Агитперелет. ДТП в Кургане

       В Кургане нас ждали как и везде – встречали цветами и  хлебом-солью! После торжественной встречи на аэродроме, Агитбригада в полном составе села на автобус и уехала  в военное училище обедать. В нашем распоряжении оставались два командирских «УАЗика».
      Сдав самолет под охрану, мы сели в машины и тоже поехали в училище. Ехали один за одним. Проехали городом, и дорога пошла на подъем. Знаки предписывали, движение в один ряд, а скорость держать не более 40 км в час. Но нашему водителю никто не указ! ВАИ в городе не было, а ГАИ военных не трогало.
       Выйдя во второй ряд, водитель разогнал скорость до 70 км в час – благо второй ряд был свободен! Но на подъеме, из укрытия выбежал ГАИшник. Хотел махнуть жезлом, но, увидев, что едут военные, раздосадовано махнул рукой и повернул обратно.
      Мы торжествовали! Но, как оказалось, не долго. На волне эйфории, наш водитель не заметил, как из первого ряда во второй перестроился грузовик, подставив нам свой задний борт. А что? – пост ГАИ проехали – чего бояться?
      Наш водитель от такого нахальства растерялся. Ударил было по тормозам, но было поздно! И чтобы не ударить грузовик в задний борт, он вывернул руль влево и пошел, не снижая скорости, через разделительный газон «наводить порядок» во встречном движении.
        На наше «счастье» по «встречке» двигался тяжелый трактор «КА-750» с прицепом. Он-то нас и остановил. По моим прикидкам, мы должны были ударить ему в сцепку. А это верный шанс остаться без головы. И никуда от этого не деться.
      Наш борттехник по авиационному оборудованию, Петя, смачно выругался по поводу конца Света, и любопытный бортмеханик, сидевший сзади нас, привстал со своего откидного сидения, чтобы самому увидеть, что это такое!
    . В это самое время наш «УАЗик» на всей скорости ударил «КА-750», но не сдвинул его, а наоборот, сам отскочил от него, так как попал ему не в сцепку, а в заднее колесо его прицепа. И стал вращаться и биться об него, пока не остановился.
       От удара я упал вперед на пол между креслами водителя и старшего машины. Хорошо, что перед ударом я успел сгруппироваться. И уже лежа на полу, никак не мог понять, почему я еще все слышу и чувствую? Ведь я уже должен был находиться на том Свете!
       Когда машина перестала дергаться, и все замерло, я услышал командира – он громко скомандовал:
       –  Выходим!
       Так как он сидел справа от меня – он вышел в правую дверь. Петя сидел слева – и он вышел в левую дверь. А у бортмехаников, сидевших сзади на откидных сидениях, дверей не было, и они перелезали через спинку заднего сиденья и выходили, наступая на меня. Наверно, они думали, что мне уже все равно. И тут меня осенило: «А я то сколько буду лежать? – Все давно вышли!», – и стал подниматься. Болела рука, не слушалась нога. Никто не пришел, чтобы помочь мне.
       Выбравшись на улицу, я оглянулся на машину и увидел, что наш «УАЗик» стоит, прижавшись «мордой» к заднему колесу прицепа. Левая фара его висела на крыле колеса прицепа. Вокруг «УАЗика» в масляной луже валялись запчасти: ключи, бачки, шланги. Все это было разбросано по кругу и усыпано цветами, которые я вез в столовую!
       Я похромал к обочине, где уже собрался весь экипаж. Все были живы и то – Слава Богу! Но на мундирах была кровь. Оглядевшись, мы поняли, что кровь чужая! Да нас всех обрызгал любопытный бортмеханик, который поднялся со своего места. В момент удара машины о трактор он снес головой подвесной светильник под потолком кабины. У него рассечена кожа головы и из раны сочилась кровь. Вот так!
      Приехал ГАИшник, который пытался остановить нас за нарушение, и стал останавливать попутные машины, чтобы доставить пострадавших  для оказания первой помощи. Первым посадили в машину любопытного бортмеханика. Ему нужно было наложить швы на голове. Потом увезли старшего машины. У него порезы на шее, так как во время столкновения он далеко высунулся в разбитое лобовое окно. Остальных, с мелкими травмами, отвезли в медпункт военного училища.
      В медпункте нам обработали раны, ссадины, царапины. У меня распухла кисть
правой руки в районе большого пальца и запястья и содрана кожа на обеих ногах, от подъема до колен, а под правой коленкой вздулся волдырь! Медсестра обрабатывать мои ссадины отказалась и, сморщившись, протянула мне длинную палочку с ваткой, смоченной в йоде, предоставив выполнить эту неприятную процедуру мне самому. Я обработал  ссадины и, приведя себя в порядок, был готов к дальнейшим действиям.
      Мы вышли из медпункта и направились в столовую. На пороге столовой нас встретил добродушный офицер в звании полковника. Представившись зампотехом училища, он с распростертыми объятиями дрогнувшим голосом произнес: 
      –Ребята! Узнав о ДТП, я молил Бога только о том, чтобы  вы не пострадали! Пусть лучше эти политработники – но только, чтобы вы  были в порядке! Заходите, угощайтесь – это в честь вашего благополучного спасения!  –  говорил он, показывая на накрытые столы, где кроме еды красовались бутылки с «Сибирской».
      –  Прошу!  –   радостно приглашал он.
       Мы сели за празднично накрытые столы, налили водки и подняли стаканы.
       –   За нас!   –  произнес командир.
       Я держал стакан левой рукой. Выпили. И тут я замешкался – держать вилку левой рукой я еще не научился. Увидев мое замешательство, сидевший рядом со мной бортинженер, Валера, взял мою вилку и стал кормить меня из моей тарелки, как маленького. И горько и смешно!
      После обеда мы разместились в гостинице. У каждого был отдельный номер. Я отдыхал, когда ко мне, постучав, зашли двое – командир и пилот. Их интересовал вопрос: смогу ли я завтра лететь? 
       –   Сейчас нормально, а что завтра будет – не знаю,  –  ответил я.
       И они ушли. Утром они вновь пришли. Я сказал, что лететь смогу, но бортжурнал вести не смогу – рука не работает.   
       –   Ну и хорошо,  –  сказал командир, –  черт с ним с бортжурналом. Готовься!
       После завтрака мы, в ожидании автобуса, прогуливались по небольшому парку, расположенному вблизи гостиницы. Там мы увидели Волынова, летчика-космонавта СССР, шедшего с небольшой группой членов Агитбригады. Увидев его, командир построил экипаж и доложил ему по всей форме. Приняв доклад, Волынов подошел к нам и стал здоровался, пожимая каждому руку. Когда он дошел до меня, то я растерялся, так как правая рука у меня была забинтована, и я подал ему здоровую левую. Он, непонимающе, взглянул на меня. Тогда я извинился и показал ему забинтованную, правую. Он все понял и пожал мне левую. Поздоровавшись со всеми членами экипажа, Волынов отошел к своим спутникам, а мы продолжили прогулку.
       Перед вылетом командир собрал весь экипаж в переднем салоне и сказал: 
        –   О ДТП –  дома никому ни слова. Даже женам. Ясно?
        –   Ясно, товарищ командир!   –   ответили мы и стали готовиться к вылету.