Это их земля, им не страшно в неё ложится

Меня коробит победобесие. Оставьте могилы мёртвым, не глумитесь над памятью о войне. Присвоившая страну воровская кодла всеми правдами и неправдами симулирует патриотизм, склеивая скрепами лицемерия рассыпающийся режим. Надуманная символика последнего времени и новомодные гуляния на парадах с портретами героических предков смотрятся как издёвка. "Бессмертные полки" и "Георгиевские ленты" старательно нагибают историю под интересы запятнанной ложью власти. Пиар на жертвах и народном подвиге – низость ниже самого низкого плинтуса.





Мы прошли пол-Европы с победными маршами. Разбили войска союзников в Африке, наши самолёты бомбили Лондон и Бирмингем. Мы свернули лягушатникам их упрямые головы, взяв Париж всего за пару недель. А потом почти дошли до Москвы...

Но до Москвы мы всё-таки не дошли. Под Москвой нам дали отпор и в конце концов нас сокрушили. Каким-то непостижимым чудом, поверить в которое вряд ли возможно, будучи в здравом уме и трезвом рассудке.

Дальше мы мёрзли в окопах под Сталинградом и умирали в этих окопах, потому что поднятая голова значила смерть от пули. Русские жгли наши танки на Курской Дуге и гнали нас со своей земли, форсируя Днепр и Двину. Гнали по Европе, через Вислу, Дунай и Эльбу. Мы просто не могли победить и потому мы не победили.

Я раньше не понимал причин падения рейха, опьянённый, как всякий немец, победной поступью и речами фюрера. Мы шагали по советской земле в сорок первом также буднично и уверенно, как до этого занимали Европу. Пушечное мясо, которым русские генералы выстилали поля, казалось знаком беспомощности и бессилия этих глупых забитых людей. Все их жертвы представлялись бессмысленными и несуразными. Русские безропотно умирали, когда им приказывали "стоять насмерть". Умирали без оружия, без надежды победить и или просто выжить, не имея о войне ни малейшего представления. Бессловесные и смиренные. Закованные в цепи рабы.

Но дальше случилось необъяснимое. Народная ярость, сдавленная нашим победным натиском, в какой-то момент выплеснулась наружу, став для нас, захватчиков чужой земли, откровением и смертельной бедой. Как распрямившаяся пружина, выкованная из свинца и стали, и закалённая бесстрашием человека вставшего на защиту родной земли.

Чем больше русские умирали, тем сильнее становилась в них "харизма смерти". Они умирали, возрождались и снова шли на нас в штыковую – бесконечная непобедимая армия, которой не страшны никакие жертвы. И даже собственные генералы, безжалостные к своим солдатам ещё больше чем к солдатам врага, были им не страшны.

Русские победили потому, что не победить не могли. Их народная сила и народная ярость – это стихия, против которой бессильна даже самая непобедимая армия.





Прикормленные преступной властью отечественные СМИ силятся внушить россиянам, что в войне с фашизмом победил "рядовой Чээрин" и напомаженные соски с ботоксными губами из новоявленных "военных фильмов", но только не Советский народ. Навязчивым победобесием они пытаются поставить эту самую власть в общий ряд с подлинными героями. Полосатые чёрно-жёлтые ленточки и уличные толпы имбецильных зевак, несущие отфотошопленные портретики прадедов – их лицемерные пропагандистские тренды на поприще лжи перекорчёвывающей историю.

Вот только одна беда: охранники и повара обнулённого карлика – очень уж топорные пропагандисты. Продукты отрицательной селекции не склонны даже к зачаточному мышлению. Даня Милохин и Моргенштерн – продвигаемые ими тренды для превращения молодежи в скот – предел способностей идиота. Их скудный совместный мозг не понимает элементарного: настоящий героизм не вяжется с едросским победобесием.