Горный тюльпан

Это несмелая, тихая, никем неприметная, ничем не выделяющаяся, девушка Тюльпан, похожая на цветок, что стоит на окраине села, тоскливо мучается своим одиночеством и надеется, что как бы кто-нибудь не заметил и не затоптал.
Да, в жизни много зла и насилия, не обошла судьба и ее. Знать бы, где упасть, так и соломки бы подстелил... Я в детстве много читала рассказы и повести Чингиза Айтматова, где каждый раз видела девушку - казашку, похожую на Тюльпан.
Каждый раз нам представлялась героиня без прав на существование, без выбора любимого человека и профессии, потому что в стране царил анахронизм, противоречие старого казахского обычая – принудительной выдачи замуж, только, замотавшись в тюрбан, исполнять прихоти бая или бека – скотовода или пастуха овец, готовить возле юрты чан с пловом и дымить полевым самоваром, прясть шерсть, вытирая носы детям, ползающим вокруг.
Она была и хранительницей очага от волков в степях Казахстана, когда муж уезжал на лошади на месяц пасти овец, и хранительницей ее с мужем фамилии – дети. Но они росли как верблюжья колючка, за которыми во время ветра скатывались в ковер травы ковыля.
Выходит женщина из юрты, провожать мужа на стан и долго еще смотрит ему вслед, прикрывшись от солнца рукой, глядит на жизнь аула, что располагается в мягкой дымке за грядом гор и ущелей и думает о своем несбытосном счастье. Колорит степей, что находится на склоне горы, прозрачен и чист, как прохладная вода степных источников или как зеленый шелк весенних джайлау. Это воспевают в душе казашки чистые, сокровенные надежды на светлое будущее.
Но я была спокойна за Тюльпан, потому что она жила с нами в селе, ее отец работал бухгалтером в плодово-ягодном совхозе, а мать была передовая партийная швея в Меркенском райпотребсоюзе. Роль Коммунистической Партии сыграла в повышении матери в производстве, ее поставили начальником ОТК.
Первого сына они по казахским законам отдали на усыновление другой семье, которая по неизвестным причинам не имела детей. Они, правда, следили за ростом сына, и хотя не было их ответственности за него, радовались, когда он стал многоуважаемым акыном.
Выстроили свой дом, нарожали еще пятерых – три девочки и два мальчика. Отправили всех в школу учиться, сами на работу. Жить бы, да радоваться! Старшая Лиза окончила школу и поступила в джамбулский институт на медицинское отделение. Закончила его и вышла замуж за уважаемого адвоката.
Второй сын Сабит кончил школу и пошел в армию. Пришел никакой. Вот с этих пор, как черная кошка дорогу перебежала, начались ненастные дни. До этого все в их судьбе было крепко сцеплено и туго стянуто, как шанырак в казахской юрте.
Сабит ничего не делал, только лежал на голом полу, подстелив казахскую кошму, плевал на стены, на пол и посылал всех к такой-то матери. Мать хваталась за голову: «Сынок, что же случилось, почему ты потерял интерес к жизни? Как бы то ни было, надо жить, работать, вскоре найдешь невесту – женим!» Это как раз и было последней каплей, переполнивший сердце джигита и он бросил зло и безнадежно: «Не могу я больше слушать эти байки... В армии я облучился, теперь не могу жениться... Что ты лезешь всегда со своими воплями? Оставьте меня в покое...»  Его давило горе и отчаяние, спазмы в горле сковали крик сердца и он, пряча слезы, выскочил на улицу и исчез. Мать села и потухшими глазами уставилась в пол. «Сынок.., - вырвалось в груди у нее, - Что ж так... Мой бедный, дорогой...»
На следующий день им сообщили, что еще вчера был сбит машиной их сын. Его похоронили на казахском кладбище. Упокой его душу Господь!
А семья продолжала жить и работать.
Я с Тюльпан первый год не поступили в учебное заведение, не прошли по конкурсу. Вернулись назад в родные места. Учили, повторяли снова пройденный материал и совместно работали в швейном цехе, куда нас устроила мать Тюльпан. В школе я писала сочинения за себя и за Тюльпан, она терпеливо ждала, когда я кончу и быстро переписывала в тетрадь, глядя на меня благодарно. Я и не отказывала ей – что для меня легко, то и легко помочь другому. Теперь же она мне дарила радость тем, что через мать устроила меня на работу.
Помню, ее мама мне говорила: «Если ты идешь по дороге в магазин или на работу, то той же дорогой и возвращайся; не делай круг, чтобы не забрать себе все зло людское». Так же другой казах, сельский адвокат - отец моего одноклассника, возвращаясь домой, вдруг говорит: «Ходи по дороге по одной колее, чтобы жизнь текла в одном русле...» Почему-то все предупреждали меня?..
Первую пачку, что мне дала Мирьям Ахатовна шить – тридцать трусов для вьетнамцев (тогда во Вьетнаме шла война и мы помогали им вещами) я сшила быстро и, на мой взгляд, качественно, но сильно растроилась, когда меня вызвали в ОТК и показали мою оплошность. Оказывается, я сшила их на левую сторону. «Ладно, - сказали мне Мирьям Ахатовна, - но в следующий раз нужно переделать, так что смотри, будь внимательной».
Позже все сидели без работы, потому что не было резинок для трусов. Я одна сшила их целую гору и на вопросы швей – зачем и куда ты гонишь?, отвечала искренне: «Вьетнамцы - люди привычные и могут вместо резинок веревочками связать». 
Но меня быстро, чтобы, вероятно, не смазывала дисциплину, из швейной перевели в закройный цех - настильщицей, где было легче тем, что мы кроили халаты и нижнее белье по лекалам, нанесенным на настил крепа, сатина или ситца и потом обрезали их специальными электропилами. За экономное расходование матерьяла мне вручили креповый халат. По тогдашним меркам это был дорогой подарок.
Через год мы поехали в разные города поступать и учиться в учебные заведения. Казалось бы, вот наша дружба и закончилась. Но жизнь текла по своему руслу.
Я в Омске поступила на архитектурное отделение, а Тюльпашке достались подготовительные курсы при институте в городе Алма - ате. Ей определили койко-место в общежитие и побежали ее счастливые дни вдали от родителей.
Это был город цветущих яблонь «апорт», не было ни одного здания похожего друг на друга, высокие, под стеклом, с резными решетками на окнах домов. Это были прямо музеи казахского быта, так долго спавшим и теперь проснувшим ото сна и переделавшим свой быт от юрты до громаднейших замков.
Гордость казахского народа - Медео, где расположены санатарии и Дома отдыха для трудящихся недалеко от озера Иссык-куль. Там пили кумыс, принимали родоновые ванны и оздоравливались.
Вскоре Тюльпан познакомилась с однокурсником – веселым парнем с раскосыми, но глубокими глазами - Маратом. Время они проводили вдвоем, ездили к его тете в Панфилов в аул Чижин, посещали деревяную мечеть, построенную уйгурскими мастерами прошлого века.
Они ездили на автобусе, и чем дальше вглубь они удалялись, тем транспорта становилось все меньше. Проезжали озеро Сары – Озек и выезжали на чистую долину. Небо было чистое, ни единого облачка. По желто – зеленой пастельного тона степи вилась дорога, упираясь в лиловую цепь каменистых гор. Временами возникали миражи: в знойном мареве переливались всеми цветами радуги удивительные озера.
Одна из пустовавших комнат принадлежала им. Радушные хозяева перед сном угощали молодых чаем в пиалах, свежими лепешками и куртом. Все было вкусным и экзотичным. 
Днем при солнечном свете все выглядело по-иному: мечеть казалась ажурным сооружением с изящными колоннами на низких каменных базах. Все торцы деревянных конструкций оживляла орнаментальная резьба, от которой сооружение выглядело нарядным, веселым и как бы пританцовывающим. Внутри стены мечети были украшены плитами резного ганча. Но было темно, а под потолком летали голуби и летучие мыши.
Иногда устраивался той. После омовения рук, люди размещались на кошмах и подушках у стен помещения, а посредине на белой скатерти их ожидало угощение: ароматный барашек, золотистые баурсаки. Все это сопровождалось мелодичными, тихими звуками домбры.
И Тюльпан была счастлива, у нее кружилась голова от ласковых прикосновений джигита, она буквально растворялась в его объятиях. В глубине души она надеялась, что если вдруг забеременеет, то он не откажется, ведь тетка была свидетельницей.
И весть об этом не заставила долго ждать, правда, Тюльпан боялась сказать об этом Марату. Но положение этого требовало. И она, боязливо и немного радостно, сказала ему об этом...
Марат ничего не сказал, только сидел думал, потом ушел... навсегда. Девушка пыталась его найти, ездила до его тети, но она ничего о нем не знала или не хотела? Что ж, придется ехать домой к своим родичам и во всем признаться, чтобы родители дали возможность ей родить. А в голове всё выла песня – плач казахского эпоса:
«...Ой, постигла нежданно меня,
Да напала беда на меня,
Стерегли меня грозы тут!
Я, как нежная роза, тут,
Лью горячие слезы тут,
Я за стремя тебя ловлю,
Как рабыня тебя молю:
Как прославлен в народе ты,
Если истинный ты батыр,
Ты ль отвергнешь мольбу мою,
Ты ль погубишь судьбу мою?..»
Родители молча приняли ее, хотя и холодно отнеслись к ее положению, да разве можно повернуть судьбу вспять? Правда, стыдно было перед людьми, перед Партией, ведь теперь можно над семьей потешаться всем, кому не лень, да еще выговор получить от партийных...
В это время меньшая Сауле окончила школу на отлично. Степенная, серьезная, не легкомысленная, она, обещавшая претворить родительскую надежду на то, что дочь, в отличие от средней, поступит в высшее заведение, получит профессию и будет уважаемым человеком... Но Сауле, как получила свидетельство о среднем образовании, стала злой, неуправляемой. Врачи поставили диагноз - шизофрения, и мать, под ударами судьбы в отчаянии стала укорять, что это во всем виноват ее муж, спокойный и неповоротливый Жасыбай, отец Тюльпан. Надо же кого-нибудь найти виновантого!
Сауле быстро выдали замуж за инвалида в аул и позабыли о ее существовании. Тюльпан как раз родила славную девочку. Ее родители привезли с больницы с ребенком и выделили место в маленькой комнате, где последние дни жил Сабит.
Уже на второй день мать с отцом учинили ей допрос и пытку: зачем она их опозорила? Мать держала ее руки сзади, а отец лопатой бил Тюльпан по голове. Когда он выбил ей зубы, она выскочила, плача, и побежала в дом, где выпила дихлофос – распылитель для мух. Когда родители вошли, Тюльпан лежала на полу без сознания.
Ее отвезли в больницу. Она лежала там неделю, не приходя в сознание. Врачи предупредили: еще день и все... Мать, отчаявшись, возвала к лечащему врачу: «Ну сделайте что – нибудь!» «Все стоит денег», - спокойно ответил врач. «Сколько?» Он сказал определенную сумму. Она быстро ретировалась и вскоре явилась обратно с суммой денег, запечатанный в конверт. Тюльпан тут же привели в чувство.
Чуть позже у Тюльпан обнаружили воспаление груди. Назначили срочную операцию. Ей разрезали грудь и на врача брызнул зеленый гной. Обе груди разрезали, почистили, перевязали. Еще неделю лежала Тюльпан в больнице.   
После этого случая девушку оставили в покое. Она теперь спокойно ростила и воспитывала свою дочь, золотце своей души.
Мать все винила отца в семейных невзгодах. Худенькая, щупленькая она крутилась как белка в колесе и злилась на неповоротливого мужа, такого спокойного толстого бухгалтера, который только и может, что считать чужие прибыли и долги. Вскоре она его выгнала из дома. Закрыла ворота на засов и строго запретила детям его впускать. Он, обиженный на всех, ушел.
Вскоре Жасыбай получил квартиру от плодого-ягодного совхоза. А Тюльпан с дочкой переехали к нему жить. Отец был на работе, а Тюльпан стирала, готовила обед и растила дочь.
К этому времени я окончила учебу и работала во Дворце пионеров руководителем изостудии, где учила детей постигать азы живописи, декоративно – прикладного искусства и народного творчества. Ко мне Тюльпаша начала водить свою дочь Алию – прекрасную девочку, талантливую и старательную.
Алия нарисовала удивительную картинку – свою маму, а вместо глаз двух девочек. Я смотрела на ее рисунок и не понимала, что она хочет этим сказать? Она, скромно потупив глазки, объяснила, что хотела бы как на картинке, чтобы у мамы в глазах всегда отражалась она. «Оно так и будет», - заверила ее я.
Мать жила теперь с меньшим сыном Сакеном. Сакен был прилежный, учился хорошо и не мог понять, почему так не ладится у них в семье. Женщина с утра убегала на работу и работала с таким остервенением, как будто хотела заглушить этим все свои проблемы.
Сакен с удовольствием ходил в школу, делал уроки и помогал по хозяйству. Он по-взрослому относился к жизни, рано понял «что хорошо, а что плохо», и вдруг несправедливо случилось несчастое - в школе на перемене он потерял сознание от удара в голову. Удар был нанесен сзади, поэтому до сих пор никто не знает – кто это был. Мать не своя мчалась к нему в больницу, не спала ночами и все переживала, отчего так сложилась ее судьба. Мальчик уже был выписан, дома проходил реабилитацию, как матери не стало...
«Все было просто, - рассказывала мне потом Тюльпан, - Она под ноги и по сторонам не смотрит, бежит, сломя голову, а тут турок молодой вылетел из-за поворота и сбил. До суда дело не дошло, так как я подписала ему: не виновен». Что ж судить дочь в последнем невыполнении дочерней обязанности, турки всегда правы, потому что наглы и без совести. Один сказал: «За такие деньги, что надо платить за лечение или нанесение морального ущерба близким, лучше, чтобы вообще этого человека не было не без нашей помощи». И Тюльпан не стала связываться, все-равно матери не вернешь.
Тюльпан переехала в родительский дом, теперь уже как хозяйка. Сакен продолжал ходить в школу, дочь отправила в садик, сама устроилась в Узел связи в телеграфный пункт. Работа была в две смены, для ночной были все условия – отдельная небольшая комната, диван, стол и электрический чайник.
В рабочей все время отстукивал аппарат приема телеграм на бумажных полосках, как в приемной у Ленина. Тюльпан наклеивала полоски на бланки и передавала их на почту, телеграммы односельчан перестукивала азбукой Морзе по назначению. Себе купила модное итальянское платье, стала подкрашивать губы и ресницы, приобрела модную сумку и стала еще больше похожа на казахскую певицу Розу Рымбаеву.
Так шли годы, но молодость брала свое. Все ж хочет ее сердце женского тепла и мужской защиты. Ей очень нравился парень - казах, симпатичный джигит и, на первый взгляд, смелый, на такого можно положиться. Он часто заходил на почту в переговорный пункт и подолгу ждал вызова.
Тюльпан часто выходила из-за своего укрытия, оказывала знаки внимания. Ашкен, как потом узнала она его имя, тоже обратил на нее внимание и однажды он напросился к ней в гости в телеграф. Она приняла его предложение, хотя сомневалась в правильности выбранного решения. Но сердцу не подскажешь и не прикажешь... А-а, будь что будет!
В назначенное время в ночную смену он явился к ней, высокий, красивый. Ну где уж тут устоять хрупкой молодой женщине, она доверилась ему, пригласила попить чаю. Приготовила пиалы и кесе для сахара и молока.
Ашкен долго молча наблюдал за нею, стоял у окна, обдумывая что-то, потом предложил ей раздеться. Сначала в шоке, потом более спокойно она решила по-бабьи, коли он так просит, она доверится ему – значит любит его, он должен оценить это, если настоящий мужчина!
Тюльпан вышла в другую комнату, в волнении сняла с себя платье и белье. Вышла к нему в чем мать родила, стесняясь и прикрывая свое тело. Он повернулся к ней лицом и, вытащив наружу свое мужское достоинство, стал трясти перед нею, говоря: «Ну что, хочешь, правда хочешь это сладкое наслаждение!» Спрятал и ушел.
Чувство стыда переполняли ее сердце – зачем она пошла на поводу своих чувств? Ее раздирали противные эмоции и тошнота подступала к горлу. «Еще говорят, что проституткой быть очень легко, - мысленно усмехнулась она, - Тут просто влюбленной быть очень тяжело, а главное – мерзко». Но вскоре она успокоилась, отмахнула от себя этот отвратительный инциндент. Стоит ли доверяться мужчинам?  Как выходить замуж, чтобы не обмануться? Ничего не понять...
Прошло время, как-то все уже забылось, как вдруг Ашкен подъехал на своей машине к дому и, открыв дверцу, пригласил покататься. Были смутные колебания по поводу его искренних чувств, но женское сердце – такое мягкое, всепрощающее... Она согласилась.
Ашкен вез ее в сторону Тянь – Шанских гор, ничего не предвещало беды, только жаворонок высоко заливался в степи, да асфальтированная дорога, сужаясь в перспективе, убегала в горы. Тюльпан иногда поглядывала на красивый профиль своего избраника. Что он на этот раз приготовил? Как пройдет эта встреча? Аллах, помоги!
Но не доехав до ущелья, Ашкен свернул с дороги на проселочную дорогу в сторону бетонного завода. Остановился у ворот. К нему вышли три парня. Тюльпан вся сжалась на сидении, в глазах появился ужас. Они изнасиловали ее, выбросили из машины и уехали назад в село.
Тюльпан сидела на обочине и плакала. Ей казалось, что нет правды, чести, мужества у мужчин, одно только хамство, цинизм и трусливая сущность. И разве у этих людей после этого будет счастье? Зато у нее есть мужество, доброта и любовь к дочери, к брату и ко всем, кто к ней хорошо относится. Она встала, отряхнула платье, вытерла слезы и пошла домой по степи, обходя нежные цветки маков и слушая пение птиц.
По дороге домой Тюльпан приняла твердое решение продать дом и переехать в город Джамбул. Оставить старое место, где невезение, страх, потеря близких и отчаяние.
Что судьба ей преподнесет? Какие еще она готовит испытания? Где взять защиту и поддержку? Стоит ли доверять мужчинам или надо пробивать самой путь в радостную жизнь...