорить проще? – подключился к диалогу незаметно подошедший Лисицкий. – А то мне пора идти задержанного допрашивать.
- Можешь не торопиться. Попробую объяснить проще. Слышали про яды, которыми в некоторых учреждениях и подъездах жилых домов крыс травят? Основной для такого яда обычно и является зоокумарин. Схавает крыска отравленную еду, и отползет куда-нибудь медленно умирать.
- Это понятно, ты к делу ближе.
- Так я, собственно, к сути разговора и подбираюсь. Задержанного явно отравили чем-то вроде зоокумарина. Кровавые выделения из ушей, глаз, носа и даже, простите за подробности, ануса явно доказывают применение этого яда или его производного. Это становится ясно уже после первичного осмотра.
Пока эксперт рассказывал, мимо них прошли двое сотрудников в белых халатах, неся на носилках чье-то тело, с головой накрытое простыней. В нескольких местах простыня была пропитана кровью. Михалыч жестом остановил парней и приоткрыл лицо покойного. Васнецов вдруг заметил, что у него вырвался тихий бессильный стон. На носилках лежал парень, который накануне застрелил Илью. Вне всяких сомнений, убийца лейтенанта Маношина и сам отправился вслед за своей жертвой.
- Еще вопросы есть? – Михалычу будто доставляло удовольствие наблюдать за растерянным видом офицеров. – Я его сегодня обязательно осмотрю – мне и самому интересно, почему за два дня в Управлении случилось уже две смерти задержанных.
- Отзвонись потом, - Андрей не узнал собственный голос.
- А как же иначе, - эксперт накрыл тело парня обратно, и вслед за своими помощниками отправился на выход.
- И что теперь будем делать? – Васнецов посмотрел на своих коллег.
- Сейчас начальство подскажет, - Макс, потупив взор, сделал едва уловимое движение головой влево, оттуда к ним приближался Истомин, и вид его не сулил никому из присутствующих ничего хорошего.
- С утра мне звонил Главный, - полковник внимательно оглядел всех присутствующих в кабинете. – Я впервые сталкиваюсь с такой вопиющей халатностью за все годы службы. За два дня две смерти задержанных у себя в камерах. За два дня! Две смерти! Где этот дежурный? Как он объясняет произошедшее?
- Никак, - Васнецов поднялся со своего места. – Я с его ротным поговорил. Сержант временно отстранен от несения службы без сохранения оклада. Пусть дома посидит, пока мы с этим делом разбираемся…
- Ну, пускай посидит, - задумчиво проговорил Истомин, - пока его в другой дом не определили. Казенный.
- Думаете, что могут посадить?
- Кого? Сержанта? Андрей, я удивлен, что нас с тобой еще не отправили на покой с волчьими билетами. А ты говоришь «посадить». Нет ничего проще. У нас двое умерли в камере…
- Ну, положим, по первому эксперт утверждает, что это чистой воды самоубийство. Он сам себе шею свернул.
- Ты этому веришь? – Истомин так строго зыркнул на майора, что тому резко захотелось оказаться подальше отсюда, но он все же нашел в себе силы ответить.
- Михалычу? Верю безоговорочно. Еще не было случая, чтобы он нас подводил. Столько лет в судмедэкспертизе работает…
- А по второму он что-нибудь говорил?
- Утверждать на сто процентов не берется, как всегда. Но полагает, что задержанный был отравлен ядом замедленного действия.
- Мы с вами сейчас договоримся до инопланетян и второго пришествия, товарищи офицеры, - Истомин тяжело опустился в кресло Васнецова, сложив руки перед собой.
- Товарищ полковник, а почему вы не допускаете, что парня действительно могли отравить? – Лисицкий, задержавшийся в Управлении по причине убийства потенциального обвиняемого, присутствовал здесь же, на импровизированном совещании. – Вполне логичный ход. Сначала кто-то непонятным образом заставляет его открыть стрельбу в кафе, где он убивает вашего сотрудника, а потом устраняет исполнителя как лишнего свидетеля.
- Ну, если наш коллега из прокуратуры считает это вполне логичным, спорить я с ним не буду, - по горькой иронии в голосе начальника и друга Васнецов понял, что тот явно находится на взводе и готов сорваться. – Тогда, может, он нам посоветует, что предпринять в данной ситуации?
- Прежде всего, не пороть горячку, - у Лисицкого ни один мускул не дрогнул на лице, и он с олимпийским спокойствием выдержал этот выпад начальника уголовного розыска.
- Главный сказал, что в ближайшие дни к нам пожалует комиссия из Москвы, разгребать за нас все это дерьмо. К расследованию убийства Бурцева подключилась ФСБ. Нас из-за происходящего в Управлении могут в ближайшее время отправить на «гражданку», а старший следователь прокуратуры Лисицкий предлагает не пороть горячку. Что ж, в таком случае, не будем торопиться…
- Товарищ полковник, я не об этом…
- А я об этом! Еще ни один приезд комиссии не обходился без снятия руководящих чинов в нашем ведомстве. Главный кипятком писает, но он бессилен что-либо предпринять. Через пару дней к нам пришлют нескольких кабинетных крыс, которые и пистолет-то в руках разве что на учебных стрельбах держали, и они будут нас с вами, офицеров, принимавших участие во многих операциях, отчитывать как нашкодивших школьников. И Старший брат будет опять снисходительно поглядывать сверху вниз на беспомощное МВД.
- Ну, почему же беспомощное, - подал голос Васнецов, которому уже надоело слушать в свой адрес все эти обвинения, пусть и от друга, но все же начальника.
- Так докажите мне обратное, черт возьми! – Истомин с такой силой хлопнул по столу рукой, что все бумаги, лежавшие на столе, разлетелись в разные стороны. – Поймите вы, ребята, что мы не можем с вами походить на слепых котят в этом деле. Надо доказать, что мы на деле хоть чего-то да стоим.
- Раз надо, значит докажем, - Андрей привычно криво усмехнулся.
- У меня в четыре часа сегодня совещание у Главного, - Истомин измученно провел ладонью по лбу, вытирая пот. – Какие будут предложения?
- Прежде всего, дать нам хотя бы неделю, чтоб самим попытаться разобраться в происходящем, без привлечения комиссии со стороны и ФСБ.
- Принято. Еще что?
- Было бы неплохо создать совместную с прокуратурой группу. Вообще отлично было бы, если бы и с ФСБ можно было бы сделать то же самое, но учитывая взаимоотношения наших ведомств…
- Я попробую провентилировать этот вопрос. На совещании будут и его начальник, - кивнул он на Лисицкого, - и представитель службы безопасности. Что-нибудь еще?
- А можно как-то посодействовать, чтобы эсбэшники до нас не докапывались? Я, конечно, понимаю, что УСБ занимается своим делом, но пусть они делают свою работу в стороне от нас.
- Попытаюсь выяснить этот вопрос у Главного. Хотя я бы на твоем месте на его понимание не рассчитывал. Начальник нашего УСБ в Москву докладывает напрямую.
- Ну, причесали же его один раз, когда он попытался на меня нарушение должностной инструкции повесить…
- …и второй раз, когда пытался меня на допросе заставить чуть ли не явку с повинной писать, - влез в разговор Егоров.
- Как известно, Бог троицу любит, - усмехнулся Истомин. – Ладно, попробую у генерала все вопросы выяснить, но обещать ничего не буду.
- Это как всегда, - подвел итог импровизированному совещанию Васнецов.
В комнату буквально влетел Макаров, едва не сбив с ног полковника, собиравшегося уже выходить. Вид у капитана был довольно возбужденный. Он забыл даже извиниться перед Истоминым за свое столь оригинальное появление и нарушил устав, обратившись к своему начальнику, будто не замечая более старшего по званию офицера:
- Есть контакт, Андрюха. Пальчики по убийству девушки прошлой ночью сыграли.
Полковник Истомин покачал головой и направился к двери. Ему никогда не доставляло особого удовольствия видеть, как некоторые офицеры просто игнорируют Устав да и вообще постоянно нарушают субординацию. Однако работа «убойного» отдела давала результат, а это значило, что не стоило ничего менять.
- Работайте, товарищи офицеры, - он вышел из кабинета майора, закрыв за собой дверь.
- Леха, что у тебя за манера врываться? У Макса небось научился? Вот получишь от меня взыскание, будешь знать.
- Виноват, товарищ майор, - Макаров вытянулся по стойке «смирно». – Больше не повторится.
- Ладно, давай свои новости. Говоришь пальцы на месте убийства дали результат?
- Так точно, убийца оставил кучу своих отпечатков пальцев. По ДНК еще ответа нет, у них там дольше это все проверяется, а вот по отпечаткам уже есть.
- Ну и?..
- Некто Игорь Вербин, по малолетке привлекавшийся условно к уголовной ответственности за причинение тяжких телесных своему однокласснику…
- В школе подрался?
- Не просто подрался, - усмехнулся Алексей. – Добивал парня стулом, а потом сверху на него парту уронил. После этого случая по нашим делам ни разу не проходил. У него еще приятель есть, они с ним не разлей вода.
- Кто таков?
- Некто Константин Синицын, который, по мнению нескольких свидетелей, помогал Игорю избивать своего одноклассника. Но впоследствии школьники отказались от своих свидетельств. Не исключаю, что под давлением.
- Есть адреса? Телефоны?
- Телефон только у Синицына, там трубку никто не берет. У Вербина телефона нет. Зато есть адреса и того, и другого.
- Так и чего сидим? Кого ждем? Поехали.
Офицеры разве что не выбежали из кабинета, едва не сбив с ног Светлану, которая с громадным трудом, но увернулась от огромного Макса. Андрей притормозил возле нее, передавая ей ключ от кабинета.
- Света, мы скоро. Кофе у Маши. Если будет кто звонить, можешь смело отвечать на телефон.
- А вы куда?
- Банду брать будем. Есть адреса возможных убийц девушки, на место убийства которой вы с Максом выезжали.
- А мне с вами можно?
- А смысл? Если это они девушку убили, помощь психолога им уже не понадобится. Шучу. Мы ж их все равно сюда привезем. Так что скоро будем.
У отца Игоря Вербина была старшая сестра. Последние лет восемь его жизни они не только не виделись, но даже и не общались. И только после его смерти Наталья Игоревна изволили появиться на горизонте и вселиться в квартиру своего покойного брата. Племянника она в упор не замечала, как будто он был призраком. Лишь один раз она поскандалила с ним, когда парень у нее на глазах дал хорошего пинка ее ненаглядному Барсику. Наглый котяра бессовестно нагадил в одну из кроссовок Игоря и, когда тот заметил это, имел неосторожность проходить мимо него, высоко задрав свой хвост. Под этот самый хвост и прилетела подача с правой ноги. От сильного удара кот пролетел несколько шагов, и такое же расстояние проехал на своей мохнатой заднице, замяукав, скорее, от негодования, чем от боли. На шум из комнаты выглянула хозяйка кота, и следующие полчаса в квартире Игоря царило настоящее светопредставление, а от обоюдной матерщины дрожали стекла в окнах.
- Ты не смеешь бить моего любимца, тупой ублюдок! – кричала, не помня себя от ярости Наталья Игоревна, позабыв в припадке о родственных отношениях, если когда-нибудь вообще о них вспоминала.
- Твоя живность не смеет срать мне в тапки, корова! – не оставался в долгу Гарик.
- Дождешься, что я тебя выселю отсюда к чертовой матери. Моему идиоту-братцу надо было это сделать еще при жизни.
- Не смей так говорить о моем отце, тупая сучка! Кто кого еще выселит. Это моя квартира, и тебе следует об этом помнить, чтобы не вылететь отсюда вместе со своей ****ской живностью.
После этого скандал сам собой пошел на убыль. Наталья Игоревна еще для виду повозникала, но слова Игоря о принадлежности квартиры решили спор в его пользу. Она в припадке ярости совсем позабыла, что квартира и вправду принадлежит ее племяннику, а она по закону может считаться только гостем, не имея прописки, прописанная в настоящее время в жалкой рассыпающейся «хрущобе». Поворчав что-то, чтобы показать, что не сдается, тетка с гордо поднятой головой не ушла, а удалилась в свою комнату. После этого скандала она не показывалась племяннику на глаза, напрочь забыв о его существовании, да и он сам не обращал ни малейшего внимания на ее существование с ним под одной крышей. К тому же дома он ночевал редко, все чаще пропадая со своим приятелем по нескольку дней кряду. Игорь даже выбросил из головы мысли о том, чтобы отравить мохнатую тварь, являвшуюся любимцем его тетушки.
Но сегодня за столом, на котором в беспорядке валялись остатки их пиршества с приятелем, только что убитым им, сидел совсем другой человек. На его лице блуждала пьяная ухмылка. Если бы кто-то рассказал сейчас ему, что он только что убил своего лучшего друга, он не только бы не поверил, но даже и не услышал бы. В его глазах царило безумие. Игорь Вербин исчез, уступив место какому-то существу, только носившему человеческий облик. И надо было именно в этот момент Барсику пройти мимо. Кот мучился бездельем в отсутствие хозяйки, а спать ему почему-то не хотелось. Может у кота был какой-то свой наблюдатель, который позаботился, чтобы последние минуты своей жизни животное провело в бодром состоянии. В отличие от тетушки Игоря, животному не возбранялось ходить по всей квартире, если он, конечно, не начинал гадить по углам или в обувь парня. Гарик же и сам не особо старался шпынять животину.Как уже говорилось, где-то в глубине души он вовсе не был злым.
Однако сегодня Игоря не было в его оболочке. Безумец, занявший место в его теле, подманил к себе котяру, в его руке был зажат нож. Тот самый, которым он убил уже сегодня двух человек, девушку на улице и друга в собственной кровати. Холодный блеск стали притягивал взор Вербина и требовал еще крови. Подхватив кота с пола, Игорь не стал слушать его недовольного, но еще больше жалобного, словно животное уже почувствовало, к чему все идет, мяуканья. Одним ударом парень вспорол коту брюхо, и мяуканье сменилось настоящим верещанием, которое вскоре затихло. Барсик лежал в луже собственной крови, дергаясь перед смертью, будто пытаясь лапками оттолкнуть ее от себя. Спустя мгновение, все было кончено. Соорудив петлю на длинном куске бечевки, взятой в кладовке, Игорь подвесил труп несчастного животного на ручке окна в комнате его хозяйки. Теперь мертвое тельце кота ожидало появления женщины.
Если бы Васнецов и его подчиненные поехали сначала на квартиру Вербина, еще одной смерти можно было бы избежать. В замке входной двери в квартиру Игоря зашумел, поворачиваясь, ключ. Всю эту ночь Наталья Игоревна провела у своей подруги, такой же старой девы, как она сама, с непонятными принципами мужененавистничества. Они употребили за ночь огромное количество вермута, и даже несколько часов сна не пошли тетке Игоря на пользу. Просто ее подруге с утра пришлось собираться на работу, и она довольно грубым образом растолкала Наталью Игоревну и сказала, что ей пора уходить. Возмущаться та не стала, спокойно собралась, привела себя в порядок и ушла, решив каким-нибудь образом отомстить своей вероломной подруге в будущем. Она даже не догадывалась, что жить ей оставалось совсем недолго.
Она открыла дверь и вошла в прихожую квартиры, которую давным-давно уже считала своей. Если бы не ее мужененавистничество, она бы давно уже нашла какого-нибудь мужика, который смог бы выставить несносного племяшку из его в-общем-то квартиры. Ей даже приходило в голову, что стоит все-таки найти нужного мужчину и пару раз с ним все-таки переспать. Женщина могла бы на это пойти и пару раз потерпеть ради цели избавиться навсегда от сына своего брата. Но ей даже не приходило в голову, что Игорь сегодня избавится от нее. Прихожая тонула в полумраке начинавшегося утра. Наталья Игоревна пощелкала выключателем, но лампочка на потолке так и не зажглась – чертов племяш забыл ее поменять. А у нее самой руки до этого не доходили. Наталья Игоревна вообще была из тех людей, которые считали, что любую работу должны выполнять прежде всего ненавистные ей мужчины. Приложить к чему-либо свои руки она не находила нужным.
- Чертов племянник, когда же ты, наконец, поменяешь гребаную лампочку? – тихо проговорила она самой себе в пустой прихожей.
Прихожая ей ничего не соизволила ответить, и в полной тишине женщина прошла в свою комнату. В свете практически наступившего утра она увидела, что в комнате что-то изменилось. На окне что-то висело. У Натальи Игоревны в глазах все кружилось, ее мутило, и единственной ее мыслью было поскорее лечь в постель. Протянув руку, она включила в комнате свет, перевела взгляд на окно, и из ее груди вырвался жуткий вопль. К ручке, взявшись за которую можно было открыть половину окна, на длинной веревке, обхватившей его шею петлей, висел Барсик, вернее, то, что совсем недавно было Барсиком, в котором она души не чаяла. Свалявшийся мех домашнего животного потемнел от крови. На полу ее уже тоже собралась небольшая лужица. В комнате стоял неприятный запах крови и начавшегося разложения.
Крик женщины оборвался, когда она почувствовала, что за ее спиной кто-то стоит. Обернувшись и едва не упав от воспротивившейся столь резким движениям моментально закружившейся головы, Наталья Игоревна узрела своего племянника, который еще никогда не пересекал порога этой комнаты с момента ее вселения сюда. Она уже не сомневалась, что именно он сделал с ее любимым Барсиком то, что представало сейчас ее глазам. Его руки были в крови – Игорь не посчитал нужным в этот раз отмывать их, с ножа капала кровь, как она сразу поняла, ее кота. Но больше всего ее поразила странная, нечеловеческая ухмылка племянника, которая не сходила с его лица, будто приклеенная.
- Грязный ублюдок, это ты сделал? – указала она рукой на труп своего любимца, решив, что своей агрессией обязательно сотрет эту жуткую ухмылку с рожи своего родственника.
Не отвечая ни слова, Игорь кивнул. Ухмылка никуда не исчезла, а напротив, стала еще шире. Он словно наслаждался текущим моментом, лениво поигрывая ножом, зажатым в его руке. Наталья Игоревна неожиданно почувствовала первый неясный укол страха. Ее племянник вовсе не демонстрировал ни малейших угрызений совести и не собирался уходить из комнаты, преграждая выход и ей самой. Взглянув в его глаза, она испугалась еще больше. В этих глазах было не больше человеческого, чем в глазах какого-нибудь зомби из фильма ужасов, которые она одно время просто обожала. У нее в голове, начисто освободившейся от хмеля, внезапно мелькнула мысль, что перед ней стоит такой же оживший труп, какие она видела в любимых фильмах. Внутренний голос побуждал ее бежать без оглядки от этого живого мертвеца. Но как? Единственный выход из комнаты был перекрыт племянником с ножом в руке. Тетка решила, что логичнее будет с ее стороны попытаться договориться:
- Игорек, скажи мне, ты меня слышишь?
Все так же мерзко ухмыляясь, не издавая ни малейшего звука, он кивнул. Парень все так же продолжал смотреть на нее взглядом мертвых глаз. В его лице не было ни малейших изменений. Она предприняла еще одну попытку:
- Игорь, это ты сделал с моим котом? Это ты убил моего Барсика?
Такой же кивок головы и снова ни единого звука. Только ухмылка, в которой было не больше человеческого, чем в немом оскале черепа, стала еще шире. Наталья Игоревна внезапно вспомнила, как они потешались над человеческим скелетом, стоявшим у них в учебной аудитории, когда она получала медицинское образование. В том черепе было больше человеческого, чем в ухмылке ее племянника. Однако она не сдавалась:
- Игорь, зачем ты это сделал?
- Эта тварь опять нагадила мне в кроссовки, - первые слова, которые были произнесены ее племянником и которые она услышала от него. – Больше он гадить не будет. Ты мне тоже больше не будешь докучать, тупая стерва.
- Игорь, как ты можешь так говорить? Я ведь твоя тетя, - тетка внезапно поняла, что, если она ничего не предпримет, то скоро будет лежать на полу со вспоротым животом.
- Ты никогда не любила меня, тетушка, ни меня, ни моего отца, - Наталья Игоревна сделала шаг назад, он повторил ее движение. – Ты вселилась в эту квартиру против моей воли. Ты жила под моей крышей, меня ни в грош не ставя. Пришло время платить за все. Передай от меня папе привет, когда встретишься с ним там.
Он сделал еще один шаг по направлению к ней, лезвие ножа поймало отблеск электрического света. Наталья Игоревна громко закричала. Продолжала Наталья Игоревна кричать, и когда почувствовала, как холодная сталь вонзается ей в живот, острая как бритва, и, не встречая никакого сопротивления, движется снизу вверх, вспарывая ей внутренности. Дикая боль пронзила ее тело. Никогда она еще не ощущала подобной боли и не верила, что такая боль вообще может существовать. Прежде чем сознание вместе с жизнью покинуло ее, тетка Игоря попыталась схватить вазу с журнального столика. Ей это показалось единственным шансом на спасение. Однако пальцы ее были в крови и какой-то слизи от собственных внутренностей, и ваза выскользнула из ее потерявших силу пальцев. Потом наступила темнота, и она больше ничего не видела и не слышала.
Евгению с Михаилом они встретили на выходе из Управления. Они шли на работу, держась за руки. От зоркого взгляда Андрея не укрылись темные круги у обоих под глазами. Значит, в отделе назревали, вернее было бы констатировать, что уже назрели новые отношения. На его взгляд, это было довольно опрометчиво. Если бы отношения не сложились, они бы не смогли друг с другом работать. Если бы, не дай Бог, кто-то из них погиб, оставшийся в живых чувствовал бы себя долгое время не в своей тарелке. Поэтому Васнецов не был сторонником отношений между коллегами, но и препятствовать этому не собирался. Пусть все идет как идет. Он преградил путь молодым людям, останавливая их. Не упустил он из внимания, что они настороженно переглянулись, гадая, зачем начальник их останавливает, и подспудно ожидая от него нотаций. Хотя Астафьев давно уже работал вместе с майором и готов был поклясться, что чтение нотаций не входит в список привычных занятий Васнецова. Спустя мгновение он понял собственную правоту.
- Есть адреса возможных убийц девушки вчера в парке. Садитесь к Максу в машину. Мы с Макаровым за вами.
- Есть, - козырнул, скорее по привычке, нежели по Уставу Михаил и направился к машине Егорова, который уже сидел за рулем.
- Надо бы еще Проскурина из прокуратуры вытащить, а то он там что-то засиделся. Дима, ты не в курсе, как долго там еще будут слушанья длиться?
- Не мое дело, не знаю, - следователь пожал плечами. – Езжайте по адресам, я вас тут подожду, к себе пока не поеду. Вдруг что интересное будет…
Обе машины стояли рядом, поэтому, чтобы докричаться до Максима, майору не пришлось выходить из машины. Он высунулся в окно со своей стороны.
- Миша, какие будут предложения?
- Ты начальник, тебе и решать, - Егоров как всегда всю ответственность возлагал на старшего по званию, ничуть не мучимый угрызениями совести.
Андрей достал из кармана рублевую монетку, внимательно на нее посмотрев.
- Конечно, весьма вероятно, что ни на том, ни на другом адресе мы никого не застанем. Но что-то мне подсказывает, что над выбором стоит подумать. В-общем если «орел» – едем на адрес к Вербину, если «решка» - к Вербину.
Он подкинул монетку, следя, чтобы она не закатилась куда-нибудь под сиденье. Хватка его не подвела – на ладони тускло блестела «решка». Несмотря на внутренний голос, который твердил ему, что в этот раз с выбором они ошибаются, Андрей решил следовать первоначальной договоренности.
- Едем на адрес к Синицыну. Там у него мать выпивкой злоупотребляет, что у нее на уме, никто не знает. Так что поосторожнее. Мало ли… И, кстати, где Коваль?
- Звонил сегодня, просил прикрыть его на пару дней, чтоб ему в себя прийти, - Егоров докурил сигарету и влез в машину, в которой уже дожидались его Астафьев с Женей.
Он стартовал с места первым, и Васнецов пропустил его вперед. В голове его настойчиво крутилась мысль, что монетка сделала за него неправильный выбор. Однако идти на попятный было поздно. Поэтому они поехали на адрес Синицына.
Через полчаса оба автомобиля были на месте, остановившись у подъезда, передними бамперами едва не упершись в крыльцо. Это выглядело, будто какая-нибудь банда приехала на разборки – сцена из дешевого фильма российского кинематографа. Все пятеро вышли из машин и собрались у входа в подъезд. Андрей внимательно оглядел подчиненных.
- Я повторюсь, что от алкоголиков ожидать можно чего угодно, поэтому всем быть предельно настороже. Евгения, остаешься внизу, контролировать вход. Миша, на каком этаже квартира?
- Ну, судя, по расположению квартир на лестничных клетках, на предпоследнем, - Астафьев уже успел заглянуть в подъезд и сделать профессиональные выводы.
- Тогда вы с Лехой отправляетесь на верхний этаж. Есть там выход на чердак?
- А как не быть? Есть, наверное.
- Контролируете выход на чердак, чтоб никто через верх не ушел. Мы с Егоровым идем в квартиру. Внимательность стопроцентная всем.
- Товарищ майор, а мне здесь от старушек что ли отстреливаться? – обиженно протянула Женя. – тут же никого вокруг нет.
- Хватит с нас и одной убитой старушки. Отстреливаться не надо. Но будь внимательной – вдруг какой прохожий тебе подозрительным покажется?
- Ну да, пакет с молоком приму за оружие массового поражения и пристрелю к чертям бедолагу, - Евгению явно задело, что начальник оставил ее в тылу.
- Разговорчики в строю, лейтенант, - бросил в-ответ беззлобно майор. – Так, все готовы? Понеслась.
Вдвоем с Егоровым они остановились у двери квартиры, где проживал, согласно полученным сведениям, Константин Синицын. Васнецов заметил, что дверь самую малость приоткрыта, и сделал предупреждающий знак Максу. Тот, не говоря ни слова, достал из кобуры табельное оружие и передернул затвор.
- Пойдем, командир, посмотрим.
Они вошли в квартиру, воздух в которой насквозь был пропитан запахами алкоголя, табака и перегара, которые в подобной консистенции едва не валили с ног. В прихожей и выходящем из нее коридоре не было никого. Из следующей по коридору комнаты доносился чей-то зычный храп. Зайдя туда, они увидели два тела на кровати, не до конца, но все-таки прикрытых простыней. Храпел мужик, а к нему то ли в состоянии сна, то ли в бессознательном, привалилась отвратного вида женщина, видимо, любовница. Заметив на лице у Макса брезгливое выражение, Андрей усмехнулся. Формы любовницы давно уже оставляли желать лучшего. Целлюлитные рыхлости на бедрах и заднице не в состоянии была скрыть жалкая простынка. Жирные бока свисали на кровать, да и грудь не была такой, какую мужчине захотелось бы подержать в руке. Словно прочитав его мысли, женщина пришла в сознание и приоткрыла один глаз, приподняв голову.
- Вы кто такие? – хриплый голос выдавал в ней женщину только при некотором допущении.
- Сын твой где? – преодолевая брезгливость, Васнецов протянул руку и толкнул мужика в плечо, тот сразу проснулся, перестав храпеть. – Але, алкашня, просыпаемся.
- Ты еще кто? Говорил тебе, Людка, не надо было у Косого эту сивуху вчера брать. Допились до белой горячки.
- А тебе щас устрою горячку, валенок, - Макс сильно врезал мужику по бедру ногой, обутой в туфлю. – Кому сказано подниматься?
- Ты кого валенком назвал, валенок? – с похмелья мужик плохо соображал и не отдавал себе отчета, что перед ним огромный Егоров. – Ну-ка погоди, щас я с тобой разберусь.
Он сделал усилие над собой, поднявшись с кровати. Его женщина стыдливо прикрыла свои телеса простыней, которая теперь вся досталась ей одной. Ее спутник даже успел замахнуться на Макса, но тут же упал на пол, прикусив себе язык до крови и громко выматерившись.
- Да вы кто такие, в конце концов? – хрипота женщины сменилась визгливыми нотками. – Че приперлись?
- Полиция, - Васнецов помахал перед ее носом своим удостоверением, опасаясь поднести его слишком близко. – На ваше счастье не отдел нравов.
- А-а-а, - понимающе протянула женщина и улеглась обратно на кровать. – Ну, и чего надо полиции?
- Хочу узнать, где твой сын.
- Да бес его знает, где он шляется. Ушел еще вчера с утра. Сказал, что прогуляться пойдет. До сих пор где-то шляется, недоделок.
Опасения, что они начали не того адреса, подтвердились. Андрей грустно покивал головой в-ответ на собственные мысли. Представшие ему люди, и на людей-то походившие с изрядной долей скепсиса, представляли из себя худшее, что могло произвести общество. Не хватало еще этой корове забеременеть от мужика, который до сих пор скулил на полу. Если их организмы еще, конечно, не лишились возможности воспроизводить себе подобных. Васнецов искренне надеялся, что лишились, нисколько не укоряя себя за подобные мысли. Они с Максом осмотрели всю квартиру, но больше никого не увидели. Мать Константина и ее любовник были единственными живыми существами в квартире. Махнув рукой подчиненному, он отправился на выход. От спертого запаха в комнате глаза стали слезиться. Выйдя на лестничную клетку майор с удовольствием вдохнул грязный и затхлый запах подъезда, как будто это был чистый альпийский воздух. После вони в квартире запах подъезда показался ему именно таким. Коротко свистнув своим людям, расположившимся на этаж выше, он прикурил сигарету, надеясь, что табачный дым разгонит эту вонь.
- Ну что, никого? – уточнил Макаров, прикуривая себе сигарету от окурка Васнецова.
- Вернее, никого из тех, кто нас мог бы заинтересовать. Только мамаша парня со своим любовником, - он брезгливо сморщился вспомнив фигуру женщины, выглядывавшую из-под простыни.
- Едем на другой адрес?
- А куда деваться?
По адресу, где проживал Игорь Вербин, чьи отпечатки (а, возможно, и следы спермы) были обнаружены на теле убитой девушки, припарковаться таким же способом, как и у подъезда его приятеля, не получилось. Пожилые женщины, сидевшие на двух скамейках у входа в подъезд, расположенных друг напротив друга, принялись дружно кудахтать и возмущаться. Васнецов всегда уважительно относился к людям преклонного возраста, но терпеть не мог, когда целая группа таких людей одновременно, практически хором, начинала устраивать «акции праведного гнева», как он это называл. Поэтому ему пришлось дать отмашку Максу и самому отъехать, припарковавшись чуть дальше. Снова все впятером собрались у машин, видя, с каким подозрительным видом косятся на них бабки. Чтобы прекратить их дружный гомон, Андрей подошел и продемонстрировал им свое служебное удостоверение.
- Ну, вот, наконец, милиция пожаловала, - проворчала одна из них, на вид самая старшая и, по-видимому, самая авторитетная из них. – Давно пора.
- А что так? – Васнецов проигнорировал устаревшее название ведомства из уст старушки и не стал ее поправлять, за него это сделала одна из ее товарок.
- Не милиция, а полиция, Абрамовна, - исправила ее другая бабка, сидевшая напротив.
- Да по мне хоть как их назови, а все равно, когда нужны, так днем с огнем их не сыщешь, а, как не надо, так сразу на двух машинах приезжают. Все небось менты?
- Все, мать. Поголовно, - Андрей усмехнулся, услышав стандартную для ее поколения жалобу. – А что? Недавно потребность была?
- Да этой же ночью и была, милок, - затараторила бабка, которая исправила первую. – Из восемнадцатой квартиры музыка гремела. Уж мы им замучились в стену колотить, ничего не помогало. Потом, правда, затихло. Напьянствовался, наверное, хулиган малолетний.
- Это вы про кого так? – насторожился Андрей, чувствуя, что может почерпнуть из разговора нужные сведения.
- Да в восемнадцатой же квартире сын Петьки-алкаша живет. Тот-то уже давно Богу душу отдал, а сынок по его стопам пошел.
- По его да не по его, - снова вступила в разговор первая бабка. – Петька-то, царствие ему небесное, просто пьянствовал, а на этого посмотришь, так просто вылитый бандит. И не поздоровается никогда. И с самого ведь раннего детства так. Прошмыгнет хмурый мимо, когда в школу идет, и так же обратно домой. Сколько помню, никогда не здоровался. А постарше стал, так и вообще…
- Если не секрет, бабоньки, вы про кого тут сейчас говорите? – Макс незаметно подошел, показывая свое удостоверение.
- Да про Игорька Вербина, про кого же еще, милок? – старушка, которую Андрей уже окрестил «номером два», снова взяла инициативу «помощи следствию» в свои руки. – Ему ж квартира после смерти его отца осталась.
- А вот и не только ему, - старушка «номер один» снова перехватила инициативу. – Сестра была у Петьки. Так я сама ее лично видела несколько раз. Вот и сегодня под утро в окно смотрела и видела, как сестра эта домой шла. Где ночью шлялась, непонятно, прошмандовка.
- А что ж вы так неласково о ней?
- А с чего мне с ней ласковой-то быть? То же мне королевна, вечно мимо как ни пройдет, так аж нос воротит, тьфу, - закончила Абрамовна свое высказывание.
- А с племянником они как, ладили?
- Насколько я знаю, не совсем. Сам посуди, милый, она в квартиру-то незаконно вселилась. Квартира была на сына целиком отписана. Так что не было у него повода, чтоб сильно ее любить.
- Так а она сейчас дома, говорите? А Игорь где?
- Ее я видела, как она домой шла. Если выходила, я уж и не скажу. А вот насчет племянника ее не знаю, врать не буду…
- Я его видела, - вступила в разговор старушка «номер три». – Ночью поздно я не спала, в окно глядела и видела его и приятеля его, они часто вместе ходят. Они в подъезд зашли, а потом и музыка стала греметь.
- Так, понятно. Спасибо, бабушки, теперь и мы пойдем, поработаем.
- Не за что, милок. Вы там ему устройте, когда поймаете.
- Обязательно. Так, - Андрей обернулся к подчиненным. – Женя с Мишей на улице, чтоб ей одной не скучно было. Мы втроем внутрь. Макс, восемнадцатая квартира на шестом этаже, первый не жилой. Едешь на лифте на этаж выше и ждешь команды. Мы с Лехой пешком поднимемся по лестнице и попытаемся войти в квартиру.
- Если пустят, - тихо пробормотал Макаров.
- Обязательно пустят, Алексей. Никуда не денутся. По словам старушек, оба парня в квартире, по крайней мере, никто не видел, как они выходили.
- Так чего стоим? Пойдем уже.
Все маневры, в соответствии с распоряжениями начальника, были выполнены точно. Вскоре они вдвоем с Макаровым стояли перед дверью восемнадцатой квартиры, а Макс находился на один лестничный пролет выше. Ни на звонок, ни на стук в дверь никто не отозвался.
- Спят они там, что ли? – задал сам себе вопрос Алексей.
- А хоть бы и спали, - Васнецов повернулся к Егорову. – Макс, спускайся сюда, приложи силушку богатырскую к двери. Леха, а ты его подмени пока.
Дверь оказалась настолько хлипкой, что хватило бы усилий любого из них, и вовсе не требовалась помощь Безумного Макса. Уже с первого шага в нос Андрею ударил запах, который он ни с чем бы не перепутал, а на языке почувствовался металлический привкус. Воздух был наполнен запахом крови. И долго гадать о причине им не пришлось. В комнате на полу в луже крови лежал труп женщины в годах, видимо, тетки Игоря. На веревке у окна болталось мертвое тельце какого-то домашнего животного, вероятнее всего кота. У женщины был вспорот живот и кишки наполовину вывалились наружу. Подавив приступ дурноты, Васнецов прошел дальше по коридору и толкнул дверь, ведущую в другую комнату. Там на кровати лежал еще один труп, судя по виду, молодого человека, который уже начинал слегка пованивать.
Если бы Алексей не устал ждать в неизвестности в подъезде и не вошел бы, нарушая приказ начальника, вслед за ними, дни капитана, а, возможно, и майора были бы сочтены. Полностью поглощенные зрелищем, они до последнего момента не замечали, что к ним подкрадывается темная фигура с поднятым ножом. Рука уже была занесена для удара, и все решили мгновения. Макаров решил красться так же тихо, как и парень с ножом, и тот так и не заметил угроза сзади. Он уже готов был нанести удар в незащищенную спину Егорова, когда чьи-то сильные пальцы схватили его руку с ножом сзади и стали ее выворачивать. На звон ножа об пол обернулись оба полицейских.
- А вот и наш искомый убийца, - проговорил Васнецов медленно и с расстановкой, достав носовой платок и поднимая нож, весь запачканный кровью. – Ну, здравствуй, Игорек.
- Пусти, сука, - взвыл Вербин, пытаясь вырваться из захвата; комплекцией Макаров чуть ли не вдвое уступал Егорову, но вот опыт восточных единоборств способствовал удержанию паренька в железной хватке.
- Ты не дергайся, пацан, - Леха продолжал заламывать ему руку за спину в борцовском захвате, - а то так себе что-нибудь сломать можно.
- Пусти, падла, больно! – он уже не выл, а стонал.
- Как только ты перестанешь вырываться. Макс, давай наручники, а то мне до моих не дотянуться.
Вскоре стальные браслеты замкнулись на запястьях парня, и Алексей с Максом вывели его во двор под удивленные возгласы старушек и усадили в машину на заднее сиденье. Васнецов молчаливо оглядел двор. За время своей службы он уже привык к созерцанию трупов, но в душе всегда оставался неприятный осадок. Он подозвал к себе Астафьева:
- Миша, вызывай следака и «труповозку». Там уже все кончено. Пусть все зафиксируют. Как минимум, два убийства мы раскрыли. Если докажут, что на девушке его следы, то получится не два, а три. Останься здесь, дождись приезда следователя. Потом с Женькой на машине Макса вернетесь. А мы в Управление, урода этого пока отвезем. Все, здесь наша работа закончилась.
Глава 11
Пока он ехал обратно на работу, зазвонил мобильный. На экране высвечивался номер начальника. Что могло понадобиться Истомину, Андрей не знал, поэтому решил звонок старшего по званию не игнорировать. Нажав кнопку приема вызова, он весь обратился в слух:
- Андрюха, ты помнишь, я говорил про совещание сегодня у Главного? Так вот он просил, чтоб я привлек на совещание кого-нибудь из оперативных сотрудников…
- Дай-ка догадаюсь, Дим, ты хочешь, чтобы таким сотрудником стал я, - Васнецов аж сплюнул с досады, теперь ему предстояло еще и отдуваться с докладом перед высшими чинами.
- Вы поразительно догадливы, друг мой, - сыронизировал полковник Истомин. – Заодно сам адресуешь генералу свои просьбы, чтоб через меня не передавать.
- Дима, ты же знаешь, что я не люблю подобных «культурных мероприятий», - Андрей сделал робкую попытку «откосить». – У нас для подобного рода заседаний есть ты.
- Ты хоть раз там поприсутствуй, чтоб не одному мне свою задницу за все ваши прегрешения подставлять.
- Тяжела ты, шапка Мономаха, - процитировал изречение Бориса Годунова из одноименной оперы Андрей.
- Я попросил бы вас, майор Васнецов, не иронизировать в обращениях к начальству. Считайте ваше присутствие на сегодняшнем совещании обязательным. Это приказ.
- Слушаюсь, товарищ полковник.
- То-то же, - голос Истомина заметно подобрел. – Ну, как успехи? Чего нарыть успели, сыщики?
- Разрешите доложить, товарищ полковник. Нами задержан молодой человек, чьи отпечатки и… возможные иные следы биологического характера обнаружены на трупе изнасилованной и убитой девушки. В данный момент едет на заднем сиденье моей машины в теплой и душевной компании моих коллег. Старший лейтенант Астафьев и лейтенант Анохина оставлены мной на квартире задержанного дожидаться группу…
- А группу зачем?
- А там еще три трупа, предположительно тетушки задержанного, его приятеля и кота.
- Кота-то за что?
- Может, закуску не поделили, - Андрей обернулся к сидевшему между Максом и Алексеем парню. – Кота за что убил?
- Давно собирался, он мне в обувь гадил, - Игорь не производил впечатления человека, осознающего свою вину, глядел прямо и нагло. – Вот за это и поквитался…
- Говорит, что котяра ему в тапки повадился гадить.
- И что? За такое стали теперь убивать? Раньше вроде мордой просто тыкали… А приятеля своего прикончил за что? Или они на пару с котом ему гадили?
- А черт его знает. Допросим, разберемся.
- Ладно, его пока в камеру, парней своих по текучке, а сам на совещание. И чтоб к четырем часам как штык!
- Слушаюсь, товарищ полковник.
Он отключил телефон и бросил его на соседнее сиденье, а сам опустил стекло и закурил, хотя курить ему в этот момент даже не хотелось. Схватился за зажигалку, чтоб не хвататься за табельный пистолет. А то бы пристрелил напрочь эту гниду, который ехал на его заднем сиденье с таким видом, с каким видный бизнесмен едет на важную встречу в окружении своих охранников.
- Полкан доволен? – подал голос с заднего сиденья Макс.
- Счастлив до безумия. Обещал всем ордена вручить…
- С закруткой на спине?
- Именно так. Вызвал меня вместе с собой на совещание у Главного.
- Так тебе же шанс у генерала выпросить для нас нормальных условий работы. Глядишь и послушает тебя, как опытного оперативного работника… Хоть эсбэшников от нас отвадит…
- Ага, обязательно послушает. И начальник ОСБ тоже прислушается.
- А я смотрю, парни, у вас на службе тоже полная задница, - усмехнулся Игорь, за что немедленно получил локтем в дыхалку от Алексея.
- Леха, перестань, - Васнецов строго, но беззлобно посмотрел на подчиненного.
- А пусть не вякает, тварь.
- А обращение с задержанными у нас в правоохранительных органах – настоящий образец для подражания, - отдышавшись, усмехнулся Игорь.
- Видишь ли, Игорек, нам по службе со всякой швалью, вроде тебя приходится общаться, - решил спокойно объяснить задержанному Васнецов. – А души-то не каменные, черствеют быстро…
- Вот я и смотрю, у вас-то они давно уже сгнили, мусорня.
- Слушай, Андрюха, давай его пристрелим, а? А в отчете напишем, что он сбежать пытался, - предложения Макса, как всегда, особой миролюбивостью не отличались.
- И не говори, Максим, сам едва сдерживаюсь уже.
Вероятно, смысл диалога дошел до Вербина, потому что он предпочел заткнуться, и всю оставшуюся дорогу ехал молча. А Васнецов иногда бросал быстрые взгляды на задержанного парня. Ему никак не удавалось понять, почему такой с виду приличный парень мог решиться сначала на изнасилование, а потом на несколько убийств. С приятелем-то все было относительно ясно. Выпили, что-то не поделили, поссорились. Хотя место убийства вызывало сомнения. У Синицына горло было перерезано, когда он лежал на кровати и, вероятнее всего, спал. На пьяную драку не похоже. А вот на устранение свидетеля вполне. Кота зарезал, потому что, по его словам, тот систематически ему гадил в обувь. Тетку? Она, наверное, ему житья не давала, вселившись в оставленную ему отцом квартиру, не имея на это никаких прав. А вот девушку за что? Что могла ему сделать молодая девушка, которая просто возвращалась домой, вероятно, со свидания. Андрей еще мог хоть как-то понять логику маньяка (если у такового вообще присутствовала логика), которому приглянулась симпатичная девушка в роли жертвы. Но убивать ее за что? Или этот парень испытал настоящее наслаждение, именно когда прикончил свою жертву, в момент ее последнего удара сердца? У майора в голове было слишком много вопросов и слишком мало ответов. Он решил попытаться выяснить ответы в ходе допроса. А пока ему предстояло сосредоточиться на предстоящем совещании у Главного.
- …И таким образом, считаю необходимым пояснить всем присутствующим, что подозреваемый в убийстве девушки прошлой ночью нами задержан не далее, чем два часа назад, и в данный момент находится в камере, ожидая допроса следователя. Считаю необходимым добавить, что, кроме убийства девушки, Игорь Вербин может быть обвинен еще в двух убийствах – тела жертв, принадлежавшие его родственнице и другу, обнаружены на его квартире, где сейчас работает следственная бригада. Если у кого-то из присутствующих есть вопросы, я готов на них ответить.
Андрей закончил свое почти десятиминутное выступление, но остался стоять, ожидая вопросов от присутствующих. Два часа назад он привез подозреваемого в Управление, где тот был посажен в камеру. Дмитрий был на выезде, составляя отчет о месте преступления, откуда увезли Игоря. Сам Васнецов успел зайти к себе в кабинет, выпить две чашки кофе, борясь с головной болью, а после отправившись домой, чтобы принять душ и переодеться. Не стоило на совещание у генерала появляться в одежде, которая уже впитала в себя запах его повседневной работы. В чистом и безупречном костюме, на лацкане которого только разве что цветка не хватало, он и явился в приемную генерала. Истомин был уже там, одетый в форму с полковничьими погонами. Он довольно криво посмотрел на наряд своего подчиненного и уже собирался отпустить какую-то шпильку, когда мужчина с погонами майора вышел из кабинета Главного и пригласил всех проходить, предварительно выключив мобильные телефоны. Как оказалось, Андрею выключать было нечего, так как он оставил мобильник во внутреннем кармане плаща, который до сих пор ожидал его в кабинете, небрежно перекинутый через спинку кресла.
На совещании присутствовали представители нескольких отделов сразу. Был полковник ФСБ, рядом с Главным располагался руководитель Горпрокуратуры, напротив майора Васнецова сидел начальник УСБ города, Леонтьев Марк Витальевич, который на протяжении всего доклада внимательно смотрел на Васнецова, что доставляло тому некоторые неудобства, хоть он и не подавал виду.
- Скажите… - прокурор города обменялся парой слов с генералом и продолжил, - …Андрей Сергеевич, вы ведь были непосредственным участником событий двухдневной давности, когда было совершено покушение на Бурцева Геннадия Ивановича.
- Так точно.
- Тогда скажите на милость, каким образом могут убийство человека такого масштаба как Бурцев и убийство какой-то девушки быть связаны между собой? По-моему, они не сопоставимы по своему масштабу.
- Прокуратуре в лице ее руководителя, разумеется, виднее, - решительно вступился Истомин за своего подчиненного. – Однако я бы не стал делать скоропалительных выводов.
- Что вы имеете в виду, полковник? – взгляд прокурора города охладел, он не ожидал столь резкого противостояния со стороны уголовного розыска. – О каких выводах вы говорите? Все, по-моему, лежит на поверхности…
- С вашего позволения, я не соглашусь с вашими выводами, - снова заговорил Васнецов, видя, как липкий и, несомненно, обладающий рентгеновскими свойствами взгляд начальника УСБ просто впился в него, пытаясь поймать его на малейшем просчете.
- Ну, если сам майор Васнецов предлагает нам не соглашаться с Прокуратурой, то давайте выслушаем его, - заговорил генерал. – Чем вы мотивируете вашу уверенность в том, что данные убийства взаимосвязаны?
- Тем же, чем мотивирую связь между убийством старушки и расстрелом супружеской пары в центре города. Заставляет насторожиться именно то, что ни малейшей связи не просматривается. Знаю, что присутствующим сложно мне поверить, но я уверен, что все убийства мотивированы одним и тем же – а именно влиянием извне.
- Поясните.
- Убийцу господина Бурцева я видел лично, я так же видел мальчишку, который кинул в старушку камень с силой, присущей далеко не каждому взрослому мужчине. Я больше чем уверен, что убийца моего молодого сотрудника так же походил на убийцу Бурцева. А потом налицо явные совпадения, связанные со смертью участников убийств. Мужчина, расстрелявший пару после ДТП, найден со свернутой шеей, стрелок, застреливший моего сотрудника, по словам эксперта, отравлен ядом замедленного действия…
- Убийца Бурцева застрелен лично вами, майор. Неужели не было ни единого шанса взять мужчину живым?
- В таких обстоятельствах редко задумываешься, тело все делает на автомате без вмешательства мозга.
- Но вы понимаете, что оставили нас без важного свидетеля, который мог бы нам поведать много ценного, - вступил в полемику Леонтьев.
- Говоря иными словами, вы хотите меня обвинить в умышленном устранении лишнего свидетеля, Марк Витальевич?
- Я этого не говорил, - развел руки в стороны руководитель УСБ. – Я лишь хочу дать понять присутствующим, что мы упустили источник неоценимой для нас информации, потому что вы просто решили ликвидировать его. Между прочим, вчера ваш сотрудник выстрелили в руку стрелку, и его смогли задержать…
- …а ночью он умер в камере от отравления неизвестным ядом.
- Хватит, - генерал хлопнул рукой по столу, обрывая дискуссию. – Майор Васнецов, вы собираетесь раскрывать убийство фигуры такого масштаба, как Бурцев?
- Разумеется, товарищ генерал. Но мне необходимо понять мотивы совершенных преступлений, чтобы работать над их раскрытием.
- В связи с этим, товарищ генерал, - Истомин снова пришел на помощь другу, - хотелось вас попросить как-то задержать приезд комиссии из столицы.
- Как вы себе это представляете, полковник?
- У меня нет ответа на ваш вопрос, товарищ генерал, - Истомин опустил взгляд и стал смотреть на свои руки, сложенные перед собой.
- Вот и у меня нет ответов на все ваши вопросы и нет возможности решить все ваши проблемы.
Генерал поднялся из своего кресла, сунув одну руку в карман. Грузный мужчина пятидесяти двух лет, с абсолютно седой, но не имевшей склонности к выпадению волос шевелюрой. Голос его обладал легкой хрипотцой – последствия многолетнего курения и, вместе с тем, был мягким и вкрадчивым, заставляя своим звучанием прислушиваться к его обладателю.
- Господа, я хочу, чтобы вы поняли одно. Когда убивают человека – это трагедия. Но когда убивают человека такого масштаба, как Бурцев – это трагедия вдвойне. И в частности это становится серьезным испытанием для правоохранительной системы. Поэтому мне хотелось бы, чтобы вы задействовали все ресурсы, имеющиеся у нас в наличии. Почему молчит Старший брат? Могли бы мы напомнить федеральной службе безопасности, что в таких ситуациях нам действительно бывает необходима их помощь?
- Что касается нас, - полковник ФСБ прокашлялся, прежде чем продолжить, - все необходимые ресурсы в распоряжении МВД.
- Прокуратура? – генерал повернулся к прокурору.
- А что прокуратура? Мы обеспечиваем законность в работе правоохранительных органов. Оперативная работа все равно находится в зоне юрисдикции уголовного розыска, конкретно – в «убойном» отделе полиции под руководством майора Васнецова.
- Понял, майор? На тебе вся ответственность, не подведи.
- Работаем, товарищ генерал. Вот только если бы нас еще избавил от ежесекундного контроля со стороны собственной безопасности…
- …мир бы уже перевернулся с ног на голову, - продолжил за него Леонтьев. – Не забывайте, майор, что ОСБ работает не только над соблюдением законности в действиях ваших сотрудников, но и над безопасностью вашей работы.
- Майор Васнецов, теперь вы докладываете о проведении расследования вашему непосредственному руководству каждые два часа. Полковник Истомин, проконтролируйте, - прокурор города надменно посмотрел на Андрея, а затем на его начальника.
- Боюсь, что тогда львиную долю нашего времени, отведенного на поиск виновных в убийстве Бурцева, будет занимать отчетность.
- Без этого никак, - генерал сурово взглянул на Андрея. – Приказ вам ясен, майор?
- Так точно, товарищ генерал.
- В таком случае, если все насущные вопросы решены, все свободны. Полковник Истомин, задержитесь.
- Есть, товарищ генерал.
Когда все вышли из кабинета, генерал вопросительно взглянул на Истомина. Взгляд у него был довольно добрый, но при этом казалось, что он просвечивает человека насквозь, когда смотрит прямо на него. Вот и сейчас он довольно долго смотрел на своего подчиненного, потом грузно уселся в свое кресло.
- Ну, спрашивай уже. Вижу ведь, что у тебя вопрос есть.
- Товарищ генерал, вы сможете дать майору неделю на расследование, чтобы комиссия пока не вмешивалась?
- Думаешь, я могу это сделать?
- Полагаю, что да, товарищ генерал.
- Эх, Дима, мне бы твою уверенность, - генерал вздохнул, но потом усмехнулся. – Хорошо, можешь передать майору, что у него есть неделя, начиная с сегодняшнего дня, и ни секундой больше. Думаю, на неделю я сумею убедить московское начальство придержать выезд комиссии. Но скажи майору, что он должен успеть за эту неделю раскрыть убийство Бурцева.
- Есть, товарищ генерал.
- Еще есть вопросы?
- Никак нет. Разрешите идти?
- Свободен.
Истомин, отдав честь, как полагается, вышел из кабинета, а генерал еще долго сидел и задумчивым взглядом смотрел в окно на приближающиеся сумерки.
Полный решимости выпить огромную чашку кофе, Андрей Васнецов уже подходил к своему кабинету, когда увидел стоявшего рядом со столом Маши Диму Лисицкого. С первого взгляда на старого приятеля он понял, что тот чем-то серьезно взволнован. В глазах застыло выражение беспокойства. Сжимая в руках папку, с которой, похоже, не расставался никогда, он преградил путь майору в кабинет.
- Ты только не говори, что у нас еще один запертый в камере задержанный отдал Богу душу. Управление не переживет еще одной необъяснимой смерти при странных обстоятельствах, - Андрей думал пошутить, но реакция следователя заставила едва появившуюся улыбку исчезнуть с его лица.
- Ты должен это сам услышать, я такого бреда не слышал никогда…
- Ты о чем?
- Не о чем, а о ком. Тип, которого вы взяли на квартире, несет какую-то ахинею, но у меня от его слов мороз по коже.
- Пойдем в мой кабинет. Сейчас отдам распоряжение привести парня туда.
- А почему не в допросную?
- Я хочу кофе, а где мне его выпить, как не у себя в кабинете, - Андрей воспользовался телефоном с Машиного стола и набрал номер «дежурки». – Дежурный? А кто у нас сегодня? Понятно. Сержант, приведите задержанного из допросной в мой кабинет. Жду… - он снова повернулся к следователю. – Пойдем, прокуратура, кофе тебя угощу.
Они уже успели выпить по чашке свежесваренного напитка, когда в дверь осторожно постучали, и на пороге возник сержант. Получив отмашку майора, он завел в кабинет молодого человека, глядя на которого можно было с ходу предположить, что парнишка, судя по его блуждающей улыбке, до конца не осознает, куда попал. Андрей решил, что тот опять намеревается косить под «реального пацана», попавшего в логово к «ментовским нелюдям». Через минуту в кабинет зашел Егоров, смерив недоверчивым взглядом парня, который намеревался его убить.
- Ну, и за каким… вы его сюда привели? Будет еще атмосферу нам тут портить.
- Расслабься, Макс. Леха где?
- Пожаловался на плохое самочувствие, и я велел ему домой ехать. На фига нас заражать?
- Ну и правильно, пусть подлечится. Женька с Мишей не возвращались еще?
- Пока на адресе, Астафьев звонил недавно. Думаешь, они сюда приедут? У них там вроде любовь намечается…
- А ты не завидуй.
- Да я и не завидую. Радуюсь за хороших людей…
- Ладно, поболтали и хватит. Нам тут Дима обещал представление устроить. Говорит, что в шоке от слов парня.
- Так давай послушаем.
- Слышишь, «реальный пацан»? Пора показания давать.
- Ты о чем это толкуешь, начальник? Не пойму я тебя что-то…
- Девчонку в парке ты прошлой ночью убил? А другу своего? Да и тетке посчастливилось под раздачу попасть.
- Друга? Это Каштана что ли? Он психовать стал не по делу, - парень мрачно усмехнулся, и от его усмешки у Андрея мурашки побежали по коже, - мог всю контору спалить своим поведением…
- И ты решил его убить?
- Не убить, а всего-навсего успокоить.
- И для этого ты ему горло перерезал? А тетку свою за что прикончил? Живот ей вспорол… А кота тоже ты прикончил?
- А он повадился в мои кроссовки по нужде ходить. Я ему раз такого пендаля отвесил, надолго скотина запомнила.
- Жестоко, - задумчиво пробормотал Андрей, обращаясь к самому себе.
- Зато справедливо, - отрезал парнишка. – Я его без нужды никогда не шпынял, только за дело. Да и сучка эта постоянно своего кота оберегала. Вот я ее вслед за ним и отправил.
- И не жалко?
- Кого из них? Кота или тетку?
- Обоих, - у Андрея уже стала формироваться в голове мысль, что парнишка абсолютно безумен, просто удачно это скрывает, хотя на его месте подобные качества стоило демонстрировать гораздо более явно – это обязательно способствовало бы более мягкому приговору на суде.
- А за что мне, господин начальник, их жалеть? Эта мразь, которая приходилась родной сестрой моему покойному папаше, она же меня выселить мечтала из моей же квартиры. Кота же… Жалко. Но я его специально убил. И подвесил, чтобы она могла его видеть…
- А девчонку?
- И девчонку жалко. Классная телка. Я б ее еще разок трахнул…
Бах! Кулак майора, стоявшего последние минуты рядом с парнем, врезался ему в скулу, и убийца упал со стула на пол. Макс, удачно оказавшийся поблизости, схватил начальника, не позволяя ему вершить самосуд. Андрей еще пару раз дернулся, пытаясь вырваться из объятий Егорова, но потом перевел дыхание и успокоился, вернувшись за свой стол. Игоря капитан, тем временем, оторвал от пола и усадил обратно на стул. Гарик скованными наручниками руками стер кровь с разбитой губы и усмехнулся.
- А я все ждал, когда вы перейдете к стандартным методам допроса, начальники.
- Я бы тебя с удовольствием прикончил прямо здесь, но неохота мне за такую погань ответственность нести, - Васнецов взглянул на Лисицкого, который с каменным выражением лица наблюдал за сценой. – Правильно я говорю, прокуратура?
- Ты о чем? – изобразил он крайнюю степень удивления на своем лице. – Лично я ничего не видел. Он только со стула вдруг свалился. Припадок, что ли, хотел изобразить. Игорек, ты лучше повтори майору, что мне говорил. Про своего друга…
- Про Каштана, что ли?
- Нет, про Костю Синицына, которого ты зовешь Каштаном и которому горло от уха до уха перерезал, мы знаем. Я про твоего нового друга…
- А, вон ты о чем, начальник, - Вербин снова усмехнулся. – А я не хочу о нем рассказывать… Пацаны друг друга ментам не сдают.
- Он мне рассказал, что ему его новый друг подсказал прошлой ночью быть в парке, - Дима посмотрел на майора. - Он его не видит, но все время слышит его голос.
- Это он подсказал мне девку прикончить. Сказал, что папашка у нее влиятельный, враз меня сможет в асфальт закатать, если она ему пожалуется.
- А кто отец бедной девочки, выяснили уже? – вопросительно взглянул на следователя Андрей.
- Некто Наиль Валиев, бывший бригадир одной из городских ОПГ, в прошлом мастер спорта по боксу. Сейчас имеет вполне законный бизнес – половина супермаркетов города ему принадлежит.
- Ах вот оно что… - протянул задумчиво Васнецов, хорошо знавший «авторитета». – Ну, теперь надейся, что до суда живым доберешься. Такие как Валиев своих врагов не прощают. Да и в тюрьме ему хватит сил и влияния, чтобы тебя достать. Все, Игорек, время безнаказанности для тебя прошло.
- Че пугаешь, начальник? Пуганые уже…
- Да на фига ты мне нужен, тебя пугать? Только время зря тратить… Давай-ка, мы с тобой лучше договориться попробуем: ты мне подробно расскажешь про этого твоего «друга»…
- А взамен? Вряд ли есть смысл требовать меня отпустить…
- А малый-то не промах, - усмехнулся Макс, сидевший чуть в стороне. – Нет, парнишка, тебе теперь сидеть до глубокой старости, если раньше не прикончат.
- Тебе все понятно, что капитан объяснил? – Васнецов посмотрел в окно, а потом снова повернулся к Игорю. – Ты совершил три убийства. Четыре, если считать и кота, но, полагаю, правосудие вряд ли будет обращать внимание на такие мелочи. Хотя статью за жестокое обращение с животными никто еще не соизволил отменить… Что хочешь взамен искренности с твоей стороны?
- Чистосердечное оформишь?
- За три убийства и изнасилование? Губа не дура. Черт с тобой, напишешь чистосердечное признание после откровенного рассказа.
- Отвечаешь? – Гарик радостно ухмыльнулся, в этот момент больше всего напоминая сумасшедшего.
- Вербин, не наглей. Майор Васнецов всегда свое слово держит. Даже данное такому уроду как ты…
- А будешь обзываться, вообще ничего рассказывать не буду.
- Тогда хрен тебе, а не чистосердечное.
- Ладно, начальник, харэ пургу гнать. Расскажу все, что знаю, а ты сам решай, верить мне или нет.
В этот момент в кабинет вошла Светлана, и взгляд Гарика моментально переместился на нее, а на лице появилась похотливая усмешка. Не обращая на парня ни малейшего внимания, Света прошла через кабинет и уселась в кресло. Облизнув пересохшие губы, Игорь начал свой рассказ.
- Некоторое время назад я стал слышать голос, граждане начальнички. Обычный голос, который мне напоминал мой собственный. Каштан, кореш мой был всегда рядом, и я сперва подумал, что это он надо мной прикалывается. Он всегда увлекался всякой фигней вроде чревовещания и прочей ерунды. Как-то по пьяни я его спросил, слышит он что-нибудь или нет. Он посмотрел на меня, как на чокнутого, и ответил, что ничего не слышит. Мы тогда у него на хате сидели, бухали короче. Мамашка его куда-то ушла, за бухлом в магаз, наверное. В квартире тишина была полная, а я слышал этот голос, как будто его обладатель стоял рядом со мной. Я попробовал алкоголем заглушить его, и по первой мне это удалось. Правда, нажрался я тогда изрядно. А с похмелюги стал слышать его снова. Он говорил и говорил, а я не мог разобрать ни слова. Однажды на улице я попытался ему громко ответить, но проходивший мимо мужик так на меня посмотрел, что я предпочел замолчать. А голос все продолжал говорить.
Постепенно я начал различать слова и вскоре все понимал, что голос мне нашептывал. Вот только зря понимание пришло ко мне. Он призывал меня кинуться на какого-нибудь прохожего и вцепиться ему зубами в горло. Или, например, взять кирпич и ударить какую-нибудь старушку по голове, причем чтоб череп не выдержал, и мозги потекли наружу. Я уговаривал его заткнуться, пробовал затычки в уши вставлять, только мне ничего не помогало. Я все равно его слышал, потому что звучал голос внутри меня.
А еще вместе с появлением голоса у меня начались жуткие головные боли. Очень хотелось спать и тянуло напиться до поросячьего визга, чтобы не замечать ничего вокруг. И, странным образом, после сна я чувствовал себя лучше, а голос на некоторое время замолкал. Каштан смотрел на меня так, будто подозревал, что я схожу с ума. Думаю, что так оно и было на самом деле. Я действительно становился каким-то психом. Не хотелось есть, не хотелось ничем заниматься, не хотелось общаться с Каштаном, с моим лучшим другом. Хотелось только напиваться до полного затмения разума. Иногда останавливал Каштан, который просто внезапно отказывался продолжать пить. А в-одиночку пить было не слишком весело. Иногда просто заканчивалось бабло, и спиртное брать становилось не на что… До того момента, как удавалось раскрутить на бабки какого-нибудь лоха, только дав ему пару пинков. Эти чмошники студенческого все чаще возраста отдавали свои кровные, лишь бы их не продолжали бить. Кишка у них было тонка сопротивляться.
Прошлой ночью мы снова слонялись по улицам без всякого дела. Каштан потратил последние деньги на пиво, которое мы выпили по дороге в тот самый парк. Мы просто стояли с ним и высматривали подходящие кандидатуры для гоп-стопа. Когда подъехала та самая краля. Ее кто-то подвез и явно был расстроен, что она не позвала его с собой. Потому что умчался он, словно за ним гнались, подняв над дорогой шлейф пыли. А девчонка прошла мимо нас, и в этот момент голос снова зазвучал. Он искушал меня своими предложениями. То он советовал проводить телку до подъезда, а уже там воспользоваться окружающей темнотой, то предлагал пристать к ней уже на улице, не дожидаясь удобного момента. Я выбрал второе. Причем подошел я к ней вполне вежливо, но нарвался на жесткий отказ. Тогда я почувствовал, что у меня «планка падает», и остановиться уже не мог. А она еще додумалась меня ударить. Я догнал ее, опрокинул на землю и… дальше вы знаете. Если честно, я не помню, что дальше происходило. А она даже не сопротивлялась – наверное, сознание потеряла. И вот тут на меня словно затмение нашло. Дальше я помню только, что очнулся верхом на этой кобылке, которая к тому моменты уже чуть ли не плавала в луже собственной крови. Вот не сойти мне с этого места, не хотел я ее убивать.
Потом я помню, что уже дома потерял, как мне показалось сознание, потому что, буквально минуту назад мы о чем-то яростно спорили с Каштаном, а, придя в себя, я увидел, что у него горло перерезано, кровь заливает мое постельное белье, а взгляд кореша остекленел. Я клянусь, начальник, не хотел я его убивать. Тетку мою, да, очень хотел зарезать. Но ее было за что. А вот друга моего… - одинокая слезинка скатилась из глаза по щеке Игоря, то ли он очень талантливо играл взятую на себя роль, то ли и правда был расстроен. – Я правда не хотел…
- Судье это расскажешь, когда тебе последнее слово дадут, - проворчал Егоров, мрачно взглянув на парня. – Если тебе его дадут. Иногда жаль, что смертную казнь отменили, а то бы я воспользовался представленной возможностью.
- Макс не перебивай его, - Андрей вяло отмахнулся от попытки капитана вступить в разговор. – Ты мне не рассказывай о том, как людей ночью убивал. Ты мне про голос этот расскажи.
- А нечего тут рассказывать, начальник. Обычный мужской голос. Такой может принадлежать парню моего возраста. Когда он говорил, казалось, что с тобой разговаривает кто-то вроде Бога, и ты слышишь глас с небес. Он требовал, и ему хотелось подчиняться. Все казалось логичным. А если что-то было неправильным, хотелось устранить это как можно скорее. Голос говорил мне, что мне всегда хотелось иметь такого друга как он. И ведь это правда. Каштан был моим другом, но у него авторитета никогда не хватало, чтобы меня приструнить, а ума – чтобы предложить что-то дельное. Он все больше молчал и молча следовал за мной, куда б я его не позвал.
- И за это ты его убил? За то, что у него своего голоса не было?
- Говорю же, нет, не за это. Я… я не знаю, за что я его убил. И я ли это был. Я бы никогда не убил своего друга… Это было помутнения рассудка.
- El eclipse de la razon engendra monstruos, - тихо проговорил, обращаясь к самому себе Андрей.
- Чего? – парень вылупил на майора глаза. - Слушай, гражданин начальник, что за хрень ты там несешь? – он начал оглядываться, сидя на стуле.
- Сон разума порождает чудовищ. Это Франсиско Гойя сказал, был такой художник. Ладно, не будем отвлекаться. Еще что-нибудь можешь рассказать?
- А что еще рассказывать, начальник?
- То есть голос звучит у тебя внутри. Сейчас он говорит что-нибудь?
- Ну, ты даешь, гражданин начальник, - Гарик усмехнулся. – Нет, молчит он. Как вы меня взяли, так он и заткнулся. Может, другого слушателя себе нашел… Так как? Чистосердечное дашь написать?
- Пиши. Только сомневаюсь я, что тебе оно сильно поможет. Макс, дай ему ручку и бумагу.
Когда парень взял ручку, он мгновение смотрел на острие стержня, держа ее перед собой. У Васнецова мелькнула мысль, что он собирается воткнуть ее себе в глаз, и майор весь внутренне сжался как пружина, готовый к рывку. Однако ничего не произошло. Гарик в течение четверти часа выводил кривым почерком на листе бумаги свое признание в совершенных преступлениях. Вскоре все было закончено. Вошедший в кабинет сержант увел задержанного, кинувшего в последний миг заинтересованный взгляд на Светлану. Дверь за ним закрылась, и оставшиеся в кабинете переглянулись. Андрей посмотрел на следователя:
- Ты хотел, чтобы я вот это все от него услышал?
- В общих чертах да. Только мне он это все на эмоциях рассказывал, и голос у него сильно дрожал. Полагаешь, он соврал и его невидимый собеседник присутствовал, что его успокоило?
- Не исключено. Света, скажешь что-нибудь, как психолог?
- Мне его слова напомнили о происшедшем с мальчиком. Тот тоже все рассказывал мне о каком-то невидимом друге…
- Ох уж мне эти невидимые друзья, - Васнецов подобрал со стола свои ключи от машины. – Макс, ты сегодня дежурный?
- Так точно.
- Не паясничай. Будь внимателен. Мало ли что нам грядущая ночь готовит…
- Сплюнь, начальник.
- Тьфу, чтоб меня. Светлана, тебя подвезти?
- Если вас не затруднит…
- Да ни в коей разе. Дима, ты с нами?
- Меня только до первой продольной докинь, я там себе транспорт поймаю.
- Не вопрос. Поехали.
Попрощавшись по очереди с Егоровым, который весело подмигнул Светлане, перед тем как попрощаться, но та предпочла не заметить его заговорщического подмигивания, а, может, сделала вид, что ничего не заметила, они оставили Макса в кабинете буквально в-обнимку с кофеваркой и покинули Управление. На улице сумерки уже уступили место еще довольно холодной апрельской ночи. Андрей задержался на ступеньках перед входом, прикурил сигарету и с удовольствием полной грудью вдохнул смесь свежего воздуха и табачного дыма, не обратив внимания на явно неодобрительный взгляд Ковалевой. Лисицкий давно уже был знаком с манерой своего старого приятеля, выйдя откуда-нибудь, обязательно закурить, потому не сказал ни слова, спокойно ожидая, когда перекур будет окончен. Вскоре все трое уже сидели в машине. Дмитрий, как и было обещано, вышел на проспекте, помахав рукой на прощание, и остался стоять на остановке, ожидая подходящего транспорта. Андрей со Светланой остались вдвоем, и он, заложив резкий вираж в повороте, поехал в направлении ее дома.
Глава 12
Она долго смотрела на него, повернувшись вполоборота, когда он заглушил мотор возле ее подъезда. В машину попадал лишь тусклый свет от уличного фонаря, но Андрею показалось, что глаза старшего лейтенанта Ковалевой чуть ли не сверкают в таком ненадежном освещении. Было ли это вызвано ее внутренними мыслями или все-таки жалким уличным освещением, он не знал, да и не особо хотел задумываться об этом. Сейчас майора занимало совсем другое соображение, и он не был уверен в своей готовности следовать ему. Все в Светлане говорило за то, что на ее языке вертится вопрос к нему, однако что-то явно мешало ей его задать. Ее взгляд, положение тела, глубокое дыхание – все утверждало, что прощальным поцелуем в щеку дело сегодня вечером может и не ограничиться. И тем не менее, он не решался первым нарушить тишину, повисшую в салоне его автомобиля. За него это сделала Ковалева:
- Будем прощаться, товарищ майор? – в ее голосе слышалась очевидная ирония, она явно подначивала своего спутника сделать первый шаг.
- Полагаю, что да, Светлана, - его собственный голос показался ему слабым и безвольным, лишенным присущей ему всегда уверенности. – Завтра у нас, как всегда, тяжелый день…
- Мне, наверное, кажется, товарищ майор, но я уверена, что вы даже под обстрелом чувствовали бы себя увереннее, чем чувствуете сейчас. В чем дело? Что сдерживает бесстрашного майора Васнецова?
- О чем вы, Светлана?
- Да так, ни о чем. Вы второй раз уже подвозите меня до дома и усиленно скрываете свое желание подняться со мной наверх. Вам настолько неприятно мое присутствие? Или вы меня боитесь?
- Я отрицательно отвечу на оба ваших вопроса, - он решился все-таки посмотреть пристально в ее глаза и поймал себя на мысли, что отводить взгляд ему вовсе не хочется. – Но вынужден признать: похоже, я боюсь самого себя. Я всерьез опасаюсь, что чаем у нас дело не ограничится, если вы, конечно, меня все-таки пригласите…
- Собственно говоря, я как раз сейчас вас приглашаю, - Светлана первая отвела взгляд и посмотрела невидящим взором в сторону своего подъезда. – И если вы сочтете нужным… нет, не так… если вам не покажется бестактным мое приглашение, то я только и жду вашего согласия.
- В таком случае, только при одном условии.
- Я внимательно вас слушаю. Надеюсь, условие будет для меня выполнимым.
- Более чем. Я понимаю, что по службе у вас обязанность обращаться ко мне на вы и по званию. Однако буду очень признателен, если мы все-таки перейдем на «ты» в неформальной обстановке, и вы сможете звать меня исключительно по имени.
- Хорошо, Андрей, - легко согласилась Светлана. – Так ты поднимешься ко мне на чай?
- С удовольствием.
- Тогда машину переставь, - она, наконец, решилась и приблизилась к нему, словно исчезли все барьеры, дотоле сдерживавшие ее, - а то с утра никто из соседей выехать не сможет.
Он приник своими губами к ее губам в долгом поцелуе, который пробудил в его груди то чувство, которое он уже успел позабыть. Андрею стало неожиданно горячо в груди, а сознание его успокоилось, и все остальные вопросы отошли на второй план. Не дожидаясь, пока Светлана выйдет из машины, он переставил «тойоту» на другое место, освободив возможным автолюбителям выезд со двора, галантно подал женщине руку, помогая выбраться из машины, и вдвоем они вошли в темный подъезд, держась за руки. Васнецову даже сейчас не хотелось отпускать ее, потому что ему казалось, будто приятное наваждение тут же исчезнет, стоит ему отпустить Ковалеву. Не произнося ни слова, они поднялись к ней на этаж, и Светлана уже полезла в сумочку за ключами, когда Андрей вмешался в ее поиски, крепко обняв и поцеловав еще раз. Самому ему этот затяжной поцелуй в темноте подъезда, где ни одна лампочка не освещала происходящего, напомнила о временах юности, когда, еще будучи старшеклассником, он мог провести вот так, сжимая в объятиях какую-либо девушку, от нескольких часов и до целой ночи. Его не смущало, что они со Светланой уже вышли из студенческого возраста, чтобы так себя вести. А судя по тому, что она отвечала ему тем же, ее это смущало не более, чем его.
И все же сразу в постель она своего гостя не повела, проведя его на кухню и поставив чайник на плиту. Она была уверена, что любой мужчина исчезнет из ее жизни, стоит ему оказаться вот так сразу в ее постели. Поэтому Светлана себя сдерживала, хотя и чувствовала внизу живота нарастающее тепло. Чтоб хоть как-то унять дрожь предвкушения близости, она постаралась завести разговор о работе, прикладывая все силы, чтобы ее голос казался ровным.
- Ты думаешь, парнишка говорил сегодня правду? – она умышленно отвернулась к плите, чтобы по ее внешнему виду майору не было понятно ее состояние.
- А почему ты считаешь, что он должен был врать?
- Ну, хотя бы ради чистосердечного признания. Ведь для этого он мог говорить тебе то, что ты хочешь от него слышать…
- И придумать историю, похожую на твою с мальчишкой? Сомневаюсь… А чистосердечное признание ему вряд ли поможет. Все-таки три убийства, одно из них с предварительным изнасилованием…
- И ты уверен, что это сделал он?
- А кто еще? Этот таинственный «новый приятель»? Не думаю.
- Я разговаривала с мальчиком. И я готова присягнуть, что паренек в разговоре со мной, и тот мальчишка, что пытался меня задушить – абсолютно два разных лица. Он и говорил со мной вовсе не как ребенок…
- Ну да, и сила у него была вовсе не детская…
- Ты мне не веришь? – она повернулась к Васнецову, нервно теребя в руке полотенце. – Считаешь, что я все это придумала с какой-то неясной целью?
- Вовсе нет, успокойся. Я видел синяки у тебя на шее. Такие синяки детскими ручонками вряд ли возможно оставить. А кроме того, я слышал, что камень мальчик тоже кинул с удивительной силой…
- И что же получается?
- Получается, что мы имеем дело с неким субъектом, который умеет вселяться в тела других людей, чтобы убивать.
- Мы так и до полтергейста с тобой договоримся. Тебе кофе или чай?
- Предлагаю на сегодня забыть о работе. А вместо кофе и чая мне тебя. И можно без сахара…
Она усмехнулась, выключила чайник и уютно устроилась у Васнецова на коленях. Третий поцелуй стал еще более долгим, чем первые два. Не отрываясь от ее губ, он встал с табуретки, подхватив Светлану на руки, и направился из кухни в предполагаемую сторону ее спальни. В типовой квартире не составило ни малейшего труда ее найти. Избавившись от одежды они упали на кровать слились в объятиях друг друга. Ковалева тихо стонала и легонько покусывала его за мочку уха. Андрей выбросил из головы все мысли о работе и отдался соитию. Только под утро новоиспеченные любовники забылись безмятежным сном. Голова Светланы покоилась у майора на груди, а сам он тихо посапывал, и ни один сон так и не потревожил его за всю ночь.
У Гарика Вербина ночь выдалась не самая приятная. Сначала его донимали кошмары. В одном из них ему являлся его лучший друг, с которым они так много времени проводили вместе. Он был одет в ту же самую одежду, в которой был, когда Игорь перерезал ему горло. Пятна крови застыли на его рубашке, а на шее зияла темная рана, рваной полосой тянувшаяся от одного уха до другого. Каштан долго не произносил ни слова, только глядя с немым укором на своего приятеля. Кровь продолжала толчками выбиваться из сонной артерии, заливая ему одежду, но он, казалось, не обращал на это внимания. Наконец, он сжимал пальцами одной руки края перерезанного горла, и во сне края раны срастались, оставляя за собой только грубый шов.
- За что ты меня убил, Гарик? – вопрошал Костя. – Я ведь был твоим лучшим другом. Теперь я буду ждать тебя здесь, где сходятся пути всех людей. И даже не надейся проскочить мимо меня. У тебя это не выйдет. Я лично столкну тебя в пропасть чистилища, чтобы твои мучения стали хоть и незначительной, но все же оплатой за мою смерть.
- Каштан, прости, я не хотел, - он кричал, но с его губ не срывалось ни звука.
- Ты заплатишь за мою смерть. Дань, которую все платят – ты заплатишь ее тоже. И случится это в самое ближайшее время.
- Нет, я не хочу! – силился выкрикнуть Игорь, но снова ему не удавалось выдавить из себя ни одного слова.
- Плевать я хотел, хочешь ты этого или нет. Моя смерть и гибель невинной девушки – тебе за эти грехи воздастся сполна. Да и тетушку тебе убивать не следовало…
- Эта грымза мне жить мешала.
- Я тебе тоже жить мешал? Или девушка в парке жить тебе мешала? Так что не надо все сваливать с больной головы на здоровую. Ты за все ответишь. Ответишь. Ответишь…
Голос удалялся, пока не стал едва различимым вдали, но Гарику казалось, что его убитый им приятель никуда не удалился и стоит у него за спиной, а на лице его та же жуткая усмешка, с которой сам Вербин приближался к своей тетке перед нанесением решающего удара. Ощущение нахождения его мертвого друга позади себя было жутким, и Игорь начинал кричать. И на этот раз он слышал свой крик.
Проснулся Гарик как от толчка и сначала подумал, что кричал наяву, поскольку крик его продолжал звучать у него в ушах. Однако подождав минуту, он убедился, что крик остался в его ночном кошмаре. Приподнявшись на своей шконке, Вербин стал таращиться в темноту, силясь что-нибудь разглядеть рядом с собой. В неясном свете нарождающееся луны, он не видел никого рядом. Поэтому он аж задрожал, когда рядом с ним ( а может, как и прежде, внутри него) раздался тот самый голос, про который он рассказывал сегодня ментам:
- Ну, привет, Игорек, - в голосе слышалась явная издевка. – Как поживаешь?
- Тебе-то что? – громко огрызнулся Вербин, и сам вздрогнул от звуков собственного голоса, громко раздавшегося в окружающей тишине.
- Ты говорил бы потише, - обладатель голоса усмехнулся, - чтоб вокруг никого не разбудить.
- Вокруг никого нет, - Игорь уже мечтал, чтобы никогда не слышать этого голоса.
- А почему, как ты думаешь?
- Потому что меня, твоими стараниями, посадили в камеру.
- Ты полагаешь, что сейчас находишься в камере? – в голосе слышался явный интерес. – Оглянись вокруг, тебе не помешает.
Игорь обнаружил себя стоящим в абсолютной темноте. Он не видел ничего вокруг себя. Шконки под ним больше не было, а окружающий мир тонул в непроглядной тьме. Ему показалось, что мир вокруг просто исчез. Однако, протянув руку, он почувствовал шершавость стены собственной камеры. Это ощущение шершавости бетона его успокоило. Слишком страшно было ощутить себя на неограниченном пространстве, где не было ничего, кроме темноты.
- Хорошо, парнишка, будь по-твоему, - голос снова усмехнулся, но в нем зазвучали довольно злобные интонации. – В камере так в камере.
- Чего ты хочешь от меня? Что еще тебе нужно?
- Мне не слишком понравилось, что ты был так откровенен сегодня с господами полицейскими. Ты всерьез полагаешь, что тебя спасет твое чистосердечное признание?
- Если и посадят, то не так надолго, как могли бы…
- Ты доживи сначала до посадки, дружище. Собственную тетку тебе, может и простят. А вот друга и особенно девушку вряд ли…
- Это ты подговорил меня, сучий потрох, - не выдержал и крикнул в темноту Игорь. – Если бы не ты, меня бы вообще здесь не было.
- Ты несправедлив к мне. Разве не получил ты острых ощущений от своих действий? Разве не приятно тебе было провести острым лезвием по столь податливым шеям сначала девушки, а потом и собственного друга?
- Нет, не приятно.
- Неблагодарная свинья, которая еще и врет, - в голосе теперь не было издевки, там звучала только неприкрытая злоба. – Таких свиней надо учить. А ты еще и рот на замке держать не умеешь. Придется тебя наказать.
- И что ты сделаешь?
Вопрос еще звучал в окружающей тишине, когда Гарик почувствовал, что ноги сами несут его куда-то в темноту. Он пытался остановиться, но ничего не мог поделать. Гадать, куда он несется, долго ему не пришлось. Через мгновение Игорь встретился носом с бетонной стеной, со всего разбега врезавшись в нее. Столкновение было настолько сильным, что парень почувствовал боль от сильного удара только после приступа головокружения. А вскоре ноги сами подняли его и впечатали в стену с новой силой. Гарик прикусил себе до крови язык, почувствовав металлический привкус во рту.
- Ну, что? Может, еще пару таких же рывков?
- Пошел ты, - прохрипел Вербин в-ответ.
После следующего удара в стену послышался хруст – нос очевидно не выдержал столкновения с преградой и сломался. После этого Игорь уже не чувствовал ничего. Все затмил приступ удушающей боли из-за сломанного носа. Ему показалось, что еще парочки таких ударов он просто не вынесет и попытался кричать и звать на помощь. Однако как и в страшном сне он не издал ни звука.
Спасение пришло неожиданно. В помещении с камерами вспыхнул свет. У входа рядом с выключателем стоял дежурный, выглядевший так, будто только что проснулся, и щурясь в ярком свете флуоресцентных ламп. Он тихо и мирно спал в дежурке, убедившись, что, кроме него и его напарника, в Управлении сотрудников больше нет. Увиденное в окошко камеры повергло его в шок и заставило окончательно проснуться. Лицо у заключенного было все в крови, а сам он в очередной раз разбежался и ударился с разбега в стену своей камеры.
- Эй, парень, что ты делаешь? – дежурный по смене получил четкие указания от своего ротного командира сразу принимать все необходимые меры – несколько смертей в камерах за последние двое суток заставили начальство пошевелиться, контролируя бдительность подчиненных.
Парень ему не ответил. Он снова разбежался и врезался со всей силы в бетонную стену камеры, словно надеялся ее проломить. Но от взгляда дежурного не укрылось, что выглядело это так, как будто задержанного кто-то тащил за собой, потому что ноги его едва касались пола. Необходимо было срочно принимать меры, чтобы остановить неконтролируемую агрессию со стороны Гарика по отношению к самому себе. Закрыв окошко, он нашел нужный ключ и открыл камеру. Поэтому следующий рывок задержанный предпринял в его сторону, врезавшись в него и сбив с ног. У него даже получилось бы, может, убежать, если бы на шум в помещение не вбежал напарник дежурного, который мощный ударом дубинки опрокинул Гарика на пол. Следующий удар дубинки пришелся в затылок, и парень потерял сознание.
- И че тут, на хрен, происходит? – второй дежурный шокировано озирался по сторонам, одновременно помогая подняться на ноги напарнику.
- Не знаю, - первый дежурный перевернул лежавшего без сознания Гарика на живот, заводя ему руки за спину и застегивая на них наручники. – Этот тип при мне с разбега бился в стену. Видишь, он весь в крови.
- А это не ты его?
- Дурья твоя голова, мне-то оно зачем? У нас уже несколько смертей в камерах, нас теперь тщательно проверяют. Я не думаю, что было бы умно, с моей стороны, наносить задержанному телесные повреждения.
- И что теперь делать будем?
- Первым делом, звоним нашему старшему. Этот, - кивнул он на по-прежнему находящегося в бессознательном состоянии парня, - уже никуда не денется с браслетами на руках.
- Тогда я звонить, а ты посмотри пока за ним.
- Да не вопрос.
Второй дежурный отправился обратно в дежурку звонить, а его напарник уселся на верхнюю ступеньку перед входом в помещение и стал смотреть на запертую дверь в камере убийцы. Уже через пару минут вернулся напарник. Вид у него был запыхавшийся, но довольный.
- Ротному я дозвонился. Он сказал, что «убойщикам» сам сообщит, а нам велел стеречь этого парня, чтобы он не продолжал себя калечить.
- Ну, теперь-то, с наручниками на руках, он вряд ли сможет самому себе и кому-нибудь еще вред нанести, как я полагаю…
- Думаешь, в наручниках он не сможет разбежаться и в стену врезаться? Кстати, зачем ему это?
- Откуда я знаю? Но он именно этим занимался, когда я заглянул в камеру…
- Хрень полная… И что нам теперь, от его камеры не отходить? Постоянно за ним глядеть?
- Слушай, А он кровью у нас не истечет? А то еще и нам пришьют за убийство в камере.
- Ладно, сейчас сгоняю за аптечкой. Надо бы вообще проверить, жив ли еще парень.
Один из сержантов сбегал еще раз в дежурку за аптечкой, позвонил оттуда медикам, потом вернулся и они вместе вошли в камеру к задержанному. Тот не подавал ни малейших признаков жизни, но пульс у него прощупывался. Наскоро убрав с лица парня следы крови, дежурный как мог не слишком профессионально заклеил пластырем несколько ссадин, оставленных в результате ударов парня о стены своей камеры, а потом ощупал его затылок, куда пришелся удар дубинкой, и болезненно сморщился.
- А если бы ты его убил? Кто ж так лупит?
- Я действовал в рамках своих обязанностей. Сам посуди: я вхожу, а он как раз сбивает тебя с ног и выбирается из камеры. Разве мог я о чем-то думать, кроме как о его попытке сбежать?
- Если бы ты ему череп проломил, мы бы долго и тщетно пытались доказать, что арестованный пытался сбежать. На наше счастье череп у него оказался крепким. Зато шишка у него теперь на затылке здоровенная.
- Ого, смотри, он, кажись, в себя приходит.
Парень и впрямь глубоко задышал и принялся оглядываться по сторонам, насколько ему позволяло его положение на полу. Он попытался перекатиться с живота на спину, и со второй попытки ему это удалось. Заметив над собой двух сотрудников, Игорь воззрился на них с искренним удивлением, не понимая или делая вид, что не понимает, где находится. Оба сержанта помогли ему подняться с холодного пола на ноги и усадили на шконку. Вербин до сих пор водил глазами из стороны в сторону, глядя вопросительно то на одного, то на другого дежурного.
- Сиди спокойно, парень, - первый сержант счел возможным обратиться к задержанному, который производил на него впечатление тронутого, - сейчас врач приедет, нормальные швы тебе наложит.
- Где я? – Игорь говорил сухим голосом, лишенным напрочь эмоций.
- Ты все там же, в своей камере, куда был сегодня определен. Ты чего это удумал? Когда я заглянул в камеру, ты бился о стену с разбега…
- Это не я, это он меня заставил, - Игорь посмотрел по сторонам, заставив и обоих сержантов заозираться удивленно вокруг.
- Кто? Ты один в камере сидишь, и даже рядом никого нет. Если бы я не зашел, ты бы вообще насмерть убился.
- Голова болит, - Вербин решил, что двум остолопам с сержантскими погонами объяснить он все равно ничего не сможет, что они ему просто не поверят, поэтому молча откинулся на подушку, сморщившись от боли, когда улегся на шишку на затылке. – Кто из вас меня так?
- Это ты сам так себя. Удовольствий тебе в жизни не хватало? Скучно стало? Об стены-то зачем биться?
Игорь ничего не ответил. Широко открытыми глазами он смотрел в потолок своей камеры. Оба сержанта переглянулись и вышли наружу. Один из них сразу в полголоса обратился к своему напарнику, говоря так тихо, чтобы задержанный их не услышал:
- Ты задержись тут у камеры на полчасика, пока врач не приедет. А я на вход пойду – надо же будет медика запустить внутрь.
- Хорошо, иди. Я пока тут побуду. Позвони, кстати, в «убойный» - у них сегодня Макс Егоров дежурить должен был…
- А спать он домой не ушел? Что его это дежурство, в Управлении, держать, что ли будет?
- Ты не делай собственных выводов, возьми и позвони.
- Хорошо.
Напарник ушел наверх и, зайдя в дежурку, первым делом набрал по внутреннему телефону номер кабинета майора Васнецова. Первые несколько гудков почти убедили его, что в «убойном» никого нет, когда трубка, наконец, отозвалась злым спросонья голосом Безумного Макса:
- Егоров слушает.
- Товарищ капитан, дежурный снизу беспокоит. У нас тут в некотором роде происшествие… - он подумал, что весьма неплохим вариантом для него лично будет, если капитан просто бросит трубку.
- Докладывай, сержант, - как показалось дежурному, таким же голосом капитан посоветовал бы ему приставить к виску табельное оружие и спустить курок.
- Парнишка, которого вы сегодня задержали… - он сделал паузу, обдумывая последующие слова.
- Е-мое, тоже умер что ли? Давай, сержант, не тяни кота за яйца. Говори, как есть.
- Никак нет, товарищ капитан, живой. По крайней мере, был жив, когда я уходил из его камеры. Там напарник мой остался, он должен проследить…
- Так а в чем дело-то?
- Товарищ капитан, я не хотел бы об этом по телефону… Подойдете к камере сегодняшнего задержанного – мой напарник вам все объяснит.
- Твою мать! – беззлобно выругался в трубку капитан. – Хорошо, сейчас буду.
В трубке раздались короткие гудки отбоя, и дежурный мысленно перекрестился. Могло еще так случиться, что Безумный Макс посчитает, будто его напрасно подняли, и задаст им обоим по первое число.
Чего ему особенно не хотелось, так это вызывать гнев Егорова на себя.
Капитан Егоров, он же Безумный Макс, положил телефонную трубку на рычаг и угрюмо посмотрел на пустую бутылку пива, стоявшую перед ним на столе майора. Он всегда брал парочку с собой на дежурство, но сегодня, по какой-то причине, ограничился одной. То ли чувствовал, что вторую ему своими телефонными звонками не дадут выпить спокойно, то ли просто слишком устал за последние дни и так и знал, что уже первая бутылка сморит его в богатырский сон, когда от его храпа едва не дрожали стекла в окнах кабинета. Однако сон хоть и был крепким, но оставался чутким – привычка, выработанная годами службы. Поэтому и трубку он взял уже на четвертом звонке (виданное ли дело), и остатки сна сбросил с себя уже в ходе разговора с дежурным. После разговора желания возвращаться в объятия Морфея Максим не испытал ни малейшего. Наоборот, мысли его потекли сразу в нужном направлении. Начальника своего он подумал не будить, решив для начала разобраться самостоятельно. К тому же он прекрасно помнил, что Васнецов вечером подвозил до дома старшего лейтенанта Ковалеву, и его оперативный нюх подсказывал ему, что Андрей сегодня мог у нее и задержаться. А потому решил не отвлекать, самостоятельно повесив на себя инициативу по решению возникшей проблемы.
Убрав пустую бутылку под стол начальнику, Макс быстро собрался, вставив в кобуру свой табельный пистолет, верного «макарыча», посмотрелся в зеркало, в-общем и целом оставшись удовлетворенным увиденным в отражении, вышел из кабинета, заперев его на ключ, подергав для надежности старую и хлипкую дверь, и уже после этого обязательного ритуала направился на первый этаж.
Звонивший дежурный приближался к нему, как будто шел по минному полю. Глядя ему в глаза, Егоров понял, что сержант с удовольствием оказался бы сейчас где-нибудь в Антарктиде в обществе пингвинов, чем в компании разбуженного им капитана. Решив, что младшему по званию иногда полезно испытывать стресс от общения с офицерами, Егоров догадался добавить в свой голос суровости, хотя внутри уже хохотал над испуганным сержантом, который готов был от страха в штаны напустить.
- И что тут у нас происходит? – он увидел, как от раскатов его громового голоса плечи сержанта еще больше ссутулились, а сам он готов был провалиться прямо на том месте, где стоял. – Стоило меня будить?
- Т-т-товарищ капитан, - заплетавшимся языком начал объяснять свой звонок дежурный, - у нас в некотором роде форс-мажорные обстоятельства… Там этот парень… Ну, которого только сегодня привезли… Который тетку свою того…
- Изъясняйтесь четче, сержант, - Егоров уже жалел, что напустил на себя столь грозный вид, дежурный слабаком оказался. – Что с задержанным?
- Ничего особенного, товарищ капитан. Только…
- Только что? Сержант, если ты мне прямо сейчас не скажешь, ради чего ты меня среди ночи поднял, я твоему ротному про тебя столько наплету всякого, что поедешь ты по ночам проституток разгонять, а не в теплой дежурке задницу отсиживать. Ясно выражаюсь?
- Так точно, товарищ капитан, - дежурный совсем обмяк, и Егоров подумал, что тот сейчас просто упадет в обморок; он бы такому даже отлов проституток не доверил. – Мой напарник сейчас у камеры задержанного, который полчаса назад пытался покончить жизнь самоубийством через нанесение самому себе увечий, путем многочисленных наскоков на стену с разбега.
- Ты сам-то понял, что сейчас мне сказал?
- Так точно, товарищ капитан. Все именно так и происходило. Мной лично пострадавшему была оказана первая помощь, сейчас ждем медика…
- Что за бред… - Егоров выразительно посмотрел на сержанта, но тот, похоже, от своих слов отказываться не собирался. – Наверное, сами его пару раз дубинками приложили, а теперь все на его странное поведение списываете.
- Никак нет, товарищ капитан, - сержант замялся, но все-таки нашел в себе силы продолжить, - все так и было. Правда, когда я вошел, он как раз бросился на открывшего ему камеру напарника, словно пытался сбежать. Вот я его и ударил пару раз… дубинкой… Готов под присягой подтвердить свои показания.
- Ладно, пойду к арестованному, попробую с ним поговорить, а заодно с твоим напарником потолкую, - Егоров вяло отмахнулся от попытки сержанта отдать ему честь. – Вольно, сержант. Занимайтесь дежурством.
Внизу Макс ничего нового от другого сержанта не узнал, впрочем, не особо на это и рассчитывая. Задержанный вел себя тихо и больше бросаться на стены камеры не пытался, молча глядя в потолок. Он только один раз повернул голову, услышав, что к камере подошел еще кто-то, но, видимо, решил к разговору не прислушиваться. А может наоборот, прислушивался, только виду не подавал.
Капитан подошел к сержанту, вновь отмахнувшись от попытки младшего по званию вытянуться по струнке. Время было не слишком подходящее, чтобы демонстрировать собственное соответствие прописанным в Уставе правилам. Заглянув в камеру, он повернулся к дежурному, вопросительно глядя на него.
- И что тут такое происходило, не расскажешь? А то напарник твой так запутанно все объяснил. И зачем на задержанного наручники надели? Он вроде себя спокойно ведет, как я посмотрю.
- Товарищ капитан, он тут такое вытворял, - глаза второго уже за сегодняшнюю ночь сержанта округлились. – Я заглянул сюда на обходе, проверить, все ли в порядке, и услышал шум из камеры. Парнишка меня сразу не заметил, да и не до того ему было. Он разбегался и бросался с разбега на стену.
- Что, прямо так и бросался?
- Как буйнопомешаный, товарищ капитан. Если в камере осмотреться, можно будет увидеть следы на стенах. А то скажут потом, что это мы его так…
- А может, и не зря скажут? Может, это вы его отделали, уж не знаю, за какие грехи, а?
- Зря вы так, товарищ капитан. Я вот, можно сказать, этого парня от возможного самоубийства спас, а вы такое говорите, - Егоров с удивлением заметил, что сержант обиделся. – Я ему и первую помощь оказал, как смог…
- Ладно, сержант, не обижайся. Мне твой напарник сказал, что медика вызвали уже?
- Доброй ночи всем, кто в столь поздний час не спит, - на пороге стоял молодой человек лет двадцати пяти в белом халате. – Ну, и что тут у нас?
- Не у вас, доктор, а у нас, - мягко поправил его Егоров. – Вот сержанты в один голос утверждают, что находящийся в камере субъект пытался, видимо, покончить с собой, набрасываясь на стены камеры. А еще и убежать пытался, так, сержант?
- Товарищ капитан, я, когда увидел, чем этот парень занимается, открыл дверь камеры, чтобы разобраться, что к чему, а он на меня как бросится, - сержант обращался к вышестоящему по званию, но смотрел при этом на молодого врача. – Сбил с ног и вырвался бы из камеры, если бы его мой напарник не успокоил…
- … путем нанесения чувствительных ударов резиновой дубинкой, - закончил за него Максим. – Так, сержант?
- Так точно, товарищ капитан, но…
- И теперь, господа сержанты, вам предстоит объясняться, как минимум, с вашим ротным командиром, а возможно, и с представителями собственной безопасности, откуда у задержанного такие явные следы побоев.
- Товарищ капитан, мы вам всю правду рассказали. И на стенах камеры есть явные следы от ударов задержанного…
- А может, это вы его на эти самые стены толкали, чтобы от самих себя подозрения отвести? – Егоров отвел сержанта в сторону от камеры и зашептал ему прямо в ухо. – Теперь, мой юный друг, надейся, что парнишка сам подтвердит, что самостоятельно на стены кидался. Иначе ничего хорошего ни тебе, ни твоему напарнику не светит. Ротному своему звонили?
- Так точно, звонили, - дежурный начинал понимать свою незавидную участь. – Он сказал, что сам «убойщикам», в смысле, простите, вам позвонит.
- Ну-ну, - Макс скептически ухмыльнулся. – Видать, дозвониться не может. Ладно, это мы с ним завтра обсудим. Медика в камеру запусти и побудь там с ним, во избежание новых эксцессов. Если что, я у себя буду.
- Есть, товарищ капитан, - сержант отдал честь Егорову и направился к камере.
Максим поднялся обратно в кабинет, открыл дверь и уселся в кресло своего начальника. После разговора с обоими сержантами у него возникло желание позвонить все-таки Васнецову, чтобы для него произошедшее ночью не стало утренним сюрпризом. Однако ему пришлось вторично себе напомнить, что Андрей, с высокой долей вероятности, в данный момент не один, и отвлекать его не стоит. Включив ночник на столе начальника, Макс склонился над подготовленным уже, как казалось ему до этого, отчетом и стал писать, изливая на бумагу свои впечатления, пока они еще были яркими. К утру они уже успели бы потускнеть. Он один-единственный раз отвлекся, чтобы взять стакан, наполнить его из бутылки, стоявшей всегда рядом с сейфом майора для разных непредвиденных обстоятельств и залпом выпить. Ночь постепенно подходила к своему логическому завершению. Дописав вторую страницу отчета по дежурству, Макс встал из-за стола и улегся на диван, стоявший напротив, откуда его поднял часом раньше звонок дежурного снизу. Решив отложить все мысли, роившиеся в его голове, на утро, через пять минут он снова крепко спал.
Молодой врач, представившийся сержанту Алексеем, вошел вслед за ним в камеру к задержанному, который продолжал спокойно смотреть в потолок. На дежурного от этой сцены повеяло вдруг какой-то безнадежностью, и он ощутил предательский холодок, пробежавший у него по спине. Медик присел на край шконки, на которой в столь неудобном положении лежал Игорь со скованными за спиной руками, и повернулся к сержанту:
- Не могли бы вы хотя бы временно снять с молодого человека наручники? – обратился он к дежурному. – Это могло бы изрядно облегчить мне осмотр.
- Как скажете, доктор.
Сержант снял с задержанного браслеты, что дало возможность последнему, наконец, со стоном выпрямить руки и начать растирать ссаженные запястья. Врач первым делом посмотрел Игорю глаза, неопределенно хмыкнув в-ответ собственным мыслям. Ему показалось неестественным, что зрачки парня даже на ярком свете до сих пор оставались слишком расширенными. Потом врач осмотрел каждую ссадину, смазав их раствором йода, да так обильно, что парень на шконке зашипел от боли.
- Терпите, молодой человек, терпите, - доктор приговаривал и сопровождал каждое свое действие комментариями. – Мало ли кто сидел до вас в этой камере. Заражение крови еще никто не отменял…
- Доктор, у меня нет ничего серьезного?
- Я бы с радостью ответил вам, вот только я не могу утверждать после первичного осмотра, что у вас все в порядке. В последнее время вас что-нибудь беспокоит? Тошнота, головокружение, общая слабость?
- Меня, доктор, беспокоят мои охранники, - проговорил Игорь, хищно улыбнувшись сержанту. – Я понимаю, конечно, что в наше время воспитание многих оставляет желать лучшего. Однако обращение вот этого сержанта и его напарника с заключенными… Доктор, это просто полнейший беспредел.
- Расскажите мне подробнее, - врач явно заинтересовался словами задержанного.
- Ты что ж такое несешь, скотина? – лицо сержанта ад побелело от гнева. – Это когда это мы с тобой плохо обходились?
- Вот и послушайте, доктор. Теперь он разыгрывает из себя ангельскую душу, - кивнул Игорь на дежурного. – А мне моя откровенность может стоить зуба, а то и сразу двух.
- Успокойтесь, я обязательно прослежу, чтобы никто из охранников не посмел вас пальцем тронуть.
- Доктор, вы что, верите ему? – сержант производил впечатление человека, который пропустил сильный и неожиданный удар под дых. – Этот ублюдок за последние сутки убил троих. Понимаете, доктор? Троих!
- Я не знаю, сержант, скольких людей он убил. Но могу вас уверить в одном: я обязательно пересчитаю у молодого человека количество зубов перед уходом.
- Доктор, ему нельзя верить. Он сейчас вам может такого понарассказать…
- Зная нашу правоохранительную систему и то, как у нас обращаются с задержанными, я не думаю, что все его слова окажутся неправдой. А теперь давайте вернемся к тому, из-за чего вы меня среди ночи позвали. Что произошло?
- Этот парень, сидя в своей камере, стал биться о стены. Зачем он стал это делать, ума не приложу, - сержант рассказывал о происшествии спокойным голосом, зная, что любое волнение, из-за которого голос его мог дрогнуть, могло быть истолковано врачом как признание его вины.
- Врет он все, доктор, - как у Игоря получился такой жалобный голос, он и сам не смог бы себе сказать. – Они с его напарником, вы его видели при входе, зашли ко мне вдвоем, разбудили и давай бить…
- Врешь, сука, - сержант зашипел от ярости, слыша, как парень просто пытается их оклеветать.
- Я попросил бы вас, сержант, воздержаться от грубостей при мне. Не знаю, к какому общению вы привыкли у себя на службе, но я хотел бы больше подобного не слышать.
- Извините, доктор.
- Ладно, - врач снова повернулся к Вербину. – Продолжайте, прошу вас.
- Этим парням показалось мало бить меня дубинками. Смотрите, какую шишку они оставили мне на затылке, - Игорь потрогал пальцами место, куда пришелся удар дубинкой, и скривился от боли. – Они с напарником подняли меня с лежака и стали толкать на стены. Я не кричал, потому что знал, что от моих криков мои же страдания еще больше увеличатся. Поэтому я молчал, а они продолжали швырять меня в стену, вон какие следы там остались. Бесчувственные твари, доктор, вот они кто.
- Доктор, это ложь, - сержант открывал и закрывал рот, словно ему не хватало воздуха в камере. – Он врет от первого до последнего слова.
- А они вам объяснили, с какой целью вас мучают? – врач, казалось, не слышал слов дежурного. – Почему они вдруг принялись вас избивать?
- А меня обвиняют в изнасиловании и убийстве девчонки, только я ведь не насиловал и, тем более, не убивал ее. Я им твердил это раз за разом, только разве они будут слушать? Знаю, что статья сто тридцать первая, по которой мне грозит обвинение, статья об изнасиловании – не самая удачная статья для тюрьмы. С насильниками там не слишком хорошо обращаются. Только ведь я ее не насиловал и не убивал. А они решили, что вина моя уже доказана, и захотели мне уже здесь веселую жизнь устроить…
- Ты же сам, гаденыш, чистосердечное признание сегодня написал, - сержант уже шипел, до предела возмущенный поведением задержанного.
- Доктор, посудите сами, если вот вам вдруг противогаз на голову с нашатырным спиртом внутри наденут, вы признаетесь в расстреле царской семьи, хоть это почти столетие назад произошло? Думаю, что признаетесь. Вот и я так же признался.
Врач устало посмотрел на сержанта, который сразу понял, что тот сделал уже для себя выводы. И выводы получились в корне неверными. Конечно, в последние годы репутация правоохранительных органов была далеко не на высоте. Ходили слухи и о применяемых средствах выбивания показаний, как то нашатырь в противогазе, иголки, вставляемые между пальцами и систематические избиения. Будучи весьма впечатлительным человеком, медик не мог в данный момент себе представить, что такой весьма приятной наружности молодой человек, которого он сейчас осматривал, мог его обманывать. В его темных глазах с расширенными зрачками не было ни малейшего намека на обман. А вот сержант наоборот, казался ему вполне способным на избиение беззащитного арестанта, да еще и с помощью своего напарника. Шишка на голове у задержанного, явный след от удара дубинкой, была ярким подтверждением слов парня, лежавшего на шконке. Алексей уже несколько лет работал на «скорой помощи», чтобы уметь делать правильные выводы. Приходилось ем выезжать и к алкоголичке-матери, выбросившей своего ребенка из окна, и к пьянице, убившему своего собутыльника, не поделившегося с ним закуской. У них в глазах он читал их вину, их предрасположенность к совершению преступлений против закона. В глазах молодого парня в камере этой предрасположенности он не видел.
- Доктор, а зачем нам, по-вашему, надо было ему первую помощь оказывать? – сержанту его собственные потуги оправдаться казались жалкими и никчемными, но и отступать он не собирался.
- Вы хотели бы, тем самым, просто попытаться загладить свою вину перед парнем, - вновь повернулся к нему врач, для себя уже решивший, что именно полицейские оставили на парне следы побоев.
- Вот-вот, доктор, и я вам о том же, - лежа на своей шконке, Игорь готов был торжествовать, его зловредный план срабатывал на все сто. – Сначала избили меня, а потом решили кое-как продемонстрировать заботу. Вот мол мы молодцы какие. Надеялись, что их это от ответственности убережет. Волки позорные.
- Молодой человек, вы можете быть уверены в моей адекватной оценке ситуации. Впрочем, я вполне допускаю, что вы так же можете быть весьма изобретательны в выборе своей позиции… - в сознании у врача впервые мелькнуло какое-то недоверие к задержанному, слишком тот выглядел излишне торжествующим. – Я обязательно отражу в своем отчете, что ваши повреждения могли быть оставлены господами полицейскими, но они так же могли стать и причиной вашего безумного поведения в камере.
- Доктор, но зачем мне это надо? Самостоятельно кидаться на стены – я, по-вашему, псих что ли?
- А, по-моему, вполне похож, - вставил свою реплику сержант.
- В любом случае, повреждения ваши я документально зафиксирую. Пусть служба собственной безопасности с этим разбирается.
С этими словами врач встал со шконки и вышел из камеры. Он не увидел, как Игорь при взгляде ему в спину широко ухмыльнулся. В этой ухмылке не было ничего того, что доктору показалось столь симпатичным в молодом человеке. Задержанный весело подмигнул сержанту, выходившему следом за доктором. Вербин считал сейчас, что его партия незаслуженно обиженного была им разыграна просто блестяще. Определенно в нем погиб великий актер. Безгранично довольный собой, он откинулся обратно на подушку, заведя руки за голову. Блистательно сыграв свою роль, он мог рассчитывать на некоторые послабления. А если и не было бы для него послаблений, то, по крайней мере, парочка ментовских упырей могла бы последовать за ним и вскоре проводить свое время на таких же жестких шконках, как и у него. Игорь довольно усмехнулся. И у него появился пусть и маленький, но вместе с тем значительный повод для радости.
Глава 13
Для Наиля Динаровича Валиева давно уже минуло то время, когда, в силу его круга общения, люди, близкие к нему, могли его назвать Татарином. Сейчас такое обращение к нему было, скорее, напоминанием о прошлом. Конечно, рожденный в пригороде Казани, и уже в юности переехавший с отцом в столицу Наиль был татарином по национальности, но и тем же термином «погнали» его и приятели, напрямую связанные с криминалом. Юношей Валиев увлекался борьбой и даже претендовал на попадание в сборную тогда еще распадающегося на глазах Советского Союза, но прежде заинтересовал собой боссов преступного мира. Хорошо подвешенный язык вкупе с отлично поставленным ударом помогли ему быстро подниматься по карьерной лестнице в криминальной среде. Посидеть в своей нелегкой жизни Наилю случилось дважды, один раз исключительно под следствием в камере предварительного заключения, а вот вторично получив реальный срок и отправившись по этапу. В первый раз он с другими представителями их банды сжег несколько торговых палаток кавказских предпринимателей, не желавших платить своеобразную дань. Кавказцы обиделись, и понадобилось вмешательство более маститых боссов, чтобы замять нарождавшийся конфликт. Парочку зачинщиков поджогов отправили по этапу, еще трое были закопаны в глубину на два метра, еще одного, умудрившегося поссориться уже в КПЗ с солидными ребятами, задушили уже там, буквально за стенкой от Наиля. Он же вышел невредимым из переделки, когда один из «солидных» признал в нем спортсмена, несколько лет назад подававшего надежды. Так что его несколько месяцев пребывания на «временном содержании» показались ему не такими уж и тяжелыми. Его вина так и не была доказана, и Валиев был отпущен на волю. К своим «корешам» Татарин решил не возвращаться, решив податься из Москвы на периферию. Но и на родину в Казань он не поехал, предпочтя более южное волжское побережье. Уже в Волгограде он познакомился с будущей женой, которая успела родить ему дочку, прежде чем пуля, предназначавшаяся ему, оборвала ее жизнь. Его бывшие столичные боссы пару раз пытались его убрать и вынудили спрятать маленького ребенка у родителей жены. А вот саму красавицу-супругу Наиль спрятать не догадался. Она сидела за рулем, хотя обычно он сам предпочитал водить машину, когда выстрел издалека из снайперской винтовки прервал ее жизнь. Валиев помнил, что именно супруга уговорила его поменяться местами перед этой поездкой. Если бы замены не произошло, пуля попала бы ему в голову. А так ограничилось лишь брызгами крови любимой женщины, попавшими ему в лицо и на одежду. Именно на расследовании убийства жены Наиль и познакомился с тогда еще молодым лейтенантом Андреем Васнецовым, который взялся раскрыть дело о покушении. Они с ним часто беседовали, лейтенант старался выяснить мельчайшие подробности из жизни Валиева. Так и получилось, что криминальная в то время личность и сотрудник правоохранительных органов подружились между собой. Конечно, настоящей дружбой в их отношениях и не пахло, но добрыми знакомыми они друг друга считали. И Васнецов раскрутил-таки дело и вышел на заказчиков убийства. Естественно, докопаться до самой сути ему не дали – не по возрасту ему было в такие структуры влезать. А вот Наиль от него все узнал, и сам решил разобраться, на чем и погорел. Человек, виновный в смерти его жены, обладал гораздо более могущественными связями в органах внутренних дел. Застрелить-то этого человека Валиев застрелил, вот только дальше разбираться не стали. И получил Татарин десять лет, из которых отсидел семь и был выпущен по условно-досрочному. Его могли убить на зоне уже в первый год, но сыскались покровители, которые смогли его прикрыть на время отсидки.
А уже выйдя из тюрьмы, Наиль решил завязать с криминалом и увлекся бизнесом. И, что называется, поперло. Игровые автоматы, игра на бирже, букмекерские конторы – Татарин преуспевал во всем. Поэтому сейчас в свои сорок семь лет он мог себе позволить содержать целую сеть салонов сотовой связи и несколько точек по продаже мебели. А знакомые из криминального прошлого (из числа добрых знакомых, не мечтавших его похоронить) помогали ему решать вопросы на деловом поприще. Да и недруги из столицы успокоились, и его жизни больше ничто не угрожало. Дочка, тем временем, росла и превращалась в настоящую красавицу, пойдя внешностью в свою мать, а не в коренастого и начавшего довольно рано лысеть отца. Высокая, стройная, с внешностью, что хоть сейчас можно было на подиум выпускать, Элеонора справила свой двадцать третий день рождения всего за несколько дней до убийства.
В ту ночь она возвращалась из поездки в кино с парнем, который пригласил ее в кино, но которому она не собиралась позволять большего, чем невинный поцелуй в щеку. Они и не встречались вовсе, с большой натяжкой ту их встречу можно было назвать первым свиданием. К тому же отец зорко следил за ухажерами своей дочери, да и дочка сама не собиралась пока никому из парней предоставлять каких-либо вольностей в ее отношении. Секс с парнем она впервые познала в семнадцать лет, сразу после школьного выпускного бала и с тех пор не торопилась в отношениях, поняв, что парням в большинстве нужно от нее только одно. Татарин ждал свою дочь до поздней ночи, так и не дождавшись, а уже утром получил телефонный звонок, зовущий его в городской морг на опознание. Лежавшая на каталке девушка, с лица которой медсестра сняла простыню, была его дочерью, только посиневшая от нахождения в холодильной камере и без извечно присущей ей милой улыбки, заставлявшей парней просто замирать в ее присутствии.
В тот же день убитый горем отец наведался в отдел полиции, из которого выезжала дежурная машина, и поговорил с сотрудниками, узнав от них, что его дочь была изнасилована и только потом убита. Кто был ее убийцей, никто из сотрудников не смог ему сказать, объяснив, что дело сразу было передано в Управление, где, как ему было известно, исполняющим обязанности начальника «убойного» отдела был его старый знакомый. Вот у кого могла быть вся информация, необходимая Наилю. Для себя он уже решил, что насильник и убийца его дочери не сможет в будущем жить на земле. Но сначала необходимо было выяснить, кем же он был. Для этого Татарин набрал известный ему номер и стал ждать, думая, почему именно ему так не везет с женщинами. На четвертом звонке трубку сняли, и раздался знакомый голос:
- Васнецов слушает.
- Здравствуй, Андрей. Необходимо встретиться и как можно скорее. Если ты узнал, конечно… - голос у Валиева сильно хрипел, после того как он дал слабину и целый день заливал алкоголем свою потерю, а потом еще целый день орал под гитару матерные песни и в голос рыдал в своей квартире, ставшей вдруг такой холодной и одинокой.
- Узнал, Наиль. По поводу чего, если не секрет, хотел пообщаться?
- Не задавай глупых вопросов, Андрей, потому что я не люблю давать глупые ответы. Когда сможешь подъехать?
- Где хочешь встретиться?
- У тебя ведь сегодня не выходной? Подъезжай к забегаловке почти напротив твоего Управления. Буду тебя ждать там через полчаса.
- Хорошо, - Васнецов вздохнул – очередное утро начиналось не совсем по-доброму, - как скажешь. Я скоро буду.
- Вот и договорились.
В трубке раздались короткие гудки, и Татарин отключил связь. Он мог быть уверен, что его знакомый ни за что его не подведет. Поэтому и ему самому следовало собираться и выезжать. После своей поездки в морг на опознание он даже еще не удосужился принять душ и переодеться. И редеющие волосы, и одежда буквально насквозь провоняли смесью запахов формалина и гниения – стандартными запахами любого морга. Наскоро исправив ситуацию, приняв контрастный душ и одевшись в другую одежду, Наиль, пошатываясь, вышел из квартиры, в которой проживал, и уселся за руль своего внедорожника. Стартовав с пробуксовкой, которую до сих пор считал некоторым понтом, он поехал в направлении Управления, оставив перед подъездом черные следы от своих протекторов.
Андрею даже не пришлось гадать, зачем его старый знакомый хочет с ним встретиться. Поднявшись с кровати, в которой до сих пор еще сладко спала Светлана, он оделся и отправился на кухню варить кофе. Полчаса в запасе у него было, и ехать было не слишком далеко, поэтому он решил спокойно позавтракать. Однако в одиночестве ему этого сделать не удалось. Уже заваривая растворимый кофе в чашке, Васнецов услышал тихие шаги босых ног в коридоре. Светлана проснулась и, заметив, что его рядом нет, встала и пошла на кухню.
- Мог бы и меня разбудить, - тихим спросонья голосом проговорила она. – Мне было бы не сложно сделать тебе завтрак…
- Не обижайся, - он поднялся на ноги, ответил на ее поцелуй, обняв девушку одной рукой, и вернулся за стол. – Ты так сладко спала, мне не хотелось тебя будить.
- Андрей, ты жалеешь о том, что между нами произошло? – выражение явного расстройства появилось на ее лице, таком красивом и без всякой косметики. – Жалеешь о прошедшей ночи?
- Почему тебе в голову с утра лезут подобные мысли? – он внимательно посмотрел на нее. – Если я о чем-то жалею, так это о том, что ночь была слишком короткой.
- Почему же тогда ты так рано вскочил? Можно было бы еще поваляться в постели… - она лукаво посмотрела на мужчину, уверенная, что ему не придется гадать о точном смысле ее слов.
- Потому что мне необходимо кое с кем встретиться с утра, перед работой, - Андрей встал из-за стола, приблизился к ней и зарылся лицом в ложбинку между ее шеей и плечом, отчего она захихикала. – Ты сама до работы доберешься?
- Товарищ майор, у нас в городе еще никто не отменял маршрутных такси, - Светлана крепко держала его в объятиях, словно боялась, что он испарится как мираж. – Доеду, не переживай.
- Ну и отлично. Максу передай, чтоб ехал домой отсыпаться. Пусть тебе и Лехе Макарову все расскажет по своему дежурству. Если я и задержусь, то ненадолго. Встреча со старым знакомым…
- С женщиной, - она тут же пожалела о соскочивших с языка словах, но Васнецов только усмехнулся.
- Рано утром я с женщинами не встречаюсь, - он превратил ее довольно навязчивый вопрос в невинную шутку, за что Светлана сейчас была ему благодарна. – К тому же я сказал, что встречаюсь с утра со старым знакомым, а не со старой знакомой.
Андрей допил кофе и прошел в прихожую. Обувшись и помахав рукой на прощание девушке, которая сидела за столом, положив голову на скрещенные пальцы, он вышел и захлопнул за собой дверь. Приученная жизнью к тому, что все мужчины без исключения именно так от нее и уходили, она подумала, что в последний раз видит майора у себя в квартире, задавшись волнующим вопросом, нужно ли ему от нее еще что-то. Все, что было возможно, он получил от нее прошлой ночью, которая теперь была для нее только сладким воспоминанием. Решив не мучить себя понапрасну, пусть будет, как будет, она отправилась собираться на работу. После проведенной с этим мужчиной ночи, Светлане казалось, что она без памяти влюбилась. И главным для нее сейчас было то, что Васнецов будет чувствовать по отношению к ней то же самое.
Андрей приехал к забегаловке на несколько минут позже, чем его знакомый. Но этих нескольких минут Наилю вполне хватило, чтобы заказать себе выпивку без всякой закуски, дождаться, пока ее принесут, и опрокинуть первую стопку. Он смерил вошедшего майора тяжелым взглядом, но пожал ему руку со свойственной ему крепостью. Потом уселся обратно за столик, наполнил стопки.
- Помянуть бы надо…
Андрей молча взял со стола свою стопку и одним махом опустошил ее, а затем сел напротив своего знакомого и вопросительно на него взглянул. Наиль без боязни выдержал его взгляд, не произнеся ни слова, поэтому начинать разговор все-таки предстояло Васнецову. Вместо слов, майор взял бутылку и наполнил стопки вторично. Мужчины вновь выпили, не чокаясь. Андрей краем глаза заметил заинтересованный взгляд молоденькой официантки, которая, по всей видимости, уже задавалась вопросом, кто может пить в столь раннее время.
- Наиль, мы с тобой много лет знакомы… - начал он, но Татарин его прервал.
- Вот именно. Ты был еще лейтенантом, когда мы познакомились, а теперь ты уже майор.
- Да и ты уже не молодой криминальный авторитет, а уважаемый бизнесмен. Ладно, я, собственно, уже догадываюсь, о чем ты хотел поговорить. Ты знаешь, что я искренне тебе соболезную…
- Я хотел узнать, поймали ли вы уже парня, сотворившего такое с моей дочерью.
- Врать, с моей стороны, было бы попыткой проявить неуважение к тебе лично. Разве ты мог когда-нибудь упрекнуть меня в неуважении? Да, парня мы взяли накануне.
- Когда его в ИВС направят?
- Сначала хотелось бы убедиться, что именно он виновен в преступлении…
- Я хочу, чтобы ты отдал его мне.
- Наиль, и как ты себе это представляешь? На парне, между прочим, еще два убийства.
- Меня такая информация не интересует. Он надругался над моей дочерью, над моей девочкой, с которой я пылинки сдувал. А после этого он еще и перерезал ей горло. Как ты думаешь, достоин он еще жить на этом свете? – Валиев невольно повысил голос под влиянием еще свежей раны в душе, и на них стали оборачиваться девушки из обслуживающего персонала.
- Будь потише. На нас уже люди смотрят.
- Извини, я сорвался. В моем возрасте уже сложно следить за эмоциями, - Татарин вновь налил в обе стопки, но выпил один, Андрей к выпивке не прикоснулся.
- Мне на работу еще идти, прости.
Татарин кивнул и махнул рукой Никогда и никого он не заставлял силком пить с самим собой за компанию. Помянули и ладно, дальше он мог продолжать в одиночестве. Однако тема разговора, ставшего причиной их встречи, еще не была закрыта.
- Я повторю тебе свою просьбу, Андрей. Отдай этого выродка мне. Отдай ублюдка, и я самостоятельно с ним разберусь.
- Нет, Наиль. Я, прежде всего, офицер на службе закона. И потому сделаю все возможное, чтобы парня судили по закону. И чисто из любопытства: как ты себе представляешь, если бы я согласился отдать тебе парня? Мне его, по-твоему, удастся вывести на улицу из камеры?
- Мне будет достаточно информации, когда его повезут в изолятор, где он должен будет ожидать суда. Мне нужно только время…
- И ты предлагаешь мне взять грех на душу и стать убийцей этого молодого человека? Пусть и косвенным, но все же убийцей?
- То есть подобную информацию ты мне не предоставишь…
- Разумеется, нет, Наиль. И подумай сам: я ведь прекрасно знаю, что вопрос с парнем ты можешь закрыть в любой момент, что в ИВС, что на этапе, что на зоне. Я вообще не уверен, что с твоими связями он до зоны доживет, в изоляторе раньше прикончат. Только содействовать я этому не буду.
- Ты же сам признаешь, что мне легко закрыть вопрос самостоятельно. Что тогда тебе мешает просто поделиться информацией?
- Однажды много лет назад я уже поделился с тобой информацией. Соглашусь, что мне не дали довести дело до конца. А ты получил на том деле десятку вместо пятнадцати, а через семь лет вышел за примерное поведение. Я корил себя тогда не только за то, что стал косвенным виновником того убийства, но и за то, что ты получил срок. Видит Бог, я не хотел этого тогда, и я не хочу этого сейчас. Поверь мне, я сделаю все от меня зависящее, чтобы парню дали срок по максимуму за сотворенное им зло. Но это все будет по закону. А ты хочешь закрыть тему по беспределу…
- А то, что сделал этот ублюдок, это разве не беспредел?
- Он нарушил закон, и судить его будут по закону, я за этим прослежу.
- Я очень хотел, чтобы мы остались с тобой друзьями, Андрей…
- Я твой друг, Наиль, поверь. Но и беспредельничать я своему другу, то есть тебе, не позволю. Когда он уже не будет под моей ответственностью, можешь сделать с ним все, что захочешь. Пока он в камере в Управлении, я отвечаю за него не только погонами, но и головой. И перед совестью своей тоже мне предстоит отвечать.
- Я тебя услышал. Мент есть мент, другого ответа, если честно, от тебя я и не ожидал. Уважаю людей с принципами. Увидимся, - он протянул руку для рукопожатия.
- Куда денемся.
Андрей пожал протянутую руку и провожал глазами Татарина, пока тот не вышел на улицу и не уехал на своем внедорожнике. Через пять минут и сам он отправился на работу. Идти было совсем недалеко, поэтому свою «тойоту» Васнецов решил оставить перед забегаловкой. Начинался очередной рабочий день, и майор чувствовал, что он окажется не менее тяжелым, чем предыдущие. Как в воду глядел.
- Как у нас дела?
Васнецов зашел в свой кабинет, где его уже ждали Евгения, неразлучная теперь с Михаилом, Светлана, стоявшая у окна спиной к двери со скрещенными на груди руками, и Леха Макаров. Они все вопросительно посмотрели на начальника, включая и Машу, протиснувшуюся в кабинет вслед за Андреем. Все ожидали от него каких-либо распоряжений. Но для начала надо было определиться с тем, что могло произойти ночью. Майор уселся за свой стол и погрузился в чтение отчета Макса по дежурству. Две страницы исписанные корявым почерком капитана много времени не заняли. Особенно подробно остановился Васнецов на эпизоде, связанном с вызовом врача в камеру к убийце, которого они задержали накануне. К отчету прилагалась так же и докладная записка самого врача, в которой черным по белому было написано, что именно сотрудники дежурной смены могли применить силу по отношению к задержанному, и что сам врач не верит их утверждениям, что, якобы, парень сам бился в стену с разбега. Дочитав записку медицинского сотрудника, Андрей хотел уже скомкать ее и выбросить в ведро, лишь в последний момент передумав. Все-таки это был документ, и могло понадобиться, чтобы он был приложен к делу. Сняв телефонную трубку, майор набрал внутренний номер дежурки:
- Алло, майор Васнецов говорит. Сотрудники, дежурившие прошлой ночью, уже ушли? Нет еще? Тогда обоих ко мне. Именно сейчас. Нет, их командира пока ставить в известность не надо. Сами пока что разберемся, в узком кругу, - он положил трубку и оглядел присутствующих. – У нас и так проблем выше крыши, а эти уроды еще и руки распускают.
Спустя минуту раздался стук в дверь, и оба сержанта предстали перед начальником «убойного» отдела. Андрей напустил на себя самый суровый вид, на какой только был способен, и с таким видом посмотрел сначала на одного сержанта, а потом и на другогочто парни, казалось, забыли, как дыщать. Молодые сотрудники просто съежились под пронзительным взглядом майора. Тем временем, заинтересованная немой сценой Светлана взяла со стола только что прочитанные Андреем листы бумаги, содержавшие отчет о ночном дежурстве. Она пробежала глазами и отчет Макса, и записку доктора, неопределенно хмыкнула и положила записи на место.
- Итак, голубчики, мне стало известно о ночном происшествии из отчета моего подчиненного, - он старательно напускал на себя грозный вид, надеясь, что молодые сержанты «поплывут» Они стояли перед ним, переминаясь с ноги на ногу и уставившись в пол. – Прочитал я и записи врача, которого вы же сами и вызывали к пострадавшему.
- Товарищ майор… - сделал попытку заговорить один из сержантов.
- Постарайтесь меня не перебивать, - чуть возвысил голос Андрей, и оба сержанта предпочли за лучшее заткнуться. – Сейчас я бы хотел знать, что произошло ночью в камере задержанного, по-вашему. Я бы, на вашем месте, не увиливал, а говорил только правду и ничего, кроме правды. Только зная досконально истину, я смогу докопаться до сути проблемы и, следовательно, помочь вам. Так что я вас слушаю.
- Товарищ майор, это я спустился к камерам, когда был на обходе, - заговорил первый сержант. – Мне показалось, что я слышу некий шум из камеры, в которой сидит парень, которого вчера привезли. Открыв сначала окошко в камеру, я увидел, что задержанный делает несколько шагов от стены, чтобы затем с разбега броситься на нее…
- На кого? На стену?
- Так точно, товарищ майор. Я вошел к нему в камеру, чтобы разобраться, а он на меня кинулся. Хорошо, что мой напарник подключился, - кивнул он головой в сторону напарника, который стоял молча и не решался ни слова произнести.
- Ну, что же ты молчишь? - решил ему немного помочь Андрей. – Поведай нам о своих героических действиях.
- Он моего напарника душил, как мне показалось, поэтому я и решился применить силу. Потому и врезал ему разок дубинкой. Но это бы один-единственный раз…
- Так уж и один раз его ударил? Мне что-то в это не верится. Вы ж, ребята, как звери лютые становитесь, стоит вам свою безнаказанность почувствовать…
- Богом клянусь, один раз я его дубинкой ударил, товарищ майор. Ну, может, два раза… - сержант был готов расплакаться, как показалось Васнецову.
- …а где два, там и третий? Ну же, сознавайся. А то прямо сейчас сотрудника УСБ вызову, и тебя закроют. Причем заметь, камеру для ментов я тебе обещать не буду. А в общей хате ты быстро разучишься безнаказанность чувствовать. Ну?
- Никак нет, товарищ майор, - первый подключился к разговору, напоминающему допрос, потому что его напарник просто молчал, открывая и закрывая рот, словно рыба, выброшенная на берег. – Я готов под присягой показать, что он всего два удара ему нанес. Один - чтобы сбить с ног, когда он уже поднимался и направлялся к выходу из камеры, а второй – чтобы отключить его, по затылку. Остальные удары он себе сам нанес, врезаясь в стену.
- Присяга для вас уже давно является пустям звуком, молодые люди. Кроме того, из записки доктора следует, что следы побоев могут так же быть оставлены вашими дубинками, либо вы сами парня на стены толкали. Озверели совсем , некуда силушку свою богатырскую приложить?
- Да не мы это, товарищ майор, - уже взмолился первый сержант. – Этот задержанный, он такую сцену перед врачом разыграл, Станиславский, и тот бы поверил…
- Ну, если сам Константин Сергеич поверил бы, значит одно из двух: либо у парня незаурядный актерский талант, либо вы мне тут оба наврать решили с три короба. Признаваться будем или как? На парня документы уже составлены, его не сегодня-завтра заберут в ИВС, где он суда будет ждать. И туда я уже не поеду ради вас обоих, чтобы вывести злодея на чистую воду. Свободны пока. Будем разбираться.
Когда дверь за обоими сержантами захлопнулась, Андрей резко встал из-за стола и подошел к окну, где до сих пор стояла Светлана, мягко положив ей руки на плечи. Никто из присутствующих не произнес ни слова, ожидая, пока их начальник примет какое-то решение. И ни от кого не укрылось стремление майора быть поближе к Ковалевой. Похожее желание испытывали сейчас Астафьев с Анохиной. Они и сидя на стульях в кабинете шефа, продолжали держаться за руки. Прошлую ночь Женька провела в холостяцкой квартирке Михаила и теперь напряженно размышляла о том, правильно ли она поступила, поддавшись на его уговоры поехать к нему. Сам Миша вообще витал где-то в облаках и мысленно был в миллионах парсеков от кабинета майора Васнецова.
- Что же происходит, Света? - тихо заговорил Андрей. – Не хватает нам убийств непонятных, смертей задержанных прямо в камерах, так еще и дежурные арестованных избивают.
- А вы уверены, что это они, товарищ майор? - Ковалева мягко развернулась к нему, оказавшись с ним лицом к лицу. – На этих сержантов жалко было смотреть, когда они тут перед вами отчитывались.
- Ты читала записку врача, который был на вызове? Он допускает, что следы побоев могли оставить и сержанты. А теперь они старательно выгораживают друг друга. И других свидетелей у нас нет, нет третьей стороны, у которой можно было бы поинтересоваться правдивой информацией.
- Ну, с одной-то стороной вы уже поговорили, осталось поговорить и с другой.
- Я сейчас так и сделаю, - майор обернулся к своим подчиненным. – У меня сегодня встреча с Татарином была, если все из вас еще помнят, кто это такой.
- Ты с Наилем виделся? – Макаров привстал со своего места. – Ну, и как он?
- Не задавай мне глупых вопросов, Леха. Как он может быть? У него недавно дочь убили, да еще и при таких сопутствующих.
- А чего он от тебя хотел?
- Требовал сказать ему, когда парня, которого мы накануне взяли, будут перевозить в изолятор. Хочет сам с ним поквитаться.
- А ты?
- А что я? Сказал, что ничего он от меня не добьется. Я ему, конечно, соболезную как своему старому знакомому, но убийцей становиться не хочу.
- Думаешь, сам он не сможет узнать?
- А вот на это мне уже плевать с высокой колокольни. Я тут буду ни при чем.
- Но парня же убьют, - подключилась к разговору Светлана. – Неужели этому никак нельзя будет воспрепятствовать?
- Парнишка сам себе судьбу выбрал, - пришел на помощь начальнику Макаров. – За то, что он сделал, ему не светит ничего хорошего. Татарин сможет его достать и в ИВС, и непосредственно в тюрьме. Наше участие в этом деле ограничивается в дальнейшем предоставлением следователю необходимых сведений.
- Это как-то бесчеловечно… - пробормотала Светлана, вновь отворачиваясь к окну.
- Бесчеловечно насиловать девушек на улице, а потом еще и горло им перерезать, - Андрей положил руки Ковалевой на талию, чувствуя, насколько более глубоким становится ее дыхание от ощущения его присутствия.
- Какие будут распоряжения на сегодня, шеф? – Макаров знал, что Васнецов терпеть не может подобного обращения, но переучиваться не собирался.
- Сегодня похороны Бурцева, - он внезапно вспомнил о похоронах, на которых вообще-то лично обещал вдове присутствовать. – Вы втроем едете туда.
- Почему втроем? – Миша впервые за утро вмешался в разговор.
- Потому что вы с Женей возьмете мою «тойоту» и поедете на ней. Она в квартале от работы, у входа в закусочную, куда наши на обед ходят, - он протянул Астафьеву ключи. Зорко следите за всеми, кто окажется в непосредственной близости от супруги покойного. Если будут какие-либо особо интересные личности, можете даже сфотографировать на мобильник, потом вместе посмотрим.
- А я? – Макаров был в недоумении, потому что начальник говорил о троих сотрудниках, а задание давал только двоим.
- Куда ж я без тебя? – пошутил Васнецов в стиле Глеба Жеглова. – Тебе задание держаться в отдалении от коллег, но следить, не увяжется ли кто-нибудь за моей машиной, в которой Миша с Женей поедут.
- Бежевая «шестерка» в первую очередь?
- Именно.
- А если они меня вычислят?
- Звонишь мне и Михаилу. Точнее, Михаилу, а потом мне. Вместе их скрутим.
- А вы успеете?
- Леха, что ты за вопросы задаешь? Не первый год ведь на службе. Табельное оружие тебе зачем?
- Не хотелось бы на кладбище пальбу устраивать…
Звук открывшейся двери прервал его. В кабинет зашел Леонид Проскурин, до того несколько дней присутствовавший на допросах свидетелей и слушанье дела в прокуратуре. Высокий, светловолосый, хоть и превосходящий ростом, но уступающий в плечах Максу, Леня был самым молодым из сотрудников «убойного» отдела, не считая, конечно, недавнего пополнения в лице Евгении, Стаса и убитого Ильи.
- Вот, на ловца и зверь бежит, - усмехнулся Андрей. – С Леней поедешь, ему как раз развеяться надо после душных прокурорских кабинетов.
- Здравия желаю, начальник, - Проскурин изобразил отдание чести по Уставу. – А куда ехать-то?
- Макаров тебе по дороге расскажет. Еще вопросы у кого-нибудь есть?
- Ты вправду полагаешь, что люди на бежевой «шестерке» следили за тобой? Думаешь, это как-то связано с убийствами?
- Не знаю. Вот поймаем, тогда спросим.
- А если они стрельбу откроют?
- Мне вас учить, что ли? Отстреливаться до последнего патрона и ждать скорую подмогу. Молодой кстати сегодня даже на службу не вышел, как я посмотрю. Напоили, блин, ребенка. Ладно, пусть отсыпается пока. У него такой стресс был.
- Товарищ майор, - Светлана отвернулась от ока и пристально на него посмотрела, - а мне что делать?
- А мы с вами, Света, пойдем к нашему задержанному, пока его еще не увезли. Посмотрим, какую сказку он нам споет о ночном происшествии. И мне всерьез нужна ваша помощь, как психолога. Полагаю, опытный психолог сможет отличить правду от откровенной лжи?
- Я постараюсь.
- Тогда все по коням. Женя, не забудь, что вы едете на моей машине.
- Не забуду, Андрей Сергеевич. Кстати, у меня есть, наконец, новости по номеру мобильного. Вчера поздно вечером мне отзвонился мой знакомый. Так вот, телефон, зарегистрированный, скорее всего, на несуществующую душонку, до сих пор работает. Устанавливаются номера, на которые некто мог звонить с этого номера.
- Когда ждать результатов?
- Товарищ майор, я и так иду с опережением всевозможных графиков. Обещать результаты сегодня же не буду. Может, завтра-послезавтра…
- Хорошо, Жень, спасибо.
Он подождал, пока все подчиненные выйдут из кабинета, отправляясь на задание, а затем притянул к себе Светлану и нежно ее поцеловал. Сейчас ему не хотелось никуда идти, хотелось остаться у себя в кабинете, просто присесть на мягкий диван с девушкой на коленях и ни о чем больше не думать. Однако его служебный опыт подсказывал, что мечты эти так и останутся для него невыполнимыми.
К камерам Васнецов и Ковалева подошли в сопровождении дежурного через пять минут. Дежуривший сегодня сержант, долго возившийся с ключами, подбирая нужный, показался Андрею смутно знакомым. Потом до него дошло, что именно в дежурство этого парня мужчина в камере сам себе свернул шею. Ему до сих пор казалось, что самостоятельно свернуть себе шею невозможно, но эксперт в своем отчете утверждал ему, что так оно и произошло. С Михалычем спорить Андрею не хотелось.
Первым делом, сержант открыл окошко в массивной стальной двери камеры и заглянул туда. Парень лежал на своей кровати, не шевелясь, и, вероятно, спал. Однако он сразу проснулся, когда в замке заскрипел ключ, и принял сидячее положение. Васнецов первым вошел внутрь. Дежурный запустил следом Светлану, а сам вошел последним. Андрей повернулся к нему и знаком показал выйти и остаться снаружи, что сержант выполнил, не скрывая удовольствия. Он уже был наслышан о том, что двое его коллег могли в ближайшее время быть обвинены в превышении должностных полномочий и избиении задержанного. Ему самому не хотелось в этом хоть как-то быть замешанным. Тем более, что и над ним самим висел дамоклов меч смерти заключенного в его дежурство. Ему самому это грозило лишением работы, а то и посадкой.
Андрей осмотрелся в камере, отметив про себя многочисленные следы побоев на лице парня. Впрочем, на следы ударов дубинкой эти следы не походили, что говорило в пользу сержантов. Однако ведь они оба могли просто толкать парня на стены, не используя для его устрашения своих орудий труда. Майор решил в разговоре с задержанным попытаться выяснить правду.
- Здравствуй, Игорек, - он встал перед сидящим на шконке парнем, уперев руки в бока. – До меня тут дошли сведения, что ты себя ведешь неподобающим образом…
- О чем это ты, гражданин начальник? – голос Вербина был хриплым спросонья, но говорил он уверенно, проявляя завидное присутствие духа.
- Я говорил с утра с двумя сержантами из дежурной смены, которых ты обвиняешь в том, что они тебя вчера избивали. Они клянутся и божатся, что всего лишь пару раз ударили тебя дубинками, а остальные побои нанес себе ты сам.
- Вранье чистой воды, начальник.
- Подумай хорошенько, Игорь.
- И нечего мне тут думать. Конечно, вы всегда своих выгораживаете, мне надо было об этом самому догадаться. Нет правды в этих стенах, - обвел он взглядом свою камеру.
- Я уже наслышан о твоих актерских талантах, так что можешь особо не усердствовать. Кроме того, у меня уже есть твое чистосердечное признание, согласно которому тебя уже можно обвинить в трех предумышленных убийствах. Даже с учетом добровольного признание, хрен с ним, и того, что у тебя это может стать первым сроком, меньше пятнадцати лет тебе не светит…
- Говори, начальник, заливайся соловьем. Сегодня ты банкуешь.
- Вот я и хотел бы понять, для чего ты тащишь за собой двух полицейских. Они ведь тебя пальцем не тронули…
- Тронули, начальник. Еще как тронули. Мусарня паскудная, они меня с размаху вот в эти самые стены швыряли. А это, будет тебе известно, больно. Очень больно. Потому пусть теперь отвечают по всей строгости закона. Какая там статья в уголовном кодексе предусмотрена, двести восемьдесят шестая, часть третья, если не ошибаюсь? И светит им по десятке на брата теперь. Вот и пусть посидят…
- Значит, ты утверждаешь, что это они тебя били прошлой ночью?
- Именно так, гражданин начальник, - Игорь широко зевнул, старательно показывая, как ему наскучил уже этот разговор.
- Понятно. Ничего человеческого в тебе больше не осталось, как я погляжу. Только ведь я не только об этом зашел с тобой поговорить…
- Да ну? И о чем же еще изволит говорить доблестный майор? – голос парня переполняла ирония. – К совести к моей решил воззвать? Хочешь, чтобы я покаялся? Вот только хрен тебе, начальник. Я уж отсижу лучше свою пятнашку и выйду в полном расцвете сил. А вот тогда мы вернемся к этому разговору…
- А ты уверен, что просидишь все эти пятнадцать лет? Статья-то у тебя, как ни крути, петушиная. Ты же знаешь, Игорек, что с насильниками в тюрьме делают…
- Только вот пугать меня не надо. Догадываюсь, что меня опустить попытаются. Да вот только пусть сначала попробуют. Я ведь тоже не пальцем деланный. Сам кого хочешь зафаршмачить смогу.
- Гонору в тебе, как я посмотрю… Но, даже если допустить, что избежишь участи опущенного, я ведь и не об этом тебе толкую.
- А че еще тогда, начальник? Я прям весь внимание.
- Ты же знаешь, кто такой Наиль Валиев? Хотя откуда тебе, шпане дворовой, таких авторитетных людей знать…
- Я его имя вчера на допросе слышал. Такой авторитет серьезный?
- Серьезней некуда. В криминальных кругах Татарином кличут. Бывший мастер спорта по боксу, ныне уважаемый бизнесмен и мой хороший приятель.
- Ну, и к чему ты мне про него рассказываешь?
- Если ты вчера на допросе слышал его имя, значит, слышал и то, что это его дочку ты изнасиловал и убил в парке, перерезав ей горло. Единственного родного для него человека…
- А ты с ним приятельствуешь, говоришь? – Игорь явно озадачился последними новостями.
- Мы с ним много лет уже знакомы.
- И к чему ты клонишь, начальник? – впервые в ходе разговора Вербин продемонстрировал некую заинтересованность в развитии диалога.
- А я все к тому, что ему ничто не помешает убрать тебя еще на этапе или даже раньше.
- А ты ему типа в этом поможешь?
- Я не убийца. Но я не смогу ему помешать, даже если очень сильно захочу. Только мне особо и не хочется ему мешать. С чего мне тебя прикрывать?
- Я готов в письменном виде показать, что меня накануне сержанты и пальцем не тронули, - Игорь смотрел на майора с надеждой. – Я напишу, что я сам в камере буйствовал и на стены бросался. Такое предложение тебя устроит?
- Почему бы и нет? – Андрей довольно ухмыльнулся. – Я знал, Игорек, что ты человек, с которым всегда можно договориться.
- Идет, начальник. Давай бумагу и ручку. Все как на духу тебе напишу.
- Вот это совсем другое дело, - усмешка Андрея превратилась в плотоядную ухмылку хищника. – Сержант, бумагу в камеру принесите.
Следующие четверть часа Игорь мучительно соображал, как ему лучше написать собственное признание в попытке оклеветать сотрудников полиции в превышении ими служебных полномочий. Затем он начал писать и писал минут десять. Андрей не торопил задержанного, только изредка поглядывая на часы. Когда Вербин написал, он отобрал у него бумагу, быстро пробежал по тексту глазами и удовлетворенно кивнул. Эта писанина оправдывала обоих сержантов полностью.
- Ты знаешь, начальник, - Игорь говорил тихо, словно беседовал сам с собой, но явно обращался к майору, - это снова тот же самый голос меня заставлял кидаться на стены, а затем посоветовал мне оклеветать ментов. Да и дубинкой они меня разок здорово огрели.
- Если в целях твоего успокоения, то не вижу за ними никакого преступления.
- Вот спасибо тебе, добрый начальник, - Игорь мрачно усмехнулся. – Умеешь подбодрить…
- Всегда смело за этим ко мне обращайся. У меня бодрости навалом, на всех хватит. Так что ты готовься, вероятнее всего, за тобой завтра автозак пришлют. И поедешь ты, Игорек, в изолятор временного содержания, где и будешь ждать суда. Если дождешься, конечно.
- В каком это смысле, «если дождешься»? – появившаяся усмешка медленно сползла с лица Игоря. – Ты же мне обещал мою сохранность…
Пока твоя задница в моих руках, тебя никто тронет. А вот в ИВС… Не могу ж я из-за тебя туда работать перевестись…
- Ну ты и… - у Вербина не было слов, он только что понял, что был жестоко обманут начальником «убойного» отдела. – Сука ты, начальник.
- С кем поведешься, - очередной усмешкой ответил парню Васнецов. – Как обещал, конвой в автозаке на завтра мы обеспечим своими силами, а вот дальше уже сам вертись.
- Я тебе вспомню, начальничек. Я вам всем вспомню.
- Так ты в ИВС как приедешь, так сразу за мемуары и садись, пока тебя не прикончили. Расскажи бумаге, как ты со своим корешем в парке поджидал тех, кто был слабее, как отнимали деньги, снимали с жертв гоп-стопа драгоценности. Обязательно напиши, как ты своего собственного друга прикончил, пока он спал. Напиши, как тетку свою зарезал, а ее кота повесил на гардине. И обязательно напиши, что ты сотворил с девушкой на улице, мразь. Не забудь все это подробно написать.
Почувствовав, что еще немного, и он взорвется, Андрей вскочил со шконки и, пропустив перед собой Светлану, вышел из камеры. В глазах у него стояли слезы злости. Произнося свой последний монолог, он с громадным трудом сдерживался, чтобы не вцепиться парню в горло. Эта сволочь лишила молодую и прекрасную девушку ее будущего счастья. Он собственного друга зарезал во сне. Если и существовала за такие проступки божья кара, Васнецов искренне надеялся, что молния попадет в камеру Игоря Вербина и сожжет его дотла.
Рядом с ним стояла Света, которой он до боли сжал руку, но девушка не подавала виду, что ей больно, чувствуя, что творится в настоящее время в душе у майора. Наконец, он соблаговолил заметить, что уже едва не до хруста сжимает руку Ковалевой, и отпустил ее. За его спиной сержант закрыл дверь камеры, в которой задержанный еще что-то кричал ему вслед. Слышать он этого не хотел.
- Ты был так спокоен на протяжении всего разговора, - Светлана с интересом и легким испугом вглядывалась в его лицо. – Что случилось в конце, Андрей? Я ожидала, что в любой миг ты потеряешь самообладание. Как ты себя чувствуешь?
- Все в порядке. Все в полном порядке, - Васнецов говорил, уставившись в никуда, будто общаясь с самим собой. – Я искренне надеюсь, что черти в аду будут долго жарить на костре душу этого ублюдка. Если у подобного индивида вообще может быть душа. Слушай, - добавил он, вдруг резко меняя тему для разговора. – Вчера мы были у тебя. Поехали сегодня ко мне?
- Как скажете, товарищ майор.
Он галантно предложил даме руку, и они вдвоем поднялись в его кабинет.
Глава 14
- Слушай, Миш, а кто такой этот Бурцев?
Астафьев со своей спутницей и коллегой подъехали к кладбищу и с трудом нашли место для парковки. Машин на стоянке было не счесть, а сама стоянка напоминала авторынок. В глазах рябило от разнообразия весьма солидных представителей как российского, так и зарубежного автопрома. Одних «гелиндвагенов» Михаил насчитал три штуки, они выделялись среди остальных автомобилей прежде всего размерами и стояли ближе всего к входу на кладбище. Самих людей, приехавших на этих машинах, уже не было видно, потому что полицейские приехали с небольшим опозданием, как решил для себя Астафьев, и все уже собрались непосредственно на месте похорон.
- Знай и люби свой город, Евгения, - он усмехнулся и полез наружу из машины. – Геннадий Бурцев был, пожалуй, одним из самых известных бизнесменов в нашей стране, хоть и был родом из провинции. Полагаю, сегодня ты сможешь увидеть на этих похоронах и знаменитых в нашем городе людей. Многих из них ты могла видеть в новостях. Уверен, что и из столицы гости пожалуют, чтобы с таким человеком попрощаться. Пойдем подберемся поближе.
Он помог Жене выбраться из машины, и они зашагали по центральной аллее кладбища, выискивая глазами скопление людей. Далеко им идти не пришлось. При том, что известным Бурцев был и в столице, для похорон было выбрано кладбище именно в родном городе, зато неподалеку от входа на него. Не пройдя и сотни метров, Михаил остановился и задержал за руку Евгению, которая не заметила его остановки и собиралась двигаться дальше. Девушка вопросительно посмотрела на него, но вместо ответа он всего лишь кивнул ей в направлении настоящей толпы, собравшейся неподалеку. В толпе тут и там мелькали знакомые лица. Острый взгляд Астафьева сразу заметил и их генерала, и главного прокурора города, которые стояли чуть поодаль, тихо переговариваясь между собой. Были здесь так же и известные люди культуры и спорта. Присутствовал в этом скоплении людей и полпред президента по южному федеральному округу. Не счесть было людей, которые каждый день мелькали на экранах телевизоров. У Жени рот открылся от удивления – она не могла себе представить, что столько известных людей соберется на похороны. Михаил же решил для себя, что ему во что бы то ни стало необходимо увидеть вдову бизнесмена, и он начал приближаться к месту действия, крепко держа за руку свою спутницу.
- Куда ты меня тащишь? – Евгения обернулась к старшему лейтенанту и зло зашептала ему прямо в лицо, ловя на себе взгляды встречных людей. – Ты с нашим генералом хочешь поздороваться?
- Тихо, не шуми, - Миша не реагировал на ее злой шепот, проталкиваясь ближе к месту будущего упокоения бизнесмена. – Нам шеф поручил подробно разглядеть участников процесса.
- Но при этом нам не стоит привлекать внимание этих самых участников.
- Тише, мы уже практически пришли. Я уже вижу вдову. Интересно, кто это с ней рядом…
Евгения выглянула из-за стоявшего перед ней высокорослого мужчины и увидела закутанную в черное женщину, с черной же косынкой, покрывавшей ее голову. Она беспрестанно прикладывала черный ситцевый платок к глазам, хотя лейтенант Анохина чисто женским взглядом сразу вычислила, что слез на глазах у вдовы не было. Отметила она для себя и темные круги под глазами у женщины, которые могли свидетельствовать о бессонных ночах, проведенных вдовой с момента гибели ее супруга. А вот чем могла быть вызвана эта бессонница, оставалось только гадать. Мрачное подозрение закралось в голову к девушке, особенно учитывая, что рядом с ней стоял, поддерживая ее под руку, весьма представительного вида мужчина, при одном взгляде на которого в голову сразу закрадывался вопрос, каков он в постели. По его виду нельзя было утверждать, что он расстроен, и вид он сохранял относительно равнодушный. Рядом с собой Евгения услышала разговор, в некоторой степени имевший отношение к ее собственным мыслям, поэтому она продвинулась к говорившим чуть ближе, игнорируя вопросительный взгляд Михаила, и обратилась в слух.
-…рядом с вдовой? – начало вопроса осталось вне пределов ее досягаемости, но Женя догадалась о его сути, услышав ответ.
- Это доверенное лицо предпринимателя, некто Королев, известный юрист, - ответил спросившему мужчина, который показался Евгении смутно знакомым.
- Настолько доверенный, что он может находиться рядом с вдовой на похоронах ее супруга? Смотрите, он ее за руку поддерживает, как будто является чуть ли не близким родственником…
- Вы находите это оскорбительным для покойного?
- В некотором роде, да. А вы разве нет?
- А по мне, так покойному Гене уже все равно, даже если эта парочка окажется любовниками.
- Довольно грубо с вашей стороны так говорить на похоронах…
- Что поделать, наш мир вообще излишне жесток. Надеюсь, что покойный Гена Бурцев не обидится на меня за мои слова.
Дальше разговор перетек в область бизнеса, к которому оба говоривших практически не имели отношения, но обсуждали его так, как будто речь шла об их собственной судьбе. Мужчина со смутно знакомым лицом не давал покоя Евгении. Она повернулась к чуть отставшему от нее Михаилу и кивнула на мужчину, вопросительно подняв брови. В ответ ее коллега поманил ее к себе:
- Довольно странно, что ты его не узнаешь. Он по выходным аналитическую программу ведет на центральном канале. Надо же, с Москвы прилетел на похороны.
И она вспомнила. Конечно, одним из говоривших мужчин, чей разговор Женя подслушала, был Сергей Романов, известный журналист, ведущий на телевидении аналитическую программу «Кому выгодно», выходящую в эфир каждое воскресенье вечером. Вероятно, он и в Волгоград приехал, на похороны Бурцева, чтобы набрать материала для своей будущей передачи. А его слова, содержащие в себе некоторое неуважение к покойному, становились понятными людям, которые его знали. Ведя свою аналитическую телепередачу, Романов разве что не высмеивал известных в мире политики, культуры и бизнеса людей, заставляя телезрителей задумываться и представляя любую знаменитость изначально в негативном свете. Именно поэтому его слова о покойном или о его вдове несли в себе легкий оттенок презрения. Впрочем, во всеуслышание он свою точку зрения не планировал высказывать, оставляя свое мнение для прямого эфира, поэтому их разговор с неизвестным для Анохиной лицом быстро прервался, и собеседники разошлись.
Однако некоторый смысл в высказываниях Романова все-таки был. Евгения и сама испытывала некоторые сомнения, глядя, как юрист держит вдову уже за талию, для всех вроде как поддерживая убитую горем женщину, которая вовсе не производила впечатления убитой горем.
Между тем к открытому гробу вышел мужчина, бывший ближайшим компаньоном Бурцева по бизнесу и, судя по всему, являвшийся с момента его смерти единственным владельцем бизнеса. Хотя оставалось, конечно, завещание, по которому наследовать предпринимателю могла и его супруга. Мужчина, тем временем, представился, и его дальнейшие слова, произнесенные хорошо поставленным голосом, разнеслись над собравшимися:
- Геннадий Бурцев был настоящим мастером своего дела. Именно мастером с большой буквы. Несколько дней назад произошло событие, которое не может остаться незамеченным людьми, имеющими хоть какое-то отношение к российской экономике. Погиб самый преданный творец успеха, самый яркий представитель российского бизнеса. И теперь я хотел бы обратиться к нему в надежде, что его душа еще не слишком далеко, и что он сможет меня услышать. Гена, ты всегда был заботливым супругом, отзывчивым другом, талантливым руководителем. Благодаря своему исключительному таланту находить, прежде всего, позитив во всем и во всех, ты смог подняться сам и поднять экономику нашего государства до невиданных прежде высот. И в час твоего расцвета пуля злодея остановила биение твоего храброго сердца. Но в наших сердцах, Геннадий, ты всегда останешься самым замечательным человеком, другом, братом. И твоя трагическая гибель не останется неотомщенной. Покойся с миром, дорогой друг.
Одновременно с последними словами мужчины работники кладбища накрыли гроб крышкой и повернули специальные зажимы, призванные ее зафиксировать. Заиграла траурная музыка, и гроб с телом Бурцева медленно поехал вглубь могилы, повинуясь незаметно нажатому рычагу специального устройства. Евгения на протяжении всей не слишком долгой речи коллеги Бурцева следила не за его лицом, в отличие от всех присутствующих, а за лицами вдовы покойного и ее спутника. И она готова была поклясться, что на губах мужчины при словах о «ярком представителе» и о «трагической гибели» всего лишь на одно краткое мгновение, но все же появилась усмешка. Выражение же лица вдовы сохраняло прежнее равнодушие. Не было ни малейшего проявления с ее стороны грусти. Даже когда пришла пора бросать горсть земли на крышку гроба, она сделала это, скорее, машинально, чем испытывая хоть какие-то эмоции. Евгения посмотрела на своего спутника, и увидела, что он тоже с интересом наблюдал, как с выражением брезгливости на лице вдова взяла салфетку, протянутую ей кем-то из родственников погибшего, чтобы вытереть руку. Убитые горем родители покойного не заметили этой брезгливости, а, может, не придали этому ни малейшего значения. Только мужчина, находившийся рядом с госпожой Бурцевой, словно спохватившись, что-то быстро и резко прошептал ей на ухо. Слова его так и остались тайной для всех вокруг, только вдова снова поднесла к глазам платок, будто чтобы утереть слезы.
- Уходим, Женя, - Астафьев прошептал эти слова своей молодой коллеге и уже разворачивался, чтобы выбираться из толпы, оставаясь для всех незамеченным.
Они без приключений вышли на свободное место, и Михаил огляделся по сторонам, заметив краем глаза, что двое незнакомых парней, избегнув приближения к могиле, которую в данный момент забрасывали землей работники кладбища, так же отдалились от основного скопления людей и через мгновение ушли, никем так и не замеченные. Евгения обратила внимание, что оба мужчины были молодыми, на вид им можно было дать не больше тридцати лет каждому. Но ничего особо запоминающегося в их лицах не было. Возможно, они являлись сотрудниками одного из предприятий Бурцева, которые пришли на похороны своего босса незваными и хотели остаться незамеченными.
- Ты этих двоих видел, Михаил? – она повернулась к нему и заговорила уже чуть громче, не будучи окруженной со всех сторон пришедшими на похороны людьми.
- Видел.
- Они тебе тоже показались подозрительными?
- Может, это были какие-то из подчиненных покойного? Просто проявили собственную инициативу и пришли, чтобы проститься с умершим…
- Ты сам-то в это веришь?
- Мне более подозрительным, в любом случае, показалось поведение вдовы. Скажи мне, на твой женский взгляд, она казалась расстроенной смертью супруга?
- Не более чем вспышкой вируса Эбола где-нибудь в центральной части Африки.
- Вот и мне тоже так показалось… Могла бы и более талантливо сыграть, если уж она решила разыграть роль убитой горем вдовы. – Миша обнял спутницу за талию, увлекая ее к машине. – Пойдем, надо нашим коллегам позвонить, видели они что-нибудь подозрительное или нет.
Уже сидя в машине, но решив пока не заводить двигатель, Астафьев набрал номер Макарова. После нескольких гудков ему ответил как обычно бодрый голос коллеги:
- Ну что, простились с умершим?
- Простились. Впечатлений море. Я к вам Женьку пришлю, пусть поделится. Вы далеко от нас?
- Метров сто, не больше.
- Видели кого-нибудь?
- Ехала за вами какая-то бежевая «шестерка», но та или нет, сказать затрудняюсь. Я ту машину только однажды видел. Остановились, как и мы, метрах в ста от кладбища, только с другой стороны от входа. Из машины выбрались двое мужчин, которые направились в сторону стоянки. Погоди, тут Леня тебе что-то рвется сказать…
- Мишаня, я вылез из машины и пошел за ними, только довольно сильно отстал, - голос Проскурина был в некоторой степени взволнованным. – В-общем, могу сказать, что они прошли стоянку насквозь, направляясь в сторону входа на кладбище.
- Ну и что?
- Я не заметил, останавливались ли они возле какой-либо из машин, но у меня какие-то смутные предчувствия.
- Насчет чего? Думаешь, они на кого-нибудь покушение готовят? Остановились у чьей-либо машины, установили взрывчатку… На похоронах было много значимых персон, мало ли, на кого решили покушаться Ладно, я к вам Женю отправляю, через пару минут подойдет.
Астафьев оборвал связь и взглянул на свою молодую коллегу, которая молчала и терпеливо ждала от старшего товарища указаний. Они не расставались уже три дня, и последние две ночи она проводила у него, оказавшись не слишком опытной, но зато исключительно страстной и нежной в постели. Мише уже казалось, что он влюбился, но вместе с тем, он чувствовал, что ему просто необходимо сейчас отправить Евгению к сослуживцам. У него тоже появилось какое-то необъяснимое предчувствие, и было оно связано не с кем-то из присутствовавших на похоронах, а именно с ним и с машиной Андрея, на которой они приехали.
- Женька, выходи и отправляйся к парням в машину. Расскажи им о наших впечатлениях на похоронах. Я чуть позже присоединюсь.
- А почему нам просто к ним не подъехать?
- Мне сложно объяснить. Ты сделай, как я тебе сказал.
- Хорошо, - она с выражением непонимания на лице полезла наружу из машины, но Миша на мгновение задержал девушку, прильнув к ее губам в крепком поцелуе.
- Какой ты любвеобильный, товарищ старший лейтенант, - засмеялась Евгения, ответив сначала на поцелуй Астафьева, но потом вылезла из автомобиля окончательно и отправилась в сторону машины Макарова, обернувшись и послав Мише воздушный поцелуй.
Больше она живым своего коллегу и возлюбленного не видела. Дойдя до автомобиля Алексея, где они с Леней ее дожидались, она уселась на заднее сиденье и посмотрела сначала на одного, а потом на второго. Макаров обеспокоенно повернулся к ней.
- Я вот тут гоняю: почему он тебя отправил к нам, если вы могли оба подъехать на машине?
- Я без понятия, но говорил он так, что звучало это как приказ, и спорить с ним мне абсолютно не хотелось.
- Странно… - Леня говорил, задумчиво глядя в лобовое стекло вперед, где отлично видна была стоянка перед кладбищем и «тойота» начальника, одолженная им своим подчиненным.
- Что именно тебе кажется странным? – Женя посмотрела на Леонида, с которым впервые общалась лично; с ее лица не сходило появившееся выражение беспокойства.
- Да у меня из головы не идут те два парня, которых я видел за автостоянкой. Зачем им понадобилось идти через нее, если они спокойно могли пройти по обходной дорожке?
- Может, время терять не хотели? Торопились на похороны? – Макаров сидел, уставившись вперед и задумчиво барабаня пальцами по рулю.
- А может, хотели кого-нибудь из друзей покойного отправить вслед за ним? – Евгения посмотрела поочередно на своих коллег.
- Всякое может быть, - вяло отреагировал на ее слова Алексей.
И внезапно до Жени, наконец, дошло. Бежевая «шестерка» ехала не по пути с ними, а непосредственно за ними. Точнее, не за ними, а за майором Васнецовым, ведь они поехали на его машине. Как и на протяжении нескольких дней до этого, преследователи увязались за «тойотой»,и маршрут их вовсе не был просто попутным. Кроме того, Васнецов совсем недавно ездил поговорить с вдовой человека, на чьих похоронах они сегодня были. Видя сегодняшнее состояние вдовы и ее не слишком усердное изображение скорби на лице и в поведении, Евгения могла предположить, что ее начальник всего лишь разворошил своим визитом осиное гнездо. Майор был той самой фигурой, которую злоумышленникам, рано или поздно, необходимо было вывести из игры. И они прекрасно знали, на чем майор ездит. И лучшего способа вывести из игры Васнецова теоретически нельзя было найти.
- О, Господи, - Анохина стремительно распахнула заднюю дверцу машины и практически вывалилась на дорожное покрытие.
Спустя мгновение, показавшееся ей вечностью, на автостоянке распустился огненный цветок взрыва. Взорвалась «тойота» Андрея Васнецова, за рулем которой находился Миша Астафьев. Взрывное устройство сработало при попытке завести машину. Спустя мгновение Евгения ощутила толчок взрывной волны в грудь, заставивший ее, едва поднявшуюся на ноги, присесть обратно. Сквозь слезы на своих глазах она видела размытый силуэт машины босса, объятой пламенем, и темную фигуру сгоравшего в машине старшего лейтенанта, являвшегося для нее в настоящее время любимым человеком.
В машинах, стоявших вокруг, выбило взрывом стекла, но ни одна из них не взорвалась следом за «тойотой», хотя пламя и перекинулось на стоявший почти вплотную «гелиндваген». Прибежавший водитель бегал вокруг машины, размахивая руками и что-то крича. Народ с кладбища повалил в сторону стоянки. Люди подбегали к своим машинам, толпились вокруг. Кто-то показывал на горящую «тойоту» пальцем. Макаров один сообразил, что необходимо было предпринять. С огнетушителем в руках он уже несся к источнику возгорания. Леня, тем временем, помог Евгении встать на ноги и продолжал держать ее в цепких объятиях, не давая бежать к месту взрыва. Девушка сначала пробовала вырваться, но затем просто осела в руках коллеги и слезящимися глазами смотрела, как догорает ее любимый человек в машине ее шефа.
несколькими минутами ранее
Миша ответил на воздушный поцелуй своей уже любимой, теперь он мог это признать, девушки, а затем пристегнул ремень безопасности и вставил ключ в замок зажигания. У него где-то в кончиках пальцев на ногах появилось мрачное предчувствие. Почему-то вспомнились двое незнакомых мужчин на кладбище, которые недобрыми взглядами скользнули по нему и его спутнице, выйдя из толпы собравшихся людей. Была в их взглядах какая-то неясная угроза, какое-то мрачное предзнаменование… и непонятная растерянность? Этого он не знал.
Только теперь его ощущения успели сформироваться в некоторые подозрения. Он понял, что казалось ему угрожающим. Машина, в которой они с Евгенией приехали. Машина, на которой ездил обычно их начальник. Майор не зря посылал их с Женькой на похороны олигарха. Ему казалось, что они могут там увидеть или узнать что-то, что может помочь в дальнейшем расследовании. Сейчас Михаил понял, что ему всерьез не понравился вид вдовы на похоронах. Не производила та впечатления убитой горем супруги, потерявшей своего кормильца. А еще и тот мужчина, который был рядом с ней. Поддерживал ли он вдову под руку и за талию или откровенно ее обнимал, наплевав на приличия? Опечаленные родственники и друзья усопшего вряд ли могли углядеть что-либо подозрительное в его поведении. Не до того им было. А вот нейтрально настроенный к происходящему вокруг старший лейтенант полиции, который никоим образом не был задет гибелью Бурцева, был более наблюдательным, потому и видел то, что было укрыто от взглядов других людей.
Михаил взглянул на себя в зеркало заднего вида, и ему не понравилось выражение его глаз. В его взгляде читалось доселе непонятное ему отчаяние. Он, конечно, не был уверен на сто процентов, что нечто угрожает ему, но считал себя правым, что решил перестраховаться и отправил Евгению пешком к своим коллегам, которые были неподалеку, и которые могли ее защитить в случае необходимости. Именно непонятное предчувствие помешало ему завести двигатель машины, пока Женя находилась рядом с ним в салоне. Теперь же, когда он был один, ничто не могло помешать ему повернуть ключ в замке зажигания. Посмотрев еще раз в свое отражение в зеркало заднего вида, он протянул руку и повернул ключ. На одно мгновение ему показалось, что двигатель спокойно заведется, и впоследствии они с Женькой вдвоем посмеются над его предчувствиями, лежа в объятиях друг друга в постели.
Еще мгновение ничего не происходило, и Михаил уже готов был успокоиться. Однако затем он услышал рокот под днищем автомобиля. В последнюю секунду жизни, он почувствовал, что теплая взрывная волна подхватывает его и тянет за собой куда-то в небытие. Затем наступила темнота, которая поглотила его, и он больше ничего не видел и не слышал. Машину его начальника объял огонь, в котором сгорало дотла уже безжизненное тело старшего лейтенанта полиции Михаила Астафьева.
Отовсюду к стоянке бежали люди. Мелькнул поблизости и Сергей Романов, известный телеведущий. Приставив руку ко рту, с ужасом взирала на сгорающую машину мать Бурцева, на мгновение забывшая о похоронах собственного сына. Вдалеке нарастали завывания пожарной сирены.
- Как это случилось? – Васнецов, примчавшийся на место взрыва на служебной машине, стоял рядом со своими подчиненными, переводя взгляд с Макарова на Проскурина, а с него на Евгению. – Кто-нибудь может мне это сказать?
- Бежевая «шестерка», - Макаров говорил хрипло, словно враз потерял голос. – Мы видели ее, когда она ехала за Мишей и Женей…
- Это и моя вина, шеф, - Леня Проскурин сделал шаг вперед. – Я видел, как из «шестерки» выбрались двое мужчин, как они направились к входу на кладбище, и как пошли через стоянку. Но я немного отстал, и поэтому не видел, чем они на автостоянке занимались.
- То есть, ты считаешь, что они вполне могли успеть заложить взрывное устройство? Правильно я тебя понимаю? – Андрей едва не скрипел зубами, осознавая свое полное бессилие в решении возникшей проблемы.
- Имея определенные навыки, не исключено. А скорее, очень даже вероятно.
- Ясно. А где Женя? – он оглянулся по сторонам.
Евгения стояла без единого движения и смотрела на остатки взорванной машины. Сильно обгоревший труп Астафьева уже забрали и упаковали в пластиковый мешок. При виде этого мешка Васнецову хотелось кричать от бессильной злобы, но он изо всех сил сдерживал свои эмоции. Он подошел к Евгении и попытался обнять ее на плечи. Однако девушка мягко, но решительно отстранилась.
- Он все знал с самого начала, - она плакала, но продолжала говорить дрожащим голосом. – Миша специально попросил меня пешком идти к машине капитана Макарова, хотя вполне мог к ней подъехать. Он все знал…
- Женя, не расстраивайся, - майор уже корил себя за глупую реплику, когда девушка обратила к нему взгляд своих заплаканных глаз.
- Как я могу не расстраиваться, товарищ майор? Мы с Мишей были близки, и я всерьез считала, что это будет продолжаться вечно. Вы когда-нибудь теряли своих любимых людей, товарищ майор?
- Терял, Жень. Поэтому я могу понять, что ты сейчас чувствуешь.
- Не обижайтесь, но я сильно сомневаюсь, что можете. Я вас очень уважаю, Андрей Сергеевич, но я бы с радостью поменяла с десяток таких как вы на одного Михаила, который сейчас был бы жив, - девушка бессильно разрыдалась и опустилась на бордюр.
- Максу звонили уже? – обратился он к Макарову, оставляя Женю в одиночестве.
- Я звонил ему минут десять назад, но он трубку не берет. Спит, наверное…
- Ладно, пусть пока спит. Свидетели взрыва есть?
- Никого, кроме нас самих. Никто к машине не приближался, ракету в нее никто не пускал. Взорвалась сама, а точнее тебе эксперт расскажет.
- Пойду до него дойду, поговорю. Вы все свободны. Завтра в кабинете с утра встретимся, покумекаем, - Андрей попрощался с подчиненными и направился к эксперту, завершающему уже осмотр места взрыва.
Экспертов было сразу двое. Михалыч привез с собой на место преступления своего молодого коллегу, пытаясь натаскать его на практике. Он что-то объяснял ему тихим голосом, чтобы никто вокруг не слышал. Заметив подходящего майора, он жестом отправил парня завершать осмотр, а сам повернулся к Васнецову, протягивая руку в приветственном жесте.
- Твоя машина? Соболезную. И по поводу сотрудника тоже, конечно.
- Что-то уже можешь сказать? Хотя бы предварительно.
- Могу с почти стопроцентной вероятностью утверждать, что эпицентр взрыва под днищем автомобиля. Вероятнее всего, слева, прямо под водителем. Пластиковая взрывчатка, такой сейчас взрывать самая модная тенденция. Детонатор сработал на зажигание. Полмига ожидания и взрыв. Допускаю, что у твоего человека множественные разрывы внутренностей, непонятно, как его вообще на части не разорвало. Но точнее смогу сказать только после вскрытия. Кто это у тебя был?
- Старший лейтенант Астафьев.
- Мишаня? Очень жаль, способный паренек был…
- Взорвать меня пытались, тут даже вопросов нет. А Миша случайно под раздачу попал…
- Уверен?
- Конечно, уверен. Машина ведь моя. За машиной следили…
- Тогда получается, что Мишане просто не повезло.
- А ведь это я ему дал машину, сказал ему на ней ехать…
- Ну и что?
- Ну и то, что надо было ему на своей машине ехать. Сейчас бы живой был…
- Ты на себя-то много не бери, Андрюха.
- Товарищ криминалист, я бы попросил… - Васнецов был едва не на грани срыва, ему хотелось заорать в лицо добродушного эксперта, стереть своим криком эту извечную ухмылку с его лица.
- Я тебя, «товарищ майор», - с некоторой издевкой произнес Михалыч, - еще с тех пор помню, как ты лейтенантские погоны носил и старшим за пивом бегал. Так что не выпендривайся.
- Я за пивом старшим по званию никогда не бегал, - враз успокоился несколько присаженный экспертом Васнецов.
- Это я утрирую, чтоб тебя на место поставить, - Михалыч достал из пачки папиросу, смял ее во рту для дополнительного форса и закурил.
- Ну, теперь тебе только кепки не хватает послевоенного покроя на твою лысеющую голову, - незаметно подошел сзади Макаров и хлопнул эксперта по плечу, отчего тот аж скривился.
- Сколько раз просил уже не подходить ко мне сзади со своими панибратскими замашками.
- Да ладно тебе, Михалыч, - Алексей лыбился, словно был не на месте взрыва, где только что погиб его товарищ, а где-нибудь на колхозной дискотеке. – Шеф, - он враз стал серьезным, - надо бы Женьку отвезти, а то она в некотором неадеквате. Мало ли, чего удумает…
- Захвати ее с собой, Леха, и подвези до дома, - Андрей посмотрел на Евгению, стоявшую невдалеке, у которой был вид, будто в машине взорвалась только что она сама, а не Астафьев. – Только проследи, чтобы она домой пошла.
- Есть, шеф.
- И не зови меня шефом, сколько раз просить можно.
- Есть, шеф, - Макаров лихо отдал честь и направился к девушке.
- Балбес, - Васнецов вяло махнул рукой в направлении своего подчиненного, понимая, что некоторые вещи изживать бесполезно.
- Не обращай на него внимания, - Михалыч докурил папиросу, смяв окурок и швырнув его в урну, стоявшую поблизости. – Балбес, зато живой и полный силь. Ладно, я поехал. Отчет тебе к завтрашнему утру предоставлю.
- Спасибо, езжай. А то сейчас прокурорские понаедут, не протолкнуться будет.
Словно в ответ на его слова, мигая синими маячками, к месту недавнего взрыва подкатила «газель» с надписью «прокуратура» на обоих бортах. Из машины, едва дождавшись, чтоб она затормозила, выскочил Лисицкий. Он сразу осмотрелся на месте приезда и, заметив Андрея, быстрым шагом направился к нему, уже издалека протягивая руку для рукопожатия.
- Здорово, Андрюха. А я услышал, что полицейского в машине взорвали. Говорили, что «тойота» на небеса взлетела, а я ж помню, что у тебя как раз «тойота» была…
- И откуда ты узнал, что именно полицейский был взорван?
- В прокуратуру сигнал поступил. Анонимный… Так что, на самом деле, произошло?
- Все верно, Дима. Мой автомобиль взорвался. Вернее, взорвали… Только за рулем не я был.
- А кто ж тогда?
- Мишаня Астафьев…
- Вот блин! – от избытка чувств Дмитрий сплюнул на бетонное покрытие автостоянки. – Я так понимаю, что насмерть?
- Правильно понимаешь. Пластид под днищем, прямо под сиденьем водителя. У Миши шансов не было. А он как чувствовал, Жене предложил выйти из машины незадолго до взрыва.
- А, может, чувствовал? – следователь сделал несколько шагов в направлении обгоревшей и покореженной взрывом машины, но потом вернулся. – Да и как он в твоей машине оказался?
- Я ему предложил на ней поехать. Тут сегодня Бурцева хоронили, - показал он рукой в сторону кладбища, народ откуда уже расходился, большинство из них торопились на поминки в ресторан. – Знаешь, кто такой?
- Еще бы, - Дмитрий хмыкнул. – Мне по долгу службы положено всяких таких олигархов знать. А то мало ли кто из них будет закон нарушать с целью личного обогащения… На таких ведь обычных ментов не натравишь.
- Да он, вроде, и не воровал особо…
- Все они воруют. Не из грязи же они свои миллионы лепят.
- Может быть… Так вот я Астафьева с нашей молодой сотрудницей на похороны отправил, чтобы поглядели тут, что и как. Заодно решил проверить, следил ли кто-нибудь за мной, для чего следом Макарова с Проскуриным послал.
- И как, следили?
- Говорят, что заметили двух мужчин на бежевой «шестерке», которые направлялись якобы на похороны через стоянку, хотя в обход было бы едва ли не быстрее. Теперь я почти уверен, что они мне машину минировали.
- Ну, и за каким … кому-то тебя убирать?
- Значит, появилась необходимость. Эти уроды не видели, что не я в машине поехал, потому и предполагаю, что именно меня и пытались снять с пробега. Видимо, докопался до чего-то важного.
- И до чего же ты важного докопался?
- Ты знаешь, у меня из головы мой визит к вдове Бурцева никак не идет. Надо еще будет выяснить, как она себя на похоронах вела. Лично мне показалось при встрече, что она только изображает скорбь по почившему без времени супругу.
- Может, она просто в шоке пребывала?
- Ага, и продолжает пребывать…
- Ладно, Андрюха, с тобой всегда приятно поговорить, но работа не ждет. Так что не возражаешь, если я сосредоточусь на том, ради чего сюда приехал?
- Конечно, Дима. Не обращай на меня внимания. Но ты уверен, что анонимный вызов был?
- Уверен. Ты же знаешь, что нам на телефон доверия звонят, чтоб на вашего брата пожаловаться. Конечно, не я звонок принимал, но меня уверили, что звонивший не представился и секунд через двадцать трубку бросил…
- Видимо, чтоб звонок не смогли проследить?
- Вероятнее всего… Ладно, я пошел работать.
- Давай…
Андрей отошел чуть в сторону, стараясь удержать в поле зрения окружающую обстановку, и краем глаза увидел генерала, идущего в компании руководителя городской прокуратуры. Они не замечали ничего и никого вокруг, погруженные в свою несомненно важную для них обоих беседу. Васнецов с оттенком презрения посмотрел на обоих начальников и уже собирался отвернуться, когда заметил, что Главный задержал своего спутника, а потом направился к нему.
- Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь, - пробормотал себе под нос майор, изображая при этом на лице готовность следовать любому приказанию генерала.
- Сам с собой любишь пообщаться? - генерал подошел с добродушной улыбкой, но глаза его, как всегда, смотрели зорко и сурово.
- Здравия желаю, товарищ генерал, - вытянулся по струнке Васнецов, но руку к воображаемому козырьку прикладывать не стал, чтобы Главный не подумал, паче чаяния, что он паясничает. – Да так, мысли вслух гоняю…
- А я думал, скажешь, что любишь поговорить с умным человеком, - усмехнулся генерал. –Лично по горячим следам доложишь, или мне в завтрашней сводке узнавать о происшествии?
Иронизировать над подчиненными Главный умел виртуозно. Впрочем, иронию, иногда добродушную, а иногда и злую, он позволял себе только по отношению к людям, к которым испытывал интерес. Не представляющий для него интереса человек от него никогда не услышал бы в свой адрес ни малейшего проявления ироничного отношения, это выгодно отличало генерала от прочих начальников его уровня. Подчиненные уважали его хотя бы за это качество.
- Мою машину взорвали. По словам эксперта, с помощью пластиковой взрывчатки.
- Ты ж передо мной стоишь, живой и здоровый. Везение?
- Если мне повезло, то старшему лейтенанту Астафьеву нет. Я ему сегодня машину дал.
- Вот как? И кому же так сильно насолил твой подчиненный?
- Полагаю, что никому, и взорвать хотели меня. Промашка вышла у злодеев…
- Андрей, у нас за несколько дней уже вторая смерть сотрудника. Я, конечно, говорил с Москвой и клятвенно обещал им, что ты самостоятельно справишься. Однако у нас пока одни только потери. У тебя хоть какие-нибудь наметки есть?
- Пока только догадки и подозрения. Ничего больше, - Васнецов, не обращая внимания на генерала, достал сигарету и закурил, выпустив в направлении Главного целое облако дыма, которое он брезгливо разогнал рукой, но от замечаний воздержался.
- Ты давай уже работай, переходи от догадок к обвинениям. А то неделя пройдет, а ты так и будешь с подчиненными своими толкаться, как дети в песочнице.
- Работаю, товарищ генерал.
- Полагаю, что мне не стоит тебе напоминать, что столичные гости только и ждут, чтобы нанести нам свой визит. Учитывая, что происходит сейчас в Управлении, полагаю по голове нас с тобой не погладят… Двое сотрудников убиты, в камере при необъяснимых обстоятельствах погибли уже два человека. Что с парнем, которого вы вчера взяли?
- С ним все в порядке, дает показания. Завтра его перевезут в изолятор, пусть он там суда дожидается.
- Ладно, работай, майор. Вон начальник твой идет, ему все досконально объясни, чтобы он на совещании, буде такое случится, глазами больше не хлопал.
Генерал отошел обратно к главному прокурору, и они продолжили свою беседу, не обращая внимания на суету вокруг. Андрей обернулся и увидел подходившего к нему Истомина. Ему подумалось, что придется в четвертый раз рассказывать о гибели подчиненного, но его друг и начальник был в курсе событий. Он поздоровался с майором за руку и махнул рукой, стоило тому только открыть рот, чтобы доложить.
- Не говори ничего. Мне Макаров позвонил. Сказал, что ты не совсем адекватен. Вот я и решил лично приехать, чтобы убедиться…
- Убедился, полковник? - к своему давнему приятелю, будучи младше по званию, Васнецов все равно обращался, забыв про Устав.
- Более чем. Кто мог тебе в машину бомбу подложить?
- Если бы я был на сто процентов уверен, эти люди уже были бы пойманы, - он ответил чуть более резко, чем собирался, но Истомин не обратил на нарушение субординации ни малейшего внимания. – Леня видел каких-то двух парней на стоянке, которые могли установить заряд. Но информации – кот наплакал. Да и где эти парни теперь, черт их знает.
- А что за парни?
- Приехали на бежевой «шестерке». Меня уже несколько дней на такой же машине пасут, но они это или нет, я сказать затрудняюсь, - Андрей докурил сигарету до фильтра и прикурил новую, а окурок швырнул в сторону, не заботясь о нормах приличия.
- А номер машины хотя бы успели срисовать?
- Знал бы прикуп, жил бы в Сочи, начальник, - Васнецову было уже все равно, как отреагирует на его резкость его непосредственный руководитель.
- Ты не кипятись. Я заметил, что ты с нашим генералом беседовал… Вряд ли о погоде?
- Да уж не о погоде. Он спрашивал, когда мы раскрывать начнем, а перестанем версии выдвигать…
- Ну, и что ты ответил?
- Дима, бляха-муха, - взорвался Андрей. – Как ты думаешь, что я мог ему ответить? Сказал, что работаем.
- Вот и работай. А нервы будешь дома показывать. То же мне, выискался эмоциональный какой…
- Работаю, товарищ полковник, - иронично пробормотал Васнецов и все-таки изобразил отдание чести, приложив руку к виртуальной фуражке.
Полковник смерил его взглядом, в котором причудливым образом смешались жалость, неуверенность и суровость. Покачав головой, он махнул рукой в ответ на свои мысли, которые не счел нужным озвучивать, и отошел к Лисицкому, который усердно заполнял бланк осмотра места происшествия, и заговорил о чем-то с ним. Прислушиваться к беседе Андрей не стал, отбросив в сторону уже второй подряд окурок, но третью сигарету прикуривать не стал, направившись пешком в Управление.
Лишенный возможности поехать на работу, оставшись без колес, Васнецов дошел до проспекта Жукова и сел в первую попавшуюся маршрутку, нимало не заботясь о ее номере. К счастью для него маршрутка оказалась той самой, которая была нужна, и через несколько минут он был уже неподалеку от места своей работы. Но идти на работу ему не хотелось, поэтому он достал мобильный и набрал номер Светланы. Ему просто хотелось думать о чем-то, не считая работы. Ковалева схватила трубку уже на втором гудке:
- Где ты есть? Я тут изнервничалась вся. Ты внезапно умчался, мне ни слова не сказав.
Судя по тому, что обращалась она к нему на «ты», поблизости от нее никого из сотрудников не было. Да и кому было взяться в его кабинете, где он ее оставил в одиночестве? Разве что Маша была где-то поблизости. Вот только его секретарь, будучи влюбленной в своего шефа, чувствовала в Светлане соперницу и старательно избегала ее общества. Макс отсыпался после ночного дежурства, Стас Коваль – после более чем обильных возлияний по причине гибели его близкого друга. Макаров поехал отвозить Евгению, Леня Проскурин поехал с ними за компанию, и у них не было бы времени успеть добраться в Управление раньше него. Значит, Светлана оставалась в его кабинете одна.
- Хочешь, пойдем, поужинаем куда-нибудь?
- Ого, товарищ майор, это приглашение на свидание? – начала она иронично, но затем осеклась и в ее голосе появилась обеспокоенность. – Ты в порядке? Голос у тебя какой-то странный…
- Мишу Астафьева помнишь? – в голосе снова появился металлический привкус горечи. – Он погиб. Взорвался в моей машине.
- О, Господи! Это который на собрании с молодой девушкой рядом сидел? Они еще за руки держались…
- Точно, это как раз Миша был.
- Ты где, Андрей? Я сейчас выйду.
- Стою внизу, жду тебя.
В трубке раздались короткие гудки. Васнецов убрал телефон в карман и, задрав голову, стал смотреть в ярко-голубое небо. Думать ни о чем ему решительно не хотелось. Вообще ни о чем.
Глава 15
Максим рывком подскочил. Подушка была насквозь мокрой от пота. Ему опять снилась его командировка в Чечню. Он снова во сне отстреливался от подбиравшихся к нему моджахедов. Только в каждом сне кто-то из них подбирался к нему все ближе. Боевик полз к нему, зажав в зубах острый нож. И Егоров знал, что однажды кто-то из чехов обязательно подберется к нему вплотную, чтобы нанести свой удар ножом. Даже сейчас, уже не в состоянии сна, но и еще не придя окончательно в себя, он чувствовал боль в груди, вызванную острым стальным лезвием, пробившим его грудную клетку и практически подобравшимся к сердцу.
Максим бессильно откинулся на подушку. Его жутко достали эти сновидения, и он решил по возможности поговорить с Ковалевой Светланой. Она все-таки была психологом. Может быть, она смогла бы ему помочь избавиться от страшных сновидений. Как всегда после этих снов у него возникло ощущение, что он будто бы что-то забыл, оставил в этом своем не самом приятном прошлом. И теперь это что-то мешало ему спокойно спать по ночам. Не помогал даже алкоголь – Макс покосился на батарею пустых бутылок, стоявших одним ровным строем на подоконнике, как солдаты на плацу во время парада. Вчера под окном появилось две новых бутылки, которые он опустошил перед сном. Когда-то опьянение помогало ему – он словно проваливался в пучину забытья и спал без всяких снов, хороших или плохих. Но в последнее время даже выпивка ему была не в радость. Все равно в течение ночи приходил один и тот же сон, который никак не желал его отпускать.
Макс устало закряхтел и поднялся с дивана. Когда-то он слышал от кого-то начитанного (может и от Андрюхи, почему бы и нет), что Фрейд считал сны своеобразным аналогом клизмы для подсознания, что они должны чистить душу, в которой постепенно накапливается огромная груда мусора. Да только его сны ему не помогали подсознательно очиститься. Поэтому сейчас Егорову хотелось бы найти этого Фрейда, схватить его за грудки и хорошенько встряхнуть, чтобы он объяснил ему, чего же он такого понапридумывал о состоянии человеческого сна. Мысль о том, что знаменитый философ давно умер, его не посещала.
Макс уселся обратно на диван и схватил со столика мобильный телефон. Посмотрев за окно, он убедился, что еще даже не рассвело. Часы на экране мобильного показывали без пяти минут четыре утра. Он проспал весь день и почти всю ночь. Решив, что звонить в такую рань он все равно никому не будет, Егоров положил телефон обратно на столик и отправился в кухню варить кофе. В холодильнике, конечно, еще оставались две или три бутылки пива, но начинать утро с пива в такую рань ему не хотелось. Подождав, пока кофе приготовится, он налил его в чашку и достал из шкафчика над плитой открытую пачку печенья. Такого завтрака ему обычно за глаза хватало. Потом на работе можно будет перехватить еще что-нибудь. Та же котлета по-киевски в киоске недалеко от Управления способна была задавить в зародыше малейшее проявление голода.
Что-то произошло накануне, пока он спал, Макс был в этом на сто процентов уверен. Что-то плохое и очень печальное. Неужели кто-то из его друзей погиб? Он не хотел в это верить, но мысль его упорно возвращалась к этому. Не выдержав морального натиска плохого предчувствия, он вернулся в комнату и схватил мобильник. Найдя в списке номер своего друга и начальника, Егоров уже готов был позвонить, когда палец его застыл в миллиметре от кнопки вызова. А если эти его предчувствия не имеют под собой никаких оснований? Что подумает о нем его начальник, если он начнет ему названивать ни свет ни заря из-за каких-то ночных страхов? К тому же, если бы случилось что-то непоправимое, Андрей обязательно позвонил бы ему. Но пропущенных вызовов на телефоне не было. Это значило только одно: ему надо заканчивать со своими предчувствиями или записываться на прием к психиатру.
Макс вернулся в кухню, с сомнением посмотрел на чашку кофе, вылил его в раковину и достал из холодильника пиво. Сорвав с бутылки крышку, он залпом опустошил половину бутылки и взял из пачки сигарету. Прикурил, затянулся, пустил струю дыма из обеих ноздрей и вторым глотком допил пиво. После этого ему если и не полегчало, то, по крайней мере, рой странных и большей частью мрачных мыслей хоть немного успокоился в его голове. Уж чему пиво способствовало, так это его успокоению, этого у волшебного напитка было не отнять. Максим докурил сигарету, затушил ее в пепельнице и отправился в душ. Контрастный душ мог окончательно привести его в норму.
После душа, вытершись насухо махровым полотенцем, он, как есть, в чем мать родила, прошел в комнату и спокойно уселся на диван, включив телевизор. Егоров терпеть не мог смотреть новости, но тут вдруг на первом же канале его взгляд поймал знакомые очертания автомобиля, который, видимо, испытал на себе пребывание в аду. Кузов был черным не от краски, а от того, что машина сильно обгорела. Что-то в автомобиле показалось ему знакомым, и он прибавил звук.
- … во время похорон известного миллиардера, Геннадия Ивановича Бурцева. Автомобиль марки «тойота», по уточненным данным принадлежавший майору уголовного розыска Андрею Васнецову, был взорван на автостоянке перед центральным кладбищем, где и проходили похороны. Самого Васнецова нам застать не удалось, чтобы он прояснил некоторые моменты. Например, как так получилось, что в машине сидел не он, а один из его подчиненных. И знал ли майор, что машина заминирована, предлагая своему подчиненному ей воспользоваться… Как нам стало известно из доверенных источников, в автомобиле в момент взрыва находился старший лейтенант уголовного розыска Михаил Астафьев. Мы выражаем искренние соболезнования родным и близким погибшего офицера. Представители Управления внутренних дел от комментариев отказались. Учитывая, что за последние несколько дней старший лейтенант Астафьев стал уже вторым погибшим сотрудником уголовного розыска, остается непонятным, как его непосредственное начальство до сих пор находится на своих местах. Мы обещаем нашим телезрителям провести свое независимое расследование. Оставайтесь с нами…
Макс выключил звук и посмотрел в окно. Так вот, почему мрачные предчувствия не давали ему покоя. Оставалось только поговорить с Андреем, чтобы он предоставил ему некоторые объяснения. Журналист, комментировавший случившееся задал весьма значимый вопрос. Как же так вышло, что в машине сидел не ее владелец, а другой человек? И кому надо было взрывать майора, кому он наступил на больную мозоль?
- Во что ты вляпался, Андрюха? – пробормотал Максим, поднимаясь с дивана и выключая телевизор.
Он подошел к окну с телефоном в руке, намереваясь позвонить начальнику и выяснить у него этот вопрос, но снова не решился набрать его номер и кинул мобильник на диван. Васнецов, вероятнее всего сейчас спал, причем не один, и ему не хотелось будить ни его, ни ее. Он перевел взгляд в окно. Далеко на горизонте небо начинало светлеть. Приближался новый день.
Егоров напрасно опасался разбудить своего начальника. Около четырех часов утра Андрей проснулся. Сон к нему больше не шел. Рядом спокойно дышала во сне Светлана. Васнецову не хотелось ее будить, поэтому он тихо встал со своей кровати и подошел к окну, глядя на темноту двора снаружи. Он закурил и выпустил дым, стараясь даже дышать по возможности тише, когда за его спиной раздался тихий голос Светланы:
- Открой форточку, а то в комнате дышать будет нечем, - она приложилась губами к его плечу. – С чего тебе не спится в такую рань?
- Прости, я не хотел тебя разбудить. Может, ляжешь обратно и попытаешься заснуть?
- Ну уж нет, - она обняла его сзади, прижавшись к нему всем телом. – Так хорошо просто стоять в-обнимку с тобой и ни о чем не думать…
- Это здорово, когда ни о чем не хочется думать… Завидую тебе, у меня так не получается. Мыслей в голове слишком много.
- Например?
- Например, мне не дает покоя мысль, что кто-то пытался меня убить. Конечно, взорвали Мишаню, а не меня, но они просто не знали, что на моей машине приехал не я…
- Может, тебе не стоит теперь корить себя в смерти твоего подчиненного?
- А как иначе? Это ведь я его начальник. А хороший начальник, черт бы его побрал, всегда в ответе за своих подчиненных, за людей, которые ему доверились… - он повысил голос, обернувшись к Светлане, и она отступила на шаг.
- Прости, я не хотела тебя расстраивать.
- Это ты прости меня, Света, - его голос сразу смягчился. – Мне не стоило так говорить с тобой. Я не хотел тебя обижать…
- Не извиняйся, ты не обидел, - она снова прижалась к нему обнаженным телом, чувствуя, как сильно бьется его сердце. – Пойдем в постель?
- Ты иди, а я пока тут постою, - он прикурил вторую сигарету от первой, продолжая смотреть в окно.
- Может, тебе кофе пойти сварить?
- Спасибо, это было бы очень кстати.
Уже на кухне, когда они сидели за столом друг напротив друга, Андрей опять вернулся к предыдущему разговору.
- Пойми меня правильно, Свет. Я вовсе не пытаюсь ловить чертей на пузе. Но ведь никто: ни ты, ни я, ни кто-либо другой – не смогут дать гарантии, что в следующий раз бомба не взорвется подо мной, или под тобой. Именно подобные соображения не дают мне покоя.
- Ну, тогда для начала попробуй восстановить в памяти события последних дней. Кому ты мог нагадить так сильно, чтобы тебя за это убивать?
- Не знаю… - он в очередной раз закурил, в-ответ на что Светлана только поморщилась.
- Как ты можешь столько курить?
- Мне это думать помогает. Сам по себе процесс способствует потребности в размышлениях.
- А ты не думал, что неведомые злоумышленники все-таки убивали не тебя, а твоего подчиненного, старшего лейтенанта Астафьева?
- А с чего им его убивать?
- Мне показалось, что он стал встречаться с той молодой особой, которая недавно в твоем отделе… Может, ее бывший парень решил таким образом отомстить?
- По словам эксперта, взрыв был произведен с помощью пластида. Значит, вероятнее всего, взрывчатку закладывал мастер своего дела…
- По-твоему, ее бывший парень не мог быть профессиональным взрывником?
- Не обижайся, но звучит это как бред, - Васнецов мрачно усмехнулся.
- Согласна, - грустно покачала головой Светлана. – Но других версий у тебя пока все равно нет. Или есть?
- Вообще-то есть одна…
- Так поделись.
- Она выглядит в данный момент еще бредовее, чем версия о бывшем парне-взрывнике. Хотя, если подумать…
- Васнецов! Хватит ходить вокруг да около…
- Опа! Что-то я раньше за тобой не замечал такого проявления эмоций, - он улыбался во весь рот.
- С кем поведешься, - грустно улыбнулась она, глядя ему в глаза. – Так что за версия?
- Для подтверждения этой версии мне необходимо поговорить с Женькой. Вчера я никак не мог этого сделать, учитывая произошедшие события. Она была слишком расстроена.
- А почему именно с ней?
- Потому что для проверки моих подозрений я их с Мишей отправлял на похороны олигарха. Они должны были обратить внимание на поведение вдовы.
- Ты супругу Бурцева в чем-то подозреваешь?
- Я же все-таки опер. У нее недавно убили мужа, но она мне не показалась сильно расстроенной этим событием, когда я к ней приезжал для задушевной беседы. Поэтому я и просил ребят понаблюдать за ней на похоронах. Почему бы не рассмотреть вариант, при котором вдова заказывает своего супруга, получая в результате его гибели все его имущество в наследство? Я обязан на нее в первую очередь подумать.
- Прямо-таки классика жанра в стиле Агаты Кристи.
- А почему нет? Умная же баба была. Хоть и англичанка…
- Ладно, хватит болтать, товарищ майор. Допил кофе? У нас еще есть пара часов, пока не надо будет собираться на работу. Пойдем в постель, проведем эти два часа к обоюдному удовольствию. Как ты смотришь на легкий массаж?
- Сударыня, вы меня искушаете? – он хитро прищурился и посмотрел на нее с улыбкой.
- Именно так, товарищ майор. Слишком долгое воздержание имеет свои минусы. Пойдем уже.
Еще на пути к кровати Андрей освободил ее от халата, который она обнаружила в его шкафу накануне. Откуда взялся этот халат, он затруднялся сказать. А теперь это вовсе перестало быть значимым, так как сие произведение текстильной фабрики небрежно валялось на полу. Он нежно опустил женщину на кровать, и они занялись любовью, в результате испытав оргазм одновременно. От волны захватившего ее наслаждения Светлана вонзила свои довольно острые коготки ему в плечи, но он покрывал поцелуями ее лицо, ставшее для него в последнее время таким любимым, и крошечные ранки на теле не причинили ему ни малейшего дискомфорта.
- Мне с тобой очень хорошо, - прошептал Васнецов Светлане на ушко.
Она вместо ответа зарылась пальцами ему в волосы, размышляя о чем-то своем. Она решила больше никогда и ни с одним мужчиной не быть откровенной, особенно в постели. Но вот этому мужчине она могла без опаски говорить о любви, не боясь быть брошенной. Она чувствовала, что так и есть. Поэтому она прильнула губами к самому его уху и нежно прошептала всего три слова:
- Я люблю тебя.
Андрей ничего ей не ответил на это признание, только внимательно и очень серьезно на нее посмотрел. В предрассветной темноте ей не видно было выражение его лица. Но когда в ее душе уже готов был зародиться страх, что она опять допустила промашку, опять стала признаваться мужчине в любви, опережая события, он крепко прижал ее к себе и приник к ее губам поцелуем.
Впервые лет за десять, как минимум, Андрей был вынужден добираться до работы без машины. Это молодому Проскурину было привычно, у него если и были права, то он их где-то потерял., к тому же ездил всегда с Макаровым. А вот Васнецов не мог ехать на каком-либо транспортном средстве и при этом не сидеть за рулем. И все-таки он был признателен Алексею, который заехал за ним на своей машине. Выглянув в окно и увидев «двенашку» подчиненного, Андрей был уже рад, что не придется стоять на остановке и ловить маршрутку. Он решил поторопить Светлану, потому что с минуты на минуту ожидал звонка в дверь от своего сотрудника.
- Света, собирайся скорее, за нами Леха приехал.
- Это который Макаров? – она выглянула из ванной с полотенцем на голове. – Сейчас, я только голову высушу. Где у тебя фен?
- В шкафчике под раковиной, где ж ему еще быть.
Когда раздался звонок в дверь, из ванной доносились завывания работающего фена. Андрей, уже собранный и готовый к выходу, отправился открывать. На пороге стоял ни при каких обстоятельствах не теряющий присутствия духа капитан Макаров. Он вошел в квартиру начальника, пожал ему руку, а затем заинтересованно прислушался к работающему фену в ванной и принял самый наивно-удивленный вид, на который был способен.
- Ну и зачем ты в ванной работающий электроприбор оставил, шеф? Вода еще попадет, замыкание будет, - он заговорщически подмигнул начальнику, напрочь игнорируя его просьбу никогда не называть его шефом.
- Леха, дурачка из себя не строй. Ты прекрасно знаешь, кто у меня в ванной находится, - Андрей сделал вид, что намахивается на подчиненного, и тот немедленно отступил назад, принимая защитную стойку.
- Шеф, подчиненных нельзя бить, - шутливо заныл он. – Особенно таких услужливых, которые заезжают за тобой, чтобы отвезти на работу.
- Не прикидывайся, - отмахнулся от него Васнецов, но на лице его уже была улыбка; настроение Алексей мог поднять кому угодно в любой ситуации. – Знаю я, зачем ты заехал. Пока задания от начальства не получишь, будешь по Управлению шастать. Вышестоящее руководство заметит и сделает втык…
- …в первую очередь, тебе, шеф, за то, что у тебя подчиненные слоняются без дела.
- А ты думаешь, я не смогу потом на тебе сорваться? Полагать так с твоей стороны – верх наивности. Не самое лучшее твое качество.
- А, по-моему, мне идет, - Леха с умным видом посмотрел на свое отражение в зеркале. – Ты мне лучше скажи, Светлана собирается уже выходить или так и будет в ванной сидеть весь день?
- Наверное, ее смущает твое присутствие. Иди вниз и подожди в машине.
- Вот так вот! – с шокированным видом развел руками Макаров. – И даже чаю подчиненному не предложит, начальничек.
- Чаю ты и на работе сможешь попить. А будешь умничать, я тебя в рядовые разжалую…
- …и как Безумный Макс говорит, на Восточный фронт отправишь?
- Именно так.
- Тогда ладно. Считай, что убедил, шеф. Послушно иду вниз и ожидаю в машине. Давай, не задерживайся, - он уже спускался по лестнице и говорил через плечо.
- Пять минут, и мы будем внизу, - пообещал Андрей, закрывая за Лехой дверь.
Как только хлопнула входная дверь, шум фена стих и дверь в ванную приоткрылась. Светлана с уже готовой прической и одетая в форму наводила последние штрихи к образу, стоя перед зеркалом. Однако перед тем как выйти, она выглянула и поймала на себе удивленный взгляд любимого мужчины.
- Я как-то… постеснялась выйти сразу… Мы ж с твоими ребятами не слишком знакомы…
- И ты подумала, что они не догадаются, кто у меня в ванной может пользоваться феном, - скорее утвердительно, нежели вопросительно произнес Васнецов.
- Мало ли… - было видно, что Света покраснела от смущения.
- Солнышко, - Андрей подошел и доверительно заглянул в глаза Ковалевой, - ты случайно не забыла, что мы работаем в полиции? Любой из моих людей - отличный опер. И просчитать ситуацию и выяснить, кто может быть в моей ванной, не составит труда ни для одного из них. Даже Макс и тот сразу все сообразил, а ведь у него контузия. Это я шучу. В смысле не про контузию, а про заторможенность мысли Макса.
- Ладно, ты меня убедил.
- Тогда обувайся и пойдем. Нас уже Леха ждет.
Но ждал Алексей не один. На соседнем с ним сиденье удобно устроился Проскурин, с которым Светлана вообще виделась только мельком. Заметив своего шефа, Леня выскочил из машины и открыл заднюю дверцу, помогая забраться сначала женщине, а потом и шефу, причем вид у него был не самый веселый. Уже усевшись на заднее сиденье и глубоко вздохнув, поймав себя на мысли, что сейчас начнет руль искать, Андрей обратил внимание, что и у Макарова вид не такой цветущий, какой был буквально пять минут назад.
- Что-то случилось? – как он заметил своей спутнице, все они были хорошими операми и давно работали вместе, так что могли понять друг друга с полувзгляда. – Говорите уже.
- О чем, шеф? – заводя мотор, Леха изобразил на лице улыбку, но начальник сразу понял, что далась она ему с трудом.
- Макаров, мы сколько с тобой вместе работаем? Конечно, с Максом дольше, но все же…
- Лет семь точно, если мне не изменяет мой склероз.
- И с тобой уже не первый день знакомы, верно, Леня?
- Так точно, начальник.
- Ну, так вы из меня дурака не делайте. Я вас как облупленных знаю. Тебя, Леонид, я, конечно, еще сегодня не видел. А вот Алексей, когда заходил ко мне домой, сиял как новенький пятак. Сейчас я этого настроения у него не вижу, и вы мне будете говорить, что все нормально.
- Да, не обращай внимания на настроение, Андрей Сергеич, - Леня повернулся к нему, спокойно гладя ему в глаза. – Леха, подтверди, что все нормально.
- Все нормально, - Макаров посмотрел на отражение майора в зеркале заднего вида. – Показалось мне, и больше ничего.
- Что показалось? Давай, Леха, не тяни кота за хвост. Знаешь ведь, что терпеть этого не могу.
- Знаю. Ладно, - не обращая внимания на работающий двигатель, он повернулся к своему начальнику, и в его серьезном выражении лица больше нельзя было увидеть даже оттенка веселости образца десятиминутной давности. – Мы тут машину увидели…
- Опять ту же самую? – Андрей схватывал информацию на лету. – Бежевую «шестерку»?
- Именно так. Спасибо долбаным журналюгам, на всю страну объявили, что в машине не ты взорвался, - он отвернулся и плюнул в окно.
- Ну и что?
- Как вы не поймете, Андрей Сергеич, - Проскурин говорил взволнованно, но при этом внушительно. – Если бы труженики пера не объявили о смерти Астафьева, злоумышленники, кем бы они ни были, считали бы вас погибшим. Благодаря этому у вас появилось бы время во всем разобраться без помех. Я услышал и вчера, и сегодня в новостях одно и то же и сам предложил Лехе за вами заехать, чтоб вас одного надолго не оставлять. Лишнее это.
- Блин, я вам что, маленький ребенок, что ли? Тоже мне, телохранители! И к тому же я не один, как вы оба уже могли сегодня убедиться. Вопросы?
- Никак нет, шеф, - отдал честь, приложив руку к другой ладони, изображавшей козырек, Макаров. – А все-таки, Сергеич, я думаю, что пора нам с этими ребятами потолковать.
- И что ты им предъявишь? Они тебя пошлют подальше и скажут, что друга ждут. Или еще что-нибудь в этом роде.
- И все равно я думаю, что нам бы не помешало их шугануть…
- Сейчас не наш ход. Вернее, наш, но надо, чтобы он оказался верным, иначе я нам не завидую.
- Джентльмены, я предложил бы продолжить наш разговор на работе. А то торчим тут у всех на виду. Того и гляди, полицию вызовут.
- Поехали. На утреннем собрании поговорим, перетрем дела наши скорбные.
Автомобиль Макарова тронулся с места и медленно выехал со двора. Через пару минут из-за угла дома показалась бежевая «шестерка». В машине сидели двое мужчин, каждому лет по тридцать. Один из них сунул руку во внутренний карман куртки и достал мобильник, набрав известный ему номер.
- Алло, это я. С машиной промашка вышла. Потому что он жив. Да, я уверен, только что его видел. То есть, как это тормознуть пока? Понял. А может, на работе его достать? Понял. Ты деньги платишь, тебе и музыку заказывать. Понял, ладно, - он убрал телефон обратно в карман и повернулся к своему спутнику. – Нам велено пока ничего не предпринимать.
- А может, бабу его похитить, с которой он из подъезда выходил? Я б такую потискал…
- Сказано тебе пока ничего не делать. А то самого так потискают… А потом еще и раком нагнут.
- Как это мы так промахнулись с автомобилем?
- Внимательнее надо смотреть, кто в машине находится. Ладно, поехали куда-нибудь пожрем, а то в животе уже урчит от голода.
- Такая же фигня.
- Кстати, машину надо сменить. А то мы на этой «шестерке» больно часто ему на глаза попадаемся. И неплохо бы иномарку какую, а не раздолбаный автопром.
- Хорошо. Я тебя сейчас у ближайшей закусочной высажу, а сам поеду, машину поменяю. Я не так давно новый «логан» купил. Только цвет приметный.
Бежевая «шестерка» выехала со двора, выпустив целое облако дыма из выхлопной трубы. Проходивший в этот момент мимо «собачник», выгуливавший своего питомца, тихо пробормотал себе под нос ругательство в адрес водителя и тут же выбросил его из головы.
На официальном объявлении завещания людей было немного. Присутствовали только либо посвященный, либо заинтересованные. Бурцева переводила взгляд с одного лица на другое, с трудом узнавая или вообще не узнавая их. Неотлучно следовавший за ней Королев шепотом объяснял ей, кто кем является, если у нее возникал такой вопрос. Он все время был рядом с ней. На взгляд нескольких общих знакомых, юрист оказался настоящим рыцарем, не способным бросить женщину одну в трудную минуту. Но им всем было невдомек, что происходило между вдовой и Королевым, когда они оставались одни. И как он заставлял ее заходиться криком от наслаждения, когда они падали в постель, чтобы снова… нет, занятия любовью это уже мало напоминало, любовники просто спаривались как звери, пробуя немыслимые позы, причиняя друг другу боль.
Вот и сегодня он находился рядом, поддерживая вдову под руку и зорко следя, чтобы она не лишилась чувств прямо в кабинете у нотариуса. Всю предыдущую ночь они предавались своим оргиям, и теперь Бурцеву не просто пошатывало от усталости, а вело из стороны в сторону. Королев усадил ее на стул и уселся рядом. Она обвела взглядом своих едва не закатывающихся глаз большой кабинет, в котором они находились и ждали нотариуса, и незаметно кивнула на мужчину лет тридцати восьми, сидевшего через несколько стульев от нее, вопросительно посмотрев на юриста.
- Это Виталий Бурцев, твой деверь, - тихо прошептал Королев и усмехнулся, видя ее непонимание. – Это младший брат твоего супруга. Просто они между собой лет двадцать или даже больше не общались, поссорившись, еще когда Виталя был юношей, а твой супруг – молодым сотрудником НИИ.
- Мне Гена никогда не рассказывал о своем младшем брате.
- Из-за этой их давней ссоры и не рассказывал. Виталий тихо и незаметно работал в каком-то задрипанном научно-исследовательском институте. Кстати том же самом, в котором работал в прошлом твой покойный супруг. Толлько и на работе они так и не пересеклись за все время работы.
- А он не?.. – она даже не смогла задать вопрос, который у нее сразу появился в голове.
- Нет, расслабься. Говорю же тебе: они много лет не общались.
Людмила снова задумчиво посмотрела на брата своего почившего мужа. Он сидел со скучающим видом и время от времени обводил всех присутствующих не слишком внимательным взглядом. Их глаза встретились, и взгляд брата покойного задержался на ней. Он смотрел на вдову с некоторым осуждением, словно обвинял именно ее в смерти старшего брата. От этого у нее появилось непонятное щекочущее чувство где-то в области поясницы. Младший брат будто видел ее насквозь, просвечивая почти рентгеновскими лучами своего взгляда. Она оглянулась на своего любовника с выражением мольбы на лице, зовя его на помощь, но вместо этого тот показал на центр комнаты, и Людмила перевела взгляд туда. Рядом с большим столом красного дерева стоял высокий мужчина. На вид ему можно было дать и сорок пять, и пятьдесят, и даже пятьдесят пять лет, но стройная фигура и почти военная выправка скрадывали возраст, и когда-то голубые, а теперь словно начавшие выцветать глаза обеспечивали его взгляду пронзительность. Женщина снова оглянулась на Королева, и увидела, что ее любовник переместился чуть дальше по кабинету, усевшись на другой стул, который скрывал его от взгляда нотариуса. Бросил ее в самый не подходящий момент. Она решила, что выскажет свое возмущение его предательством и бегством потом, после оглашения завещания. Тем временем, нотариус заговорил, и она обратилась в слух:
- Меня зовут Павел Георгиевич Волошин. Я уже много лет являюсь нотариусом, с которым работал Геннадий Иванович Бурцев. Прежде всего, позвольте мне выразить мои искренние соболезнования родным и близким безвременно покинувшего нас человека, мужа, сына, брата. Именно мной было несколько месяцев назад составлено завещание, которое я имею честь огласить присутствующим. Итак…
Сначала нотариус стал зачитывать по завещанию всякие мелочи, которые Бурцев оставлял своим коллегам и ближайшим родственникам. Людмила старательно прислушивалась, ожидая услышать имя младшего брата супруга, но его нотариус все не произносил. И все же он был приглашен на оглашение завещания, а значит, упоминание о нем обязательно содержалось в документе.
- Своей любимой супруге я оставляю… - пошло перечисление жилой собственности, находящейся и в родном городе, и в столице, и даже в Монте-Карло и на Лазурном берегу, но не было упоминания жемчужины коллекции Бурцева, его корпорации, включавшей в себя на момент его смерти около десяти заводов и фабрик, банк и несколько паевых фондов. Именно эта часть наследства заботила Людмилу больше всего, и она ожидала, что покойный супруг оставит корпорацию ей во владение. Тогда ничто не мешало бы ей продать корпорацию. Именно в ее состав входили сталелитейная, нефтяная и газовая отрасли. Новый владелец получал бы неограниченную власть, место в хит-параде журнала «Форбс» и миллиарды долларов в собственное владение. Именно на это были направлены все помыслы вдовы. И ей показалось странным, что нотариус не назвал корпорацию ее наследством, когда перечислял все имущество, отходившее по завещанию ей. Людмила решила, что корпорацию ее супруг решил сделать гвоздем программы при оглашении завещания и поэтому нотариус специально оставил данную информацию напоследок.
- Свою же компанию, в состав которой входят двенадцать заводов и фабрик, в том числе два нефтедобывающих и один нефтеперерабатывающий, четыре паевых фонда и коммерческий банк с капиталом в шестьдесят семь миллионов долларов и активами на сумму, превышающую сто семьдесят миллионов долларов… - нотариус сделал паузу, переведя дыхание и утерев пот, выступивший у него на лбу. - …я оставляю моему младшему брату, Виталию, с надеждой на то, что когда-нибудь он простит меня за давнюю ссору.
Все взгляды сошлись на младшем брате покойного, у которого такой вид, будто он не понимает, где находится. Он продолжал смотреть на нотариуса, ожидая, что тот рассмеется и скажет, что только что произнесенный им пункт завещания – обычная шутка. Но юрист спокойно смотрел на наследника фантастического богатства, сворачивая завещание обратно в трубочку.
- У вас, Виталий Иванович, есть по закону полгода, в течение которых вы можете отказаться от вступления в наследство. Отказ можно подтвердить подачей соответствующего заявления, нотариально заверенного, в том числе у вашего покорного слуги.
- Полагаете, мне стоит отказываться от фантастического богатства, свалившегося мне на голову? – Виталий смотрел на нотариуса без улыбки. – Думаю, я не буду тем самым проявлять такое вопиющее неуважение к моему покойному брату. Мы с ним долго не общались. Он пытался за последний год несколько раз выйти со мной на контакт, но я не отвечал на его звонки и приходившие ко мне письма и сообщения. Если бы я знал, почему он хочет со мной связаться…
- Завещание было зарегистрировано мной лично и любая экспертиза признает его подлинность, - нотариус, произнося эти слова, смотрел на вдову, словно чувствуя, как в ее душе кипит гнев, готовый вот-вот выплеснуться. – Вы можете попытаться опротестовать завещание в судебном порядке, как супруга покойного, но уверяю вас, что вы просто потеряете время, поскольку этот документ составлен с соблюдением всех норм и законов.
- О каком законе вы говорите? – Людмила вскочила со своего места, опрокинув стул, но даже этого не заметив. – Какой закон может позволить, чтобы покойному наследовала не его супруга, а какой-то выскочка, который столько лет неизвестно, где пропадал? Скажите мне, как нотариус, был ли мой супруг, ныне покойный, в адекватном состоянии, когда вы принимали у него это завещание.
- Немедленно успокойся, - горячо зашептал ей в ухо подскочивший Королев.
- К чертям собачьим спокойствие! – вдова уже готова была окончательно потерять свой человеческий облик. – К чертям собачьим ваше фальшивое завещание! Я никогда не признаю, что какой-то непонятный родственник наследует все богатства моего мужа. Ты – ублюдок! Ты мне за это заплатишь!
Она уже кричала, брызжа слюной, обращаясь к своему деверю, который так и не двинулся с места, продолжая сидеть на своем стуле с выражением безразличия на лице. Королев схватил вдову, не позволяя ей броситься на Виталия, и потащил ее к выходу. Людмила все-таки сумела на мгновение вырваться из его объятий, схватила со столика красивую вазу с цветами и запустила ей, целясь в голову мужчине, но промахнулась, и ваза с грохотом разбилась о край стола нотариуса. Осколки усеяли пол вокруг присутствующих. Мать покойного взирала на происходящее с выражением шока на лице. Она еще никогда не видела супругу своего сына в таком состоянии и даже не могла предположить, что такое возможно.
Королеву все-таки удалось вывести вдову за дверь кабинета, но еще долго ее крики доносились из приемной, пока, наконец, не затихли. Пришедший в себя нотариус обвел взглядом всех присутствующих. Это было не первое завещание, которое он оглашал за годы своей практики. Но впервые он видел такое проявление недовольства завещанием со стороны кого-либо из родственников. Впрочем, Волошин где-то в глубине души подозревал, что нечто подобное может произойти. Об этом он говорил и Геннадию Бурцеву, когда тот пришел к нему составить завещание…
Это случилось за два месяца до убийства российского олигарха. Был уже поздний вечер, но Волошин оставался в своем кабинете, потому что ему позвонил Бурцев и попросил задержаться на работе. Они давно уже дружили с Иванычем, как только нотариусу было позволено к нему обращаться. Их дружба началась задолго до того, как Геннадий стал тем, кем являлся последние годы своей жизни. В то время Волошин был только начинающим юристом, а Бурцев только пробовал себя в бизнесе и финансовые потоки еще не были столь обильными.
Но два месяца назад Геннадий позвонил Волошину, который и нотариусом стал не без его помощи. Павел уже собирался идти домой, когда секретарша сообщила ему по громкой связи, что ему звонит Бурцев.
- Соединяй, Наташа. А сама можешь идти домой.
Он смирился с мыслью, что придется ему поговорить с давним приятелем, хотя в планах его было немного задержаться на работе не ради разговора с олигархом, а чтобы провести некоторое время с этой самой Натальей. Его секретарше было только двадцать три года, но он закрывал на это глаза. Трахалась она превосходно, забывая о наличии у нее молодого человека. Ему достаточно было только намекнуть ей на желание близости, как она готова была уже раздвинуть ноги или опуститься перед своим боссом на колени, лаская накрашенными ярко-красной помадой губами его детородный орган. Она знала, что он с ума сходит от ярко-красного цвета, потому всячески старалась ему угодить. В том числе, устраивая дикие скачки на его рабочем кресле или прямо на полу.
Но вот сегодня, вместо секса с молодой соской ему предстояло пообщаться с одним из самых влиятельных людей из мира бизнеса и со своим приятелем. Конечно, Наташа могла бы и задержаться немного. Однако Волошин, во-первых, ни с кем не хотел ее делить, а во-вторых, его к ужину домой ждала его собственная супруга, ревнивая донельзя и не желавшая мириться с его изменами. Однажды в супружеской спальне она даже взяла ножницы и пригрозила ему отрезать его достоинство, если он будет пойман с поличным.
От мыслей о своих периодических супружеских изменах Волошина отвлек стук в дверь. Человек, который, как говорили, в Кремль мог ногой дверь открывать, всегда вежливо стучал ему в дверь. И сейчас он стоял у него на пороге, дожидаясь приглашения войти.
- Привет, Иваныч, проходи, присаживайся, - он с удовольствием обнялся со старым другом. – Чем вызван твой визит?
- Слушай, Павел, я у тебя тут в дверях такую красотку встретил… Кто такая?
- Наталья, секретарша моя. Я думал, она раньше домой уйдет. Ан нет, решила, значит, посмотреть, кого это я жду. Любопытная такая, прежняя была более дисциплинированной…
- …но и не такой сексапильной. Ты, поди, и сам ее пользуешь напропалую.
- Она и правда бывает очень услужливой девочкой. Иногда приходится звать ее. Что может быть лучше красивого молодого женского тела в объятиях? У тебя вот супруга вся в подтяжках, выглядит на двадцать лет моложе, чем есть на самом деле. Тебе меня не понять.
- Старый развратник.
- Ладно, Иваныч, ты об этом поговорить пришел?
- Вообще-то нет, - Бурцев сразу стал серьезным. – Я хотел бы, с твоей помощью, разумеется, составить завещание.
- С чего это вдруг? – у Волошина от удивления чуть глаза на лоб не полезли. – Ты что, на тот свет уже собрался?
- Я нет, а вот моя драгоценная супруга может решить меня туда отправить. Я тут случайно узнал, что она мне изменяет с моим помощником по работе. С юристом.
- Он ведь моложе ее лет на десять.
- Ты сам заметил, как она выглядит. Мне вылилось в десятки тысяч в американской валюте, превратить ее обратно в молоденькую девчонку. А она теперь от меня гуляет. Да еще и с моим доверенным лицом.
- Ты поэтому решил, что следует завещание составить?
- Именно поэтому. А то она решит меня устранить, а все мое богатство ей достанется.
- А кому тогда оставлять все будешь? Если не секрет, конечно.
- А чего мне от тебя это в секрете держать? Ты ж сам будешь мое завещание регистрировать, а значит, прочитаешь его. Виталику хочу оставить большую часть наследства. Женушке оставлю немного недвижимости здесь и в столице, чтоб уж совсем ее, бедную, по миру не пускать. А вот корпорацию точно хочу записать на Виталю.
- Это который твой брат младший?
- Именно.
- Вы ж с ним сколько не общаетесь уже…
- Это моя вина, что мы не общаемся. Я его очень сильно обидел когда-то. Прости, об этом я тебе точно рассказывать не буду.
- Да ради бога, храни свои секреты при себе. Мне они не интересны. Что ж, давай приступим тогда? А то время уже позднее. Меня мой цербер дома ждет, опять ревновать будет.
- Я в восхищении, с какой теплотой и любовью ты о своей второй половине отзываешься, - усмехнулся Бурцев.
- Эта зараза мне пригрозила, что, если меня в измене уличит, то отрежет мне… все лишнее…
- Жесткие меры дисциплинарного взыскания, ничего не скажешь.
- Вот потому и стараюсь сразу домой с работы бежать.
- А Наташка твоя? С ней-то ты когда прелюбодействуешь?
- А обеденный перерыв на что? – с умным видом произнес нотариус, и мужчины весело рассмеялись.
Бурцев планировал диктовать завещание, чтобы юрист напечатал его на компьютере, но Павел сразу его огорошил, заявив, что текст завещания должен быть по закону написан собственноручно. Привыкший держать авторучку, только когда приходилось расписываться в документах, Геннадий покряхтел, но все-таки следующие полчаса усердно выводил своим не слишком, кстати, корявым почерком, кому и что он отводит из своего имущества. Закончив, он передал бумагу Волошину, и следующие несколько минут тот усердно вчитывался в текст, следя за соблюдением законности. Закончив чтение, он передал бумагу обратно.
- Расписывайся. Я прочитал – вроде все чисто. Даже если обиженная вдова попытается через суд оспорить содержание документа, она только время потеряет.
- Это точно? - Бурцев поставил под текстом завещания свой размашистый росчерк.
- Как и то, что в настоящее время ты разговариваешь с нотариусом.
- Ну и отлично.
Бурцев поднялся из-за стола, пожал руку Волошину и вышел из кабинета. В следующий раз нотариус его увидел уже на похоронах лежащим в гробу. Узнав о гибели своего приятеля, он попытался навести справки, но ничего так и не выяснил, кроме того, что полиция и сама теряется в догадках, кто мог убить такую известную личность.
Сейчас он стоял в своем кабинете перед присутствующими на оглашении завещания родственниками и коллегами его погибшего друга. Дверь в кабинет тихо приоткрылась, и Волошин заметил испуганное личико секретарши Натальи, которая явно была в ожидании, что увидит в кабинете начальника, что кто-то убит. Она мельком взглянула на искаженное бешенством лицо вдовы, которую какой-то незнакомый мужчина то ли вел, то ли волочил по офису. Женщина была в ярости, и в ее глазах Наталья прочла жажду убийства, а потому поспешила заглянуть в кабинет босса, чтобы удостовериться, что все в порядке. Кроме устилавших пол осколков вазы, в которую она сама сегодня утром поставила букет цветов, подаренный ей ее молодым человеком (практически уже бывшим молодым человеком, терявшимся в догадках, что могло в их отношениях привести к тому, что они дали такую основательную трещину). Цветы валялись на полу, и ей почему-то это напомнило, как люди, идущие за гробом, бросают себе под ноги цветы. Она перевела взгляд на своего босса, который с невозмутимым видом дал ей отмашку, демонстрируя, что все в порядке, и Наталья вернулась на свое рабочее место. В данный момент ей хотелось, чтобы все посетители, наконец, ушли, и она смогла бы навести в кабинете босса порядок, а затем оседлать его в его собственном кресле. В сравнении с боссом ее молодой человек казался ей только жалкой тенью мужчины.
Волошин еще раз оглядел присутствующих и покашлял, привлекая к себе всеобщее внимание:
- Думаю, мы с вами увидели сегодня вполне достаточно. На этом предлагаю всем проститься. Оглашение завещания окончено. Всего доброго, спасибо, что пришли.
Когда все удалились, в кабинет снова тихо вошла секретарша. Ее начальник стоял у окна, спиной ко входу, и о чем-то размышлял. Не откладывая дело в долгий ящик, она расстегнула ремень на его брюках и засунула руку туда, где уже наливался кровью его орган, который вызывал в ней все большее возбуждение. Волошин внезапно обернулся к ней и развернул ее задом к себе, опрокинув животом на стол, задирая на ней короткую юбку. Она попыталась возмутиться и вырваться, но мужчина крепко держал ее за талию дрожащими от возбуждения пальцами. Сегодня он впервые обошелся с ней грубо, потому что в их сексе не было ни капли нежности. Наталья даже почувствовала боль от совокупления, чего за ней не бывало со времен, когда она лишилась девственности. Взяв девушку сзади и кончив в нее, нотариус отстранился и снова повернулся к окну.
- Тебе сегодня больше заданий не будет. Иди домой, - он говорил, не оборачиваясь, и это ее обидело, только виду она не подала.
- А как же беспорядок?
- Наплевать на беспорядок. Ты свободна.
Она не стала заставлять босса повторять распоряжение и бесшумно вышла из кабинета, собрала сумочку и вышла с работы. Теперь ей срочно необходимо было попасть домой, чтобы надеть трусики, потому что прежние ее начальник сорвал с нее, и то, что от них осталось, валялось на полу в его кабинете. А потом надо было все-таки позвонить своему парню. У нее впервые мелькнула мысль, что она обошлась с ним не совсем красиво, и что он может себя сейчас не слишком хорошо чувствовать из-за этого. Наталья даже подумала, что босс ее сегодня просто изнасиловал, хотя она сама дала ему повод для этого. Но зачем же было быть таким грубым? Она до сих пор испытывала сильную боль в заднем проходе, куда раз за разом грубо, с напором входил ее босс. Девушка шла пешком до дома, потому что жила совсем недалеко, и думала, что ей стоит уволиться от этого нотариуса. Юристов в городе было много, и многим из них могла понадобиться секретарша. Она решила, что, если он еще раз посмеет быть с ней таким грубым, она от него уйдет, пригрозив, что все расскажет его ревнивой жене. Наталья была уверена – ее босс испугается подобной угрозы. Она знала, что своей супруги Волошин боится даже больше, чем теоретического обвинения в изнасиловании. Будучи хорошим юристом, он легко мог бы избежать наказания. К тому же она уже столько раз добровольно задирала перед начальником свою юбку, что любые ее претензии были бы беспочвенны. А вот ей пришлось бы тогда искать другое место работы, а то и другое место жительства. Все, чего девушка могла добиться – огласки. Но поверила бы его жена в супружескую измену (притом многократную), если бы Наталья пошла с заявлением в прокуратуру? Вероятнее всего, нотариус сказал бы своей жене, что девочке просто захотелось известности. Она часто читала в газетах про якобы измены известных людей, особенно это касалось спортсменов, своим вторым половинкам. Однако всегда удавалось доказать, что молоденькие девушки подавали подобные заявления в поисках псевдоизвестности. В этом случае было бы то же самое. С госпожой Волошиной же дело обстояло совсем иначе. До ужаса ревнивая, устраивавшая дражайшему супругу безумные истерики по малейшему подозрению его в неверности, доводя его своими «спектаклями» до умопомрачения, она могла бы поверить ей, если бы Наталья просто пришла к ней пожаловаться на ее похотливого мужа. Заявление в прокуратуру не понадобилось бы – Волошина убила бы нотариуса раньше. А если бы и не убила, то отняла бы у него смысл к существованию вместе с главным предметов его гордости.
Строя планы возможной мести кобелю-юристу, Наталья дошла до своего подъезда и скрылась в темноте. Лифта у нее в доме не было предусмотрено, поэтому она пошла пешком, преодолев восемь пролетов на одном дыхании, даже не запыхавшись – сказывалось ее увлечение спортом в юности. Она даже не замечала, открывая дверь своей квартиры, что у нее на лице расплылась широкая улыбка.
Глава 16
Когда Королев практически силой вывел вдову из офиса нотариуса, она снова вырвалась из его объятий и попыталась снова броситься внутрь. Женщина почти лишилась человеческого облика. Он стоял рядом с ней и зорко наблюдал за ее рывками, готовый вновь применить силу, если вдруг понадобится. Он, конечно, мог дать женщине разок пощечину, но не решался на такие методы. Во-первых, Аркадий никогда не бил женщин (его бывшая жена составляла исключение из правила, да и ее он, в свое время, ударил только однажды, пусть и от души, застав с любовником) и в настоящее время он не видел причин, чтобы отходить от своего принципа, а, во-вторых, если бы кто-нибудь увидел, как он бьет вдову известного человека, могли возникнуть ненужные вопросы.
Женившись по молодости и, как позже выяснилось, по глупости, Королев провел в браке менее года. Жена ему попалась не слишком соответствовавшая его ожиданиям. Красивая блондинка с ногами «от ушей» она два года подряд признавалась «мисс Педагогический университет» на старших курсах. Замуж за успешного юриста она вышла, практически не раздумывая. Вот только семейная жизнь быстро ее разочаровала. Аркадий часто пропадал на работе, зарабатывая в семью деньги. Если бы ее спросили, почему она ему стала изменять, супруга сказала бы, что от скуки. Идти работать в школу учителем на мизерную зарплату и каторжный труд ей не хотелось. А до бесконечности лежать на диване и переключать каналы телевизора – от этого могла испортиться фигура, которой Королева, а в девичестве Морковкина, не без причины гордилась. И вот тогда ей и пришла в голову дьявольская мысль попробовать что-то новое в отношениях на стороне. В первый раз это произошло во многом случайно, когда у нее в гостях была подруга. Просто занавес упал на ее глаза, а пришла в себя неверная жена в постели рядом со спящей подругой, и обе были нагишом. Потом эта самая подруга познакомила ее с другом своего ухажера, и у них закрутился роман. Он всегда приходил к ней, и то, что с работы в любой момент мог вернуться супруг, только добавляло их отношениям остроты. Они сношались как кролики прямо в супружеской кровати. И однажды этому пришел конец. Аркадий просто устал слушать своих соседей, с которыми не слишком ладил, и которые утверждали ему, что молодая супруга вовсю ходит от него налево. Однажды он пришел домой гораздо раньше обычного, подгадав момент, и застал свою молодую женушку в объятиях чужого мужчины, который как раз подходил к кульминации процесса, пристроившись к женщине сзади. Королев навсегда запомнил выражение лица обоих любовников, пойманных с поличным. Он дал время хахалю супруги собраться, вполне вежливо проводил его до выхода, а потом вернулся в спальню. В ту самую спальню, которую, как оказалось, ему приходилось делить не только со своей женой. А эта сука, тем временем, прикрывшись простынкой, пытаясь скрыть, скорее, свой стыд, нежели свою наготу, что-то блеяла ему про то, что он все не так понял. Тогда и наступил в его жизни тот самый единственный момент, когда Аркадий решил отступить от своих принципов. Взбесил его даже не столько сам факт измены, сколько блеяние этой вонючей овцы. Размахнувшись, он нанес ей всего один удар, зато в лицо, вовсе не стараясь сдерживаться. Во все стороны брызнула кровь из сломанного носа, а неверная сука, наконец, заткнулась. На следующий день она уехала, и больше Королев никогда ее не видел. Даже развод он смог организовать заочно – при его работе и связях, ему это было вовсе не сложно устроить. И юрист, спроси его кто об этом, даже не признался бы, с каким громадным удовольствием он пустил изменницу по миру. Молодой женщине осталась после брака только фамилия Аркадия, а всего остального он ее лишил.
А потом в его жизни появилась чета Бурцевых. Работая на олигарха, Аркадий приобрел еще больше полезных связей. Одна только связь с супругой Бурцева чего стоила. Она была не меньше чем на пятнадцать лет старше него, но все ее дорогостоящие подтяжки и примочки нивелировали их разницу в возрасте. Королев забыл, что именно измена поставила крест на его собственном браке, тайком встречаясь с супругой олигарха. Стоило Бурцеву уехать, оставив свою супругу в одиночестве, и она звала своего любовника, который был моложе ее, и они устраивали бешеные скачки, доводя друг друга до полного изнеможения.
А теперь он следил, чтобы его любовница не предприняла больше попыток прорваться в офис нотариуса. Она часто-часто дышала, а ее взгляд метал молнии. Аркадию даже показалось, что она в состоянии поджечь его своим взглядом, и он вспыхнет как сноп сена. Он первым попытался заговорить, как только заметил, что Людмила успокаивается.
- И что это было?
- Какого черта ты меня удержал? – успокоилась вдова явно не до конца. – Я бы убила этого выскочку. Как же мне жаль, что ваза пролетела мимо!
- Убила бы? При стольких свидетелях? И чего бы ты добилась?
- Поставила бы его на место, прежде всего, - ее дыхание становилось ровным, она явно старалась взять себя в руки. – Чертов выродок.
- Он все-таки брат твоего покойного мужа…
- Вот только нотаций мне читать не надо, - каждая новая фраза юриста заставляла ее снова загораться. – Он пропадал где-то столько лет, трудился в своем НИИ у черта на куличках, а теперь вдруг появился. И не просто появился, а еще и унаследовал колоссальное состояние моего супруга…
- Ведь не все состояние…
- Львиную долю. Что мне с той части наследства, что Геночка оставил мне, если это капля в море в сравнении с тем, что он оставил своему братцу? Чертов брат, не мог пропасть где-нибудь.
- Так, может, мы ему в этом поможем? – Аркадий на всякий случай отступил на шаг, ожидая новой вспышки гнева, но ее не последовало.
- Ты уже менту помог… - она говорила с упреком, но спокойно. – Что за кретины оказались у тебя на подхвате? Не могли проверить, что в той машине не Васнецов приехал?
- Машина была его. Откуда мне или им было знать, что он свою машину приятелю одолжит?
- Дебилы они и есть дебилы. Контролировать такие вещи надо.
- Не волнуйся, всему свое время. И второго сыночка госпожи Бурцевой, и майора скоро не станет…
- Очень на это надеюсь. Но сосредоточься пока на майоре. Глядишь, и со своим деверем я как-нибудь сама справлюсь.
- Рискуешь…
- Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Поехали отсюда, а то сейчас еще свекровь моя выйдет. Не хочу вообще никого из них видеть.
- После того, что ты натворила в конторе, они тоже вряд ли тебя желают лицезреть. Надо же такое учудить…
- Ты много болтаешь, парнишка, - она взглянула на своего любовника плотоядным взглядом и придвинулась к нему вплотную. – Отвези меня лучше домой и засади мне как следует.
- Ты о чем-нибудь еще в состоянии думать? – юрист глянул на нее с улыбкой. – Или кроме как о сексе у тебя и мыслей никаких нет?
- В данный момент никаких. Просто хочу расслабиться. Подобные вспышки гнева изрядно тонизируют. Поехали, покажу тебе настоящий класс.
- Ловлю на слове, - Аркадий уже направлялся к машине.
- Меньше слов, больше дела, малыш.
Королев приблизился к своей машине, смешно семеня. Вставший столбом пенис мешал ему даже идти нормально. Смешно нагнувшись, он открыл дверцу со стороны пассажира и помог усесться Людмиле, а потом сел за руль сам. Женщина наблюдала за ним с легкой улыбкой. Глядя на нее, никто не смог бы сказать, что она четверть часа назад вела себя как взбесившаяся тигрица. Теперь же она сохраняла улыбку на лице, но едва не скрежетала зубами от захватившего ее желания. Уверенная, что не дождется до дома, Людмила приблизилась к юристу и крепко сжала предмет его гордости.
- Заверни куда-нибудь в подворотню, дорогой. А то мне что-то невтерпеж.
Он взял ее прямо в машине, заехав в глухой переулок. Если бы мимо кто-то проходил, он бы смог заметить, как энергично раскачивалась машина. Но в этом почти заброшенном месте никого не было. Только одинокая бродячая собака пробежала мимо, приостановившись и задумчиво посмотрев на странный автомобиль. Но вокруг все оставалось спокойным, и собака, почесав за ухом, продолжила свой путь в известном только ей направлении.
Аркадий сидел в машине голый по пояс и со спущенными штанами. Любовница только что устроила ему настоящий фестиваль секса, закричав ему прямо в ухо и едва не оглушив в момент оргазма. Она сидела на своем месте справа от него и задумчиво курила, стряхивая пепел наружу через окно. Он тоже попросил у нее сигарету, хотя в последнее время пытался завязать с этой пагубной привычкой. Размяв «кент» в пальцах, он закурил и посмотрел на вдову. Та ему игриво улыбнулась, взяла его за руку и положила ее себе между ног.
- Как тебе, малыш? Умею я доставить удовольствие?
- Да уж, - он сделал несколько затяжек и выбросил сигарету на дорогу. – Этого у тебя не отнять. Правда, сидя не очень удобно…
- Ничего, милый, потерпи, - она вильнула бедрами, сжав его руку между ногами, и увидела, что он снова возбуждается. – Подожди немного, не все сразу. Вот сейчас приедем домой, и я тебя до полусмерти затрахаю.
- Думаешь, получится? – Аркадий против своей воли убрал руку от предмета его вожделения и переложил ее на рычаг коробки передач.
- Подожди немного и сам увидишь.
- Звучит многообещающе, - он неопределенно хмыкнул.
- Ты главное «стояк» исправный обеспечь своему «бойцу», а за остальное можешь не переживать, - она подобрала с заднего сиденья свои трусики, сброшенные во время последнего акта совокупления, и с некоторым усилием надела их. – Я все обеспечу.
- Другое дело. Можешь считать, что мы уже почти дома.
За последние пару дней Королев уже привычно именовал дом Бурцевых своим домом, хотя и бывал там в-основном в спальне, изредка захаживая на кухню. Автомобиль взревел форсированным движком и быстро выбрался на первую продольную из тихого переулка и поехал в направлении дома Людмилы.
Сегодня ожидался автозак, который должен был переправить Игоря Вербина в изолятор, где ему в дальнейшем предстояло дожидаться суда. Приехав на работу, Андрей первым делом спустился к камерам, чтобы взглянуть на парня. Тот спокойно расхаживал из стороны в сторону по камере, засунув руки в карманы джинсов, в которых его привезли, едва не насвистывая. Васнецов понаблюдал за арестованным пару минут, затем закрыл окошко и поднялся к себе в кабинет. Там уже собрались сотрудники его отдела. Отоспавшийся после дежурства Макс как раз рассказывал молодому лейтенанту Ковалю, как вредно для организма не соблюдать норму в количестве выпитого. Стас грустно кивал головой, признавая свою ошибку, которая приговорила его к общению с унитазом на целый день. Он до сих пор пребывал в не слишком хорошей форме, судя по его внешнему виду. Видя, что Коваль собирается подойти к нему, чтобы объяснить, вероятнее всего, собственное отсутствие, майор только вяло отмахнулся.
- Ничего, у всех бывает. Если что, скажем, что ты был на территории. Всем привет, - обратился он уже ко всем присутствующим, старательно принимая бодрый вид.
Он прекрасно видел, в каком настроении пребывала Женя, рядом с которой стояла Светлана, что-то тихо шепча ей на ухо, пытаясь успокоить девушку. На Стаса Андрей вообще не обращал внимания, давая ему возможность самостоятельно приходить в себя. Макаров, как всегда, сохранял приподнятое расположение духа. Хотя только тот, кто его плохо знал, мог бы сказать, что его нисколько не задела вчерашняя гибель его товарища. Проскурин молча сидел на стуле и задумчиво разглядывал свои руки. Макс внезапно перестал наставлять молодого коллегу и обратился к майору.
- И чего молчим? Командуй, начальник. Какие у нас на сегодня планы?
- Сегодня Вербина перевозят в изолятор. Мы не сопровождаем, они обещали своих охранников прислать. Когда автозак подойдет, нам позвонят…
- И все?
- Пока все, - Васнецов выдержал хмурый взгляд своего подчиненного, хотя ему это стоило немалых трудов.
- Шеф, ну, ты уж поведай остальным историю про то, как некто, кого кличут Татарином, просил отдать ему парня…
- Даже так? – Максим удивленно глянул на начальника, который вновь предпочел никак не реагировать на его взгляд. – Ты с Наилем виделся?
- Пришлось. Он мне сам позвонил и встречу недалеко от Управления назначил. Я вынужден был согласиться…
- И ты ему сказал, что парнишку сегодня заберут?
- Ты берега не путай, - зло зыркнул на Егорова Андрей. – Я еще не запамятовал, где работаю, если у тебя вдруг память отшибло.
В первые за долгое время он разозлился на Безумного Макса всерьез, чему способствовала неосторожная реплика капитана. Если бы под рукой у него оказалось бы что-нибудь небольшое и тяжелое, он бы, не раздумывая, метнул это в своего коллегу. Тот тоже осознал свою ошибку и потупил взор.
- Прости, Андрюха. Это я не подумавши…
- Проехали, - Васнецов ощутимо смягчился.
- Слушай, шеф, - Макаров подал голос от окна, - а ты ведь упоминал, что мы парня сами сопровождать будем…
- Не будем…
- Если не секрет, по какой причине?
- А ты сам не понимаешь? – голос Андрея повысился до предела допустимой нормы и даже выше. – У меня из головы разговор с Наилем не идет, который вчера утром состоялся. Я не просто чувствую, я практически уверен, что он предпримет что-либо на пути автозака в изолятор. Я уже потерял двух сотрудников за несколько дней. Полагаешь, я поставлю тех, кто остался, под пули людей Татарина? Вот уж дудки!
- А что может предпринять Наиль? Предположим, что он узнал о времени перемещения парня в изолятор. Ну и что? Дорогу взорвет?
- Не исключаю и такой возможности. Уверен, что он попытается лично пообщаться с уродом, который убил его единственную дочь. Взорвать дорогу на пути следования автозака, чтобы заставить водителя затормозить, а потом обстрелять машину с нескольких сторон. По-моему, идеальный вариант.
- А ему не проще было бы подкупить сотрудников, которые будут конвоировать арестованного? При его-то деньгах…
- А кого подкупать? Весь дружный коллектив ИВС? Я специально дотянул до последнего, чтобы неизвестно было, кто конвоировать парня будет. Татарин мог думать, что мы сами будем сопровождать «ценный груз». А он прекрасно знает, что ко мне с взяткой идти бесполезно. Нет, если Наиль решит действовать во время перевозки арестованного, возможен вариант расстрела автозака, затормозившего, например, на светофоре, или застрявшего в пробке.
- Но ведь могут быть жертвы, - впервые за сегодняшний день подала голос Евгения, чем вызвала немалое удивление всех присутствующих.
- Я давно знаю Наиля Валиева, Женя, - терпеливо взялся объяснять ей ситуацию Васнецов. – Несколько случайных человеческих жертв для него не более чем пустой звук. Он пойдет на такие условия.
- И что ты предлагаешь? – по выражению лиц офицеров, Андрей понял, что Макс озвучил вопрос, интересующий всех без исключения.
- Если честно, у меня есть одна мысль… - он сделал паузу, отойдя к окну и посмотрев на улицу.
- Не тяни кота за яйца, начальник, - Егоров нарушил грозившую затянуться тишину. – Озвучь свою идею, будь любезен.
- Я потерял уже двух людей… Я не хочу смотреть в глаза родителям моих подчиненных, которых я опять поставлю под бандитские пули…
В кабинете повисла напряженная тишина. Было слышно, как под потолком жужжит каким-то образом пережившая зиму и почувствовавшая приближение лета муха. Макс уселся за стол и принялся вдумчиво разбирать и чистить табельное оружие. Коваль отошел к окну, задумчиво глядя на маячивших за стеклом прохожих. Даже никогда не унывающий Макаров, и тот предпочел заткнуться, терпеливо ожидая продолжения. Светлана при всех, ей уже было все равно, подошла к Васнецову и обняла его сзади, прижавшись к нему всем телом.
- Хорошо, - наконец, решился Андрей. – Однако, если кто-либо захочет отказаться, я приму его отказ без вопросов.
Тишина была ему ответом, отказываться никто не хотел. Макс с резким щелчком, заставившим всех вздрогнуть, собрал свой пистолет и посмотрел виновато на начальника, словно извиняясь. Андрей принял решение.
- У нас есть две машины. Сразу оговорюсь, что в бой пойдут одни «старики», - не слишком, кстати, вспомнился ему старый фильм про войну. – В твоей машине, Леха, поедете вы с Леней. В машине Мишани поедем мы с Максом. Вы выезжаете за десять минут до автозака, следуя по назначенному маршруту, и внимательно наблюдаете за происходящим вокруг. Мы поедем сразу следом за автозаком, контролируя на всякий случай ситуацию, если начнется заварушка…
- То есть, сами подставитесь под пули? – Светлана ощутимо напряглась, стоя за его спиной. – Так не пойдет, майор, даже не думай.
Андрей обратил внимание, что Ковалева впервые перешла с нм на «ты» на работе, да еще и позволив себе подобный требовательный тон и командные интонации. Но сейчас ему было не до этого, и он никак не отреагировал.
- А куда повезут? На «Голубинку»?
- Ну, а куда же еще?
- Тогда все не так плохо. Тут ехать-то…
- Тем более всем надо быть настороже. Там прямого проезда между Голубинской и Краснознаменской нет, пустырь и трамвайные пути, а справа большая стройка. Там проще всего снайпера посадить, который будет страховать и производить «контроль», если понадобится. А на пустыре и взрывать нечего, там пара торговых палаток, которые никому не интересны.
- Так, может, сами в новостройке засядем? И снайпера обезвредим, если случится такой… - Макс внушительно передернул затвор пистолета. – Да и оружие нам пригодилось бы помощнее, чем наши пукалки.
- Нам уже времени не хватит. А их снайпер уже может быть там, оборудовав себе место заранее. Запомните главное: если в планах у Наиля есть проведение операции, то он сам будет неподалеку от места событий.
- А Иванычу ты звонил? Может, СОБРом бы помог…
- Чтоб отконвоировать одного недоростка в ИВС? Не смеши меня. Я к нему даже с такой просьбой не пойду. Однако все будут в бронежилетах. Это приказ.
- Тяжеленный бронник на себе тащить, - попытался возразить Макс. – В нем же не развернуться.
- Вот и не вертись.
- А нас вы с собой не берете? – спокойно посмотрела Женя в глаза начальнику. – Некрасиво с вашей стороны, Андрей Сергеич. Мы бы лишними вовсе не были.
Что-то в интонации Евгении заставило Васнецова внимательно на нее посмотреть. В ее голосе сквозила какая-то непонятная решимость. Переживая смерть своего парня, лейтенант Анохина готова была принести себя в жертву, не видя себя в жизни после гибели Астафьева. Поэтому он решил сразу прояснить ситуацию.
- Женя, я прекрасно знаю, зачем ты просишься с нами на дело. Только запомни хорошенько. Во-первых, солдат ищущий смерти – плохой солдат. Он может подставить тех, кто пошел с ним, кто доверил ему свою спину. Во-вторых, твое осознание того, что жизнь твоя закончилась с гибелью любимого человека совершенно не верное. Ты еще сможешь, поверь, осчастливить кого-нибудь из мужчин. Я понимаю твое состояние, но, если ты еще раз заикнешься о том, чтоб пойти с нами, я тебя закрою в камере и велю не выпускать до нашего возвращения.
- Это приказ, товарищ майор? – перешла девушка сразу на официальное обращение.
- Воспринимай, как хочешь, мне без разницы. Но я тебя всерьез предупредил насчет камеры. Тебя это тоже касается, - повернулся он к Светлане.
Ковалева ничего не ответила, просто отошла к окну и обхватила себя руками. Майор решил, что бунт на корабле подавлен, и продолжил:
- Стас, ты остаешься за дежурного. И даже не думай что-либо мне возразить, - добавил он, заметив, что Коваль уже открыл рот. – Остаешься за старшего и головой мне отвечаешь за обеих девушек. Понял?
- Так точно, товарищ майор.
- Вот и молодец. А теперь…
Его прервала пронзительная трель телефонного звонка. Не сговариваясь, все повернулись к телефону на столе у начальника. Только Светлана оставалась лицом к окну, по-прежнему в собственных объятьях. Андрей подошел к своему столу и снял трубку, заранее зная, что услышит:
- Майор Васнецов.
- Товарищ майор, это дежурный. Автозак во внутреннем дворе уже ожидает.
- Принято, - он положил трубку и обернулся к подчиненным. – Леха, выезжай. Мы пока арестованного к машине приведем.
- Есть, шеф. Ленька, пошли.
Уже в дверях майор их снова задержал:
- Предельная внимательность. В случае чего, сразу маякни. Рацию у дежурного внизу возьмете. Скажете, что я распорядился.
- Не переживай, шеф, все будет елочкой, - присутствие духа не изменило Макарову и теперь.
- Ну, а мы с тобой, - повернулся Андрей к Максу, - идем за задержанным.
- С Богом, - Егоров засунул пистолет в кобуру, и они с Васнецовым вышли из кабинета, оставив девушек на попечение лейтенанта Коваля.
Светлана так и стояла лицом к окну, не повернувшись даже, чтобы попрощаться. Андрей долго смотрел на нее, ожидая, что она хоть на мгновение обернется, но этого так и не произошло.
Они с Максом спустились к камере и вывели Вербина, который сохранял спокойный вид, но было заметно, что это удается ему с трудом. Парень уже догадался, что его собираются перевозить в изолятор и помнил слова майора, что не слишком приятный субъект с погонялом Татарин, вынесенным еще из времен его плотной связи с криминалом, вознамерится его перехватить. В этом случае ему не светило ничего хорошего.
- Привет, Игорек, - фальшиво улыбнулся парню Андрей. – Готов покататься? Карета его светлости подана.
- Не издевайся, начальник. Мне и так хреново.
- Что, Игорек, очко-то не железное?
- А здесь меня до суда оставить никак нельзя? – парень едва не умолял, переводя взгляд с Андрея на Макса и обратно.
- Обойдешься, - рявкнул на него Егоров. – У нас содержание всякого хлама не предусмотрено. Давай, шагай уже.
Вербин ничего ему не ответил и направился к выходу, понукаемый капитаном. Они втроем вышли на задний двор Управления, и Васнецов первым делом осмотрелся по сторонам. Не хватало еще, чтобы снайпер снял парня на выходе. Хотя он повторил самому себе, что Наиль хотел бы заполучить парня к себе живым и невредимым. Так что волноваться пока особо не стоило. Проходя мимо дежурного, он взял у того еще одну рацию и уже во дворе связался с Макаровым:
- Леха, как обстановка?
- Ничего особенного, - прохрипела в-ответ рация голосом Алексея. – Вокруг тишь да гладь, шеф. Может, зря мы все это затеяли?
- Береженого Бог бережет, - коротко ответил в рацию Васнецов и отключил связь, посмотрев на Макса. – Леха говорит, что вокруг все спокойно.
- Я еще по командировке на Кавказ уяснил для себя, что, если вокруг тишина и спокойствие, непременно жди беды.
- Типун тебе на язык, чтоб не каркал.
- Эй, начальники, - подал голос Игорь, - вы меня собираетесь в автозак сажать или как? Тоже мне, конвоиры, мать вашу.
- Ты особо не умничай, - Макс притворно замахнулся на парня, и тот от него отпрянул, едва не растянувшись во весь рост на асфальте. – Тебя вон те парни сопровождать будут.
Из автозака выбрались два дюжих молодчика. Черные прыжковые костюмы, бронежилеты последней модификации, «ксюха» у каждого на плече, шэпээски на коротко стриженных головах – все в них говорило за определенные навыки и уровень подготовки. Ближний подошел к майору и протянул руку:
- Капитан Смеляков. Вот этого что ли задрота конвоировать надо? – кивнул он в сторону Вербина, который, если и обиделся, вслух возмущаться и дерзить не стал.
- Именно его.
- Проблем не доставит по дороге?
- Вряд ли. Если честно, один серьезный человек спит и видит, как пытает этого сосунка. Так что его могут попытаться отбить по дороге.
- Видали мы таких, - слишком самоуверенно, на взгляд Васнецова, хмыкнул капитан. – Над некоторыми из них еще земля просохнуть не успела…
- Ты это о чем, капитан?
- Да так, вспомнилось вдруг из времен службы в армии. Моджахеды, помнится, наш блокпост атаковали, но получили такой бешеный отпор, что даже своих убитых не собрали под шкальным огнем с поста. У нас тогда один из их лидеров в плену был, только накануне взять успели. Они хотели освободить его, не считаясь с потерями. Мы еле выстояли, успев послать сигнал о помощи в соседнюю часть. Оттуда техника пришла, и мы дали такой залп из всех стволов, что они, наверное, до сих пор помнят.
- А-а-а, ну, у нас тоже тут один такой есть, - кивнул Андрей на спокойно стоявшего в стороне Макса. – В-одиночку от целого отряда боевиков охранял пленного.
- Ладно тебе, Андрюха, - отмахнулся от него Макс. – Мне просто повезло.
- Это не ты, случаем, на дороге из Грозного в Урус-Мартан, в Волчьем капкане с целой бандой один бился? Мы с приятелем недалеко оттуда лямку тянули. Полгода как уволились в запас. Четыре года назад, вроде, та мясорубка произошла…
- Не четыре, а пять, - поправил его Егоров. – Да и банда у чехов была не сказать, что большая…
- Вот уж не поверил бы никогда, если б рассказали, что с живой легендой рядом окажусь. Там до сих пор о том бое вспоминают. Остались на сверхсрочную пара человек, которые не дают воспоминанию затереться.
- Интересно мне, как они могут «вспоминать», если никого из них там не было?
- Ты ж знаешь, как любая история обрастает правдивыми, а иногда и не очень подробностями, и превращается в легенду.
- Ладно, парни, - вмешался в диалог Васнецов. – Давайте уже погрузим парня в кузов и поедем.
- Сделаем, - пожал плечами Смеляков и своей огромной ручищей придал Вербину ускорения в направлении автозака. – Шагай, заморыш
Игорь послушно загрузился в отсек, со всех сторон окруженный решетками и только тут заметил, что майор не собирается следовать за ним. Васнецов стоял на улице и задумчиво смотрел вдаль. В чувство его привел едва ли не крик Игоря:
- Слышь, начальник, ты же обещал, что лично меня сопровождать будешь… Выходит, обманул меня?
- Тебя эти парни лучше моего сопроводят, не волнуйся, с ними ты в безопасности.
- Лживая мусорская тварь, ты же обещал! – Вербин схватился за прутья своей клетки и попытался их потрясти, пребывая в бешенстве.
- Ты, конечно, урод редкостный, - даже не обратил, казалось, внимания на ругань парня майор, - но мне искренне хотелось бы доставить тебя в ИВС в целости и сохранности, так что попридержи свой язык. Мы поблизости будем. А твое одиночество на протяжении всего пути скрасит один из этих ребят. Один совет я тебе все-таки дам: услышав стрельбу снаружи, падай сразу на пол, закрывая голову руками.
- Я чего-то не знаю? – Смеляков посмотрел на Андрея, интуитивно догадавшись, что он тут старший. – Ожидаются проблемы?
- Не знаю. Может, нас ждет веселье.
- Хотелось бы все-таки спокойствия, - капитан Смеляков мрачным взглядом смерил Игоря. – Из-за какого-то выродка не хотелось бы самим подставиться…
- Исполняйте приказ, капитан. Вы за арестованным приехали? Вот и забирайте его. Ехать тут недалеко, авось и пронесет.
Смеляков махнул рукой своему коллеге, который уселся в кузов к Игорю, сам загрузился в кабину к водителю, и автозак неспешно выехал со двора и поехал по Краснознаменской в сторону бывшего СИЗО, а ныне ИВС на Голубинской.
Группа из пяти человек собралась во дворе, недалеко от стройки на Голубинской. Все мужчины были неприметно одетыми, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания посторонних. Неподалеку остановился «порше кайенн». Один из мужчин отделился от группы, подбежал к иномарке и о чем-то несколько минут шептался с водителем. Потом он открыл заднюю дверцу машины, забрал с заднего сиденья довольно тяжелую сумку и направился обратно к группе. «Кайенн» тут же выехал со двора.
Максим или Андрей легко узнали бы мужчину, забравшего из иномарки сумку. Это был Толян Скрипач, а по паспорту Мордвинов. В детстве мальчик Толя подавал большие надежды как талантливый игрок на скрипке, его родители собирались отдавать свое чадо в музыкальное училище. Им уже едва не снилась роль их сына в качестве первой скрипки в ансамбле Эдуарда Серова Хорошо еще, что они никогда не думали о месте сына в оркестре под руководством Владимира Спивакова. Так как то, что произошло вскоре, поставило крест не только на карьере Толика в роли первой скрипки, но и вообще отвадило его от игры на чувствительном инструменте. С самого детства родители внушали ему бережно относиться к своим пальцам, так как именно здоровые пальцы являлись залогом успешной карьеры Скрипача. И надо же было такому случиться, что ему придавило пальцы левой руки упавшим бетонным блоком. Четыре пальца из пяти были сломаны. Косточки срослись, но больше Толя на скрипке не играл. Хотя его увлечение стало основой для его прозвища, которое приклеилось к нему сначала в дворовой компании, а потом и в тюрьме, куда он попал за убийство. Пусть играть на скрипке Толик больше не мог, зато обладал потрясающей сообразительностью. Через пару лет, попав в ОПГ к Татарину (от криминала Наиль вроде кк отошел, да не совсем), он уже был его правой рукой. Кстати, именно Анатолий подвозил в тот злосчастный вечер Элеонору Валиеву до дома, но не считал нужным докладывать об этом ее отцу, особенно учитывая, что сделали с дочерью Татарина. У них с девушкой уже были своего рода отношения, они несколько раз вместе ужинали, Толик водил ее в боулинг, но до логического завершения все никак не доходило. Ей действительно нравился симпатичный и сообразительный мужчина, но она боялась рассказать о своем романе отцу. Он бы убил сначала ее, а потом и его. А теперь девушка была мертва, а Толик оставался ближайшим соратником Татарина, который, хоть и стал бизнесменом, но вовсе не перестал решать некоторых вопросов в мире криминала.
За рулем «кайенн» сидел шофер Наиля Валиев, а сам Татарин располагался со всем удобством на заднем сиденьи.. В сумке, которую Скрипач забрал с заднего сиденья его машины, лежали автоматы Калашникова, новые «укороты», которые в городе легко было спрятать под одеждой. Толик поставил сумку в центре небольшого круга и обратился к присутствующим:
- Берете «ксюхи» и занимаете позиции. После первого выстрела со стороны стройки, там у нас уже сидит человек, начинаете поливать свинцом кабину шарабана. Ни в коем случае не кузов, только кабину. Избавляемся от охранников, а потом вытаскиваем из машины фраерка, за которым нас послали, и уходим. Вопросы есть?
- Много охранников с парнишкой? – спросил самый опытный из них, настоящий головорез, Коля Стуков, по прозвищу Бык, прославившийся своей жестокостью и злобным отношением к окружающему миру, но в быту выполняющий функции начальника службы безопасности Наиля.
- Мне шестак отбарабанил, что трое. Сотрудники из чертовой роты собирались сами его сопровождать, но в последний момент их начальник передумал.
- И правильно сделал, - подал голос еще один из мужчин. – Я слышал, что они в хороших отношениях с боссом…
- Правильно ты все слышал. Только не обязательно везде этот порожняк гнать.
- Извини, Толян, - мужчина потупил виноватый взгляд.
- Проехали. Еще вопросы есть? Если вопросов больше нет, разбираем оружие и идем на дело. Парня надо взять живым. А то босс с нас самих шкуру спустит. Мы его и так в последнее время сильно подводим. Еще надумает нас поменять на более успешных, и пойдем мы рыбок в Волгу кормить с ногами в полном цемента тазике. Прельщает вас такая перспектива? Не думаю. Поэтому действуем быстро и четко. Думаю, у охраны с ИВС тоже кое-какие навыки имеются.
- Да наплевать на их навыки, Скрипач. Мы тоже не пальцем деланные. Разберемся на месте, - Бык стал, как никогда, соответствовать своему прозвищу, расправив плечи и нацепив на лицо самый свирепый вид, на который был способен. – Пошинкуем кислую шерсть в мелкую капусту.
- Скрипач, а ты уверен, что «убойщики» не будут сопровождать шарабан, в котором фраера повезут? – подал голос один из молодых бойцов, то ли Витя, то ли Виталя, который даже погонялом козырным еще не обзавелся.
- Да ни хрена я не уверен. Но шестак отзвонился, что фраерка конвоируют мусора из изолятора. Значит, «убойный» отдел самоустранился. По крайней мере, я на это надеюсь…
Толяну не требовалось напоминать, что уже его бойцов могли пошинковать, если бы оказалось, что «убойщики» тоже сопровождают обвиняемого в убийстве парня. Он до последнего надеялся, что ему отзвонится босс, который собирался припарковаться неподалеку, чтобы наблюдать за событиями. Но телефон в кармане молчал, хотя Скрипач был уверен, что босс уже занял выгодную позицию для наблюдения.
- Ох, и зададут нам жару мусора из чертовой роты, если мы на них нарвемся, - снова проговорил Витя-Виталя.
- Ты еще накаркай, твою мать, - толкнул Витю-Виталю в бок стоявший с ним по соседству Бык. – Того и гляди, накличешь на нас беду…
- А я чего? Я ничего… - предпочел заткнуться и не вступать в спор с авторитетным бойцом Витя-Виталя. – Опасаюсь просто…
- Опасайся молча, - процедил сквозь зубы, обращаясь к нему, Скрипач.
Молодой и еще не заработавший себе авторитет парень стушевался и отступил. Толян осмотрел своих бойцов: каждый уже успел прихватить из сумки автомат. Теперь «укороты» были припрятаны под куртками. На лицах, не обезображенных интеллектом, было выражение решимости. Они готовы были грызть глотки мусорам зубами. Каждый в свое время успел пострадать от ментовского произвола. Тому же Быку на допросе противогаз с нашатырем надевали. Не подававший еще голоса, стоявший рядом с Витей-Виталей широкоплечий парень, на лице у которого белел уродливый шрам, и которого звали Жекой не только за имя Евгений, но и за шрам, оставленный ему ножом на какой-то разборке, после одного допроса три дня ходил по малой нужде кровью – результат отбитых почек. Сам Скрипач тоже в свое время навидался «добра» от ментовской братии. В-общем собрались вместе те, у кого был зуб на полицию, и они не собирались останавливаться, только из-за кипишного по непонятной причине Вити-Витали.
- Харэ баланду травить, парни, и пошли на свои позиции. Прогуливайтесь по улице, на глаза никому не попадайтесь. Горсад рядом, детей с родителями много, ни к чему нам лишние свидетели.
Мужчины молча разошлись по двое в разные стороны. Самому Скрипачу «посчастливилось» быть рядом с Витей-Виталей, который производил впечатление башмака, постоянно озирался по сторонам и мог спалить всю контору. В конце концов, Толяну это надоело. Ему серьезный парень поручился за этого типа, который себя вел теперь как последний баклан. Он остановился, призывая Витю-Виталю подойти к нему поближе, и горячо зашептал ему в ухо:
- Если ты, сука, психовать не перестанешь, или мы из-за тебя все дело запорем, я тебя клоуна прямо здесь запарафиню. Понял меня?
Слышать подобные речи от всегда интеллигентного Скрипача было непривычно, особенно для молодого бойца, который в немом изумлении вытаращился на своего спутника, но так и не сказал ни слова, только покивал головой. Слова Толяна все-таки возымели свое действие, потому что парень, видимо, сделал над собой изрядное усилие, и успокоился. Мысленно Скрипач похвалил его за это. С Витей-Виталей еще ничего не было потеряно.
- Встаем здесь и ждем, - распорядился он, останавливаясь у самой трамвайной остановки; пустырь был совсем рядом.
Васнецов абсолютно правильно предположил, что засаду было решено устроить именно напротив новостройки, где удобно устроился снайпер. Проезжая часть обеих улиц в этом месте не пересекалась. Если бы водитель автозака рванул по прямой, он выезжал бы прямо под траекторию огня из строящегося здания. А сами бойцы располагались с нескольких сторон от пустыря, рассчитывая взять автозак в огненное кольцо в случае его остановки. Скрипач окинул окрестности взором – здесь никто не смог бы помешать им напасть на машину из изолятора, разве что случайный прохожий. Но возможные случайные жертвы были учтены и одобрены боссом. Игра шла по-крупному, и Татарин рассчитывал взять верх в этом противостоянии. Парнишка, убивший его дочь, не заслуживал права жить, пусть даже и в тюрьме. Но Наиль хотел устроить ему более чем мучительную смерть, а для этого бойцам Скрипача необходимо было схлестнуться с подготовленными сотрудниками следственного изолятора. Туда не брали работников за красивые глаза. Там служили люди, прошедшие службу в горячих точках, в зонах вооруженных конфликтов, в подразделениях особого назначения, то есть далеко не дети. Однако ему всегда казалось, что каждому в жизни отмерян свой участок пути, поэтому смысла не было противостоять собственной судьбе. Толян попытался расслабиться и стал ждать.
Макс не особо охотно пользовался своими водительскими правами, но прекрасно водил машину, научившись еще по молодости. Поэтому Васнецов решил доверить руль в машине Миши Астафьева ему. Что-то подсказывало майору, что может возникнуть ситуация, когда все будет решаться за секунду, повиснув на волоске. Поэтому ему сподручнее было бы выскакивать из автомобиля со стороны пассажира, а не из-за руля. Пистолет Андрея был в кобуре, и он не считал нужным его проверять на предмет наличия патронов. Его табельное оружие всегда было заряжено.
Он задумчиво смотрел вперед, держа взгляд на корме автозака, который ехал, вырвавшись всего лишь на два корпуса вперед. Вдалеке уже вырастала еще пока не достроенная высотка, располагавшаяся практически напротив изолятора временного содержания. Васнецов был практически уверен, что в недостроенном здании сидит снайпер. Он чувствовал, что сегодня произойдет нападение. Откуда взялась эта уверенность, он не мог себе признаться, просто знал и все. Внезапно, не доезжая едва ли более ста метров до пустыря на развилке трамвайных путей, взгляд Андрея скользнул по смутно знакомому ему автомобилю. Черный «порше кайенн», он его видел совсем недавно. Когда? А не тогда ли, когда ему пришлось с утра заехать в закусочную неподалеку от Управления, чтобы встретиться там с Татарином? И ведь точно, Васнецов вспомнил, что тогда он припарковался рядом с точно таким же автомобилем. Вернее, не с таким же, а рядом именно с ним. Макс почти поравнялся с «кайенном», когда уверенность Андрея обрела четкие очертания. Это точно была машина Наиля Валиева. А что она могла тут делать? Ответ напрашивался сам собой: его знакомый, можно даже было сказать, приятель, решил сам удостовериться в удачности нападения его людей на автозак.
- Макс, кричи в рацию, чтобы автозак разворачивался. Быстро! Обгоняй его!
Многолетняя выучка Егорова сработала, как надо. Он не стал задавать глупых вопросов, в чем дело, а сразу схватил рацию и пошел на обгон.
- Парни, у нас проблемы! Разворачивайтесь быстро!
Грузный автозак настолько резко вошел в вираж, что водитель проезжавшей мимо машины едва успел до предела выкрутить руль, чтобы избежать столкновения.
Васнецов воспринимал происходящее на автомате. Каким-то образом разум успевал фиксировать все, мимо чего проскакивало сознание. Он увидел, как в одном из проемов в недостроенном доме мелькнула вспышка, и тут же у автозака отлетело одно из боковых зеркал. Стрелок явно не рассчитывал, что крупному автомобилю удастся так резко развернуться. Только из-за этого он промахнулся. Но за первым выстрелом мог последовать второй, уже более прицельный. Счет шел на секунды, и необходимо было действовать. Поэтому, не дожидаясь, пока Макс затормозит, Андрей выскочил из машины на ходу, прокатившись по асфальту и разорвав себе плащ на правой руке. На следующий день он обнаружит несколько синяков от такого каскадерского номера, но сейчас он даже не почувствовал боли. Вскочив на ноги, майор в два прыжка оказался перед «кайенном», рванув из кобуры пистолет и прицеливаясь в водителя.
- Ну-ка выходим из машины! Быстро! Я считаю до трех. Два уже было!
Дверца со стороны водителя приоткрылась, и оттуда выглянул донельзя испуганный паренек, которого Андрей уже встречал раньше. Он приходился Наилю кем-то вроде троюродного племянника и выполнял у него роль водителя. Васнецов даже вспомнил, что его зовут Карим. Только сейчас ему не было никакого дела до имени парня. Пригрозив ему пистолетом, он показал в сторону от машины:
- Пойди, прогуляйся. Нам с твоим дядей поговорить нужно, - он обошел машину с другой стороны и распахнул заднюю дверцу.
На заднем сиденье сидел Наиль Валиев, в определенных кругах именуемый Татарином, собственной персоной. Он как раз только что выразительно выругался на родном языке, но Андрей услышал только «шайтан», адресованное, по всей видимости, именно ему.
- Ну, здравствуй, Наиль. Давно не виделись, - он говорил спокойно, хотя и помнил, что именно по милости Татарина вынужден был совершить совсем недавно настоящий акробатический этюд, который мог для него закончиться гораздо плачевнее.
- Почему ты мне помешал? – в голосе Валиева сквозила холодность.
- Я тебе уже говорил, что сделаю все от меня зависящее, чтобы парня судили по закону. Я прекрасно знаю, что, попади он тебе в руки, даже вся Преисподняя содрогнется от его предсмертных мук.
- Зачем так красиво говоришь? – Татарин смотрел на майора без ненависти, но до нее оставался только один шаг. – Отдай мне убийцу моей дочери.
- Нет, Наиль, не отдам. Я тебе говорю, что его будут судить.
- Уходи, Андрей. В память о нашей дружбе, уходи. Вас меньше, моих людей больше. Вам не справиться с ними. Побереги своих людей.
- Там за воротами ИВС ожидает моего сигнала отряд быстрого реагирования. Они готовы немедленно активизироваться, стоит мне их позвать. Это тебе стоит пожалеть своих людей. Взять хотя бы Скрипача, вон он стоит, я его давно приметил… Умный парень, мог быть первой скрипкой во всемирно известном оркестре, а находится у тебя на побегушках…
- Он не на побегушках, он мое доверенное лицо. Я бы ему собственную жизнь доверил без малейших сомнений.
- Не сомневаюсь, что он предан тебе. Но зачем подставлять его под статью? Пусть живет полноценной жизнью.
- И ты готов мне пообещать, что не будешь преследовать ни его, ни других людей?
- А за что мне их преследовать? Ваши преступные замыслы еще доказать нужно суметь. А вот снайпера придется отдать, он стрелял, целясь в сотрудника ИВС. И ведь мог попасть…
- Я не знаю этого снайпера. Его Скрипач подбирал…
- Ну, так зови Толяна сюда. Побеседуем с ним.
Валиев позвонил, и уже через две минуты Скрипач сидел на пассажирском сиденье, мрачно глядя на Васнецова, но не решаясь ничего сказать.
- Анатолий, отзывай людей. Мы уходим. Товарищ майор, - Татарин иронично покосился на Андрея, - дал слово, что не будет нас преследовать. Слово офицера, Андрей Сергеевич?
- Слово офицера. Я не хочу с тобой войны, Наиль.
- Скажи, Скрипач, что за снайпер у нас сегодня исполнителем был? Полиция требует его выдать, причем сделать это незамедлительно.
- Просто вольный художник. Искал способ подзаработать. Думаю, его уже и след простыл. Он же видел, что в твою машину мент садится. Полагаю, ему хватило ума понять, что, при таком раскладе, его крайним сделают. Так что теперь, господа полицейские, ищите ветра в поле.
- Складно поешь, Скрипач, - Андрей усмехнулся, доставая из кармана мобильник. – Макс? Скажи Лехе с Леонидом, чтоб отправились в новостройку, поискать следы нашего стрелка. Вдруг что-нибудь надыбают…
Он убрал телефон обратно в карман и с улыбкой посмотрел на обоих мужчин. Толян смотрел на него, не скрывая своей враждебности. Наиль вообще смотрел куда-то в пустоту, думая о чем-то своем. Когда Васнецов уже собирался вылезать из машины, Валиев его неожиданно остановил:
- Андрей, я знаю, что произошло позавчера во время похорон Бурцева. Я имею в виду твою машину. Мне искренне жаль твоего подчиненного. Однако, Аллах свидетель, я тут ни при чем. Надеюсь, что ты на меня и не думал…
- У меня работа такая – на всех сразу думать. Но я тебе верю, Наиль. Все, бывайте, граждане бандиты, - он полез наружу из машины.
- Увидимся, Андрей.
- Куда денемся… - майор уже стоял на улице, отряхивая свой плащ и с тоской глядя на разорванный рукав.
Карим вернулся за руль, продолжая с опаской смотреть на Васнецова. «Порше кайенн» взревел двигателем и быстро уехал. Макс подошел к начальнику, глядя на него с недоверием.
- Андрюха, ты позволил ему вот так просто уехать?
- Именно так.
- Но мы же могли их взять…
- На чем? У нас никаких оснований. Они не сделали ни одного выстрела. Предъявить им просто нечего. А за преступные намерения у нас еще не осуждают…
- По-моему, ты заигрался, Андрей.
- Ну, ты еще скажи, что мне Татарин проплатил, чтобы я его отпустил. Жертв нет, кроме разбитого бокового зеркала на автозаке. Могло быть гораздо хуже…
- Да, ты мог, например, свернуть себе шею, выскакивая на ходу из машины.
- Не свернул же. Звони Лехе, пусть внимательно все осмотрят и возвращаются в Управление. Мы снимаемся, - Васнецов задумчивым взглядом проводил автозак, въезжающий на территорию ИВС. – Я вот думаю, узнает ли этот парнишка, что я ему жизнь спас?
- Доживет ли он до того момента, когда сможет об этом узнать… Думаешь, Наиль остановится?
- Ни в коем случае. Уверен, что долго паренек не протянет. Но знаешь, поделом ему. А я умываю руки. Все, что от меня зависело, я сделал. Обвиняемый доставлен в изолятор, где будет дожидаться суда…
- Ага, если дождется.
- А это, друг мой, уже нас не касается. Главное, что мы выполнили нашу работу.
- Кстати, а ты подумал, что скажет Светка, когда узнает о твоих трюках, которые даже не каждый каскадер с ходу отважится выполнить?
- Думаю, что она поймет. Она у меня замечательная.
- Все настолько серьезно? – Макс смотрел на своего начальника, опасаясь собственного заданного вопроса; слишком долго майор чурался близких отношений с противоположным полом после гибели его девушки, которой он собирался сделать предложение.
- Лично мне хочется верить, что да, у нас все серьезно. Полагаю, что и с ее стороны тоже.
- Ну, тогда совет вам да любовь. Ты знаешь, что я за тебя только порадуюсь. А то последнее время ты сам на себя не похож был после того как… Извини, - он мысленно обматерил себя за неосторожные слова, когда непроизвольно едва не упомянул о смерти Ирины.
- Наверное, мне просто нужно было время, чтобы решить для себя, смогу ли я с этим жить, и девушка, такая, как Светлана, с которой я чувствую себя уверенно и спокойно. Все, хватит болтать, поехали.
Они снова уселись в машину, которая осталась от погибшего Миши Астафьева, только за рулем теперь сидел Васнецов. Свеча долго не давала искру зажигания, и Макс уже начал тихо ругаться на весь автопром вместе взятый, когда, наконец, двигатель утробно заурчал и завелся. С небольшой пробуксовкой, автомобиль резво стартовал с места и уехал в сторону Управления.
Глава 17
Леонид с Алексеем, выполняя задание начальника, переданное им Максом, направились к недостроенному дому. Несколько минут назад они наблюдали акробатический номер шефа, от которого даже у никогда не унывающего Макарова едва глаза на лоб не полезли. Они увидели, что Васнецов, как ни в чем не бывало, поднялся на ноги и направился к иномарке, стоявшей неподалеку, как направил пистолет на водителя, и как молодой смуглый парень, чертовски напуганный поведением майора полиции, дрожа как осиновый лист, вышел из машины и отошел на некоторое расстояние, после чего майор о нем забыл и уселся на заднее сиденье автомобиля. Туда же вскоре направился интеллигентного вида мужчина, по которому нельзя было сказать, что он является неотъемлемой частью криминальной составляющей жизни Татарина. Он еще недобро покосился на стоявших неподалеку Макарова с Проскуриным, но отвернулся от них и тоже уселся в тот же «порше», где уже находился Васнецов.
- Высокие стороны решили о чем-то договориться, - Леонид проводил Скрипача мрачным взглядом и сплюнул. – Посмотрим еще, до чего они там договорятся.
- Я так мыслю, что в машине Татарин, только сильно сомневаюсь, чтобы он приехал сюда вдвоем с бригадиром, которого мы только что видели.
- А это бригадир? – удивленно переспросил Проскурин, которому еще в силу возраста не хватало опыта службы, который уже был у его спутника. – Вот уж никогда бы не подумал…
- Надо знать свой контингент, - повернулся к нему Леха, наставляя его поучительным тоном. – Про Татарина ты уже слышал, в миру Наиля Валиева. А это Толя Скрипач, его правая рука.
- Что-то у него слишком интеллигентный вид для бригадира.
- Играл в детстве на скрипке, за что и погоняло получил. Довольно много уже лет назад получил судимость по сто пятой статье уголовного кодекса за то, что в парке вступился за знакомую девчонку. Там к ней какие-то выродки пристали, вроде нашего Вербина, а Скрипач как раз мимо проходил.
- И чего?
- Он одного ублюдка отмудохал так, что того еле успели откачать. А вот другому повезло меньше – он упал и виском об угол скамейки приложился, его так и не спасли. А родитель этого парня оказался какой-то шишкой со связями в прокуратуре. Скрипач получил шесть лет, на первом же году отсидки едва ласты не склеил – за убиенного сыночка шишки, связанного с ворами, чуть обратка ему лично от авторитетных людей не пришла, а через четыре года вышел по условно-досрочному освобождению и оказался в бригаде Татарина. Тогда еще криминального авторитета, а не успешного бизнесмена.
- Понятно, - Леня с уважением поглядел на своего старшего коллегу, у которого было значительно больше опыта и знаний.
Он как раз собирался о чем-то спросить, когда у Алексея в кармане зазвонил мобильник. Леха достал телефон и удивленно посмотрел на номер, с которого поступал вызов.
- Макс звонит. Интересно, с какой целью, - он нажал на клавишу приема вызова. – Да, Максим, чего хотел? Понятно. Да, сейчас сделаем. Вы с шефом обратно в Управление? Договорились, мы посмотрим, а потом следом за вами.
- Чего от нас хотел Макс? – Проскурин уже чувствовал, что неспроста Егоров позвонил.
- Нам надо в недострое посмотреть, остались ли какие-то следы стрелка. Потом поедем обратно. Пойдем, посмотрим?
- А чего не посмотреть? Пойдем…
Они добрались до забора из сетки-рабицы, ограждавшего строительство. Через несколько шагов, со стороны двора Макаров обнаружил, что один из участков сетки срезан, а даже крупный мужчина вроде их Егорова вполне может пролезть в образовавшуюся дыру. Он повернулся к Леониду:
- Полезли?
- А ты уверен, что это наш стрелок проход оставил? Может, местные бомжи или еще кто… - Леня с сомнением смотрел на дыру в заграждении.
- Да нет, видно по срезам, что они сделаны специальным инструментом, который вряд ли случайно окажется в кармане у бомжа. Даже если не сам стрелок этот проход оставил, а какой другой случайно залетный обладатель специнструмента, он вполне мог этим проходом воспользоваться. Давай за мной, только осторожнее, не порежься об острые края. Только столбняка нам не хватало…
Опера пролезли в дыру в сетке и оказались во внутреннем дворе стройки. Повсюду встречались признаки того, что строительство в самом разгаре. Куски арматуры, обрывки упаковочной пленки валялись то тут, то там. Неподалеку стояла небольшая бетономешалка на ручном управлении. Осмотрев всеобщий беспорядок, царивший вокруг, Макаров направился к одному из входов в здание, поманив за собой спутника. Они вошли внутрь, и шаги сотрудников полиции гулко отразились от стен и потолка, породив эхо.
- Не думаю, что наш стрелок еще здесь, - задумчиво проговорил Проскурин, и эхо подхватило его голос, разнося его по пустынным этажам.
- Говори потише, - приложил палец к губам Леха, обводя другой рукой пространство вокруг себя. – Сам же слышишь, какие звуковые эффекты порождает здание. Мы с таким же успехом могли бы прийти с оркестром и каждую минуту объявляли бы о нашем прибытии. Просто на всякий случай.
- Ладно, извини.
- Проехали. Макс сказал, что выстрел был произведен то ли с седьмого, то ли с восьмого этажа. Пойдем к лестнице, а то я полагаю, лифты в этом заведении вряд ли пока работают.
Тихо поднявшись сначала на седьмой этаж, офицеры осмотрели его весь, от стены до стены, но ничего не нашли. Затем они пошли на восьмой этаж по разным лестницам, чтобы исключить возможность преступнику удрать по одной лестнице, когда они с Проскуриным будут подниматься по другой. А вот на восьмом этаже случилась первая по-настоящему серьезна находка. У одного из оконных проемов прислоненная к стене стояла винтовка с коллиматорным прицелом. Макаров огляделся вокруг, поднял с пола какое-то тряпье и с его помощью взял винтовку в руки, внимательно ее осмотрев.
- Австрийский «Штайр», - констатировал он после краткого осмотра. – Остается удивляться, почему снайпер умудрился промахнуться. Расстояние для этой винтовки просто детское.
- Может, это был новичок? Или вообще случайный человек, выбранный на роль снайпера?
- Все может быть… А вот «плетка» просто замечательная. Такой можно с трех сотен метров точно в голову стрелять, не опасаясь промахнуться. Замечательное высокоточное оружие. Да и оптический прицел на нем – не такая уж дешевка, «цейссовский». Регулируемая подсветка, водостойкость, ударопрочность такая, что им гвозди можно заколачивать, если вдруг появится желание Тоже хорошая штука.
- И парень все это здесь бросил и сбежал?
- Нет, Леня, ему надо было сидеть здесь и дожидаться нас. Конечно, мой молодой коллега, он все прекрасно понимал. Если его не поймаем мы, то обязательно грохнут заказчики. Им лишний свидетель тоже ни к чему. А нам теперь смело можно сдавать винтовку на склад и отписываться за непойманного стрелка. Хорошо еще, что он никого не убил. А то был бы у нас еще один «глухарь».
- Почему? Мы ж знаем, что эту делюгу Татарин замутил…
- Знать-то знаем, а вот доказать все равно ничего не сможем. Так что можешь расслабиться, товарищ старший лейтенант.
- Есть, товарищ капитан, - Проскурин неожиданно периферийным зрением ухватил какое-то движение справа от себя и резко развернулся. – Леха, осторожно!
Будь у человека, которого он заметил, чуть больше везения, дни Макарова или его спутника были бы сочтены. С такого небольшого расстояния промахнуться представлялось невозможным. Замеченный ими человек стремительно рванул вниз по лестнице, но остановился, когда пуля из табельного пистолета Леонида срикошетила от кирпича в двух шагах от него.
- Стоять на месте и не шевелиться! – не взирая на эхо, Проскурин кричал, нацелив свой пистолет в спину беглецу. А то я тебе в заднице вторую дырку проделаю повыше первой.
- Мужики, да вы чего, с ума сошли? – беглец обернулся, и глазам оперов предстал мужчина лет сорока, чуть больше, в грязной тужурке, от которой за верству несло бомжатником. – Я просто переночевать сюда залез. Не убивайте меня, пожалуйста.
- Спокойно, мы из полиции, - Леонид подошел и брезгливо охлопал одежду мужика, старясь не прикасаться к грязным пятнам. Ты тут никого не видел?
- Парня одного видел. Он тут с самого утра сидел с ружьем. Я, как его увидел, сразу спрятался. А потом вы пришли. Я думал тихо смыться, пока вы меня не заметили, - он кивнул на Проскурина. – А тут вы закричали и стрелять начали…
- Ладно, вали отсюда.
Какая-то мысль не давала покоя Макарова при взгляде на мужика. Что-то странное было в его облике. Однако он решил, что просто перенервничал и решил выбросить странного бездомного из головы. Тот кивнул обоим на прощание и медленно пошел в направлении лестницы. Он уже успел сойти на несколько ступенек вниз, когда мысль, не дававшая капитану покоя, наконец, сформировалась у него в голове. Макаров брезгливо и очень поверхностно обыскал мужика, но скользнул равнодушным взглядом по его ботинкам. Сначала это показалось ему странным, но он выбросил из головы факт, что обут бездомный был в «коркораны», которые не всякий даже обыкновенный человек мог себе позволить.
- Леха, - заговорил внезапно Проскурин. – Помнишь, мы в газете прочитали как-то в прошлом году про заказное убийство одного авторитета? Там еще на месте не было замечено никого, кроме одного бомжа…
- А еще бомжи редко обуваются в тактические «коркораны» … - пробормотал Алексей. – Леня, это он! Лови этого козла.
Оба опера бросились к лестнице, по которой спускался «бездомный», до них доносился его топот, усиленный эхом. Он уже оторвался на пару этажей и несся вниз, перепрыгивая через две ступеньки сразу.
- Леня, осторожней – он может быть вооружен.
Словно в подтверждение слов капитана грохнул усиленный эхом пистолетный выстрел, и по фонтанчику бетонной крошки из потолка, он понял, что стрелок снова промахнулся. Однако на такую удачу нельзя было рассчитывать бесконечно. Дважды за сегодня стрелок уже промахивался. Никто не говорил, что он может промахнуться и третьим выстрелом. Макаров выглянул в проем между лестничными пролетами и едва не получил пулю в глаз. Все-таки и в третий раз парень промахнулся.
Алексей тактично промолчал про некачественный обыск мужика своим более молодым и менее опытным коллегой. Да и не до этого в данный момент было. Они с Проскуриным были между вторым и первым этажами, когда стрелок выскочил на улицу. И сразу до слуха Макарова донесся чей-то грубый голос:
- Ну-ка брось ствол! Мордой в землю! Быстро!
Опера выскочили во двор и обнаружили, что в них целятся из «укоротов» патрульные. Леха первым сориентировался, бросив пистолет и поднимая руки вверх. Он не без удовольствия обратил внимание, что один из «пепсов», вылез из «воронка» и уже надевает на лежащего на земле неудачно закосившего под бомжа мужчину наручники. Второй сотрудник осторожно приближался к Алексею. Во избежание возможных непоняток, капитан обратился к «пепсу» спокойным голосом:
- Ксива в левом кармане. Я капитан полиции. Со мной старший лейтенант.
Патрульный со знаками отличия старшины протянул руку, достал удостоверение и долго сличал изображение с оригиналом. Наконец, он удовлетворился и опустил автомат.
- Товарищ капитан, вы уж зла на нас не держите, - он растерянно пожал плечами.
- Ты шутишь, старшина? Вы нам поймали урода, которого мы преследовали. На вас теперь не злиться, вам благодарность впору объявлять. Но скажите, как вы здесь очутились?
- Вы ж знаете, что сегодня случилось неподалеку, товарищ капитан. Конвоировали какого-то урку, и наших едва снайпер не пострелял. Там еще, говорят, «убойный» отдел засветился. Дозорный на вышке ИВС видел вспышку выстрела из недостроенного дома. А потом нам позвонили по ноль-два и сказали, что возле строящегося здания какие-то личности мутные трутся. То есть, простите, звонивший, наверно, вас имел в виду. Вот нам и сказали поехать и проверить.
- Да, старшина, мутные личности из «убойного» - это как раз мы. А искали мы здесь вот этого самого субъекта, которого вы нам помогли поймать.
- Да я не понимаю, о чем вы тут говорите, - опять подал голос лежавший на земле «бездомный», продолжавший играть свою безнадежную роль случайного прохожего. – Я здесь вообще случайно очутился.
- Конечно, - иронично покивал ему в-ответ головой Проскурин. – И на лестнице не ты в нас стрелял. Ты нам об этом пытаешься сказать?
- Конечно, не я. У меня и оружия нет.
- Значит, избавился уже. Леня, - Макаров посмотрел на старшего лейтенанта, - посмотри вокруг. Он недавно в нас стрелял, вряд ли далеко мог пистолет выбросить. Старшина, оцепите место и дождитесь группу. Пусть следак из прокуратуры здесь покрутится. А мы этого красавца в Управление пока отвезем.
- Есть, товарищ капитан, - Старшина повернулся к своему спутнику. – Сержант, вызови группу. Скажи, что здесь утреннего стрелка взяли, а то у нас по ноль-два вызов прошел, пусть отметят.
«Бездомный», как оказалось, просто сверху на свою одежду натянул запас «прикида бомжа». На самом деле он был одет в прыжковый костюм. На поясе у него было все необходимое альпинистское снаряжение, чтобы быстро спускаться по внешней стене здания. Пистолетом, из которого стрелял лже-бомж, оказался «грач», который только-только поступил как вооружение в специализированные части ФСБ.
Макаров был доволен. Им удалось задержать стрелка. Хотя он вынужден был признать, что тому почти удалось их провести. Здорово, что ему удалось обнаружить, что обут бомж вовсе не как бомж, что Проскурин вспомнил про случай с заказным убийством авторитета прошлогодней давности, что патрульные на «воронке» оказались в столь нужное время рядом с новостройкой. Можно было констатировать, что день в плане работы у них удался. Сидя на заднем сиденье своей машины, управление которой он перепоручил младшему по званию, а сам контролируя поведение задержанного, Алексей довольно улыбнулся. В жизни каждого опера бывали дни, когда все валилось из рук, и дни, когда все складывалось как нельзя более удачно. Сегодня был, без сомнения, хороший день. Во-первых, «убойщикам» так и не довелось схлестнуться на улице с бандитами Валиева, во-вторых, удалось взять стрелка, на которого вообще можно было все повесить, в-третьих, сами они не пострадали, хотя возможности для этого были. Так что день выдался не самый плохой.
Светлана уже в третий раз за последний час встала из-за стола, за которым сидел обычно Васнецов, и подошла к окну. Она ходила туда и обратно, потому что ей просто не сиделось на месте. В противоположность ей, Евгения сидела на стуле у стены, витая в своих мыслях где-то далеко. Стас Коваль что-то рисовал на листке бумаги, периодически поднимая взгляд, и словно к чему-то прислушиваясь, а потом снова возвращаясь к своему занятию. В кабинете стояла звенящая тишина, изредка только нарушаемая отодвигаемым стулом, и шагами Светланы к окну или обратно за стол. Ей же первой и невмоготу стала тишина, и она осмелилась ее нарушить:
- Где же они есть? Почему так надолго пропали?
Женя ей не ответила, по-прежнему погруженная в свои мысли, сидя на стуле и смотря в одну точку где-то в углу. Стас уже намеревался что-то ответить Светлане, когда за дверью раздались шаги, и через мгновение сама дверь распахнулась. В кабинет зашли майор Васнецов, собственной персоной, и неразлучный с ним в большинстве жизненных ситуаций Максим. Первое, что Андрей сделал, это обнял едва не бросившуюся к нему со всех ног Светлану.
- Я же говорил, что все будет в полном порядке, - он оглянулся на Егорова, задержавшегося в коридоре рядом с кабинетом, отвечая кому-то на звонок. – Как видишь, наши еще не пришли…
- Леха только что звонил, - отключил связь Макс. – Говорит, что они к нам с сюрпризом едут…
- Не сказал, с каким именно? Они что-нибудь нашли?
- «Что-нибудь» звучит недостаточно убедительно. Давай, начальник, придумывай какое-нибудь другое определение…
- Нашли оружие? – Васнецов сразу предположил то, что первым пришло ему в голову.
- Копай глубже, начальник. На поверхности рыщешь, - Егоров загадочно и вместе с тем немного простодушно улыбался. – Еще попытки будут?
- Неужто отпечатки пальцев есть?
- Отпечатки находил бы эксперт, нашим-то это зачем? Думай, Андрюха, думай. Ты, наверное, головой ударился, когда из машины на ходу выпрыгивал…
- Что? – Светлана услышала Макса, которому его начальник сделал большие глаза, но переигрывать было поздно. – Кто это на ходу из машины выпрыгивал? Голова есть на плечах, товарищ майор?
- Там уже скорость была небольшая, а времени совсем не было, - из уст Васнецова эти слова прозвучали, как попытка оправдаться.
- Макс, а ты никак не мог проследить за своим начальником? – она перевела негодующий взгляд на капитана, который разом стушевался перед ней, хоть она и была младше по званию.
- Я за рулем был, Свет, и за дорогой следил. К тому же я до сегодняшнего дня, если честно, и предположить не мог, что мой непосредственный командир настолько не в ладах со своей головой, - за свои последние слова он немедленно получил не слишком дружественный удар кулаком в плечо от Андрея.
- Ладно, товарищи офицеры, парня мы сопроводили и сдали практически с рук на руки. Случится ли теперь с ним что-либо, все это будет на ответственности сотрудников изолятора, - он покосился на изодранный рукав своего плаща; ушиб, полученный при падении, уже начинал причинять некоторые неудобства. – Хорошо, что мой плащ стал единственной нашей потерей. Нравится мне, когда операция проходит вот так спокойно.
- Что за операция?
На пороге кабинета, в который Макс так и не закрыл дверь, стоял Истомин, вопросительно глядя на своих подчиненных, в-основном, конечно, на Андрея, как ответственного за работу отдела.
- Мы ж сегодня сопроводили парня, обвиняемого в нескольких убийствах, в изолятор, Дмитрий Иваныч, - привычно вытянулся по струнке майор, рапортуя о проведенной операции. – Я ж вам докладывал, что обвиняемого сегодня в изолятор переводят…
- Это я знаю, а вы там с какого боку? – когда Истомин начинал злиться, это сразу бросалось в глаза. – Его же должны были сотрудники ИВС конвоировать.
- Так и было, тарищ полковник, - по-прежнему вытянувшийся по стойке «смирно» Васнецов начинал в своем стиле паясничать.
- Да перестань ты уже, - отмахнулся от его привычки демонстрировать служебное рвение начальник. – Мне все-таки интересно, что вы там делали? Своих дел, что ли, нет совсем?
- Мы решили посодействовать и самим убедиться, что все пройдет без сучка.
- Убедились?
- Так точно. Лично убедились.
- А почему у тебя вид такой? Что с твоим плащом?
- В ходе сопровождения арестованного его пытались отбить. Нападавшим это не удалось. В ходе проводимой операции никто не пострадал.
- А кто его отбить пытался?
- Дмитрий Иванович, пойдемте в ваш кабинет пошепчемся, - Андрей обвел пальцем кабинет, намекая на наличие подслушивающих устройств.
Они вдвоем вышли из кабинета и направились в другой конец коридора, где располагался кабинет полковника. По дороге у Истомина был очень заинтересованный вид, но он не задавал вопросов, терпеливо ожидая доклада подчиненного. Так, вежливо здороваясь с встречными сотрудниками Управления, они и дошли до кабинета начальника уголовного розыска.
- Ну, теперь выкладывай, - распорядился Истомин, пропуская майора вперед и закрывая за собой дверь, убедившись предварительно, что никого поблизости нет. – Что за инициатива, о которой ты мне не соизволил предварительно доложить? Совсем распоясался, как я погляжу?
- Дим, ты же знаешь, что все мои выводы всегда оказываются правильными, - Андрей говорил спокойно, игнорируя последний вопрос непосредственного начальника. – Я тебе докладывал о задержании парня, который убил своего друга и тетку, а до этого изнасиловал и убил дочку весьма авторитетного в нашем городе человека. Ты помнишь?
- Ну, помню.
- А если ты помнишь об этом, то помнишь так же, что с этим уважаемым человеком я довольно хорошо знаком.
- Не с ним одним, - иронично хмыкнул полковник, отводя взгляд в сторону. – Скоро криминальный контингент нашего города будет средь бела дня к тебе на чай заходить прямо в Управление.
- Убитой девушкой была Элеонора Валиева…
- Дочь Наиля Валиева? Криминального авторитета?
- Ну, он вроде бы от дел отошел. Теперь у него законный бизнес…
- То есть, ты хочешь мне сказать, что твой знакомый авторитет Наиль Валиев совершил нападение на автозак? Днем и в самом центре города?
- Надеюсь, у тебя в кабинете прослушки нет…
- Конечно, нет. У меня кабинет спецы из отдела информационной безопасности проверяют регулярно. Ты еще не забыл, что я как-никак полковник МВД?
- Да я если и забуду, так ты же все равно напомнишь. Короче, я изначально как чувствовал, что люди Валиева по его приказу попытаются захватить пацана. Проще всего им было бы это сделать именно по пути следования автозака. Поэтому мы вчетвером тоже поехали в сопровождении: я, Макс Егоров, Леха Макаров и Ленька Проскурин.
- А эти двое где? Что-то я их у тебя в кабинете не видел…
- А они на месте нападения задержались. Я им поручил обыскать там все, вдруг что-нибудь нашли бы. Скоро будут.
- Значит, нападение все-таки случилось?
- Снайпер успел один раз выстрелить. Снес боковое зеркало у автозака.
- И все?
- И все. Я заметил машину Татарина, она стояла неподалеку. Мы с ним немного поговорили…
- Почему ты его не задержал?
- А на каких основаниях? Чтоб его юристы меня потом с дерьмом смешали? То, что именно он спланировал нападение, надо было бы еще доказать. А то нас бы ждало множество неприятных вопросов от пишущей и снимающей братии. Есть такой Артемий Тряпочкин, он в одной статье уже намекал на то, что я являюсь, если не организатором, то, по меньшей мере, участником успешного покушения на Бурцева. Арестуй я Татарина, и меня бы просто разорвали журналюги.
- Так надо этому Тряпочкину посоветовать рот закрыть.
- Бесполезно, Иваныч. Во-первых, парень явно пишет под псевдонимом, то есть его еще найти надо. А во-вторых, он все-таки себе на жизнь зарабатывает.
- Ладно, об этом потом. Сел ты, значит, в машину к Валиеву…
- Да и поговорил с ним. Он внял моим разумным доводам и беспрепятственно пропустил автозак в изолятор. Пришлось его, правда, взводом спецназа пугануть, но он все-таки принял правильное решение и распорядился, чтобы его бойцы отступили. А то бы смяли нас – числом они нас явно превосходили.
- И ты им просто позволил уйти, - мрачно констатировал факт Истомин.
- Дима, а что мне оставалось делать? Попросить их написать явку с повинной? Они этого прям ждали, щас в очередь ко мне начнут выстраиваться.
- Ты не кипятись. Лучше скажи мне, что у нас уже есть по делу Бурцева.
- Пока ничего подходящего. Только жена, которая должна была унаследовать состояние своего мужа. Я, кстати, всерьез полагаю, что она могла бы приложить руку к убийству.
- Ну ты сказал! А, по-моему, ты уже заработался. Может, тебе отпуск взять? Отдохнешь, развеешься…
- Нет, я уж поработаю. Вы ж как дети маленькие, вас одних оставлять надолго нельзя – либо разобьете, либо сломаете что-нибудь. Вот и приходится все делать самому.
- Ты не очень-то задавайся. Можно подумать, ты один тут работаешь, остальные просто штаны просиживают.
- Я этого не говорил.
- Зато ты всегда так думаешь
- Так, начальник, что ты нападаешь? Я, между прочим, сегодня жизнью рисковал, выпрыгивая на полной скорости из автомобиля…
- А что, дождаться остановки машины и спокойно вылезти – такие способы уже тобой не приветствуются? «Шурик, это же не наш метод», - блистательно скопировал полковник интонации актера Алексея Смирнова.
- Ну, что-то примерно в этом роде…
- Ладно, отбросим лирику. Ты считаешь, что Татарин всерьез вознамерился устранить парня, которого вы отконвоировали в ИВС?
- Иваныч, парнишка убил его единственного любимого человека на этом свете. Если Наиль кого-то и мог любить в этой жизни, то только дочь, как он сам мне при встрече сказал, сдувая буквально с нее пылинки. А этот… - Андрей с трудом, но воздержался от грубого эпитета, - … он ее изнасиловал и убил. Устранить парня, говоришь? Я в этом абсолютно уверен. Он встречался со мной, просил выдать ему арестованного…
- Это сегодня было?
- Нет, пару дней назад. Он просил меня отдать ему парня. Я ему отказал. Но при этом был уверен, что он попытается его все-таки захватить.
- И ты ему помешал…
- Разумеется, помешал. Я прекрасно понимаю, что Татарин сможет достать парнишку и до суда, в ИВС, и после, уже на этапе. Связей для этого у него вполне хватит.
- Ну и зачем тогда геройствовать? – судя по виду полковника, он едва сдерживал себя, чтобы не влепить Андрею оплеуху.
- Орден заработать хочу, - Васнецов предусмотрительно отступил на шаг назад.
- Точно, с закруткой на спине, - Истомин вздохнул. – Если бы ты знал, майор, как меня достали твои выкрутасы…
- Служа закону, служу народу, - встал по стойке смирно майор, но начальник только грустно посмотрел на него, никак не комментируя его поведение.
- Андрей, хватит бегать по явкам и задержаниям. Займись вплотную убийством Бурцева. С женой его беседовал?
- Так точно. Как мне показалось, она не слишком была расстроена гибелью своего кормильца. На протяжении всего разговора со мной она старательно принимала расстроенный вид, но…
- Ты, как всегда, не веришь в людские эмоции?
- Вот ей не верю. Поэтому и послал Евгению с Мишей позавчера на похороны Бурцева, чтобы они посмотрели, как ведет себя новоявленная вдова. Мишаню взорвали в моей машине, а Женька пока слишком расстроена, чтобы с ней говорить о ее позавчерашних впечатлениях.
- Придется поговорить. Нас сроки поджимают. Генерал, как и обещал, попросил отложить приезд комиссии, но до бесконечности это продолжаться не может…
- Знаю. Я хочу сегодня съездить еще раз к вдове. Только на этот раз я поеду не один…
- Роту спецназа с собой возьмешь?
- Смешно, - Андрей даже не улыбнулся шутке начальника. – Хочу Светлану попросить съездить со мной. Она все-таки психолог. Она может помочь мне разобраться в моих ощущениях…
- Ну, дерзай. Разбирайся. Может, и вправду будет, что в столицу доложить. Иди, работай.
- Есть, - Васнецов козырнул полковнику и вышел из кабинета, направившись к себе.
Истомин провожал мрачным взглядом подчиненного, пока за ним не захлопнулась дверь. На его лице отражалась безмерная усталость. Времени до приезда комиссии оставалось все меньше, а основное расследование так и не сдвигалось с мертвой точки. Зато несколько смертей задержанных прямо в камерах было тем фактом, к которому прицепились бы столичные проверяющие. Дежурившие сержанты могли не просто вылететь со службы, они могли сесть. А пинком со службы в полиции могли вышвырнуть его, как начальника уголовного розыска, который нес ответственность, в том числе за каждого задержанного. Дмитрий уселся за свой стол, спрятал лицо в руках и долго сидел так, не шевелясь.
- Женя, какой тебе показалась вдова Бурцева на похоронах? – первое, что спросил Андрей, стремительно войдя в свой кабинет и сразу направившись к Анохиной.
Евгения молчала, игнорируя вопрос начальника. Но ему требовался ее ответ, поэтому не время молодой сотруднице было предаваться меланхолии. Он протянул руку и довольно сильно потряс ее за плечо, отчего в первые мгновения она напоминала китайского болванчика со своей трясущейся головой. Потом взор ее прояснился, и она в упор взглянула на майора.
- Андрей Сергеич, вы что-то спросили?
- Да, спросил. Женя, я понимаю, что тебе неприятно думать о позавчерашнем дне, но попытайся вспомнить. Мне важно услышать твое впечатление. Женский взгляд он всегда самый верный.
- О чем вы хотите узнать, Андрей Сергеич? – девушка говорила спокойно, но было заметно, как она ощутимо напряглась.
- Ты видела на похоронах вдову?
- Видела. Если бы не ее одеяние, я бы в жизни не подумала, что это безутешная вдова.
- Что ты имеешь в виду? – майор насторожился, именно к этому ответу он Евгению и подводил. – Что ты смогла увидеть зорким женским глазом, что укрылось от взглядов других?
- Не производила женщина впечатления расстроенной супруги. Скорее, у нее был вид, когда она стояла перед гробом супруга, что ей приходится отбывать повинность, и она ждет окончания ее сроков. А еще этот мужчина…
- Какой мужчина? – Андрей сосредоточился, речь могла идти о ком угодно, но ему казалось важным это узнать.
- Юрист известный, как Миша мне сказал. Некто Королев, который находился рядом с вдовой, поддерживая ее и не давай ей упасть. Хотя, если честно, Андрей Сергеич, у меня создалось впечатление, что он не совсем женщину поддерживает…
- О чем ты?
- Ну, я не знаю. Юрист держал руку на пояснице женщины, но мне показалось, что он ее не поддерживает, а…
- Женя, арктические льды растают, пока ты мысль сформулируешь, - майор говорил довольно добродушно, но не сводил внимательного взгляда с лица девушки.
- Конечно, извините, товарищ майор. Я просто пытаюсь заново прокрутить все события в голове. И вы знаете? Теперь я просто уверена, что мужчина не столько поддерживал женщину, сколько просто-напросто лапал ее. Не спрашивайте меня, каким образом мне удалось это понять. Просто я вдруг это осознала и все. Женский взгляд…
- Вот оно как… Женский взгляд… Ну, с этим утверждением не поспоришь. Значит, Королев находился рядом с вдовой, - задумчиво проговорил Васнецов, обращаясь к самому себе, а потом повернулся к Светлане. – Света, поехали, прокатимся.
- Куда и зачем?
- Мне нужна твоя помощь квалифицированного психолога. Хочу вдове еще один визит нанести.
- По-твоему, в этом есть смысл? – она спохватилась, заметив, каким взглядом Андрей на нее посмотрел. – Да мне, собственно и собираться не надо. Можем идти.
- Отлично. Макс, дождись Алексея с Леней. У них могут быть новые сведения.
- Конечно, могут, начальник, - Егоров хитро прищурился, смотря на Васнецова. – Уверен, что есть…
- Ты знаешь что-то, чего не знаю я? – Андрей остановился в дверях кабинета, внимательно глядя в глаза капитану.
- Так я тебе об этом уже битый час талдычу, Андрюха. Иваныч тебя сбил с настроя, поэтому ты так и не догадался, с каким сюрпризом едут парни… Предпримешь еще попытку?
- Я что-то сегодня слишком устал, чтобы думать. Конечно, я мог бы предположить, что им каким-то непостижимым образом удалось взять стрелка, но в это слабо верится…
- Почему?
- Что «почему»?
- Почему слабо верится?
- Потому что это был бы просто фантастический расклад. И нам было бы, чем оправдать сегодняшнюю поездку, и Иванычу было бы, чем задницу себе прикрыть перед проверяющими, когда они припрутся.
- Тогда с тебя пиво на обратном пути, начальник.
- Это за какие такие заслуги? – Васнецов, конечно, привык к наглости некоторых из своих подчиненных, но ведь всему был разумный предел.
- А вот за хорошую новость. Парни стрелка везут. Вряд ли он что-нибудь интересное сможет рассказать, его нанимали практически вслепую, да ты и так нанимателя его знаешь. А вот прикрыться его задержанием мы бы могли.
- Верно говоришь. Замечательная новость. Черт, а я уехать как раз собрался, - едва не всплеснул руками с досады майор.
- Не переживай, Андрюха. Парень тебя в камере дождется. Езжай к безутешной вдовушке, поговори с ней, может, что новое в рамках нашего дела узнаешь…
- Извините, - раздался из-за спины Андрея незнакомый голос и он обернулся.
В коридоре, словно не решаясь войти в кабинет, стоял невысокого роста щупленький мужичонка лет сорока с виду, но уже почти полностью облысевший. Майору он живо напомнил какого-нибудь пролетария, который по вечерам собирался с такими же эпатажными собратьями по духу на кухне квартиры в «хрущевке». Они могли строить планы по свержению правительства, но дальше планов дело обычно не заходило, ограничиваясь банальным трепом. Если бы они выбирались куда-нибудь на природу, то кто-нибудь непременно брал с собой гитару, готовый до посинения петь про «солнышко лесное». Было странно видеть такого вот представителя интеллигенции шестидесятых у себя в кабинете, тем более что сей субъект по возрасту никак не тянул. Хотя, судя по внешнему виду, и он не прошел мимо портвейна «Три семерки». И даже сейчас посетитель явно был пьян, поскольку слегка пошатывался.
- Скажите, как я мог бы увидеть майора Васнецова? – субъект говорил с трдом, чтобы не привлекать внимания к своему состоянию заплетающимся языком, нерешительно оглядывая присутствовавших сотрудников, не решаясь обратиться к кому-то конкретно.
- Это я, - Андрей жестом пригласил незнакомца войти в кабинет, подождал, пока он присядет на стул и уже потом изобразил у себя на лице неподдельный интерес. – Чем обязан?
- Меня зовут Степан Дьячков, я работаю инженером-технологом в научно-исследовательском институте…
- Постойте, любезный, - Андрей смотрел на незнакомца со всем радушием на лице, на какое только был способен, - дело в том, что я очень спешу и поэтом хотел бы вас ограничить ваше выступление исключительно целью вашего визита. Надеюсь, вас никоим образом не уязвит моя просьба…
Пришедший мужчина с сомнением посмотрел на рукав плаща Васнецова, порванный сегодня с утра во время акробатического этюда в исполнении майора, но воздержался от комментариев. Это было весьма разумным его решением, как отметил про себя майор, заметивший, куда направлен взгляд незнакомца. Да и состояние товарища не вызывало сомнений, поэтому он решил его поторопить:
- Уважаемый господин Дьячков, я, разумеется, со всем вниманием готов отнестись к причине, побудившей вас прийти сегодня ко мне на службу. Но я был бы вам многократно более признательным, если бы вы все-таки соблаговолили мне сообщить цель вашего визита.
- Хорошо, я вам сейчас все объясню. У меня есть хороший друг, его зовут Виталий Бурцев. Да, вы не ослышались, - мужчина слабо улыбнулся, - именно Виталий Бурцев. Они много лет не общались со своим старшим братом, Виталий работал вместе со мной, и он никогда не вспоминал про своего брата. Но все же он приехал на его похороны и на оглашение завещания погибшего брата. Вчера Виталий узнал, что стал обладателем почти всего бизнеса своего известного брата. Сегодня он пришел ко мне с двумя бутылками коньяка, и пока мы употребляли сей замечательный напиток, Виталя делился со мной своими эмоциями.
- И какие у него были эмоции?
- Как вам сказать… Каково человеку, который миллиона в руках сроду не держал, узнать, что он отныне является миллиардером, как вы думаете? Как бы вы себя вели на его месте?
- К большому моему сожалению, я не на его месте…
- Вы так уверенно говорите, что к сожалению… А вам не приходило в голову, что громадные деньги рождают громадные проблемы? Ему, который до последнего времени работал в нашем НИИ, где зарплату сотрудникам по полгода не платят, и вдруг становиться наследником громадной корпорации и сказочно богатым человеком. Он был просто в шоке, когда пришел ко мне. Уже позже, когда под влиянием выпитого Виталя стал более разговорчивым, он поведал мне еще кое-что…
- И что же это за тайна?
- Я обещал ему не рассказывать вам, но не сдержался. Вы, наверно, знаете вдову покойного Бурцева, Людмилу?
- Приходилось уже общаться, - Андрей не счел нужным признаваться собеседнику, что как раз собирался ехать к ней, чтобы откровенно поговорить.
- На объявлении совещания она устроила настоящую истерику, когда нотариус зачитал по документу, что корпорация переходит по наследству не ей, а его младшему брату, с которым они уже много лет не общались. Она бросила в него вазой, но промахнулась. Угрожала ему, что он ей заплатит за то, что он станет хозяином «Росстали», а не она.
- У него есть серьезные основания опасаться ее угрозы?
- Меня там не было, поэтому я могу только ориентироваться на слова моего друга.
- При всем уважении, милейший, а чего же вы хотите от меня?
- Обеспечьте безопасность моему другу. Вы ведь полиция. Вы защищаете простых граждан…
- Дорогой господин Дьячков, - Андрей изо всех сил старался сохранять серьезный вид, чтобы не рассмеяться. – У вашего друга теперь, точнее через полгода по факту вступления в наследство, будет столько денег, что он сможет окружить себя полком охраны, которая будет находиться вокруг него круглосуточно. Зачем ему «убойный» отдел?
- Потому что именно вы могли бы его защитить.
У Васнецова на языке вертелся вопрос, не теперешнее ли состояние посетителя подвигло его нанести визит в полицию. Вместо этого с выражением вселенской скорби еврейского народа на лице майор развел руками:
- Увы, господин Дьячков. Закон, в данном случае, не на вашей стороне. Вот если, скажем, на вашего друга будет совершено покушение, ну чтоб у меня были хоть какие-то основания браться за это дело, я с радостью окажу вам любую помощь. До этого момента я бессилен.
- Андрей Сергеевич, вы понимаете, что моего друга могут убить? Если не завистливая вдова его брата, то уж конкуренты точно. Он никогда не был в такой ситуации, в которой оказался сейчас, благодаря решению его брата. Помогите же…
- О какой помощи вы говорите? Единственное, что я могу для вас сделать, это дать вам совет. Даже, скорее, не вам, а вашему другу. Пусть он наймет себе человека, который разбирается во всех тонкостях бизнеса его брата. Хотя, насколько я понимаю, такой человек в корпорации есть.
- Вы о Королеве? О юристе? Мне брат рассказал о нем свои первые впечатления, когда увидел впервые на оглашении завещания, поэтому могу с вами поделиться его соображениями.
- Будьте любезны, я весь внимание.
- Виталя сказал мне вчера, что не удивится, если окажется, что они с вдовой Бурцевой состоят в половой связи, проще говоря, являются любовниками и даже были ими еще при живом Геннадии Ивановиче. Слишком похотливым взглядом он смотрел на вдову накануне. Такой взгляд на женщину может бросать только мужчина, который страстно желает этой женщиной обладать, либо уже ею обладает.
- Да вы философ, как я посмотрю, - Андрей уже в-открытую усмехнулся. – Вот только похотливые взгляды законам нашей с вами родины не подвластны. Нужны факты, господин Дьячков, и факты серьезные. Достанете неопровержимые доказательства преступного сговора супруги Бурцева и его юриста, которые задались целью устранить помеху на их пути к богатству и процветанию, и я вам обещаю, что мы вернемся к нашему разговору. Пока же я попрошу вас меня извинить, у меня есть срочные дела, которые не терпят отлагательств. Оставьте ваш номер телефона, чтобы я мог связаться с вами, в случае необходимости.
«Интеллигент» быстро размашистым почерком написал на листке бумаги, услужливо предоставленном ему майором, свой номер телефона и протянул листок Андрею.
- Звоните в любое время, Андрей Сергеевич. Искренне надеюсь, что мы с вами в самом скором времени вернемся к нашей беседе.
- Обязательно, Степан…
- … Васильевич.
- … Степан Васильевич. Я вам обещаю, что свяжусь с вами, как только у меня появятся к вам вопросы. Кстати, один у меня созрел уже сейчас. Позволите?
- Разумеется, - Дьячков весь обратился в слух.
- Скажите, а чем занимался ваш научно-исследовательский центр? Если эти данные не засекречены, конечно.
- Скажем так, мы изучали возможность воздействовать на сознание человека. Увы, больше я вам рассказать не могу. Скажу еще только, что Геннадий Иванович Бурцев был одним из основных спонсоров наших исследований.
- Даже так?
- Именно так. С братом он много лет не общался из-за давней ссоры, но ему это не мешало спонсировать наши изыскания. А руководству это, в свою очередь, не мешало все так же задерживать сотрудникам зарплату. Всего доброго, Андрей Сергеевич. Не смею вас больше задерживать.
- До свидания, Степан Васильевич.
Дверь за посетителем закрылась, и Светлана подошла к майору, изображая нетерпение.
- Так мы едем или нет? Сам же говорил мне собираться, а теперь сидишь и никуда не торопишься.
- Да, едем. Максим, - он повернулся к капитану Егорову, - выясни у Маши, в каком именно НИИ работал наш гость и наведайся туда. Необходимо выяснить, работает ли еще там Виталий Бурцев, а, если нет, то когда уволился.
- Сделаем, начальник.
- Женя, - на этот раз майор взглянул на молодую лейтенантшу, - я все понимаю, но мне просто жизненно необходимо получить информацию по номеру, по которому ты у кого-то запрашивала биллинг. Заодно развеешься, работа отвлечет тебя от мрачных мыслей.
- Хорошо, товарищ майор.
- Вот и молодец. Стас, на тебе работа по текучке. Леха с Леонидом вернутся, скажи им, что я велел тебе помочь. Убитая старушка, расстрелянные люди в автомобиле, покончившие жизнь самоубийством заключенные в камере – это все на тебе. Хоть наизнанку вывернись, но найди мне закономерности. Чувствую, что они должны быть. Все понял?
- Так точно, товарищ майор, - Стас приложил руку к воображаемому козырьку и не смог сдержать улыбку, довольный, что для него, наконец, появилось поручение.
- Ну, а мы с вами, Светлана Игоревна, прокатимся до безутешной вдовы безвременно почившего Бурцева Геннадия Ивановича. Если вы, конечно не возражаете…
- Никак нет, товарищ майор, - Светлана задорно улыбнулась, поняв и приняв условия игры. – Никаких возражений не имею. Только вот до сих пор старательно пытаюсь понять, я-то вам там зачем нужна.
- Я же тебе уже говорил, Света, что мне нужно понять, и чем быстрее, тем лучше, говорит ли правду вдова, отвечая на мои вопросы.
- Я тебе экстрасенс что ли?
- Не дерзите старшим по званию, товарищ старший лейтенант.
Майор приобнял Светлану одной рукой за талию и незаметно подтолкнул ее к выходу. Вскоре шаги Васнецова и его спутницы затихли вдалеке.
Глава 18
Людмила второй день пребывала сильно не в духе. Да, она довела практически до изнеможения Аркадия в постели, буквально насилуя его, то обхватывая его торс своими длинными ногами так, что он не сомневался в скором появлении синяков, то взгромождаясь на него сверху, не желая даже слышать его предложения передохнуть. Измотанность юриста дошла до того, что в очередной раз его мужское достоинство просто отказалось принимать боевую стойку, когда Бурцевой опять захотелось. Она теребила его своими наманикюренными пальцами, сжимала и разжимала, едва не вертела как рычаг переключения скоростей – все было бессмысленно. Достоинство юриста недостойно капитулировало перед безумным женским напором. Тогда Людмила просто слезла с Аркадия, надела халат и ушла в кухню. Ее долго не было. Наконец, Королеву надоело ждать, он почувствовал, что силы к нему возвращаются. Без всякого удовольствия покинув мягкое ложе, он босиком прошел на кухню. Его любовница сидела за столом, а рядом с ней стояла открытая бутылка виски. Она как раз только что налила себе очередную порцию в бокал и готовилась одним махом опрокинуть его содержимое в рот. Она сидела спиной к выходу, и ее плечи мелко тряслись. Сперва Аркадию показалось, что женщина, с которой он без устали кувыркался всю ночь в постели, плачет, и он уже хотел подойти к ней и обнять за плечи, чтоб хоть как-то попытаться успокоить, когда Людмила обернула к нему свое лицо, и он увидел, что она смеется. И не просто смеется, ее просто трясет от смеха. На глазах ее выступили слезы, как следствие накрывшей вдову истерики. Решив, что его любовнице надо просто успокоиться и прийти в себя, Королев уже отвернулся и собирался покинуть кухню, когда его остановил голос Бурцевой:
- Чертов ублюдок.
Он думал, что она обращается к нему, и уже обернулся, чтобы высказать ей все, что думает о ее поведении в течение двух-трех последних дней, когда заметил, что она на него даже не смотрит, уставившись задумчивым взглядом в окно. Женщина говорила не о нем, а о братце покойного супруга. Об этом легко можно было догадаться по следующим ее словам:
- Неизвестно где шлялся столько времени, а теперь приехал и отхватил себе самый жирный кусок наследства…
- Я вот думаю, что самый лакомый кусочек достался мне, - Аркадий протянул руку и коснулся плеча Людмилы.
Она погладила руку юриста, а потом внезапно вонзила в нее острые коготки. Королев аж вскрикнул от неожиданности и от боли. Бурцева убрала свои пальцы, оставив кровавые следы на руке Аркадия. При этом она посмотрела на него и приникла губами поочередно к каждой ранке.
- Прости, милый, я не сдержалась. Как бы мне хотелось вцепиться когтями ему в лицо, в его мерзкую рожу. Выцарапать ублюдку глаза – это то, чего он больше всего заслуживает.
- Полагаешь, он достоин того, чтобы ты сама брала грех на душу? Может, моим парням поручим задачу? Встретят его у подъезда в темноте, и обставят все как бандитское нападение.
- Они уже обставили недавно. Придурки, не могли удостовериться, что в машине Васнецов. А теперь ты попомни мои слова: он нам еще весь кайф поломает…
- Не получилось с первого раза, значит, со второго получится.
- Хватит их защищать! – Людмила перешла на крик, чего за ней в последнее время вообще не водилось. – Я понимаю, что ты их хорошо знаешь, но все же…
- Не так уж и хорошо я их знаю. С одним в секцию по восточным единоборствам ходили. Другого мой кореш с собой привел. Сказал, что доверять ему можно.
- Я уже видела, как ему можно доверять. Скажи этим олухам, что, если вдруг опять напортачат, я их лично придушу, своими собственными руками.
- Может, лучше найдем твоим рукам лучшее применение? – хитро улыбнулся Аркадий, сунув ей в руку свое быстро наливающееся кровью и набухающее достоинство. – Пойдем обратно в спальню, я готов к продолжению нашего марафона.
- Обойдись пока своими силами, паренек, - она оттолкнула его с такой неожиданной силой, что Королев болезненно сморщился. – Руки-то у тебя свободны…
Он посмотрел в окно, потом на нее, и уже собирался сказать ей что-то едкое, когда его намерениям помешал звонок в дверь. Аккуратно выглянув за занавеску, Людмила чертыхнулась – на крыльце ее дома стоял Васнецов, собственной персоной, а с ним какая-то дамочка в полицейской форме.
- Поднимайся наверх, быстро, - отправила она любовника в спальню. – И тихо там сиди, чтоб ни звука не доносилось.
- Может, сразу тут его и прикончим? Он к нам сам в руки идет…
- И через полчаса тут будет весь его отдел. Глупости не говори. Он явно сказал своим людям, куда собирается. Нас арестуют, и все планы пойдут прахом. Быстро иди наверх.
Звонок в дверь повторился. Людмила думала сначала, что, если не будет подходить к двери, майор уйдет. Однако потом ей пришло в голову, что он мог ее видеть из-за занавески на подходе к дому. А, кроме того, ее автомобиль, на котором последние два дня ездил за рулем Королев, был оставлен рядом с входом. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтоб догадаться, что вдова дома. Помянув полицейского всеми ругательствами, которые она только смогла выдумать, Бурцева направилась открывать дверь.
Девушка, сопровождавшая майора, ей сразу не понравилась. Слишком пристальный взгляд у нее был. Как будто она с самого начала ожидала какого-нибудь подвоха. Тем не менее, Людмила приняла самый радушный вид, на какой только была способна, приглашая гостей войти.
- Андрей, вы снова решили посетить одинокую и никому не нужную вдову. Проходите, пожалуйста. Я искренне рада вас снова видеть.
- Здравствуйте, Людмила. У меня к вам несколько вопросов. Не будете ли вы так любезны мне на них ответить?
- Ну, разумеется, Андрей. Проходите на кухню, у меня в гостиной по-прежнему бардак, а вы сегодня не один… - вежливо кивнула она спутнице Васнецова, на что та ответила ей несколько настороженным движением головы.
Людмила внезапно вспомнила, что у нее на кухонном столе стоит открытая бутылка, еще наполовину полная вискаря, и она скрипнула зубами, испытывая досаду. Правда, ей оставалось порадоваться, что Аркадий не стал брать себе второй бокал, иначе пришлось бы теряться в объяснениях. Взгляд майора на кухне сразу остановился на бутылке и стоявшем рядом бокале, и он в немом удивлении посмотрел на хозяйку дома. В-ответ она всего лишь равнодушно пожала плечами.
- Что поделать, Андрей, мне приходится спустя много лет, проведенных в замужестве, заново осознавать себя одинокой. Не скажу, что Гена, земля ему пухом, часто составлял мне компанию, все больше разъезжая по командировкам. Но одно дело знать, что он жив и здоров, уехал на какие-нибудь важные переговоры, и совсем другое – ощущать эту пустоту внутри и уверенность, что он больше никогда не зайдет в этот дом, - одинокая слеза скатилась по щеке женщины, первая искренняя слеза за все время.
- Простите, Людмила, я не хотел бередить еще не зарубцевавшиеся раны.
- Бросьте, Андрей. Располагайтесь, где вам удобнее. Вы говорили, у вас ко мне вопросы? Могу вам предложить чай или кофе? А, может, - она многозначительно кивнула на бутылку, - что покрепче?
- Благодарю, я за рулем.
- А вашей спутнице?
- Спасибо, - Света холодно улыбнулась одними уголками губ, - не стоит себя утруждать.
- Ну, как знаете, - пробормотала Людмила, хотя взгляд ее, как показалось Ковалевой, на мгновение блеснул плохо прикрытой ненавистью. – А я, с вашего позволения, выпью. Что мне еще остается…
- Людмила, - решил приступить к своим вопросам майор, - вчера имело место оглашение завещания. Я немного осведомлен о некоторых его результатах…
- А, вы об этом хотели поговорить, - непринужденно махнула рукой вдова, хотя в ее взгляде снова промелькнула всего лишь на одно мгновение злоба и ненависть. – Мой супруг, конечно, завещал корпорацию своему брату Виталию, что было для меня довольно удивительно, ведь они с братом практически не общались лет двадцать. Но меня мой покойный муж тоже по миру не пустил. Почти вся недвижимость отныне принадлежит мне, а это вовсе не мало.
- Почему же тогда, как мне стало известно, вы устроили скандал в офисе у нотариуса, оглашавшего завещание покойного?
- Простите, Андрей, где бы вы не получили ваши сведения, они не совсем правдивы. Мне действительно не удалось сдержать свои эмоции, но это было вызвано, прежде всего, всеми моими переживаниями, которые я испытала за последние несколько дней.
- То есть вы готовы признать завещание законным и не оспаривать его у вашего… как это называется, когда брат супруга?
- Деверь, - шепотом подсказала Светлана, с интересом прислушивавшаяся к разговору.
- Никогда не мог запомнить всех этих шуринов, деверей, невесток и прочих…
- Вы считаете, что я смогла бы проявить такое неуважение к моему покойному мужу, чтобы оспорить его последнюю волю? Не хотелось бы мне думать, что вы умышленно пытались меня обидеть, но…
- Я вовсе не пытался вас обидеть, Людмила. Простите мне мою нескромность, - майор выглядел несколько смущенным.
- На первый раз прощаю, - великодушно согласилась вдова. – Так вот, мне, конечно, сложно согласиться с решением супруга оставить корпорацию человеку, с которым он много лет не общался, но я принимаю его решение как данность. К тому же нищенствовать я не буду с моей малой долей наследства.
- А могли бы уточнить, касательно вашей доли наследства?
- Нет ничего проще. У нас есть недвижимость здесь, в столице и во Франции. Причем именно французскую недвижимость я планирую продать в первую очередь. Надо только найти покупателя. Кроме того, вы, наверное, помните, как я упоминала в нашем первом разговоре гостиницу на Канарах, которую мне Гена еще при жизни купил и которая круглый год приносит стабильную, хоть и небольшую прибыль.
- Как же вы с ней управляетесь, будучи в тысячах километров и в нескольких часах, если говорить о разнице во времени, от нее? Насколько я помню, вы об этом также уже рассказывали, но я прошу вас повторить.
- Хорошо, если вы настаиваете. У нас… в смысле у меня там доверенный человек работает управляющим. Он по электронной почте присылает всю отчетность. Клиенты довольны, гостиница процветает. Даже в сезон дождей у нас есть клиенты. Наши цены не кусаются. Кстати, Андрей, не делаете съездить отдохнуть? Только море, только пляж, знойные мулатки. Я вам сделаю огромную скидку.
- Спасибо, Людмила, - Васнецов бросил осторожный взгляд на Светлану, которая, казалось, даже не слышала про мулаток и прочее. – Я обещаю, что подумаю. Если позволите, еще вопрос…
- Конечно. Вы ведь за этим решили меня навестить. Спрашивайте.
- Я хотел вас спросить о Виталии Бурцеве. В каких вы с ним были отношениях?
- С младшим братом моего супруга? Ни в каких. Я его даже не видела никогда. Гена с братом так сильно поссорились, и это произошло так давно, что он никогда о своем брате не распространялся. Мне вообще юрист моего супруга подсказал у нотариуса, кто это такой.
- Какого юриста вы имеете в виду? Королева? Могу я вас про него спросить?
- Конечно, - Людмила пожала плечами. – Почему нет? Аркадий Алексеевич мне очень помог в последние дни. Он договаривался о похоронах, куда меня сопровождал. Забирал из дома, заехав за мной. И вообще, если бы не он, мне было бы гораздо сложнее.
- Скажите, Аркадий Алексеевич подвозил вас на своей машине?
- Нет, мы ездили на похороны и на оглашение завещания на моем транспорте. Мне захотелось прокатиться на своей машине. В последний раз я ездила на ней вместе с моим покойным супругом…
- А где господин Королев сейчас?
- Откуда же я могу это знать? – Людмила едва не рассмеялась, но что-то в ее поведении сразу заинтересовало Светлану. – Он подвез меня к нотариусу, заехав за мной на своей машине с утра, потом отвез обратно домой, сел в свой автомобиль и уехал.
- Товарищ майор, - Света многозначительно кивнула ему на прихожую, где у двери стояли мужские туфли.
- Гена никогда не следил за своей обувью, всегда оставлял ее, где ни попадя, - Людмила сжала зубы с такой силой, что желваки ярко выступили у нее на скулах, что не укрылось от внимания гостей, которые, впрочем, не подали виду, что что-то заметили.
- То есть, это обувь вашего супруга? – Васнецов смотрел на нее спокойно, но вдова чувствовала подозрение где-то в глубине взгляда майора.
- Конечно. С момента гибели моего мужа единственным мужчиной, пересекавшим порог моего дома, были вы.
- И больше никто не заходил? – у Андрея несколько подозрительный взгляд сменился на спокойный и уверенный, который всегда был у него на допросах.
- Никто, - Людмила, судя по внешнему виду, начинала терять терпение. – Аркадий Алексеевич ждал меня во дворе, пока я собиралась на похороны. Послушайте, майор, в чем вы меня подозреваете?
- Уверяю вас, Людмила, вы вне моих подозрений. Я просто составляю для себя картину происшедшего со всех ракурсов. Не стоит так злиться…
- Я злюсь, потому что вы пришли ко мне домой и засыпаете меня вопросами, которые определенно вас не касаются. Андрей, я прошу вас покинуть мой дом и сделать это незамедлительно, - она сопроводила свои последние слова красноречивым жестом, указывая на дверь.
Не произнося ни слова раскаяния, Васнецов вышел из кухни и встал в прихожей перед большим зеркалом, поджидая Светлану. Та задержалась в дамской комнате по уважительной причине. Уж в этой просьбе хозяйка дома не могла ей отказать. Через две минуты спутница Андрея вышла, и они вдвоем покинули «гостеприимный» дом вдовы Бурцевой. Спустившись по крыльцу, полицейские подошли к машине. Васнецов услужливо приоткрыл дверцу спутнице, помогая ей усесться, а затем и сам сел за руль. Двигатель завелся с пол-оборота, и машина выехала со двора и вскоре пропала из виду вдалеке. Людмила провожала машину взглядом, полным ненависти. В руках, сама того не сознавая, она держала полотенце, которое ей вручила Светлана, покидая дамскую комнату. Не давая себе отчета в своих действиях, Бурцева скрутила полотенце в тугую спираль и, резко развернувшись, швырнула его в другой конец прихожей, не издав ни звука.
- Ты ей поверил? – спросила Светлана майора, когда они отъехали далеко от дома, где проживала вдова покойного олигарха.
- Шутишь, родная? – Андрей улыбнулся и чмокнул спутницу в губы. – Но мне интересно было бы узнать, прежде всего, что не понравилось тебе, как опытному психологу.
- Уверен?
- А зачем же я тебя тогда брал с собой? – принял изумленный вид Васнецов. – Теперь вот хотел бы услышать мнение компетентного в вопросах психологии человека.
- Ну, тогда слушай, - она глубоко вздохнула, готовясь выложить майору свои впечатления. – Во-первых, впервые ее увидев, я не могу сказать, что она расстроена смертью своего мужа. У меня из головы не идут слова Евгении, что на похоронах некто Королев, который, как я понимаю, является известным юристом…
- …и в последние годы являлся доверенным лицом самого Бурцева.
- …являлся доверенным лицом Бурцева, был в непосредственной близости от вдовы, якобы поддерживая ее за талию, а на самом деле просто лапая. Сегодня ты услышал, что юрист подвозил госпожу Бурцеву и на похороны, и на оглашение завещания в офис к нотариусу. Сразу возникает вопрос: не слишком ли плотной опекой окружил Королев вдову? И если этот вопрос возник у меня, он несомненно мог появиться и у других людей, хоть немного заинтересованных в развитии событий. Кроме того, ты обратил внимание, какие у Бурцевой под глазами круги?
- Ну, видел… Может, она плакала?
- Сразу видно, что в таких вопросах ты не разбираешься. Если бы она, например, ночь напролет проплакала, у нее были бы такие мешки под глазами, что она постеснялась бы нас пустить на порог, чтобы мы ее видели. Эти круги от бессонной ночи. Добавь к этому ее явно неуравновешенное эмоциональное состояние, вспомни, как она едва не силком выгнала нас из своего дома.
- Ну, а причем тут эмоциональное состояние.
- Еще не догадался? Эх, майор, а я думала, что ты несколько сообразительнее…
- Света, ты меня совсем запутала. Скажи уже, к какой мысли ты меня подталкиваешь, - едва не взмолился Андрей, продолжая внимательно следить за дорогой.
Ему вполне могло показаться, что «Рено логан» цвета баклажан просто едет с ними по одной дороге. Ради интереса и чтобы проверить на предмет возможного преследования, Васнецов несколько раз сворачивал на другие дороги. «Логан» все так же неотступно следовал за его машиной, держась все время на два-три корпуса позади, чтобы их разделяла между собой хотя бы одна попутная машина.
- Смотри-ка, - процедил сквозь зубы Андрей. – А у нас компания появилась.
- Думаешь, за нами следят? – Света испуганно посмотрела в зеркало заднего вида и повернула обеспокоенное лицо в сторону спутника.
- Почти уверен. Ладно, так какую такую тайну ты мне хотела открыть?
- Открой глаза, майор, - Светлана удивленно смотрела на него. – Все же на поверхности. Дамочка предавалась плотским утехам всю прошлую ночь, а, может, и предыдущую.
- С кем? – едва вопрос сорвался с его губ, как Андрей понял его очевидную глупость.
- Дважды два равняется четырем, дорогой, - терпеливо взялась объяснять Ковалева. – Сопоставь все факты, и ты сам увидишь очевидный ответ. Постоянное присутствие рядом с вдовой юриста Королева, его «моральная» поддержка женщины на похоронах, мужские ботинки в прихожей – все сводится к одному очевидному обстоятельству: юрист вовсе не уезжал в неизвестном направлении, подвезя «убитую горем» вдовушку до дома. Он находился там, просто не показывался на глаза.
- Ты знаешь, а ведь и правда. Умница моя, - он на мгновение отвлекся от слежения за дорогой, перегнулся к Светлане и чмокнул ее в лоб. – Только ведь что нам с того?
- Ты о чем?
- Я говорю, что супружеская неверность у нас законом не карается. Я нахожу вполне логичным, что, оставшись одна, Людмила не захотела чувствовать себя одинокой. К тому же, говорят, что секс является хорошим лекарством против стресса, который, в том числе, мог быть вызван смертью супруга Бурцевой. Они с юристом могли являться любовниками задолго до того, как был убит олигарх. При всей его занятости он мог и не замечать измен своей жены. Ну и было бы логично, если бы эти их отношения так и продолжались. Меня беспокоит другое…
- Что же? – Светлана с обожанием смотрела на майора, ей нравился его почти одухотворенный вид, когда он управлял машиной и при этом рассуждал на какую-либо тему.
- Я присутствовал при нападении на Бурцева, когда убийца отправил надежду и опору российской экономики на тот свет. Но теперь я вспомнил, что встречу эту организовал ни кто иной как юрист Королев. Это он мне позвонил в тот день и сказал, что его «знакомый» хочет со мной встретиться. Знакомым этим оказался олигарх. Хотя это ничего не значит…
- Почему?
- Потому что Бурцев действительно хотел о чем-то со мной поговорить. Он поблагодарил меня за то, что я ответил согласием на его приглашение, и уже хотел что-то рассказать, когда убийца сделал первый выстрел. Получается, что наши предположения об участии юриста в покушении на его руководителя бездоказательны. Если только Королев не вынужден был рвать подметки на лету, чтобы успеть подготовиться. Желание его клиента пообщаться мо мной и пусть и спланированное покушение итак выглядит фантастическим совпадением. Хотя… Хотя Бурцев мог самостоятельно дать все карты в руки Королеву, уже запланировавшему его убийство. Да и времени у него было еще порядка восьми часов между моментом, когда он позвонил мне и собственно моментом нашей встречи с олигархом.
- Найти киллера за восемь часов? Полагаешь, это реально?
- Полагаю, что исполнителя он мог найти заранее. Оставалось его только вызвать и сказать, где будет находиться Бурцев. И все равно это не более, чем догадки с нашей стороны. Доказательств никаких.
Андрей замолчал, и Света тоже решила не нарушать повисшую в салоне автомобиля тишину, отвернувшись к окну. Она увидела, что они уже проехали мимо Управления, и повернулась к спутнику, чтобы спросить, куда они едут, уже открыв рот, когда он сам ей ответил:
- Хочу наведаться в гости к нотариусу. Думаю, ему есть, что рассказать. Если, конечно, сам захочет…
Они подъехали к офису Волошина, на стоянке перед которым не было ни одной машины, не считая серебристого «Лексуса» самого нотариуса. Выйдя из машины, Андрей сделал знак своей спутнице оставаться на месте, а сам поднялся по ажурному крыльцу, ведущему к входу офис, и скрылся внутри. Светлана недолго маялась бездельем. Достав из своей сумочки зеркальце, она стала инспектировать свою внешность, наводя корректирующие штрихи. Она пару раз внимательно посмотрела с помощью своего зеркальца назад, но позади не было ни «логана», ни «шестерки», ни какой-либо другой машины.
Андрей, тем временем, вошел в добротно обставленный, хоть и небольшой, офис нотариальной конторы, сразу заметив смазливую мордашку секретарши за стойкой. Отметив про себя, каким равнодушным взглядом она на него посмотрела, Васнецов решил обратиться к ней первым:
- Добрый день. Как я могу увидеться с… он сверился с золоченой табличкой на двери, ведущей, по всей видимости, непосредственно в кабинет нотариуса. - …Павлом Георгиевичем?
- Добрый день. Вам назначено? – секретарша мило улыбнулась во все тридцать два белоснежных зуба, приподнимаясь со своего кресла.
- Нет, Павел Георгиевич встречу не назначал. Он, вероятно, и не знает о моем визите, - Андрей достал из кармана удостоверение. – Майор уголовного розыска, Андрей Васнецов. Я хотел бы поговорить с вашим начальником.
- Боюсь, Павел Георгиевич сегодня никого не принимает…
Секретарша начала воспроизводить заученный текст, которых, по мнению майора, у нее было несколько, на все случаи жизни, когда дверь кабинета распахнулась. В приемную вышел, как догадался Васнецов, сам хозяин офиса. Лет пятидесяти на вид, он до сих пор сохранял в своем облике все очарование зрелого и опытного мужчины. Стройная выправка при относительно худощавом телосложении говорила о нежелании нотариуса мириться с возрастом, а еще о годах службы в Вооруженных силах.
- Я услышал в приемной голоса. Чем обязан?
- Майор Васнецов, уголовный розыск, - Андрей вторично продемонстрировал служебное удостоверение.
- Здравствуйте, Андрей Сергеич, - нотариус милостиво улыбнулся, приглашая майора в свой кабинет, а потом повернулся к секретарше. – Наташенька, сделай мне кофе. А что предпочитает мой гость?
- Благодарю, но я ненадолго… - начал отнекиваться Васнецов, на что Волошин просто понимающе покивал головой и снова адресовал свою улыбку девушке.
- Лучше два чая, будь добра.
- Конечно, Павел Георгиевич, - засуетилась секретарша.
Мужчины вошли в кабинет, и нотариус жестом предложил Андрею присаживаться. Сам майор с вежливым любопытством осматривал убранство кабинета, заинтересовавшись несколькими картинами на стенах. Он уже собирался задать вопрос, касательно картин, когда Волошин его опередил:
- Можете не спрашивать, Андрей Сергеевич. Все полотна представлены в оригиналах и являются работами настоящих мастеров живописи.
- Тогда, вероятнее всего, им место в мировых музеях.
- Вы абсолютно правы, Андрей Сергеич. Кстати несколько полотен в действительности предоставлялись мной известнейшим музеям, среди которых, увы, вы не найдете Лувра или Эрмитажа. А вот Метрополитен пожалуйста. Я знаком с их директором, и он периодически обращается ко мне с просьбой предоставить ему некоторые картины для многочисленных выставок.
- Вошла секретарша, неся в руках поднос с двумя чашками. Аккуратно выставив их на стол, она застыла, держа в руках поднос, ожидая дальнейших распоряжений.
- Спасибо, Наташа. Если кто будет звонить, меня ни для кого нет на… - он взглянул на часы, - … ближайшие полчаса. Я надеюсь, нам с вами хватит этого времени, Андрей Сергеич? Вынужден извиниться перед вами, но у меня более чем насыщенный график.
- Конечно, Павел Георгиевич. Даже полчаса, которые вы готовы уделить мне, выше моих ожиданий.
- Вот и замечательно, - нотариус аккуратно взял двумя пальцами чашку и отхлебнул из нее. – Кстати, попробуйте, не побрезгуйте. У меня действительно замечательный чай. Вряд ли где-то в Волгограде вам предложат что-то подобное.
- Скажите, будьте любезны, я ведь не успел вам представиться. Мы с вами знакомы?
- Майора Васнецова все-таки хорошо знают в некоторых кругах…
- Не скажу, что меня это радует…
- Расслабьтесь, Андрей Сергеич. Мы дружили с покойным ныне Бурцевым, который был очень высокого мнения о вас. Когда мы с ним разговаривали в последний раз, он утверждал, что хотел бы с вами встретиться.
- Скажите, давно это было?
- Где-то недели две назад. Мы с ним болтали ни о чем, когда он вдруг резко переменил тему, это всегда было в его стиле, и сказал, что хотел бы с вами поговорить.
- Он не сказал, о чем?
- Нет, не сказал, хотя я его об этом спрашивал. Сказал лишь, что никто, кроме вас, с таким делом не справится. Как видите, он весьма хорошо к вам относился. Мне он отказал в информации, объяснив, что хочет вначале проверить свои догадки, а потом уже рассказывать. Потом он уехал по делам, а чуть позже его убили. Мы с ним больше так и не увиделись.
- Он не выказывал вам каких-либо опасений, не говорил о проблемах?
- Абсолютно. Да и какие проблемы могли быть у человека его уровня? Связей ему бы хватило для того чтобы пресечь малейшие попытки рейдерского захвата его бизнеса. Получается, что он просто не успел высказать ни мне, ни вам свои опасения.
- Ну, а вы не знаете, с чем могли быть связаны его догадки? Хотя бы в какой области?
- Даже не представляю. Догадываюсь лишь, что к его бизнесу и вообще к экономике они не имели никакого отношения, - Волошин двумя большими глотками допил свой чай и встал из-за стола, отойдя к окну.
- С чего вы так решили? – Андрей смаковал чай, попивая его маленькими глоточками, убеждаясь, что нотариус его не обманул, говоря о качестве предлагаемого напитка.
- Это ведь и так ясно, Андрей Сергеич, - на мгновение хозяин офиса позволил появиться на своем лице выражению усталости, как будто вынужден был объяснять очевидные вещи ребенку, утверждая, что солнце светит днем, снег выпадает зимой и тому подобное. – Вряд ли покойный олигарх хотел бы встретиться именно с вами, если бы имел какие-либо проблемы в своей сфере деятельности.
- Это правда, в экономике я не слишком силен, - спокойно кивнул головой майор, признавая свой недостаток.
- Не в-обиду вам лично, не подумайте, но в вопросах, связанных с бизнесом, Бурцев обратился бы к более… э-э-э… сведущим в экономике людям. То есть его неясные сомнения, думаю, были связаны именно с криминалом.
«Хитрый лис что-то знает, а чего не знает, о том догадывается», - появилась у Васнецова мысль и тут же пропала, запрятанная им в дальний угол сознания. Он решил вернуться к ней позже, когда будет размышлять о полученных сведениях.
- Загадки в темноте, - тихо пробормотал он вслух.
- Простите? – нотариус, отвернувшийся к окну после своего последнего высказывания, обернулся обратно, заинтересованно взглянув на полицейского.
- Говорю, что вопросов у меня в данный момент слишком много, а ответов нет совсем, - Андрей допил свой чай, аккуратно поставив чашку на блюдце. – А по поводу чая вы не обманули. Действительно, он более чем достоин особого внимания.
- Скажите, - Волошин обеспокоенно посмотрел на часы, - у вас есть еще вопросы ко мне? А то я упоминал свой насыщенный график…
- Остался буквально один вопрос, Павел Георгиевич…
- Что ж, - нотариус еще раз бросил взгляд на часы, только теперь не на руке, а настенные и дружелюбно улыбнулся, - из уважения к вам я готов уделить нашей беседе еще несколько минут своего времени. Я весь внимание.
- Я хотел вас спросить о поведении вдовы Бурцевой, когда вы огласили завещание ее покойного супруга. До меня дошли сведения, что она была довольно сильно расстроена…
- Расстроена? Да она была просто в бешенстве. Вообще-то я не имею права рассказывать в том числе и о поведении клиентов в моем офисе… Однако, повторюсь, из уважения к вам и к покойному Геннадию, я вам расскажу. У меня там на столике, - указал он на красивый резной столик у стены, - стояла хрустальная ваза. Искусственный горный хрусталь ручной работы – в свое время ее можно было оценить в довольно кругленькую сумму. Госпожа Бурцева схватила эту вазу, не обращая внимания, что вода залила ей платье, и швырнула ее в Виталия, основного наследника, согласно завещанию Бурцева. Попади она ему в голову, могла бы его серьезно ранить. Но вдова промахнулась, и ваза пролетела мимо. Она даже… Хотя это, наверное не особо важно, мало ли что люди несут в состоянии аффекта… Хотя это по вашей части…
- О чем речь?
- Она угрожала Виталию, что он ей заплатит за нанесенное оскорбление. Видите, она отнеслась к содержанию завещания как к личному оскорблению. Если бы Аркадий не схватил ее в охапку и насильно не выволок в приемную, она бы могла наброситься на мужчину. Что бы из этого вышло, я опасаюсь даже предположить. В таком состоянии она могла бы запросто выцарапать наследнику ее мужа глаза.
- Вы сказали, что ее вывел Аркадий. Это который Королев? Известный юрист?
- Именно он. Вообще, знаете, мне показалось странным, что он постоянно присутствует рядом с Людмилой. Он был рядом с ней на похоронах, привез ее к моему офису, да и посторонний человек вряд ли отважился бы столь панибратски утащить вдову в приемную. Хотя вынужден признать, что его присутствие оказалось в тот момент как нельзя кстати.
- А вы не знаете, как я мог бы увидеться с Виталием?
- Увы, здесь я вам не помощник. Мы и знакомы-то с ним были более чем поверхностно. После их ссоры с братом мы много лет не виделись.
Андрей подумал, что потратил более чем достаточно рабочего времени нотариуса, беззастенчиво пользуясь его расположением. Пора было и меру знать. Покашляв в кулак, будто прочищая горло, он встал из-за стола и протянул Волошину руку.
- Спасибо, Павел Георгиевич, за предоставленную информацию.
- Увы, - нотариус крепко пожал руку майора, сохраняя на лице улыбку вежливости, - искренне сожалею, что не могу уделить больше времени. Сами понимаете, работа прежде всего.
- Разумеется, - Васнецов еще потоптался на месте, словно какой-то вопрос не давал ему покоя, но потом повернулся к двери и вышел из кабинета.
Он обратил внимание на более чем вызывающую одежду секретарши, улыбнувшись на выходе красивой девушке. Она встала и вышла из-за своей стойки, прощаясь с ним, и давая возможность майору полюбоваться длинными стройными ногами «от ушей», ни сантиметра которых не могла скрыть мини-юбка. У Андрея даже появилась мысль, что Волошин, как любой нормальный мужик, вовсю «пашет» сексапильную девчонку, один вид которой провоцировал желание тут же затащить обладательницу таких ножек в постель. А судя по тому, как девушка одевалась, она вовсю потакала желаниям своего босса. Впрочем, его эти дела абсолютно не волновали. В машине снаружи сидела и ждала его женщина, о которой о единственной ему хотелось думать вообще как о женщине в последнее время. Поэтому, коротко попрощавшись с секретаршей и едва заметно кивнув на прощание вышедшему его проводить нотариусу, Васнецов вышел из уютного офиса навстречу солнечному весеннему дню.
Он уселся за руль и задумался, вспоминая только что состоявшийся разговор с нотариусом. Светлана проявляла завидную выдержку и не засыпала его вопросами, не мешая ему думать. Наконец, Андрей отложил свои размышления на потом и повернулся к девушке:
- Ты как тут? Не соскучилась? – он хитро улыбнулся, за что немедленно едва не получил подзатыльник. – Чего дерешься?
- А зачем ты вообще вышел? Ну, и оставался бы там с нотариусом. Секретарша у него симпатичная, наверное? – она вовсе не истерила, но Васнецов все равно почувствовал угрызения совести.
- Про секретаршу ты откуда знаешь? – спросил он, ошеломленный ее догадливостью.
- Догадалась, - последовал спокойный ответ. – Нотариусы всегда берут себе в секретари всяких наивных дурочек с хорошей фигурой и полным отсутствием мозгов, чтобы работать не мешали, и при этом удовлетворяли чисто мужские желания по первому зову.
- Секретарша у него действительно хорошенькая. Есть, на что посмотреть, - он опасливо посмотрел на Светлану, заранее готовый отражать новую попытку нападения с ее стороны, - если, конечно, у кого вдруг возникнет желание посмотреть.
- И у тебя его, разумеется, не возникло, - она до сих пор сидела с мрачным видом и даже не смотрела в его сторону.
- Представь себе, ни малейшего. Она аж вышла из-за своего стола, чтобы меня типа проводить, выставляя свои длинные ноги напоказ в надежде, что я их оценю по достоинству, а я даже не взглянул.
- Что вдруг так? – голос был насквозь пропитан иронией.
- Ты, наверное, не заметила, но у меня в машине вообще-то ожидала меня симпатичная женщина, с которой я провожу все свое свободное, а иногда и рабочее время. Светланой зовут, знаешь такую?
- Не имею представления, о ком вы тут говорите, товарищ майор, - фыркнула Ковалева, переходя на уставное обращение.
- Даже так?
Андрей резко вышел из машины, от души хлопнув дверцей со своей стороны и повернувшись к машине спиной. Он закурил сигарету и глубоко затянулся. Что-то в их беседе было не так, как обычно. Даже если бы Светлана вдруг начала ревновать, она бы не стала так с ним говорить. Если верить ей, она его все-таки любила. У него появилось странное ощущение, что, пока он был в нотариальной конторе, девушку подменили, и на ее месте теперь сидела какая-то другая.
- Андрей, - она вышла из машины и подошла к нему сзади, не решаясь обнять, словно опасалась, что он оттолкнет ее, в голове у нее прочно засела мысль о том, как он захлопнул дверцу со своей стороны, - чего ты надулся?
- С чего ты взяла? – майор повернулся к ней с мрачным видом. – Вовсе нет.
- Я же вижу, что тебя задела моя ирония, - она робко положила руку ему на плечо.
- Я просто не пойму, что вдруг на тебя нашло. Если не ошибаюсь, я не давал повода ревновать меня к другим женщинам.
- А я и не ревную…
- Вот как? А что это тогда было с твоей стороны?
- Просто я соскучилась тут сидеть в машине в одиночестве, пока ты там с нотариусом беседовал. Я почувствовала вдруг свою абсолютную ненужность. А ты мог бы, между прочим, взять меня с собой…
- Тебе так было бы легче?
- Несомненно.
- Хорошо, прости меня. Я обязательно возьму тебя с собой в следующий раз. Обещаю, больше я с тобой не расстанусь, водя за собой повсюду…
- Зачем ты так говоришь? – голос Светланы задрожал, и в нем явно прозвучала обида. – Я вовсе не собираюсь везде таскаться за тобой, как привязанная. Я не буду ни в чем ограничивать твою свободу. Просто не оставляй меня надолго одну…
Андрей посмотрел на свою спутницу. Глаза ее блестели в лучах заходящего солнца от подступивших слез. Мысленно он вновь укорил себя за недостойное поведение, поймав себя на мысли, что в этот момент ему достаточно одного мгновения, чтобы навсегда прекратить свои отношения со Светланой, хотя ничто изначально к этому не располагало. Необходимо было приложить максимум усилий, чтобы до этого не дошло. Поэтому майор протянул руку и обнял женщину, притянув ее к себе, как всегда с удовольствием вдыхая аромат ее волос. Он не мог допустить, чтобы их отношения, начавшиеся так бурно, были прерваны непонятно из-за чего.
- Прости, Свет. Я сам не знаю, что несу, - он нежно поцеловал ее в лоб. – Выдалась нелегкая неделя… Особенно последняя пара дней.
- Ты тоже меня прости. Я сама виновата. Устроила истерику на пустом месте, как какая-то дурочка, - занялась самокритикой она. – Наверное, слишком все у нас хорошо, что аж так и тянет все испортить…
- Не стоит, родная, - Васнецов по-доброму улыбнулся, и едва не начавшаяся на пустом месте ссора растаяла как дым. – Хочешь, я поговорю с твоим начальством, чтобы тебя ко мне в отдел на постоянной основе перевели? Тогда мы действительно больше не будем с тобой расставаться.
- Я подумаю над твоим предложением. А пока, может, мы поедем, наконец? Еще какие-нибудь планы на сегодня есть?
- А как же? У меня всегда в загашнике есть несколько вариантов хорошо провести вечер с самой красивой женщиной. Поехали куда-нибудь поужинаем?
- А куда? – она уже успокоилась и говорила снова ставшим мелодичным голосом, в котором больше не было дрожи. – Я, если честно, и правда проголодалась.
- А вот сейчас поедем по дороге, выбирай понравившуюся вывеску, - Андрей, наконец, завел мотор, и автомобиль с небольшой пробуксовкой уехал от нотариальной конторы Волошина.
И Васнецов, и его спутница были слишком поглощены друг другом, чтобы обращать внимание на окружающий их мир. Поэтому не заметили они ни выруливший вслед за ними с переулка «логан», уже преследовавший их пару часов назад, ни Волошина, который стоял в проеме большого окна, наполовину скрытый занавеской и без улыбки наблюдал за тем, как они отъезжали. В руке он теребил визитную карточку, которую ему оставил майор, посоветовав звонить, если он вдруг что-нибудь вспомнит. Нотариус тоже не видел преследователей полицейских, но сразу смог бы догадаться, откуда они взялись, если б увидел.
На город тихо опускались апрельские сумерки. Машин на дорогах попадалось не слишком много, и движение нельзя было назвать оживленным. Догадавшись, что майор сразу «срубит» преследование, водитель «логана» вывернул руль, развернувшись в другую сторону прямо через две сплошные, игнорируя сигналы встречных автомобилей. На невысказанный вопрос напарника, он ответил коротко и ясно:
- Слишком мало машин. Он нашу слежку моментально просечет. Умный мусор.
- И что, так и будет за ним ездить? Поехали лучше куда-нибудь пожрем.
- У тебя вечно только одно на уме, - покосился на спутника мужчина, крутивший «баранку».
- Кому это когда мешало, - усмехнулся любитель хорошо поесть.
- Твоя правда, - коротко подумав, кивнул головой тот, кто из этой парочки был старший. – У меня уже у самого живот к спине от голода прилипает. А у нас еще одно дельце сегодня…
- Так поехали тогда. А то опять на пустой желудок мусора весь день преследуем. Вообще, нам заказчик за работу натощак и сверхурочно доплачивать не собирается? И что за дело еще у нас осталось?
На этот вопрос ответа не последовало.
Глава 19
Для Макса его поход в научно-исследовательский институт так ничем полезным и не завершился. Сначала он едва не довел секретаря своего начальника Марию до исступления, заставляя ее разыскивать НИИ, в котором мог работать недавний посетитель. Найти подобный научно-исследовательский институт оказалось не самой легкой задачей. В справочнике он не значился, в интернете ссылок на него практически не было. Находчивая Маша пыталась даже найти его через запрос касательно предприятий, спонсируемых одним из фондов Бурцева, и методом исключения добилась-таки своего, обнаружив учреждение и распечатав Максиму адрес.
Здание, в котором НИИ арендовал свои несколько помещений, располагалось на окраине города, где и жилых домов было раз, два и обчелся. Через дорогу от строения, к которому направился Егоров, отпустив словоохотливого водителя, который согласился подвезти его в такие трущобы и всю дорогу травил анекдоты, смеясь как сумасшедший, заставляя капитана пару раз усомниться в его трезвом состоянии, располагался частный сектор, производивший сейчас, под вечер впечатление абсолютно покинутого. Где-то лаяла собака, реагируя на какого-нибудь случайного прохожего, какие-то мальчишки перебежали через дорогу и убежали обратно к дому, играя в салочки – а больше признаков обитаемости в этом районе не было. Да и само здание НИИ производило более чем удручающее впечатление. Ему давно требовался капитальный ремонт, либо вообще снос.
- Да, бляха-муха, угораздило меня забраться в такую глушь, - тихо пробормотал, обращаясь к самому себе, Макс. – Если внутри оно выглядит так же, как снаружи, вряд ли там есть кто-нибудь, у кого можно получить ценную информацию.
Однако ему очень быстро пришлось переменить свое мнение о внутреннем убранстве помещений. Началось это с самого входа, закрытого массивной железной дверью, которую снаружи невозможно было бы открыть, если бы вдруг у кого-либо появилось такое желание. У Егорова с ходу возникло впечатление, что, если бы трехэтажное строение рухнуло, только более чем надежная дверь осталась стоять на своем месте. Он даже успел подумать, что именно она и не позволяет зданию обрушиться.
Нажав кнопку электронного звонка, Макс уставился в видеокамеру, которую даже не сразу заметил. Грубый мужской голос поинтересовался у него не слишком вежливым голосом, к кому он идет. Достав удостоверение из кармана, капитан помахал им перед объективом камеры и представился:
- Капитан Егоров, уголовный розыск. Хочу поговорить со старшим.
Динамик отключился надолго, словно внутри спорили, стоит пускать Макса на порог или не стоит. Наконец, дверь открылась, и глазам капитана предстало хорошо отделанное помещение, в котором из мебели были только два стола, предназначенных для охранников. Охранник, правда, был только один, но это ровным счетом ничего не значило – второй элементарно мог отойти по нужде или покурить, хотя никого курящего Макс снаружи не увидел. Самому охраннику на вид было лет тридцать. Одетый в черный прыжковый костюм, он на поясе носил кобуру, в которой, судя по законам жанра, покоился не меньше чем «Грач». А сам бритоголовый охранник с живым, но явно не слишком подвергшимся пыткам образования в свое время лицом заинтересованно рассматривал вошедшего полицейского, гадая, видимо, стоит ему сразу прогнать «мусора» или дать ему возможность объяснить цель своего прихода. Видимо, решив принять к действию второй вариант, парень со спокойным выражением лица попытался улыбнуться одними уголками губ.
- Добрый день, - он указал капитану на стул, за который Макс и присел, не заставляя себя просить дважды. – Чем обязаны вашему визиту? Представьтесь, пожалуйста.
- Егоров Максим, капитан «убойного» отдела, - он положил перед охранником свою «ксиву», давая тому возможность переписать данные в специальный журнал, где отмечались все посетители.
Пока он совершал свои скрупулезные записи, Егоров водил по сторонам любопытным взглядом, который подолгу задерживался то на одном, то на другом. На одной стене висел план эвакуации персонала в случае форс-мажорной ситуации, и в этом плане сам черт сломал бы голову. Как понял Макс, контора с научно-исследовательскими функциями представляла из себя длинный коридор, от которого отходили многочисленные ответвления. Где все это могло поместиться в убогом строении, он себе не представлял. Отгадка же сей высокоинтеллектуальной загадки лежала на поверхности. Не будь капитан там поглощен рассматриванием плана эвакуации на стене, он бы обязательно догадался.
Сзади раздалось деловитое покашливание. Он обернулся к охраннику, протягивающему ему обратно удостоверение, и обратил внимание, что второй охранник абсолютно бесшумно вернулся на свое место и спокойно разгадывает кроссворд в газете. Ну, то, что хоть кто-то из охранников мог посвятить свое время разгадыванию кроссворда, уже означало, что далеко не все потеряно. Не все вокруг него страдали отсутствием интеллекта.
- Ну что, церберы, - обратился он к охране нарочито громким и наглым голосом, - смогу я, наконец, увидеть ваше начальство, или мне прикажете весь день тут торчать?
Охранники переглянулись между собой, явно не ожидая от Макса подобного тона. Тем не менее, первый охранник, не произнося ни слова, показал второму оставаться на месте, а сам пошел перед Егоровым, показывая ему дорогу.
Многословием этот парень явно не отличался. Несколько раз Макс пытался по дороге разговорить его, но все его попытки оказались безуспешными. Зато капитан почти сразу получил ответ на свой вопрос, как в таком относительно небольшом здании могло поместиться такое огромное количество помещений, изображенных в комнате охраны на плане. Они подошли к лифту, который доставил их на уровень ниже, судя по ощущениям Максима, расположенный на пару десятков метров под землей. Двери лифта открылись, и глазам капитана предстал уходящий вперед освещенный лампами дневного света коридор с множеством стеклянных полупрозрачных дверей по обе стороны. Остановившись перед первой из них по левую сторону, представитель охраны постучал и, дождавшись ответа и сделав знак полицейскому оставаться на месте, один вошел внутрь. Разговор за закрытой дверью Макс не слышал – он сразу решил, что двери звуконепроницаемые, а, может даже, и пуленепробиваемые. Впрочем, ни малейшего желания проверить последнюю догадку у него не возникло. Долго ожидать его не стали заставлять. Дверь снова открылась, и сначала вышел охранник, а потом, вслед за ним, мужчина лет пятидесяти. Охранник молча указал ему на Егорова, а сам удалился обратно к лифту и поднялся наверх.
Макс спокойно посмотрел на мужчину, который, в свою очередь, так же молча изучающим взглядом смотрел на него. Одет работник был обычно. Встретив такого в городе, можно было не обратить на него ни малейшего внимания и просто пройти мимо, тут же выбросив его из головы, как и любого случайного встречного. Ему можно было дать не больше пятидесяти. Не слишком высокий, с небольшим брюшком, выделявшимся под свитером, поверх которого был накинут белый халат, он с ходу производил впечатление человека, который привык приказывать. В сравнении с охраной данного заведения, у мужчины был образованный вид. При взгляде на него создавалось впечатление, что ему не понадобилось бы много времени, чтобы, например, разгадать кроссворд, над которым усиленно трудился наверху охранник. Карие глаза смотрели зорко и внимательно, хоть и с некоторым оттенком дружелюбия. И несмотря на видимое отсутствие морщин на лице, кроме одной прямой складки на лбу, которая явно могла выделяться, если бы ее обладатель принимал удивленный вид, мужчина был абсолютно седым. А судя по характеру седины, в молодости он был светловолосым. Вообще он сразу напомнил Максиму его любимого актера Лесли Нильсена, игравшего во многих комедийных, хоть и глуповатых, фильмах, так любимых капитаном полиции. Внешнего сходства между ними практически не просматривалось, и все же именно с ним ассоциировался почему-то в сознании Егорова этот субъект. Ассоциация еще более усилилась, когда мужчина несколько кривовато улыбнулся, протягивая Максу руку для рукопожатия.
- Микулич Петр Ильич, начальник нашего научно-исследовательского центра, - едва ли не радостно представился он.
- Егоров Максим Павлович, капитан уголовного розыска, - ответил ему Макс, пожимая протянутую руку.
- Вы разрешите мне взглянуть на ваше служебное удостоверение, Максим Павлович? Ни в коем случае не хотел бы вас обидеть, но ведь порядок есть порядок.
- Разумеется. Никаких обид. И, если вас не затруднит, то просто Максим или даже Макс.
Он протянул начальнику НИИ свое удостоверение, которое Микулич изучал еще более скрупулезно, чем охранник наверху переписывал его данные в книгу учета, несколько раз сравнив фотографию в документе с оригиналом. Привычный к подобной дотошности, Макс не проявлял нетерпения, молча ожидая, пока Петр Ильич завершит идентификацию. Наконец, сравнение было завершено, и Микулич протянул удостоверение обратно, а Егоров сразу его спрятал в нагрудный карман своей рубашки.
- Хорошо, Максим. Тогда я для вас просто Петр, иначе не договоримся, - он хитро подмигнул полицейскому.
- Если вам так удобнее, не вижу смысла вам отказывать, Петр.
- В таком случае, позвольте мне сразу поинтересоваться, что привело вас к нам в наше учреждение. Сотрудник нашей службы безопасности так и не смог ничего мне объяснить.
- Мне хотелось бы увидеть одного из ваших сотрудников. Некоего Виталия Ивановича Бурцева. Он сегодня работает?
- Виталий Иванович не появляется на работе уже второй день. Еще один подобный фокус с его стороны, и мы вынуждены будем закрыть глаза на заслуги его брата и рассчитать его, чтобы он просто так не занимал место, на котором мог бы работать какой-нибудь талантливый ученый.
- Учитывая последние события, я вовсе не думаю, что ему впредь понадобится хоть какая-то трудовая занятость, - пробормотал себе под нос Максим. - То есть он исчез без всякого предупреждения? Даже не позвонил вам, чтобы отпроситься?
- Именно так, - Петр Ильич просто развел руками, выражая свою растерянность и полное отсутствие осведомленности. – Скажите, а это, случаем, не может быть связано каким-то образом с фактом гибели его старшего брата?
- То есть вы знаете о том, что Геннадия Бурцева нет в живых?
- Максим, ну мы ведь не на необитаемом острове живем. Вы наверняка обратили внимание на охранника, читавшего газету, наверху?
- Вы про того, который изо всех сил пытается отгадать хоть одно слово в кроссворде?
- Именно про него, - Петр Ильич невесело усмехнулся. – К сожалению, наша служба безопасности вовсе не блещет высокой интеллектуальностью, но по-своему они тоже очень хорошие ребята, весьма исполнительные. Да мы от них и не требуем высокой эрудированности. Охраннику образованность ни к чему. Писать умеет, чтобы регистрировать приходящих в книге учета, и ладно. Так вот из этих газет мы и узнаем о событиях в реальном мире.
- А часто у вас посетители бывают?
- Вопрос в самую точку. Если честно, то вы у нас – первый посетитель за последние… месяца три, наверное. Будь мы магазином, вы могли бы рассчитывать на баснословную скидку.
- Будь вы магазином, вы бы уже давно разорились, Петр.
- Тоже верно, - от души рассмеялся начальник НИИ. – Весьма верно подмечено. К счастью, мы не магазин.
- А позвольте узнать, чем вы на самом деле занимаетесь? У нас тут был сегодня ваш сотрудник, некто Степан Дьячков. Знаете такого?
- Как же - как же, - покивал головой Микулич. – Еще бы не знать этого пролетария. Вечно выступал против чего бы то ни было. Собраться выехать коллективом на природу - он против, новые расчеты заработной платы по срокам работы - он против. Если бы я утверждал, что пожарные машины покрашены в красный цвет, он бы находил факты, свидетельствующие в пользу того, что они желтые. Очень тяжелый человек…
- А поговорить с ним я могу?
- Увы, но Степан Васильевич уволился еще вчера с самого утра. Тяжелый человек, но очень хороший сотрудник. Значит, стал распространять сведения о нашей работе?
- С чего вы взяли?
- Ну, ведь для чего-то он к вам пришел? Ведь не ради того, чтобы с вами чаю выпить? Что он вам рассказал?
- Ничего особенного, Петр, не переживайте так. Он больше говорил не о работе, а об опасениях своего друга Виталия Бурцева. Говорил, что Виталий ему рассказывал, что его убить хотят…
- Что за чушь! – не сдержался и фыркнул Микулич. – С чего кому-то убивать штатного сотрудника научно-исследовательского центра?
- Если вам верить, то почти бывшего сотрудника…
- Именно так.
- Опасения ведь тоже на пустом месте никогда не возникают, правда?
- Поймите правильно, Максим, - Микулич сделал паузу, внимательно глядя на собеседника, - мы много лет работали, если можно так выразиться, плечом к плечу с Виталием. Когда-то он пришел к нам сразу после университета. В то время я только-только стал исполняющим обязанности старшего научного сотрудника в одном из наших отделов. Его старший брат к тому времени уже заканчивал у нас работать, то есть на работе Бурцевы не сказать, что пересекались.Да и насколько я знаю, братья между собой не общались. О причинах не знаю, поэтому и вам ничего по этому поводу сказать не смогу. Кроме того, Виталий всегда был, поймите меня правильно, что называется, не от мира сего. Работал он хорошо, но не более того. Всегда был замкнутым и малообщительным. Душой компании его назвать было просто нереально. Он приходил с открытием, ни разу на моей памяти не опоздав, а уходил с завершением рабочего дня, демонстрируя прямо-таки вопиющую пунктуальность. А его замкнутость заставляла многих косо на него поглядывать. Поэтому я вовсе не удивлен тем, что вы мне говорите о его непонятных опасениях. Хотя за замкнутый характер и отсутствие общительности не убивают, иначе население нашего города сократилось бы весьма ощутимо.
- Ладно, Петр, а о Степане Васильевиче вы мне что-нибудь можете сказать.
Микулич ненадолго задумался, продолжая изучающим взглядом смотреть на капитана. Под этим внимательным взглядом карих глаз начальника НИИ Максим уже начинал чувствовать себя неуютно. Ему казалось, что его начинают просвечивать рентгеном в поисках каких-либо скрытых за его вопросами замыслов. Поэтому он поспешил объяснить свой интерес:
- Поймите меня, Петр, к нам в отдел приходит человек, заявляя, что его друг сказал ему о том, что его хотят убить. Причем он говорит, что тот самый его друг испуган, а вовсе не пытается играть на публику. По вашему мнению, можно ли серьезно относиться к его словам?
- Ну, прежде всего, если я правильно понимаю, у вас в круг обязанностей входит всегда серьезно относиться к подобным заявлениям посетителей. Однако считаю нужным пояснить, что Дьячков, в противоположность своему другу, всегда был гораздо более взрывной личностью. Вообще лично меня всегда удивляло, что два настолько разных по характеру человека могут быть друзьями. Уж не говоря об их разнице в возрасте. Виталий был значительно моложе. Ну да ладно, им виднее. Степа Дьячков всегда имел некую революционную направленность, хоть и был противником каких-либо новшеств. Я так понимаю, что новшествам он противился, прежде всего, если они предварительно не согласовывались с ним самим. При этом он считал для себя вполне возможным высмеять какого-нибудь новичка. Например, однажды Степан установил скрытую камеру в дамской душевой, есть у нас и такие помещения для сотрудников, а потом включил запись на большом экране, и все сотрудники имели возможность видеть, как наши молоденькие лаборантки принимают душ или… хм… как одна из них… прелюбодействовала в душе с одним из мужчин. Вы можете себе представить, какое душевное состояние было у этих сотрудников НИИ, когда все увидели, что они устроили в душевой? Лаборантка написала заявление по собственному желанию сразу, убежав в слезах из нашего офиса. А ведь она была замужем, и ее супруг узнал о том, чем она занималась на работе. Жестокая шутка, вы не находите?
- А с чего вы решили, что эту пакость устроил именно Степан Васильевич? – у Макса у самого непроизвольно сжались кулаки, но он не обратил на это внимания.
- А он мне сам признался в доверительной беседе один на один, мерзко хихикая при этом. Еще заявил, что не мог оставаться в стороне от обмана лаборанткой ее супруга и решил вывести ее на чистую воду.
- Почему вы его сразу не уволили?
- А на каком основании? Допустим, что мне он признался, ну и что? При свидетелях он отказался бы от своих слов.
- Признаться честно, вчера я бы ни за что не сказал, что Степан Васильевич мог быть таким подлым. Вид у него слишком простой для подлого человека.
- Вы не совсем поняли, Максим. Он сделал это не из чисто человеческой подлости, а только чтобы вывести сотрудников на чистую воду. То есть из благих побуждений… Из таких вот благих побуждений в нашей стране подобными пассионариями была устроена революция, а потом и путч. Впрочем, политика не входит в сферу моих интересов.
- Вот ведь правду говорят, что благими намерениями выстлана дорога в ад…
- Совершенно точно подметили. Но позвольте поинтересоваться: вы ведь пришли вовсе не для того, чтобы поговорить со мной о некоторых моих сотрудниках.
- В-общем-то да, хотя и для этого тоже. По большому счету я хотел бы узнать, чем занимается ваша компания. Степан Васильевич вкратце обмолвился об этом, но только в общих чертах. Что-то о воздействии на подсознание или что-то в этом духе.
- Не совсем так, Максим, - Микулич долго смотрел на капитана, не продолжая, и тот уже подумал, что он сейчас откажется говорить или отправит Макса за ордером, без которого не будет предоставлять никаких сведений, но начальник НИИ продолжал. – Либо вы неправильно его поняли, либо он преднамеренно ввел вас в заблуждение.
- Поясните, пожалуйста.
- Хорошо, но только в общих чертах. Поймите, то, чем мы занимаемся в этих стенах, - обвел он пространство вокруг себя руками, - более чем секретно. Ну, хорошо. Вы слышали о препаратах, которые, например, распыляют в облаках, чтобы предотвратить или исключить непогоду?
- Не более чем поверхностно…
- Вот и отлично. Представьте себе какой-нибудь медицинский центр по изучению чумы, оспы или других опаснейших вирусов. Представили? Так вот у нас похожая сфера деятельности. Мы пытаемся в ходе изучения, никаких экспериментов с живыми людьми, уверяю вас, воздействовать на человеческое сознание.
- Не совсем вас понимаю… - Макс уже чувствовал, что у него просто не хватит памяти, чтобы запомнить всю информацию, услужливо предоставленную ученым, но тот правильно истолковал его слова.
- Представьте себе ситуацию, при которой однажды утром Адольф Гитлер проснулся бы в таком потрясающе хорошем настроении, что решил бы не развязывать кровопролитную войну. Или маркиз де Сад ощущал бы себя настолько радостным, что ему и в голову не пришло бы истязать женщин, получая удовольствие, так сказать, исключительно стандартными способами. Или Джек-Потрошитель, благодаря своему настроению, наигрывал бы на скрипке романсы, сидя перед жарким камином, а не ходил бы по улицам Лондона в поисках жертв. Или, в конце концов, Питер Сатклифф не убил бы проститутку Виломену Маккен и прочих людей, а работал бы спокойно на фабрике, на которую его устроил отец, или на кладбище, куда он устроился самостоятельно. Мы работали и продолжаем работать именно над изучением феномена влияния эмоций и настроения на поведение людей. Так понятно?
- В общем, да, - Макс ощущал, что его голова стала квадратной формы, и мозги вот-вот начнут покидать свою обитель. – И каким же образом вы собирались влиять на человеческое сознание?
- А вот это, Максим, простите, уже закрытая информация. И даже при наличии у вас ордера (все-таки заговорил об ордере, старый пройдоха), я не соглашусь оглашать какие-либо результаты исследований, прежде чем они будут официально обнародованы. А вот после официального оглашения о нашем изобретении, нас будет ждать, как минимум, Нобелевская премия.
- Но ведь подобные препараты давно уже изобретены, - решился попытаться возразить Макс. – Если взять, например, персен или флуоксетин…
- А кто вам сказал, что речь идет о лекарственных препаратах? – хитро прищурился Микулич. – Вы еще забыли упомянуть про ЛСД, который близок по химическому составу к обычному аспирину, но почему-то после его употребления настроение чудесным образом улучшается. – Нет, Максим, мы ведь с вами сейчас говорим не об этом, а о…
Ученый внезапно запнулся и замолчал. На мгновение Егорову показалось, что в его глазах мелькнуло выражение испуга, тут же надежно скрытое за стеклами очков. Присущий ему нюх настоящей ищейки тут же ему подсказал, что тут дело нечисто, но доказать он все равно ничего не смог бы. Поэтому он принял решение распрощаться, завершив разговор на мажорной ноте.
- Спасибо, Петр Ильич, что уделили мне столько времени. Если позволите, хотел бы задать вам еще только один вопрос.
- Конечно, Максим, спрашивайте.
- Благодарю вас. Я хотел спросить: если ваше изобретение положительным образом влияет на человеческое настроение, может ли оно влиять отрицательно?
- Подобные эффекты до сих пор не изучены, мы все еще работаем… - внезапно изменившимся голосом разве что не проблеял ученый.
«Все ты знаешь, вот только почему-то врешь» - моментально появилась у Егорова мысль, которую он не стал пока развивать.
- Спасибо за уделенное мне время, - Максим уже повернулся к лифту, чтобы отправляться обратно наверх.
- Не за что, Максим, - донесся до него уже из-за спины голос Микулича.
Макс нажал кнопку вызова лифта, и через мгновение двери перед ним услужливо с тихим шелестом раскрылись. Он зашел в лифт, не оборачиваясь, обернувшись только внутри, когда двери за ним закрылись, а потом не видел, с каким злым выражением лица провожал его взглядом начальник научно-исследовательского центра. Егоров заново переживал в голове весь разговор. По крайней мере, теперь у него был довольно обширный запас информации, которую предстояло донести до начальства. О подчиненных его недавний собеседник говорил с легким налетом недоверия. Один сотрудник из тех, о которых спрашивал его капитан, уже был уволен, другой находился в шаге от увольнения. Это заставляло задуматься не о том, почему люди увольнялись, владея информацией, почерпнутой в лабораториях НИИ, а почему их недавний начальник так спокойно говорил об их уходе. Считал, что, даже если они заговорят, им все равно никто не поверит? Очень может быть. Кто поверил бы человеку, которого собственный руководитель расписывал как замкнутого, неуверенного в себе, молчаливого и совершенно не компанейского сотрудника? А тому, кто мог записать на видео своих коллег, занимающимися сексом в душе посреди рабочего дня с целью «вывести их на чистую воду»? И при том, что эти люди заявляли бы о необнародованном изобретении, про существование которого еще никто не знал. Ответ напрашивался сам собой: никто бы им не поверил.
Необходимо было поговорить с Дьячковым. Макс чувствовал, что недавний сотрудник НИИ владеет информацией и отнюдь не горит желанием унести секретные сведения с собой в могилу. Проходя мимо охранников, Егоров вяло махнул им обоим рукой и через мгновение был на улице. Над городом уже царила ночь, а ему теперь предстояло выбираться из Богом забытого района, не имея под рукой машины. Рассчитывать на попутку было с его стороны глупо. Он задумчиво посмотрел на частный сектор через дорогу. Во многих окошках даже свет не горел – люди уже спали, а, может, предавались утехам, как те двое несчастных, которых один субъект записал на видео с помощью скрытой камеры. Конечно, в тот момент они вовсе не были несчастны, получая наслаждение от «общества» друг друга. Вот только потом их душевное состояние кардинально изменилось.
Капитан приблизительно помнил, с какого направления приехал в эти трущобы, да и дорог здесь было не слишком много. Одна из них вела в частный сектор, другая уходила вперед, в сторону первой продольной, свет уличных фонарей по обочинам которой сюда не доходил. В полной темноте он зашагал по дороге. Погруженный в свои размышления Макс не заметил, как от стены здания, в котором был скрыт НИИ отделились две темные фигуры. В последний момент он услышал шорох шагов. Реакция капитана была мгновенной, но он ошибся, пытаясь вытащить пистолет. Вступи он в рукопашную схватку с нападавшими, шансов у него на окончательный успех противостояния было бы несравнимо больше. А так, Егоров потерял столь ценное время на попытку достать табельное оружие, и у него оставалась свободной только одна рука. Он сумел сильно ударить одного из нападавших и опрокинуть его на землю, наваливаясь сверху. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь звуками тяжелого дыхания борющихся людей. Занятый одним из неизвестных, которые на него накинулись, Макс совершенно выбросил из головы, что их двое. Сильный удар по затылку отправил его в глубокий нокаут. Перед глазами вспыхнули мириады звезд, а затем наступила темнота.
- Давай поднимайся, придурок, - один из тех двоих, которые напали на Егорова, помог подняться своему подельнику. – Нафига так подставляться?
- Ты видел, какой боров? Когда он насел на меня сверху, я уже подумал, что конец мне пришел, - вовсю оправдывался второй.
- Ладно, обшмонай его карманы, достань ксиву. Хочется все-таки узнать, с кем мы тут повстречались…
- А ствол забирать?
- Нет, ну ты совсем идиот, как я погляжу, - раздававший своему подельнику приказания мужчина не стеснялся в выражениях. – Из-за этой волыны шухера будет больше, чем из-за его тупой башки. Оставь ствол в кобуре, бери только ксиву посмотреть, а потом ее рядом с ним брось.
- Когда он придет в себя, тут же подаст заяву о нападении. Может, нам у него ксиву насовсем забрать? Пусть мучается, восстанавливая.
- Если придет… Я его здорово приложил, даже лучше, чем он тебя. Да и если он напишет заяву, ему еще придется разбираться с их службой собственной безопасности. А это даст нам время расправиться с другим мусором, который на время разборок останется без столь нужной поддержки. А ксиву забрать и где-нибудь в другом месте выбросить, это, конечно, идея. Пока он ее восстановит… Но нет, не будем полицию слишком злить.
- И откуда ты столько знаешь, Федор? – с явным восхищением проговорил собеседник.
- Цыц, придурок! Я же говорил – никаких имен. Долго на свете живу, потому и знаю. А тебе, при твоей болтливости долго жить не грозит.
- Прости, я забыл.
- Все, уходим. Возьми еще у него телефон, позвоним с него и вызовем ментов. Пусть его заберут его же коллеги.
- Может, надо было ему наркоты подбросить?
- Слишком хорошо, тоже не хорошо. Все, хватит трепаться, уходим.
Разговор моментально прекратился. Две мужские фигуры растаяли в ночной темноте. На дороге остался только капитан Егоров, по-прежнему без сознания. Служебное удостоверение валялось рядом с ним на дороге.
Телефон в отделении полиции пронзительно зазвонил. Едва, как ему казалось, прислонивший голову к подушке (на самом деле он беззастенчиво дрых уже около двух часов) младший сержант Паньков, послав по известному адресу того, кому не терпелось названивать в такой поздний час, посмотрел на экран своего телефона. Тот ему сообщал время – половина второго ночи. Выматерившись сквозь зубы Паньков поднял трубку:
- Отдел полиции, дежурный Паньков у телефона.
- Дежурный? У нас тут в частном секторе какой-то мужчина валяется прямо на дороге…
- Живой?
- А я откуда знаю, живой он или нет? Если живой, то наверняка пьяный. Я его еле объехать успел. А то, понимаешь, разлегся прямо на проезжей части. Нормальным людям даже проехать нельзя домой с работы…
Младший сержант подумал про себя, что нормальные люди во втором часу ночи уже дома спят, и едва воздержался от вопроса, трезвый ли сам звонивший. Язык у человека заплетался, но совсем немного. Наверняка с друзьями задержался после работы в каком-нибудь пивняке, забыв про часы. Реклама ведь не врала – в компании с «Толстяком» время и вправду летело незаметно. Да и с любым другим пивом тоже.
- Называйте адрес, съездим-разберемся.
Звонивший назвал адрес, и у младшего сержанта челюсть медленно поползла вниз. Только местного жителя могло угораздить забраться в такие трущобы. Но Паньков еще не вышел из того возраста (а главное, из звания), в котором он и его коллеги «служа закону, служили народу». Поэтому он ни секунды не сомневался в том, что необходимо послать по названному адресу наряд полиции.
- Хорошо, благодарю за сигнал, - ответил он, но в трубке уже царила тишина, звонивший отключился.
Сегодня ночью в компании с ним дежурили рядовой Кручинин и старшина Емельянов. Сейчас вероятнее всего они уютно устроились в одном из кабинетов вышестоящих офицеров и спокойно пили пиво в компании с водителем. Младший сержант вовсе не хотел прерывать их идиллию, но долг есть долг, поэтому он вышел из дежурки и направился вперед по коридору, приглядываясь, в каком из кабинетов горит свет.
Наглеть «пепсы» не стали, заняв кабинет кого-нибудь из вышестоящего начальства, и остались в предназначенном для них подсобном помещении действительно в компании целой батареи пивных бутылок. Сперва Паньков посмотрел на них с завистью, но потом вспомнил, что это им предстоит ехать среди ночи в глухой район, а он так и останется в тепле своего дежурного помещения, забрав, быть может, у коллег одну-две бутылки. Не обеднеют.
- Парни, по коням, - его зычный голос прозвучал в подсобке как гром среди ясного неба.
Уютно расположившийся в полулежачем положении на диване в углу комнаты, зажав пивную бутылку в руках, старшина Емельянов лениво приоткрыл один глаз, желая взглянуть на врага собственного здоровья, нарушившего его покой.
- Деня, это ты что ли шумишь? – сонным голосом поинтересовался он. – И чего тебе не спится?
- У нас вызов, - младший сержант назвал адрес, и сон мигом слетел со старшины, - там пьяный какой-то прямо на дороге разлегся, проехать мешает.
- И что там капитальная пробка на одном месте собралась, только и ждут, пока мы его уберем? Издеваются они, что ли…
- Будет уже ворчать, старшина, - Паньков уже прицелился на одну из бутылок и только и ждал, пока патрульные уедут. Звонок по ноль-два прошел, необходимо реагировать, а то опять ротный с нас взыщет. И так зарплата копеечная, а еще и на штраф попасть не хватало.
- Да ладно-ладно, встаю уже. Эй, Кручина, - пнул он слегка ногой в бок рядового, - подъем, труба зовет. Поднимай нашего Кимыча, ему за рулем уже сидеть полагается.
- Встаю уже, - проворчал рядовой, поднимаясь на ноги. – Опять пьяного среди ночи в отделение везти? А ну, как он меня опять облюет? В прошлый раз мне не очень нравилось в облеванной форме с утра смену сдавать.
- А ты будь внимательнее и получится избежать таких казусов. Мы этого пьяного не будет сажать с нами на сиденье. В кузове воронка пристроим. А то много чести…
Так за разговором все трое, включая и водителя, вышли из отделения и направились к машине. Потертый и выцветший «уазик» грустно притулился возле ограждения вокруг внутренней стоянки отделения. Усевшись внутрь, патрульные поехали в направлении переданного им дежурным адреса. Проводив их взглядом, младший сержант отправился в подсобку, прихватил одну пивную бутылку, решив не наглеть чрезмерно, и устроился в дежурке. Вряд ли кто-нибудь мог застукать его с пивом на работе в такое позднее время. Ну, а с парнями, когда они вернутся, он как-нибудь разберется. Небось, подберут пьяного, да стрясут с него денег. Вот и будет им компенсация.
Патрульные, тем временем, подъехали по указанному адресу, где и впрямь увидели лежавшего прямо на проезжей части мужчину. Старшина Емельянов первым выпрыгнул из воронка, едва дождавшись, пока Кимыч затормозит машину. В свои тридцать два года, будучи старшиной и не имея особо никаких шансов сильно подняться по службе, Дима Емельянов всегда злился, когда выезжал на выезд, и не был излишне обходительным с теми, из-за кого была нарушена его спокойная жизнь, в которой он предпочитал бездельничать. Потому виновникам этих вызовов очень часто прилетало от него по почкам и по печени, просто для проформы. Вообще старшина считал весь мир обязанным ему лично и с процентами за то, что он такой не слишком удачливый в этой жизни. Лишний раз заглянуть в себя и заняться самокритикой, просто так, ради разнообразия – это был не его конек. Своих молодых коллег он на дух не переносил, зато со старшими всегда лебезил, что не делало ему чести, а часто просто вызывало косые взгляды. Рядовому Сергею Кручинину уже бывало выпадало с ним дежурить, но спокойными эти дежурства были только тогда, когда молодому сотруднику, совсем недавно пришедшему на службу, удавалось не попасться на глаза старшине. Факт, что они вместе пили пиво сегодня ночью, вовсе не утверждал, что Емельянов изменился. Ларчик открывался просто - пиво было куплено рядовым, а старшина пиво очень любил. Вот поэтому он и мог разыграть из себя чуть ли не ближайшего друга человека, который готов был в изрядном количестве поить его пивом.
Дмитрий подошел к лежавшему на асфальте мужчине и брезгливо носком форменной туфли пару раз несильно толкнул его. В темноте он не заметил удостоверения, лежавшего в двух шагах от мужчины. Никакого ответа не последовало, и он уже обернулся крикнуть рядовому, чтобы вызывал труповозку, когда «мертвый» внезапно застонал и открыл глаза, заозиравшись по сторонам.
- Ну что, очнулся? - совсем недобро обратился к нему старшина ППС, еще раз легонько толкнув его ногой в бок. – На ноги встал, быстро!
- Где я? – проговорил мужчина заплетающимся языком.
- Я сказал, поднимайся, животное!
Емельянов уже собирался пнуть его посильнее, когда мужчина спокойно посмотрел на него, и вся спесь старшины куда-то пропала. Как обычно в такие моменты он компенсировал недостаток уверенности злостью, наполняя ей свой голос, который, по его мнению, должен был звучать очень даже внушительно. Как бы то ни было, но становилось похоже, что никому, кроме него, его голос внушительным не кажется. Покрепче сжав в руке свою дубинку, он достал ее из петли на поясе и даже успел замахнуться. Вот только выхваченная у него дубинка, спустя мгновение, уже валялась в нескольких шагах от него, да и сам он лежал на асфальте, придавленный коленом здоровяка. Все произошло слишком быстро, он даже не успел ничего понять.
- Эй, ты чего? – как всегда с большим опозданием пришел на помощь старшине рядовой, в руках которого появился «укорот». – А ну-ка отпустил его быстро.
- Спокойно, парни, - Макс убрал колено с грудной клетки старшины, поднялся на ноги и показал, что в руках у него ничего нет. – Капитан Егоров, уголовный розыск.
- Ага, а я – китайский император, - дубинка вернулась в руки к старшине, а вместе с ней и его псевдо-храбрость. – Рядовой, держи его на прицеле. А ты шагай к машине.
- Да вы чего, ребята, с дуба рухнули? – капитан начал усердно проверять свои карманы, удостоверения нигде не было; оглядевшись по сторонам, он заметил свою ксиву, которая лежала темной обложкой вверх, отчего ее сразу и не получалось найти.
Теперь он начал припоминать. Он закончил разговор с ученым и направлялся в сторону дороги, когда кто-то на него напал. Было ли нападавших несколько, он не мог утверждать наверняка, но был уверен, что тот был не один. Потому что одного он поджал, казалось, уже под себя, когда сильный удар отправил его в отключку. Значит, их было минимум двое. Хорошо еще, что удостоверение было на месте, а то его могли затаскать по допросам парни из УСБ. Непонятные напавшие взяли его удостоверение, наверное, посмотрели его, только возвращать в карман не стали, а бросили неподалеку. Так же не взяли табельное оружие, значит, могли испугаться, что поднимется шухер. Значит, залетные были бандиты. Да и бандиты ли вообще или залетные фраера, предстояло теперь догадываться.
- Кручина, у него ствол. Стреляй, пока он всех нас не порешил, - запаниковал старшина.
Если бы рядовой оказался таким же придурком, как его прямой командир, дни капитана были бы сочтены. Однако молодому сотруднику хватило ума огня не открывать. Он лишь передернул затвор «укорота», дослав патрон, и на этом остановился.
- Что ты смотришь, идиот? - вопил не своим голосом старшина. – Стреляй же, пока он нас всех не укокошил.
- Рядовой, - Макс уже понял, кто из сотрудников более адекватный, поэтому обращался сейчас в нарушение Устава к младшему по званию, - опусти автомат. Не иди на поводу у всяких придурков вроде этого.
Он осторожно двумя пальцами достал табельное оружие из кобуры, наклонился и бросил его себе под ноги, а сам выпрямился в полный рост, подняв руки над головой. Причем он не по-доброму посмотрел на старшину, гадая, где могли найти такого идиота, и какой еще больший идиот мог разрешить ему пойти служить в полицию.
Емельянов нацепил на мужчину наручники, сцепив руки у него за спиной и, грубо подталкивая дубинкой, направил его к машине. Он даже забыл про лежавший в дорожной пыли пистолет. Еще до того, как Егоров указал ему на эту ошибку, рядовой поспешил ее исправить, выскочив из машины и подобрав табельное оружие. При этом он всмотрелся в цифры на боку пистолета, а затем перевел взгляд на старшину, который уже упаковал задержанного в кузов воронка (наручники, кстати, так и не снял, гнида, - подумал про него Макс) и сам садился в машину. Подозвав к себе рядового, он отобрал у него пистолет и сам всмотрелся в номер.
- Молодец, Кручина, только в следующий раз стреляй без раздумий, а то мало ли что… Удостоверение себе в наши дни каждый дурак сделать может.
- Ну да, конечно. Свой-то автомат он в машине оставил, а то так выстрелит, а потом отписываться придется. А так всегда можно сказать, что молодой и глупый сотрудник с переляку на курок нажал, пусть с него и спрос будет. Правда, старшина? – водитель как всегда зло иронизировал над старшиной.
- Ты его не слушай, - ободряюще улыбнулся молодому Емельянов. – Сейчас приедем в отделение, посадим его в клетку, пусть там и болтает, о чем хочет. А сами с тобой выпьем за твое почти боевое крещение.
- Старшина, у него номер на пистолете. Это ведь табельное оружие.
- Может, забрал у нашего коллеги…
- Ага, вместе с кобурой и ксивой, - иронично поддакнул из кузова Егоров.
- Заткнись там, - стукнул прикладом «укорота» в стенку старшина. – А то придется тебя успокоить.
- Конечно, ты ж у нас герой. А может, наручники с меня снимешь? И тогда посмотрим, кто кого успокоит. Я тебя поганой твоей рожей уже по асфальту повозил, но такие только грубую силу и понимают. Так что подожди, старшина, когда с меня наручники снимут. Я тебе обещаю, что в полиции ты больше служить не будешь. Таких из органов надо гнать поганой метлой.
Емельянов всего на мгновение перехватил в зеркало заднего вида взгляд Кимыча, который обычно говорил редко, но смотрел более чем красноречиво. И сейчас старшина уловил во взгляде водителя нечто более страшное, чем просто осуждение его, за его жестокое к людям отношение. Он увидел там согласие со словами мужчины из кузова. Дима повернулся к рядовому, но тот молча смотрел в темноту за окошком автомобиля и не произносил ни слова.
- Ну что, старшина? Застрелиться пока нет желания? А то сделал бы этот мир пусть немного, но чище, - мужчина в кузове определенно над ним издевался, и ему это не нравилось.
- Кимыч, останови машину. Надо ему рот заткнуть.
Но воронок продолжал нестись вперед, даже не сбавляя скорости. Водитель то ли сделал вид, то ли действительно не слышал просьбы Димы Емельянова. Впрочем, ехать оставалось недолго, и у старшины в душе росло сразу два противоположных чувства. С одной стороны он мог бы, наконец, отвести душу на болтуне, который заставил его коллег усомниться в его авторитете. С другой, он прекрасно понимал, что для более или менее равных условий ему придется снять с задержанного наручники. А в этом случае тот мог просто втоптать его в землю. И старшина прекрасно был осведомлен об истинном отношении к нему в отделении. Главным было то, что никто не вступился бы за него. Поэтому теперь оставалось только, скрипя зубами, слушать треп мужчины из кузова. Хотя тот и так успокоился и замолчал, решив, что посеял зерно сомнения в души двоих из троих сотрудников, не считая старшины. Теперь можно было и помолчать.
Глава 20
Когда коллеги младшего лейтенанта Панькова привели задержанного в отделение, сам Денис мирно спал на кушетке. Разбуженный знакомым громким голосом он открыл глаза, которые, спустя одно мгновение, раскрылись еще больше. Он сначала даже не услышал старшину, который что-то ему говорил, приближаясь с довольной ухмылкой.
- Что вы говорите, старшина?
- Деня, ты вообще где? Хватит небесные кренделя считать. Мы к тебе того самого нарушителя привели, по поводу которого звонили. Надо, кстати, ствол проверить, который мы у него изъяли. Отнял, небось, у кого-нибудь и расхаживает вместе с ним.
- Ты хоть знаешь, кого ты сюда в наручниках привел, старшина? – Паньков с трудом сохранял спокойное выражение на лице, хотя ему хотелось придушить старшего по званию прямо сейчас. – Ты знаешь, кто перед тобой в наручниках?
- Деня, ты не стесняйся, - подал голос капитан. – Если хочешь, можешь смело двинуть ему по морде. Я при всех подтвержу, что сам тебе это приказал.
- Здравия желаю, товарищ капитан, - он слишком поздно обнаружил, что забыл надеть фуражку и болезненно сморщился от осознания собственной неуклюжести.
- Ничего, Деня, расслабься. Я ж к вам не с проверкой. А вот если бы проверял… - он грозно зыркнул на старшину, которому в этот момент захотелось провалиться на месте, очутиться по другую сторону земного шара от этого мужчины, которого он успел приложить дубинкой и вывалять в пыли, когда тот неловко пытался вылезти со сцепленными за спиной руками. – Ты наручники-то с меня сними. Пойду пока в уборную схожу. Где она тут у вас, Деня?
- Пойдемте, покажу, товарищ капитан. Прямо по коридору до конца и направо.
Егоров отправился в указанном направлении, а младший сержант подскочил к своим коллегам. Выражение ярости на его лице было неподдельным. Кулаки нервно сжимались и разжимались. Спустя минуту ему удалось все-таки взять себя в руки, иначе он действительно ударил бы незадачливого старшину.
- Знаешь, ты, конечно, старше меня по званию, но я сейчас еле сдержался, чтобы не нарушить Устав. Ты хоть знаешь, дурная твоя голова, кого вы сюда привезли? Ну, рядовой ладно, что с него спрашивать. Ты уже сколько служишь в полиции?
- Так кто это, Деня? – старшина до последнего старался сохранить хотя бы остатки бодрости на лице; у него возникла в сознании мысль, что надо ему было оставаться в отделении и пить пиво.
- Это капитан уголовного розыска, «убойный» отдел, из Управления. Я когда практику в позапрошлом году в Управлении проходил, его запомнил.
- Я-то думал, что у него ксива поддельная. Если б я знал… - старшина напрасно пытался оправдаться, и его жестоко коробила мысль, что с самого утра он станет посмешищем у всего отделения.
- Добрее надо к людям относиться, Дмитрий.
Сразу после этих слов на авансцену снова вышел капитан. Он прошел мимо старшины, еще раз сурово зыркнув на него, отчего тот весь съежился, и обратился к дежурному:
- Денис, ты сегодня дежуришь, верно?
- Так точно.
- На меня сегодня какие-то уроды напали, удостоверение отняли и рядом со мной бросили. Хорошо еще, что ствол не тронули. Кстати насчет ствола, - он протянул руку к старшине, который протянул ему пистолет трясущейся рукой. – Пойдем, заявление составим. Не фига им просто так на свободе расхаживать. И от головы есть у тебя что-нибудь? А то на части раскалывается.
- Конечно, товарищ капитан. Пойдемте в дежурку. А вы идите к себе, - обернулся младший сержант к патрульным.
- Эй, старшина, - окликнул его Егоров, когда они уже шли по коридору. – Я, конечно, не злопамятный и свою угрозу исполнять не собираюсь. Но ты все-таки подумай о другом месте работы. Не твое это, в полиции служить. Совершенно не твое. Этак вдруг генерала арестуешь, когда он документы дома оставит?
Козырнув старшему по званию, старшина повернулся и отправился догонять ушедших вперед коллег, которые не стали его дожидаться. У него возникло стойкое ощущение, что никто и слова за него не замолвит, если вдруг начнутся разборки по поводу задержания «убойщика». Он сомневался, что вызов, прошедший по ноль-два можно будет не регистрировать. Как будто поняв, о чем думает Емельянов, Кимыч подошел к нему и ободряюще толкнул в плечо.
- Расслабься, старшина. Глядишь, и обойдется все. Капитан ведь обещал…
- Вызов официально по ноль-два прошел. Как мы его закрывать будем?
- Напишем в рапорте, что обнаружили оглушенного капитана полиции и привезли к себе в отделение, оказав ему необходимую медицинскую помощь.
- Главное, чтоб не всплыло, как я с ним себя вел во время задержания, - он недоверчиво посмотрел на рядового, шедшего на шаг впереди. – Ты ведь не выдашь?
- Что мне, больше всех надо, что ли? – буркнул в-ответ рядовой.
- Вот и наш молодой на тебя не будет жаловаться. Так что не дрейф, старшина. Бог не выдаст, свинья не съест. Вот только пиво, наверное, уже теплым стало, пока мы по вызову ездили, - нарочито грустно вздохнул Кимыч.
- Значит, не судьба, - монотонно, словно мрачное пророчество, проговорил рядовой Кручинин, посмотрел на водителя, и они внезапно дружно рассмеялись.
Под утро Андрей проснулся от странного щемящего чувства в груди, не сказать, что очень не приятного, но и приятного в этом было маловато. Сквозь сон он дал себе зарок, что будет, начиная с только-только наступившего дня, курить поменьше. Открыв глаза, Васнецов едва не вскрикнул. Светлана молча нависала над ним, опираясь на локоть, и просто молча смотрела на него, пока он спал. Она заметила, что он проснулся, но не произнесла ни слова. Что-то странное было в таком ее поведении, но не выяснять же это было в тихий предрассветный час. И все же он решил выяснить, почему его спутница не спит. Он протянул руку, убрав непослушную прядь волос, упавшую Свете на глаза, и заговорил хриплым спросонья голосом (еще одна сторона пагубного воздействия на его организм курения, пока он с утра не прокашливался, голос оставался хриплым):
- Почему ты не спишь? Дурные сны?
- Вовсе нет, - даже в полной темноте, поскольку свет уличных фонарей не достигал его окон, он готов был поклясться, что она медленно покачала головой. – Просто хотела посмотреть, как ты спишь. Прости, я не хотела тебя напугать.
- Ты меня не напугала, не извиняйся. Я почувствовал твое дыхание на своем лице…
- Мне просто не дает покоя мысль, что нечто должно в самом скором времени случиться. Нечто ужасное. У тебя нет никаких предчувствий? – снова завела женщина тот же самый разговор, какой у них уже состоялся не так давно и также среди ночи.
- Никаких, - он задался вопросом, почему такие темы надо обсуждать глубокой ночью, когда для этого может быть достаточно светлого времени суток. – Скажи мне, что тебя беспокоит?
Светлана долго не отвечала, и Андрей уже начал снова погружаться в сон, когда она, наконец, заговорила, согнав с него чувство дремоты:
- Ничего, кроме предчувствий. Но эти предчувствия ужасны, потому что я, во-первых, не знаю, чего мне ждать в будущем, а во-вторых, я не знаю, к чему мне надо быть готовой, чего мне следует ожидать. И эти ощущения возникают у меня далеко не впервые.
- Ты хотя бы можешь сказать, с чем связаны твои предчувствия? С тобой? Со мной? С кем-то или с чем-то еще? – Андрей уселся на своей половине кровати, свесив ноги на пол, повернувшись спиной к Свете.
- Я не могу этого сформулировать. Не хочу выглядеть паникершей в твоих глазах, но я ощущаю, что грядет Беда. Для кого из нас будущее будет иметь фатальные результаты, я не могу предугадать.
- Не обижайся, но это звучит глупо, - он с трудом подавил подступившую зевоту.
- Я знаю, как это звучит, - она в свою очередь приняла сидячее положение, притянув ноги к себе. – Не обязательно мне на это указывать.
- Прости, родная, но я привык иметь дело с чем-либо осязаемым, с тем, что можно увидеть, потрогать или хотя бы доказать. Я не привык иметь дело с чем-то иллюзорным, чего я не могу в полной мере ощутить. Как можно бороться с врагом, который существует только на уровне ощущений? Такого врага невозможно победить, как нельзя разрезать дым, каким бы острым ни был нож.
- Знаю я все это, но ничего не могу с собой поделать, - судя по голосу Светлана была на грани слез.
- Может, нам сходить с тобой к психоаналитику? Или к какому-нибудь шарлатану, в конце концов. Попросим погрузить тебя в гипноз, чтобы понять природу твоих страхов и плохих предчувствий. Хочешь, прямо завтра и сходим?
- Нет, не хочу.
- Тогда что же сможет тебе помочь? Родная, только скажи мне, и я приложу все силы, чтобы тебе это обеспечить.
- Я хочу завтра поехать к себе домой. Мне надо немного побыть одной, чтобы разобраться в своих ощущениях. Ты не против?
- А если я скажу, что против, тебя это остановит?
- Мне станет гораздо сложнее это сделать.
- Тогда не хочу доставлять тебе никаких сложностей. Делай, как решила, а я подожду результата и не буду тебе докучать своим присутствием.
- Андрей, не обижайся на меня. Я же имела в виду вовсе не то, о чем ты подумал…
- А я думал, что все правильно понял. Ты говоришь мне, что хочешь побыть одна, чтобы разобраться в себе. Я тебе отвечаю: хорошо, побудь одна, если ты так хочешь, но тебя мой ответ опять не устраивает.
Остатки сна слетели с Андрея, как будто их и не было вовсе. Он встал с кровати и пошарил на прикроватной тумбочке в поисках сигарет. В полной темноте отойдя к окну, он выудил из пачки сигарету и закурил, с наслаждением вдыхая полный яда табачный дым. Света встала со своей стороны кровати и подошла сзади, крепко прижавшись к нему всем телом, будто опасаясь, что он выскочит в форточку и улетит куда-нибудь.
- Ты все-таки обиделся, - с некоторой долей упрека в голосе произнесла она.
- Нет, я не обиделся. Я приму любое твое решение. Ты решила побыть одна, я согласен. Хочешь вернуться к себе, я согласен. Мне будет грустно и одиноко без тебя, но все равно согласен, потому что слышу от тебя, что тебе это в данный момент необходимо. Ты мне очень дорога, но, если тебе нужно на время побыть одной, я тебя пойму и предоставлю тебе требуемое тобой одиночество.
- Прости меня, - прошептала она ему в ухо, отчего волосы у него на затылке приятно зашевелились.
- И перестань передо мной извиняться, - строго проговорил он, освободившись от ее объятий и ложась обратно в кровать. – Давай еще раз вернемся к этому разговору при свете дня. А сейчас я хотел бы просто поспать. Завтра опять на работу. Тут еще Макс куда-то запропастился, будь он неладен. Даже не позвонил…
Светлана не стала его упрекать в том, что он перевел столь важный для нее разговор на работу, снова начав говорить о Максиме. Она просто молча улеглась обратно в постель, повернувшись спиной к Васнецову, через минуту ее ровное дыхание подсказало Андрею, что она спокойно спит. А вот сам он еще долго не мог заснуть, мысленно благодаря за это женщину, лежавшую рядом с ним. Какого-то подобного разговора он от нее и ждал, но все же не ожидал, что им придется обсуждать такую тему глубокой ночью. Лишь под утро, когда лоскут неба, который было видно в его окно, стал немного светлее, его, наконец, сморил сон.
С самого утра, не дожидаясь его пробуждения, Светлана уехала домой.
В Управлении все утро многие сотрудники были погружены в траур. На глаза сплошь и рядом попадались черные костюмы тех работников, которым можно было не носить форму, а, кто был в форме, те носили на рукаве черные повязки. Нашлись, конечно, и такие, кто с изрядной долей скепсиса взирали на траурную символику, но вслух об этом говорить не решались. Только не сегодня.
Сегодня хоронили Михаила Астафьева, сотрудника «убойного» отдела, подчиненного Андрея Васнецова, взорванного в машине майора. Хоронили его в закрытом гробу, так как работники агентства ритуальных услуг здраво рассудили, что вряд ли кому-либо из коллег и родственников захочется смотреть на обгорелые останки старшего лейтенанта. На Евгению Анохину жалко было смотреть. Она сновала по коридору этажа, на котором располагался кабинет Васнецова, из стороны в сторону без всякой цели. Лехе Макарову надоело следить за ее броуновским движением, и он проводил ее в кабинет начальника, где едва не насильно усадил за стол и поставил перед ней большой бокал с крепким кофе, в который щедро плеснул коньяка. Сам он тоже выглядел не слишком бодрым, вопреки своему обычно беззаботному виду. Внешне капитан не показывал своего ощущения подавленности, но никто не смог бы угадать, что на самом деле творится у него внутри.
Сам Васнецов приехал на службу с небольшим опозданием. Проснувшись и обнаружив, что Светлана уехала, он битых полчаса пытался дозвониться до нее, раз за разом набирая по памяти ее номер. Попытки поговорить с ней терпели неудачу. Он помнил ночной диалог, который, как теперь казалось, происходил во сне, но думал, что они смогут утром вернуться к обсуждению возникшей проблемы за чашкой кофе. Света самостоятельно сделала выводы и решила по-другому, покинув его, пока он спал. Андрей умылся, принял душ и одел свой черный костюм, прекрасно помня, какой сегодня был день. В этот день они были должны отдать последнюю дань уважения своему коллеге и товарищу. С похоронной службой все уже было решено и заранее оговорено. Оставалось только привезти тело. Майор вспомнил, что Астафьева будут хоронить в закрытом гробу, и сжал кулаки в бессильной злобе. Он даже не мог попрощаться со своим подчиненным лично.
Гроб с телом Михаила должны были привезти прямо на кладбище. Васнецов сам решил, что не стоит привозить его сначала в Управление. Те, кто захотел бы попрощаться, пришли бы на место его погребения. А заставлять, например, родственников ехать сначала на место его службы, а только потом на кладбище было бы не слишком правильно. Да и из родственников обещалась быть только старшая сестра, которая проживала в области, но обещала приехать. Матери и отца у Миши уже несколько лет как не было в живых, а бывшая жена о нем и слышать что-либо вряд ли бы захотела.
Сам же Васнецов сначала поехал на работу, чтобы лично удостовериться, что все пройдет без абсолютно никому не нужных эксцессов. Не хватало еще, чтобы, например, Евгения устроила истерику. Последние дни и ночи они с Михаилом проводили вместе, но этому не суждено было логично перерасти во что-то большее. Андрей в очередной раз укорил себя за то, что в его машине погиб его сотрудник. Злоумышленники явно планировали, что в автомобиле, в который была установлена взрывчатка, будет присутствовать он сам, а не подчиненный. Закладывая заряд пластида, планировалось устранение начальника «убойного» отдела, а вовсе не одна из незначительных фигур. В отдел он подниматься не стал, а остался курить на улице, потом уселся обратно в автомобиль.
Все сотрудники отдела на двух машинах поехали на кладбище первыми. Вслед за ними выстроилась целая кавалькада арендованного транспорта для остальных желающих проститься с погибшим. Даже генерал обещал быть на похоронах, и Андрею показалось, что он мельком видел его среди отбывающих. До кладбища ехать было не слишком далеко, и вскоре вся траурная процессия остановилась на той же печально известной автостоянке, на которой по злой иронии судьбы и погиб старший лейтенант Астафьев. Покинув салон автомобиля, принадлежавшего, кстати, как раз Михаилу, но последнюю пару дней используемого Андреем для различных поездок, майор окинул взглядом автостоянку. Людей собралось довольно много. Не такое огромное количество, какое присутствовало на похоронах олигарха, но все равно больше, чем изначально ожидалось. Он кивком поздоровался с Истоминым и поискал взглядом своих сотрудников. Макаров немного отстал в дороге, остановившись, чтобы заправиться, поэтому только сейчас подруливал к свободному месту. Из его машины вылезли все полицейские его отдела, не считая все еще отсутствовавшего по непонятным причинам (хотя вроде бы по причине больничного) Пашу Аронова. Андрей заметил Макса и сразу помахал ему рукой, подзывая к себе.
Подошедший к нему капитан Егоров был в несколько подавленном состоянии, что, как хотелось Васнецову верить, было вызвано похоронами его коллеги, а не чем-то еще. Он подождал, пока Макс подойдет к нему, молча пожал ему руку и внимательно всмотрелся в его лицо, а только потом решил заговорить:
- Где ты вчера был? У тебя телефон был вне зоны действия…
- Аккумулятор разрядился, мать его, - тихо выругался Максим. – А я только сегодня с утра это заметил и поставил его на зарядку. Задание твое я вчера выполнил, хотя найти этот научно-исследовательский центр было не так уж просто.
- Ладно, давай после похорон поедем в отдел, там мне все подробно расскажешь.
- Не вопрос, начальник. Пойдем потихоньку. Надо же с Мишаней попрощаться…
- Про Аронова ничего не слышно? – Андрей еще на мгновение задержал его своим вопросом.
- Как в воду канул. Я звонил Пашке с утра, чтобы узнать, пойдет ли он на похороны. На звонок никто не ответил.
- Непонятное что-то творится. Если до завтрашнего дня он не появится, будем вызывать спецов и вскрывать его квартиру.
- Как скажешь, а сейчас пойдем, а то мы и так сильно отстали.
Они подошли к месту, где через несколько минут должны были обрести покой останки их коллеги. Васнецов украдкой бросил взгляд на Евгению. Молодая лейтенантша была бледной, но держалась на ногах. На всякий случай Макаров с Проскуриным были поблизости, готовые прийти ей на выручку, если бы это понадобилось.
Сами похороны прошли обыденно. Никто не произносил торжественных речей, только приглашенный священник отпел покойного. Закрытый гроб был погружен в могилу и специально позванные военные в парадной форме дали в воздух три выстрела холостыми – салют по усопшему. Все по очереди подходили к сестре Михаила, тихо выражали ей свои соболезнования. Андрей был последним в этой очереди. Когда он подошел и уж открыл рот, чтобы начать говорить, женщина первой заговорила, глядя на него не с ненавистью, но с огромной усталостью:
- Это вы виноваты, - она вовсе не пыталась поскандалить, говорила тихим и спокойным голосом, но ее слова все же донеслись до тех, кто стоял ближе всех. – Мы редко общались с братом, но он несколько раз рассказывал мне, какой удивительный человек его начальник, отзываясь о вас исключительно в восторженных тонах. Но его взорвали в вашей машине, и поэтому я желаю вам вечно гореть в аду.
Она смотрела на Васнецова глазами полными слез, а он просто стоял перед ней, не пытаясь что-либо сказать в свое оправдание. Да он и не собирался оправдываться, женщина была абсолютно права. Он и сам до сих пор укорял себя в гибели Мишани, считая, прежде всего, себя виновным в его смерти. Поэтому майор сейчас даже не поднял бы руки для своей защиты, если бы сестра Михаила сделала попытку наброситься на него с кулаками, считая все это заслуженным. Она, тем временем, продолжала:
- Хороший командир никогда не подставил бы своего подчиненного. Вы недостойны занимать должность начальника отдела. Будьте вы прокляты, - на последних словах женщина разрыдалась, и подошедший к ней Леня Проскурин осторожно взял ее под руку, пытаясь увести от майора, однако женщина вырвалась, и звук пощечины далеко разнесся по кладбищу. – Пусть все муки преисподней обрушатся на вашу голову!
Андрей не промолвил ни слова в свою защиту. Он просто стоял без движения, глядя прямо перед собой, а щека алела румянцем от удара женской руки. К нему подошел Егоров, смотря на женщину, уводимую Проскуриным, с пониманием и без малейшего осуждения.
- Андрюха, не принимай близко к сердцу. Она это в сердцах сказала…
- И при этом была абсолютно права. Я слишком плохой начальник, и это я отправил своего подчиненного на смерть, - ровный лишенный эмоций голос майора заставил капитана вглядеться в него повнимательней.
- А вот это ты брось. Слышишь меня? Не думай об этом. Каждый день полицейские погибают от рук преступников. Мы живем на войне, а на войне командиру суждено посылать своих солдат на смерть. Иначе он не командир. Осознай это.
- Мишаня мог поехать на похороны олигарха на своей машине, и тогда ничего бы не случилось…
- Тогда мы сегодня хоронили бы здесь тебя, также в закрытом гробу. И вообще кому я это все говорю? Что ты сопли распустил?
Васнецов внимательно посмотрел на капитана. Тот горящим взглядом смотрел на него, ожидая ответа. Только отвечать Андрею совсем не хотелось, поскольку он был полностью согласен с сестрой погребенного офицера полиции.
- Ну, что тебе, оплеуху, что ли дать, чтоб ты в себя пришел? – Егоров оглянулся по сторонам, не слышат ли его слов присутствующие.
- Дай, Макс. Врежь мне от души. Я это заслужил.
- Вот уж нет, гражданин начальник. Здесь полно другого начальства, и мне вовсе не хотелось бы загреметь на кичу из-за удара распустившего нюни старшего по званию.
- Ты за словами-то следи, капитан, - Андрей зло взглянул на подчиненного. – Я, по-твоему, нюни распустил?
- Скажешь, что нет? Тебе бы зеркало сейчас, чтоб ты свое лицо в отражении увидел. Я тебя таким не припомню. Ты мужик или где? Кстати, а где твоя очаровательная спутница? Я думал, ты вместе с ней приедешь…
- Мы решили пожить пока раздельно, и она сегодня с утра уехала к себе.
- И ты вовсе не попытался ее остановить? И вообще это вы решили, или она приняла решение?
- Она решила побыть пока в одиночестве. Я не стал ее отговаривать, и она уехала еще до моего пробуждения.
- Вон даже как… Я бы, на твоем месте, попытался ей хотя бы позвонить…
- Ты не на моем месте. И вообще, ты собираешься на поминки Астафьева?
- Нет, я планирую в отдел ехать. Кто-то ведь должен работать.
- Хорошо, тогда поехали. И еще скажи Маше, что мы ее с собой заберем. Нам сейчас понадобятся ее мозги и умение работать за компьютером. Иди, приведи ее. Я в машине подожду.
Макс ушел, а Андрей вернулся на автостоянку и уселся в автомобиль. У него мелькнула мысль, что и эта машина могла быть заминирована, чтобы сразу вывести его из игры. Однако его настроение не позволило ему проверять свои догадки. Майор решил положиться на судьбу и спокойно повернул ключ в замке зажигания. Ничего не произошло, двигатель заработал ровно и уверенно. А через минуту Макс и Маша уже устроились на заднем сиденье машины, и они втроем уехали с кладбища. Никто не обратил внимания на их отсутствие.
- Ну, давай, рассказывай, - обратился к Егорову его начальник, глядя на него в зеркало заднего вида. – Что вчера надыбал?
- Я говорил вчера с начальником исследовательского института. Некто Микулич Петр Иванович, начальник тамошнего учреждения любезно согласился предоставить мне сведения о людях, работающих у них в НИИ и о некоторых разработках, ведущихся там.
- Ну и как?
- Любопытное совпадение. Наш недавний посетитель пропал с работы, и начальник всерьез собирается его увольнять. А его друг, а по совместительству младший брат покойного олигарха и наследник его активов, недавно уволился.
- Ну и правильно. Чего ему делать на копеечной зарплате младшего научного сотрудника, когда его банки и фонды принесут ему значительно больше выгоды.
- Если верить начальнику НИИ, уволился Бурцев незадолго до того, как проснулся и ощутил себя миллиардером.
- Предчувствовал?
- Кстати, помнишь этого нашего гостя? Микулич рассказывал про него такие странные вещи, какие нельзя было подумать о том человеке, который вчера к нам заходил. По словам его начальника, выходило, что он всегда готов был придумать повод, чтобы высмеять своих коллег, готов был до посинения спорить с нововведениями, если они прежде вынесения на вид не обсуждались с ним лично, словом, никого, кроме себя, не любил. Виталий же Бурцев был человеком малообщительным, вечно замкнутым в себе, из которого слова было не вытянуть. Как два таких разных человека могли стать друзьями? Да еще и учитывая разницу в возрасте…
- А ты все-таки думаешь, что они друзья? А не мог раньше Дьячков просто использовать Виталия из-за связей его брата, а теперь – из-за того, что он стал сказочно богатым? У меня в голове не укладывается, как может быть хотя бы что-то общее между двумя такими разными людьми. Маша, - повернулся Андрей в пол-оборота к своей секретарше, продолжая наблюдать за дорогой, - надо будет, чтобы ты покрутила в компьютере данные на обоих: и на Виталия Бурцева, и на Степана Дьячкова. Откровенно говоря, мне он вчера тоже не показался эдаким самолюбивым индивидом. По виду, так медленно спивающийся обыватель. Попытайся пробить их связи с олигархом Бурцевым и его ближайшим окружением. Кстати, Макс, как ты сказал, начальника НИИ зовут?
- Микулич Петр Ильич.
- Во-во. Маш, найди мне в интернете все, что сможешь, про его научно-исследовательский институт, хоть наизнанку всю паутину выверни. А заодно и про нынешнего руководителя НИИ тоже посмотри.
- А, по-моему, нормальный мужик, - подал голос с заднего сиденья Егоров.
- …который тебе при первой встрече сразу выложил столько информации о том, чем они там в своем НИИ занимаются, и дал краткие характеристики на сотрудников? Макс, ты ж на войне был, знаешь, что, если пленный говорит четко и уверенно, значит, выкладывает готовую дезинформацию. Вот поэтому я и хочу узнать из всемирной путины все, что удастся найти. Какие-то статьи, заметки, комментарии, даже спам – все подойдет. Потом уже в одну кучу все свалим.
- Все сделаю, не переживайте, Андрей Сергеевич.
- Спасибо, Маш. А вот, кстати, мы и приехали практически. Маша, все остальные дела побоку, занимаешься только поиском информации. Я в тебя верю.
- Попытаюсь оправдать…
- Что-то я не понял…
Последнее высказывание было адресовано происходящему перед входом в Управление. Слишком много машин скопилось на стоянке. Тут и там сновали сотрудники, среди которых встречались и представители прокуратуры. При появлении машины, которой ехали Андрей и его двое подчиненных, головы всех повернулись в его сторону, словно ожидали именно его.
- Ребята, вы вылезайте и идите на работу, не оглядываясь. На вопросы не отвечайте, ни перед кем не задерживайтесь. Ограничьтесь односложными ответами. Чует мое сердце, что собрание это по мою душу. Я пока припаркуюсь на улице, а то на нашей стоянке места нет, и вас догоню.
- Андрюха, а в морду кому-нибудь дать можно, кто задерживать станет? – Макс разве только не потирал руки в ожидании драки.
- Я же сказал, чтобы вы не связывались ни с кем. Одного вырубишь, а еще трое встанут на его место, так что не стоит пока портить себе послужной список.
- Черт, а так хотелось бы…
- Перехочется. Потом на ком-нибудь душу отведешь. Все, вылезай.
Он припарковался неподалеку от кафе, поставив машину напротив того места, где ставил ее, когда встречался с Наилем. Выбравшись из автомобиля, он бодрой походкой направился в Управление, старательно не встречаясь ни с кем взглядами, но при этом чувствуя спиной взгляды большинства присутствующих. Васнецов заметил, что служебная автомашина Главного уже на месте, а Истомин сегодня ехал с ним. Это значило, что оба уже на месте. У него мелькнула мысль, что такое большое скопление сотрудников могло быть вызвано только одной причиной: из столицы в город пожаловала московская комиссия. Значит, генерал не совсем сдержал свое обещание, не сумев удержать членов комиссии от приезда на неделю.
Андрей молча миновал сотрудников, которые просто расступались перед ним, давая дорогу, вошел в здание Управления и поднялся на второй этаж к своему кабинету. Там его тоже ожидал не слишком приятный сюрприз. В прогуливавшемся перед его кабинетом мужчине в черном плаще он сразу узнал своего старого знакомого, которого сейчас меньше всего хотел видеть. Некто Смирнов, собственной персоной, майор городского управления собственной безопасности. Он улыбнулся Васнецову как старому знакомому и едва не раскинул руки, чтобы заключить его в свои объятия. От подобных широких жестов Андрей отказался и остановился, не произнося ни слова, только глядя с выражением вопроса на лице.
- Здравствуйте, Андрей Сергеевич, - майор УСБ понимающе покачал головой, заметив не слишком большое желание исполняющего обязанности начальника «убойного» отдела общаться с ним. – Совсем себя не цените, сами по оперативным встречам бегаете. С вашим послужным списком и вашими заслугами впору из кабинета вообще не выходить, только после окончания рабочей смены. А вы сами по явкам…
- Я вообще-то с похорон еду. Сегодня похоронили моего друга и подчиненного.
- Простите, я не знал, - Смирнов грустно вздохнул, и Васнецову захотелось вдруг поверить, что вздох получился искренним. – А я уже давно вас дожидаюсь. Увидел вашего Безумного Макса и думал с ним в кабинет войти – внутри-то всегда лучше, чем снаружи. Да только не пустил меня ваш Макс. Натурально выставил из кабинета как пацана.
- Вы на него не обижайтесь, - пожал плечами Андрей. – У нас сегодня весь отдел не в духе. Это все из-за похорон.
- Понимаю, - с явно деланным сочувствием покивал головой Смирнов. – Скажите, а мы с вами где-нибудь можем поговорить, чтоб мне не вызывать вас к себе в управление собственной безопасности. А то пока еще вырветесь…
- Если не настаиваете на моем кабинете, могу предложить вам допросную, если вас мое предложение не слишком смутит.
- А с чего оно должно меня смутить? Нет, вполне подойдет.
Они уже направлялись в сторону допросной, когда Мария едва не выскочила со скоростью курьерского поезда из своего кабинета, намереваясь отправиться к начальнику. Заметив его в коридоре, она устремилась к нему, потрясая какими-то бумагами в руке.
- Андрей Сергеич, - она вдруг осеклась на полуслове и сбилась с шага, когда Васнецов сделал ей страшные глаза, показывая, что не слишком располагает сейчас временем к общению. – Понятно, я позже зайду.
- Подойди к Максу, Маш. Он же в курсе, я задание тебе давал при нем.
- Поняла, хорошо.
Развернувшись, Мария отправилась назад по коридору в сторону кабинета Васнецова. Смирнов проводил ее долгим задумчивым взглядом, а потом обратился к Андрею:
- Если не секрет, о каком задании идет речь? – в голосе эсбэшника появились командные нотки, он почувствовал, что в ближайшее время может появиться повод прицепиться к «убойщикам».
- Причем тут секреты, милейший? – высоким слогом предпочел ответить Васнецов. – А если серьезно, то мы ведь работаем, прикидываем варианты, рассматриваем возможности принятия того или иного решения… А вот мы и пришли, проходите, прошу вас, устраивайтесь поудобнее.
Андрей остановился перед дверью, на которой не было никаких обозначений. Пошарив у себя в кармане, он выудил ключ, провернул его в замке, и дверь допросной услужливо распахнулась.
- Итак, Андрей Сергеич, - начал Смирнов свою очевидно заранее подготовленную речь, - в последнее время участились слухи о ваших связях в криминальном мире нашего города. Я лично слышал, что вы с неким Татарином чуть ли не друзья, не так давно вас видели с ним в закусочной неподалеку…
- А нас с Наилем не видели, случайно, в объятиях друг друга, когда мы целовались в парке накануне вечером?
- Андрей Сергеич, зачем вы так? Я, по роду своей деятельности, пытаюсь вам помочь, выяснить, что вас тревожит, что вам мешает в вашей работе. Мы учли замечания командования и практически предоставили вам карт-бланш на розыскные действия. И что же мы получаем взамен? Две смерти в камере подозреваемых в преступлениях, смерть сотрудника, взорванного в машине. Кстати, в вашей машине.
- Вы еще скажите, что это я взрывчатку туда заложил. Потом предложил своему сотруднику воспользоваться моей машиной, хотя у него в полном порядке был его автомобиль. Вопрос: зачем?
- Так зачем же?
- А вы мне поверите, если я вам скажу? Если честно, надоело мне уже в прятки играть. Скажу как на духу. Мне нужно было, чтобы кто-то, кто ведет игру, проявил себя. Рассчитывая, что старшего лейтенанта Астафьева примут за меня, я отдал ему ключи от своей машины. Моя главная ошибка в том, что я даже не мог предположить, что неведомый враг столь явно себя проявит. И таким радикальным способом…
- А кто бы мог являться вашим врагом, по вашему мнению?
- Можно начать с вас? – у Смирнова даже рот приоткрылся от удивления. – Тогда про других я ничего не знаю. Вы мне методично вставляете палки в колеса.
- Последнюю неделю у вас наоборот была вседозволенность, и вот к чему это привело. Две смерти задержанных, две смерти офицеров полиции, из них одного молодого сотрудника Может, вы уже хватку потеряли, Андрей Сергеич? Может, пора на покой? Уверен, что, учитывая ваши прошлые заслуги, ваше начальство пойдет вам на встречу и отпустит на пенсию раньше срока.
- Не по возрасту мне. Рано еще, сначала дайте дело раскрыть…
- От этого дела вас отодвигают. Вам об этом ваш начальник, полковник Истомин сообщит. Так что мой вам совет: подумайте о досрочной пенсии.
- Объясните мне, господин Смирнов, почему вы так печетесь обо мне и о моем эмоциональном равновесии.
- Я же вам уже говорил. Вы хорошо вашу работу выполняете? Вот и я стремлюсь свою выполнять хорошо. А она, работа эта, заключается в том, чтобы всем нашим сотрудникам дышалось свободно, чтобы они не испытывали дискомфорта от своей деятельности, чтобы не боялись ни малейших угроз со стороны.
- Незаметно что-то, - тихо пробормотал себе под нос Андрей.
- Что?
- Ничего, - Андрей зевнул и посмотрел на Смирнова как на назойливую муху. – У вас ко мне еще есть какие-нибудь вопросы? А то у меня работа стоит…
- Я же говорил вам, что отстранение вас от дела, связанного с убийством олигарха – вопрос уже практически решен.
- Пока мне не дали под подпись письменный приказ о прекращении розыскных мероприятий, я не могу утверждать, что самоустранился от этого дела. Есть некоторые наработки по этому делу. Так что прошу вас меня больше не задерживать. Договорились?
Смирнов только и смог, что показать на дверь, отпуская его на все четыре стороны. Щелкнув каблуками и выразив почтение кивком головы, как делали офицеры в девятнадцатом веке, он вышел из допросной и направился к своему кабинету. После разговора с майором УСБ у него появилось стойкое ощущение, что его намеренно пытаются выключить из игры. Прежде всего, это могло означать, что он докопался до чего-то в своем розыске виновных. Убрать не получилось – вместо него в его машине взорвался его сотрудник. Теперь неизвестный противник искал административные ресурсы, чтобы воздействовать на розыск. Так, погруженный в размышления, Васнецов дошел до своего кабинета, но задержался у входа, потому что увидел приближающегося с другой стороны полковника Истомина.
- Андрей, ты к себе?
- Угадали, товарищ полковник, - с усмешкой проговорил Васнецов.
- Задержись ненадолго. Разговор есть, пойдем чуть отойдем.
Они подошли к окну в коридоре, и полковник внимательно посмотрел на своего подчиненного. Тот молчал и ждал, что Истомин первым начнет говорить. Так и не дождавшись никакой реакции от майора, глядя на него изучающим взглядом, Дмитрий Иванович заговорил первым:
- Васнецов, давай начистоту. Сегодня с Москвы приехала комиссия, чтобы наводить порядок в нашем бардаке. Я только что был у Главного, у него сидели представители следственной группы. Общая направленность беседы сводилась к тому, чтобы тебя отодвинуть от дела Бурцева. Скажи мне, только честно, есть у тебя какие-нибудь наметки в расследовании?
- Работаем, товарищ полковник.
- Перестань уже, - резко отмахнулся от его слов Истомин. – Андрей, сколько можно?
- Иваныч, а ты мне скажи, как на духу, тебе не закралось в мысли подозрений, что в этом деле представлены интересы, значительно выше наших?
- Что ты имеешь в виду?
- То, что говорю, полковник. Я только что говорил с майором УСБ Смирновым. Замечательный в принципе человек, только представляет собственную безопасность. Он мне рассказал, что принято решение унять мою прыть в расследовании дела. Не к одному ли все сводится? Это же ясно как Божий день, что я подобрался на расстояние прямого удара, но кто-то наверху не хочет от этого пострадать, поэтому и пытается разными способами исключить меня из игры. Астафьев поехал в моей машине и взорвался в ней, но ведь очевидно, что взрывали не его, а меня. Теперь эта комиссия с Москвы, против которой и наш генерал не попрет.
- Пока что ситуация складывается не в твою пользу. У твоих противников все козыри на руках. И если дело о смертях задержанных в камере еще можно списать на халатность дежурных, то вот две смерти в твоем отделе требуют, в любом случае, дополнительной проверки. Объяснить тебе, что все это значит? Пока я являюсь начальником криминальной полиции, никто не сможет поднимать разговор о расформировании, например, твоего отдела и о создании на его базе новой оперативной группы. Но ведь и меня могут подвинуть.
- Запарятся подвигать, Иваныч. Говоришь, у них все козыри на руках? Так это же замечательно, потому что они вынуждены будут играть в-открытую. А залог успешной игры обеспечивается иногда наличием в рукаве туза.
- Ты сейчас о чем-то конкретном говоришь?
- Пока нет, но скоро будет и конкретика, поверь мне, полковник. Мне нужно время, чем больше, тем лучше.
- У меня в кабинете на столе лежит приказ о твоем отстранении от дела Бурцева.
- Ты хочешь, чтобы я его подписал? – Васнецов сильно помрачнел, против подобного давления с помощью издания приказов идти было бессмысленно. – Может, мне еще и заявление по собственному желанию написать?
- Не горячись раньше времени. Я смогу продержать у себя бумагу столько, сколько получится. Для всех ты будешь отстранен от дела, а уж остальное только на твой собственный страх и риск.
- Сейчас еще УСБ со своей стороны начнет давить, им тоже охота палку по легкому срубить…
- С ними можно договориться, как думаешь?
- Сложно предположить. Майор этот, Смирнов, вроде нормальный, а за остальных я не поручусь.
- Ладно, я попробую прозондировать почву на предмет их дальнейшего невмешательства. А уж остальное, не взыщи, на твое усмотрение и под твою личную ответственность.
- Спасибо, Дима.
- Не забывай, что я подставляюсь из-за тебя по полной программе. Так что хотелось бы в ближайшее время получить удобоваримый результат. Как известно, победителей не судят. Действуй, майор.
- Есть, товарищ полковник, - браво козырнул старшему по званию Васнецов и зашагал к своему кабинету.
Настроение у него стало не в пример более приподнятым, чем было до разговора с прямым начальником. Теперь надо было только действовать осторожно, чтобы не проколоться на какой-нибудь мелочи. Поэтому, открыв дверь в кабинет, он первым делом осмотрел присутствующих на предмет того, только ли свои находятся в кабинете. Убедившись в этом, Андрей плотно прикрыл за собой дверь и повернулся к подчиненным.
- Сейфы почистить. Дома тоже все проверить.
- Обыски будут? – задал вопрос, вертевшийся у всех на языке, Макс.
- Не исключено, и в самое ближайшее время.
- Говорил же я, что надо было эсбэшникам давно уже морды начистить. Что-то они у них больно довольные.
- Успеем еще. И самое главное: официально нас отстранили от расследования убийства Бурцева. Так что утечки информации не допускайте.
- То есть я правильно понимаю, товарищ майор, - подала голос заметно приободрившаяся в последний час Евгения, - что мы продолжаем копаться в том же самом дерьме, но делаем это в белых перчатках и стараемся не запачкаться?
- Именно так, Женя, - он внимательно оглядел присутствующих. – Что приуныли, «убойщики»? Хватит уже прятать бутылку, доставайте. Я же вижу, как некоторым здесь похорошело.
- Мент, он и в Африке мент, - пробурчал себе под нос Максим.
- Давай уже, не разглагольствуй. Помянуть бы надо друга нашего Михаила.
Когда водка была разлита по стаканам, Андрей снова оглядел всех присутствующих. Макс равнодушным взглядом смотрел перед собой, ожидая, когда можно будет выпить. Женя грустно смотрела в окно и молча плакала, не видя смысла сдерживаться. Стас поднес стакан к носу и принюхался, после чего у него появилось на лице выражение отвращения, но он ни слова не сказал. Макаров смотрел в никуда, и на лице его блуждала легкая улыбка. Проскурин возился со своим мобильником, как будто это в данный момент было самым важным.
- Кто-нибудь хочет сказать пару слов? – Васнецов поочередно вглядывался в знакомые лица, не видя на них никакой ответной реакции.
- Давай уж сам, начальник, - Макс поймал его взгляд и долго удерживал его.
- Верно, шеф. Ты и скажи, - поддержал своего коллегу Макаров.
- Два капитана, блин, - проворчал Васнецов, вспомнив произведение Вениамина Каверина, но ему лестно было сознавать подобное доверие, требовалось только собраться с мыслями, впрочем, через мгновение слова сами всплыли в его сознании. – Миша был одним из тех сотрудников, кто пришел к нам, когда «убойный» отдел уже вовсю функционировал. Однако, наряду с более опытными коллегами, он влился в наш коллектив как честный и преданный делу человек. Никогда он не позволял себе трусости и греха предательства. Он всегда сохранял в себе отзывчивость и все остальные, присущие нормальному человеку качества. Да, ему не слишком везло в личной жизни. Лично мне вспоминаются моменты, когда он приходил на работу не в духе из-за своей супруги - стервы. Но никогда он не позволял личному становиться выше его долга. Я перед свидетелями даю клятву, что найду тех выродков, которые заварили эту кашу и приложу все усилия, чтобы остаток их дней в этом мире превратился в чистилище. Спи спокойно, добрый друг и товарищ.
Не продолжая, Андрей в два глотка осушил свой стакан, занюхав выпитое кулаком. Потом он повернулся к Максу, который с высокоинтеллектуальным видом освобождал от блестящей обертки шоколадную конфету. У кого - у кого, а у Егорова закуска всегда была с собой. Стремясь изгнать изо рта привкус только что выпитого, он закурил и отошел к окну, ближе к открытой форточке, в которую задувал уже вполне теплый ветерок. Стоявшая рядом Женя вдруг повернулась и протянула к нему руку.
- Угостите сигаретой, товарищ майор.
Он молча достал сигарету из пачки и протянул ей, не испытывая ни малейшей потребности читать своей молодой сотруднице какие-либо нотации. Ему нравилось, что Евгения сумела, как ему показалось, перебороть в себе боль от потери. Это лишний раз доказывало, что девочка в его отдел пришла с характером. А такую неудачи по службе сломать не могли. Он вдруг вспомнил, что его искала Маша.
- Макс, сходи за Марией. Она вроде бы искала меня, когда я с эсбэшником уходил беседовать. Вероятно, она что-то нашла.
Егоров не сказал ни слова по поводу того, что легче было бы послать самого молодого. Он просто молча поднялся с дивана и вышел из кабинета. Долго искать Машу ему не пришлось, секретарь была у себя в кабинете, погрузившись с головой в работу поиска в интернете. Раз за разом она задавала все новые критерии поиска и затем погружалась в чтение ссылок. Когда появился Макс, она едва не встретила его как спасителя. У нее от компьютера уже глаза слезились. Капитан не сказал ей ни слова, просто поманил пальцем за собой. Оставив компьютер работать в системе поиска, Маша отправилась вслед за Максимом, захватив распечатки.
Глава 21
- Товарищ майор, информации в интернете практически нет. У меня в ходе поиска возникло ощущение, что кто-то намеренно блокирует все источники, не давая докопаться до сути. Однако некоторые занимательные вещи я нашла.
- Читай вслух, - Андрей по-прежнему стоял у окна, прикуривая очередную сигарету, на что Мария посмотрела неодобрительно, но никаких комментариев не сделала. – Я хочу, чтобы вы все внимательно послушали, а потом внесли свои предложения. Предлагаю сегодняшний остаток рабочего дня посвятить именно этому. Возражения есть?
Возражений не было. Маша начала листать свои распечатки в поисках начальной страницы текста. Потом удовлетворенно кивнула и приступила к чтению.
- Микулич Петр Ильич, шестьдесят третьего года рождения, уроженец города Воскресенск, Московской области. Мать работала учительницей начальных классов, отец был военным, который всю свою карьеру сделал в столице. В школу Петр ходил в Воскресенске, а вот в институт поступил уже в Москве по протекции своего отца, имевшего к тому времени множество полезных связей. Окончил Микулич школу с золотой медалью, особенно выделяя для себя химию и биологию. А вот в Московский государственный университет он поступил на факультет психологии, всегда тесно смешивая для себя науку о человеческом сознании и подсознании с естественными науками. Уже на третьем курсе создал успокоительное средство, которое, правда, в массовое производство так и не пошло – папиных связей на этот раз не хватило. Окончил университет с отличием в восемьдесят шестом году, два года провел под командованием своего отца в качестве срочной службы, а потом уехал из столицы и устроился на работу в научно-исследовательский институт психотехнологий гипнотического манипулирования сознанием. То ли в столице он перешел дорогу кому-то из сильных мира сего, то ли переезд стал результатом несчастной любви, то ли он просто захотел пожить отдельно от родителей. Больше всего выделял для себя работы Зелинского, который, прежде всего, известен своими трудами, посвященными манипулированию человеческим сознанием. С девяносто девятого года является действующим сотрудником данного НИИ, с две тысячи двенадцатого является его непосредственным руководителем.
Она сделала паузу и оглядела присутствующих, которые смотрели на нее с разной степенью внимания. Например, создавалось впечатление, что Васнецов ее вообще не слушает, а просто молча смотрит в окно и о чем-то своем размышляет. Как бы то ни было, Маша предпочла дочитать результаты своих поисков до конца, не обращая внимания на то, слушают ее или нет.
- Вот тут начинается с результатами поиска какая-то чушь. Если пытаться проходить по ссылкам, которые появляются при введении в параметры поиска названия НИИ, то они никуда не приводят. Либо страница не существует, либо заблокирована по причине различных атак спама на нее. Я пробовала даже в социальных сетях посмотреть, бывает, там присутствуют организации, в которых работают пользователи, но ничего похожего на искомый НИИ мне найти не удалось.
- По нашему двуличному Дьячкову что-нибудь есть?
- В каком смысле двуличному? – влез со своим вопросом Макс.
- В смысле, что описание человека, предоставленное тебе руководителем научно-исследовательского института, и человек, которого мы видели вчера в этом самом кабинете, мало соответствуют друг другу. Не перебивай, Максим, потом все обсудим. Маша, продолжай.
- Спасибо. Человека, которого зовут Степан Дьячков, в социальных сетях просто не существует. У него нет личных страниц ни в одной из известных социальных сетей. По крайней мере, мне не удалось ничего найти.
- Пробовала как-нибудь покрутить фамилию? Может, он просто под чужой фамилией в свое время зарегистрировался? Если у него такой образ революционера, ему просто необходимо распространять информацию в социальных сетях. Если бы в его время при Ульянове – Ленине существовали социальные сети, он обязательно был бы в них зарегистрирован.
- Только под чужой фамилией, - вставил веский довод Макаров.
- Не исключено, что так, - согласно кивнул Васнецов. – Ладно, а что по родителям Микулича, которые в столице продолжают жить?
- Уже не продолжают. Помните, в Петрозаводске в прошлом году самолет разбился? Согласно списку пассажиров, Микулич - старший был зарегистрирован на этот рейс, летал в Карелию в командировку. Вдова военного уехала к себе на родину, в Новосибирск, где и проживает по сей день.
- Это все, Маша? – Андрей отошел от окна.
- Нет, товарищ майор. Самое интересное я оставила напоследок. Помните, я говорила, что одной из версий переезда Микулича в провинцию была его возможная ссора с весьма авторитетными людьми в столице? Так вот, в Москве он действительно имел некоторые проблемы с одной известной личностью, с которой ему пришлось схлестнуться в зале суда по поводу раздела кое-какой собственности…
- Маша, давай подробнее. Что за «одна личность», «кое-какая собственность»? Больше конкретики.
- Хорошо, товарищ майор. Если помните, в столице одно время заправлял в центральном автономном округе некто Константин Добровольский по прозвищу Киса Планшет?
- Подожди, это который сейчас в Государственной думе заседает?
- Именно он. Только он не в Думе, а министром в одной из отраслей российской экономики работает «на благо народа». И Кисой его, разумеется, уже никто не зовет, исключительно Константином Николаевичем. Так вот, в бытность его еще авторитетным бизнесменом, конечно без всякого криминала, - иронично добавила она, сделав акцент именно на этом уточнении, - они с Микуличем рассорились из-за одного прибыльного заведения. Это сейчас казино только в подполье существуют, а тогда ведь все легально было. Под прикрытием своего папочки Микулич делал тогда свои первые шаги в столичном бизнесе. И надо было ему умудриться положить глаз на это самое казино, доходы с которого шли исключительно в карманы Добровольского, за вычетом налога на прибыль. Полюбовно решить вопрос не удалось. За Микуличем были Вооруженный силы под командованием его тогда почти всемогущего отца. Поддержку Добровольскому оказывала московская братва. В-общем разборок тоже не случилось, и вопрос плавно перетек в зал судебных разбирательств. Петр Ильич выиграл процесс, но Добровольский никогда не умел прощать. После этого начались поджоги, обстрелы и прочие составляющие криминальной жизни столицы. Но суть не в этом…
- Маша, аудитория у твоих красивых ног. Зачем ты эту историю вспомнила? Дело ведь уже быльем поросло…
- Все верно, товарищ майор. Я хотела бы, чтобы вы заострили внимание на другом факте. Помните, вы упоминали имя юриста, очень даже известного в наше время? Так вот, адвокатом Микулича на том процессе выступил никому еще в то время не известный молодой юрист Аркадий Королев. Поговаривали, что его блестящая карьера началась как раз с того дела. Все специалисты ставили на суде против Микулича, но Королев просто растоптал его адвокатов. Соответственно ему понадобилось после этого искать защиту на стороне, и тогда его заметил Геннадий Бурцев, который уже поднимался к вершине Олимпа.
В кабинете у майора повисла тишина. Каждый переваривал полученную информацию. Маша стояла посреди комнаты с опустошенным видом. Она сделала все, чего от нее ждали, и даже больше.
- Товарищ майор, я свободна?
- Да, Маша, спасибо. Ты просто умница.
Когда дверь за секретаршей закрылась, Васнецов напряженно оглядел присутствующих офицеров. Похоже, никто не рвался выступить с какими-то выводами, поэтому первым пришлось все-таки заговорить начальнику:
- Вы все слышали. Твой «хороший мужик», Макс, вовсе не является таким уж хорошим.
- Откуда берется такой вывод?
- Да все оттуда же. Посуди сам, он еще в столице сдружился с юристом, который, я так полагаю, и в нашей истории играет далеко не самую последнюю роль. Они могли провернуть любое дело по предварительному сговору.
- Какое дело?
- Я пока не знаю, - Андрей уселся в свое кресло и уставился в пустоту. – Все слышали название заведения, которое возглавляет Микулич?
- Ну, он мне нечто вроде этого и рассказывал, когда я у него вчера был, - снова вмешался Макс. – Он сказал, что они работают над чем-то, что сможет напрямую влиять на человеческое сознание, улучшать настроение или что-то в этом роде… Сказал также, что за их разработки положена будет Нобелевская премия.
- Значит, разработки и впрямь ценные. Давайте подумаем. Что тебе говорил ученый, Макс?
- Ну, он говорил, что они в НИИ изучают, как можно было бы сделать так, чтобы Гитлер не развязывал войну, какой-то граф или барон не мучил своих жертв…
- Не граф, а маркиз, Макс, - поправила его Евгения. – Он, наверное, тебе про маркиза де Сада говорил…
- Точно про него. Еще и Джека-Потрошителя упоминал и вроде нашего Чикатило, но я не уверен…
- А о чем он говорил, упоминая их? – Макаров впервые вынырнул из омута своих мыслей на поверхность, словно очнувшись от сна.
- Леха, это же очевидно, - вступил в разговор не так часто вносящий свою лепту Стас, который чаще смущался что-либо говорить. – Если бы придумали нечто, что могло бы улучшать настроение человека, Джек-Потрошитель не ходил бы по ночным улицам в поисках своих будущих жертв, маркиз де Сад получал бы удовольствие от близости с женщиной, не засекая ее до смерти хлыстом. Маньяков и серийных убийц в мире много. Изобретение такого порядка стало бы прорывом в области медицины и психоаналитики. Хозяева этого изобретения не просто получили бы Нобелевскую премию. Они бы озолотились.
- Молодец, малой, - кивнул ему Макс, пытаясь подбодрить. – Вот только я пока не понимаю, зачем нам все это надо…
- Максим, ты только представь, - Стас опасливо покосился на майора, но получил от него утвердительный кивок головой и продолжил, - если с помощью механизма ли, препарата ли добиваться улучшения настроения, но, изменив настройки, можно добиться и его ухудшения. Это ведь как гипноз, только гораздо менее затратно по времени. Даешь установку человеку под действием такого препарата убить кого-то, он идет и убивает. С помощью такого предмета можно было бы без всяких проблем избавляться от нежелательных соперников или врагов.
- А теперь я попрошу всех вспомнить, каким образом был убит олигарх Бурцев. В закусочную зашел какой-то мужчина, подошел к столику и нажал на курок. А как вы думаете, можно ли было дать мужчине установку на убийство, вооружить его и просто ждать результатов? Думаю, что это вполне реально.
- А зачем бабушку во дворе убили? А зачем мужик в центре города из-за обычной аварии стрельбу устроил?
На этот вопрос ни у кого пока ответа не было. У Андрея появилось стойкое ощущение, что они начали подбираться к решению казавшейся вначале неразрешимой задачи. В кабинете повисла тишина. Макс внезапно вскочил с дивана, как подорванный, словно собирался что-то объявить во всеуслышанье, даже успел открыть рот, простояв так несколько мгновений с довольно глупым видом и открытым ртом, но потерял так и невысказанную идею и молча уселся обратно.
- Очень своевременная и дельная мысль, - констатировал Васнецов, вызвав своими словами улыбки на лицах подчиненных. – У кого-нибудь еще есть идеи?
- Даже если представить, - Макаров говорил медленно, будто формулируя мысль по ходу ее воспроизведения, - что ребята в своем научном центре придумали нечто, что может напрямую влиять на человеческое сознание, то это нечто должно охраняться как картина Джоконды где-нибудь в Лувре, с большим количеством вариантов сигнализации и степеней защиты. Макс, ты был в этом центре. Видел что-нибудь из приспособлений для охраны?
- Предмет должен быть небольшим, если мы все-таки условимся с вами, что речь идет о предмете, - майор смотрел поочередно то на Леху, то на Максима. – А в таком случае его запросто можно вынести в кармане или в кейсе, и никакая сигнализация не сработает.
- Все это замечательно при условии, что ученые действительно придумали подобную вещь. У нас ведь пока одни догадки.
- Надо поговорить с Дьячковым. Или хоть как-то разыскать Виталия Бурцева. Уверена, что они смогут внести ясность в некоторые вопросы. Кстати, прошу всех запомнить, что наш отдел официально отстранен от расследования убийства олигарха. Так что не хотелось бы попасть под раздачу, столкнувшись лбами с нашими коллегами.
- Андрюха, вот ты мне скажи, - Макс привстал с дивана, возмущенный до предела, - они вообще идиоты, или как? В тот момент как мы топчемся практически у самой разгадки, они просто отодвигают нас в сторону. А кому поручат дело? Приезжим из Москвы? Преступность уже обделалась от страха…
- Макс, успокойся. Мы не можем идти против приказа руководства. Я, правда, еще не расписывался в приказе, он до сих пор на столе у Иваныча, но проверяющим из столицы знать об этом вовсе не обязательно. И пока что, капитан Егоров, обделались мы. Двое задержанных при необъяснимых обстоятельствах погибают в камере, двое сотрудников погибают при свете дня, причем убийство Ильи очень похоже на покушение на Бурцева. Еще один сотрудник куда-то исчез. Кто мне сможет ответить, куда запропастился Павел? На звонки он не отвечает, дверь никому не открывает. Меня бесит такая неопределенность. Завтра первым делом едем к нему на адрес и вскрываем дверь. Наплевать на замки, речь может идти о жизни сотрудника. Задача номер раз всем ясна? Встречаемся в отделе завтра в девять утра. И без опозданий.
- Есть, шеф, - вновь бодро отсалютовал начальнику Макаров.
- Стас, остаешься дежурным. Будь, прежде всего, бдительным.
- Есть, товарищ майор.
- Вот и отлично.
Дежуривший ночью Коваль остался в кабинете, а все остальные разошлись. Алексей забрал с собой, кроме Леонида, еще и Женьку, пообещав доставить ее до самого дома. Максим и Андрей остались у входа в Управление вдвоем. На улице уже стемнело, и легкий ветерок проносился в ветвях ближайших деревьев, зачаровывая своим таинственным шелестом. В кармане Васнецова зазвонил мобильник. Он достал телефон, задумчиво посмотрел на экран и убрал его обратно в карман. За этими действиями с интересом наблюдал Егоров. Дождавшись, когда мобильный в кармане перестанет звонить, он взглянул на начальника:
- Светка звонила?
- Ага, - Андрей равнодушно прикуривал, и по его взгляду как всегда ничего нельзя было прочесть. – Она самая.
- Что у вас творится с ней? То вы вместе, то она даже на собрании не присутствует…
- Не знаю я, Макс. Ни черта не пойму. Среди ночи завела разговор, что хочет побыть ближайшие дни в одиночестве и подумать.
- О чем подумать?
- Ну, как я понял, о наших отношениях. Что-то ее опять не устраивает, что-то снова не нравится… А мне по первому зову к ней являться? Не на того напала. Пусть сначала сама определится. А я пока ей даже на звонки отвечать не буду. Она просила несколько дней? Пусть считает, что они у нее есть. А я как раз о деле подумаю, пока меня разные другие мысли не отвлекают.
- Не пойму я вас, люди, - Максим бессильно пожал плечами. – Я вот сейчас зайду в магазин, возьму себе литра два пива домой, и посижу дома на кухне в тишине и спокойствии. Вот она – романтика. А вы себе сами проблемы на пустом месте находите.
- Расслабься, Макс, - Васнецов пожал своему другу руку на прощание, - ведь никаких проблем нет. А то, что проверяющие с Москвы, так и пусть их… Если они действительно с проверкой, а не для того чтобы нас от дел отрывать, наш отдел ожидает завтра очень нелегкий день. Не забудь завтра с утра в сейфе почистить. И нам еще надо до Пашки доехать, а то от него ни слуху, ни духу…
- Да чисто у меня там, начальник. Еще пару дней назад подсуетился. Как задницей подлянку чуял. А про Пашку это ты верно подметил. Съездить надо.
- Ну, тогда спокойной ночи. До завтра.
Андрей отвернулся и пешком направился в сторону первой продольной. Ему не хотелось снова брать машину своего погибшего сотрудника. К тому же ему требовалось привести в порядок свои мысли, а потому и домой возвращаться так рано было совсем не обязательно.
Он достал мобильный из кармана и всмотрелся в экран. Тот ему услужливо сообщил, что у него имеется два пропущенных вызова. Один снова был от Светланы, и эту информацию Васнецов удалил без всякого сожаления. А вот второй номер заставил его глубоко задуматься. Звонила Наталья, с которой они раньше весьма тепло и к взаимному удовольствию проводили время, иногда оставаясь у него в квартире, но чаще задерживаясь у нее в частном доме. Взвесив все аргументы за и против, Андрей набрал ее номер.
- Наталья, привет. Не разбудил? Ты на работе еще? Наткнулся вот на пропущенный вызов от тебя… Да уж, действительно давно не виделись. Ну, так я заеду? Когда дома будешь? Тогда жди, я скоро…
Игнорируя красный сигнал светофора, Андрей перебежал через дорогу. В гости к любовнице ему надо было ехать в сторону, противоположную той, в которой была его квартира. Пытаясь остановить возможного попутчика, он ни разу не подумал о Светлане, которая снова ему звонила. Когда, проснувшись утром, он обнаружил половину кровати, на которой спала его девушка, пустой и аккуратно заправленной, майор не сразу понял, что Светы в квартире нет. Проснулся он практически сразу после ее ухода, потому что на столе исходила паром чашка горячего кофе, и завтрак еще не успел остыть. Васнецов моментально почувствовал какую-то пустоту внутри себя, на которую Ковалевой, похоже, было наплевать. Она решила уйти, предоставив себе, а заодно и ему, передышку, ограничилась только ночным диалогом, когда он не слишком хорошо соображал спросонья. Раз она приняла такое решение, не посоветовавшись с ним, Андрей решил, что она теперь долго будет пытаться до него дозвониться. Разговаривать с ней и слышать ее голос в трубке мобильника ему сейчас совершенно не хотелось. К тому же он уже договорился о встрече с замечательной женщиной, которая всегда готова была угодить любым его капризам. Он позвонил и собрался приехать? Замечательно, она уже готова была его ждать. Поймав полупустую маршрутку, что в такой час было большой редкостью, Васнецов залез в салон и пристроился в дальнем углу, моментально задремав, выбросив из головы малейшие выкрики давно порабощенной совести, которая только подавала голос издалека, отчаявшись достучаться до него. Андрей был полон решимости осуществить намеченные планы. Ему всегда было хорошо с Натальей, она всегда была с ним нежной, и в данный момент ему ничего иного не хотелось. В кармане плаща вновь зазвонил мобильник, и на его экране высветилась фотография Светланы, которая уже в пятый раз за этот вечер пыталась дозвониться, не желая мириться с его недоступностью. О ней Андрею думать совсем не хотелось. По крайней мере, в данный момент и сегодня ночью.
Степан Дьячков, пошатываясь, дошел-таки от лифта до входной двери, ведущей в его квартиру. Сегодня он позволил себе опрокинуть пару лишних порций водки, но повод был. Много лет своей жизни Степа отдал работе в научно-исследовательском центре, порой ненавидя свою работу и себя самого, этой работой занимающегося. Но при этом за ним никогда не числилось ни опозданий на работу, ни прогулов, когда у него появлялись проблемы с выпивкой. Он умел всегда быть в форме. Порой даже в-одиночку напиваясь ночью в своей квартире, откуда давно уже ушла его бывшая жена, и в которой так не хватало женской руки, он все равно мог наутро выглядеть как огурчик. Каким образом ему это удавалось, было его личным секретом, который он не раскрывал никому. Знакомых у Степана много не было, только соседи по лестничной клетке, которые не слишком приветливо к нему относились, пара сотрудников НИИ и, конечно, Виталий Бурцев. Вопреки мнению полицейских, дружба Дьячкова с младшим братом олигарха была искренней и бескорыстной, не взирая на разницу в возрасте, в личных интересах и вообще в чем бы то ни было. Виталя всегда мог выручить своего друга деньгами, когда тот уходил в запой и, как следствие, оказывался на мели. Когда же Бурцеву – младшему требовалась крыша над головой, он всегда мог рассчитывать на помощь своего друга. Тому было скучно прозябать в своей не с таких и давних пор холостяцкой квартирке, и поэтому он с радостью принимал Виталю к себе в гости.
Так было и в этот раз. Виталий пришел к Степану сегодня с самого утра, держа в руке пакет, в котором было две бутылки коньяка и полным-полно всевозможной закуски. Одну бутылку они уговорили в течение двух часов, и не слишком устойчивый к воздействию алкоголя на организм Бурцев уснул прямо за столом. Но в течение двух часов он успел рассказать своему другу все, что произошло с ним за день до того. Перед Дьячковым сидел новый российский олигарх, которому отныне принадлежал почти весь бизнес Геннадия Бурцева, завещанный ему покойным братом.
- Хотя мы с ним много лет не общались, - утверждал пьяный в стельку Виталий. – Много воды утекло с тех пор, как я послал своего братца подальше…
- Он ведь спонсировал наш наущно… научно-ис-с-следовательский институт, - попытался ему возразить не менее пьяный, но более опытный в вопросах знания меры Степан. – Ты что, не знал?
- Знал, - рубанул рукой воздух перед собой Виталий. – Да для него наш НИИ был ради развечления… развлечения, вот. У него на карманные расходы больше уходило раз в пять, - для убедительности он растопырил пальцы на правой руке и продемонстрировал их другу. – В пять раз, не меньше.
- Ты хочешь сказать, что ты сейчас сказочно богат, - попытался изобразить изумление, правда, безуспешно, на своем лице Дьячков.
- Более, чем богат. Таких богатеев больше во всем мире нет, - он развел руки в стороны, словно хотел весь этот мир объять. – У меня теперь столько всего… что я просто не знаю, что со всем этим делать.
- Не парься, братишка, - только в пьяном состоянии Степан мог себе позволить подобные выражения. – Мы обязательно придумаем, что нам с твоим богатством делать.
- А я вот думаю… - Виталий молчал, словно собирался с мыслями. – А может, ну его, все это богатство? Что я с ним делать-то буду?
Степан осоловелым взглядом посмотрел на своего друга и притянул его к себе, чтобы их лбы соприкоснулись. Бурцев не пробовал отстраниться, он уже начинал засыпать. Сквозь сон он еще пытался донести до своего друга какую-то информацию.
- А ведь меня могут убить.
- Кто? – Дьячков начал резко оглядываться по сторонам, ожидая увидеть окруживших их обоих убийц, вооруженных ножами, пистолетами и еще черт знает чем. – Ну-ка покажи мне их. Мы щас с ними одной левой…
- Жена Гены… Она в момент зачитывания завещания устроила грандиозный скандал, ее насилу удалось увести. Это она обещала разобраться со мной…
- И ты испугался? Нашел кого бояться, - пьяно усмехнулся Степан. – Дамочка поорет и перестанет, а богатство останется у тебя.
- А если она кого-нибудь наймет?
- Чтобы тебя убить?
- Да.
- Ну, так обратись в милицию… Я хотел сказать, в полицию. Они тебе дадут защиту…
- Кто? Менты наши? Да они только бомжей шугать умеют и пенсионеров обчищать. Нет уж, надо самим что-нибудь придумать… Не буду я к ним обращаться…
- Они бы, может, тебе охрану дали… - тихо попытался предположить Степан.
- Ага, конечно, - Виталий пьяно засмеялся, - и включили бы меня в программу по защите свидетелей. Нет, друг мой, мне придется самому решать этот вопрос…
Степан внимательно посмотрел на своего молодого друга. Когда-то они сильно сдружились, работая в НИИ, хотя и были слишком разными для искренней дружбы, в этом Микулич был прав. Замкнутый, если не сказать застенчивый на людях Виталий и эдакий «без царя в голове» Дьячков. По всему выходило, что у них и круг интересов, и сфера общения должны были быть разными. Ан нет, взаимная дружба стала их спутником по жизни на следующие несколько лет. И они до сих пор остались не разлей вода. Поэтому и наследник олигарха пришел не к кому-то другому, а именно к Степану, где они оба сейчас и сидели за кухонным столом, за которым уже немало было выпито, съедено и оговорено. Вернее, сидел только Дьячков, а вот Виталий уже пристроил голову на собственный кулак, положенный им на стол, и начинал тихо посапывать. Его друг долго смотрел на него, медленно прожевывая кружок колбасы, потом поднялся на ноги, собрался и отправился в полицию.
В полиции его не слишком внимательно выслушали, подсказав несколько возможных действий, к которым мог бы прибегнуть наследник. Конечно, его вообще могли бы и не выслушивать, приняв понимающий вид и дружно кивая головами в нужных местах. Если бы Степана спросили, он бы ответил, что изначально именно на такой прием и рассчитывал. Впрочем, так и так, результата никакого он не добился. Даже особого интереса в глазах полицейских не заметил. Ему ведь было неизвестно, что в тот же день на его работу отправился один из сотрудников.
А после визита в полицейское управление Дьячков зашел по дороге домой в забегаловку, где в тихой и спокойной обстановке пропустил пару кружек пива. Далеко уже не трезвым взглядом он смотрел в забегаловке по сторонам, но затем решил бросить это дело – пиво слишком сильно ударило ему в голову, где уже безраздельно властвовал выпитый до этого коньяк. Изображение перед глазами уже двоилось и троилось, поэтому Степан решил, что выпил достаточно. Поэтому, с трудом, «на автопилоте» добравшись до дома уже в сумерках, чудом избежав проблем с правоохранительными органами, которые легко задержали бы его в таком состоянии, он стоял и тщетно пытался попасть ключом в замочную скважину своей входной двери. Задача была не из легких, ведь он видел перед собой четыре замка и всего три ключа. Кое-как справившись с практически непосильной задачей попадания в собственную квартиру, Степан просто захлопнул дверь и отправился в спальню, где и завалился спать, даже не раздеваясь. На работу завтра ему идти категорически не хотелось, а на кухне еще должна была оставаться непочатая бутылка коньяка – как раз, чтобы поправить здоровье. Дьячков даже не заметил, как моментально провалился в сон. Последней мелькнувшей в его задурманенном алкоголем мозгу перед наступлением забытья мыслью была та, что в последнее время произошло нечто, тесно связанное с их работой. Однако он не имел ни малейшего представления, что же могло произойти такого в их Богом забытом НИИ, что теперь не давало ему покоя.
Андрей задумчиво сидел на самом краю двуспальной кровати, где они с Натальей только что лежали в-обнимку. Он снова погрузился в свои размышления. Телефон больше не звонил, Светлана, наверное, давно уже спала праведным сном, убедившись, что он не намерен отвечать на ее звонки. Васнецов машинально взял из пачки сигарету, сунул ее в рот и уже собирался прикурить, когда вспомнил, как его любовница не переносила, когда он начинал курить в комнате. Сама Наталья в жизни не пробовала сигарет, а потому совершенно не понимала его пристрастия, утверждая, что, по ее мнению, глупо тратить свои деньги на то, что причиняет вред здоровью, чтобы потом тратить еще большие деньги на приведение того самого здоровья в порядок.
Он тихо встал и в одних трусах прошел в ванную и открыл воду, прикурив сигарету. Его всегда успокаивал шум льющейся воды. Присев на край ванны, Андрей завел руки за голову и потянулся, слушая, как хрустят его суставы. Размявшись таким образом, он встал на ноги и задумчиво поглядел на отражение своего голого торса в большом зеркале, висевшем здесь же, в ванной. Довольно стройный, что не могла в нем испортить даже зачастую сидячая административная работа в кабинете, в меру мускулистый, с практически идеально ровным прикусом и чистой кожей, Васнецов был образцом если не идеального мужчины, то уж точно подходящей партии для совместной жизни. Но пока что обращала на это внимание только спящая сейчас в своей спальне Наталья. Он вовсе не думал о ней плохо, она всегда была с ним нежной. Но довольно часто она заводила с ним разговоры о замужестве, а такой цели для себя Васнецов в ближайшие несколько лет точно не преследовал. Он отдавал себе отчет, где работает, поэтому и не хотел накладывать на себя какие-либо дополнительные семейные обязательства. Ведь если бы его убили, созданная им семья осиротела бы. А он вовсе не хотел причинять никому боль. С Натальей ему было хорошо, но и только. Со Светланой тоже было хорошо, но она почему-то решила для себя, что ей стоит побыть некоторое время одной, и Андрей решил ей не препятствовать. Ему никогда не хотелось ни для кого быть обузой.
Эти мысли опять вызвали у него в душе воспоминания о другой девушке. Девушке, которую он по-настоящему любил, которой он собирался сделать предложение, и которая, как потом выяснилось, носила у себя под сердцем его ребенка. И в один жуткий миг все накрылось медным тазом: все его надежды и ожидания. Никакая любовь, какой бы сильной она ни была, не могла вернуть ему любимого человека. И перед глазами у него, начиная с того самого момента и навсегда сохранилась ужасная картинка, которую Андрей увидел, примчавшись на место. В тот самый момент он смотрел на безжизненное тело своей любимой девушки, сжимая в кармане красивую коробочку с кольцом, которое он намеревался ей подарить в тот вечер. Васнецов видел, как раскинула руки Ирина, так и не успевшая, возможно, почувствовать тяжелый удар, когда автомобиль с подростком за рулем врезался в нее, опрокинув ниц. Тщетно он пытался воздеть лицо к небу, серая бесконечноость оставалась безучастной к его боли. Его крик, исторгнутый из самых потаенных глубин души, куда никогда не смог бы добраться никто из злодеев, так и остался единственным звуком, огласившим окрестности. Зеваки, уже начавшие собираться у места происшествия, глядели в его лицо и предпочитали не отпускать никаких комментариев.
Он пришел в себя, когда истлевший окурок обжег ему пальцы. Коротко прошипев какое-то ругательство, Андрей бросил его в специально для этой цели подставленный стаканчик и поднялся на ноги. Недалеко от него спокойно спала женщина, с которой ему было хорошо, но с которой он никогда даже не осмеливался заговорить о любви. Ему совсем не хотелось ее обижать, ведь любовью в их отношениях и не пахло. По его первому зову Наталья готова была на всех парах мчаться к нему или без каких-либо вопросов предоставить и крышу над головой и место в своей постели. Однако она и сама давно уже начала смекать, что, если ей и удалось затащить майора уголовного розыска в койку, то речи о том, чтобы затащить его под венец и быть не могло. Стоило ли ради этого пытаться? Ей казалось, что да, стоило. И хотя на нее на саму вовсю заглядывались молодые коллеги по работе да и встречные мужчины тоже, она всякий раз ждала Андрея, ожидала, когда он вновь соизволит осчастливить ее своим присутствием. И момент всегда наступал. А она его всегда ждала, сделав для себя свой выбор.
Дверь в ванную тихонько приоткрылась, и на него посмотрела своими красивыми зелеными глазами Наталья. Сколько Андрей подобных случаев помнил, она молча смотрела на него, ожидая, пока он докурит, и они вновь вдвоем возвращались в постель. В этот же раз она некоторое время на него смотрела, не нарушая тишину, в которой чарующе тихо журчала вода, лившаяся из-под крана, а потом все же решила заговорить:
- Не спится?
На ней был накинут только почти прозрачный халатик из шифона, под которым, как было видно, не было надето ни единого предмета нижнего белья. Твердые как камень соски выпирали из-под ткани, призывая поласкать их. Не отвечая на вопрос девушки, Андрей протянул руку и провел большим пальцем по одному из них, отчего Наталья издала сладкий стон, закусив губу. Майор отчетливо видел, что его любовница изнывает от возбуждения, и ему не надо было устраивать расследование, чтобы найти способ это возбуждение удовлетворить. Подхватив ее на руки, он отнес девушку в спальню, откуда в следующие полтора часа доносились только ее стоны под аккомпанемент скрипов кровати.
А полтора часа спустя они просто лежали в кровати, утомленные, но весьма довольные собой и друг другом. Андрею было так хорошо просто лежать без единого движения, что он даже отказался от мысли встать и закурить, хотя его всегда тянуло на курение после занятий сексом. Он просто лежал, заведя руки за голову, а Наталья удобно пристроила голову ему на грудь, изредка прижимаясь к его коже губами. Наконец, лежать на спине ему надоело, и Васнецов повернулся на бок, спиной к любовнице, попытавшись заснуть. Ее его поступок нисколько не смутил. Она прижалась к нему сзади так плотно, что он чувствовал, как ее сердце часто бьется, напоминая птицу, запертую в клетке.
- Слушай, Васнецов, - она нежно поцеловала его плечо, а одной рукой обняла своего мужчину, который снова полностью принадлежал ей, - а ты с утра снова пропадешь на месяц или даже больше?
- Ты ведь знаешь, что у меня не слишком нормированный рабочий день, - попытался он ответить, не слишком надеясь, что его ответ прозвучит хоть отчасти убедительно. – Иногда мне приходится безвылазно торчать на этой проклятой работе…
- Да ладно, - она снова нежно прижалась губами к его плечу в поцелуе, - мог бы и честно сказать… Как ее зовут?
- Ты о чем сейчас? – он повернулся к ней с выражением недоумения на лице, которое было вызвано не столько правильной догадкой любовницы, сколько спокойной, прямо-таки убийственной прямотой, с которой Натальей был задан вопрос о другой женщине.
- Я о женщине, с которой ты проводишь свое свободное время.
- Так я вроде как с тобой, если ты не обратила внимания…
- Васнецов, - в ее интонации появилось нетерпение, - я слишком хорошо тебя знаю, чтобы ты сейчас принимал невинный вид и разыгрывал удивление. Я прекрасно знаю, что у тебя появилась другая, я это сердцем чувствую. В этом плане меня обмануть сложнее, чем детектор лжи, или как там это у вас называется. Успокойся, я вовсе не буду устраивать тебе сцен ревности, бить посуду или выслеживать твою возлюбленную, чтобы расцарапать ей лицо – я слишком цивилизованна для этого. Просто мне не слишком нравится такое твое отношение ко мне. «Натаха, ты дома? Я сейчас приеду». Потом и вправду приедешь, ляжешь со мной в постель, неистово трахнешь меня, доведя до настоящего исступления, а с утра опять пропадешь на долгий срок. Вот поэтому я и завела подобный разговор. До каких пор это будет продолжаться?
Ее красивые глаза метали молнии, но тон при этом оставался удивительно спокойным. Наталья даже ни разу не повысила голос, размеренно бросая в лицо Андрею свои обвинения. Ее лицо не искажалось в гримасе гнева, на нем было лишь выражение печали.
- Мне казалось, что тебя абсолютно устраивают наши отношения, - попытался Андрей высказаться в свою защиту. – У нас с тобой хороший секс, и появление в наших отношениях любви могло бы все испортить. Ты же сама знаешь, насколько я бываю загруженным работой. Если бы мы поженились, тебе слишком часто пришлось бы ужинать в одиночестве, кляня меня последними словами. Зачем мне это надо? И зачем это тебе? Сейчас нам просто хорошо вдвоем, а в том случае, который я тебе описал, мне пришлось бы просто спокойно дожидаться, когда ты начнешь меня люто ненавидеть. Я слишком люблю тебя в таких вот наших отношениях, чтобы портить их.
Наталья долго ему не отвечала, тщательно обдумывая то, что Андрей ей сказал только что. Он уже полагал, что она и не собирается отвечать, когда услышал ее очень тихий голос, которым она произнесла свою следующую реплику:
- Я выхожу замуж, - говорила Наталья так тихо, что Васнецову приходилось напрягать слух, чтобы ее расслышать. – Мне сделали предложение, над которым я обещала подумать. Полагаю, я отвечу утвердительно.
- Кто же этот счастливчик? Я его знаю? – он попытался задать вопрос так, чтобы не выдать объявшего его волнения, вызванного новостью.
- Нет, не знаешь. Я познакомилась с ним у себя на работе. Ты еще не забыл, что я содержу небольшой салон-парикмахерскую? Одно время этот мужчина стал часто приходить и со временем стал требовать, чтобы его обслуживала я. Не знаю, может, он смелости просто набирался. Мы стали с ним вести беседы ни о чем, болтать о погоде, о новостях, потом переключились на личную жизнь. Однажды он мне рассказал, что разведен со своей женой, и у него сын от первого брака…
- Это, конечно, замечательная информация, которой ты спешишь со мной поделиться, но меня, если честно, слабо интересует история ваших взаимоотношений.
- Ты невыносим, Васнецов, - грустно вздохнула Наталья. – Зачем столь явно выражать свою неприязнь к человеку, которого ты даже не знаешь?
- Мне хватает того, что он увел у меня женщину…
- Женщину? Любовницу он у тебя увел, которая готова была выполнять любые твои капризы, лишь бы ты чаще бывал рядом! Васнецов, я ради тебя готова была играть роль гейши, выполнять любые твои требования, чтобы ты был доволен, чтобы тебя ко мне влекла не только ваша стандартная мужская похоть.
- Он другой?
- Васнецов, ты издеваешься? После тебя ни один мужчина не кажется настоящим, лишь каким-то жалким подобием. Однако я устала быть одна. Я хочу, наконец, завести семью. Я ребенка хочу!
Она впервые повысила голос, выкрикнув свои откровения ему в лицо, вскочила с кровати и метнулась в ванную, и вскоре сквозь шум воды до него донеслись звуки ее плача. Андрей уселся на кровати со своей стороны и обхватил голову руками, зарывшись пальцами себе в волосы. Пока что ближайшее будущее создавало ему только проблемы и задавало вопросы, на которые у него не было ответов. Вот и еще одна проблема появилась на горизонте. Хотя почему проблема? Рано или поздно именно так и должно было случиться. Он мог теперь спокойно признаться самому себе, что и не ожидал от молодой и прекрасной девушки, что она до бесконечности будет его ручным зверьком.
Васнецов услышал, как вода в ванной перестала шуметь, но дверь так и не скрипнула открываясь. Наталья оставалась в ванной, непонятно, чего ожидая. Одевшись, Андрей вышел в коридор и постучал в дверь ванной комнаты.
- Наташа, ты там как? – тихо спросил он, ожидая, что она сейчас откроет дверь и вцепится ему в лицо своими ухоженными ногтями.
- Отлично, Васнецов. Лучше всех. А ты что думал, что я из-за тебя стану себе вены резать? Еще чего! Когда завтра ко мне в салон придет этот клиент, я соглашусь на его предложение, как бы мне ни было больно от этого.
- Но если больно, то зачем соглашаться? – непонимающе спросил он, и тут же сам понял, что его вопрос звучит как минимум глупо, если не выглядит полным издевательством.
Дверь в ванную распахнулась. Наталья стояла на пороге, гневно глядя на любовника. За время, проведенное в ванной, она успела одеться и даже забрала свои роскошные волосы в хвост, решив так и оставить. Макияж она не наводила, да ей это и не требовалось. Девушка была из тех, кого природа щедро наградила естественной косметикой.
- А потому что я не хочу до старости ждать твоих визитов ко мне время от времени. Я знаю, что Ярослав сможет обо мне позаботиться. Раз уж он давно работает с финансами в банковской среде, то уж любимую женщину он точно сможет удовлетворить. Я очень люблю тебя, Васнецов, ты – мой идеал мужчины, но я, повторюсь, не хочу надолго оставаться одна, пока ты снова не решишь ко мне заявиться. Ясно тебе?
- А кем, ты говоришь, твой будущий спутник по жизни работает?
- Он в каком-то банке начальником отдела.
- Не врет?
- Он мне за стрижку и ежедневную укладку столько платит, что мои девчата только глаза закатывают. Даже если врет насчет работы, ну и что? Да пусть он хоть бандит, мне от этого ни жарко, ни холодно. Была же у меня связь с ментом столько времени. Теперь попробуем по другую сторону этих баррикад…
- В таком случае, не имею ничего против. Выходи спокойно замуж за своего банкира. Совет да любовь, - он уже накидывал себе на плечи плащ, готовясь навсегда покинуть этот частный дом.
- Вот в этом ты весь, Васнецов, - Наталья снова плакала, и ее голос был хриплым от слез. – Я тебе все это рассказала, чтобы ты…
- Чтобы я что? Приложил все силы, чтобы этого не случилось? Прости, дорогая, я тебе искренне желаю счастья. Так что пусть у тебя все с твоим банкиром получится так, как хочешь ты. Родишь ему ребенка, и он будет возвращаться домой с работы, как по расписанию. И все в твоей жизни наладится…
- Дурак ты, Васнецов. Я ведь всегда хотела, чтобы у нас с тобой именно так и было.
Андрей мог сдержаться и не говорить слов, которые он произнес спустя несколько мгновений. Они расстались бы друзьями, и, возможно, все продолжалось бы так, как прежде. Но он не смог удержать внутри себя этого жуткого, ироничного смеха.
- Мы желаем счастья вам, счастья в этом мире большом, - фальшиво пропел он, отворачиваясь к входной двери, подспудно ожидая, что девушка кинет ему в спину чем-нибудь тяжелым, что попадется ей под руку, но она этого не сделала.
- Убирайся, - разве что не прошипела она. – Убирайся и забудь мой адрес и номер телефона. Проклинаю тот день, когда я встретила тебя.
- Будь счастлива, детка, - улыбнулся он ей на прощание, хотя на душе у него скребли кошки.
Уже закрыв за собой дверь, Андрей услышал, как с другой стороны в нее ударилось что-то тяжелое. Значит, Наталья все-таки нашла, чем запустить в него. Покачав головой, он спустился по лестнице и вышел из подъезда в почти уже по-летнему теплое утро. Новый день опять начинался не слишком хорошо. Сняв плащ и оставшись в пиджаке, майор Васнецов бодро зашагал к дороге. В последнее время у него не слишком ладилось с женщинами. «А разве раньше было по-другому», - зазвучал у него в голове вопрос. Отвечать своему внутреннему голосу ему в данный момент категорически не хотелось, хотя ответ напрашивался сам собой.
Глава 22
- Бесполезно. Его либо по-прежнему нет, либо…
- Либо что?
- Либо у нас становится еще одной проблемой больше, - Макс продолжал упорно давить на кнопку звонка, который они слышали, стоя по эту сторону двери, но реакции никакой все еще не было.
- Ты о чем? – майор сам знал ответ на свой вопрос, поэтому ему не слишком улыбалось услышать его от Егорова, поэтому он поспешил его опередить. – Не отвечай, давай сначала с дверью разберемся, а там видно будет. Кстати, ты мне вчера обещал рассказать, что у тебя случилось в твоей поездке, кроме разговора с начальником НИИ.
- И рассказывать тут нечего. Напали на меня, Андрюха.
- Да ладно! Тогда мне уже жаль этих несчастных, - попытался с мрачным видом пошутить Васнецов, но ответный взгляд Егорова был красноречивее любых слов.
- Напали сзади, вырубили чем-то тяжелым. Я одному здорово так врезал…
- Так какой результат твоей стычки?
- Ни удостоверение, ни табельное оружие не тронули, что самое странное. Потом я с патрульными еще поссорился, точнее с одним хамоватым старшиной.
- Ну то, что они ксиву и ствол не взяли, легко можно объяснить. Опасались, что мы их так и вычислим. Значит, они имели иную тактическую задачу.
- Интересно, какую?
- Вот поймаем, тогда спросим, Макс, насчет этого можешь не сомневаться.
С самого утра встретившись на работе, они поехали на давно пережившей свои лучшие времена «шестерке» Макса на адрес, где проживал еще один их сотрудник, Павел Аронов, который уже несколько дней не отвечал на телефонные звонки и не открывал дверь. Дожидаться от него новостей смысла уже не было, поэтому накануне Васнецов и принял решение поехать к нему домой и выяснить причину его отсутствия. Макаров с постоянным своим спутником Проскуриным тоже хотели поехать, но Андрей их отговорил, оставив Алексея за старшего в отделе. С минуты на минуту в отдел могли наведаться сотрудники УСБ, которые теперь явно действовали по указке приехавших с Москвы сотрудников. И Васнецову не слишком улыбалось торчать безвылазно в своем кабинете, ожидая визита эсбэшников. Поручив Макарову сказать, если будут спрашивать, что он уехал по срочному вызову в рамках расследования гибели Астафьева, он уселся в автомобиль Егорова, и уже через четверть часа они стояли возле входной двери Аронова.
- Так и будем стоять тут или все-таки спецов позовем, чтобы они нам аккуратно дверь вскрыли? – Макс нервно озирался по сторонам и вообще с самого утра был на взводе.
- Звони им, а я пока в отдел Лехе наберу. Вдруг меня там уже разыскивают…
- Подождут, мать их. Столько волынку тянули, а теперь на им, подавай отчеты и вскрытые сейфы. Уроды.
- Макс это не они процесс затягивали, а генерал нам время давал, чтобы мы попытались убийство олигарха раскрыть. Мы не справились, и теперь московские гости покажут нам свой класс.
- Пусть себе в зеркале комбинацию из пяти пальцев покажут. Алло, слышно меня? Капитан Егоров, уголовный розыск. Нам необходим выезд специалиста, - он скороговоркой продиктовал адрес, - чтобы помог дверь открыть. Нет, там не бандит с заложниками спрятался, СОБР не нужен. Сотрудник наш там проживает, но на звонки ни по телефону, ни в дверь не отвечает. И сколько нам тут еще ждать?
В ходе разговора Васнецов заметил, как лицо капитана вытянулось, а потом стал свидетелем его гневной тирады, которую он адресовал своему невидимому собеседнику:
- Да пошел ты сам, сноб тупоголовый. И за каким … тебя там посадили? Чтоб в-ответ по телефону гундосил, что нет никого из специалистов? А я вот к тебе сегодня загляну и надеру тебе задницу, чтоб в следующий раз более сговорчивым и расторопным был. Чего сказал? Ага, конечно, каре вокруг себя из СОБРовцев выстроишь, чтоб они тебя защищали. Хотя кому ты на хрен такой нужен… Кому? Супруге своей нужен? Она, наверное слепая, раз твою придурочность сразу не разглядела. Урод, - Макс отключил связь и хотел уже в сердцах разбить мобильный о ступеньку, но затем сжалился над телефоном и убрал его в карман. – Не, Андрюха, ну ты представляешь? Сидит там, понимаешь, в кабинете такая вот кабинетная крыса и блеет что-то невразумительное…
- Крысы не блеют, крысы пищат, - машинально поправил своего подчиненного Васнецов. – Ладно, сейчас разберемся.
Он достал из кармана свой мобильный телефон и долго рыскал среди многочисленных контактов в поисках нужного. Максим терпеливо ждал, иногда вновь нажимая на кнопку звонка, на взгляд начальника, абсолютно напрасно. Наконец, ему удалось обнаружить необходимый номер телефона. Он довольно кивнул сам себе и приложил телефон к уху.
- Это один паренек. Не знаю, как сейчас, а раньше хаты выставлял, будто орешки щелкал. Думаю, он сможет нам помочь по старой памяти… Алло! Привет Рыжий. Нормально меня слышно? Это просто замечательно, дело у меня к тебе есть. Думал вот, что сможешь выручить старого знакомого, - он повторил тот же адрес, который диктовал своему собеседнику Макс. – Через сколько можешь быть? Только вот не надо мне рассказывать про больную маму, которую ты ни на минуту оставить не можешь. Помнится мне, что она померла, когда ты свой второй срок мотал за вскрытую квартиру депутата Городской Думы. Все, через полчаса максимум должен быть на месте. Инструменты свои не забудь захватить. Жду.
- Думаешь, он сможет нам помочь? – Максим дождался, пока начальник не отключит связь. – Кто это вообще такой?
- Да ты его знаешь. Колька Рыжий, по паспорту Рыжиков, настоящий мастер-взломщик.
- Это тот самый, которого наш отдел расследования грабежей около четырех лет назад брал прямо на всем награбленном, когда он «треху» отхватил за взлом квартиры какого-то политика. Тогда, еще помню, соседка заметила, что входная дверь ее известного соседа открыта и позвонила в полицию…
- Он самый, Макс. Его тогда патрульные прямо в дверях взяли со всем добром, которое он пытался вынести. Получил всего три года, потому что все вещи депутату вернули, и он особо ерепениться не стал.
- Помню этого взломщика. У него ж тогда уже вторая отсидка была. Сейчас еще небось будет каяться и утверждать, что давно с грабежами завязал…
- Ну, а как же иначе? Пойдем на улицу его ждать, а то накурю сейчас в подъезде, бабки шуметь будут.
Они вышли из подъезда, и Андрей не без удовольствия подставил лицо теплому солнцу, чувствуя, как ласково согревают его кожу солнечные лучи. В такие моменты, когда ярко светило солнце, не хотелось думать о плохом, но мрачные мысли неотступно следовали за ним и копошились в его мозгах. Почему сотрудник его отдела не открывал дверь и не отвечал на телефонные звонки? Можно было допустить, что случилось что-то, что лишило его возможности ходить – мало ли, поскользнулся, упал, очнулся, гипс, как в том фильме – но ведь на звонки мобильного можно было отвечать. А ответа не было, и это не просто настораживало, а сбивало с толку и пугало.
- Слушай, Андрюха, а весна-то в этом году какая ранняя, - мечтательно произнес стоявший рядом с ним капитан Егоров.
Васнецов ему не ответил. Он смотрел на приближавшегося к ним мужичонку лет тридцати, одетого в тренировочные штаны и засаленную куртку. На голове была старая бейсболка, козырьком вперед и низко надвинутая на глаза. Только единожды глянув на парня, Макс сразу понял, что погремуху тот получил не только за свою фамилию. Его волосы, выглядывавшие из-под бейсболки, были такими рыжими, что казалось, будто у него на голове бушует настоящий пожар. Он сделал попытку проскочить мимо, притворившись обыкновенным случайным прохожим, но Андрей следил за ним зорко периферийным зрением, не упуская из виду ни малейшего его движения. Он поймал за руку уже практически прошедшего мимо парня и подтащил его к себе. Парень особо и не упирался.
- Андрей Сергеич, - промямлил он чуть слышно. – А я смотрю, какие-то два здоровых парня стоят у подъезда, а вас не вижу. Богатым будете, не признал.
- Твоими молитвами, Рыжий. Хватит уже сказки рассказывать. Инструменты принес?
- Андрей Сергеич, вы же знаете, что я завязал…
- Давно ли? – Васнецов усмехался, глядя в такое искреннее лицо Рыжего.
- А вот как откинулся со второго срока, так и бросил это дело…
- Ой не ври мне, Рыжий, с огнем играешь. Такого мастера чужие замки вскрывать еще поискать надо, так что не думаю, что тебя заказчики твои в покое оставили.
- Наговариваете вы на меня, Андрей Сергеич, грех это, - торжественно пробубнил себе под нос Рыжиков. Что ж мне теперь, веры вообще не будет никогда?
- Думаю, что нет, Рыжий, - Андрей изобразил на своем лице крайнюю степень сочувствия, внутренне смеясь над ролью такого вот мученика, которую взялся играть чердачник, у которого в его послужном списке значилось не меньше полусотни квартирных грабежей. – Но ты сам себе такой путь выбрал. Никто тебя не подталкивал.
- Ладно, гражданин начальник, - Рыжиков понял, что его спектакль не проходит, и решил попусту не терять времени. – Зачем звали?
- Мастерство твое нужно, Рыжий. Понимаешь, товарищ ключи забыл, а дверь захлопнулась. Теперь вот надо вскрывать дверь, чтобы попасть внутрь. Слесарей звать не стали, решили обойтись своими силами и сохранить дверь в целости и сохранности. Поможешь?
Рыжиков внимательно с прищуром посмотрел на майора и покачал головой из стороны в сторону. На глазах его появилась хитрая улыбка, с которой он посмотрел сначала на Васнецова, а потом и на его спутника.
- Вам что, менты, галочку на мне срубить по легкой захотелось? Ну, уж нет! Я дверь вскрою, а вы мне наручники нацепите. Знаем такое, проходили уже. Мне с моими двумя отсидками еще не меньше десяточки накинут. Сами подумайте: оно мне надо? Нет уж, увольте, господа хорошие. Чтоб я себе своими собственными руками статью обеспечил? Да ни за какие коврижки.
- Рыжий…
- Нет уж, гражданин начальник. Я, конечно, дуралей, но не до такой же степени. Мне с двумя реальными тюремными сроками не хотелось бы обеспечивать себе третий.
- Рыжий, меня послушай. Если ты мне откажешься помогать, я тебе третий срок так и так обеспечу. И полетишь ты у меня на зону белым лебедем. Мне ж достаточно все сводки поднять за последние пару недель, и там обязательно какой-нибудь грабеж со взломом отыщется.
- Вот зачем вы так сразу, гражданин майор? – обиженно протянул Рыжиков, глядя исподлобья на Андрея. – Вы меня звали, и я пришел. Готов выполнять ваши поручения.
- Вот и молодец, Рыжий. Пойдем наверх, я тебе дверь покажу, которую вскрыть надо.
Мужчины втроем зашли в подъезд. Макс шел первым, показывая дорогу. Дальше шел Рыжиков, которого майор контролировал, готовый, в случае чего, сразу схватить за шиворот, не давая ему улизнуть. На четвертом этаже они остановились перед дверью, за которой была квартира Аронова. Тишина за дверью казалась неестественной. Разложив перед собой на ступеньке все свои приспособления, Рыжий что-то беззаботно засвистел себе под нос, приступая к осмотру замка. Спустя две минуты, он прекратил свистеть и повернулся к полицейским с выражением самоуверенности на лице.
- Андрей Сергеич, и всего-то? Я-то грешным делом подумал, что тут дверь будет наподобие сейфовой, а оно вон как получается…
- Откуда у бедного сотрудника уголовного розыска денежные средства на сейфовую дверь? Не выпендривайся и сразу говори, сможешь ее открыть?
- Да как два пальца обос… - он оборвал мысль на полуслове и поправился. – Я имел в виду об асфальт.
- Я так сразу и подумал, - Васнецов вполне добродушно подтолкнул взломщика в двери. – Давай, хоббит Бильбо Бэггинс, профессиональный взломщик, работай.
- Кто-кто? – Рыжиков ошарашено взглянул на майора. – За что вы меня обзываете какими-то непонятными прозвищами?
- Эх ты, темнота, - с мнимой усталостью вздохнул Андрей, - бесполезно с тобой о классике зарубежной фантастики говорить. Будешь новый срок в тюрьме отбывать, спроси в тюремной библиотеке «Хоббита», почитай.
- Не, начальник, ну, может, хватит издеваться? – аж всплеснул руками Рыжий. – Что вы каркаете?
- Каркают вороны, а я всего лишь тебе обрисовываю твое будущее. Эх, Рыжий – Рыжий, конопатый. Да ведь у тебя на лбу написано, что по тебе тюремная камера плачет. Не на одном, так на другом попадешься…
- Сглазите вы меня, Андрей Сергеич, - обиженно протянул взломщик, но отвернулся к двери, выказывая этим свое нежелание продолжать разговор.
- Вот и правильно, работай лучше. А то, неровен час, соседи на нас полицию вызовут.
Андрей как в воду глядел. Спустя несколько минут, на лестнице появилась старушка, которую майор уже видел несколько дней назад, когда приезжал на этот адрес в бесплодной попытке навестить Павла. Она с минуту смотрела на троих мужчин, буравя их своим взглядом, переполненным подозрения, а потом, наконец, вступила в открытую конфронтацию, увидев в руках Рыжего инструменты для взлома. Такие же она видела по телевизору в сериале про российских ментов. Открыв рот, полный вставных зубов, бабка начала в полный голос причитать.
- Ах вы, негодники! Да где ж это видано, чтобы в чужую квартиру вламываться средь бела дня. А ну пошли все отсюда немедленно! – боевая старушка сделала пару угрожающих шагов навстречу. – Я сейчас полицию позову.
- Утихни уже, глас народа, - шагнул ей навстречу Макс, доставая свое удостоверение. – Мы сами из полиции…
- Конечно, так я вам сразу и поверила. Купили себе «корочки» и теперь расхаживаете с ними по городу, безобразничаете, - она вновь перешла на крик. – Люди, помогите, убивают.
- Знаешь, - Максим повернулся к своему начальнику, - а я теперь понимаю тех подростков, которые такую вот бабушку - божий одуванчик забили до смерти. Иногда и мне бывает сложно удержаться.
На нескольких лестничных клетках, тем временем, поднималась настоящая суматоха. Сверху и снизу хлопали двери. Соседи, привлеченные криками старушки, выглядывали из своих квартир. Те, кто посмелее, подходили ближе. Кто-то уже вызывал по мобильнику полицию. Один мужик лет сорока пяти с огромным пивным животом, на полкорпуса опережавшим его самого, сбежал с верхнего этажа, прочно держа в руке скалку. Он даже успел замахнуться на капитана, но тут же получил такую оплеуху, что застонал и сел на ступеньки, привалившись мясистым плечом к стене.
- А ну-ка успокоились все, - громовым голосом возвестил Васнецов, подняв над головой свое удостоверение. – Мы из полиции, всем ясно? Здесь проводится спецоперация, а вы мешаете ее проведению. Разошлись все по своим квартирам.
- А вон и полиция подъехала, - спокойным голосом проговорил стоявший у подъездного окна мужичок в тренировочных штанах и тельняшке. – Сейчас ребята разберутся.
На лестничную клетку поднимались двое «пепсов», неся в руках «укороты». Их внешний вид не обещал тем, кто дал повод их вызвать, ничего хорошего. Первый из них с лычками сержанта наставил автомат на стоявшего ближе к нему Егорова, сразу заорав на него. Видимо, он был из тех, кто всерьез полагал, что криком можно прибавить себе уверенности, а прочих этой уверенности лишить. В ближайшее время ему предстояло зарубить себе на носу, что он был не прав в своем мнении.
- Быстро руки в гору, - раскомандовался он. – Все трое, ну-ка мигом. Стреляю без предупреждения. Кому я сказал руки поднять?
- Сержант, ты бы голос свой поубавил чутка, - Андрей выступил вперед, показав свою «ксиву» патрульному. – А то пойдешь ты у меня служить в такое болото, что тебе окраины Волгограда раем покажутся.
- Это ж майор Васнецов, - вырвалось у рядового, шедшего позади сержанта. – Здравия желаю, товарищ майор.
- Вольно, боец, - Андрей убрал удостоверение в карман. – Обеспечьте со своим старшим порядок в подъезде, раз уж изволили приехать.
- Товарищ майор, - робко подал голос сержант, еще не отошедший от пережитого шока, - нас вызвали, сказав, что тут бандиты какие-то в чужую квартиру ломятся и старушку-свидетельницу убивают…
- Бандиты, вламывающиеся в квартиру – это мы, - спокойно разъяснил сержанту Андрей. – Бабка, которая весь этот кипеш устроила, стоит себе спокойно в стороне. Если повернешься налево, сможешь ее увидеть. Кто именно позвонил в полицию, я не знаю, но ложным вызовом тут и не пахнет – люди продемонстрировали свою гражданскую бдительность. Так что выполняйте приказ по наведению порядка и свободны, сержант.
- Есть, - он отдал старшему по званию честь и занялся непосредственно наведением порядка.
Кого смачными матюками, а кого и несильными пинками, соседей удалось разогнать по их квартирам. Нашлись и здесь недовольные, принявшиеся ворчать, что, дескать, лишают их права узнать новости. Посоветовав им смотреть телевизор, чтобы новости слышать, сержант дал особо сильного пинка какому-то не слишком трезвому жильцу, который вообще планировал упереться и никуда не уходить, подозревая, что его хотят лишить занимательного зрелища. Рядовой недвусмысленно передернул затвор своего «укорота», кровожадно глядя на мужика, и слащавая улыбка сошла с лица гражданина, ожидавшего потехи, но вынужденного вернуться к себе в квартирку, где в кухне на столе ждала его початая бутылка водки. У него был выходной, и праздник его только начинался. Разогнав соседей Аронова, «пепсы» козырнули офицерам и едва ли не бегом спустились по лестнице. Спустя минуту «уазик» уехал, увозя их с собой. Андрей проводил патрульную машину взглядом из окна и повернулся к взломщику:
- Рыжий, ты чего приуныл? Видишь, мы тебе обеспечили спокойные условия для работы. Так что вскрывай уже эту чертову дверь.
Не говоря ни слова в ответ, Рыжиков приступил к вскрытию двери квартиры Паши Аронова, и вскоре по щелчку замка Васнецов понял, что дело сделано. Рыжий с триумфальным видом обернулся к офицерам, отвесив им шутливый поклон, взявшись за ручку двери.
- Прошу вас, граждане начальники. Задание выполнено, и за сим позвольте мне откланяться, - он спустился по лестнице даже быстрее, чем патрульные, радуясь, что легко отделался.
Андрей взялся за дверную ручку, готовясь распахнуть входную дверь в квартиру своего подчиненного, когда его сознание захватило предчувствие чего-то недоброго. Макс молча смотрел на него и, судя по его взгляду, чувствовал то же самое. Будь Аронов дома, он уже давно выскочил бы в подъезд, проверяя, кто пытается взломать его замок. Было бы еще хорошо, если бы он сразу не принялся палить из табельного оружия во все стороны. Но за дверью была тишина. И еще до ноздрей майора долетел слабый запах, слишком известный ему, чтобы быть выдумкой его отягощенного множеством мыслей сознания. И еще до того, как открыть дверь, он по запаху знал, что случилось непоправимое.
Макаров с Проскуриным как раз сделали себе по чашке крепкого кофе, когда в дверь деликатно постучали. Удивленные столь вежливым поведением, они переглянулись. Либо к ним на подгибающихся ногах собирался зайти какой-нибудь посетитель вроде вчерашнего Дьячкова, либо кто-то просто хотел поиронизировать над ситуацией. Оказалось второй. В ответ на резкое Лехино «Войдите» дверь распахнулась.
На пороге стояли трое мужчин в штатской одежде. Одного из них Макс или Андрей сразу бы узнали. Майор УСБ Смирнов собственной персоной решил возглавить обыск в кабинете начальника «убойного» отдела. В руках у него было постановление от прокуратуры на проведение обыска, которое он продемонстрировал и даже дал в руки ознакомиться и Алексею, и Леониду.
- Вопросы есть? – обратился Смирнов к Макарову, безошибочно выделив его по старшинству среди присутствующих. – У вас в кабинете будет проведен обыск. Я попрошу всех оставаться на своих местах и никуда не отлучаться. Где рабочее место майора Васнецова?
- Сам попытаешься догадаться? – Макаров дерзко смотрел в лицо старшему по званию. – Только где вот сам Васнецов?
- Задержан для дачи показаний по поводу той чертовщины, что у вас тут творится в последнюю неделю.
- Ну, тогда требуется его присутствие при обыске, как вы знаете, товарищ майор.
- Или присутствие его непосредственного начальства. Полковник Истомин будет с минуты на минуту. Давайте не будем друг другу усложнять жизнь.
- А я думал, что у вас как раз в этом работа заключается, чтобы усложнить жизнь сотрудникам. Гестапо, блин.
- Попрошу вас воздержаться от выражений, товарищ капитан, - Смирнов сделал знак своим подчиненным, и те одновременно шагнули к ним с Проскуриным. – Попрошу ваши ключи от сейфов.
- Я бы все-таки дождался, пока полковник Истомин подойдет. Если вы, конечно, не возражаете, - Макаров одарил эсбэшников самой лучезарной улыбкой.
- Хорошо, как скажете, - Смирнов уселся на кресло Васнецова и сделал знак своим спутникам располагаться, - подождем и мы.
- Кофейку не желаете, гестаповцы? – с издевкой обратился к ним Алексей, но сотрудники УСБ только смерили его безразличными взглядами, ничего не ответив.
В кабинет вошел полковник. Судя по его виду, начальство и на него насело крепко. Уже с утра у начальника криминальной полиции был крайне изможденный вид. Только вяло отмахнувшись, когда Макаров с Проскуриным попытались вскочить со своих мест, он удостоил легким кивком представителей УСБ.
- Макаров, за старшего. Понятыми при обыске будут ребята из отдела дознания…
- А почему из УФСКН никого не позвали, товарищ полковник. Парни с госкомдури обязательно нашли что-нибудь в наших сейфах, как они это обычно делают. Ловкость рук и никакого мошенничества…
- Разговорчики, - сурово оборвал Алексея на полуслове Истомин, а потом обратился ко всем присутствующим. – Хотелось бы уладить все по-тихому, если никто не возражает.
- Понимаю вас, товарищ полковник, - Смирнов являл собой олицетворение спокойствия. – Все будет тихо и спокойно, обещаю.
- Точно надо было кого-нибудь из госкомдури пригласить, - повернувшись к Проскурину шепнул ему Алексей. – Тогда бы точно все прошло мирно и спокойно. Наши наркоколлеги мирно обнаружили бы у Васнецова в сейфе пару кило героина, и спокойно выпросили бы у Главного приказ о его задержании.
- А вы полагаете вашего Васнецова безгрешным? - заинтересованно спросил у него услышавший последнюю фразу Смирнов.
- Безгрешен аки агнец, - мило улыбнувшись, доверчиво сообщил ему Макаров, слегка к нему склонившись.
- Это мы еще посмотрим, - Смирнов гордо выпрямился и отошел к своим коллегам. – У парней, я полагаю, напрасно будет спрашивать ключи от сейфа майора Васнецова.
- У меня точно нет, - встревожено похлопал себя по карманам Алексей.
- Значит, не зря я взял дубликат у дежурного, - очевидно довольный собой Смирнов демонстративно достал из конверта дубликат ключей от сейфа начальника «убойного» отдела и протянул их своему спутнику.
В сейфе Васнецова смотреть было нечего. Не просто нечего, а в буквальном смысле не-че-го. Сейф был абсолютно пустым. Сотрудники УСБ растерянно переглянулись между собой, а затем вопросительно уставились на своего начальника. Майор Смирнов совершенно точно был выбит из колеи. Макаров решил «добить» его по горячим следам.
- А вы, видимо, ожидали там увидеть гору наркоты и несколько официально незарегистрированных стволов? Не повезло…
- Как мы вовремя успели их распродать, - поддержал игру коллеги Проскурин. – Теперь бы не отвертелись, в случае чего.
- Все-таки Андрюха – голова. Все замечательно продумал. И как наркоту сбагрить по дешевке и оптом, - Макаров смотрел на эсбэшников, даже не скрывая своего к ним презрения. – Молодчина наш шеф.
- Они все переложили в свои сейфы. Возьмите у них ключи, - скомандовал Смирнов.
Оба его подручных двинулись по направлению к старшему лейтенанту и капитану, но в растерянности остановились, когда им в лицо оказались направлены два «макаровых». Ни один мускул не дрогнул на каменных лицах эсбэшников, но они молча достали свои пистолеты, только Смирнов остался в кресле Васнецова, задумчиво улыбаясь.
- Ну и к чему нам эти дурацкие разборки? – медленно с расстановкой проговорил он и обратился к своим подчиненным. – Спрячьте свои волыны, парни. Нам не к лицу устраивать из обыска балаган.
- Какого лешего тут творится? – на пороге кабинета появился полковник Истомин, сразу ворвавшийся в кабинет как вихрь, но тихо прикрывший за собой дверь, чтобы укрыть происходящее от посторонних глаз. – Немедленно прекратить.
- Думаю, товарищ полковник, что ваши офицеры просто невнимательно отнеслись к подписанным вами постановлениям на обыск. Если они полюбопытствуют, я с радостью дам им снова посмотреть документы.
Он протянул Макарову несколько листов бумаги, которые тот внимательно проглядел. Постановления на обыск были выписаны по всем правилам и оформлены были на рабочие места всех сотрудников отдела. С тяжелым вздохом Алексей вернул документы Смирнову, и тот заботливо спрятал их себе обратно в папку, почти ласково улыбнувшись ему при этом.
- Надеюсь, вопросов у вас больше не возникнет? – поинтересовался он у обоих офицеров. – Вы же не считаете меня настолько глупым, что я мог бы хотя бы теоретически допустить возможность спрятать что-либо в сейфах других сотрудников?
- Да вы просто волшебник, майор. Из голубого вертолета, - вечно присущее чувство юмора и на сей раз не изменило Макарову, и он сделал приглашающий жест. – Прошу вас, господа. Наши сейфы к вашим услугам.
Просьба Васнецова, адресованная всем подчиненным накануне, была воспринята буквально. Сейфы у всех были разве что не до блеска вылизаны, даже монстр из многолистового железа, которым пользовался Безумный Макс. Везде было пусто. Не считая дел, находящихся у сотрудников в работе, в сейфах не было ничего. Табельное оружие было у каждого сотрудника с собой, не считая молодых Коваля и Анохину, которые таковым еще не обзавелись. Разочарованию сотрудников УСБ не было предела. Враз помрачневший майор Смирнов спрятал дубликаты всех ключей обратно в конверт и вышел из кабинета, махнув своим подчиненным следовать за ним. Вся троица гордо удалилась, не солоно хлебавши. Истомин усмехнулся каким-то своим мыслям и тоже собрался уходить, но задержался у самого выхода.
- Ну и на хрена было устраивать это представление? – он переводил взгляд с Макарова на Проскурина и обратно. – Острых ощущений в жизни не хватает?
- А чтоб им жизнь малиной не казалась, товарищ полковник, - бодро отрапортовал Алексей. – А то расслабились, аж зла не хватает. Одно слово – гестапо.
- Где Андрей?
- Товарищ майор изволили с самого утра отъехать по делам в рамках расследования убийства старушки, - с ходу нашелся с ответом Алексей.
- Какой старушки? Еще той старушки, которую подростки забили во дворе собственного дома? – полковник тяжело вздохнул, его порой просто бесила въедливость Васнецова, которая не давала ему до сих пор успокоиться и закрыть дело.
- Так вроде бы остальные бабушки пока что живы и пребывают в добром здравии, - улыбнулся Макаров.
Полковник покачал головой, что можно было истолковать , будто он ошарашен поведением своих сотрудников. На самом деле, все было совершенно не так, и тот, кто сделал бы подобное предположение, сильно бы ошибся. Макаров, Егоров, да и сам Васнецов – за этими людьми Истомин пошел бы и в огонь, и в воду. Его доверие к ним было практически безграничным. Разве что к Проскурину он пока только присматривался, но и Леонид не давал повода косо на него глянуть, во всем пытаясь подражать Алексею Макарову, находясь постоянно рядом с ним. Подобное чуть ли не преклонение и копирование многих черт поведения вовсе не доставляло Алексею ни малейших неудобств. Он был всего на шесть лет старше Лени, а опыта у него было значительно больше, но он никогда высоко не задирал голову в общении с ним, даже не допуская подобной мысли.
Погруженный в свои мысли, полковник не сразу услышал, что его зовут. Повернувшись на звук голоса, он увидел двоих мужчин, которых Истомин уже имел честь видеть вчера вечером на совещании у Главного. Полковник Рощин и подполковник Кривов – гости Управления, прилетевшие накануне вечером с Москвы, и уже порядком поднадоевшие своим присутствием и самому начальнику криминальной полиции, и, кстати, генералу, о чем он по секрету сказал Истомину в приватной беседе сегодня утром. Рощин и Кривов совали свои длинные носы буквально во все, что касалось работы Управления, чем доводили до скрытой до поры ярости всех сотрудников. Сейчас гости должны были находиться в гостинице, но они опять решили присутствовать в Управлении, чтобы лучше вникнуть во все происходящее. Мысленно Истомин выругался самыми черными словами, какие только знал, однако обратился к столичным офицерам с радушной улыбкой:
- Господа, как разместились? Все ли в порядке? Какие-нибудь жалобы есть? Учтите, что мы все-таки не Москва.
- Нет, что вы, Дмитрий Иванович, все в полном ажуре. Номера «люкс» в гостинице вовсе не такие плохие, как мы ожидали…
«Не такие плохие, как ожидали, - со злостью подумал Истомин. – Надо вас было в эконом-класс поселить, чтоб там даже телевизора не было».
- А что вас так поторопило? Думал, вы решите отдохнуть день или два после нашй с вами встречи на совещании у генерала. Какие-нибудь новости из столицы? – ему все сложнее было удерживать на лице свою приветливую улыбку.
- Нет, товарищ полковник, - Рощин так же приветливо улыбался, но его хищный взгляд оставался серьезным. – Новостей из белокаменной пока никаких. Просто поговорить хотели, посудачить, так сказать, о полиции в провинции. Не возражаете?
- Какие могут быть возражения, господа? – начальник криминальной полиции сделал приглашающий жест, открывая дверь в свой кабинет. – Прошу вас, проходите. Чай или кофе?
Дверь за спинами мужчин закрылась, отсекая ответ москвичей, и случайные любопытные уши не смогли бы расслышать продолжение разговора.
Неприятный запах, к счастью не достигший еще сбивающей с ног консистенции, ударил в ноздри полицейским сразу, как только дверь была открыта. Источник подобной вони мог быть только один, причем источник этот явно уже, по меньшей мере, несколько дней находился в квартире. Достав носовой платок, Андрей зажал им нос и первым прошел в квартиру. Макс неотступно следовал за ним.
Источник мерзкого запаха разложения они заметили, как только вошли и проследовали из прихожей в гостиную. Сотрудник «убойного» отдела Пашка Аронов висел в петле, приделанной к кронштейну, на который крепился карниз. То, каким образом кронштейн уже несколько дней выдерживал вес человеческого тела, особой загадкой не являлось. Дом был построен в сталинские времена, когда строили, ставя во главу угла не количество, а, прежде всего, качество. Даже карнизы, в чем теперь была возможность убедиться, крепились на совесть. Вот к одному из таких карнизов Павел и привязал петлю, а потом встал на табуретку, всунул в петлю голову и оттолкнул табурет от себя, повиснув на веревке. Высокие потолки не дали ему возможности даже зацепиться за карниз и подтянуться вверх, сбрасывая петлю со своей шеи. Васнецов сейчас видел внутренним взором, как это все произошло, как Аронов встал на табурет, как, раскачавшись, отшвырнул его от себя, и как в последний миг из его горла донесся тихий хрип, с которым воздух покидал его легкие. Андрей помотал головой, отгоняя от себя жуткое видение, и вдруг сосредоточился на чем-то, что привлекло его внимание на полу в нескольких шагах от безжизненного тела его подчиненного.
- Макс, осторожно, - удержал он на вытянутой руке приближавшегося к нему капитана Егорова, - не наступи.
- Ты о чем? – Максим опустил глаза себе под ноги, изучая пол у себя под ногами, и через несколько секунд увидел, что привлекло внимание майора.
На полу виднелось маленькое пятнышко крови. Просто одна капля, которая могла упасть из носа человека. Андрей перевел взгляд на тело своего подчиненного – на первый взгляд кровоподтеков ни на его лице, ни на теле не было видно. Это могло значить, прежде всего, что кровь мог оставить кто-то другой. Оставалось разобраться, кто именно. Осененный догадкой, Васнецов стремительно бросился в ванную, где его догадка подтвердилась. Еще одно пятнышко было рядом с ванной. Кто-то пытался остановить кровь водой из-под крана, но не заметил, как оставил след, который сам по себе теперь отрицал факт самоубийства Аронова. Он ведь мог с кем-то бороться и даже разбить этому кому-то нос или, например, губу. Но, скорее, все-таки нос. Кровь обильно потекла из разбитого носа, и неизвестный пока человек не заметил, как оставил на полу в гостиной и в ванной несколько капель.
- Макс, быстро звони Михалычу.
По разговору, который донесся до него из гостиной, Андрей понял, Егоров вовсю препирается с экспертом-криминалистом, который как всегда, скорее всего, принялся ворчать, что его, дескать, отвлекают от работы по какому-нибудь пустяку. Глянув на внешний вид своего подчиненного, он только убедился в своем предположении. Макс готов был уже кинуться с кулаками на своего невидимого собеседника. Он непременно вцепился бы ему в лацканы его белого халата, если бы тот оказался от него в непосредственной близости. Судя по его голосу, Егоров был практически выведен из себя:
- А я тебе говорю, чтобы ты бросал все твои дела и пулей мчался сюда. Что случилось? Мы нашли тело нашего сотрудника…
Васнецову надоело ждать окончания разговора, и он сделал знак передать ему телефон, что Максим сделал с нескрываемым облегчением. Их эксперт обладал удивительнейшим талантом кого угодно вывести из себя. Андрей приложил мобильник к уху и услышал обрывок из, по всей видимости, долгого монолога Михалыча, который он щедро выплескивал на капитана:
- …а потому я тебе утверждаю, Егоров, что не сдвинусь с места только из-за того, что тебе захотелось вдруг лицезреть меня. И можешь ничего мне не говорить, пытаясь возразить. Мне чертовски надоело бегать по вашим происшествиям, которые у вас случаются едва ли не ежеминутно. Молчишь? А я молчать не буду, я все скажу. И можешь передать своему драгоценному начальнику…
- Зачем же передавать, Михалыч? У тебя есть эксклюзивная возможность сказать все начальнику лично, - Васнецов внутренне умирал со смеху, но сохранял суровые интонации в голосе. – Устал от наших бесконечных вызовов? Так, может, пора уже на пенсию?
- Доживешь с вами до пенсии, - сердито буркнул эксперт, осознав, что попал в довольно щекотливую ситуацию. – Никогда от вас покоя нет. Загоняли уже как ломовую лошадь…
- Ты, помнится мне, гордился, что у тебя молодой помощник появился, так передай все дела ему, - попытался подначить экперта на продолжение откровенности Андрей.
- Не раньше, чем он научится определяться, где ему стоит поковыряться: в носу или в заднице. Вот только тогда я и уйду на заслуженный отдых. А пока даже не надейся меня спровадить. Про какое там тело сотрудника мне говорил Макс? Диктуй адрес. Ничего без меня сделать не могут… - он старательно записал продиктованный ему адрес и отключил связь, не прощаясь.
Васнецов задумчиво посмотрел на мобильный капитана, а потом вернул его владельцу. Тот спрятал телефон в карман, вопросительно глядя на начальника, но вопросов не задавая. Он прекрасно знал, что на невысказанные вопросы Андрей сможет ответить и сам. Так и произошло.
- Сейчас приедет. Обещался не заставлять себя долго ждать.
- И что он все время такой ворчливый… - задумчиво проворчал Макс, одновременно окидывая взглядом комнату, где завершил свой путь Павел Аронов. – Мне все время кажется, что его хлебом не корми, дай только поворчать на кого-нибудь или просто найти свободные уши, чтобы излить душу.
- Думаю, у него это связано с возрастом. Погоди, вот сам таким станешь, узнаешь. – майор первым вышел из гостиной, подавая пример капитану. – Пойдем на кухне подождем, чтобы следов здесь не наделать.
Они вдвоем вышли уже в прихожую, когда в оставленную ими открытой входную дверь заглянула давешняя старушка, которая умудрилась перебаламутить всех соседей. Она с опаской покосилась на Макса и обратилась к майору, определив в нем старшего:
- Можно мне войти?
- Так вошли уже, - Андрей усмехнулся и пригласил бабку на кухню. – Проходите, присаживайтесь.
- Спасибо большое, - старушка прошла в указанном ей направлении и с тяжелым стоном уселась на табурет. – Я просто хотела извиниться за свое поведение полчаса назад…
- Не стоит извиняться, - добродушно похлопал ее по руке майор, заметив, насколько быстро и судорожно она убрала руку, избегая прикосновения майора. – Вы проявили бдительность, и это более чем похвально в вашем возрасте… Я хотел сказать… В-общем, извините, я не хотел вас обидеть.
- Вы и не обидели, - старушка весело ухмыльнулась. – Мне семьдесят лет, в моем возрасте уже не обижаются, даже если кто-нибудь назовет старой перечницей.
- Я вовсе не планировал вас так называть…
- А могли бы, учитывая то, что я натворила на лестничной площадке. Ладно, хватит уже лясы точить. Я к вам не за этим пожаловала.
- А зачем же? – изобразил на своем лице Васнецов крайнюю степень заинтересованности, надеясь, что выглядит при этом хотя бы относительно правдоподобно.
- Я, конечно, старая, но мое зрение меня никогда еще не подводило. Я просто подумала, что вы с ними с одной конторы… Еще решила, что это довольно странно, что ваши коллеги вам информацию не передали…
- Какие коллеги? – теперь заинтересованность Андрея стала гораздо более искренней, он переглянулся с Максом, но тот продолжал равнодушно смотреть на бабку, не издавая ни звука.
- Ну как же? Которые позавчера… нет, три дня назад к парню заходили. Сказали, что являются его коллегами с работы, я как раз мимо проходила. Я Павлика много лет знаю. Всегда такой добрый и отзывчивый парень был. То поможет тяжелый пакет с продуктами донести, то дверь придержит, чтобы меня по носу не хлопнула. Всегда с улыбкой со мной здоровался. Только вот не поверила я им…
- Почему так? – Васнецов весь подался вперед, ловя каждое слово старушки. – Что в них такого было, что у вас не получилось им поверить?
- А вот не знаю. Вроде бы и вежливые, и ближний из них с улыбкой со мной разговаривал, а вот не понравились они мне и все тут. Ну, словно в сердце что-то екнуло. Я, впрочем, все на свою мнительность списала да и выбросила эту встречу из головы. А сегодня вас увидела и сразу вспомнила.
- Значит, внешний вид у нас не слишком располагает к доверию? Подозрения вызывает?
- Вы ж сами знаете, в какое время живем. По телевизору какие-то страсти показывают постоянно, как будто показывать больше нечего. Ну, так о чем бишь я? Ах да! Не понравились они мне, даже непонятно почему, только я ведь думала, что они из милиции…
- Они вам «ксивы» свои показывали? – не стал исправлять бабку майор.
- Чего? – у нее на лице отразилось изумление, и Андрей внутренне обматерил себя за жаргон, на котором со старым поколением разговаривать было бесполезно.
- Я говорю, они вам свои служебные удостоверения показывали?
- Ну да, один так точно показал. Я и фамилию запомнила. Разин. Надо мной сосед живет, он тоже Разин. Скандалист и пьяница. Это он сегодня со скалкой сверху спустился, - кивнула Максиму старушка. – Ну, тот, которому вы в глаз засветили. Будет знать в следующий раз, на кого можно нападать, а на кого и не рекомендуется.
- А звание случайно не запомнили? – Андрей раскрыл свое удостоверение и показал женщине. – Оно вот здесь, над фамилией пишется.
- Ой, да я, милок, и не посмотрела вовсе. Откуда ж мне знать было. Просто Павлик, он ведь тоже в милиции служил. Вот я и подумала, что к нему действительно коллеги пришли.
- Понятно. Спасибо за информацию. Надеюсь, она нам и вправду окажется полезной…
- Милок, а где ж Павлик? Вы здесь, а его я что-то не вижу.
- Нет больше Паши, бабуля, - наклонился к ней Макс, говоря доверительным тоном. – Повесился он.
- Ой, да что ж вы такое говорите? – всплеснула руками старушка, а потом повысила голос. – Паша, ты где?
- Мой сотрудник вам правду сказал, - перебил ее настойчивые крики Андрей. – Пройдите по коридору и сами убедитесь. Только в комнату не заходите, а то следы оставите…
Бабка со скоростью метеора метнулась по коридору дальше в квартиру, и вскоре до полицейских донесся ее жалобный вскрик. Сжав правую руку в кулак и стукнув им по столу, Васнецов поднялся из-за стола и направился вслед за женщиной. В соответствии с его указаниями, порог гостиной она не переступала, но, не отрываясь, смотрела на тело Аронова, все еще висящее в петле на карнизе. Со слезами на глазах она обернулась к майору, который в этот момент не нашелся, что ей сказать.
- Да как же это так? Ведь такой хороший мальчик был. Моя-то внучка старшая на него заглядывалась, только подойти стеснялась.
- Теперь уж и не подойдет. У меня к вам убедительная просьба держать увиденное в секрете. Не исключено, что Паше помогли уйти из жизни…
- Да вы что? – с ужасом взглянула она на оперов. – Это те, кого я за полицейских приняла, могли такое сотворить?
- Не знаю, - Андрей повернулся к Максиму, одними глазами спрашивая у него помощи, но тот присвоил себе роль истукана и безмолвствовал. – Не исключаю такой возможности. После того как наш специалист проведет вскрытие, и мы будет знать приблизительное время смерти Паши, можно будет точнее сказать, их это рук дело или нет. Пока же нам остается только догадываться и строить версии. Помните: никому ни слова пока.
- Хорошо, конечно. Я пойду тогда? - она робко взглянула на полицейских.
- Конечно. Скажите, а вы могли бы фоторобот человека, который вам показывал удостоверение, помочь составить?
- Ой, сомневаюсь я. Не могу обещать того, в чем сама не понимаю. К тому же мужчина тот был в темных очках. Не на пол-лица, разумеется, из модных такие, как в современных фильмах показывают, который мой внучок смотрит. Что-то там про компьютерный мир, что ли…
- «Матрица»? – сразу пришла в голову Андрею ассоциация.
- Это уж я не знаю, как называется, - отмахнулась бабка от странного и незнакомого слова. – Я такого не смотрю. Мне лучше что-нибудь про любовь и желательно из старого.
- Прекрасно вас понимаю, - согласно покивал старушке головой майор. – Мне тоже гораздо больше нравится старый наш кинематограф, чем то, что сейчас выходит на экраны.
- Ну, я пошла. А то заболталась я тут с вами. У меня внучок-то один дома остался, а за ним глаз да глаз нужен. Ему семь лет, и уследить за ним бывает очень трудно.
- Конечно, идите, - Андрей вторично попрощался с бабкой, ожидая, когда же, наконец, она соизволит убраться. – Мы и так вас сильно задержали. До свиданья.
- До свиданья, милок, - она как-то суетливо огляделась по сторонам и торопливо направилась к двери, а потом, словно вспомнив о нем, повернулась к Максу. И вам до свиданья.
- До свиданья, - Егоров мило улыбнулся старушке на прощание.
Кивнув ей, когда она уже была за порогом, майор снова обернулся к печальному лицезрению своего сотрудника, висевшего в петле. После рассказа старушки про встречу ее у двери квартиры Павла с двумя незнакомцами, у него снова появилась информация для обдумывания. Кем были эти мужчины? Что за удостоверение было у одного из них? Напечатали они его сами, или это была настоящая «ксива», давно утерянная одним из сотрудников? От избытка вопросов, ответов на которые пока не находилось, хотелось кричать. Он взглядом проводил старушку до входной двери и закрыл ее за ней, а сам вернулся в кухню и закурил. Бегущая тоненькая полоска дыма, идущая от кончика прикуренной сигареты, притягивала взор, помогала погрузиться в размышления. Первым делом предстояло понять, почему некто показывает старушке, живущей в подъезде, удостоверение сотрудника правоохранительных органов. Он знает, что она сумеет прочитать и запомнить фамилию, или наоборот, надеется на старческую память женщины в годах? И вообще, весна в этом году выдалась весьма теплая и солнечная. Со дня на день ожидалось наступление лета. Но в темном подъезде, да еще и возясь с замком на входной двери квартиры, темные очки пришлось бы снять. Или человек их надел, уже успев разобраться с замком? Андрею стало интересно, столкнулась бабка с двумя мужчинами, когда они выходили из квартиры, или когда они только пытались в нее попасть. Однако старушка уже ушла, а с минуты на минуту должен был подъехать эксперт, так что Васнецов воздержался от того, чтобы побежать за женщиной и задать ей еще пару вопросов. Он снова уселся на табурет и стал ждать эксперта.
Глава 23
В ФКУ СИЗО №1 по адресу улица Голубинская, дом три день начался как обычно. Игорь Вербин уже несколько дней сидел в изоляторе, в который он был доставлен несколько дней назад. Ему так и не удосужились рассказать, с какими приключениями был связан его переезд из управления. Разницы особой пребывания там или тут он для себя не видел. Разве что там, в камере Гарик присутствовал в гордом одиночестве, а здесь их было четырнадцать человек, и все как на подбор невиновные. Попытки «подкатить» к молодому парню начались сразу, как он переступил порог хаты. Рослый детина, весь заросший темным волосом, уже предвкушал, наверное, что Игорек сумеет согреть его холодными одинокими ночами. С этим подрывом он и подошел вразвалочку к новому сидельцу. Вероятно, громила считал, что земля дрожит у него под ногами, когда он делает шаг. Вскоре ему предстояло убедиться в собственном заблуждении. Гарик был, конечно, уродом похлеще некоторых из тех, кто чалился в СИЗО, в одной с ним камере. Здесь ведь были не только те, кто, как и он, ожидали судебного процесса. Некоторые с помощью взяток добивались того, чтобы их оставили на весь срок в изоляторе, не ставя на этап, чтоб на зоне заново жизнь не обустраивать. Волосатый громила был как раз из таких. Кореша с воли в свое время передали начальнику изолятора весьма неплохую взятку в виде молоденькой девочки, которой он мог с тех пор пользоваться в любое время. Достаточно ему только было набрать телефонный номер. Услуги девочки были щедро оплачены на несколько лет вперед, да она и сама была не против периодически ублажать заметного мужчину в погонах.
Громила сидел в изоляторе уже полгода, и о нем вовсю ходила дурная слава. Слишком солидные связи для сидельца оставались у него на воле. Поговаривали, что один убитый в душевой уже был у него на счету, но расследование так и не было проведено – связи громилы решали все. А его несчастная жертва, ходили слухи, в свое время отказал ему в нежных чувствах, которые он искренне хотел разделить с ним. Несговорчивого парня нашли в душевой с несколькими колотыми ранами в области печени. Если он и мучился перед смертью, то не слишком долго, не более получаса. С тех пор с громилой, которого в миру звали Деней Воробьевым, и которого в свое время в криминальных кругах погнали Воробьем или просто Птахой, никто не собирался пересекаться. Он не был ни вором, ни жуликом – это были бы слишком авторитетные для него понятия. Деня был мужиком, который, сидючи в камере, мог устроить кипеш на пустом месте или по просьбе старших. Кстати, паренька в душевой он убил вовсе не из-за отказа того от близости с ним. Убитый на самом деле был весьма успешным наркодельцом на воле, и в очередной дачке с воли получил целую партию. Как ему удалось пронести это мимо конвойных, никто не знал, как не знал и того, что старшие узнали по своим каналам про дела этого парня и приговорили его на своей сходке. А Птаха просто выполнил их распоряжение. Он был вовсе не злым, просто был уверен в том, что все, что ему нравится, но является собственностью того, кто слабее, должно принадлежать ему. С такой неоспоримой логикой он и шел по жизни.
Вот и в то утро, когда неподалеку от СИЗО обстреляли автозак, в котором ехал Вербин, когда стараниями майора Васнецова конфликт был улажен спокойно и без жертв (не считая, конечно плаща майора и нескольких его же синяков), и когда Гарик спокойно с бельем на руках вошел в камеру, привлекая к себе все взгляды тех, кто уже находился здесь, не страдающий излишками интеллекта Птаха подошел к парню, внимательно посмотрел на него с некоторой теплотой, а затем выбил у него из руки стопку белья. Он по всей видимости ожидал, что Вербин нагнется за валявшимися на полу вещами, и можно будет попытаться сразу его опустить, только Гарик не стал нагибаться. Он спокойно посмотрел на громилу и указал ему на разбросанные по полу вещи.
- Подними, верзила.
В первые несколько секунд у Воробья было такое выражение на лице, словно он пропустил неожиданный и очень сильный удар в солнечное сплетение. Тем, кто видел его взгляд, даже показалось, что у него в глазах читается абсолютно детское выражение обиды. Потом до не слишком сообразительного Птахи стали доходить слова, которые паренек имел несчастье сказать в его адрес.
- Это ты чего щас сказал, выродок? – он сделал шаг навстречу парнишке, уже расценивая, каким образом лучше будет вбить того в землю своим огромным кулачищем.
- Ты меня слышал, урод шерстяной, - Вербин снова спокойно ответил просто громадному рядом с ним Дене Воробьеву, глядя на него без всякого вызова. – Я сказал тебе поднять мои вещи, которые ты имел наглость разбросать. Теперь дошло, пень тупоголовый? Или перед присутствующими западло раком загибаться?
- Да я тебя сейчас на части порву, гребаный урод, - заревел Деня, бросаясь на обидчика; смять и раздавить его ничто не мешало, пусть бы новичок сразу кровью умылся, а потом уже можно было вернуться к разговору о близости.
Стоявшие друг напротив друга узники смотрелись как Давид и Голиаф. Деня разве что не вдвое превышал габаритами новичка. Он уже замахивался, готовый обрушить удар сокрушительной силы на зубы недоноска. Каково же было его удивление, когда его огромный кулак не достиг цели, и вместо этого врезался в стену с такой силой, что с потолка посыпалась штукатурка, а на стене осталась даже небольшая вмятина. Деня взвыл от дикой боли и схватился за поврежденную руку. Гарик смотрел на него с презрительным выражением на лице.
- Очко себе не порви от чрезмерного усердия, громила, - едва не нараспев произнес он.
С Воробья такого обращения было вполне достаточно. На минуту он позабыл о дикой боли в сломанных пальцах, он не сомневался, что сломал их, и бросился на обидчика, широко разведя руки в стороны. Поймать паренька в свои медвежьи объятия и раздавить в них – таким был его замысел. Но к его удивлению, новичок ушел и от этого захвата, причем сделал это без видимых усилий, и поставил Дене подножку. Огромный Птаха грохнулся на пол, скуля от боли в разбитом колене. Появление странного и вовсе не крупного паренька и его способность справиться без проблем с таким здоровым мужиком, каким был Воробей, представлялись ему составляющими какого-нибудь страшного сна, который все никак не желал завершаться. Тем временем, его обидчик схватил со стола алюминиевую ложку, которую ее хозяин, по всей видимости, заботливо оттачивал по ночам, потому что у нее были весьма острые края. Схватив сидящего на полу Птаху за волосы и оттянув ему голову назад, он приставил ложку острием к горлу громилы и оглядел присутствующих.
- Довожу до сведения честной компании, что я здесь нахожусь по обвинению в убийстве молодой девушки, лучшего друга, родной тетки и ее паршивого кота. Если до тебя не доходит, я поясню, - он сильно встряхнул сжавшегося в страхе на полу Птаху. – Я предпочитаю спокойно подождать суда, не устраивая ни себе, ни другим никаких проблем. Кто здесь старший по хате?
- Ты заточку-то убери подальше, сынок, - поднялся со шконки, расположенной у зарешеченного окна, мужчина лет сорока пяти на вид, бритый наголо и весь покрытый татуировками. – Я здесь старший. Меня Фомой кличут.
- Меня зовут Игорь, друг меня звал просто Гарик, пока я его не убил, - он мрачно усмехнулся. – Я приветствую всех присутствующих. Родственников у меня нет, последним другом был убитый мной Каштан, так что передачки я ни от кого не жду, губу можете не раскатывать.
- Занимай свободную шконку, парнишка, - распорядился старший. – Ты нашего Деню так сильно обидел, что он, похоже, не собирается к нам присоединяться. Ну и пусть себе сидит в углу на полу. Можешь, кстати, на правах победителя его место занять. Пойдем почифирим с тобой на пару, перетрем дела наши скорбные. Глядишь, и узнаем, откуда ты взялся на нашу голову. Да ты расслабься, пацан, мы понятия уважаем. Ты Деню по всем правилам успокоил, так что претензий к тебе нет.
Успокоенный словами старшего, Гарик свалил все свои вещи одной кучей на свободную шконку. Ему показалось, что лиха беда начало, и дальше все пойдет проще. Парнишка даже не подозревал, что жить ему оставалось только пару дней. Обида Воробья тут была ни при чем. Татарин своих обид прощать не умел и прощать не испытывал никакого желания.
Но пока в изоляторе все оставалось тихо. Игорь спокойно обитал в своей камере, ожидая суда, который должен был состояться через три недели. Его не сильно беспокоило столь отодвинутое по времени судебное заседание. Он спокойно сидел в камере, пребывая там в почете, после того как удачно обошелся с Деней Воробьевым, который играл роль авторитета перед новенькими, но быстро тушевался перед знающими или раскусившими его людьми.
Михалыч зашел в квартиру Аронова и исподлобья посмотрел на вызвавшего его Макса. Тот, недолго думая, пальцем указал на своего начальника. Мол, я позвонил по его поручению, теперь с него и спрашивай. Сам Васнецов продолжал задумчиво курить и на кухонном столе, на блюдце перед ним высилась уже горка окурков. Вид у майора уголовного розыска был не самый радостный, но он кивнул, приветствуя эксперта-криминалиста. Тот же только хмыкнул, увидев, сколько уже накурил Андрей. В привычках Михалыча было начать умничать или прочитать какую-нибудь нотацию о вреде курения, но у Васнецова был такой вид, что эксперт благоразумно решил воздержаться от нотаций. Но вот от комментария по этому поводу он воздержаться не смог:
- Андрюша, я тебе уже говорил, что курение тебя погубит? – он присел рядом за кухонный стол, до поры игнорируя Егорова, который стоял за его спиной, и указал на горку окурков на блюдце. – Как же можно столько курить?
- Говорил. Как видишь, можно, - последовательно ответил на оба вопроса экперта Андрей.
- Ладно, хочешь свое здоровье губить, меня это не волнует. Зачем звали?
- Макс, проводи нашего эскулапа в гостиную. Я сейчас подойду. Только осторожнее там, следы не затопчите.
Михалыч в сопровождении Егорова отправился в гостиную, и через мгновение до слуха Васнецова донесся его изумленный возглас. Тогда он поднялся со своей табуретки на кухне и присоединился к эксперту и Максу. Андрей сразу увидел, что правый ботинок эксперта находится в нескольких сантиметрах от кровавого пятнышка на полу, и сразу же указал ему на это.
- Мне почему-то кажется, что это не кровь Павла. Образец возьмешь? И в ванной комнате еще один такой же…
- А что здесь вообще произошло? Вокруг вроде бы порядок…
- Кто бы это ни был, они могли навести за собой порядок после того, как убили моего парня. Надо тут посмотреть все внимательно будет. Сделаешь?
- А куда я денусь? Ох, Андрюша, вечно у тебя количество событий на каждый рабочий день через край перехлестывает. Неужели спокойно нельзя работать?
- Вот когда меня выгонят из уголовного розыска, пойду спокойно работать охранником в бильярдную. Там всегда спокойно.
- А ты до сих пор рассчитываешь, что тебя выгонят?
- Ну, когда-то же это должно, наконец, произойти, - пожал плечами Васнецов и отвернулся к окну. – Вчера вот комиссия из столицы приехала. Как я слышал, под меня копать собираются.
- Уверен, что не под нашего Главного? – произнося эти слова Михалыч огляделся по сторонам, словно опасался, что его могут подслушать.
- Кому наш генерал-то мог помешать? – отмахнулся от этой идеи Васнецов. – Его назначение лоббировала Москва, а теперь сама же и снимать будет?
- Лес рубят, щепки летят, - настал черед эксперта пожимать плечами. – Мало ли кому на своей высокой должности он мог перейти дорогу.
- Ладно, дождемся результатов проверки, - у Андрея в кармане внезапно зазвонил мобильник, и он временно сосредоточился на звонке. – Алло. Да, Леха. Ничего хорошего. Нет больше Пашки. Мы его нашли в гостиной его квартиры повесившимся. Воздержись пока от комментариев, я приеду, и мы обязательно все обсудим. Что с нашими проверяющими? Вот как? УСБ на нас натравили. И ничего? Вот и хорошо. Пусть пока этим умоются. Кто обыском руководил? Смирнов лично? Ну, это еще не самый худший вариант. Ладно, давай, скоро буду.
Андрей спрятал телефон в карман и посмотрел на Михалыча, который уже приступил к выполнению своих прямых обязанностей. Он как раз сейчас заботливо собирал кровь с пола на образец для анализа, чтобы выяснить принадлежность этой крови. Макс пребывал, судя по его виду, в прострации, из которой его надо было немедленно выводить, чем и решил заняться в первую очередь майор.
- Максим, ты здесь? – он похлопал капитана по плечу, чтобы взгляд того вновь сфокусировался. – Земля вызывает капитана Егорова.
- Здесь я, здесь. Просто ушел ненадолго в себя, но уже вернулся, - Макс посмотрел по сторонам. – Долго нам еще здесь торчать?
- Сейчас уже поедем к себе. Макаров только что звонил…
- Что говорит?
- Говорит, что у тебя кило героина в сейфе нашли, так что готовься, тебя сейчас брать будут.
- Шуточки у тебя, начальник. Ну, а если серьезно?
- Если серьезно, то у нас действительно обыск в моем кабинете был. Ни хрена они не нашли и убрались восвояси.
- Это ж замечательно.
- Вовсе нет, - Андрей снова прошел на кухню и закурил очередную сигарету. – Думаешь, они одним обыском удовлетворятся? Надо быть осторожнее. Не удивлюсь, если они уже «наружку» к нам прикрепили.
- И что ты думаешь по этому поводу?
- Насчет «наружки»? - состроил наивное выражение на лице Васнецов. – Думаю, что проституток больше на своих машинах не будем развозить по точкам. А то мало ли чего…
- Андрей, я серьезно!
- Ну, а если серьезно, полагаю, что кто-то на самом верху очень не хочет, чтобы убийство олигарха было раскрыто. Большие деньги рождают большие проблемы, что поделаешь.
- А нам тогда что делать? Ведь эсбэшники теперь начнут по любому поводу и даже без такового цепляться. Они ж работать не дадут…
- Пива они попить тебе на работе не дадут. Вот и замечательно. Как говорится, во всем есть свои плюсы. Момент. Совсем забыл позвонить, - он набрал номер и застыл в ожидании. – Алло, Маша? Привет. Тебе тоже досталось? Потерпи, родная, прорвемся. Слушай, у меня к тебе просьба. Как всегда, от ее выполнения зависит судьба свободного мира. Мне нужно, чтобы ты покрутила по компьютеру фамилию Разин. Да, как у известного казака, молодец. Служил – не служил, привлекался – не привлекался, ну, ты лучше меня знаешь. Сегодня успеешь сделать? Спасибо, я скоро буду.
Макс терпеливо ждал в прихожей, когда, наконец, начальник соизволит покинуть квартиру. А тот вернулся в гостиную, чтобы переброситься парой слов с экспертом. Тот вовсю уже был занят своей работой.
- Ты знаешь, Андрюша, вроде есть пара образцов отпечатков. Думаю, что смогу покрутить их по нашей базе.
- Замечательно. Тебе помощь прислать?
- Спасибо, я уже своему ассистенту позвонил. Он обещал приехать с ребятами. Андрей, - эксперт внимательно посмотрел на майора, - с тобой все в порядке?
- Михалыч, Паша уже третий сотрудник из моего отдела. Чем я мог Бога так прогневить, за что он меня так невзлюбил? Отдел наш кто-нибудь проклял что ли?
- Зря ты так, Васнецов. Просто работа у вас проклятая. Ненормированный график, ни малейшего уважения и куча головной боли. Я вот на тебя посмотрю: молодой, образованный, со связями – что ты забыл в этой полиции? Давно б уже за границей припеваючи жил, оставив здесь какой-нибудь бизнес на доверенных лиц.
- Это наша родина, сынок.
- Если ты пишешь это слово с маленькой буквы, родиной эта страна для тебя уже не является, - не отреагировал на подколку эксперт.
- Что ж мне теперь, гражданство что ли менять?
- Как вариант, было бы неплохо. Ты подумай, вдруг и вправду решишь до Парижа податься? И нас с собой позовешь…
- И поедем мы дружно этаким аналогом цыганского табора в далекие страны. Так все и будет, Михалыч, так все и будет. Ладно, ты не забудь отзвониться, когда пальчики и образцы крови по базе прогонишь.
- Обижаешь, начальник. Все будет в лучшем виде. Тебе на рабочий звонить, если что?
- Знаешь, звони лучше на мобильный. Хотя я не удивлюсь, если они уже и мобильник мой вовсю слушают. Все, до созвона. Твои, кстати тело Пашки сами заберут?
- Нет, мы тебе его в машину посадим, - видя, как майор переменился в лице после его шутки, Михалыч поспешил исправиться. – Прости, Андрюша. У меня бывают на редкость дурные шутки. Конечно, сами. Все будет в лучшем виде, не переживай, начальник. Езжай спокойно
Андрей бросил последний взгляд на безжизненное тело Пашки Аронова, который ушел недавно, казалось, это было тысячу лет назад, на больничный по простудному заболеванию, а его кто-то таким образом «вылечил». Выбрали безотказное средство для лечения всех болезней. Мертвые не болеют. Васнецов с Егоровым покинули квартиру своего коллеги, вышли из подъезда, уселись в машину и уехали в сторону работы. Негоже было заставлять начальство переживать из-за отсутствия работников. Со стороны и начальства, и проверяющих было проще держать под контролем сотрудников, которые были под боком. Андрей решил пойти по пути наименьшего сопротивления.
Светлана Ковалева не стала выходить на работу в свое отделение. Она с самого утра, отчаявшись дозвониться до Васнецова, который просто игнорировал ее звонки, сидела у себя на кухне. Отыскав чисто случайно затерявшуюся в серванте бутылку настоящего французского коньяка, подаренного ей тысячу лет назад сотрудниками отдела, она достала из холодильника поражающую своими размерами шоколадку на закуску, и решила устроить себе праздник. Коньяк до сих пор был в красивой упаковке. Светлана было подумала, что он мог выдохнуться от времени или нарушенных условий содержания, но ей сразу же пришла в голову обнадеживающая мысль, что коньяк, да еще и французский, Бог его знает, каких годов розлива и соответственно скольких лет выдержки, испортиться у нее в квартире просто не мог. Не имел на это ни малейшего права. Не заслужила она, чтобы еще и алкоголь отвернулся от нее. Усмехнувшись каким-то своим внутренним мыслям, она взяла из гостиной коньячный бокал, подумала немного и поставила его на место. Для тех целей, которые Светлана преследовала, сгодился бы и обычный стакан. Она еще успела подумать, что, быть может, с колой коньяк приобретет более элегантный привкус, но ей вдруг жутко лень стало куда-либо идти, а из-под крана кола не лилась, как у каких-то сумасшедших американцев. Махнув рукой на обстоятельства, Света уселась за стол, поломала шоколадку прямо в обертке, открыла ее и налила себе стакан до половины. Потом смерила его настороженным взглядом.
- Вот так и становятся алкоголиками, душа моя, - обратилась она сама к себе, правда, тут же сама себе возразила. – Ну уж нет, алкоголиками не становятся, ими рождаются.
А ты уверена, что у тебя в роду не было людей, у которых были проблемы с алкоголем? Брат твоего отца закладывал за воротник только так, пока не сошел в могилу от цирроза печени. К концу жизни он мог спокойно залпом выпить флакон одеколона и только занюхать его кулаком, - пробудился от долгого сна ее внутренний голос. - Родители, конечно, держали тебя от дядьки подальше, всерьез опасаясь, что однажды он допьется до белой горячки, когда ты будешь рядом.
- Отвали от меня. Я всегда спокойно относилась к алкоголю, и у меня никогда не возникало сильной потребности напиться.
Даже сейчас? – ее внутренний голос успокаиваться не собирался. – А почему ж ты в данный момент хочешь выпить? Залить свою очередную несчастную любовь?
- А если и так, то что? – она вышла в прихожую и с вызовом посмотрела на свое отражение. – В конце концов, я всегда чувствовала, что не надо говорить мужчинам о любви, иначе с их стороны пропадает всякая симпатия. Моя излишняя поспешность снова меня подвела…
Да ладно! Ты кому другому про это расскажи. А кто тебя просил начинать с мужчиной этот разговор? Надо побыть одной, тяжелые предчувствия, надо подумать… Вот теперь ты добилась, чего желала. За что боролась, на то и напоролась. Сиди в одиночестве и думай, - во внутреннем голосе чувствовалась уверенность в своих высказываниях, и это взбесило Светлану еще больше.
- Заткнись! – закричала она сама себе. – И без тебя тошно.
Я уйду, и ты останешься совсем одна. Этого хочешь?
- Да, да, черт бы тебя побрал, да! Именно этого я и хочу. Не хочу больше тебя слышать. Оставь меня в покое!
Ответом ей была тишина. Внутренний голос внял ее просьбам. А, может, просто решил, что с этой дурочкой все потеряно, и доказывать ей что-либо абсолютно бесполезно. Самым ужасным было то, что Света и сама чувствовала правоту своего внутреннего голоса. Ведь это действительно она среди ночи разбудила Андрея и начала с ним этот дурацкий разговор. Ведь это она тихо собралась и покинула его квартиру, пока майор спал. Ведь это она не могла набраться смелости, чтобы заехать к нему на работу и поговорить, вместо этого до бесконечности терзая свой мобильник и постоянно его отвлекая от работы.
А что ей было делать? Ее действительно пугало осознание чего-то грядущего, чего-то ужасного, что может положить конец их отношениям, столь прекрасно складывающимся с самого начала. И что теперь? Она сама решила пойти на опережение и разрушила то немногое, что между ними было, разорвала ту невидимую нить, «которую меж ними протянули», как пел Владимир Семенович Высоцкий. И теперь Света пожинала плоды своих «трудов». Андрей даже не хотел отвечать на ее многочисленные звонки. Если бы она звонила ему днем, то можно было бы подумать, что он просто занят на работе. Но ведь он игнорировал ее звонки ночью. А это могло означать только одно: майор Васнецов был у женщины, у какой-нибудь из своих любовниц. Разозленная на него, она думала, что таких девушек относительно легкого поведения в запасе у Андрея много, и ничто не могло помешать ему воспользоваться доступностью одной из них. А может и не одной. Привлекательный мужчина мог заинтересовать любую молодую красотку, которая, в свою очередь, могла приглянуться ему. И как он мог так сразу отодвинуть Светлану в сторону? Она не знала, и ее это бесило. Если бы она посмотрела на свое отражение в зеркале, то увидела бы, что стала красной от прилившей к лицу крови. Лицо ее исказила ненависть. Будь он проклят, как он только мог!
В запале Светлана схватила со стола наполовину наполненный стакан и одним махом опрокинула его внутрь себя, закашлявшись на выдохе. Горло обожгло будто огнем, но по телу разлилось тепло, за компанию с которым пришло и ощущение удивительного спокойствия. Она наполнила стакан вновь, но пить пока не стала, закусив первую порцию кусочком шоколадки. Букет отличного французского коньяка был перебит приторной сладостью растаявшего шоколада, но остаточный привкус во рту был приятным. Решив больше не позволять себе подобных решительных жестов, Света пригубила коньяк, сделав малюсенький глоток, и вновь закусила шоколадом. Она все больше вовлекалась в процесс, который начинал ей нравиться. Включив в гостиной музыкальный центр, она поставила свой любимый диск с записями Селин Дион. Канадская певица французского происхождения всегда приносила ей успокоение своими песнями. Особенно Свету привлекал саундтрек из «Титаника», которым она засматривалась уже довольно много лет назад. Ковалева нашла дорожку с этой песней, вернулась в кухню, взяв ловким жестом бутылку с коньяком под руку, и отправилась в гостиную, усевшись в свое любимое кресло, полностью отдавшись нахлынувшим чувствам. Одинокая слеза скатилась по ее щеке, но она ее даже не заметила.
Почему она была такой глупой? Васнецов был для нее самой подходящей парой из всех мужчин, что у нее были. Симпатичный, без вредных привычек (не считая курения, но куда ж без него?), нежный в постели, обеспеченный (не банкир, конечно, ну и что с того?), со своей квартирой – он был ее идеалом. С первого момента, как Света его увидела в коридоре отдела, в котором она работала, девушка поняла, что это ее мужчина. Правда, раньше она то же самое понимала и про других своих любовников. И что теперь? Один когда-то давно разбился на машине, другой был счастлив в браке, содержа семью с двумя детьми, третий давно уже эмигрировал в Штаты, где и вел жизнь преуспевающего бизнесмена. А вот Андрей был рядом. Стоило ей только протянуть руку, и она могла бы его коснуться… А теперь он был вроде бы и не слишком далеко, но с таким же успехом мог пребывать и в звездной системе Альфа Центавра, оставаясь недоступным и недостижимым.
Светлана опустошила стакан и налила себе еще. В голове уже приятно шумело – она даже не поела с утра, и теперь коньяк натощак угрожал повышенным воздействием. Она не обращала на это внимания, стараясь приблизить миг наступления беспамятства, чтобы уже ни о чем не думать и ничего вокруг не осознавать. Судя по ее нынешнему состоянию, ей до полного отключения от действительности оставалось совсем не много. Спьяну Света даже не смогла попасть струей коньяка в свой стакан, пролив мимо. Выругавшись на свою бестолковость, она поставила стакан на журнальный столик, на котором лежал глянцевый журнал, с обложки которого призывно улыбался Том Круз, новый фильм которого обсуждался всем миром, связанным с кинематографом. Поговаривали даже, что он станет главным претендентом на получение премии «Оскар» в нескольких, если не во всех, номинациях. Все это Светлану не волновало. Какой-то там Том Круз! Ковалева видела с его участием несколько фильмов, ее всерьез впечатлило, когда она узнала, что большинство трюков актер выполняет самостоятельно. Но этот голливудский чудо-человек был где-то далеко, а вот потерянный ею мужчина был совсем рядом. Ей вспомнился старый фильм, где один герой поучал другого: «Люди ради любви горы сворачивают, а ты сто метров пройти не можешь»… Она вспомнила, что это была «Весна на заречной улице» с таким привлекательным в молодости Николаем Рыбниковым в главной роли. А, наплевать! Сейчас она уже была во власти алкоголя, этого сурового, а порой и безжалостного божества, которое захватывало в свои цепкие объятья и не выпускало. Она старательно прицелилась в стакан из бутылки, и на этот раз ей удалось наполнить емкость, не пролив ни капли. Издав какой-то странный торжествующий возглас, весьма довольная своим удачным действием, Ковалева схватила стакан, почти полный на этот раз, поднесла его к губам и залпом осушила. С трудом, но подавив позыв к попытке организма исторгнуть из себя только что выпитое, она почти счастливо улыбнулась, запрокинув голову на грядушку любимого кресла. Света взглянула на люстру, свисавшую по центру потолка. Все ее попытки были тщетными – она видела, по крайней мере, четыре люстры, которые водили друг с дружкой какой-то незамысловатый хоровод.
Светлана, наконец, дошла до того состояния опьянения, когда ей стало вдруг на все, совершенно на все наплевать. Рассталась с мужчиной, которому буквально накануне призналась в любви, да еще и по собственной инициативе, покинув его квартиру, когда он спал, так и не попрощавшись? Плевать, ей просто в очередной раз не повезло, и она сильно поторопилась признаваться мужчине в своих чувствах. Возвращаться на работу в родной отдел, несмотря на старания одного влиятельного знакомого, пропихнувшего ее в «убойный» отдел Управления? Плевать, знакомый не обидится, он не из обидчивых. А если вдруг обидится… Ну и что? Ну переспит с ним, чтобы чувство обиды у него пропало. Она знала, что этот знакомый на нее заглядывается, несмотря на тот факт, что он все же семейный человек, и у него подрастает сын. Ей невмоготу было бы находиться рядом с Васнецовым, ощущать его присутствие каждой порой ежесекундно. Она напилась и ничего уже не соображает? Плевать и на это, у царя Соломона на кольце, как ей откуда-то помнилось, была надпись «Все проходит, и это пройдет», так что в этом мире ничто не вечно под луной, тем более какие-то чувства, подумаешь. Хоровод нескольких люстр на потолке завораживал ее. Сознание постепенно покидало Светлану, пока она бессильно не уронила голову и не провалилась в забытье. Музыкальный центр доиграл последнюю дорожку на диске и умолк, застыв в ожидании ее пробуждения.
Васнецов как всегда стремительно вошел в свой кабинет и застал сцену, когда Макаров старательно демонстрировал появившейся Женьке поведение сотрудников УСБ, когда они пришли провести обыск в кабинете начальника «убойного» отдела. Проскурин стоял с ним рядом и слегка улыбался, а Евгения весело смеялась.
- Ты бы видела выражение их лиц, когда они собирались уже подойти к нашим сейфам и увидели два ствола, направленные на них, - Алексей довольно хвалился, ощущая себя в центре внимания. – Ленька, молоток, поддержал. Они словно на стенку наткнулись. Не удивлюсь, если кто-то из них подпустил в штаны с испугу…
- А ну-ка, хлопец, давай подробнее про стволы, - Андрей внутренне напрягся, уже чувствуя, что ему достанется на орехи от начальства за поведение подчиненных в его отсутствие. – Это кто ж тебя научил табельным оружием в помещении размахивать?
- Шеф, да они вконец оборзели, - Макаров обладал настоящей волчьей чуйкой, чтобы определить, что дело принимает не слишком желательный оборот. – Я ж не знал, что у них распоряжение на обыск и наших сейфов тоже…
- Ну, и как? Было у них разрешение?
- Ну, было…
- А тогда какого хрена надо было в джигитов играть? – Васнецов почувствовал, что от перехода на крик его отделяет тонкая, практически незримая грань.
- Андрей Сергеич, да вы бы видели, с какими выражениями на их противных рожах они сюда вошли, - вступился за старшего товарища Проскурин. – К гадалке не ходить, рассчитывали что-нибудь найти, если не у вас в сейфе, то у нас точно. Старший их еще, Смирнов, кажется…
- Майор Смирнов с ними был? – Андрей с таким выражением на лице посмотрел на Леонида, что тот аж отшатнулся.
- Ну, был, и чего с того? – Алексей решил вернуть направление уничтожающего огня гнева начальника на себя. – Вы с ним корешами, что ли заделались?
- Ты поумничай мне еще, - Андрей сурово зыркнул на капитана. – У нас и так в Управлении не слишком много друзей. С нормальным сотрудником из УСБ зачем отношения портить? Может, у них в безопасности больше такого как он и не сыщется…
- Ну, блин, дела… - задумчиво протянул Макаров, осознавший свою промашку. – О таких вещах заранее предупреждать надо…
- А у тебя своя голова на плечах за какой надобностью? Чтобы в нее есть? Или хоть иногда соображалку включать? Как он себя вел, когда вы тут устроили?..
- Ничего особенного. Улыбался только как-то с хитрецой…
- Вот с такой хитрой улыбкой он тебя на казнь и отправит, - включился в разговор подошедший Макс, задержавшийся возле Маши, рассказывая какой-то из своих армейских анекдотов, коих у него в запасе было великое множество, - балбес ты этакий.
- А ты чего это такой грубый, капитан Егоров? Как сейчас вот дам тебе подзатыльник, будешь знать, как обзываться…
- И правильно Макс все говорит, - поддержал Егорова Андрей. – Балбесы вы и есть балбесы. Хорошо ума хватило перестрелку не устраивать в Управлении. А то бы нас отсюда точно погнали. И был бы ты, Макаров, регулировщиком, потому как иного места применения для тебя все равно нет.
- Не, да вы чего, сговорились, что ли? – сделал обиженный вид Алексей. – Я, можно сказать, грудью встал на защиту наших территорий, а ни одного «спасибо» в свой адрес так и не услышал. Все ругань и оскорбления. И вообще чего ты такой злой, шеф? Кто тебе с самого утра хвост прищемил, что ты теперь на нас кидаешься?
- Пашка Аронов повесился…
Его слова произвели на всех неоднозначное впечатление. Лена Проскурин отошел к окну, чтобы скрыть волнение. У Макарова с лица сползла его постоянная улыбка. Евгения оглянулась назад, чтобы случайно не промахнуться, и опустилась на стул у себя за спиной. Рядом на соседний стул и с большим грохотом опустился Стас, так и не издавший ни звука. Задумчиво оглядев всех присутствующих, Андрей молча направился к своему рабочему столу и уселся на свое кресло, спрятав лицо в ладонях. У него до сих пор в голове не укладывалось, что их боевого товарища больше с ними нет. Он просто не мог в это поверить. Что уж было говорить об остальных. Самым равнодушным в кабинете оставался Макс. Вернее, в его душе шла страшная борьба до победного конца, но лицо сохраняло почти безмятежное выражение.
- Это с твоей стороны прикол такой, шеф? – Алексей подошел к столу начальника, опершись руками на столешницу. – Должен тебе заявить, что не всегда понимаю твое продвинутое чувство юмора… Нас в нашей деревне таким шуткам не обучали…
- Я вроде такими вещами никогда и не шутил. Мы с Максом только что от Пашки. Можешь у него подтверждения моих слов попросить, если мне перестал верить.
Алексей перевел недоверчивый взгляд на Егорова, но тот даже не стал ему ничего говорить, просто развел руками и кивнул. Он обвел кабинет вокруг себя взглядом, не в силах что-либо сказать, что случалось крайне редко. Вместо него заговорила Евгения:
- Андрей Сергеич, я выполнила вашу просьбу.
- Ты о чем? – Васнецов угрюмо посмотрел на молодую лейтенантшу, у него из головы не выходила мысль, что их отдел будто кто-то проклял.
- Как о чем? О биллинге телефонной трубки. На словах мой знакомый мне сказал, что телефон этот звонил несколько раз у нас в городе, правда, уже довольно давно. Список номеров он мне обещал передать сегодня часа в полдень…
- Хорошо. Человек сказал, что принесет список, или тебе за ним ехать надо?
- Особо никуда ехать и не придется. Он меня на Комсомольской сегодня ждать будет. Я просто подойду, заберу список и всего делов…
- Андрей Сергеевич, - в кабинет заглянула Маша. – У меня есть еще кое-какая информация о возможных фигурантах дела.
- Хорошо, Женя, действуй. Хотя я уже догадываюсь, кто мог воспользоваться этим телефоном. Странно, что это не пришло мне в голову сразу. А ведь должно было прийти, ведь лежало на поверхности. Как же он мог до этого додуматься…
- Ты сейчас о чем, шеф? – Макаров без улыбки смотрел на начальника. – Ты что, знаешь, кто всю эту кашу заварил?
- Я пока что не уверен, поэтому говорить ничего не буду, надо проверить мою догадку, - Васнецов резко вскочил со своего кресла и направился к выходу. – Иваныч будет спрашивать, скажете, что убийство Бурцева почти раскрыто. Нам, конечно, запретили лезть в это дело, но ведь не пойман, не вор.
- Ты можешь хотя бы сказать, куда собрался ехать? – Егоров смотрел на него, готовый по первому его слову сорваться вслед за ним.
- Пока нет, не могу, - Андрей задумчиво посмотрел на капитана. – Опасаюсь удачу спугнуть, а то она дама с капризами. Единственное… А ладно, все потом. Хотя… Макс, поезжай снова в этот НИИ и снимай с работы их начальника. Как его? Микулича. Я полагаю, что он в деле. Сукин сын, да как он мог?
Стас молча поднялся со стула и попытался незаметно покинуть кабинет, но был остановлен возгласом Макарова в спину:
- Коваль, а ты еще здесь? Ты же после дежурства…
- Я как раз собираюсь отправиться домой, - Стас выглядел непонятно взволнованным, но капитан списал это на бессонную ночь, когда младшему сотруднику пришлось дежурить.
– Ну иди, отсыпайся.
- Всем пока, - Коваль безадресно махнул рукой и вышел из кабинета.
Андрей едва не бегом выскочил из Управления и бросился к своей машине. Ему нельзя было промахнуться, потому что человек такого уровня, про которого он подумал, мог стереть его в порошок, если бы он ошибся. Только ошибки никакой не было – Васнецов был в этом абсолютно уверен. Ему было непонятно, почему он так долго не мог догадаться. Конечно, доказательств у него не было, одни только догадки, но Андрей был уверен, что сможет вывести подозреваемого на чистую воду. Очень уж юридически грамотный, он однако вовсе не производил впечатления психически устойчивого человека. А значит, камера, причем не одиночная, а в присутствии нескольких не слишком дружелюбно настроенных ребят, должна была побудить его к полной откровенности. Васнецов запрыгнул в машину, на которой ездил сам после гибели Астафьева. Двигатель утробно заурчал и спустя минуту Андрей уже ехал в сторону, как он надеялся, где находился подозреваемый. Где он был, в том числе, и во время последнего визита майора. Знать бы прикуп…
Андрей вспомнил внезапно, что именно от него постоянно ускользало. Чертыхнувшись и достав телефон из кармана, он набрал номер Маши и приготовился ждать. Долго ждать не пришлось, Маша не была из тех людей, особенно девиц, которые подолгу могли не подходить к телефону.
- Маша, слушай, я умчался уже по делам. Скажи, на Разина нашла что-нибудь? Сколько-сколько? И это только сотрудников? А из них ныне действующих? Это уже лучше. Среди троих найти будет проще, если, конечно, ксива настоящая… По всем троим вытяни все, что только возможно. Распечатай мне тогда, я буду чуть позже. Спасибо.
Он отключил связь и задумался. В волгоградской полиции служили трое Разиных. Выяснить, кто из них им нужен, сложностей не возникало при условии, что он все еще служит в полиции. А если не служит и никогда не служил? Васнецов подумал и принял решение на этот вопрос не отвечать
Глава 24
- Ты вообще понял, о чем он тут говорил? – Макс обратился к Макарову, который смотрел в этот момент в окно, на начальника, который вышел, даже, скорее, выбежал из здания Управления, уселся в машину Михаила и куда-то умчался.
- Я только понял, что он про старшего в научно-исследовательском институте говорил, что он в деле. В каком деле?
- Неужели это непонятно? – вмешалась в разговор Евгения. – Речь идет все о том же расследовании, от которого нас отодвинули приехавшие из Москвы проверяющие. Леха, не тупи.
- Как со старшим по званию разговариваете, лейтенант Анохина?
- Виновата, товарищ капитан. Обещаю исправиться. Вот, кстати, сейчас и побегу исправляться, - она с тревогой посмотрела на часы. – И так опаздываю уже.
- Ты о чем вообще? – непонимающим взглядом посмотрели на молодую сотрудницу Максим с Алексеем.
- Я ж говорила, что у меня встреча в центре. Один мой знакомый должен информацию по номеру телефона притаранить.
- Тогда беги. Извини, подвезти тебя не сможем. Что стоим, товарищи офицеры? – Егоров оглядел остальных мужчин. – Поехали в НИИ. Андрюха посчитал, что нам с господином Микуличем есть, о чем потолковать. Леня, останешься тут за старшего, вдруг кому-то срочно понадобится кто-нибудь из наших сотрудников. Дежурного я на выходе предупрежу. Погнали, Леха.
- А если начальство спрашивать будет?
- Если Иваныч, ему можешь все рассказать, он поймет, о чем речь. А если наши столичные гости, то скажешь им, что мы на задании, банду брать уехали, ну в-общем придумай что-нибудь.
- Ладно, придумаю.
- Все, тогда до встречи.
Через несколько минут оба опера ехали на машине Макарова в НИИ. Оба не произносили ни слова, потому что говорить им было особо не о чем. Еще по дороге из кабинета к автостоянке Макс успел рассказать, что ехать им предстоит к черту на кулички, на самую окраину. Он помнил, как не слишком гостеприимно отнеслись к нему двое неизвестных, однако при встрече рассчитывал поквитаться. И его задумчивый вид не обещал неизвестным нападавшим ничего хорошего, за это Алексей мог поручиться. А пока он четко следовал указаниям Егорова, сворачивая то налево, то направо, постепенно удаляясь от центра города. Макс уже рассказывал, как попал в милицию, когда в первый раз ездил на беседу к начальнику НИИ. И про нападение на него, он тоже уже успел рассказать. Мнение у Алексея было противоположное мнению Васнецова. Он считал, что злоумышленники могли забрать у Егорова пистолет и удостоверение, а потом спокойно их выбросить по дороге. Тогда бы капитан до сих пор страдал на допросах в УСБ и тщетно пытался восстановить утерянные документы в самой медленной в мире канцелярии. Это не говоря о том, что он просто мог потерять работу за утерю табельного оружия и ксивы, не взирая ни на какие боевые заслуги Максима.
- Я вот все-таки никак не могу понять этих непонятных нападавших. Ну, которые на тебя на выходе с НИИ напали? Могли ведь тебе кучу проблем доставить. До сих пор бы сидел и объяснительные строчил.
- А я, кстати, согласен в этом плане с Андреем. Ну, выбросили бы они мои ксиву и ствол в квартале от места, где произошло нападение Но они ж понимали, наверное, что я их обязательно найду и спрошу по полной за табельное оружие и удостоверение. Хотя…
- Что «хотя»? – сразу насторожился Макаров.
- Бабка в подъезде, где Пашка жил сказала, что те два парня, которые к нему в гости приходили, ей удостоверения показывали. Хотя нет, там старушка фамилию запомнила одного: Разин. Значит, и у второго тоже ксива была, моя им была не нужна.
- А с чего ты решил, что это одни и те же были?
- Не знаю, подумалось вдруг просто. Вообще ты знаешь, мне в последнее время очень что-то стало казаться, что нас одни и те же люди по чьей-то указке постоянно вокруг пальца обводят.
- Да почему ты думаешь, что одни и те же? Может, совсем разные?
- Надеюсь, что мы скоро узнаем, кто из нас прав. Кстати, как думаешь, Мария наша про Разина уже что-нибудь в интернете надыбала?
- А я не знаю. Давай ей позвоним и спросим, - не отрываясь от наблюдения за дорогой, Алексей достал из кармана свой мобильник и протянул его Максу. – Знавал я когда-то одного Вадима Разина, когда в другом отделе только начинал работать. Только он уже на пенсии должен был бы быть… Позвони, узнай.
- Может, это и не сотрудник, а фамилия вообще выдуманная, - Максим быстро нашел в списке контактов телефон секретарши. – Маша, привет. Я хотел у тебя поинтересоваться, ты про Разина что-нибудь нашла, про которого тебя Андрей просил узнать? Да мы пока тут с Лехой на задание поехали, заодно и узнать хотели про этого самого Разина… Весь внимание.
Информация, которой поделилась Мария, изобилием не баловала. По базе она нашла троих Разиных, которые в настоящее время служили в полиции в этом городе. По возрасту, который приблизительно определила старушка, проживающая в подъезде Павла, подходили двое из них. Один в настоящее время находился в больнице, получив огнестрельное ранение в недавней попытке задержать каких-то подростков. У одного из малолетних придурков оказался непонятный самострел, он открыл огонь, и ранил того самого Разина в ногу. Ранение было не слишком опасное, но выполнять свой долг и служить народу он не мог.
По другому однофамильцу информации было чуть больше. Маша пошла дальше интернетовских справок, позвонила в отделение полиции, где служил данный сотрудник, и поговорила с его непосредственным командиром. Наслушалась она от него изрядно. Начав с того, что этот самый Федор Разин был как бельмо на глазу у собственного начальства, постоянно опаздывая на работу и периодически уходя в загулы, начальник его пожаловался, что уже несколько раз пытался избавиться от данного нежелательного элемента в своем отделе, но ему всякий раз давали от ворот поворот. Отец Федора был важным деятелем культуры, и в друзьях у него, в том числе, были и главные полицейские чины города. Поэтому, пристроив свое любимое чадо на службу в полицию, он всячески оберегал его от возможных резких решений его руководства, даже когда его дитятко просто откровенно забивал на свои непосредственные обязанности. Девиз «служа закону, служу народу» явно к нему не имел ни малейшего отношения. Обирал честных граждан, которых могло угораздить в нетрезвом виде возвращаться с работы. Воюя с молодыми людьми, которых задержал во время обхода, сломал одному из них руку. Жалоба была направлена в прокуратуру и там и потерялась. В-общем чувствуя свою безнаказанность, Федор творил, что хотел и жил в свое удовольствие. А еще у него был дружок, его ровесник, Ярик Семенов, с которым они постоянно везде появлялись вместе, хотя особой дружбы между ним не водилось. Просто «рыцарю в сверкающих доспехах», коим себя несомненно мнил Разин, необходим был оруженосец, роль которого с готовностью исполнял Ярослав.
- А знаете, с кем водил дружбу этот самый Семенов? – Мария спешила поделиться новостью, это чувствовалось у нее по голосу. – С неким Маратом Халиловым, с которым они еще со времен срочной службы в армии дружны. Сами догадаетесь, где работает Марат Халилов охранником?
- Маша, ты мне брось уже говорить загадками, пожалей старого оперативника, у которого уже соображалка не та, как в двадцать лет была.
- Да ладно тебе, Максим, ты еще многим фору в сто очков вперед дашь в сообразительности. Не хочешь подумать? Ладно, не буду вас мучить. У научно-исследовательского института есть договор с частным охранным предприятием, которое носит героическое название «Коршун». Так вот именно в этом ЧОПе и работает охранником Марат. И охраняет он именно научно-исследовательский институт, если, конечно, не выходит на другие точки на подмену.
- А ты могла бы как-нибудь узнать график его работы? Вдруг он и сегодня там?
- Я пробовала уже. Меня по телефону отправили лесом. Весьма грубо, между прочим, отправили.
- Даже так? – Макс переложил телефон от одного уха к другому. – Ладно, сестренка, не переживай. Мы с ними сами поговорим. Адрес их офиса есть?
- Я тебе его смс-кой скину. Только вы давайте там осторожнее. Судя по тону говорившего со мной, либо у них весьма солидная крыша, либо они там все отмороженные. Даже узнав, что я из полиции звоню, он только рассмеялся и послал меня снова, теперь уже вместе со всей моей полицией.
- Не волнуйся, Мария, я ему его слова напишу на бумаге и заставлю сожрать. Будет еще всякая мразь наших девчонок оскорблять. Спасибо за сведения.
Макс отключил связь и вопросительно посмотрел на смотрящего на дорогу и потому неспособного ему ответить взглядом Макарова. Движение в это время было весьма оживленное, и необходимо было держать ухо в остро.
- Не ну ты понял, Леха? Всякая шваль со сраного охранного агентства считает себя солью земли. У меня к тебе предложение…
- Если руки и сердца, то даже не думай, - Макаров вертел баранку с ожесточением гонщика «Формулы-1», разве что скорости были меньше.
- Балбес, зачем ты мне такой сдался? Нет, я хотел предложить тебе съездить в этот ЧОП и поболтать с мужичками, которых мы там встретим. Может, когда в девочек их превратим, они вежливости научатся. Машка сейчас адрес отправит на твой телефон.
- Слушай, давай сначала с заданием разберемся, а потом уже поедем в охранку.
Телефон пискнул, подсветка экрана зажглась и тут же погасла. Макаров на мгновение оторвал взгляд от дороги, бросил его на свой мобильник и снова вернул на дорогу. Там как раз какой-то лихач, абсолютно игнорируя правила дорожного движения, подрезал его и с явным превышением скорости ушел вперед.
- СМС-сообщение пришло, Макс. Сам прочитай, может, это адрес, который тебе Мария обещала?
В сообщении действительно содержался адрес частного охранного предприятия. Повертев головой по сторонам, Макс убедился, что офис ЧОП расположен всего лишь в квартале от того места, где они ехали сейчас. Он моментально сказал об этом Макарову, чем вызвал его тяжелый вздох.
- Вот блин засада. Ну ладно, поехали сначала туда заедем, с пацанятами разберемся, которые себя круче крученого считают.
- Отлично, Леха. Сейчас разомнемся, а потом можно будет и за ученым в НИИ поехать. Кстати, тебе Стас странным не показался?
- Ну, он же дежурил прошлой ночью… Мало ли… Может ему поспать совсем не удалось? И вообще не о том ты сейчас думаешь, товарищ капитан.
Алексей резко развернул машины через две сплошные полосы. Со всех сторон истошно засигналили другие автолюбители. Не отвечая им своим гудком, он направил свой автомобиль в частично обратный путь, потому что надо было вскоре свернуть направо. Макс с искренним уважением покосился на своего коллегу. Макаров мог без проблем участвовать в гонках, будучи классным водителем. Они ехали наводить порядок в службе охраны, и Егоров, как всегда в подобных случаях, предвкушал веселье.
Егор Крапивников совсем недавно устроился в частное охранное предприятие, в которое позвал его приятель. Совсем недавно вернувшись домой со срочной службы, отдав Родине два года своей жизни в оренбургских степях, а теперь не имея за душой средств к существованию, он сразу согласился на предложение приятеля. Собеседование не заняло и десяти минут. Рослый кавказец, представившийся ему Ашотом, просто вяло отмахнувшись от попытки выяснить его отчество, посмотрел личные документы Егора, с внимательным видом пробежал глазами его послужной список, где за два года скопилась немалая информация, и сказал Крапивникову, что он может выходить на работу, хоть начиная со следующего дня. Подмахнув предложенный ему договор, не читая его, Егор в приподнятом настроении отправился домой, чтобы уже на следующий день выходить на работу.
Поверхностный лоск новой работы стал таять на глазах с первого его рабочего дня. С уважением косясь на его наколки, которые он получил в армии, никто из его коллег не стремился идти с ним на сближение. Более или менее сносно общался он только с диспетчером, прыщавой и не слишком симпатичной девчонкой Юлей, обладательницей жуткой фигуры и кривых ног. Да только ему на красоту было наплевать. И в постели они оказались через неделю после того, как он предложил Юле встретиться и прогуляться. Заработная плата была в разы меньше, чем ему обещали, но он пока и этим был доволен. А теперь Егор стоял перед входом в магазин и наблюдал, как перед офисом останавливается автомобиль, из которого вылезают двое мужчин, один довольно крепкий по комплекции, а вот второй просто громадный. Глядя на них, старательно не привлекая внимания своим любопытством, он докурил сигарету, метко отправил окурок в ближайшую урну и на мгновение задержался на улице, залюбовавшись своим отражением во входной двери в их офис – симпатичный подтянутый молодой мужчина, которому так шла полувоенная форма охранника. Повернувшись к подошедшим к входу мужчинам, Егор лицом к лицу столкнулся с ближайшим из них.
- А ну-ка, мальчик, где тут начальство ваше сидит? – спросил его похожий на медведя своими размерами мужик, пока второй остановился чуть поодаль, заинтересовавшись их рекламным штендером.
- А вам кто нужен? – нарочито наглым голосом спросил Егор, пытаясь одновременно снять с пояса рацию дрожащими от напряжения пальцами.
Еще в армии он понял одну простую истину, что в выигрышной ситуации оказывается тот, кто с самого начала диалога ведет себя нагло и вызывающе. В офисе находились еще трое или четверо сотрудников, которым всего лишь требовалось сообщить, и они тут же оказались бы на улице, создав численный перевес в свою пользу.
- Нам нужен тот, кто не умеет вежливо общаться по телефону, мой юный друг, - осклабился мужчина, видя его тщетные попытки взять рацию. – Да ты не торопись так, малой. Мы с моим коллегой не так уж и торопимся, а потому можем и подождать.
Почему-то у Егора сразу возникло ощущение, что дело принимает серьезный оборот. На звонки сегодня в офисе отвечал Юра Коробов, на которого уже давно пора было кому-нибудь пожаловаться. Вот кто-то, наверное, пожаловался или попросил подъехать в офис охранной фирмы кого-нибудь из своей «крыши». Подумав об этом, он перевел взгляд на автомобиль, на котором подъехали эти двое. Нет, пожалуй, «крышей» здесь и не пахло. Не так выглядели в понимании Крапивникова бандиты. Эти два субъекта походили, скорее, на каких-нибудь частников, которых кто-то мог попросить помочь уладить вопрос. Тем не менее, в армии Егор навидался всякого, чтобы сейчас не убегать от проблемы с испуганным криком, он все еще искренне считал, что «никто, кроме нас», сказанное про десантуру, в полной мере относится к нему и на гражданке. Поэтому он решил стоять до последнего.
- А че там не так с телефоном? – снова вызывающим тоном спросил он. – Проблемы какие-то? Так мы сейчас по-быстрому все уладим…
- Да нет, родной, с телефоном проблем нет никаких. А вот того, кто не умеет вежливо общаться по телефону, особенно если звонит девушка, необходимо научить хорошим манерам. Тем более, если девушка является представителем закона и служит в полиции.
- Кто это служит в полиции? – не сообразил Крапивников.
- И где их таких тупых набирают? – повернулся к своему спутнику огромный мужик. – Или привыкли только по фене между собой общаться, что нормального языка просто не в состоянии понять?
- Да ладно тебе, не гони, - успокаивающе поднял руки второй мужик. – Давай парню просто объясним суть претензии, а то так убьешь его ненароком, а он так и останется в неведении… И вообще, я смотрю, тут камер понатыкано на каждом квадратном метре. Пойдем-ка лучше внутрь.
- Ну что, тебе особое приглашение нужно? – подтолкнул слегка в спину Егора первый мужик. – Иди вперед, дорогу показывай.
Когда они все втроем вошли в уютный офис, там их встречали еще двое охранников. Кто-то через стекло увидел, как Крапивников разговаривает на улице с какими-то мутными типами, и позвал остальных. Видимо, больше выйти на торжественную встречу посетителей никто не смог. Оба пришедших охранника сжимали в руках резиновые дубинки, не чета дубинкам, с которыми до сих пор ходил обычный полицейский патруль – тридцатимиллиметровые Тонфы с боковой рукояткой, легкие и удобные в обращении и весьма травмоопасные в применении.
- Леха, ты только посмотри, как нас радушно встречают, - Макс повернулся к своему спутнику, который оставался чуть сзади, и едва не пропустил первый удар.
Один из охранников, пользуясь выгодным моментом, когда ближний к нему противник отвлекся, бросился вперед и с размаху нанес удар дубинкой. Какого же было его удивление, когда рука, сжимавшая дубинку оказалась заблокированной, а потом взорвалась резкой болью. Пальцы не в состоянии оказались держать оружие, и дубинка выпала, а через мгновение и он сам оказался в партере. Видя, насколько ловко был обезврежен его напарник, второй охранник попытался уладить все мирным путем. Он засунул дубинку в петлю на ремне и миролюбиво поднял обе руки.
- Парни, давайте побазарим, все обсудим. Че за предъявы? Щас во всем разберемся…
Он успел внести только это предложение со своей стороны, как последовал в партер за своим напарником, а громадный мужик взгромоздился на него сверху, заламывая ему руки за спину.
- Теперь готов слушать? – сидящий на нем сверху мужик говорил так, словно они с ним сидели на скамейке в парке и отдыхали. – Мне нужен не слишком везучий парень, который у вас сегодня по телефону с девушкой общался, которая его про Марата Халилова спрашивала. Ты такого знаешь?
- Марата или парня на телефоне? - попытался острить охранник и тут же получил такой удар в почку, что у него в глазах потемнело.
- И того, и другого.
- Марат сегодня на выходном, он вообще в офисе не бывает. Бывает, что в свои выходные на одну из точек выходит, чтобы подработать.А на телефоне у нас Юрка Коробов, он у нас сейчас в сортире застрял…
- Слышь, малой, - повернулся Макс к Егору, - сгоняй за этим Юркой. – Ты у него спроси, он через очко, что ли вздумал убежать? Не будет вас двоих через две минуты, я этому индивиду почки враз отобью. Все понятно?
- Понятно, - тот факт, что он крутой в прошлом десантник, уже был позорно предан забвению.
- Тогда давай рысью.
Коробова он и вправду нашел в туалете, но, судя по звукам, тот уже собирался выходить. Вскоре до слуха Егора донесся шум спускаемой воды. А через мгновение его глазам предстал и сам Юрий, со своим вечно нахальным выражением лица.
- Че за шум? – поинтересовался он у молодого. – Ашот, что ли, приехал?
- Нет пока. У нас там посетители. Один наш валяется без сознания на полу, а второму руки выкручивают и грозятся ему почки отбить.
- Это че за смертников там принесло? Ну-ка, пойдем посмотрим, - Коробов первым вышел из подсобного помещения в приемную офиса и нагло оглядел посетителей. – Ну, че надо? Проблемы? Щас все разрулим…
- Это точно. Обязательно сейчас все порешаем.
Дубинку с пояса Юрий снять даже не успел. Да он и не пытался, рассчитывать приходилось только на свои силы и на быстроту реакции, которой ему совершенно не хватило. Макс совершенно позабыл, что в офисе охранного предприятия совершенно точно были камеры наблюдения, которые давно уже зафиксировали их боевые действия. Никому со стороны он не собирался позволять обижать Марию, к которой относился с нежной, почти братской любовью. А тут какая-то мразота рискнула по-хамски говорить с ней по телефону, да еще и посылать ее подальше. Этого Егоров вынести не мог. Мощнейший удар с правой, и телефонному хаму почудилось, что в шаге от него разорвалась ракета из «Стингера». Он упал на пол и не шевелился, пребывая в глубоком нокауте. Отведя душу, Макс повернулся к другим охранникам, один из которых стоял на ногах, искренне желая, чтоб его минула чаша сия, а второй только-только поднимался на ноги.
- Мужики, вы откуда такие будете? – Егор оставался самым невредимым из всех работников фирмы и полагал всерьез, что может задавать вопросы.
- А тебе что за дело, малой? – резко развернулся к нему Егоров.
- А кому предъяву кидать за наезд на наш офис? – поднявшийся на ноги охранник кривился от болезненных ощущений в руке, но старался стоять прямо.
- Чего? Предъяву? Ты, как я погляжу, вообще на всю голову сдвинутый, - Максим достал из кармана удостоверение капитана полиции, сунув его практически в лицо парню. – Читай внимательно, если умеешь, конечно.
- Капитан полиции, уголовный розыск… Ни хрена себе! Это че щас, на нас мусора наехали? – больше он кричать не смог, потому что кулак Макса стремительно врезался ему в правую скулу, и он упал на пол, с которого только две минуты назад поднялся.
- Это тебе за мусоров, - пробормотал Егоров, а потом завертелся в поисках Крапивникова. – Пойди сюда, малой.
Егор осторожно подошел к капитану на едва не подгибавшихся ногах. Почему-то он был уверен, что следующий удар прилетит ему, просто за компанию с коллегами. Однако громадный мужик его удивил. Подойдя к нему и почти по-отечески положив ему руку на плечо, он вкрадчиво заговорил:
- Где тут у вас комната видеонаблюдения? Иди вперед, показывай.
Егор привел двоих посетителей к обычной невзрачной на вид двери, на которой не было никаких табличек. Толкнув дверь, Макс оказался в помещении, где находились стеллажи, на которых хранились видеозаписи с камер наружного наблюдения. В дальнем углу комнаты за компьютером сидел парень, на вид выглядевший даже моложе, чем их провожатый в такой же форме, как и остальные охранники. Он обернулся на шум вошедших и уже привстал со своего стула, когда Егоров просто показал ему свой внушительных размеров кулак, и он послушно сел на место. Наклонившись к монитору, Максим безошибочно определил по изображениям на экране, на котором показана приемная, где у них только что произошла короткая, но победоносная схватка с сотрудниками офиса. На картинке сотрудники охранной фирмы до сих пор пытались привести в чувство своего коллегу, который был уверен, что его грубое общение будет ему верным помощником в любой конфликтной ситуации. Пока что он оставался без сознания. Макс ткнул указательным пальцем в это изображение, и с милой улыбкой повернулся от монитора к сотруднику, ведущему видеонаблюдение:
- Мне нужна запись за последние два часа вот с этой и вот с этой камер. И чтоб никаких копий в фирме не оставалось. Быстро!
- Но я не могу, - чуть не заныл сотрудник ЧОПа. – Я не имею права. Меня же за такое уволить могут, вы что не понимаете?
- Это ты не понимаешь, червяк, - Макс показал ему свой огромный кулак. – Не заставляй меня сейчас тебя упрашивать. Я вообще-то на сегодня достаточно размялся, но ради тебя сделаю исключение и продолжу разминку. Быстро давай запись.
- Хорошо, только не бейте.
Парень с видеонаблюдения, в отличие от своих более боевитых, даже, скорее, более наглых, коллег, вовсе не горел желанием сцепиться с таким громилой врукопашную. Выйдя ненадолго на основной экран операционной системы, он достал из ящика стола флешку, скопировал на нее нужный файл, а затем при Максиме совершил операцию по удалению файла из компьютера.
- И из корзины удали его на всякий случай, - подал голос из-за спины Егорова Алексей. – А то вдруг руки зачешутся восстановить файл.
- Если запись с этой камеры где-нибудь засветится, кроме как у меня на флешке, я вернусь к тебе, дружище, - пообещал угрожающим голосом Макс. – Можешь поинтересоваться у своих коллег на досуге, они тебе расскажут, что меня лучше не злить. Мы друг друга поняли?
- Конечно-конечно, - сотрудник охранки даже руки поднял ладонями наружу, демонстрируя отсутствие дурных намерений.
- Вот и замечательно. Пойдем, Леха. Честь нашей сотрудницы восстановлена.
Когда они вышли обратно в приемную, охранники едва не бросились от них врассыпную, глядя на посетителей с выражением ужаса на лицах. Егоров сначала направился к выходу, но потом остановился, задумчиво почесав в затылке, и обернулся:
- Записи о происшедшем у вас больше не осталось. Если когда-нибудь где-нибудь всплывет то, что здесь произошло, мы вернемся. Надеюсь, до всех дошло?
Ему никто не ответил. Охранники смотрели на него с нескрываемой ненавистью, но заговорить никто не решался.
- Молчание – знак согласия, - довольно констатировал Макс. – В таком случае, позвольте откланяться.
Они со спутником вышли на улицу, уселись обратно в машину и уехали. В офисе охранной фирмы повисла тишина. Коллектив ЧОП «Коршун» был морально разгромлен. Вернувшийся позднее Ашот застал странно ведущих себя охранников, вздрагивающих едва ли не от каждого шороха. Двое из них на следующий день подали заявления по собственному желанию. Одним из них был как раз Егор Крапивников, хотя с ним в этой стычке с ментами только разговаривали, и никто пальцем его не тронул.
- Макс, а ты не переборщил? – Макаров смотрел на своего спутника с настороженностью. – Может, стоило все уладить более полюбовно?
- Ты лучше меня знаешь, что с такими козлами полюбовно не получается. «Кому предъяву кидать за наезд», - передразнил он одного из охранников. – Ты всерьез полагаешь, что таких уродов еще можно в жизни научить вести себя по-человечески? Лично я так не думаю. Ладно, поехали в НИИ за их начальником.
- Надеюсь, там ты не будешь устраивать побоище?
- Там не с кем. Помнишь, какой индивид приходил к нам в отдел? Дьячков, кажется. Так вот из мужиков там только такие. А остальные - женщины, а женщин я не бью принципиально. Да и не за что вроде как…
- А если сопротивляться начнут? У нас ведь нет ордера на задержание Микулича. А охранники там из той же самой фирмы, где ты уже прошелся сегодня по зубам…
- Если им позвонят из охранки, могут и попытаться нам воспротивиться. Вот только они ведь не смогут сопоставить два наших сегодняшних визита. Откуда им в офисе знать, что мы в научно-исследовательский центр от них поедем?
- Тоже верно. Ладно, поехали.
Через полчаса «убойщики» парковали машину у здания, которое произвело такое же впечатление на Макарова, как и на Макса в первый его визит. Пошатнувшееся сооружение, по мнению Алексея, просто не могло вмещать в себя целый научно-исследовательский институт. Глядя на скептическое выражение лица коллеги, Егоров искренне рассмеялся:
- Подожди, дружище. Сейчас ты все сам увидишь.
Они позвонили в железную дверь на входе, дождались, пока им ответят, назвали себя и вошли в открытую дверь, очутившись в подобии предбанника. Со времени последнего визита Егорова, тут ничего не поменялось. Все те же два стола, за которыми сидели охранники, все тот же коридор, уходящий куда-то в темноту, по воспоминаниям Макса, в сторону лифта. Он снова подумал, что на постройку такого центра должны были быть потрачены колоссальные деньги. Он поймал себя в очередной раз на мысли, что нечто подобное видел в каком-то фильме, когда весь центр был под землей, оставив только вход на поверхности, но затруднялся вспомнить название фильма. Что-то из современного, это Макс помнил совершенно точно, как и то, что там весьма симпатичная актриса в главной роли снималась.
- Добрый день, господа, - один из охранников поднялся из-за стола и направился вошедшим на встречу. – Могу я у вас узнать цель вашего визита?
Егоров краем глаза увидел, что второй охранник, как только заметил его, полностью скрылся за газетой, виднелась только его макушка с непослушно торчащими волосками. Он решил, что не стоит в настоящий момент дознаваться, кто это такой и по какой причине так поступил, скрывшись от его глаз. Поступи он иначе, некоторых проблем можно было бы избежать, но в этот раз удача от него отвернулась.
- Нам необходимо поговорить с Микуличем Петром Ильичем. Сообщите ему, будьте любезны, - Макаров слышал уже этот слащавый тон коллеги и всерьез надеялся, что охранник НИИ не уловит в этой интонации иронии.
- Одну секунду.
Охранник связался по рации с учеными, внимательно выслушал их ответ, кивнул и обернулся к вновьприбывшим:
- Прошу вас, следуйте за мной. Марат, внимательней, вдруг опять кто-то в дверь позвонит.
Имя второго охранника, с которым обратился к нему его коллега, резануло Макарову слух, но он не придал этому значения. Как и Егорову, ему не удалось сопоставить очевидные вещи. Оставив одного охранника в приемной, второй пошел перед операми, показывая им дорогу, которую Макс и без того превосходно помнил. Они вновь остановились у лифта, дождались, пока его двери гостеприимно распахнутся и поехали вниз. Снова, спустившись на нижний уровень, капитан Егоров увидел тот же самый коридор, по обеим сторонам которого были двери. Снова охранник вошел в одну из них, закрыв ее за собой. Звуконепроницаемая дверь не позволила расслышать ни слова, когда он представлял посетителей. Однако, как и в первое посещение Максом этого заведения, дверь распахнулась, вышедший охранник направился обратно к лифту, будто забыв о существовании гостей, а Микулич предстал собственной персоной перед полицейскими, с радостным выражением на лице протягивая Максиму руку.
- Здравствуйте, Максим. Вы снова вернулись. Есть еще какие-то вопросы ко мне?
- Угадали, Петр Ильич, - ответной улыбки со стороны капитана не последовало, что на мгновение вызвало искорку недоумения на лице ученого. – Признаться вам честно, я полагал, что вы хотя бы немного удивитесь моему присутствию здесь в добром здравии.
- О чем вы говорите, друг мой? – но не мелькнула ли на мгновение вспышка гнева в его глазах? – Чему мне удивляться? Я искренне рад, что вы стоите передо мной живой и здоровый. Разве могло бы быть иначе?
- Вам ли не знать, Петр Ильич, что в день моего предыдущего визита к вам, у вас могло получиться значительно лучше, и тогда я бы здесь под вашими ясными очами не стоял. Уверен, вы знаете о том, что на меня напали на выходе с вашего НИИ в мой предыдущий визит. Допускаю, что не вы были инициатором данного нападения. Но вот в курсе вы были совершенно точно. Иначе, зачем вам было задерживать меня цветастыми рассказами о ваших изобретениях? А ведь все на поверхности. Необходимо было время, чтобы парочка исполнителей добралась в эту глушь.
- Я вас совершенно не понимаю, Максим, - радушная улыбка медленно сползла с лица Микулича.
- Мне вот только одно интересно: у нападавших не было задачи меня ликвидировать, или речь идет о недочете исполнителей? Говорите, господин Микулич. Сбросьте груз с души.
- Мне не о чем с вами разговаривать. Прошу вас немедленно покинуть территорию научно-исследовательского центра, - ученый собирался отвернуться и войти обратно в кабинет, но был схвачен за руку Макаровым.
- Одну секундочку, господин Микулич. У нас к вам будет несколько вопросов…
- А вы кто еще такой?
- Капитан уголовного розыска Макаров, - он свободной рукой достал удостоверение и продемонстрировал его ученому. – Вам придется немедленно проехать с нами.
- Я не собираюсь никуда с вами ехать, - он попытался вырваться из цепкого захвата Алексея, но тот держал его крепко. – Я позову охрану.
- Это ту, что за ЧОП «Коршун» числится? – Макс широко улыбнулся. – Мы там были сегодня с утра, прямо перед визитом к вам. Ребята не слишком рады были нашему визиту, но были весьма довольны, когда мы, наконец, их покинули.
- Какого черта вы себе позволяете? – вспылил Микулич. – Я заслуженный деятель науки, лауреат многих премий…
- Осталось только Нобелевскую премию получить, да? – перебил его Егоров. – И для этого вам понадобилось проверить на деле ваше изобретение?
- Господин Микулич, извольте ознакомиться с постановлением на ваше задержание, - Макаров сунул ему под нос листок бумаги, который достал из внутреннего кармана. – Заметьте, не арест, а именно задержание. Мы хотели бы с вами поговорить. Если вы ответите нам правдиво на все наши вопросы, то сможете вернуться к себе в НИИ. Есть вопросы?
- Нет, пойдемте, - он лишь бегло пробежал глазами документ представленный ему как ордер на задержание, на что и рассчитывал Алексей, спрятавший листок бумаги обратно в карман.
Они втроем поднялись на лифте наверх. Когда Макс проходил мимо охранника, который снова закрывался от него газетой, он подошел к его столу, резким движением вырвал газету у того из рук, оставив в пальцах клочки бумаги и наклонился к черноволосому охраннику, национальность которого не вызывала никаких сомнений.
- Здравствуй, Марат. Вот и встретились. Подработать сегодня решил в свой законный выходной день? Ну что, Марат, друганам своим звонить будешь, чтоб они меня опять на выходе из НИИ поджидали? Правда, сейчас, при свете дня, у них шансов поменьше будет, да и я сегодня не один… А то звони, я даже готов их дождаться. Интересно мне, что это за уроды такие, из-за которых у меня башка потом всю ночь болела. Не будешь звонить? Ну, как знаешь. Мы с тобой после поговорим, вот только господина Микулича отвезем в отдел, и я обязательно вернусь.
Пройдя мимо опешивших охранников, один из которых даже не имел ни малейшего понятия, о чем тут говорил мент, мужчины втроем вышли из здания. Первым в машину на заднее сиденье усадили Микулича. Макаров уже хотел садиться за руль, когда Макс задержал его и подошел поближе, чтобы пошептаться.
- Ну, и откуда у тебя ордер на задержание? Ты мне хотя бы мог сказать, что он у тебя есть? – Егоров довольно зло все это высказывал Алексею, который слушал его с невозмутимым выражением на лице. – Когда ты его успел получить, если мы с тобой весь день неразлучны.
- Да это не на него ордер, - тихо ответил он своему коллеге. – Завалялся у меня, понимаешь, на задержание одного кренделя. А профессора я просто на понт взял. Надеялся, что он не будет внимательно вчитываться в документ. Так и вышло. Садись с ним рядышком, чтобы он на ходу не решил выпрыгнуть.
- Полагаешь, он выпрыгнет? Я так мыслю, что не того склада человек, чтобы к таким решительным действиям прибегать.
- Ладно, тогда поехали в Управление.
Машина Алексея взревела двигателем и тронулась с места. Ни один из пассажиров не заметил, что сквозь щель в приоткрытой входной двери за ними следил чей-то недобрый взгляд. Наблюдавший за ними человек отошел от двери, когда машина полицейских отъехала, взял телефон и набрал известный ему номер. Нельзя было допустить, чтобы Микулич раскололся. Это грозило полным крахом их устремлений. Закончив разговор, он убрал мобильник в карман и вернулся на свое место.
- Вернешься, говоришь? Это вряд ли… - пробормотал он чуть слышно себе под нос.
- Ты о чем, Марат? – его напарник смотрел на него заинтересованно.
- Да так, ни о чем. Не обращай внимания. Менты, говорю, достали свои длинные носы в исследования в нашем центре совать. Надо на них управу найти.
- Где ж ты управу на них найдешь? Я этого парня знаю, который с тобой о чем-то разговаривал. Это «убойный» отдел. Я с ним по службе когда-то пересекался. Он просто меня не узнал.
- Может, и к лучшему, - проговорил Марат и снова углубился в чтение своей газеты.
Его коллега посидел на месте, потом вышел из-за стола, проследовал на улицу, где постоял с сигаретой в руке, не прикуривая ее – он в который уже раз бросал и пока еще держался от возобновления пагубной привычки, а потом вернулся на свое место.
- Куда ходил? – Марат смотрел на напарника вполне дружелюбно, но взгляд его оставался изучающим.
- Покурить, свежим воздухом подышать.
- Я думал, что ты бросаешь…
- Так и есть, - напарник продемонстрировал ему так и не прикуренную сигарету. – Просто некоторые привычки остаются неизменными. Поэтому я до сих пор держу сигарету в пальцах, хоть и не прикуриваю ее.
- Понятно.
Марат выяснил интересующую его информацию и заново углубился в чтение газеты.
Артем Вавилов стоял на углу дома, где условился встретиться с Евгенией, чтобы передать ей информацию по номеру телефона, который она ему передала довольно давно. Сам он работал в сотовой компании и прекрасно понимал, что за подобное действие с его стороны начальство может его не просто уволить, а даже отдать под суд. Однако Женьке Анохиной, с которой они когда-то вместе учились в школе, и в которую парень был еще с тех времен безнадежно влюблен, он отказать не мог. Когда-то она также бессовестно пользовалась его расположением, сидя с ним за одной партой и списывая на контрольной. Артем был достаточно умным, чтобы успевать за сорок минут решить и свой вариант, и ее. Все, что он получал взамен, это ее улыбку и повод вновь попросить его о помощи в случае необходимости. А ему было этого вполне достаточно. Вавилов искренне верил, что когда-нибудь девушка поймет, наконец, что он представляет для нее значительно большую ценность, чем просто помощник в сложных ситуациях. Он спокойно ждал своего часа, терпеливо дожидался той минуты, когда сможет подойти к ней и сделать ей предложение. Артем верил, что придет то время, когда Женька ответит ему согласием. Поэтому сейчас он предавался сладким грезам, ничего не замечая вокруг.
Он не сразу заметил, что напротив него остановилась машина, и что водитель, опустив стекло с пассажирской стороны, подзывает его к себе. Знай Артем, в какие опасные игры сейчас играет Евгения на своей работе, он бы поостерегся подходить близко к незнакомцу, который к нему обращался. Но в его душе сейчас сияла радуга от осознания, что скоро состоится его встреча с любимой девушкой, которая пусть и не отвечала ему никогда взаимностью. Ему верилось, что это лишь до поры до времени. Вавилов подошел ближе и наклонился к окну.
- Слушай, друг, я тут не местный. Подскажи, пожалуйста, как мне добраться до какого-нибудь хорошего кинотеатра.
- Думаете, как время хорошо провести?
- Да, хочу подцепить какую-нибудь хорошенькую девчонку, чтобы с ней провести пару дней. Подскажешь подходящие места?
- Нет ничего проще, - Артем выпрямился, показывая рукой направление. – Для начала вам надо будет проехать до Торгового центра, по прямой, никуда не сворачивая…
Парень не обратил внимание, что задняя дверь машины открылась и из нее выбрался еще один мужчина, до сих пор им не замеченный. Не обращал он внимания на это до того самого момента, как почувствовал, что в бок ему уперся ствол пистолета.
- Садись в машину, разговор есть, - второй мужчина говорил с улыбкой, чтобы не вызвать подозрений у прохожих, со стороны все выглядело так, будто встретились знакомые и теперь весело болтают между собой.
- А если не сяду? – с вызовом спросил Артем, который довольно много слышал о подобных похищениях людей, но сам сталкивался впервые.
- У меня пистолет с глушителем, никто ничего не услышит, если что. Так что если не будешь дергаться, имеешь шансы сохранить себе жизнь. Будешь и дальше своей телке помогать…
- Откуда вы знаете? – ошарашено спросил Вавилов, залезая в машину.
- Мы все про тебя знаем. Например, что ты нарушил закон, согласившись предоставить полиции сведения по телефонному номеру. Знаем, что ты сделал биллинг чужой трубки. Знаем, что ты не прочь затусить с телкой и потому ей помогаешь.
- А про девушку-то вы откуда знаете?
- А у тебя на лице все написано. Так что, если не будешь целку из себя строить, сохранишь и жизнь, и работу. Где документы, которые ты собирался отдать лейтенанту Анохиной?
Спорить с незнакомцами было бессмысленно. Они владели практически всей информацией и о нем, и о его работе, и даже о том, что он пошел на нарушение закона, чтобы помочь девушке. Артем полез во внутренний карман и достал оттуда конверт, который намеревался передать Евгении. Отобрав у него конверт, незнакомец кивнул водителю.
- Поехали.
- Куда вы меня везете? – Вавилов решил, что теперь пора поддаваться панике. – Я же вам отдал все, что собирался передать своей знакомой.
- Скажи, ты считаешь себя умным парнем? – спросил мужчина, уже не улыбаясь, напротив, мрачно глядя на него.
- Всегда полагал, что так и есть…
- Тогда посуди сам: что может помешать тебе заново распечатать найденные сведения и передать их подруге в любое другое время? У нас своих дел полно, нам недосуг тебя круглосуточно контролировать. Так что извини, приятель.
- Что вы собираетесь делать?
Незнакомец собирался ему ответить, но его прервал звонок мобильного. Достав мобильник из кармана, мужчина ответил, и лицо его вытянулось. Прослушав довольно длительный монолог звонившего, он, наконец, нашел время вставить свой вопрос.
- Они его увезли? Прямо сейчас собираются увозить? Шакалы. И что теперь делать?
Он снова застыл в напряженной позе, старательно выслушивая все, что говорил ему собеседник. Потом опять заговорил:
- Ну, и каким же образом нам его перехватить? Наши коллеги не будут сильно возражать? Хорошо. Понятно. Так и сделаем.
Мужчина убрал телефон и повернулся к Артему:
- Так о чем мы с тобой говорили?
- Я готов поклясться, что никогда не расскажу полиции о вас и больше никогда не буду искать информацию по просьбе моей знакомой…
- Молодой человек, ты же прекрасно понимаешь, что в наше время, когда миром правят бабки, клятвы сильно потеряли в цене.
- Но как же…
- Все, ты меня утомил. Ярослав, - повернулся он к водителю, - мне сообщили, что наши коллеги задержали ученого и собираются его везти в Управление. Надо их остановить.
- Ты же сам говорил, что никаких имен.
- Да наплевать, считай, что мы наедине. Этот парнишка уже ничего и никому не расскажет. У нас мало времени, найди укромное место.
- Сейчас сделаем, командир.
- И не зови меня этим дурацким словом, а то получишь пулю.
- Извини, - мужчина на месте водителя втянул голову в плечи. – Не хотел тебя обидеть.
- Страстные у вас отношения, как я посмотрю, - не удержался от оценки Артем, обидно усмехнувшись.
- Говори-говори, сокол. Больше возможности поговорить у тебя все равно не будет.
Вскоре машина остановилась на пустыре. Мужчина, сидевший рядом с Вавиловым, полез из машины первым. А затем, достав пистолет, скомандовал ему вылезать. Мысленно простившись со своими мечтами о любви и о спокойной семейной жизни, которую он себе так часто представлял, Артем вылез наружу и огляделся по сторонам. Машина стояла под мостом, который разделял центральный и ворошиловский районы города. Вдалеке в овраге должны были быть проложены пути, по которым когда-то во времена детства его родителей ходил детский паровозик с небольшими вагонами. Вдали в овраге маячил силуэт недостроенного здания, про которое поговаривали, что это должен был быть бассейн. Сейчас в этих развалинах обитали бомжи и играли подростки. С другой стороны невдалеке угадывались очертания футбольных ворот – там было песчаное футбольное поле. Сколько бы раз Артем ни проезжал мимо, никогда он не видел, чтобы кто-нибудь из окрестных дворов на этом поле играл.
Он перевел свой взгляд на двоих мужчин, которые привезли его на этот пустырь. Ни один из них не улыбался. В грудь Вавилову был направлен пистолет в руках того, который сидел в машине рядом с ним. Взгляд того сфокусировался на пареньке, рука не дрожала. Промахнуться он не имел права, иначе бы его самого к стенке поставили.
- Так стреляй уже, членосос гребаный, - едва не закричал Вавилов, стремясь вывести человека с пистолетом из себя. – Только помни, что однажды ты будешь стоять на моем месте, а кто-нибудь с оружием в руках будет находиться на твоем.
Последним, что увидел в своей жизни Артем, была вспышка, вырвавшаяся из ствола пистолета. Он почувствовал, что его ударило в грудь будто молотом. Затем наступила темнота, и Артем больше ничего не видел и не слышал. Грудь у него горела огнем. Боль терзала сознание. Хотя это значило, что он жив, ведь мертвые боли не чувствуют. В последней попытке уцепиться за ускользавшую от него жизнь, он подумал о Евгении, что все-таки он ее подвел, так и не дождавшись на месте встречи. Затем ушла и эта мысль.
Мужчина, выстреливший в паренька, подошел к лежавшему на земле телу, внимательно в него всмотрелся, затем опустился на одно колено, проверяя пальцем пульс у застреленного на шее. Глубоко вздохнув, он поднялся на ноги, снова направил ствол на парня и выстрелил ему в голову.
- Зачем? – обратился к нему Ярослав.
- Всегда надо проводить контрольный выстрел в голову. Потому что, если он останется жив, то сможет на нас донести. Так что я его, считай, окончательно, упокоил.
- Не слишком ли много убийств в последнее время? – тихо, словно не слишком уверенный в допустимости данного вопроса, спросил Ярослав. – Мы с тобой уже совсем забыли, что вообще-то представляем правоохранительные органы.
- Какие-какие органы? - с злобным прищуром переспросил его напарник. – Ты можешь считать, что место свое в правоохранительных органах потерял уже давным-давно, когда того мужика застрелил, который на свою супругу в состоянии алкогольного опьянения с кулаками кидался и бил ее каждый день. Тебе напомнить, сколько трудов было потрачено, чтобы тебя из этой ямы вытащить?
- Не надо напоминать. Я все сам прекрасно помню.
- Тогда садись в машину, заводи мотор и не выступай. У нас времени мало. Мусора уже ученого, наверное, к Управлению подвозят.
- И что нам тогда делать? Устраивать стрельбу при свидетелях?
- Нам приказ дан: устранить ученого, который больше не нужен – слишком от него большая угроза исходит. А по возможности ликвидировать и ментов, которые с ним. Мало ли что он успел им в машине по дороге рассказать.
- Думаешь, он поплывет?
- Практически уверен в этом. Поехали, у нас мало времени.
«Рено логан» начал движение и вскоре укатил с места убийства. На пустыре под мостом осталось только бездыханное тело Артема Вавилова.
Глава 25
- Ну, что, господин великий ученый, - Макс сидел рядом с Микуличем на заднем сиденье, по-хозяйски заведя свою руку ему за спину, - можете начинать рассказывать.
- Во-первых, я попросил бы вас, Максим, без всякого панибратства, - Петр Ильич держался уверенно, но постоянно смотрел по сторонам.
- Мне вот интересно, а что же во-вторых? – подал голос с места водителя Макаров.
- А во-вторых, с чего вы взяли, господа, что я вообще в курсе чего бы то ни было, в чем вы хотите меня обвинить?
- Петр Ильич, помилуйте, вас никто ни в чем не обвиняет.
- Тогда в чем дело? Зачем срывать меня с работы в самый разгар рабочего дня? То, что я являюсь в нашем центре начальником, еще не освобождает меня от графика работы.
- Петр Ильич, помнится, вы рассказывали мне в мой первый приезд к вам на работу, о таком чудесном препарате, который мог оказывать на сознание человека буквально волшебное воздействие, повышая ему настроение, улучшая самочувствие и тому подобное. Вы еще приводили в пример известных исторических личностей и говорили о том, скольких проблем можно было бы избежать, придумай кто такой препарат раньше.
- Я прекрасно помню, какой вам лапши навешал на уши, Максим, - ухмыльнулся Микулич, выдержав взгляд опера. – А еще я вам рассказывал про уже существующие препараты, относящиеся по своим фармакологическим свойствам к ЛСД, которые уже придумали. Вы и правда считаете, что мы стали бы заниматься такой ерундой?
- Вот черт, - выругался Алексей.
Макс почувствовал, что машина пошла в бок и немного накренилась. Будь они уже на трассе с оживленным движением, не миновать бы аварии, но на дороге, хоть и заасфальтированной, но все-таки близкой по сфере применения к проселочной, не было больше ни одной машины, и сталкиваться им было просто не с кем.
- Леха, что там с тобой?
- Со мной ничего. Мы, похоже, колесо пробили… - с этими словами Макаров вылез наружу и обошел автомобиль спереди. – Точно, правым задним колесом на что-то наскочили.
- И что нам теперь, попутку ловить?
- Ага, разбежался. У меня запаска есть. Лысая, конечно, но до Управления добраться ее хватит. Иди помоги, - он уже рылся в багажнике в поисках домкрата.
- Что, проблемы? – с издевательской усмешкой спросил ученый.
- Все в полном порядке. Посидите пока в машине, Петр Ильич. Мы сейчас колесо поменяем и продолжим нашу занимательную беседу.
- Напрасно вы стараетесь, Максим. Я не имею ни малейшего представления, о чем вы хотите со мной поговорить. А если бы и имел… Неужели вы думаете, что я стал бы обсуждать такие вещи с органами охраны правопорядка?
- Воля ваша. Когда мы вашу вину докажем, а мы ее докажем, можете не сомневаться, уже поздно будет просить нас разрешить вам написать, например, чистосердечное признание.
- Да о какой вине вы вообще говорите? – ученый начал терять самообладание. – Не имею представления, о чем вы.
- Я всего лишь о том, что, как гласит золотое правило сотрудника полиции, отсутствие у человека судимости это вовсе не его заслуга, а только недоработка правоохранительных органов. Как говаривал один киногерой, был бы человек, а вина всегда найдется.
- Я просто в шоке от вашей прямо-таки убийственной логики.
- В таком случае, Петр Ильич, сделайте одолжение, помолчите пару минут. Пока подумайте в тишине, в чем будете признаваться. Можно начать с далекого прошлого. Например, как вы умудрились перейти дорожку известному и авторитетному человеку в Москве. Я имею в виду некоего Кису Планшета. Не припоминаете? Сейчас его Планшетом, конечно, никто уже не называет. А вот по паспорту он так и остался Константином Добровольским.
У ученого был вид боксера, пропустившего удар и пытающегося прийти в себя. Если Макс рассчитывал именно на такой результат, то он своего добился. Микулич судорожно сглотнул и посмотрел на свои крепко сцепленные в замок пальцы. Пользуясь наступившей тишиной, Максим спокойно вернулся к процедуре замены колеса. Подняв машину на домкрате, он подкатил запасное колесо, пока Алексей снимал пострадавшее. Вся операция по замене заняла не более десяти минут. Вскоре полицейские снова сидели в автомобиле, и Макаров готовился завести двигатель. Макс собирался вернуться к прерванному разговору, когда до его слуха донесся звук работающего мотора. К ним приближалась другая машина, что на этой пустынной дороге было редкостью. Вероятно, кто-то возвращался с работы и торопился домой, как подумалось Егорову. Спустя несколько мгновений он уже в спешном порядке менял свое мнение. Вначале ему хотелось отпустить какую-нибудь едкую шпильку насчет того, как вдруг разительно изменилось выражение лица Микулича. Проследив за его взглядом, Максим увидел приближавшийся к ним «рено логан», внешне ничем не примечательный. Когда иномарка почти поравнялась с автомобилем оперов, стекло сзади бесшумно опустилось, и оттуда выглянуло дуло автомата. Будь неизвестный стрелок чуть поудачливее, и оба капитана, и Макаров, и Егоров, получили бы по несколько пуль каждый. Но в момент, когда был открыт огонь, «логан» сильно тряхнуло, и он подпрыгнул на кочке, из-за чего длинная, патронов на десять очередь ушла немного выше. Второго шанса Макс стрелкам давать не собирался. Он быстро сориентировался в ситуации и ринулся из машины, следуя примеру Макарова, который уже сидел на земле, укрывшись за крылом. Вытолкнув ученого в дорожную пыль, Максим вылез следом за ним. Служебные привычки брали свое, и пистолет уже был зажат у него в руке. Высунувшись из-за автомобиля, служившего им ненадежным, но единственным укрытием, он трижды выстрелил в направлении «рено» и, судя по звону стекла, хотя бы один раз попал. Заднее стекло полностью разлетелось, и краем глаза Егоров заметил, как в салоне «логана» кто-то нелепо взмахнул руками. Машина с непонятными стрелками стремительно развернулась и рванула в обратном направлении. Проезжая мимо, неизвестные злоумышленники повторно обстреляли автомобиль Макарова, а потом уехали.
- Вашу мать, суки, - Макаров выскочил из своего укрытия и выстрелил несколько раз в сторону удаляющейся машины, ни разу не попав в цель. – Макс, ты номера не запомнил?
- Я их даже не видел, - тихим голосом ответил Егоров.
Его интонация сначала вызвала недоумение на лице Алексея, а потом ужасная догадка сверкнула в его глазах, и он бросился к своему коллеге. Макс сидел на земле, держа на коленях голову ученого, который силился что-то сказать, но у него ничего не выходило. Струйка крови стекала из уголка его губ, и гораздо более обильный ее поток уже залил и его рубашку, и одежду Егорова. В момент, когда опера еще сидели в машине, не ожидая обстрела, одна из первых же пуль попала в шею профессору Микуличу, пробив ему яремную вену. Ученый истекал кровью, и Макаров превосходно понимал, что зажимать ему рану бесполезно – время уже было безнадежно упущено.
- Макс, ты не ранен?
- Нет, со мной все в полном порядке. Нашего профессора задели…
- Может, у стрелков и задача была именно профессора застрелить?
- Не знаю, может быть.
- Эй, профессор, вы как? – склонился Макаров над умирающим. – Говорить можете? Вы знаете этих стрелков? Вы их знаете. Хотя бы перед смертью облегчите душу, расскажите нам все, что знаете.
- Я… не могу. Я… просил его… немного повременить… но он… меня… даже слушать не стал… Он забрал его…
- О чем он говорит, Леха? – Макс непонимающе уставился на своего коллегу.
- Я совершенно не представляю, о чем. В душе не чаю, о чем идет речь…
- Погоди, он еще что-то сказать пытается.
Микулич совершал в последние мгновения жизни героические усилия, чтобы заговорить. Вдохнув, он на выдохе шелестящим шепотом произнес одно-единственное слово «аппарат», потом снова вдохнул, выдохнул… и больше его грудь не поднялась. Он был мертв.
Вдали нарастал вой сирен патрульных машин и «скорой помощи». Они словно соревновались между собой, кто кого пересигналит. Первая патрульная машина уже остановилась неподалеку, с пассажирского сиденья выскочил сотрудник, передергивая затвор на своем «укороте». В соответствии с прописанными в Уставе действиями он упал на одно колено за корпусом своей машины, по максимуму стараясь защитить себя от возможного встречного огня, а потом заорал в мегафон, устроенный на крыше автомобиля.
- Ну-ка всем мордой в землю. Считаю до трех и открываю огонь на поражение. Раз… Два…
- Эй, дружище, не стреляй, - донеслось до него из-за машины, в нескольких местах продырявленной пулями, и из-за машины показалась рука, сжимавшая удостоверение.
Не теряя бдительности, прапорщик ППС поднялся на ноги и направился в сторону обстрелянного автомобиля. В любой момент он ожидал автоматной очереди, направленной ему в живот, но вокруг сохранялась тишина. Обойдя автомобиль кругом, он увидел двух мужчин, сидевших на корточках за своей машиной и одного, валяющегося в пыли Судя по тому, что тот не двигался, для него уже все телодвижения остались в прошлом. Наведя автомат на двух других мужчин, прапорщик скомандовал:
- Оба руки вверх! Открываю огонь без предупреждения. Предупредительных выстрелов в воздух тоже делать не собираюсь.
- Расслабься, прапор, - один из мужчин продемонстрировал патрульному удостоверение капитана уголовного розыска. – А то и вправду пальнешь, потом не отпишешься.
- Виноват, товарищ капитан, - прапорщик передвинул свой «укорот» на спину и прислонил руку к козырьку своей фуражки, отдавая честь старшему по званию. – Кому-нибудь здесь «скорая» нужна?
- Нам с моим коллегой без надобности, а ему, - кивнул он в сторону лежавшего на земле, подтверждая мнение прапорщика, - уже слишком поздно.
- Скажи, прапор, - второй мужчина также показал ему свое удостоверение, также оказавшись в звании капитана, - а почему вы так быстро появились?
- Нам в отдел позвонил кто-то из местных жителей. По крайней мере, представился местным жителем. Сказал, что слышит стрельбу, а в окно выглянуть боится.
- Возраст звонившего по голосу определить сможешь?
- Так не я звонок принимал. Дежурный разговаривал, - развел прапор руки в стороны. – Могу с ним попробовать связаться.
- Связывайся сейчас. Хотелось бы услышать его мнение, хотя я так думаю, что звонившему по голосу было лет тридцать, плюс-минус.
- Вы знаете, кто мог звонить? – прапорщик с плохо скрываемым любопытством смотрел на офицера.
- Я только догадываюсь. Связывайся скорее, не трать время попусту.
Патрульный вернулся к машине, на которой приехал, и запросил свое отделение по рации. Разговор с дежурным слишком долгим не получился. Макарову плохо было слышно ответы дежурного из-за многочисленных помех, но он терпеливо дожидался. Наконец, прапорщик дал отбой и вернулся к офицерам:
- Товарищ капитан, как вы догадались? Дежурный говорит, что по голосу звонившему можно было бы дать лет тридцать – тридцать пять.
- Вот видишь, Макс, -Макаров повернулся к своему коллеге. – Мои догадки начинают подтверждаться. Товарищ прапорщик, на вас обход всех домов частного сектора, окна которых выходят на эту сторону. Их там не так уж и много. Возьмите с собой своего напарника. За двадцать минут успеете управиться?
- Должны успеть, товарищ капитан. А зачем это?
- Затем, чтобы удостовериться, что в этом частном секторе нет ни одного мужчины подходящего по возрасту.
- Леха, ты думаешь…
- Я думаю, Макс, что звонили либо сами парни, которые нас обстреляли, там ведь в салоне их было, по меньшей мере, двое, либо позвонил тот самый охранник, к которому ты обещал вернуться. Кстати, предлагаю тебе прямо сейчас исполнить свое обещание. Пойдем пешочком прогуляемся. Идти нам недалеко. А ты, прапор, отпусти уже «скорую», в услугах которой мы не нуждаемся. Пусть они только отвезут тело убитого в судмедэкспертизу. Я свою машину пока что здесь оставлю, нечего на ней кататься, внимание ненужное привлекать. Пойдемте, капитан Егоров?
Оставив молодого прапорщика с недоуменным видом разглядывать место происшествия, а потом с его напарником рванувшего на обход прилегающей жилой территории, оба капитана зашагали в направлении научно-исследовательского центра.
Марат Халилов явно не ожидал возвращения полицейских да еще и так скоро. Услышав звонок в дверь, он махнул своему напарнику, показывая оставаться на месте, он сам пошел открывать. Спустя мгновение он влетел обратно, сильно приложившись бедром к своему собственному столу. Следом за ним вошел один из тех оперов, которые сегодня увозили старшего в НИИ, второй шел следом.
- Ну что, гнида, давай теперь начистоту все выкладывай, - Максим рывком поднял съежившегося в испуге Марата, поставив его на ноги. – Чей был приказ отзвониться в ментовку по поводу перестрелки?
- К-к-какой перестр-р-релки? – с испуга язык у Халилова стал заплетаться. – Я не понимаю, о чем вы…
- Говори, плесень, пока я тебя прямо здесь в прихожей вашего офиса не закопал. Начинай языком работать. Чей был приказ? Говори, падаль.
- Ребята, а я не понял, что здесь происходит, - напарник Марата приподнялся из-за своего стола и тут же уселся обратно, когда Макаров наставил на него пистолет и отрицательно покачал головой, не советуя производить резких движений.
- Стой на месте, чтобы зубы свои сохранить в целости и сохранности, - добродушным тоном посоветовал ему Алексей. – Мы сегодня уже к вам в офис наведывались. Ваши коллеги рады – радешеньки, что довольно быстро от нас избавились - не всем из них наш визит пришелся по вкусу. Так что лучше сидите пока смирно, геройствовать не надо, потому как этого никто из присутствующих по достоинству не оценит. Вам все ясно?
Пожилой напарник Марата утвердительно кивнул головой, не сводя взгляда с направленного на него пистолета. Проследив за его взглядом, Макаров усмехнулся и убрал оружие в кобуру, предварительно не забыв поставить его на предохранитель.
- Вот и ладно. А теперь, - повернулся он к Халилову, - побеседуем с тобой. От кого получил распоряжение позвонить сегодня и вызвать полицию на так называемую перестрелку?
- Не знаю, о чем вы толкуете…
- Слушай, дружок. У меня совершенно нет времени с тобой спорить или тебя убеждать. Не далее чем полчаса назад был убит начальник местного НИИ Микулич Петр Ильич…
- Как убит? – в один голос вскричали шокированные новостью охранники.
- Мы попали под обстрел на дороге. Петру Ильичу попали в яремную вену, и он умер от потери крови. Моя машина вся изрешечена пулями, выпущенными по мне с весьма близкого расстояния. В конце концов, нам с напарником просто повезло. А теперь начинай говорить. Кто поручил тебе позвонить? Ну?
- Ярик попросил. Сказал, что подшутить планирует над своим корешем. Надо было всего лишь позвонить в полицию, представиться жильцом дома, рядом с которым слышны выстрелы, сказать, что боюсь выглядывать в окно и прошу приехать полицию как можно скорее.
- Ярик, это который Семенов?
- Ну да, мы с ним с армии приятельствуем. Он вечно над всеми подшучивает, так что я его просьбе не удивился. Позвонил, как и было условлено.
- А стрельбу ты не слышал, что ли? – Макс с трудом сдерживал себя, чтобы не свернуть шею уродцу.
- Я подумал, что это подростки из числа местных развлекаются. Ну, по бутылкам стреляют, меткостью друг перед другом хвастаются.
- Они действительно часто собираются на свои стрельбы, - подтвердил слова напарника пожилой охранник, за что Марат посмотрел на него с немой благодарностью во взгляде. – Покоя от них нет. Однажды стрельбу у самого НИИ устроили, а, стоило охраннику выйти, так они все и разбежались.
- Ну, прямо неуловимые мстители, а не дворовая шпана, - недоверчиво хмыкнул Макаров. – Ладно, я сделаю вид, что поверил. Хотя звук автоматной очереди сложно принять за стрельбу по бутылкам. Значит, Семенов попросил позвонить? А парня ты знаешь, с которым он сейчас в напарниках?
- Не очень хорошо знаю. Вообще он неприятный тип. Я его видел пару раз, и больше, если честно, у меня нет никакого желания с ним видеться. Да и у него, видимо, тоже. Когда они в последний раз приезжали в мою прошлую смену, напарник его демонстративно в машине остался и никуда не пошел. Я так сразу и решил, что брезгует, падла, со мной за руку здороваться. Ну, да я не из обидчивых. Не хочет, я навязываться не буду.
- Они на патрульной машине приехали?
- Нет, они на патрульном воронке вообще не ездят. Ярослав не так давно купил, судя по его рассказу, «рено». Вот они на нем и приехали…
- А что за «рено»? Коллекцию не помнишь?
- Как не помнить? «Логан», точно. Цвет вот только я не запомнил. Запомнил, что «логан», потому что у одной моей знакомой телки такая же тачка. Мы с ней совсем недавно прямо в машине зависли. Есть, что вспомнить теперь…
- Избавь нас от подробностей твоей личной жизни. Номер машины ты не запомнил?
- Я номера и не разглядел особо. Скажу только, что из новых, потому что регион сто тридцать четвертый. Их ведь совсем недавно выдавать начали такие.
- Улавливаешь, Макс? По нам как раз стрельбу из «логана» вели, суки, мать их, - Макаров на мгновение повернулся к Егорову, и сразу же снова обратился к охраннику. - А где Ярослав обычно время любит проводить?
- Мы с ним часто вместе по клубам ходим, девчат снимаем. Они там все пьяные, развести можно в легкую… Я и со своей нынешней в клубе познакомился. Огонь девчонка.
- Я тебя попросил, давай без подробностей о своих победах на личном фронте…
- Ну да, извините. Так вот мы с ним завтра как раз собирались пойти. У меня между двумя сменами свободный вечер образовался, решил его с толком использовать. Вот он обещался быть обязательно.
- Где договорились встретиться?
- Он за мной заехать обещал. Ему завтра тоже не надо работать, так что вместе в клубе отвиснем…
- Напарник его с ним завтра будет?
- Да нет, куда ему. Он по клубам не ходит. Как свободное время проводит, вообще не понятно. Я как-то по пьяни у Ярика спросил, а он мне только большие глаза в-ответ сделал и посоветовал больше о нем вопросов не задавать.
- Чего так? Такой бука страшный?
- Ярик его реально боится. Тот уже ему обещал, что прикончит, если что не так будет. А что именно не так, не объяснял.
- Ладно, пиши адрес, где живешь. Мы завтра к тебе подъедем и вместе твоего Ярика подождем.
Марат написал на клочке бумаги свой адрес и протянул бумажку Максиму. Тот взял ее, скривился, увидев, какими каракулями написал название улицы охранник, но спрятал бумажку в карман.
- Во сколько он подъехать к тебе обещался?
- Часов в шесть вечера, не раньше. В клубе раньше и делать нечего…
- Слушай, - резко встрял в разговор Максим, - ты, как я погляжу, парень вроде не глупый. А якшаешься с такой отморозью, как этот твой Ярик. На хрена?
- Я не знаю, чего вы на него так взъелись, а отморозком он никогда не был. Помню, еще на службе, как мы с «черными», в смысле с кавказцами, схлестнулись. Если бы не он, так я бы перо в печень получил. Ярослав вовремя заметил и нож у черножопого выбил. Мы этой твари на роже потом весело попрыгали… Помнится мне, после той драки нас все кавказцы стороной обходили. Он там одному челюсть напрочь вынес.
- И что, даже мстить не пытались?
- Пытались, как же. Так он вот такому мстителю челюсть и вынес. Потом перестали, - судя по выражению его лица, Марата прямо-таки распирала гордость.
Смерив его презрительным взглядом, Макс отвернулся и стал нарочито внимательно смотреть на противоположную стену. Макаров только усмехнулся, поглядев на своего товарища, а потом вновь обратился к охраннику:
- Что ж ты своего настоящего друга так легко сдаешь? Рассказал нам, где его найти можно…
- Думайте, что хотите, а я бы это так не называл. Просто чую я, что в дурную компанию он попал к своему напарнику. Если его из этой делюги вытащить можно, только сдав вам, я готов на такое пойти. Я ему, в конце концов, жизнью обязан. Скажите, что ему может светить?
- Смотря, что из «деяний» совершил твой друг. Но сообщничество у нас тоже законом сурово карается, так что думаю, что ничего хорошего его не ждет. Но для начала надо бы нам с ним просто побеседовать…
- Вы знаете, я как-то раз слышал, как он по телефону со своим напарником болтал. Определенно, есть у них кто-то, кому они подчиняются. Потому что Ярик о каком-то заказчике говорил, это я точно слышал. Правда, заметив, что я разговор слышу, он вызов прекратил и только отмахнулся, когда я с вопросами полез.
Оба капитана переглянулись, одновременно подумав, что в данный момент даже не догадываются, о ком может идти речь. Однако оба помнили, что их старший догадывался. Макаров сразу вспомнил, зачем поехал Васнецов, и полез в карман за телефоном. Набрав номер начальника, он с досадой нажал на сброс связи.
- У Андрюхи абонент вне зоны действия сети. Что будем делать?
- Твою мать, - выругался Макс, - а что нам делать?
- А нам теперь остается только ждать. Сильно сомневаюсь, что моя послле стольких попаданий, вообще заведется.
- Если двигун плю не словил, должна будет завестись.
- Ладно, тогда не будем терять времени. Пока еще до работы доберемся…
Не прощаясь, офицеры уголовного розыска развернулись к выходу. Уже у самой двери Максим обернулся к охранникам:
- Мы завтра приедем к тебе. Так что, если ты решил нас обмануть, лучше тебе переехать куда-нибудь на другую планету. Ну, а если все правда, то готовься нас встречать, можно без цветов и конфет. Хотя лично я от рюмочки чая не откажусь.
Марат Халилов ничего не ответил, проводив полицейских растерянным взглядом.
Еще когда у Макарова в машине спустило колесо, Васнецов на машине Астафьева почти подъехал к дому, где обитала вдова Бурцева, остановившись перед последним поворотом и глубоко задумавшись. Ему стало любопытно, почему он сразу не задумался о таком варианте. Все ведь было на поверхности. Юрист олигарха звонил ему, вроде бы выполняя просьбу своего знакомого, который одновременно с этим являлся его боссом, а на самом деле мог планировать покушение на Бурцева. В этом случае просьба его босса о встрече с майором полиции была бы в цвет. Когда покушение состоялось со стопроцентным результатом, ему оставалось только дождаться оглашения завещания. Если бы вдова наследовала корпорацию своего супруга, ему не пришлось бы затратить больших усилий, чтобы быстренько переоформить все на себя. Хотя можно было и не оформлять. Ведь, являясь ее любовником, он мог спокойно оставаться в тени ее унаследованного влияния, пожиная все плоды своего преступного замысла и напропалую используя безумные богатства, свалившиеся на голову вдовы. Как все было просто! И хотя, согласно закону, Андрей ничего не мог предъявить Королеву, он уже был уверен, что все так и было, как он себе сейчас представлял.
Откуда тогда могли взяться мужчина, устроивший стрельбу из-за дорожно-транспортного происшествия или парнишка, едва не застреливший Егорова в закусочной? Ответ напрашивался сам собой – отвлекающий маневр с последующей самоликвидацией виновных. Как же можно было заставить людей вести себя как безумцы? Васнецов вспомнил, что Макс ему что-то говорил об изобретении в научно-исследовательском институте. Если это нечто было сродни гипнозу, то можно было использовать изобретение по его прямому назначению.
А убитая старушка? Забитая до смерти обычным подростком, который потом едва не прикончил Светлану, избежавшую печальной участи только благодаря вмешавшемуся сержанту из ее отделения. Но откуда взялась такая несусветная силища у ребенка? И про какого своего друга он рассказывал? Андрей решил, что надо будет заехать в пятое отделение, где до сих пор мог содержаться в камере мальчишка. Но сейчас у него были дела поважнее. Он ехал к вдове олигарха, чтобы встретить там юриста Королева. Его непосредственное участие в этом деле уже не вызывало у майора ни малейших сомнений. Теперь оставалось с ним поговорить с глазу на глаз.
Вновь заведя двигатель, Андрей вцепился в руль с такой силой, что костяшки побелели, и поехал в сторону особняка Бурцевых. Спустя минуту он стоял у ворот при въезде на территорию участка перед домом и истошно сигналил. Сначала никакой реакции не было, но затем, когда Васнецов уже собирался покинуть машину и войти в калитку, оставив автомобиль на въезде, но тут ворота с тихим скрипом отворились, запуская его во двор. Въехав внутрь, он вышел из машины, прошел по тропинке, красиво выложенной плиткой, к дому и нажал на звонок. Здесь ему ждать особо не пришлось. Заметившая его приезд хозяйка особняка открыла дверь почти сразу. На этот раз приветливой улыбки на ее лице Андрей не увидел. Она стояла на входе и молча смотрела на него, не произнося ни слова, словно ожидая, что он заговорит первым. Решив, что нахрапом тут брать не стоит, Васнецов нацепил себе самую приветливую улыбку, на которую был способен, и первым заговорил:
- Здравствуйте, Людмила. Давно с вами не виделись…
- С удовольствием не видела бы вас еще столько же, - холодный тон хозяйки его не смутил, приблизительно такого приема он и ожидал. – С чем явились на этот раз, майор?
- Поговорить срочно необходимо, вот потому я и приехал сразу, как только смог.
- Не о чем нам с вами разговаривать, майор. Мы в прошлый раз все с вами обсудили. И с вашей ассистенткой. Где она кстати? Вы решили сегодня обойтись без нее? Или она перестала вас в постели устраивать, и вы держите ее на отдалении от себя?
Вдова могла больно уколоть словом, и сейчас ее умение было продемонстрировано во всей красе. Тем не менее, Васнецова так легко было не выбить из колеи. Все так же мило улыбаясь хозяйке, он отступил на шаг, незаметно оглядывая окна обоих этажей в надежде, что где-нибудь колыхнется занавеска, выдав присутствие за ней человека. Именно того, с кем ему и хотелось поговорить.
- Людмила, я разве вам говорил, что у меня разговор к вам? Я хотел бы поговорить с господином Королевым.
- С чего вы взяли, что он у меня в гостях? – но она при этом вздрогнула и судорожно обняла себя за плечи, что не укрылось от его цепкого взгляда, приученного подмечать мелочи.
- Людмила, давайте играть в-открытую. Я прекрасно знаю, что он находится у вас в доме. Скажу вам честно, меня ваши личные отношения между собой волнуют мало – я все-таки не из полиции нравов. Но вот с ним мне поговорить очень даже хотелось бы. Я могу, конечно, вызвать сюда роту ОМОНа, но они поднимут шум, коего мне хотелось бы избежать. Исключительно в целях сохранения вашей репутации.
- Как вы смеете со мной так разговаривать, майор? – вспылила вдова. – Кто вас научил с убитой горем женщиной так себя вести? Это ваша доярка, надевшая форму полицейского, которая ей идет как обезьяне цилиндр?
- Вы так и будете меня держать на пороге или все-таки пропустите внутрь? - Андрей продолжал улыбаться, хотя его взгляд уже приобрел определенную тяжесть.
- Я напишу на вас жалобу, что вы силой ворвались в мой дом, то есть нарушили неприкосновенность частной собственности.
- Ваше право, Людмила. Вы мне, главное, юриста позовите. Он в состоянии со мной будет поговорить хотя бы?
- Да вы…
- Людмила подожди, - из-за его спины раздался мужской голос, и он, вздрогнув, обернулся, увидев Королева. – Я слушаю вас, товарищ майор.
- Добрый день, Аркадий Алексеевич. Давненько мы с вами не виделись, - Андрей отметил про себя, что невольно повторился.
- Здравствуйте, Андрей Сергеевич. Если не ошибаюсь, в последний раз мы с вами встречались в тот самый вечер, когда мой босс…
- … которого вы назвали только своим знакомым, - перебил его Васнецов.
- … и муж этой прекрасной женщины был варварски убит, - невозмутимо продолжил Королев.
- Почему же варварски? – Васнецов старался всматриваться в лицо своего собеседника, ловя малейшие оттенки выражения, которое могло бы ему дать подтверждение его мыслям. – Если бы убийство было таким, каким его называете вы, то, наверное, господина Бурцева жестоко избили бы, а потом подожгли его в собственной машине. Напротив, господин Королев, убийство было расчетливым и заранее спланированным.
- И у вас, конечно, есть догадки, кто мог бы это замыслить и сделать?
- Уверяю вас, Аркадий Алексеевич, они у меня имеются.
- Что ж, - пожал плечами юрист, - не имею ничего против того, чтобы обсудить это все в более подходящей для этого обстановке, а не стоя в прихожей. Пойдемте в кухню.
- Как я посмотрю, вы вполне освоились в этом доме, который когда-то принадлежал вашему боссу, господин Королев.
- Я был частым гостем у четы Бурцевых в прошлом. У меня сейчас ремонт и Людмила любезно предложила мне кров на то время, пока мое жилище совершенно не пригодно для проживания, - абсолютно не смутился Аркадий.
Мужчины прошли в кухню и уселись за стол, напряженно глядя друг на друга. Королев сделал знак вдове, и та оставила их наедине. Васнецов обратил внимание на его жест, но юрист только равнодушно развел руками.
- Вы же понимаете, господин майор, что мужские разговоры должны происходить только между мужчинами, и женщины своим присутствием вносят в по-настоящему мужскую атмосферу разговора ненужные нюансы. Желаете выпить?
- Я вообще-то за рулем…
- Никогда не поверю, что, нося в кармане удостоверение майора уголовного розыска, вы всерьез опасаетесь быть остановленным доблестными сотрудниками дорожно-патрульной службы. Виски подойдет? – он достал из шкафчика над плитой початую бутылку «Уайт хорс» и поставил рядом с ней два стакана. – Уступлю вам право наполнить наши бокалы, если вы, конечно, не возражаете.
- Не возражаю, - Андрей наполнил бокалы, и они оба выпили, не чокаясь.
- Что ж, - Королев заговорил, отдышавшись, этот американский самогон всегда, как ему казалось отдавал сивухой, - я весь внимание. Если вам хотелось со мной поговорить, то я весь к вашим услугам. Только один момент…
Он достал из кармана халата странное приспособление, которое не было похоже ни на что из известных Васнецову аппаратов. Заинтересованный донельзя, он поднял глаза на собеседника, который только тихо рассмеялся:
- Не обращайте внимания, Андрей Сергеич. Это всего лишь мой диктофон. Надеюсь, вы мне простите мое недоверие, но, как мне показалось, вы сегодня несколько не в духе. А запись поможет мне быть уверенным в том, что вы не начнете говорить в мой адрес разнообразных оскорбительных вещей. Не обиделись? Ну и замечательно.
- Но Аркадий Алексеевич, вам ли не знать, что цифровая запись не будет являться доказательством, если вы вдруг пойдете с этим в суд…
- Позвольте поправить ваше заблуждение, Андрей Сергеич. В уголовно-процессуальном кодексе не предусмотрено никаких исключений для цифровых записей, если запись будет признана экспертизой подлинной. Так что поверьте моему юридическому опыту – диктофонная запись будет являться доказательством. А в этом аппарате присутствует механизм, защищающий запись от возможной подделки с помощью стороннего влияния.
- Вот как? Что-то я о таких приспособлениях еще не слышал.
- Поверьте, скоро вы о них услышите, - юрист усмехнулся, как показалось майору, довольно недобро. – Так или иначе, научно-технический прогресс не стоит на месте, заставляя и нас двигаться в ногу со временем. Помните, какими громадными были электронно-вычислительные машины еще тридцать лет назад? А какими миниатюрными они стали сейчас? Корпорация Геннадия Бурцева всегда щедро спонсировала изучение всевозможных новшеств.
Какая-то мысль мелькнула при этих словах в голове у Андрея, но тут же растворилась, сдобренная еще одной порцией вискаря.
- А позвольте мне узнать, каким образом работает этот аппарат?
- Нет проблем. Необходимо только нажать вот на эту миниатюрную кнопочку на боковой панели, и запись пойдет. Отличие этого изобретения в его многочасовой, при необходимости, работе.
Андрей заметил, как одновременно с нажатием маленькой кнопки на панели странной штуковины начали мигать лампочки. Королев проследил за его взглядом и усмехнулся своим мыслям. Майор, не отрываясь, смотрел на приспособление, не решаясь отвести от него взгляд. В его голове появился какой-то слабый шум, но он подумал, что это вызвано выпитым виски.
- Итак, Андрей Сергеевич, вы хотели со мной о чем-то поговорить. Я слушаю вас.
- Я много думал и сопоставлял разные факты, Аркадий Алексеевич. У меня, наконец, сформировалась идея относительно того, кто все-таки повинен в убийстве Бурцева.
- Любопытно было бы узнать, - юрист всем своим видом побуждал начальника «убойного» отдела к продолжению его высказывания.
- Так вот, Аркадий Алексеевич, у меня появилась прямо-таки сумасшедшая, но вместе с тем и очень привлекательная идея.
- Это не секретная информация? Вы можете ей со мной поделиться?
- Разумеется, господин Королев. Для этого я и пришел. Итак, кто мог организовать все так, чтобы пребывание олигарха в дешевой забегаловке было едва ли не закономерным? Кто просчитал все его шаги, постоянно пребывая рядом с ним? Кто получал баснословные активы после его смерти? Наконец, кто мог рассчитывать на баснословные прибыли, полученные абсолютно законным путем через вдову покойного, пребывая с ней, если и не в преступном сговоре, то уж как минимум в некоторой интимной связи? По моим предположениям, только один человек замечательно подходил по всем параметрам…
- Очень даже неплохая идея, - кивнул головой Королев. – Ну, а дальше?
- А дальше вывод напрашивается сам собой, Аркадий Алексеевич. Таким человеком могли быть только вы, и никто другой, - в голове у майора зашумело сильнее, и он помотал головой, отгоняя странную дурноту.
Юрист откинул голову назад и от души рассмеялся. Он зааплодировал мыслям Васнецова, как будто ничего забавнее в своей жизни не слышал. Отсмеявшись, он утер навернувшиеся на глаза слезы и внимательно посмотрел на майора.
- Андрей Сергеич, вы меня просто шокируете своей прямотой. Вот так вот в лоб бросать обвинение, которое является абсолютно недоказуемым. Однако отдаю должное вашей эрудиции. Так грамотно разложить все по полочкам – не каждому это доступно.
- Вы сумели каким-то образом загипнотизировать человека, который расстрелял двоих в машине, у вас получилось практически скрыть свое участие в каждом убийстве, которые полиция расследовало в рамках этого дела. Вы как-то сумели внушить человеку в закусочной, что ему предстоит застрелить опера, только забыли описать, какого именно. Получается, что именно по вашему заданию была заминирована моя машина, когда вместо меня погиб мой друг, - Андрей внезапно снова ощутил легкий приступ дурноты.
- Андрей Сергеич, вы превзошли все мои самые смелые ожидания, браво. Так четко все представить смог бы далеко не каждый сотрудник вашего ведомства. Сейчас мне так и хочется пойти и написать собственноручно чистосердечное признание.
- Так попросите у Людмилы бумагу и ручку, чтобы его написать.
- И снова вы меня удивляете, Андрей Сергеич. Вот только вы не учли одного существенного обстоятельства. С чего мне признавать себя виновным? А даже если виновен я, то уж не рассчитываете же вы взять меня в-одиночку.
- А что, мне отряд ОМОН для этого понадобится? – Андрей снял с пояса наручники и бросил их на стол, отчего они глухо звякнули.
- Андрей Сергеич, не портите мне впечатление о себе. Давайте представим на одну лишь секунду, что вы совершенно правы в своих доводах. Как вы собираетесь все это доказывать? Похоже, вы забыли, что я являюсь опытным юристом…
- Гораздо опытнее, чем когда вы дело Микулича против Кисы Планшета выиграли, не так ли? Кстати, я думаю, что господин Добровольский, помнит нанесенную ему вами обиду, а так же и то, что они с Бурцевым довольно хорошо ладили.
Показалось ему, или впервые за время разговора на лице мило улыбающегося юриста мелькнуло всего лишь на мгновение выражение тревоги, затем снова уступив место холодному безразличию, приправленному легкой насмешливой улыбкой. Не говоря ни слова, Королев снова наполнил их стаканы из бутылки, в которой виски почти не осталось.
- Вы весьма неплохо осведомлены. Впрочем, допустим, что вы правы, и Добровольский так и не забыл мне того оглушительного поражения в зале суда, которое стоило ему, я думаю, нескольких миллионов американских рублей, что он конкретно сможет сейчас мне сделать, когда я представляю одну из крупнейших в нашей стране, если не крупнейшую корпорацию? Так что можете передать Планшету мой пламенный привет и пожелание ему катиться на все четыре стороны, причем одновременно.
- Аркадий Алексеевич, я вам говорил о том деле не для того, чтобы акцентировать ваше внимание на авторитетном человеке из столицы, а чтобы напомнить, что мне известно о вашей… хм… связи с Микуличем. А его я не считаю, судя по его беседе с моим сотрудником, таким уж стойким человеком. Пообещаю ему камеру с несколькими недружелюбно настроенными кавказцами, и, я практически уверен, он поплывет и все мне расскажет.
- Андрей Сергеич, а вы не считаете, что довольно опрометчиво с вашей стороны мне все это сейчас рассказывать. Не забывайте, вы находитесь у меня в гостях.
- Не у вас, а у госпожи Бурцевой…
- У меня, майор, у меня, - тон юриста разительно изменился, приобретя оттенок грубой насмешки. – Ты даже представить себе не можешь, как ты вляпался. Учитывая то, что выйти отсюда тебе вряд ли удастся, признаюсь тебе, что ты абсолютно прав в своих предположениях насчет моих замыслов. Вот только одно дельце еще осталось незавершенным. Когда разберусь с младшим братом олигарха, чье убийство я организовал, через вдову я стану полноправным владельцем баснословного богатства, которое заключает в себе корпорация. И знаешь, что еще скажу тебе? Ты не учел, что мне помогали и продолжают помогать. Причем это сотрудники вашего ведомства.
- Кто? – еле выговорил майор, самочувствие которого резко ухудшилось за последние две минуты.
- Обычные сотрудники патрульно-постовой службы. И послушай, майор: я искренне жалею, что в машине в тот день на кладбище оказался вовсе не ты. Такой шикарный замысел испортил… Парни просто не могли знать, что не ты поедешь на своей машине, увидели мужчину за рулем, ну и подумали, что это ты., бараны. А взрывчатку было установить делом техники.
Сначала он подумал, что ему что-то подмешали в виски. В сочетании с алкоголем даже очень незначительная доза какого-нибудь химического препарата, на первый взгляд абсолютно безвредного, могла стать смертельной либо вызвать такую дурноту. Ведь не столько он выпил, чтобы так себя чувствовать. Да и Королев, на первый взгляд, чувствовал себя абсолютно нормально, а ведь они пили из одной бутылки, и стакан майор выбирал себе сам. Его голова кружилась, мысли путались, язык едва ворочался во рту, отчего многие слова становились неразборчивыми. Хотелось закрыть глаза и ни о чем не думать. Однако Васнецов нашел в себе силы поднять глаза на собеседника. Тот чувствовал себя абсолютно нормально, даже слегка улыбался.
- Что… ты… мне… подмешал? – с трудом проговорил Васнецов, собрав все остатки сил.
- Я ничего тебе не подмешивал, майор. Что за глупости? Я ведь пью с тобой из одной бутылки. Придумаешь тоже…
- В… стакане, - пробормотал Андрей чуть слышно.
- Ты ведь сам выбирал стакан, мент, - ни толику приветливости не осталось в интонациях юриста, и он мрачно смотрел на своего собеседника. – Думаешь, я стал бы так рисковать? Я не такой идиот. Просто пить надо меньше.
Сознание Васнецова уплывало. Силуэт юриста перед ним превратился в темное размытое пятно. Голос Королева звучал в его голове, как звон колоколов. Совершив почти героическое усилие, Андрей приподнял голову еще раз, попытался взглянуть на собеседника, а потом уронил голову на сложенные на столе перед собой руки.
Аркадий долго молча смотрел на деяние рук своих, затем выключил приспособление, которое он назвал диктофоном. Затем достал из кармана маленький диск, который отражал негативное излучение аппарата, придуманного Микуличем в недрах научно-исследовательского центра. Тихий шорох достиг его слуха, и он резко вскинулся. В дверях стояла Людмила. Он специально отправил ее подальше от кухни, чтобы излучение аппарата на нее не подействовало. Отражатель излучения был у него всего один. И то действие приспособления добралось и до нее. Женщину слегка пошатывало, словно у нее было повышенное давление.
- Ну, и что ты наделал? А если его сотрудники знают, куда он поехал? Нас же осадят в этом доме как в крепости в Средние Века.
- Нет, они ничего не знают. Ты же видишь, что мент никого с собой не взял. Он хотел для начала проверить свои догадки, а потом уже выдвигать официальное обвинение. Теперь я не уверен, что ему это удастся. У тебя в этом доме есть подвал?
- Конечно есть. Ты что, хочешь майора там закрыть?
- А где тогда? – он перешел на крик, но, заметив, как женщина содрогнулась, Аркадий смягчился. – Подумай сама, где мы могли бы еще его закрыть? Чувствую я, что нам скоро очень может понадобиться его шкура, и устранять его пока не следует. Хотя ты права, у меня прямо руки чешутся голову ему прострелить, пока он без сознания и абсолютно беззащитен. Причем, сделать это из его же табельного оружия и списать все на самоубийство. Повод для того, чтобы наложить на себя руки, у него, полагаю, найдется.
- Тогда хватит болтать, - Людмила Бурцева встала рядом с находящимся в бессознательном положении майором и с вызовом посмотрела на своего любовника. – Давай оттащим его в подвал. Там ему самое место.
- Кстати, вот то, что я никак не могу взять в толк, это как он догадался, что мы любовники.
- Мужчина он и есть мужчина, - устало вздохнула Людмила. – А ты не помнишь, как обжимал меня на кладбище, когда Гену хоронили? Или у нотариуса, как его… Волошина, когда я взбесилась на братца моего супруга? А в последний его визит с этой блондинкой, когда он туфли твои увидел? Все, хватит уже обсуждать, как и откуда. Давай его отнесем, а потом поднимемся наверх. Мне опять хочется…
- Черт, ты когда-нибудь вообще насытишься? – с притворным изумлением спросил юрист.
- Когда ты перестанешь меня удовлетворять, я просто тебя убью, - без улыбки произнесла вдова, заставив удивленно взглянуть на нее.
Королев обыскал карманы майора, первым делом отключив его мобильный. Спустя всего минуту, телефон должен был звонить, Макаров набирал начальника. В результате абонент оказался вне зоны действия сети, о чем услужливо сообщил Алексею, находящемуся в другом районе, автоответчик. Вытащив из кобуры табельный пистолет Васнецова, Аркадий убедился, что он заряжен, но стоит на предохранителе, положив его себе в карман халата.
- Пригодится, - объяснил он удивленно посмотревшей на него Людмиле.
Вдвоем они еле дотащили Васнецова до входа в подвал. Андрей был худощавым, но при этом весил довольно много. Кряхтя и сопя, злоумышленники донесли на руках бесчувственного майора до подвала, Людмила открыла дверь, и они просто сбросили тело полицейского вниз по лестнице. Юрист поймал себя на мысли, что старательно вслушивается, не донесется ли до него хруст сломанной шеи майора. Но видимо, сегодня ангел-хранитель Васнецова решил не отвлекаться от своих первоочередных обязанностей, поэтому Андрей скатился по ступенькам, ведущим в подвал, где в темноте виднелись силуэты каких-то коробок, и остался лежать на спине, широко раскинув руки. Дверь за ним захлопнулась.
Глава 26
Андрей открыл глаза, очнувшись в полной темноте. Ни один луч света не проникал в то место, где он сейчас находился. Голова раскалывалась, а во рту был мерзкий привкус, как будто он пил ослиную мочу. Конечно, он не знал, каков вкус у ослиной мочи, но ощущения во рту были преотвратные.
Ощупав себя, майор убедился, что мобильник и табельное оружие у него изъяты. При этом служебное удостоверение и кошелек были на месте. В такой темноте разглядеть их не представлялось возможным, но на ощупь он хорошо помнил и то, и другое. Сейчас Васнецов лежал на боку на холодном дощатом полу. Сделав над собой усилие, он попытался перевернуться и застонал от боли. Похоже, он сильно ударился плечом при падении. Сейчас Андрей помнил, что его рабочий день начался с поездки в дом вдовы Бурцева. Память возвращалась к нему фрагментами, но он уже вспоминал, что разговаривал с Королевым, которого застал в гостях у Бурцевой. Может, конечно, уже не в гостях, а в месте постоянного проживания, но сейчас этот вопрос представлял для него наименьшую проблему. Васнецов вспомнил, что они с юристом выпивали, и в ходе разговора он попытался вывести его на чистую воду, только внезапно ему стало дурно, и он отключился, а, уже придя в себя, обнаружил, что лежит где-то в темном месте.
Застонав от очередного приступа боли, Андрей все-таки сумел подняться на ноги и, пошатываясь, сделал первый шаг. Ему показалось, что, если бы не темнота, все плыло бы у него перед глазами – такие у него были ощущения. Он попытался осмотреться, но все было без толку, кромешная тьма мешала что-либо разглядеть. Даже постепенно привыкшими к темноте глазами майор смог только разглядеть неясные очертания каких-то предметов.
- Ну, и где я, блин, нахожусь? – пробормотал он тихо себе под нос.
Его собственный голос, как ему показалось, прозвучал в полной тишине оглушающе громко. Однако вокруг ничего не менялось, и он понял, что только сам может себя услышать. Если кто-либо и был в темноте рядом с ним, то этот кто-то даже не думал давать знать о своем присутствии. Воображение рисовало Васнецову каких-то жутких монстров, спрятавшихся в темноте, и только ожидающих, когда он утратит бдительность, и они смогут на него наброситься. При богатом воображении, которое у него присутствовало, слишком легко было их себе представить. Он посмотрел на свои часы на руке, которые тоже не удосужились с него снять, и фосфорические отметки показали ему, что уже время позднего вечера. Сколько он провалялся здесь в темноте, майор не имел ни малейшего представления, но отлично помнил, что разговаривал с юристом в районе полудня, чуть позднее.
Андрей в темноте нащупал нечто похожее на поручень лестницы и крепко за него схватился, углубившись в свои размышления. Сейчас, находясь в полной темноте, он мог себе позволить подумать, когда ни единый звук не нарушал окружающую тишину. Мобильника у него с собой не было, а это значило, что он не мог бы вызвать помощь. Если бы он сказал своим подчиненным, куда он поехал, у него еще были бы шансы. Сейчас этих самых шансов у него не было. Андрей вспомнил разговор с юристом и понял, что на столе вовремя разговора лежал странный аппарат, по размеру не больше сигаретной пачки, на котором были расположены какие-то лампочки, которые постоянно между собой перемигивались. Сейчас он был готов спорить на что угодно, но в данный момент он был практически уверен, что его неожиданно и резко ухудшившееся самочувствие – вина исключительно этого странного приспособление, которое Королев предложил считать диктофоном. Теперь Васнецов был уверен, что диктофоном приспособление точно не являлось. Он вспомнил, что слышал о каком-то странном изобретении, способном влиять на человеческое сознание. Они считали, что изобретением являлся какой-то препарат. Как, например, аминазин или френодол, подавляющие волю, увеличивающие внушаемость и, как следствие, оказывающие активное воздействие на сознание человека. Теперь же становилось вполне ясным, что речь шла не о каком-либо новом препарате, который необходимо принимать внутрь, а о некоем приспособлении, способном путем излучений производить тот же эффект. Если все обстояло именно так, то изобретение становилось, точнее, уже стало, опасной игрушкой в человеческих руках. Причем, судя по происходящему, в руках отнюдь не дружелюбных.
Васнецов аккуратно нащупал ногой ступеньку лестницы, потом еще одну и таким образом добрался до самой двери. Только подъем его не дал никаких результатов – дверь была надежно заперта. Оставалось только спокойно спуститься вниз и терпеливо ожидать дальнейшего развития событий, не имея никакой возможности на них повлиять. Оставался еще вопрос, по какой причине его оставили в живых. Завладев его табельным оружием, юрист мог спокойно пустить его в ход, обставив произошедшее как самоубийство. Тем более, что майор находился в бессознательном состоянии и не мог никоим образом ему помешать. По всему выходило, что он был нужен злоумышленникам. С какой целью? На этот вопрос ответ напрашивался сам собой. Зомбированный с помощью приспособления, майор полиции становился послушным инструментом в руках злоумышленников.
От напряженных попыток разглядеть что-либо в окружающей темноте сильно болели глаза. Андрей зажмурился – все равно разницы никакой не было – и наощупь спустился по лестнице. Он уже был в самом низу, когда своим тонким слухом уловил почти бесшумные шаги по другую сторону двери. Кто-то подошел к ней с той стороны и замер, прислушиваясь. Майор, в свою очередь, застыл на месте, не издавая ни звука, даже перестав дышать. Видимо, тот, кто стоял снаружи, посчитал, что он еще не пришел в себя, раз из подвала не доносится ни звука. Андрей услышал те же едва различимые человеческим ухом шаги, удалившиеся от двери.
Он задумался над тем, кто мог знать, куда он поехал еще в первой половине дня. Сотрудники «убойного» отдела отпадали – если бы кто-нибудь из них и догадывался о его подозрениях по отношению к вдове, то вряд ли принял бы эту версию, за достойную того, чтобы майор уголовного розыска так активно за нее уцепился. Внезапно ему пришла в голову мысль, и глаза его широко раскрылись
. В прошлый его визит к Людмиле Бурцевой с ним была Светлана. Она могла бы догадаться, куда он направился за ответами на свои вопросы. Теперь оставалось надеяться на то, что кто-нибудь из его подчиненных догадается расспросить ее в случае его необъяснимого исчезновения. С другой стороны, чисто теоретически, ему и самому стоило приложить некоторые усилия, чтобы выбраться из этого темного подвала. О взломе двери изнутри или попытке ее выбить речи не шло. В первом случае снаружи услышали бы, что он ковыряется в замке, пытаясь его открыть, а ведь ему предстояло это делать в полной темноте, и на бесшумность этого процесса не стоило рассчитывать. Второй вариант также не подходил, так как перед дверью не было достаточного пространства для разгона. Маленькая площадка в треть шага не смогла бы ему дать возможность разбежаться, чтобы приложить максимум усилий для вышибания двери. Тем более, что он, как минимум, сильно ушиб себе правое плечо при падении на пол подвала, а левым плечом нечего было и думать о том, чтобы пытаться выбить дверь в подвал, сделанную из цельного куска дерева. Андрею оставалось рассчитывать только на то, что кто-то из тех, кто запер его в подвале, спустится проверить его, когда он будет без сознания. Это был бы его единственный шанс.
Едва успев подумать об этом, Васнецов услышал, как в замке тихо повернулся ключ. Счет пошел на секунды. Он бросился на пол, тихо зашипев от боли, стараясь принять то же положение, которое у него было при падении. Надо было еще надеяться, что ни Аркадий, ни Людмила не заметили в какой позе он упал на пол. Он едва успел раскинуть руки, когда дверь отворилась, пропуская луч света в непроглядную темноту подвала.
Как ни странно, но автомобиль Макарова, получив не менее десяти пулевых пробоин, остался на ходу, вопреки сомнениям его владельца. Когда оба капитана вернулись к тому месту, где стояла машина, и где их обстреляли, тело Микулича уже увезли. Патрульные до сих пор топтались на месте, явно поджидая офицеров. Когда они возникли в поле зрения, старший из сотрудников патрульно-постовой службы, тот же прапор, который уже общался с капитанами, немного подождал, давая им приблизиться, а затем подошел, отдавая честь и, видимо, намереваясь задать им пару вопросов.
- Товарищ капитан, - бодрым голосом начал рапортовать он, обратившись к Макарову, который был к нему ближе, - нами с моим напарником совершен обход по прилегающей местности. Никого из лиц, подходящих по возрасту, обнаружено не было.
- Это я уже и так знаю. Благодарю за службу, вы свободны. Можете ехать.
- Товарищ капитан, разрешите обратиться.
- Ну?
- Проверьте, на ходу ли у вас автомобиль. А то, судя по его виду, ему пришлось на себя принять чувствительный удар, и даже не один. Если что, мы вас с собой на фаркоп возьмем. Тут небольшая мастерская поблизости есть…
- Заманчивое предложение, - глядя с прищуром на прапора, ответил Макаров. – Ну, тогда дайте мне минуту.
- Разумеется, товарищ капитан.
Алексей уселся за руль с безразличным видом, поворачивая ключ в замке зажигания. Он и не надеялся, что двигатель заработает. Каково же было его удивление, когда мотор утробно заурчал и завелся. Прапорщик стоял неподалеку, наблюдая за удачной попыткой завести машину. Увидев, что движок исправно работает, он подошел ближе.
- А в мастерскую все-таки загляните, товарищ капитан. Там Руслан мастером работает. Матерщинник еще тот, но дело свое знает отлично. А то встанете посреди дороги, и придется вам ее вручную до автосервиса толкать или эвакуатор вызывать.
- Хорошо, спасибо, - Алексей махнул на прощание рукой прапорщику и тот в-ответ снова приложил руку к козырьку своей фуражки.
Воронок поехал впереди, показывая дорогу, хотя проехать мимо мастерской у офицеров и так не получилось бы при всем желании. Она находилась как раз там, где дорога, шедшая от НИИ, вливалась в трассу. Еще раз попрощавшись, сотрудники ППС уехали, а Макаров подрулил к ближайшему боксу и просигналил, вызывая к себе мастера.
Специалистом оказался невысокий мужичонка лет сорока пяти, темноволосый, но уже с проседью, с внимательным взглядом глубоко посаженных глаз и с когда-то сломанным и так и не вправленным носом. В углу губ у него была зажата папироса. Кинув первый взгляд на изрешеченный пулями автомобиль, он покачал головой, усмехнулся каким-то своим мыслям и показал рукой направление в бокс, приглашая Алексея заехать внутрь.
- Нам бы Руслана увидеть, - Макаров с ходу вылез из машины, остановившись точно над смотровой ямой и доставая из кармана свое удостоверение. – Нам его наши коллеги рекомендовали.
- Вот даже как? – мужчина повторно усмехнулся. – Помнят, значит, «пепсы», как я их машины постоянно латаю. Я Руслан, будем знакомы.
- Капитан Макаров, уголовный розыск. Это капитан Егоров, мой коллега, - он пожал протянутую руку мастера, которую тот заботливо вытер от машинного масла, перед тем как протянуть.
- Руслан Валиулин, мастер и владелец этой Аллахом забытой мастерской, которую язык не поворачивается назвать автосервисом. Что у вас стряслось с машиной?
- Если ты видел уже, то зачем спрашиваешь? Обстреляли нас.
- Вот даже как? – похоже, эта фраза была любимым выражением механика. – Да уж, в нашей глуши всякое может случиться.
- И часто случается?
- Да когда как, - пожал плечами мастер. – Иногда по целому месяцу ни клиентов нет, ни происшествий никаких. Сидим тут, всеми забытые, новости по радио слушаем. Иногда бывает наоборот. Молодежь резвится или рэкет разборки устраивает.
- А не страшно на отшибе находиться, Руслан? – вступил в разговор Макс.
- А чего бояться, господа начальники? У нас тут на всю окраину единственная мастерская. Так что нас и братва уважает, и ваши коллеги. Машины ведь чинить всем приходится. Так что у меня здесь, как в платном туалете, клиент будет всегда.
- И как, выгодно мастерскую держать?
- Ну, как тебе сказать, гражданин начальник, когда работа есть, тогда и деньги идут. А когда работы нет, так и денег не бывает. Простой закон Руслана Валиулина.
- Логично, - пробормотал себе под нос Макс, на что Алексей ответил ему легкой улыбкой.
- В-общем, господа начальники, давайте посмотрим ваш транспорт. Скажите, сюда нормально ехали? Движок не скрипит, пальцы не стучат?
- Не, нормально все было.
- Ну, тогда повезло. Я у вас в крыле одиннадцать пулевых отверстий насчитал. Даже странно, что ни разу жизненно важных частей стального организма не задели. А ведь могли в бак попасть…
- Могли, мы в тот момент как раз за машиной прятались от обстрела.
- Значит, снова вам повезло. А то могло полыхнуть, и вам бы здорово досталось. Что ж, давайте посмотрим машинку вашу.
Вопреки рекомендации прапорщика, Руслан вовсе не матюкался. Может, из уважения к офицерам полиции, а может быть, просто наоборот не слишком ментов любил, и при прапоре любил красным словцом блеснуть. Он сразу полез в смотровую яму, чтобы осмотреть машину снизу, о чем-то тихо разговаривая сам с собой. Через двадцать минут дело было сделано. Руслан подошел к капитанам, снова вытирая тряпкой черные руки, испачканные машинным маслом. Судя по внешнему виду тряпки, она сама была грязнее, чем руки, и непонятно было, какого эффекта надеялся добиться Валиулин. Механик приблизился к офицерам:
- Вы, конечно, извините, господа офицеры, только не понимаю я, за ангел-хранитель у вашего авто. Одиннадцать пробоин в кузове, но ни движок не задет, ни в полный бак пуля не попала. Но вот заднее сиденье, я так понимаю, у вас превратилось в труху. Попадая в крыло, пули летели дальше и на излете взрывали обивку заднего сиденья. В-общем, как знаете, конечно, но я бы мог вам пару проблемных мест подлатать. А так, ездите спокойно. Не будете сильно гнать, прослужить вам еще этот автомобиль долго. И масло у вас течет. Пока не слишком сильно, но скоро хуже станет. Ну что? Что насчет небольшого ремонта?
- Только не сейчас, Руслан. Только осмотр, и мы поехали дальше. Не возражаешь?
- Желание клиента – закон для меня. Тогда еще диагностику компьютерную проведем, и я вас отпускаю. Две тысячи с вас возьму на все про все. Устраивает?
- Конечно, Руслан. Давай, проводи диагностику.
Компьютерное тестирование заняло совсем немного времени. Смотря на результаты тестирования, Руслан кивал своим мыслям, сам себе отвечая. Когда диагностика была завершена, мастер не стал добавлять ничего нового.
- Как я вам говорил, джентльмены. Добавить мне больше нечего. Единственный момент: когда ездите, прислушивайтесь к работе движка, вдруг хрипеть и брюзжать начнет. Пройдемте.
Он принял из рук Алексея пятитысячную купюру, проверил ее на подлинность и скрупулезно отсчитал сдачу. А затем снова подошел к машине и с уважением похлопал ладонью по крылу. В этом жесте выражалось все его теплое отношение к автотранспортным средствам. В-ответ на немой вопрос Макарова, он тихо проговорил:
- Я искренне с большой теплотой отношусь к автомобилям. Любая машина она же ведь как птица… А посмотришь, как эти подростки над своими машинами изгаляются и потом начинают уличные гонки устраивать, так аж матом на них кричать хочется…
- Слушай, Руслан, разреши личный вопрос.
- О чем разговор, начальник? Спрашивай, конечно.
- Да нам прапор про тебя рассказывал, что ты матерщинник еще какой, а ты грубого слова не сказал, пока мы у тебя здесь. Наше присутствие тебя смущает?
- Нет, начальник. Это просто с прапором я через мат общаюсь, с ним по-другому нельзя. Однажды приехал масло поменять, так до сих пор деньги не отдал. А когда я ему об этом напоминаю, делает огромные удивленные глаза, типа давно уже все отдал. Гад он редкостный.
- Понятно. Ладно, Руслан, встретим твоего обидчика, обязательно разберемся с ним. Спасибо тебе.
- Заезжайте, господа начальники. Все сделаю в лучшем виде и отремонтирую с большой скидкой.
Машина с Макаровым за рулем выехала из бокса и вскоре покинула территорию мастерской, провожаемая равнодушным взглядом механика.
В Управление решили не возвращаться. Макаров подвез коллегу до дома, махнул ему рукой на прощанье и уехал, а Макс, недолго думая, направился в ближайший круглосуточный магазин, купить себе пива к ужину. На улице начинало смеркаться. Очередной, уже почти летний по продолжительности светлого времени суток день подходил к концу. На лице было тепло, и Егоров успел подумать, что завтра не стоит даже брать с собой свою весеннюю ветровку, а идти на работу прямо в рубашке. Уже на подходе к магазину он достал свой старый мобильник, который носил вместо украденного в тот день, когда на него напали двое неизвестных, точнее, теперь уже известных, он был уверен, что напали на него его же коллеги Ярик и Федор, он набрал номер начальника. Однако тот же самый, приятный аж до зубовного скрежета, голос доверительно сообщил ему, что абонент находится вне зоны действия сети. Куда мог подеваться Васнецов, Макс и представить себе не мог. При этом он был достаточно опытным сотрудником, чтобы не вдаваться сейчас в паникерство и волноваться, что с Андреем что-то случилось. Начальник был достаточно самостоятельным, чтобы справиться с возникшими проблемами, чай не ребенок. Причиняло беспокойство только то, что он, вероятнее всего, отправился на задержание виновника последних убийств, и в этом случае у него могли появиться те самые проблемы, с которыми ему было бы тяжело справиться в-одиночку. Поэтому нынешнее его отсутствие в сети наталкивало на мысль, что могло случиться что-нибудь неприятное.
В последующие несколько минут неприятности, если бы их можно было тк назвать, приключились у самого Макса, но от мыслей об исчезновении начальника последующие событий его все же отвлекли. Уже подойдя к самому входу в магазин, он услышал грубый окрик изнутри. Вряд ли какой-нибудь покупатель мог себе позволить так себя вести. Надеясь, что никто не смотрит сейчас в дверь, он достал из кобуры табельное оружие и передернул затвор, а потом резко потянул дверь на себя и вошел в магазин. Первым делом Егоров увидел охранника, стоявшего у дальней стены с поднятыми руками. Рядом с ним стояла в такой же позе и продавщица Люба, к которой Макс часто заходил просто поболтать, покупая что-нибудь к ужину.
Магазин явно подвергся налету каких-то беспредельщиков. Причем беспредельщиков довольно безмозглых. Они оставили вход в магазин без всякого присмотра, чем и воспользовался Егоров. Он сразу оценил обстановку. Один из налетчиков копошился в кассовом аппарате, выгребая оттуда все деньги, даже мелочь. Второй явно считал ворон. Парни пребывали в состоянии стресса, вероятно, это было их первое дело. Звякнувший колокольчик, приделанный над входной дверью, заставил их переполошиться. Копошившийся в кассе грабитель был слишком занят, чтобы отвлекаться, а вот его компаньон успел запаниковать и разрядить сжимаемый в руках обрез в молоко. Макс услышал, как с громким и злым жужжанием дробины пронеслись рядом с его ухом. Прекрасно зная, как громкий голос и командные нотки остужают пыл подобных горе-грабителей, Егоров сразу заорал, угрожая пистолетом:
- А ну-ка мордой в пол, твари! Руки за голову!
Он едва не поплатился за свою самоуверенность. У второго грабителя, как оказалось, тоже было с собой оружие. Достав пистолет, тот дважды выстрелил в направлении входа, правда, к этому времени Макс уже успел уйти с первоначальной траектории огня. Третьего выстрела он сделать парню не дал, в свою очередь открыв огонь. Разрядивший в него обрез парнишка сразу упал, как подкошенный, схватившись за ногу и дико вереща. Пол в магазине сразу же окрасился кровью. Для его подельника этого зрелища оказалось вполне достаточно. Он бросил пистолет и поднял руки высоко вверх.
- Не стреляйте, мы сдаемся.
Его истошный, почти женский крик фальцетом было так удивительно услышать, что даже его раненый товарищ замолчал и угрюмо посмотрел на него. Он не ожидал, как подумал Егоров, что на дело отправится с бабой, а не с мужиком.
- Полиция, мать вашу. Заткнулись оба. Любань, вызови наряд, пусть этих клоунов заберут, потом он перевел взгляд на грабителя, который до сих пор находился за кассовой стойкой. – А ты, урод, быстро все деньги обратно в кассу выкладывай. Если там хотя бы копейки не хватит, лично наведаюсь по твоему новому месту прописки и вытащу бабло у тебя через горло. Понятно тебе, придурок?
- Понятно, - закивал тот настолько энергично, что Макс подумал, как бы у него голова не отвалилась. – Только не бейте.
- Тоже мне грабитель, мать твою, - взгляд капитана был полон презрения. – И вот такую шваль приходится обезвреживать.
Он ловко перемахнул через прилавок, найдя пистолет, оказавшийся переделанным под стрельбу боевым патроном газовым «Ижом». Патронов в магазине больше не было, поэтому перестрелку грабитель и не смог устроить. Подобрав пистолет, Макс перепрыгнул обратно и склонился над стонущим парнем. Тот держался за колено и непрерывно выл в полголоса. Только посмотрев на рану, которую смог ему нанести из табельного оружия, Егоров убедился, что хромота парнишке обеспечена навсегда – у него было прострелено колено. Боль от ранения должна была быть просто адской.
- Любань, и в «скорую» заодно позвони. Только скажи им, что они могут особенно не торопиться, пусть этот, - кивнул он на неудачливого грабителя, - подольше помучается.
- Добей уж сразу, сука, - прошипел сквозь плотно сжатые зубы парень, рядом с которым валялся бесполезный теперь обрез.
- Ты не груби, малыш, - навис над ним Макс. – Ты какой дробью стрелял? Шестеркой? Эх, разворотило бы мне живот, если бы ты попал. А че, другого оружия не нашлось?
- А тебе не по хрену?
- Да мне, в-общем-то, по барабану. Интересно только, откуда дебилы такие берутся? Что ж вы дверь-то не держали? Мозга совсем при виде халявных денег отключилась? Уроды, блин.
- Да пошел ты, мусор.
- А я пойду. Домой я сейчас пойду, вот только вас, уродов, патрулю сдам и пива возьму.
- Ой, Максик, миленький, забирай, - Люба уже выставила на прилавок несколько пивных бутылок. – Тебе в пакет сложить?
- Будь добра, Любань. Сколько я должен?
- Ой, да ты что? Ты нам выручку спас от этих вот негодяев. Забирай так, в благодарность. А я списать сумею.
- За это спасибо. Где уже патруль-то?
- Да они сами, наверное, сейчас пиво вовсю глушат. Куда им на выезд ехать? – с хорошо слышимым в голосе сарказмом проговорил охранник.
- Что поделать, такие вот нравы у современной полиции. Если б не я, эти два урода уже сидели бы на скамейке в парке и награбленное пересчитывали.
- Мне деньги на лекарства нужны были. У меня мать тяжело болеет, - буркнул себе под нос грабитель, стрелявший из «Ижа».
- Ну, так ты вообще у нас всюду молодец. Не мог головой подумать? Если тебя сейчас посадят, кто о матери о твоей позаботится? Тебе же сейчас пришьют сто шестьдесят вторую статью за разбой и применением огнестрельного оружия. И поедешь ты на зону, мальчик.
- Нельзя мне на зону, - Максу показалось, что паренек даже слезу пустил. – Мать у меня больная совсем. А у нее, кроме меня, никого нет.
- Надо было об этом раньше думать, пока не взял пистолет и не отправился грабить магазин. А вот теперь ты уже преступник, парень. Так-то вот. Да где эти менты, блин?
Словно в-ответ на его крик совсем не далеко зазвучала сирена полицейской машины. Через несколько минут в магазин вошли двое «пепсов», поправляя на плечах автоматы. Один скользнул равнодушным взглядом по раненому и сразу направился ко второму грабителю, резко заломив ему руки за спину и надевая ему наручники. Макс ушел с авансцены и направился за пакетом, заботливо собранным продавщицей Любой, но был остановлен вторым патрульным, на погонах которого было по две лычки младшего сержанта:
- Уважаемый, а вы кто будете? – наглый тон и смелый взгляд выдавали в патрульном полицейского новой формации.
Эту новую формацию Макс ненавидел в своей службе больше всего. Именно из-за таких сотрудников, простые граждане ненавидели всех полицейских. Если бы этот магазин, например, грабили при них, то они бы трусливо тряслись, задрав руки в гору. Сейчас же, когда Егоровым была сделана вся работа по обезвреживанию преступников, и младший сержант, и его коллега вели себя вызывающе и смело. Он вынужден был признать, что младшие сотрудники являются его коллегами, но решил отвести на них душу. Сказался стресс недавней стрельбы. Да и кто знал, до чего бы дошли «пепсы» в обращении с задержанными. Последние, кстати, на взгляд Егорова, совершенно точно пошли на дело впервые. Где они взяли оружие, оставалось загадкой. А ведь и обрез, и пистолет были заряжены. Макс решил сам выяснить этот вопрос и подошел к раненому:
- Где оружие достали, парни?
Раненый грабитель долго молчал, переводя злой взгляд с Максима на младшего сержанта и обратно. Наконец, он вздохнул и решил ответить на вопрос. Хуже ведь ситуацию для него и его подельника уже нельзя было придумать. Приходилось колоться в надежде на смягчение обвинения.
- Обрез сами сделали, у меня на даче. Винтовка соседу принадлежала, я ее у него давно приметил и решил, что однажды обязательно ее украду. Вот и украл…
- Эй, мужчина, а вы чего это тут вопросы задаете? – сделал очевидную глупость младший сержант, приблизившись к Егорову. – Сейчас мы парней к следователю отвезем, они ему там и отвечать будут.
- Иди в жопу, - беззлобно отмахнулся Макс от младшего сержанта, как от назойливой мухи.
У «пепса» нижняя челюсть так отвисла, что Егоров всерьез стал опасаться, что он ее потеряет. Привыкший олицетворять собой закон, что он и делал в его понимании, обирая загулявших людей под градусом или старушкам, торговавшим семечками и всякой мелочью, назначая мзду за право осуществлять свою «коммерческую деятельность», как он это называл. С ним никто так никогда не осмеливался говорить (ротный не в счет, на то он и ротный), а тут какой-то мужик решил рискнуть своими зубами. Что ж, сам виноват. Не произнося ни слова младший сержант сделал еще один шаг, уже перехватывая поудобнее свой «укорот», чтобы прикладом наносить удар, когда у него перед глазами возникло удостоверение капитана уголовного розыска, которое сей капитан ему сунул под нос.
- Читать умеешь, умник? Тогда читай.
- Капитан полиции, Егоров… Виноват, товарищ капитан, - резко сориентировался в ситуации младший сержант, отдавая честь. – Какими судьбами здесь оказались?
- Стреляли, - ответил Макс известной фразой из советского фильма.
- Так это вы их обоих?
- Ну, и что? Это ж просто дети, которым не хватало острых ощущений, а не матерые преступники, - кивнул Егоров на смотрящих на него с нелепой надеждой грабителей.
- И что ж нам теперь, просто отпустить их что ли, товарищ капитан? – изумился младший сержант вполне естественно. – Не хватало им острых ощущений? Теперь острых ощущений им хватит.
Входная дверь в очередной раз распахнулась, и в магазин быстрыми шагами вошел мужчина в белом халате. «Скорая» подъехала вслед за патрульным воронком. Доктор болезненно скривился, увидев на полу довольно большое количество крови, а потом перевел взгляд на собравшихся.
- Ну, и чего как на параде стоим? Раненый где?
- Вот он, - указал врачу на парня с простреленным коленом Макс.
- И что с ним?
- Пошел с другом грабить магазин, а нарвался на меня и получил пулю в ногу.
- Резко вы с ним обошлись.
- Он мог бы обойтись со мной гораздо более резко, - Егоров кивнул на обрез, который держал в руках спутник младшего сержанта. – Как он промахнулся из вот этой вот хреновины с расстояния в несколько шагов, ума до сих пор не приложу.
Не тратя больше времени на ненужные разговоры, врач занялся раненым. Сначала он удивленно присвистнул, когда распорол штанину в районе ранения, но потом профессиональное взяло в его сознании верх над всем остальным. Сделав укол обезболивающего, он остановил кровотечение и крепко перебинтовал ногу. Потом отвернулся к полицейским:
- Его надо срочно на операционный стол.
- Доктор, а без этого как-нибудь можно обойтись? – младший сержант состроил недовольное лицо, ему вовсе не улыбалось таскаться с преступником по больницам.
- Вы можете сами посудить. У парня в колене засела пуля, догадываюсь, что ваша, - посмотрел он на Макса, и тот согласно кивнул. – То, что паренек, например, никогда не присядет на корточки, и нога у него не будет сгибаться, это уже очевидно – пуля ему весь коленный сустав разворотила. Но сейчас, пока пуля еще в колене, он даже наступить на ногу не сможет – такую боль мало кто сможет перенести.
- И пусть страдает, сученыш, - ухмыльнулся младший сержант. – Не я ему говорил магазин грабить. Вот теперь пусть знает, каково это.
- Сержант, а ты не слишком много на себя берешь? – Макс смотрел на него спокойно, но «пепс» ощущал угрозу, исходившую от старшего по званию. – За то, что он сделал, он перед судом ответит. А лишние страдания причинять ему ни к чему. Поедешь с ним до больницы и потом уже доставишь к следователю в целости и сохранности, понял меня?
- Есть товарищ капитан, - вытянулся в струнку младший сержант, он как чувствовал, что сегодня стоило поменяться дежурствами с приятелем.
- Кто следак будет?
- Не знаю, кто-то из новеньких, скорее всего. Там у них серьезное обновление кадров…
- Вот у нас бы кадры тоже не мешало обновить, правда, сержант? Так вот, слушай внимательно и запоминай. Я потом или у следователя, или у доктора обязательно поинтересуюсь, как ты выполнил мое распоряжение, понял?
- Так точно, товарищ капитан, - козырнул ему младший сержант, но выражение его лица заставило Макса внимательно вглядеться в его лицо.
- И запомни, сержант, я обязательно проверю выполнение моего приказа. А если доктор мне расскажет, что ты бил паренька, пока вынужден был его конвоировать, получишь сам и еще будешь считать, что легко отделался. Так что будешь с него пылинки сдувать, пока сопровождаешь в больницу.
- Товарищ капитан, разрешите вопрос. Он все-таки преступник или какой-то гость почетный?
- За то, что он совершил, его будут судить, и там он по полной программе отгребет, будь уверен. Не стоит усугублять его положение. Выполнять приказ.
- Есть, - младший сержант вышел на улицу и направился к «скорой», в которую на носилках уже был уложен пострадавший.
Перекинувшись парой слов с водителем воронка, он уселся в салоне «скорой помощи», и машина с включенными мигалками, но выключенной сиреной поехала в сторону больницы. Второго грабителя усадили в «уазик», и тот тоже уехал. В магазине остались только продавщица, охранник и Максим. Капитан решил, что больше ему тут делать нечего, попрощался с охранником за руку и, кивнув на прощание Любе, он вышел и отправился домой. Его холостяцкое жилище, пусть и пустовавшее в его отсутствие, было лучшим местом на свете, и туда он всегда шел с удовольствием. Там он мог всегда усесться на диван с пивной бутылкой в руке, пока остальные охлаждаются в холодильнике, включить телевизор, бесцельно переключая с канала на канал в поисках чего-либо удобоваримого, а потом спокойно заснуть под тихо работающий «Горизонт». Макс улыбнулся, представляя себя самого, как он выглядит со стороны. В одних семейных трусах, сжимающий в одной руке пиво, а в другой пульт дистанционного управления телевизором, и его голова, медленно клонящаяся подбородком к груди. Он бесчисленное множество раз так засыпал, а, проснувшись среди ночи, не сразу мог сообразить, где находится. Вот и сейчас его ждал тихий вечер холостого мужчины.
Егоров снова попытался позвонить Васнецову, но все с тем же результатом – автоответчик по-прежнему заявлял, что абонент находится вне зоны действия сети. Куда запропастился начальник, Макс не имел ни малейшего понятия, но был уверен в том, что ему это совсем не нравится.
В изоляторе временного содержания было все спокойно. Никаких драк, никаких убийств. Гарик спокойно существовал в своей камере. Но для него в самое ближайшее время это мирное существование должно было закончиться. Он уже знал, что его суд назначен на конец следующей недели, но откуда ему было знать, что жить ему остается гораздо меньший срок.
Накануне Деня Птаха был на встрече с кем-то, кто решил навестить его в ИВС. Никто в камере даже не знал, что гостем его был известный и очень уважаемый человек Наиль Галимов по прозвищу Татарин. Слов на ветер Галимов не бросал, а потому собирался в ближайшее время закрыть вопрос с убийцей его дочери Он мог, конечно, просто пустить в хату маляву, согласно которой Гарик, пригревшийся под боком у старшего, есть не кто иной как насильник. Статья сто тридцать первая уголовного кодекса никогда не была в почете на зоне или в изоляторе. Но по какой-то причине опускать молодого человека Татарин не испытывал никакого желания. Теоретически его в таком случае могли отправить на отсидку к ему подобным, а после отсидки он спокойно вышел бы на свободу. Если бы суд решил посадить Игоря, отправив его на зону, там бы с ним церемониться не стали. В нормальной хате, где все сидельцы жили по понятиям, его ждала перспектива влачить жалкое существование в роли опущенного. А ждать, пока парня опустят, Наиль не хотел. Он всегда был из тех людей, кому хотелось всего и сразу. Вот потому он и решил ускорить процесс.
Вся дежурная смена, работавшая в этот день, была подкуплена. Ради решения своих проблем Татарин денег никогда не жалел. По его просьбе ему привели в комнату свиданий Деню Воробья. Когда Деню ввели, он спокойно посмотрел на него, решив, что это тот самый необходимый ему человек. Кроме того, в кругах, к которым до сих пор был близок Наиль, новости распространялись быстро. Поэтому он знал, что произошло несколько дней назад. Необходимо было использовать это столкновение Дени и Гарика, которое уже условились забыть. Галимов ничего не забывал, потому и ждал в комнате для посетителей. Воробей удивленно смотрел на гостя, пытаясь понять, что ему от него может понадобиться. Кем был Татарин с его авторитетом и всеобщим уважением, и кем был он сам, прежде на подхвате у солидных бизнесменов, обыкновенная «шестерка», которого судьба миловала, не позволив ему пересечься в каких-то вопросах с Татарином, которого он знал только понаслышке, или кем-либо из его людей.
- Ну, здравствуй, Деня, - спокойным голосом поздоровался Наиль. – Разговор у меня к тебе есть…
- Я слушаю внимательно.
- У тебя в камере уже пару дней сидит парнишка, которого зовут Игорь, но всегда обращаются как к Гарику.
- Ну, есть такой, - Деня вспомнил то, что между ними произошло и болезненно поморщился. – Чертов ублюдок. Мы с ним сразу не поладили. Я ведь как чувствовал, что есть какой-то косячок за ним перед честной братвой.
- Ты помолчи и послушай. Надо, чтоб ты его устранил. Причем сегодня – завтра, не позднее. Все правильно ты понял, петушиная статья у твоего обидчика.
- Откуда вы, - Деня поднял удивленные глаза на парня. – Я ведь никому и ничего не рассказывал.
- То, что ты ничего не рассказывал, Деня, вовсе не значит, что о вашей… назовем ее потасовкой, никто не знает. Я думал, что ты в преступном мире чуть лучше ориентируешься… Похоже, мне порекомендовали не того человека, - проговорил Наиль тихим голосом, обращаясь уже к самому себе.
- Нет, вам правильно меня порекомендовали, - Деня стукнул рукой по столу. – Вы мне просто скажите, что надо будет сделать, и я это сделаю.
- Совсем другой разговор, - Наиль усмехнулся. – Начинаю узнавать злого парня по описанию. Мне нужно, чтобы ты отправил Гарика повидаться с его жертвами.
- Как скоро?
- Слыша окончание разговора, ты забываешь его начало? Я же говорил, что завтра парнишка должен быть мертв, а еще лучше не завтра, уже сегодня. Сможешь сделать?
- К нему сейчас не подобраться. Он со старшим как с равным себе разговаривает. Совсем обнаглел, недоросток.
- Это не слишком страшно. Старшему можно, например, шепнуть, что одной из статей, по которым будут судить парня, будет сто тридцать первая статья.
- Так он не просто убийца, он еще и насильник?
- Схватываешь все на лету, как я посмотрю. Да, он изнасиловал и убил девушку в городском парке. Потом уже во сне горло лучшему другу, а после этого дождался возвращения домой своей тетки и зарезал ее. В нем нет ничего святого. Это червь, который изнутри точит наше общество и ухудшает обстановку в целом. Сможешь с ним разобраться?
- Есть какие-то особые пожелания? Может, его опустить перед смертью?
- Не надо, пусть как человек умрет, несмотря на то, что он сделал.
- Я все сделаю. Сегодняшняя ночь станет для него последней.
- Замечательно. Сделаешь дело, и можешь считать, что Татарин тебе очень признателен…
Посетитель ушел, а Деня еще несколько минут сидел в комнате, не выказывая желания никуда отсюда не выходить. В голове у него зрел план, как убить человека, который нанес ему оскорбление. Вскоре план был сформирован, и Воробей едва не вприпрыжку направился обратно в свою камеру. Никому не сказав, кто к нему приходил, он забрался на свою шконку и улегся, Надо было поспать, чтобы ночью не чувствовать никакой сонливости. Он был уже практически уверен в том, что ночью сердце малолетнего нахала остановится. Оставалось подождать всего лишь несколько часов.
Ночь тихо опустилась на город. В изоляторе уже прозвучал сигнал отбоя, и завершившие уже вечерний обход охранники вернулись к себе. В камере стояла практически полная тишина. Заключенные по одному засыпали. Деня лежал на спине с открытыми глазами, уставившись взглядом в потолок. Ему не слишком хотелось спать, но организм требовал отдыха. Поэтому, спустя только семь минут, сон смежил веки молодого человека, в голове которого к этому времени не оставалось никаких мыслей. Он еще не знал, но проснуться ему оставалось только один раз, перед самой смертью.
Дождавшись, как ему показалось, пока все заключенные камеры отойдут в сон, Деня тихо скользнул с верхнего яруса кровати на пол и прислушался. Его напряженному сознанию показалось, что он слишком громко спрыгнул на пол. Но вокруг по-прежнему царила тишина. Успокоившись, Воробей тихо прошел к шконке, на которой спал Гарик. Он сейчас вспоминал их потасовку в первый день, и то, как изящно, парень разобрался с ним. После этого никто с ним даже не разговаривал. Ни опущенным, ни обиженным он, конечно, не стал, но всеобщее уважение он явно потерял. И ответить за это необходимо было только одному-единственному человеку, который сейчас спокойно спал на своей шконке, ни о чем не подозревая и не жалея.
Деня подошел к его шконке и всмотрелся в лицо спящего. В холодном свете заглянувшей в камеру луны, он казался мертвым. Оставалось только несколько секунд до того момента, когда это должно было стать реальностью. Сжимая острый как бритва нож в руке, который он нашел сегодня утром под матрасом. Как он туда попал Птаха не имел ни малейшего представления. Невдомек ему было, что сегодняшний дежурный, получив солидные премиальные, принес холодное оружие в камеру и спрятал его под матрасом у Дени, чтобы тот его ночью нашел. Так и произошло. Через несколько секунд Воробей стоял над шконкой Гарика. Тот словно что-то почувствовал сквозь сон, потому что глаза его резко раскрылись, слепо вытаращившись в темноту.
- Кто здесь? – последние слова сорвались с его языка.
- Это я, Игорек. Пришел пожелать тебе спокойных снов.
Складной ночь, описав в воздухе короткую дугу, вонзился в грудь молодому человеку по самую рукоятку. Спустя мгновение он бы мертв, потому что нож, пробив ребра, вонзился прямо в сердце. Легкий хрип, сорвавшийся с губ умирающего, был последним звуком в его исполнении. Все было кончено.
Глава 27
Забросив домой Макса, Макаров все-таки решил заехать в Управление, чтобы удостовериться, что там все в полном порядке, и застал в кабинете троих сотрудников, которые как раз решали, кому из них оставаться на ночное дежурство. Стас Коваль дежурил прошлой ночью, а Евгения была чем-то сильно расстроена, постоянно набирая чей-то номер и сбрасывая связь. Леня Проскурин заверил старшего по званию, что останется на ночь, без проблем. Подойдя к Женьке, Макаров помахал у нее перед глазами рукой, привлекая ее внимание. Она посмотрела на капитана и тут же отвернулась.
- Что у тебя случилось? Вид какой-то расстроенный.
- Парень, который обещал мне помочь с номером телефона, так и не пришел на встречу. Вернее, он пришел, я в этом уверена, но меня не дождался. По какой причине, я уж и не знаю. Я с таксистами поговорила, у которых там точка, где они обычно собираются в ожидании вызовов, и один, как оказалось, видел парня, подходящего под мое описание…
- И что?
- И то, что таксист видел, как тот садился в машину, но номера машины он не видел, смог назвать только марку и цвет.
- Насчет цвета не уверен, а вот марку я могу угадать, - предположил Макаров. – «Рено логан», да?
Евгения уставилась на него широко раскрытыми в удивлении глазами.
- Ты что, ясновидящий?
- Увы, нет, - Алексей сразу помрачнел, вызвав еще более удивленные взгляды своих коллег. – Только я уверен, что знакомому своему ты больше не дозвонишься.
- Почему?
- Потому что его уже нет в живых. Извини, Жень, не хотел тебя расстраивать. Парней, которые были в этой машине, я теперь знаю, вернее, знаю, что они являются нашими коллегами.
- Так пойди к Истомину, возьми приказ о их задержании.
- Нельзя. Так можно спугнуть основное действующее лицо, которое пока что остается в тени. Мы завтра с Максом возьмем одного из них, и если все пойдет по плану, то скоро возьмем и второго. Они нам сдадут заказчика, и тогда мы сможем раскрыть дело.
- То самое, от которого нас отстранили? Тут полковник заходил, про начальника нашего интересовался. Не знаешь, куда он мог запропаститься?
- Не имею ни малейшего представления. А что, абонент все еще недоступен?
- Если быть точным, то все еще вне зоны действия сети. Но проблема все та же: лично я даже не представляю, чем заниматься завтра с утра.
- Ерунда, это мы завтра с утра и решим. Необходимо развить кипучую деятельность, неважно, в каком направлении, чтобы проверка с Москвы была убеждена, что отдел работает, - Макаров оглядел присутствующих. – Решили, кто дежурить останется?
- Наверное, мне придется, - пожал плечами Леонид. – Стас накануне дежурил, все никак домой его не спроважу, чтобы шел отсыпаться, а Женьку я бы не стал одну на ночь в отделе оставлять.
- А чего это ты не стал бы меня одну оставлять в отделе? Не доверяешь, что ли?
- Молодая девчонка, ночью, одна в отделе. А если на вызов срочный надо будет поехать? – Макаров уже принял решение.
- А почему нет? Возьму парней из роты ППС и с ними поеду. Хватит уже меня отодвигать от службы. Я все-таки тоже опер.
- Только младший по званию, потому помолчи и послушай. Хорошо, останешься в отделе. Мой номер у тебя есть, если что, сразу звони. Остальным отсыпаться. Нас с Максом завтра во второй половине дня не будет.
- Банду брать будете? - настроение у нее сразу повысилось, когда она убедилась, что ее не ущемляют в правах и обязанностях шовинисты из ее отдела.
- Вроде того, - большего Алексей рассказывать не стал, так как не был до конца уверен, что охранник ему позвонит завтра. – Все, совещание окончено, всем расходиться. Я пойду к полковнику зайду – может, он знает, куда наш начальник подевался.
- Если никто не против, я бы еще посидел с документами некоторое время, - Стас, обычно немой как рыба во время совещания, подал голос.
- А как же домой поедешь? Я сейчас скоро уеду…
- У нас вроде городской транспорт еще никто не отменял. Доберусь.
- Ну, хорошо, оставайся. Заодно Женьке компанию составишь. Все, до завтра.
Макаров вышел в коридор и, недолго думая, заглянул к Марии. Как он и ожидал, секретарь начальника была на своем рабочем месте, как всегда сидела перед своим компьютером и что-то внимательно читала. Заметив Алексея, она замахала ему рукой, подзывая к себе.
- Леша, где Андрей Сергеич? Я ему весь день пытаюсь дозвониться, а он все еще недоступен. Куда он пропал?
- Маш, я бы и сам хотел это знать. Или ты думаешь, что я могу дозвониться до шефа, когда остальные не могут? Увы, я ему звонил уже несколько раз с тем же результатом…
- У меня для него информация.
- Тогда, может, со мной поделишься? Я вроде как самый старший среди всех присутствующих. Или это личное?
- Ну, как ты можешь говорить о личном, когда тут всякие странные вещи творятся?
У Макарова в мозгу сразу замигала тревожная красная лампочка. Маша никогда не относилась к паникершам и не стала бы просто так рассуждать обо «всяких странных вещах». Оставалось только выяснить, о каких таких странных вещах она тут говорит.
- Маша, давай-ка мы с тобой обсудим этот вопрос. Что тебе не нравится? Что кажется тебе странным?
- Алексей, ты еще здесь, - раздался у него голос за спиной, и он чуть не подпрыгнул от неожиданности, а посмотрев на Машу, заметил, что она опустила глаза вниз и не решается продолжить разговор.
- Да, Стас. Я вот Марию как раз уговариваю до дома подвезти, а она упирается. Говорит, что работы много. В-общем смотри, Маша, сейчас Леонид закончит, наконец, свои сборы, и мы поедем. Предлагаю тебе выключать компьютер. Заодно расскажешь по дороге, есть ли что-нибудь новое по нашему делу.
- А что, у Маши что-то новое появилось? – молодой лейтенант выражал крайнюю степень заинтересованности.
- Ты ж уже знаешь нашу Машу. У нее постоянно что-нибудь новое обнаруживается. А ты сам что тут делаешь? Помнится, ты мне говорил, что с документами собираешься работать…
- Ну, так я и собираюсь. Вот вышел воды набрать, а то чайник пустой. Под горячий кофе и с документами скучными работать веселее.
- Ну, как знаешь. Давай тогда, до завтра, - он пожал руку молодому сотруднику, и тот весело зашагал в сторону туалета, чтобы набрать чайник.
Объяснения Стаса показались Алексею вполне вразумительными. Он еще помнил те времена, когда и сам задерживался допоздна, чтобы дописать какие-то справки, заполнить какие-то формы, и все это под чашку крепкого кофе. Иначе буквы в документах начинали расплываться, и немудрено было заснуть. А иногда, весьма часто, чашка была далеко не одна, и от звона в ушах, вызванного избытком кофеина, хотелось вешаться.
- С какими, интересно, документами он собрался работать в такое позднее время, - тихо пробормотала Мария за его спиной, но он не обратил на ее слова ни малейшего внимания.
- Так что, Мария, ты собираешься или нет? – он придал своему голосу нарочито бодрую интонацию, увидев, что к кабинету снова идет Стас.
На самом входе в кабинет его вместе с полным чайником едва не сбила выскочившая из кабинета Евгения. Она подскочила к Макарову, глядя на него широко раскрытыми глазами.
- Ну, говори уже, что ты меня глазками буравишь? – устало проговорил он.
- Дежурный снизу позвонил. Сказал, что по ноль-два вызов прошел. Дети вечером пошли играть в овраг, что наш центральный район отделяет от ворошиловского, и наткнулись на мертвеца. Судя по взгляду со стороны, молодой парень. Леш, я сгоняю с «пепсами»? Очень мне любопытно сообщение про труп молодого парня. Вдруг это связано с исчезновением моего знакомого.
- Надеюсь, что нет. Съезди, конечно. Ты ж ночью «убойный» отдел представляешь, и все убийства этой ночи на тебе. Дерзай. Только с пэпээсниками не заигрывай.
- Обойдутся, товарищ капитан. Званиями они не вышли.
- Ну, тогда я за тебя спокоен. Позвони потом, расскажи, кого обнаружили. Вдруг сразу по горячим следам получится тело опознать.
- Хорошо, товарищ капитан. А не поздно будет такой звонок?
- Женя, если я говорю тебе позвонить, значит поздним твой звонок не будет.
- Хорошо, я позвоню.
Евгения чуть ли не бегом спустилась по лестнице на первый этаж. Там уже у выхода стояли сотрудники ППС, ожидая представителя уголовного розыска. Дежурный постарался и попросил ребят подождать немного кого-нибудь из «убойщиков».
Макаров дождался Леню, подождал, пока Мария, наконец, решится выключить свой компьютер, оставив все незаконченные дела на завтра. В отделе остался только Стас Коваль, да еще свет пробивался из-под двери кабинета полковника Истомина.
- Ну что, двинулись? Одну секунду, - он заглянул на секунду в кабинет. – Стас, ты Евгению дождись, будь другом. А то вдруг у нее с собой ключей нет. Будет всю ночь в коридоре ходить.
- Конечно, дождусь, товарищ капитан, - Стас оторвался на мгновение от каких-то документов, лежавших перед ним и посмотрел на капитана. – Сам вам хотел предложить.
- Ну и замечательно, - махнул ему рукой Макаров. – Доброй ночи.
- Доброй ночи, товарищ капитан.
Дверь за капитаном Макаровым захлопнулась, а лейтенант Коваль еще некоторое время задумчиво и с примесью злобы смотрел на нее. Потом он склонился обратно к документам и продолжил их изучать.
- Маша, мы довольно давно вместе работаем, чтобы у меня сейчас не вызывал беспокойства твой внешний вид. Говори, что случилось, - они успели отъехать от Управления, и Алексей решил взять инициативу в свои собственные руки. – И почему ты себя так странно вела в присутствии Стаса. Он ведь один из нас.
Мария довольно долго не отвечала, и он уже подумал, что она ему и не ответит, однако Маша ответила:
- Я в этом не уверена.
- В чем?
- В том, что он один из нас.
- Чего? – у Алексея возникло ощущение, что его огрели чем-то тяжелым по голове.
- Что я непонятно сказала, Леш? – вспылила Маша, разбудив даже задремавшего на заднем сиденье Леню. – Я говорю, что нашла в паутине интересный факт, причем сделала это абсолютно случайно. И этот факт касается нашего молодого лейтенанта напрямую.
- Говори уже, Мария, не тяни кота за яйки.
- Я не слишком уверена, что наш Стас не играет на две стороны. Вполне возможно, что он сломался, когда убили его лучшего друга. Ты не находишь, что это в принципе возможно, Леша?
- Кстати, тема, заслуживающая особого внимания, Алексей, - проговорил, потягиваясь на заднем сиденье, Леня Проскурин.
- Да ни хрена она не заслуживает! – он был близок к тому, чтобы сорваться на крик. – Вы мне ответьте, раз вы такие умные, за каким хреном ему это нужно было?
- Леша, ты не психуй, а послушай меня внимательно, хорошо?
- Хорошо, я весь внимание. Солируй.
- Молодого парня, у которого на глазах убивают его лучшего друга, легко заставить двигаться в неверном направлении. Представь себе, что просыпается Стас у себя дома с дикого похмелья, а рядом с его кроватью сидит незнакомый мужик, который начинает с ним беседовать спокойно, потом постепенно его речь приобретает все более угрожающие нотки. Допускаю, что Стасу предложили денег, это проще. Но могли и просто запугать, это дешевле. Иначе, посуди сам, я сегодня разговаривала с Женькой. Она утверждает, что об их встрече с ее знакомым знали только сотрудники нашего отдела. А если он пришел на встречу, но его и правда похитили и куда-нибудь увезли? А если так, то как злоумышленники могли об этом узнать?
- Еще не факт, что его действительно похищали, а не запалило руководство собственной компании. Не забывай, если он помогал Евгении пробивать номер, то это вообще-то могло привести его, как минимум, к увольнению. А вообще-то это подсудное дело, что оговаривается в уставных документах при устройстве на работу в подобные конторы. Помнится мне, слышал я о том, что происходит в казино. Крупье, который жульничает и начинает работать себе на карман, там просто печень опускают, не обращаясь в правоохранительные органы.
- То есть, как ты сам видишь, везде есть подобные случаи. Так почему им не встретиться в нашей работе? Откуда я знаю, что, например, Леня не стучит на нас напрямую московской проверке? Не обижайся, Лень, я образно.
- Тебе самой было бы проще все скидывать по электронной почте на компьютер кого-либо из проверяющих. Ведь мы никогда к тебе в компьютер не заглядываем.
- Так, ну мы сейчас договоримся с вами до летающих тарелок и зомбирования живых людей… - он осекся, потому что в голове у него новая мысль сверкнула так ярко, что напоминала взрыв сверхновой. – А ведь о том, что мы едем за ученым в научно-исследовательский центр тоже не знал никто, кроме своих. А центр, по словам Макса, как раз занимался изучением способов влияния на человеческое сознание…
- … то есть способов зомбирования, - продолжила за него Маша.
- Вот именно, - Макаров припарковался возле дома, в котором проживала Мария, но выходить она не торопилась, изучающе на него глядя. – Стас слышал, что мы с Максом завтра едем брать кого-то, кого мы не озвучивали. Как думаешь, догадается позвонить, чтобы предупредить?
- А ты уверен, что он понял, о чем у вас речь шла?
Ему не дал ответить телефонный звонок. Достав мобильник из кармана, он сразу включил его на громкую связь. Звонила Женя, уехавшая по вызову туда, где тело какого-то молодого человека обнаружили.
- Говори, Женя, я на громкую связь телефон поставил. Тут еще Леня и Маша.
- Больше точно никого?
- Точно. Мы у меня в машине сидим.
- А на наличие жучков ее проверяли?
Вопрос был задан к месту. Алексей не был уверен, что у кого-нибудь была возможность поставить машину на прослушку, но играть с огнем не стоило. Он решил, что завтра же обязательно попросит спецов проверить его автомобиль на предмет присутствия подслушивающих устройств.
- А у тебя информация какая-то секретная?
- Уже не секретная. Тело молодого человека, которое подростки обнаружили в овраге – это труп Артема, ну, моего знакомого, который мне помогал информацию о номере телефона доставать. Вот его почему на встрече не было. Убит двумя выстрелами: в грудьи контрольным в голову. Свидетелей, конечно, никаких.
- Соболезную, Жень. Вы с ним в хороших отношениях были?
- Мы с ним за одной партой в школе сидели. После школы, бывало, виделись. Этим наши отношения и ограничивались, хотя он явно рассчитывал на большее. Что с вас, мужчин, взять…
- Женька, заканчивай там, дождись следака и возвращайся в Управление. Если Стас еще там, вида не подавай. Веди себя, как обычно. И ни слова ему не говори про это мое распоряжение. Скажешь, что обнаружили труп неизвестного человека. Тебе там после этого делать было нечего, и ты уехала обратно. Поняла?
- А зачем это?
- Женя, я сам тебе все потом объясню, когда разберусь. Но сейчас мы пока занимаемся гаданием на кофейной гуще. Ты просто сделай все в точности так, как я тебе сказал.
- Хорошо. В отсутствие Васнецова и Егорова ты у нас командуешь, так что ладно.
- Молодчина. Пока, завтра увидимся.
Макаров разъединил связь и посмотрел сначала на Проскурина, а потом на секретаря. В его глазах Маша заметила боль, которую скрыть было невозможно. Однако заговорил Алексей ровным голосом:
- Все слышали? Убили парня, который Женьке помогал пробивать номер. Стоило ей обмолвиться о ее встрече с ним, кстати, она адрес встречи, по-моему, довольно точно называла, и его тут же устранили. Почему его убили? Потому что он нашел что-нибудь? Или потому, что они подумали, будто паренек что-то нашел? Если мы будем отталкиваться от того, что у нас появился «засланный казачок» в отделе, то необходимо признать, что действует он довольно кустарно.
- Как ты думаешь, Леш, почему? – Маша смотрела на него, но была далеко в своих мыслях.
- А он в цейтноте постоянном находится. Ему некогда информацию проверять, он вынужден ее сразу без проверки отправлять заказчикам. Смотри, как все получается. Он слышит распоряжение Васнецова забирать из НИИ директора, и, когда мы его ведем к машине, нас обстреливают и убивают профессора. Женька во всеуслышанье объявляет, что едет на встречу по поводу номера телефона, о котором он также прекрасно осведомлен, и парень, с которым они должны были встретиться, погибает от далеко не случайной пули. Леня, завтра едешь с нами, на улице в машине дежурить останешься. И поедем туда не во второй половине дня, а с самого утра, чтобы сыграть на опережение. Стаса оставляем в отделе, и при нем специально обсуждаем план операции. Главное заострить внимание на том, что мы едем туда вдвоем, а Леньку просто подвозим по пути.
- Может, Женьку тоже с собой возьмем? Она ж потом весь мозг проест, что не взяли…
- У нее завтра отсыпной вообще-то… Хотя ладно, чем черт не шутит. Поговори с ней осторожно. Оставить бы кого-нибудь со Стасом, чтобы у него не было возможности позвонить и предупредить нашего противника. Только вот кого?
- Ребят, а давайте я с Истоминым поговорю. Заручусь его поддержкой, а Стасу скажу, что полковник его к себе требует по какому-нибудь не слишком срочному делу. Или вообще попрошу полковника зайти к нам в отдел и задержать Коваля беседой.
- Иваныч на это не пойдет. Ему понадобится, чтобы ему все долго и вдумчиво объясняли. Как можно объяснить начальнику цель задержать сотрудника, не дать ему сделать телефонный звонок, чтобы ничего о наших догадках и подозрениях не рассказывать?
- Слушайте, - Маша аж засияла от своей идеи. – А зачем полковника подключать? А если у Станислава просто телефон стащить по-тихому?
- Тоже вариант. Но каждый из нас должен четко себе представлять, что мы все-таки подозреваем нашего коллегу, который в нашем же отделе работает. А это ведь последнее дело, своих подозревать.
- И я все-таки думаю, что его запугали, - тихо произнесла Маша. – Не мог он деньги взять.
- А ты еще говорила о каком-то интересном факте, который напрямую Стаса касается…
- Да, довольно громое дело было. Вроде бы молодого, но уже практически действующего сотрудника повязали на наркоте… Потом, конечно, дело спустили на тормозах, и имен в интернет-ссылке я не обнаружила. Но что, если…
- …этим молодым сотрудником был Коваль, ты мне об этом хочешь сказать?
- Именно. Самой противно, однако…
- Мария, мне тоже не хочется верить, что он ссученным оказался, который не только деньги взял, но еще и своего лучшего друга под пули подставил. Такую делюгу не каждый гад замутить сможет.
- А ты думаешь, что он специально Маношина подставил?
- Думаю, да. Если представить как факт, что Стас стучит на нас, Илья мог стать случайным свидетелем чего-либо, что могло с потрохами выдать его самого, потому и пришлось разыгрывать покушение. Но сейчас, если все наши догадки верны, он практически зажат в углу. Ему катастрофически не хватает времени, а ведь надо еще и не подставиться. Так что внимательнее с ним. Леня, я Максу сейчас сам позвоню и с ним договорюсь. Нам надо завтра такую партитуру разыграть, чтобы ни одной ноты фальши. Маша, до завтра. Стас остается в отделе, и его телефон на тебе. Леня, поехали, тебя еще подброшу.
Маша вылезла из машины и несколько минут стояла, не шевелясь, просто дыша теплым почти летним воздухом и провожая автомобиль капитана усталым взглядом. Потом она повернулась и направилась к дому неторопливыми шагами. Оставалось надеяться, что завтрашняя афера выгорит, потому что на дело шли все опытные сотрудники, какие были в строю. Если бы что-то случилось, «убойный» отдел был бы не просто обезглавлен, он был бы обескровлен. Стало быть, оставалось надеяться, что завтра у них все получится.
Утро началось с того, что Макаров подъехал к дому Макса, и тот вышел из подъезда, усевшись в его машину. Вид у него был самый что ни на есть боевой. Он посмотрелся в зеркало заднего обзора, предназначенное для того, чтобы человек за рулем мог видеть, что творится у него позади машины. Для Максима Егорова подобных правил не существовало. Развернув зеркальце к себе, он внимательно вгляделся в свежую после бритья кожу лица и нехотя отвернул зеркальце обратно. Макаров протянул ему руку, которую он по обыкновению крепко пожал. Все, утро началось. Накануне вечером Алексей и так, и сяк думал, но все же решил не звонить Максу на мобильный, давая коллеге отдохнуть после напряженного рабочего дня. Он вычитал вчера же вечером в интернете, что произошло в маленьком круглосуточном магазине возле дома, где проживал Максим. Судя по времени, указанному как время происшествия, незадолго до этого он высадил капитана неподалеку от дома. Наверняка, Егоров отправился в магазин за пивом и поучаствовал в истории.
- Вчера в магазине ты все разрулил? – кивнув в направлении мини-маркета, задал он коллеге вопрос.
- А то кто же, по-твоему? Капитан Егоров собственной персоной. Представляешь два парня полезли в магазин, угрожая обрезом и газовым «ижаком», переделанным под стрельбу боевыми патронами. Грабители вообще грабителями-то не были, если так посудить. Они впервые пошли на дело. Один-то точно впервые согласился закон нарушить. Утверждал, что ему деньги срочно понадобились, что у него мать болеет сильно.
- Вот придурок, - Макаров слегка ударил пальцами по рулю, - кто ж, интересно, теперь его матери поможет?
- Я его о том же вчера спросил.
- И что он ответил?
- Ничего не ответил. Нечего ему сказать было. И ты знаешь, Леха, если бы патрульные так быстро не приехали, я бы мальцов, наверное, отпустил бы. Уж одного-то обязательно, у которого мать больная. А другой смог бы уйти или нет, я не знаю. Я ему колено прострелил, калекой его, считай, на всю жизнь оставил… Он просто в меня сразу из обоих стволов обреза жахнул. Как ему удалось промахнуться, до сих пор себе вопрос задаю. Иначе у меня бы дыра в животе была размером с твой автомобиль. Сразу после его залпа я ему ногу в колене и прострелил. Больше чем уверен, это он подбивал своего приятеля пойти и ограбить магазин.
- Ладно, Макс, у меня к тебе другая тема для разговора имеется.
- Ну, говори тогда, чего замолчал.
- Потому что тема не особо замечательная. У нас в отделе крот завелся, который работает на тех, кто Бурцева заказал. То есть он, понимаешь, стучит тем, например, кто нас расстрелять в упор пытался неподалеку от НИИ, когда Микулича убили. У нас есть сразу несколько вариантов: ему предложили денег подзаработать, просто банально запугали, или он серьезно задолжал в прошлом кому-то за что-то.
- А ты что думаешь, Леха? Запугали, заплатили или задолжал?
- Понимаешь, не все тут так просто. У меня в голове не укладывается, как своего лучшего друга можно под пули подставить из-за того, что он либо свидетелем чего-то стал, либо догадываться начал, но за деньги? Ну, просто не верю я в это и все. Совсем другое дело, если парня запугали или на счетчик поставили. Все факты налицо. Каждый раз, когда мы что-нибудь планировали, преступники нас обходили, как минимум, по времени.
- Так мы про кого говорим? Что-то мне, кроме Стаса, никто в голову не приходит.
- Ясновидящим не пробовал подрабатывать? Предсказывал бы сейчас всяким бизнесменам, куда им надо вкладывать деньги, за определенный процент. Жил бы припеваючи.
- А я на свою жизнь и так не слишком жалуюсь. Я давно уже догадываюсь, что в отделе появился стукач. Что стучит кто-то на сторону, было очевидно уже давно. А вот кто именно, выяснить не получалось. Ты или я – нереально. Проскурин постоянно при тебе пасется, опыт накапливает, ты бы его в два счета вычислил. Я бы еще подумал на Женьку, да у них с погибшим Астафьевым любовь вроде как была. Не станет она таких вещей делать…
- А вчера у нее еще и знакомого парня убили, который ей помогал с телефонным номером разобраться.
- Тем более. Нет, точно не она. Васнецова я вообще не могу представить человеком, способным настучать или нажаловаться на кого-нибудь. Он обычно все свои проблемы сам решает. Остается только Коваль. Логично? Хотя, конечно, и у него друга на моих глазах убили… - снова вернулся Макс к теме убийства Маношина. Может, кстати, потому и убили? Угораздило Илью узнать что-нибудь лишнее, вот его и убрали с пробега.
- Ты меня сейчас просто поразил своим логическим мышлением, Макс. Так вот, у меня идея появилась. Мы ведь с тобой собирались сегодня ехать этого Ярика-ментеныша перехватывать, если ты еще не забыл. Только мы не будем ждать звонка Марата, а поедем туда с самого утра из Управления. А Маша обещала уладить вопрос с телефоном Стаса, чтобы тот не смог предупредить тех, кому он стучит. И поедем мы не вдвоем, а втроем, или, может быть, даже вчетвером. Леня Проскурин точно с нами, я с ним договорился. Он должен будет сегодня с Женькой вопрос решить, чтоб она потом в уши не жужжала, что ее на настоящее дело не взяли. Правда, она после дежурства, вот и пусть сама решает.
- Нормальная идея. Кто где будет?
- По возможности Леньку оставляем в подъезде на случай, если Ярик от нас удирать будет, а Женю сажаем либо на скамейку, либо в машине, вести наружное наблюдение.
- А ты уверен, что она останется? Чтоб ей и не быть в самой гуще событий…
- Прикажу, останется. Так вот, заходим к Марату в квартиру и спокойно ждем гостя или гостей. Женя нам, если что, сможет по рации с улицы докладывать…
- И сколько нам там сидеть придется? Если этот Ярик только к вечеру появится, так и нам надо к вечеру подгребать…
- …и попасть точно в расставленную ловушку. А если он раньше нас приедет?
- Ладно, поедем с утра. А почему прямо сейчас не поехать?
- Чтобы лишних вопросов не вызывать. Сейчас проводим планерку, потом Женька прощается и уходит домой, а сама останавливается в квартале отсюда, чтоб ее из окон не видно было, и ждет остальных. Ты на планерке скажешь, что у тебя новый возможный свидетель появился, и что у тебя встреча с ним скоро…
- А если это заставит злодеев поторопиться?
- Не заставит. Возможности позвонить им и предупредить у Коваля не будет. Я вообще думаю с ним в-открытую сыграть. Подойти к нему, отобрать мобильник и в лоб спросить, как же он до жизни такой докатился…
- И расскажет он тебе слезливую историю про злых дядей, заставивших-таки мальчонку стучать на своих боевых товарищей. Может, даже всплакнет. Нет, Леха, нельзя нам с ним сейчас с открытыми картами играть. Пока хоть одного из злодеев не поймаем. А если он напрямую их старшему стучит?
- Вряд ли, - задумчиво протянул Макаров. – Ему по рангу не положено, не того полета птица.
Они некоторое время молча сидели в машине. Макс посмотрел на магазин, в котором вчера утвердил себя в роли героя-спасителя. Они стояли метрах в тридцати от него. Макс увидел, как дверь круглосуточного магазинчика открылась, и оттуда вышла кассирша Люба. Она безошибочно определила местонахождение вчерашнего спасителя, послала ему воздушный поцелуй и помахали рукой. Егоров посмотрел на своего коллегу и увидел, что тот старательно прячет улыбку.
- Леха, я вот не понимаю: у нее встроенный радар, что ли, в голове? Как она меня увидела? Откуда ей было знать, что я здесь?
- Ну, ты у нас мужчина видный, - не смог дальше сдерживаться и рассмеялся во весь голос Макаров. – Такого не заметить трудно.
- Тоже мне, счастье великое. Волосы мне, что ли, в другой цвет перекрасить и усы отрастить…
Алексей с сомнением посмотрел на редеющую шевелюру своего приятеля и снова прыснул от смеха. Красить на голове у Максима было уже почти нечего. Если и являлся он обладателем пышной шапки волос когда-либо, то эти времена остались в прошлом, в «лейтенантском возрасте».
- Думаю, она тебя узнает, даже если ты будешь в парике и в очках а-ля Джон Леннон. Жениться тебе надо, дружище. А то так и помрешь один, никому не нужный.
- За собой бы лучше следил, - ворчливо отозвался Максим, старательно строя из себя задетого подколками коллеги. – Ты и сам такой же одинокий, как и я. Я ж тебе не предлагаю хомут на шею одевать. Или, вернее, не на шею, а на безымянный палец…
- Ладно, - смех Макарова как рукой оборвало, его коллега сумел и его задеть за живое, - хватит тут болтать, поехали на работу.
- Поехали, - легко согласился с ним Егоров. – Может, и женюсь, в конце концов. К тому же Люба эта очень даже ничего. Думаешь, есть у меня шанс?
- Макс, ты уже не в студенческом возрасте, чтобы такими вопросами задаваться. И не сопливый лейтенант типа нашего Коваля, чтобы переживать насчет успеха у женщин. Как ты сказал, эту продавщицу зовут, Люба? Вот и подойди к ней, заговори. Тем более, как я понял, вы друг друга давно знаете. Ты ж у них, наверное, самый постоянный покупатель. А теперь еще и спаситель.
- Да мы с ней за все время и несколькими словами не перемолвились. Чтобы мне пива домой к ужину купить, долго болтать не требуется.
- А вот ты возьми и поболтай. Спроси у нее, как дела? Мне что ли тебя учить, капитан? До такого звания дослужился, а как маленький себя ведешь. С женщинами, что ли, не общался никогда?
- С такими, чтоб на постоянной основе, нет. Точнее, уже давно.
- Ну, так и начинай как во времена молодости. Цветы, конфеты, приглашение в кино… Хотя какое тут с нашей работой, к чертям собачьим, кино…
- Мы на службу сегодня поедем или нет? – Максу явно надоел этот бесцельный, на первый взгляд, диалог, и он решил сам его прервать.
Макаров посмотрел на него заинтересованным взглядом, но только хмыкнул в-ответ своим внутренним мыслям и ничего не сказал, заводя двигатель. Прошедшая через вчерашний обстрел машина подозрительно бойко стартовала с места и поехала в Управление, увозя двоих капитанов.
- Итак, я всерьез полагаю, что необходимо в отсутствие нашего непосредственного начальника, куда бы он ни запропастился, обеспечивать бесперебойную работу отдела. Мне сейчас надо будет отъехать ненадолго. За старшего капитан Егоров… - Макаров не в первый раз проводил утренний слет среди сотрудников своего отдела, а потому говорил уверенно и практически без пауз.
- Извини, Леха, у меня не получится, - Макс поднялся со своего места, и взгляды всех присутствующих скрестились на нем. - У меня дело срочное.
- Давай подробнее тогда, - Алексей присел на стол, скрестив руки на груди и вопросительно глядя на своего коллегу. – Настолько срочное, что приказ исполняющего обязанности начальника отдела можно не выполнять?
- Еще срочнее. У меня свидетель выискался по убийству старушки…
- И сколько мы будем еще мусолить это рядовое убийство? – Алексей не старался сдерживать эмоции, играя, на взгляд посвященных коллег, просто блестяще. – Я прекрасно понимаю, что гибель старушки печальна по сути, но уже давно пора закрывать дело. Насколько я знаю, довольно давно уже поймали исполнителя?
- Да, паренек сейчас до сих пор сидит в камере пятого отдела, если, конечно, они его там не проворонили…
- И до каких пор еще он будет там сидеть? Когда суд?
- О чем ты говоришь, Леха? Какой суд? Парню одиннадцать лет. Мы его даже в камере столько держать не имели права. Однако он ни по каким документам не проходит как задержанный, поэтому, можно сказать, негласно сидит. Ты чего ухмыляешься? – резко повернулся он к Ковалю, который старательно пытался скрыть улыбку.
- Виноват, товарищ капитан, анекдот просто вспомнил.
- Может, тогда нам его расскажешь? Вместе посмеемся.
- В другой раз обязательно, товарищ капитан, - чтобы избавиться от приступов необъяснимого смеха, так и рвущегося из него, Стас отвернулся к окну и стал задумчиво в него смотреть.
- Возвращаемся к нашим баранам, - Вернул всех Макаров в колею собрания. – Езжай, Макс, к своему свидетелю. Где он, кстати, проживает?
- В соседнем подъезде, где Женька с Мишей уже однажды были.
- Ты про этого кавказца, что ли? Тоже мне свидетель, - презрительно фыркнула Евгения.
- Нет, там еще один был, он с балкона все видел. Если даст показания, мы сможем закрыть лет на семь несовершеннолетнего убийцу.
- Напомни, какой там адрес.
Алексей посмотрел на Егорова, и они поняли друг друга без слов. Незаметно подмигнув Женьке, Максим назвал адрес, где произошло убийство, с чего и стартовало, не пойми что. Скользнув вроде бы равнодушным взором по кабинету, он увидел, что Стас что-то записывает в свой блокнот. Не подавая виду, что он что-либо заметил, Макс якобы припомнил даже квартиру, на самом деле, называя номер квартиры наобум. В том подъезде, не исключено, могло такого номера ни на одной входной двери и не быть. Впрочем, так все и было задумано.
- Так, с этим выяснили. Женя, езжай домой отсыпаться. Отчет о дежурстве я прочитаю, когда вернусь. Леня, едешь со мной.
- Есть, - Проскурин с радостным выражением на лице едва не выпрыгнул из-за стола, за которым сидел, разобрав свой табельный пистолет и проводя его чистку. – Сейчас, только ствол соберу.
- Давай быстрее. У меня пока еще одно дельце. Маша!
- Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянула Мария, выжидательно смотря на Макарова. Он поманил ее рукой к своему столу, включив компьютер. Девушка не слишком уверенно приблизилась к столу капитана, но продолжала хранить молчание, ожидая распоряжений старшего на данный момент офицера в отделе.
- Маш, слушай, у меня с компом что-то случилось. Я к нашим айтишникам с утра пытался попасть, но они там все бегают, как в одно место ужаленные. Естественно, им и дела нет до моего компьютера, а я иногда без него как без рук. Ты вроде в этой технике нормально соображаешь. Посмотришь?
- Да не вопрос. Это ж не машину ремонтировать, правда?
- Молодчина, - похвалил девушку Алексей. – Успеешь до моего возвращения с этим монстром справиться? А то вдруг начальство появится, а за этой скотиной глаз да глаз нужен.
- Да тут делов на несколько минут. Не переживай, капитан. Все сделаю в лучшем виде.
Макаров и Мария смотрели друг на друга, не отводя глаз. Настоящий диалог велся глазами. Они говорили о компьютере, но с виду банальный разговор содержал в себе гораздо больше информации, чем мог понять непосвященный человек. На первый взгляд, офицер и секретарь говорили о компьютере, а на самом деле предметом обсуждения был человек, который находился в тот момент в двух шагах от диалога, не считая нужным обращать на его содержание внимания.
- Смотри, Мария. Я на тебя надеюсь.
- Я разве когда-нибудь кого-то из наших подводила?
- Тогда я спокоен.
Завершив разговор, Алексей вышел из кабинета, а через несколько секунд за ним последовали и Максим с Леонидом. Согласно озвученной на утреннем собрании информации, ехать им предстояло в разные стороны, и возле Управления они так и разъехались. Дальше все произошло так, как было договорено. Евгению, стоявшую в квартале от места работы и откровенно зевавшую, Макаров подобрал на своей машине. С Максом условились встретиться на адресе охранника. Игры закончились, теперь все было по-серьезному. Подъезжая к подъезду, Алексей зорко смотрел по сторонам. Его мучило неприятное ощущение, что они все-таки промахнулись где-то. Хотя его первоначальный план был выполнен фактически безукоризненно. Оставалось надеяться, что Маша справится со своей частью задачи. Она должна была присутствовать все время рядом с Ковалем, держа его в поле зрения, и не давать ему никуда звонить. В этом и заключалась загвоздка. Ведь он мог выйти из кабинета под предлогом естественной потребности. Не сопровождать же его было Марии в уборную?
Машин во дворе было довольно много, но знакомого «рено» Алексей не замечал. Однако это вовсе не означало, что автомобиля не было, что их ссученные коллеги не могли взять другую машину или приехать на той же машине, но припарковать ее по соседству с домом. Не заниматься же было капитану объездом всего двора по кругу? Он заглушил двигатель и посмотрел на лейтенанта Анохину:
- Евгения, ты останешься во дворе. Вертишь головой на триста шестьдесят градусов, чтобы даже мышь мимо тебя не проскочила. Все ясно?
- Товарищ капитан, а почему мне во дворе оставаться?
- Потому что я так сказал, лейтенант Анохина - отрезал Макаров. – А приказы старших по званию не обсуждаются. Еще вопросы есть?
- Никак нет, товарищ капитан, - бодро отрапортовала Женя. – Есть остаться во дворе и крутить головой на триста шестьдесят градусов.
- Обиделась, Женька? – капитан сменил тон и ласково потрепал девушку по плечу.
- Никак нет, товарищ капитан, - мрачно отозвалась Евгения, отвернувшись и глядя в окно. – Приказы старших по званию не обсуждаются. Виновных в нарушении приказа сразу расстреливать на месте.
- Напрасно ты так, Женя, - не теряя бдительности и продолжая внимательно смотреть за въездами во двор. – По-твоему, я тебя должен выпустить на переднюю линию огня, а сам за твоей спиной укрыться?
- А по-твоему, капитан, я должна так сделать? Я никогда и ни от кого не пряталась, кроме как в детстве, когда бабушкин цветочный горшок разбила, заигравшись, - она с удивлением и злостью увидела, как на лице капитана появляется улыбка, - поэтому мне теперь обидно слышать от тебя подобные распоряжения.
- А ты, значит, хулиганкой в детстве была? Интересно…
- И вовсе ничего интересного. Просто я любила подвижные игры. И не моя вина, что тот злополучный цветочный горшок под руку подвернулся.
- Так бабушка тебя нашла?
- Нет, она уже тогда совсем старенькая и подслеповатая была. Я сама к ней потом подошла и извинилась. Сказала, что с ее горшком случайно так получилось. А она на меня даже не рассердилась. Я сама под окном порядок навела и остатки ее любимого горшка выбросила. Почему, интересно, бабушки любят внуков даже больше, чем родители детей?
- Наверное, потому что они рады вновь вернуться в то время, когда сами были родителями. И благодарны они за это, в первую очередь, именно внукам… - сказал Леня Проскурин с умным видом, как будто докладывал, что только что открыл новые земли.
- Так почему мне нельзя пойти с вами? – Евгения почувствовала переломный момент и попыталась вновь развернуть ситуацию в свою пользу. – Почему вы меня в тылу оставляете и заставляете прятаться? Пусть вон Леня сзади остается, а я с вами пойду.
- Жень, я понимаю, что Ленька ненамного старше тебя. Но если в тылу останется он, это будет называться трусостью, вроде как прикрылся девчонкой, а сам не пошел. А если сзади прикрывать нас будешь ты, значит, мы, как мужчины, смело пошли вперед, оставив тебя на прикрытии. Понятно тебе?
- Понятно, товарищ капитан, - устало махнула рукой Евгения; ей и самой уже надоело спорить. – Будь по- вашему. Но в следующий раз я вместе с вами пойду.
Алексею захотелось вдруг сказать «если следующий раз будет», но он старательно загнал дурные предчувствия в глубину сознания, заставив замолчать внутренний голос. И все-таки ему не нравились эти его ощущения. Не хотелось паниковать, но он совершенно реально ощущал, что все идет совсем не по написанному им сценарию. Он мысленно перекрестился, выдохнул и вылез из машины. Справа от него Леонид сделал то же самое. Они застыли перед подъездом. Алексей прислушивался, старательно ловя каждый звук, но вокруг была тишина.
- Ну, что? С Богом? – он обернулся к Леньке и махнул ему рукой. – Где, интересно, Макс?
Они достали табельное оружие и шагнули в темноту подъезда. Макаров шел первым, Леонид следовал за ним в пол-оборота к нему, заодно страхуя подходы сзади. У обоих в головах давно уже поселился вопрос, почему не подъехал Макс, где он мог застрять. В темноте, слабо нарушаемой дневным светом, проникающим через пыльные подъездные окна, Алексей шагнул к первому лестничному пролету и тут же замер. До него донеслись шаги сверху. Кто-то спускался по лестнице навстречу оперативникам.
Когда все вышли из кабинета Васнецова, оставив там только Стаса и Машу, копавшуюся в компьютере у капитана, Коваль оглянулся по сторонам. У него вдруг появилось стойкое ощущение, что необходимо позвонить кое-кому. Кому он уже звонил и далеко не один раз. Именно он сделал звонок, когда Евгения заявила, что поедет встретиться со своим знакомым. Это Стас звонил по тому самому номеру телефона, когда узнал, что Макс с Алексеем поехали в научно-исследовательский центр, чтобы забрать оттуда его руководителя. Наконец, это именно Коваль сделал звонок по мобильному, когда Максим поехал в НИИ в первый раз, чтобы поставить об этом в известность тех, кого его заставили регулярно ставить в известность. Он был глазами и ушами злоумышленников в «убойном» отделе.
Лейтенант Коваль вовсе не был таким уж злым или подлым человеком. Макс Егоров задавался вопросом, деньги или страх заставили его усердно трудиться в роли крота в их отделе. Польстившись на богатые барыши, или запуганный до полусмерти Стас согласился быть стукачом. Капитан ошибался и в том, и в другом варианте. Конечно, без запугивания не обошлось. Но это не был просто психологический прессинг, который мог заставить лейтенанта полиции предать людей, с которыми вместе он работал. Просто Коваль давно уже был у злоумышленников на крючке, попавшись однажды как последний лох.
В один прекрасный день к Стасу домой зашел его приятель, которого он очень долгое время не видел. Они посидели, выпили, и приятель ушел, но забыл рядом с местом, где сидел, небольшой сверток. Ни малейшего подозрения не мелькнуло у Коваля, когда он бросился за приятелем вдогонку. Ни единой мысли, что это может быть обычная подстава, у него не появилось. И на выходе из подъезда Стаса приняли двое сотрудников, сунув ему в нос свои удостоверения. Они поднялись обратно в его квартиру, и полицейские в присутствии понятых вскрыли сверток. Завернутый в бумагу в свертке оказался пакет, наполненный белым порошком вполне известного Стасу содержания. Количество героина в свертке было таким, что половина города-миллионника могла сторчаться.
Тогда Ковалю и предложили сделку. Приятелем бравшего его сотрудника отдела по борьбе с наркотиками был Аркадий Королев, известный уже адвокат. Пооэтому арестовывавший Коваля мужчина с очень злым выражением лица, которого, судя по всему, и его коллега побаивался, уже на следующий день подошел к так и не задержанному накануне Стасу и заявил, что они с другом согласны забыть про героин, если парень согласится работать на них. Ничего сложного от него не требовалось, только сообщать, что происходит в «убойном» отделе. И все, ни списков секретной агентуры, ни паролей от новой полицейской базы данных. Ему просто предложили побыть стукачом, то есть доносить на тех, с кем он будет скоро работать. Других вариантов в принципе не оставалось, и Коваль согласился. Тогда, полгода назад, он еще даже не мог себе представить, что так может выйти, как получилось на самом деле.
Его лучший друг, с которым они дружили с самого детства, друг, который когда-то спас ему жизнь и при этом не испугался гнева его матери, друг, с которым они вместе учились сначала в школе, а потом в Высшей следственной школе, он погиб, потому что узнал о предательстве Стаса. В тот день, когда его сущность крота была случайным образом установлена, он разговаривал по телефону, но не знал, что Илья слышит весь его разговор. Коваль заметил его слишком поздно, поэтому связь было обрывать бесполезно. Спрятав телефон в карман, Стас со злым выражением лица обернулся к другу:
- Я не думал, что друзья подслушивают телефонные разговоры друг друга.
- Это случайно так получилось, Стас. Я случайно услышал начало твоего разговора, а потом уже поневоле втянулся. Кто-то устраивает тебя в «убойный» отдел?
- Да, мне помогут туда устроиться. По крайней мере, они мне обещали.
- А что ты им обещал взамен? Свою бессмертную душу?
- Послушай, Илюха, с чего такие выводы? Я просто буду рассказывать заинтересованным людям, что происходит в отделе. Управление собственной безопасности всегда так делает, нанимая какого-нибудь сотрудника перед самым его выпуском из школы милиции… в смысле полиции.
- Ну, и за сколько ты «нанялся»? За что тебя купили?
- Ты многого не знаешь…
- Вот как? А я-то, наивный, думал, что у друзей друг от друга секретов быть не должно. Выходит, я в тебе ошибся?
- Илюха, я правда не могу тебе всего рассказать…
- Да пошел ты. Только в память о нашей многолетней дружбе я никому не стану говорить, что ты продался, как последняя сука…
- Ты слова лучше выбирай.
- А не пойти бы тебе лесом? Запомни, плесень: если кто-нибудь пострадает, и я узнаю, что ты был к этому причастен, я обязательно расскажу о твоих «тайнах». Как ты думаешь, что с тобой за это сделают?
- Ты ведь этого не сделаешь, - Стас посмотрел в глаза друга заискивающе, но увидел там только осуждение. – Ты ведь сам только что говорил, что мы много лет дружим.
- Я тебя предупредил, ты меня услышал. Я даже не буду выяснять, что именно заставило тебя стать стукачом. И вида никому не подам, что нашей с тобой дружбе конец. Но упаси Бог тебя обращаться ко мне с каким-либо вопросом. Между нами теперь пропасть.
Так закончился тот разговор. То ли по собственной глупости, то ли из страха, что его друг все-таки не выдержит и расскажет про него всю правду, в одном из разговоров по известному ему номеру телефона Коваль упомянул об их ссоре и о ее причине. Это случилось совсем недавно, а через два дня Илья погиб. Он был застрелен в закусочной. Но никто, кроме Стаса, не знал, что его застрелили не случайно, и что целился стрелок не в Светлану или Макса, которые сидели за тем же столиком, а именно в Илью Маношина, который за полгода до этого трагического случая имел несчастье случайно узнать главный секрет Коваля.
Сейчас он сидел в кабинете, усиленно делая вид, что заполняет какие-то документы. Периодически он поднимал глаза на Машу, но та упоенно возилась с компьютером Макарова и не обращала на него никакого внимания, как ему казалось. На самом деле Мария также украдкой следила за Стасом, как и он за ней. А тем временем, минуты уходили, одна за другой. Коваль первым решился нарушить тишину:
- Маш, а ты не знаешь, случайно, куда наши старшие отправились? А то, понимаешь, оставили меня тут одного, как отца-одиночку. И приходится сидеть на месте, как привязанному.
- Не, Стас, не знаю. А тебе что, куда-то срочно уйти надо?
- Да нет, я просто так спросил.
Коваль задумчиво вертел в руках свой мобильный телефон, перебрасывал его из руки в руку, прокручивал и перебрасывал обратно, постоянно кидая настороженный взгляд в сторону секретаря. Та продолжала совершать какие-то манипуляции над компьютером Алексея, не спеша поддерживать с ним беседу. Он решил предпринять еще одну попытку спровадить ее:
- Маш, а ты кофе не хочешь? А то может и себе пошла сделала бы, и мне заодно…
- Так вон кофеварка у шефа на столике стоит. Возьми да и сделай.
- Ах, ну да, конечно… - он отправился к кофеварке и принялся ждать, гоняя при этом мысли по поводу отъезда офицеров.
Внезапно у него возникло нестерпимое желание позвонить. Оно пришло из ниоткуда, но было таким сильным, что даже пить кофе расхотелось. Стас направился к выходу из кабинета, но остановился, услышав вопрос секретаря:
- Стасик, а ты куда?
Он был шокирован подобным обращением. Мария никогда не обращалась к нему таким ласковым голосом и не называла его «Стасиком». Обернувшись, Коваль увидел Машу, стоявшую в недвусмысленной позе, пальцем завивая себе локон волос.
- Маш, ты как себя чувствуешь? – он был более чем обескуражен.
- Я? Нормально. Просто вдруг подумала, что никого вокруг нет, и мы с тобой остались совершенно одни. Вот думаю сейчас, может, нам поиграть немного? – говоря, она приблизилась к нему и встала вплотную, так что ее дыхание ласкало его кожу, когда она говорила.
- А если кто-нибудь зайдет? – желание помочиться вдруг пересилило даже желание позвонить, и он судорожно схватился за ручку двери.
- Так это же по-настоящему острые ощущения, разве нет? Слушай, не стоит тебе никуда ходить, другой шанс ведь может и не представиться.
- Я сейчас, я буквально через минуту вернусь, - Стас с трудом, но все-таки выскользнул за дверь, оставив Машу одну в кабинете.
Она срочно схватилась за телефон и набрала номер Макарова. Ее задание, выполнение которого она сама предложила, терпело полное фиаско. Маша готовилась скорее предупредить капитана, что Коваль ушел звонить. В самом деле, не ловить же ей было его в мужском туалете? С возрастающим ужасом она услышала голос автоответчика, доверчиво сообщивший ей, что абонент на данный момент находится вне зоны действия сети. Сбросив связь, она набрала номер Егорова, но там ее ожидал тот же результат. И у Проскурина так же. Оставалась только Анохина. Маша, у которой общение с Евгенией как-то не особо заладилось с первого дня, набрала ее номер. Ликованию ее не было предела, когда в трубке раздались долгие гудки.
- Алло, - сухой и неприветливый тон, которым Женя всегда разговаривала с теми, кто вызывал с незнакомого номера, вторгся в уши секретаря.
- Женя, это Маша.
- Слушаю, - ни «привет, Маша», ни «как у тебя дела», только лаконичное «слушаю», за которое ей захотелось вцепиться лейтенанту Анохиной в волосы.
- Женя, я не смогла справиться. Где Макаров, где Макс? Передай им, если они рядом, что я не смогла справиться.
- С чем справиться?
- Господи, да ты просто передай, а они уже сами разберутся, - едва не сорвалась на крик Мария.
- И незачем так орать. Хорошо, я передам, - Евгения отключилась, даже не слушая возможного продолжения разговора.
- Дура, - произнесла в трубку секретарь, хотя знала, что вызываемый абонент ее уже не слышит.
- Кто дура? Кого это ты так ласково? – Стас появился в комнате резко как ветер, и настроение у него было приподнятым. – Так на чем мы с тобой остановились?
Он уже хотел заключить Марию в свои объятия, когда девушка ловко выскользнула из захвата и отошла на пару шагов, довольно мрачно глядя ему в глаза. Никогда Коваль не понимал женщин в этом их желании постоянно быть сначала пойманными. Если уж мужчине пристало играть роль охотника, почему женщине обязательно надо разыгрывать из себя дичь? Почему просто добровольно не подойти и не сунуться в расставленную ловушку? Этого он не понимал, но сейчас у него было одно желание. Он позвонил и услышал, что не стоит ему особо напрягаться, и что ситуация под контролем. Его заказчикам уже звонил накануне охранник, и они оба наведались к нему еще ночью, подняв с кровати и довольно быстро завершив разговор. Теперь он держал в уме только предложение секретаря. Странным образом, Стас только сейчас обратил внимание, что Мария, на самом деле, весьма привлекательная девушка. И при встрече с такой на улице у мужчины сразу, ну, если не сразу, то через пару минут, появится желание залезть к ней в трусики. Раньше молодой лейтенант полиции об этом не думал. Однако, единожды задумавшись, уже не мог думать ни о чем другом. Поэтому он снова решительно направился к ней. И на этот раз она не стала ускользать от его захвата. Стас усадил ее на стол, решительным жестом задирая на ней юбку.
Мария решила снова попытаться взять инициативу в свои руки. Молодой лейтенант был довольно симпатичным, и ей показалось, что она сможет сама выпытать у него его тайны. Симулируя возбуждение, девушка глубоко дышала парню прямо в ухо, чувствуя, как напрягается его мужское достоинство. На одно мгновение потеряв над собой контроль, она все-таки решилась задать ему вопрос, продолжая страстно дышать:
- Кому ты звонил, Стас?
Одно это мгновение враз изменило всю ситуацию в корне. Коваль моментально отстранился от нее, взглянув каким-то новым злым взглядом. Мария поняла, что допустила промашку, что задала вопрос слишком рано, но отыгрывать назад было поздно и бессмысленно, поэтому она просто повторила вопрос, слезая со стола обратно на пол, поправляя на себе задранную юбку:
- Так кому ты звонил?
- Какое тебе дело? – он уже заправлял обратно выбившуюся из брюк рубашку, сетуя, что не смог достичь апогея, но при этом уже и не чувствуя особого желания.
Эта девка хотела его использовать. Как и все остальные, она преследовала какую-то свою цель, готовая ради этого даже отдаться. Конечно, эти шлюхи в любой момент только и делают, что ищут возможности совокупиться. На реальные чувства им вечно наплевать. Раздвинуть ноги и получить удовольствие – больше им ничего и не надо. Жалкие твари, которых он с удовольствием бы давил как тараканов. Эта продажная девка продолжала смотреть на него с вызовом.
- Так кому ты звонил, Стас? Лучше ответь мне, ведь все равно придется отвечать остальным. Так лучше покайся, пока не стало слишком поздно. Повинись, и тебя отпустят. Кому ты звонил?
Внезапно ему все стало понятно. Это напоминало озарение, которое бывает у творческих людей, когда они испытывают затруднения в поисках музы, всегда дававшей им вдохновение.
- Я звонил тем, кто уже расставил ловушку для ментов, в которую они и попадут.
- А ты уверен, что они в нее попадут?
- Конечно, уверен. Скажи, они ведь поехали к охраннику, работавшему в научно-исследовательском центре? – ему доставило искреннее удовольствие видеть, как вдруг побледнело лицо Марии. – Только они его там не найдут. Вернее, конечно, найдут, только сказать он им уже ничего не сможет. Мертвые не болтают…
- Ты их заманил? Ублюдок, - она замахнулась для удара, но Коваль с легкостью перехватил ее руку и развернул ее к себе спиной.
- Ты лишь жалкая пародия на женщину. Ты все знала и готова была переспать со мной, преследуя какие-то свои цели? Жаль, что ты сама же все испортила. Я был бы не прочь с тобой перепихнуться, ты вроде телка ничего так. Вот только трахать твое безжизненное тело меня не прельщает.
С этими словами цепкие пальцы Стаса сомкнулись на тонкой шее Марии. Она пыталась вырваться из захвата, чувствуя, как утекают последние секунды ее жизни. Она пыталась бороться, но что могла сделать хрупкая девушка против железного захвата молодого человека? Ее могло спасти только чудо, но оно все не происходило. Когда все перед ее глазами уже практически померкло, краем слуха она услышала, как у двери замерли чьи-то шаги. Перед тем, как окончательно потерять сознание, а вместе с ним и жизнь, она сдавленно захрипела, а потом успела заметить тонкую полоску электрического света, которая начала пробиваться из-за открываемой двери. После этого наступила темнота, и она уже ничего не видела и не слышала.
На пороге кабинета стояла Светлана Ковалева. Очнувшись с утра с дикой головной болью и тошнотой, она приняла сразу три таблетки аспирина, растворив их в стакане воды и только после этого начала чувствовать себя немного лучше. Была бы она мужчиной, первой ее мыслью стало бы намерение похмелиться. Мужчина бы обязательно знал, что это значительно лучше, чем растворимый аспирин. Однако на коньяк, который еще оставался в ее бутылке, смотреть ей было противно. Она искренне себя ненавидела, что позволила накануне себе так напиться. И из-за чего? А вернее, из-за кого? Всего лишь из-за очередного мужчины, который побывал в ее постели, а потом поторопился с ней проститься (страдая от похмельного синдрома, Света забыла, что это она предложила Андрею побыть некоторое время далеко друг от друга). Его нежелание с ней разговаривать по телефону было достойной расплатой за ее глупость – теперь девушка это отлично понимала. Ей необходимо было обязательно с ним увидеться и поговорить. Попытка надавить на него могла означать признание ей своей вины. Однако Светлане было все равно. Если понадобится, она готова была встать на колени перед майором Васнецовым, чтобы молить его о прощении. В ней, наконец, стал просыпаться рассудок, замутненный вчера щедрыми алкогольными возлияниями. Чем больше Светлана думала, тем больше она ощущала именно себя виноватой в том, что произошло.
Приняв душ и приведя себя в полный порядок – девушка-конфетка, глаз не оторвать – она вышла из своей квартиры и направилась на остановку, чтобы поймать маршрутку и ехать в Управление. Если Андрей ей не отвечал на звонки и не перезванивал потом, в этом была целиком и полностью ее вина. Теперь она со всей очевидностью это понимала. Заехав в Управление и кивком поздоровавшись с дежурным сержантом, она поинтересовалась, на месте ли майор Васнецов. Дежурному было невдомек, что начальник «убойного» отдела отсутствует уже пару дней, поэтому он ей просто показал в сторону его кабинета. Как туда пройти, Света и сама прекрасно знала.
Она остановилась перед дверью его кабинета и замерла прислушиваясь. Если бы она сначала постучала в дверь и, не получив ответа, ушла бы, подумав, что все сотрудники в отъезде, дни Марии были бы сочтены. Однако ангел-хранитель васнецовского секретаря, ненадолго отвлекся, в спешном порядке вернувшись к исполнению своих прямых обязанностей. Когда Стас увидел, что дверь начала приоткрываться, он без малейших размышлений швырнул, как ему показалось, безжизненное тело Маши на пол и притаился за дверью. Поэтому Светлана его не заметила. Он мог застрелить ее в спину, но как бы тогда ему было выбраться? Об этом он не знал. Поэтому пропустив в кабинет старшего лейтенанта Ковалеву, Стас тихо выскользнул за ее спиной за дверь.
По странной иронии судьбы, жизнь Марии спасла женщина, к которой она ревновала своего начальника. Увидев распростертое на полу тело секретаря, Света рванулась к ней и сразу пощупала пульс. Сердце Марии пусть и слабо, но все-таки билось. Не произнося ни слова, не теряя времени, Ковалева схватила трубку телефона на столе, за которым обычно сидел Андрей, и набрала номер дежурного:
- Да, дежурный слушает, - ленивый и сонный голос сержанта взбесил Свету настолько, что она сразу наорала на ничего не подозревавшего молодого сотрудника.
- Быстро врача в кабинет Васнецова. Сержант, задержите каждого человека, который сейчас направляется к выходу. Я не знаю, кто это, но он должен торопиться.
- Только что молодой лейтенант вышел, - промямлил сержант, принимая судьбоносное для Марии решение, куда ему бежать: на выход за Ковалем или к телефону, чтобы вызвать «скорую». – Стас его зовут, кажется. А что произошло?
- Я обнаружила еле живую Марию, секретаря Андрея Сергеича. Если ей срочно не оказать срочную медицинскую помощь, она может скончаться. Сержант, быстро вызывайте врача! Потом задержите этого Стаса, я поняла, о ком вы говорите, и держите его в поле зрения.
- Но он уже ушел. Я же не могу…
- Черт с ним, - махнула рукой Светлана в сердцах, но ее жест остался для дежурного загадкой, он ведь не мог его увидеть по телефону. – «Скорую» срочно. Если что, под мою личную ответственность.
«Скорая» приехала моментально. Жизни Марии больше ничего не угрожало. Она пришла в себя, чувствуя, что не может сказать ни слова благодарности из-за опухшего горла, и отвернулась в сторону от Светланы, глотая слезы. Никогда в ее еще совсем небольшой жизни ей не угрожала так явно смерть. Несколько мгновений отделили ее от того, чтобы ее беспамятство перешло в забытье, из которого ей уже не удалось бы вернуться в мир живых. А спасла ее женщина, которую она тихо ненавидела за то, что ее начальник, к которому она питала самые нежные чувства юной влюбленности, выбрал не ее, Марию, а совсем другую женщину. Еще долгое время спустя Маше снился один и тот же сон про то, как к ней приближается лейтенант Коваль, протягивая к ней руки, которые оканчивались неестественно длинными пальцами с острыми как бритва когтями. Он подходил к ней, и девушка чувствовала, как смертельная хватка сжимается на ее беззащитной шее, она силится закричать, но не может этого сделать.
Глава 28
Он не знал, сколько прошло времени, пока он лежал здесь, в кромешной темноте. Глаза его только привыкли различать тоненькую полоску света под дверью, когда вне его темницы включался электрический свет. А свет этот включался, когда темнело на улице. Андрей не знал, сколько уже прошло времени – время в темноте тянулось бесконечно долго, и каждая минута казалась длиной в год. А смотреть на часы ему не слишком хотелось. Он периодически погружался в какое-то состояние между сном и явью. Последние звуки, помнилось ему, донеслись до него из-за запертой двери целую вечность назад. Выбитое, скорее всего, плечо причиняло ему нестерпимую боль, однако по прошествии времени неприятные ощущения отдалились и возвращались, только если он совершал какое-либо резке движение.
Сейчас его беспокоило чувство голода. Он не позавтракал, направившись к юристу, чтобы поговорить, а алкоголь, употребленный во время разговора, казалось, это было в прошлой жизни, уже давно выветрился из его головы. Голод медленно грыз его сознание. Перед внутренним взором, заполненным светом памяти, возникали все блюда, которые он когда-либо успел в своей жизни отведать. В выделявшейся в пересохшем рту слюне можно было бы заново утопить «Титаник». Но еще больше Васнецова со временем стала беспокоить жажда. Вернувшись в прошлый раз в состояние бодрствования, он обследовал наощупь все закоулки в этом подвале, превратившемся для него в настоящую камеру пыток. Наверху жизнь, вероятно, била ключом. До Андрея несколько раз доносились какие-то женские крики, не до конца скрытые стенами. О причине происхождения этих криков ему не стоило большого труда догадаться.
Майор уголовного розыска чувствовал себя в настоящее время узником замка Иф, хотя герою, блистательно сыгранному актером Авиловым (ему очень нравился в детстве этот фильм, когда он зачитывался произведениями Дюма, Сабатини и Лондона), хотя бы периодически приносили еду, и он мог наблюдать в окошко своей темницы за лучами заходящего солнца, видеть их жизнерадостный свет, чувствовать их живительное тепло. А еще у него был за стенкой камеры собеседник, и он хотя бы мог общаться с ним, чувствуя присутствие человека поблизости. Собеседником Андрея же оставалась безмолвная темнота. Он почувствовал, что пройдет совсем немного времени, и он начнет разговаривать сам с собой, чтобы не чувствовать ужасного, сковывающего разум одиночества. Звуки, которые изредка доносились до него, казались ему чем-то, дошедшим до его слуха из другой вселенной.
Андрей обшарил все вокруг, но не нашел ничего подходящего, для того чтобы попытаться взломать замок, запиравший дверь в его темницу. Нигде не завалялось даже мало-мальски пригодной для этого железяки, которой он хотя бы теоретически мог попытаться вскрыть этот замок. Васнецов вспомнил Рыжего, который помогал им с Максом попасть в квартиру погибшего Пашки Аронова. Вот уж для кого запор на двери его импровизированной тюремной камеры не представлял бы абсолютно никакой проблемы. Парнишка смог бы открыть эту дверь с завязанными глазами и на ощупь. Мастер своего дела, пусть очень часто и заставлявшего его нарушать закон, он в два счета справился бы с запором, представлявшим серьезную преграду на пути Андрея. Когда-то он успел от нечего делать рассказать майору, каким образом вскрыть любой замок на любой двери. Достаточно было воспользоваться обычной шпилькой для волос, которой поддевался специальный язычок, удерживавший планку замка в запертом положении. После этого она отодвигалась без малейшего сопротивления, и дверь оказывалась открытой. Даже с наручниками на руках Рыжий показал тогда сотрудникам уголовного розыска как это делается. Тогда в кабинете Васнецова, который только-только взялся исполнять обязанности начальника «убойного» отдела, они сидели и ожидали наряд, который должен был отвезти Рыжего в следственный изолятор. Всем было скучно, разговор зашел обо всех взломах в практике Рыжикова, который к тому времени уже имел один срок. Тогда он попросил у секретарши Маши обычную шпильку, которую она ему недоверчиво протянула, и предложил всем выйти в коридор из кабинета. Остался с ним только Васнецов, чтобы уж не оставлять преступника одного и без присмотра. Мысль, что Рыжий сиганет из окна третьего этажа казалась глупой. Он, конечно, был уже рецидивистом, но отнюдь не был сумасшедшим. Все, кроме Андрея вышли в коридор. Рыжиков подошел к двери и, попутно объясняя свои действия, за полминуты открыл замок, запиравший кабинет. Андрей поймал себя на мысли, что в тот момент Рыжему доставляло истинное наслаждение хвастаться своими умениями. С размышлениями о взломщике (вот уж о ком стоило думать) Васнецов снова провалился в забытье. Во сне хотя бы не хотелось ни есть, ни пить.
Очнулся он, как всегда в последнее время, в полной темноте и судорожно огляделся вокруг. Возвращаясь в реальность, ему приходилось заново вспоминать, где он находится, и кто его сюда отправил. За дверью звучали приглушенные, но отчетливо слышимые майором голоса: мужской и женский. Он догадался, что говорят юрист Королев и вдова олигарха Бурцева. И судя по всему, речь шла именно о нем. Не зная, какую часть разговора, близкого по звучанию к энергичному спору, он уже пропустил, Андрей стал старательно вслушиваться в продолжение.
- Говорю тебе, он спит или в отключке. Я минуту назад открывал дверь и чуть не навернулся с этой проклятой лестницы. Твой муженек мог бы и получше способ спуститься вниз придумать.
- Не трогай моего мужа. О мертвых плохо говорить нельзя, - вдова принялась защищать своего почившего благоверного, язык у нее слегка заплетался, похоже, она была пьяна.
- Я о нем вообще не хочу говорить. Он, в отличие от нас, отправился в лучший мир, в страну Вечной Охоты, где и обрел покой. А мне досталась истеричка, которая сама заварила всю кашу, а теперь идет на попятную. Нет уж, дорогая, придется нам с тобой всю ее сожрать с одного котелка. Я на зону идти не собираюсь. И уж точно не собираюсь попадать туда в-одиночку. Так что, если что, вместе парашу нюхать будем.
- Не думала я, что ты окажешься такой скотиной, - в голосе Людмилы звучало неприкрытое изумление.
- А я не думал, что получу после гибели твоего муженька только бабу, орущую, как будто ее режут, при каждом удобном и неудобном поводе.
- А ты рассчитывал на всю его бизнес-империю? В этом был твой «гениальный замысел»? Твой «план Барбаросса»? Тогда вынуждена тебе напомнить, мальчик, что тот самый план не очень хорошо закончился для того, кто его придумал…
- Мне не надо устраивать ликбез. Я историю знаю прекрасно. И в отличие от Гитлера, мне не надо было бы устраивать блицкриг с мощным противником, унесший миллионы жизней, чтобы добиться успеха. Достаточно было просто трахнуть несколько раз его жену, - судя по последним словам, на губах Аркадия расцвела улыбка, - и корпорация была бы у меня в кармане.
- Ах ты… - раздался звук звонкой пощечины, после которого донесся шум борьбы.
- Ты уймись лучше. Если мы с тобой спим, это вовсе не значит, что ты можешь на меня поднимать руку, глупая старая стерва.
- Как ты меня назвал? – в голосе Людмилы больше не было удивления, теперь он был переполнен настоящим изумлением, близким к шоку.
- Глупой старой стервой, которой ее многочисленные пластики не помогут вернуть ее молодость. Или там ты тоже планируешь подтяжку сделать? Сомневаюсь, что у тебя получится. А климакс уже не за горами.
- Убирайся отсюда, ублюдок, - истошный крик извергся из Людмилы; в этом голосе уже невозможно было узнать ту вежливую особу из высшего общества, какой она была при супруге. – Я не желаю тебя видеть!
- С большим удовольствием, мадам, - иронию в его голосе не уловил бы только глухой. – С ментом в подвале можешь делать все, что тебе заблагорассудится. Может, его ты тоже трахнешь?
- Я его просто выпущу, - последний крик забрал у Людмилы остатки сил, судя по перемещению звуков ее голоса, она бессильно опустилась на пол. – И вот тогда он еще надерет тебе задницу.
- Тогда мне самое время уходить. Пойду «задницу» подготавливать, - зло рассмеялся Аркадий. – Не забудь, что его табельное оружие и мобильный телефон в тумбочке. А то еще получишь обвинение в присвоении чужого имущества.
- Убирайся, - тихо почти прошептала вдова, привалившись к стене неподалеку от подвала. – Не желаю тебя больше видеть.
- Ты, главное, помни мои слова, дорогая, - душевным голосом произнес юрист, - не рассказывай никому о своих первоначальных планах, а то отправишься прямиком в женскую колонию, где и будешь стареть, всеми забытая и покинутая.
- В постели ты – дерьмо, - нашла в себе силы еще на один крик Людмила. – Удачи тебе найти хоть какую-нибудь дурочку, которая сможет приподнять твою макаронину. Скорее всего, ей домкрат для этого понадобится.
- Пой-пой, пташка, пока поется, - юрист снова рассмеялся. – У меня на нормальную женщину «стояк» всегда, что надо. Ты своим старушечьим телом просто никогда по-настоящему не могла меня возбудить.
Последние слова он, судя по всему, произносил от самой двери, потому что, спустя мгновение, что-то стеклянное разбилось, судя по звуку, об дверь – вероятно вдова запустила в своего любовника вазой, осколки которой теперь разлетелись по всей прихожей. Во входной двери щелкнул замок. В течение нескольких минут, которые снова показались Васнецову вечностью, до него не доносилось ни звука, как он ни стался напрячь слух. Потом он услышал шаги, приближавшиеся к двери. Приподнявшись на локте, не обращая внимания на то, что это движение отозвалось острой болью в поврежденном плече, Андрей терпеливо ждал. В замке его двери зашуршал ключ, и затем она распахнулась. Сперва зажмурившись от больно резанувшего по глазам света, он через несколько секунд приоткрыл сначала один глаз, потом второй. В светлом прямоугольнике двери был виден силуэт. Майор слышал весь разговор, поэтому догадываться о том, кому принадлежал силуэт, не пришлось. А спустя мгновение, он услышал голос Людмилы. Она видела, что он не спит, поэтому не спускалась вниз, опасаясь каких-либо необдуманных действий с его стороны.
- Майор, поднимайтесь. Я знаю, что вы все слышали.
Сделав над собой усилие и превозмогая боль, Васнецов поднялся на ноги и, пошатываясь, двинулся наверх по лестнице. Уже в самом верху силы едва не оставили его, и он пошатнулся, но вовремя сумел ухватиться за поручень, и новый приступ боли помог ему прийти в себя. Андрей вышел в коридор, не обращая никакого внимания на открывшую ему дверь вдову, которая следила за ним напряженным взглядом.
- Как вы себя чувствуете, Андрей Сергеич? – спокойным, даже деловитым тоном осведомилась она.
- Сколько времени я находился внизу? – игнорируя ее вопрос, спросил он.
- Два дня, - последовал ответ. – Полагаю, вы меня арестуете?
- Для начала я хотел бы утолить жажду. Да и поесть было бы неплохо. А потом нас с вами ждет долгий разговор. Вы обязаны мне все рассказать, кроме того, что я уже слышал в вашей последней беседе с юристом.
- А я так и знала, что вы все слышали. Мы начали спорить с самого утра. Он настаивал на том, чтобы воспользоваться изобретением своего приятеля еще раз…
- Подождите, Людмила. Всему свое время. Если ваш любовник планировал уморить меня голодом, он почти добился своего.
- Так чего же мы здесь стоим? Пойдемте в кухню.
Первым делом зайдя в кухню, Андрей наполнил большой стакан водой из-под крана и, старательно сдерживая себя, осушил его маленькими глотками. Он прекрасно знал, что, если выпьет воду залпом, его просто может вытошнить. Сперва ему показалось, что это все-таки произойдет, и он замер, склонившись над раковиной. Однако его желудок справился с щедрым подношением, просигналив, что вовсе не откажется от добавки. Второй стакан Андрей выпил залпом, не сдерживая себя. Если после первого обратной перистальтики не случилось, то после второго ее тем более можно было не опасаться. Он выпустил могучую отрыжку и повернулся к Людмиле:
- Где моя машина?
- Почти там же, где вы ее оставили. Аркадий просто отогнал ее чуть дальше, чтоб она глаза никому не мозолила. На случай, если вдруг ваши подчиненные приедут сюда искать вас.
- Они не приедут. Я им не говорил, куда отправился. Только девушка, с которой я был у вас в прошлый раз, смогла бы догадаться, что я здесь, но у нас с ней… некоторые сложности.
Жажду Андрей утолил, и с новой силой дало о себе знать чувство голода. Не спрашивая разрешения у хозяйки дома, он направился к холодильнику и занялся изучением его содержимого. Потом достал хлеб, колбасу, сыр и занялся приготовлением бутербродов. Изготовив прямо-таки гигантский сэндвич, майор уселся за стол, держа двумя руками то, что должно было унять чувство голода. Людмила все еще стояла в дверях кухни, не произнося ни слова. Только закончив свою трапезу, Васнецов, казалось, заметил, наконец, ее присутствие и сделал ей приглашающий жест. Женщина присела за стол, по-прежнему настороженно глядя на него. Видя обуревавшие ее сомнения, он усмехнулся:
- Людмила, я вовсе не собираюсь причинять вам вреда или делать с вами то, что пророчил вам Королев. Я хотел бы с вами поговорить. Надеюсь, наша беседа не займет много времени, потому что через полчаса я заберу из спальни мое оружие и мобильник, сяду в машину и уеду на службу. Думаю, что полчаса моего отсутствия там не сыграют важной роли, если два дня сотрудники обходились без меня, то вполне смогут обойтись и еще немного.
- Догадываюсь, что у вас есть ко мне вопросы… - тихо произнесла извиняющимся тоном Людмила.
- Конечно, есть. Но для начала мне хотелось бы знать предысторию ваших замыслов. И я попрошу вас не опускать никаких подробностей, даже пикантных. Возможно, это будет играть роль в вашей дальнейшей судьбе. Итак… - он напряженно взглянул на вдову.
Людмила долго смотрела, не произнося ни слова, но потом глубоко вздохнула, пытаясь прийти в себя, и заговорила
- Мы с Аркадием были любовниками довольно давно, уже точно больше двух лет. Впервые это произошло, по большому счету, случайно. Мы были приглашены с Геной на вечеринку к одному из его деловых партнеров на яхту, на черноморское побережье. Как доверенное лицо Гены, Аркадий тоже там присутствовал. Романтическая ночь, яркие звезды, бескрайнее море и красное вино – все это вместе ударило мне в голову. Наверное, юрист моего покойного супруга давно уже вынашивал коварные замыслы, потому что он дождался, когда я останусь одна у борта. Я стояла с бокалом вина в руке и слушала тихий шелест волн, легко ударявших в борт яхты. Королев подошел сзади, обнял меня за талию и увлек в какое-то темное помещение, где стояли только швабры, ведра и еще какие-то хозяйственные принадлежности. Я особо внимательно не разглядывала, мне было совсем не до этого. Аркадий взял меня стоя, прямо в моем вечернем платье, которое я едва успела задрать. Не знаю, как вам это объяснить, это довольно сложно, но он был со мной одновременно и груб, и очень нежен. Тот первый раз, он был особенным. Крики чаек, шелест и легкий плеск волн – это было упоительно. Я кончила, тихо застонав и надеясь, что никто не будет проходить мимо и не услышит выражения моей страсти. Я не слишком подробно вам все это рассказываю, майор? – воспоминания о том вечере повысили женщине настроение, и она игриво улыбнулась собеседнику.
- Прошу вас, Людмила не отвлекайтесь, - Андрей старательно сохранял на лице выражение безразличия, хотя это и давалось ему с большим трудом. – Ваш муж, как я понимаю, так ничего и не узнал?
- Гена? Абсолютно ничего. Когда мы вернулись с Аркадием, по отдельности, конечно, этот увалень даже виду не подал, что заметил мое отсутствие. Он весь был в своих акциях, облигациях, прочих банковских документах. Я не думала, что мужчины могут обсуждать бизнес так же упоительно, как тот же футбол, например. За тот вечер нам с Аркадием удалось еще однажды ускользнуть от всеобщего внимания в одну из кают, где между нами и установилась окончательная связь. С того момента мы стали встречаться постоянно. Гена был слишком занят бизнесом, чтобы обращать внимание на красивую жену. И за него этим занимался его доверенный, втайне от него. Когда мы надолго уезжали с супругом, становилось весьма затруднительно мне встречаться с моим… хорошо, с моим любовником. Однажды мы с ним даже ездили, и снова по отдельности, в мою гостиницу, которую мне подарил супруг, чтобы я могла хоть как-то развлечься. Аркадий приехал довольно неожиданно и все время усердно пытался «закосить» под обыкновенного туриста. Для всех в отеле он был просто гостем, который ни слова не понимает ни по-русски, ни по-английски.
- Как же он общался с персоналом? Ну, когда заказ делал, например…
- По-немецки. Он в совершенстве владел немецким языком, чем и пользовался. На счастье персонала, в отеле оказался человек, знающий немецкий язык. Тот самый человек, который вел дела в отеле, присылая мне только отчеты.
- А он не мог вас рассекретить?
- Нет, они с Аркадием никогда не встречались. Он не знал, кто это такой, на самом деле, и Королев продолжал разыгрывать свою комедию. Я едва могла сдерживать смех, видя порой, как он едва не до шока доводит обслугу своими вопросами на немецком. Горничные разве что не рыдали от общения с ним. Вы ж понимаете, что немецкий язык сам по себе весьма грубый по звучанию…
- Vielen Dank. Ich weiss das genau, - перебил ее Андрей на чистом немецком.
- Ах, вот оно как? Значит вы говорите на немецком языке?
- Равно как и на французском, и на английском. Однако давайте не будем разбираться в моих филологических познаниях, а вернемся к вашему рассказу.
- Какие люди работают в полиции, - тихо пробормотала Людмила, обращаясь к самой себе, но с интересом глядя на майора.
- И какие люди, бывает, представляют в нашей стране высший свет. Людмила, время идет.
- Конечно-конечно, Андрей Сергеич. Мы с Аркадием провели три дня в моем отеле. Порой мы часами не вылезали из кровати, сношаясь буквально как кролики.
- Можно не так подробно, - Андрей строго посмотрел на вдову.
- Как скажете. Аркадий взял себе отпуск на неделю, поэтому Геннадий опять ничего не заподозрил. Встречаясь где-то в присутствии супруга, мы с юристом только обменивались вежливыми кивками головы, приветствуя друг друга, и не более того.
- Ладно, отвлечемся от ваших отношений с юристом вашего супруга. Из этой исповеди я вынес достаточно информации. Кто придумал избавиться от Бурцева?
- Только поймите меня правильно, Андрей, я любила своего мужа и продолжаю его любить, - одинокая слеза сползла по щеке женщины, и она судорожным движением руки смахнула ее. – Я все еще помню те времена, когда мы жили только на средства, полученные за мою подработку. Это много лет спустя, когда он стал богатым и известным человеком, наши отношения все больше стали меняться. Он с головой уходил в свой бизнес, а я все-таки продолжала оставаться женщиной. Мне нужны были внимание и ласка. Аркадий мне давал вполне достаточно того и другого…
- Кто придумал избавиться от Бурцева? – просто повторил свой вопрос Андрей.
- Предложила я. Мне надоело, что мы с юристом постоянно прячемся. Если бы Гена узнал о моих многочисленных изменах, да еще и с его доверенным лицом, он убил бы обоих и закатал наши тела в асфальт. Что делать, таковы суровые правила мира бизнеса. Так что у меня в голове появилась идея, а Аркадий решил воплотить ее на практике. К тому же помог случай. Желание моего супруга встретиться с вами в незнакомом месте, где невозможно встретить кого-нибудь знакомого, пришлось как нельзя кстати. В незнакомом месте было проще организовать покушение. А убогая закусочная, которую предложил как раз Аркадий, как нельзя лучше подходила для воплощения задуманного. Не стала бы охрана проверять каждого гопника, который зашел бы в тот гадюшник . Поэтому он нашел какого-то парня и пообещал ему денег, если он убьет одного мужика в забегаловке, и еще больше денег, если убьет обоих, кто сидит за столиком.
- И этот бедолага даже не знал, кто такой Бурцев? И не мог его узнать?
- Узнать, наверное, мог. Да и узнал бы, если бы при разговоре с ним Аркадий не применял бы аппарат…
- Вот с этого места, пожалуйста, подробнее. Что за аппарат?
- Тот самый, действие которого вы смогли ощутить на себе, - усмехнулась Людмила. – Эту штуку придумал один парнишка в научно-исследовательском центре, которым заправлял хороший знакомый Аркадия…
- Микулич?
- Он самый. Вы, я вижу, неплохо осведомлены. Когда-то Аркадий, будучи еще начинающим юристом, сильно выручил Микулича в столице, выиграв дело против тамошнего политика, а тогда еще бизнесмена…
- Кисы Планшета, я знаю это.
- Вообще-то Добровольского Константина Ильича, который сейчас видным политическим деятелем сделался…
- Знаю я, знаю. Константин Ильич Добровольский, в эпоху его скрытого спецслужбами криминального прошлого Киса Планшет. Сам бандитом никогда не был, к уголовной ответственности не привлекался, но покрывал некоторых авторитетов с большим удовольствием, за что погонялу и получил…
- Кого получил?
- Прозвище свое. Он одним из первых стал в столице с планшетом вместо дипломата ходить, а Кисой его за его услужливость прозвали, за то что к бандитам относился разве что не с лаской. А еще за его визуальное сходство с героем Папанова, если вы, конечно помните такого актера…
- Только там Киса Воробьянинов был, - продемонстрировала Людмила свои познания в области отечественного кинематографа. – Если я из высшего общества… была… Это вовсе не значит, что я книжек не читала и фильмов не смотрела. Ладно, мы опять на лирику переходим. Это уже никому не интересно. Так вот, парнишка в НИИ, управляемом Микуличем, придумал аппарат, работающий в нескольких режимах. Подвергшийся его воздействию мог быть в считанные секунды загипнотизирован, не входя при этом в состояние гипноза. Просто идеи, внушенные человеку под действием аппарата, он принимал за свои собственные. В другом режиме изобретение действительно способствовало повышения настроения, снятию депрессии, прибавлению веселости. И в третьем аппарат просто подавлял человеческое сознание, в чем вы и сами прекрасно убедились.
- Да уж, убедился, - Андрей помрачнел, вспомнив свое состояние под действием, как оказалось, изобретения безымянного парня. – А что случилось с парнем?
- Закопали уже давно где-нибудь, - равнодушным голосом ответила Людмила. – Родных у него не было, с девушкой он не встречался, так что в розыск никто его не подавал. Микулич, правда, все отговаривал Аркадия от использования аппарата, говорил, что он еще не проверен, что могут быть побочные эффекты…
- А впервые его испытали на ребенке?
- Откуда вы знаете? – ошарашено взглянула Людмила на майора. – Действительно, изобретение было испытано на мальчишке, который ошивался по двору, страдая от безделья. Мы отошли подальше, один Аркадий остался в непосредственной близости от мальчика. Он что-то быстро говорил, включив изобретение на полную мощность. Знай мы, что это приведет к таким последствиям…
- Вы видели, как он кинул камень в старушку?
- И как он потом бил ее палкой, подобранной с земли. Микулича тогда стошнило прямо в машине. Он потом старательно сиденье отмывал. Мы сразу уехали оттуда, никем не замеченные, и я постаралась выбросить историю из головы. Главное, как Аркадий сказал, аппарат функционирует, а значит, пора приниматься за приготовления. Он еще раз испытал изобретение на каком-то мужике, тот потом стрельбу в центре устроил, даже кого-то убил, как я слышала. А потом сказал, что пора приниматься за дело. Дальше вы все знаете…
- Зачем убили молодого сотрудника моего отдела Илью Маношина? Он только перевелся к нам в отдел. Причем похожая ситуация была смоделирована, как во время покушения на Бурцева. Какой-то тип заходит в закусочную и устраивает там стрельбу. Причем палит не абы куда, не во все стороны, а имея перед собой четкую цель.
- Я не знаю ни про какого Илью Маношина. Может, Королев еще раз решил аппарат испытать? Я правда ничего не знаю.
- Ладно, разберемся. Благодарю за горячее гостеприимство, - Андрей поднялся из-за стола. – Мне пора ехать, а то мои подчиненные меня, наверное, уже заждались.
- А как же я? – Людмила приподнялась одновременно с майором, умоляющим взглядом смотря на него. – Вы меня здесь оставляете? Что со мной будет?
- Вас я оставляю подумать над тем, что вы совершили. Не буду вам врать, что ничего вам не грозит. Дальше я ничего не смогу для вас сделать. Если это возможно, напишите мне все, что рассказали. Обещаю, что к вам будет применено снисхождение за содействие следствию. Больше ничего вам не могу обещать.
- А если Аркадий вернется? Он же убьет меня.
- Не думаю, что он вернется. Он же догадывается, что вы меня выпустили, значит, не будет подставляться. Ему сейчас на дно надо залечь и переосмыслить ситуацию. Не до вас ему в данный момент…
- Вы знаете, а я ведь вспомнила. На него работают какие-то сотрудники из полиции. А кто-то из ваших стучит ему или его подопечным напрямую.
- А с чего вы взяли? – он спустился со второго этажа, пряча пистолет в кобуру.
- А он как то раз звонил, думая, что я сплю, а я все слышала. Он своего собеседника по званию называл. Только я не помню по какому…
- А почему вы решили, что он звонил сотруднику полиции?
- Говорю же вам, он к нему по званию обращался.
- Может, кто-то, кто в вооруженных силах служит, в армии?
- Он сказал «какое может быть дежурство, когда такие дела творятся» и приказал тому срочно ехать к нему.
- В армии вообще-то тоже дежурные есть…
- Да нет же, в полиции его подельник служит. Точно в полиции. Не спрашивайте меня, как я определила, я просто знаю, и все.
- Ладно, приму ваши слова на веру, Людмила. Напомню вам, что от дальнейшего вашего поведения будет зависеть, кем вы пойдете по делу, обвиняемой в пособничестве или свидетелем обвинения.
- Да поняла я уже.
- Вот и замечательно. До свидания.
Майор похлопал по карманам, убеждаясь, что ничего не оставил в доме вдовы Бурцевой, развернулся и направился к машине, которую предусмотрительный юрист переставил подальше от любопытных глаз. Сейчас ему предстояло ехать в Управление и попытаться выяснить, произошло ли что-нибудь за время его отсутствия, и что именно. И, хотя Васнецов не любил курить, управляя машиной – ведь мог, например, дым попасть в глаза и заставить потерять управление транспортным средством, что спровоцировало бы на дороге аварийную ситуацию, сейчас он спокойно вел машину, зажав в зубах сигарету и наслаждаясь табачным ароматом.
Шаги на лестнице сверху замерли – спускавшийся вниз человек тоже услышал, что в подъезд кто-то вошел, и замер, прислушиваясь. Макаров знаком показал Проскурину следовать за собой и стал подниматься по лестнице, нисколько не скрываясь. Ни к чему было будить у того, кто спускался, лишние подозрения. Он как раз ступил на первую ступеньку четвертого лестничного пролета, когда сверху на него упала тень. На площадке между этажами замер человек, в свою очередь внимательно приглядывавшийся к тем, кто шел снизу. Капитан сфокусировался на мужчине, который находился выше него на пролет и сразу увидел, что мужчина был одет в форму сотрудника патрульно-постовой службы. Заученным за долгие годы службы жестом он извлек из кармана свое удостоверение, преграждая путь шедшему вниз.
- Уголовный розыск, капитан Макаров.
- Здравия желаю, товарищ капитан, - патрульный привычно поднес руку к козырьку, отдавая честь старшему по званию.
- Уважаемый, а вы какими судьбами здесь? – он продолжал внимательно следить за сотрудником ППС, ловя взглядом малейшее его движение.
- Товарищ капитан, нас жильцы этого подъезда вызвали. В квартире наверху музыка всю ночь орала, так что им заснуть невозможно было. Ночью никто не приехал, вот нас, заступивших на смену, и попросили подъехать разобраться.
- Ну, и как там? – кивнул Макаров, показывая головой наверх.
- Да гопники какие-то день рождения одного из них праздновали, пока предки куда-то укатили. Вы не беспокойтесь, товарищ капитан, мы уже все уладили.
- Надеюсь, без жертв?
- Да какие там жертвы. Они перепились все до поросячьего визга. Теперь вот в себя приходят. Нам дверь девчонка открыла, которая еле на ногах стояла. Остальные в полном ауте.
- А напарник твой где, сержант? – покосившись на лычки на его погонах, задал свой вопрос Проскурин, подозрительно глядя на «пепса».
- Так он в квартире остался, в чувство этих оболтусов приводить. Я-то вниз за аптечкой пошел. Там без нашатыря не обойтись. Хотите, вместе поднимемся?
- Да ладно, не стоит. Иди, куда шел. Хотя что-то я вашей дежурной машины во дворе не видел.
- Она за углом осталась, товарищ капитан, с движком что-то случилось, совсем немного не доехали, - привычно козырнул офицерам сержант, проходя мимо них и спускаясь по лестнице дальше.
Макаров уже выкинул из головы сержанта и чуть было за свою беспечность не поплатился. Внезапно обернувшись к уже спустившемуся вниз «пепсу» и уже открыв рот, чтобы задать ему какой-то вопрос, он наткнулся на наведенный на них пистолет.
- А ну-ка, товарищи офицеры, волыны достали и сложили перед собой, - сержант ухмылялся. – У меня спуск на пистолете плавный, не дай Бог палец сорвется.
- Да ты совсем с дуба рухнул, сержант, - Макаров уже чувствовал, на кого они с Леонидом нарвались, но верить, что они вот так просто попали в такую глупую ситуацию, определенно не хотелось.
- Капитан не доводи до греха, брось пистолет себе под ноги, - сержант поднял голову и закричал, обращаясь к кому-то, кто оставался выше.
- А может, ты свой сначала бросишь, - в затылок сержанту уткнулся «макаров», сжимаемый совершенно бесшумно подобравшейся Евгенией.
Женьке наскучило сидеть в машине, и она сначала просто выбралась наружу, но, почти не думая, отправилась в подъезд, не думая, что может подставить всех остальных, оставив их без необходимого прикрытия. Однако на деле вышло, что ее ход в этой шахматной партии оказался переломным. Особо уговаривать сержанта не пришлось, и его пистолет был брошен на пол подъезда. Затем он услышал, что сверху раздались шаги, и в его глазах загорелась надежда, которая быстро погасла. Сверху спускался еще один сотрудник ППС, заведя руки за голову. Его под прицелом держал Макс, внезапно появившийся на сцене.
- И где ты был? – негодующе обратился к коллеге Макаров. – А если бы нас тут шинковать начали?
- Не боись, капитан. Я с самого утра этих двоих пасу. Конечно, я думал, что они раньше подъедут, но не думал, что настолько рано. Я видел, из какой квартиры они выходили. Полагаю, что там нам уже делать нечего. А вас тут Женька здорово подстраховала. Молодец, пионерка, - подмигнул он девушке.
- Леня, - Макаров обернулся к своему спутнику, - спускайся вниз с этими двумя уродами и вызывай нормальный патруль. А на этих надевай наручники, пусть в наручниках ожидают, когда их коллеги приедут. Евгения, молодчина, - не преминул он похвалить сотрудницу, которая только отмахнулась, хотя было видно, что ей приятно получать заслуженную похвалу. – Ну, а мы пока в квартиру Марата наведаемся, товарищи офицеры. Задержанные, я полагаю, не против будут?
- Как сказал твой коллега, - второй «пепс» брезгливо дернул щекой, когда Леонид начал надевать ему на руки браслеты, но под прицелом нескольких стволов не рискнул противиться, - там вам делать уже нечего.
- Значит, вы и его убили, уроды?
- Не люблю людей, которые слишком много болтают. Ну, не отрезать же ему было язык, чтобы он весь в крови вас дожидался. Пришлось упокоить.
- А Пашу, сотрудника нашего, тоже вы убили? – Макс не выдержал, обошел обоих задержанных и нанес «пепсу» сильный удар под колено, отчего он зашипел, однако нашел в себе силы хищно усмехнуться.
- Это которого в собственной комнате, как елочную гирлянду, подвесили? Забавные в некоторых домах потолки. Думал, что у него потолок точно не выдержит, так сильно он брыкался. Ан нет, выдержал.
- Мразь, - было видно, что Макс сдерживает себя, чтобы не пристрелить «пепса» прямо здесь, в подъезде, каких трудов ему это стоило, Женя даже не хотела догадываться. – Леня, спускай их вниз и звони патрульным, пусть их забирают и везут к нам в Управление, а то вытаскивай их потом из отдела, если повезут по привычному направлению…
- Сегодня ты банкуешь, начальник, - снова усмехнулся старший из сотрудников ППС, Федор, как догадался Егоров.
- Обязательно, Федя, - он заметил, что усмешку моментально стерло с лица того, стоило ему назвать его по имени. – Вот только устрою вас двоих в казенное жилище…
- Ничего у тебя не выйдет. Доказательств с гулькин хрен. Нас оправдают, а потом мы найдем способ поквитаться. Отпечатков мы не оставляли…
- А капли крови в квартире нашего сотрудника? Про это ты забыл?
Слова капитана произвели на Федора прямо-таки гальваническое воздействие. Он неожиданно подскочил к своему подельнику и заорал ему прямо в лицо:
- Ты тупая бестолочь, я же говорил тебе все за собой подчистить! Ты же мне сказал, что никаких следов не осталось!
- Федь, я проверял… - чуть не прошептал совсем осипшим голосом напарник. – Ничего не было…
- А капля крови недалеко от тела нашего парня? А в ванной ты на предмет капнувшей куда-то не туда крови не стал проверять? – Макс увидел, как побледнел сержант, и ему даже на одно мгновение стало его жаль. – Кровь твоя уже отдана в лабораторию. Вычислить совпадение как два пальца об асфальт. Так что готовься, бывший сержант.
- Я его не знаю, - вдруг пошел на попятный подельник Ярика. – Мы с ним просто вместе служили, а свои темные делишки он вершил в-одиночку. Ничего не знаю, можете мои слова занести в протокол.
- И в друга моего, ты хочешь сказать, не ты стрелял? – Женя подскочила к нему со спины и сильно двинула своим нежным кулачком по почке, отчего тот скривился.
- Какого еще друга? Я тебя не понимаю. Не пойти бы тебе подальше, сучка мусорская? Кто из офицеров сегодня тебя имеет, интересно?
Следующие слова, которые, несомненно, были у него на языке, готовые уже сорваться, он не произнес. Просто-напросто не успел. Они по-прежнему все стояли на площадке между двумя лестничными пролетами. Макарова отделяло от Федора не меньше трех шагов, но никто не смог впоследствии понять, как он смог так быстро преодолеть разделяющее их расстояние. Со звуком, весьма напоминающим хруст, его кулак врезался в лицо «пепса» с такой силой, что голова того откинулась назад, а кровь из разбитого носа брызнула во все стороны.
- Ты мне нос сломал, сука, - заверещал Федор, заодно следя, чтобы по возможности избежать второго удара. – Силен других, у кого на руках браслеты, бить? Может, снимешь и тогда посмотрим, кто кого?
- Игры в рыцарей закончились. Для тебя уж точно. Понял меня, мразота? Ты у меня, сучара, на зоне сгниешь.
- Хрен тебе, - Федор закашлялся и сплюнул кровавой слюной на пол. – Я в ментовской хате себе обязательно место под солнцем найду. Да и на воле благодарные люди найдутся…
- А тебе, барану, кто про ментовскую хату сказки рассказывал? Ты у меня, голубь, в самую наиболее известную пресс-хату попадешь, уж я об этом позабочусь. Пусть из тебя там девочку сделают. Они там таких симпатяжек любят.
- Ты этого не сделаешь, - гневно прошипел Федор, в очередной раз сплевывая на пол подъезда кровью. – Не имеешь права.
- Ты своих прав лишился, когда впервые закон нарушил, прикрывшись формой, которую, благодаря таким как ты, люди теперь ненавидят. А скоро вместе с правами еще и девственности через задний проход лишишься. Леня, убирай эту мразь отсюда.
- Давай топай, - Проскурин хотел пинка наподдать вслед спускавшемуся «пепсу», но передумал, только толкнув его в плечо.
- Внимательней там следи за ними, - Алексей напутствовал своего коллегу и сосредоточился на Егорове. – Пойдем в квартиру, поглядим? Женька, ты Лене помоги там, на улице за этими проследить. Макс, пойдем в квартиру.
В квартире безраздельно властвовал беспорядок. Вещи валялись на полу, начиная от входной двери. Похоже, Марат отбивался от гостей, как и чем только мог. Увидев от порога, кто к нему наведался, он догадался, что его ждет, а потому старался всячески отсрочить последние моменты своей жалкой жизни. Правда, побежал он вглубь квартиры, как будто с нее был второй выход. Не собирался же он выпрыгивать из окна. Квартира Марата находилась на третьем этаже, но на высоте четвертого. Прыжок с такой высоты, в любом случае, привел бы только к одному: парень разбился бы. А если бы и не разбился насмерть, то имел бы уникальную возможность остаться на всю оставшуюся жизнь калекой.
Сейчас Макаров мог, особо не утруждая себя, воссоздать картину произошедшего, почти идентичную реальности. Охранник из частного охранного предприятия, разгромленного накануне заехавшими туда «на огонек» сотрудниками уголовного розыска Егоровым Максимом и Макаровым Алексеем (хотя Алексей в том «наказании невежливости» участия не принимал, за чудовище работал Егоров), открыл дверь, по старой российской традиции не посмотрев в глазок, а, увидев, кто к нему пожаловал,, не успел уже захлопнуть дверь обратно. Успей он ее закрыть, и сейчас был бы жив. А так он начал отступать в квартиру, а посетители спокойно преследовали его, прекрасно отдавая себе отчет в том, что никуда он от них не денется. Марат совершенно по-детски швырял в «пепсов» какие-то вещи, вешалки из платяного шкафа, не избежали этой участи быть брошенными в гостей и ключи. Однако все было бессмысленно. Да он и сам это прекрасно понимал, а потому перестал сопротивляться, когда его настигли в гостиной. Макаров где-то слышал многократно фразу, утверждающую, что от судьбы не уйдешь. Судьба Марата была завершить свою попытку убежать от незваных гостей на диване, на котором он любил, удобно устроившись, посмотреть телевизор. Здесь же готовы были расстаться со своими трусиками и посетительницы, когда они у Халилова бывали. Слишком удобным казался им диван, чтобы переходить с него, например, в спальню.
Опера увидели Марата, склонившего голову на грудь, словно он заснул перед телевизором, как раз на его любимом диване. Руки его спокойно лежали вдоль туловища. Глубокие порезы на венах показывали отчего медленно умирал молодой парень. Один из убийц держал его под прицелом пистолета, пока другой наносил эти самые порезы. А потом оба гостя стояли над парнем и спокойно смотрели, как жизнь по капле вытекает из него. Параллельно этому они задавали ему вопросы, и, естественно, он сознался, что к нему должны приехать менты, чтобы захватить хотя бы одного из них. Язык его все больше заплетался, а речь становилась все более бессвязной. Мысли уплывали от него в какие-то необозримые дали, и Марат чувствовал, что сам улетает вслед за ними. Нет, он не улетал, он уплывал. И красные воды забвения поглощали его, а голова все больше падала на грудь. Спустя несколько минут, он был мертв. Убийцы переглянулись и пошли прочь из квартиры. Они уже были в подъезде, когда услышали, что в подъезд кто-то зашел. Вероятнее всего, Федор отправил вперед себя Ярослава, который всегда его слушался и выполнял любой его приказ. Сам он остался позади, прислушиваясь к разговору внизу. Он не замечал ничего вокруг, когда Макс сзади приставил ему пистолет к голове и велел поднять руки и спускаться к остальным. Остальное произошло у него перед глазами.
Теперь Макаров представил себе всю картину происшествия. Оглянувшись на Макса, он понял по выражению его лица, что его коллега приблизительно одного с ним мнения. Казалось, что Егоров сам в данный момент находится далеко отсюда, вернувшись мысленно на несколько часов назад, когда в этой квартире произошло то, результаты чего они сейчас наблюдали.
- Макс, - Алексей пощелкал пальцами перед глазами капитана, пытаясь привести его в чувство, - вызывай группу. Наша работа здесь на этом закончилась. Пусть ребята теперь действуют.
Не говоря ни слова в ответ, Егоров достал мобильник и набрал номер дежурного, назвав ему адрес, где произошло убийство. Завершив вызов, он посмотрел на своего спутника. В его глазах читалось отчаяние.
- Леха, до каких пор мы будем выезжать на трупы?
- Наверное, до тех пор, пока занимаемся этой дурацкой работой, дружище. Что поделать, мы знали, куда идем работать. «Служа закону, служу народу» - помнишь?
- Помню, - Макс мрачно оглядел гостиную убитого Марата. – Только постоянно прокручиваю в голове вопрос: а закону ли мы служим, когда задерживаем уродов типа Ярика и Федора? Они, конечно, оборотни, но ведь над ними сидят такие же оборотни с погонами покруче. На нашей ли стороне закон в постоянном поиске правды?
- Нуууу, я смотрю, тебя на философию потянуло, Макс, - усмехнулся Макаров. – Такие вопросы без наркомовских ста грамм и не решаются.
- Просто если взять вот этого вот Марата. Паренек думал угодить своим знакомым, и сам же первый попал под раздачу. Теперь сидит здесь его истекший кровью труп, а душа, наверное, уже далеко.
- Ты мне это перестань, капитан Егоров, - Алексей немного повысил голос, начав понимать, что разговор этот начат не к добру. – Станем мы еще о душах невинно убиенных беспокоиться. Да и невинно ли? Он сам хотел и рыбку съесть и… никуда не сесть в-общем. Вовремя опомнился, захотел нам помочь, прижатый тобой к стенке и в прямом, и в образном смысле, а сделал только хуже. Теперь мучайся, доказывай причастность этих двух оборотней к его гибели. А если бы он не стал нам помогать, жил бы сейчас и работал все в том же НИИ, охранял вход вместе со своим напарником. У меня вот мысль появилась, а не звонил ли он своим «друзьям» после нашего визита, или их приезд сюда – чистой воды случайность?
- А ты не думаешь, что это наш Стасик позаботился?
- У него времени бы не хватило. Да и Маше нашей я доверяю почти как себе. Не смог бы он позвонить… Странно, телефон Марии не отвечает.
- Так позвони в кабинет Андрюхи.
- И нарваться там на Стаса? И что я ему скажу? То-то он удивится, услышав мой голос.
- Позвони, а там видно будет.
- Ладно, - он набрал с мобильного номер кабинета Васнецова и удивился, услышав в трубке отдаленно знакомый голос, который услышать вовсе не ожидал.
- Алло. Кабинет майора Васнецова. Старший лейтенант Ковалева слушает.
- Светлана? – он заметил, как изменился в лице Егоров, но только отмахнулся от него, прижав мобильник к уху. – А какого… В смысле, что вы там делаете, старший лейтенант Ковалева?
- Пришла поговорить с Андреем, а его тут не было. Зато наткнулась на почти задушенную Марию, которую сейчас врачи «скорой» обследуют.
- Что? Кто ее задушил?
- К счастью, я успела вовремя. Врач мне только что говорил, что ее жизни ничего не угрожает. Интересно у вас в отделе работать, капитан.
- Светлана, оставайтесь там. Мы с Максом выезжаем. Будем минут через двадцать.
Разъединив связь, он обернулся к коллеге. Лицо его было бледным, а взгляд блуждал по комнате. Егоров знал такое состояние Алексея – это значило, что он пребывает в растерянности и просто не знает, какие приказания необходимо отдавать. Макс решил, что пришло его время брать инициативу на себя.
- Что произошло? Леха, ты меня слышишь? Что, мать твою, случилось?
- Стас задушил Марию, - он говорил так, словно ему не хватало воздуха даже для дыхания, не то что для долгих высказываний. – Ублюдок почти справился, но Светлана появилась вовремя и вызвала врача. Нам надо срочно ехать в Управление.
- Стас пытался убить Машу? За каким чертом ему это понадобилось? Значит, она пыталась сама у него выяснить, почему он стал кротом у злоумышленников. И в чем-то промахнулась. Черт! Не надо было ее оставлять наедине с ним. Ублюдок, я до него доберусь.
- Мария жива?
- Света сказала, что жива. Врач говорит, что все в порядке. Однако ты понимаешь, что все могло быть по-другому, Макс? Понимаешь, что этот червяк мог добиться своего, а виноваты в этом были бы мы. Потому что оставили девушку одну с этой тварью. Никогда себе не прощу.
- Поехали в Управление, там разберемся. Надо ориентировки на Коваля разослать по отделениям. Может, кому-то попадется. У него ведь ксива его ментовская осталась.
- А дожидаться патрульных, чтобы задержанных забрали? А группу со следаком?
- Леню оставим, он дождется. И Женьку вместе с ним, если она еще отсыпаться не укатила. Пойдем, - Алексей первым подал пример, направившись к выходу.
Макс немного задержался. Игнорируя стандартные правила осмотра места убийства, он взял мобильник погибшего Марата и пролистал его в поисках набранных номеров. Потом сунул мобильный в свой карман и бросился догонять коллегу, уже вышедшего в подъезд.
Макаров напрасно опасался, что им некого будет оставить дожидаться следственную группу. Следак с помощниками уже были во дворе, советуясь по поводу будущего осмотра места убийства. С некоторым удивлением Алексей заметил, что следаком приехал Лисицкий, который уже раздавал своим сотрудникам ценные указания. Поздоровавшись с ним за руку, он хотел пройти мимо, но Дмитрий его задержал.
- Леха, привет. Подожди секунду.
- Товарищ младший советник юстиции, мне некогда. Там наверху труп молодого человека, охранника, работавшего в ЧОПе «Беркут» и охранявшего научно-исследовательский институт, а, может, и еще какие-нибудь точки. Зовут его Марат Халилов, возраст я точно не скажу. Убийцы его вон в воронок усаживаются, - он с удовольствием отметил, что и патрульные не заставили себя долго ждать. – Обставлено все как самоубийство, только самоубийцы перед смертью столько следов борьбы в квартире не оставляют. Ты с ними побеседуешь, Дима?
- Конечно, только, сам же знаешь, сначала рутина, потом все остальное. Куда их повезут, в какое отделение?
- Еще чего! В Управление отвезут. Мы там с ними сами потолкуем. А то районные следаки вряд ли смогут полностью представить себе картину.
- Тогда, может быть, мне ее обрисуешь? Задницей чувствую, что мне придется с этим делом возиться. Если вкратце…
- Если по-быстрому, то с этим Халиловым мы вчера болтали. Он подсвечивал тем, кто причастен к вчерашней гибели руководителя НИИ, который находится у черта на куличках, некоего Микулича Петра Ильича. Говорит тебе что-то это имя?
- По большей части только относительно. Одни обрывки. Хотя знаю, что его вчера подстрелили. Там мой знакомый следак работает…
- Можете смело создавать совместную группу, потому что, я больше чем уверен, и Микулича, и Халилова убили одни и те же люди, которых мы задержали.
- Леха, ты меня вконец заинтриговал. Я сегодня обязательно к вам заеду.
- Давай, а я погнал. У нас тоже полная задница в отделе.
- Что-то серьезное? Все в порядке?
- Все как обычно, Дима. Пока. Заезжай, тогда поговорим. Заодно этих двух уродов допросишь.
- Слушай, а где Васнецов? Я ему второй день дозвониться не могу…
- Хотел бы я это знать. Вот только у меня тот же самый вопрос. Мне и самому нестерпимо хочется узнать, куда мой начальник подевался. Все, я уехал. В Управлении увидимся.
- Куда денемся, - ответил Лисицкий и вернулся к своему осмотру, ради которого сюда и приехал.
Макаров уселся в свою машину, едва не забыв во дворе Леню с Евгенией. Максима он решил не ждать, вспомнив, что он приехал на своей машине. Уже дав по газам, Алексей вспомнил про своих сотрудников и притормозил. Оба тут же как по команде влезли в автомобиль: Леонид уже привычно устроился на заднем сиденье, изрядно распотрошенном пулями совсем недавно, а Женя села впереди, справа от Алексея. Она продолжала с немым осуждением смотреть на старшего по званию, но ничего не говорила. Повернувшись в пол оборота к ней, Леха весело ей подмигнул, хотя у самого на душе скребли кошки. Не прибавило ему положительных эмоций и то, что Женька в ответ на его подмигивание просто отвернулась и стала смотреть на пролетавший мимо городской пейзаж. Чувствуя нарастающее напряжение в салоне, Леонид не произносил ни слова, что-то тихонько насвистывая себе под нос. Алексей сосредоточился на управлении машиной, как будто не обращая внимания на своих попутчиков.
Уже подъехав к Управлению и припарковавшись на стоянке, Макаров заметил знакомый автомобиль, припаркованный неподалеку. На этой машине ездил Миша Астафьев. На ней же уехал майор Васнецов, после чего его уже третий день никто не видел. Алексей обратил внимание своих молодых спутников на машину.
- Смотрите, похоже, пропащий нашелся.
- В каком смысле? - не понял его сперва Леонид, водя головой из стороны в сторону и пытаясь определить для себя, что имел в виду старший по званию.
- Машина Астафьева здесь, - Евгения глубоко вздохнула и выбралась из машины Макарова. – На ней наш начальник последнее время ездил.
Сотрудники «убойного» отдела втроем направились в Управление. У каждого были свои вопросы к отсутствовавшему столько времени Андрею, и они были полны решимости все их ему задать. Поднявшись на третий этаж к его кабинету, Макаров распахнул дверь без всякого стука.
Глава 29
Первым сюрпризом для Андрея, когда он вошел в свой кабинет, было присутствие в нем Светланы, которая сразу смутилась при его появлении и поспешила отойти к окну, как будто яркий солнечный свет мог дать ей какую-то защиту. Вторым стало присутствие здесь же полковника Истомина, который только что очень мило беседовал с Ковалевой, держа в руке чашку кофе. Его любимую чашку, как успел отметить про себя Васнецов. Подходя к своему кабинету, он уже заметил отсутствие Марии на своем рабочем месте, поэтому даже не знал, с какого вопроса ему стоит начать. Решив следовать Уставу, к первому он обратился к полковнику.
- Здравия желаю, товарищ полковник, - бодрым голосом отрапортовал он, не забыв отдать честь. – Рад вас приветствовать лично.
- Андрей, не выпендривайся, - в очередной раз вздохнул Истомин в ответ на чудачества Васнецова. – Хотел бы я знать, где ты пропадал два дня. Или должность начальника «убойного» тебе сильно жать стала, или погоны майора сильно давят? Что здесь происходит?
- Работаем, товарищ полковник. Для вашего сведения, меня два дня держали в заложниках, - он не без мстительного удовольствия отметил про себя, как при его словах вздрогнула Светлана.
- Это кто же такой смелый выискался, что самого майора Васнецова в заложники взял? – иронично спросил Истомин. – В любом случае, я этим людям не завидую.
- Вам о чем-нибудь говорит фамилия Бурцева? Людмила Бурцева, если быть точным…
- Вдова олигарха?
- Она самая. А также ее любовник, некто Аркадий Королев, юрист и правая рука Геннадия Бурцева при жизни.
- А подробнее можно?
- Хорошо, будет вам подробнее. Жила-была на свете замечательная девушка Людмила…
- Андрей, давай без лишней патетики.
- Хорошо. Два года назад Людмила Бурцева и Аркадий Королев стали любовниками. Покойный олигарх Бурцев ничего не замечал, а Людмилу это просто бесило. И в голове у нее созрел преступный замысел. Она устраняла своего муженька, а сама становилась наследницей его фантастического состояния. Вот только выискался, на ее беду, братец покойного супруга, который и унаследовал все его состояние за небольшим исключением в пользу вдовы. Она рассказала мне за приватной беседой, что и родича своего устранить собиралась, но не успела. Я приехал к ней домой позавчера и застал там без всякого, надо сказать, удивления с моей стороны, Аркадия Королева. Если честно, то я на это и рассчитывал. Мы с ним устроились на кухне, и я решил сыграть с ним в-открытую. И в ходе нашего разговора емуу удалось лишить меня сознания…
- Опоить, что ли? – едко заметила, не удержавшись от соблазна Светлана, так и не отходившая от окна.
- Пусть даже так, - не отреагировал на шпильку в свой адрес Васнецов, - в любом случае, это не самое главное. Меня заперли в подвале и держали взаперти, не давая ни еды, ни воды. Людмила рассказывала, что юрист собирался дать мне какую-то установку, чтобы устроить кипеш в Управлении, скорее всего.
- Каким же образом, интересно? – задал вопрос Истомин, не выдавая своих эмоций ни взглядом, ни интонацией.
- Это как раз понятно, товарищ полковник. Каким образом заставили мальчишку убить бабушку во дворе? Как умудрились сделать так, что прилично одетый мужчина устроил в центре города стрельбу с трупами? Как, наконец, нашли ничем не примечательного убийцу, который застрелил Бурцева? Все дело в одной вещице, которая осталась у Королева, и про которую я пока рассказывать не готов. Скажу лишь, что придумал ее безымянный научный сотрудник того НИИ, в который ездил Макс, и из которого они с Макаровым должны были забрать его руководителя. Им это удалось?
- Раз уж ты пришел, то почитай сводки за последние два дня. Микулич убит, машину Макарова обстреляли, непонятно, как он на ней до сих пор ездит. В Управлении творится черт знает что. Главный меня вчера как зеленого сержанта отчитывал по поводу твоего необъяснимого исчезновения. Проверка из Москвы рвет и мечет, что ты не выполняешь приказ по поводу прекращения дела по поиску убийц Бурцева. У тебя в отделе сотрудник сошел с ума, мне Света только что об этом рассказала. Он едва не задушил Марию, твоего секретаря, которую сейчас пришлось отправить в больницу. Андрей, что происходит?
- Сумасшедший сотрудник, это Стас Коваль, как я понимаю? – повернулся он к Светлане с вопросом.
Она ответить не успела. Распахнулась дверь, и в кабинет вошли Макаров и Егоров с Проскуриным и Женькой. Алексей слышал последний вопрос, поэтому поспешил на него ответить начальнику еще до приветствия:
- Именно Коваль. Не надо было мне Машу с ним наедине оставлять. Он ведь…
- …стучал на нас злоумышленникам, я знаю, - кивнул майор, соглашаясь с какими-то своими внутренними мыслями.
- Откуда? – на лице капитана было написано такое безмерное удивление, что Андрей весело рассмеялся, не сумев сдержаться.
- Кто-то ведь должен был бандитам подсветку давать на то, что в нашем отделе творится. Я кое с кем успел еще несколько дней назад встретиться и поговорить. Мне раскопали всю подноготную на нашего бравого лейтенанта Коваля. Он был однажды схвачен с партией наркотиков, но до госкомдури дело не дошло, все оказалось спущено на тормозах. Он – единственный среди нас, у кого были причины выполнять чей-то заказ. Я удивлен, что он как-то устроился работать в наш отдел. Значит, подсветка сверху была. Можно покопаться, но только я думаю, что все бессмысленно. В лучшем случае, нас просто завернут на полпути.
- А в худшем? – подала голос вечно любознательная Женя.
- А в худшем устроят нам веселую жизнь и начнут ловить на малейших недочетах. И начнутся проверки, обыски, допросы. Думаю, никто из вас не захочет с УСБ общаться…
- Да мы с ними и так каждый день общаемся. Надоели, спасу нет. Они к нам заходят как к себе на работу. Смирнов, главный-то их вообще себе место за твоим столом облюбовал…
- И от дела, связанного с убийством Бурцева, ты отстранен, позволю себе напомнить, - вмешался Истомин. – Так что зайдешь ко мне и распишешься в приказе.
- Дима, какого хера? Я его почти раскрыл. А теперь столичные гости его к себе заберут и похерят надежно?
- Майор Васнецов, что за выражения вы себе позволяете в общении со старшим по званию? – почти вспылил Истомин.
- Виноват, товарищ полковник, - вытянулся в струнку майор. – Готов понести заслуженное наказание.
- Отчет о том, что тебе удалось узнать за последние два дня, передашь мне лично в руки до конца сегодняшнего дня. Я попробую довести до сведения Главного, что раскрытие дела зависит от того, как активно столица будет отодвигать наших лучших сотрудников от его расследования.
- Значит, ты признаешь, что Москва оказывает давление на следствие?
- Было бы глупо с моей стороны отрицать очевидное. Хотя их давление оспорить нереально – столица жаждет результата, для чего к нам направили лучших своих представителей, - тут Истомин сделал паузу, напряженно оглядывая присутствующих. – Я сдерживаю их, как могу. Но до бесконечности это продолжаться не может. Надеюсь, это всем понятно?
- Дима, нам нужно время…
- У вас его уже не осталось. Кредит доверия исчерпан полностью. Если завтра у Главного на совещании проверяющие прицепятся к вашим действиям, я волей-неволей должен буду представить на их оценку твой отчет. Думаешь, могу я это делать без риска для тебя и для самого себя?
- Вне всяких сомнений, товарищ полковник, - вступился за начальника Макаров. – На взгляд посторонних людей, наше сегодняшнее задержание двух сотрудников патрульно-постовой службы за несколько убийств, а также за покушение на нас с Максимом, никак нельзя связать с расследованием убийства Геннадия Бурцева, от которого вы нас отстранили. А, в случае успешного раскрытия убийства олигарха, полагаю, уже никто не станет интересоваться нашим в нем участием.
- Как бы то ни было, отчет мне нужен сегодня, на крайний случай, завтра. Это, надеюсь, понятно?
- И какой же мне отчет предоставить, Дима? За последние два дня я солнечный свет увидел два часа назад впервые. Мне о моем сидении в темном подвале отчет писать?
- Включи в отчет твою беседу с вдовой олигарха. Ты уверен, что она подтвердит свои собственные слова?
- Куда денется… Я планирую к ней завтра съездить с моими сотрудниками. По сути, она призналась в подготовке к убийству своего супруга, которое не так давно состоялось. Уже на основании этого мы можем взять ее под стражу.
- А если она от всего открещиваться будет?
- Полагаю, что она не станет этого делать. Ведь Людмила напрямую указала на своего любовника Королева, как на виновного в смерти олигарха. Мы подадим на него в розыск сегодня же, Леха, займись. И никуда он от нас не денется. Кстати, и на Стаса надо тоже ориентировку составить и разослать по отделениям. Мало ли, где всплывет…
- Ладно, работайте, - устало махнул рукой Истомин. – Только впредь обо всех своих действиях докладывать мне напрямую.
- Слушаюсь, товарищ полковник.
- Я завтра на совещании у Главного потребую пересмотр приказа об отстранении твоего отдела от расследования убийства олигарха. Если генерал даст мне добро, у тебя появится возможность сделать все красиво. Чувствую только, что столичные гости будут возмущаться, ну ничего, им полезно. Все, работайте.
- Товарищи офицеры, - Андрей скомандовал, и все присутствующие вытянулись по стойке «смирно», отдавая честь полковнику, на что тот ответил только покачиванием головы, неизвестно что должным означать, и вышел из кабинета.
Андрей, как ни в чем не бывало, направился к своей кофеварке, включил ее и вернулся за свой рабочий стол, не обращая внимания на окружающих. Сейчас ему хотелось только кофе и ничего больше. Он даже выбросил из головы, что Светлана присутствовала в кабинете, пришедшая явно поговорить с ним. Обиды у него на нее не было, но вот какой-то не слишком приятный осадок однозначно остался. Васнецов привык по жизни идти прямо, никуда не сворачивая, и поэтому не слишком хорошо относился к людям, у которых было семь пятниц на неделе. Решила женщина себя снова почувствовать одинокой, решила определить, каково ей без него, да пожалуйста. А она снова пришла сегодня, да еще и явно пыталась его поддеть в разговоре с начальником. Ее логику он совершенно не понимал и принципиально не хотел с ней наедине это обсуждать.
Тишину, повисшую в кабинете, нарушила Евгения, нервно переминавшаяся с ноги на ногу. Она явно не хотела привлекать к себе внимание, но ничего другого ей не оставалось. Предыдущую ночь она провела на дежурстве без сна, правда, дежурство выдалось на редкость спокойным. Если, конечно, не считать ее выезд на место убийства, где было обнаружено тело ее знакомого. В остальном ночь прошла тихо. Но с утра она поехала с другими операми на задержание, и сейчас глаза у нее сами собой закрывались.
- Товарищи офицеры, никто не возражает, если я домой отправлюсь? А то глаза слипаются…
- Ты дежурила, что ли, прошлой ночью? – Васнецов сделал себе большую чашку кофе и присел обратно за свой стол.
- Так точно, товарищ майор. И за всю ночь глаз не сомкнула, хоть и было в Управлении довольно скучно. Был вызов на какую-то драку мужа с женой, но парни из ППС мне сказали, что ничего интересного не предвидится, и уехали без меня.
- И что, и все? – майор с легкой улыбкой взглянул на молодую сотрудницу поверх своей чашки. – А где тогда отчет о ночной смене?
- Да вот же все бумаги, прямо перед вами. Там только нет утренней поездки на квартиру к Халилову…
- Это еще кто такой?
- Это охранник, который работал в НИИ. Он обещал нам назвать имена сообщников, но нас опередили. У него в квартире мы нашли труп хозяина, беспорядок и больше ничего, - Макаров подмигнул Евгении, придя на выручку. – Оба мужчины, которых погибший обещал сдать, нами задержаны, и у меня есть серьезные основания полагать, что они причастны еще к нескольким убийствам.
- Что по НИИ?
- Руководитель научно-исследовательского центра Микулич был убит вчера днем. Нас с Максом расстреливали в упор, но пострадала, к счастью, только моя машина.
- Ты не думаешь, что к этому могут быть причастны как раз двое задержанных?
- Да я практически уверен в этом. Но окончательно можно будет убедиться, только если они заговорят. А это вряд ли.
- Почему ты так уверен в их молчании?
- Федор точно молчать будет. А вот тот, который Ярослав, тот и заговорить может. Очевидный слабак, еще и с комплексом неполноценности.
- Ты его уже по психологическим тестам гонял, что ли?
- Нет, но я видел, как он себя вел, когда его подельник начинал на него орать. А если конкретно, то в такие моменты, казалось, он хочет провалиться под землю. Надо нам его давить, он-то нам точно все расскажет.
- Ну, если ты считаешь, что он – слабое звено в их тандеме, давай тогда этого Ярослава в допросную, я его там подожду. Ты мне пока напечатай отчет о том, что успело произойти за время моего отсутствия. И займись ориентировками на Стаса и на юриста. Посмотрим, как долго им удастся побегать.
Андрей вышел из кабинета и уже в коридоре столкнулся с Максом, который вроде бы и не слишком торопился на службу. На лице капитана блуждала веселая улыбка, и сам он производил впечатление человека, всем довольного в своей жизни. По своему опыту общения с Егоровым майор знал, что такое душевное состояние у капитана обеспечивается парочкой выпитых бутылок пива. Поэтому Васнецов перегородил дорогу идущему навстречу Максу, смотря на него с неприязнью.
- Здорово, начальник. Ты куда пропадал? – судя по голосу, парой бутылок дело не ограничилось. – У нас тут без тебя служба не служится.
- А ты откуда такой хороший взялся?
- Я? – Макс оглянулся, проверяя, нет ли кого-нибудь поблизости. – Я, Андрюха, был на ответственном задании, ловил опасных преступников.
- Так их поймали уже. А потом ты куда отправился?
- Потом? – Егоров задумчиво почесал в затылке, пытаясь поймать ускользавшую мысль. – Потом я отправился в забегаловку и решил отметить удачно проведенное задержание.
- И как? Отметил?
- А ты не видишь, что ли, начальник? – снова широкая добродушная улыбка прямо-таки расцвела на лице капитана. – Конечно, отметил.
Васнецов смерил подчиненного спокойным взглядом. Доказывать Максу что-либо было не только абсолютно бессмысленно, но и вдобавок опасно. Егоров запросто мог выйти из себя, уничтожая на своем пути все и всех, кто имел бы несчастье с ним столкнуться. Он бы не посмотрел, что перед ним его непосредственный начальник и старший по званию офицер. По этой причине Андрей решил, что читать какие-либо нотации капитану не стоит. Однако прояснить пару моментов все-таки было необходимо:
- Ты хоть помнишь, что у нас в Управлении проверка из столицы, и по коридорам сотрудники УСБ шастают? Вот заберут тебя сейчас на допрос опять. Давно не был, что ли?
- Андрей, да я как стекло, - попытался выпрямиться по стойке «смирно» Егоров, но у него ничего не вышло, пошатывало его изрядно.
- Езжай домой, Максим.
- Это еще почему? – Егоров набычился, исподлобья смотря на начальника. – Прогоняешь?
- Советую, Макс. Просто советую. Езжай домой и выспись. У всех у нас выдались напряженные деньки. Я ж при этом не напиваюсь…
- Кто напился, я напился? – до взрыва оставалось совсем немного, один маленький шаг.
В этот момент дверь кабинета Васнецова открылась, и в коридор, привлеченный разговором двух мужчин, выглянул Макаров. Он посмотрел задумчиво на Егорова, а потом повернулся к начальнику, разводя руками.
- Ну, ни на минуту нельзя человека одного оставить.
- Он уже с утра с вами такой был? – Андрей снова смерил капитана мрачным взглядом.
- Да нет, был как стеклышко…
- Да я и сейчас как стеклышко, - попытался подать голос в свою защиту Макс.
- Замолкни, - оборвал его Васнецов. – Леха, вызови ему такси, пусть едет домой. А ты езжай, проспись, а потом вернешься в отдел. Понял меня?
- Я вообще-то за рулем.
- Отставить, капитан Егоров! Пока еще капитан, - задумчиво продолжил Васнецов гораздо тише. – Леха, вызови ему такси. А ты немедленно домой, понял меня?
- Да пошел ты, - отмахнулся от старшего по званию Егоров, отворачиваясь и направляясь к лестнице. – Сам где-то пьет, нам не дает. Ничего, начальнички, придет и наше время.
- Тогда жди это время не здесь, а дома, пока не вернешься в адекватное состояние. А еще хоть одно слово скажешь, вообще заставлю тебя заявление на увольнение писать. И пойдешь ты, Макс, охранником в магазин работать. С твоим послужным списком тебя туда без проблем возьмут.
Максим не ответил, дойдя до лестницы и загромыхав по ней подошвами своих ботинок. Шум его удаляющихся шагов вскоре затих внизу. Андрей расслабленно выдохнул, утерев пот со лба. Рядом с ним стоял Макаров, который с некоторым удивлением смотрел на своего шефа, которого, казалось ему, он хорошо знает. А вот сейчас он видел Васнецова таким впервые. Когда он говорил Максиму последние слова, он, судя по его виду, готов был броситься на него с кулаками.
- Ну, и что ты сделал с нашим начальником? – позволил себе вопрос Макаров.
- Леха, это я, - усмехнулся Андрей. – Звони дежурному, пусть в допросную этого приведет, который послабее будет.
Место для проведения допросов производило собой унылое впечатление. Помещение, отведенное под допросную, было расположено на теневой стороне здания Управления, отчего солнце сюда почти не заглядывало. Поэтому здесь всегда царил полумрак. Светлый квадрат окна был забран сваренной из прутьев арматуры решеткой, которая крепилась к откосам огромными болтами. Оторвать такую и вылезти через оконный проем не представлялось возможным. Давно покрашенные стены, краска в некоторых местах успела отвалиться, навевали тоску своим бледно-зеленым цветом. Посреди комнаты стоял стол, давно потемневший от времени, на котором кто-то даже успел вырезать свои инициалы, а края столешницы хранили следы открывания об них пивных бутылок – часто допросная использовалась далеко не по прямому назначению. Окинув взглядом помещение, Андрей вздохнул и уселся за стол, ожидая, пока приведут задержанного.
Однако первым в допросную зашел его приятель, следователь прокуратуры Лисицкий. С плохо скрываемой радостью на лице, он подошел к Васнецову, приветствуя его.
- Здорово, майор. Давно не виделись.
- Так ведь работа не оставляет ни минуты свободного времени, Дима, - Андрей обнял старого приятеля, освобождая ему место за столом, а сам отошел к окну.
- Ты ждешь парней, которых твои хлопцы сегодня задержали, как мне сказали?
- Сначала одного из них, который, по мнению Лехи Макарова, может оказаться более сговорчивым, чем его подельник.
- Так второй оказался бы более ценным свидетелем…
- Это верно, только говорить он вряд ли будет, а вот тот, который помладше, может выложить нам всю информацию после небольшого на него нажатия. И вот тогда можно будет уже надавить на второго.
- Ты знаешь, Андрюха, я только что вернулся с осмотра места преступления, где этих двоих повязали. Каким жестоким можно быть человеком, чтобы вот так просто перерезать кому-то вены и потом просто смотреть, как он умирает. Есть ведь способы более быстрого убийства…
- Ты еще скажи, способы более гуманные. Нет, друг мой, этим тварям неведомы понятия гуманизма и человеколюбия. Они преследуют только цель наживы. Кстати, если не возражаешь, я бы хотел, чтобы с парнем именно ты побеседовал.
- Да не вопрос, - просто отмахнулся Лисицкий. – Я за этим сюда и приехал, А ты просто поприсутствовать хочешь?
- Хочу послушать, что этот змееныш будет тебе вкручивать. Да и есть у меня к этим уродам парочка собственных вопросов. Помнишь Мишу Астафьева, которого в моей машине взорвали?
- Думаешь, что они? – Дмитрий достал из своего портфеля папку средних размеров и задумчиво ее листал в течение минуты, а потом закрыл и протянул Андрею. – Почитай, это личное дело того, который Федор. Хорошо, что у вас в Управлении хранится архив личных дел сотрудников. Мне за пять минут нашли требуемое дело. Послужной список у него не ахти, а вот до службы в полиции он служил по контракту и должен соображать во взрывном деле.
Андрей взял у следователя папку и несколько минут сам вчитывался в некоторые особо интересные моменты. Тем временем, привели одного из задержанных. Довольно молодой парень испуганно озирался по сторонам и вздрагивал от малейшего шума. Васнецов смерил его пренебрежительным взглядом. Этот и впрямь был слабаком. Без умелого руководства он никогда не решился бы сделать то, что сделали они вдвоем с его старшим товарищем. Следователь показал сопровождавшему Ярика дежурному снять с него наручники и жестом пригласил присаживаться за стол. Тот осторожно уселся на край табуретки, как будто боялся, что она под ним взлетит на воздух. Потом перевел взгляд со следователя на майора и опустил глаза в пол.
- Ярослав Семенов, если не ошибаюсь? – задал Дмитрий свой первый вопрос таким тоном, словно уже читал задержанному обвинительный приговор.
- Не ошибаетесь, гражданин следователь, - голос Ярика дрожал, и разыгрывать из себя «честного фраера, мусорами пришитого» он явно не собирался.
- За что вы убили гражданина Марата Халилова? Сразу вам скажу, что отрицать предъявляемые вам обвинения бесполезно, вас взяли на месте преступления. Мне достаточно сравнить отпечатки пальцев на месте убийства с вашими, они ведь есть в картотеке сотрудников полиции, и найти неопровержимое сходство. Будете говорить?
- Буду, гражданин следователь. Мы постоянно выполняли заказы неизвестного мне человека. Я делал только то, что говорил мне делать Федор, а он сам созванивался и с невидимым шефом, и со стукачом.
- Слишком легкая добыча, - пробормотал чуть слышно присевший на подоконник Васнецов, заслужив предостерегающий взгляд следака.
- Расскажите в подробностях о совершенном убийстве.
- Ну, мы с Маратом были вообще-то знакомы. Мы с ним как раз собирались в клуб сегодня, чтоб телок подцепить… в смысле девушек найти. Они там в клубе всегда такие доступные… Только накануне Марат позвонил и сказал мне не ехать к нему, я должен был подъехать и в клуб его отвезти, а он сказал, что не надо.
- Он вам объяснил, по какой причине поход в клуб отменяется?
- Сказал, что к нему мусора… извините, ваши сотрудники приходили на работу. Сказал, что меня ждать у него дома будут. Я передал трубку Федору, и тот ему сказал сидеть дома и никуда не рыпаться. Потом закончил разговор, повернулся к мне и сказал, что пора нам с нашим Маратом проститься. Федя никогда не любил, когда человек много болтает…
- Этого никто не любит, - снова подал голос от окна Васнецов.
- Продолжайте, Семенов. Что же вы остановились? – Дмитрий посмотрел на майора с выражением, которое должно было означать его просьбу держать рот на замке.
- Мы приехали рано утром. Марат сразу открыл нам дверь и попятился назад. Мы преследовали его до гостиной, где Халилов упал на свой диван. Федор приставил ему к голове свой пистолет и пообещал спустить курок, если тот не прекратит дергаться. Потом поручил мне держать моего знакомого на прицеле, а сам сходил в ванную, взял бритву и вернулся в комнату.
- Если вы знали, что ваш подельник сделает с Маратом, почему вы его не попытались выручить. Пока Федор ходил в ванную, вы могли отпустить Халилова.
- Ну уж нет, гражданин следователь. Мой коллега – страшный человек. Он вернулся с бритвой, спокойно наклонился над Маратом и перерезал ему вены на руках, а потом встал напротив и смотрел, как тот медленно умирает. Вы думаете, я мог бы такого человека ослушаться? Я прекрасно понимаю, что мне не жить даже после этого разговора с вами, но очень надеюсь, что вы мне поможете больше никогда не встречаться с Федором.
- Расскажите мне, в каких делах вы еще успели принять участие, Семенов.
- Мы застрелили ученого неподалеку от НИИ, Микулича, кажется. Только стрелял Федор, я-то все время за водителя был. Вечером вчерашнего дня мы убили парня, который собирался встретиться с одной из сотрудниц «убойного» отдела, чтобы передать ей информацию. Федор хладнокровно застрелил его выстрелом в грудь, а потом произвел еще контрольный выстрел в голову, и при этом его выражение лица ни на йоту не изменилось. Ужасный человек. Я никогда не хотел бы больше с ним встречаться.
- Дима, позволь? – Андрей встал с подоконника и подошел к задержанному. – Я тебе обещаю, что, если ты мне все расскажешь сейчас, я вас рассажу по разным камерам, и он до тебя добраться не сможет.
- Спрашивайте, я все расскажу.
- Моего сотрудника вы убили? – Андрей назвал адрес Паши Аронова.
- Да, - Ярослав грустно покивал головой, - мы его повесили. Он еще брыкался на веревке и мне умудрился в нос угодить. Я пока кровь в ванной останавливал, следов и наоставлял. Иначе вы бы на нас и не вышли.
- За что вы его убили? – майор аж побелел от гнева, склонившись надо сжавшийся в испуганный комок задержанным. – Что он вам сделал?
- Нам как всегда позвонил неизвестный заказчик и сказал, что менты подобрались слишком близко, и нам надо их остановить, пока не стало слишком поздно. Федор решил, что взрыв машины не подействовал, как предупреждение, и поэтому с радостью согласился пришить еще одного из «уголовки». Мы к нему приехали, показали удостоверения, наплели с три короба про личную охрану, мол, распоряжение генерала, всем сотрудникам «убойного» отдела предоставить охрану в связи с неоднозначной обстановкой в городе.
- И он что, поверил вам в эту ахинею?
- А куда ему было деваться? Поверил, конечно. К тому же он какой-то взвинченный все время был, вздрагивал от малейшего шороха. В-общем мы улучили момент, и отработали и его.
- А почему вы решили, что взрыв машины будет воспринят как предупреждение?
- Это не мы решили, это заказчик с нас потребовал решительных действий. Кроме того, взрыв предназначался вам, а не вашему сотруднику. Действия лишенного руководства отдела были бы неэффективны, а нам можно было бы на какое-то время расслабиться.
- А кто же был вашим заказчиком? – поинтересовался Лисицкий.
- Я не знаю… С ним Федор всегда по телефону общался…
- Королев был их заказчиком, - ответил на вопрос следователя Васнецов. – Знаешь такого?
- Это юрист, что ли, известный? Кстати, правая рука Бурцева…
- Он самый. Я об этом только сегодня узнал. Столько дел наворотил уже, сука, - Андрей подскочил к Ярославу, схватил его за отвороты форменного кителя, в котором его так и доставили в Управление. – Зачем ментов убивали, твари? Какого черта вы двух моих коллег на тот свет отправили, ублюдки?
- Андрей, успокойся, - Дмитрий махнул рукой дежурному, вошедшему на шум, показывая, что все в порядке, и тот вышел из допросной обратно в коридор. – Дай мне мою работу выполнить.
- Извини, - Васнецов провел рукой по глазам, приходя в себя. – Я в норме.
Лисицкий закончил записывать показания задержанного и подвинул исписанные листы бумаги ему на подпись. Тот развернул бумаги к себе и стал внимательно читать написанный текст, боязливо оглядываясь на майора, который опять отошел к окну и даже не смотрел в его сторону. Взяв ручку, Ярослав поставил свою корявую подпись на каждой странице и взглянул на следователя:
- Скажите, зачтется мне добровольная помощь следствию при вынесении приговора? - смотрел он на следака едва ли не заискивающе.
- В аду тебе зачтется твоя помощь следствию, мразь, - Васнецов смотрел на него ненавидящим взглядом, находясь к Ярику в пол-оборота.
- Но ведь вы обещали. Я вам все как на духу…
- Не беспокойтесь, гражданин Семенов, - Дмитрий складывал листы с текстом допроса к себе в портфель. – Суд обязательно учтет вашу добровольную помощь следствию.
- Только поможет ли она тебе, после того что вы натворили, - Андрей стоял, отвернувшись к окну.
Следователь не обратил на его слова внимания. Появившийся вновь дежурный увел Семенова, оставив следака и майора дожидаться второго задержанного. Лисицкий внимательно посмотрел на своего давнего приятеля, совершенно не узнавая в нем всегда спокойного и уравновешенного человека.
- Андрей, - он говорил тихо, чтобы не спровоцировать новый взрыв эмоций, - ты уверен, что тебе стоит остаться во время допроса другого задержанного.
- Да я в норме, Дима. Ну, извини, сорвался, с кем не бывает, - Васнецов разминал рукой выбитое плечо, которое до сих пор не давало ему покоя, хотя в кабинете по его просьбе Макаров сделал все, чтоб его ему вправить.
Спустя несколько минут дежурный привел второго задержанного. По его взгляду сразу становилось понятно, что легкой беседы, как с предыдущим, у них не получится. Он смотрел прямо перед собой с нескрываемым вызовом сотрудникам правоохранительных органов, которым и сам до недавнего времени являлся. На его губах застыла усмешка. Он в-открытую насмехался над ожидающими его следователем и майором. Поглядев ему в глаза, Васнецов укрепился во мнении, что напрасно в свое время была отменена высшая мера наказания. Федор вальяжно уселся на табурет и требовательно протянул руки, скованные наручниками, дежурному. Тот с немым вопросом посмотрел на присутствующего следователя, спрашивая взглядом, стоит ли ему снимать браслеты.
- Снимите, сержант, снимите. Отсюда этот хлыщ никуда не денется, - спокойно проговорил Андрей, перехватив взгляд дежурного. – Я вам за это ручаюсь.
- Ты бы поостерегся, майор, ручаться за то, чего, при необходимости, обеспечить не сможешь, - допрос еще не начался, а задержанный уже вовсю насмехался над ними.
- Пой, соловей, - произнес майор, наклонившись почти к самому лицу Федора, не без удовольствия отмечая про себя, как с его лица сползает вызывающая ухмылка. – Пой, пока у тебя голос есть.
- Вы Федор Разин, прапорщик полиции, служивший вместе с сержантом Ярославом Семеновым?
- Уже, как я понимаю, не прапорщик, гражданин следователь. Лишен звания и разжалован. Покамест в рядовые, а дальше видно будет. А чмошнику этому Семенову я бы даже табельное оружие не доверил. Всех умений у него, так это машину водить. Не удивлюсь, если у него еще и женщины ни разу не было.
- Дружеские у вас отношения, как я посмотрю, - уткнувшись в свои записи и не поднимая глаз, прокомментировал Лисицкий. – Как же решили, что сержант достоин вашего доверия, если так сейчас о нем отзываетесь?
- Времени не было замену ему искать. Мне заказчик постоянно звонил. То одно, то другое. То следить за ним, - он кивнул на майора, который никак не отреагировал на упоминание о себе, - то срочно мчаться через весь город, чтобы другого мента отработать.
- Это вы о ком сейчас?
- Что значит «о ком»? Да все о том же, которого мы в его собственной гостиной повесили. Он долго умирал. Слышишь, майор? Долго.
- Я так понимаю, что отпираться вы не собираетесь и все обвинения признаете?
- Гражданин следователь, а какой мне смысл отпираться и очевидные факты отрицать? Этот урод вам наверняка уже все рассказал. Только убедительно вас прошу, внесите необходимые поправки в его показания. Помните застреленного парня в овраге? Это он его застрелил, когда мы с ним уже почти обо всем договорились. Я его припугнул, и он обещал молчать, быть немым как рыба. А этот придурок вышел из машины, вытащил паренька и пустил ему пулю в грудь Надо быть идиотом! Из табельного оружия, когда пулю могут по гильзотеке прогнать и выяснить, из чьего ствола парня убили.
- Значит, вы утверждаете, что он выстрелил парню в грудь? – следователь весь подобрался, внимательно глядя в глаза допрашиваемому.
- Вроде да, - Федор задумался. – Уже смеркалось тогда, так что я мог что-нибудь и перепутать, гражданин следователь, но, по-моему, он ему сначала в грудь, а потом и в голову выстрелил. Контроль, так сказать, произвел. И это в самом центре города. Я ему говорил, что нас увидеть могут…
- А Марата Халилова вы убили?
- Марата… кого? А, это который приятель евойный? Не, гражданин следователь, это тоже он, Ярик. Я ж паренька этого на прицеле пока держал, он в ванную сходил, взял бритву и полоснул парню по рукам.
- То есть ты, отморозь, - снова подошел к нему вплотную Васнецов, - считаешь, что твой подельник, полное чмо, каким ты сам его считаешь, мог совершить такие бесчеловечные убийства, какие даже палачам в Освенциме не снились в страшных снах?
- Я, конечно, все понимаю, гражданин начальник, но вот оскорблять меня не стоит и всякие умные слова произносить при мне тоже. Признаю, что у меня образование не такое как у вас, и что ж теперь так кичиться этим. И вообще больше я с вами разговаривать не собираюсь. Подавайте мне адвоката, без него ни говорить, ни подписывать ничего не буду.
- А тебе теперь говорить ничего и не обязательно. Подельник твой все уже рассказал и все подписал. Мне необходимо, чтобы ты дал показания на юриста Королева, который твоим заказчиком являлся. Дашь против него показания, поговорю в ИВС о предоставлении тебе одиночной камеры до суда. Откажешься, усажу тебя в пресс-хату, где будут очень рады с ментом бывшим пообщаться.
- Не имеете права, - нахальная ухмылка полностью сошла с лица Разина, теперь у него в глазах застыл вполне искренний испуг. – Меня должны содержать под стражей как бывшего сотрудника правоохранительных органов.
- За какие такие заслуги, Федя? – удалось изобразить вполне искреннее изумление на лице Васнецову. – У тебя, мразь, сто пятая уже по нескольким случаям на лбу написана. В лучшем случае ждет тебя общая камера, где, поверь, найдутся ребята, которым есть, что тебе припомнить. Будешь говорить, тварь?
- Хорошо, граждане начальники, ваша взяла, банкуйте, - Федор тоскливым взглядом посмотрел в окно, где оставалась недоступная ему теперь свобода. Скажу все, что знаю. Решите не верить мне, переубеждать не стану.
- Говори уже, там разберемся, - Дмитрий положил перед собой чистый лист бумаги и приготовился записывать.
По словам Федора, познакомились они с юристом пару месяцев назад. Еще до их знакомства и Разин, и его напарник Семенов промышляли стандартными незаконными заработками многих младших сотрудников ППС: крышевание и обложение данью торговых палаток, отъем денег и ценностей у случайных прохожих, которых угораздило подвыпить и поздно возвращаться домой, развоз проституток по вызовам. Да и сами они совсем не чурались на халяву пользоваться услугами девушек легкого поведения. Их ротный многое знал, чего не знал, о том догадывался, но не решался ничего предпринимать. И вот однажды встретился им на улице мужчина, которого они приняли за очередного приличного семьянина, задержавшегося после работы в баре пропустить пару кружек пива. Развести его оказалось делом не сложным, в результате и Федор, и Ярик оказались богаче на несколько десятков тысяч. Лопатник у мужчины был безразмерным. Каково же было их удивление, когда на следующее вечернее дежурство они вновь встретили того же самого мужика, который был трезв как стеклышко и приветливо им обоим улыбался. Он пригласил их поужинать в ближайшую забегаловку, сам за все заплатил и оставил Федору пухлый конверт, взяв у него и номер телефона. В конверте оказалось пятьдесят тысяч рублей новенькими купюрами. А позвонил мужчина уже через неделю и предложил работать на него, так сказать, неофициально.
Ни тени подозрения не мелькнуло у «пепсов» в головах, когда они согласились. От легкого заработка на стороне они никогда не отказывались. Правда, мужчина пропал надолго, и они уже подумали, что ничего больше им не обломится, когда он совсем недавно позвонил. Первым делом надо было вести скрытую слежку за майором Васнецовым. Это было не сложно, а мужик платил и платил щедро. Он свел их с лейтенантом Ковалем, который отныне всегда звонил и докладывал им о том, что происходит в «убойном» отделе. Он позвонил им и тогда, когда его лучший друг, друг детства узнал о том, что Стас является кротом. Он им позвонил, и Федор был вынужден звонить своему заказчику, потому что ситуация была не самой ординарной. Заказчик же успокоил и того, и другого, сказав, что уладит вопрос. А потом они прочитали, что погиб сотрудник отдела майора, за которым они следили. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что это их знакомый разобрался в вопросе. Тогда Ярик впервые попытался выйти из игры, заявив, что не станет работать на убийцу.
- Пришлось его припугнуть слегка, - Федор вошел во вкус, и его история становилась все красочнее. – Чмошник, он и есть чмошник.
Потом они получили новый заказ. У Разина был богатый опыт общения со взрывчаткой. Надо было подложить взрывное устройство в машину майора. Для успокоения расшатавшихся нервов Ярика пришлось ему сказать, что взрыв произойдет, когда в машине никого не будет. К удивлению самого Федора, его подельник ему поверил. Сам-то он знал, что взорвется устройство при попытке завести двигатель, то есть не могло такого быть, что в машине никого в момент взрыва не окажется. Они поехали на кладбище, и он заложил взрывчатку в автомобиль Васнецова.
- Никто ж не думал, что это не ты окажешься в собственной машине. Нам твой портрет заказчик не давал. Увидели, что мужик подорвался и расслабились. В тот же день я увидел по телевизору репортаж о похоронах олигарха, а там увидел самого нашего заказчика. Тогда я узнал, что это юрист Королев. Пришлось нам на пару дней затихариться. Я предлагал заказчику, что нужно твою телку захватить. Смазливая баба, я б ее полапал…
- Не отвлекайся, - следователь опасливо посмотрел на майора, но тот, казалось, не слышал, о чем говорит Разин, целиком погрузившись в свои мысли.
- Ну так вот, уже потом нам пришлось отработать другого сотрудника «убойного» отдела. Зачем, почему, я так и не понял, но уже вошел во вкус. Да и Ярик, как я заметил, уже успокоился. Вот только майор в своем расследовании уж я не знаю, чего именно, продвигался все дальше. Мы получили задание устранить ученого из научного центра, а по возможности и ментов, которые за ним приедут. С ученым все получилось, с ментами не очень. Они еще отстреливаться начали, и пуля одного из них прошла подмышкой у Ярослава и разнесла спидометр.
- А когда мой сотрудник в первый раз приезжал в НИИ и разговаривал с ученым, это вы на него напали с подельником?
- Ночью, что ли? – Федор принял задумчивый вид. – Ну да, мы. Ярик предлагал его ксиву и ствол забрать, но я рассудил, что из-за утери удостоверения и табельного оружия кипеша много будет. Ярик позвонил по ноль-два и вызвал патрульных, рассказав им, что пьяный какой-то на дороге…
- Это я знаю, - нетерпеливо махнул рукой Васнецов, - рассказывай дальше.
- А что рассказывать? На следующий день после убийства ученого нам позвонил Марат и сказал, что менты им интересовались, и завтра должны к нему приехать, чтобы Ярослава захватить. Мы приехали раньше, и Марат больше ни о чем не волновался. Забавно, надо сказать, было видеть, как он медленно умирал от потери крови. И ведь до последнего не дергался, боясь, что мы его пристрелим. Дурак, стали бы мы шум поднимать.
Андрей смотрел на Федора, рассказывающего о преступлении, словно хвастаясь. Ему хотелось вытащить ствол и пристрелить гниду напрочь, но он сдерживался. Состояние его не укрылось от внимания следака. Он позвал дежурного, который увел допрашиваемого, дождавшись, пока он распишется. Сам он убрал подписанные листы допроса в портфель и молча вышел из допросной. Васнецов остался в допросной в одиночестве.
Глава 30
После того как майор уехал, Людмила стала ходить по дому, который ей казался теперь огромным и пустым. Она вспомнила, как проводила первые годы семейной жизни со своим супругом в жалкой комнатушке общежития, где находилось место только шатающемуся на своих опорах шкафу, кровати с основой из металлических пружин и ее столу, за которым она работала сначала вручную, а потом на стареньком компьютере, который по частям собрал для Геннадия его старый знакомый, давно уже умерший от рака легких. Он выкуривал, как Людмила сейчас вспомнила, по две пачки дешевых папирос в день, что не могло не сказаться плачевно на его здоровье в сочетании с алкоголем. Человек с уникальным умом, он умер в безвестности, и только Бурцев, уже разбогатевший к тому времени, навещал могилу, в которой тот был похоронен. Гене просто не хватило времени, а на тот момент и возможностей, чтобы вытащить своего друга из западни, о чем он однажды признался Людмиле.
Она вспоминала времена, когда занималась переводами и печатными работами, практически в-одиночку вытягивая свою «ячейку общества». В то время она была по-настоящему счастлива. Постоянно испытывая нужду в чем-то, перебиваясь порой на многократно завариваемых пакетиках чая и бутербродах с плавленым сыром «Дружба», она была по-настоящему счастлива. Сейчас вдова готова отдать все, что они с супругом получили когда-то за то, чтобы просто вернуться в ту коммунальную квартиру, подальше от миллионов в рублях и валюте, бизнеса и драгоценностей, которыми ее заваливал Геннадий. От черной икры, которая была доступной для нее в любых количествах обратно к черствому хлебу и плавленым сыркам. Потому что счастье было не в достатке. Оно заключалось в том крохотном мирке, который они вдвоем друг для друга создали. В то время Геннадий возвращался с работы, где им месяцами задерживали зарплату, злой и уставший, а в эпоху расцвета приходил не менее уставший, но равнодушный. Он считал проявление простых человеческих эмоций ниже своего достоинства. Детей им Господь не дал, но они об этом даже не задумывались, проживая свою жизнь так, как считали нужным. А когда Бурцев баснословно разбогател, вся их прошлая жизнь отодвинулась на второй план. Если его давно умерший знакомый закончил свою жизнь в забвении, отдав свою душу на растерзание злому божеству, содержавшемуся в каждой сигарете, то божество Геннадия по имени Бизнес было еще более жестоким, не оставляя ему времени даже на его маленькую семью. К ногам Людмилы упали бы все сокровища мира, стоило ей только этого пожелать, но вот любимого супруга она совершенно потеряла. Занятый своими проектами, увеличивавшими и без того неисчислимые богатства, он просто разучился обращать на свою супругу внимание. Олигарх заплатил бешеные деньги, чтобы вернуть ей, хотя бы визуально, ее молодость. Вот только молодость и привлекательность были ей не нужны без него самого. Тогда и возник на горизонте Аркадий, доверенное лицо ее мужа.
Все было почти так, как Людмила рассказала в разговоре с майором за исключением того, что в тот самый вечер, когда женщина впервые изменила своему мужу, именно она сама искала возможности остаться наедине с Королевым, старательно выискивая его там, где он мог находиться в одиночестве. И именно она подошла к нему на борту яхты, когда он стоял, любуясь на ночное небо. Он был моложе лет на пятнадцать, но это было именно то, что ей было нужно – молодая кровь, которая могла вернуть ей вкус к жизни. И ни о чем другом Людмила думать не хотела. Когда произошел второй раз их совокупления, инициативу проявил уже Аркадий, который в тот момент даже не думал, чем ему может грозить раскрытие их отношений с супругой Бурцева. И в дальнейшем они продолжали свои встречи втайне от мужа, который был слишком занят своим бизнесом. Королев всегда улыбался своему работодателю и крепко пожимал ему руку при встрече, а сам постоянно искал близости с его женой.
Людмила как раз зашла в спальню и увидела, что кровать до сих пор хранит очертания их тел. Ей не верилось сейчас, что они могли на этой кровати истратить столько энергии. Она потеряла счет оргазмам, но ни разу не получила морального удовольствия, ни разу молодой любовник не смог наполнить ее душевным теплом. А теперь и его не было рядом. Вдова лишилась и этой поддержки, которая хоть отчасти, но скрашивала ее одиночество. Сейчас ей хотелось только одного: напиться до беспамятства и что-нибудь с собой сделать, что на трезвую голову она сделать никогда бы не решилась.
Но сначала ей необходимо было выполнить просьбу майора, этого симпатичного и улыбчивого мужчины, который два дня сидел в подвале ее дома без воды и пищи. Сейчас Людмила задумалась над вопросом, для чего его планировал использовать Аркадий. Ее любовник был весьма ушлым в плане человеческой психологии. Не зря же он изучал всех своих клиентов, отстаивая их интересы. Чего он мог желать от Васнецова? Вероятнее всего, казалось ей, он планировал использовать его для организации какого-нибудь переполоха в Управлении полиции города. Например, ему можно было поручить убийство кого-либо из вышестоящих чинов, ведь у него был доступ в любой кабинет. Лишившись своей верхушки, полицейская служба погрязла бы в хаосе, который Аркадий смог бы использовать в своих интересах.
Теперь все это осталось в прошлом. Людмила была уверена, что ориентировки на юриста уже расклеены по городу, и что его ищут. При этом она помнила, что призналась майору в своем фактическом соучастии, и ей казалось, что с минуты на минуту за ней приедет старый потрепанный воронок, молодые парни в полицейской форме посадят ее в отделение, где перевозили задержанных, а потом запрут в клетке. Сейчас она даже хотела, чтобы так и случилось. В настоящее время ей самой это казалось наиболее разумной из идей. Что ж, если майор желал ее арестовать, ему следовало поторопиться. Дожидаться ареста Людмила не собиралась. Она взяла из рабочего стола покойного супруга пачку писчей бумаги, нашла авторучку и с этой ношей спустилась вниз и прошла на кухню. В шкафчике стояла еще по меньшей мере одна полная бутылка виски. Этот запас она сделала себе загодя, когда Аркадий вез ее домой с похорон супруга. Достав бутылку, вдова взяла стакан и доверху наполнила его выпивкой. Закусывать или запивать американское пойло в ее планы не входило. Хотелось, чтобы по мозгам ударило кувалдой страшного опьянения.
Людмила уселась за стол, поставив стакан рядом, положила перед собой бумагу, взяла авторучку и принялась писать. Через несколько минут прервалась, сморщившись от отвращения, залпом осушила стакан, полный виски, и продолжила свое занятие. Она сама не замечала, как из под ее руки выходит чистосердечное признание вины за соучастие во всем содеянном ее любовником. Исписав до конца третью страницу, она наполнила стакан снова и снова залпом его выпила. На этот раз Бурцева даже не поморщилась. Виски упал в ее желудок мощной бомбой, ее повело в сторону, но она все равно продолжала писать, выплескивая на бумагу все свои эмоции и переживания. Людмила писала отчет о последних годах своей жизни. Прием она нисколько не сомневалась, что эти годы станут для нее последними. У нее просто не могло быть будущего, а в голове, параллельно написанию посмертной записки, состоящей из нескольких листов, зрел план, как ей все закончить.
Дописав, вдова сложила листы в одну стопку, в третий раз осушила полный стакан алкоголя и направилась в тот самый подвал, в котором два дня пребывал майор Васнецов. Почему-то ей показалось, что именно в подвале должна закончиться ее дорога в этой жизни. Осмотревшись внизу, она сходила в комнату, взяла бельевую веревку, тонкую и крепкую, из которой выбраться не представлялось бы возможным, закрепила ее на потолочной балке стоя на площадке перед дверью. Смастерив петлю на конце веревки, Людмила надела свое произведение себе на шею, перелезла через ограждение лестницы и резко спрыгнула вниз. Если бы бечевка не выдержала, все ограничилось бы переломом ноги, и опера нашли бы Людмилу на полу подвала, стонущую от боли и бессильной ярости. Однако веревка выдержала. Петля туго затянулась на шее у самоубийцы, и, даже если бы она передумала, у нее уже не было возможности выбраться. В последний миг перед глазами вдовы возникло лицо ее супруга. У него был вид еще из тех времен, когда он был молод и подтянут, а бизнес и богатство ожидали в далеком будущем. Он улыбался ей своей доброй и понимающей улыбкой. В последний миг подумав, что совсем скоро она встретится с любимым мужем, Людмила испустила дух. Ее безжизненное тело продолжало покачиваться на оказавшейся на удивление крепкой веревке в освещенном дневным светом подвале.
Когда майор Васнецов вместе со следователем прокуратуры Лисицким допрашивали задержанных по обвинению в убийстве сотрудников ППС, на кухне простой квартирки дома времен хрущевской оттепели сидели двое мужчин. Они пили уже не первый час, и их состояние было весьма далеко от адекватного. Одним из мужчин был некто Степан Дьячков, с жуткого похмелья сумевший-таки добраться до продуктового магазина и закупиться алкоголем так, что едва донес покупки до дома. Вторым, соответственно, являлся наследник практически всего баснословного богатства убитого олигарха Бурцева, его младший брат Виталий. Сейчас у него не было ни одной мысли о свалившихся на него сокровищах. Пребывая в постоянном пьяном угаре, он вообще плохо себе представлял, кто он и где находится. Третий день беспробудного пьянства, отнял у него почти все силы, но, вопреки этому, прибавил ему эмоций. И сейчас он как раз рассказывал Дьячкову в ответ на его вопрос, что он собирается делать в самое ближайшее время.
- Ты понимаешь, - утверждал он заплетающимся языком, - что произошло? Меня скоро по телевизору начнут показывать. Я стану известным на весь мир бизнесменом. Буду в Кремль ногой дверь открывать. А все эти уроды, - кого он имел в виду, наверное, и для него самого оставалось загадкой, - будут мне туфли начищать до блеска.
- Ну, а как же я? – Степан вяло взглянул на собутыльника и друга, сил держать голову в прямом положении больше не было, и он уронил ее на грудь, продолжая что-то мямлить. – Про меня ты забыл?
- Ты это о чем сейчас? – угрожающе взглянул на Степана, который уже сидел перед ним сразу в трех экземплярах. – Ты хочешь мне сказать, что я друзей забываю? Хочешь меня укорить, что я про тебя забыл? Морда еврейская. Кого же мне помнить, если не тебя, друга моего?
- Как ты меня назвал? – пьяно осведомился у него Дьячков.
- Я сказал, что ты – морда еврейская.
- Почему?
- Потому что такие большие носы бывают только у евреев, понятно? – довольно заржал над собственной шуткой Виталий.
- А не пошел бы ты… - начал приподниматься со своей табуретки Степан, но только пошатнул ее под собой и рухнул вместе с ней на пол, пребольно ударившись копчиком, но даже не почувствовав боли. – Я вот сейчас поднимусь…
- Расслабься, друг мой, - Виталий поднялся со своего места и подошел к приятелю, обняв его за голову и прослезившись. – Никого роднее тебя у меня не осталось. Жена брата меня знать не хочет. А может, она уже планирует меня убить. Брательника моего пристрелили как бешеного пса в каком-то гадюшнике. Ничего! Вот вступлю в права наследования, всем им покажу. Заведу себе целый гарем любовниц и буду их иметь сразу по двое. Нет, по трое, и чтоб обязательно кричали.
- Пустые мечты, - грустно сказал Дьячков, утерев нос. – Ты сначала вступи в наследство. А то тебя эта вдова пришьет еще, и все денежки тю-тю…
- Не пришьет. Мы с ней договоримся. Я ей содержание годовое предложу. Она таких денег от меня не будет ожидать, а потому сразу согласится. А может, я и ее на той огромной кровати иметь буду. Братец ведь мой имел, теперь будет моя очередь. Она вроде ничего, а? Симпатичная.
- Не знаю, я ее не видел. А если и видел, то уже забыл…
- Ты как всегда все пропустил, рохля. Такую бабу видеть надо. Только от созерцания ее форм удовольствие получать начинаешь, а член в штанах даже у гея столбом встанет, - Виталик внезапно неопределенно хмыкнул, словно подавившись своими словами
- Прям такая из себя вся шикарная? – с трудом поднял глаза на приятеля Степан и изобразил на лице неподдельный интерес, не обратив ни малейшего внимания на выражение лица Бурцева.
- Ну, ты дурак что ли совсем? Я тебе о чем тут битый час толкую?
- А чего ты на меня обзываешься? Я тебе чего плохого сделал? – Дьячков был готов разрыдаться в голос от ощущения обиды.
- Прости, друг, - Виталий снова присел возле него на корточки и обнял его. – Я вовсе не хотел тебя обидеть. Это все бухло проклятущее.
Бурцев схватил со стола полупустую бутылку водки и швырнул ее в сторону холодильника. Естественно, промахнулся. Бутылка врезалась в стену, и повсюду разлетелись осколки, а в воздухе поплыл тяжелый спиртовой запах. На Степана это произвело неизгладимое впечатление. Он приподнялся с пола и отвесил Виталию оплеуху от всей души. Тот изумленно на него вытаращился, не имея представления, чем было вызвано это рукоприкладство.
- Ты что, с дуба рухнул? Ты чего дерешься? Или совсем нюх потерял, чмошник?
- Как ты меня сейчас назвал? – удивление Степана было настолько сильным, что он сумел даже отчасти протрезветь. – Кого ты чмошником назвал? Своего друга, да? Того, кто тебе крышу над головой и вообще надежное укрытие предоставил? Да я тебя…
Он бросился на обидчика, и мужчины покатились по полу, от души мутузя друг друга, хотя особо кататься совсем не большие размеры кухни не позволяли. Эмоции взяли верх в обоих над здравым смыслом, давно уже притупленным неимоверным количеством алкоголя. Дьячков был немного крупнее и весом тяжелее своего приятеля, поэтому поначалу ему удалось прижать того к полу. Однако Виталию удалось переломить ситуацию в свою пользу и извернуться. Теперь он был сверху, схватив Дьячкова за волосы и несколько раз сильно ударив его головой об пол.
- Ах ты тварь! – заверещал Степан, вырываясь из захвата. – Ну, теперь держись. Пощады не будет, можешь не молить о прощении.
- Да больно надо, - прошипел в-ответ Бурцев. – Погоди у меня, я тебе сейчас устрою.
Он с новой силой кинулся на противника, повалив его на пол и сомкнув пальцы у него на шее. Степан сопротивлялся как только мог. На глаза ему попалась «розочка» от разбитой бутылки. Он схватил ее в руку прежде, чем разум возобладал над действиями драчунов. Сильно размахнуться не позволяло пространство, но все-таки он изловчился и пырнул душившего его Виталия в лицо. Раздался дикий крик последнего, который убрал руки с шеи ранившего его приятеля и закрылся ими. Между пальцев показалась обильно хлынувшая из пореза кровь.
- Мое лицо! Господи, что ты сделал с моим лицом!
Он убрал от лица руки, и Степан увидел, что едва не попал осколком бутылки другу в глаз. Лицо было жестоко изрезано острым стеклом, и кровь капала на одежду Виталия и на лежавшего под ним Дьячкова. Вся кухня уже была в следах крови. Но это Бурцева не волновало. Не обращая внимания на кровь и боль от пореза, он вновь ухватился двумя руками за шею приятеля. Тот сопротивлялся изо всех сил, но постепенно его сопротивление стало слабеть, а движения стали замедленными. Склонившись над Степаном, напоминая монстра из какого-нибудь дешевого фильма ужасов, с лицом, залитым кровью, он продолжал душить человека, которого совсем недавно называл своим другом. Наконец, руки Дьячкова бессильно упали на пол. Он больше не сопротивлялся. Виталий убрал дрожащие от напряжения руки с шеи задушенного им друга и испустил леденящий душу крик, даже в пьяном угаре осознав, что наделал.
Хмель из мозгов исчез как по волшебству. Виталий не знал, сколько времени прошло, пока он сидел над бездыханным телом убитого им друга и выл во весь голос. Он судорожно огляделся по сторонам. Пол в кухне щедро устилали осколки разбитой бутылки. Повсюду были пятна крови. Порезы на лице мерзко саднили. Поднявшись на ноги, Бурцев заковылял в направлении ванной. Там он умылся и хотел обработать свое подправленное Степаном лицо, но аптечки не нашел. Тогда он избрал путь наименьшего сопротивления и, превозмогая боль, обработал порезы водкой. Страшный шрам должен был теперь всегда напоминать ему о случившемся конфликте.
Однако теперь пора было сматываться. Наследник баснословного состояния старшего брата стал убийцей, и ему вовсе не улыбалось быть арестованным на месте преступления. Предстояло решить, что делать дальше. Оставаться здесь не имело никакого смысла – соседи явно слышали шум драки и, вероятно, уже вызвали на адрес наряд полиции. Необходимо было срочно уходить. Куда именно направиться, предстояло решить по дороге. Сначала надо было выбраться без всяких приключений из квартиры. Заправив рубашку в джинсы, Виталий оглянулся еще раз на тело убитого им мужчины, а затем открыл входную дверь и вышел из квартиры.
Вероятно, ему бы удалось избежать дальнейших приключений, если бы на выходе с квартиры он едва не сбил с ног пожилую соседку Дьячкова. Проклятая старушенция, видимо, заслышала крики из соседней квартиры и теперь стояла прямо под дверью, старательно прислушиваясь. Не дожидаясь, пока практически сбитая с ног бабка завоет похлеще любой полицейской сирены, Бурцев стремглав бросился вниз по лестнице. Выскочив из подъезда, он со всех ног бросился бежать, не разбирая дороги. Сейчас вопрос выживания в этом жестоком мире, где он стал убийцей, был для него на первом месте.
Оставшись в одиночестве, когда за Лисицким, молча пожавшим ему руку на прощание, закрылась дверь, Андрей потратил несколько минут, чтобы привести мысли в порядок. Первый из двух патрульных, задержанных его подчиненными накануне, производил впечатление явного слабака, который и без обещания ему общей камеры со всеми вытекающими, раскололся. Такому на зоне долго сидеть бы не пришлось. А вот второй оказался более жестким в общении, если не сказать, что гораздо более отмороженным. Сперва он, конечно, отнекивался, но затем, узнав, что его подельник все рассказал, дал свои показания. И единственной существенной разницей было в показаниях обоих то, что они переваливали убийства друг на друга, особенно убийство Марата Халилова. Оно без проблем могло быть классифицировано обвинением по статье сто пятой, части второй как совершенное с особой жестокостью. Это не значило, что была расчлененка, или способ убийства отличался повышенной жестокостью, но ведь убийца мог, например, умышленно препятствовать оказанию помощи умирающему человеку, а просто спокойно смотрел, как тот умирает. Таким образом, виновный мог получить по решению суда от восьми до двадцати лет лишения свободы. Обычно бывшие полицейские на зоне столько прожить не могли. Обязательно находился кто-нибудь, затаивший на них обиду и долго вынашивавший планы мести. А воплотить преступные замыслы в реальность на зоне не составляло никакого труда. Так что оставалось только выяснить, кто их двоих «пепсов» совершил убийство, а кто являлся его пособником.
Сам Васнецов полагал, что убийцей был Федор. Уже при взгляде на него становилось понятно, что человек с такими глазами может совершить подобное злодеяние и после этого спать спокойно по ночам. Ярослав был его полной противоположностью. У Андрея в голове не укладывалось, как трусоватый, буквально вздрагивающий от каждого шороха, Ярик смог бы хладнокровно убить человека, а потом спокойно смотреть, как тот умирает. Не тот тип человека. Чмошник, как метко выразился про своего подельника Федор. Оставалось загадкой, как вообще такой отморозок как Разин мог выбрать себе в подельники такого, откровенно говоря, лоха, как Семенов. И как он мог с таким напарником идти на любое дело, доверить ему свою спину.
Андрей уже собирался покидать допросную, когда дверь за его спиной тихо скрипнула. Резко обернувшись, отбрасывая от себя все лишние мысли, он увидел на пороге комнаты Светлану, которая просто со спокойным выражением на лице смотрела на него и не произносила ни слова. Так же молча, он указал ей на стул, который несколько минут назад занимал сам, и уселся на табурет, на который усаживали допрашиваемых. Васнецов подумал, что не стоит будить в Свете лишние эмоции, присаживаясь наоборот.
Она долго молчала, просто поедая его глазами, но сохраняя спокойное, если не сказать безразличное, выражение на лице. Андрею всегда становилось не слишком уютно под таким взглядом. По прошествии некоторого времени он мог начать чувствовать себя в чем-либо виноватым. А может, это место, которое он на данный момент занимал, так влияло на его сознание. В детстве так могла смотреть на него мать, если он хулиганил. У нее был занятный способ наказывать провинившегося сына. Она никогда не кричала и ни разу в жизни пальцем не тронула подрастающего Андрюшу, но могла несколько минут смотреть точно таким же взглядом, каким сейчас на него смотрела Ковалева, и мальчишка мог расплакаться и признать свою вину. Вероятно, женщины подспудно чувствовали, каким образом можно вывести мужчину из равновесия и заставить чувствовать себя виновным в всех смертных грехах. Чтобы прервать поток воспоминаний о собственном детстве, Андрей через силу заговорил:
- Я хотел бы тебя поблагодарить за Машу. Если б ты не появилась так вовремя, ее бы могли уже не успеть откачать.
- Не за что, - равнодушный ответ и все тот же полный безразличия взгляд.
- Света, а зачем ты пришла? С какой целью? – сидеть в тишине становилось просто невмоготу.
- Я же все-таки прикомандирована к твоему отделу, если ты еще помнишь, конечно, о таких мелочах. И мою командировку никто не отменял…
- Если ты считаешь, в таком случае, что можешь прогуливать рабочие смены по каким-то собственным, неведомым мне, причинам, то ты заблуждаешься.
- Если ты, майор, считаешь, что можешь спокойно не отвечать на мои звонки, то твое заблуждение еще больше.
- Чего это вдруг? – он усмехнулся, вскочив с табурета и заходив по комнате. – Во всяком случае, я надеюсь, что вы, товарищ старший лейтенант, сможете мне объяснить мотивы ваших поступков, потому как лично я теряюсь в догадках, по какой причине женщина мне говорит, что хочет побыть вдали от меня, и при этом сама же начинает названивать.
- Тебе не понять, майор. Никому из вас, мужчин, женскую логику не понять.
- Знаешь, а я не хочу ничего понимать. Устал я строить предположения по поводу наших столь резко прервавшихся, по твоей, заметь, инициативе, отношений. У меня сейчас гораздо важнее проблемы есть.
- Например, работа?
- Если хочешь знать, да, работа. Работа, которую я всегда предпочитал называть службой. На которой мне всегда хотелось верить, что я делаю свое дело на благо народа. А в результате в очередной раз получилось, что народу это совершенно не нужно. Если бы не Дима, я хотел сказать полковник Истомин, меня бы давно уже отчитывали в кабинетах высокого руководства как нашкодившего щенка. Меня отодвигают от расследования, в котором я, пусть и просидев в темном подвале два дня, подобрался на расстояние выстрела из табельного пистолета. И для полного счастья любимая женщина добивает меня своим предложением пожить раздельно, чтобы проверить чувства. Проверила?
- Проверила, - глаза Светланы заблестели от навернувшихся слез.
- И как ощущения? – Васнецов принял блеск в ее глазах за игру электрического света в полутемном помещении для допросов.
- Отвратительно, - ее голос задрожал, она была довольно грубым образом отодвинута от своей первоначальной тактики. – Андрей, я сама не знаю, зачем я это сделала. Просто, понимаешь, мне было необходимо проверить свое собственное к тебе отношение. Я снова не сдержалась и несколько ночей назад призналась тебе в любви. В моей жизни, если такое происходило, мужчина обычно исчезал. Иногда на следующий день, иногда через пару дней. Вот я и хотела выяснить, каково мне будет, если ты окажешься также из их числа и оставишь меня одну.
- И ты только для этого ушла жить к себе? У тебя вообще с головой все в порядке, Свет? – он смотрел на нее, пребывая в крайнем изумлении, такой несусветной глупости ему слышать еще не приходилось.
- А у тебя? – она едва не перешла на крик, в голосе звучали злость и обида. – У тебя не мелькнуло мысли, что, если я ушла жить к себе, то это вовсе не значит, что я не захочу вдруг тебе позвонить?
Она тоже встала со своего места и теперь стояла прямо перед ним, высокая стройная девушка. Васнецов поймал себя на мысли, что раздумывает о цугцванге, шахматном понятии, когда любой следующий ход только ухудшает положение вещей на доске. Он мог и дальше продолжать свои нападки на Светлану, преследуя непонятную цель. Чего ему хотелось: заставить ее чувствовать себя виноватой? Он это уже сделал несколько минут назад, и пережимать не стоило, результат был бы непредсказуемым. Кроме того, он искренне сейчас ей любовался. Светлана пришла в кои-то веки не в служебной форме, а в легком платье, под которым без труда угадывались очертания ее привлекательной фигуры.
Заметив его задумчивый взгляд, Ковалева перешла в нападение. Ей показалось, что сейчас она сможет перехватить мяч в игре и провести разящую атаку. Девушка совсем не разбиралась в футболе, но сейчас почему-то думала именно об этой ужасной, по ее мнению, игре, где двадцать два дурака гоняют один мяч, еще двое размахивают непонятными цветными флажками, и один, самый главный, по видимости, за всем этим наблюдает. Глупее, на ее взгляд, придумать было нельзя.
- Так почему ты трубку-то не брал, майор? – она говорила с легкой улыбкой, находясь в предвкушении своей скорой победы в этой партии. – Не до меня было? Какая-то женщина сумела настолько занять твое внимание, что на телефон ты даже не реагировал?
- А почему это, интересно, я должен отвечать на твои вопросы, старлей? – Васнецов попытался укрыться за уставом полицейской службы, который давал ему довольно ощутимое преимущество.
- Дурак ты, Васнецов, - грустно вздохнула Светлана, отворачиваясь, чтобы проследовать к выходу.
Следующие секунды решали все. Он мог дать ей возможность уйти, и она бы ушла, чтобы больше к нему не возвращаться. Они могли бы остаться просто знакомыми, вежливо обмениваясь кивками голов при случайной встрече, но об отношениях между ними больше речи бы идти не могло. Разрубить гордиев узел представлялось ему возможным только одним способом.
Догнав Светлану в двух шагах от двери, Андрей развернул ее к себе и впился поцелуем в ее губы. Девушка посопротивлялась для виду, но через несколько мгновений сдалась и ответила ему. Поцелуй затянулся, но был прерван неожиданным и весьма грубым способом. Дверь распахнулась и на пороге возник Макаров. Интеллигентно прикрыв глаза рукой, он с веселой ухмылкой обратился к начальнику:
- Шеф, я вообще-то думал, что ты уже успел выйти из лейтенантского возраста.
- Я уже вышел, Леха, - он с некоторым сожалением оторвался от Светланы, разомкнув объятия. – Чего хотел?
- Вызов у нас. Дьячкова помнишь?
- Это который к нам как-то вечером приходил, пьяный, и утверждал, что на его друга может состояться покушение? – Васнецов пока еще с трудом формулировал мысли, весь поглощенный ощущением вкуса любимой женщины, оставшегося на губах.
- А кто его друг, ты тоже помнишь?
- Как не помнить… Младший брат незабвенного олигарха Бурцева, унаследовавший почти все его фантастическое состояние. Виталий, кажется.
- Все точно. Так вот, нам позвонили из квартиры этого Дьячкова. Там уже работает следственная группа с района. Они могли нам не звонить, списать все на обычную бытовуху. Однако, учитывая личность подозреваемого, решили подключить к расследованию и нас.
- А кто подозреваемый?
- Не, ну ты чем слушал, шеф? – Макаров едва не приплясывал на месте от нетерпения. – Виталя Бурцев подозреваемый. По описанию подходит, бабка соседская его по фотографии опознала. Говорит, он ее чуть на лестнице с ног не сбил, когда из квартиры выскочил.
- Так что стоим, кого ждем? Поехали. Макса мы домой отправили отсыпаться, у Женьки тоже отсыпной после дежурства, Маша в больнице, Стас в розыске, - вздохнул Васнецов. – И кого оставить здесь, чтоб хотя бы на звонки отвечал?
- Может, Проскурина оставим?
- Не, Ленька за тобой неотрывно следует, у тебя, кстати, многие привычки перенимая. Так что пусть уж опыта набирается. Товарищ старший лейтенант, - у него мелькнула мысль, показавшаяся майору дельной, и он обернулся к Ковалевой, - не желаете послужить на благо отдела, к которому прикомандированы? Будьте нашим оператором до нашего возвращения.
- Слушаюсь, товарищ майор, - с улыбкой поднесла ладонь к непокрытой голове Светлана, забыв, что на ней нет пилотки.
- Вот и отлично. Леха, дуй за Проскуриным и выходите к машине, я буду через минуту.
- На моей поедем?
- Да видел я твою колымагу, которая прямиком с Великой отечественной к нам пожаловала, судя по ее виду. На астафьевской машине поедем, я за рулем.
Макаров выскочил из допросной, выполняя задание начальника, а Васнецов снова повернулся к Светлане. На его губах играла улыбка, которая не осталась безответной.
- Надеюсь, стадия холодной войны минула? Я правда хотел бы, чтобы ты возвращалась ко мне.
- Я подумаю, товарищ майор, - ответила ему Ковалева.
Еще раз поцеловав ее на прощанье, он вышел из допросной и направился на улицу, где его уже ждали сотрудники, готовые мчаться по вызову.
- Говорю вам, он выглядел как зомби из фильма ужасов, - уже второй час рассказывала прибывшим на место сотрудникам «убойного» отдела женщина в годах. – Рожа вся в крови, взгляд безумный. Я сначала хотела ему вслед прокричать что-нибудь, а потом подумала, что мне это ни к чему. Дверь он оставил отрытой. Я и заглянула. Типичное женское любопытство. Гляжу, а там… В кухне полно кровищи, осколки какие-то на полу валяются, и Степка лежит и не шевелится. Я сначала подумала, что напился и потерял сознание, потом смотрю, а он не дышит. Ну, я скорей к себе домой и полицию вызвала. Сначала эти вот приехали, - кивнула она пренебрежительно на двух «пепсов», жавшихся на почтительном расстоянии, - так они сразу сказали, что надо вам звонить, и сами следственную бригаду вызвали.
- Вы откуда слова такие знаете, женщина? – Васнецов с улыбкой обратился к ней, скользнув безразличным взглядом по сотрудникам ППС.
- Во-первых, сынок, я тебе не женщина. Меня Клавдия Михайловна зовут, если что, - она сделала паузу, с вызовом посмотрев на майора. – А во-вторых, мы ведь сериалы современные смотрим, грамотные уже.
- Все с вами понятно, - примирительно поднял руки Васнецов. – А будьте добры, расскажите, знаете вы этого соседа или нет?
- Степку-то? Да знаю, конечно. Он мужик вообще-то толковый, только за воротник заложить любит. Ну, а кто в наше время не без этого грешка? Вы вот, майор, выпиваете?
- Бывает, - глядя на женщину с опаской ответил Васнецов, его не прельщала перспектива выслушивать долгие и нудные нотации.
- Вот и он тоже выпивал. Хотя по-трезвому человек с золотыми руками был. Мне кран в кухне починил, когда слесарь за работу много денег запросил. Ходил, бывало, соседа нашего успокаивал. У нас вон в той квартире, - махнула она рукой через лестничную клетку, указывая на дверь напротив, - Васька Щегол живет. Так у него постоянно то музыка орет, то крики слышны, в-основном женские. У него мать постоянно по командировкам мотается, вот он и остается без присмотра и устраивает шабаши и гулянки на своей жилплощади. Мы уж на него и в ЖЭК жаловались, и ментов… простите, то есть ваших сотрудников вызывали…
- Ладно, с соседом потом разберемся. Хотя скажите, Клавдия Михайловна, мог он Степана убить?
- Да я б не удивилась. Нынешняя молодежь совсем испортилась. Никакого уважения к старшим. Хотя меня он все-таки побаивался…
- С чего так?
- А с того, сынок, что я учительница в школе у него была. Он у меня там по струнке ходил, приучила. Бывало, соберутся компанией таких же бестолковых, как и он сам в подъезде, так я только выйду, зыркну на них, и тут же расходятся или в другое место перемещаются.
- Так мог он это сделать?
- Если б здесь был, мог, наверное. Да только нету его в квартире уже с неделю. Родители его раздельно жили, но до отца дошли жалобы на отпрыска, он и приехал к нему и в какой-то лагерь зарубежный его отправил. Батя у него уважаемый человек, бизнесмен…
- Кто такой? Судя по кличке его сына, фамилия Щеглов у него?
- Ну да, Валентин Щеглов, раньше бандюганом был, а теперь уважаемый человек в городе. Всех бы их к стенке и расстрелять, этих уважаемых людей.
- Валя Щегол, помнишь, Леха? - обернулся майор к подчиненному.
- А как же! Крышевал торгашей на рынке, киоски, небольшие магазины, нами пару раз привлекался к ответственности, но ни разу не посадили. Поговаривали, что он у столичных авторитетов в фаворе был. Может, потому и не отправили его по этапу, что заплатили москвичи, кому надо…
- Все может быть. Я уже ничему не удивляюсь. Так сына Вали Щегла, значит, уже долгое время дома нет? – вернулся он к разговору с пожилой учительницей.
- Так и есть, сынок. Так что он чисто физически не мог этого сделать. Хотя они и не ладили особо между собой. Степан все-таки интеллигентным мужчиной был, а молодое поколение таких не особо уважает. Но не было его тут, точно вам говорю.
- Наши сотрудники нам сказали, что вы опознали по фотографии мужчину, которого видели на лестнице. Вы его раньше видели?
- Видела, конечно, сынок. Он пару дней назад пришел к Степану с большим пакетом. Выпивки, наверное, набрал. Степану ведь пить нельзя было. Он трезвый – замечательный человек был, добрый, отзывчивый. А по пьяни – так отморозь полная. У него раз белая горячка была, так пока «скорая» по нашему вызову приехала, он все по квартире бегал и на весь дом орал о скорой революции, смене власти и так далее. Я уж особо не прислушивалась. Он мне всегда дверь придерживал в подъезде, не важно, с сумкой я тяжелой или без. Сумку мне всегда донести до квартиры помогал, даже если торопился по своим делам. Такой хороший был… - женщина всхлипнула и достала из кармана платок. – Я ведь и его тоже учила в свое время. Уже тогда знала, что из него настоящий ученый получится. Он мальчиком был прилежным, домашние задания всегда выполнял, всегда руку тянул, чтоб к доске выйти…
- А до того вы этого мужчину видели? - Андрей подумал, что нельзя давать женщине окончательно удариться в воспоминания, и попытался ее вернуть обратно.
- Бывало. Нечасто, но бывало. И странное дело: Степа всегда вежливый такой был, улыбался, когда со мной разговаривал, а этот глаза опустит и прошмыгнет мимо, слова из него не вытянешь. И как такие люди друзьями могли быть…
- Кстати, интересно, откуда у следователя фотография Виталия, на которой вы смогли опознать человека?
- Откуда ж я знаю, сынок? – у женщины округлились от удивления глаза. – Ваш следователь, вы с него и спрашивайте.
- Обязательно спросим, Клавдия Михайловна. Скажите, а если у нас вопросы к вам еще появятся, как я могу…
- Да вот моя квартира, - она указала на дверь по соседству с входной дверью Дьячкова, сейчас распахнутой настежь. – Если что, милости прошу.
- Спасибо большое, - Андрей незаметно сделал знак Макарову, и они направились в квартиру убитого.
Роскошью скромная двухкомнатная квартира Степана Дьячкова отнюдь не поражала. В одной комнате стоял давно продавленный диван, напротив была старая стенка, в одной из ниш которой нашел себе место довольно неплохой японский телевизор. В соседней комнате нашлось место для двуспальной кровати, на которой все белье было смято и так и не убрано, тумбочка, произведенная еще в советские времена, и в углу умещался небольшой и уже покосившийся бельевой шкаф.
- Товарищ майор, - крик из коридора привлек его внимание, и Васнецов вышел из спальни, вопросительно посмотрев на Проскурина, который едва не подбежал к нему. – Тут следователь, вы хотели с ним поговорить.
Следаком был небольшого роста мужчина в годах, очень сильно ссутулившийся, хотя, как знал майор, этот дефект был более присущ высоким людям. Волос на голове почти не было, а цвет оставшихся невозможно было точно определить. Выйдя из кухни, он сейчас устало засовывал авторучку в карман и смотрел на Андрея в немом ожидании его вопросов. Васнецов достал удостоверение из кармана.
- Майор Васнецов, уголовный розыск.
- Следователь районной прокуратуры Цветнов Егор Васильевич. Если можно, я хотел бы побыстрее ответить на ваши вопросы, а то дел по горло.
- Вкратце расскажите, что тут произошло.
- И рассказывать особо нечего. Убийство на почве обычной бытовой ссоры. Собутыльники пили не меньше, чем два дня, то есть к этому времени вспышка могла произойти по какому угодно поводу. Разум у обоих отсутствовал напрочь. Один другому что-то сказал, что тому не понравилось, и в результате случилась драка.
- Отпечатки пальцев есть?
- Сколько угодно. Пока могу сказать о двух разных образцах, а это значит, что людей было двое. Вероятнее всего, один из них выронил бутылку, вон сколько осколков вокруг, а второму это не особо понравилось, и он вцепился в шею обидчику. Тот смог нанести ему удар, предположительно в лицо острым предметом, предположительно осколком бутылки, - следователь указал на «розочку» от водочной бутылки, заботливо упакованную в пакет. - По крови что-либо определенное смогу утверждать только после проведения всех необходимых анализов. Хотя могу допустить, что вся кровь принадлежит одному человеку, потому что первоначальный осмотр убитого не позволил заметить у него сильных порезов. Куда я смогу вам позвонить?
Андрей молча протянул следователю свою визитку и осмотрелся вокруг. Крови действительно было много. Задумчиво бродя между бутылочных осколков, Васнецов старался представить себе картину преступления. Сидели и пили, потом вдруг поссорились не понятно, из-за чего. Один другому резанул осколком бутылки по лицу, соседка утверждала, что лицо выбежавшего на нее мужчины было в крови, но ее врожденная внимательность помогла ей разглядеть его получше и узнать затем на фотографии. Кстати…
- Егор Васильевич, - он стремительно отправился в прихожую, чтобы догнать следователя.
- Да?
- А откуда у вас фотография возможного убийцы?
- А, это довольно занятно, - он протянул майору глянцевый фотоснимок, на котором были изображены двое: убитый Дьячков и не кто иной, как Виталий Бурцев, который весело улыбался и демонстрировал фотографу оттопыренный средний палец. – Я подумал, что соседка сможет узнать мужчину, если это окажется он, и так и произошло. Женщина признала на фотографии того парня, который, покидая квартиру, едва не сбил ее с ног.
- Значит, на данный момент Виталий является нашим главным подозреваемым. И куда он мог уйти? – с этим вопросом Андрей обратился к самому себе, потом позвал Леонида. – Леня, звони в Управление. Там Света должна остаться на телефоне. Пусть посмотрит в интернете фотки Виталия Бурцева. Надо еще и на него ориентировку дать. Потом позвони Максу, пусть просыпается и принимается за работу.
- Товарищ майор, вы ж его сами только недавно отправили отсыпаться.
- Либо он выспался, либо ему не повезло. Хотя второе наиболее вероятно. Хватит ему уже в рабочее время дрыхнуть.
Проскурин занялся выполнением полученного задания, а майор снова задумался. Мало ему было розыска юриста, который, по словам вдовы Бурцевой, был виновен в организации покушения на олигарха, так еще теперь предстояло разыскивать и младшего брата погибшего, который скрылся в неизвестном направлении. Он снова прошелся по всем комнатам, ничего нового не заметил, и вышел из квартиры. Постояв и покурив у машины, Андрей дождался своих подчиненных, они втроем уселись в автомобиль и уехали. Васнецов решил, что сейчас им надо наведаться к вдове олигарха и еще раз с ней поговорить, только на этот раз под запись. Отстраненный или нет от расследования убийства Бурцева, отступать он не собирался.
Глава 31
Виталий не сомневался – совсем скоро его объявят в розыск. И почему, думал он, должно было так случиться, что он натолкнулся на эту старую перечницу, выходя из квартиры? Что ему следовало делать теперь? Куда податься? На эти вопросы ответов у него не было. На работу соваться было бессмысленно, Микулич за такой прогул, который он допустил, спустил бы на него всех собак. Начались бы вопросы, куда пропал его друг и товарищ Степа Дьячков. А такие вопросы были бы для него самым ужасным, что могло бы приключиться. Виталий просто не смог бы на эти вопросы отвечать без внутреннего содрогания. Он убил своего лучшего друга, своего единственного, по сути, друга, к которому мог бы обратиться за помощью, если бы возникла такая необходимость.
Выбежав, как безумный, из подъезда, Виталий огляделся по сторонам, словно ожидая, что из-за угла и из-за каждого дерева на него уже пялятся эти чертовы сотрудники полиции, которые уже непонятно каким образом прознали про его преступление и теперь готовы его преследовать, только ожидают команды старших по званию, чтобы вцепиться ему в горло и надеть на руки браслеты. Ему нельзя было им попадаться, нельзя было садиться в тюрьму. Не с его ориентацией. Проклятая ориентация! Он и Степану едва не проговорился. Ну и черт с ней, ему теперь не до того. Сейчас Витале следовало скрыться. Добежав до угла двора, где сходились две части дома, он согнулся, и его вырвало.
Причина ссоры братьев Бурцевых была простой. Геннадий однажды увидел, как его совсем еще юный брат обжимался в парке с мужчиной, который был старше его лет на десять, по меньшей мере. Старший брат уже тогда был влиятельным человеком, и тела мужчины, который мог быть обвинен в растлении малолетних, так и не нашли. Просто оно, тело это, было надежно залито раствором бетона на одной из многочисленных строек, которые проходили под патронажем корпорации «Россталь». Убитый выстрелом в затылок мужчина, тело которого было спрятано таким образом, просто не вернулся однажды домой с работы, став одним из многочисленных нераскрытых исезновений, которыми занимались сотрудники тогда еще милиции по заявлениям граждан. Престарелая мать, с которой жил мужчина, у которого не было даже семьи (что при его наклонностях было совершенно не удивительно), так ничего и не добилась от милиции. Устав искать ее без вести пропавшего сына, они просто решили сбросить заведенное дело в вечные «висяки». С Виталием брат не мог таким же легким способом решить вопрос. Для него это было словно удар ножом прямо в сердце узнать, что его младший брат – гомосексуалист. Никто и никогда так и не узнал всей правды. Любовник младшего Бурцева канул в неизвестность. Когда Виталий пришел к старшему брату с целью устроить разбор полетов, тот ему просто указал на дверь, добавив при этом, что «голубых» в своем доме видеть не желает. Младший брат в бешенстве покинул дом своего родича.
После этого много лет он вынужден был скрывать свою ориентацию, хотя, учась в институте, пару раз спал с мужчинами старше его, одним из которых был его преподаватель, гомосексуалистом не являвшийся, но испытывавший постоянно тягу к совращению малолетних. И ему не важно было, девушка была перед ним или юноша. Вот и Виталий стал для него одной из его жертв растления. И об этом так же никто и никогда не узнал. Студентки и особенно студенты боялись обсуждать совершенное над ними насилие даже с родителями и друзьями. Тем более, что они шли на половые акты с профессоров университета добровольно – им казалось выгодным иметь в покровителях заслуженного преподавателя. А он всегда имел их исключительно в задний проход, такой у него был бзик, поэтому мог не опасаться всерьез заявлений о беременности от лиц женского пола. Виталий приходил к профессору несколько раз и всякий раз получал истинное наслаждение от совокупления. И никогда ему не приходилось задумываться на тему нормальности своей психики.
Именно из-за этого своего прошлого и настоящего Виталя Бурцев был таким замкнутым и малообщительным, каким его считали все коллеги. Симпатичный и молодой мужчина, на которого и в институте, и впоследствии на работе заглядывались некоторые привлекательные особи женского пола, не мог себя заставить хотя бы попробовать близость с женщиной. У него начиналась изжога от одной мысли о том, чтобы переспать с девушкой. Они приводили его в ужас, и чтобы это не бросалось так очевидно в глаза, ему приходилось их сторониться. А на словах, особенно в алкогольном опьянении различной степени, Бурцев говорил о себе, как о настоящем мачо. Впрочем, отсутствие рядом с ним девушки, было не важно, невесты или просто знакомой, рождало всякие предположения и пересуды среди его приятелей и приятельниц, но дальше предположений дело не заходило. Доказательств его неправильной сексуальной ориентации ни у кого не было, и с мужчиной в постели его никто не заставал. Просто мало-помалу от него отдалялись его знакомые, пока, в конце концов, единственным другом не остался Степан, который тоже о многом догадывался, но догадки свои держал при себе.
Виталий вышел из двора и направился в сторону троллейбусной остановки, хотя понимал, что со своей изрезанной физиономией привлекает людское внимание. Серьезный порез на лице снова кровоточил. Прошедшая минуту назад мимо него женщина опасливо на него покосилась и решила ускорить шаг. Вдалеке уже маячил троллейбус, но Бурцев совершенно не знал, куда ему направиться. Знакомых у него больше не осталось, единственного он задушил не более получаса назад. Он посмотрел на свои руки и увидел, что они дрожат. Виталий спрятал руки в карманы, а заодно решил посмотреть, сколько у него осталось денег. За постоянную пьянку с приятелем, тело которого, наверное, уже увезли в морг, платил он, и потому его наличные не поражали воображение. Только мелочь в карманах, с помощью которой он мог разве что оплатить проезд, даже еды купить этих денег не хватило бы. Виталий передумал ждать троллейбус, развернулся и пошел пешком, пока что придерживаясь направления вдоль дороги. Город он знал вполне нормально, чтобы без проблем выбраться за его пределы и идти дальше, куда глаза глядят. Его умелые руки могли пригодиться кому-нибудь в хозяйстве. Так что был вариант напроситься к кому-нибудь в деревне на постой и отплатить за это необходимым объемом работы. Ему всегда нравилась деревенская жизнь. Правда, уже много лет люди опасались пускать к себе посторонних. Мало ли что у этих посторонних было на уме? Но найти в какой-нибудь деревне какую-нибудь подслеповатую старушку, которая проживает совсем одна без детей и прочих родственников, ему было по силам.
- Эй, а ну стой! – услышал он позади себя крик.
Еще немного, и Виталий рванулся бы бежать со всех ног. Спасло его то, что он будто прирос к месту, на котором стоял, опустив глаза себе под ноги и низко надвинув козырек кепки, которую позаимствовал у убитого приятеля. Спустя мгновение мимо него помчался патрульный, который, как оказалось, кричал вовсе не ему, а мальчишке на остановке, который тиснул у кого-то на остановке кошелек и теперь улепетывал от представителя охраны правопорядка со всех ног. Бурцев с интересом наблюдал за погоней, закончившейся метров через двадцать. Длинноногий мент легко догнал пацаненка и схватил его за шкирку, поворачивая к себе. Виталий всерьез задумался, смог бы он побежать, если бы окрикнули его. Этого он не знал, а желания узнавать не было. Проходя мимо него, полицейский покосился на мужчину, который очевидно прятал свое лицо от прохожих, но ничего ему не сказал, только отметил в голове субъекта, который вел себя довольно странно. От его внимания также не укрылся тот факт, что мужчина едва не бросился бежать, услышав его крик в адрес мальчишки. Если бы у него была чистая совесть, зачем бы ему так реагировать? Он подумал, что тот стоит, низко опустив голову, потому как что-то выронил и теперь осматривает асфальт вокруг себя, чтобы обнаружить потерю. Посчитав это объяснение вполне удобоваримым, он выбросил мужчину из головы. Сейчас ему следовало отнести даме на остановке, которая голосила, обнаружив потерю кошелька, ее пропажу, а потом доставить неловкого воришку в отделение полиции и посадить под замок. Некогда ему было думать о всяких разных мужчинах, которые могли ему встретиться на дороге.
Виталий облегченно выдохнул, заметив, что полицейский не обращает на него ни малейшего внимания. Он поправил кепку на голове, чтобы не вызывать ни у кого подозрений и зашагал в направлении окраин города. Предстояло пройти километров десять, и он сейчас не знал, готов ли он к такому пути, да еще и на голодный желудок и с головой, уже вовсю терзаемой похмельем. Он просто не успел заметить, когда оно началось и захватило его в свои цепкие объятия. Виталя шел вперед, глядя себе под ноги, не обращая внимания на пройденное расстояние. К ночи он уже должен был покинуть город и вовсю шагать по проселочной дороге.
Все бы непременно так и произошло, если бы не вмешалась капризная удача, на этот раз решившая ему изменить. Виталий прошел уже несколько километров, когда ему навстречу попались трое парней. Состояние у них было не так чтобы очень веселое, но каждому хотелось приключений. Увидев мужчину, который как-то странно шел, припадая на одну ногу (стоило ему пройти два километра, и нога стала нещадно болеть, непонятно, по какой причине), и им показалось возможным поживиться чем-нибудь ценным. Только пьяным могла прийти в голову подобная мысль. Одет мужчина был просто, дорогих часов на руке заметно не было, а вот силушку свою богатырскую молодым людям продемонстрировать хотелось. Их только что конкретно обломали какие-то цыпочки в забегаловке, с которыми они надеялись тепло провести время, а те от них ускользнули. Тестостерон в крови буйствовал, энергия била ключом через край, а мужчина представлял из себя замечательную жертву для гоп-стопа.
Заметив, что мужчина не поднимает глаз, уткнувшись себе под ноги, самый крупный из парней направился ему навстречу, чтобы умышленно столкнуться и спровоцировать ссору. Только в самый последний момент Виталий заметил препятствие, но уйти совсем от столкновения не смог. Крупный молодой человек картинно схватился за живот, как будто натолкнувшемуся на него Виталию удалось его пребольно задеть.
- Мужик, ты смотришь вообще, куда прешь? – пока что ситуация развивалась естественным образом, и все шло по многократно распланированному и опробованному сценарию. – Зенки раскрой уже.
- Извините ребята, - тихо проговорил мужчина и попытался резко сменить направление движения.
Не тут-то было. Молодые люди окружили его с трех сторон, теперь молча смотрели на его возросший испуг и улыбались. От их недобрых улыбок, скорее даже усмешек, у Виталия закололо в боку и появилось мрачное предчувствие. Не успокаивало даже то, что взять хулиганам, если это, конечно, были хулиганы, с него было нечего. Ну, старые механические часы на руке, мелочь в кармане, а больше ведь у него ничего не было. Правда, в зависимости от настроения, парни могли решить подраться, а один против троих Виталий шансов на успех не имел, будь он даже мастером спорта по восточным единоборствам.
Первый удар, направленный в зубы, как рекомендация сходить к стоматологу, уже готов был направиться в путь назначения, когда до слуха всех присутствующих донесся грозный окрик:
- Эй вы, я вам говорю, перестали сейчас же!
Виталий посмотрел направо и увидел еще одного патрульного за сегодняшний день, коллегу которого уже видел совсем недавно. Наверное, этот со своим напарником совершал объезд вверенной территории, когда заметил и странного мужчину, и окруживших его вряд ли с добрыми намерениями парней. Бурцеву на это было глубоко плевать. Он устало опустился на сказавшуюся поблизости скамейку, присматриваясь к тем молодым людям, которые ему едва не причинили только что серьезных проблем.
- Начальник, - тот парень, с которым столкнулся Виталий, примирительно поднял руки, заодно показывая, что никакого оружия у него нет, - мы ничего противозаконного не делаем.
- Ты мне еще скажи, что с этим вот гражданином ничего сделать не собирался. Что же из его вещей тебя больше всего привлекло?
- Я чужие обноски не ношу, не имею такой привычки, - обиженно огрызнулся парень, смотря при этом на Бурцева так, что у того мороз пробегал по коже. – Мне показалось, что этот гражданин сам хочет задать какой-то вопрос, потом, когда он на меня налетел, я подумал, что ему плохо или еще что-то в этом роде, потому и подошел к нему, чтоб узнать, все ли у него в порядке.
- Тебе бы сказочником заделаться, озолотился бы. Подумай над этим на досуге. А теперь сбрызнули отсюда все трое.
- Есть, товарищ начальник.
Через мгновение молодых людей на прежнем месте уже не было. Полицейский подошел к Виталию, вглядываясь ему в лицо, словно силясь припомнить, где уже мог его совсем недавно видеть. Бурцев понял, что ориентировка на него, вероятнее всего, уже разослана по отделениям полиции, и патрульный эту ориентировку уже вполне мог мельком видеть перед выездом на территорию. Так быстро и глупо попасться в планы Виталика не входило. Он махнул рукой сотруднику ППС, показывая, что у него все в порядке, потирая, сморщившись от боли, голеностоп. Мимо проходили редкие прохожие, практически не обращая внимания ни на мужчину в низко надвинутой на глаза кепке, ни на полицейского, который вышел из машины и к этому мужчине приближался.
- Со мной все в порядке, гражданин начальник, - как мог миролюбиво обратился к «пепсу» Виталий. – Нога вот только болит. Сейчас посижу, немного отдохну и пойду дальше.
- Не помню, где я вас видел, но видел совсем недавно, это очевидно, - скорее, полицейский обращался к самому себе – Что это вы по городу бродите? И что это у вас с лицом?
- Все в порядке, - как заклинание повторил Виталий, непроизвольно отворачиваясь от патрульного. – Я трезвый, веду себя спокойно… И разве ходить по улице запрещено?
- А ну-ка, будьте любезны, предъявите мне ваши документы.
- Зачем? Говорю же вам, что я ничего не нарушаю.
- Документы, гражданин, - тоном, не терпящим возражений, повторил патрульный, махнув своему напарнику, оставшемуся в машине, подзывая его к себе.
Счет пошел на секунды. Один полицейский стоял к нему почти вплотную, второй только-только выбрался из машины и был еще на почтительном расстоянии. Время, отпущенное на принятие решения, пошло.
- Хорошо, - Виталий полез в карман, хотя прекрасно знал, что никаких документов у него там нет.
Внезапно он резко вскочил со скамейки, изо всех сил оттолкнул патрульного и бросился бежать. Не ожидавший сильного толчка «пепс» повалился на тротуар, а его напарник подскочил к нему, выясняя, все ли с ним в порядке.
- Да не обращай ты на меня внимания, - сквозь зубы процедил его коллега, поднимаясь на ноги. – Парня этого догоняй.
Погоня долгой не стала. Захромавший на одну ногу Виталий не мог быстро бежать. А патрульный, погнавшийся за ним, напротив, был полон сил и желания догнать беглеца. У мальчишки, увиденного Бурцевым днем с чужим кошельком, зажатым в руке, было и то больше шансов избежать задержания. Уже через пару минут Виталий сидел в патрульной машине с наручниками на руках и безмолвно смотрел в окно автомобиля. Он попался по глупости. Все его планы рушились на глазах. Ни в какую деревню ему попасть уже было не суждено. Ему даже город не удалось покинуть. Никаких документов при обыске у него не нашли, поэтому имели право его задержать до выяснения личности. А вот этого ему вовсе не хотелось. Виталий не сомневался, что сличить разосланную ориентировку с оригиналом сотрудники полиции смогут сразу, как только доставят его в отделение.. Достаточно Виталию было попасть в одно из них, и он был бы опознан, а затем и арестован по подозрению в совершении убийства.
Как младший брат убитого олигарха и предполагал, его быстро доставили в ближайшее отделение полиции. Окажись на месте дежурного более опытный сотрудник, и во всей кутерьме рабочего дня Виталию удалось бы хотя бы на время избежать опознания. Но на дежурстве был молодой сержант, не так давно устроившийся на службу в полицию, переведясь из налоговой, где дело личного обогащения у него совсем не заладилось, и теперь выслуживавшийся перед начальством. Он сразу потянулся к пачке ориентировок и начал пролистывать фотороботы, внимательно всматриваясь в лицо приведенного патрульными только что мужчины. Не прошло и минуты, когда он ошарашено поднял глаза на стоявшего перед ним за стеклом мужчину:
- Смотрите парни, - обратился он к сотрудникам ППС, которые привели этого парня. – Разыскивается за совершение убийства. Ориентировка с фотографией, а не с фотороботом, поэтому сравнить с оригиналом не сложно.
- Ты шутишь, что ли?
- Сам возьми и посмотри, - протянул сержант коллеге ориентировку, распечатанную на принтере. – Говорю тебе, это он.
- А ведь и правда он, - патрульный повернулся к задержанному. – Назовите имя и фамилию.
- У вас же в ориентировке все указано, - устало констатировал Виталий. – Виталий Бурцев. Это моя фотография. Что, не похож?
- Да мордашку, как я посмотрю, тебе кто-то заботливо подрихтовал, - мрачно пошутил полицейский. – Да и ориентировка, видимо, совсем недавно пришла, а то бы я тебя сразу срисовал.
- Банкуйте, - устало махнул рукой в их сторону Виталий. – Идите, начальнику все расскажите. Может, он вам премию выпишет.
- Я вот прямо сейчас так и сделаю, - покивал головой задержавший его патрульный. – А ты пока в камере посиди. Сержант, я к шефу, а ты в «убойный» позвони. Скажи, что мы убийцу задержали. Пусть благодарности нам готовят.
- Может, нашему следователю скажем, чтоб он с ним предварительную беседу провел?
- У нашего следака дел и так выше крыши. Нет уж, пусть «убойщики» сами этим делом занимаются, раз их клиент.
Когда они втроем подъехали к дому Бурцевых, вокруг царила тишина. Андрей заглушил двигатель, и та же самая тишина стала еще ощутимее, практически осязаемой. Не скрипели в сорной траве уже появившиеся кузнечики, не жужжали в полете другие насекомые, не щебетали вокруг птицы. Ему самому показалось, что такой тишины вокруг не было, когда он отсюда с утра уезжал, но ощущение, что что-то непоправимо изменилось, не проходило. Выбравшись из машины, Васнецов сделал пару шагов в направлении дома, но затем остановился и подождал своих подчиненных. Макаров и Проскурин были здесь впервые, и им, городским жителям, привычным к постоянному шуму большого города, было довольно неуютно находиться здесь. Они словно мгновенно переместились в какое-то другое измерение, если такое, конечно, было возможно. Озираясь по сторонам, Андрей пытался обратить внимание, дернется ли занавеска на одном из окон, распахнется ли входная дверь перед гостями, выйдет ли им навстречу вдова, чтобы лично их поприветствовать. Однако что-то ему подсказывало, что больше Людмила никогда уже не выйдет из дома. Он где-то слышал, что любой дом со смертью его хозяев теряет что-то из своего образа, какой-то ореол уюта. Похожее ощущение появилось у него в душе и теперь.
- Входим в дом и сразу расходимся в разные стороны. Всем быть предельно внимательными и осторожными. Оружие держать наготове, но пользоваться им только в крайнем случае. Запомнили?
- Шеф, ты чего-то опасаешься? – Макаров стоял за его правым плечом и сам говорил гораздо тише, чем обычно.
- А на тебя разве не давит здешняя атмосфера? – повернулся к нему Андрей. – Что-то произошло, и случилось это совсем недавно. Так что всем предельная собранность. Пошли.
Они разве что не в ногу двинулись к дому, который встреча их напряженной тишиной. Дверь оказалась незапертой, хотя, уходя отсюда утром, Андрей явно слышал щелчок замка, когда Людмила закрывала за ним дверь. Теперь замок был открыт. Дом словно приглашал зайти в него, почувствовать его атмосферу уюта. За два последних дня, впрочем, этой атмосферы хватило майору с лихвой. Да и ощущения уютя сегодня во второй половине дня не возникало. В очередной раз дрожь пробежала по его телу, когда он подумал, какая участь могла его ждать согласно замыслу Королева. Его состояние заметил Макаров и попытался его успокоить, положив руку ему на плечо. Но стоило ему это сделать, как Андрей резко вырвался и обернулся назад. «Хорошо хоть пистолет не выхватил и не начал палить в белый свет как в копеечку», - мелькнула мысль у Алексея.
- Леха, твою мать, напугал меня, - Васнецов утер пот, выступивший на лбу, и оглянулся на своих подчиненных. – Ну что, парни, не будем терять времени.
Они вошли в прихожую, которую Андрей первым делом осмотрел на появление каких-либо знаков того, что после его отъезда кто-либо здесь был. Ничего нового он не заметил. Впрочем, это не означало, что юрист, например, мог присутствовать в доме и просто ожидать, когда опера уедут. Достав табельное оружие из кобуры, Васнецов кивнул своим сотрудникам, чтобы они сделали то же самое. Леонид с громким лязгом, ударившим по ушам настоящим колоколом, как показалось ему, передернул затвор, досылая патрон в ствол.
- Пистолеты держать на предохранителях. А то сорвется палец и придется нам всем дружно потом отписываться, - он вернулся к входной двери и запер ее изнутри, чтобы исключить возможность появления в доме кого-нибудь не особо желаемого. – Значит, слева кухня, справа лестница, которая ведет на второй этаж в спальню, а снизу гостиная. Насколько я все это успел запомнить.
- И сколько раз ты тут был, шеф? – тихо поинтересовался у него Макаров.
- Трижды, второй раз за сегодня. Я только с утра отсюда смог выбраться. Они меня держали вон в том подвале, показал он на неприметную дверь в дальнем конце большой прихожей.
Дверь была прикрыта, и изнутри не доносилось ни звука. Если бы кто-нибудь из оперов догадался заглянуть первым делом в подвал, обход не заставил бы их потерять столько времени. Тишина в доме стояла такая, что, казалось, в ушах звенит от тишины. Это давило на сознание, но, с другой стороны, в такой тишине никто не мог бы подобраться незамеченным, если в доме находились злоумышленники.
- Леха, ты идешь направо, в гостиную. Леня, ты идешь налево, в кухню. Обоим быть внимательными. Я пойду наверх, посмотрю в спальне. Может, вдова поспать прилегла.
Только в спальне никого не было. Белье по-прежнему было скомкано, каким было и в прошлый раз, когда он поднимался наверх, чтобы забрать свое оружие и удостоверение из тумбочки. Положив руку на постельное белье, Андрей убедился, что оно холодное, а это значило, что на постели с самой ночи никто не лежал. Майор окинул взглядом спальню, не заметил ничего, заслуживавшего его внимания, и вышел обратно к лестнице. На втором этаже была еще одна комната, которая являлась, по всей видимости, рабочим кабинетом Бурцева. Напротив окна стоял огромный письменный стол, явно антиквариат очень искусной работы. Достав из кармана носовой платок, Васнецов поочередно выдвинул все ящики, но ничего интересного внутри не обнаружил. Задвинув их обратно, он подошел к книжному шкафу, в котором стояли книги, место которым было, по меньшей мере, где-нибудь в Российской Государственной библиотеке или в Библиотеке Конгресса в Вашингтоне. На полках шкафа стояли в позолоченных переплетах оригиналы произведений философов и бизнесменов. Здесь труды Иммануила Канта и Зигмунда Фрейда, на первый взгляд, абсолютно случайно соседствовали с творчеством Акио Мориты, Билла Гейтса, Генри Форда, причем все были представлены и в оригинале и в переводе на русский. За одну такую библиотеку можно было выручить кругленькую сумму.
- Товарищ майор, идите сюда, - сгустившуюся тишину прорезал крик Проскурина.
Полагая, что случилось что-то ужасное, Васнецов практически бегом спустился на первый этаж, с некоторым сожалением покидая рабочий кабинет олигарха, и застал Леню на кухне с какими-то бумагами в руках, в которые он старательно вчитывался.
- Почерк неразборчивый, - пожаловался он подошедшему майору.
- Леня, в следующий раз подумай хорошенько, прежде чем так орать. Я тут лечу сюда, думая, что тебя уже убивать начали, а ты стоишь посреди кухни с какими-то листочками в руках. Дай посмотрю.
Он старательно вглядывался в изящный, почти каллиграфический почерк Людмилы Бурцевой и с первых строк понял, что держит в руках предсмертную записку. По содержанию она мало отличалась от того, что вдова успела ему рассказать с утра. Некоторые расхождения были, но они были незначительными. Зачитавшись последним письмом вдовы, он не услышал, как сзади подошел Алексей, и поэтому вскрикнул от неожиданности, когда тот заговорил:
- Кабинетик так себе. Стол, рабочее кресло, сбоку от стола тумба, на которой стоит дорогой телевизор. В кабинете ни души. Словно все похищены инопланетянами, - он вышел в прихожую и начал осматриваться. – Где еще можно спрятаться в этом доме?
- В подвале, - чисто машинально ответил Андрей и тут же понял, что ему не хочется заглядывать в подвал, где он провел два дня, пойманный в такую простую ловушку, правда, с применением высокотехнологичных средств и изобретений. – Леха, подожди, не открывай.
Почему-то ему казалось, что именно он должен открыть эту дверь в доме, хотя он уже приблизительно догадывался, что можно там обнаружить. Подождав, пока подчиненные встанут за его спиной, он протянул руку и, взявшись за ручку, медленно открыл дверь, почему-то не пытаясь ее резко распахнуть. Дневной свет проник в подвал, и Васнецов услышал, как позади него захрипел от неожиданности Леонид, а Макаров мрачно выругался. В приделанной к потолочной балке петле висела собственной персоной Людмила Бурцева, оставившая на трех листах бумаги свое чистосердечное признание, теперь оказавшееся ее посмертной исповедью. Андрей посмотрел на Леню, увидев, что тот едва сдерживается, и махнул ему рукой, показывая в сторону выхода. Тот сразу рванул к двери, спешно ее открыл и вылетел наружу. Вскоре до слуха его более опытных коллег донеслись звуки, которые ни с чем нельзя было перепутать при всем желании. Проскурина неудержимо рвало, он «харчишками хвастался», как говорил когда-то один знакомый Андрея про этот неприятный процесс.
Алексей вроде бы выглядел гораздо более спокойным, хотя и его лицо сильно побледнело. Сам Васнецов уже подспудно догадывался, что может увидеть в подвале, поэтому практически не удивился. Ему было горько и досадно, что красивая женщина, которой еще долгие годы можно было жить и жить, покончила с собой. Хотя с другой стороны, рассудил здраво он, что могло ее ждать в ближайшем будущем? В предсмертной записке она указала про себя такие факты, что ее ждал суд и обязательное обвинение в планировании убийства собственного мужа и в пособничестве преступникам. Срок женщине светил приличный, поэтому она решила наказать себя совсем иначе, более гуманно, что ли. В ее положении самоубийство действительно казалось более гуманным способом расплатиться за свои грехи, чем проводить лучшие годы жизни за решеткой, в компании отмороженных убийц женского пола, многим из которых она могла даже прийтись весьма по вкусу со своей привлекательной фигурой. Вне всяких сомнений, Людмила предполагала, что именно это ее ждет впереди, и мириться с этим она не захотела, самостоятельно смастерила удавку, закрепила ее на потолке и сделала добровольный шаг в неизвестность. Андрей задумался, что же увидела женщина после того, как привычный мир исчез и больше был для нее недостижим. От размышлений его отвлек вернувшийся Проскурин.
- Прошу прощения, товарищ майор. Терпеть не могу все эти трупы…
- Все нормально, Леня. Не ты первый, не ты последний. Звони сейчас дежурному, пусть отправляет сюда следственную группу.
- Ты сомневаешься, что женщина покончила с собой, шеф? – Макаров смотрел на Андрея напряженно, без тени улыбки. – Полагаешь, что ей помогли?
- Не исключаю такой возможности. Она мне столько всего наговорила про этого Аркадия Королева, что, неплохо теперь его зная, допускаю, что он вполне мог вернуться и закрыть вопрос с существованием невыгодного ему свидетеля, - Андрей направился к выходу, потом снова обернулся. – Надеюсь, вы отпечатков не наставили, пока в доме осматривались?
- За кого ты нас принимаешь, шеф? - обиженно вскинулся Макаров. – Не первый год замужем, кое-что соображаем.
- Это просто замечательно. Значит так, звоните сейчас дежурному, Леня остаешься здесь ожидать следственную группу, присутствуешь при проведении осмотра дома, потом свободен. Завтра с утра увидимся, покумекаем. Леха, тебя я жду в машине.
Он успел выкурить сигарету и уже подумывал, чтобы взять вторую, когда к нему подскочил, наконец, Алексей. Смерив его неодобрительным взглядом, Андрей уселся за руль, Макаров устроился справа от него на переднем пассажирском сиденье, и они уехали, подняв пыль на дороге, провожаемые взглядом самого младшего из всех троих.
Когда Васнецов с Макаровым вернулись в Управление, дежурный сразу с порога встретил их новостью о том, что задержан некто Виталий Бурцев по ориентировке от уголовного розыска. То же самое подтвердила Светлана, оставшаяся наверху и добросовестно выполнявшая обязанности секретаря. Оставив Макарова в своем кабинете и уточнив, в каком именно отделе находится задержанный, Андрей стремительно выбежал из своего кабинета, спустился, перескакивая сразу через две, а иногда и три, ступеньки, на автостоянку и отправился в отделение полиции, где находился задержанный.
Когда он подъехал к отделению, еще не смеркалось, но дневной свет уже основательно потускнел. Вечер накатывал бесшумной волной на город, прогоняя уже ставший из золотистого оранжевым солнечный диск за линию горизонта. Андрей оставил машину прямо перед входом, абсолютно проигнорировав окрик дежурного. Тот попытался ему перегородить дорогу, но перед глазами у него возникло удостоверение майора уголовного розыска. Дежурный поспешил отдать честь, взял ключи от машины и сам рванулся ее переставлять. Васнецов же, убрав служебное удостоверение в карман, вошел в отделение.
День уже медленно клонился к завершению, поэтому посетителей в отделении было не слишком много. По сравнению с днем, когда на первом этаже было не протолкнуться. Майор знал, что дежурный отправлен им лично переставлять машину, но полагал, что у него в дежурке есть напарник, поэтому решительно направился к окошку дежурного. Действительно внутри дежурки сидел молодой сержант, потягивавший в тот момент чай из граненого стакана. Был ли там только чай и чай ли вообще, Андрей утверждать не брался. Да и ему было абсолютно наплевать, даже если бы в данный момент дежурные прямо в своей дежурке спаривались бы с привезенными проститутками. Он пожаловал в отделение, имея своей задачей увидеть задержанного Виталия Бурцева. Ему было весьма интересно, каким образом тот мог так быстро попасться. Подойдя к окошку для обращения граждан, Васнецов снова достал удостоверение майора и продемонстрировал его сотруднику. Тот вскочил со своего места, не обращая никакого внимания, что чай выплеснулся ему на форменные брюки, отдал честь старшему офицеру, и на его лице появилось выражение вежливого внимания.
- К вам в отдел сегодня привезли мужчину, на которого была ориентировка еще в первой половине дня, я хотел бы этого мужчину забрать, - Андрей говорил вежливым, но твердым голосом.
- Так точно, товарищ майор, привозили мужчину. Мы сразу в «убойный» отдел позвонили, чтобы кто-нибудь оттуда приехал за задержанным, когда поняли, что это за мужчина.
- Вот я оттуда и приехал, - терпеливо пояснил Васнецов дежурному. – Приведите задержанного, я его на своем автомобиле в Управление доставлю.
- Виноват, товарищ майор, а почему именно вы? Младше никого не нашлось? – дежурный стоял, опустив глаза в пол, только изредка их поднимая на офицера.
- Все остальные сотрудники на территории, - спокойно объяснил ему Андрей, даже не повышая голоса. – Мне еще долго ждать задержанного?
- Виноват, товарищ майор, сейчас приведу. Где ты ходишь? – обратился он к своему напарнику, которого Васнецов уже встретил на улице, и который только что вернулся. – Иди и приведи майору задержанного Бурцева, он в пятой камере. Подождите немного, товарищ майор.
- Хорошо, - Андрей отошел от окошка дежурного и уселся на обычный диван, обитый кожзаменителем.
- Интересно, а не родственник ли этот Бурцев тому Бурцеву, про которого совсем недавно все газеты писали? Который шишкой важной был? – дежурный обращался к самому себе и не думал, что кто-нибудь его в данный момент слышит.
- Это его младший брат, - Васнецов прекрасно слышал сотрудника, а потому решил ему ответит, удовлетворив его любопытство.
- Надо же, - покивал головой в-ответ на свои мысли дежурный. – Вот ведь бывает…
Андрей решил, что не стоит молодому сотруднику знать еще и о том, что младший брат олигарха являлся и его прямым наследником и через полгода по закону должен был вступать в права наследования. Теперь же вместо наследованных миллиардов на банковских счетах Виталия ждал суд и обвинение его по сто пятой статье уголовного кодекса. Ему грозило от шести до пятнадцати лет лишения свободы. Что теперь могло стать с огромным состоянием и могучей корпорацией, основанной Геннадием Бурцевым, было под большим вопросом.
Тем временем, к майору привели задержанного, который, судя по его внешнему виду, совершенно не реагировал на происходящее вокруг него, смотря неподвижным взглядом в одну точку перед собой.
- Он такой с момента его заключения под стражу, - пояснил дежурный в-ответ на вопросительный взгляд майора. – Я его лично в камеру отводил, так он за все это время ни слова не проронил.
- Товарищ майор, - второй дежурный звал его, протягивая ему книгу учета задержанных, - распишитесь, пожалуйста, в том, что вы у нас лично задержанного забрали, а то начальник с утра проверять будет…
- Конечно, без проблем, - Андрей записал в книгу свои фамилию, имя, отчество, поставил дату и подпись, а затем повернулся к другому дежурному, который парковал его машину. – Ну, и где мне теперь машину мою искать?
- Товарищ майор, я ее просто от входа чуть дальше переставил и все. Виноват, товарищ майор, но загораживать подъезд к входу нельзя.
- Ладно, буду знать, - Васнецов попрощался с дежурными взмахом руки и направился к выходу, ведя задержанного Бурцева под руку.
Доведя его до автомобиля, он расстегнул наручники, но лишь затем, чтобы один браслет оставить на руке, а второй пристегнуть к дверце машины. Это было сделано для того, чтобы у задержанного не возникло безумного желания выпрыгнуть из машины во время движения на полной скорости. По мрачному взгляду, который лишь на мгновение сменил безразличный взгляд, который Виталий бросил на майора, тот понял, что приблизительно такие мысли и витали в его голове. Теперь их выполнение было сильно затруднено.
- И нечего на меня так смотреть, - спокойно ответил ему Андрей. – Тебя будет судить суд нашего государства. И получишь ты пятнашку за то, что совершил убийство.
- Я не хотел, - Бурцев впервые заговорил с момента встречи с майором. – Если бы я этого не сделал, Степан сам убил бы меня. Видели, что он с моим лицом сотворил?
- Ладно, разберемся.
Васнецов захлопнул дверь со стороны задержанного, обошел вокруг машины, но не торопился садиться за руль. Достав сигарету, он закурил, оглянувшись и иронично помахав рукой сидевшему внутри машины Виталию. Тот посмотрел злым взглядом и отвернулся к окну. Усмехнувшись, Андрей отвернулся и задумался. Его, в первую очередь, беспокоил вопрос, зачем наследнику фантастического состояния самого себя подводить под статью, которая означала, что он потеряет все шансы когда-либо получить наследство. Докурив и щелчком отправив окурок в сторону урны, он уселся за руль и завел двигатель.
- Поехали, Виталя? – он с улыбкой, в которой не было ни малейшей веселости, посмотрел на задержанного.
- Так чего стоим, начальник? - мрачным голосом осведомился Бурцев.
- И правда, Виталя, чего же мы стоим, - Васнецов вырулил на дорогу и поехал в сторону Управления.
По дороге Андрею хотелось заговорить с задержанным, узнать у него, что же может заставить человека нарушить закон по такой серьезной статье, когда впереди ожидают сокровища, которые какому-нибудь Аладдину даже не снились. Но хмурое выражение лица Виталия отбивало всякое желание с ним разговаривать. И все-таки уже на подъезде к Управлению Андрей не выдержал:
- Скажи мне, Виталий, по какой причине ты убил своего друга? Что такого плохого он тебе сделал? Что могло заставить тебя совершить такой проступок? Степан, я вполне это допускаю, мог тебя чем-то обидеть, но ведь ты до момента совершения этого убийства являлся наследником практически всего богатства могучей корпорации твоего погибшего брата. А учитывая, что его супруга покончила с собой, ты мог рассчитывать на получение в свою собственность вообще всего имущества Геннадия, включая и то, что он оставил своей жене. Ведь других родственников у вас не было?
- Людмила покончила с собой? – ошарашено переспросил Бурцев. – Я об этом не знал. Родственников у нас никого больше не было. Детей у моего брата не случилось, он слишком занят был своим бизнесом, чтобы хоть иногда спать со своей женой. Неудивительно, что она себе любовников заводила…
- Откуда ты знаешь про любовников?
- Ну, я же не совсем тупой, начальник, - впервые усмехнулся Виталий. – Я ж ее видел у нотариуса на оглашении завещания моего братца. Во-первых этот парнишка, который все время рядом с ней ошивался, вроде юрист какой-то. Во вторых бабой она все-таки была симпатичной, а таким без секса живется слишком тяжело, так что я бы совсем не удивился, если бы ее многочисленные измены вскрылись, и мой брат об этом бы узнал.
- А какие у вас отношения были с братом? Я знаю, что он спонсировал работу того НИИ, в котором ты до недавнего времени работал…
- Никаких у нас не было отношений. Мы уже много лет не общались. Я вообще случайно узнал, что его убили, и что мне необходимо присутствовать на зачитывании нотариусом завещания.
- Почему так? Я имею в виду, по какой причине вы со старшим братом не общались?
- Мы с ним поссорились много лет назад, - на лицо Виталия вернулось мрачное выражение. – Начальник открой окно, дышать в машине нечем.
- Если ты обещаешь не пытаться выпрыгнуть, я опущу стекло, - Васнецов посмотрел на Бурцева серьезным взглядом. – Не выпрыгнешь?
- Пристегнутый к дверце? – Виталий потряс рукой, которой с помощью наручников был пристегнут к двери автомобиля. – Если только с этой самой дверцей…
Андрей нажал на кнопку стеклоподъемника, и Бурцев с наслаждением вдохнул полной грудью свежий воздух. Как ему показалось, никогда он еще не дышал таким воздухом, какой сейчас овевал его разгоряченное лицо. Краска бросилась ему в лицо после вопроса про их взаимоотношения с братом. Виталий вовсе не планировал раскрывать душу первому встречному, особенно полицейскому. Впрочем, этот майор, как он заметил, был вполне нормальным, общался с ним спокойно и даже в какой-то степени вежливо, как они могли бы общаться между собой где-нибудь на гражданке, если бы были знакомы.
- Ну что, лучше стало? – Васнецов с тревогой посмотрел на лицо задержанного.
- Да, спасибо тебе большое, начальник. Только не закрывай окно, пусть уж лучше так и остается.
- Да не вопрос, - Андрей спокойно вел машину, постоянно отвлекаясь от наблюдения за дорогой и бросая взгляды на Бурцева. – Я понимаю, что задал тебе личный вопрос, но теоретически это может помочь в расследовании убийства твоего брата…
- Ты хочешь знать о причинах нашей ссоры, я угадал, начальник?
- Да.
- Знаешь, майор, - Виталий глубоко вздохнул, и ему вдруг стало все равно, что мог бы подумать о нем опер; сейчас жизнь его катилась под откос, и не было больше ничего, что могло представлять какую-то ценность для него самого, а потому глупо было хранить секрет, который давно уже никому не был нужен, - человек сам не в состоянии выбрать свою судьбу. Посуди сам: совсем скоро у меня во владении была бы корпорация моего брата. Я бы на карманные расходы мог ежедневно тратить столько же, сколько раньше получал в качестве заработной платы, если считать вместе с премиальными. Но вот случилось то, что случилось. Теперь уже никуда от этого не деться. Много лет назад брат узнал, что я гей, и заявил, что не желает больше видеть меня у себя дома.
- Что? – Андрей ошарашено посмотрел на Виталия.
- Да, майор, ориентацию не выбирают. Полагаю, что она дается человеку с самого его рождения. Моя стала причиной нашей ссоры с братом, хотя я знал,, что он мне скрытно помогает через своих доверенных лиц. Он помог мне поступить в институт, помог его закончить, поспособствовал моему устройству на работу в НИИ, который сам же и спонсировал. Причем всю эту помощь он оказывал скрытно, потому что знал, что я откажусь и не приму от него помощи. Я сейчас понимаю, что он уже очень давно жалел о том, что когда-то мне сказал на эмоциях. Теперь я знаю, что мог почувствовать мой старший брат, увидев, что я целуюсь с таким же мужчиной как я сам. И мне искренне жаль, что я сейчас не могу просто подойти к нему и сказать, что я не держу на него зла за те его слова в мой адрес.
Андрей повернулся к Бурцеву и увидел с удивлением, что тот плачет. Слезы уже прочертили по его щекам сверкающие в электрическом свете с улицы дорожки. Заметив, что майор наблюдает за ним, Виталий попытался взять себя в руки и вытер слезы рукавом. Около минуты ему потребовалось, чтобы унять дрожь в голосе. Потом он продолжал:
- Я не имею отношения к гибели моего брата, если ты, майор, из-за этого все это спрашивал. Мне теперь придется отвечать за другое убийство. Глупо отпираться, ведь все доказательства против меня. Это действительно я убил своего друга Степу Дьячкова.
- Как это произошло?
- Мы поспорили о чем-то, что я уже помню смутно. По-моему это было связано с тем, что я непреднамеренно разбил только початую бутылку водки, стоявшую на столе…
- Деда Мазая в деревне не любили, - пробормотал чуть слышно Васнецов.
- Что?
- Не важно, просто мысли вслух. Продолжай.
- Насколько я помню, он меня ударил. Степан, который муху не мог прихлопнуть мухобойкой, меня ударил. Да, он любил подшучивать над своими коллегами, но делал это все без злого умысла…
- Секс двух ваших коллег в душевой – это тоже было снято без злого умысла?
- Вы и об этом знаете? – Виталий тяжело вздохнул. – Что ж, Дьячков часто перегибал палку в своих подколках в адрес друзей. Но он вовсе не хотел их обидеть, просто характер у него был такой… Так вот, теперь я помню, он меня ударил, а я кинулся на него, чтоб ударить в-ответ. Это все алкоголь проклятый. У меня и в мыслях не было убивать Степку. Даже после того как он ударил меня осколком бутылки, и я чуть было не лишился глаза, даже тогда не планировал я его убивать. Просто планка упала, вот и все. Я пришел в себя и увидел, что сжимаю его шею обеими руками, а он уже не дышит.
- А дальше?
- А что дальше? Я выбежал из квартиры, столкнувшись с его соседкой. Это она, наверное, на меня навела. Потом я выбежал из подъезда, пробежал через двор, выбежал на улицу и решил, что уйду из города пешком. Только нога сильно разболелась от долгой ходьбы. Я присел на скамейку на улице, и тогда ко мне подошел патрульный и потребовал документы, а у меня их с собой не оказалось. Тогда меня увезли в отделение, и там дежурный меня опознал по вашей ориентировке. А потом вы приехали за мной, вот и все.
- Да уж, попал ты серьезно, Виталя. Ты хоть понимаешь, что теперь тебе после отсидки будет запрещено заниматься каким угодно бизнесом, то есть ты никогда не сможешь унаследовать корпорацию своего брата.
- Я уже думал об этом. И что теперь будет с «Россталью»?
- Может, отойдет государству, может, начнется активный передел собственности как в девяностых, я не знаю, - майор зарулил на автостоянку рядом с Управлением и выключил двигатель. – Все, приехали. Сейчас поднимемся в мой кабинет, и ты все, что мне рассказывал, подробно напишешь. Чистосердечное признание, сам знаешь, облегчает вину.
- Про все написать? Может, все-таки про все не надо? – испуганно вытаращился на Васнецова Виталий.
- Да я тебе говорю, про все, что с убийством Степана Дьячкова связано. Никому не надо признаваться… в том, в чем ты мне признался. Это совсем не обязательно.
- Хорошо, я напишу. Вы точно это оформите, как чистосердечное признание?
- А почему ты сомневаешься?
- Пойми меня правильно, майор, моих отпечатков пальцев в квартире убитого полно, образцы крови на кухне указывают на меня, даже на шее задушенного Степана мои отпечатки, так что мне не отвертеться…
- Ты сопротивление патрульному, который тебя задержал, оказывал?
- Ну, я убежать пытался. Правда с моей больной ногой мне только бегать было…
- Значит, не оказывал. С патрульным, если возникнет необходимость, я сам поговорю. Оформим все так, будто ты сам пришел в отделение полиции и сказал, что убил своего друга и теперь хочешь сдаться. Такой вариант тебя устроит?
- Более чем, - Виталий заметно приободрился, и Андрей, заметив это, решил все-таки вернуть его с небес на землю.
- Ты не забывай, что сто пятая – статья очень серьезная. Будет признано смягчающим обстоятельством то, что ты вроде как сам пришел сдаваться и написал чистосердечное. Однако твое опьянение будет отягчающим обстоятельством. То, что ты ранее не привлекался к ответственности, опять-таки смягчает твою вину. Но шесть лет отсидки – это самый минимальный срок. Ты это понимаешь?
- Понимаю, - грустно кивнул Виталий. – Что поделать, судьба, значит, у меня такая. Веди, майор, я все напишу и подпишу.
Закрыв машину, Андрей снова сцепил на руках у Бурцева наручники и повел его в Управление. Дежурный при входе отдал майору честь, и тот на мгновение задержался возле него.
- Скажи, сержант, начальник уголовного розыска полковник Истомин еще у себя?
- Я не видел, чтоб он уходил, товарищ майор. Он, вероятнее всего, сейчас у генерала. Там эти, с Москвы, опять совещаются, - с пренебрежительным видом отозвался дежурный о проверяющих с Москвы.
То, с каким видом сержант отозвался о гостях из столицы, доставило Васнецову искреннее наслаждение. Это значило, что не ему одному набило оскомину их присутствие и постоянное вмешательство во внутренние дела Управления. Кивком головы отправив сержанта обратно на его место, майор повел задержанного Бурцева к себе в кабинет. С написанным Виталием чистосердечным признанием он намеревался отправиться к генералу, надеясь, что некоторые успехи «убойного» отдела и так скоро раскрытое убийство хотя бы на время заткнут столичным гостям рты. С улыбкой, оставшейся загадкой для Виталия, он отвел его в свой кабинет, где увидел присутствовавших Макарова и Ковалеву, которая явно его дожидалась. Усадив задержанного за стол, Андрей дал ему бумагу с ручкой.
- Пиши, Виталя. Как мы с тобой договорились, так и пиши.
Потом он отвернулся к своим сотрудникам и задорно им подмигнул, сначала Алексею, а потом и Светлане. Сейчас у него было по-настоящему хорошее настроение, что в последнее время бывало не так уж часто. Он верил, что дело, наконец, сдвинулось с мертвой точки, что не могло не радовать.
Глава 32
За окном давно царила ночь, когда Виталий Бурцев, наконец-то, закончил писать и устало откинулся на спинку стула, на котором сидел. Заметив, что он закончил, майор подошел к нему и быстро просмотрел несколько исписанных им листом, неопределенно хмыкнул, а затем повернулся к Алексею:
- Леха, отведи парня в камеру. Только выбери не занятую, а то мало ли что. Я пойду к генералу попытаюсь прорваться с этим признанием в убийстве. Света, - он переключил свое внимание на девушку, с которой успел сегодня помириться, - иди домой. Давай я тебе вызову дежурную машину, чтобы тебя отвезли.
- Я лучше тебя подожду, - был лаконичный ответ старшего лейтенанта Ковалевой, заставивший даже Макарова задержаться в дверях и вопросительно посмотреть на своего начальника, который махнул ему рукой, показывая не задерживаться.
- Свет, а если я до утра здесь задержусь?
- Значит, просидим с тобой здесь до самого утра, и вместе будем встречать рассвет, - это качество девушки он уже успел изучить, она готова была спорить до посинения, отстаивая, как ей казалось, верное решение.
- Как романтично, блин, - пробормотал Андрей себе под нос. – Хорошо, сиди здесь, если есть желание. А я пойду к генералу. Хочу наш отдел в выгодном свете представить перед гостями из столицы.
Он поднялся на этаж выше и вошел в приемную генерала. Секретаря его уже не было на месте, потому что Главный отпустил его, но вот сам он еще присутствовал. Постучав в дверь и услышав разрешение войти, Васнецов распахнул дверь и сразу взглядом обежал всех присутствующих. Был здесь и его непосредственный руководитель, полковник Истомин, в своем кресле сидел генерал, а еще два места были заняты теми самыми гостями из Москвы, которые сейчас напряженно смотрели на вошедшего. Андрей решил не откладывать дело в долгий ящик. Встав по стойке «смирно», он поднес руку к воображаемому козырьку, отдавая честь всем присутствующим, а затем повернулся к генералу:
- Товарищ генерал, разрешите обратиться к товарищу полковнику.
- Обращайтесь, майор.
- Товарищ полковник, - обратился к Истомину Васнецов, в упор игнорируя присутствие проверяющих, - докладываю вам, что сегодняшнее убийство, по версии следователя, совершенное на бытовой почве, раскрыто мной лично при помощи сотрудников районного отделения полиции, задержавших убийцу.
- Вы хотите сказать, предполагаемого убийцу, майор, - тоном, не терпящим возражений, поправил его один из приезжих, готовый тут же с головой окунуться в склоку, не взирая на звания.
- Успокойтесь, товарищ полковник, - примирительно поднял руки генерал. – Наш сотрудник, майор Васнецов, смею предположить, располагает достаточными сведениями, чтобы называть вещи своими именами, а убийцу назвать убийцей. Что, майор, располагаете такими сведениями?
- Так точно, товарищ генерал. У меня на руках находится чистосердечное признание убийцы, - он протянул исписанные листы бумаги генералу, подойдя к его столу.
- И кто же этот честный малый, чья совесть не позволила ему держать у себя на душе грех, и он пришел к вам с повинной? – задал вопрос, полный иронии, тот самый полковник, которого генерал только что успокаивал.
- Полагаю, товарищ полковник, - обернулся к нему Васнецов, глядя на приезжего, не взирая на звания, полным презрения взглядом, - вам известно имя Виталия Бурцева?
- Младшего брата погибшего олигарха? Наследника почти всего его состояния? Да ты в своем уме, майор, твою мать?
- Товарищ генерал, прошу вас повлиять на полковника, чтобы он выбирал выражения, - спокойно повернулся к Главному Андрей. – Я весь день гоняюсь за убийцами вовсе не для того, чтобы уже ночью выслушивать базарную брань пусть и от старшего по званию.
- Да как ты смеешь, майор! – полковник Рощин стал приподниматься со своего места, но был остановлен генералом.
- Я повторно прошу вас успокоиться, товарищ полковник, - теперь уже интонации генерала не оставляли шансов полковнику с Москвы гнуть свою линию. – Майор Васнецов никогда не говорит безосновательно, и поверьте, я смогу его поддержать в случае необходимости. Прошу вас впредь не позволять себе подобных высказываний в адрес наших заслуженных сотрудников.
Полковник Рощин поднялся со своего места, глядя с искренней ненавистью на майора, сторону которого выбрал генерал. Не найдя у себя в запасе никаких возражений, он уселся обратно на место. Истомин смотрел на него с нескрываемой иронией.
- Разрешите мне продолжить, товарищ генерал, - Васнецов смерил полковника Рощина уничижительным взглядом.
- Конечно, майор. Это твой час, наслаждайся.
- Благодарю, товарищ генерал. Кроме чистосердечного признания Виталия Бурцева, у меня на руках находится предсмертная записка вдовы олигарха Бурцева, в которой она признается, что спланировала покушение на своего супруга, и что виновен в этом ее любовник, господин Королев Аркадий, юрист.
- Ты бы слышал, какой бред ты несешь, майор, - снова не выдержал и вскочил со своего места полковник Рощин. – Чтоб такого человека, с таким послужным списком обвинять в подобном, нужно иметь достаточно оснований.
- Предсмертную записку вдовы я считаю вполне достаточным основанием для выдвижения обвинения против юриста Королева. Ориентировка на него была составлена и сегодня же днем разослана по отделениям полиции. Так что юрист «с таким послужным списком» может добавить в этот «послужной список» еще и нынешний розыск, в котором находится. Товарищ полковник, - обратился Андрей к Истомину, - помните мою просьбу?
- Товарищ генерал, по просьбе майора Васнецова мной сегодня в экспертный отдел была направлена просьба провести экспертизу предсмертной записки вдовы Бурцевой. Уже вечером я получил отчет, что записка признана подлинной, а почерк, которым она написана, почерком Бурцевой. Сейчас дело о самоубийстве вдовы находится в ведении группы следователя прокуратуры Лисицкого. Думаю, вам лучше самому затребовать его к себе с докладом завтра. Думаю, у него уже будет на руках полный отчет, и он сможет утверждать со стопроцентной уверенностью, было ли это самоубийство, или кто-то преднамеренно решил вывести вдову из игры.
- Да у вас, как я посмотрю, тут все с ума посходили, - аж всплеснул руками полковник Рощин от переизбытка эмоций. – Сначала этот майор утверждает, что наследник корпорации «Россталь» сам пишет ему чистосердечное признание, потом выдвигает предположение о виновности знаменитого юриста Королева в убийстве, между прочим, его непосредственного начальника. Может, вы еще сможете сказать, каким образом он смог организовать покушение и при этом не спалиться?
- Пока что у меня имеются лишь предположения, но вскоре будет уже и окончательный результат. Я уверен, что Королев город не покинет, если только не решит двигаться на своей машине, о которой нам пока ничего не известно. Более полную картину сможет, конечно, представить сам Аркадий. Однако и у меня сформировалось предположение, как все на самом деле произошло.
- С удовольствием вас выслушаю, майор, - иронично произнес полковник Рощин, скрестив руки на груди и выражая готовность выслушать предоставляемую информацию.
- Из предсмертной записки вдовы Бурцевой явно следует, что долгое время они с Королевым были любовниками втайне от ее супруга. Когда она предложила устранить мешающее ей звено в лице мужа, юрист с радостью на это согласился и активно принялся воплощать задуманное в реальность.
- Какая несусветная чушь, - вновь подал голос со своего места Рощин.
- Помолчите, полковник, - на этот раз генерал не стеснялся в выражениях, и полковник предпочел заткнуться. – Прошу вас, майор.
- Благодарю, товарищ генерал. Итак, Королев искал способ устранить олигарха. Думаю, всем известно, что Бурцев спонсировал научно-исследовательский институт, где работал его младший брат. Так вот в этом НИИ однажды был придуман аппарат, который мог влиять на человеческие эмоции, на сознание, причем как в положительном, так и в отрицательном плане. Достаточно было при включенном аппарате просто поговорить с любым человеком, и разговор без проблем сошел бы за внушение. Кстати, товарищ генерал, помните забитую до смерти старушку во дворе, с чего все началось? Это был результат воздействия на ребенка с помощью изобретения, что, впрочем, дало нежелательный эффект. Но об этом позднее. Загипнотизировав простого прохожего парня, без применения каких-либо сильнодействующих медицинских средств, юрист вручил ему пистолет и отправил в закусочную, где Бурцев в тот момент встречался со мной. Покушение прошло вполне успешно, и Королев рассчитывал стать владельцем корпорации, которую должна была унаследовать его вдова. Только он не учел наличия у олигарха младшего брата, который по завещанию и стал наследником многомиллиардного состояния и корпорации. Дальше общаться с вдовой ему становилось все менее и менее интересно. Кстати, ваш покорный слуга, стал жертвой действия изобретения, до сих пор находящегося у юриста. По словам вдовы, с которой я разговаривал сегодня утром, он планировал внушить мне необходимость саботировать работу полиции путем устроения в Управлении какого-нибудь беспорядка, например даже убийства. Мне повезло, что сегодня утром они сильно поругались, и Королев уехал. Не знаю, по какой причине, вдова решила меня выпустить, ведь я был заперт в подвале в ее доме, а потом рассказала мне всю эту историю.
- Ну, а каким боком соотносится с этой историей наследник империи Бурцева? – Рощин внимательно смотрел на майора, рассчитывая, что тот опростоволосится в ходе ответов на его вопросы.
- Ровным счетом никакого. Если злоумышленники и планировали устранить наследника корпорации Бурцева, то добиться этого они не успели, поссорившись на ровном месте. Позвольте вопрос, товарищ полковник?
- Конечно, майор, спрашивайте, - Рощин с удивлением посмотрел на Васнецова, не ожидая от него ни малейшего подвоха.
- Почему «убойному» отделу, исполняющим обязанности начальника которого я являюсь, все это время мешают работать? С чьей подачи был издан приказ об отстранении от дела, связанного с гибелью олигарха? Кто настолько заинтересован в том, чтобы никто не докопался до истинных мотивов его убийства?
- Майор, ты хоть понимаешь, к кому ты с подобными вопросами обращаешься? – полковник Рощин покраснел, и всем присутствующим показалось, что у него сейчас пар из ушей со свистом пойдет. – Да я тебя за такие слова…
Что он сделает с майором за его вопросы, так и осталось неизвестным. Генерал поднялся со своего кресла – при всей его грузности это было не самым простым маневром с его стороны – и подошел к окну, подозвав к себе Васнецова, не обращая внимания на всех остальных, кто присутствовал в его кабинете. Полковники Рощин и Истомин буквально поедали старшего по званию глазами, смотря, как майор подошел к окну, и они о чем-то с генералом зашептались.
- Майор, ты уверен в своих словах? А то ведь нам всем задницы надерет столица, если ты ошибся, - шептал ему генерал, контролируя, чтобы его слова не дошли до слуха остальных.
- Я уверен в каждом своем слове, товарищ генерал. Поверьте мне, и я вас не подведу.
- Хорошо, - генерал взмахом руки предложил майору вернуться на его место, а сам вернулся к себе в кресло, куда опустился с тяжелым вздохом.
- Истомин, тебе на контроль. Я отменяю действие приказа об отстранении «убойного» отдела и его начальника, майора Васнецова лично от расследования убийства олигарха. Тем более, как я понял, ты, майор, уже практически его раскрыл, осталось найти виновного. Помощь тебе какая-нибудь нужна?
- Никак нет, товарищ генерал, - снова вытянулся по стойке «смирно». Разве что…
- Говори, майор, - ободряюще улыбнулся ему Главный.
- Искренне надеюсь, что, если сотрудники ДПС, например, остановят Аркадия Королева, то не ограничатся только получением от него взятки, а задержат и передадут нам.
- Ладно, я свистну, кому надо. Можешь не переживать.
- Благодарю, товарищ генерал. Разрешите идти?
- Иди, майор.
Остальные в кабинете генерала оставались на своих местах, когда Андрей закрывал за собой дверь в кабинет. Он догадывался, что генерал на свой страх и риск отменил приказ об отстранении его от расследования покушения на Бурцева, и ошибиться он теперь не имел права. У любой ошибки были бы фатальные последствия. Так, в размышлениях о происходящем, Васнецов и вернулся к себе в кабинет.
Аркадий уехал от Людмилы еще утром и весь день просто катался по городу. Ему необходимо было подумать. Он несколько раз пытался набрать номер того пэпээсника, которому часто давал задания, но автоответчик заявлял раз за разом, что вызываемый абонент недоступен. Набирая его номер в очередной раз, юрист услышал все тот же автоответчик и в-сердцах швырнул телефон на заднее сиденье автомобиля. Где мог быть в данный момент этот недоумок, выяснить не получалось. Ему было невдомек, что и тот сотрудник ППС, которому он обычно звонил, и его подельник уже были задержаны и вовсю давали на него показания.
Королеву даже не приходила в голову мысль, что его любовница могла бы его сдать. Ведь тем самым она и себе подписала бы приговор на длительный срок, а вполне возможно, что и на месть со стороны друзей ее супруга. Он догадывался, что мусора она выпустила, ни к чему ведь ей было держать его в подвале, но об их разговоре с майором он даже не хотел думать. И о том, что ориентировка на его розыск и задержание была уже запущена в ход, мысли у него не мелькало. Впрочем, это все легко было выяснить. Уже ближе к вечеру, подцепив на остановке какую-то девицу студенческого возраста, Аркадий отправил ее в ближайшее отделение полиции, чтобы она осмотрелась на предмет наличия у полицейских его портрета. Он даже подвез ее до отделения и пообещал денег, если она выяснит волнующий его вопрос. Покрутившись в отделении полиции и едва не нарвавшись на одного из патрульных, который уже готов был подойти к ней, чтобы выяснить, с какой целью она здесь ошивается, девушка выскочила из отделения, где ее ждал серебристый «лексус» юриста, уселась внутрь, рассказала, что видела его портрет на доске, куда вывешивались все разыскиваемые преступники, взяла обещанное вознаграждение и была такова. Она была бы совсем не прочь задержаться с симпатичным мужчиной в красивой машине и за отдельную плату раздвинуть перед ним ноги, но это не входило в его планы. Так что, послав девчонку куда подальше, Аркадий продолжил бесцельно колесить по городу. По всему выходило, что его любовница его сдала, и теперь многие полицейские рассчитывали на вознаграждение или, по крайней мере, на внеочередное звание за поимку опасного преступника.
- Дура тупая, - выругался вслух юрист, подразумевая вдову олигарха, которая к тому времени уже несколько часов как была мертва.
Теперь ему предстояло обращаться за помощью к кому-нибудь, кто имел не слишком хорошие отношения с полицией. А к кому можно было обратиться в этом случае, если не к представителям криминальной среды города? Дотянувшись до своего мобильника, так и валявшегося на заднем сиденье машины, он нашел номер человека, который мог бы ему помочь. В трубке шли долгие гудки, которые действовали на нервы Аркадию. Он был готов уже прекратить вызов, когда, наконец, услышал в трубке голос вызываемого абонента.
- Алло.
- Азим, это Аркадий Королев.
- Аркаша? Приветствую, дорогой. Сколько лет, сколько зим. Как твои дела?
- Не очень хорошо, друг мой.
- Сочувствую, брат. Чем я могу тебе помочь?
Азим Темеев был не так чтобы очень авторитетным человеком в криминальном мире города. У него была своя группировка, участники которой облагали данью всех торгашей в южной части города и исполняли заказы более авторитетных людей, одним из которых являлся небезызвестный Наиль Галимов, хороший товарищ Андрея Васнецова. Когда авторитеты не были заинтересованы в том, чтобы их имя всплывало в какой-то разборке, они обращались к Азиму, у которого были особо отмороженные бандиты, многие из которых уже отмотали по сроку, а некоторые и не по одному. Любая разборка с участием людей Азима обязательно заканчивалась стрельбой и жертвами. С солидными людьми он стрелки не забивал, ограничиваясь выяснением отношений с такой же шпаной, какой и являлся сам. Пару раз Аркадий отмазывал его от отправки на зону, что Темеев всегда помнил, и потому юрист решил сразу брать быка за рога.
- Мне помощь твоя нужна, Азим. Как мне тебя найти?
- Эээ, дорогой, ты знаешь всегда, где меня найти. Я все в том же своем клубе. Когда мне тебя ждать?
- Через полчаса буду.
Аркадий знал, что насквозь криминальный элемент общества Темеев никогда не будет сотрудничать с полицией, поскольку у него у самого были дела, которые его обязательно привели бы в тюрьму. Не было у них с ментами общих тем для разговора, а потому и засаду устраивать в клубе Азима никто бы не стал. Так что к нему Королев отправился безбоязненно. Как и обещал, через полчаса он уже парковался у входа в клуб своего знакомого, вывеска над которым сверкала и привлекала внимание. Впрочем, простые обыватели никогда не зашли бы в этот клуб. Цены более чем кусались. А вот кому нравилась восточная кухня, и кто не испытывал нужды в деньгах и каких-либо финансовых затруднений всегда могли быть здесь приняты как самые дорогие гости. Персонал подбирался самим Азимом, и все девушки из обслуги прошли через его «особые испытания», как он это сам называл, проще говоря, через койку.
Клуб «Якут», хозяином которого являлся Азим, был насквозь татарским. Внутри все было стилизовано на татарский манер. Любой, кому по-карману было отведать традиционные татарские блюда, всегда мог получить здесь и традиционный татарский плов, и эчпочмак, и шурпу. Впрочем, с уважением здесь относились и к гостям со славянскими вкусовыми пристрастиями, так что могли порадовать любого гурмана мясом по-французски, большим выбором салатов и водкой, которую подавали в практически замороженном виде, чтоб она текла из бутылки тоненькой струйкой.
Аркадий вошел внутрь, кивком ответив на поклон поставленного здесь специального человека, который приветствовал всех входящих, и присмотрелся. В полумраке внутреннего убранства ресторана он не сразу заметил Азима, который даже помахал ему рукой, но не сдвинулся с места, чтобы подойти ему навстречу. И хотя это было проявлением неуважения к посетителю, Королев не обратил на это ни малейшего внимания. Сняв обувь, он подошел, обнялся с Азимом и уселся с ним рядом.
- Голодный? – спросил Темеев, сделав знак подошедшему помощнику, и тот замер на месте, ожидая возможного заказа гостя.
- Нет, Азим, спасибо тебе за твое гостеприимство, но я к тебе не есть пришел.
- Ты мне говорил, я помню, что тебе помощь моя нужна. Может, теперь ты скажешь мне, о чем речь?
- Азим, мне нужен ствол. Ствол и патроны к нему. Чем больше маслят, тем лучше.
- На войну собрался, друг мой? – улыбнулся Азим, хотя в его карих татарских глазах не было даже намека на улыбку, они смотрели внимательно и изучающе.
- Мы живем на войне, Азим. Просто теперь кое-кому надо показать, что они ошибались, бросая мне вызов. Меня разыскивает полиция, друг мой…
- И ты ко мне пришел? Вот спасибо тебе, друг.
- Больше не к кому. Все, боюсь, давно под колпаком, а на тебя никто даже не подумает. Так ты мне ствол дашь или нет?
- Я помню, что я тебе должен за годы, которые я провел на свободе, а не гнил в тюрьме. Но сейчас ты меня подставляешь по полной программе. Друзья так не поступают…
- Тебе денег нужно? Сколько?
- Ладно-ладно, не надо психовать. И денег я с тебя не возьму. Это я тебе обязан, а не ты мне. Ночку одну найдешь, где перекантоваться?
- Найду, а зачем?
- А я, по-твоему оружие дома храню или здесь? Брякну человечку, он подгонит. Завтра с утра примешь посылку у моего человека, которого я к тебе подошлю. Ствол будет чистый, но, если тебя с ним возьмут…
- Неужели ты думаешь, что я мог бы предать человека, который мне помогает? Успокойся, ствол нашел в подворотне…
- Ага, новенький, в заводской смазке. Нет, так дело не пойдет. Скажешь, что ствол у тебя уже давно, а воспользоваться им ты решил только сейчас. Скажешь, что Коля Чистый когда-то подогнал, его уж давно закопали, царствие ему небесное. Проверять никто не будет.
Николай Чистов был в криминальных кругах известен под погонялом Коля Чистый. Если кому-то необходимо было оружие, он мог смело идти к Чистому, который мог предложить довольно большой выбор. У него можно было приобрести и «берету», и «тэтэшник», и «стечкина». Калаши уходили на раз. Мины, гранаты, пластиковая взрывчатка, динамитные шашки – все всегда было в наличии. Разве что танк было бы проблематично подогнать, но все связанные с криминалом личности верили, что Коля и танк найдет, если понадобится. Где он все это брал, оставалось для всех загадкой, но разгадывать ее никто не пытался. Достаточно было заплатить требуемую сумму Чистому, и тот обеспечивал бандитов всем необходимым. И все-таки кто-то решился выяснить этот вопрос. Однажды Коля пропал, а на точке вскоре появились новые хозяева. Долго местные авторитеты не раздумывали. Этих новых хозяев просто вывезли в лес, где они показали место, где закопали Колю. Их прикопали живьем неподалеку. Обратно они так и не выкопались. Одного, кстати, оглушил ударом по затылку лично Наиль Галимов. Только Чистому было уже на это наплевать.
- Ты все понял, друг мой?
Азим смотрел дружелюбно, но за этой маской напускного дружелюбия пряталась настоящая жестокость, с которой Темеев мог бы с ним разделаться, если бы оказалось, что он навел на его заведение полицию. Решать вопросы с полицией ему не хотелось. Этот отмороженный татарин, псевдо-бизнесмен был всего лишь исполнителем заказов настоящих авторитетов, а через его клуб-ресторан шла реализация изрядного количества наркоты. Так что привлекать внимание полиции ему точно не стоило.
Аркадий понял его маску дружелюбия и поспешил покинуть не слишком гостеприимное место. Он вернулся в машину и долго еще стоял у обочины, не решаясь никуда направиться. Затем ему вдруг пришла в голову мысль, что ведь он не сказал Азиму, куда его человеку надо было бы отнести завтра ствол. Юрист подумал и решил, что, если Темеев так в себе уверен, то его человек будет в состоянии его разыскать. С этой мыслью он завел двигатель и поехал в сторону центра. У него мелькнула мысль, что неплохо было бы снять на ночь девочку, тогда ночь гораздо быстрее бы прошла.
Как он всегда считал, настоящие шлюхи были вовсе не те, которые стояли на обочинах трасс и отдавались проезжавшим мужикам за деньги. Для них это была просто работа и ничего больше. В агентствах организации досуга тоже просто работали обыкновенные девчата, относящиеся к сексу с клиентом просто как к работе. Настоящие же проститутки прятались в каждой юной красавице, разодетой в пух и прах, которая отправлялась в ночной клуб, чтобы кому-нибудь там отдаться. Для таких в этом был весь смысл жизни. Неужели эти дурехи думали, что тот, кто дерет таких, как они, в туалете ночного клуба, в результате окажется принцем на белом коне? Аркадий, неожиданно для самого себя громко рассмеялся и ударил по тормозам, чтобы не влететь в остановившийся прямо перед ним «геленд». Бритоголовый молодой человек уже хотел подойти разобраться, когда ему что-то сказали из салона «геленда». Он внимательно выслушал, послушно кивнул и поспешил обратно за руль. Аркадия это побудило снова во весь голос рассмеяться. Он продолжал смеяться, когда передняя дверь с пассажирской стороны открылась, и в салон влезла длинноногая красотка из тех, про кого он только что думал.
- Подвезешь, красавчик?
Он повернулся и оценочным взглядом посмотрел на юную богиню, каковой девушка себя наверняка считала. Упругая грудь, слабо прикрытая топиком, короткие шортики, заканчивающиеся где-то в районе середины ягодиц, туфли на высоченной шпильке. Оставалось выяснить только одну вещь, и Аркадий решил с этого вопроса и начать общение:
- Кукла, тебе восемнадцать хоть есть?
- А тебе не все ли равно? – обиженно проговорила девушка, надув пухлые губки.
- Вылезай отсюда, прошмандовка малолетняя. Мне статья за растление несовершеннолетней не нужна, - он перегнулся через девушку, почувствовав на мгновение, какой чудный аромат вкупе с энергетикой сексуального возбуждения от нее исходит, и открыл дверь.
- Да успокойся ты, мне двадцать четыре. Больной, что ли… - девчонка явно обиделась на прошмандовку.
- Что, и паспорт с собой есть? А ну покажи.
- Слушай, да пошел бы ты лесом, - фыркнула девица и сделала попытку выбраться из машины. – Если импотент, тогда так и скажи, а полицию нравов разыгрывать из себя не стоит.
- Погоди, - он схватил ее за локоть, - не обижайся. Поехали, покатаемся. И паспорт мне твой не нужен. И я не из полиции нравов, мне наоборот, от полиции сейчас подальше надо держаться.
- Ты что, убил кого-то? – голос девушки был испуганным,, но в глазах загоралось любопытство.
- Ага, убил. А перед этим изнасиловал несколько раз и в лесу бросил. На тебя, кстати, похожа была. Не страшно тебе еще? – он весело рассмеялся, заметив, как девчонка нащупывает ручку, чтобы прямо на ходу открыть дверь и выпрыгнуть из машины. – Да ладно, расслабься, пошутил я.
- Не, ты точно психанутый, - покрутила она пальцем у виска.
- Надо в следующий раз выбирать, к кому в машину садишься. Не дергайся, мне это на нервы действует. Сказал же тебе, что пошутил. Зовут меня Аркадий, я юрист, с сегодняшнего дня нахожусь в розыске. Но к юным представительницам прекрасного пола мой розыск отношения не имеет.
- Так я тебе и поверила, конечно, - девушка успокоилась, но продолжала настороженно поглядывать на него сбоку. – Мало ли чего про себя маньяки наплести смогут…
- Можешь, конечно, попытаться из машины выпрыгнуть. Только боюсь, что в лучшем для тебя случае, на такой скорости будет несколько переломов. И на дискотеку в следующий раз ты нескоро попадешь. Куда тебе ехать-то надо?
- А мы разве не катаемся просто так по городу? – моментальное преображение девушки бросилось ему в глаза, она закинула свои длинные ноги на приборную панель, прижав их к лобовому стеклу, и игриво на него посмотрела. – Так давай покатаемся, ковбой.
- Ну, и какие нынче расценки на живой товар? – задал он вопрос прямо в лоб, предпочитая не ходить вокруг да около.
- А тебе конкретно на что цены назвать? – она определенно над ним издевалась, судя по ироничной улыбке на ее губах.
- Ладно, договоримся.
Он нашел место, достаточно уединенное, чтобы предаваться там плотским утехам. Девушка легко рассталась и с топиком, и с шортиками, сладострастно застонав, когда он вошел в нее. Сидя, конечно, заниматься сексом было не слишком удобно, но другого ему сейчас и не надо было. Девчонка оказалась довольно неплохой любовницей, хотя до Людмилы ей было далеко. Зато она была намного моложе его прежней любовницы, а это вносило соответствующие коррективы и в сам процесс, и доставляло наслаждение только этим. Уже под утро, девушка, наконец, угомонилась и так и заснула на своем пассажирском сиденье. На ее губах играла довольная улыбка. Аркадий пытался заснуть, но сон к нему упорно не шел. Мысли буквально разъедали его мозг, стучались изнутри в черепную коробку. Только когда алый рассвет коснулся линии горизонта, его голова упала на грудь, и он погрузился в сон.
- Леха, поезжай домой, - Васнецов зашел с задумчивым видом в свой кабинет. – Свету с собой заберешь, хорошо?
- Конечно, шеф. А как же дежурство?
- Я сам останусь на дежурстве. Езжай.
Светлана хотела что-то сказать, чтобы возразить, но не решилась произнести ни слова, заметив, что он в таком странном состоянии. Подхватив свою сумочку со стола, она вышла вслед за Макаровым, и Васнецов остался в кабинете в полном одиночестве. Предстояло подумать обо всем сразу, а в течение дня времени на это не находилось. Он успел включить кофеварку и усесться в свое кресло, когда дверь открылась. На пороге стоял Алексей.
- Андрюха, все в порядке?
- Да, а ты что, Светлану уже отвез?
- Нет, она внизу дожидается. Отвезу, не переживай. Доставлю старшего лейтенанта с комфортом, насчет этого можешь даже не задумываться, - он посмотрел внимательным взглядом на своего начальника. – У тебя точно все в порядке? Ты какой-то непривычный вернулся от Главного. Не помню я, чтобы тебя когда-нибудь таким видел…
- Все точно в полном порядке. Мы снова в игре. Генерал самолично отменил действие приказа, отстраняющего нас от расследования убийства олигарха Бурцева. Так что готовься. Кстати, что там по сегодняшнему самоубийству вдовы?
- Что могу сказать, это было совершенно точно самоубийство. На веревке, на потолочной балке и на шее самой Бурцевой не обнаружено никаких отпечатков, кроме ее собственных. Точнее эксперт скажет только завтра.
- А ты это все откуда знаешь? – Андрей услышал щелчок кофеварки и налил себе полный стакан свежемолотого кофе.
- Проскурин забегал на минуту, пока ты у генерала был, передал на словах все, что ему удалось выяснить у эксперта и у Лисицкого. Да, кстати, чуть не забыл, эксперт сказал, что сегодня ночью будет с телом Людмилы Бурцевой работать, так что просил тебя звонить даже среди ночи, если вдруг у тебя вопросы будут.
- Вот я кофе выпью и так и сделаю. Не забудь Свету отвезти.
- А ее куда везти: к ней или к тебе? – Макаров выглядел смущенным собственным вопросом.
- Куда она сама захочет, туда и вези. Все, иди отдыхай.
- Есть, шеф.
Дверь за капитаном закрылась, и Андрей снова остался в одиночестве. У него уже зубы ныли от напряженных раздумий по поводу дела, возвращения полномочий на расследование которого он добился от генерала. Ему предстояло ответить самому себе на несколько вопросов. Во-первых, почему Людмила решила вдруг покончить с собой. В разговоре с ним она про это даже не заикнулась, и по ее поведению он не смог определить, что она готова себе на шею накинуть удавку. Во-вторых, где ему теперь было разыскивать юриста Королева, главное действующее лицо. Для этого, прежде всего, необходимо было выяснить, какая у него машина, ее номер, чтобы можно было все эти данные передать инспекторам дорожно-патрульной службы. Впрочем, он не зря задал вопрос генералу по поводу взяточничества, прочно укоренившегося среди сотрудников ДПС. Ни огромные штрафы, ни постоянные проверки, ни мрачная перспектива потерять работу и уйти с волчьим билетом – ничто не могло заставить инспекторов перестать брать взятки. А человек при деньгах, коим являлся Королев, мог легко откупиться от обычного «депса». В-третьих, где им предстояло искать Стаса Коваля. Молодой лейтенант, оказавшийся стукачом, мог направиться куда угодно. Можно было поднять все его связи: друзья, подруги, любовницы – и все равно искать его еще год или больше. Данные с его удостоверения были переданы в отделения полиции вместе с ориентировкой. Но невозможно было найти столько людей, которые занимались бы несколькими поисками сразу. Коваль унес с собой и ксиву, и табельное оружие, то есть в настоящее время представлял из себя вдвойне опасную личность. Ведь он мог применить оружие в любой момент. Затей он с оружием в руках, например, ограбление магазина или взятие заложников, взять его было бы легче легкого. А сейчас он мог быть где угодно. Васнецов задумчиво посмотрел в окно, пытаясь пронзить ночную темноту своим ясным взором. Где-то в этой темноте сейчас были и Стас, и юрист. И обоих необходимо было найти в срочном порядке. Наконец, в-четвертых, ему до сих пор было непонятным присутствие проверяющих из Москвы. Можно было допустить, что это они натравили УСБ на «убойный» отдел, что это они инициировали приказ об отстранении его лично и всех его подчиненных от расследования убийства Бурцева. Вот только сами они что за это время сделали? Ответ напрашивался сам собой: ничего. А входило ли вообще в их задачу что-либо предпринимать? Или убийство олигарха Бурцева было удачным стечением обстоятельств и теперь необходимо было контролировать ситуацию, чтобы никого по его убийству не нашли? На эти вопросы у него также не было вразумительного ответа. Единственное, что Андрей знал точно, то, что он поставил под удар свыше себя самого уже давно, но теперь под тот же самый удар он поставил и свое начальство. В случае, если бы по убийству олигарха никого не удалось найти, общественность была бы возмущена до предела. А уж если бы до них дошли слухи, что младший брат олигарха и его наследник арестован по подозрению в совершении убийства, сотрудников «убойного» отдела разорвали бы на части или линчевали прямо во дворе перед Управлением. Генерал имел достаточно связей, чтобы, в случае необходимости, просто сменить подконтрольное ведомство. А вот у остальных сотрудников, начиная от Истомина и заканчивая Проскуриным такой возможности не было.
Он отхлебнул кофе из чашки и поморщился, заметив, что кофе за его размышлениями давно уже остыл. Заново включив кофеварку, Андрей взял чистый лист бумаги и решил начертить возможные взаимодействия разных участников расследования. Можно было допустить, что в НИИ под руководством Микулича и впрямь что-то изобрели, он и сам стал жертвой этого изобретения. Королев берет это изобретение и испытывает его на мальчишке, который в припадке бешенства забивает старушку до смерти. Убедившись, что устройство вполне работает, юрист гипнотизирует с его помощью обычного прохожего, который, взяв пистолет, идет в закусочную и стреляет в олигарха. Бурцев умирает. Потом в парке недалеко от дома обнаруживают труп девушки, которая перед смертью была изнасилована, а потом ей перерезают горло. Было ли это убийство звеном той же цепи? Вряд ли, убийца не мог иметь отношение к олигарху. К тому же потом он же убивает своего друга и родную тетку. Еще один результат испытаний аппарата? Но с какой целью? Ведь Бурцев уже мертв. Или Королев помешался и начал зомбировать всех подряд?
Потом был взрыв его машины на кладбище во время похорон олигарха. Злоумышленники поняли, что он видит свет в конце тоннеля, и решили выход завалить. Не вышло, в машине был не он. Каким-то образом Миша догадался или почувствовал, что в машине взрывчатка, и высадил Женю. Преступники, видя, что он не останавливается в поисках, убивают Пашу Аронова, надеясь, что это остановит майора. Не вышло, он начал идти по следу злоумышленников, и едва при этом не потерял своих двух капитанов. Их планировали убрать напротив частного сектора, но слишком уж кустарно подошли к выполнению поставленной задачи. Потом Васнецов сам отправился в расставленную ловушку, и, если бы не ссора любовников, шансов выбраться из этой ловушки у него бы не было. Людмила Бурцева выпускает его из плена, а потом все ему рассказывает. Он уезжает, а несчастная вдова оканчивает свою жизнь в петле.
Майор подумал, что за всю ночь ему не разгадать этих загадок. Сняв с телефона трубку, чтобы его не доставали звонками, а звонили все дежурному, он улегся на маленький диван у противоположной стены, устроившись головой на одну из грядушек. И сам не заметил как заснул.
Глава 33
- Эй, просыпайся, - сквозь сон до него доносился женский голос, но Аркадий решил, что это всего лишь отголоски его сна. – Да просыпайся же, говорю.
Он с трудом разлепил глаза и в первое мгновение не понял, где находится. Потом подскочил на своем сиденье за рулем. Если бы салон автомобиля не был обит мягким материалом, юрист имел все перспективы размозжить себе голову, так резко он подскочил на месте. Повернувшись, он увидел, как девушка, с которой он провел накануне весьма неплохую ночь, смотрит на него, не сводя глаз. Почесав в затылке и зевнув, Аркадий опять повернулся направо, но девушка никуда не исчезла, так и продолжала сидеть на пассажирском сиденье.
- Силен ты поспать, мужчина. Да и в этом деле очень даже неплох, - она опустила глаза, чтобы скрыть румянец, выступивший у нее на щеках.
Он с недоумением смотрел на девицу, которую подцепил на улице прошлым вечером и с которой занимался сексом прямо в машине. Выбравшись с места водителя, Аркадий потянулся, чувствуя, как хрустят все его суставы, и кровь бежит по мышцам, не привыкшим к сну в автомобиле. Он вернулся мыслями к девушке, которая почему-то дождалась, пока он проснется. Другая могла бы украсть у него из кармана кошелек, пока он спал, и сбежать куда-нибудь. Эта так не поступила. Словно угадав его мысли, девушка подошла сзади и приникла к нему. От нее повеяло странной теплотой, которой Аркадий уже давно не чувствовал.
- Ты сейчас пытаешься для себя решить, почему я не сбежала? – она провела рукой вокруг. – А куда мне было идти? Ты нас завез в какую-то глухомань, так что давай возвращай меня обратно в город.
«Лексус» Королева стоял на земле, с которой в последние дни исчезли последние следы закончившейся теперь окончательно зимы. Землю уже вовсю покрывала молодая поросль травы. Ему внезапно захотелось просто улечься на эту траву и лежать, ничего не делая, только смотря в утреннее небо, следя взглядом за лениво проплывавшими облачками.
Из раздумий его вывело легкое покашливание за спиной. Он обернулся и опять с удивлением увидел позади девушку, которая не исчезла, как мираж, а терпеливо переминалась с ноги на ногу, ожидая, пока ее спутник насладится прекрасным утром.
- Ну, и когда мы поедем обратно? – нетерпеливо спросила она, спокойно глядя ему в глаза.
- А стоит ли нам ехать? Может, здесь остаться… - тихо проговорил он, но потом спохватился, ехать было необходимо. – Садись в машину, сейчас поедем, дай мне пару минут.
Он отошел к ближайшим деревцам, чтобы справить малую нужду, потом повернулся и недоверчиво посмотрел на девушку, которая уже забралась на пассажирское сиденье и ожидала, пока ее спутник сделает все свои дела. В-ответ на его недоверчивый взгляд она только развела руками, словно желая спросить, что еще его задерживает.
- Машину не угонишь, пока я?.. – Аркадий подумал, что продолжать не стоит.
- Я водить не умею, так что давай быстрее уже, - крикнула ему девчонка, высунувшись из окошка.
Справив малую нужду без всякой спешки, вдумчиво, он вернулся к машине и уселся за руль. Потом повернулся вправо, сморщившись от приступа боли в шее, которая менее всего была привычна к такому способу сна. Заведя двигатель, Аркадий посмотрел на показатель наличия бензина и сквозь зубы выругался, просто не смог сдержаться.
- Что еще? – девушка уже смотрела на него с нетерпением.
- У нас бензин на нуле, повезет, если вообще заведемся, - Аркадий вышел из автомобиля и открыл багажник втайне надеясь, что небольшая канистра, полная топлива, окажется в наличии.
Его мечтам не суждено было сбыться. Багажник был почти пуст, не считая запаски и небольшого ящика с инструментами. С яростью захлопнув багажник, он вернулся за руль и повернул ключ в замке зажигания. Двигатель затрещал и тут же завелся.
- Начало неплохое, - хмыкнул он и подмигнул девушке, день начинал приходить в норму.
- А если у нас с минуты на минуту движок заглохнет, потому что кое-кто не заправил машину, прежде чем отвозить беззащитную девушку за город в лес? Что тогда?
- Тогда, если ты не перестанешь болтать прямо сейчас, будешь толкать машину до самой заправки, - едко ответил ей Аркадий. – Понятно тебе? Так что сиди и молчи, а то накаркаешь еще…
- Я тебе, между прочим, не ворона, чтобы каркать, - обиженно парировала девушка его выпад.
- Сделай одолжение, замолкни, - он сосредоточенно вертел руль, стремясь выбраться на трассу, где всегда можно было остановить какого-нибудь автолюбителя и попросить у него бензина хотя бы пару литров. Ну, а если не попросить, то уж купить.
- Смотри, - внезапно закричала девушка и куда-то ткнула пальцем, едва не выколов ему глаз. – Я вижу заправку за поворотом.
И действительно из-за деревьев выглядывала заправка, на которой топлива, в этом Аркадий был уверен, было хоть залейся с головой. Даже если бы двигатель заглох, машину можно было просто дотолкать. Какие-то сто метров погоды бы не сделали. А мотор продолжал работать на последних каплях горючего. Им хватило как раз доехать до заправочного бокса, и тут двигатель чихнул и замолчал.
- Надо же, хватило впритык, - покачал головой Королев.
Он выбрался из машины, выбрал необходимый заправочный шланг, засунул его в бак своего автомобиля и отправился расплачиваться. Вернувшись, он увидел, что девушка вышла из машины на свежий воздух и собирается прикурить тонкую дамскую сигарету, стоя в непосредственной близости от заправочного насоса, спичка уже была занесена над спичечной коробкой.
- Стой, не смей, - заорал Аркадий как безумный и помчался к ней.
Она ошарашено уставилась на него, открыв рот так широко, что сигарета выпала и упала на бетон. Оператор станции тоже сообразил, что они все сейчас были на волоске от того, чтобы отправиться на Луну, как минимум. Он подбежал к девушке и выхватил у нее коробок со спичками из рук.
- Ты что, дура, забыла, где находишься? Твою мать, да мы все сейчас могли на воздух взлететь из-за одной овцы, которой вздумалось покурить!
У девушки был вид, как будто она собирается разрыдаться. Губы ее уже дрожали, и глаза подозрительно заблестели. Оператора это не останавливало, и он продолжал на нее орать. Привлеченные криком своего работника, из домика заправочной станции вышли девчонки-операторы, которые теперь смотрели на свою ровесницу с осуждением. А высказывания ей продолжались:
- Бляха-муха, овца ты дурная! Чуть всех нас в космос не отправила!
Подлетевший к ругающемуся оператору Аркадий не стал устраивать словесных перепалок, хотя как юрист именно этому и был обучен. Кулак правой руки со странным звуком врезался в скулу оператора, который от неожиданности отлетел на пару шагов и приземлился задницей точно на ящик с песком. С его лица не сходило выражение недоверия. Крупный парень, наверное, с детского сада не получал таких ударов, напротив, сам любил измываться над одноклассниками, если в его жизни вообще была школа. Он думал даже слезть с ящика с песком и подойти разобраться, кто это посмел его ударить. Но Аркадий так решительно сам двинулся в его сторону, что оператор был моментально низвергнут с занимаемых прежде высот.
- Любишь на молоденьких девчат орать, сука? – Королев гневно цедил слова сквозь зубы. – Больше ни на что сил не хватает?
- Она спичку рядом с заправщиком хотела зажечь, - простонал оператор, достав платок и прижимая его к быстро распухающей губе.
- Отныне запомни, тварь: если она захочет целый костер развести у тебя в заднице, ты только наклонишься, чтобы ей было удобнее поджигать. Понял меня?
- Понял-понял, только не бей больше, - парень с заправки был раза в полтора крупнее юриста и мог при желании скрутить его, но он привык к легкой добыче, а если добыча показывала клыки, он начинал паниковать и сдавался.
- А ты тоже молодец, - высказал, уже остывая своей спутнице Аркадий. – Быстро вернись в машину. Покуришь потом.
Девушка нырнула обратно на пассажирское сиденье, захлопнув за собой дверцу. В ее глазах легко было прочесть восхищение поступком юриста. Девчонки с заправочной станции тоже воззрились на него так, словно он был божеством, спустившимся к ним с небес, а не обычным мужчиной, вступившимся за женщину. Стряхнув последние капли бензина с пистолета в бак своего «лексуса», он уселся обратно за руль и выехал со стоянки. Отъехав на сотню метров и припарковавшись на обочине, Аркадий обернулся к своей спутнице:
- Вот теперь можешь смело идти курить. Только окурок за собой затопчи, как следует. Нам пожары вовсе не нужны. Ты бы хоть подумала, прежде чем на заправке прикуривать. Еще б костерок развела… Молодняк, всему вас учить надо.
Она и не думала выходить из машины, смотря на своего заступника с немым обожанием. Девушка почти справилась со своими эмоциями, но в последний момент все-таки не выдержала, обняла Королева за шею и запечатлела у него на щеке нежный поцелуй. Ничего эротичного в этом не было, но от этого поцелуя повеяло теплотой и нежностью. На одно мгновение юрист подумал, что все было бы в его жизни прекрасно, если бы не проклятая работа на олигарха и не его проклятая супруга, заставившая его-таки свернуть с пути истинного. Девушка, тем временем, даже не догадывалась, какая яростная борьба идет в его душе, а просто продолжала на него смотреть своими светло-голубыми глазами с теплотой.
- Не пойду я курить. И вообще брошу, наверное. Слушай, за меня со школы никто не заступался. Это оказывается так приятно. Спасибо.
Ему хотелось ей заметить, что ее школа была совсем недавно. И не стоит сейчас разыгрывать из себя эдакую взрослую женщину, которая тешит себя воспоминаниями о давних временах. Но он ей этого не сказал, чтоб не обижать. В конце концов, ему было накануне очень хорошо с ней, когда он мог, казалось, своими большими руками обнять ее молодое тело целиком. И почему, стало ему интересно, всякие хорошие вещи случаются в жизни тогда, когда уже поздно что-то менять.
Через двадцать минут они были в городе. Аркадий припарковал машину и обочины и полез в карман за бумажником, а потом задал вопрос, который оказался самым глупым его поступком:
- Сколько я тебе должен за вчерашнее? – юрист не имел этим в виду ничего оскорбительного, но по тому, как сразу потемнели глаза девушки, он понял, что сморозил глупость.
Не произнося ни одного слова, она вылезла из машины и направилась к автобусной остановке. Чувствуя себя полным идиотом, Аркадий вылез из «лексуса» со своей стороны и бросился за ней, догнав свою недавнюю спутницу на полпути.
- Подожди, прошу тебя, постой, - он запыхался, скорее от волнения, чем от быстрого бега. – Прости меня, я глупость сказал. Пойдем, я отвезу тебя к твоему дому, незачем тебе ждать этот автобус.
- Отстань от меня. Отпусти, кому говорю! Я сейчас на помощь позову, - она пыталась вырваться, и со стороны это было слишком хорошо заметно. – Ты самый настоящий кретин. Ты что, посчитал, что я тебе за деньги отдаюсь? То, что ты мог просто мне понравиться, тебе в твою дурную голову вообще не пришло? Идиот! Придурок! Отпусти меня!
- Эй, - проходивший мимо патруль заметил, как им показалось, что какой-то мужик тащит совсем молоденькую девчонку к своей машине, а она, естественно упирается. – А ну-ка отстань от девушки.
Заметив полицейских, Аркадий внезапно убрал руки и душевно улыбнулся сотрудникам, делая первый шаг к своей машине, припаркованной совсем недалеко, но как будто находившейся в другой галактике.
- Стой, кому сказал! – патрульный явно решил покрасоваться и продемонстрировать свои командные нотки в голосе.
- Все в порядке, господа менты, - довольно громко сказал «пепсам» Королев, продолжая отходить к своей машине.
Краем уха он услышал, как кто-то в собирающейся неподалеку толпе счел его обращение к полицейским смешным и хохотнул. Главное теперь для него было не делать резких движений. Аркадий снова взглянул на девушку, именем которой он даже не поинтересовался.
- Ты мне тоже очень понравилась. Я тоже со школы ни за одну девчонку не заступался. Прости меня, - выговорив последние слова, он бросился в свою машину, успев дать по газам еще до того, как полицейские подбежали к тому месту, где был припаркован «лексус».
- Номера запомнил? – поинтересовался один из патрульных у своего напарника. – Надо будет пробить по базе.
- Запомнил. Сейчас по рации запросим информацию.
Уже через пять минут у полицейских была полная информация о владельце машины. Лицо того патрульного, который услышал это первым, сразу приобрело какой-то землистый оттенок. Он подозвал к себе напарника и закричал в рацию:
- Оператор, повторите то, что только что сказали.
До обоих теперь доносился голос оператора, прерываемый многочисленными помехами, поэтому приходилось тщательно вслушиваться.
- Запрашиваемая машина, «лексус», цвет серебристый металлик, государственные номера Е двести шестьдесят пять МО, принадлежит некоему Королеву Аркадию Алексеевичу, юристу. Со вчерашнего дня находится в розыске. Любую информацию о его местонахождении немедленно передавать в главное управление уголовного розыска, лично майору Васнецову.
- Черт, ты хоть понимаешь, кого мы только что упустили?
Патрульные переглянулись, а потом одновременно обратили внимание на девчонку, к которой приставал, как им показалось, разыскиваемый Королев. Она по-прежнему стояла на том же месте, где и была, когда Аркадий ее остановил. Сейчас она думала о том, что сама виновата в том, что так ей понравившийся мужчина вынужден был сбежать. Она совсем забыла про то, что он ей рассказывал, что находится в розыске. Ксения, так ее звали, подумала в тот момент, что он просто прикалывается над ней, набивая себе цену. Сейчас у нее самой была замечательная возможность убедиться в том, что Аркадий говорил ей чистую правду.
Ее размышления были довольно бестактно прерваны подошедшими к ней патрульными, которые встали по обе стороны от нее, препятствуя ее возможным попыткам сбежать.
- Девушка, не торопитесь, - начал один из патрульных ласковым голосом. – У нас будет к вам несколько вопросов.
- Каких еще вопросов? – довольно сварливо отозвалась Ксения. – Я вам на ваши вопросы отвечать не собираюсь. Так что шли бы вы лесом, товарищи полицейские.
- Вы только послушайте, коллега, как это милое дитя с нами общается, - с издевкой, подражая интеллигентному общению господ с Пикадилли, обратился к своему напарнику первый патрульный.
- Может, она окажется более сговорчивой в «убойном» отделе, коллега? – поддержал игру первого его напарник.
- Какой еще «убойный» отдел? – Ксения резко развернулась к патрульным, непроизвольно сжав кулаки. – Я с вами никуда не поеду.
- Помилуйте, сударыня, вам и не надо никуда с нами ездить, - он весело рассмеялся, а вскоре смеялся и второй патрульный.
Отсмеявшись, сотрудник ППС снова заговорил в рацию:
- Оператор, сообщи в городское управление, что нами задержана девушка, предположительно спутница разыскиваемого преступника. Нам ее в наш отдел доставить, или за ней кто-нибудь приедет?
- Будьте на связи, я сообщу.
Вскоре они узнали, что за задержанной девчонкой послали машину, о чем с плохо скрываемой иронией сообщили ей. Она ничего не ответила, смотря прямо перед собой. По всему выходило, что это она подставила мужчину, который ей так понравился. Он был с ней нежен прошлой ночью, вступился за нее на заправке. Ну и что, что дураком оказался и начал ей деньги предлагать. Могла бы спокойно ему все объяснить. Тогда бы не получилось так, что они привлекли всеобщее внимание, в том числе и внимание совершенно нежелательное. Теперь ей предстояло решить, что же делать дальше. Вопросов Ксения не боялась – ей действительно нечего было сообщить следствию. Познакомилась с мужиком, по-быстрому перепихнулись у него в машине, вот и все. Она ему даже не представилась, когда он ей свое имя называл. Ее мерзкий внутренний голос, который она всегда ненавидела, подсказывал ей, что больше они с так понравившимся ей человеком не увидятся никогда. Причем случилось это исключительно по ее вине. И с этим ей теперь предстоит жить.
Васнецов проснулся оттого, что кто-то настойчиво хлопал его по плечу. Открыв глаза и сфокусировавшись, он увидел над собой склонившегося полковника Истомина. Изрядно помятый вид последнего оставлял желать лучшего. Его слегка пошатывало, а изо рта шел запах, перепутать который невозможно было ни с чем. С Андрея сразу слетели остатки сна, и он поднялся с дивана, напряженно глядя на своего непосредственного начальника.
- Что, веселая ночка выдалась?
Полковник нашел в себе силы только на один кивок головой, больше его силы воли ни на что не хватило. Вообще Васнецов своего теперешнего начальника таким с самого выпускного вечера в школе милиции не видел. Тогда молодой еще Истомин, вспомнилось ему, изрядно напился. Дошло до того, что он прогнал со сцены певца, а музыкантов его группы заставил себе аккомпанировать. Причем безбожно при этом фальшивя. Наконец, его самодеятельность всем надоела, и его было решено снять со сцены. Только взять будущего начальника уголовного розыска не было так просто. Одному он глаз подбил, другому нос сломал, третьему выбил бы зуб, но промахнулся и, прокрутившись на триста шестьдесят градусов, опал как озимые. Утром следующего дня у него был вид, похожий на тот, который был сейчас.
- Ты хоть дома был, Дима?
- Нет, - помотал Истомин головой. – Меня в таком виде на порог бы не пустили. Марина бы из меня всю душу вытрясла, ты ее знаешь…
Действительно Марину Истомину знали все сотрудники уголовного розыска. Сохранившая к своим тридцати девяти годам и фигуру, и лицо барышни на выданье, она приучила всех взирать на себя с осторожностью. Однажды незадачливый грабитель попытался в магазине ограбить кассу, так Марина его так отходила сумкой с продуктами, что бедняга был счастлив, когда за ним приехала полиция. Помятые и подпорченные об голову грабителя продукты магазин Марине поменял за свой счет, а личность супруги полковника Истомина, только-только примерившего полковничьи погоны, стала притчей во языцех. После того случая какой-то шутник заменил на доске почета фотографию Истомина, точнее, просто сверху приклеил на его место фотографию его супруги. Где этот шутник взял фотографию, для всех осталось загадкой, как и личность самого шутника. Васнецов, конечно, догадывался, что шутка была в стиле Макарова, но подставлять тогда еще старшего лейтенанта он не хотел и сдавать его не собирался.
Теперь он прекрасно понимал своего начальника. Судя по его утреннему виду, вечером он был много больше, чем просто навеселе. Неизвестно по какому поводу, но он напился. О поводе его и спросил Андрей.
- Вчера на ночной рейс посадили гостей наших столичных. После твоего визита к генералу они посчитали свое пребывание у нас бессмысленным. По-моему, весьма правильное решение. Слушай, - он посмотрел заискивающим взглядом на своего подчиненного, - у тебя здоровье поправить, ничего нет?
Тяжело вздохнув и не сводя сомневающегося взгляда с полковника, Андрей прошел к своему сейфу и достал оттуда бутылку водки, блюдце и стакан, потом к одному стакану добавил второй. На блюдце лежала тонко порезанная колбаска, а с краю приютились несколько корнишонов. Наполнив стаканы до середины, Васнецов подал один из них начальнику, который взял его дрожащей рукой, еле-еле донес его до андрюхиного, чтобы чокнуться и выпил до дна, тут же старательно занюхивая выпитое огурчиком. Андрей свою порцию выпил медленно, закусив колбаской. Натощак и после бессонной ночи, полной размышлений, алкоголь ударил тяжелым молотом по мозгу, но внутри разлилось приятное тепло.
- Ну что, начальник, еще по одной? – усмехнувшись предложил Васнецов.
- Не, я пойду у себя в кабинете прилягу лучше, пока меня никто не видел. А то скажут еще, что начальник уголовного розыска на работе бухает…
- Пропущенная вторая – без толку выпитая первая, - уверенно возразил Андрей. – Сейчас выпьем, ты пойдешь к себе, а секретаря я твоего предупрежу, что тебя ни для кого нет. Дзинь-дзинь, поехали.
Оба офицера гораздо увереннее опрокинули вторую порцию. Дмитрий потянулся к блюдцу и взял еще один огурчик, сначала старательно им занюхав, а потом уже и закусив. Недопитую бутылку и недоеденную закуску Васнецов убрал обратно в сейф.
- Пойдем, товарищ полковник, провожу тебя.
То, как, пошатываясь, полковник Истомин шел к своему кабинету в конце коридора, было достойно отдельной саги. Встречным сотрудникам он, не поднимая на них взгляда, отдавал честь, здороваясь заплетающимся языком. Они провожали его удивленными взглядами, а Андрей жестами показывал, что все в порядке. Молоденькая девушка, новый секретарь Истомина, пришедшая в отдел уголовного розыска без году неделя, с удовольствием бы вжалась в стену и испарилась. Андрей проводил начальника в его кабинет, проверил, нормально ли полковник устроился на своем диване, а потом вышел, закрыв дверь, и подошел к секретарше.
- Лучше всем говорить, что полковника Истомина нет на месте, - подмигнув, пояснил он.
- Хорошо, товарищ майор, - еле пролепетала секретарша, впервые узревшая своего начальника в таком состоянии. – А супруге товарища полковника, если она придет, то же самое говорить?
Работала девушка недавно, но уже успела наслушаться историй о жене своего начальника. К симпатичной секретарше считал нужным подкатить любой сотрудник, так или иначе наведывавшийся к кабинету полковника Истомина. Совсем недавно в этих краях оказался всем известный шутник и балагур Макаров, который, например, поведал Юле об истории в супермаркете, пытаясь произвести на нее впечатление. С тех пор Юля до паники боялась супруги начальника, хотя ни разу в жизни ее не видела. В ее представлении Марина Истомина рисовалась, как минимум, жутким монстром с четырьмя руками и огромными и острыми, как бритва, клыками, хотя ничего такого и в помине не было.
- А супруга пройдет мимо тебя, ни о чем не спрашивая и даже не заметив. Так что ей врать тебе не придется. Для всех остальных полковник на совещании, в отъезде, ловит рыбу на пару с генералом в Ахтубинской пойме, в-общем, придумаешь что-нибудь.
- Слушаюсь, товарищ майор, - робко ответила Юля.
- Да перестань ты трястись, - он подошел к секретарше и положил ей руку на плечо, всего лишь пытаясь успокоить, ничего другого этим не подразумевая. – Всякое бывает. Прослужишь тут подольше, и не такого насмотришься.
Девушка довольно вяло улыбнулась в-ответ, при этом вывернувшись из-под руки майора. От внимания Васнецова этот жест не укрылся, он неопределенно пожал плечами и отправился в сторону своего кабинета.
В кабинете его ждал приятный сюрприз. С крупными синяками на шее, но выглядевшая уже относительно бодро, у его стола сидела Мария. Увидев своего непосредственного начальника, она вскочила с места, но Андрей в два шага оказался рядом и усадил ее обратно, глядя на девушку с заботой любящего отца. Майор прекрасно знал, что Маше этой отцовской любви было явно недостаточно, но большего он ей дать не мог. Не в силах без содрогания смотреть на синяки на шее своего секретаря, он отвернулся на мгновение к кофеварке, но на самом деле хотел скрыть этим некоторое волнение, охватившее его.
- Как ты себя чувствуешь, Маша? – он задал этот вопрос, стоя к секретарю спиной, повернув к ней в пол-оборота голову.
- Спасибо, Андрей Сергеич, уже лучше. Мне врач говорил еще на пару дней задержаться, хотя бы на домашнем больничном, но я уже от безделья готова на стенку лезть, не могу я без работы время проводить, а у вас, наверное, некому важную информацию в компьютере поискать. Вот я и решила пораньше прийти…
- Молодец. Такого мастера как ты по поиску в различных базах данных у нас все равно нет. А мне просто необходимо узнать несколько вещей…
- Готова приступить к выполнению задания, - по-военному четко отрапортовала Мария, вызвав легкую усмешку у Васнецова на лице.
- Помнишь, ты разыскивала информацию на некоего Королева?
- Это юрист, - чуть задумавшись, сразу вспомнила Маша, - который когда-то с Микуличем, директором научно-исследовательского института, был знаком?
- Память у тебя просто замечательная, - не удержался от очередной похвалы Андрей. – Так вот мне нужна хоть какая-нибудь информация об этом юристе. Адрес его проживания, какая у него машина и тому подобное. Сделаешь?
- Конечно, сделаю, Андрей Сергеич. А когда надо?
- Да, вчера еще надо было, - отвернулся Васнецов к окну с чашкой кофе в руке. – Но я, как гостеприимный хозяин в своем кабинете, просто обязан тебе кофе предложить для начала. Будешь?
- Спасибо, Андрей Сергеич, я лучше пойду, поработаю. Соскучилась я по своему компьютеру, - она уже протянула руку к двери, чтобы выйти из кабинета, когда Андрей ее остановил.
- Маша, я тебе обещаю, мы найдем и накажем этого недоноска.
Мария только грустно посмотрела на своего начальника и ничего не ответила, выйдя из кабинета. Вместо нее в кабинет вошел выспавшийся и находящийся в отличном расположении духа Макс Егоров. В руке у него была зажата банка пива, но вчерашнего впечатления пьяного он не производил. Потупив взор, капитан виноватым видом подошел к столу Васнецова и аккуратно присел на край стула.
- Ты меня извинишь, начальник? Вот, чем хочешь, тебе клянусь, бес меня попутал вчера. Больше не повторится…
- Макс, а это что? – кивнул Андрей на пивную банку в руке капитана.
- Ой, - вырвалось у Максима, и он убрал руку за спину, - а это, чтоб здоровье поправить. Не могу ж я с больной головой и на службу… Новости есть?
- Тебе сначала хорошие или плохие? – Васнецов с вздохом покосился на пиво в руке и капитана, но решил не продолжать бесполезный разговор на тему злоупотребления алкоголем.
- Эге, а у нас бывают хорошие новости? Это уже само по себе хорошая новость.
- Маша вернулась, так что можешь пойти поприветствовать.
- И правда, хорошая новость. Но ты уж сначала мне все новости расскажи, начальник.
- Проверяющие отбыли восвояси. Ценой собственного здоровья наш полковник их вчера посадил на самолет, так что они уже, наверное, дома. А из плохих новостей: тишина по поводу местонахождения лейтенанта Коваля, самоубийство супруги убитого Бурцева и неизвестное местопребывание юриста Королева.
- А с чего вдруг самоубийство вдовы оказалось для нас такой плохой новостью? Я, конечно, понимаю, что смерть человека – это всегда печально, но все же…
- Она могла оказаться для нас самым ценным свидетелем. А теперь у нас на руках только ее предсмертная записка, в которой она рассказывает о ее отношениях с Королевым и указывает на него, как на главного виновника смерти ее супруга. А сам юрист будто испарился, никаких следов. Не может же он…
Его прервал телефонный звонок. Косо глянув на аппарат внутренней связи на столе, Андрей протянул руку и снял трубку, гадая, кто ему может звонить в такую рань.
- Майор Васнецов у телефона.
- Товарищ майор, дежурный беспокоит. Нам позвонил сейчас оператор из отделения полиции. Патрульные несколько минут назад упустили человека, который находится в розыске, согласно нашей ориентировке.
- О ком речь?
- О Королеве Аркадии Алексеевиче, юристе.
- Ну, и как же это произошло?
- Они только потом догадались, что это был он. Совершали обход по вверенной территории, когда увидели, что какой-то мужик пристает к совсем молоденькой на вид девчонке прямо на улице. Заметив патрульных, подозреваемый тут же перестал приставать, уселся в машину и уехал.
- Номер и марка машины есть?
- Так точно, товарищ майор. «Лексус» цвета серебристый металлик, госномер Елена, двести шестьдесят пять, Марина, Ольга. Патрульные все еще там находятся. Они решили пока задержать девушку, к которой приставал разыскиваемый, но она наотрез отказывается с ними говорить. Перезвонить им, чтоб доставили к нам?
- Не надо, я сейчас сам к ним приеду. Какой адрес?
Дежурный назвал адрес, и Андрей пожалел, что не распорядился доставить девчонку в Управление. Ехать предстояло к черту на кулички, на самую городскую окраину. Однако менять свое решение, пока дежурный ждал на телефоне, он не собирался. Поблагодарив того за информацию, он повесил трубку и махнул Максу подниматься со стула и следовать за ним.
- По коням, капитан, у нас есть подозреваемый в связи с Королевым. Поехали, надо с девушкой поговорить.
Как раз в этот момент в кабинет как всегда без стука вошел Макаров. У него на лице сразу нарисовалось вопросительное выражение, но Васнецов поручил ему оставаться в кабинете, а сам для начала решил зайти к Марии. Может, она уже успела что-нибудь найти. Его догадки подтвердились. Из всей возможной информации найдена была пока только машина, но марка и номер совпадали с названными дежурным по телефону. Значит, и вправду юриста патрульные упустили.
Усевшись в машину Миши Астафьева, которую он без зазрения совести продолжал эксплуатировать, Андрей выехал со стоянки, посигналив замеченной им на подходе к Управлению Светлане, но не стал останавливаться, провожаемый ее удивленным взглядом. Сейчас у него не было времени на разговоры. Майору казалось, что он, наконец, смог ухватиться за тонкую ниточку, которая могла привести его к раскрытию такого громкого преступления, как убийство известного на всю страну олигарха. Не щадя движка, он гнал автомобиль по второй продольной на южную окраину города. Справа от него в пассажирском кресле сидел Егоров, который только периодически поглядывал в сторону начальника, но не произносил ни слова. За годы совместной службы он привык, что весьма импульсивный Васнецов всегда старается играть на опережение, а поэтому всегда спешит. Вот и в этот раз он устроил на дороге настоящие гонки, на скорости обходя едущие с ним параллельным курсом автомобили, водители которых истошно сигналили ему вслед. Быть остановленным Дорожной полицией Андрей не боялся, но это могло вызвать задержку по времени, поэтому он волей-неволей, периодически одергивал себя и сбавлял скорость.
Избежав задержания только благодаря эффекту неожиданности – ведь патрульные могли и не знать, что имеют дело с человеком, находящимся в розыске – Аркадий ехал в сторону центра, намереваясь все-таки заехать ненадолго домой. Он допускал, что у дома уже может быть оставлена засада, но, с другой стороны, ментам нужно было время, чтобы пробить его адрес регистрации, ведь он его недавно сменил. Поэтому Королев ехал туда, практически не беспокоясь, что могут возникнуть какие-либо проблемы.
Подъехав к своему подъезду, Аркадий затормозил и старательно огляделся вокруг. Во дворе людей было не слишком много. Двое или трое выгуливали собак, в песочнице возились несколько малышей, а их родители зорко следили за перемещениями своих отпрысков. С площадки доносился стук баскетбольного мяча по бетонному покрытию. А вот у подъезда никого не было, не считая какого-то невзрачного вида паренька. В его внешнем виде настолько не было ничего примечательного, что можно было с ним проговорить часа два, а потом и не вспомнить, как он выглядел. Королев тоже не обратил бы на него внимания, если бы тот не поднялся со скамейки и не направился к «лексусу». Малозаметным жетом он показал Аркадию опустить стекло с его стороны, что юрист и выполнил тут же. Парень передал ему непрозрачный пакет, о содержимом которого Королев догадался сразу же, как пакет перекочевал из рук парня ему в руки, по тяжести.
- Тебе привет от Азима.
Это были единственные слова, которые Аркадий услышал от невзрачного вида паренька, который, передав посылку, тут же ретировался в неизвестном направлении. Разворачивать пакет возле собственного подъезда было глупо, поэтому он отъехал в дальнюю часть двора, подальше от любопытных глаз и уже там развернул пакет, в котором оказалась с виду новенькая «беретта», запасная обойма к ней и две пачки патронов. Азим Темеев в точности выполнил просьбу юриста. Словно в подтверждение его мыслей, раздался звонок. Глянув на определитель номера, Королев увидел, что звонит Азим.
- Здравствуй, друг мой, - он поднес телефон к уху, спрятав ствол обратно в пакет.
- Тебе передали посылку? – голос у Азима, как всегда, был холодным и неприветливым.
- Да, я только что получил твою посылку. Я твой должник.
- Нет, просто я тебе больше ничего не должен. Но я по-прежнему считаю тебя своим другом. И потому с болью в сердце вынужден тебе сказать следующее: не приходи больше ко мне, пока находишься в розыске. Если вдруг понадобится помощь, звони мне на этот номер, встретимся на нейтральной территории. Но, приходя в мой ресторан, ты меня сильно подставляешь. Не только перед ментами, но и перед серьезными людьми. Не обижайся на меня за эту просьбу, брат. Я не хотел бы тебя обидеть.
- Хорошо, брат, я тебя услышал. Однако надеюсь, что темные времена нас минуют, и тогда мы сможем с тобой встретиться.
- Иншаалла, - коротко ответил Азим на татарском и оборвал связь.
Услышав короткие губки, Аркадий отбросил телефон в сторону и снова достал из пакета «беретту». Красивый и смертельно опасный ствол повысил ему настроение. Модель пистолета с магазином на пятнадцать патронов, калибром девять миллиметров и флажком предохранителя с двух сторон затвора, что дело так же доступным его использование для левши. Юрист достал из пакета одну из коробок и быстро заполнил запасной магазин. Потом передернул затвор, дослав патрон в ствол, и вставил еще один на освободившееся место в магазине. Вот теперь он был во всеоружии.
Вот только куда ему теперь предстояло направиться? Не объявлять же ему было войну Управлению, а конкретно «убойному» отделу? А еще у него не шла из головы обычная девчонка, которую он подцепил в центре города прошлым вечером. Разодетая как последняя потаскушка, она оказалась, в-общем-то, не самой плохой компанией на всю ночь и все последовавшее за ней утро. Разве что они чуть на воздух не взлетели на автозаправочной станции, когда эта дуреха попыталась прикурить в шаге от колонки. Зато Аркадий успел почувствовать себя настоящим рыцарем, вступившись за юную особу перед хулиганской наружности оператором на станции. Он сказал девушке абсолютную правду – он действительно не вступался ни за кого со школы.
Тогда в школьные времена была у него, можно сказать, первая любовь. Еще чистая, не омраченная жизненными факторами влюбленность, когда не было мыслей о семье, о детях, о постоянных тратах денег на растущих потомков. Не думал юный Аркадий и о том, что у нее, вероятнее всего, ухажер, который намного старше ее, уже вовсю курит, употребляет алкоголь, водит машину, на сиденье которой она задирает перед ним свою юбку вечером, когда он подвозит ее до дома. Будущий юрист легко мог себе представить, как она отдается этому детине со сладострастными криками, а он просто получает удовольствие, не задумываясь о том, получает ли удовольствие она. В том возрасте его еще не беспокоили подобные размышления. Аркадий в том возрасте еще не познал радости близости с женщиной, хотя уже вовсю задумывался об этом, «гоняя шкурку» в своей комнате, листая журнал с полуголыми девицами. Но в юношестве он не был тем симпатичным мужчиной, каким ему суждено было стать впоследствии. Прыщи, напоминавшие вулканические образования на его лице, мешали ему обратить на себя внимание представительниц прекрасного пола. И эта блондинка, насколько он помнил ее звали Настя, всегда проходила мимо него, словно его и не было.
Но вот однажды, пусть на краткое время, но все изменилось. Тогда он учился в десятом классе, постепенно превращаясь в того красивого мужчину, которым он должен был стать годы спустя. В тот день ухажер Насти решил ее с утра подвезти до школы. А может, наоборот, хотел ей помешать туда пойти. И именно из-за этого они и поссорились. Аркадий как раз проходил мимо его «девятки», когда передняя дверца распахнулась, и юной светловолосое божество выбралось из машины, заставив юношу обернуться на нее, хоть он прекрасно знал, что она его не видит. Судя по повышенным тонам, на которых проходил разговор в машине, она явно ругалась со своим хахалем, у которого выдался свободный день, и он явно не прочь был провести его с подружкой, которая вовсе не желала оставаться наедине не только с ним, но и с двумя его друзьями, которые сидели в автомобиле сзади. Тогда Аркадий впервые рассмотрел Настиного ухажера вблизи. У него появилась такая возможность, когда он, сам того не осознавая, направился в зону конфликта. Хахаль как раз обошел машину и схватил Настю за руку. Не отдавая себе отчета в том, что он делает и чем рискует, Королев подошел вплотную и оттолкнул не ожидавшего такого действия от какого-то мозгляка детину. Детина сделал от неожиданности шаг назад, споткнулся о бордюр и приземлился задницей на асфальт.
- Убери от нее свои грязные лапы, подонок, - к своему собственному удивлению, говорил Аркадий без дрожи в голосе.
Ухажер Насти поднялся на ноги, даже не отряхнув от дорожной пыли свои потертые джинсы с дырой на колене. Взгляд, которым он посмотрел на будущего юриста, не сулил тому ничего хорошего. В глазах здорового детины Аркадий уже без труда мог прочесть собственную смерть, которая замерла в двух шагах от него. Оба приятеля ухажера оборвали смех, потешаясь над ссорой их кореша и этой симпотной шлюшки. Они в тот момент не сомневались, что их друг сумеет настоять на своем, и шлюшка отправится с ними, и они все смогут по очереди, а, может, и втроем одновременно, с ней позабавиться. Сейчас же смех как рукой сняло, они с двух сторон выбрались из машины и смотрели на вшивого школяра, смертника, который посмел бросить вызов их авторитетному другу, которому мало кто, даже среди его ровесников, смел перечить. По их мнению, дни юноши были сочтены.
- Ты посмел меня ударить, козел? – детина приближался к доживающему последние часы на этом гребаном свете парню, сжав кулаки. – Ты уже знаешь, что я с тобой за это сделаю?
Если бы в тот момент Аркадий дал слабину, его бы уже ничто не спасло. Старшие парни его просто избили бы, как минимум. Если бы он повернулся и побежал в школу, его ждал бы позор. Никто из девчонок, многие из которых задержались на школьном дворе, чтобы поглазеть, никогда даже не посмотрела бы больше никогда в его сторону. К тому же существовал вариант, при котором его догнали бы еще на улице и избивали бы при входе в школу. Дед, выполнявший функции вахтера, вряд ли смог бы хоть чем-то ему помочь. Все эти мысли пронеслись за одно мгновение в его голове. Аркадий бросил, как он думал, последний в жизни взгляд на любимую, хоть и безответно, девушку, которая наблюдала за происходящим с широко открытым ртом, поднеся к нему ладонь, словно пытаясь прикрыть зевок. Вот только по ее широко открытым глазам становилось ясно, что зевать она не собирается. Посмотрев еще раз на нее, Королев обернулся обратно и со спокойным выражением на лице скрестил руки на груди. Особо крупным парнем он не был и не полагал себя сейчас внушительно выглядящим. Так же полагал и ухажер Насти, смотрящий на него сейчас с хищной усмешкой и оттенком сожаления.
- Готовься к смерти, прыщавая рожа, - проговорил он и картинно вздохнул. – Не хочется расстраивать твоих папочку с мамочкой, но ты не оставил мне иного выбора.
Он выбросил правую руку красивым хуком вперед. Тому, кто испытал бы на себе этот удар, пришлось бы идти к стоматологу, чтобы сделать себе новую челюсть. Однако к его удивлению кулак пронесся сквозь пустоту, не встречая ни малейшего сопротивления. Юноша не выглядел силачом, но был очень ловким. Ему не составило труда уйти от удара. Одним ударом повернуть ситуацию в свою пользу, ему не удалось. А Королев, увернувшись от повторного удара, только с левой, поднырнул под руку противника и ударил тому в солнечное сплетение. Удар не был сильным, но от этого было еще обиднее. Дыхание сбилось, и детина согнулся пополам. Его же противник с усмешкой превосходства стоял над ним.
Если бы не прошедший ночью дождь, Аркадий совершил бы невозможное. Отдышавшись, Настин ухажер повернулся к своим приятелям, но те стояли столбом и не предпринимали попыток ему помочь, напоминая выражением своих лиц олигофренов, выведенных на прогулку.
- Вы что, не поможете мне? – с гневом обратился к ним детина.
- Да ты че, Витек, - один из двух приятелей оказался достаточно смелым, чтобы подать голос. – Этот мальчишка вдвое меньше тебя. Ты что, не можешь в-одиночку с ним справиться?
Витек услышал парня, которого считал своим другом, посмотрел на него взглядом, не обещавшим ему ничего хорошего, и снова повернулся к школьнику, который посмел ему сопротивляться. Тот по-прежнему стоял вблизи, но ничего не предпринимал, спокойно ожидая действий с его стороны. Взревев, Витек бросился на своего обидчика, который посмел его ударить. Теперь он не просто планировал избить парня, он всерьез думал его покалечить или убить.
И вот в этот момент мокрый асфальт сыграл с Аркадием злую шутку. В очередной раз уворачиваясь от удара противника, он поскользнулся на еще не просохшем от дождя дорожном покрытии и упал на спину. Быть может, ему бы удалось подняться, но Витек такого шанса ему не дал. Обычный школьник посмел его унизить, а за это заслуживал смерти. Он занес ногу, удар в футболе у него всегда был хороший, и ботинок врезался в живот парню. Потом был нанесен повторный удар, и школьник из последних сил откатился чуть в сторону, пытаясь восстановить дыхание. С правой стороны в боку что-то сильно кололо. Ребро явно было сломано, а возможно и не одно. Ему вообще показалось, что он встретился с шаром-молотом, которым здания разрушают. Пропусти он еще один подобный удар, и сломанное ребро проткнуло бы ему легкое. Но в этот момент раздался гневный окрик:
- Эй, пацаны, а ну перестаньте немедленно!
Витек повернулся на крик, рассчитывая врезать и тому, кто посмел вступиться за смертника, но увидел милиционера, который уже направлялся к месту действия. Он просто проходил мимо и увидел, что один парень бьет другого, который выглядел явно младше его. Он сразу направился к месту драки, планируя задержать здорового парня, который избивал школьника, но у того парня явно были другие планы. Витек еще раз с ненавистью посмотрел сперва на Настю, потом на так и не добитого им школяра, потом на своих приятелей, до сих пор стоявших как истуканы, и бросился к машине. Разборки с милицией в его намерения не входили. Вдавив педаль газа в пол, он стремительно покинул место драки. Его так и не разыскивали.
- Эй, парень, ты как себя чувствуешь? – наклонился милиционер к избитому подростку, который, на первый взгляд, производил впечатление отбивной. – Говорить можешь?
Рядом с милиционером опустилась на корточки Настя, смотревшая на Аркадия с выражением, которое никогда еще не появлялось у нее на лице при взгляде на прыщавого одноклассника. Она смотрела на него, как на героя, который не побоялся вступиться за нее перед ее парнем, точнее, перед бывшим уже парнем, в этом она не сомневалась. Настя знала, что ее ухажер никогда бы не смог вот так за нее вступиться, способный кинуться только на кого-нибудь, уступавшего ему в весе.
- Аркаша, ты как? – она прикоснулась к нему, и от этого прикосновения повеяло такой нежностью, что Королев и впрямь почувствовал себя лучше.
- У меня, по-моему, ребро сломано, - прохрипел он чуть слышно и, неожиданно для себя самого рассмеялся; это причиняло адскую боль, но он все равно смеялся, ничего не мог с собой поделать.
Милиционер, спасший ему жизнь, вызвал «скорую», и следующий месяц школьных занятий Аркадий пропустил. На самом деле, у него оказались сломаны два ребра, а еще одно дало трещину. Железный рант ботинка Витька был малоприятной вещью. Зато вернулся юноша в школу едва ли не в ранге национального героя. Его торс с правой стороны был надежно перехвачен гипсом, и он в школе не мог ничего писать и был освобожден от выполнения письменных заданий. Над ним уже никто не смеялся из-за его прыщей, которые начинали сходить на нет. А когда Настя при всех на перемене подошла к нему и поцеловала в губы, школьный коридор взорвался аплодисментами.
Отношения их с одноклассницей, впрочем, ни к чему не привели. Они встречались до самого выпускного вечера, после которого она отдалась ему в первый и в последний раз. Они много времени проводили вместе вне школы, ходили вместе в кино, она пару раз уговаривала его пойти с ней в театр, в чем Аркадий явно не нашел ничего занимательного. Его статус школьной знаменитости до самого конца следующего, последнего учебного года не становился меньше. И бывший ухажер Насти, с которой теперь встречался он, бесследно сгинул. Краем уха Аркадий однажды услышал разговор о парне, по описанию похожего на Витька, который связался с плохими парнями, вместе с ними ограбил ювелирный магазин и был убит при дележе награбленного. Это было ужасно, но ему искренне хотелось верить, что убитым был именно Витек. Он искренне был благодарен ему за предоставленный шанс быть с Настей, но в то же время ненавидел его, ведь этот здоровый парень едва не отправил его на тот свет.
Аркадий внезапно открыл глаза и обнаружил, что заснул, вспоминая свою юность. «Беретту» он все так же продолжал сжимать в руке, и если бы кто-нибудь проходил мимо машины, пока он спал, мог бы заметить оружие. Укорив себя за то, что не подумал об этом, Королев спрятал пистолет в бардачок и завел двигатель. Ему стало понятно, почему он вдруг вспомнил про Настю. Девушка, которая села к нему в машину накануне вечером, была очень на нее похожа. Внешне они сильно отличались, конечно, и, тем не менее, почему то она очень ему напоминала его школьную любовь. Теперь ему хотелось ее найти. Но где ему было ее искать? Она ведь ничего ему не рассказывала про себя. Помотав головой, отгоняя от себя остатки сонливости, Аркадий выехал со двора и поехал в направлении их вчерашней встречи. Поиск надо было с чего-то начинать. И вчерашнее место встречи было пока единственной зацепкой для него.
Глава 34
Васнецов и Егоров одновременно выбрались из машины и подошли к патрульным, которые уже не знали, куда им себя деть от безделья. Еще полчаса назад оператор с ними связался и сказал, что «убойщики» сами подъедут за девушкой. С момента того сообщения время стало тянуться бесконечно долго. В разговорах с девчонкой они больше не участвовали, несмотря на ее попытки их разговорить, только смотрели на нее усталыми взглядами и ничего не отвечали. За то время, что они провели в парке на скамейке, куда «пепсы» отвели девушку, они уже видели несколько способов заработать, но все эти «способы» прошли мимо них, не обращая на них внимания. Какая-то старушка, будто специально, устроилась почти напротив патрульных у входа в парк и принялась торговать маленькими самодельными букетами из полевых цветов. Лишить пенсионерку заслуженного заработка – что могло быть проще для сотрудников ППС из отдаленного района города, которые большую часть своей зарплаты именно таким способом и добывали. А бабка торговала цветами, даже не глядя в их сторону, будто назло. Вторая устроилась напротив нее с пирожками, которые предлагала каждому проходящему мимо.
- Денис, может, сходишь к бабке за пирожками, пусть спасет от голода тех, кто ее покой охраняет днем и ночью. А то кто знает, сколько нам еще здесь дожидаться? – обратился один патрульный к другому.
Тот вздохнул, посмотрел на девчонку, у которой на мгновение взгляд аж загорелся, стоило ей услышать про еду, потом поднялся со скамейки, дошел до старушки и о чем-то с ней разговорился. И оставшийся патрульный, и задержанная девушка следили голодными глазами за ходом диалога, но до них не доносилось ни слова. Впрочем, как убедился через минуту его коллега, патрульный, ушедший за пирожками, грабить бабушку не собирался, потому что было видно, как он полез в карман, достал деньги и передал их продавцу, а сам взял у нее из рук пакет с пирожками и уже более бодрой походкой пошел обратно. Только поесть им спокойно не дали. Рядом с входом в парк остановилась машина, из которой вышли двое мужчин в штатском и направились к их скамейке.
- Смотри-ка, к нам гости, - кивнул на приближавшихся мужчин Денису его напарник.
- А может, это «убойщики» за девчонкой пожаловали?
- А вот мы это сейчас и узнаем.
Предположение оказалось верным. Подошедшие к ним мужчины продемонстрировали им свои удостоверения: капитанское и майорское. Тот, который был старше по званию, что не укрылось от внимания Ксении, сразу внимательно посмотрел на девушку. От его спокойного, вовсе не тяжелого взгляда ей почему-то вдруг стало неуютно, и она перевела взгляд на пакет с пирожками в руках у патрульного.
- Девушка, вы голодны? – майор с укоризной посмотрел на патрульных. – Что ж вы, парни, себе пирожком набрали, а с девушкой даже не поделились.
- Так мы как раз собирались, товарищ майор, - ходивший за пирожками Денис быстро сориентировался и протянул пакет открытой стороной Ксении.
Девушка достала пирожок и с плохо скрываемым наслаждением вгрызлась в хрустящее тесто зубами. Ничего вкуснее, по ее мнению, ей еще не приходилось пробовать. Вероятно, голод был настолько силен, что даже обычные пирожки, пожаренные наверняка на прогорклом масле, показались ей замечательной пищей. У нее со вчерашнего дня маковой росинки во рту не было после ужина в шесть вечера, так что теперь и пирожок показался ей деликатесом. Съев, судя по размеру, настоящий расстегай в несколько укусов, она довольно облизала жирные пальцы, не обращая внимания на майора, которые все это время испытующе смотрел на нее. Ей было не до приличий.
- Ладно, вы свободны, бойцы, - обратился к патрульным офицер, а потом повернулся снова к девушке, - Вы предпочитаете пообщаться на свежем воздухе или поедем к нам в Управление? Чашка кофе после такого перекуса не будет лишней…
- Я бы хотела поехать домой, если не возражаете, - она робко взглянула на оставшихся рядом с ней офицеров полиции.
- Я бы, конечно, ничего не имел против, - пожал плечами довольно привлекательный, на ее взгляд, майор, - но нам передали, что вы общались около часа назад с опасным преступником. Мы бы хотели с вами об этом поговорить…
- Просто поговорить? И потом я свободна?
- Как ветер, - вмешался в диалог, как она припомнила, капитан, приехавший вместе с майором. – Дружелюбный диалог с нами и потом вы сможете идти, куда вам заблагорассудится. Если поговорим здесь, мы даже готовы вас отвезти ближе к центру, если вы, конечно, не в этом районе проживаете.
- Что ж, надеюсь, вашему слову можно верить?
- Слово офицера, - в один голос ответили и майор, и капитан.
- Тогда давайте побеседуем… Я слушаю ваши вопросы.
На взгляд Васнецова девушка вела себя довольно уверенно, что заслуживало уважения. Не было в ее исполнении ни малейшей заносчивости, попыток качать права. Смотрела она спокойно, но не вызывающе, хотя любая из ее ровесниц могла бы сейчас начать грубить, ожидая, что при свидетелях полицейские не станут с ней связываться. А за свидетелей прекрасно могли сойти обе старушки, торговавшие поблизости. Правда, одна уже собиралась заканчивать свою торговлю. В руках у нее оставался всего один букетик цветов, а ведерко было пустое.
- Скажите, - майор присел рядом с ней на скамейку, а его спутник отошел к бабке, торговавшей пирожками, судя по его выражению лица, просто посудачить, - вы давно знаете мужчину, с которым вас сегодня с утра видели?
- Давно ли я его знаю? – усмехнулась девушка, повторяя вопрос. – Да как вам сказать…
- Скажите, как есть. Мы же с вами не под протокол беседуем, - майор говорил спокойно, и она подумала, что у него безграничный запас терпения.
- Ну, слушайте. Я с ним знакома со вчерашнего вечера…
Ксения вкратце, насколько это было возможно, пересказала историю, как состоялось их знакомство, как они провели ночь, как проснулись с утра, и он отвез ее в город, высадив неподалеку от остановки. Майор ни разу ее не перебил, не задавал уточняющих вопросов, лишь внимательно слушал, глядя куда-то вдаль и думая о чем-то явно далеком, не относящемся к предмету их разговора.
- Понимаете, - без тени смущения она приближалась к завершению своего рассказа, - многие мои подруги так ищут своего принца. Правда, ни у кого из них пока не получилось, а одна вообще залетела от какого-то козла, который пропал после одной ночи с ней. Теперь ребенка в-одиночку воспитывает. Я спросила себя, чем я хуже, и решила, что ничем. Потому и отправилась вчера в центр города с друзьями. Друзья потом разошлись, а я стояла на остановке, ловя попутку. Я сначала думала, что получится денег подзаработать, а потом поняла, что парень мне просто понравился. И когда он меня привез сюда и стал денег предлагать, что-то во мне взбунтовалось против этого. Ну… не хотела я, чтоб он меня обычной проституткой посчитал, вот и психанула. Вылезла из машины, пошла к остановке, так он меня догнал, извиняться стал.
- И ты о нем ничего не знаешь, - уточняя, майор перешел с ней на ты так непринужденно, что девушка и не заметила.
- Откуда? Первый раз его вчера видела. И последний сегодня с утра. Я думала, он мне привирает про то, что в розыске находится, понимаете, вроде как хочет казаться круче, чем есть на самом деле. А он когда утром полицейских увидел, так сразу поспешил вернуться в машину и уехать. А я ему даже не сказала, как меня зовут…
- Да, кстати, нам ты об этом тоже ничего не сказала, - снова ввернул давно уже вернувшийся от бабки-пирожочницы Макс.
- Меня Ксения зовут. Ксения Миронова. Я учусь в педагогическом лицее, заканчиваю уже, хочу в университет переводиться.
- А получится, как думаешь?
- А почему нет? – девушка удивленно воззрилась на капитана Егорова. – Разницу в нескольких предметах сдам, и меня сразу на третий курс университета зачислят.
- Скажи, Ксения, когда Аркадий с тобой был, он никуда не отлучался?
- С утра по нужде отлучался, - голосом, полным иронии, ответила девушка. – Все время был в поле зрения, так что закон нарушить и убить кого-нибудь точно не мог. Я бы заметила.
- А ты думаешь, что разыскивают только за убийство?
- Я, конечно, не юрист, но что можно сделать такого, чтобы разыскивали, кроме как убить кого-нибудь? – она наивно хлопала глазками, глядя на обоих оперов.
- Иногда достаточно украсть что-нибудь, ограбить кого-нибудь, кого-нибудь просто побить, чтобы уже стать преступником и разыскиваться за свое злодеяние.
- Не похож он на грабителя. А вот побить мог, - она припомнила ситуацию на заправке. – Я на заправке прикурить пыталась, на меня оператор орать начал, так он вступился и морду ему набил. Его не за это разыскиваете?
- Нет, даже если бы разыскивали за это, оператору на заправочной станции надо было в полицию обратиться, побои зафиксировать, чтобы нам дело по факту причинения вреда здоровью возбуждать. Значит, говоришь, он на заправке на сотрудника этой самой заправки напал?
- Почему напал? Я просто глупость сделала: начала пытаться спичку зажечь в шаге от заправочной колонки. Мы ведь все взорваться могли, правда?
- Правда. Думай в следующий раз, прежде чем такие глупости совершать. Да и по ночам не советую тебе на дороге стоять, машину ловить, а то мало ли… И не видать тебе тогда университета.
- Да ну вас, пугать меня еще вздумали. Я ж сама вижу, к кому в машину сажусь.
- А у маньяка, по-твоему, на лбу написано, что он маньяк? – майор мрачно смотрел на девушку, отчего ей хотелось заплакать и сознаться во всех смертных грехах. – Увезет и больно сделает. А может и убьет…
- Вы скажите, у вас еще ко мне вопросы есть? – девушке очевидно наскучил разговор на пустую тему.
- Один вопрос остался. Аркадий в разговоре не упоминал, где он вообще обитает, куда собирается ехать, с кем у него, может быть, встреча назначена. Ничего такого от него не слышала?
- Нет, ничего подобного. Ночью нам не до разговоров было, - усмехнулась Ксения усмешкой взрослой женщины, многое повидавшей на своем веку, а не совсем еще сопливой девчонки, старательно макияжем старающейся себе возраст увеличить и проверяющей каждое утро, не стала ли у нее грудь больше, - а с утра он ничего такого не говорил.
- Ну, а если на чисто женский взгляд… Каким он тебе показался?
- Хм, интересно, - Ксения призадумалась. – Спокойным, уверенным в себе, с чувством юмора. Такой, если девушку в ресторан позовет, так будет знать какое вино лучше к горячему заказать. Одним словом, он мужчина, с которым всегда приятно провести время.
- И каким же образом женщины вот так вот определяют, с каким мужчиной им интересно будет время провести, а с каким нет? – Макс задал этот вопрос, скорее, себе, не ожидая ответа, но ответ последовал.
- У вас, у мужчин что главное? Чтоб девушка красивая была, стройная, чтоб ноги от ушей росли. А нам не обязательно красавец нужен, лишь бы с ним было приятно время проводить. Вот с вами, например, майор, я уверена, женщины себя хорошо чувствуют, - взглянула она в глаза Васнецову, - а вот с вами вряд ли…
- Вот спасибо, удружила, - Макс отвернулся в смущении.
- Вы не обижайтесь. Сами же меня спросили…
- Ладно, Ксения, спасибо, что время уделили. Предложение все еще в силе. Вас подвезти? А то из этого района не всегда можно просто выбраться.
- Спасибо большое. Если вам не трудно, подвезите, пожалуйста.
- Наш транспорт к вашим услугам.
Как Андрей и обещал, он не просто подвез девушку в центральный район, а еще и закинул ее по названному адресу. Уже вылезая из машины, она повернулась, чтобы попрощаться, и посмотрела майору прямо в глаза:
- Вы знаете, если бы все сотрудники нашей полиции так общались с людьми, как вы это делаете, думаю, что преступлений стало бы значительно меньше. Спасибо, что подвезли.
Ксения выбралась на дорогу, перешла ее в сторону подъезда, возле которого на лавочке уже собиралась местная компания старушек, вежливо поздоровалась, судя по вежливым кивкам голов бабушек в-ответ, и зашла в подъезд. У Андрея мелькнула мысль, что теперь девчонке не избежать пересудов на тему, что за двое взрослых мужчин подвозили ее домой. Ей оставалось только надеяться, что до родителей старушечьи пересуды не дойдут. Хотя лично он за это поручиться не мог. Не выходить же было из машины и показывать всем старушкам свое удостоверение и придумывать историю, как Ксения внештатным сотрудником помогает им в расследовании какого-нибудь дела. Тогда пересудов было бы еще больше. Вздохнув, он повернулся к Максу и у него на лице прочел те же самые мысли. Бабки, насквозь испорченные современным телевидением и сериалами, раздували обычно из мухи слона. А пострадать от этого могла простая девчонка. Так и не сказав капитану ни слова, Васнецов развернулся на узкой дворовой дороге и поехал в сторону Управления. Зря только бензин гоняли, так далеко ездили. Ничего особо нового девушка им рассказать не смогла. Да и, если посудить, чего такого могла бы им рассказать Ксения? Что бы они могли узнать у обычной девушки-на-одну-ночь? Ее слова о том, что якобы Аркадий ей очень понравился, гроша ломаного не стоили. С такой же уверенностью она могла бы им заявить, что вообще не встречалась никогда с разыскиваемым. Да она, может быть, так и сказала бы, если бы патрульные ее с ним не видели. Андрей выбросил мысли о юной особе из головы и сосредоточился на управлении машиной.
Макаров с Проскуриным сидели в кабинете и бездельничали. Алексей начищал внутри свой табельный пистолет, и тем же был занят Леня, хотя он совсем недавно немало времени уделил этому процессу. Неожиданно из коридора донеслись какие-то непонятные крики, а через мгновение в дверь всунулась с испуганным выражением на лице Мария. Оба опера уже поздравили ее с возвращением, а Леонид даже не поленился и сбегал до остановки за красивым букетом цветов, чем растрогал Машу до глубины души. Крики в коридоре доносились из того его конца, где был кабинет начальника уголовного розыска. Вошедшая в кабинет секретарша подтвердила догадку.
- Парни, там сейчас эту бедняжку просто затопчут.
- Какую бедняжку? Ты о ком так отзываешься?
- Да я про Юлю, секретаря полковника Истомина, - Маша даже ногой слегка притопнула от переизбытка эмоций. – Там Мегера пришла, и орет на нее, как будто Юля в чем-то виновата.
Мегерой все в Управлении звали супругу полковника. Мало того, что она была вспыльчивой без всякой меры, так еще и ревновала своего мужа ко всем подряд. Учитывая, что его новая секретарша была весьма смазливой особой, теперь ей крепко доставалось. Не сговариваясь, и капитан, и старший лейтенант бросились к кабинету Истомина. Прямо возле кабинета происходило сейчас самое интересное. Держа в руках толстый телефонный справочник, Марина Истомина, выходило, сама еще не решила, опустить этот фолиант на голову симпатичной девушке Юле или швырнуть его себе под ноги. Она уже собиралась принять окончательное решение, когда к двери кабинета полковника примчались «убойщики».
- Мариш, привет. Что за разборку ты опять устраиваешь? – с женой главного человека в уголовном розыске он общался на «ты» и по имени.
- Здравствуй, Леха. Да вот пытаюсь от этой секретутки правды добиться. А она мне ничего не отвечает…
- За что ты девчонку обижаешь? Она, между прочим, является сотрудником нашего отдела. Негоже так себя вести.
- Она от моего супруга ни на два шага не отходит. А теперь, видите ли, просто не знает где он. Говори, прошмандовка, - в бешенстве Марина была страшным человеком.
- Мариша, ты давай, наверное, успокойся, - Макаров подошел к супруге полковника и отобрал у нее справочник. – Поверь мне на слово, так всем только лучше будет.
Истомина так резко развернулась к нему, что Алексей подумал, как бы она его не ударила. Ее глаза метали молнии. Стояла она теперь спиной к кабинету своего супруга и не видела, что полковник стоит в дверях и с укоризной смотрит на нее. Заметив, как вытянулись по стойке «смирно» присутствующие, женщина обернулась и узрела своего благоверного, враз затихнув. Затем, кинув испепеляющий взгляд на секретаршу, она прошла в кабинет, озираясь по сторонам, не прячется ли кто-нибудь там, поманила своего мужа зайти вслед за ней и захлопнула дверь за его спиной с такой силой, что несущая стена задрожала мелкой дрожью. Прислушиваться к крикам за закрытой дверью Алексей не стал. Отвернувшись от кабинета, он подошел к молодой сотруднице и широко ей улыбнулся. Против подобной его улыбки еще никто из женщин устоять не мог. Вот и Юлия, быть может, против своей воли, но улыбнулась в-ответ сквозь уже выступившие на глаза слезы.
- Я, наверное, уволюсь, товарищ капитан, - пожаловалась она. – А то мне супруга товарища полковника житья не даст.
- С чего ты взяла? – очень натурально изумился Макаров.
- А вы ее разве не слышали сейчас, как она на меня орала?
- Да не обращай внимания, - Алексей махнул рукой. – У нее просто характер такой. Она и к предыдущей так же сперва относилась, а потом перестала. Истинно боевая подруга нашего полковника…
- Макаров, я все слышу, - увлеченный подкатыванием к молодой сотруднице, капитан не услышал, как открылась дверь кабинета, и чета Истоминых вышла оттуда, а Марина первым делом подошла и совсем с другой интонацией обратилась к секретарше. – Я искренне приношу свои извинения. Меня, бывает, заносит иногда слишком. Надеюсь, вы на меня зла не держите…
- Конечно, нет, - едва нашла в себе силы ответить Юля, которая, была бы возможность, с гораздо большим удовольствием укрылась бы за своим столом.
- Вот и замечательно, - по-деловому хлопнула в ладоши Истомина. – Дорогой, я тебя жду дома к ужину. Не опаздывай.
Полковник только молча кивнул и скрылся обратно к себе в кабинет. Смотреть в глаза молодой девчонке, которая работала у него с недавних пор секретарем, он спокойно не мог. Макаров спокойно проводил его взглядом и снова повернулся к Юле.
- Я же говорил, - задорно подмигнул он девушке. – А вообще мы обычно сидим в кабинете майора Васнецова в другом конце коридора. Если что, можешь смело заходить и обращаться к нам.
- Слушаюсь, товарищ капитан, - Юля уже говорила гораздо спокойнее.
- И перестань. Мы тут так не общаемся. Меня вообще-то Алексей зовут. А напротив кабинета Васнецова сидит его секретарь Мария. Ты, если понадобится, к ней тоже заходи, посекретничать между вами, девочками, например.
- Спасибо, Алексей. Я обязательно учту ваш совет.
- И выкать мне вовсе не обязательно. То, что я старше по званию, не дает повода женщина обращаться ко мне на «вы». Кстати, Маша, про которую я тебе говорил, вообще Лехой меня зовет и ничуть этого не стесняется. Сначала тоже смущалась, потом привыкла. Вот и ты привыкнешь. Так что нос морковкой, хвост пистолетом, и все будет нормально. А уволиться всегда успеешь. Пойдем, Леня, - махнул он рукой Проскурину, который его бесшумной тенью простоял все это время поблизости.
Вернувшись в кабинет, они застали там уже приехавших Андрея и Макса. Васнецов пил очередную, уже непонятно, какую по счету чашку кофе. Светлана по своей появившейся привычке стояла в пол-оборота у окна, скрестив руки на груди. Макс увидел оставленные на столе у Макарова приспособления для чистки табельного оружия и занялся тем же самым процессом. Сразу вслед за ними из коридора в кабинет вошла Маша, неся какие-то распечатки майору. Хотела отдать ему, но тот отмахнулся.
- Нашла что-нибудь, Маша? Читай вслух, чтоб все слышали.
- Хорошо, Андрей Сергеич. В интернете по частной жизни Аркадия Королева практически ничего нет. Все больше про его судебные дела. Женат никогда не был, адрес проживания не так давно поменял.
- И все? – Васнецов, скорее, устало, чем мрачно посмотрел на своего секретаря.
- Это было бы все, если бы я не полезла в дела, в которых Королев участвовал на профессиональной почве. Я подумала, что он может попытаться поднять свои старые связи, чтобы куда-либо податься. И вот что интересно: он ведь вел много дел, еще не будучи сотрудником корпорации «Россталь». И обычно дела его между собой не имели общих точек соприкосновения, кроме относительных. За одним исключением. Он дважды вытаскивал из тюрьмы некоего Азима Темеева, который…
- Знаю, - перебил ее Андрей. – По сути обыкновенная «шестерка» на побегушках у старших. Хотя предпочитает, чтобы его тоже считали авторитетом. Выполняет заказы реальных авторитетов, которые не хотят пачкать свои руки. Дважды действительно проходил по сто пятой статье, но оба раза его вытаскивал адвокат. Так вот, кто у него адвокатом был. Ничего не скажешь, мастер своего дела.
- Андрюха, а тебе его имя и фамилия ничего не говорят? – Макс отвлекся от процесса чистки оружие и внимательно на него посмотрел. – Судя по имени, он татарин. Татары ведь стараются вместе держаться…
- Да, Макс, я тоже об этом подумал…
- О чем? – не сообразил с ходу Макаров, еще частично находящийся во власти красивых глаз молодой секретарши полковника Истомина.
- Если ты забыл, у меня есть хороший знакомый Наиль, который этого Азима Темеева должен очень хорошо знать.
- Ну, я слышал, что вы с Наилем весьма дружны. А он тебя не пошлет после того случая с конвоируемым в изолятор Гариком Вербиным?
- Если пошлет, значит, будем искать другие ходы к Темееву. Не мне же к нему лично с визитом идти…
Андрей достал из кармана мобильник и набрал номер своего знакомого. Он терпеливо слушал длинные гудки в трубке. Наиль никогда не забыл бы мобильный телефон дома, уехав по каким-нибудь своим делам. Мобильник являлся для него практически продолжением руки. Однако теперь он либо не слышал звонка, либо просто не хотел подходить к телефону, увидев, кто ему звонит. Оставалось выяснить, кто из них более терпеливый. Оказался Васнецов, потому что в его мобильном гудки прекратились, и раздался хриплый голос Валиева:
- Слушаю.
- Здравствуй, Наиль. Как жизнь? Как здоровье?
- Все в порядке, иншалла, мой друг, - Наиль, похоже, не держал обиду на майора за недавнюю проваленную операцию, но Васнецов все же решил уточнить.
- Я так понимаю, что ты не держишь на меня зла, друг мой, за нашу недавнюю встречу?
- Нет, Андрей, зла я на тебя не держу. К тому же я все же решил свою проблему, как я тебе и говорил, - судя по интонации, Наиль улыбался.
- Ты хочешь сказать?..
- Я хочу сказать, друг мой, что я давал слово наказать этого шакала, и я его наказал, пусть и не так, как собирался изначально.
Андрей понял, что имеет в виду его знакомый. По его словам выходило, что Гарик был убит в ИВС, где содержался под стражей в ожидании суда. Оставалось загадкой, почему ему не передали сведения об этом, хотя он понимал, что начальник изолятора вовсе не должен был ему докладываться. К тому же майор сам утверждал, что снял с себя всю ответственность за жизнь Игоря Вербина, когда передал его под стражу в ИВС. Да и звонил он сейчас совсем по другому поводу.
- Ладно, Наиль, я тебе не поэтому сейчас звоню, - он изо всех сил пытался изобразить дружелюбие в своем голосе, ведь собирался просить Татарина об услуге. – Мне нужна твоя помощь.
- Совсем недавно мне нужна была твоя помощь, Андрей, и я встретился с тобой и просил тебя мне ее оказать. Ты мне тогда отказал…
- …потому что, если бы я согласился, то нарушил бы закон.
- Именно поэтому я и не злюсь на тебя. Говори, что тебе от меня нужно. Обещаю сделать все, что в моих силах, - Валиев говорил спокойно и рассудительно, не поддаваясь эмоциям.
- Ты знаешь такого человека, как Азим Темеев, который плотно связан с криминалом и выполняет заказы многих авторитетных людей, которые не хотят сами пачкаться.
- Да, я знаю Азима. Он сейчас является владельцем ресторана «Якут», куда я, бывает, захаживаю, чтобы отведать наших национальных блюд. Повар у него просто находка. Татарский эчпочмак готовит так, что рискуешь его съесть вместе с собственными пальцами. Шурпу готов съесть вместе с ложкой. Очень вкусно готовит…
- Я тебе позвонил, Наиль, не для того, чтобы выслушивать лекции о кулинарных изысках в ресторане Азима. Я хотел бы через тебя узнать, обращался ли к нему некто Королев Аркадий в последнее время и зачем.
- Это который известный юрист? А что противозаконного может быть в его обращении к Азиму? Аркадий несколько раз вытаскивал Темеева с зоны, когда все вокруг советовали ему сухари сушить. Не знаю, как у вас, у славян, а татары добро всегда помнят.
- Наиль, мне нужна только информация. Мне в данный момент все равно, связан ли до сих пор Азим с криминалом, или просто содержит свой ресторан. Информация, и не более того. Ты можешь мне организовать с ним встречу?
- Ты предлагаешь мне попросить у моего соплеменника за мента? А если он мне просто рассмеется в лицо? Я, конечно, и сейчас считаю тебя своим другом, но то, о чем ты просишь, это слишком.
- Наиль…
- Нет, Андрей, послушай меня. То, что ты у меня просишь, невыполнимо. Я не буду у него спрашивать про Королева для тебя, а спрошу между делом, чтобы это выглядело, как будто я интересуюсь его делами. Это не будет выглядеть подозрительно.
- Спасибо и на этом, Наиль.
- Сау, - в трубке после короткого прощания Валиева раздались короткие гудки.
Бросив ненужный больше мобильник на стол, Андрей обвел взглядом всех присутствующих. Макс вернулся к чистке пистолета. Света все так же продолжала стоять у окна, только теперь полностью к нему отвернулась. Макаров раздобыл где-то кроссворд и теперь с заумным видом сидел у себя за столом и пытался его разгадывать с переменным успехом. Проскурин подглядывал в вопросы к этому кроссворду и тихо подсказывал своему старшему товарищу какое-либо слово. Наконец, именно Алексей нарушил тишину. После очередной подсказки Леонида, он вскочил со своего места и передал газету своему младшему товарищу.
- Не, ты такой умный, да? Вот сам и разгадывай теперь. Шеф, ну что Наиль? – он с напускной злостью посмотрел на Проскурина, который с довольной ухмылкой уселся за его место за столом, и отправился к кофеварке.
- А что Наиль? Спроси у татарина ответ – получишь и да, и нет. Обещал поинтересоваться, но это максимум. И если Азим ему ничего не скажет, мы опять будем крутиться на одном месте, как слепые щенята.
- А по-твоему, что будет делать Аркадий сейчас?
- Зная, что находится в розыске? Опасаясь, что его могут узнать и задержать? Я без понятия, что он будет делать. По мне так проще всего ему было бы повеситься, как Людмила Бурцева сделала. А еще лучше вместо нее. Нам бы тогда было гораздо проще.
- Это, интересно, почему, - Макс оторвался от своего нудного занятия и взглянул на начальника, который ответил ему усталым взглядом.
- Потому что, Макс, мы бы в таком случае, искали только безжизненное тело, которое никак не смогло бы перемещаться. А сейчас мы имеем дело с очень подвижным виновником преступления, который, будь на то его воля, может по десять раз в день менять место своего пребывания.
- А я бы все-таки домой к нему наведался… - Макс посмотрел мечтательным взором на потолок, а потом переместил его на своего начальника. – Вдруг он все-таки там?
- С его стороны было бы глупо…
Дверь в кабинет открылась без стука. На пороге стояла Маша с суматошным видом, которая в данный момент затруднялась с выбором слов, чтобы сказать о причинах такого своего состояния. Она только открывала и закрывала рот. Устав ждать результатов пантомимы, Васнецов слегка хлопнул рукой по столу, и Марии это, как ни странно, помогло. Она набрала в грудь побольше воздуха и одним махом выпалила:
- Стаса задержали. Коваль доставлен в отделение полиции
Словно подброшенный невидимой пружиной, майор сорвался со своего места, сделав знак остальным оставаться в кабинете, позвав с собой только Макса, который как раз только что собрал вычищенный им пистолет. Уже взялся за ручку двери, чтобы выходить, потом задержался, взглянув на Машу:
- В каком он отделе?
- ОВД Ворошиловского района на Баррикадной…
Она хотела еще что-то добавить, но Васнецов уже не слушал. Судя по стуку его каблуков, он уже несся вниз по лестнице. Макс ненадолго задержался в кабинете, но потом бросился следом, махнув рукой Макарову, чтобы тот оставался за старшего. С ним остался и его постоянный спутник Леня Проскурин.
Егоров догнал начальника у самой машины. Тот уже распахнул дверцу со стороны водителя и собирался прыгать за руль, когда капитан его остановил:
- Андрюха, стой. Нам бы сейчас не напортачить…
- Ты о чем? – майор так резко развернулся в его сторону, что Макс подумал на одну секунду, что тот собирается его ударить. – Что ты хочешь от меня услышать? Что мы просто возьмем ублюдка под белы рученьки и доставим в Управление? Да у меня просто руки чешутся пристрелить этого щенка…
- …и сесть вместо него? – Егоров терпеливо слушал своего старого друга и начальника, но не пускал его за руль. – Не забывай одно: оэсбэшники спят и видят, как бы им привлечь нас к ответственности. Лучше всего сразу к уголовной, так мороки меньше. Состряпают дельце и отправят нас куда-нибудь в солнечный Магадан. А там на лесоповале какое-нибудь дерево «случайно» зашибет бывшего майора угро, и многие бандиты останутся безнаказанными.
- Что ты предлагаешь? – Андрей захлопнул дверцу машины и отошел на несколько шагов.
- Пусть его привезут к нам. Пусть все наши ему в глаза посмотрят. Потом побеседуем с ним о жизни и закроем в камере, пусть там посидит.
Взбешенный вид майора постепенно сходил на нет. Собираясь усесться в машину, он напоминал частотой своего дыхания загнанного гончими хищника, но теперь дышал ровно и глубоко, размышляя над словами Егорова. Чувствуя, что победа в этом раунде достанется ему, Макс усилил свой натиск и схватил начальника под руку. Тот попытался вырваться, но все попытки освободиться терпели неудачу, капитан держал его крепко.
- Андрюха, не надо нам сейчас кипеш устраивать. Поговорим с мальчонкой. Может, он нас и на товарища, которому нас закладывал столь усердно, выведет. А там не за горами и задержание юриста. Он ведь совсем без поддержки останется. Не зная, что у нас в отделе творится, он может пойти на какие-нибудь необдуманные шаги, что нам только на руку будет. Тут-то мы его и сцапаем. Да здравствует уголовный розыск.
- Тебе надо после выхода в отставку книжки начать писать. Озолотишься. И все-то у тебя так гладко выходит на словах. Ладно, пойдем обратно. Пусть дежурный позвонит в ОВД, чтобы нашего невезучего лейтенанта привезли.
- Не надо это дежурному поручать. Сам позвони. Нечего слухи в Управлении плодить.
- И снова твоя правда.
Майор с капитаном, который больше не поддерживал его под руку, уверенный, что начальник уже никуда не кинется, вышли с автостоянки и скрылись в Управлении, провожаемые заинтересованным взглядом дежурного, вышедшего со своего поста на перекур.
Вероятно, именно звезды сошлись на небосклоне именно подобным образом, что Коваль так глупо попался. Если бы можно было вернуть все обратно, он не допустил бы свою роковую ошибку и не достал бы из кармана удостоверение, по которому его и вычислили.
Стас был практически уверен, что ему удалось задушить Марию (туда ей и дорога), а потом незамеченным выскользнуть из Управления. Вошедшая Светлана явно его не заметила. Однако его почти звериное чутье, компенсирующее нехватку опыта, заставило его задержаться неподалеку, чтобы последить за развитием событий. Он поймал себя на явной ошибке, услышав, а потом и увидев карету «скорой помощи», подъехавшую прямо к центральному входу. Врач и медбрат выскочили из машины и побежали внутрь Управления. Неужели выходило, что Мария осталась жива? Кому еще могли так срочно вызывать «неотложку»?
Через несколько минут ответ на его вопрос был получен. Сначала еще один медбрат выскочил из машины и бросился в здание Управления, а потом оттуда появился доктор, а следом за ним санитары несли носилки с Марией, лежавшей на них. Пока врачи отсутствовали наверху, Стас переместился ближе и теперь он мог отлично разглядеть, что Маша дышит, просто находится, вероятнее всего, без сознания. У него было при себе табельное оружие, но ведь не мог же он устраивать стрельбу средь бела дня на улице.
Все следующее время вплоть до сегодняшнего дня Коваль пил. Поссорившись со своей матерью, у которой годы могли забрать все, кроме тяжелого характера, он сказал ей, что у него проблемы на работе и, хлопнув дверью, ушел из дома, отправившись на съемную квартиру убитого Маношина, о которой не знал никто, кроме них двоих. На службе действительно были проблемы, вот только о размере этих проблем он умолчал. И о том, что уже находится в розыске, сам еще не знал, потому и не сказал.
Сегодня днем, уже под вечер, Стас проснулся в чудесном настроении и без всякого похмелья, что было странно, ведь накануне перед сном он выпил весьма много этих дурацких коктейлей, от которых только отмирает печень и раскалывается с утра голова. Батарея алюминиевых банок до сих пор ровным строем возвышалась на подоконнике. Кинув на них взгляд и поморщившись, он направился в ванную, чтобы с помощью зубной пасты избавиться от этого мерзкого привкуса во рту, который был для него напоминанием о выпитом.
О квартире об этой никто не знал, кроме Стаса и покойного Ильи. Маношин снял это жилье, чтобы иногда видеться то с одной, то с другой, то с третьей своими подругами. Ему странным образом везло, и ни одна из них не догадывалась о другой. Они удовлетворялись периодическими встречами с молодым человеком на его съемной жилплощади, и никто из них не планировал сделать ему сюрприз в виде своего неожиданного появления.
А теперь на этой квартире пребывал его друг детства, по чьему навету Маношина и убили. И Стас теперь сколько угодно мог твердить, что он просто упомянул о том, что его друг знает о его предательстве, не думая о том, что того убьют. Он догадывался, что преступники могли заставить замолчать молодого лейтенанта только одним способом.
Стас вернулся в комнату и долго стоял у окна, невидящим взглядом смотря наружу. Потом он неожиданно яростно махнул рукой, сметая банки из-под коктейлей с подоконника, и они все посыпались в разные стороны с противным жестяным звуком. Звук этот больно резанул по ушам молодому человеку, и он болезненно сморщился. В голову его вернулась похмельная головная боль, которая, видимо, забыла навестить его при пробуждении. Теперь же его голова ныла и стенала. Схватившись за волосы и не заметив, что многие из них он просто выдирает, Стас уселся на диван и несколько минут сидел без движения. Он успел даже подумать, что ему стоит пройти на кухню, взять нож и, зажмурившись, резко перерезать себе вены, отстраненно наблюдая за тем, как жизнь медленно вытекает из него с каждой каплей. Коваль поднялся с дивана, подошел к стене и нанес несколько сильных ударов кулаком по ней. Взрыв чудовищной боли заставил его согнуться пополам, схватившись за покалеченную руку, и застонать. Вероятно, он не рассчитал силы удара и сломал себе пальцы на руке. В жизни Стас никогда не дрался, если только в детстве схватываясь с лучшим другом из-за мелочей и тут же мирясь с ним. Отсутствие опыта регулярных драк привело к весьма неумелым ударам с правой в стену. Теперь рука опухала прямо на глазах, отзываясь новыми приступами боли на каждую попытку хоть немного согнуть пальцы. Надо было следовать в травмопункт и накладывать на покалеченную руку гипс, а до тех пор действовать исключительно левой. Постанывая от боли, Коваль оделся – управляться с одной левой рукой было тяжеловато и непривычно – и вышел из съемной квартиры. Ему повезло несколько больше, чем Виталию Бурцеву, и он никого не встретил по дороге вниз по лестнице.
Не подозревая о том, что уже второй день находится в розыске, Стас бодро шагал по улице, не глядя по сторонам, пряча покалеченную руку в кармане легкой куртки, которую надел, выходя из квартиры. Раньше в этой куртке ходил Маношин. Теперь она пригодилась его другу детства – весь день было пасмурно, ветрено и дождливо. По пути в травмопункт ему встретился стенд, на котором полицейские из отделения, находившегося неподалеку, вывешивали фотороботы разыскиваемых людей. Это делалось специально для бдительных пенсионерок, которые, в погоне за пусть небольшим, но вознаграждением, могли прийти и рассказать, что видели разыскиваемого. Только отдача с этого «нововведения» была совсем маленькой. Если раз в год какая-то из старушек и приходила к участковому, чтобы получить с него двести, а иногда и триста рублей, рассказав, где и когда видела преступника, то этим все и ограничивалось.
Вот только сегодня все случилось по-другому. Стас как раз дошел до стенда и равнодушным взором скользнул по фотороботам убийц, грабителей, насильников, которые числились в розыске, когда один снимок заставил его замереть на месте. Это был не фоторобот, а именно фотография, с которой на Коваля с серьезным выражением лица смотрел он сам. Он помнил эту фотографию, ее сделали практически сразу после того, как юноша примерил лейтенантские погоны. Точно такое же фото было у него и в удостоверении, которому теперь была грош цена. Глядя на свой снимок, не мигая, Стас в срочном порядке решал, что ему делать дальше. Между прочим, и в травмопункт ходить не следовало. Ведь самыми заядлыми посетителями поликлиник были как раз те самые старушки, которые могли теперь его опознать. И в следующий раз на выходе из съемной квартиры его ждал бы патруль.
Коваль медленно отошел от стенда, не глядя по сторонам, и не заметил, как к тому же стенду подошла бабка, катившая по дороге тележку. Ее зоркий взгляд сразу уловил сходство между человеком на снимке и парнем, который только что этот снимок разглядывал. В мыслях о вознаграждении (а может и о правительственной награде, чем черт не шутит) старуха набрала в легкие побольше воздуха, и утреннюю тишину огласили ее крики:
- Полиция! Полиция, помогите!
Стас обернулся и увидел бабку, которая старательно звала кого-нибудь из службы охраны правопорядка к себе на помощь. С громадным удовольствием он бы ее задушил. Или, по крайней мере, пристрелил. Думать времени у него не оставалось. Достав служебный пистолет, который он перед выходом засунул за ремень и скрыл курткой с удобной ему теперь стороны под левой рукой, он уже навел его на женщину, которой оставались жить считанные секунды, когда Коваля остановил мужской окрик:
- А ну-ка брось пистолет, парень. А лучше медленно и осторожно положи его на землю и подними руки над головой.
Коваль и не думал предположить, что попадется на глупую уловку простого гражданина, изрядно в своей жизни пересмотревшего американских боевиков. Он видел, что со стороны отдела к нему уже мчится патрульный, который просто вышел покурить и услышал крики старушки. Резко развернувшись и падая на больную руку, Стас одновременно достал пистолет и услышал хруст сухожилия, поняв, что, на этот раз, травма его гораздо серьезнее, и выстрелил. Пуля попала жертве американского кинематографа в плечо, а боль застлала на мгновение глаза лейтенанту. Через несколько секунд он почувствовал, что сильные руки разворачивают его на живот, выбив предварительно пистолет из его руки. Стальные браслеты защелкнулись на его запястьях, одно из которых он вывихнул, упав на него всем своим весом. От сильной боли он потерял сознание.
Пришел Стас в себя уже в отделении полиции, сидя в камере, куда обычно сажали бомжей и пьяниц, которых патрульные задерживали на улице. Со своего места он отлично видел, как задержавший его сержант что-то усиленно доказывает дежурному. В его ушах стоял звенящий шум, который мешал ему расслышать их разговор, и он попытался заговорить сам:
- Я офицер полиции, - он не узнал собственного хриплого голоса, но увидел, как резко обернулся к нему сержант. – Удостоверение в заднем кармане. У меня, похоже, сломана рука, и мне нужен доктор.
- Удостоверение твое уже у меня, лейтенант Коваль, - подошел к камере сержант, похлопывая зажатой в одной руке «ксивой» по другой. – Как самочувствие?
- А ты сядь сюда вместо меня, остолоп, и сам почувствуй разницу, - огрызнулся Стас, чувствуя, как боль в вывихнутом (а может, и сломанном) запястье нарастает с каждым мгновением. – Я, по-моему, ясно выразился, что мне нужен доктор. Или у тебя со слухом плохо?
- Не груби, - только усмехнулся ему в-ответ совсем не мрачно сержант. – Врач уже здесь. «Скорая» подъехала две минуты назад, и сейчас там оказывают помощь тому парню, которого ты подстрелил. Твое счастье, что пуля не задела никаких важных органов, и жить он будет.
- Почему меня задержали? На каком основании?
- Ну, по крайней мере, за применение табельного оружия против мирного населения, - снова усмехнулся сержант. – Этому придурку повезло, что ты его не убил. Надо же, ему вздумалось изображать из себя сраного Джона МакЛейна.
- Когда меня выпустят, сержант? - не обращая внимания на боль в руке встал со скамейки Стас.
- Лет через двадцать, если повезет, - в-открытую засмеялся полицейский. – Мы тут звякнули в «убойный» отдел, велели передать твоему начальнику, что тебя задержали. Посмотрим, через сколько он за тобой примчится.
- И не надейся, - дежурный позвал сержанта к себе, положив телефонную трубку, по которой только что с кем-то разговаривал, - нам велено самим отвезти его в Управление.
- У нас тут что, такси? – возмутился сержант. – Сейчас, пока никого из начальства рядом не было, он мог чувствовать себя самым главным.
- Такси не такси, а ехать придется тебе, в качестве сопровождающего.
- Может, хотя бы врача дождемся. Пусть парню руку перебинтует…
- Так сходи на улицу, поторопи его.
О чем говорили снаружи сержант полиции и доктор, в отделении слышно не было, но врач вошел с улицы весьма мрачный, сержант его практически вел против его воли. Под присмотром патрульного и вышедшего из своего закутка дежурного он вошел в камеру и бегло осмотрел руку задержанного лейтенанта.
- Ничего страшного, - выдохнул он, заставив Стаса почувствовать еще не выветрившийся из врача запах перегара – медицинский спирт, наверное пил на дежурстве, - могли бы меня из-за этого и не беспокоить.
Он споро перебинтовал покалеченную руку Ковалю, а потом попрощался и вышел, провожаемый взглядами полицейских. Через минуту ко входу подъехал воронок, из которого вывели какого-то задержанного. Сержант подошел к водителю, перемолвился с ним парой слов, а потом вернулся к камере, вывел оттуда Стаса, усадил его в «уазик» и сам уселся рядом с водителем. Коваль грустно посмотрел в довольно грязное окошко автомобиля. Оставалось сказать спасибо, что его погрузили не в кузов, где воняло мочой и экскрементами. Вышедший на перекур дежурный весело помахал Стасу рукой на прощание с издевательской улыбкой на лице, и лейтенант отвернулся от окна. Смотреть на свободную жизнь за окном у него пропало всякое желание. Теперь ему предстояла встреча с его начальником, и он сомневался, что она получится теплой и душевной.
Глава 35
По дороге в Управление сержант несколько раз пытался разговорить Стаса, хотя бы узнать у него, за что его объявили в розыск, но Коваль усердно отмалчивался. Так что разговора между ними не получилось. Впрочем, сбежать он тоже не пытался, за что сержант был ему втайне благодарен. Лично он считал, что самый главный шанс сбежать может представиться лейтенанту именно по дороге в Управление, и потом уже шансов не будет. Особенно, когда «уазик» вдруг заглох, и водитель, чертыхнувшись, выбрался наружу и возился с мотором, скрывшись за поднятой крышкой капота. Сержант усилил бдительность, чтобы не дать даже маленького шанса на бегство задержанному, но тот, было такое ощущение, пребывал в своих мыслях где-то далеко и о побеге даже не помышлял. Он только попросил у сержанта мобильный, который тот ему дал, усмехнувшись, но не строя предположений, кому может звонить лейтенант. Автоответчик безапелляционно заявил Стасу, что вызываемый абонент недоступен, и он молча вернул телефон обратно. В-общем поездка вышла абсолютно спокойной. И не считая небольшой неисправности в движке, которую водитель хоть и с обильными матюками, но довольно быстро устранил, больше приключений по дороге не случилось.
При въезде на территорию Управления лейтенант заметил Макса Егорова, который уже ожидал машину с такой ценной «посылкой». На Стаса, которому помог выбраться из машины сержант, Егоров посмотрел с ироничной усмешкой. Тот ему не ответил, отведя глаза в сторону, и капитан не стал начинать с ним беседу, полагая, что майору лучше поболтать с бывшим подчиненным самому. Вместо этого он обратился к конвоиру:
- Ну как, сержант, проблем с задержанным не было?
- Никак нет, товарищ капитан, - вытянулся в струнку перед старшим по званию сержант, теперь он не пребывал на вершине мира, а лебезил перед начальством. – Он только один раз просил у меня мобильный телефон и куда-то звонил.
- Вот как? – Макс смерил недальновидного сотрудника уничижительным взглядом. – А ну-ка дай мне телефон.
Он не взялся объяснять сержанту, что звонок мог быть сигналом. Ведь никто не знал, сколько злоумышленников присутствует в деле. А то встретили бы вот так по дороге «уазик» и покрошили бы всех внутри в мелкую капусту. Но все было хорошо, что хорошо заканчивалось. Так что ни к чему было сержанту знать о том, что могло приключиться с ним в дороге. Макс посмотрел последний вызов и набрал уже со своего мобильного тот же самый номер. Услышал он то же самое, что слышал Коваль. Абонент находился вне зоны действия сети.
- Что, капитан, абонент вне зоны? – донесся до него вопрос Стаса, заданный с издевкой.
- Вне зоны это ненадолго, - спокойно парировал Егоров, и усмешка сползла с губ Коваля. – Как и ты, мальчик. Мне вот интересно узнать: когда мы были на завтраке в той забегаловке, где убили Маношина, все было сделано по твоему заказу?
- Я не хотел, - Стас попытался оправдаться, потому что и сам знал, что все именно так и обстояло, как бы он ни противился этой мысли. – Илья, правда, был моим лучшим другом…
- Это ты судье расскажешь, если тебе последнее слово дадут, - оборвал его объяснения капитан. – А теперь войдем, потолкуем в присутствии нашего начальника. Ты мне благодарен должен быть, я тебя от смерти спас. Андрей хотел тебя вообще пристрелить сразу.
- Тысяча благодарностей, товарищ капитан, - иронично проговорил Стас. – Зад подставишь, чтоб я тебя в него целовать начал?
- Это лишнее. Хватит уже тут лясы точить, идем.
Провожаемые удивленным взглядом дежурного, который упустил из внимания, что Коваль находится в розыске, Макс с задержанным прошли через холл и направились вверх по лестнице. Еще когда Васнецов направлял Макса встречать Стаса, он успел ему шепнуть, чтобы того не заводили к нему в кабинет, а сразу препроводили в комнату для допросов. Очень ему хотелось поговорить со своим бывшим подчиненным, чтобы узнать, как тот докатился до такой жизни. Поэтому, проведя задержанного мимо кабинета, когда тот уже собирался входить внутрь и протянул руку, чтобы толкнуть дверь, Макс усмехнулся:
- Не стоит тебе сейчас там появляться.
Однако одновременно с его словами открылась дверь напротив кабинета начальника «убойного». Заслышав голос Егорова и зная, зачем, а, вернее, за кем он отправился вниз, Маша стояла у самой своей двери, старательно карауля его возвращение, прислушиваясь к любому шуму шагов. И когда она услышала, как Егоров обращается к Стасу, девушка поняла, что время пришло. Резко распахнув дверь своей комнатки, она вышла в коридор и встала перед Ковалем. Лейтенант не стал смотреть ей в глаза, опустив взгляд себе под ноги, а потому пропустил ее выпад. Не произнося ни слова, Мария со слезами, скорее злости, чем обиды, некоторое время смотрела на человека, которому она едва не отдалась в тот злополучный день, когда он чуть не убил ее. Затем с нее словно спали невидимые оковы. Сделав шаг вплотную к Стасу и коротко размахнувшись, она изо всех сил врезала ногой лейтенанту точно между ног. Получив такой удар, он упал на пол, схватившись за свое достоинство, которое только что приняло на себя довольно ощутимый удар девичьего колена, и взвыл в полный голос. Привлеченные шумом, из кабинета стали выглядывать другие сотрудники. И первым вышел майор Васнецов. Ему достаточно было видеть зажмуренные в приступе боли глаза Стаса, чтобы понять, что здесь только что произошло.
- Хороший удар, Маша, - похвалил он своего секретаря. – Только я бы хотел сначала поговорить с ним, прежде чем ты его убьешь.
- Я закончила, Андрей Сергеич, - Мария убрала за ухо локон волос, выбившийся во время удара, и ушла к себе в кабинет, не смотря по сторонам.
Майор кивнул Максу и Алексею, которые подняли с полу согнувшегося от жуткой боли лейтенанта и в таком положении и отволокли его в допросную, расположенную на их этаже. Редким встречным с других отделов Андрей в-ответ на их удивленные взгляды только пожимал плечами и разводил руками. Мол, напился, молодой еще, неопытный, с кем не бывает. Он надеялся только, что ему не придется встретить полковника Истомина, поскольку для начальника таких объяснений было бы не вполне достаточно. Но до допросной добрались без приключений, усадили Стаса на стул и удалились, оставив его наедине с начальником «убойного» отдела. Макс задержался на мгновение, с некоторым недоверием посмотрев на Васнецова, но тот только кивнул ему и сделал знак выйти.
Когда дверь за последним подчиненным закрылась, майор, даже не глядя в сторону задержанного Коваля прошелся по комнате к зарешеченному окну и обратно. В руке у него было служебное удостоверение лейтенанта, которое он несколько раз открывал, смотря изучающе, и снова закрывал. Стас смотрел на него со страхом. Сейчас он думал о том, что впервые видит своего начальника в таком странном настроении. Было совершенно непонятно, что майор предпримет в следующее мгновение. Быть может, он мог выхватить пистолет и пристрелить Коваля. Потом можно было списать убийство на то, что Стас попытался напасть, и Васнецов вынужден был применить оружие.
Только доставать пистолет Андрей не стал. Он спокойно уселся напротив Коваля, пытаясь посмотреть ему в глаза. Тот долго пытался укрыться от этого взгляда, но ему поневоле пришлось поднять взгляд и встретиться им со взглядом майора. В глазах Васнецова он не мог прочитать ни намека на какое-то сострадание. Впрочем, ненависти в нем тоже не было, только странная пустота, которая ничего не значила, и в то же время могла означать что угодно. Резким движением майор разорвал удостоверение на две половинки и бросил их на стол перед Стасом, который болезненно сморщился при этом, как от боли.
- Я хочу, чтоб ты мне все рассказал, - говорил он спокойно, продолжая тем же пустым взглядом смотреть на лейтенанта, который лейтенантом больше не являлся, и чье удостоверение валялось перед ним на столе в виде обрывков, ценности больше никакой не представлявших. – Когда ты начал освещать дела нашего отдела перед людьми со стороны?
Внезапно Стас успокоился. Боль в паху улеглась, оставив только редкие импульсы. Даже вывихнутая рука, равнодушно перебинтованная врачом еще в районном отделении полиции, не давала о себе знать. Это было новое ощущение, доселе ему неизвестное. Он как будто вышел из собственного тела и теперь мог со стороны наблюдать за разговором. Почувствовав подобный эмоциональный подъем, он взглянул на своего бывшего начальника, спокойно выдержал его взгляд и усмехнулся.
- А ты не догадываешься, майор? – больше не было необходимости следовать Уставу и изображать из себя подчиненного. – Мне поспособствовали, чтобы я устроился именно в твой отдел. Кому-то важному не терпелось узнать, что на самом деле происходит за постоянно закрытой дверью твоего кабинета.
- Тебе платили за то, что ты являлся кротом в нашем отделе? Ты за деньги подставил под пулю своего лучшего друга, а потом изображал скорбь из-за его гибели? Рассказывай.
- А что мне за это будет, майор? – снова усмехнувшись, задал вопрос Стас. – Мне вовсе не улыбается сидеть тут с тобой и исповедоваться, как перед священником.
- Конечно, нет, - усмехнулся в-ответ Васнецов. – Но я практически уверен в том, что тебе вовсе не улыбается так же оказаться в общей камере, куда одновременно с тобой, а, может, и раньше, придет малява, что ты мент. Как долго после этого ты проживешь? Одну ночь? Две? Полагаю, что не больше. И это в общей хате, а ведь в моих силах прессануть тебя по-настоящему и отправить в хату к полным отморозкам, чтоб тебя просто-напросто опустили. Долго ты обиженным там пробудешь, как думаешь? Или сам себе вены вскроешь однажды ночью, не в силах стерпеть свой статус?
- Ты этого не сделаешь, - Стас гневно смотрел на майора, начиная понимать его равнодушный взгляд; майор запросто мог сделать все то, о чем сейчас ему рассказывал.
- Придумай что-нибудь, что может мне помешать сделать это с тобой. Или ты про меня не слышал, до того как пришел в мой отдел на службу? Поверь мне, я не стану просто так понты гнать, чтоб напугать тебя. И мне будет совершенно наплевать, что с тобой станет, ровно в тот момент, когда тебя отсюда выведут.
Васнецов уже направился к двери и занес руку, чтобы в нее постучать, зовя кого-нибудь из своих людей. У Коваля оставались только доли секунды на принятие решения. Ему хватило этого времени, чтобы сделать свои выводы, и он остановил майора за мгновение до того, как тот постучал.
- Стой, майор, я согласен. Задавай свои вопросы.
- Я тебе свои вопросы уже задал. Теперь самое время тебе на них ответить, - Васнецов не торопился отходить от двери.
- Ладно, майор, банкуй. Никто мне не платил за то, что я стучал им на работу твоего отдела. Просто давным-давно меня взяли с наркотой, и мне реально грозил срок. Сам понимаешь, в органы внутренних дел мне путь после этого был бы заказан. Я еще учился в следственной школе и готов был уже получать звание и отправляться на службу. Мне оставалось только два месяца до выпускных экзаменов…
- А наркотой ты уже давно к тому времени барыжил?
- Я никогда не торговал наркотиками, майор, - выкрикнул Стас. – Ко мне пришел мой знакомый. А когда ушел, я обнаружил, что он у меня оставил сверток, который я видел у него в руках. Я бросился за ним, но на выходе из подъезда меня повязали с этим свертком в руках. Там оказалось не меньше полкило героина. Статья двести двадцать восьмая, часть первая, как минимум, сам знаешь. А знакомого моего и дух простыл…
- То есть, тебя просто подставили как малолетнего пацаненка. Занятно…
- И ничего в этом занятного. Потом представителям госкомдури последовал звонок от неизвестного лица, и дело было моментально прекращено.
- А кто звонил, ты не знаешь?
- Откуда мне это было знать? Лишь спустя некоторое время мне позвонил Королев, объяснил, что дело легко можно возобновить «по вновь открывшимся», и предложил мне на него работать.
- И ты согласился?
- А что мне оставалось делать, майор? Сам знаешь, что мне с наркотной статьей в уголовку больше не сунуться было. Если только в ту же госкомдурь, там таких навалом… Меня заставили, хоть и помогли при этом в твой отдел устроиться.
- А с Ильей что произошло? В закусочной не покушались ни на Макса, ни на Светлану, и тебе пуля тоже не грозила? Маношин был единственной целью стрелка.
- Илюха однажды узнал про то, что я доношу на отдел. Он обещал мне, что, в память о нашей дружбе, никогда про меня никому не расскажет, но я все равно побоялся и рассказал Королеву о том, что Илья знает обо мне правду. Я думал, что с моим другом просто поговорят, припугнут его, но никак не будут убивать…
- И ты, мент, хоть и уже бывший, - кивнул Васнецов на обрывки служебного удостоверения, - не смог даже предположить, что лучший способ заставить человека молчать – этого человека убить?
- Я об этом не подумал, - Стас уже плакал. – Мне очень жаль Илью, он, правда, был моим другом. Я не хотел, чтобы так получилось…
- Да, никто из нас не хотел. А Маша? Ее ты за что чуть не убил? Она тебе что сделала?
Коваль уставился на бывшего начальника с искренним изумлением. Слезы на его глазах подозрительно быстро высохли. Теперь в его взгляде читался только гнев. Андрей даже поймал себя на мысли, что думает незаметно положить руку на табельное оружие. Вдруг лейтенанту вздумалось бы кинуться на него?
- Эта жалкая тварь! Они все одинаковые. Она просто пыталась меня соблазнить, чтобы выведать у меня мои секреты. Ненавижу всех женщин!
- Да какие у тебя секреты? – взорвался, в свою очередь, Андрей. – Твои все секреты мои парни знали еще до того, как ты попытался позвонить своим нанимателям, спрятавшись в уборной. А Пашку Аронова тоже по твоему навету убили? Признавайся, сволота!
Васнецов перегнулся через стол и схватил Стаса за отвороты его куртки. Лейтенант смотрел на него с некоторой смесью страха и ненависти, но ответить ему не решался. Сейчас майору хотелось действительно вытащить из кобуры ствол и применить его по назначению, нацелив в лоб своему бывшему подчиненному и спустив курок. Несколько жутких мгновений Коваль думал, что он так и сделает. Но Васнецов только глубоко вздохнул и отпустил его, символически разгладив отвороты куртки.
- Я бы даже не удивился, если мою машину на похоронах Бурцева тоже с твоей подачи взорвали, если бы ты в тот момент не валялся дома с сильным алкогольным отравлением…
- А может, я перепой свой симулировал? – поднял глаза на майора Стас.
- Да без проблем. Мы тебе еще один эпизод припишем. Так что, даже если и в ментовской камере, то сидеть тебе все равно до скончания века.
- Ладно, майор, можешь считать, что меня уболтал…
- Да за каким хером мне тебя убалтывать? То же мне нашелся… Короче, мне нужны твои показания на господина нашего юриста. Ты же с ним часто созванивался?
- В-основном с исполнителями, такими же, как я, чем-то ему обязанными. Многого про него не скажу, но некоторые показания все равно дам. Один на парашу не пойду, это точно.
- Да мы уже исполнителей взяли. Один из этих уродов сразу поплыл, так что одному тебе не сидеть, это точно. А вот если мы еще и зачинщика присадим вместе с вами со всеми, это будет просто замечательно…
- Что, звание новое получишь, майор? – грустно усмехнулся Коваль. – Ну, празднуй, пока празднуется. Напишу все, что знаю. Надеюсь, мне это зачтется…
- Обязательно зачтется. Пойдем, - майор приподнял его со стула, слегка подтолкнув к двери.
- Куда это? – опешил, не поняв Васнецова, Стас.
- В кабинет пойдем. Там о художествах своих писать все будешь.
- Мы так не договаривались…
- А мы с тобой вообще ни о чем не договаривались, мразь, - резко ответил Андрей. – Ты свою возможность сидеть в ментовской камере, считай, покупаешь. Так что пойдешь сейчас, как миленький. Побывай напоследок еще раз в кабинете, где за одним столом выпивал с людьми, на которых, тем временем, стучал, шкура. Пусть они тебе в глаза посмотрят. А ты заодно сам посмотри на тех, кого ты предавал.
- На совесть надавить задумал? – усмехнулся Стас, к которому постепенно возвращалось его самообладание.
- Хочешь сказать, что у тебя совесть есть? Если бы была, ты бы не стал кротом.
- Я тебе говорил, майор, что меня заставили…
- Меня пойти против своих никто заставить не может. Стать шкурой в собственном коллективе, предать тех, кому я готов свою спину доверить, меня никто не заставит. А ты захотел чистеньким остаться. За погоны свои испугался. Вот и посмотри теперь, что от твоей службы осталось, - кивнул майор на обрывки удостоверения лейтенанта Коваля. – По мне, так лучше пулю от бандоса схватить, чем оставить о себе такую память, какую оставишь ты. Хотя не думаю я, что тебя вообще запомнят. Давай быстро, поднялся и пошел. А то я парней с дубинками позову, чтоб они тебе ускорения придали.
- Банкуй, начальник, - вяло попытался усмехнуться Стас, только усмешка почти не получилась и моментально сползла с губ, - сегодня твой день. Посмотрим, как долго твоя удача продлится.
Коваль поднялся с табурета, на котором сидел, и вышел из комнаты для допросов. Егоров так и стоял в коридоре за дверью. Он и сам не ответил бы, если бы его спросили, чего он ожидал, стоя тут: звука выстрела или стука в дверь от своего начальника. Не дождавшись ни того, ни другого, Макс ощутимо приуныл, но, когда майор вышел из допросной, ведя под руку Стаса, ощутимо приободрился.
- Ну что, в камеру его отведем? – спросил он у начальника, опасливо глядя в конец коридора, где появился Истомин.
- Пока нет, - Андрей пожал руку подошедшему полковнику, кивнув на задержанного. – Вот мы и взяли нашего крота, товарищ полковник. Полюбуйтесь. Не зря в розыск подавали, почти сразу попался.
- Как его взяли?
- Сержант, который его доставил, - Макс вступил в разговор, игнорируя в очередной раз правила, предписанные в Уставе, - рассказал, что какая-то бабка его совершенно случайно опознала, когда он мимо проходил.
- Вот так взяла просто и опознала? – Истомин, как и многие другие в последнее время, игнорировал постоянные мелкие нарушения Егорова. – Глазастая какая бабка…
- Он как раз мимо стенда проходил, где местные полицейские вывешивают тех, кто разыскивается. Пенсионеры, бывает, заходят, рассказывают. Им, наверное, местные сотрудники приплачивают за полезные сведения.
- Все понятно, - Истомин махнул рукой на продолжение рассказа о задержании Коваля. – Куда вы его сейчас?
- В кабинет к себе отведу, товарищ полковник, - пояснил Васнецов. – Он мне обещал в письменном виде свои показания дать, в том числе и на юриста. Когда того возьмем, ему будет не отвертеться… Кстати, как с его задержанием по документам проводить будем?
- Сначала возьмите, орлы. А касательно этого красавца, до суда выведем за штат. Маша напечатает и пусть мне передаст, я подпишу.
- Сделаем, товарищ полковник, - майор встал по стойке «смирно», отдавая честь.
Полковник только усмехнулся и отправился дальше по своим делам. Проводив его взглядом, Андрей направился к своему кабинету, ведя Стаса под руку. Ему, конечно, представлялось невозможным, что Коваль с браслетами на руках попытается в последний момент от него убежать, но все-таки хотел в полной мере контролировать ситуацию. Макс его опередил и вошел в кабинет первым. Перед дверью Стас застыл как вкопанный, не двигаясь с места и почти умоляющим взором смотря на Васнецова. Но тому доставляло почти искреннее наслаждение видеть попытки того избежать встречи с теми, кого он с переменным успехом закладывал. Поэтому он почти насильно втолкнул Коваля в свой кабинет. Внутри в этот момент присутствовали все его сотрудники. Макаров сидел за своим столом, задумчиво потягивая кофе, кстати, из чашки майора, на что тот решил обратить внимание капитана чуть позже, на досуге. Проскурин снова с умным выражением на лице пытался доразгадывать кроссворд, начатый еще в прошлый свободный период времени. Была здесь, отоспавшись, даже Женька, решив, ради новости о задержании Коваля, с которым вместе училась когда-то, не догуливать свой отсыпной день, а приехать на работу. Она сейчас стояла у окна вместе со Светланой, а Макс травил им какую-то байку из своего прошлого. Вопреки ожиданиям майора, никто не торопился кидаться на задержанного с кулаками или плевать ему в лицо. Леонид, так тот даже глаза от своего кроссворда не поднял, а девушки повернулись, глянули на вошедших и отвернулись обратно. Никак не реагируя на негласное признание отсутствия Коваля в кабинете, Андрей уселся за свой стол, достал пачку бумаги из ящика и предложил Стасу присаживаться напротив себя.
- Пиши, писарь. Все, что знаешь, пиши. Чем больше напишешь, тем больше тебе зачтется.
Кто-то в кабинете хмыкнул, таким образом прореагировав на его слова, но Васнецов и на это не обратил внимания. Он положил сверху на листы бумаги ручку и спокойно посмотрел на молодого человека. Он обратил внимание на его перебинтованную руку, но не придал этому значения, хотя Коваль явно планировал «закосить» от дачи показаний, ссылаясь на свою травму. Потом решил, что отвертеться ему не удастся, поморщившись от боли, взял в руку авторучку и склонился над бумагой. Пока он писал, Андрей поднялся на ноги, вышел из-за своего стола, подошел к Макарову и беспардонным образом отобрал у него свою чашку, отхлебнув уже успевший остыть напиток. Постояв некоторое время на одном месте, думая о чем-то далеком, он вернулся за свой стол и перегнувшись через столешницу бросил взгляд на писанину задержанного. Как он и опасался, дело существенно затягивалось. Этак Коваль мог до самого вечера сидеть тут и строчить свои мемуары. Требовалось его поторопить.
- Слышь, писарь, ты особо-то не расписывайся. Пиши только самое главное, а то мы тут с тобой до утра просидим.
- Тебе показания мои нужны, майор? - дерзко ответил ему Коваль, подняв глаза от бумаги и бесстрашно поймав его взгляд. – Вот и ожидай спокойно.
- А паренек-то дерзкий, - не выдержал все-таки Макаров. – Шеф, давай его тут пристрелим, а в УСБ скажем, что он на тебя напал, пока мы все своими делами занимались, и оружие у тебя отобрал, начав тебе им угрожать.
- Нет, Леха, пусть уж пишет. Хочу, чтоб он в тюрьме следующие годы провел, которые мог быть на свободе, строить семью, продвигаться по службе. Пусть гниет там заживо. Вот такая у меня мелкая меркантильная мысль.
- А что? Тоже идея не самая плохая, - Макаров, как всегда, в любой ситуации держался бодрячком. А полкан наш уже знает, что мы этого крота поймали?
- Знает, мы его в коридоре встретили.
- В каком коридоре? – непонимающе прищурился Алексей. – Он же вроде домой пару часов назад отправился, мимо нас проходил, заглянул, что-то про тебя спросил, попрощался и уехал.
- Еще до наступления вечера? Странно, на него это совсем не похоже, - нахмурился Васнецов.
У него в голове немедленно зародилась какая-то мысль, которую он покамест не мог сформулировать. Какое-то неясное подозрение колыхнулось в голове и в ближайшее время уходить не собиралось. Что-то связанное с полковником Истоминым.
- Скажи, Леха, а как он выглядел?
- Ты что, шеф, издеваешься? – Макаров взглянул на начальника так, будто у него появились серьезные опасения, что тот тронулся умом. – Как Истомин выглядел. Ну, может, чуть помятый, так ты его видел с утра. Я больше чем уверен, ты его еще и лечил от абстиненции.
- Так, а вот эту информацию не обязательно во всеуслышанье объявлять. Догадливый тут нашелся, - он обратил внимание, что Стас чутко прислушивается к их разговору, оторвавшись от своих письменных показаний, и прикрикнул на него, возвращая к прерванному занятию. – А тебе хватит уже уши греть. Пиши свои мемуары.
- Сюрприз вас скоро ожидает, начальники, вот, что я вам скажу, - ухмыльнулся Стас. – Крайне неприятный сюрприз.
- Если ты в курсе, о чем речь, то в показаниях своих укажи, - кивнул ему на бумаги Васнецов.
- Ну, уж нет, - мрачно и даже зловеще рассмеялся Коваль. – Я чужие секреты раскрывать не буду, не моего ума дело. Что сам знаю, то и напишу, а об остальном сами догадывайтесь.
- Да, Леха, - вновь обратился Андрей к своему подчиненному, - я начинаю твою идею представлять чертовски хорошей.
- Так и я говорю тебе, шеф, пристрелить его и дело с концом. Спишем на необходимую самооборону, если вдруг эсбэшники заинтересуются.
Словно почуяв, что речь идет именно о нем, майор Смирнов из УСБ предстал перед присутствующими, практически бесшумно открыв дверь и зайдя без стука. Макаров сразу отвернулся в сторону, делая вид, что не обращает никакого внимания на пришедшего. Впрочем, тот и не нуждался в дополнительном внимании. Подойдя к столу Васнецова, он протянул руку для приветствия, но заговорил только после рукопожатия.
- Здравствуйте, товарищ майор. Давно мы с вами не виделись…
- Признаюсь честно, меня отсутствие встреч с вашей службой, скорее, радует, нежели расстраивает, - Андрей глядел на гостя настороженно, как хищник, почуявший присутствие рядом гончих собак.
- Не могу сказать, что мне очень приятно слышать подобные слова от человека вашего склада ума. Я-то грешным делом думал, что откровенная неприязнь к сотрудникам моей службы – черта полицейских со званиями не старше капитана, - покосился Смирнов на Макарова. – Помнится, в последний мой приход в ваш кабинет, вас я не застал, зато получил искреннее удовольствие увидев, что в меня целятся из табельного оружия.
- Разберемся и накажем виновных, будьте спокойны, товарищ майор, - с примесью иронии ответил Андрей.
- Нет, что вы, я вовсе не за тем пришел, чтобы жаловаться на ваших сотрудников. К тому же конфликт, насколько я помню, полностью улажен и взаимных претензий мы с вами друг к другу не имеем. Или у меня неверная информация?
- Как всегда, у вас самая верная информация в Управлении, товарищ майор, - констатировал с хищной усмешкой Васнецов. – Могу ли я вам, в таком случае, быть чем-то полезен?
- Угадали, товарищ майор. Именно вы мне можете быть полезны в данном случае.
- О каком случае идет речь?
- Товарищ майор, мне не хотелось бы обсуждать эту тему в присутствии посторонних…
- В моем кабинете посторонних нет. У меня нет секретов от моих сотрудников.
- Сожалею, но у меня такие секреты имеются. Ситуация несколько щепетильная, я бы даже сказал, деликатная. Можем мы с вами поговорить где-нибудь наедине? Я кстати сегодня обед пропустил и теперь голоден. Как вы смотрите на закусочную в квартале отсюда?
- Отлично, - легко согласился Васнецов, у которого у самого уже накапливались неприятные ощущения, вызванные неприятной пустотой в желудке. – Подождете меня на улице? Я соберусь только и дам моим людям ценные указания. Не возражаете?
- Ни в коем разе, товарищ майор, - пожал печами эсбэшник. – Я жду вас на улице.
Что могло понадобиться от него майору УСБ оставалось для Андрея загадкой. Он уже успел привыкнуть к манере майора Смирнова появляться в самые нужные моменты и с самыми важными сведениями. Вот и сейчас непонятные подозрения буравили его голову. Подумав, что разговор с представителем собственной безопасности сам по себе не помешает и не подпортит ему репутацию, Васнецов решил раздать указания всем, кто оставался в кабинете. Но для начала решил еще раз попытаться уточнить у майора Смирнова, о чем пойдет речь:
- Вы хотите поговорить о ком-то конкретном?
- Скажу лишь, что сведения эти могут, - он умышленно сделать ударение на этом слове, - оказаться весьма ценными, хоть и ошеломят вас. Собирайтесь, я вас жду внизу.
- Хорошо, сейчас буду.
Майор из управления собственной безопасности вышел в коридор, старательно прикрыв за собой дверь. Жест этот выдавал в нем человека дотошного и всегда уделяющего внимание любой мелочи. Майор слушал удаляющиеся по коридору шаги Смирнова, пока они не затихли на лестнице, а потом повернулся к подчиненным:
- Макс, когда этот писатель свой роман закончит, отведи его в камеру. Только к задержанным пэпээсникам не сажай, другую камеру выбери. Дежурный сегодня кто?
- Так я и дежурю, - Макс смотрел на начальника любопытным взглядом. – Андрюха, ты так говоришь, как будто больше возвращаться сюда сегодня не будешь. Тебя же Смирнов только перекусить и пообщаться позвал…
- С нашим УСБ никогда не знаешь, насколько может беседа затянуться. А может, беседа в закусочной – только ширма, и меня сейчас арестовывать будут?
- Типун тебе на язык, Андрей, - Светлана оторвала, наконец, взгляд от происходящего снаружи. – А мне опять домой одной ехать?
- Свет, прости, сама видишь, как у нас опять события завертелись. Чувствую я, что узнаю от Смирнова что-то удивительное. Так что мне с ним просто необходимо поговорить, даже если этот разговор займет много времени. Леха, подвезешь Светлану?
- Конечно, шеф, не переживай.
- Женька, ты тоже поезжай домой. Делать тебе в свой выходной здесь нечего. Остальным, на всякий случай, до завтра. Всем быть внимательными.
- Андрей, - Макс отвлек его, когда он уже повторно взялся за ручку двери, собираясь ее открыть, - какие у тебя мысли сейчас?
- Главным образом матерные, Макс, - Андрей ответил, не поворачиваясь. – И одна из них связана с надоедливым капитаном, который знает, что меня ожидают, и старательно мешает мне пойти на встречу. У тебя еще какой-то вопрос?
- Почему, как ты думаешь, наш полкан сегодня ушел раньше, чего за ним отродясь не случалось, но потом вернулся? Это на него не слишком похоже…
- Не знаю, Максим. Надеюсь, что скоро мы все узнаем.
Васнецов вышел из кабинета, посмотрев по сторонам. Коридор был пуст. Из-за чуть приоткрытой двери Машиного кабинета доносилось клацанье клавиш – секретарша что-то печатала на компьютере, может, какой-нибудь новый приказ. Вот только обычно распоряжения о приказах выдавал ей он, майор, а в этот раз ему ничего не вспоминалось. Махнув рукой на действия своего секретаря, Андрей решил, что слишком это незначительно, что можно было тратить столько времени на раздумья. Он зашагал к лестнице. Ему еще квартал предстояло пройти, чтобы добраться до закусочной, где его уже довольно долго ожидал Смирнов.
Аркадий снова потратил весь день на бесцельные поездки по городу. Несколько раз он ловил себя на мысли, проезжая мимо того места, где накануне он встретил девушку, с которой с утра вынужден был так срочно расстаться, даже не спросив ее имени, что пытается разглядеть ее среди идущих в надежде увидеть. В данный момент он готов был встретиться с целым взводом ППС, лишь бы снова ее увидеть. Это было весьма странным, поскольку в его жизни часто бывало так, что он цеплял кого-нибудь на дороге, а потом без всяких сожалений расставался. В этот раз все было по-другому. А сотрудников полиции юрист не боялся. В конце концов, у него был пистолет. Который, надо сказать, приобрел над ним сегодня какую-то магическую силу. Аркадий постоянно ловил себя на мысли, что ему хочется сжимать в руке его рифленую рукоятку. Так он чувствовал себя значительно спокойнее. А вот убирая ствол в бардачок, Королев сразу начинал ощущать себя неуютно, и ему требовалось снова взять оружие в руки, чтобы успокоиться.
Что ему необходимо было делать дальше, Аркадий не имел ни малейшего представления, что вовсе ему не нравилось. Обычно классный юрист, каким он всегда являлся, старался распланировать все свои действия, минимум, на день вперед. То есть с утра Королев знал, чем будет заниматься вечером. Допускались, конечно, поправки, но в целом незначительные. В нераспланированный чуть ли не поминутно день он буквально не знал, чем ему заняться, а потому часто места себе не находил.
Юрист заметил на остановке молодую девчонку, которая по возрасту напомнила ему его вчерашнюю спутницу. Припарковавшись, хоть в самом центре города это было сделать довольно проблематично, Аркадий вышел из машины и направился к девушке. Та заметила, что к ней направляется незнакомый мужчина, и начала озираться по сторонам. Вероятно, думала, что ей стоит предпринять, если этот парень действительно идет к ней. Звать на помощь средь бела дня казалось ей глупой мыслью. Ведь не напал бы он на нее при многочисленных свидетелях, потащив к машине. С другой стороны, вид его был несколько странным. Он смотрел на нее каким-то пустым взглядом, как будто думал о чем-то постороннем.
- Привет, - поздоровался он с ней странно бесцветным голосом, подойдя вплотную.
- Ну, привет, - она смотрела на него настороженно, но пока не предпринимала попыток ни убежать, ни позвать на помощь. – Че хотел?
- Поговорить с тобой хочу…
- Теперь это у вас, у мужиков, так называется, - она заливисто рассмеялась, и несколько человек обеспокоенно посмотрели в их сторону. – А я-то думала, что ты какой-нибудь заход посолиднее придумаешь…
- Могла бы ты потише смеяться и говорить? Мне лишнее внимание ни к чему…
- От женушки скрываешься? Боишься, что она тебя застукает? – девушка снова рассмеялась.
Аркадий понял, что таким образом он от этой девушки ничего не добьется. Достав из кармана купюру в сотню баксов, он заметил, как загорелись алчностью глаза малолетки, и с этого момента она уже не сводила взгляда с сотенной. Он даже засомневался, слышит ли она вообще его. Тем не менее, ему пришлось с ней говорить, потому что зацепок у него не было.
- Ты успокоилась, наконец?
- И что я могу для тебя сделать за такие деньги? – она уже не могла смотреть ни на что другое, кроме стодолларовой купюры.
- А что ты можешь? – решил поиздеваться над девушкой юрист для начала.
- Я многое могу, - она встала вплотную к нему, так, что он чувствовал ее дыхание, смесь запахов ментоловых сигарет и фруктовой жвачки. – Могу, например, всего тебя обмазать медом и облизать. Могу придумать такие позы, которые тебе и не снились, но в которых ты сможешь меня взять…
- Расслабься, - Аркадий понял, что девушка далеко может зайти в своих идеях, поэтому поспешил ее остановить, - мне нужна от тебя только информация.
- И все? – разочарованно протянула она, становясь к нему боком и обиженно скрещивая руки на груди и задирая голову. – Я-то думала…
- А тебе не по фигу, за что сто баксов получить? – она, наверное, подумала, что без секса (желательно извращенного) он заплатит ей меньше, вот и надулась.
- Ладно, говори, - она с тяжелым вздохом повернулась к нему.
- Меня интересует девушка, которая вчера вечером уселась в серебристый «лексус» и больше здесь вчера вечером не появлялась. Полагаю, что она могла прийти сегодня. Видела ее?
- Ой, да их тут столько крутится вечерами, - девушка явно запамятовала причислить себя к ним же, - всех и не упомнишь…
- Смотри, - Аркадий потряс сложенной пополам вдоль купюрой и начал ее убирать в карман, - сейчас изображение Бенджамина Франклина спрячется в моем кармане, и ты его больше не увидишь…
- Какое-какое изображение? – она непонимающе взглянула на него, и юрист понял, что в истории девушка не слишком сильна.
- Неважно. В-общем, либо ты мне говоришь, что видела эту девушку, даже если ты ее не знаешь, либо я ухожу, и ты за такие бабосы будешь дальнобойщиков в пыльной кабине грузовика часами ублажать. Тебе все понятно?
- Я видела вчера серебристый «лексус», видела девчонку, которая в него садилась. Но я ее не знаю, правда, - чуть не заныла девица, поняв, что хорошие деньги от нее уплывают.
- Ну, тогда я ухожу, - пожал плечами Аркадий. – Помочь ты мне не хочешь, как я погляжу…
- Постой, - она схватила его за руку, готовая удерживать насильно. – Я пробегусь по девчонкам, поспрашиваю. Подожди меня здесь, ладно?
- Договорились, - Аркадий снова пожал плечами, но на этот раз, скорее, утвердительно, будто говоря «ну что ж с тобой поделать». – Иди, спрашивай. Если через десять минут не появишься, я сажусь обратно в машину и уезжаю.
- Поняла я, поняла, - девушка исчезла в толпе людей как по мановению волшебной палочки.
Аркадий остался стоять на том же месте, где они договорились встретиться с девицей, спокойно оглядываясь по сторонам. Он никогда не обращал внимания на городские тусовки, но здесь, видимо, каждый вечер собиралась настоящая толпа молодых людей и девушек. Как они проводили свое время, юриста сейчас не волновало. Его голову заполняли только мысли о вчерашней незнакомке. Посмотрев по сторонам, он случайно заметил, как его сегодняшняя собеседница общается с каким-то длинноволосым парнем с огромным количеством сережек в ушах. Уши были пробиты колечками по всему периметру. Аркадий мысленно пожал плечами, увидев это зрелище. В конце концов, каждый сходил с ума по-своему. Ему только не понравилось, что его недавняя собеседница что-то активно говорила парню, показывая на него, на юриста, пальцем. Тот явно недовольно морщился, пытаясь отослать подругу подальше, но та не унималась. Наконец, довела парня до того, что тот просто отвесил ей оплеуху, от которой она отлетела на несколько шагов. К удивлению Аркадия, никто так и не сделал ничего, чтобы ее защитить. Что ж, порядки местной тусовки его не заботили. Он только заметил двух патрульных, которые как раз направлялись в его сторону, и поспешил отвернуться, сделав вид, что общается по телефону. Патрульные прошли мимо, они на самом деле всего лишь спешили к торговой палатке, где симпатичная азиатка готовила хот-доги – оголодали сотрудники полиции. Отвлекшись на них, Аркадий едва не пропустил еще один момент, похожий на предыдущий, когда девица, которая ушла якобы разыскивать его вчерашнюю знакомую, а на самом деле стояла рядом еще с одним парнем отвратной наружности и что-то горячо кричала ему прямо в ухо, а у него на лице застыла глупая усмешка. Это совсем не нравилось Королеву. По всему выходило, что его недавняя собеседница искала кого-нибудь, кто согласился бы напасть на юриста с целью его ограбления. Ей покоя не давала сотня баксов, и она была уверена, что такая бумажка в карманах у мужика далеко не одна. В этом она, конечно, была права, а вот в остальном нет. Аркадий плохо подходил на роль жертвы гоп-стопа. Ему не нравилось в этой ситуации другое: нельзя было устраивать конфликтов, когда поблизости прогуливались «пепсы». Кто-нибудь из них мог запросто опознать лицо, находящееся в розыске, и тогда ему на руки надели бы браслеты. В его планы это не входило, но он видел, как обладатель глупейшей усмешки, которую он когда-либо видел в жизни, приближается к нему. Девица, которой Королев обещал сотню долларов за ее помощь, осторожно выглядывала из-за его плеча. Однако алчный блеск в ее глазах не увидеть было невозможно. Она рассчитывала на наживу.
Для Аркадия схватка с молодым парнем, пусть и таким крупным, не была бы проблемой. Проблемой стало бы то, что патрульные обязательно заметили бы драку и вмешались бы как ассистенты главного арбитра во время хоккейного матча, разнимая дерущихся. И в этом случае для Королева не было предусмотрено дисциплинарных штрафов в виде удаления с площадки. Его ждал реальный тюремный срок. Он был на сто процентов уверен, что сотрудники полиции, которые работали на него, уже заложили его по полной программе, рассчитывая на благосклонность правосудия. Слабые ублюдки, ничего другого от них ожидать и не приходилось. Тем не менее, в жизни Аркадий никогда не бежал от опасности, а потому морально приготовился к отражению нападения. Парню оставалось пройти до него не больше десяти шагов…
Когда оставалось только несколько метров, Аркадий почувствовал, как кто-то крепко схватил его за руку и попытался потащить за собой. Но учитывая разницу в весовых категориях, ничего не вышло. Королев обернулся и увидел ту самую девушку, которую разыскивал. Она стояла, выделяясь в его глазах посреди всей невзрачной толпы, хотя ее сегодняшний «прикид» вовсе не поражал воображение своей сексуальностью. Напротив, на ней были одеты джинсы, дырявые на колене, и легкая кофта. Переведя взгляд на ее ноги, Аркадий увидел, что обута девушка в спортивные тапочки, которые он мог увидеть на ком угодно, но только не на ней. В его представлении она с такой обувью просто не ассоциировалась.
- Пошли скорей со мной, - она потащила его через толпу, грубо расталкивая молодых людей, которые мешали ей пройти.
- Привет. А куда мы идем? – Аркадий с трудом успевал за быстроногой девушкой.
- Если ты не заметил, у тебя проблемы. Анька совсем не дура. Смекнула, что у тебя денег полно и подговорила Димона устроить потасовку с тобой…
- Меня не особо пугает встреча с этим юношей, - пожал плечами почти на бегу Королев.
- Зато я видела, как ты отреагировал на появление легавых. Я даже сама тебя потеряла, когда ты отвернулся, ссутулился и за телефон схватился. Я помню, что ты в розыске.
Они остановились, вбежав через арку в какой-то двор, и он, наконец, смог отдышаться. Потом стал озираться вокруг, ожидая возможных проблем. Девушка следила за ним с легкой улыбкой, потом отошла на два шага и улыбнулась.
- Не волнуйся, они сюда ну сунутся. Тут какой-то большой начальник живет, так что из-за малейшего шума менты тут же сбегутся.
- Спасибо, - Аркадий приблизился к ней, чтоб поцеловать, но девушка мягко отстранилась.
- Не за что. Меня из-за тебя, умник, между прочим, легавые полдня мурыжили. Ты и правда в розыске. А я-то сначала подумала, что ты просто понтуешься…
- Я уже не в том возрасте, чтобы девчонку на левый понт цеплять. Ты на меня не обижаешься за сегодняшнее утро? Я не хотел тебя обидеть, правда.
- Уже не важно. У тебя машина далеко? Или ты сегодня на своих двоих?
- Припаркована неподалеку от вашей тусовки.
- Тогда побудем пока здесь. Пусть там основные действующие лица разойдутся. Пойдем присядем, - указала она на ряд скамеек, где сейчас никого не было.
Они уселись на лавочку. Неподалеку на спортивной площадке раздавались удары мяча, там вовсю шли футбольные баталии среди юных жильцов двора. Аркадий посмотрел на девушку, которая его спасла от возможных проблем. В очередной раз он удивился собственным мыслям, которые у него появлялись при взгляде на эту юную особу. Вроде бы и не было в ней ничего особенного: маленький чуть вздернутый носик, красивые глаза, четко очерченная линия губ, не слишком большая грудь, сейчас практически скрытая кофточкой – а что-то его к ней притягивало. Такого ощущения у него никогда не возникало в присутствии супруги его погибшего начальника. Королев подумал, что впервые после той одноклассницы он по-настоящему влюбился. Чем-то она ему напоминала ту его юношескую любовь, из-за которой он однажды рискнул жизнью. В груди разливалось то же самое тепло, как и в присутствии Насти, которой он уже тысячу лет не видел и даже не знал, что с ней. Словно догадавшись о ходе его мыслей, она повернулась и взглянула на него своим наивным и в то же время притягательным взглядом.
- Ну, и о чем же ты сейчас думаешь? Если, конечно, это не секрет, - ее совсем еще детский голос звучал не по-детски уверенно.
- Думаю, что неплохо было бы нам с тобой снова оказаться в моей машине и мчаться куда-нибудь, не имея никакого четкого направления, - ответил он, сам не замечая, что именно произносит.
- Замечательное желание, - усмехнулась она. – Кстати, меня зовут Ксения. А то заберут тебя менты, или опять мне деньги предлагать начнешь, и мы снова не успеем познакомиться.
- Ты все-таки обиделась на меня утром… - констатировал он.
- Не хочу снова вспоминать про утро.
- Слушай, но ведь как-то я могу тебя отблагодарить за то, что ты меня сегодня спасла. Скажи, ты голодна? Может, пойдем куда-нибудь поужинаем?
- Боюсь, я не в том виде, чтобы куда-то идти ужинать в ресторан…
- Тогда пойдем в пиццерию или еще какую-нибудь забегаловку. Я уверен, что ты такие в округе знаешь…
- Знаю, - она рассмеялась и встала со скамейки. – Ладно, пойдем, покажу тебе одно место, в которое менты не заглядывают.
- А парни, типа того, кто хотел драку устроить по навету твоей подруги?
- Такие бывают, но ты ведь с ними справишься, я уверена. Пойдем.
- Не хотелось бы мне кому-нибудь морду бить. Я сейчас не в том настроении.
- Даже, чтобы защитить меня?
Она отвернулась и пошла через двор. Мгновение понадобилось Аркадию, чтобы понять, что девушка вовсе не издевалась над ним, а просто подначивала. В этом и была главная разница между ней и той девицей, с которой он разговаривал, разыскивая Ксению. Та подначивала своего приятеля напасть на мужчину с целью отъема денег, а эта – просто, чтобы почувствовать себя женщиной, знающей себе цену. Он догнал ее, развернул к себе и поцеловал. Она ответила ему на поцелуй, и они еще долго стояли, приникнув друг к другу.
Глава 36
Андрей зашел в ту же самую закусочную, в которой совсем не так давно встречался с Наилем, и увидел, что по какой-то случайности, Смирнов сидел и ждал его за тем же самым столом, где сидели и они с Татарином. Судя по тому, что официантка уже убирала посуду со стола, майор из службы собственной безопасности уже закончил свой обед. В ответ на немой вопрос Васнецова он просто развел руками:
- Прошу прощения, Андрей Сергеевич. Я решил вас не ждать, не в силах устоять перед чувством голода. Вы будете себе что-нибудь заказывать?
- Нет, благодарю. Мне что-то есть совсем расхотелось…
- Искренне надеюсь, что не от моего вида, - рассмеялся Смирнов.
- Вы о себе излишне высокого мнения, товарищ майор, - мрачно констатировал Андрей, глядя эсбэшнику прямо в глаза.
- Чем богаты, - невозмутимо пожал плечами тот. – Предлагаю нам закончить бессмысленный обмен колкостями и перейти все-таки к той беседе, ради которой я вас и позвал.
- Мое внимание к вашим услугам, товарищ майор. Не так уж часто мне в ходе моей службы приходится беседовать с представителями вашего отдела в неформальной обстановке. Все чаще вы предпочитаете вызывать к себе.
- Обратите внимание, Андрей Сергеич, что с вами мы встречаемся исключительно в неформальной обстановке, если считать таковой место преступления или комнату для допросов. Вы уж, наверное, успели позабыть о том, как выглядит мой кабинет, в котором до меня восседал мой предшественник.
- Честно говоря, предпочитаю и сейчас не вспоминать.
- Ну, тогда давайте перейдем к делу. Вы знаете, что мы, по роду своей службы, ведем дела на каждого сотрудника правоохранительных органов…
- Да уж, с вас станется…
- Не ерничайте, прошу вас. Мы ведь это делаем не только для того, чтобы вмешиваться в вашу работу и вычислять лиц, предпринимающих неправомерные действия в ходе своей службы. Вы прекрасно знаете, что суть работы нашего отдела заключается не только в том, чтобы задерживать сотрудников, которые, вместо того, чтобы защищать закон, беспрестанно его нарушают, но и в том, чтобы помогать сотрудникам, в случае если им вдруг понадобится наша помощь.
- Послушайте, майор, - Васнецов перегнулся через столик, взглянув эсбэшнику прямо в глаза, - за последнее время я потерял четверых сотрудников из своего отдела. Трое погибли, один оказался предателем. Не говорите мне, что вы не могли предусмотреть всего этого, а по возможности и предотвратить. Я все равно не поверю.
- А я и не буду говорить. Послушайте, Андрей Сергеич, мы обязаны были предпринимать какие-то действия, но не могли вмешиваться в-открытую. Вы же знаете, что у нас не все гладко с людьми, занимающими руководящие посты. Мы знали, что один из ваших сотрудников является стукачом, только вычислить его не могли. Можно было бы поставить все мобильные телефоны на прослушку, но это дошло бы до руководящих чинов, которые подписывали бы приказ, а этого мы допустить не могли.
- Значит, мои люди были всего лишь необходимой жертвой, пока вы крутили вашу комбинацию? У меня сейчас появилось непреодолимое желание вцепиться вам в глотку, товарищ майор.
- Во-первых, вам не дадут этого сделать. Меня страхуют двое моих сотрудников, которые под видом клиентов пришли в эту закусочную. Уверен, вам хватит опыта вычислить их, только это бессмысленно. Я же предлагаю вам меня спокойно выслушать, и вам станет ясно, почему мы бездействовали все это время.
- Хорошо, - Андрей откинулся на своем стуле, скрестив руки на груди. – Я вас внимательно слушаю.
- Мы действительно недоглядели, когда ваш автомобиль заминировали, и ваш сотрудник подорвался в нем. Только после этого мы утроили усилия, чтобы разгадать удивительно простую, на самом деле, комбинацию. Злоумышленники рассчитывали, что у них получится нахрапом совершить свои злодеяния и остаться безнаказанными. Кстати, как вы считаете, за что убили вашего опера Аронова?
- Я этого не могу знать. Свечку убийцам я не держал.
- На самом деле, у Павла не было никакого больничного. Вернее, по документам он был, конечно, вот только дома Аронов все это время до собственной гибели не сидел. Первоначально именно он был координатором всех действий злоумышленников в вашем отделе…
- Пашка? Я в это никогда не поверю.
- Вам придется в это поверить. Прямо сейчас я не смогу, конечно, предоставить вам все доказательства. Вот только факт остается фактом – координировал все действия именно он. Кстати, если ваш сотрудник напряжет память, он поймет, кого именно он видел на кладбище в день похорон Бурцева. Аронов имел неосторожность мельком засветиться перед своими коллегами, и с этого момента дни его были сочтены. Он же был опытным взрывником, не правда ли?
- Пэпээсник, которого мы взяли, тоже был взрывником. И все свидетельства указывают, что бомбу подложил именно он…
- И вы сами тоже в это верите? Впрочем, допускаю, что бомбу мог подложить и Федор, только собрал ее никто иной как Павел. И на кладбище именно он контролировал ход событий. Он сразу понял, что в машине не вы, но назад уже отыграть ничего было невозможно. Потом Аронов решил обойти конкурентов и полетел в Москву, чтобы там решить вопросы со своей дальнейшей работой в вашем отделе, из которого он стремился выбраться изо всех сил. Новость для вас, правда? Плюс к этому он захотел прибавки своей доли в результате успешно проведенной операции. Учитывая его проколы на месте покушения на вас и слишком уж завышенные требования, инициатор решил, что можно легко обойтись без него. Ему вкололи сильно действующий наркотик, чтобы он не смог сопротивляться в момент убийства. А затем его просто повесили. И если бы не следы крови в его квартире, можно было бы предположить, что это самоубийство. Вот только кровь принадлежала не ему. Вам пока не скучно?
- Нет, я вас слушаю.
- Ваш Стас Коваль был мелкой сошкой, обычным информатором. Мы об этом знали с самого первого дня, но опять-таки не вмешивались, чтобы он не психовал, а спокойно продолжал разыгрывать комбинацию, уверенный, что все идет по плану. Если бы вы не вмешались с вашей секретаршей, мы могли бы уже выйти на его настоящих работодателей, но вы сами вынудили его принимать поспешные решения.
- Между прочим, Марию чуть не убили…
- И это ваша вина, Андрей Сергеич. Если бы все шло своим чередом, мы бы уже брали основных действующих лиц. Нас поддерживает федеральная служба безопасности, и там все хватаются за голову от ваших необдуманных действий.
- Не проще им или вам в таком случае вывести меня из игры?
- Нам это было бы проще. Вот только приходилось и до сих пор приходится рисковать, чтобы выйти еще на одно звено цепочки или даже на несколько звеньев. Вы готовы продолжить игру с риском для жизни? Если мы вас выведем сейчас, злоумышленники переполошатся. Если они решат уйти на дно, нам их никогда не достать.
- Почему вам просто не разговорить Коваля?
- Вы пробовали, Андрей Сергеич? – с улыбкой задал вопрос Смирнов, при этом серьезно глядя на сидящего напротив Васнецова. – И как успехи? Дело ведь даже не в том, что он не захочет давать показания. А только в том, что многого он рассказать не сможет.
- Но он готов давать показания на Королева.
- На юриста? Андрей Сергеич, проснитесь. Аркадий Королев такая же пешка в чужой игре. Да, он четко спланировал покушение на олигарха, оказавшееся удачным. Но даже это – всего лишь один из паззлов в общей мозаике. Возможно, он и думает иначе, но он ошибается, а вместе с ним и вы. Вы всерьез думаете, что убийство Бурцева – вершина айсберга? Или новый передел экономических сфер влияния? Нет, нынешний передел значительно крупнее. А по последствиям – гораздо значительнее.
- О чем речь?
- Вы уверены, что сможете сохранить это втайне от всех?
- За себя я могу ручаться.
- Надеюсь, потому что не только ваша голова, но и головы многих других окажутся на плахе, если вы где-то необдуманно поделитесь этой информацией, - Смирнов сделал паузу, внимательно посмотрев в глаза сидящему напротив майору. – Андрей Сергеич, речь о переделе сфер влияния в политической жизни страны. И, в первую очередь, о настоящем рейдерском захвате ГУВД. В столице в настоящее время происходит то же самое, в Санкт-Петербурге, в Калининграде, в Ростове-на-Дону…
- Подождите секундочку. Столица понятно, Питер или Калининград имеют выходы за рубеж, а это, прежде всего, новые и перехваченные старые каналы наркотрафика. Ростов – столица Южного Федерального округа. А Волгоград им зачем?
- А выход на Среднюю Азию вы не учитываете? Здесь у нашего города гораздо больше возможностей, чем вы можете себе представить. Плюс к этому возможность сообщения водой. Нет, майор, вы просто не представляете себе, какие широкие возможности появляются у тех, кто перехватывает влияние у нынешних владельцев. И находятся эти конкуренты в столице, а здесь только их доверенные лица. В сравнении с этим покушение юриста на Бурцева – капля в море.
- Вы кого-то еще подозреваете с моего отдела? – Васнецов внутренне напрягся, готовясь к самому худшему.
- Кроме вас? – Смирнов усмехнулся и поднял руки, показывая, что это шутка. – Берите выше, майор.
- Неужто Главный?
- Майор, вы сейчас строите предположения, находясь, по большей части, под влиянием эмоций. Успокойтесь и подумайте. У вашего генерала безупречный послужной список. Министерство готово предоставить ему должность в столице. Ему просто незачем так подставляться.
- Но тогда остается только отдел криминальной полиции, а там я ни с кем практически не общаюсь.
- Пропустили одно действующее лицо, майор. Вы забыли про вашего старого друга, который, если вы не обратили внимания, как-то очень резво пошел вверх по служебной лестнице. Вы никогда не задумывались, почему вы учились вместе с Истоминым, но он уже полковник, а вы до сих пор служите майором, да еще и у него в подчинении? Это остается одной из неразрешенных головоломок в нашей общей игре. У меня нет никаких доказательств, что полковник Истомин причастен к рейдерскому захвату. Но я практически уверен в его непосредственном участии. Его телефон постоянно проверяется на наличие прослушки, поэтому здесь даже «федералам» к нему не подкопаться…
- А если мне с ним просто поговорить? Мы много лет знаем друг друга. Может, он будет откровенен со мной больше чем с другими.
- Или просто рассмеется вам в лицо и скажет, что вам нужен отпуск, а то работаете без выходных, потому и выдумываете какие-то бредовые мысли. Нет, майор, простым разговором тут отделаться не получится. Нам нужно его железно привязать к планам злоумышленников, чтобы ему было не отвертеться.
- Я все же с ним поговорю.
- Не имею ничего против, только будьте осторожны, майор. Узнав, что вы в курсе всего, им будет гораздо проще вывести вас из игры безвозвратно. Помните, что ни Истомин, ни, тем более, Королев, не являются вершиной айсберга, а только звеньями одной цепочки.
- Вот только одно звено они не учли, - Васнецов выхватил из кобуры свое табельное оружие и передернул затвор. – Я все еще в игре…
- …и можете из нее выйти уже в следующую секунду. Успокойтесь, прошу вас, - Смирнов уже, вероятно, жалел, что столь щедро поделился с ним информацией. – Не забудьте, что, кроме вас, есть еще люди, которых злоумышленники могут решить устранить, чтоб заставить вас замолчать. Поверьте: если уж мы знаем про ваши отношения со старшим лейтенантом Ковалевой, то они знают об этом еще больше.
- А прокуратура может как-то посодействовать?
- Не шутите, Андрей Сергеич. Местная прокуратура под надежным колпаком у Генеральной. Ваш друг Лисицкий вам помочь не сможет. Надейтесь только на свои силы. Удачи.
Смирнов встал из-за стола, пожал руку Васнецову и направился к выходу. Вслед за ним пошли двое мужчин, на которых Андрей в жизни бы не подумал, что они являются сотрудниками УСБ. Вид у них был явно не тот.
- Стареешь, товарищ майор, - пробормотал он чуть слышно, обращаясь к себе, потом встал из-за столика и вышел из забегаловки.
На улице смеркалось, и начал накрапывать мелкий дождь. Подняв ворот на своей легкой куртке Васнецов зашагал быстрым шагом в сторону Управления. Мокнуть под противным дождем ему вовсе не улыбалось. Через четверть часа он был уже на работе.
За ужином в какой-то пиццерии, в которую его привела Ксения, Аркадий все больше молчал. Вокруг были студенты, среди которых он чувствовал себя не сказать, что уютно. На них никто не обращал внимания, общаясь между собой, хотя прилично одетый мужчина, в любом случае, имел все шансы обратить на себя внимание, особенно в компании с девушкой, которая выглядела, пусть и не намного, но все же моложе его. Он выглядел чужаком в этой чужеродной среде, насквозь пропитанной юностью.
После ужина они погуляли по парку, посидели на скамейке, глядя безучастно на прохожих, а потом все-таки решили отправиться к его машине, которая была совсем не далеко. Предстояло пройти мимо тусовки, из которой его так вовремя вытащила Ксения, но Аркадия возможная встреча с тем парнем, который планировал поживиться за его счет не пугала. И уж тем более не вызывала опасений возможная встреча с той самой Анькой, про которую упоминала девушка, и которая пыталась натравить на Аркадия своего приятеля.
Только никого из вышеозначенных лиц они уже не встретили. Моросил противный мелкий дождь, и ощутимо похолодало, что вызвало всеобщий исход с места тусовки. В парке уже не было ни души. Заметив, что его спутница зябко поводит плечами в своей кофточке, предназначением которой было явно не спасение своего обладателя от холода, Королев надел ей на плечи свой пиджак, а сам остался в одной рубашке. Ничего, он мог и потерпеть противную погоду, вовсе не напоминавшую о стоящем на пороге лете.
Неприятный сюрприз поджидал его, когда они уже приблизились к парковке. К тому времени темнота почти полностью опустилась на город, и в свете уличных фонарей Аркадий заметил, что у его автомобиля кто-то крутится, сверяя номера с записями в своем блокноте. Внутри у него все похолодело, и его бросило в жар. Аркадий остановился, не в силах больше сделать ни шагу, вызвав недоуменный взгляд Ксении. Она проследила за его взглядом и тоже увидела человека возле «лексуса». Этот человек не носил формы, но явно имел отношение к правоохранительным органам. Во-первых, у него в руках были какие-то записи, в которых, несомненно, содержалась информация о машине Королева. Во-вторых, его простенький пиджак был не в состоянии скрыть выпиравшую слева кобуру с пистолетом. На какого-нибудь бандита он точно не тянул, значит, оставалось предположить самое худшее. Опер из местного отдела заприметил машину, похожую по приметам на находящуюся в розыске, и теперь старательно сравнивал информацию, имеющуюся у него, с тем, что было перед его глазами.
- Аркадий, что он делает? – чуть слышно прошептала девушка.
- У него есть информация обо мне и о моей машине. Теперь он сличает информацию с оригиналом.
- И что нам теперь делать?
- Я думаю.
Полицейский явно заметил их обоих, остановившихся неподалеку. Он сунул свой блокнот, уже изрядно намокший под дождем, в карман и направился к ним, подзывая одновременно их к себе.
- Могу я вам задать пару вопросов?
Ксения испуганно посмотрела на Аркадия, который стоял на месте без движения и с безучастным видом.
- Эй, я могу с вами поговорить? – опер приближался, и для Королева время замедлило свой ход.
- Поддержи с ним разговор, - обернулся он к своей спутнице. – Как угодно, но отвлеки его.
Ему как-то надо было незаметно подобраться к своей машине, чтобы достать пистолет. С «береттой» в руке он смог бы почувствовать себя гораздо увереннее. Только как ему было это сделать? Оставалось только обмануть бдительность стража порядка, незаметно подойти к «лексусу» и вытащить из бардачка ствол. Потом оставалось только навести его на опера и уже тогда выдвигать свои требования.
- Как я его отвлеку?
- Улыбнись ему, позаигрывай с ним, еще как-то, откуда мне знать? Кто из нас привлекательная девушка? – он говорил все тише, потому что опер приближался, и слышать он его слов не должен был.
- Я прошу прощения, что задерживаю вас в такую погоду, - полицейский явно не узнал разыскиваемого юриста, частично скрытого за холодной изморосью. – Вы, случайно, не видели, когда подъезжала эта машина?
- Молодой человек, вы хотя бы представились нам сначала, - пожурила его Ксения, улыбаясь при этом самой обаятельной улыбкой, на какую только была способна.
- Извините, - смущенно усмехнулся молодой опер и полез в карман за удостоверением, которое раскрыл при выказавшей любопытство девушкой. – Старший лейтенант Гринин, районный отдел полиции. У нас прошла информация, что этот «лексус» находится в розыске. Поэтому я вас и спросил, не видели ли вы его владельца.
- Извините, офицер, я бы с удовольствием вам помогла, но владельца данной машины я не видела. Здесь постоянно кто-то останавливается, чтобы подкрепиться, - кивнула она на палатку, в которой продавались хот-доги.
- Вы тоже ничего не видели? - повернулся молодой опер к Аркадию, до сих пор его не узнавая.
- Нет, офицер, простите. Мы с моей подругой просто прогуливались по парку. Тут, вроде бы, подростки часто собираются. Может, кто-то из них что-то видел?
- А где они теперь? – спросил старший лейтенант, подразумевая подростков.
- Так ведь непогода. Разошлись по домам, наверное, - пожал плечами Королев, изо всех сил сохраняя на лице приветливую улыбку.
- Понятно, - Гринин всматривался в его лицо, кажущееся ему смутно знакомым, но пока что ему не удавалось провести параллели, необходимые для идентификации мужчины. – Ладно, я вызвал эвакуатор, чтобы забрали автомобиль на нашу штраф-стоянку.
Это положило конец их диалогу, и это же становилось для Аркадия концом его попыток скрыться от розыска. Если бы в машине нашли незарегистрированное боевой огнестрельное оружие, ему бы еще прибавили срок, и не было бы поглощения меньшего срока большим. Как юрист, он прекрасно был осведомлен, что наличие у него огнестрельного оружия, на которое он не имел разрешения, стало бы отягчающим его вину обстоятельством. Поэтому необходимо было что-либо придумать и сделать это надо было немедленно.
- Офицер, наша машина припаркована рядом с «лексусом». Мы можем пройти к ней, - он указал на «семерку», которая действительно стола рядом с его настоящей машиной.
- Конечно, не смею вас больше задерживать, - улыбнулся на прощание старший лейтенант, отворачиваясь от собеседников.
Как только он повернулся затылком, Аркадий больше не раздумывал. Промедление играло в этот момент против него. В любой момент мог появиться эвакуатор, который забрал бы его машину. Убраться подальше Королев и его подруга могли бы и пешком или на такси, а вот наличие оружие в «лексусе» заставляло юриста быстро принимать решение. У него лишь на одно мгновение мелькнула мысль и тут же растаяла, что опер мог вполне быть не один, просто второй в этот момент сидел в их автомобиле. Поняв, что старший лейтенант Гринин окончательно отвернулся и потерял всякий интерес к ним, Аркадий сильно размахнулся и локтем ударил опера по затылку. Коротко захрипев, тот повалился в лужу на асфальте. Королев же повернулся к Ксении и сильно толкнул ее в сторону своей машины.
- Уходим отсюда, быстро!
Уже подбегая к автомобилю, он услышал окрик за спиной. Выходило, что опер действительно был не один. Через мгновение прозвучал выстрел. Аркадий знал, что предварительно следует выстрел в воздух, а потому ничего не опасался, вот только вслед за первым выстрелом последовал второй, и в «лексусе» на мелкие осколки разлетелось заднее боковое стекло. Буквально в прыжке заскочив за руль своего автомобиля, Королев обернулся, гадая, где задержалась Ксения, и его глазам открылась ужасная правда.
В момент второго выстрела девушка как раз только-только забежала за машину. Пуля второго опера пролетела автомобиль насквозь и попала ей справа в область печени. Сейчас она стояла за «лексусом», прижимая руку к правому боку, и в глазах у нее стояли слезы, смешиваясь с усилившимся дождем. Ее пальцы уже окрасились темной кровью, которая была намного темнее обычной. Значит, пуля действительно попала в печень. Аркадий потянулся в бардачок и достал «беретту». Выскочив из машины, он навел прицел на опера, который приближался, не ожидая, что у подозреваемого окажется ствол. Он вскинул табельное оружие, но успел выстрелить всего лишь раз. Юрист успел выстрелить дважды. Три выстрела слились в один. Королев услышал, как мимо его уха с жужжанием обезумевшей пчелы пролетела пуля из «макарова», а его пуля попали точно в грудь и в живот полицейскому. Тот выронил свой пистолет и схватился за живот. Аркадий где-то слышал, что ранение в живот бывает весьма болезненным, а потому больше об этом парне не беспокоился. У него была другая, гораздо более весомая причина для беспокойства. Возле «лексуса» лежала Ксения, которая явно умирала в этот момент. Не реагируя на нарастающий вдалеке вой сирен полицейских машин, юрист опустился рядом с девушкой на колени и вгляделся в ее лицо. Жизнь еще слегка теплилась в этом теле, а изо рта вырывались облачка пара.
- Ксюша, ответь мне. Ксюша, я отвезу тебя к доктору, - он кричал сквозь слезы. – Ксения, пожалуйста. Только не умирай. Ты ведь мне так нужна. Прошу тебя!
Он поднял лицо к небу и испустил дикий крик, ненавидя этого жестокого Бога, который спокойно взирал на то, что происходило внизу. Еще сильнее припустивший дождь хлестал его по лицу, заливался в глаза, вымывая оттуда последние следы слез. Прямо над ним сверкнула молния, но он не придал этому значения. У него на руках Ксения открыла глаза, что-то прошептала, попыталась приподнять голову, но через мгновение обессилено откинулась на асфальт. Она больше не дышала.
Аркадий больше не плакал. С равнодушным выражением лица он поднялся на ноги, отошел от тела девушки, в которой больше не было ни малейшей частички жизни, уселся за руль и поехал в сторону Управления. Он не отдавал себе отчета в том, что намеревается сделать. Ему было все равно. Посмотрев на свое отражение в зеркальце заднего вида, Королев увидел, что его рубашка на плече окрасилась красным. Видимо, пуля все-таки слегка задела его. Боли он не чувствовал. Внутри у него поселилась пустота. И за это должны были заплатить опера из «убойного». Аркадий знал, каким образом он может причинить боль майору, который, как он знал, ищет его денно и нощно. Он уже несколько раз видел женщину, с которой Васнецов был в отношениях. Полицейский забрал у него его любовь. Теперь юрист планировал сделать то же самое с другим полицейским. Королев торопился, зная, что рабочий день уже закончился, и все могли уже разойтись. Ничего, он мог подождать и до завтра. «Лексус» предстояло бросить, теперь он был в этом уверен. Однако у него было достаточно сил, чтобы дойти пешком. Надо было только подобраться немного ближе.
Войдя обратно в Управление, майор Васнецов поднялся к себе на этаж, но прошел мимо своего кабинета. Выходивший в этот момент Макаров удивленно глянул на своего начальника и задержал его за руку.
- Шеф, ты куда? Уже забыл, где твой кабинет находится?
- Нет, Леха, - он не стал вырываться, будя в своем подчиненном бессмысленные подозрения. – Ты не видел, полковник еще у себя?
- Нет, не видел. Но я тебе говорил уже, что он еще днем уходил. А раз ты говоришь, что видел его еще после этого… Тогда я не знаю.
- Ладно, я схожу, проверю.
- Андрюха, с тобой все в порядке? – Макаров даже впервые отошел от своего стандартного обращения к начальнику, на его лице читалось беспокойство.
- Все в порядке. Свету довези до дома, не забудь.
- Не переживай. Тебя подождать?
- Не надо. Поезжай, завтра увидимся.
Увидеться им суждено было гораздо раньше, еще до окончания сегодняшнего дня, но в тот момент Васнецов не мог этого предположить. Под влиянием разговора с Смирновым из собственной безопасности он направлялся к полковнику Истомину, чтобы расставить со своим старым другом и однокашником все точки над i. Молодая секретарша полковника Юля как раз собиралась уходить, когда майор появился перед кабинетом полковника.
- Юляша, полковник у себя?
- У себя, товарищ майор. Он сегодня куда-то уезжал, потом вернулся злющий и с тех пор не выходит. Все в порядке?
- Все как всегда, Юля. Поезжай домой.
Сам Андрей постоял мгновение перед дверью, думая, стоит ли ему доставать оружие или нет, а потом просто вошел без стука и закрыл дверь за собой.
В кабинете полковника было темно, Истомин только периодически включал ночник у себя на столе и тут же выключал его обратно. Подняв глаза на вошедшего, он никак не отреагировал. В мелькании электрического света, то загоравшегося, то вновь гаснувшего, Андрей разглядел, что в руке и полковника пистолет. Не обращая на это внимания, он подошел к столу и уселся в кресло, в котором обычно сидел, отчитываясь перед начальником о своей работе. Протянув руку, он отобрал у полковника выключатель и оставил ночник во включенном состоянии. Только сейчас Васнецов обратил внимание, что его начальник сильно постарел за последние дни. Они были ровесниками, но Истомин походил на старика, и седины в его некогда пышных волосах существенно прибавилось. Он знал, что майор сидит прямо перед ним, но делал вид, что не замечает его, глядя в пустоту невидящим взором. Тишина могла тянуться бесконечно, если бы Андрей первым ее не нарушил:
- Дима, расскажи мне все.
Истомин взглянул на него и снова уставился взглядом в темный угол в комнате. Какие зловещие тени мерещились ему в том темном углу, майор не знал и предполагать не пытался. Наконец, полковник глубоко вздохнул, посмотрел на пистолет в своей руке, а потом перевел свой взгляд на подчиненного. На того человека, с которым они сидели по соседству в аудитории, учась в Высшей школе милиции. На того, кому он смело мог доверить свою спину, если приходилось. На того, который, по всему выходило, теперь знал о его предательстве, о его измене тому гербу, которому они когда-то вместе приносили клятву.
- Что именно ты хочешь знать, Андрей? – глухой голос не походил на привычный баритон полковника, в нем легко читались боль и страдания.
- Хочу знать, как человек, с которым я знаком столько лет, мог ссучиться. Еще хочу знать, как тот же самый человек мог поставить на карту жизнь и здоровье близких людей, которые ему доверяли. Как ты мог, Дима? Мы же с тобой за одной партой сидели в школе, на брудершафт пили, еще не зная даже, что это означает. Мы с тобой разве что не кровными братьями были. Скажи мне, зачем?
- Ты мне не поверишь.
- А ты попытайся сказать мне так, чтобы я поверил.
- Ты когда-нибудь был свидетелем, когда в горах сходит лавина? Или когда на берег идет гигантский цунами? Когда волна неудержимо движется вперед, сметая все на своем пути? Нет, ты этого не видел, ты этого не чувствовал. Ведь когда это происходит, ты либо следуешь этому, либо тебя тоже сметает. Когда дует ураганный ветер, он сметает на своем пути любого, кто пытается устоять на ногах, но проносится над тем, кто залег и не старается остановить то, что остановить нельзя.
- Ты вот так сразу понял, что остановить процесс нельзя, что он необратим?
- Именно так. И я буду среди тех, кто поднимется на гребне этой волны. Или залягу в песок, чтобы ураган пронесся над моей головой, не причинив ощутимого вреда.
Андрей сидел напротив и не верил своим ушам. Человек, которого он полагал одним из самых волевых людей на свете, который однажды грудью шел на бандита, который стрелял в него, но не попадал, а сам при этом последним выстрелом отправлял пулю точно ему в лоб, теперь предпочитал уподобиться страусу и спрятать голову в песок. Этот человек, который был примерным семьянином, который был настоящим отцом и старшим товарищем для любого из своих подчиненных, оказался трусливым предателем. Хуже того, злоумышленником, который добровольно согласился на преступление, чтобы остаться невредимым. Он сидел и внимательно смотрел на него, но Истомин не мог поднять на него глаза и встретиться с ним взглядом. Через окно до него донеслись выстрелы с улицы. Полковник только вздрогнул слегка, но остался сидеть в том же положении.
- И что ты будешь делать теперь? Так же спокойно ожидать развязки? На тебя уже есть дело в отделе собственной безопасности. Мне просто разрешили поговорить с тобой в надежде, что ты мне расскажешь, кто стоит за всем этим беспределом.
- Полагаешь, что я тебе это расскажу? – Истомин только мрачно усмехнулся одними губами.
- А тебе некуда деваться. Ты можешь, конечно, застрелить меня в своем кабинете. Только сложно тебе потом будет отписаться, назвав причиной необходимую самооборону. На тебя будет заведено уголовное дело, касательно твоего соучастия в убийстве Миши Астафьева, Паши Аронова, Ильи Маношина…
- Ты лишнего на меня не вешай. Илью его приятель заказал. А у Пашки у самого было рыльце в пушку. Он задумал всех обойти, и сам за это расплатился.
- А скажи-ка мне лучше: проверка с Москвы в курсе событий? Или они, на самом деле, приехали проверить, как продвигаются дела по рейдерскому захвату Управления?
- А ты сам-то как думаешь? – снова усмехнулся этой ужасной бесцветной усмешкой полковник.
- Как я сам думаю, я скажу в моих показаниях на суде. Показаниях против вас всех, ссученных ментов, которые проникли в самое сердце правоохранительной системы и наплевали на свои клятвы верности.
- Не надо мне на совесть давить. Ты доживи сначала до суда.
- Ну, так что, застрелишь меня? Так давай, дерзай. Как минимум, один из моих парней знает, что я к тебе пошел. Если мое табельное оружие проверят, то убедятся, что оно не стреляло, и патронов в нем не было. Так что пойдешь ты за превышение допустимой самообороны, как минимум. Давай, стреляй.
Андрей встал перед столом полковника, расстегнув несколько верхних пуговиц на своей рубашке и обнажив грудь. В таком положении он стоял около минуты, а затем вздохнул, застегнулся обратно и уселся в кресло. В течение всей этой пантомимы полковник даже не пытался направить ствол в его сторону, только смотрел на него своим мрачным и немного грустным взглядом.
- Ты знаешь, Дима, какая между нами разница? Я осознал это только сейчас, когда стоял перед тобой, призывая меня застрелить. Если бы я был на твоем месте, мне бы хватило смелости пойти до конца.
Эти слова Васнецов произнес, уже стоя в дверях кабинета. Он прекрасно отдавал себе отчет, что полковник правильно истолкует его высказывание. Большего для своего старого друга он сделать не мог, а потому просто вышел и закрыл за собой дверь. Через мгновение, как он и ожидал, из кабинета донесся звук выстрела. В конце концов, подумал Андрей, офицер должен оставаться офицером до самого конца. Вот и Истомину не хватило сил жить с чувством собственной вины, но ему вполне хватило смелости спустить курок, направив ствол на себя. А может, вставив его в рот, чувствуя противный вкус смазки и испытывая от этого тошноту. А может, прислонив дуло пистолета к подбородку и в последний раз вскинув глаза вверх. Открывать дверь и проверять Васнецов не испытывал никакого желания. Вспомнив о выстрелах, донесшихся с улицы, он зашагал по коридору, удаляясь от кабинета своего начальника.
Аркадий чувствовал, что приехал вовремя. Что-то подсказывало ему, что сегодня он не должен был опоздать. Его рубашка справа вся пропиталась его кровью, и он чувствовал слабость от ее большой потери. Похоже было, что пуля опера не просто оцарапала его, как он думал вначале. Юрист видел, как расходятся из Управления люди. Сам он укрывался в тени деревьев и не планировал до поры до времени оттуда выскакивать. Королев спокойно ожидал. Легкое головокружение не мешало ему. Он знал, что дождется свою жертву. Обязан был дождаться.
И вот они появились перед его затуманенным взором. Красивая женщина, которая, как юрист знал, была в отношениях с майором из «убойного», шла к нему ближе всех. Рядом с ней шагал по направлению к автостоянке незнакомый ему сотрудник. Это ничего не значило. Ему в его теперешнем состоянии было абсолютно наплевать, скольких ментов отправлять на смерть. Первой и главной его целью была уже замеченная им женщина. Остальные были уже по мере возможностей. Аркадий вышел из-за дерева и зашагал в сторону расходящихся сотрудников, никем до сих пор не замеченный. Никто просто не смотрел в его сторону, и ему это было на руку. Пошатываясь и в шаге от потери сознания, Королев направил пистолет на женщину, готовый выстрелить.
Правду говорят, что у женщин присутствует шестое чувство. За мгновение до того как раздался выстрел, она вдруг вскинула голову и посмотрела прямо на приближавшегося к ней мужчину. До того Светлана просто шла, опустив взгляд себе под ноги, слушая, как капитан Макаров травит очередную байку, но на самом деле переживая за исход разговора в кабинете Истомина. Она знала, что Андрей направился туда. За какие-то доли секунд до грохота выстрела она вдруг почувствовала своим шестым чувством, что ее гибель приближается к ней справа, и остановить ее уже ничто не сможет. А потом раздался выстрел.
Светлана почувствовала, как ее ударило в левую грудь словно молотом. Пуля на какие-то доли миллиметра разминулась с ее сердцем, но женщину это не спасло. Она была мертва еще до того, как ее безжизненное тело упало на мокрый асфальт. Сильный дождь смывал с нее следы крови, а остальное скрывало платье. Ее безжизненный взор уставился в ночное пасмурное небо.
Макаров услышал выстрел, и его опыта ему хватило, чтобы отличить его от раската грома, который изредка раздавался в небе. Он увидел человека в окровавленной рубашке, который сжимал пистолет. Заметил остатки порохового дыма, последовавшие после огненной вспышки, вырвавшейся из дула. Но увидел он также, что Светлана падает на асфальт, а неизвестный мужчина готовится стрелять и дальше. И тут вмешалось провидение. Макаров выхватил свое табельное оружие и навел его на стрелка, уже догадываясь, кем этот стрелок является, но выстрелить не успел. Вместо него это успели сделать и Евгения, и Леонид. Как в замедленной съемке он увидел, что пули попадают человеку в корпус, и он валится на асфальт вслед за застреленной им жертвой. Сразу подбежав к мужчине, Алексей ударом ноги отшвырнул пистолет подальше, а сам склонился над ним, чтобы пощупать пульс. Этого, впрочем, не потребовалось. Было и так хорошо заметно, что мужчина дышит, а глаза его широко раскрыты и с ненавистью смотрят на полицейского.
- Проверьте, как Света, - не оборачиваясь, крикнул он своим молодым коллегам.
Женя успела первой, присев перед телом Светланы на корточки и положив пальцы на сонную артерию. Потом она со вздохом встала на ноги и отрицательно покачала головой, а Леонид наклонился и закрыл погибшей глаза, глядящие в небо.
- Наповал, Алексей, - мрачно констатировала Евгения. – Похоже, что ублюдку повезло больше. Кто это такой?
- А ты еще не догадываешься? – от прежнего всегда полного юмора Макарова не осталось и следа, и он говорил сварливым тоном. – Это господин Королев, юрист. Леня, сбегай к дежурному, пусть вызовет «скорую».
- А может, не будем этой мрази «скорую» вызывать? Глядишь и сам тут сдохнет.
- Мы не имеем права, Женя. Это для ублюдка будет слишком легким наказанием. На зоне в пресс-хате пусть посидит. Лучше подумай, как мы Андрюхе про то, что Света убита, скажем.
- Поздно думать, - Евгения кивнула себе за спину. – Он уже сам спешит.
Макаров поспешил встать между телом убитого женщины и собственным начальником, схватив его в объятия и не выпуская. Впоследствии Андрей не мог вспомнить, что он кричал, какими словами обзывал своего подчиненного, но тот все равно его крепко держал. А когда у него силы уже были на исходе, на помощь подоспел Макс, только что спустившийся из кабинета и вышедший проверить, что случилось. В его медвежьих объятиях Васнецов перестал вырываться, осознав, что это бессмысленно, и только во весь голос рыдал, прижавшись лицом к широкой груди Егорова. Потом немного успокоился, отошел в сторону и просто уселся на бетонную тумбу, глядя, как подъехавшая карета «скорой помощи» увозит раненого Королева, и как в подъехавший следом катафалк бережно погружают тело Светланы.
- Как ты, Андрей? – Макаров подошел к начальнику, подспудно осознавая, что на нем также лежит вина за гибель девушки.
- Как всегда, Леха, - Андрей встал с тумбы, утерев слезы, а, может, следы дождя с глаз.
- Я могу тебя оставить, глупостей не наделаешь? – Алексей смотрел на начальника осторожно, готовый к тому, что тот бросится на него с кулаками.
- Все со мной будет в порядке, Леха. Передай дежурному, что у себя в кабинете застрелился полковник Истомин. Пусть следователя вызовет.
- Ничего себе! – присвистнул Макаров, не в силах сдержать эмоции, но Андрей только грустно на него посмотрел и не стал никак комментировать.
- Андрей, тебя домой отвезти? – подошедший Макс положил руку на плечо начальнику, и тот не стал ее сбрасывать.
- Отвези, Максим. Отвези меня домой. Хочу просто напиться и забыть обо всем, что произошло. Думаю, в течение нескольких дней вам назначат нового начальника.
- Андрюха, ты это брось. Ты нашим начальником был, ты им и останешься. Хватит уже в исполняющих обязанности ходить.
- Не хочу я больше, Макс. Я просто устал от всего этого. Пашка, Мишаня, молодой Илья перед этим. Теперь вот Света… До каких пор мы друзей и любимых людей хоронить будем? Сколько уже можно?
- Помнишь, не мы эту работу выбирали, а она сама нас выбрала. Судьба у нас такая, Андрюха. Пойдем уже в машину.
- А ведь будут новые рейдерские захваты нашего доблестного ГУВД, - Васнецов обернулся назад и посмотрел на здание Управления. – Истомина нет, придет какой-нибудь другой интриган. Генерала нашего на пенсию спровадят, а тут беспредел начнется. Противно.
- Вот пока такие сотрудники как ты в нашем ГУВД будут служить, ничего подобного не произойдет. Пусть тебя эта мысль холодными ночами согревает.
- Слушай, Макс, не отвози меня домой, - сказал Васнецов, когда они уже сидели в машине. – Думаю, мне стоит с Натальей помириться. Хотя бы попытаться…
- Это та, у которой свой ресторан?
- Она самая. И знаешь, давай по пути заедем в цветочный магазин. Не могу же я к женщине без цветом приехать.
- Хорошо, сейчас заедем.
- А потом, думаю, машину мне надо новую покупать. Хватит уже на Мишиной кататься. Поеду завтра и в кредит оформлю. А на службу на эту плевал я с высокой колокольни.
- Андрюха, ты ж без нас не сможешь…
- А я буду наведываться в гости. Будете мне еще пропуск выписывать.
- Ну, ты даешь, начальник.
- Хватит с меня. Побыл я уже вашим начальником. Пора и честь знать.
Он долго ковырялся в своем мобильном телефоне, в поисках контакта Натальи. Макс не мешал ему, не отвлекая от поисков. Только что-то ему подсказывало, что с Васнецовым они еще послужат вместе. Он остановился у цветочного магазинчика, и Андрей вылез из машины, сосредоточившись на поисках нужного контакта. Наконец, поиски успешно завершились, и до Макса донесся с улицы радостный голос майора Васнецова:
- Алло, Наталья? Привет. Одна сейчас? А как же твое замужество? Даже так? Ну тогда я скоро приеду.
Эпилог
По счастливому стечению обстоятельств этот летний день не стал слишком жарким, а вечер – очень уж душным. Перед центральным входом в Управление собрались несколько человек, в-основном мужчины, но среди них и две молодые девушки, обе старшие лейтенанты. Ждали они главное действующее лицо сегодняшнего вечера, которое должно было появиться с минуты на минуту. И когда на въезде перед шлагбаумом появилась черная «тойота», почти близнец несколько месяцев назад взорванной, только модель значительно новее, ее поприветствовали радостными криками. С места водителя появился бывший исполняющий обязанности начальника «убойного» отдела Андрей Васнецов с широкой улыбкой помахавший всем встречающим.
- Начальник, откуда такие колеса? – это стало первым вопросом, адресованным к нему одним из сотрудников.
- Я ж говорил, что в кредит возьму. Так и поступил. Наиль поспособствовал, он автосалон шикарный открыл, хотел мне машину подарить, но я не согласился.
- Ну, и балбес, товарищ майор, - Макс выразился с присущей ему лаконичностью.
- А не пойти бы тебе лесом, капитан Егоров? Как со старшим по званию разговариваешь?
- Это кто тут старший по званию? – не понял капитан.
Ответ ему пришел из-за спины. Васнецов выпрямился по стойке смирно, и остальные повторили его действия. Из Управления только что вышел генерал, которого сопровождал известный всем в той или иной степени майор УСБ Смирнов.
- Товарищи офицеры, представляю вам нового начальника уголовного розыска, подполковника Смирнова Олега Юрьевича. Ну, а с вами, майор, мы все по телефону выяснили, как мне кажется.
- Так точно, товарищ генерал.
- Тогда завтра жду вас у себя с докладом по раскрытому вами делу Бурцева.
- Слушаюсь, товарищ генерал.
- Олег Юрьевич, полагаю, нам есть с вами, что обсудить. Долгий отпуск майора Васнецова и самоубийство полковника Истомина не могли не сказаться отрицательным образом на отделе уголовного розыска, вы не находите?
- Я возьмусь за наведение порядка, товарищ генерал.
- Вот и хорошо.
Он прошествовал мимо собравшихся сотрудников, которые дружно отдали ему честь. Смирнов подмигнул Андрею, проходя мимо него.
- Веселей, майор, мы еще поработаем.
- Пути Господни неисповедимы, - пробормотал себе поднос Андрей вместо ответа.
Чуть позже, когда стол в ресторане у Натальи был уже накрыт, а она сама сновала тут и там, раздавая указания своему коллективу, периодически присаживаясь к самой веселой в зале компании полицейских, Евгения решила все-таки задать мучивший всех вопрос:
- Товарищ майор, расскажите об этом деле подробнее.
Андрей с наигранно тяжелым вздохом посмотрел на собравшихся, но на всех лицах увидел только ожидание. Еще раз фальшиво вздохнув, он начал рассказ:
- Все вы помните старушку, которая была до смерти забита мальчишкой. Так вот, с этого началось наше расследование. Однако вовсе не этим началось воплощение коварного плана по захвату ГУВД и переделу сфер влияния. А началось оно с одного безызвестного парня, который изобрел забавную штуковину, которая могла влиять на человеческие эмоции. Ну, типа как гипнотизировать, только гораздо проще. И навыков гипнотизера для этого не требовалось. Дальше начальник НИИ, в котором работал сотрудник, изобретший сказочный аппарат, узнал об изобретении и проговорился об этом своему хорошему знакомому, в то время уже известному юристу Аркадию Королеву. Тот уже около двух лет к тому времени спал с женой олигарха Бурцева. Он решает использовать изобретение с целью устранить законного супруга своей любовницы. Но сначала надо его испытать. И первым подопытным становится обычный беспризорник или ребенок из трудной семьи, просто проходивший мимо по двору. Эффект поразителен, мальчику внушают убить обычного бродячего котенка. Однако тут открываются некоторые побочные следы действия аппарата на психику. Мальчик убивает и старушку, сделавшую ему замечание, причем убивает ее крайне жестоким способом, забив до смерти. Королеву этих доказательств недостаточно, и он проводит еще одно испытание, загипнотизировав какого-то своего дальнего знакомого, который устраивает ДТП на дороге и расстреливает простых людей, в столкнувшейся с ним машине. А потом этот же господин совершает самоубийство в своей камере у нас в Управлении, сворачивая самому себе шею. Непостижимо, скажете вы, но я напомню, что это самоубийство является следствием побочного эффекта действия аппарата. И этого юристу мало, и он проводит контрольное испытание, незаметно со стороны гипнотизируя обычного парня, который сначала насилует и убивает девушку, а потом в состоянии алкогольного опьянения убивает так же своего лучшего друга, собственную тетушку и даже ее кота. После этого юрист доволен результатами, а побочные эффекты его мало волнуют. Он зомбирует обычного невзрачного на вид парня, который стреляет в Бурцева и убивает его наповал. Потом в его дела вмешивается наш Илья Маношин, который случайно узнает, что его друг является кротом в нашем отделе. Покушения на тебя, Макс или на Светлану, и уж тем более на Стаса в той закусочной не было. Убивали там конкретно Маношина.
На похоронах олигарха пытаются убрать и меня, но только ошибаются, подкладывая взрывчатку в мою машину, потому что на ней приехали вы с Мишей, Женя. Михаил как-то чувствует, что должно произойти, и отправляет Евгению к своим коллегам, а сам взрывается. Кстати, взрывчатку для этого дела сделал Паша Аронов, блистательный взрывник. Это его ты видел, Леня, когда он с одним из злодеев вместе шел к автостоянке перед кладбищем. Он вскоре появляется в этой истории снова, потому что решает обойти своих подельников, и едет в Москву требовать увеличения своей доли. Аронова убивают, обставляя все как самоубийство, а вскоре мы берем и его подельников, которые его убрали с пробега. За день до того я до своего отъезда поручаю вам взять Микулича, директора НИИ, но злодеи уверены, что он поплывет и проболтается, поэтому убирают и его до кучи. Леха, ты должен это хорошо помнить, тебе в тот день машину изрешетили.
Главной моей целью становится юрист, и он это прекрасно понимает, а потому, когда я приезжаю к вдове Бурцева, он запирает меня в подвале, планируя впоследствии использовать в своих целях. Вот только с утра третьего дня, что я пребываю там, они с Людмилой сильно ссорятся, и он уезжает, даже не в состоянии предположить, что Людмила меня освободит и все расскажет, пытаясь снять груз с души. Потом она пишет то же самое на бумаге и вешается в том же подвале, где сидел я. Тем временем, Леха, ты вычисляешь Стаса, и он вынужден скрываться, едва не задушив нашу умницу Марию. Попадается он абсолютно случайно, благодаря наблюдательности одной старушки. Стас задержан, патрульные, убившие Аронова и Марата Халилова, задержаны и дают показания. Людмила кончает жизнь самоубийством, показав на Аркадия, как на главного виновника. Он остается один и пускается в бегство.
Из разговора с нынешним начальником уголовного розыска подполковником Смирновым я узнаю, что у нас в Управлении остался еще один крот, который однако сидит гораздо выше лейтенанта. И это мой старый друг полковник Истомин. Я прихожу к нему в кабинет, и в результате разговора он пускает себя пулю в висок. В тот же самый вечер погибает Света, убитая доведенным до отчаяния юристом. Сам он с тяжелыми ранениями доставлен в больницу. Вот и вся история. Дело закрыто. Суд состоялся на днях.
- И как результаты?
- Федор с подельником получили по пятнадцать лет. Стаса кто-то прикрыл, но недостаточно, и он схватил свою десятку. Юрист получил пожизненное за организацию убийства олигарха, доведение до самоубийства его супруги и несколько убийств, совершенных по его распоряжению. Его потопили его же подельники. Однако, учитывая, что у него в тех кругах много знакомств, думаю, что отсидка не будет для него в тягость.
- А Истомин?
- Полковник геройски погиб в перестрелке. Его фото вы все могли видеть на доске почета в обрамлении траурной ленточки. Теперь его супруге положено ежемесячное содержание из федерального бюджета. Причем в таком размере, что ей работать не надо, и все равно она не будет ни в чем нуждаться. Еще у кого какие вопросы?
- Что случилось с мальчишкой?
- Куда-то пропал. Выбросили из дела как ненужный хлам.
- А что с аппаратом, изобретенным в НИИ?
- Отдан на изучение в соответствующие инстанции. Думаю, что нам о результатах сообщать никто не будет.
- Выходит, они опять победили? – Макаров уткнулся в налитую стопку взглядом.
- А вот и нет, Леха. Обойдутся, твари. Вы все слышали генерала? Завтра с утра все увидимся на работе. Наталья, ты домой поедешь?
- Конечно, поеду, дорогой, - она ласково улыбнулась всем присутствующим.
Не опасаясь, что какие-нибудь особо выслуживающиеся гаишники остановят его машину, Васнецов уселся за руль. Справа от него сидела Наталья, уже в нетерпении от ожидания, когда они, наконец, приедут домой и лягут в постель, где ее любимый мужчина, как всегда, будет с ней нежным.
Андрей повернул ключ в замке зажигания, и мотор утробно заурчал, прогреваясь. Перед тем как взяться за рычаг коробки передач, он достал из кармана нечто, напомнившее Наталье пачку сигарет по размерам, задумчиво посмотрел на этот предмет, а потом спрятал его в бардачок.
. - Вдруг когда-нибудь пригодится, - задумчиво пробормотал он
«Тойота» взревела двигателем и уехала в направлении дома, в котором они в настоящее время жили вдвоем с Натальей. Все неурядицы остались в прошлом. Теперь все было хорошо, и они оба были счастливы. Два красных глаза габаритных фар вскоре исчезли в ночной темноте.
Гнев
© Copyright: Андреас 82, 2019
Свидетельство о публикации №219041300413
Свидетельство о публикации №219041300413
Рецензии