На том берегу

Весна

Спунчик поселился в пузатой стеклянной бутылке, застрявшей под кустом багульника на берегу широкой речки с быстрым течением. Больше всего в жизни он любил плавать. И поэтому иногда, хотя по правде сказать, это случалось нечасто, заходил в воду, и позволял ей нести себя куда придется. Так он делал, когда хотел по каким-нибудь причинам сменить стоянку. Обычно путешествие длилось недолго. К по-настоящему серьезным переменам он не стремился.
Спунчику понравилась обширная песчаная отмель, обрамленная круглыми речными камням.
- Такой ровный берег, - с удовольствием отметил он, - в здешних краях встретишь нечасто.
Постепенно, точно перебежками, отмель переходила в невысокий холм. За ним простиралась роскошная поляна, где чего только не росло. А еще дальше величественной стеной высился лес. Эта разномастная береговая "прелюдия" из песка, камней, травы и цветов, что разыгрывалась перед тем, кто собирался вступить в чащу, особенно пришлась по душе Спунчику. По правую лапу вдоль берега располагался песчаный откос со снующими стрижами – не самыми плохими соседями. У них, если понадобится, можно будет одолжить пуха для обустройства норы. Напротив, на другом берегу – темная полоса леса без конца и края.
- Идеальное местечко для жизни. Если речь идет о небольшом дружелюбном пушистом зверьке. Что стремится к тишине, спокойствию и уединению. Типа меня, - решил Спунчик, довольно потирая лапы
По крайней мере эту весну он переждет здесь.
Сначала он спал, устроившись под переплетенными корнями прибрежной сосны, и страшно мерз по ночам. Пробовал заворачиваться в мох или подстилать сосновые лапки, но это помогало слабо. А если утро выдавалось росистым, приходилось совсем худо. Тогда бодрящее купание в ледяной речной воде или "еловый душ" - когда встаешь под мокрую елку и дергаешь за ветку - были уже не нужны.
Однажды под вечер Спунчику повезло. Река принесла пузатую бутылку из-под соуса, закрытую крышкой. Подгоняемая к берегу, бутылка все никак не могла решить, как бы ей поудобнее причалить. Ее развернуло волной, с глухим стуком покрутило среди камней. А потом, наконец, прибило к берегу. Там она и успокоилась, уткнувшись горлышком в прибрежный песок. Спунчик весь взмок, отвинчивая крышку. Внутренние стенки бутылки все еще хранили запах молодых зеленых слив, что использовались для приготовления соуса. Спунчик тщательно вымыл свою находку ершиком из сосновых веток. И оставил ее на ночь сушиться.
Потом, по обыкновению зарывшись поглубже в мох, засыпая среди корней и камней, принялся мечтать… Как завтра чуть свет откатит ее на место посуше - в сторону леса. Пристроит на какой-нибудь полянке, где с речки по утрам не так веет прохладой. И нет опасности, если вода поднимется, быть затопленным вместе со всем домашним скарбом. И изнутри выложит теплым и мягким птичьим пухом. Он быстро уснул, убаюканный приятными мыслями.
Но к утру, приложив лапку козырьком к глазам, Спунчик обнаружил, что бутылка, подгоняемая то ли ветром, то ли настырной речной водой, крепко застряла посреди корней и веток багульника. Куст рос на подступе к холму и  стрижиному откосу. И сколько бы хозяйственный Спунчик ни старался, упираясь задними лапками в песок и кряхтя от натуги, так и не смог ее оттуда вытащить.
Несмотря ни на что, он был доволен. Отказываться от такого замечательного жилища он не собирался ни в коем случае. В его обустройство он вложил всю свою маленькую душу. В первую очередь утеплил дом изнутри стрижиным пухом. Затем смастерил пол, чтобы спать было удобно, и не приходилось бы все время скатываться вниз. Для этого Спунчик как следует выстлал его в несколько слоев мхом и подоткнул по бокам сухой травы. Завинчивать крышку на ночь изнутри представлялось делом весьма затруднительным. Или, прямо скажем, невозможным. Поэтому вместо двери он сделал из дубовой коры простую, но прочную пробку. Она легко затаскивалась внутрь и без труда выталкивалась наружу. Спать, зарывшись в теплый пух, было очень приятно. К тому же сквозь нависающие над головой ветки, покрытые маленькими молодыми листочками, можно было разглядывать меняющееся небо. А значит, едва проснувшись и еще не выбравшись наружу, он уже будет знать наверняка, какая сегодня погода – ветрено или дождь, солнечно или полно туч, обещающих светопредставление. И, если непогода, можно будет успеть как следует распушить шерсть перед тем как лезть в воду для утреннего купания.
Стояла ранняя весна. От нее обычно все живое ждет тепла и зелени. А также того, что бывает трудно высказать словами, но у некоторых получается выразить с помощью вздохов. Дождей было мало. Река еще не показывала в полную силу, на что способна. Спунчик размечтался. Хорошо бы течение принесло еще и баночку из-под фруктового пюре, что так чудно пахнет. И тогда он смог бы оборудовать преотличную кладовую. Что-то типа холодильника. Если вкопать эту самую баночку торчком, поглубже в землю под деревом, у самого ствола, там, где обычно всегда тень.
Наливался соком чудесный весенний день. Шмели на поляне радостно гудели, предвкушая грядущее тепло. Все, чему было положено расти и цвести, тянулось вверх. В воздухе пахло свежестью и сладкой пыльцой первенцев. Привкус летних дней и сочных ягод, что для Спунчика всегда означало одно и тоже, щекотал язык. С утра он был в приподнятом настроении. Ему удалось отыскать несколько вполне съедобных корешков. Он сытно позавтракал. И теперь был не прочь вырыть ямку в прибрежном песке, чтобы поваляться на солнышке. Но сначала предстояло сделать легкую уборку в новом доме. Проветрить, сменить некоторые из кусочков мха, которые его не устраивали – были или слишком жесткими или слишком сырыми, вымести крупинки земли и песка. Пока не обживешься, как следует, каждый день хочется что-нибудь подправить.
Напевая под нос бодрый мотивчик, Спунчик сунулся было в бутылку. Но в изумлении замешкался. Его уши задрожали от возмущения, а усы покрылись испариной. В новом доме, на который он никак не мог нарадоваться, забившись в уголок и свернувшись клубочком, безо всякого стеснения утроилась спать какая-то пискля. То, что это пискля, было видно сразу и сомнений не вызывало. Хотя несколько смущали ее худые грязные коленки и торчащие из-под густой спутанной копны бурых волос чумазые уши. Это пока что было единственным, что удалось разглядеть. Остальное было самым бессовестным образом покрыто его любимым одеялом.
Даже на первый взгляд эта пискля казалась какой-то не совсем обычной. А, точнее сказать, совсем не обычной. Спунчик прекрасно знал, что все пискли, как существа благовоспитанные, в такое время года сидят дома и что-нибудь плетут. У них как раз сейчас дел по горло. Время спячки кончилось, нужно приводить дома и хозяйство в порядок. А эта, наоборот, видите ли, решила выспаться. К тому же обычно пискли - страшные привереды по части традиций и тщательно следят за своим внешним видом. Пискля с перепачканным носом – невыносимый позор для всей деревни. А эта… Что-то неслыханное.
- Уборка, стало быть, отменяется, - буркнул Спунчик с раздражением.
И отправился, следуя своему намеченному плану, валяться на песочке. Он как раз успел как следует прогреться.
Закопаться в песок по самые усы было настоящим удовольствием. Уж кто-кто, а Спунчик умел наслаждаться жизнью. Ну, или, по крайней мере, чудесным днем. Полностью расслабиться мешало то, что один из самых важных пунктов плана застрял у выхода и не давал пройти остальным мыслям.
- Подумать только, какая неслыханная наглость… Без спроса, без какого бы то ни было предупреждения. Просто так взять и завалиться в чужой дом. Да еще и заснуть.
Все внутри Спунчика негодовало и переворачивалось. Хотя, возможно, это просто бурчал, чуя полдень и требуя еды, его пустой живот.
Ближе к вечеру мысль о необходимости уборки победила все остальные. И Спунчик отважился снова заглянуть в бутылку. На этот раз из-под одеяла, любовно кропотливо сделанного им собственноручно из пряной прошлогодней листвы, паутины и пуха, торчали маленькие розовые пятки. Все в пыли и грязи. От пытливого взгляда Спунчика не укрылось и то, что все они были исцарапаны, как будто бедняжка долго шла пешком.
- Хм, - высказался он.
Известное дело, пискли не способны ни быстро бегать, ни далеко ходить. Для них забраться на соседнюю сопку – настоящее приключение, о котором можно будет рассказывать внукам.
Из-под одеяла показалась осунувшаяся чумазая мордочка, обрамленная копной волос не первой свежести. Увидев в круглом бутылочном проеме грозно нахмурившегося Спунчика, пискля виновато потупила заспанные глазки. И как давай пищать.
    • Пожалуйста, пожалуйста, извините, я так устала, так устала. А когда поняла, что это не просто старая посудина, а чье-то жилье, было поздно… Я почти уснула, вернее, и вправду, уснула. И уже ничего не могла с собой поделать.
    • Если подержать ноги в холодной воде, будет легче, - засопел Спунчик, пятясь от выхода.
А про себя хмыкнул с возмущением:
- Старая посудина, вот еще. Говорить такое про мой новый дом.
Все это его страшно нервировало. Но виду он не подал. Ведь сам себя он считал гостеприимным и воспитанным зверьком. Когда пискля вылезла наружу и показалась целиком, Спунчик наконец-то смог разглядеть ее как следует. Она была одета в темно-зеленые, изрядно потрепанные штанишки, закатанные до изодранных грязных коленок, и бывшую когда-то белой майку. Наспех связанная из простой грубой шерсти кофта прикрывала худые плечи. Жесткие растрепанные волосы, бурые, как дубовый лист осенью, торчали, как придется, в разные стороны. Все еще сонные глаза оказались такими же зелеными, как и ее штаны. А нос и верхняя губа были вздернуты кверху, так что два передних зуба торчали наружу, неважно, говорила она или молчала.
Послушавшись совета, пискля оборудовала маленькую заводь, отгородив галькой небольшое водное пространство у берега. И уселась на камне, болтая опущенными в реку ногами и разглядывая свои покрытые занозами и сосновой смолой ладошки. Нет, она решительно не была похожа на обыкновенную писклю. Разве, скажите на милость, порядочная пискля могла бы вот так запросто сидеть с перепачканными руками и разодранными штанишками? Она немедленно побежала бы мыть, драить, стирать, чистить. Одним словом, наводить красоту и порядок. Спунчик неодобрительно покачал головой.
Впрочем, ему сейчас было не до глупостей. Медлить с уборкой никак нельзя – скоро солнце сядет за горы, и станет холодно.
- Интересно, а что она ест? – подумал Спунчик, встряхивая одеяло и подметая подстилку.
Вообще-то он, конечно же, ничего не имел против гостей. И, как выяснилось, даже к тем из них, кого среди бела дня обнаруживал спящим в собственном доме, был более чем снисходителен. Ведь никогда не знаешь, каким - правым или левым - боком повернется к тебе судьба. Хорошо, что с ним самим ничего непредвиденного не случается. Уж он-то крепко стоит на всех четырех лапах. И когда меняет стоянку, то действует осмотрительно. Десять раз подумает, стоит ли поступить так, а не иначе.
Спунчик подкатил к берегу прошлогоднее вяленое яблоко. Он выменял его у ежа, жившего под корягой на поляне, на сладкие корешки. И это была большая удача - ранней весной найти из свежей провизии можно только корешки, да и то не все они годятся в пищу. Пискля почесала свою лохматую шевелюру и виновато улыбнулась:
    • Я бы съела чего-нибудь горячего, чего-нибудь горячего. Если можно. Извините, я так соскучилась по нормальной еде.
Спунчик сердито запыхтел. Но тем не менее стал собирать остатки дневного солнца в крошечный осколок стекла. Потом он направил их на комочек прошлогодней травы, которая за день успела поджариться. И принялся дуть изо всех сил, чтобы получить огонь. Согреться и ему не помешает - вечера и ночи пока что не баловали теплом. А для тех, у кого, как он мысленно выразился, "тело покрыто не шерстью, а чем-то совершенно бесполезным, не способным уберечь от стужи", костер был просто незаменим.
Потом, пыхтя, взобрался на холм, к шмелям. Те за день собрали первые капли ароматного меда. Он пообещал им помочь вытряхнуть из дупла, где они оборудовали улей, трухлявые опилки, чтобы было больше места для сот. Так он раздобыл немного меда и принес его в крышке от бывшей бутылки. "Бывшей", потому что теперь это был всамделишный дом.
Пискля бродила по берегу, собирала хворост и кидала его в костер. Она так старалась, что огонь разгорелся намного сильнее, чем следовало. И уже метался выше ее головы. Спунчик деловито успокоил и выровнял пламя. Смастерил из крышки походный котелок. Разделал яблоко, превратив его в пюре, добавил меда и пригоршню воды из реки. И стал варить джем. Пискля сидела рядом, обхватив коленки, и, не мигая, глядела в огонь.
Помешивая в котелке свою нехитрую стряпню, Спунчик покосился на ее ноги. Теперь они вдобавок ко всему были густо перепачканы глиной, так усердно она шныряла под деревьями и прибрежными кустами в поисках чего-нибудь подходящего для костра,
    • Позвольте э-э-э, спросить. Что вас привело в места, столь неподходящие э-э-э для таких, как вы?
Всем известно, что пискли живут исключительно на высокогорных лугах. Там, где трава вырастает такой высокой, что почти целиком закрывает небо. Встретить писклю у берега реки, да еще такой бурной, вдали от ровной местности, - неслыханное дело. Эти существа любят селиться в местах, где природа тихая, неподвижная и пейзаж не меняется веками. Спунчику было любопытно. Но пискля только тихонько пискнула. И спрятала свою голову, похожую на старую, видавшую лучшие времена взъерошенную щетку для мытья посуды, поглубже в свои чумазые коленки. Джем она ела так, что за ушами трещало, любо-дорого посмотреть. Но все равно, даже по мелко-звериным меркам, съела всего ничего. Хотя бы здесь она походила на обычную писклю. Эти существа чрезвычайно разборчивы в пище и едят помаленьку, то ли экономя, то ли оберегая фигуру.
Дело двигалось к ночи. Спунчик уже чувствовал, как, начиная с кончика хвоста, к нему внутрь забирается сладкая дрема. Он окунулся в воду. Вечернее купание важно, что бы ни произошло за день. И почистил зубы веточкой с молодыми нежными сосновыми иголками… Прелесть, еще немного времени пройдет, и найти такую будет трудно. Когда он покончил с вечерним туалетом, пискля уже спала в бутылке, свернувшись калачиком. Она замоталась в птичий пух, который накануне Спунчик успел тщательно перебрать и взбить. Он вздохнул и улегся с краю, у самого горлышка. Там было тесновато, даже в мох как следует не завернуться. До утра он ворочался, думая о том, как невыгодно быть гостеприимным. А с рассветом плюнул и перебрался на старое место – под корни сосны. Вода за ночь поднялась, и теперь подходила к ним почти вплотную, холодя и тревожа. Проснулся Спунчик оттого, что по на спину попали брызги.
Спунчик, как и обещал, отправился помогать шмелям вытряхивать труху из дупла. Он возился у старой кривой лиственницы, росшей на краю цветущей поляны.  Запах меда сладко щекотал ноздри и кружил голову. Пыльца осела на его чутких усах, и те стали оранжевыми. Спунчик радостно шевелил ушами. Приятно знать, что теперь в обмен на свои услуги в любое время, когда захочет, он может получить вдоволь свежего меда. Возбужденные шмели кружили рядом и давали по большей части глупые советы. На самом деле помощи от них не было никакой. Ведь ни у кого из них не было таких крепких и цепких лапок.
Обходя округу в поисках подходящей палки, чтобы шурудить в дупле, он обнаружил еще одну лиственницу, молодую и крепкую, с небольшим уютным дуплом невысоко от земли. Теперь он всерьез подумывал, не перебраться ли ему туда на время. Пока вода не пойдет на убыль и будет не так рискованно спать у кромки реки. К тому же все еще было довольно прохладно по ночам.
- А она все спит и спит. До чего же все это подозрительно! - ворчал Спунчик, чихая от набившейся в ноздри пыльцы.
Он тщательно расчесал шерстку, выскребая из нее капельки смолы и кору, а заодно и взъерошивая, чтобы выглядела попышнее. Со шмелями и их трухлявым дуплом было покончено.
    • Извините, - словно в ответ на его мысли донеслось из бутылки, - мне так неловко, что я все время сплю. Но этой зимой мне глаз не удалось сомкнуть…
Спунчик опешил:
- Ах вот оно что. Неслыханно! Не поспать зимой!
Это, действительно, кого угодно свалит с ног. Что уж говорить о такой малышке. Да она еще неплохо держится!
    • Должно быть, у вас были на то серьезные причины. Только они могли помешать настоящей пискле как следует выспаться, – предположил удивленный Спунчик.
Но ответа не последовало, гостья была слишком занята, она выпутывалась из комка сухой травы.
Спунчик был потрясен. Пискли – пожалуй, самые нежные создания, о которых он слышал. Они никогда не покидают своих привычных мест обитания. А уж к зиме готовятся основательнее, чем все остальные существа, впадающие в спячку. Почти все время, когда стоят более-менее теплые деньки, они, не теряя ни минуты, что-нибудь плетут. Чинят свои дома, латают крыши, покрывая их соломкой на десять рядов вдоль и поперек, штопают шторы и занавески, украшая их узорами, символами, знаками и другими глупостями. Запасают провизию. Да так тщательно упаковывают ее в свои крохотные соломенные сундучки, сплетенные из сухой травы, что достать их потом оттуда может только пискля, и никто другой. Пискли ужасно щепетильны в вопросах порядка, очень чистоплотны и ведут весьма размеренный образ жизни.
Вопрос: как занесло эту малышку к реке? Да к тому же она еще и умудрилась не выспаться как полагается. С точки зрения Спунчика, все это было возмутительно и непонятно.
Проспав до обеда, пискля нехотя выползла из бутылки и принялась доедать остатки вчерашнего джема. Потом растянулась на песке и уставилась на солнце.
Он целый день ходил в раздумье туда-сюда по берегу. А к вечеру с тяжелым сердцем принял-таки одно очень важное решение. Не сказать, что оно далось ему легко. Перетащил теплую подстилку, все тщательно отобранные листики и мох в дупло молодой лиственницы. Как следует заткнул щели и приладил кору, сделав из нее дверку, чтобы внутрь не задувало. Потом, немного смущаясь, долго стоял за спиной у пискли, прежде чем окликнуть ее или постучать по костлявому плечику. Она была занята. Выковыривала из прошлогодней шишки орехи и колола их, добывая ядрышки с помощью камешка. Малышка уже почти доконала шишку, осталось совсем немного. Рядом на плоском камне лежали очищенные орешки. Правда, желтоватые и отдающие сыростью, но вполне съедобные.
    • Я, знаете ли, хотел предложить нечто получше, чем бутылка. Бутылка, по-моему, совсем не для таких, как вы. И если вам почему-то не удалось поспать зимой, это, знаете ли, совсем скверно. Это значит, что сил у вас сейчас очень мало, - он помолчал.
Подумал, что было бы здорово, если бы у нее нашлись силы, и она как следует помылась, а заодно и постирала одежду. Но, кажется, ее это не особо заботило
Спунчик вздохнул,
- Прошу, пройдемте со мной!
Удивленная пискля, бросив остатки шишки и тихонько попискивая от любопытства, запрыгала по гальке, как по ступенькам, поспевая за Спунчиком. Они обогнули холм с кустами багульника. Прошли песчаный обрыв, где жили стрижи, цветущую поляну, на которой уже принялся распускаться клевер и лиственницу с дуплом, набитым ворочающимися шмелями. Уловив запах первых лесных цветов, пискля расчихалась. Спунчик остановился перед молодой крепкой лиственницей и вздохнул. Положив лапу на живот, стоит признаться, что он сам мечтал об этом жилище и готовил его для себя. Что говорить, а устроиться с удобствами Спунчик был не прочь. Сам себя он считал мастером обживать новые места, и очень гордился этим.
Писклая, увидев уютную спаленку, взвизгнула от радости. Удачно миновав его торчащие жесткие усы, поцеловала Спунчика прямо в мокрый холодный нос. В мгновение она оказалась внутри. Спустя некоторое время ее чумазое личико показалось снова.
    • Не будете ли вы столь любезны… Ну вы понимаете, о чем я… Вы понимаете, да?
И Спунчик, улыбаясь каким-то своим мыслям, переправил наверх остатки шишки. Повозившись еще немного, пискля притихла. Спунчик постоял, поправил дверку, подоткнул мох снаружи, не забыв оставить небольшую щель сверху, чтобы шел воздух. Потом вздохнул и пошел собирать новый пух и новый мох. Нужно все начинать сначала. И где, скажите пожалуйста, теперь возьмешь сухих прелых листьев и травы? Он стал поторапливаться. Весенний вечер был на носу, он это отлично чувствовал.
Обернувшись еще раз на лиственницу, он вдруг спохватился, что поступил невежливо. Даже имени ее не спросил. А жаль, обычно пискли дают своим детям очень романтичные и нежные имена. Ведь по вечерам, готовясь заснуть в своей любимой пузатой бутылке и разглядывая звездное небо, он мог бы вспоминать о ней, про себя называя ее по имени.

Лето
Весенняя пора долго набухала, словно ароматный лесной цветок. И, наконец, распустилась восхитительно жаркими и пьянящими летними днями. Вода все прибывала, словно ее, нетерпеливую, невзначай спустили с поводка. Корни сосны залило полностью. Лишь когда зацвел багульник, а за ним и шиповник на поляне, река смилостивилась. Паводок понемногу пошел на убыль. Бутылку вымыло на совесть. Спунчику даже не пришлось снова утеплять ее. Он просто не успел этого сделать. И какое-то время спал, просто натаскав внутрь первой попавшейся травы. Но он был счастлив - по крайней мере, дом не унесло водой.
Пока река стояла высоко, он жил, словно какой-нибудь стриж, в песчаной норе на откосе. Туда воде было не добраться. Нагретый за день песок какое-то время хранил тепло. Но под утро приходилось ворочаться, чтобы согреться. Птичий пух был нужен самим стрижам для постройки гнезд, и они делились им не очень охотно. Трава вокруг была молодой и сочной, а вовсе не сухой, как нужно, чтобы сохранять тепло в жилище.
Спунчик теперь все время ворчал, он ничем толком не был доволен. Но все-таки настало время, когда он решил заново обустроиться на берегу в пузатой бутылке. Мечтая встречать рассвет и засыпать в окружении звезд, глядя на небо сквозь прозрачный потолок.
Спунчик тщательно очистил от ила и травы корни багульника, держащие бутылку. Убрал нанесенные паводком мелкие камешки и ветки. Он пыхтел и старался вовсю. Казалось, ничто на свете не может помешать ему. Ничто, кроме доносящихся со стороны реки резких истошных воплей. Спунчик приложил лапу козырьком ко лбу, чтобы лучше видеть. Солнце с самого утра палило и слепило глаза. Переваливаясь с боку на бок, по речке плыл прозрачный пластиковый стаканчик, вроде тех, куда обычно наливают газировку. В нем сидели два типа. Один из них, рыжий и крупный, свесившись с краю, меланхолично водил лапой по неспокойной поверхности воды. Зато другой – длинный, нескладный, юркий, скакал и прыгал, угрожая перевернуть посудину. Да еще и горланил вдобавок.
    • Эй, приятель, - завопил он, увидев Спунчика, - как жизнь? Ты не против, мы собираемся тут причалить.
Спунчик даже не успел открыть рот, чтобы ответить, а парочка уже начала подгребать к берегу. И, в конце концов, бешеный, изловчившись, уцепился за ветку багульника. Стакан, перекувыркнувшись, кое-как причалил, а затем попросту вывалился на песок.
Рыжий вытащил посудину на берег и перевернул, чтобы стекла вода. Они оба стали шумно отряхиваться. Брызги полетели прямо на Спунчика. Потом юркий принялся метаться по берегу, разглядывая и обнюхивая все подряд.
    • Меня зовут Шляйка, - по ходу дела сообщил он, споткнувшись о гальку.
    • Мы случаем не стесним вас? А то было бы неловко. Пичман, - рыжий приставил лапу к виску, будто бы в шутку отдавая честь.
    • Очень приятно, а я иду в лес, - пробурчал Спунчик и отправился искать хоть какой-нибудь мох.
Но вернулся он, нагруженный молодыми грибами-дождевиками. Сварить суп или что-нибудь в этом роде – вот на что он рассчитывал. Однако мох и листья все-таки приготовил. Предусмотрительно сложил наверху, у лиственницы, собираясь принести их попозже. В первую очередь нужно было накормить промокших гостей.
Суп получился что надо. А вот дождь закапал совсем некстати. Спунчик быстренько перетаскал приготовленный мох в бутылку. После дождя сухую подстилку пришлось бы ждать не меньше трех дней. Да и то, если будет солнце. Шляйка и Пичман укрылись от непогоды, забравшись под свое суденышко. Там, внутри, Пичман попытался кое-как доесть суп, но его толстый локоть все время упирался в стенку. А Шляйка постоянно ерзал и возился, стукаясь головой о потолок. Было непонятно, рассчитывал ли он поглубже зарыться в песок, или же, наоборот, отряхивался. Спунчик залез к себе в пузатую бутылку, кое-как уплотнил мох внизу и по бокам. На этот раз подстилка вышла не очень – еще сушить да сушить.
Он стал смотреть, как крупные капли падают и стекают по круглым покатым бокам. Дождь разошелся не на шутку. Спунчику было неуютно, и он вертелся. Наконец, кряхтя, выбрался наружу. И, втянув плечи, припустил на берег к перевернутому стакану. Немного робея оттого, что явился без приглашения, он гулко постучал по стенке.
    • Приятель, здорово, что заглянул, скорее забирайся внутрь, - завопил Шляйк.
Он немедленно поднял вокруг себя песчаную бурю. Спунчик с трудом протиснулся под стакан. Его мучило любопытство. Что заставило их плыть по течению на столь сомнительном приспособлении?
    • Мы, видите ли, решили во всех подробностях изучить поведение реки, - доложил Пичман, меланхолично поглаживая усы. - По моим подсчетам где-то недалеко от этих мест река должна сделать крутой поворот и влиться в море. Ну, или, по крайней мере, в какой-нибудь очень большой водоем. Она течет с горы,. И я уже проделал вместе с ней весь путь вплоть до вот этого самого места, - гордо сказал Пичман и сложил лапы на груди, ожидая реакции собеседника.
    • Вы, должно быть, великий ученый, испытатель и путешественник, - пробормотал Спунчик.
Иной раз он не понимал, отчего это некоторым не сидится на месте, в собственном доме. Как бы хорош тот ни был.
    • А мне было все равно, куда. Лишь бы подальше, лишь бы поинтереснее. А то я подкисаю, когда долго нахожусь без движения, - снова завозился Шляйка.
    • Это правда, - доверительно склонился к Спунчику Пичман, - я сам однажды видел. Мы из-за непогоды однажды вынуждены были несколько дней просидеть в каменном гроте. Он начинает линять и издает дурной запах. Это намного хуже, поверьте, чем когда он просто шныряет без толку и все переворачивает вверх дном.
«Дурной запах. Только этого мне как раз и не хватало,» - мрачно подумал Спунчик.
Однако вежливо сложил лапки, приготовившись слушать дальше.
Сам он не знал никаких историй, разве что парочку случаев из жизни лесного муравейника. Если до того дойдет, мог бы рассказать, как во время дождя потоками воды смывает муравьев, волочащих гусеницу на ужин. Тогда бедолаги раз и навсегда теряют дорогу домой. Что может быть ужаснее?
- Вероятно, вы знаете массу всяких занимательных случаев. Ведь вы так много испытали. Подумать только, все время плыть, в любую погоду, - изумился Спунчик. - А как же зимой? Вокруг лед и снег. Пробирает до косточек, так хочется свернуться клубочком и спать? В это время, пожалуй, я бы и с места не сдвинулся, хоть меня кати.
    • Я специально тронулся в путь ранней весной, едва начал подтаивать снег. Чтобы избежать переохлаждения и прочих неприятностей. Влиться в течение. Уверяю вас, здесь река намного шире и движется куда медленнее, чем у истока. Поэтому я делаю вывод, что скоро ее вынесет если не в море, то хотя бы в гораздо более спокойный и обширный водоем. Таковы мои научно-исследовательские цели. Я подготовился к экспедиции. Из шерсти диких коров, пасущихся в ущелье, связал плед, и он не раз спасал меня в стужу. Жаль, его смыло водой. Так вот. Однажды, проводя свои научные изыскания высоко в горах, я обнаружил родник, маленький ключ. Оттуда, из него, оказалось, и берет свое начало эта река. Да, да, вы не поверите, такая величественная река, а начинается с какого-то ручейка. Судьба благоволит желающим открыть истину. На счастье, я обнаружил там же и это чудесное судно. С тех пор оно сопровождает меня в моих странствиях. Сначала ручей петлял и цеплялся за камни. Потом он рванул с горы во весь опор, и у меня захватило дух. Затем стал плутать между скал, таких высоких, что небо было видно едва-едва, и то, если только задрать голову. Из деревьев встречались лишь маленькие кривые березки, а повсюду по скалам, словно следящий за тобою лазутчик, полз красно-бурый мох. Здесь у вас, должен сказать, ландшафт куда как благосклоннее к путешественникам, - он широко улыбнулся и подмигнул. - Есть приличная еда и приятное общество.
    • А я так просто взял и рухнул Пичману на голову, когда он проплывал мимо, - Шляйка хихикнул, неуклюже взмахнув лапами. – Навалился животом на ветку и висел, рассматривая свое отражение в воде. И так удивился, когда увидел проплывающий стакан! Да еще и с пассажиром! Не удержал равновесие и бултых! Мы оба тогда едва не потонули! Здорово, правда?
Спунчик вежливо раздвинул уголки рта.
«Да о каком равновесии речь? - подумал он. - У меня песок под лапами весь изрыт, как будто здесь живет колония бешеных кротов. Так ведь нет, всего-навсего один долговязый вертлявый тип.»
Вслух он, конечно, ничего не сказал. Потому что никогда не был невоспитанным зверьком. Таким важнее всего на свете успеть высказать свое мнение, к чему бы это ни привело.
    • И вот что я скажу, приятель. Душка Пичман так заразил меня своими научными идеями, что я просто весь сгораю от нетерпения. Так сильно хочу увидеть, как эта река становится морем или чем-то там еще. Ну хоть чем-нибудь, в конце-то концов… Просто сил моих больше нет, хоть сейчас беги и пускайся вплавь, даже без лодки.
Дождь с новой силой забарабанил по стакану. Грохот капель стал мешать беседе. Все замолчали. Пичман, крутя пальцами, сложенными на упитанном животе, меланхолично разглядывал потолок. Или, вернее, дно своей необычной лодки. Шляйка ерзал, а Спунчик раздумывал о том, что он только что услышал.
Через какое-то время вода стала подтекать внутрь. Шляйка вырыл яму, обдав всех брызгами песка, и стал собирать в нее воду. Спунчик вздохнул. Чуть помявшись, предложил пожаловать в его жилище. Он понимал, что всем вместе там будет тесновато, гораздо хуже, чем в тот раз, когда ему пришлось ночевать вдвоем с писклей. Но там, по крайней мере, относительно сухо, если, конечно, не брать в расчет свежесобранный мох.
Пичману пришлось несладко – протискиваясь внутрь через горлышко пузатой бутыли, он едва не лишился живота. Ему понадобилось его втянуть. И теперь, озираясь, бедолага громко выражал опасение - выбираться обратно, пожалуй, тоже будет нелегко. Шляйка на своих плоских нескладных ступнях натащил в жилище песка. Спунчик окончательно махнул рукой на чистоту и уют. Переждать бы дождь.
Тем временем медленно и неслышно подкрались сумерки. Все трое прижались потеснее друг к дружке, чтобы согреться. Спунчик перебрался подальше от Шляйки. Тот вертелся, пока не сбил весь мох в безобразный однородный коктейль. В конце концов, он провалился на дно и там затих. Пичман храпел так, что ему позавидовал бы и пожилой, видавший виды шершень. Спунчик сунул голову под мышку, с горем пополам завернулся в хвост и принялся считать до ста.
Утро выдалось милосердным. Дождь стих. Спунчик перебрался под сосну, под сомнительную защиту ее все еще мокрых переплетающихся корней.
Гости прожили в бутылке до тех пор, пока шиповник, что рос на краю поляны, не покрылся маленькими зелеными плодами. За это время они ни разу не удосужились сделать уборку – вымести грязь и убрать песок, вытрясти подстилку, натаскать сухих листьев или травы. Пичман проводил дни в размышлениях и расчетах, чертя на прибрежном песке палочкой замысловатые закорючки. Иногда он выражался непонятно и пространно. В таких случаях Спунчик только вежливо улыбался и поскорее торопился приняться за хозяйственные дела. А их, как всегда в эту пору, было невпроворот. Привычные занятия его несколько успокаивали.
Шляйка не начал линять, очевидно, только оттого, что по сто раз на дню пробегал окрестности вдоль и поперек. И без умолку болтал, по большей части разговаривая сам с собой или горланя. Шмели от него шарахались, а стрижи были слишком заняты, чтобы поддерживать, по их мнению, совершенно беспредметный разговор, который он пытался с ними завязать.
    • Я абсолютно уверен, еще денек-другой путешествия, и мы увидим, как река сделает поворот и вольется, наконец, в море, - то и дело разглагольствовал Пичман, плавно покачивая из стороны в сторону своими рыжими крупными лапами.
Он обводил затуманенным мечтательным взором темную стену леса на том берегу.
    • -  А перед тем, как стать свидетелем такого грандиозного события, не грех как следует отдохнуть и набраться сил. Вы понимаете, о чем я?
Спунчик понимал. Он соорудил под корнями сосны вполне сносную лежанку, заткнув дыры корой и залепив щели воском. Если свернуться в три погибели, кое-как можно переждать ночь. А вот с наслаждением вытянуть лапки и размяться удавалось только на берегу уже поздним утром, когда солнце, разгоняясь, начинало прогревать песок.
Но однажды Пичман понюхал воздух. Отложил в сторону ветку лиственницы, которую в тот момент меланхолично пожевывал, и сказал, что пора. Шляйка безо всякой цели нарезал круги около пластмассового стакана, уже давным-давно как следует просушенного. Стакан дружно спустили на воду. После пространной речи Пичмана, из которой Спунчик понял далеко не все, гости шумно прыгнули на борт.  Шляйка принялся судорожно скакать и махать лапами, грозя перевернуть стакан и тем самым досрочно завершить экспедицию. Он выкрикивал:
    • Приятель, пока, приятель, приятель, пока, пока!
Когда они скрылись из виду, Спунчик вдруг ощутил какую-то непонятную опустошенность. Он даже не испытывал радости оттого, что сегодня, наконец-то сможет как следует выспаться в своем чудесном доме. Нужно будет только там тщательно все проветрить и прибрать. А ведь дня не проходило, чтобы сладкие мечты на эту тему туманными кружевами не оплетали его голову.
Вдруг его мысли были прерваны истошным воплем. Даже сквозь грохот реки различался отчаянно ревущий шляйкин голос. Особого внимания это вряд ли заслуживало бы. Шляйка орал всегда и по любому поводу. Но на этот раз к нему присоединился низкий продолжительный вой Пичмана. А вот это было уже по-настоящему тревожным сигналом. За время знакомства с Пичманом у Спунчика сложилось впечатление, что по пустякам эта выдающаяся личность не станет сотрясать воздух истошными воплями.
Спунчик со всех ног бросился туда, откуда доносились крики. Преодолел, пыхтя, два не выбившись из сил, песчаный откос. За ним начинался такой бурелом, что Спунчик сдался. Спустился обратно к реке и запрыгал по камням, чтобы дальше идти по самой кромке. Так он скакал и перепрыгивал с булыжника на булыжник, то и дело соскальзывая по пояс в холодную воду. Пока, наконец, не увидел встрявший поперек течения топляк – длинный, старый, выбеленный ствол дерева. Долгое время вода несла его по течению, и вот теперь он прочно застрял в камнях, перегородив собою часть реки. Почти также, как и его, Спунчика, бутылка.  Пичман и Шляйка висели, держась за ствол, молотя задними лапами по воде и отчаянно вопя. Стакан унесло течением.
Мокрый, с обвисшими усами, унылый и растерянный, а вовсе не спокойный, рассудительный и мечтательный, как всегда, – вот какой теперь был Пичман. Трясущийся мелкой дрожью и оттого не произнесший ни слова, так как все слова, которые он собирался сказать, застревали у него между скачущих зубов – вот какой теперь был Шляйка. Они выбрались на сушу. Сидя на большом мшистом валуне, молчали. Просто позволили солнышку сделать свое дело. Высушить хотя бы шкурки, ведь ему не под силу было осушить их слезы. Так высокопарно выразился Пичман, трагически заламывая мохнатые лапы и судорожно оглядываясь вокруг. Очевидно, в поисках того, чему можно было бы снова присвоить гордое имя "научно-исследовательского плавательного судна".
    • Но ведь вы нашли свою э-э-э, с позволения сказать, лодку совершенно случайно. Тогда, у родника. Может быть, стоит поискать и тут? Глядишь, подвернется что-нибудь подходящее, - Спунчику хотелось их ободрить.
Помолчав немного, он добавил.
    • Или немного подождать, и река что-нибудь принесет?
Но Пичман так углубился в свои тревожные мысли, что не ответил.
Но вот странная парочка как следует обсохла. Спунчикова шерстка снова заблестела на солнышке. Он предложил всем вернуться на старое место и заночевать. Заодно как следует все обдумать. Но Пичман отказался.
    • Это унизительно для путешественника, отступать назад! – он тоскливо повел рыжей мордочкой сторону убегающего течения, - мы должны найти подходящее снаряжение. И продолжить исследования. Вы думаете, все это время я бездельничал?
Спунчик только пожал плечами, не осмеливаясь вслух высказать то, что он действительно думал по этому поводу.
- Уверяю вас, нет. Я строил планы. И я не позволю им рухнуть. Я детально все обдумал. Это крайне важно – следовать тому, что наметил, и не дать слабины. Вы понимаете меня?
Спунчик вежливо улыбнулся. Он не стал возражать. Хотя сам он предпочитал действовать, исходя из сложившейся ситуации. Какими бы ни были ранее намеченные планы.
- Да и к тому же Шляйка… Еще немного, того и гляди, начал бы линять. А второй раз я не вынесу этого, поверьте. Мы переночуем под елкой. Не волнуйтесь, ночи уже не такие холодные. К тому же, нам не привыкать. Ваше гостеприимство было поистине безгранично. У вас так чудесно спалось. Но научная мысль не терпит промедлений. Как и сама наука не терпит остановок в пути. И, поверьте, никакие трудности не смогут сбить меня с толку. Знайте же, что у того самого места, где река впадает в море, я намерен основать поселение! Вот моя цель!
    • Какие грандиозные у вас, однако, планы, - удивился Спунчик.
Ему бы сроду и в голову не пришло организовывать где бы то ни было поселение. Каждый раз, ложась спать, он всего-то-навсего рассчитывал как следует выспаться. Ну, может быть, в лучшем случае увидеть во сне что-нибудь приятное. Что-нибудь вроде большого яблока без червоточинки или кустика спелой земляники.
Парочка углубилась в лес. А Спунчик вздохнул и отправился восвояси, опасаясь, как бы закат не застал его в пути.
Утром Спункичк даже не позавтракал. Собирался перехватить что-нибудь съедобное по дороге. Он снова тронулся в путь. Гадал, как спалось его гостям. Осталось ли у них время и хватило ли сил, чтобы соорудить на ночь хотя бы шалаш? К своему удивлению, прибыв на место, он увидел на берегу довольно сложную конструкцию. Большой кусок березовой коры, ободранный с поваленного дерева и тщательно очищенный, был снабжен чалкой, свитой из прибрежной осоки, и двумя веслами, довольно умело обработанными скорее всего, чьими-то необычайно острыми зубами. Пичман, заложив лапы за спину, гордо прохаживался вокруг и насвистывал.
Новый знакомый - пожилой бобер - стряхивал с лап песок.
    • Я готов сам, своими лапами построить все что угодно… Хоть надувной шар для полетов, лишь бы вот этот, - он мотнул головой в сторону Шляйки, который от переполнявших его эмоций носился по берегу как угорелый, - не мутил воду и не швырял камни. Тут как раз за поворотом наша плотина и хатки. Такие соседи – ну уж нет, извините-подвиньтесь! Хватило одной ночи, - пробурчал бобер и нетерпеливо пошлепал по мокрому песку хвостом. – Попробовали бы они врезаться в мой дом, я бы зашвырнул их повыше на сосну. Пусть оттуда изучают реку или что там им еще в голову взбредет!
    • Ага, вот вам и подтверждение моих научных выводов, - завелся Пичман, взмахнув лапами, - река делает поворот, что я говорил!
Шляйка и Пичман отчалили немедленно, как только был готов плот. Бобер сам вызвался проводить путешественников, чтобы его хатка не оказалась ненароком у них на пути. И берестовый плот, основательно притопленный под тяжестью Пичмана, в волнении помахивающего хвостом, вскоре скрылся из виду.
    • Поосторожнее там, на повороте! – прокричал вслед Спунчик.
Вот было бы хорошо, если бы бобер проследил за ними подольше.
- И удачи там, на поселении.
Он вдруг спохватился.
- А как вы его назовете?
Но в ответ Спунчик услышал только рев воды.
Его взяла досада. Они столько времени провели вместе, а он так и не удосужился об этом как следует расспросить. А теперь вот слишком поздно. И, возможно, он так никогда и не узнает ответ. Спунчик побрел обратно, повыше поднимая лапы и шлепая по воде.
Он осторожничал, стараясь без надобности не мочить шкурку. Шел против течения. Вода приятно облизывала лапы. Благополучно вернувшись восвояси, он уселся у реки. И стал задумчиво перебирать маленькие стрелочки лесного лука, сорванного на обратном пути. Они восхитительно пахли. Спунчик собирался пообедать. Кроме того, было бы недурно еще и посушить таких впрок.
Благодаря неудаче с пластмассовым стаканом, Спунчик перебрался за песчаный откос. Этого раньше ему и в голову не приходило. И обнаружил в новом месте много чего полезного. Кроме дикого лука, в буреломе росла ежевика. Это означало, что ближе к концу лета можно будет наведаться туда за ягодами. Кроме того, было приятно познакомиться с бобром. Он показался Спунчику основательным и хозяйственным.
- Все куда-то рвутся. У всех какие-то идеи, мысли. Планы. А может, и мне опять пуститься вплавь? Найти новую стоянку? Новый дом?
Спунчик огляделся.
Подстилка в бутылке все еще требовала ухода. Или, скорее всего, основательного ремонта. Спунчик вздохнул. Скоро созреет шиповник, можно будет его натрясти, если обернуть лапки лопухом, чтобы не уколоться.
- Мое поселение тут, – решил он.
И любовно оглядел знакомые места. Покосился на темную полоску чужого, хмурого леса напротив, через реку. Только однажды он видел, как оттуда высунулась чья-то мохнатая голова. А за ней показалась часть крупного туловища. Какой-то большой неизвестный зверь приходил к реке, чтобы напиться.
- А что будет дальше, посмотрим, - сделал заключение Спунчик.
И пошел проведать, не образовалось ли щелей у двери и не гуляют ли сквозняки в дупле лиственницы, где спала пискля.
- А вдруг она сейчас выспится как следует, а зимой будет слоняться вокруг да около, не зная куда себя деть? Да к тому же пищать от холода? Может, разбудить ее? – нерешительно подумал он.
Обошел дерево, легонько постукивая лапками по крепкому душистому стволу. И, решив, что не стоит тревожить гостью, просто поправил дверку. Все остальное было в полном порядке.


Осень
Спунчик был счастлив. Он спал в своем прекрасном доме. Он заново выстлал его мхом, тщательно высушенным сеном и душистыми прелыми листьями. И никто его не беспокоил. То были славные денечки, о каких он всегда мечтал. Спунчик просыпался, едва солнышко утыкалось лучами в прозрачный потолок его единственного и неповторимого жилища. Или когда слышал, что дождик барабанит без устали, монотонно напевая каждую секунду одно и то же.
В такие дни Спунчик позволял себе подолгу нежиться, заложив лапы за голову. Он долго смотрел сквозь стекло на небо, где плыли тучи. Или следил за движением круглых непоседливых капель, быстро стекающих с бутылочных боков. Гроза или град были ему не страшны. Внутри бутылки сухо и безопасно, корни багульника крепко держат его дом.
Маленькая душа его тихонько напевала. И песня эта была мелодичной, спокойной, хотя, возможно, местами немного печальной. В такие мгновения всегда вспоминались теплые дни. И все, что произошло здесь, на этом берегу. Всплывал в памяти цветущий багульник. Его сиреневые лепестки медленно падали на землю, устилая все вокруг дурманяще-пряной скатертью. Ничего прекраснее в жизни Спунчику видеть не доводилось. Но сейчас цветы унес ветер или же забрало течение.
Лето кончилось.
Целыми днями теперь Спунчик был занят – он заготавливал припасы. Стрижи на песчаной отмели сновали туда-сюда, приучая птенцов к полетам подальше и повыше. Иной раз они были не прочь поболтать. Или помочь принести какой-нибудь груз издалека, когда в одиночку было трудно его доставить. Он исхитрялся пробраться сквозь ежевичные заросли, расчищая себе дорогу палкой и не причиняя ущерба своей роскошной шубке. Там, в овраге, назрело полным-полно кислых маленьких яблок. И Спунчик, одно за другим перекатывал паданцы поближе к дому.
Кедровые орехи пока что еще были молочными, но вполне годились для того, чтобы их прятать. Правда, за ними нужно было идти в самую чащу, просить белок сбить пру-тройку шишек. Некоторые были слишком большими, чтобы он смог утащить их на берег. Спунчик лущил их, добывая ядрышки, прямо на месте, в чаще. Или же звал на помощь ежей, и тогда они делили добычу пополам.
За лето он обошел всю округу, вплоть до рябиновой рощи. Но только сейчас нашел подходящее укромное местечко под корнями старого раскидистого дуба, со всех сторон спрятанное в зарослях ландышей. Оно было никем не занято. И там он поспешил устроить кладовую. Далековато от берега, а значит, далековато от дома,  но зато вполне надежно.
Стоял полдень. Спунчик как раз, кряхтя, тащил с поляны под дуб охапку сладких корешков и веточку дикой смородины. Чтобы ягоды сохранились подольше, их следовало основательно провялить на солнце. Проходя мимо молодой крепкой лиственницы, он по привычке поднял глаза. Как там спится малышке? И едва не выронил свою поклажу. Пискля сидела на ветке и, посвистывая, быстро-быстро перебирала пальцами. По всей видимости, как и полагается истинной пискле, она усердно что-то плела. Личико ее было чисто вымыто, волосы кое-как приглажены, белая маечка не казалась, а была действительно белой. Коленки без царапин и налипших на них кусков глины блестели на солнце. Она приветливо помахала Спунчику и снова уткнулась в рукоделье. Теперь ему были видны только ее розовые пятки и бурая копна волос.
"Наконец-то проснулась", - почему-то с радостью подумал он.
И вместо кладовой отправился за ежевикой, чтобы приготовить горячий сладкий джем, как она любила.
Вечером у костра пискля все продолжала плести. Она набрала сухих травинок, тщательно отсортировала их. И теперь задумчиво перебирала свои сокровища, так и сяк поворачивая на ладошках и разглядывая на свет. В зубах она тоже держала крохотный колосок. Пожевывала его, искоса из-под челки, время от времени глядела на Спунчика. Он деловито суетился около огня. Пискля улыбалась.
"Теперь она гораздо больше похожа на писклю, – с удовлетворением подумалось ему, - еще бы поменьше всей этой загадочности…"
    • Позвольте осведомиться, - решился Спунчик, накладывая джем в дубовые шляпки, - чем это вы так увлечены?
Но пискля только смущенно пискнула. Похоже, так она делала всегда, когда не знала, что сказать. И уткнулась лицом в колени. Спунчик ласково оглядел макушку, от ветра снова ставшую лохматой.
С тех самых пор день ото дня малютка только и делала, что бродила по поляне, что-то выискивая. Потом забиралась на ветку лиственницы, ту, что поближе к дуплу, где она по-прежнему ночевала. И, насвистывая, принималась за плетение. Только маленькие худенькие ручонки мелькали в воздухе, да пятки покачивались в такт насвистываемой мелодии.
"Может, ей не слишком уютно там, в дупле? И она хочет построить настоящий дом, по всем правилам? С узорами и плетеной дверью, такой, какой положено иметь обыкновенным писклям? Может, она решила обосноваться здесь?" -  эта мысль почему-то заставила Спунчика заволноваться.
Но малявка мастерила что-то уж слишком подозрительно не похожее на дом. Это что-то состояло из двух дубовых листьев, множества сложным образом перекрещенных палочек и бесчисленного количества узлов и узоров. Они скрепляли конструкцию в один странный и пугающе непонятный предмет. Снизу Спунчику было плохо видно. То, что ему удалось разглядеть, висело, полуготовое, между сучками. И оно было не похоже ни на одну вещь, с которой ему когда-либо приходилось сталкиваться.
Пискля теперь почти всегда имела задумчивый, и даже, можно сказать, загадочный вид. Ее вздернутый носик вечно что-то вынюхивал. Глазки целыми днями что-нибудь высматривали на поляне или вокруг нее. Растрепанная шевелюра вертелась туда-сюда. Руки мельтешили. А пятки неизменно отбивали ритм в такт веселому свисту, очевидно, помогающему в работе. Она была очень занята. И по-настоящему соблаговолила заговорить со Спунчиком только спустя несколько дней после того, как проснулась.
Он как выбрался на берег, всласть наплававшись перед обедом.
    • Извините, - сказала она, робко тронув его за мокрое плечо, - нужно, чтобы кто-нибудь мне помог! Я одна не смогу спустить его.
    • Его? – удивился Спунчик, отряхиваясь.
Пискля шмыгнула вздернутым носиком, и ее передние зубки задорно блеснули на солнце.
    • Ну да. От вас требуется только потянуть веревку. И все. Только потянуть.
    • Веревку? – еще больше удивился Спунчик, разглядывая, хорошо ли промылись пальчики.
Он-то полагал, что она плетет лестницу. Или, скажем, на худой конец половичок… Ну, может, что-то из мебели.
Малютка жалобно посмотрела на него из-под лохматой челки. Ее смешно торчащие уши порозовели от волнения.
    • Пожалуйста! Я придумывала, как его сделать, все прошлое лето. И придумала.
    • Кого это его? – недоуменно повторил Спунчик, отжимая хвост.
Это был последний штрих. Можно было переходить к обеду. Пискля его не слушала. Она была так взволнована и так увлечена своими мыслями, что говорила без умолку.
    • Потом уж только смастерила. Потом испытала. Потом еще испытала. И еще. Потом пришлось все переделать, потому что осиновые ветки не годились для того, чтобы использовать их под основу. Потом я отправилась в путь.
    • Отправились в путь? – Спунчик вытаращил глаза.
Она сбила его с мысли. А ведь он как раз решал, что приготовить на обед. Это его расстроило.
    • Ну, да. Все мои сестры, и тетушки, и бабушки чуть не умерли от испуга. Они даже побросали свое рукоделие, когда я пролетела у них над головами.
    • Но зачем? Зачем, позвольте вас спросить, вы пролетели у них над головами?
Пискля потупилась и стала задумчиво чертить большим пальцем ноги на песке полукруг.
    • Видите ли, наше селение - высоко в горах, на лугу, там, где самая душистая трава и самая студеная вода в ручьях. Да. И с нашей горы, вон там, смотрите… Ее отсюда почти что видно, - пискля ткнула пальцем куда-то вверх.
Возможно, она имела в виду ту гору, что была чуть пониже скал, взмывающих в небо и венчающихся снежными шапками, но чуть повыше сопок, покрытых, словно шерстью, густыми еловыми зарослями.
- Оттуда открывается потрясающий вид на эту реку. На берегу которой вы как раз и живете. Видно, как она петляет и изворачивается, точно лукавая змейка, обходя скалы и холмы. Десятки поворотов, больших и маленьких. Мы, пискли, прекрасно знаем, откуда берет начало эта река, мы живем у истоков. Но куда она течет, не знает никто. Раз за разом она просто делает очередной поворот, и все. Дальше неизвестность, ничего не видно.
Спунчик с тревогой заглянул в ее зеленые, как листья подорожника, глаза. Потому что, к сожалению, понял, куда она клонит.
    • Прошлой осенью я смастерила кое-что такое, чего до меня никто, ну, из писклей-то уж точно никто не делал. И отправилась на разведку.
Спунчик молчал, потрясенный. Этого он понять никак не мог. Бросить дом накануне зимы, податься сломя голову неизвестно куда… Чтобы только посмотреть, что там, за поворотом, делает река. Это, по его мнению, было верхом неосмотрительности.
    • Сначала все шло отлично, - продолжала пискля, замыкая большим пальцем ноги круг, - Но сменился ветер, И мое изобретение, которое я построила, вы понимаете, да? Так вот, мой летательный аппарат запутался в сосновых иголках. И… и сломался, – она всхлипнула.
Видимо, вспоминать об этом событии ей было тяжело и грустно.
- Потом стало холодно, пошел снег. Мне пришлось прятаться от морозов то тут, то там. Было несладко, ведь пискли не приучены бороться с трудностями.
    • Воображаю, - пробормотал Спунчик.
У него от такого рассказа все еще мокрые уши встали торчком от удивления. Высушить уши? Честно говоря, он про них просто забыл.
    • Я кочевала то тут, то там. Нашла нору в земле, пробовала поспать… Но барсуки так ужасно пахнут. Тогда перебралась в берлогу, прижалась к большому теплому боку и закуталась в медвежий мех. Но уснуть так и не смогла, потому что медведь ворочался, и я боялась, что он меня раздавит. У лисы было хуже всего – маленькие лисята все время норовили поиграть мной, будто косточкой. Потом меня приютили белки. Но там и вовсе не удалось глаз сомкнуть. Белки зимой не спят, и в их жилище всегда очень шумно. Проще всего, казалось бы, снова сделать новый летательный аппарат… И продолжать исследования…
В этом месте Спунчик закашлялся. Вода стекла с мокрого уха и попала в нос. Исследования! Он уже слышал это ужасное слово. И он точно знал, от кого. Такие речи добром не кончаются, вот что он понял!
    • Но все листья, которые можно было найти в ту пору, были мокрые и прелые. Трава пожухла, ветки сырые. Когда снег сошел, я много бродила.
    • Вы… Вы, - Спунчик едва не захлебнулся от переполнявших его чувств, - вы такая смелая!
"И такая глупая!" – он удержался и добавил это, к счастью, только мысленно. Пуститься в путь, зная, что впереди тебя ждет зима! До чего же, видать, ей не терпелось! От волнения он встряхнул головой.  Брызги из мокрых ушей полетели в разные стороны.
    • Из всякой разной шерсти я связала себе теплую шапку, кофту и даже комбинезон с сапожками. Звери начесали мне своего пуха, каждый, кто сколько смог. Так что было не очень-то холодно. Иногда неуютно и сильно хотелось спать. Но это ничего. Плохо, что я столько времени потеряла. И с лесными зверями разговаривать трудно. Все время приходится по два раза повторять одно и то же. Писклей они плохо понимают. А некоторые про нас даже и не слышали никогда, - малышка вдруг смутилась. - Ой, извините, вы не такой.
Спунчик вспыхнул.
"Хорошо хоть, что под шерстью этого не заметно", - спохватился он.
И проворчал:
    • Но это же безрассудство! Что скажут о таком поведении ваши родные, когда узнают?
Пискля пожала плечиками и склонила голову набок.
    • Так вы потяните за веревку?
    • Э-э—э, - нечленораздельно выдавил Спунчик.
Он схватился за уши, с которых все еще капало, и стремглав бросился к кладовой.
Именно там он почему-то чувствовал себя намного увереннее. А сейчас ему крайне необходимо было успокоиться и подумать. Сначала парочка, путешествующая по реке… Плывущая по воле волн в поисках неведомого водоема, в который якобы впадает река. Он сам любил иной раз поплавать по течению, но не до такой же степени! Он менял стоянки только тогда, когда это было крайне необходимо. Теперь вот эта ненормальная! Где это видано, чтобы пискля - образец домоседства, тепла, уюта и хозяйственности, пустилась в путь по воздуху на сомнительном сооружении, сделанном из листьев, травы и веток!  Его мама, помнится, ставила этих добропорядочных существ маленькому Спунчику в пример, когда он терял что-нибудь или не очень аккуратно рыл норы.
Спунчик просто сбежал от всех этих тревог и проблем. уселся в ландышевых зарослях. Терпкий аромат красных круглых плодов слегка кружил ему голову. Дрожащими от волнения лапками очищая корешки от земли и налипших кусочков коры, он неодобрительно качал головой. Постепенно на душе у него стало поспокойнее.
Между листьями показалась знакомая лохматая шевелюра.
    • Я думаю, дальше река делает большой поворот, - доверительным шепотом сказала малявка, усаживаясь рядом. – А потом, - она сделала круглые глаза и челка ее взлетела вверх, - вливается туда, где вообще нет берегов! Вот это-то я и хочу увидеть!
    • Опять то же самое! И эта туда же! – заведя глаза к небу, буркнул Спунчик.
Он отложил корешки в сторону.
    • Ну, пожалуйста, пожалуйста… Что вам стоит, что вам стоит? – заныла она. – Сейчас как раз ветер дует в нужную сторону. Я полечу вдоль берега. Не волнуйтесь, в случае чего просто приземлюсь на камни. Мне не в первый раз.
    • И что же, никакой провизии? – с опаской спросил Спунчик.
И кинул тревожный взгляд на вход в кладовую, где хранились припасы.
    • Никакой провизии! – серьезно сказала пискля. – Ну ее! – она легкомысленно махнула рукой. - Слишком тяжелая.
Спунчику ничего другого не оставалось, как просто-напросто взять и дернуть за веревку. Он закрыл глаза, чтобы не видеть того, что за этим последует. Оставил только маленькую щелочку между ресницами. В нее, однако же, прекрасно было все видно. Пискля накинула на свои худенькие плечи нечто вроде рюкзачка, сплетенного из травы. Этот рюкзачок верхней частью был прикреплен к сложному сооружению, покоящемуся пока что неподвижно между двух сучков. Как только Спунчик по ее команде потянул за сплетенный из травы канат, сооружение покачнулось. И пискля, взвизгнув, повиснув на рюкзачке, вместе с конструкцией, подгоняемая ветром, стремительно взвилась в воздух. Аппарат, похожий на большую бабочку с двумя крыльями, сделанными из листьев, плавно парил по воздуху. Он очертил круг, снижаясь. И пролетел мимо соседнего дерева, задев ствол. Спунчик услышал радостный крик:
    • Ой, я ободрала коленку!
Ему показалось крайне странным, что это событие вызвало у малышки смех. Малявка отчаянно махала ему обеими руками. В груди защемило. Он поймал себя на мысли, что и сам был бы не прочь взглянуть с высоты на свой обжитый берег. Ветер подул сильнее. Маленькая пискля, вооруженная крыльями, стала подниматься все выше и выше. Пока не превратилась в маленькую подрагивающую точку, похожую на муху.
"Вот сейчас она как раз пролетает над откосом, ежевичными зарослями. Увидит торчащий топляк, бобровую плотину…"
И Спунчик не выдержал. Он ринулся изо всех сил. Он бежал почти также скоро, как и в тот, прошлый раз, когда Шляйка и Пичман застряли… По знакомой дороге, если только это можно было назвать дорогой – сплошь склизкие камни, и самые мелкие из них ворочало течение. Он несся, не разбирая, где вода, а где суша. То и дело лапы его соскальзывали в реку, а вода грозилась закрутить и захватить в ледяной плен. Он не был особенно осторожен, мордочка его все время торчала кверху. Он боялся выпустить малышку и ее чудной аппарат для полетов из поля зрения.
Когда зверек миновал бобровую хатку, береговая кромка оборвалась. Дно ушло глубоко под воду. Впереди показались отвесные скалы, которые отнюдь не выглядели приветливыми. Одолеть их маленькому Спунчику было, конечно же, не под силу. Он растерянно остановился, запыхавшись, по-прежнему не спуская глаз с неба. Вскоре смелая путешественница и ее изобретение, обогнув вершины скалистого берега, скрылись за отлогами соседних сопок. И он нехотя поплелся обратно. По дороге даже не вспомнил о диком зеленом луке, который так сильно любил на ужин.
Только один вопрос не давал покоя Спунчику. Этим вечером он впервые за долгое время ворочался в своем уютном гнездышке, не в силах уснуть. "Почему? Ну, почему, скажите на милость, все они куда-то спешат, бегут и торопятся? Почему им не сидится на месте, в родных теплых, уютных домах? Одно дело сменить стоянку, потому что кончилась провизия или размыло берег. Но мчаться куда-то вот так, просто оттого, что захотелось узнать, что там дальше?
Почему ни пискля, ни Пичман с Шляйкой не остались жить здесь, на прекрасно подходящем берегу? Здесь полно убежищ под корнями деревьев и в дуплах? Они все вместе могли бы отлично поладить и дружно вести хозяйство. Хотя в случае с Шляйкой, он все-таки не был в этом уверен.
Это и было бы поселение. Зачем для этого куда-то еще плыть. Лететь, бежать?
Далась им эта река, ее повороты и то, куда она впадает! Или не впадает! Разве какие-то мистические, неизвестные дали важнее того, что есть у тебя сейчас?
«Ну, уж нет, - думал он, - глядя сквозь стекло на черное, в неровных золотистых мазках от скопления звезд небо, - я не такой.»
Вдруг пришла ему в голову спасительная мысль.
«Просто ни у кого из них нет такого дома, как у меня, вот что. Будь хоть у кого-нибудь такое же чудесное жилище, разве они двинулись бы неизвестно куда?"
Спунчик все думал и думал об этом. Даже днем, когда помогал шмелям возиться с ульями, заделывая воском щели на зиму. Думал, когда ходил проведывать бобров с пожеланиями счастливой зимовки. Заодно набрал, наконец, побольше лука. Думал, выменивая у ежей сушеные травки из самой глухой лесной чащи, пригодные для чая. Думал, собирая с сороками терпкую черноплодную рябину и мелкий дикий шиповник. Думал, любуясь красными и желтыми листьями, одевшими лес в нереальное, фантастическое пальто. И, глядя на стену проливных дождей, проследовавших один за другим… И на первые снежинки, по-хозяйски примостившиеся на его лапках, носу, камнях и уже ставших к тому времени голыми ветках багульника.
"Что все они сейчас делают там, далеко? Теперь, в холода, когда уже больше нельзя ни плыть, ни лететь? И почему непогода и здравый смысл не смогли остановить их? И как выглядит поселенье, если оно вообще хоть где-нибудь существует? Как они его назвали? И что это вообще такое?"
Спунчик разволновался, кутаясь в одеяло, на сей раз сделанное поосновательнее, из мха. А тем временем ударил первый настоящий мороз. В один миг вся его бутылка стала белой. Будто бы ее обняли и прижали к себе в приливе нежности мягкие снежные хлопья.
С головой, полной тревожных и противоречивых мыслей, он крепко и надолго заснул.

Зима
Снилось небо. Синее, бездонное, летнее. И по нему, весело пихая друг дружку под бока, плыли тучи. Спунчик открыл глаза, На какой-то миг ему и вправду показалось, что он окружен белым туманом. Но это, конечно же, был всего лишь снег, окутавший его драгоценное жилище со всех сторон. Было слышно, как завывает метель. Спунчик поежился, представив, каково сейчас зверушкам, оставшимся наверху. Поглубже зарылся в мох и снова провалился в сон.
Облака были повсюду. Вязкий белый воздух… Они набились в нос, уши, как вата, руки путались в них и переставали слушаться. Спунчик попытался глубоко вздохнуть, но у него ничего не вышло, и он окончательно проснулся. Он понял, что сильно просчитался, решив зазимовать в бутылке, плотно закупоренной кусочком коры. У него вышел почти весь воздух. Еще немного, и он задохнулся бы. Как же он, глупый, мог забыть о такой важной и вместе с тем очень простой вещи! Видимо, эти летние приключения окончательно сбили его с толку. Он совсем потерял голову. А все потому, что туда набились глупые, лишние мысли.
Спунчик, позевывая, с большой неохотой стал выбираться наружу. Это было не очень-то приятно - вылезать из тепла на мороз. Он осторожно вытолкнул пробку. Снег за ней поддался довольно легко. Потом потихоньку выбрался сам, увязая в сугробе и попутно роя впереди себя что-то вроде тоннеля. Снова заткнул кусочком коры вход, чтобы снег или талая вода не просочились внутрь. Спунчик весь погрузился в холодный мягкий белый снег и усиленно работал лапками, прокладывая дорогу наверх. Этот путь показался ему бесконечно длинным, хотя на самом деле слой снега был пока что небольшим. Зима еще не успела как следует разгуляться.
Наконец Спунчик высунул голову. Холод обжег нос, и он чихнул. Ветра почти не было. Кружил снежок, и он быстро нападал ему на уши, превратив их в две маленькие белые горки. Спунчик повертел головой. Все вокруг выглядело странным – безмолвным, неподвижным, равнодушным, неживым. На деревьях и кустах лежали серебристые шапки. Казалось, они тоже спят, как и большинство животных. Или, по крайней мере, пытаются заснуть.
И только река все также сердито шумела, катя свои воды неведомо куда. Сковать ее пока что слабеньким морозам было не под силу.
Спунчик повернул нос в сторону поляны, сплошь укрытой снегом. За ней, вдалеке, виднелись, все в белом, милые сердцу лиственницы. Теплое, устланное мягким птичьим пухом дупло, - вот о чем он подумал. Накануне, перед тем, как впасть в спячку, он сам проверил, все ли там в порядке. Убрал мусор, кедровые скорлупки и, плотно заделав щели воском, закрыл кусочком коры вход.
Спунчик даже расхрабрился. Быть может, он сможет добраться и до кладовой, чтобы немного подкрепиться? Мордочка уже привыкла к холодному воздуху. В теплой шубке, которая тут же, словно по команде, красиво распушилась, было совсем не холодно.
"Эдак чего доброго, я могу возомнить о себе, что я зимний зверек. И перестану и вовсе впадать в спячку," – хмыкнул Спунчик.
Но нет, он не из тех, кого тянет на подвиги. И еще раз пристально оглядев окрестности, нырнул в проторенный тоннель. Бежать по верху, по рыхлому снегу он не решился. Можно было здорово увязнуть, – как ни крути, нужно было пробираться понизу.
Спунчик отчаянно заработал передними лапами, пробивая себе дорогу. Он рыл и рыл, продвигаясь все время вперед. Вот-вот дорога должна была пойти в гору… Но пока что-то на холм это не похоже.
Спунчик, подгоняемый мыслями о теплом уютном гнездышке, работал, не покладая лап. Временами ему хотелось плюнуть на все, свернуться теплым пушистым калачиком прямо тут же и уснуть. Дрема, несмотря на холод, неумолимо пробиралась внутрь. Но Спунчик держался молодцом и как заводной молотил лапками, пробивая туннель.
Он как раз собрался высунуть мордочку наверх, чтобы посмотреть, правильно ли он копает. Но вдруг что-то под его лапами хрустнуло. Он услышал шум реки, который поначалу принял за метель, намного более явно и гораздо ближе. И вдруг его оторвала от земли, закружила и понесла куда-то могучая неведомая сила. Спунчик испугался и быстро-быстро выкарабкался из-под снега. Удаляющийся родной берег, камни на берегу и песчаная отмель, основательно сдобренные снежной приправой. Вот что увидел бедняга, и усы у него встали дыбом от ужаса.
Он закричал.
    • Помогите мне кто-нибудь!
Кричал и кричал, пока не охрип. Но никто его не услышал. Такому маленькому зверьку было не под силу перекричать шум большой реки, даже если вся остальная природа в это время молчит и слушает.
Кусочек ледяного наста, на котором он отплыл, оказался довольно толстым, прочным и не таким уж маленьким. Спунчика вертело и крутило в водоворотах и на перекатах. Но ледовый плот с шапкой снега поверху и торчащей из нее испуганной усатой мордочкой в воде чувствовал себя уверенно.
Спунчик обхватил лапками голову и стал думать. До слез жалко было запасы, хранящиеся в кладовой, чудесное жилище с прозрачным потолком и мягким полом, дупло в лиственнице, где так ни разу и не пришлось переночевать, душистую поляну, где летом полно клевера, песчаный стрижиный откос, дубовую рощу, ежей, шмелей, багульник, все-все до самой последней травинки, до самой маленькой песчинки, оставшейся позади. Сердце Спунчика разрывалось на части.
Взяв себя в лапы, он вытер глаза. И стал скатывать весь снег, что окружал его, в маленькие шарики. Утрамбовал пол. Словом, на скорую руку смастерил что-то вроде снежного дома из снежных кирпичей, плотно подогнанных друг к дружке. Разумеется, с дверью. Он вышел на "крылечко" и стал смотреть на берег. Мимо пронеслось большое белое бревно. Потом бобровые хатки, которые теперь едва ли можно было отличить от прочих сугробов. Затем река круто повернула, и потекла чуть спокойнее.
Спунчик, печально вздыхая, стряхнул с плеча снег, который все падал и падал. Ему не было холодно, и это его удивило. Наверное, подшерсток успел вырасти и распушиться за то время, пока он спал. Но печаль и неизвестность сковывали душу похуже любого мороза. Спунчик, улегшись на живот, с трудом выловил в воде небольшую веточку, кувыркавшуюся рядом с его плотом. От этого его передние лапы стали похожи на ледяные перчатки. Он попробовал было править ею к берегу, но куда было маленькому зверьку бороться с течением! Своевольная река, одна только и знающая дорогу, уносила его все дальше и дальше в неведомые дали.
Стало темнеть, Спунчик перестал различать что-либо, кроме белесых очертаний берегов. Они были, к сожалению, слишком далеко. Свернувшись в своем новом доме на ледяном полу в маленький жалкий клубочек, увенчанный мохнатым хвостом, он забылся тревожным тяжелым сном.
Несколько дней и ночей провел несчастный Спунчик на льдине. Замерзший, голодный и больше всего на свете горящий желанием как следует выспаться, он оставил попытки бороться со стихией. И целыми днями то лежал, то бродил без цели кругами в своем жилище. Вдруг однажды, сидя внутри, Спунчик почувствовал, что течение стало гораздо менее бурным. Река успокоилась. А спустя какое-то время ледяное судно почти остановилось. Спунчик осторожно выглянул. Выбрался наружу. Всюду, пока хватало глаз, простиралась бескрайняя белая пустыня. Только далеко справа виднелась черная полоска, по-видимому, верхушки деревьев или кустарника. Спунчик выпутался из нападавшего на наст снега. Вокруг плавало множество точно таких же льдин. Перепрыгивая с одной ледышки, медленно дрейфующей в огромном пространстве воды, на другую, он что было сил припустил к берег. Бежал по припорошенному насту. Ветер обдувал его отощавшие бока и подгонял вперед. Берег – вот что ему для начала было нужно. Но что делать потом, после того, как доберется туда? Он не знал.
Оголенные, обтрепанные ветрами и выстуженные, кроны деревьев тем временем все-таки приближались. Стала видна узенькая прибрежная полоска пока еще не замерзшей, не покрытой льдом воды, нависшие над берегом черные ветки кустарника, кое-где усыпанные белой крупой, сбитой в куски снежной каши, и качающиеся на них маленькие ярко-сине-зеленые птички. Таких Спунчик никогда не видел.
Вдруг недалеко от берега на льду он разглядел точку, беспорядочно метущуюся туда-сюда. Очертания фигуры показались ему знакомыми. И точно. По насту шнырял долговязый вихляющийся зверек. Он распевал во все горло и делал странные неловкие движения лапами и всем телом. Может, танцевал? О, нет! Чудак привязал к задним лапам пару остро заточенных палочек, и отчаянно пытался на них скользить.
    • Шляйка! Шляйка, милый! – заорал из последних сил Спунчик.
Но тут же подпрыгнул, неловко оступился и провалился в ледяную воду.
Он очнулся в просторной теплой норе с высоким потолком и полом, устланным высушенными на солнце водорослями. Отчего в ней стоял специфический терпкий запах.
"Вот как, должно быть, он пахнет… Этот парень, когда начинается линька", - почему-то пришло в голову Спунчику.
И он тихонькло засмеялся.
Пичман, выпятив нижнюю губу, глядел на него исподлобья и держал его за лапу.
    • Милый друг! – сказал он, озабоченно покачивая головой, - должен сказать, вы превзошли всех нас! Пуститься в путешествие в одиночку… Зимой, без провизии, на льдине! Это настоящий подвиг! Да вы, любезный, ого-го какой романтик! Сорвиголова! Почище нас всех, вместе взятых. А мы полагали, что в вашем лице познакомились с отпетым домоседом и законченным хозяйственником!
"Я вовсе не собирался никуда плыть, меня случайно унесло течением", - хотел немедленно внести ясность Спунчик и попытался сесть. Слово "сорвиголова" ему страшно не понравилось. Но сказать ничего не смог. Из его простуженного горла вырвался один только хрип.
    • Вам нельзя волноваться, - успокоил его Пичман.
Он уложил больного на соломенную подстилку и озабоченно погладил свои усы.
    • Сейчас мы накормим вас медом. А горло обмотаем теплым шарфом. Видите ли, одна очаровательная и совершенно безнадежно отчаянная особа перед тем, как впасть в спячку, успела связать чудесный шерстяной шарф. Правда, один на двоих.
Спунчик скосил глаза в ту сторону, куда посмотрел во время своей речи Пичман. И увидел в уголочке, по самые уши зарытую в сухие багряные листья знакомую бурую шевелюру. Сердце его радостно подпрыгнуло и озорно перекувыркнулось.
    • Подумайте только, она преследовала ту же цель, что и мы – увидеть, куда впадает река. Ее способ передвижения выше всяческих похвал. Представьте себе, она решила лететь! И для этих целей соорудила потрясающий аппарат! Отчаянная! Безрассудная! Непревзойденный героизм! Лететь по воле ветра! Ловить ветер, управлять ветром! Разве это не прекрасно? Если бы вы это увидели, вы, наверняка, лишились бы разума от удивления!
"Да уж, - подумал Спунчик, - уж кому-кому, а мне-то он этого мог бы и не рассказывать. Если бы я тогда не дернул за веревку, никакого полета не было бы".
    • В пути она несколько раз цеплялась за деревья. Ей пришлось неоднократно чинить и перестраивать свой летательный аппарат. Вы подумайте! Какое мужество!
Пичман плавным жестом широко развел свои крупные рыжие лапы. И едва не стукнул Шляйку, который вертелся тут же,  по носу.
– А мне вот не спится, - вздохнул он и печально повесил голову. – Я провожу исследования, изучаю местную фауну.
Пичман кивнул в другой угол. Там в маленькой клеточке из мелких веток копошились крохотные светлячки. И валялись палочки, какими Пичман обычно пользовался для записи приходящих в голову мыслей, выражая их в виде одному ему понятных закорючек.
    • Мы неплохо обосновались, правда? – хихикнул Шляйка.
И для чего-то переложил с места на место листья около головы спящей пискли.
- А у меня есть своя комната, где все устроено так, как мне нужно, здорово, да?
"Уж наверняка, это просто клубок сена, взбитый до потолка", - собирался сказать Спунчик, но передумал. Все равно голос отказывался ему подчиняться.
    • Я ее непременно покажу, приятель, когда тебе станет получше. А сейчас мне пора. Я еще не очень хорошо умею держать равновесие, уж не говоря о всяких там фигурах.
И Шляйка, подняв маленькое облачко пыли, был таков.
"Равновесие, как же," - хмыкнул про себя Спунчик и прикрыл глаза.
А Пичман бубнил тихим убаюкивающим, монотонно подскакивающим в конце каждого предложения голосом.
    • … И вот нас прибило к берегу…
Спунчик слушал, закрыв глаза. Тепло блаженными струйками разливалось по его телу, вместе с медовым ручейком, что в него влил заботливый спаситель. Мягкий длинный шарф ласково щекотал шею.
- Мы огляделись. И решили, что это место как раз то, что нужно, чтобы основать наше поселение. К тому же надвигалась поздняя осень. Дни становились все короче и все холоднее. Природа давала нам знать, что пришла пора подумать о зимовке. И мы решили остановиться тут. Но, - он поднял вверх свой мохнатый рыжий палец. – Я отнюдь не сидел без дела. Обустраивая это вместительное жилище для нас всех, я усиленно соображал, что же мы станем делать дальше. И, как всегда у меня родился новый гениальный план. Это наше поселение будет первым, но отнюдь не последним!
"Так вот что такое поселение, - мысленно удивился Спунчик, - это большая нора, вроде той, что роют барсуки или лисы… Но почему тогда никто из них не додумался ее так не называть?"
    • …Как только запахнет весной, и лед тронется, нас наверняка ждут новые открытия! Мы должны снова двинуться в путь! Все вместе, только подумайте, ведь у нас теперь целая команда исследователей. Путешественников. Искателей. Дерзких романтиков! Таким, как мы, по плечу любые испытания! Мы преодолеем все преграды. Мы построим большой надежный корабль. И отправимся изучать море! Его повадки, его обитателей. Огромное, бескрайнее море. Столько всего неизведанного и непознанного. Ах! Мы обязательно должны узнать и разведать, что делается там, на другом его берегу. Ведь жизнь там наверняка совсем не такая, как здесь. И так не похожа на ту, что привыкли вести мы…
" А я-то, глупый, размечтался, как мы все вместе могли бы хозяйничать… И даже завели бы, возможно, малюсенький огородик".
Спунчик слушал восторженную речь. Но в его ушах она звучала с каждой минутой все тише и тише. Уплывала от него все дальше и дальше. Он медленно проваливался в сон, тихий глубокий и безмятежный. Его заманивала, затягивала в свое логово сладкая дрема. Уже мерещились, надвигаясь все ближе и ближе, большой раскидистый дуб с зарослями цветущих ландышей у подножья, старая лиственница, шмели, никак не совладеющие с трухлявым дуплом, стрижи, что без устали учат летать своих бестолковых птенцов, ежи, у которых всегда есть что выменять на завтрак, багульник и сиреневые лепестки его цветов, медленно парящие над милым пузатым домишком.
Сердечко часто-часто забилось во сне. Мир такой большой и такой разный. Но как было бы хорошо снова вернуться туда, на свой берег, домой. Да и вот еще что - хорошо бы успеть, пока запасенные на зиму яблоки, грибы, ягоды и орехи не испортятся.
Хочет ли он вообще знать, что делается на том берегу моря или реки? Если есть этот берег, самый-самый любимый?! Нужно только покрепче за него держаться. Спунчик вздохнул, проваливаясь еще глубже в сон. Он перевернулся на брюшко и зарылся носом в странно, терпко и будоражаще пахнущие морские водоросли.
"Да, и все-таки, как же ее зовут?"
При воспоминании о «смелой и дерзкой», а на самом деле робкой и беззащитной пискле маленькая душа зверька сделала резкий прыжок вверх, А потом медленно, но верно начала опускаться на дно ароматной баночки из-под детского пюре.
Где хранились, нетерпеливо толпясь у выхода,  спунчиковы сны.