Померанец

Семен Иванович Батут, уроженец села Кормиловка Омской области, полковник на транспорте в отставке, сам по себе был человек невредный. Но больно уж прямой.
Касаемо домашнего хозяйства Семен Иванович высказывал свое мнение редко - что толку попусту болтать о заготовках или слизняках на капусте. Но в былые времена на железной дороге пугали Семеном Ивановичем не только новеньких, но и стареньких. «Не Батут попасть» - означало получить разнос жесткий и молниеносный, как приступ почечной колики. Вроде летел по рельсам, и раз – по склону катишься, щебенку коленками считаешь.
Узнав про онкологию, Семен Иванович запретил себе панику. Решил подойти к вопросу с рабочей обстоятельностью. Задача была убийственная, но сложность настоящего бойца только подначивает.
Исходные данные были недобрыми. Спецполиклиники и палаты для «своих» позакрывались. Матерые знакомые доктора отправились на заслуженный отдых или поумирали. В современной медицине пугало все. И особенно спокойствие участкового: «Сейчас у каждого второго рак». От платных докторов Семен Иванович тоже ничего хорошего не ждал. Это тебе не поясницу «звездочкой» намазать. Онкологии, ей рецепт не выпишешь.
Нацепив очки, Семен Иванович оседлал компьютер. В интернете ему встретились ужасные вещи. 
Отчаявшись найти ответ, он тайком от семьи обратился за «нетрадиционной» информацией.
Семья Батутов (из четырех человек) жила в поселке Мочище. До работы зятю Кириллу Фомину каждый день приходилось добираться по пробкам. Дочь Юля работала в местной школе. Ей вроде бы особо перемещаться было не обязательно, но все равно хотелось самостоятельности. Молодые мечтали об отдельной квартире, пусть даже и студии, в городе. Дочь ныла, зять поскуливал, но Семен Иванович дом продавать не давал. Наоборот, выйдя на пенсию, завел пса Мухтара - размером с шахматный столик. Научил его приносить тапочки всем, кроме зятя.
Зять Кирилл хоть и называл себя топ-менеджером высшего звена, но в армии не был. Наверное, поэтому Семена Ивановича побаивался. Однако так выходило, что на консультации к врачам в город, кроме него, возить полковника было некому.
В машине больной обычно предпочитал тишину, он дремал, утомленный препирательствами с докторами. Медицина полковника расстраивала.
***
Кирилл, тихонечко ругаясь, выруливал со сложного перекрестка. Зазвенел телефон. Он включил громкую связь.
- Козлика-то взял? – спросили зятя после короткого приветствия.
Кирилл опасливо покосился на Семена Ивановича. Тот с каменным лицом и закрытыми глазами неподвижно, в добротном черном пальто с воротником, присутствовал на переднем сидении.
– Половина моя? Как договорились?
- Не взял, - тихонько прошипел Кирилл, - Некогда было. В эти выходные поеду.
Он мысленно облизнулся, представив блюда из козлятины. На новый год. Козленок. Молодой. Парной. И рецепт уже нашел в сети. Сам приготовлю!
Вдруг Семен Иванович пошевелился. Словно бы цементной статуе в парке почему-то пришло в голову стряхнуть голубя с кепки.
Статуя скомандовала:
- С вами поеду.
Досадливо удивившись про себя, Кирилл отключил громкую связь. Рассеянно помахал дворниками, расчистил снег со стекла (яснее не стало), но, как пишут в сказах, перечить не стал.
Так…. Интересно… Зачем это Батуту приспичило тащиться в деревню? Он мысленно пожал плечами. Может, скучно человеку стало зимой в поселке Мочище. Может, хочет человек проветриться. Человеку ведь это не запрещено. Особенно если он приболел.
Так что за козликом пришлось ехать на пару с Батутом. Семен Иванович молча одобрил тихую отечественную попсу в салоне.
В деревне в выходной было тихо. Хозяин, промышлявший свежим мясом, предложил стол и баню. От бани отказались, а чая попросили. Хозяин оказался болтливым.
- Бить надо в сердце, -  уговаривал он побледневшего зятя, макая печенюшку в кипяток. - Один раз. А то тычут, тычут. Не умеют и все. Смотреть тошно. Вам молочного?
- Да, желательно, - нерешительно согласился зять.
Семен Иванович, расправившись с чаем, молча накинул пальто и двинулся к загону.
Воняло. Козлики топтались по грязному снегу и были заняты своими делами. Батуту они почему-то напомнили стайку пенсионеров, терпеливо осаждающих кабинет участкового терапевта. Один, самый маленький, со свалявшейся шерстью, особенно неухоженной и темной под брюхом, чесал лоб о перекладину и хмуро рассматривал полковника. Животные дышали паром и вяло переругивались. Крупный самец привычно отгонял товарища помельче в дальний угол. В общем-то все у них было мирно. Никто не парился по поводу того, что кого-нибудь сейчас забьют.
Семен Иванович вернулся в дом, где хозяин у входа, не переставая балаболить, натягивал старую куртку, а Кирилл за столом делал вид, что ест варенье. Батут аккуратно выложил на стол деньги. Зять стукнул зубами о ложку. Вдвое больше, чем было оговорено.
- Маленького, с колтунами. Грузи на заднее.
И остановил хозяина, нацелившись пальцем в грудь.
- Живого.
Никакого волнения у полковника в голосе невозможно было уловить, хотя, согласитесь, все это было очень даже удивительно.
Обратно ехали в напряженном, глухом молчании. Семен Иванович как всегда дремал с носорожьей невозмутимостью. Повалил снег. Ветер гнал белые комья поземки по трассе. От этого ли, или от чего-то еще Кирилл вел машину непривычно нервно. Козленок, стреноженный, маялся в мешке на заднем сидении и мекал. Брыкаться он перестал, как только Семен Иванович на него гаркнул.
На въезде в город Кирилл все-таки не выдержал.
- Семен Иванович, скажите, зачем он вам, а?
Батут повернул голову ровно на 45 градусов и неожиданно пропел:
- Бабушка козлика очень любила…
Зять вздрогнул. Лицо полковника как было, так и осталось серьезным, словно он на паспорт фотографировался.
Дома козлик был помещен в теплую сарайку, где хранились дрова для мангала, лопаты, сосланные за скрипучесть старые советские стулья из гарнитура. А также жесткая метла, которой в его худшие дни погоняли Мухтара. Тут же на стене в рамке висел портрет Жукова и приколотая кнопкой грамота «За трудовую доблесть».
- Ну, что, Померанец? - поинтересовался Семен Иванович, ласково пошлепав питомца по боку. – Поживем с тобой еще маленько?
Козлик мрачно молчал. Батут впустил в сарайку семью.
Пес Мухтар козлика одобрил, хотя и досадливо облаял. Новый член семьи оказался совершенно не ручным. Дочь Юля попробовала поцеловать его в «няшный носик», но получила пинка. Жена Ирина Васильевна, неизвестно как пережившая первый ужас встречи с парнокопытным, уже была научена горьким опытом безуспешных попыток состричь с его пуза колтуны. Поэтому молча крошила в тазик сырую морковку. Зять, всегда болезненно реагирующий на перемены в настроении домашних, настороженно наблюдал за сумасшествием, вцепившись в мобильник на стуле у двери.
Семен Иванович один был сверх обычного радостен.
- Чем-то кормить его надо, а? - скомандовал Батут и указал глазами на кириллов телефон.
Зять поерзал и послушно принялся гуглить сено.
***
Под новый год за столом в Мочище никому не сиделось. Весь поселок переходил к Батутам «погладить козлика». Понемногу животинка стала привыкать к близким контактам. Ради порядка, чтобы не подумали, что он совсем уж одомашился, козлик время от времени бодал Мухтара. Мухтару сдачи давать запрещалось.
После 12ти сытые и тепло одетые Батуты выплыли за ограду запускать салюты.
Пока семья глазела в небо, Семен Иванович тайком отправился в сарайку. Несмотря на уговоры и угрозы жены, он основательно набрался. Но держался браво.
«Релься-рельсы, шпалы-шпалы,» - напевал полковник.
В сарайке, опершись на спинку стула, он натужно опустился на солому. Дружески пошевелил бровями в сторону Жукова. И наконец обратился к козлику:
- Эй, Померанец!
Тот насторожился. Он быстро просек, что все, кто приходят, с собой что-нибудь несут. Козлик внимательно оглядел руки посетителя в поисках яблока или черной краюшки. Садкое Семен Иванович запрещал.
Но руки у Батута были пустыми, и он сложил их на животе и выпятил нижнюю губу.
- Вот ты спросишь, убивал я?
Полковник согласно кивнул и с готовностью ответил сам себе.
- Канешнааа….
Потом уютно рыгнул.
- На рыбалке, знаешь, сколько вашего брата бывало за раз вытаскивал? И на охоту с мужиками ездили под Карасук. На уток. Кабана даже один раз, завалили.  Я или не я стрелял, не помню, разве разберешь? Шум, гам, крики. Все палят… А как было иначе? Иначе нельзя. Зовут тебя на охоту, надо идти. Значит, кто-то из начальства приехал.
Батут потянулся было к козлику поласкаться, но тот переступил подальше, к сену. Тогда Семен Иванович суровым взглядом окинул стул у двери, будто бы представив там болтающегося без дела зятя. После чего перешел на доверительный шепот.
- Ты думаешь, я не знаю, что скоро помру? Да, товарищ козел, помру! Так точно.
Он опустил голову и погрустнел. Потом развел руками.
- Знаю, что надо. А все равно не охота. Но ничего же не поделаешь. Надо, муся. Надо.
Козлик, не найдя вкусняшки, потерял к полковнику всякий интерес. Вытянув губы, он принялся жевать школьный юлин бантик, привязанный на спинке одного из стульев. Надо сказать, он вообще слушал Батута очень невнимательно.
- Я в компьютере нашел, знаешь что? Есть древнее средство себе жизнь продлить. Восточное, индийское, один ляд их разберет, не важно. Надо зверя, который на убой, взять и выкупить.
Семен Иванович победоносно откинулся, гулко стукнувшись затылком о деревянные рейки на стене. Но козлик никак не отреагировал и на это. Он продолжал сосредоточенно жевать старый дочкин бантик.
Не дождавшись отклика, Батут совещание закончил. Кое-как сумев подняться, поплелся в дом.
Пока за забором барагозили, кричали, прыгали и дивились салютам, Семен Иванович в спальне, на втором этаже, согнал кошку с кресла и сел писать.
Чувствовал он себя немного разбитым. Мешали всполохи яркого света за окном. Екала печень. Но что-то однако же и вдохновляло.
Дом в Мочище он завещал жене, Ирине Васильевне Батут, такого-то года рождения. Сбережения (пусть купят уже себе квартиру в городе, если так приспичило) дочке Юле.
Семен Иванович задумчиво посмотрел на улицу, где, едва успев родиться, новый год уже бахал, взрывался и бесился, подбивая людей на разные безумства.
«При условии, что козел Померанец такого-то года рождения не будет забит. А умрет сам, когда придет его время. Своей, естественной смертью.»
Может, коряво, неумело, но это уж пусть юристы поправят, для этого их и учили.
Батуту захотелось прослезиться, но он не смог.
Маленький еще. Заботы требует. Ласки. Ухода.
Дата. Подпись. Внизу листка машинально, по привычке, как в старые времена добавил:
«Исп. Фомин К.»
Батут удовлетворенно причмокнул. Вот и пусть исполняет. Топ-менеджер высшего звена. После праздников везет заверять.
Когда все вернулись за стол, Семен Иванович встретил семью пугающе широкой и сияющей улыбкой.
«Ну, за новый год!» - бодро рявкнул он.
Кирилл, развязывающий у порога шнурки, вздрогнул и схватился за косяк.