Сломанные игрушки века 1

                Николай Ангарцев (nestrannik85@yandex.ru)   
               
                СЛОМАННЫЕ ИГРУШКИ ВЕКА (1)
               
                Возрастные ограничения: 18+.
               

                Funny how memory slips while looking over manuscripts of unpublished rhyme. Drinking my vodka and lime
                /Забавно, как память скользит, взглядом лаская неизданный манускрипт. Допью-ка лимонный свой «дринк» (англ., пер. авт.)/.
                SIMON & GARFUNKEL, песня “A Hazy Shade of Winter”. 

             

                Распродажный виски, следует отметить, придаёт порой памяти странную избирательность, но в тоже время, мысли приобретают подчас недостающие краткость и чёткость, поэтому начну просто и без выкрутасов — знавал я в молодости человека с прозвищем Крест (по паспорту — Юрий).
                Лиц, находящихся в круглосуточном состоянии повышенной готовности оскорбиться за веру, поспешу успокоить — с религией прозвище кореллировалось слабо. Сие звучное «погоняло» Юра получил после возвращения из Ленинграда в свой маленький поволжский городок, в конце 80-х годов прошлого (№ 20, чтоб исключить возможные сомнения) века, весьма «продвинутым» чуваком: со здоровенной серьгой в ухе в форме креста, — по-моему, это имело отношение к творчеству любимой им группы «АЛИСА», — слов нет, кассета с записью их альбома «Блокада» и у меня пребывала в чести довольно долго. По тем временам, мужик с серьгой в провинции смотрелся как минимум круто — и опасно. Гопники, коих в тех местах, наравне с радиацией, водилось изрядно, сразу делали «стойку», норовя «децл вразумить человечка», но Крест был разрядником по вольной борьбе, а вот трусом не был, поэтому не вразумлялся. И вызывающе — городок  заслуженно славился усилиями по строительству, правда, не завершённого из-за команды «отбой» сверху, социализма, и скромным обличием самих «строителей». А здесь — шитая на заказ кожаная жилетка, кроссы ADDIDAS, тельняшка (Юра служил срочную в морфлоте), обязательные джинсы и вишенкой на торте — пресловутый крест в ухе, — ну, что тут скажешь? Но вскоре страну так понесло, что всё это смотрелось чуть ли не детской забавой.
                Однажды Крест, как и положено добросердечному, любящему сыну, отправился навестить родителей, живших в частном секторе на холмистой местности, звавшимся в народе «Горка». Жили они в самом конце улице, представленной различной степени ухоженности и архитектурных излишеств, домами, но двора за четыре до них, закипала стройка — то местные татары, снеся древнюю, убогую развалюху, возводили на её месте добротный, по наметившейся тогда размашистой моде, несдерженно-двухэтажный дом. И была у них, разумеется, собака — ничем не примечательная, — правда, довольно рослая полукровка — из множества тех, у кого в родне угадывается (не более) овчарка, а в остальном же — повадками трусливо-злобная, что, в прочем, бывает не редкость и среди людей. Оставленная стеречь хозяйские доски и цемент (те куда-то отлучились), псина старалась вовсю, отрабатывая пайку: носилась с хриплым лаем по двору за мухами, заслышав прохожего, привскакивала на забор и грозно облаивала любого, кто ей казался подозрительным — а таковыми оказывались все. Но Крест об этом ни о чём не ведал, да и зачем?  Он тихо, никого не трогая, вожделел холодненького маминого компота и её же пирожков, по части приготовления которых она слыла знатной мастерицей, а по пути, бесхитростно радовался погожему июньскому дню, не жмущим кроссовкам и ладно сидящим, ещё скрипучим от новизны, намедни купленным джинсам LEVI’S.
                Осталось невыясненным, случайно ли, по забывчивости, в тот день собаку не посадили на цепь, — или действительно опасались за сохранность досок. Так же непонятно, с чего вдруг псина решила заработать дополнительный мосол себе в миску, напав именно на Креста, — но так или иначе, едва он оставил «новостройку» позади, собака, рыча, метнулась через забор и с отважным лаем кинувшись Кресту на ногу, шустро отхватила приличный клок штанины. Юра вознегодовал — нет, воспылал праведным гневом миролюбивого всего минуту назад человека. А главное, как он потом объяснял: они с женой полдня по рынку бродили, подбирая ему «джины» — фигурой он был чистый борец — приземисто-кряжистый, с кривыми, колесом, ножищами. Юра перемерил десяток, а то и больше, пока супруга, дама образованная (стоматолог) и ко внешнему виду мужа по мере сил требовательная, устало кивнула: «Эти подойдут!» — и вот, нате вам, в первый же день (а ведь советовала: «Юр, надень лёгкие брюки, там жарко…» — так нет)! Это строчка получилась длинная, а в голове у Креста всё пронеслось за секунду, и, издав звериный вопль, напрочь деморализовавший собаку, он, не брезгуя, в падении на грунтовую дорогу, борцовским хватом успел изловить её за задние лапы, — и не мешкая, с короткого замаха, шваркнул псину о земь.
                Вот так, с вытаращенными от изумления глазами (она не предполагала от мужика, походкой напоминавшего обороняющегося краба, такой прыти), с покорно (чтоб не оторвал, злыдень) поджатыми лапами, собака и пережила всю экзекуцию, — а со стороны смотрелось жутковато: из огромного облака пыли доносилось зверское «тварь», «шкура», «сука, разберу на запчасти (Крест отморячил на «сторожевике» мотористом)» — под аккомпанемент ритмичных ударов собачьей тушкой о грунтовку. Решив, что со скотины достаточно, Юра с приличного размаха зашвырнул полумёртвую от ужаса и боли псину в сторону её двора, — та тихонько взвизгнула, и, не мешкая и не касаясь, перемахнула отчий забор. Крест же добрёл до родительского дома, где вволю утешился пирожками с компотом, а мать-старушка даже, как смогла, подлатала джинсы…   
                Через две, а может, три недели, Крест снова случился в этих краях. Оживлённо и слаженно кипела стройка: татары уже выложили кладку первого этажа и приступали к возведению второго. По настилу из досок они дружно сновали с кирпичом и раствором, а помогала, по мере сил, путаясь под ногами, знакомая хозяйская псина — громким лаем давая понять, что она далеко не последняя в шумной тусовке. Её уважительно терпели — как ни как, сторож! Поравнявшись со стройкой, Юра, будучи воспитанным человеком, к тому же с крестом в ухе, остановился и громко, чуть ли не нараспев, крикнул: «Бог в помощь, соседи!» — те благосклонно замахали в ответ, но вот собака…
                Завидев знакомый, навсегда отпечатавшийся жутким трафаретом на сетчатке глаз, зловещий силуэт с кривыми, крабьими ногами, она разом осеклась в недавно радостном лае, громко, горестно взвыла и едва ли не лапами прижав к голове до этого задорно торчавшие уши, забилась в самый неприметный угол — татары обескураженно смолкли. А Крест, чуть смущённо, добавил: «Ну, это… в общем, в помощь!» — и пошёл дальше походкой человека, знающего цену себе и своим джинсам. 
                От приятеля я как-то узнал: Юра-Крест года три назад умер. Вроде бы рак.